- Ну как, честно скажи - удивил я тебя? - спросил Санёк, высокий худощавый мальчик в очках, очень серьёзный, которого учительница математики называла "Шуриком двадцать первого века".

- Н-ну... удивил, конечно, - без особого энтузиазма подтвердил Генка, невысокий, но мускулистый рыжий паренёк-ровесник.

Они сидели на скамейке в городском, вернее, пригородном парке. Когда-то здесь была деревня, через которую протекала небольшая речка, потом сюда продвинулся город. Участок берега, где можно было купаться, для целого города был короток, поэтому вместо организации полноценного пляжа здесь устроили что-то типа парка, обнеся забором. Киоски с мороженым и газировкой, аттракционы, детские площадки, а уже вдобавок ко всему этому - возможность искупаться в жаркий день.

- А ты что же, не этого ждал? Не из этой, так сказать, оперы? - недовольно покосился на приятеля Санёк. Он был в длинных джинсах, а рубашку всего лишь расстегнул.

- По правде говоря, не совсем этого, - ответил друг, в шортах и голый по пояс.

Кто хотел купаться, должен был взять в кассе на входе специальный купальный билет, в обмен на который билетёрша выдавала ему ключ от шкафчика, как в бассейне. Стойка со шкафчиками стояла тут же, недалеко от ворот, на виду у кассирши и билетёрши. Когда-то её держали прямо на берегу, отгораживая ею пляжик от остального парка, но было много хулиганства, похищений и порчи женской одежды, белья... Лучше пусть уж всё будет на глазах работников парка (спасатели на берегу не в счёт, у них другие заботы).

Да, но переодевшимся в купальники и плавки близ входа приходилось до воды идти через весь парк. Примелькалось это, и постепенно такую форму одежды переняли и остальные. Если строгая билетёрша не позволяла пользоваться не-резиновым шкафчиком более чем одному человеку, скинутую одежду совали в пластиковые пакеты. Мы не купаться, мы просто так, гулять и "парковать". Часто можно было видеть такую картину: бредёт парень в шортах с объёмистым рюкзаком за плечами, а вокруг вьются девушки в бикини на завязках. Порхают, словно бабочки. Рюкзак им шкафчиком для переодевания служит.

Теперь уже считают чудачеством, если ты приходишь в парк и нисколько не раздеваешься.

- Так чего же ты ждал-то? - не унимался Санёк. Чтоб не выглядеть чудаком, он спустил рубашку ниже лопаток, не вынимая рук из рукавов.

- Я ждал... ну... ходили слухи, что на берегу разрешили загорать... так.

- Как - так?

- Ну... без верха, - густые веснушки выдавали сильное смущение.

Санёк расхохотался.

- Кто о чём, а рыжий - о верхе! Как мало тебе надо для полного счастья - то есть для искреннего удивления.

- Но интересно же посмотреть, сравнить у разных девчонок. А сам ты, что, не хочешь?

- Не о том речь, хочу я или уже навидался. Ты посуди - много ли ума надо девчонке, чтобы вырастить приличные "вершки"? Да они у неё сами растут! А чтобы обнажить, нужна не смелость или крутость, а самая настоящая наглость. Тьфу! Я же тебе толкую о чуде технической мысли, плоде ума и рук инженеров и рабочих, и моего папы, между прочим, в том числе.

- Лучше бы это было колесо обозрения. Если не девичье тело, то хотя бы позырить верху на них... на город.

- Ты что, не знаешь: в городской казне нет денег. И не верь всему, что обещают кандидаты в разные мэры, пэры и прочие "эры". Мы ещё маленькие, нам голосовать не скоро, вот и не обязательно верить в предвыборные враки. Я лично верю только в то, что вижу собственными глазами. И тебя призываю их разуть.

- А это точно батискаф? - спросил Генка, показывая на громоздкое сооружение за деревьями, выкрашенное в серебристый цвет.

- Я же тебе объяснял: действующая модель в натуральную величину. Пойдём посмотрим.

Они встали со скамейки и подошли к сооружению шестиметровой высоты. Кое-где его ограждал заборчик, но кое-куда подход был свободен - и этим вовсю пользовались мальчишки всех возрастов.

- Папа всё мне объяснил, а я - тебе, - говорил Санёк не без важности. - Да брось ты свой смартик, слушай лучше сюда, википедист ты наш! Вот это - корпус, сюда заливают... Знаешь, на чём подводные лодки работают?

- Ну, на этом... солярке, наверное. Или бензине.

- С танками не перепутал? На сжатом воздухе они работают, вот на чём! Мы же говорим только о погружении-всплытии. Чтобы погрузиться, из цистерн выпускают воздух и впускают воду. Чтобы всплыть, цистерны продувают сжатым воздухом, воду вытесняют, и снова плавучесть положительная. Усёк?

- Да это нам и военрук рассказывал. Ты, что папа тебе, давай!

- Дойдём и до папы. Для сжатия воздуха существует технический предел, сколько-то там сот атмосфер, и если подлодка погрузится на глубины, где давление воды превышает давление в её баллонах со сжатым воздухом, то не сможет продуть цистерны и всплыть. Так что на дно Марианской впадины со сжатым воздухом не попадёшь!

- А как же тогда?

- Используют, как говорят учёные, конденсированные фазы, жидкую - бензин, и твёрдую - стальные шары. Всё это плохо, почти никак, сжимаемо, в отличие от газов. Мало меняется на предельных глубинах.

- Но как же тогда всплывать? Раз бензин несжимаем, им цистерны не продуешь.

- Слушай сюда. Бензин заливается во весь объём этого корпуса, - Санёк похлопал рукой по обшивке и воровато оглянулся, не заругает ли кто, - а стальные шары подвешиваются снизу на электромагнитах, словно балласт. В целом получается небольшая плавучесть, как у айсберга с его верхушкой. А бензин играет ту же роль, что и гелий в воздушных шарах - берёт на себя архимедову силу из-за меньшей, чем у воды, плотности.

Чтобы нырнуть, батискаф выпускает часть бензина и теряет плавучесть. Как ты понимаешь, сверху, над водой, что-либо слить проблемы нет. Рассчитывают потребный объём бензина и выпускают.

- А если внизу? Если донырнуть потребуется?

- Донырнуть? - Санёк поглядел на обнажённый торс друга, ткнул пальцем в продольную ложбинку между сосками и провёл им вниз, до пупка. - Так? Ты намекаешь на гигантское давление, которое не даст? Так вот, корпус самого батискафа не жёсткий, он передаёт окружающий жим содержимому, и бензин находится под тем же давлением, что и вода вокруг. Как и когда батискаф плавал сверху. Так что вытолкнуть часть бензина можно, приложив лишь небольшую разность давлений, переместив стенку с клапаном.

- А всплывать?

- Очень просто - сбросить стальные шары, сиречь балласт. Остающийся бензин подымет батискаф вверх, как гелий - воздушный шар. Для нового нырка, конечно, придётся подзаправиться, и бензином, и балластом. Кстати, если что-нибудь случится и электричество вырубится, то электромагнит сам сбросит шары и батискаф аварийно всплывёт. Не на дно упадёт.

- Ух, ты! - Генка разглядывал высокое сооружение, гладя рукой стенку. - И всё это настоящее?

- Нет, всё это - имитация, но очень правдоподобная. Жесть, пластик, даже фанера. Настоящая только гондола, давай-ка перейдём к ней.

Они обошли батискаф и наткнулись на заборчик.

- Наставили тут заборов всяких, самого главного не видно!

- Так это потому, что перед иллюминаторами аквариумы стоят. С экзотическими рыбами, между прочим. Только убери забор - вмиг давка, восторженные возгласы, затем тревожные крики, звон стекла, бульканье воды... А то ещё украдут или погладить захотят. Ты же знаешь девчонок. А пиранью только погладь! Нет, забор нужен.

- А что, там и вправду глубоководные рыбы?

- Нет, что ты, им без высоких давлений хана. Просто экзотические рыбы и морские животные. Аквариумы особые, подсвечиваются, видеть, что в них, можно только через иллюминаторы гондолы.

- Ну ладно, зайдём сбоку, где нет иллюминаторов. Эх ты, какая маленькая!

- Двух метров в диаметре не будет. А ты попробуй сделать большую! Тыщи многие атмосфер должна выдерживать, вот что. Но постой, погоди, кажется, запускают.

Рядом с батискафом стоял небольшой помост, окружённый заборчиком с калиткой - на манер других аттракционов, где проверяют билеты. На помост вело несколько деревянных ступенек, а с помоста круто поднималась ажурная алюминиевая лесенка до короткой трубы, выглядывавшей над батискафом.

Билетёр у калитки разговаривал с каким-то мужчиной, рядом крутилось трое ребятишек в одних плавках - сыновья, что ли. Но вот билеты проверены, "акванавтов" придирчиво оглядели и пропускают на помост.

- По одному, по одному, ребятки, - повторяет билетёр, дюжий парень в чёрных кожаных шортах и майке-сетке.

Мужчины разделили обязанности. Отец удерживал тех, чья очередь ещё не подошла, а билетёр страховал карабкающегося по лесенке. Вот малыш достиг верха, перебросил ноги и скрылся в трубе. Можно запускать следующего.

- Зачем же такой неудобный вход? - недоумевал Генка. - Разве нельзя впускать снизу, с земли?

- Как в настоящем батискафе, - ответил Санёк. - Вот когда он всплыл и качается себе на волнах, где гондола?

- Внизу, конечно. Как всегда.

- И как всегда - под водой. Как же ты из неё выйдешь-то? Не ждать же, пока батискаф отбуксируют в сухой док, там жизнеобеспечения на два часа, и лучше провести эти часы вблизи дна, в обществе глубоководных животных. Поэтому люк делают сверху гондолы, а над ним - труба, доходящая до верха батискафа, что над водой. Всплыли, воду из трубы сжатым воздухом вытолкнули или помпой откачали - пожалуйста, открывай люк и выбирайся по лесенке наружу, дыши свежим морским воздухом. А как выбираются, так и забираются.

А мальчишкам одно удовольствие лазить. В космический корабль ведь тоже по лесенке забираются, он же над ракетой.

- Я вот раньше, в детстве, - припомнил Генка, - на любую высоту лазил - не боялся. А теперь вот... ну, повзрослел, и побаиваюсь очень уж высоко-то.

- По-моему, это правильно, что запускают сверху, - сказал его друг. - Это типа входного билета, только оплачивается не деньгами, а собственной смелостью. Кто не побоялся влезть на шесть метров по такой утлой лесенке, тому и в гондоле не страшно всё это время будет. Видишь, билетёр вслед за ним влез и крышку люка закрыл?

- Ага... Мне бы страшновато было.

- Видишь ли, тут маленькая воспитательная хитрость. Последний забравшийся в гондолу должен закрыть за собой и завинтить крышку люка. Или все вместе. Когда закрываешься сам, то не страшно, сам закрыл - сам и открыл. Когда закрыт люк гондолы, то не видно, как закрывают люк наверху. Но если ребятишки поленятся задраить свой люк, они увидят, как кто-то заваливают крышку сверху, и им станет страшно - их заперли! Но сами виноваты, сами, ребята!

- А зачем закрывать трубу сверху?

- Ну, для маленьких тут "сухой закон", они ведь могут с люком и не справиться, а вот когда влезают солидные люди, способные надёжно задраиться, то после этого трубу заполняют водой из речки. Не Марианская впадина, конечно, но бульканье слышно и в "глазок" видно, что над тобой толща воды, люк в любой момент не откроешь. Щекочет нервы всё это, правдоподобие погружению придаёт. Если в швы люка вода сочиться начнёт - тут тебе и адреналин, тут тебе и душа в пятки. А рыбки в иллюминаторах плавают, ротики разевают, ждут, когда эта "консервная банка" лопнет под напором воды и им еда будет.

- Бр-р! А это не опасно?

- Ничуть. Взрослых дольше, чем на час, туда не запускают, малышей вообще на полчаса или минут на двадцать. За это время много не накапает, ну, по щиколотку лужица, ну, по колено.

- Это круто уж - по колено!

- Да сухо там, сухо обычно, слазь да проверь. Через полчасика выпрыгнут мальки живые и здоровые. Они сейчас там на коленках и спинах друг дружки валандаются, теснотища, делят два иллюминатора на троих. Взрослые некрупные ещё по двое умещаются, а ежели покрупнее кто, то в пару лишь ребёнка и возьмёт.

- Да ты расскажи про гондолу-то.

- Вот теперь дошли и до папы моего. Его завод, ну, где он инженером, получил заказ на глубоководную гондолу от фонда Фёдора Конюхова - он собрался устанавливать рекорд пребывания на предельных глубинах. Нырять-то в Марианскую впадину и раньше ныряли, а он хочет там чуть не сутки просидеть, сколько выдержит. Он это умеет.

Так вот, построили они ему гондолу, стали проверять всесторонне - а она лишь пять тыщ метров даёт, пятьсот атмосфер выдерживает. Сталь не той марки взяли, оказывается. Разобрались, наказали... того, кто не смог от наказания увернуться, взяли нужную сталь, стали новую гондолу клепать. А брак сперва хотели на переплавку отправить, но я сказал отцу...

- Ты?!

- Ну да, то есть... он, конечно, скажет, что сам это придумал, но ты уж мне поверь - моя это идея. Оставить в родном городе и сделать аттракцион. Построить модель корпуса батискафа, подвесить снизу бракованную гондолу, рыбёшек в аквариумах понаставить, трубу подвести, водой заливаемую. Будет аттракцион, которого в стране ещё не бывало! Это ещё только начало, вот погоди - отовсюду приезжать станут, из-за рубежа тоже. Наш городок прославится. Как Нью-Васюки. А ты - "загорать без верха"! Этого добра, сисек разнокалиберных, везде полно.

Друзья ещё походили вокруг уникального аттракциона, удостоились шуганья от бдительного билетёра. Генка спросил цену билета, Санёк же сказал, что он всегда её знал и чуть ли не сам, через отца, назначил. Осмотрели жёлоб, по которому вода из трубы сливалась обратно в реку, а водоводная труба и насос особого зрелища собой не представляли.

Наконец полчаса минуло, и из трубы начали вылезать счастливые побывавшие "на дне морском".

- Ребята, вы там ничего не оставили? - стал спрашивать их билетёр, строго глядя в глаза. - Не плевали, не писили, не какали? Точно? Убирать за вами не надо?

Ему, верно, очень не хотелось лазить туда-сюда убираться. Но про естественные надобности он, конечно, загнул. Хотя дети есть дети, кто их знает? И хулиганчики ведь встречаются, и слабенькие животиком.

Полные впечатлений, дети окружили отца и наперебой заговорили о рыбках, ими виданных. А к аттракциону уже подходили следующие клиенты: парень в крутых кожаных плавках-шортах и короткой дырчатой маечке, больше похожей на детский лифчик, и девушка в розовом купальнике. Спереди он выглядел сплошным, причём "под шейку", сзади же передняя сплошность удерживалась тремя парами лямочек-клинышек, застёгивающимися большими золочёными кольцами - на шее, под лопатками и выше распопины, в том месте, где обычно сходятся три полосочки стрингов. Собственно, книзу от этого кольца и отходила стринговая лямочка, тут же ныряющая в распопину.

