|
|
||
- А тебе что нравилось?
- Мне - меры предосторожности. Хоть и адреналин от опаски, что вот-вот застукают, любила. А началось моё приобщение к табаку ещё в младших классах.
- Как?
- Не бойся, не задымила я тогда. Просто захожу однажды в туалет по нужде и заворачиваю в ближайшую от двери кабинку. Я тогда ещё несмелой была, вот и делала делишки свои скорей-скорей, по краешку. Как и многие из наших. Глубь туалета, с зеркалами и местами для интимных бесед, принадлежала более старшим возрастам, а мы, малышки, и ручки мыли в раковине с краешку, она даже пониже других была, и Незнайка весёлый на стене нарисован. Специально, наверное.
Так вот, вбегаю я в кабинку и не успеваю дверку захлопнуть, как вижу - стоят набитые чем-то пакеты. Пластиковые, по обе стороны, один на другом, так что к унитазу еле протиснешься. Взрослая девушка - только боком, а разве так сядешь на него? Ну, я - другое дело, я поменьше, но всё равно удобства мало.
Ну, конечно, любопытство взыграло, приоткрыла, заглянула. Набит пакет, похоже, женской одеждой, внизу материя на ощупь, как у школьной формы, а сверху бельё. У меня аж дыхание перехватило, когда увидела лямочки и поняла, что это лифчик. Вытаскивать не вытаскивала, но немножечко так пощупала, расправила, маломерный лифчоночек... ну, не как у мамы. На самую школьницу, похоже. И я подумала - если хозяйка не объявится, почему бы не мне не взять это с собой и не примерить тайком дома, а то и носить иногда под одеждой... ну, чтоб чувствовать себя как взрослая. Это в городе девочка может тайно купить, а в деревне так не получится. Значит, надо пользоваться случаем.
Я даже успела подумать, что в пустые чашки буду класть по маленькой куколке, пусть со мной всегда будут. Или, если не поместятся или выдавать будут, напишу на бумажке: "Я люблю ту-то и ту-то", и весь день клятва у меня на груди будет греться.
Но надеждам не суждено было просуществовать хотя бы до конца моего "маленького" дела. Размечтавшись, я не услышала шагов. Дверка резко открылась, сильно дохнуло табачным дымом, и на меня уставилось несколько пар глаз. Удивлённых и рассерженных.
Я сразу поняла, что это - хозяйки одежды. Ты понимаешь, они все были нагишом, ну совсем ничего на теле не было, только на ногах туфли и на головах купальные шапочки. И числом их было по пакетам, и возраста мною вычисленного, и рассержены, как владелицы, подозревающие посягательство на свою собственность.
И сказали что-то грубое, типа:
- Ишь, устроилась! - словно кабинка не для этого самого предназначена.
От неожиданности и страха моя струйка мигом иссякла. А ведь хочется ещё, чую. Нельзя сходить! Я прилипла к унитазу, может, пронесёт. Руками вцепилась, рот приоткрыла.
- Только не кричи, - говорят мне. - Мы только возьмём и уйдём.
Верно - взяли, разобрали по рукам и дверку прикрыли. Ничего особо дурного не сказали, только чтоб молчала и дальше. Но мне показалось, что выругали меня по первое число. И что раскололи моё намерение разлифчиться за их счёт... Ждала в кабинке, пока они не оденутся и не уйдут, и только потом вышла, со всё ещё колотящимся сердцем.
Молчала об увиденном, как и обещала, значит, и спросить не могла, что бы это значило. Нет, я понимаю, туалет - это место для обнажения, но только ниже пояса, за закрытыми дверями кабинки и на время, потребное для облегчения. А вот так, всю одежду снять и разгуливать нагишом - к чему же это?
Тем более, в дверь может случайно заглянуть кто-нибудь из мальчишек или даже учителей.
Я поспрашивала намёками - никто из моих одноклассниц не раздевалась в туалете пуще меня, тем более, донага. Так не узнать. И я вспомнила, что когда мама меня, крохотульку, уговаривала что-то надеть, а я не хотела, она всегда говорила что-то типа: "Не будь вахлачкой", или какое-то другое слово, забытое, тут было. В смысле, есть нехорошие такие девочки, что не хотят одеваться, разнагишаются при каждом удобном случае, и что это очень нехорошо и подражать им не следует. Но сама таких не видела никогда.
Вот, наверное, это и есть такие. Но сюда как-то не вязались купальные шапочки. Зачем они? Имитировать лысую, то есть раздетую до кожи, голову? Но ведь имитировать и наготу можно бельём телесного цвета - если имитировать, а эти ведь взаправду голышились. Нет, что-то тут не так.
