КОРОНА И ЯСЕНЬ
| |
Во время грозы все шнуры электропитания компьютера
и периферийных устройств должны отключаться от розеток электросети...
("Техника безопасности при работе за компьютером")
|
Прогноз не соврал. Еще полчаса назад вовсю светило солнце, а сейчас город накрыла тьма - чернильная, вязкая, превратившая акварельный сентябрьский полдень в агонизирующий вечер.
Ветер стих; детские крики и пронзительные птичьи голоса - тоже. Над крышами повисло скомканное одеяло туч, перечеркнутый высотками горизонт налился тревожно-алым. Весь мир стал - тишина и напряженное ожидание. А потом небеса расколола молния, и в образовавшиеся трещины с грохотом хлынула вода.
Гром сказал свое первое слово так веско, что под ногами дрогнула земля. Качнулись стены, завибрировал воздух, истошно взвыли сигналки брошенных где попало машин. Шипящий электрический свет углубил тени и очертил грани резкими бликами, сделав мир полупрозрачным, будто слепленным из матового стекла - и потекшую меж пальцами реальность милосердно скрыла жестяная завеса ливня...
Алексей грозы не заметил, потому что сидел в засаде и ждал лазутчика, отправленного во вражеский замок. Проводник, впавший в немилость аристократ из местных, стоял рядом и понятливо молчал. Чуть ниже, на панели, истерически моргали позабытые вкладки: недосохраненная глава, Агент, свежая личка с форума... Бравое воинство устроилось поодаль, давая командиру возможность подумать. Прохладный, пахнущий близким морем ветер трепал полотнище флага и играл белыми волосами, то метя в глаза, то запутывая пряди в склонившихся над поляной ветках. Любопытный жук уселся на рукав, соблазнившись искусно вышитым орнаментом - Алек-Сэй досадливо дернул ухом и сбил наглеца метким щелчком, почти не глядя.
Время утекало сквозь пальцы. Эльф читал это в полете птиц, слышал в песне ручья и шелесте касающихся друг друга листьев, ощущал в нервной дрожи упертого в землю посоха. Что-то старое безвозвратно заканчивалось; что-то новое неумолимо двигалось ему на смену.
"Это случится сегодня!" - с жуткой, болезненной ясностью вдруг понял Алек-Сэй. Стиснул зубы, пережидая дурноту, до хруста вцепился в полированное черное дерево, украшенное сколами обсидиана и затейливой инкрустацией из человеческой кости.
Само собой, хрустел не посох, а пальцы. Боевым орудием некроманта можно размозжить череп дракону, и на нем не останется ни царапины - так что ему немощная эльфийская ладонь, которой и меча-то не сожмешь толком? Алек-Сэй со злостью взглянул на узкое запястье, длинные, будто из мрамора выточенные пальцы - с момента инициации мертвенно-бледные и холодные как лед, какая бы жара не стояла в округе - и острые, выкрашенные в темно-лиловый ногти. На самом деле это был вовсе не лак, точнее - не он один: обычный розовый перламутр на иссиня-черной, совершенно не отражающей свет пластине. Обретенный при инициации цвет казался слишком броским, а так - уже ничего, можно смотреть без содрогания. Особенно если подобрать костюм в тон: цвета ночи, с едва заметным лиловым или пепельным узором... А вот измененные чисто-белые - или, вернее, совершенно седые, с молочным отливом волосы только обрадовали: он с детства ненавидел золотисто-медовый цвет, доставшийся в наследство от отца.
Так давно. Еще в прошлой жизни - или задолго до нее?
С этого расстояния немыслимо разобрать, что изображено на летящем над замком штандарте, но в этом нет нужды. Золотая корона и растущий из нее лазоревый ясень на темно-зеленом поле. Родовой герб властителя эльфийских земель - точнее, того, что от них осталось... Мэйори. Самый ближний и крупный из двух уцелевших замков, и он же - наименее защищенный: второй стоял на самой границе с гномами, а эти уродливые недоросли вечно путаются в чужие склоки.
"Так может, это вовсе и не предчувствие? - неуверенно предположил молчащий до поры внутренний голос. - Просто усталость... пошедшие вразнос нервы..."
Определенный резон в этом, конечно, был. Блудный сын возвратился домой, откуда его когда-то с таким грохотом выперли - а Мастера Смерти вовсе не бесчувственные ходячие трупы, как принято думать...