Генка застрелял глазами - он впервые видел цельный купальник со стринговым низом. Особый интерес представляло карабканье такой девушки по лесенке, сопровождающееся лёгким визгом и басовитыми уговорами кавалера.

- Этим воду нальют, уж увидишь, - авторитетно заверил Санёк. - Они на час туда влезают.

Насос накачивал воду в ёмкость сверху, замаскированную грандиозными боками макета. Оттуда она по открытии заслонки быстро вливалась в трубу, а насос начинал усердно трудиться над новой порцией. По истечении же времени вода самотёком сливалась в уже известный нам жёлоб, и по нему - в речку.

- Только на рыб смотреть будут? - спросил Генка с намёком.

- Или рыбы - на них, - схохмил Санёк. - Не беспокойся, люди получают то, за что платят. Если там двоим не повернуться, то и извиняться не надо. Ты бы вот с девчонкой... со своей девчонкой туда полез?

- Спроси лучше наоборот - она со мной полезла бы? А почему твой батискаф стоит к пруду задом?

- Элементарно, Ватсон! Сзади у него сливается вода. Разверни его к пруду передом - вода лилась бы через публику, помост и всё такое. Оно им надо? У тебя это... ну, заднее отверстие, небось, не спереди.

- Спереди тоже кое-что имеется, - проворчал Генка и погладил рукой. - Но от пруда не видно, что творится на помосте, кто лезет.

- Ну, не все же девушки заслуживают провожанья глазами. А беды в том не вижу. Купаешься - ну, и смотри за купающимися девчонками. Загораешь - пялься на загорающих. Ты у нас любитель таких дел.

В ответ приятель что-то пробурчал. Они ещё походили, но ждать целый час, чтобы увидеть выбирающихся блаженствующих "батижёнов", не стали. Всё равно те успеют привести одежду в порядок.

Уже уходя, Генка сказал:

- О батискафе с технической стороны ты, конечно, лучше меня всё знаешь. А я вот придумал, как его можно использовать в благих целях. Сколько, говоришь, билет туда стоит? А билетёр - свой парень? Порядок!

* * *

Вот старшее поколение упрекает нас, девушек, в том, что мы парням во всём подражаем: тут тебе и сигареты, и выпивка, и ругательства, и татуировки, и разгульная жизнь. Ладно, это про отчаянных, они мне и самой противны. Возьмём девушку среднюю, без вредных привычек, даже, может, стеснительную. Джинсы и прочие виды брюк носит? Носит. Высшее образование получает? А то как же! И не какое-то там педагогическое или врачебное, это понятно, а и у нас на мехмате девчонок полным-полно. Каждая тебе скажет про Софью Ковалевскую, а я вот узнавала - среди выпускниц наших таких незаметно.

Едем дальше. О том, что мужчина (пусть и парень) должен с женщиной (пускай и девушкой) поздороваться первым, сейчас никто и не вспоминает. И вообще, мужчина первым должен предлагать всякие развлечения и дела, предложения делать, вплоть до главного, а женщина - соглашаться или нет, не соглашаться, или да, и вдобавок наводить его на свои мысли и желания, чтоб они ему своими казались и он тем гордился. А ныне если, скажем, застенографировать какой-нибудь разговор в смешанной компании, то и не догадаешься по фразам, кто их произнёс, какого пола, то есть, говорящая особа, если глаголам в прошедшем времени затушевать окончания.

Теперь - загорание без верха, плоскогрудость, бездетность. В смысле: они детей не рожают, ну, и мы тоже. Мужские виды спорта, мужские профессии... В общем, если Стеньку Разина товарищи упрекали, что "сам наутро бабой стал", то наш век перегнул палку в другую сторону.

Но есть между женщинами и мужчинами одно отличие, которое, похоже, всерьёз и надолго. И пока его не сотрут, говорить о полном "омужичивании" смешно. Я имею в виду распределение вины в любовном треугольнике. Если мужчина чует на себе рога, он винит жену. Если жене изменяет муж, то виновата соперница. В общем, во всех случаях ответственна Она. Митя как-то сказал, по-моему, не без цинизма, что мужчины долго устраивали дуэли из-за женщин, пока не поняли, что с этой стороны проблему не решить. И стали колотить жён.

Нет, если речь идёт о разовом акте, силовом овладении женщиной, тут вина мужчин бесспорна. Мужчины сильнее нас, а их потребности ещё сильнее, они с ними не всегда справляются, и тогда справляются с нами. Но если всё происходит полюбовно, да ещё долгое время - всё совсем наоборот. Тем более что когда долго и устойчиво - это уже намёк на создание нового семейного гнезда, за счёт разрушения существующего. Страшный счёт.

Вот когда в любовничестве оба пола будут винить преимущественно мужчин - тогда, считай, они обабились, а мы - омужичились. Но до этого далеко ещё.

Рассуждать много могу на эту тему, но сразу перехожу к невесёлому выводу: как бы сильно ни дружили-подруживали две девушки, как вот мы с Диной, но вклинься меж нами парень - и они начинают столь же яро враждовать, ничего не помогает. Даже если ни одна из них не поимела многого с этого парня, другой всегда кажется, что ты поимела всё, а она - ничего. Парни порой удивляются, они и не хотели ничего такого, помириться аж просят, а мы, девушки - ни в какую. Такие уж мы, и никакие джинсы нас не исправят.

Хотя это и не самое лучшее качество женщин, но отличительным служит надёжно.

А с Митькой упомянутым вышла вот какая история. Мы его с первого класса знаем, и знаем как хулигана. За какие только косички он нас ни дёргал, какие подножки ни подставлял! Подсказки толковой от него не дождёшься на уроке, зато схлопотавшей двойку он охотно объяснял её незнание, подавляя своим знанием. При случае и дразнил - когда косички поубавились, а девчоночьей уязвимости прибыло. Подружку мою, с тёмными довольно волосами, он кликал блондинкой, доводя до слёз, я прямо не понимала.

И только когда получали паспорта, выяснилось, что моя Динка по метрике какая-то Бландина, редкое имя ей при рождении дали. Не подумали, что волос со временем темнеть может.

У меня с именем тоже не всё гладко. Нарекли меня Волжаной, хотя речушка наша Волгу мало напоминает. Проще всего, конечно, сократить до Жанны, но затык в том, что такое имя в классе у нас уже было. И не то чтобы настоящая Жанна была особенно плохой, но не любила я, чтобы нас путали. Поэтому, знакомясь с кем-то или разговаривая об имени с учителями, я нарочно подчёркивала, что "н" должно быть одно - "Жана", и что я совсем не обижусь, если оклик будет звучать наподобие "Жан" или "Жань". Ничего, что мальчиковато, зато разборчиво между нами, девочками.

Ну и, конечно, этот негодник звал меня и ЖаННой, и Жанной дАрк, и даже Жаннеттой, чего уж я совсем не выносила. И отвечала ему и Митрофаном, и Митрофанушкой, и Митрохой. А что, ведь "Митя" и от этих имён могло образоваться. Он меня сокращает не так, а я не так его "разворачиваю".

Не могу забыть, как он нас, девочек, подставил ещё в первом классе. Носим мы исправно на урок буквари, вдруг смотрим - он у Митрофанушки особенный какой-то. Электронная книга на электронных чернилах. Класс! И, конечно, он всем сказал, что это книга его самого, так сказать, индивидуальная, собственная.

На переменке все вокруг него столпились, особенно девочки, просим дать посмотреть, объяснить, что да как. Митя снисходительно объясняет. А у этой книженции есть внизу такая высокая кнопка для всяких дел: листать вперёд-назад, меню вызывать и всё такое. Самая главная кнопка, но жмут её не только по-кнопочьи, сверху вниз, но и в стороны разные тоже. И называл её хозяин не кнопкой, а, не смейтесь, кто знает, клитором.

Ну, слов новых много там было, мы с девочками не успевали запоминать, электроника всё-таки. И это словечко легло в ряд с остальными, ага, думаем, термин. А терминами парень щеголяет. Надо запомнить.

Учителей поблизости не оказалось. Вот если б мы схулиганить пытались, они бы тут как тут были. Закон подлости. Но тогда мы этого не почувствовали.

Прихожу домой, очень хочется похвастаться тем, что узнала, намекнуть, чтоб и мне такую штуковину купили, с клитором этом. Может, для родителей это внове, так я их просвещу. С таким же высокомерным видом, с каким Митька вещал.

И когда мама спросила, чего это я тру-потираю красный палец, я ответила бесхитростно, на что он аж устал нажимать.

О дальнейшем нетрудно догадаться - вам, читающим, не наивным... Я, конечно, благодарна папе, что он объяснил мне, что эта штучка зовётся джойстиком, но неужели это нельзя было сделать не так больно? Я с первого раза поняла, зачем ещё столько раз вколачивать-то? А мне, между прочим, на этом месте завтра в школе сидеть...

Единственное, что хоть как-то утешило, это то, что все наши классные девчонки попались, без исключения. Всем хотелось похвастать дома, все похвастали - и пришли назавтра с угрюмыми мордочками и другими следами усердной воспитательной работы. Зато и в угол мы "гинеколога" загнали все вместе. Весь лоск с него мигом слетел.

Столько же оперативно выяснилось, что книга не его вовсе, а старшего брата. Тот попался на хитрость: младшак поспорил, что букварь в неё не загрузишь, буквы очень уж большие. Продул, конечно, пари, но при этом научился работать с устройством. Ну, а если у тебя старшак такой наивный и ничего не понял, то сам бог велел стащить у него гаджет на один день и принести в школу. Как, собственно, изначально и замышлялось, только тогда "бог не велел".

Так вот, брат называл все части электронной книжки именно так, как он, Митя, нам это передал. Вот клянусь, девчата! И, стало быть, виноват кто?

Ну, мы вины с него не сняли, этому подверглось кое-что другое. Мы ему сказали, что если он сей же минут не подразденется в туалете и не вынесет нам свои трусы, то мы, так сказать, возьмём дело в свои руки. И что вы думаете? До конца уроков ёрзал голой попой по колючему сукну школьных брюк...

Лоскуток от тех, разорванных нами, трофейных трусов и по сей день у меня где-то хранится. Какая-никакая память о школьных годах.

А вот на коленках царапины давно зажили. Это когда нас Митька с роликов ссадил. Неприятное, скажу вам, ощущение! Можете не пробовать, сто пудов.

Когда стали мы, робкие девочки, превращаться в озорных девчонок, то освоили роликовые коньки и скейт - ножную доску на роликах. Катались, кто где могла, и в одиночку, и парами, и даже гурьбой. Хотя гурьбой чревато: одна с копыт, ну, и все остальные тоже.

И вот одна девочка пожаловалась как-то, что в переулке, где она живёт, ветер очень часто так и гудит, словно в трубе какой аэродинамической. И против этого ветра очень трудно ездить, хотя в остальном условия прекрасные: гладко, малолюдно, по бокам - трава для мягкости аварийного падения. Да что там ездить - и ходить-то против ветра трудно, гнись и дави его грудью, а он тебя опрокидывает и дышать не даёт.

Мы с Диной перемигнулись и сразу друг дружку поняли. Дело в том, что мы с ней в недавней школьной постановке играли летучих мышей, оперетта, что ли, так называлась. Родители, то есть мамы, постарались над костюмами. Прежде всего - чёрные маски, просто сказка, а не маски, я бы такую всё время и носила, не смотри, что лица не видно. Чёрный гимнастический купальник, как можно более закрытый, чтоб как можно меньше кожи мазать сажей. И - внимание! - "крылья", то есть клинья чёрной материи, вшитые между бочками и рукавами. Мамы наши не поскупились - вшили от души, чтоб рукам стеснения не было. Дальше - чёрные колготки с юбочкой из чёрной кисеи и чешки на ноги. Естественно, чёрные.

Чего это я заладила - "чёрные", "чёрные"! Как будто вы без понятия о летучих мышах.

Роли у нас были без слов, но успех настиг огромный. Мы не очень с Диной понимали, почему, но потом старшеклассники нам мельком сказали, что выглядели мы с ней сексуально. Мы потом долго над этим словом голову ломали, нечётко его расслышав. Но родителей спрашивать не стали. Они, может, и объяснят. Но очень уж больно!

"Крылышки" нам не очень-то помогали при прыжках на сцене, мы-то грёзили, что можем с ними планировать чуть ли не с потолка. А оказалось - немногим выше, чем обычно прыгаем, вернее, спрыгиваем. Будь у нас посильнее руки, может, что-нибудь и вышло бы, но поток воздуха при прыжке сразу делал нам "руки по швам", выгибая "крылья" назад. А это очень неприятно, словно тебя пеленают. Ели не рассчитаешь и начнёшь валиться, то руками быстро себе не поможешь. Бог с ними, с высокими прыжками! Зато зрители наши костюмчики получше раззырят.

Мы с подружкой ручонки наши девчоночьи потренировали немножко, чтоб крылья не схлопывались, да что толку - постановку больше не повторяли. И вот тут такой случай! Можно же ловить ветер в свои "паруса", даже не отталкиваясь от земли. А против ветра можно переть на своих двоих, "раскованных". Возить, так сказать, саночки, раз любишь кататься.

Мы с Диной попробовали, и у нас получилось. Не сразу, не без падений, но начало выходить. А что получается, то нравится. У вас не так разве?

У нас получалось пролетать весь Иркин переулок насквозь на одном дыхании, правда, то было дыхание ветра. Но вот справляться с препятствиями не выходило. Правда, Дина уверяла меня, что с лёту как-то перепрыгнула через кошку, но что-то я ту кошку не приметила. Чёрная, что ли, была и затерялась на фоне наших одеяний?

Даже если котяра и была чёрной, Митька всё равно оказался вреднее. Он вырос передо мной словно из-под земли, словно ветер его надул внезапно. Крикнул что-то и юркнул в сторону, я его и не коснулась даже. Но всё равно уже лечу со всех "копыт" (если каждый ролик считать за копыто, то - с восьми копыт), и почему-то не в мягкую траву, а на ту гладкую дорожку, которая теперь открывается мне с другой своей стороны - жёсткой.

У нас, у роликовцев, есть такой обычай: всегда помогать подняться упавшим, ведь в коньках это трудно. Митька на него начхал! Словно тут его и не было. Потом извивался, мол, он роликов не носит и обычаев не ведает, просто дорогу переходил и еле от меня спасся. Я же ему и виновата!

А вот Дина, когда он и перед ней повторил свой "переход", робеть не стала и врезалась в "пешехода" от души, со всего ветряного размаху! Его поцарапала, сама обошлась, но порвала костюм. Крылья - в клочья, колготки лоскутками пошли. Хрен редьки не слаще. Мы потом с ней друг дружке завидовали.

