Аннотация: Это не статья. И не обзор. И не.. что-либо ещё. Просто мнение. Возможно, спорное. Но мне.. все равно
Описывая свои тихие вечера, проведённые за очередным - или случайным - романом, многие люди, настроенные, на мой взгляд, излишне романтично, нет-нет да и упомянут - невзначай, будто само собой разумеющееся, "этот дивный аромат книжных страниц".
Я никогда не знала этого запаха.
Единственная книга, обладающая этим ненадёжным, словно фантомные боли в потерянной конечности, свойством - это "Das Parfum", или "Парфюм", или "Парфюмер".
Говоря о художественной ценности литературного произведения (особенно доказывая, что тот или иной образчик стоит читать, несмотря на довольно неоднозначные, а то и вовсе негативные, отзывы), вспоминают не только лишь о выразительности текста, сюжете и раскрываемых в нём идеях, но также и о сделанных в результате его изучениях выводах. Конечно, навязывание своего мнения кому-либо и в частности ещё не читавшему - не лучшая идея, но порой соблазн рассказать про что-то новое, похвастаться приобретёнными мыслями, словно купленной на днях безделушкой, слишком велик. Пусть даже этот новенький жужжащий рой в голове не будет отличаться свежестью или правильностью.
Так что я узнала после прочтения произведения "Парфюмер. История одного убийцы"?
В первую очередь - главное - о необходимости вычленять из своих желаний те, что представляют настоящую, подлинную ценность, а не иллюзорную, только видимую надобность, чтобы не оказаться в холодной темноте с ложным итогом своих усилий.
Также - находить и ценить в человеке лучшее, несмотря ни на что. Мерзкий сосед по комнате? По-настоящему ценит свою мать мать. Двуличная бесхарактерная женщина? Зато легка на язык и с ней приятно общаться. Вредный старикашка из второго подъезда? А как рисует!..
При этом если уж зашла речь о талантах и личностной системе ценностей, как не упомянуть о внутренних барьерах и принципах. Разумеется, этот вывод очевиден. Да, далеко не нов. Тем не мене, человек, живущий в согласии не только со своими внутренними ориентирами и стихиями, но и учитывающий колебания и волнения внешнего мира, обычно добивается большего. Хотя бы потому, что не идёт навстречу толпе, не закрывая глаз. Нетрудно думать об опасности. Опасно мечтать о недоступном. Но по моему скромному мнению, существуют пределы, за которые даже самые лёгкие мысли не должны выходить, место, где надо сказать себе "Стоп!" У каждого - разный. Ведь кто знает, какая из настойчиво кружащих, запущенных случайным словом "бомб" разорвёт неосторожную голову.
Пострадает ведь не один лишь чересчур увлечённый мыслитель...
И конечно же я приобрела сомнения. Пусть это не самый добрый урок, пусть этот вывод не подчиняется идее человеколюбия и не способствует установлению доверительных отношений с ближними, однако я на самом деле считаю, что умение сомневаться в верные моменты своей жизни в целях и причинах окружающих людей, бесценно.
Так о чём же сам роман, столь запавший мне в душу?
В этом романе идёт повествование о рождении, жизни и смерти некого Жана-Батиста Гренуя, величайшего мастера и непревзойдённого гения, заблудившегося в холодных лабиринтах собственного сознания, построенных из эфемерных кирпичиков-запахов. Франция - и весь окружающий Гренуя мир - предстаёт перед читателем в непривычном виде. Здесь органично сплетаются в единое целое мириады мириад запахов - от дурманящих благовоний и дразнящих ароматов до тошнотворных и разъедающих миазмов.
Фактически, этот человек, рожденный среди омерзительного смрада рыбных очистков и разложения, был слеп и глух. Для него не существовало ни красот человеческой речи, ни удовольствий даже простейшей пищи, он просто не был в силах осознать восхитительную гармонию природы. Он не умел даже жить - лишь выживать. И стремительно падать, как неудержимо летит стрела в намеченную цель.
Он родился на рыночной площади, и его первый же крик приговорил к смерти ту, что дала ему жизнь и тотчас же равнодушно отвернулась от него, как делала много раз до этого. Его, ещё не имевшего имени, но уже приносящего неприятности, сдали в монастырь, где уже через несколько недель выявляются следующие (помимо животной цепкости и привязанности к жизни) основополагающие черты его сущности: эгоистичная всепоглощающая жадность при, как выяснится много позже, удивительной неприхотливости и - по какой-то циничной жестокости судьбы - полное отсутствие "собственного" запаха. Он внушал интуитивный ужас, иррациональный и необъяснимый, этот странный ребёнок, как вызывает беспокойство едва различимое дыхание за спиной, и его существование в обители монахов быстро окончилось.
Возможно, только в заведении равнодушной и меркантильной мадам Гайар Гренуй смог дожить до хоть сколько-то самостоятельного возраста и приобрести мало-мальски необходимые для жизни среди человеческих существ навыки. Он не был человеком в обычном понимании этого слова - скорее зародышем творца, что не выше прочих, но составленный из разительно другого материала. Родись Гренуй в современности, его бы наверняка назвали аутистом. Тем не менее, по истечению денежных поступлений из монастыря хозяйка приюта продаёт подопечного знакомому кожевнику.