Сейчас в темном клубке эмоций преобладала гадливость и желание разрушить все до основания - что и неудивительно, с учетом того, как он отсюда уходил. Младшего сына эльфийского владыки прокляли и навсегда вычеркнули из хроник лишь за то, что он посмел интересоваться темным искусством.
Ладно бы за магические практики: за сглаз, вызов демонов, осквернение окрестных кладбищ... это было бы не так обидно. Но нет. Всего лишь за праздное любопытство, которое никогда бы не переросло во что-то большее - если бы не изгнание...
На Путь Смерти принц встал совсем не потому, что хотел кому-то досадить или что-то доказать - он даже в детстве не бывал настолько глуп. У него просто не осталось другого выхода. Если ты вдруг оказался один-одинешенек в неприветливом мире, где никому нет до тебя дела, в твоем распоряжении лишь два способа обеспечить себе относительную безопасность.
Вынудить себя полюбить.
Или заставить себя боятся.
Несмотря на юные года и удручающее отсутствие опыта, принц здраво рассудил, что второй способ ему подходит больше. Во-первых, на завоевание чужой симпатии нужно время. Во-вторых и главных, первый способ уже опробован: родичи при случае легко от тебя отрекутся, зато враги - это уже навсегда.
Некромант Алек-Сэй, посвященный третьего Круга, умел подбирать себе врагов. Не запредельно сильных, что походя могут раздавить, как букашку, и не совсем слабаков, с которыми бесчестие даже сойтись в поединке, не то что победить. Бывший принц раз за разом находил тех, кто убеждал его прыгнуть выше головы, не ленясь, но и не ломая себе шеи... тех, кто, проиграв, в конце концов становился дополнительной порцией Силы, ворохом новых заклятий или - много, много реже - частью личности победителя. Любой некромант - беспокойное кладбище духов своих противников; чтобы обрести первую, низшую ступень посвящения, ученик должен убить и поглотить своего учителя. Стоит ли удивляться тому, что среди некромантов так много без малого мертвых - не плотски, по духу? Остальные маги - боевые, целители, погодники - были совершенно уверены: ушедший Путем Смерти разучается что-либо чувствовать. Ложь, как всегда - ложь... точнее, умело искаженная полуправда. Эмоции некроманта становятся даже острее, чем у прочих; все дело в том, что они уже не совсем человеческие.
Пройдя Посвящение, Алек-Сэй изменился. Он не забыл старые обиды и свое желание отплатить за них полновесной монетой - но то, чем он в конце концов стал, уже не интересовала ни убогая человеческая месть, ни пафосная эльфийская справедливость. Просто это было бы... забавно, да. И одновременно - правильно. Поэтому принц водрузил на древко выбранный с утонченной издевкой герб - разбитое серебряное зеркало-пентаграмма на темно-сером поле - и отправился развлекаться так, как подсказывали сердце и обостренное чувство гармонии. Пятиугольная оправа прозрачно намекала, что власть - это одновременно и клетка для владыки, и лучшее в мире зеркало. Длинные зазубренные осколки, похожие на скрученные морозом листья, символизировали не только крушение детских иллюзий - они еще и напоминали, что в любой лес рано или поздно приходит осень, сбрасывающая листву с деревьев и короны с зазевавшихся голов.
Так оно и вышло, или - почти вышло. Но у эльфа почему-то не получалось радоваться: внутри как будто шевелилась гигантская пружина с остро наточенной кромкой, грозящая вскорости развернуться и разорвать хозяина в клочья, а вместе с ним - и весь окружающий мир.
Неприятное ощущение. Крайне неприятное.
Поглядывая одним глазом на тропу - вдруг появится отправленный на разведку гонец, другим - на скучающую армию вполне живых зомби, Алек-Сэй молился только об одном. Пусть все случится поскорее. И потому с невыразимым облегчением принял и шипящую голубоватую молнию, слетевшую с ладони бывшего союзника, и нестерпимую боль, и обрушившуюся с небес темноту.
- Не дышит, - констатировал здоровяк с изрядно отросшим "ежиком" и почти квадратной челюстью, ожидаемо пнув труп ногой.
Тяжелый армейский ботинок прошел сквозь плоть, заставив потерянно бродящего вокруг тела кота выпустить когти и зашипеть. Высокая строгая женщина в очках неодобрительно поджала губы и плотнее закуталась в шаль. Подросток нервно хихикнул. Дивное создание с заостренными ушами и молочными волосами до пояса взглянуло на труп с неподдельным интересом, явно что-то прикидывая.