Между прочим, шрамы на коленках для девочки - это совсем не то, что для мальчика в длинных брючках. Все носят уже выше колен, а ты, как дура, опускай.

Я обо всём этом рассказываю с одной целью, а то мальчишки подумают, что я их учу девочкам вредить. Нет, тут так: дружба наша с Диной от Митькиных проказ не страдала. Наоборот, мы друг дружке помогали ему противостоять, и единым фронтом порой выступали, и предупреждали друг дружку, если узнавали, что он что-то замышляет. Конечно, нельзя сказать, что он стремился вбить клин именно в нашу с ней дружбу, он просто выпендривался перед девочками, вот и всё. Но ведь и ненароком мог же порушить. А вот и не порушил! Даже когда одной из нас говорил на ухо, что вторая якобы о ней где-то говорила. Мы быстро выясняли, что это брехня, не боялись и не стеснялись друг дружку спрашивать, зная, что это за тип.

Но вот возраст стал переменяться, мальчики начали переоценивать девочек, девочки - мальчиков. И тут вдруг оказалось, что не такой уж Митька и хулиган, ну, немножко разве что, что парень как парень, и мало того - получше иных в классе. А может, и не только "иных", а и всех вообще. И ничего тут нет особенного, что он нас обижал, таких дурочек, что не понимали никак, какой он мальчуган замечательный. Учил, можно сказать, уму-разуму, проявляя находчивость недюжинную.

И вот тут-то и начала свой пробег между нами пресловутая чёрная кошка. А ведь Митя бросил свои художества и стал к нам хорошо относиться. К сожалению великому - к обеим сразу.

Уж лучше б сразу кого из нас надежды лишил!

Всё припоминать - труд неимоверный, да ещё и грустный очень, наша дружба с Диной пошла лоскутками, как тогда её костюм, мы, в конце концов, даже рассорились. Но вот два примера, чтоб вы поняли.

Появился у Митьки вдруг фотоаппарат с огромным объективом - конечно, братнин, это мы сразу поняли. Принялся он щёлкать девочек, особенно тех, кто уже лифчики носить начал, по-всякому и во всяком фоткать. И поползли слухи, что он кое с кем пытается договориться о съёмках почти как настоящий фотохудожник, то есть... Ну, без одежды. Я тогда думала, что в одном белье, это не так позорно, но, как потом оказалось, ошибалась.

Хотя он и в белье не упускал случая пофоткать. Как говорится, с паршивой овцы - хоть шерсти клок.

И вот я узнаю, что моя подружка поснималась у Митьки ну совсем без ничего, в чём мать родила. Не поверила сперва, да она сама подтвердила: именно так. Но обставлено всё было совершенно особенно, стыда и не почуешь. Освещение боковое, рассеянное, косое, вообще, будто в полутьме стоишь. Не свет твоё тело рисует, а тени выявляют мельчайшие подробности рельефа. Ведь вечером, когда солнце низко стоит, и от коротышки тень длинная...

И якобы по этим вот кососветным фоткам ей будут шить бельё в каком-то "ЛиФцее", прямо как вторая кожа чтоб было. Даже из не очень-то тянущейся материи, а просто очень точно. Мерки, кончено, тоже снимут.

Поняв, что так бы и я отважилась, спросила, а что ж меня не позвала, мне бы тоже не помешало такое бельё. Дина помялась-помялась, да и припомнила кое-что.

Действительно, когда повадились у нас вырастать волосики, где их раньше не было, она при очередном осмотре друг дружки предложила их сразу же удалять, эпилировать, как это называется, чтоб потом не все вместе, это больно. Но мне и поодиночке было, скажем так, некомфортно, на бровях рейсфедером пробовала. И зачем это, скажите на милость, делать? Трусы надевать не мешает, под ними незаметно, а если дальше потребуется - я лучше сбрею, как вот под мышками.

С тем и разошлись, она стала дёргать волосы в младенческом их возрасте, "на взлёте", я - просто держать это место в чистоте.

А теперь выясняется, что Митька искал для съёмок именно "чистые" тела, спрашивал Дину, обе ли мы эпилируемся. И она, конечно, поспешила его просветить, что меня беспокоить по этому случаю не стоит. Подруга лучшая, называется!

Я обиделась, но через пару дней стала "сама виновата". Выяснилось, что ни в какой "ЛиФцей" Динкины фотки не попали, просто Митька поспорил с братом, что снимет-таки обнажённую одноклассницу. Тот, видите ли, не верил. И над рельефом малолетки (съела?) в косом свете вдосталь поржали брательниковы друзья-старшеклассники, ну, и сам он не потупив очи сидел.

Дина чуть не упала в обморок. Но чуть отошла, кого винить стала? Правильно догадались. Я, оказывается, знала об этой каверзе заранее, причём много заранее, ещё когда отказалась выщипывать себе лобок, чтоб оказаться непригодной для такого рода съёмок. И её ни о чём таком не предупредила. И чуть ли не силой вложила её фотки в лапы великовозрастным срамникам и заставила их реготать... Но тут она, слава богу, поняла, что перехлестнула.

А Митя... что ж, поступил он, конечно, некрасиво, но помириться с ним при случае можно. Я добавила про себя: при первом же подходящем случае. Так и получилось, кстати.

А вот второй случай. У одной нашей одноклассницы старшая сестра училась на социолога. Как-то я попала к ним в дом, относя подарок на день рождения от Дины, ну, и от себя цветок-другой добавила. Там оказалась целая компания студенческая, они меня усадили, хотя я не хотела, угостили и, приглядевшись, уговорили. Ну, на что могут уговаривать, коли они - социологи? Принять участие, конечно, в социологическом исследовании.

Я должна была стать "подсадной уткой". Меня хотели немножко так загримировать, чтоб знакомые не очень-то узнавали, а затем загримировать, так сказать, в другом месте, но уже по-настоящему. Ну, как будто я влетела в свой, как это называется, критический день без подготовки и запятнала сама себя кровью - своей. Так, что заметно весьма, а при нынешней одёже - это раз плюнуть (томатным соком). И мне предстояло сидеть на скамеечке на какой-то станции электрички и вовсю стесняться своего положения. Люди будут на меня, понятное дело, реагировать как-то. А социологи из укромного места будут наблюдать за проходящими мимо, даже снимать видео и писать звук. Выяснять, как у нас в среднем относятся люди к попавшим в беду - помогают, ёрничают или просто ускоряют шаг. И через какое время я смогу уехать с того полустанка без стыда - если мне, конечно, в итоге всё-таки помогут.

Я и согласилась, хотя и была сама ещё девственницей, никак мой животик не мог разродиться кровушкой. А Дине, думаю, сделаю сюрприз, если вообще скажу, чёрная-то кошка между нами наполовину уже пробежала.

Как всё прошло - это особая история. Потом оказалось, что студентки организовали всё это на свой страх и риск, в надежде на одобрение профессором опосля. Он их поругал, но одобрил, в конце концов. И они подарили мне диск с видеозаписью и звуком - денег я бы всё равно не взяла. Все спецфломастером на крышке расписались, очень приятно мне было.

Не удержалась, показала видео Динке. Правду скажу - спровоцировала её на высказывание, что, мол, актриса из меня никакая. А вот и какая! Сама полюбуйся, какая!

К сожалению, я выпустила диск из рук. А подруженька моя показала ролик (да что там - целый фильм!) Митьке. А тот узрел в кадре... собственного папашу, который имеет обыкновение ловить рыбу в тех местах и сходить-садиться на этом полустанке. Я разве знала, кто тот лысый мужик с удочками, который мне не помог, а только смачно глянул? А социологи его лицо крупным планом поймали и к позорному столбу в комментариях пригвоздили. Митька это сперва увидел и понял, а потом ещё и услышал. И обиделся за предка.

Говорит мне при встрече:

- Как не стыдно людям голову морочить!

Я отвечаю:

- Да не морочила я! Из меня ведь актриса никудышная, не веришь, Динку спроси.

- Что, и вправду потекло? - и на то место косится.

Я что-то невнятно промычала.

- А видеокамера в кустах откуда взялась тогда?

- Тебе Динка диск крутила, её и спрашивай! Может, это дело она и организовала сама. Ты ей говорил об отцовом рыболовстве?

Его очередь невнятно мычать. Тут она сама входит, он к ней:

- Что, Жана - хреновая актриса?

- Конечно, хреновая! - ответствует лучшая моя (некогда) подруженька. - Была бы способной, даже такой рыбак, как твой отец, ей помог бы.

- Какой - "такой"?! - побагровел верный сын. - Ты какую это рыбу в виду имеешь?

Зашёл разговор о рыбе и "рыбках", речных и сухопутных... Кончилось тем, что он залепил ей пощёчину - за поруганного отца, я бросилась разнимать - и мне досталось, да ещё с царапиной. Когда целишься намеренно, рука идёт аккуратнее, чем когда в драке лупишь. Всем сёстрам, как говорится, вышло по серьгам.

Ну, и кто виноват? Кто языку и рукам волю дал? Как бы ни так! Митенька, мур-мур, лишь излишне горячо заботится о чести отца. А по-настоящему виноваты: у меня - она, зачем диск крутила кому-то, неважно даже, что именно ему? А у неё, конечно же, я, причём дважды: зачем "присвоила" "её" социологов и ей ничего не сказала, и почему не предупредила насчёт папаши. И ещё третий грех за мной оказался: не тем взглядом смотрела на мужчину, чем мгновенно убила ярко, оказывается, полыхнувшее желание мне помочь. По глазам она это прочла, крупным планом ведь мужика взяли.

Я обещала поведать вам два случая, но уж и третий присовокуплю, после которого мы вообще перестали разговаривать. Если сейчас читает меня какая-нибудь девочка, то такой дурой не будь, как я!

Мы с Диной оказались обе в гостях у Мити. Не вместе пришли - порознь, но уходить просто так, потому что увидела соперницу, никто не собирался. Надо же, в конце-то концов, выяснить, к кому он лучше относится. А к кому, соответственно, хуже.

И вот мы, значит, гостюем у него, а наш радушный хозяин принимает гостий, отвешивает им внимания и заботы поровну и словно не замечает, что гостьи его друг с дружкой почти не разговаривают, зато вовсю пересверкиваются глазами.

Ту игрушку он нам явно намеренно подсунул. Я имею в виду - электронную. Затейливая такая игрушенция, но мёртвая совсем. Батарейка, видите ли, села, а второй такой во всём доме нет.

Вот ситуация! Мы с Диной зыркнули друг на дружку и поняли, что никто из нас оставлять Митю с другой наедине не будет. Коса, так сказать, на камень. Зато каждая не прочь поупрашивать хозяина, чтоб сам за батарейкой сбегал. Интересно, на чью именно просьбу он откликнется, мы же не в один голос (ещё чего!) просили.

А он - ни на чью!

- Не хочу, - говорит, - никуда идти.

- Вообще не хочешь? А если я обижусь? - Вторая тоже своё "я" ввернула.

- Не то чтобы вообще... Вот послушайте, как у моих родителей было.

И он рассказал нам историю, случившуюся ещё до его рождения (не путать с ежегодным днём рождения!). Я тогда поверила, а потом уже, когда со мной беда приключилась, усомнилась. По-моему, родители о таких вещах детям не говорят. Несовершеннолетним, во всяком случае.

Так вот, Митины будущие папа и мама, а тогда просто молодожёны, в первый год семейной своей жизни жутко ссорились. Ну, просто до крика дело доходило, соседи аж в стенку стучали. Развестись запросто могли, к тому дело шло, и не было бы сейчас у нас дражайшего Мити...

Но в годовщину свадьбы опомнились, сели рядком да ладком за стол (кухонный, надо думать) и покумекали вместе, из-за чего это у них сыр-бор каждый почти день. Припомнили последние случаи, на листочке даже записали и стали обдумывать.

Оказалось, что подавляющее большинство свар разгорается по одному и тому же сценарию. Она его (реже - он её) просит куда-то из дому сходить - мусор выбросить, за хлебом или ещё какой едой. Кого просят, не соглашается - сама, мол, иди. Сперва звучат уговоры и зачем это надо, просьба обосновывается, не помогает - просьба повторяется на повышенных тонах и угрожает перейти в приказ, потом - ультиматум, ну, а дальше - пошло-поехало. Дело житейское. Но житься от таких "дел" нет.

Как с этим справиться? А вот они справились! Уговорились так: скажем, она его посылает выбросить мусор, а он не соглашается. Тогда у неё выбор - или замолчать, или сказать, что очень нужно, и именно сейчас. Он спрашивает:

- А заплатишь?

Опять же выбор: послать его мысленно к чёрту (не деньгами ведь платить!) и замолчать, или храбро ответить:

- Заплачу. Согласна.

А плата такая. Перед тем, как одеваться и брать в руки ведро, он её - связывает. Да-да, именно что связывает, обычной бельевой верёвкой. А как именно скручивает, зависит от степени неохоты идти. Если физически не так уж и трудно, а больше из принципа, то только руки, вытянув их ей сзади. Если крепко неохота или устал, как собака, а она не понимает, то по рукам и ногам, да ещё на манер сардельки тело обмотает. А коли совсем уж вусмерть куда-либо переться, то плюс к "сардельке" ещё и кляп в рот суёт. Лежи, отдыхай, а я лишнего не задержусь: мне жена живая нужна и не озлобленная.

Смысл в этом тот, чтобы неудобства были поровну, а не одному тому, кем командует. Зная, что самой (самому) перепадёт, командуешь намного ответственнее, сдержаннее. И знаете, помогло. Ссоры совсем прекратились, соседи аж удивлялись тишине за стенкой. Кляповое мычание сквозь стены не проникало... Семейная жизнь наладилась, и вот, пожалуйста - ребёнок, Митенька. Ныне великовозрастный.

Конечно, он нам не просто так это рассказал, а с намёком. Мы наперебой согласились попробовать эту систему, к тому же ему спокойнее будет, что не передерёмся наедине друг с дружкой и в беспорядок квартиру не приведём. За батарейкой ведь недолго сбегать. Не вспомнили как-то, что Шурик за транзистором для своей машины времени тоже хотел быстренько сбегать, да не вышло. Видели фильм "Иван Васильевич меняет профессию"?

Моток верёвки отыскался подозрительно быстро. Мы поприкидывали затяг на запястьях, причём сам Митька нам их подставлял. Потом вдруг Динка говорит:

- Ну, ты её вяжи, а я пока в одно место схожу.

Пришлось тут же отдаться ему - в смысле вязки. В смысле - не той, что у собак, а верёвкой. Ага, я первая!

Но, пока обматывал меня, радость прошла. "Одно место" - это такое, куда девушка, придя к парню домой, обычно стесняется попроситься, даже если очень хочет. Дина очень натурально вывернулась. Но я тоже была бы не против посетить это "одно место", она, выходит, пожертвовала мной ради облегчения своего пузыря. И ещё - под связывание она пошла подраздевшись, в одном белье, приличном, правда, а меня-то Митька скрутил, как была, в топе и джинсах, грудь верёвкой крест-накрест, и вот, пожалуйста - выпятились, бесстыжие. Её же по голому почти телу вязал бережно...