После долгого, изнурительного периода своеобразной "спячки" в мастерской дубильщика, в течение которого Гренуй ежедневно выполнял черновые работы и в результате этого переболел сибирской язвой, наступил период если ещё не полной, то уже относительной свободы. Он начал исследовать Париж, познавать его так, как мог только он: напитывался запахами, разлагал на составляющие элементы и пожирал их, словно пищу, не делая различий между ними, лишь навсегда увековечивая в памяти.
Во время одной из таких охотничьих вылазок он и встретил погибель своего разума. Его предназначение оказалось ароматом рыжей девушки с улицы Марэ, и вместе с её запахом, поглощённым и запечатанным, пришло осознание своей сути и своей цели в жизни.
Нет ничего удивительного, что в конечном итоге Гренуй оказался в лавке парфюмера - он решил стать величайшим из них. Бальдини не был гением даже в сравнении с собственными коллегами, но в обмен на возможность использовать непревзойдённый талант своего "ученика" смог вложить в него основы парфюмерного дела.
Их оказалось недостаточно. В конечном итоге, с трудом пережив смертельную тяжесть разочарования из-за неудачи, Гренуй ушёл от Бальдини с грамотой подмастерья, небольшим запасом еды, денег и одежды на юг, в сторону города Грас. По мере удаления от тяжёлого духа людского жилья, он открыл для себя, что мир, свободный от зловония человеческого окружения, не вызывает желания отрешиться и спрятаться внутри своего панциря.
Гренуй одичал. Превратился в ночное животное, спрятавшись в тесной пещере в горах. Стал высшим существом, замкнувшись внутри незримой империи Великого Гренуя. Так прошли семь лет. А потом ужас, тот самый необъяснимый страх, отгоняющий от него людей, настиг и его, но способность объяснить это чувство не принесло облегчения. Он, Жан-Батист Гренуй не имел запаха!.. И он бежал обратно, на юг, к людям.
С помощью хитрости и врождённой изворотливости он слился с людьми, придумал идеальную маскировку - и восторжествовал. Но этого казалась ему мало. Человеческий - или псевдочеловеческий - запах внушал ему отвращение. Он желал того, что было выше его природы.
В Грасе он отыскал своё новое пристанище и возможность и способ осуществить задуманное - сердце своего будущего аромата, венец творения и конец своей жизни. Он пробыл там три года, изучая недоступные ранее тайны парфюмерного дела, совершенствуя свою маску обычного человека.
Его действия не остаются незамеченными. В Грасе поднимается волна паники, вызванная целой вереницей убийств девушек. Однако пока люди попеременно обвиняют друг друга в преступлениях, Гренуй продолжает медленно, шаг за шагом приближаться к своей цели.
Он не сопротивлялся, когда его арестовали. Не считал нужным оправдываться или скрывать свои преступления. Он ждал дня своей казни, ждал мгновения своего триумфа. И тем н менее...
Духи, составленные из 25 ароматов погибших ради воистину мимолётного триумфа девушек, принесли ему освобождение от оков собственных иллюзий. Буквально держа в руках лучшее своё творение, он с невыносимой ясностью мог осознать, что никто в мире не в силах оценить результат усилий всей жизни, как он сам не в силах оценить бесчеловечность собственных поступков.
И Жан-Батист Гренуй исчез из мира, бесследно растворившись в грязных трущобах Парижа, отчаянно крикнув напоследок: "Я - был здесь! Я - существовал!" Так рассеивалось всё, что он смог увидеть за свою жизнь, от неуловимых, рождаемых лишь для медленного умирания запахов, до незаметно погибающих один за другим связавшихся с ним людей.
Для кого-то эта история о маньяке беспощадней Потрошителя Джека. Одноразовая страшилка на ночь. Кто-то разглядит неопознанного, непонятого гения, романтического героя, если угодно, с искалеченным волею насмешницы-судьбы сознанием, появившегося на свет - увы - так не вовремя, так невыносимо рано. Другие прочтут о незримой битве первозданного и неосознанного, а потому худшего из возможных, зла с непокорным человечеством; и кто тут это самое зло - гниющее в собственной вони человечество или одержимый собственным безумием убийца, - а кто благо - стремящийся в рамках своего понимания к признанию человек или невинные обыватели - можно спорить бесконечно.
А может некоторые особо сердобольные люди узнают об одиноком, покинутым миром ещё до рождения, до первого жадного глотка воздуха ребёнке.
И кто знает, сколько пройдут мимо, брезгливо скривившись, недоверчиво отвернувшись, а то и вовсе надменно хмыкнув: "Я видел фильм!"
Я же отыскала историю об Искусстве, алчном и всепоглощающем, у которого нет внутреннего закона, нет рациональности, нет ни снисхождения, ни жалости к своим адептам. В конце конов, идеалы и идеи, порождаемые в глубинах человеческого мозга, вовремя не направленные, как принято говорить, в мирное русло, могут не только подарить жаждущему изменений миру что-то новое, но и сломать хрупкую конструкцию организма своего раба-хозяина; и даже в силах разнести на мельчайшие клочки эту слишком материальную вселенную вокруг.
Наверное, сам автор не любил своего героя, и в произведении то тут, то там легко можно заметить отголоски страха и недоверия замкнутого одиночки. Ведь кто знает, какие мысли могут зреть в головах окружающих людей, и сколько среди этой безликой и незаметной толпы притаилось таких вот прячущихся чудовищ, и какое бесчисленное множество историй о себе они могут поведать.
И если мне когда-нибудь попадётся в руки ещё одно произведение, способное на столь долгое время внушить отвращение к собственной человеческой природе, я подумаю трижды, прежде чем его открыть.