Из распахнутого настежь окна задувал резкий ветер пополам с дождем. По комнате летали пакеты из-под чипсов и обрывки бумаги, на полу блестели осколки стеклянной чашки и головки шурупов, выкатившиеся из обломков не пережившего падения стула. Хозяин лежал рядом - нелепая кукла в человеческий рост, левая рука вытянута вдоль тела, правая прижата к сердцу, на обрюзгшем лице застыла растерянная, совсем детская улыбка.
С обесточенного монитора льдом и пеплом сияли окна, выстроенные по два в ряд - Microsoft Word, профиль в "Моем Мире", новая браузерная игрушка и форум цветоводов. Холодильник молчал, окна в доме напротив оставались пустыми и черными. Было слышно, как за стенкой орут соседи, требуя у диспетчера сию же минуту включить свет или хотя бы сказать, когда его починят.
- Фу. Ну как можно было так себя запустить? - поморщилась женщина, имея в виду трехдневную щетину и солидный пивной живот. - Меня посадил на диету, заставил даже за хлебом ходить при всем параде - а сам?
- Да у него вообще шифер потек! - наябедничал подросток. - Представляешь, что учудил? Передружился со всеми бывшими одноклассниками, день и ночь шлет им пламенные приветы и письма по три страницы десятым кеглем. То вспоминает "золотые школьные годы", то рассказывает новости за все время, что не виделись. Читать и то противно, сплошь смайлы и сопли в сахаре. А ведь он никого из них даже в лицо толком не помнит, не говоря уже об именах-фамилиях... В итоге личка забита посланиями в духе "Привет, как дела?" - "Нормально, а ты?", за которыми нет ничего, кроме самообмана и скуки. Если столько лет не общаться, даже потребности такой не испытывать - о какой дружбе сейчас может идти речь? Пустая трата времени, лучше бы чем полезным занялся...
- ...к примеру, закончил эту свою книжку, - печально поддакнул здоровяк. - Обещал ведь: будет тебе, Леха, прекрасный новый мир с отпадными телками, душевным мордобоем и морем выпивки и закуски - а сам, гаденыш, вместо писанины то в игрушку, то в чат...
- Это ностальгия. И кризис среднего возраста, - вздохнула женщина. - Лехе оно в принципе не грозит, а ты просто не понимаешь, Лешик... и не поймешь, пока тебе самому не стукнет сорок.
- Сбавь обороты. Мне теперь и шестнадцать не стукнет! - буркнул подросток, со злостью глядя на тело. - А все потому, что наш обожаемый хозяин не придумал ничего умнее, чем словить инфаркт от игрушечного файербола!
- Это был не файербол, а "ледяная молния" - и очень неплохо исполненная, - педантично уточнил беловолосый, соизволив, наконец, обратить внимание на беседу. - А игрушечная молния или настоящая - это ровным счетом ничего не значит. Просто знак... в реале им мог оказаться шальной грузовик, сломанный лифт или упавший на голову кирпич - ведь ни один кирпич просто так не падает. Предопределенность, случайность... судьба, если угодно. Жизнь нашего создателя зашла в тупик, он это чувствовал, а потому искал хоть какой-нибудь выход. Отсюда эта внезапная ностальгия, эта смешная возня с цветочками, да еще в женском теле... эта недовыдуманная сказка и безнадежная война, в которой нет и не могло быть победителей - только побежденные...
Все трое, не сговариваясь, посмотрели на монитор. В высокой фигуре, укутанной синеватыми языками застывшего пламени, и впрямь чувствовалась законченность, какая-то необъяснимая внутренняя правильность.
Белые волосы, летящий по ветру плащ. Взметнувшиеся в инстинктивном жесте защиты руки, до оторопи похожие на крылья. В темно-лиловых глазах плещется вечность и горькая радость человека, наконец получившего что-то давно желанное, хотя и не слишком приятное.
Человека?
Вне всякого сомнения, несмотря на место действия и типичную для Перворожденных внешность. Чтобы изобразить эту спокойную решимость и эту улыбку, эльфу нужно прожить долгую, слишком долгую по людским меркам жизнь, полную реальных обид и разочарований. Создатель не учил этим чувствам своего любимого персонажа, да и не мог научить: такое достается только ценой личного опыта - а откуда ему взяться в придуманной с первого до последнего байта вселенной, существующей только во время игры?
Сейчас на поляне стоял человек. Вконец отчаявшийся человек, наряженный в эльфийские тряпки, поймавший грудью несуществующее заклинание, увязший в бесконечной агонии, как муха в янтаре - как будто для того, чтобы ценой своего заточения придать заэкранному миру недостающие цельность и глубину.