- Кляпы не прикажете, девчата? Резиновая груша в пластиковом мешочке. Для остроты ощущений, а?

Но мы "не приказали". Не знали, сколько времени выдержим, а выплюнуть не удастся ведь. Они на корень языка очень давят, кляпы эти, с непривычки и вырвать может, а рвота выхода не найдёт и тебя захлебнёт-задохнёт на хрен!

Митя ушёл за батарейкой, щёлкнул дверной замок, а мы с Динкой остались лежать - валетом. И я вдруг осознала, что "воюю" на два фронта, а она - только на один. Если б что-то одно, терпеть связанность или малую нужду, я бы, уверена в этом, выдюжила бы. Но тут навалились обе сразу... Парень мне ещё так живот стянул, пропускал верёвку между ног, пыхтел, натягивал, вязал, да ещё сами джинсы жёсткие - ну, куда бедному пузырю расширяться, в какую сторону?

Я разозлилась на Динку - если уж идти в туалет, то обеим, на равных чтоб. Лимонад-то в гостях на равных пили, вот и... М-да, не надо было его так много пить, он же быстро выходит...

Я ещё чего думала - долго Митька не протелится, в квартиру родители могут вернуться, и о чём они подумают, увидев двоих связанных? И как мы им в глаза посмотрим и чего скажем? Нет, он должен мухой слетать туда и обратно.

Меня начало припекать. Я со страхом поняла, что ещё немного - и я лопну в "одном месте". Был последний шанс - попросить Динку зубами развязать мне узел на вывернутых назад руках, а дальше я уж сама. Спасибо, нет кляпа. Но я не могла подобрать слов, чтоб не униженно прозвучала просьба. А когда нашёл последний "вал" боли и я поняла, что мне его не выдержать - поздно уже было. За две секунды не раскрутишься для унитаза.

В общем, я опозорилась. Обмочила джинсы. В отчаянной попытке сдержаться аж встала своей "сарделькой" на "мостик", пяток секунд выгадала, но когда во мне лопнуло, то потекло на живот и на грудь... Сами понимаете, какая вышла ситуация. Плюс к тому я ещё громко пукнула.

Динка повела себя не сказать чтоб достойно. Колбаской откатилась, чтоб, значит, не запачкаться. Терять нечего, я попросила: "Развяжи!", чтоб хоть перед парнем-то не предстать с позором, может, успею ещё постираться в ванной, так она оглохла совсем.

Правда, хозяин быстро пришёл, я бы всё равно не успела. Прямо как ждал, когда я того... А принёс ли он батарейку, я так и не поняла - не до того было.

Сперва развязал Динку, а потом они не знали, кому меня, мокрую и пахнущую, рассупонивать. А я виновата разве? Она бы на моём месте тоже фиг вытерпела б.

И последний штрих. Когда решалось, что же мне надеть вместо срочно постиранного, Дина великодушно предложила мне свои подтрусники, "накисник", как она назвала - из резинистой материи телесного цвета, низкий широкий треугольник сзади и высокий узкий - спереди. Она, мол, всегда их пододевает, на всякий случай, вдруг, мол, трусы снимать придётся. Но вообще-то, ехидно добавила, это я для тех, кто не бреет и не эпилирует свою "киску" - в мой огород булыжник.

Я молча отвернулась от сексуального "накисника", удовольствовалась какой-то одежонкой Митиной матери и ушла из его дома - конечно, навсегда. И до гробовой доски решила не разговаривать с недавней ещё подружкой.

Нужно отдать должное моим недругам - никто из них не проговорился в школе, чтоб меня задразнили "писушкой" или ещё обиднее. Но именно поэтому одноклассники и не представляли все черноты той кошки, что пробежала между мной и Бландиной. Недоумевали, пытались помирить. Мы же с ней упорно молчали.

Через некоторое время я сама вознамерилась помириться с Митей, его вина мне не казалась фатальной. Он ведь не знал, что я хочу в туалет, насколько сильно хочу, заботливо переодел опосля, да и за батарейкой обернулся довольно быстро. Я сама потом тайком подходила к его двери, засекала время и бежала в ближайший магазин, покупала батарейку, возвращалась и снова смотрела на часы. Батарейку потом кидала в его почтовый ящик, может, догадается...

Но никак не придумывался предлог для возобновления общения. С повинной идти не хотелось, надо, чтоб сразу на равных было. Вот если б ситуация какая создалась, чтоб нам просто пришлось бы вступить в общение - это был бы идеальный вариант. С Динкой он, вижу, не общается, там тоже чёрный котёнок пробежал. Как бы она меня не опередила...

Пришло лето, мы стали ходить в парк загорать и купаться. Вот тут может появиться хорошая возможность... Не начать ли мне тонуть на его глазах, чтоб спас? Или, скажем, у него воры одежду увели, а я тут как тут, выручаю бескорыстно.

Но дальше мечтаний дело не шло, реальный случай упорно не подворачивался. Я уже начала подумывать о заговоре, искусственно чтоб ситуацию создать, но меня опередили. Сейчас всё узнаете.

В парк мы ходили одной большой компанией, ни я, ни Дина не отказывались, чтоб никто ничего не подумал такого, а заодно и за Митенькой присматривать. Единственное, в чём мы не принимали участия - это в "маскарадах". Знаете, раньше были такие, типа балов, но все в масках, чтоб непонятно было, кто есть кто. А ныне это так: все тоже в масках, но - подводных, с трубками, а ещё в купальных костюмах и ластах. А к маске пришпандоривается перископчик, симметрично дыхательной трубке, через него видишь то, что над водой, даже рукой вертеть можно в разные стороны. Ты плывёшь себе притопленно, голову не подымаешь, дышишь спокойно через трубку, смотришь то прямо перед собой, что в воде, то выше, там уже перископчик показывает тебе картинку. Нет совершенно надобности высовывать голову.

И, когда всё так, через свой перископ видишь чужие, а через стекло маски - что кто-то плывёт тебе навстречу, довольно смутно. Различимо лишь, купальник на этом человеке, или плавки. Всё, как на настоящем маскараде, все инкогнито. И этим нужно пользоваться. На танец не пригласишь, конечно, а вот подплыть сбоку, поднырнуть и обняться - это запросто. Или ещё как дать знать, что ты интересуешься плывущей рядом "маской".

Но именно поэтому мы с Диной, то есть, я и, отдельно, она, в этих играх-забавах не участвовали. Могли ведь друг дружке в объятья вплыть ненароком. Нет, я её держу в виду, она - меня, но виду не подаём обе.

Однажды нас уже пытались вовлечь в "маскарад". Мне сказали, что она точно не придёт купаться, ей - что отказалась я. Но ничего не вышло. Я узнала на берегу одежду соперницы и ограничилась загоранием. А потом она, смотрю, вылазит, мокрая вся, блестящая. Встретились взглядами - как вахту друг дружке передали. Теперь можно и мне в воду, а её и арканом не затащишь. Загорать легла намертво.

А в другой раз о провокации с благими намерениями меня предупредил Генка, одноклассник мой. Он откровенно мне признался как-то, что хотел бы помирить меня с Митей. Но роль посредника ему не давалась, очень уж несерьёзный он был человек, да вдобавок ещё и рыжий. Пример нужен? Вот.

Не знаю, может, Митька зимой ходил в бассейн, но на открытии купального сезона вдруг выяснилось, что он умеет плавать "дельфином". Правда, это был не настоящий быстрый "дельфин", а какой-то диалект стиля, где упор делался не на быстроту, а на высоту вздымания торса. По скорости - как брасс, но из-за этих вздыманий гораздо сильнее устаёшь. В чём же навар?

И наш герой спокойно, не стесняясь, объяснил. Скорость он будет ещё совершенствовать, а "высоким" дельфином овладел для обучения девушек. А девушкам зачем так барахтаться? А есть ведь особые для них пляжи, так называемые нудистские, где всё для тела. Но когда плаваешь, тело особенно не видно твоё. При высоком же "дельфине" бюст полностью выходит из воды и хорошо виден окружающим. "По-собачьи" не так эффектно, соски воду пашут. Ну, кто хочет овладеть? Да, пока - не снимая купальника.

Девчонки стушевались от такой откровенности, кому же хочется признаться в таких намерениях? Даже купальники поправлять начали смущённо, мол, не снимем ни за что. И тут вылезает Генка с бесшабашностью своей:

- А я тоже могу!

- Дельфином? - с великой недоверчивостью спросил Митька.

- Ну, дельфином - не дельфином, а - дельфинёночком.

- Врёшь! А ну, покажь!

- Пож-жа-алуйста.

На мальчишке была маска с дыхательной трубкой, сдвинутая на лоб, так вот он трубку эту выпростал, и эдак демонстративно, подержав в руках, все, мол, видите, бросил на песок. А маску перевёл в боевое положение и пошёл к воде.

А там у нас плавал надувной матрас, резиновый - для всяких баловств молодёжных. Мы и не заметили даже, что он раскрашен под дельфина. Генка находит сбоку ниппель, вытаскивает затычку, зажав пальцами, чтоб не выходил воздух, и эту затычку столь же демонстративно бросает на берег. А сам переворачивает матрас, скрываясь под ним, и начинает свой заплыв.

Мы во все глаза глядели: матрас толчками движется параллельно берегу. Фр-р-р-р! - вдруг из-под него по обе стороны пузыри - ага, это пловец выдохнул. Потом раздаётся лёгкий свист пополам с шипеньем, и матрас еле заметно худеет. Догадка легка: это "дельфинёнок" всосал кое-что из "матери". Толк-толк матрас, потом опять - фр-р-р! Ш-ш-ш-ш!

Все уже хохотали, держась за бока, с одной девчонки стали сползать трусики - поздно заметила. Одного заряда воздуха хватило, чтобы проплыть довольно далеко. И только когда матрас совсем сдулся и стал топить "сосунка", тот перестал грести и высунул мордочку в маске из воды.

Вот так "дельфинёнок"!

Плыл на спине, вернее, вниз спиной, в зубах держал ниппель, грёб в горизонтальной плоскости. Интересно, репетировал - или это экспромт?

Кстати, я с этим матрасом баловалась иначе. Лёгши на спину, вдыхала до упора, задерживала дыхание, закрывала глаза и твердила себе: "Надутая на надутом". Когда в лёгких становилось пасмурно, "брала пример" с матрасика - он-то спокойно колышется на воде. Подражала, сколько могла, но вскоре живот начинало дёргать, диафрагма выходила из повиновения. Я всем телом передавала эти рывки матрасу, воображая, что это ему плохо и он колышется вместе со мной, делит мои неурядицы... вот-вот сдуется. Так удавалось продержаться дольше, чем лёжа спиной на суше. А когда, не выдержав, открывалась выдоху, то представляла, что это матрас сдувается.

Ну, пора переходить к главному.

В тот жаркий день я пришла в речной парк вместе со всей своей компанией, как обычно. Мы взяли купальные билеты и разделись у шкафчиков. День обещал быть славным.

Идя к воде, поглазели на батискаф. В него как раз спускалась "сладкая парочка" в пляжном. Казалось, они разделись не потому, что тут жарко и река рядом, а потому что гондоле иначе не уместятся. Надо же, какая она маленькая! Из-за этих аквариумов с рыбами я как-то этого не замечала раньше.

Подошёл Шурик, стал объяснять, что это его папа гондолу мастерил, что внутри так-то и так-то, а толщина стенок такая-то. Я слушала вполуха. Меня больше волновали психологические аспекты. Скажем, двое ссорятся, ну, муж с женой или парень с девушкой, и один из них классически хлопает дверью. И разлука подливает масла в ссору. А если не хлопнешь дверью, то есть люком? Не будет такой возможности физически. Если оба понимают, что в ближайший час им никуда друг от дружки не уйти, надо как-то сосуществовать - как это отразится на дальнейшем? Скорее помирятся они - или скорее вылезут оттуда смертельными врагами?

Наверное, от людей всё зависит. Кто-то ищет в вынужденной близости момент примирения, а кто-то - момент несовместимости характеров, ни одной мелочи не упустит. С таким человеком не то, что дружить - рядом сидеть-то противно.

Я задумалась, зазевалась, и вдруг услышала характерный шорох и дребезжание роликов. Вскинула голову и едва-едва успела отскочить в сторону. Шурик пикнул и порскнул в другую. Успели!

Мимо нас, взвихряя воздух, пронёсся особый скейт, хозяйка которого не просто стояла боком, а выполняла гимнастические упражнения. Маленькая довольно девочка в блестящем гимнастическом купальнике. Ужас, до чего эти крошки любят блестящее, словно сороки какие! Соревнований нет, явная тренировка, простенький х/б подошёл бы, так нет, парится в синтетике. Зато блестит!

И вертится как! Разве что сальто не делает, обеими ногами сразу не отрывается, но всё остальное, включая круги на всю длину натренированных ног - пожалте видеть! Какому-то тренеру пришла в голову мысль поставить замену гимнастического бревна на ролики, и вот носятся теперь по парку отчаянные девчонки, заставляют собой восхищаться. Всё хорошо, но они же слепые! По ходу движении ничего не видят, в себя самих устремлены.

Нас при входе всегда просят, чтобы мы их не обижали, всегда давали "зелёную улицу", а при случае и ещё чем помогали. Ведь такая девчонка, если что, не успеет собраться и здорово расшибётся. На ней ни наколенников, ни налокотников. А в нежном возрасте биться плохо, это вам любая мама девочки скажет.

Поэтому я и отпрыгнула так самоотверженно - не самой ради, а малышка чтоб жива-здорова была. Конечно, пошатнулась, потеряла равновесие, руки сами взыскали, за что бы ухватиться. Но, едва глаза увидели, во что ручонки вцепиться норовят, как я подавила инстинкт и заставила себя упасть (к счастью, обошлось падением на колено, беленькое моё бикини не запачкалось). Это же биотоп моей злейшей врагини!

Биологи тут удивятся, хочу пояснить. Топик, топ - так с неких пор называют короткую женскую маечку, намекающую выглядеть лифчиком. С тех самых пор, как перестали искать перевод заморским словам и просто стали их писать русскими буквами. топ - это то, в буквальном смысле, что наверху (почему шорты тогда не "боттом"?). От майки ждут приличности, до талии чтоб доходила, лифчик не выдавала - от топа не ждут ничего. Лоскутится что-то выше пояса, вот и все требования.

Недавно в моду вошли "бразильские" топики - капроновые, с яркими тропическими рисунками, как говорится, "обезьяны-попугаи, вот компания какая". Цветы тропические, ярко-цветастые. Причём всё расположено так, что друг к дружке словно подогнано, с минимумом перекрываний, каждая штука хорошо видна, и естественно всё очень. Чувствуется влияние голландского художника-графика Морица Эшера.

Кстати, рисунки на этих бразильках обычно не повторяются один к одному, наверное, компьютер художествами верховодит.