Эти шапочки мне долго не давали покоя. То есть по малышовым меркам долго. С мая по июнь.
- До каникул? - переспросила Ева.
- Ну да. У вас в школе как, вот если в январе из-за морозов не учитесь, уроки физры, как и другие, пропадают?
- Нет, летом их отыгрывали. Мы в лесной поход ходили, если уроков накопилось несколько, или кросс бегали, если нежарко.
- Ну вот, а мы плавали. Физрук наш специализировался в своём институте по плаванию, кандидат в мастера был, а тут, в деревне, и нет применения его талантам. В учебном году нет. В мае вода ещё холодная, в сентябре воздух остыл, и хотя сам он купался чуть ли не до морозов, но детей не мог "подвергать". В первой четверти лёгкая атлетика была запланирована.
Вот только летом, отыгрывая январские пропуски, и мог развернуться. По полной причём. В реке имитировался бассейн. Вбивали во дно колья, натягивали верёвки, точно отмеряли длину. На линию старта наращивали сходни, и когда звучал свисток, все наши молодые учителя дружно наваливались на эти выносные сходни с другого конца, чтобы сила отдачи не разнесла их вдрызг. Сам физрук опробовал дистанцию первым, чтоб показать свой уровень, тут уж и мальчишкам приходилось упираться в сходни, стартовал наш мощно. Зато учитель физики тут же, на месте, в плавках, давал наглядный урок закона сохранения импульса, на ракеты вот только не успевал распространить - возвращался наш чемпион.
Нам было немножко смешно. Вот речка, в которой мы летом купаемся, как хотим, а сегодня введены правила, как будто речка уже другая, не наша, да и не речка, а - бассейн. Девчонки прыскали, мальчишки улыбались, но по команде "На старт!" всё как рукой снимало. Смех - плохой помощник рекордам... и плаванию вообще.
Всё было, как в бассейне, кроме разве что мытья в душе - я потом имела возможность сравнить. Вместо этого заходили в воду по пояс и пригоршнями лили друг на друга. Физрук даже пытался подбить мальчишек на то, чтобы под водой спускать плавки, а после "душа" натягивать, как в настоящем бассейне. Пошли ли они на это, не знаю, не смотрела в ту сторону.
"Душ" - это, конечно, курьёз, зато всё остальное имитировалось полностью. Шкафчики для одежды из школьных раздевалок переносили на берег, вокруг них разворачивались шатры - походные раздевалки. Не знаю, как мальчики, а девочки почти все приходили в уже пододетых купальниках. Вот после купания - да, надо иметь место, где раздеться и вытереться насухо. А сверху всё открыто, солнце служит естественным феном для волос.
Обязательны были и купальные шапочки. Собственно, из-за них я всё это и рассказываю. Летом, купаясь "диким" способом, никто ничего подобного не надевал, только волосы стягивали потуже, и всё. Но тут правила бассейновые, надо держать марку. Ни волосинки в реку! Словно она течение потеряла и никуда не унесёт.
И вот когда мои одноклассницы понадевали эти самые резиновые шапочки, я вдруг с трудом стала различать их по лицам. Мы же ещё молоденькие, черты лица не сформировались, индивидуально чтоб, волосы нас разнообразят, но они тут под шапочку убраны. Купальники у всех одинаковые, светлые, из сельмага. Ну, по росту, телосложению, голосу приходилось ориентироваться - а вот только по лицам тяжко. Подплывает к тебе кто-то - поди узнай!
И тогда я поняла насчёт тех туалетных шапочек. Поняла, что натянуть девушке такую - всё равно что мальчику надеть на лицо чёрную маску. Остаться инкогнито. Вот что! Если кто заглянет случайно (да хоть и не случайно) в туалет и заметит голышку - не опознает. Голос она не подаст, роста и телосложения повторяются. Могут быть, конечно, особые приметы, типа родинки на попе, но учителя вряд ли видят учениц в виде, подходящем для запоминания таких примет.
В общем, ругать конкретно некого. Ругаться вообще - значит, признавать, что ты не в состоянии опознать никого из "грешниц", это только их поощрит. Нет, ловко они придумали с этими резиновыми шапочками-масками!
Всё встало на свои места. И продержалось ровно до того времени, когда девочки-подростки начинают искать запретных плодов.