Иллюзорную кожу холодил настоящий ветер, в нарисованных глазах билась самая настоящая боль, реальная душа рвалась прочь из придуманного, ставшего идеальной тюрьмой тела. Банальная, в сущности, сцена, финальный акт предсказуемой с первого до последнего слова драмы, незаметно становилась чем-то значительно-возвышенным, словно утекающая из создателя жизнь по капле превращала его мечту в реальность.
- Красивая смерть, - через силу признала Лекса. - Все именно так, как Он и хотел: ярко, пафосно, в борьбе за благородную цель. Я рада за вас двоих, Алек-Сэй: Ему было бы обидно умереть Лешкой или мной, в последнее время Он совсем нас забросил...
Эльф дернулся от голоса и резко вскинул ладонь, приказывая замолчать. Напряженно вслушался в тишину.
- Он жив, - буднично объявил он остальным. - Душа отлетела, но сердце еще бьется.
- И что? - тоскливо вздохнула женщина. - Пока жив, но это вопрос времени. Алек, мы все умрем вместе с Ним, да? Ты же некромант, ты должен знать...
- Не исключено, - осторожно согласился эльф. Со злорадством оглядел разом помрачневшие лица и все-таки прибавил: - Но умирать нам вообще-то не обязательно.
- Это почему? - недоверчиво переспросила Лекса. "Не слишком ли тебя приложило тем файерболом, который на самом деле молния?" - явственно читалось по глазам.
Некромант ухмыльнулся, наслаждаясь произведенным эффектом. Выдержал театральную паузу - и разом посерьезнел:
- Для всезнания у меня пока маловато опыта. Но зато есть роскошная идея, которая объясняет все или почти все. Вот скажите, что каждый из вас делал перед тем, как оказаться здесь?
- Пила кофе, листала журнал по цветоводству. А потом что-то выдернуло меня из кресла...
- Болтал по телефону - с Его одноклассниками, ясное дело...
- Как всегда, проснулся с бодуна и без дела шатался по квартире - Он же так и не выдумал для меня мир, где я должен очнуться...
- Я так и предполагал, - удовлетворенно кивнул Алек-Сэй. - Пункт раз: все были в сознании - это значит, что Он о нас думал. Пункт два: от "ледяной молнии" есть эффективная защита, если кто не в курсе. Я ее знаю, следовательно, Он ее тоже знает. Но вместо того, чтобы кастануть контрзаклинание, Он ничего не делает. Какие у кого мысли? У меня, разумеется, есть вариант, но для начала я хочу послушать ваши: если выводы совпадут - значит, мы на верном пути.
- Испугался? - с ходу рубанул подросток.
- Силенок не хватило? - неуверенно предположил здоровяк.
- Задумался? - мучительно подбирая слова, озвучила смутные ощущения Лекса. - Не был уверен, правильно ли поступает?
- Тепло, дорогая. Вернее, горячо, - нежно улыбнулся ей эльф. - Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
И продолжил, уже для всех:
- Когда шандарахнуло, мы с Ним были одним целым. Каждый это пробовал, и не по одному разу, так что нет смысла объяснять... я ни во что не мог вмешаться, зато точно знал, что Он чувствует. Так вот, Ему до одури не хотелось обратно в реал. Я думаю, что Он до сих пор не может решить, что делать. То ли отбить "молнию", разобраться с предателем, сохраниться и выйти - в оффлайне дел полно, не время гоняться за эльфами. То ли позволить до конца себя убить - и посмотреть, что из этого выйдет. Можешь не смеяться, Лекса, у Него есть все шансы: хоть он и живой человек, наш игрушечный мир ему как дом родной. И со мной Он сжился настолько, что я и сам уже не всегда разбираю, где он, а где я...
- Ты - его последняя маска, - согласно кивнула Лекса. - Самая родная и любимая. Честно, вот ни на столько не удивлена: я и сама чувствовала, что в жизни Его уже ничего не держит. Так Он решил насовсем уйти в вирт?
- Именно. Ухитрился соединить все свои сетевые аватары в одну, и нас выбросило в реал: одна роль - один перс, в мире иллюзий свои законы... Вот только непонятно, радоваться теперь или злиться - хозяин застрял на той поляне и явно не соображает, что делать, а время тикает. Он по-прежнему связан с брошенным в реальности телом... как думаете, сколько оно протянет без души? Физическая смерть его гарантированно убьет, а вместе с ним - и нас... не буду шокировать подробностями, но если медиум слишком долго блуждает среди мертвых, ничем хорошим это не заканчивается. Короче, надо что-то делать, и делать быстро. Я предлагаю объединиться, занять пустующее тело и посторожить его для хозяина, если он вдруг надумает вернуться. Ну а если не надумает - даже такая жизнь лучше, чем ничего, верно?