Так вот, в этих композициях остаются там и сям пустые пятнышки, а капрон-то, сами знаете, плотностью целомудренной не отличается. Ну, и некоторые девчонки придумали носить такие топики "на босу грудь", чтобы их тело, кожа, даже соски поучаствовали в тропической композиции. Биология такая смешанная получается. Ну, кто-то и назвал хохмачески: "биотоп".

А на самом деле биологи так называют обособленное местечко, где плотно сплелись между собой разные формы жизни, причём комбинация это уникальная.

Словечко пополнило арсенал названий топиков: проглядайки, вываляйки, выпукляйки (везде "й" можно заменить на "ш"), величашки (здесь уже "й" не пойдёт) - ведь топик может одновременно служить тебе и лифчиком, порой даже чашечным.

Вот в это-то чудо модной мысли я чуть было и не вцепилась, падая.

Правда, если б всё же вцепилась и сорвала, то Дину бы не осрамила. Биотоп-то был надет на купальник - её фирменный. Скажу пару слов о нём.

Вы уже знаете, что она начала эпилироваться, так сказать, по мере появления эпилируемого. Я же отказалась. Похоже, она и другим предлагала поучаствовать за компанию, да все последовали моему примеру. Незачем, а в случае чего можно просто брить. Ради чего боль в нежном месте терпеть?

Вот Дине и пришлось изобретать - для чего. Уже претерпев, конечно. Результат-то не покажешь, это тебе не тату на плече. Даже перед девочками так просто не разденешься до важного самого, предлог не придумаешь, не в баню же гурьбой ходить. И потом, будут завидовать, а зависть плохо переносится обнажённой, с неизбывным чувством беззащитности. Что же всё-таки делать?

И она придумала - скромно и со вкусом, как говорится. Стала носить слитные купальники из тончайшего чёрного шёлка, без ластовицы и вообще подкладки. Во Франции их, говорят, называют купальниками-вечерними платьями, у них одно слово вместо наших двух, и звучит эффектнее.

Однажды я краем уха услышала разговор перед походом на пляж. Брали только девчонок. И вот одна из них, выпендриваясь, скромно так говорит, кладя в сумочку трусы:

- А у меня купальник без верха.

- У меня круче, - спокойно возражает Дина, - у меня купальник без смысла.

- Как это? - пучит та глаза.

- А вот как, - показывает, - ни волоска вот тут ни скроешь, ни пупырышка вот тут, на соске. Пукать тихо могу не пытаться, на попе всё заметно будет. Поняла?

Насчёт полного отсутствия смысла она загнула, по-моему. Смысл в том, чтобы казаться одетой. Или считаться таковой.

А когда покупается и купальник намокнет, то и прилипнет. Ещё круче: от относительного приличия до полной неприличности - лишь лёгкое движение ножек. Не это ли в древности считали ведовством-колдовством?

Я-то ношу обычные бикини, предпочитаю светлые. А Митя, похоже, сам не поймёт, что же ему нужно. Даже по фасону купальника выбор меж нами не может сделать.

Ладно, попялилась на батискаф, козочкой поскакала от летучих "брёвнышек", пора и к воде.

Там у нас весело. Например, традицией стали "белые" заплывы. "Белый" танец - это когда дамы приглашают кавалеров. А "белый" заплыв - это вот что.

На краю паркового пляжа стоит мини-ротонда, там толкутся молодые люди, якобы курят или воздухом дышат. Подходит девушка в одежде, выбирает одного из них. Отзывает в сторонку, не поможет ли, спрашивает. А что такое? Сам, впрочем, уже знает. Да вот, видите ли, купальные билеты в кассе кончились, все шкафчики заняты. А ей так обидно уходить, не скупнувшись! Не пронесёт ли он её одежду до другого конца пляжа, до тамошней мини-ротонды? А она это расстояние по речке проплывёт.

Никто ещё не отказывался. Отказы, в вежливой форме, могли быть потом. Ни одна купальщица не ограничивалась одним проплывом, а порой заставляла кавалера шататься от одной ротонды к другой, активно ждать, пока она наплавается. И заодно проверять на терпение, готовность самому потерпеть до побеления, а ей угодить.

Всё почти, как на танцах, только тут девушке ещё и адреналин: а ну как уйдёт незнакомец со шмотками твоими, куда тогда поплывёшь по волнам?

"Танцевали" и по-обычному порой, парень доверял незнакомой девушке свои джинсы с рубашкой. И никто не задавался простым вопросом: а почему не просить помощи у своего "однополчанина", а прибегать почему-то к помощи пола совсем даже противоположного?

А сегодня нас ждало на речке зрелище особенное. От слова "особа" - несколько особ женского пола выстраивали пирамиду, внизу, по шею в воде, находились более чем взрослые женщины в слитных купальниках, на них взбирались, похоже, старшие дочки, девочки-подростки в бикини, а на самый верх пыталась влезть и стать там венцом девочка совсем крохотная, в одних трусиках, и те мокрые.

Не хватало для полноты картины совсем голенького бутуза ей на шею.

А папы целились с берега объективами и вполголоса ругались, потому что пирамида никак не хотела принимать законченный вид.

Ну, мы поплескались-поплескались, а где-то к обеду наступило затишье. Вдали, у буйков, виднелись головы особо упёртых пловцов и пловчих, многие, и я среди них, легли позагорать, а иные пошли к буфету и киоскам, скрылись из глаз. Думаю, схожу попозже, кода очередь там рассосётся... или вообще не ходить? Чую, коли выпью чего, то вскорости могу захотеть, по-большому даже, а тут туалеты вечно заняты. По-маленькому-то легче - прямо в речку, незаметно. Но это мелочи.

Где там обретается Динка - я не примечала, смотрела только за тем, чтобы поблизости её не было. А вот на Митьку поглядывала. Видела, что он сперва загорал, а потом ушёл куда-то. Наверное, перекусить. Одного его там не застанешь. Может, опосля случай какой подвернётся...

Почти рядом со мной лежал Шурик. Мне симпатизировал этот серьёзный мальчуган. Особенно нравилось то, что он в разговоре с девушками смотрит тебе прямо в глаза и не норовит, как другие, "мазнуть" взглядом по бюсту. И загорающих девушек почти не рассматривает, даже жалко немножко, зато спокойно, можно безбоязненно закрывать глаза. "Ботаник" он чуток у нас, к тому же парень простодушный.

И вот лежу я, разморённая и мечтающая, и вдруг слышу, как кто-то плюхает по песку и останавливается почти рядом. Нет, это рядом с Шуриком. По голосу узнаю его дружка Генку - того самого "дельфинёнка":

- Слушь, Динку не видел?

- Её поблизости и быть не может.

- Почему?

Угадываю дёрганье подбородка в мою сторону. Генка понижает голос:

- А где же может быть?

- Да плавает, небось, у буйков, - говорит Шурик. - Или перекусить пошла. А тебе что до неё за дело? - это совсем уж шёпотом.

Но я уши себе из вежливости затыкать не рядилась!

- Слушь, - настаивает Генка, - сплавай к буйкам, а! Очень надо, поверь! А я тем временем по киоскам пробегусь.

Шурику вусмерть неохота.

- А чего я ей скажу, коли найду? Дело-то в чём?

А Генке столь же влом объяснять при мне. Понимает, мерзавец, что я и шёпот хорошо слышу.

- Ну, ты ей напомни, что она тут с одним договорилась, это, нырнуть. Забыла, что ли? Он её уже сколько ждёт там, ну, у ротонды. Больше не может, надо нырять, да. Говорит мне - найди и поторопи, бегом. И сказал, при мне, чтоб пропустили к нему девушку в купальнике. Только быстро надо, а то не дадут. Понимаешь?

- Что-то такое - да... Но кролем не поплыву. Жарко саженничать. Брасса небыстрого хватит. Тем более, она, наверное, на суше где-то.

- Да плыви хоть "дельфинёнком", но она чтоб в момент там была!

Шурик нехотя поднялся и поплёлся к воде, Генка умчался.

Я по-прежнему лежала неподвижно, но в душе бушевали страсти. Кого они хотели обмануть?! Думают, я не поняла ничего? А Митька хорош, на такое дело пошёл! Почему с ней-то, я ведь тоже права кое-какие имею. Или, может, она нарочно не пришла, раз меня не позвали?

И тут вдруг мне в голову бьёт: а я нешто не "девушка в купальнике"? Если Митька сказал именно так, то и я гожусь. Бикини - это тоже купальник, а цвет он не уточнил. Вот я и воспользуюсь его промахом, нырну, увижусь с ним с глазу на глаз в тесной дружественной обстановке, выжму из него всю правду. Там от меня не отмахнёшься!

Медленно открываю глаза, будто только что очнулась, смотрю, не поднимая головы, где и кто. И вдруг опять озарение: раз они тут толковали про ротонду, то к батискафу наведаться мне никто помешать не может, даже если б они тут стояли. А их нет уже.

Когда поднималась, в животе что-то кольнуло, но не настойчиво. Вот если б сейчас пару стаканов газировки, то через четверть часа ищи, дева, туалет. Но у меня дела поважнее, обойдусь без шипучего. Полчаса, кажется, длится нырок?

Пока шла, обуяли сомнения. Не напутал ли чего шалопут Генка, пытаясь сбить меня с толку? Может, пропустить велено "девушку в чёрном слитном купальнике с тёмными волосами в хвостик"? Тогда мне не прорваться. Разве что подождать соперницу, найдут её когда-нибудь, и... язык показать, что ли?

И сразу же - третья замечательная мысля. Это же перст свыше! Если меня пропустят, сам бог велел Митьку присвоить, если нет - значит, не судьба. Не так обидно будет зырить, как Динка его хомутает.

Решено! Пустят - ныряю, завернут - ухожу с дороги.

Но пока надо вести себя так, словно я - это она. Кого приглашали. Кто слегка забыла про приглашение и теперь вот поспешает.

Быстрым шагом подхожу к контролёру и уверенно так говорю:

- Простите, припоздала... Вам велено пропустить девушку в купальнике?

Парень в кожаных шортах и сетке на плечи говорит:

- Меня попросили это сделать, - упор на "просили". Мол, я вам не слуга какой, чтоб мне велели.

Ну-у, это не "перст божий". Парирую:

- Билет у вас?

- Вот он, - показывает лиловую картонку.

- На двоих?

- Да.

- Один контроль целый?

- Вот он.

- Тогда просьба равнозначна повелению. Куда лезть? Вы меня подстрахуете?

Невнятный кашель.

Смелость города берёт! И в глубины морские спускает.

У меня есть привычка - из тех, о коих не пишут и даже разговаривают неохотно. Перед тем как войти или пройти в людное место, если я остаюсь одна, то напрягаю животик и стремлюсь освободить кишочки от газов - чтоб потом себя уверенно чувствовать. По-моему, зря об этом молчат. Сколько бы девчат недодумавшихся от позора убереглись!

Но поблизости от контролёра тот фокус не пройдёт. Правда, не очень-то и хочется. Лезу по шаткой алюминиевой лесенке, она скрипит и шатается. Метров шесть тут, четыре человеческих роста, никогда на столько не лазила. Парень смотрит мне вслед, то есть, снизу вверх на меня пялится. Но у меня ластовица в трусах широкая, ничего не страшно. Зырь себе, не жалко, только подхвати меня, коли нога соскользнёт.

Теперь главное - чтобы не кружилась голова и чтобы успеть нырнуть в трубу раньше, чем откуда-нибудь выскочит заполошенная Динка. А оттуда меня уже ничем не выкуришь. Кричать будут, по трубе стучать, а я всё одно спущусь в гондолу. И вообще, она не резиновая, всех "девушек в купальнике" не вместит и, как говорится, "осторожно, двери закрываются".

На самой вершине задерживаюсь, нарочито медленно перебрасывая ноги снаружи внутрь, в трубу. Надо же, и голова почти не кружится. А видно-то как парк хорошо сверху! Ну-ка, гляну, не бежит ли кто сюда быстро-быстро. Нет, не наблюдается таких. Везёт же мне!

И вдруг я вижу на пляже, у самой воды, стоящих Шурика и Генку. И смотрят они на меня! Да, на меня, не показалось, именно что на мою возвысившуюся персону. И даже грозят поднятыми кулаками. По лицам бродит злорадная улыбка... нет, ошибаюсь я, лица, конечно же, искажены злобой, ловко я их хитрость разгадала, этого они мне не простят. Никудышный из Генки конспиратор. Ладно, не буду им язык показывать или дулю, как вдруг подумала, просто сделаю ручкой. А если наладятся у нас отношения с Митькой, то, вылезши, разорюсь и на мороженое им. Заслужили пацаны, хоть и конспирировали вовсю.

Внутри трубы не лесенка, а отдельные скобы, и их ногами надо нащупывать. Вспоминаю, что не понапрягалась, зависнув наверху. Но теперь не стоит - газы вместе со мной опускаться будут. Да и не хочется совсем, вот честно.

Делая первые шаги по скобам, скрывшись в трубе с головой, я вдруг увидела сбоку какое-то тёмное отверстие, от которого вниз по трубе сбегали струйки воды. Ага, вот через что заливают её, родимую! Под давлением коей Митька щас признается мне хоть в любви!

И сами скобы какие-то влажные. Что ж, это естественно. Нога, не соскользни, смотри!

А разговор с Митькой продумывать не стала, из принципа. Вот ещё, слова заготавливать! Сами найдутся, лишь окажемся мы вдвоём в тесном шарике на глубине скольки-то там тысяч метров.

И ещё, если совсем уж честно, я вот о чём подумала в той трубе, нашаривая бесконечные скобы. Не поймите меня скверно, я и раньше об этом подумывала, когда на гондолу с земли глазела. Понимаю, что туалета там нет, даже и горшка, наверное, тоже, но может же у людей возникнуть блажь провести эти полчаса-час раздетыми? Стыдить их там некому, да и кто видит-то? Разве что лишь рыбы, и те сами голые.

Так вот, прикидывая, как двое в этом шарике могут расположиться, я подумала, что плавки или вот трусы бикини снять ещё худо-бедно можно, а вот сплошной купальник - не факт. Митя должен оценить, как я ему доверяю.

Мысли в голове всё бродят и бродят, а скобы под ногами всё никак не кончаются. И темнее становится, и вроде как удушливее. Поднимаю голову - там светлый кружок с небом, опускаю - какой-то свет сочится из открытого люка, но всё равно фиг чего видно. Ладно, не я первая, не я последняя, лазили люди до меня, и ничего - живы.

Чёрт, да не в подземелье ли я уже спускаюсь?

Ага, вот ногам стало тесновато, хорошо, что не двинула ступнёй и не ушиблась. Эй вы там, наверху! То есть - за стенкой трубы, предупреждать надо! На "девушке в купальнике" не жёсткий скафандр.