Курение - один из них. А начинается всё с безобидных вроде бы разговоров. В рамках обычной девчоночьей трепотни вдруг выясняется, что чья-то подружка, знакомая или родственница уже попробовала это самое дело, и оно ей жутко понравилось, или вырвало её, или родители дознались и отреагировали - в общем, нейтрально ну никак не получилось. А ведь это главное в запретном плоде - не быть безвкусным. Тогда ведь и говорить не о чем, как будто этого вообще и не было.
А так разговоры продолжаются. Девочки всё вспоминают и вспоминают (придумывают?) похожие случаи, потом начинают обсасывать детали. То ли так было, то ли эдак. А могло быть и так. А могло быть и с нами... Нет-нет, это прямо не высказывается, но вся болтовня подводит именно к этому.
Это как будто люди кругами ходят вокруг дерева с запретными плодами. Смотрят, обсуждают, чешут языки. Знают, что нельзя, и ищут случай, чтоб стало можно. Хотя бы для себя - можно, а другим пусть себе нельзя.
Это даже хорошо, что другим остаётся нельзя, нам острее будет. Когда всем можно - это неинтересно.
И вот дело доходит до того, что кто-то небрежно интересуется, а как они сигареты покупают? Сами или через кого-то? И если сами, то как объясняют? В деревне с этим строго.
Тут вспомнили про некую Аксинью из соседней деревни, которая хитро добывала сигареты. Но тут же выяснилось, что и она-таки засыпалась.
А ведь приняла все меры предосторожности. Курильщицу что выдаёт? Запах изо рта. Лосьонов да эликсиров в деревенских аптеках негусто, лес тебе аптека, и девушка пошла на хитрость.
Она вдруг срочно полюбила чеснок. Накушалась - в нём же витамины. А потом пожаловалась маме, что изо рта пахнет, ей стыдно, как быть? Мама послала её к старой бабушке с окраины села, что владела секретами разных зелий, в том числе и от запаха дурного.
Бабушка не подвела, надоумила, какие травы собрать, как отвар сварганить. Чесночный запах удалось отбить. А потом эксперимент на одном заядлом курильщике доказал, что табачный запах отбивается тоже.
Ура! Аксинья расхрабрилась настолько, что курнула прямо в школьном туалете. С собой у неё был флакончик, где в воде разведено несколько капель одеколона, прополоскала рот и этим. Во рту мерзко, но запаха быть не должно. Потом ириску пососу.
Следующим уроком была география. Учительница объясняла урок, расхаживая вдоль рядов. Проходя мимо Аксиньи, потянула носом воздух, спросила: "А где твой атлас?" и, не прерывая объяснений, нагнулась и пошарила в сумке. Школьница не успела понять, в чём дело, как учительница выпрямилась, держа в руках пачку с сигаретами. Нашла!
Скандал был жуткий, можно сказать, отменный. Отменил курение напрочь. Рассказчица ещё приукрасила маленько, потому что на селе девочек в принципе не порют, я-то знала. Но и без того могут огорчить до слёз.
История с Аксиньей была рассказана в смысле "и хочется, и колется". И тут я всё поняла. Всё, чему я в детстве придумала другое, детское объяснение. Прямо прозрачно всё стало.
- Потому её раскусили, - говорю, - что табачный дым впитывается в одежду и волосы. Географический кабинет - не химический, запаха нет, и учительница некурящая. Так ведь?
Все кивнули. Я развивала успех:
- Если мы не хотим засыпаться, надо в туалете снимать с себя всё и прятать в пакет, закрывать его, а на волосы надевать купальную шапочку, плотно чтоб было. Курим у окна, а пакеты оставляем ближе к двери. Только надо, чтоб там кто-то дежурил, а то зайдёт какая-нибудь малявка и подумает, что ничейные. Им почему-то лифчики наши нравятся, - и слегка покраснела.
Ну, все согласились. Это ж уже второй запретный плод - раздевание. Но курить и раздеваться решили по одной за перемену, чтоб другие её прикрывали, страховали. Ещё ведь и одетыми не курили, а тут - сразу нагишом!
Я присоединилась к ним только тогда, когда они уверовали в свою удачу (или безнаказанность) и стали раздеваться и курить у окна гуртом. Прямо как те самые, из детского моего приключения, даже пакеты так же оставляли почти. Дело в том, что само по себе курение мне не нравилось, я и не затягивалась никогда. Вот и подумала - а что, если вернуться к той моей интерпретации случившегося? В смысле, нагота ради самой наготы. По зрелости я никому не уступала, даже совсем наоборот, карандаш, правда не держался, но и впереди у меня ещё пара классов, созрею уж при таких темпах. И кучерявость знатная. Так что остальные обнажались для курения, а я курила... делала вид, что курю, ради обнажения. Заодно ревниво следила за созреванием сверстниц, фасоны белья отслеживала, вдруг у кого какая городская новинка. В этом возрасте всякие дядюшки-тётушки из города именно бельё и дарят. Другие, вполне допускаю, то же самое делали.