- А то, - кивнул подросток. - Надоело, что со мной вечно сюсюкают и указывают, как жить. Хочу хотя бы иногда быть взрослым и поступать так, как считаю нужным я, а не кто-то еще.
- У меня к Нему претензий нет, - печально улыбнулась Лекса. - Но, знаете, я всю жизнь мечтала коснуться настоящего цветка и узнать, чем пахнут те астры, пионы и фиалки, которые я выращиваю на клумбе. Глупо, да?
- Брось, - поморщился некромант. - Желание как желание. Если хочешь знать, многие призраки думают точно так же, когда просят дать им тело. Хоть какое: старое, уродливое, больное... лишь бы умело дышать и чувствовать.
- Отличная мечта, - возмущенно пробасил Леха. - И чего тут стесняться? Я, может, тоже хочу пожить как человек. Если дело выгорит - брошу пить и пойду учиться на программиста... или на слесаря. Хозяин обещал расчудесную жизнь в придуманном мире - но как знать, может и в реальном все выйдет не хуже?
Слов у Алек-Сэя не нашлось, и он отсалютовал будущему слесарю поднятым вверх пальцем. С неудовольствием встретил скрестившиеся на его персоне взгляды, в которых читался немой вопрос.
- Соглашаюсь из идейных соображений, - сухо пояснил он, не дожидаясь уговоров. - Я некромант. На практике это означает, что я буду хранить любую угасающую жизнь, а мертвому постараюсь дать шанс на новое существование. Ну и вдобавок мне жутко нравится идея поменяться ролями: если кукловод пожелал стать куклой, так почему бы бывшей марионетке не занять его место? И смерть не входит в мои планы - особенно такая глупая смерть.
- Можно подумать, она входит хоть в чьи-то планы, - проворчал Леха. - Заканчивай с пустопорожним трепом и командуй, что делать. Сам же говорил, что времени немного.
- Немного, - согласился эльф. Прикрыл глаза, пытаясь разглядеть что-то вне зримого пространства, настороженно шевельнул ушами. - Ну... до конца грозы точно, а дальше я ни за что не ручаюсь. Возьмитесь за руки, что ли... и не мешайте. А еще лучше молитесь, чтобы все получилось.
В комнату хлынула вязкая, похожая на смолу тишина, тени сгустились до черноты. Контуры предметов и стоящие у тела фигуры окутались холодным бледно-голубым свечением. Ошалевший от смены декораций кот встопорщил шерсть и метнулся под диван, не то рассерженно шипя, не то подвывая со страха. Неведомая сила притянула зрителей друг к другу, заставив прижаться почти вплотную и затаить дыхание - о, нет, они и не думали так буквально выполнять данный эльфом наказ, просто им разом захотелось стоять ближе... еще ближе, до боли впечатавшись в ребра соседа и с благодарностью принимая чужое тепло.
Некромант ухмыльнулся. Из рукава просторной замшевой куртки был извлечен обсидиановый нож - никто и опомниться не успел, как лезвие вспороло палец и сделало крохотный надрез точно над сердцем лежащего. И нож, и держащая его рука были нематериальны - но одежда и плоть послушно разошлись, позволяя тяжелым каплям скатиться с лезвия в рану.
Труп дернулся, как от удара электротоком. Алек-Сэй выкрикнул что-то гортанное, даже отдаленно не походящее на принятые у живых наречия, и всадил нож по самую рукоять.
Мрак прорезала молния. Длинная, ветвистая, она разделила небо поровну и устремилась в распахнутое окно.
Вспышка выхватила из темноты спокойное эльфийское лицо, закушенную губу подростка и мертвый системник - свет так и не включили, но экран по-прежнему работал, показывая четыре портрета разом. Пронзительно-белые, потрескивающие от едва сдерживаемой мощи пальцы молнии сгребли аватары в охапку, размяли, словно глину, и втолкнули полученный ком в лежащее на полу тело.
Оглушительно ухнул гром. Монитор погасил три окна из четырех, крупным планом дал изящные эльфийские руки, плетущие контрзаклинание - и взорвался, осыпав стол стеклянным дождем.
Немолодой грузный мужчина судорожно вздохнул, закашлялся и открыл глаза.
|