Так, понятно: вот люк, он открыт, но перегораживает часть трубы, в оставшееся отверстие еле пролезаешь. К счастья, я девушка, у меня ежели таз пролезет, то и всё остальное тоже. Парням в этом отношении сложнее, у них плечики и застрять могут.

Ступняшки мои переступают уже по скобкам внутри гондолы, тело извивается, пролезая и стараясь не порвать купальник и не поцарапать кожу. В душе появляется нечто мстительное - ага, вот сейчас он увидит белый низ вместо чёрного и поймёт, что это не она. Может, уже по ногам начал признавать...

Так и есть - внизу, как бы входя мне между ног, звучит какой-то носово-горловой звук, вроде как выражение удивления. Но не мужской какой-то. Как же Митька испугался, раз так завысил тон! Но мне не до нюансов. Тело по большей части уже внутри, рука нащупывает на люке ручку - с внешней стороны, а у этой ручки сбоку, как раз под большим пальцем, какая-то скобка. Я её неумышленно жму, и вдруг крышка начинает неумолимо идти вниз, закрывать люк. Я противлюсь, у меня голова же ещё не внутри. Нечаянно я раскрепила люк! Всё тело словно продавливается вниз, ноги проваливаются не пойми куда, шею гнёт, загибая голову вниз. Только бы не шмякнуло по башке, а уж внутри как-нибудь переустроюсь.

А если меня к Митьке с первого разу крепко притиснет, то это не так уж плохо, а?

Люк ещё не входит вполне в пазы, когда голову мою нагибает так, что я вижу всё внутри гондолы, освещённое слабым "подводным" светом. И первое, что мне бросается в глаза, - это...

Нет, не угадали.

Не плавки.

А купальник!

Чёрный. Сплошной. Бессмысленный.

Динка!

Всё становится ясным в момент. Значит, те двое всё-таки улыбались. Лыбились. Провели девушку.

Отвращение моё к подстерегавшей меня было столько велико, а злость так удвоила силы, что я переломила себя и, во что-то упёршись снизу, начала толкать люк вверх. Тяжёлый, чёрт! Но поддаётся, не успел ещё защёлкнуться. Сама удивляюсь своей силушке. Сейчас откину и ноги моей тут не...

Увы, напряг не прошёл даром - я пукнула. И тут вдруг чья-то рука бесцеремонно хватает сзади и спускает с меня трусы.

Чья-то - понятно чья, просто я её сейчас не вижу и потому так выразилась. Со всей попы трусы спустила, ведьма!

Позже, обдумывая этот эпизод, я пришла к выводу, что другого способа быстро остановить меня просто не существовало. Особенно, если ты со мной не разговариваешь, а тут столь тесно. Как говорится - форс-мажор.

И ещё какой мажор! Мне как будто дали подножку, оголившийся низ пустил в действие инстинкты. Не дай бог вылезти из трубы в таком виде! Я надломилась, согнулась, одной рукой нашариваю отчаянно сползавшие трусы, и второй рукой люк не удержала. Снова пришлось головой под него нырять, а он с шумом лёг в пазы.

И вместе с этим звуком раздался другой, грозный. Не только и не столько слышимый, сколько чуемый по вибрации, вселяющий ужас. Словно на тебя лавина сходит, а гондола угрожающе вздрагивает.

Дина совсем бесцеремонно просунулась мимо меня к люку, прижав меня не пойми к чему грудью, и начала бешено крутить какой-то барашек на люке. Я хотела уже двинуть её локтем, это за мою грудь, как вдруг увидела с ужасом, что по периметру люка засочилась вода! Это её несколько тонн на нас сейчас рухнуло, из того самого жерла. Авра-ал!

Прямо перед глазами я увидела другой барашек и принялась его крутить, превозмогая боль. Со стороны посмотреть - дружно девчата работают, слаженно. Словно выбрали из школьниц самых дружных, самых дружащих, и доверили им такое погружение. Зная, что одна другую ни за что не подведёт.

Наконец барашки были закручены, и течь прекратилась, только капли продолжали проступать. Можно успокоиться и начать обращать друг на дружку минимальное внимание. Чтобы хотя бы перестать притискивать друг друга и расположиться в этом узилище если не попросторнее, то хотя бы пообособленнее.

Сердце моё громко стучало. Вот это был мажор - при нём не до форсу! Не верится прямо, что всё пронеслось... Динка спасла мне жизнь - свою, впрочем, тоже. Не больше, не меньше. Но я просто должна была хотя бы попытаться рыпнуться, а не идти послушно, словно овца на бойню. Ну, не оседать послушно на дно.

Мы стали располагаться - продолжая молчать.

Сказать, что гондола была крохотная - значит, ничего не сказать. Большими были только иллюминаторы, но, к сожалению, у них только площадь, а не потребный телу пустой объём. А к счастью - их два, помещение-то двуместное. И по разным сторонам. Щека к щеке можно не сидеть. Интересно, рыбки там и там разные? Конечно, одинаковые. И баста.

Осматриваю потихоньку интерьер - чтоб не встретиться взглядом с соперницей, ни прямо, ни скрещенно. Очень всё безыскусно, по-спартански устроено. Пола, как такового, нет - горизонтального, ворующего у сферы какой-никакой объём. Как по бокам и сверху всё по-шаровому вогнуто, так и внизу. Но и ходить нет ни нужды, ни возможности. Прямо со скобок-ступенек попадаешь на крошечное сиденьице у иллюминатора, куском железа крепящееся к стенке. Два таких "стульчика" находятся под углом друг к другу и разделены пространством шириной в ладонь.

Даже - в ладошку.

Ага, это если один из акванавтов увидит какое-нибудь чудо морское и вскрикнет, то второй успеет обернуться к его иллюминатору. И ещё, мало кто любит сидеть спиной к другому человеку, опаска-то в самих инстинктах заложена. Или, наоборот, не опасаются в подсознании, а сознательно следят друг за другом, не станет ли кому дурно, не начинать ли аварийное всплытие.

Так что усесться так, чтобы вообще друг дружку, то есть враг вражку, не узревать, мы никак не можем. Правда, не можем и лечь на сиденьице животом, взяться за рукоятки у иллюминаторов (а иначе зачем они там?), а распрямлённые ноги скрестить в общем заднем пространстве. Нет у врагинь никакого "общего", не может просто быть. Каждая "приватизирует" своё полушарие со стульчиком и иллюминатором, повисает незримый круг между, но за него - ни ноготком!

Посему сидеть будем скорчившись. Молодым это не должно быть трудно - попервоначалу считала я. Кстати, вспоминается, как однажды я наблюдала за людьми, покупавшими билеты на погружение, и один парень, не достигший восемнадцати, но уже с девушкой, возмущался: почему детский билет только на полчаса и два сразу взять нельзя? Похоже, у них с девушкой тесные дела за полчаса не делаются. Кассирша ответила: больше ты там не высидишь, потом не разогнёшься. А взрослые? Ну, они сидят по часу на свой страх и риск, а вот стариков вообще не пускаем туда. Старика как скрючит, так потом и спасатели не разогнут, поднимая.

Тогда я просто улыбнулась, погружаться не собираясь, а сейчас вот вспомнила и веселее не стало. Может, как раз на то и расчёт, что не выдержу и попрошу Дину, чтоб разрешила "зайти на её территорию", поразогнуться хоть маленько? Ну, уж нет, не дождётесь!

Хорошо, что у нас обеих на голове купальные сетки, и волосы "брататься" не могут.

Рядом с иллюминатором на кронштейне сидел крохотный столик с тетрадкой, и даже карандаш лежал, чтобы пионер морских глубин мог зарисовать увиденное. Я полистала - потом, когда ждать невмоготу уже стало. Кто-то честно зарисовывал, хотя порой и неумело, кто-то бравировал знанием латинских имён мелькающих за иллюминатором рыб, а кто-то использовал бумагу не по назначению, типа "такие-то здесь были", и не всегда прилично.

Было заметно, что в гондоле были и другие приборы, но сейчас их не было, дырки от креплений заделаны, выступы сглажены, зашлифованы. Кое-что, самое пустяковое, оставили - для антуражу. Но была и пара вещей действительно нужных.

Первое - "глазок" в люке, крохотный такой глазочек из толстого стекла. Видеть, есть ли в трубе вода, можно ли открывать люк. Наверное, и глубиномеры всякие в батискафе есть, и манометры, и датчики водяные, а всё ж-таки приятно видеть своими глазами, что по ту сторону воды уже нет и можно раскупориваться безбоязненно.

Второе - часы, отсчитывающие время "погружения". Они крепились к самой верхней точке, к "потолку", как и пол, круглому. Я где-то читала, что таким манером привинчивали компасы в каюте капитана, чтобы тот даже лёжа видел, куда идёт его корабль. Здесь же хорошо по-другому - таймер на нейтральной территории, не надо лазить взглядом в "другое полушарие", тем более, спрашивать. Здорово придумано! И впадинка в верхушке "работает", часы вмещая.

Про воздух я тогда не думала. Раз столько народу тут перебывало и живыми вылезло, дышать им было чем. Может, вентиляционные решётки, отдушины, скрытые - погружение-то не настоящее. Хотя в этом "шарике" на свежий морской ветерок рассчитывать, конечно, не приходится.

Часы тикали, хвостатая, как на барометре, стрелка отсчитывала уже не первую минуту "погружения", надо было любоваться глубинами. Раз Динка меня пригласила, таким вот оригинальным способом, то этого от меня и ожидает, верно? Разобраться между собой мы могли бы и на свободе, вне видимости этих прекрасных рыб.

Я принялась их наблюдать. И вправду, классные! Но, когда заставляешь себя что-то насильно делать, организм бунтует и мешает тебе концентрировать внимание, рассеивает его тебе. На свободе, например, я хватаюсь за любую зацепку, только чтоб заняться чем-нибудь другим, посторонним, хотя бы вот чаю попить или в туалет сходить без особой к тому надобности... Здесь же никаких зацепок, альтернатив не было, и я лишь не могла подавить броски взгляда в сторону соперницы, хотя они совсем ни к чему были.

Похоже, она тоже была не без греха, потому что один раз наши взгляды встретились. Я тут же сделала вид, что веду свой транзитом к чему-то другому, ну хоть посмотреть, не капает ли из щелей люка - и снова к своим баранам, то есть рыбам. Но осталось какое-то странное ощущение. Непонятное, необычное, но не зловещее, а словно, наоборот, за ним может стоять нечто хорошее, если я правильно пойму.

Я отвлеклась на рыб, расслабилась, и вдруг поняла. Поняла! Я ведь словно посмотрелась в зеркало, как сейчас вот глянула на одну рыбку. У нас с Диной были совершенно одинаковые выражения лиц - смесь растерянности, рассеянности, любопытства и щепотка злости. Во мне бродило то же самое, что и в ней, отражаясь в выражении лица.

Но если так, то это значит... значит... то это хорошую вещь значит! Мы с ней на равных, выходит. Не она меня обманом завлекла, а её самоё хитростью заманили, как и меня. Только первой чтоб полезла. Например, сказали, что Митька хочет со мной примириться и приглашает в самое удобное для этого место. Мол, передаёт ей, то есть мне, через них билет, чтоб я первой полезла, а он только вот в туалет сбегает. А эти доброжелатели билетик - ей. Мол, лезь туда и жди своего благоверного, а третья тут лишняя. Заманили её первой, в общем.

Теперь понятно, почему возглас в гондоле прозвучал так рано. Если ноги у девушек не истатуированы, ногти не напедикюрены, комплекция сильно не различается, то они, ноги эти, похожи. Мужчины к тому же не наблюдательны. И Митька, сиди он внизу, забил бы тревогу лишь тогда, когда в люк стал бы протискиваться белый низ купальника вместо ожидавшегося чёрного. Или наоборот.

Если же Дина ожидала в гости мужские, волосатые ноги, то гладким женским удивилась сразу - как и произошло, собственно.

Кроме того, подумала я со смехом в душе, она должна была приготовиться срывать плавки именно с Митьки. По её представлению, увидев её вместо желанной меня, парень должен был догадаться о ловушке и попереть вверх. И остановить его можно было только таким макаром.

Фыркать нельзя, улыбаться - не рекомендуется, оттянуться можно только в душе. Но главное - мы на равных. Обмануты в одинаковой степени, злиться друг на дружку нечего (не считая предыдущую, до спуска в гондолу, злобу). Зато есть на кого злиться нам обеим. А это сближает. И мы можем если не примириться вообще, то хотя бы заключить перемирие на время сидения "на дне морском".

Тем более, моим опрометчивым пуком и не пахнет уже. То ли гондола проветривается, то ли принюхались наши носы. Это тоже сближает как-то.

Только кто-то должен сделать первый шаг к перемирию... Стоит ли спешить? Не окажется ли торопыга в проигрышном положении, будто ей больше всех надо? И потом, сунешься, а потом окажется, что твоя визави тоже хотела и уже намеревалась, тебе бы выждать чуток - и она бы первая попросила. Я решила не спешить.

А потом, в долгом наблюдении за одними и теми же рыбами, пришло понимание ситуации. Как для войны нужен повод, так и для перемирия тоже, даже ещё пуще. Ведь если ты сунешься без повода, то есть без повода внешнего, то это означает, что у тебя прозвонил повод внутренний - кончилось терпение, общее или по какому-то частному вопросу, что-то тебя припекло, проще говоря. Крайне маловероятно, чтобы в ту же секунду так же обстояло дело и у соперницы. То есть она терпеливее, а стало быть, "на коне" и может диктовать условия, пусть и непрямо.

А теперь, допустим, возник внешний повод, стимул. Тут уж первая молвит слово не кому приспичило, а кто просто быстрее оказалась, а рот уже и вторая начала раскрывать. Терпение-то уже и у одной, и у другой вышло давно, у кого раньше, у кого позже, это теперь значения не имеет никакого. Главное, что обе в равной степени готовы к диалогу, и никому не обидно, никто себя ни выше, ни ниже другой не ставит, не чувствует.

Вот с чем сравнить можно. Представим себе, что бегают по поляне девочки, резвятся, а на подстилке еда лежит, снедь. Кто проголодалась, та опасается подбегать к этой еде - остальные увидят, какая ты обжора. Поэтому все продолжают бегать, у одной раньше в животе бурчать начинает, у другой позже, но за смехом и криками не слышно. Главное - проголодаться успевают все.

Тут мама выходит и зовёт обедать. Все сразу бегут и набрасываются. И никому не обидно, никто не обжора, потому что быстро двигают челюстями абсолютно все. Вот что значит - повод.

Но какой же повод может появиться здесь, в изолированной ото всех и вся гондоле? Неясно... Разве что часы пробьют всплытие, но когда пора уже выбираться, мириться поздно. Да и будут ли они бить? Может, просто так висят, для сведения.

Я решила не спешить вступать в переговоры, пока терпение не иссякнет или повод не возникнет. Может, Дина ещё раньше сдастся. Нет, выжидая, я ничего не теряю - пока, во всяком случае.

Внимание - на рыб!