Но и мы прокололись, не хуже Аксиньи. Может, и вовремя, кое-кто уже привыкать начал к табаку, уже с трудом досиживая до конца урока. В туалете раздевались быстро-быстро, остальные помогали им одежду паковать. И сразу за "соску" табачную. Мы уж и волосы им укладывали, и шапочки натягивали. Жалко же девчонок, если проколются - беда.
А что если не проколются, то беда большущей станет - не понимали. Кто-то за нас понял.
В тот раз одна из таких, Тая, бежит скорей в туалет. А надо сказать, что сигареты по одной мы проносили в трусах, на случай обыска... раньше-то в манжетах прятали или в кармашке, но после появления этих торопыжек стали прятать капитальнее. Они могли выдать себя, ну, мы и стали "всегда готовы" - к обыску. Поди, обыщи девичьи трусики!
А вот спички мы держали в самом туалете, в потайном месте, в отдушине одной. Но не учли, что наши учительницы тоже когда-то учились в школах, и у них были свои секреты, потайные места... Кто-то вполне мог войти, когда ещё не выветрился табачный дым, мы не рисковали устраивать быстрые сквозняки, открытая самими девочками настежь дверь женского туалета - вещь подозрительная.
Особенно, если потоком воздуха дым затянет в школу.
Так вот, бежит Тайка, чуть не плача, в туалет, скорей-скорей, сигарету из кармана - в зубы, обысков она не боялась, и лезет в отдушину, за спичками. И вдруг как завизжит! Вытаскивает руку, а та испачкана. Пальцы, ногти, вся ладонь. Похоже, краска. Затрясла рукой, брызги так и полетели, на нас, мы-то вокруг неё, готовимся помочь быстрей раздеться и шапочку натянуть.
- Дура, чего трясёшь, под воду скорее сунь! - говорим мы, а сами заподозрили неладное. Откуда на спичечном коробке - краска?
Она ладонь под струю, а краска-то не смывается! Даже струя не окрашивается. Цвет никуда не исчезает. И тут мы поняли, что влипли.
Тайка - буквально, ладонью, и все - в переносном смысле.
Ясное дело, во всех классах учителя стали приглядываться к рукам учениц... А ведь у кого-то капельки и на предплечье попали, и на плечо, когда эта дура рукой трясла. Разоблачили нас всех подчистую.
Я сама призналась. Да, из солидарности. Хотела, чтоб Тайка увидела, что не только ей плохо. В смысле - добровольно плохо. Она же добровольно курить начала, ну, и я так же созналась. Те, кого разоблачили без их признаний, осмотром, не в счёт. От их бед Тайке не легче.
Но была у меня и ещё одна причина. Дело в том, что никто не признался, в каком виде мы курили. Втык нам давали исключительно за табак, а как раз от него-то я удовольствия не получала. Зато кайфовала от наготы, от сознания своего созревания, от первенства в этом среди сверстниц. В этом я и им не признавалась, впрочем, догадаться нетрудно.
Так что напросилась я на ругать не за что. И оказалось, что когда ругают не за что, то и не стыдно вовсе, не горько, как тогда, когда "за то". Словно и не меня ругают вовсе, или вслепую ругают, не зная настоящей вины. В общем, завуче-учительская ругань потеряла для меня силу - надеюсь, и на все последующие случаи тоже. Словно у мальчика попка задубела под папиным ремнём, не больно ему уже.
Так и кончилось моё курение. Отвыкать и не пришлось вовсе, это Тайку и ещё двоих заядлых возили в райцентр к наркологу. Отлучили, только не видела я, чтобы девочки после этого смеялись. Так вот.
Но безнаказанное хождение нагишом в туалете, в приоткрытую дверь которого мог заглянуть каждый, меня сделало другой. Ну, это я уж слишком. Немножко другой. Ну, со мной осталось. Резко сократилось в числе то, чего я боялась, в меня вселилось спокойствие, уверенность, знание своей цены. Всего и не перечислишь. Ну, ты меня знаешь, какая я. Если б не курение... Ты, часом, не дымила в школе?
- Ой, что ты! Конечно, нет.
- Может, и к лучшему. Маловероятно, чтоб так же, как со мной, с тобой вышло. Но если б вышло, ты бы сейчас другой совсем была, верно говорю. Окурком клянусь!