Потом я пожалела, что сразу не подумала. Надо было уже с самого начала совершать мелкие разминочные движения, не давая мышцам затекать. А я застыла почти неподвижно, только дышала разве что, стремясь не нарушать невидимую грань. И когда часы над головой тихонько сыграли весёлую мелодию, отбили полчаса ("детское время" - ведь детям именно столько и отводится), я сняла внимание с рыб и вдруг почуяла, что тело у меня затекло. Прямо ужас как захотелось выпрямиться во весь рост. Гондола вроде бы позволяет, но ведь нарушишь чужое пространство! Чёрт, как нелепо.

Я начала разминать мускулы лёгкими, незаметными движениями. Тьфу, а хоть бы и заметными! Я же на своей половине, ей-то что? Тем более, она сама в таком же положении, напрягается и расслабляется. Нет, я считаю себя свободной вести себя так, как хочу. Руки потирать, ноги... да что хочу, то и потру.

Мало-помалу мускулки размялись, и только хребёт продолжал болеть. Мало того, он всё крепче и крепче требовал дать ему распрямиться, иначе грозил устроить боль настоящую, костную. А куда я тебе распрямлюсь, раз тут мой удел кончается?

Голь на выдумки хитра, а когда приспичит - тем более. Смотрю - Дина не просто на часы оборачивается, а за что-то ногами цепляется и откидывается, так чтоб лицо у самого циферблата оказалось, будто близорукая она. И долго так стрелки разглядывает, словно, наоборот, дальнозоркая и вблизи плохо видит.

Эге, да ведь она так распрямляет хребёт! А я-то прощаю ей нарушение моего воздушного пространства, голова-то её ко мне залезает. Думаю, часы же общие, надо не замечать. Ну, и она стала этим пользоваться.

Око за око, зуб за зуб! Я тоже стала прикладываться к часикам. Хребёт радовался, прямо-таки не давал уходить обратно в сидячую скрюченность. А ещё он провоцировал меня на радостный вскрик или хотя бы горловой звук, с которым потягиваются малыши. Но я была безжалостна. Я уже не маленькая, раз вот враждую из-за парня.

Динка раз не утерпела и начала позёвывать, с тихим подвыванием, так я сердито кашлянула и загнала её обратно в молчание. Хватит с неё того, что под часами не мешаю зависать.

А сама при очередном зависании и потягивании чуть не пустила ветры. Еле удержалась, пересилила себя. Если оплошаю, соперница навяжет мне перемирие на своих условиях. Её можно понять, осталось двадцать, скажем, минут - это сколько вдохов-выдохов? Одним и тем же воздухом. Вот то-то!

Причём сдерживать дыхание смысла не имеет. После закупорки задышишь ведь полной грудью и план перевыполнишь. И не сдержишься, даже почуяв вонь. Это-то и страшно. Лучше уж дышать размеренно и потихоньку. Дозировать, так сказать.

Мы с Диной обе ждали повода к перемирию или конца мучений и, похоже, сглазили. Знай мы, какой ждёт нас ПОВОД наперёд, на горло бы себе наступили и мир заключили. Не то, ох, не то произошло!

Случилось это незадолго до окончания срока нашего с ней заключения. Конкретная минута начисто выскочила у меня из головы, и вы сейчас поймёте почему. Быстро всё вышло и страшно.

Среди полного молчания вдруг раздался тревожный звук. Сразу было и не сообразить, что это дружно закричали-завизжали люди, стоящие снаружи, очень уж визг-крик металлической стенкой приглушился и исказился. А поскольку я в тот миг пялилась на рыбок, то как-то само собой подумалось, что это чудище морское шумит, подплывая там, где нет иллюминаторов.

Сразу вслед за тем гондолу сотряс сильный удар, всё заскрипело и поползло, сиденье ушло у меня из-под попы, вырвались газы. Авария, катастрофа! Снизу скрежетало и тряслось. Закончилось всё резким толчком, словно батисфера сорвалась с цепи и полетела вниз.

Я вдруг обнаружила, что вцепилась в Динку, а она - в меня, смотрим друг на дружку, нас трясёт, аж зубами стучим, а уж как сердца в клетках грудных стукают - не передать. Ещё чаще, чем зубы. Друг на дружку глядим с испугом, сиденье у меня где-то между ног, распирает промежность, но со страху не чую ничего. А Динка локтем ударилась обо что-то и вот-вот завоет.

Чуть отошли, прошло оцепенение, мы с ней синхронно и с большой опаской поворачиваем головы к люку - не пострадал ли? А там и вправду крупные капли воды сочатся, и кое-где из них уже струйки потекли. Кошмар! К счастью, часы отсчитывают последние минуты нашего заточения (который снаружи проходит как билетный аттракцион). Поэтому перемирие неактуально, и мы это одновременно понимаем. Медленно отпускаем друг дружку, ничего не сказав, и расходимся "по квартирам".

Только сейчас вспоминаем, что мы не в морских глубинах и падать нам некуда. А будь мы в настоящей батисфере, да сорвись она с цепи... Бр-р, аж жуть берёт! Падаешь на дно, кислорода у тебя на считанные минуты, подцепить тебя не подцепят, и даже конец не можешь ускорить, потому что люк фиг откроешь под таким давлением.

Приходим мало-помалу в себя. Интересно, что же случилось-то? Чем нас так садануло? Рыбки по-прежнему плавают, аквариумы не пострадали - это единственное, что мы знаем. И ещё - что скоро вылезем и всё узнаем.

Но поскольку рассказ мой к концу катиться не собирается ещё, а вас одолевает, чувствую, любопытство, то забегу вперёд и поведаю прямо сейчас.

Около одного из аквариумов столпилось энное количество народу - там лучше всего контрабандно подсматривать за рыбками. Стояли здесь и Митя, и Шурик с Генкой, гадая, как развиваются в гондоле события. Ничто не предвещало беды, разве что чересчур гладкая дорожка, по которой удобно кататься гимнасткам. Но их дребезжание издалека услышишь ведь.

Никто не знал, что накануне тренер крупно поговорил с самой маленькой и самой неудачливой из своих подопечных. Она всё время соскакивала со скейта, не успев выполнить ни одного упражнения целиком. Мол, доска под ней ходуном ходит, прыгает, она боится потерять её ногами, поэтому спрыгивает сама, ещё контролируя ситуацию. Вот спрыгивать вбок хорошо научилась, и сама на ноги, и скейт тут же клинит роликами, далеко не убегает.

Ну, что тут поделаешь? Отменить занятия на природе и вернуть в гимнастический зал? А слёзы в глазёнках? А обида? Да и тренеру не разорваться надвое - тут и там быть чтоб. Одну же оставлять нельзя - мала ещё сама себя тренировать, да и мало ли что с ней в одиночестве может случиться. Не положено одну оставлять.

И вот вам - идея! Обычный скейт чересчур лёгок, именно поэтому он и управляем ногами катящего, типа твиста, но сейчас это недостаток. Он считает, что ты им управляешь, а ты на самом деле гимнастикой занимаешься, и выходит из-за этой неразберихи не то совсем. Значит, нужно нечто потяжелее, помассивнее, поинерционнее. То, что, будучи вначале разогнано, едет себе и едет, пусть не быстро, зато устойчиво, и не реагирует на то, что ты тут на нём ногами вытворяешь. Так сказать, инерциальная система движения.

И тренер поставил на ролики целый кусок гимнастического бревна, только пошире. Сплошной кладезь инерции! Тяжелая деревяшка прижала рассчитанные на лёгкий вес ролики, а подшипники к тому же пришлось хорошенько смазать, а то далеко не уедешь - вернее, совсем никуда. После этого поехать она поехала, но тихо, в смысле - звуков почти не издавая. И в другом смысле тоже тихо - не быстро, а скорее медленно. Если же как скейт толкать, то не разгонишь, а разгонишь - не вскочишь. Не пузом же ложиться.

Но тренер выход нашёл. А перед этим нашёл мощный дуб, как раз с краю той самой дорожки, по которой надлежало разогнать суперскейт. Ложился у дуба на спину, приподнятую голову клал на ствол, руками плотно обхватывал кору. Гимнасточка подгоняла к его ступням брёвнышко, и дальше, дальше, пока ноги не сгибались в коленях, пятки к попе. Словно пружина сжималась.

Она затем вставала на скейт и считала вслух "три-четыре!", а тренер, выгнув спину, зависал на миг в воздухе, как лук с натянутой тетивой, и тут же толкал снаряд ногами. Такой мощный длинный толчок, сообщение импульса. Атлетичное тело распрямлялось, ступни срывались с бревна, которое отправлялось в свободное скольжение. Гимнастируй, дорогая, очень тебя просим! Ныне устойчиво всё у тебя, под тобой.

Бесшумность сыграла со всеми нами злую шутку. Толпа вовремя не разбежалась. Правда, Генка говорил потом, что краем глаза девочку он видел, но думал, что она просто бежит по дорожке, выделывая на бегу свою гимнастику - ведь привычного дребезжания слышно не было. Довольно противного, между прочим.

Хотя для нас с Диной этот сигнал опасности звучал бы прекрасной музыкой.

А девочка заупражнялась и не заметила, что ей издали не дают дорогу. Друг на друга все посмотрели, когда между лицами оставался считанный метр. Исказившимися от страха лицами, я себе это представляю. Тоже словно в зеркало глянули, только в куда более опасной ситуации, чем мы с Диной.

Зевакам парализовало ноги, они словно вросли в землю. Гимнастка оказалась более реактивной. Если помните, она очень хорошо умела соскакивать вбок, соскочила и здесь, в сторону, где не было людей. Понять её можно, но при этом ногами она толкнула свой снаряд как раз в сторону этих людей. Законы физики неумолимы.

Сохранение импульса.

Ролики не заклинило, а просто бревно сошло с прямой, повернулось на угол и торпедой попёрло на толпу - за которой, напомню, был аквариум и гондола.

Крикнув хором (их-то мы и услышали), зеваки порскнули во все стороны, уворачиваясь или просто "спасаясь, кто может". Генка взлетел на плечи к Шурику, тот чуть не упал, но это мелочи. Никто и не подумал тормознуть снаряд, несущийся прямо на хрупкий аквариум.

Рыбкам (тут порскай - не порскай) неслыханно повезло - аквариум разошёлся на детский пальчик с бешеным тараном. Но его, этого же пальчика, как раз и не хватило, чтобы прошмыгнуть под дном гондолы, висящим в воздухе. Мощный скользящий удар, скрежет, таран по касательной. Гондола выдержала, металл даже ободрал дерево, но силу удара это не смягчило.

Продравшись под брюхом гондолы, потеряв львиную долю кинетической своей энергии и ввергнув смертельных врагинь во взаимные объятья, таран вынырнул с другой стороны и снова пощадил рыбок, разойдясь со вторым аквариумом на ноготок того самого пальчика. Рыбки словно в рубашке родились. Дальше - в траву, где ролики сразу начали вязнуть, а хорошо смазанные подшипники были бессильны.

Гимнастка отделалась испугом, но не одним, а сразу тремя: лёгким, соскакивая, средним, увидев, что натворил её "конь", и третьим - когда увидела бегущего к ней тренера...

С тех пор ездовую гимнастику у батискафа запретили, дорожки для верности исколдобили, но это уже к слову и нам ничем не помогло.

Слишком долго теряться в догадках, что же произошло, нам с Диной не пришлось: скоро часы сыграли свою весёлую мелодию, погромче, чем в первый, "получасовой" раз, и два вздоха облегчения слились в один, уничтожив остатки кислорода. Шучу.

Но в "глазке" ещё вода, да и капли не перестают лезть в щели одна за другой... Каждая из нас прикидывается перед другой, что хорошо знает порядок всплытия и что при этом делать, сохраняет полнейше спокойствие. Как полезно, оказывается, выпендриваться иногда!

Вдруг раздался резкий скрежещущий звук, очень неприятный, который под конец перешёл на "металл", и всё вокруг завибрировало, даже сиденье под попой. И не вскочишь, не спасёшься - вокруг дрожало всё. Сильно захотелось чесаться - сразу во всех местах.

Звук умолк. Пауза, в которой было слышно тяжёлое дыхание в два носа - мы с напарницей напряглись, а расслабиться не успели. Потом снова началось жужжание, дребезжание и зудение, пуще прежнего, дошло до апогея, когда мы и уши уже начали зажимать, и резко стихло, словно что-то лопнуло. Дзынькнуло, и гондола качнулась аж.

Мы с Диной глянули друг на дружку, и опять - словно в зеркало посмотрелись. Поняли одновременно, что что-то нехорошее случилось. Не должно же быть таких пугалок в штатной ситуации.

Ждём, мало что понимая. А сколько времени ждём, и сами не знаем - часы вдруг перестали ходить. Стрелки застыли. Сыграли часики отбой и самоустранились. Так сказать, мавр сделал своё дело, мавр может не ходить.

Недвижность стрелок навевала ощущение: мы тут заживо похоронены. Приятнее было бы, чтобы часики всё-таки шли - пусть даже за овертайм дополнительно платить придётся. И я могла указать в рассказе: это случилось через столько-то минут, то - через полчаса, скажем. Придётся поэтому приблизительно.

Через некоторое время раздалось постукивание по корпусу гондолы. Спокойное, размеренное. Нам сразу представилось, что гаечным ключом. Стучат разнообразно - то коротко стукнут, то вроде как проведут по металлу, чтоб попротяжнее выходило, чтоб мы от однообразия не уставали.

Мне непроизвольно вспомнилось, как мы ходили с мамой в баню, когда жили в частном доме без удобств. Брали номер отдельный, купались там и плескались, а потом вдруг в дверь начинал стучать банщик, и голос грубый подавать.

Я всегда пугалась, и сильно. Дяденька ведь, не тетенька. То мне казалось, что он вот-вот войдёт, то бишь вломится, коли запоздаем с откликом, то - что нас выманивают, чтоб открыли ему, позабыв, что неодетые ещё. Причём казалось, что мне будет гораздо стыдливее перед ним оказаться, чем маме, хотя у мамы тело гораздо более затейливое, и на него даже в одетом виде некоторые дяденьки оглядываются и пялятся.

Ну, сейчас-то выкуривать нас стуком смыслу нет, чего это, мол, вы там засиделись. А вот стучат же, стучат так и сяк и до того размеренно, что...

Что в голову врывается мысль: это же азбука Морзе! Морзянка. Что с нами снаружи пытаются связаться, чтобы что-то сообщить! Сообщить единственно остающимся способом, потому что телефонной связи с гондолой нет, мобильников мы не взяли, да они и не работали бы в полном окружении толстого металла. Когда всё путём, отсутствие связи даже благо. А вот когда не всё, когда тут в догадках теряешься, почему это тебя не выпускают... Правильно - очень большой недостаток. Гигантский прямо.

Но тогда эту азбуку на билетах должны печатать, чтоб люди, ежели чего, могли бы... Но у нас даже и билетов нет. Налегке сюда спустились.

- Ты знаешь азбуку Морзе? - чуть было не спросила я - инстинктивно, машинально. Хорошо, что вовремя сдержалась, и даже голову не успела хорошенько повернуть.

Вот он, закон подлости! Когда мы с Митькой ещё водились, он предлагал обучить меня морзянке. Мол, чтобы разнообразить наше с ним общение. Я посмеялась - какой век-то на дворе! Он: поэтому азбуку Морзе мало кто знает, мы будем в числе этих немногих. Другим кажется, что мы просто обнимаемся, а мы перемарзиваемся, пожимая ладонями обнимаемое. А то может случиться, что это будет единственным каналом связи. В тюрьме, что ли? Почему в тюрьме - мало ли где... Нет уж, не можешь словами для ушей - лучше вообще никак не общайся.

И вот выходит, что Митька был прав! А я, дура, профукала вторую азбуку и сейчас вот сижу, словно неграмотная.

Интересно, Дину он научил, когда к ней перекинулся? Судя по её виду глуповатому - не похоже, она тоже не имеет понятия, о чём это нам выстукивают "с того света".

М-да, ситуация редкая: мне хочется, чтобы парень обошёлся с моей соперницей лучше, чем со мной, научил её морзянке. Чтоб не куковали двое неграмотных в одном шарике.

Да, а как он пытался научить меня? Брал мою руку, точнее - предплечье, и... это... касался. Удар подушечкой пальца - точка, проводка всей длиной пальца - тире. Прямо как этот, кто с гаечным ключом, стучит. Постойте-постойте, так может, это Митька и есть?

Прямо слёзы на глаза наворачиваются, и вдобавок пукнуть хочется не знай как. Никак ведь не ответишь, что тёмные мы, мол, не разбираем ничего, ищите другие пути. Они-то, снаружи, думают небось, что мы всё просекли и успокоились. А мы ой какие неспокойные, нет!

И вдруг Динка хватает карандаш, которым полагается зарисовывать рыбок (он при сотрясении упал на самое дно), и отстукивает по стенке весёлую музыкальную мелодию, вернее, ритм. Гениально дала понять, что только такой ритм и доступен нам. Я её обнять прямо была готова, вот честно! И ещё обниму, вот заключим только перемирие. Правда, меня тут же отравила шальная мысль: а что, если снаружи поймут её буквально и в ответ начнут выстукивать ритм торжественного реквиема?

Но нет, стук прекратился и в музыкальный переходить не захотел. Все всё поняли - и что-то теперь будут делать? Лучше выпустили б, там бы и поговорили, на воле - вслух, не морзянясь.

Почему не выпускают-то?

Сидим, паримся, догадки строим - про себя. Вдруг по помещеньицу нашему как побегут тени! Что это? Ага, в аквариуме одном вода заколыхалась, рыбки вон заметались. Делают что-то с резервуаром их (лучше бы с нашим сделали), наверное, отодвинуть хотят, а там открутят гайки, снимут стекло и выпустят нас наконец. На свежий воздух.

Особенно радуется Динка, рыбки психуют с её стороны. Улыбки вон не скрывает. Раз такое тебе облегчение выходит, то позволила бы газы выпустить, живот недуром уже распирает, хуже мочевого пузыря. Первой же свежим воздухом надышишься! Нет, молчит, ни о чём не догадывается. А я ещё перемирие хотела с ней заключить!

Но радость преждевременна. Аквариум отодвигается лишь ненамного, чтобы в щель можно было просунуть картонку с надписью. Я чуть было не пришатываюсь к соседке, чтоб вместе почитать, но вовремя себя торможу. И дело не только в перемирии, вернее, отсутствии оного. Там, на картонке этой, что-то не особо воодушевляющее начертано, вот пусть кому суют под нос, та и читает. А читать можно про себя или вслух. Если про себя, то я не буду плохого знать, если вслух - то это повод к перемирию. Ну, как? Твоё решение!

И вот в гондоле начинает звучать девичий голос. Надо отдать Динке должное - таким мертвенным голосом читает "скрижали", настолько без интонации, что это как будто чтение для себя и про себя, невесть почему зазвучавшее вслух. На завязывание разговора такая "магнитная запись" не тянет. Хотя бы проинформируемся, раз так.

"От удара заклинило выпускной кран. Не можем слить воду. Автоматика пасует. Будем добираться вручную. В крайнем случае, будем резать. Не паникуйте и не пытайтесь открыть люк. Терпеливо ждите, помощь обязательно будет. Штаб"

Дослушав это безрадостное послание, я вдруг заметила, что иллюминаторы тут не на винтах и гайках, а на толстых, впечатляющего вида, заклёпках. С такими не договоришься! Похоже, аварийного выхода тут нет в принципе. Гондола-то не смастерена нарочно для аттракциона, как объяснял, теперь вспоминаю, Шурик, а самая настоящая "боевая", морская. А куда выходить на дне морском? Печально, печально...

Потекло томительное ожидание. Не могу сказать "потекли часы", потому что часы стояли сами по себе, а люк подтекал сам по себе. Не только счастливые часов не наблюдают, но и несчастные, оказывается, тоже. Я пробовала считать капли, выползающие в щель люка, но больно уж муторное это занятие. И всё время в голове мысль, что нас затопляет, причём неумолимо.

Но нет худа без добра. Словно поняв, что свобода будет не скоро, живот мой как-то ёкнул, словно сглотнут от попы, и мне полегчало с распором. Пускать ветры уже не хотелось, неприятное, типа рези, ощущение поднялось повыше. Ладно, хоть так. А то совсем обессилела в этой борьбе.

Я знала за собой такое. Иной раз сгустятся в животике грозовые тучи, вот-вот громыхнёт гром. Но если имею возможность остаться наедине, скажем, отойти от компании по придуманной причине, то стараюсь снять напряг, потише, пусть и с шипением. Словно сапёр мину разряжает, чтоб не рванула. И тогда всё путём, разве что несколько раз приходится искать предлог отлучиться, и это немножко подозрительно.

Но бывает, что и не вырвешься. Тогда ягодицы работают на все сто, благо у нас, девушек, они мощные. Знаете, как позорно девчонке пустить ветры, да хоть ветерок лёгкий, на людях? На месте провалиться и с глаз сгинуть! Парню ещё простят, да чего там, девушки даже сами найдут за него оправдание, помогут обратить всё в неудачную шутку. Особенно если он один на несколько штук. А у женщины коли может в животе ребёночек поместиться, то и газы давай, копи, до беременного раздутия, но ни в коем случае не "рожай". Ты же можешь, значит, обязана.

Я думаю, что это от того, что девушки, в общем, недружные и не могут раз сойтись и договориться не считать позором лёгкое шипение с быстро проходящим запахом. Или попукивание. Позором должны быть лишь умышленные ветры, когда нарочно напрягаешь живот и выталкиваешь. Правда, их трудно отличить от "честных", когда терпишь-терпишь и сдаёшься, изнемогая. Тогда тоже громко выходит, чего там.

Но если удаётся стерпеть, то газы загоняются поглубже в живот, и весьма скоро начинает зверски хотеться по-большому. Нет, лучше об этом не думать. Лучше прислушаемся.

Снаружи прослушиваются звуки какой-то деятельности. О нас не забыли, и на том спасибо. Правда, возятся долго что-то (когда нас вынули наконец из этой "братской могилы-колыбели" и сказали, сколько времени прошло, я не поверила сперва, да закатное солнце подтвердило), и приходит неприятная догадка: не хотят необратимо курочить ценный аттракцион, хозяин не велит. Лучше пускай неудачливые аттракционирующие задохнутся или умрут с тоски, чем материальный ущерб будет.

Сидим по своим стульчикам, проявляем, как приказано, терпение. Но терпеть скорченность никаких сил уже нет. Начинаем раскачиваться торсом, наклоняться назад и заходить в чужое, друг дружки, пространство - по факту. Никто не протестует, все понимают. Один шаг к перемирию сделан.

А вскоре моя напарница по заточению делает второй. Она перестаёт контролировать дыхание. До этого мы с ней старались дышать ровно и по возможности бесшумно, чтобы не выдавать нетерпение, и вообще, подчеркнуть, что телесно всё в порядке, всё "хоккейно". Небольшой обман в американском духе - или же контробман, стремление избежать подвоха со стороны соперницы. Доверию взаимному не способствует, как и дежурная американская улыбка.

Теперь же Дина дышит открыто, шумно, с сопением порой. А то задерживает дыхание и потом оно у неё прорывается. Немножко похоже на дыхание тех, кто делает тяжёлую физическую работу... Ага, вот и мышцы у неё кое-какие работают, под таким купальником не утаишь, "бессмысленным". Впрочем, и под обычным вряд ли. Некомфортно ей, ну что тут поделаешь!

Дальше - больше. Вот уже и шумный выдох начал напоминать стон под кляпом, и пространство моё она занарушала раз за разом, без взаимности, пытаясь выпрямиться и не сдавливать скорченностью пузырь... Я стоически делала вид, что ничего не замечаю. Чем дольше то, что в нас, останется внутри нас, тем лучше. Неизвестно же, сколько нам тут ещё париться и дышать спёртым воздухом.

Вдруг что-то произошло ужасное. Сперва я ощутила именно ужас, а уже затем - конкретное его проявление. Остро запахло аммиаком. То есть запах был, наверное, слабый, но в нашей "малометражке" он шибанул в нос резко. А-ах!

Я открыто (повод-то дан!) посмотрела на Динку. Она сидела в жалкой, скрюченной позе с закаменевшими мышцами и вся чуть подрагивая. Затишье перед бурей, то бишь, бунтом всего тела, интуитивно поняла я. Её плечи и кожа в заднем вырезе были усеяны мелкими капельками пота, а шёлк купальника изменил блеск - ещё не намок, но уже впитал и прилип к коже. Раньше я такую красоту лишь на высыхающих купальниках видела. Но соседке не до эстетики, ей плохо.

Я догадалась: ей пробило почки. О таком несчастье я слышала в детстве от бабушки, когда она уговаривала меня не терпеть долго, а ходить по-маленькому где придётся, лишь слегка отойдя, потому что у маленьких девочек и смотреть-то не на что, как, скажем, при рвоте. "А то моча в голову вступит", - говорила старенькая моя бабушка, ходившая в туалет более чем регулярно. Пример подавала.

Я не понимала: голова - там, пузырь - здесь. Пути-то нет между. Но бабушка разъяснила всё в своих словах, что в переводе на взрослый язык звучит примерно так: в крови есть нехорошее вещество мочевина, которую почки фильтруют и направляют в одноимённый пузырь. Оттуда надо регулярно сливать, а если зажмёшься, то тем самым закупоришь снизу, со стоны пузыря, почки. Мочевине некуда станет отводиться, она будет прорываться в кровяное русло, а почки - стараться сдержать. Если переусердствовать, мочевина их пробьёт и разольётся по крови во всём организме, тебе дурно станет, и ты не сможешь больше терпеть, воля сникнет. А ещё через пот будет вылезать, организм выталкивать будет вредное, и от тебя запахнет, как из туалета. А то и ещё хуже - тем кольнёт нос, что у нас в аптечке и чем людей обморочных в чувство приводят - нашатырный спирт называется. Не доводилось нюхать? Это совсем плохо, свалиться можешь. И от позора ведь не уйдёшь, так что уж лучше сама, пока в силе.

Вообще, советовала мне бабушка, не дотягивай до того, как возникшие в тебе слепые силы победят тебя, не упускай контроль над ситуацией, предпринимай что-нибудь в упреждение, пусть и с потерями какими-то. Нет большей потери, учила она, чем потеря контроля над собой.

Бедняжка слабо простонала, обвела всё вокруг взглядом в поисках соломинки, за которую можно ухватиться, нашла взглядом моё лицо и...

Я мгновенно поняла: промолчать и позволить ей жалобно заговорить первой - значит, "бить лежачую". И опередила:

- Что, совсем не можешь? - стараясь изо всех сил, чтобы это звучало заботливо, а не злорадно.

- Не могу, - выдавила она с трудом, мелко трясясь.

- Перемирие? - откликнулась я.

- Да... мир, - говорить и даже дышать ей было трудно. А мне чем короче, тем лучше. Мир лучше перемирия.

- Лягай сюда!

Деления на квартирки не существовало более. Я с некоторым трудом отогнула тело бедняжки на себя, расправила, положила на колени, мельком полюбовалась чудовищной вспухлостью над лонной косточкой и принялась раздевать. Освобождать от одежды. Купальника. Отлеплять, отдирать и продвигать к ногам.

Давалось это непросто. Шёлк и вправду влип в кожу, а заодно грозил порваться, мол, брось отлеплять. Но я на провокации не поддавалась и упорно продолжала оголение. Мне куда приятнее иметь столь близкую соседку в сухом купальнике, чем ставшем жертвой канализационной аварии.

Я тогда не знала, что купальник этот имеет одну коварную особенность. Он столь плотно влипает в промежность, что, купаясь, не сольёшь в воду, как это обычно делают. Если просто расслабиться, из тебя не пойдёт, если напряжёшься - тоже, а если пересилишь, отлепишь шёлк от губ и выдавишь "маленькое", то оно оттянет материю с живота и там расположится, наружу не просочится. Вылезаешь - а живот испохаблен, и всем ясно, чем.

Поэтому одетые в такие купальники в воде не расслабляются и не напрягаются, а в туалет ходят на общих основаниях, по-сухопутному. Но у Дины не было на это времени, когда она, обманутая, полетела к батискафу опережать меня и готовить засаду Митьке. Да не очень-то и хотелось тогда. Никто не думал, что сидеть придётся столь долго.

На мне купальник был обычный, тем более - бикини, и проблемы не возникало. Скажу по секрету: когда выдавался случай, я под водой пыталась спускать трусики, чтобы писить без помех (если, конечно, не считать помехой воду с её давлением). Немного получалось. Пробовала раз так сходить и по-большому, но не хватило дыхания. Или терпения - накопить такое давление в животе, что стоит снять зажим, и "торпеда" отстреливается сама, сразу. Легко ведь просчитаться, и если не спустишь вовремя трусы, то...

Горшка в гондоле, естественно, не было. Зато на круглом донышке скопилась уже лужица подтекающей воды, словно на тарелочке унитаза. Сюда и спустим, главное, потом не вляпаться, а пользоваться скобками, лазить аки обезьяны.

Наконец тело вылуплено, купальник стащен, кое-как сложен и повешен на скобку. Дина уже плохо соображает, что происходит, кукла ватная, приходится быть нянькой. Раскорячиваю её ноги по обоим сиденьицам, попа на весу, поддерживаю торс, сама приняв причудливую сгибчивость, опираясь невесть на что. И надо ещё раскупорить, а то сочится уже, тело сочит, а должно литься.

- Писай! - командую негромко. Кто там знает, насколько слышно снаружи. - Расслабьсь! Напрягись! Распусти живот. - Злиться начинаю: - Да ослабь же зажим, можно уже! Не понимаешь? Я тебе обезьяна тут висеть, пока ты так комфортно раскорячилась?! - И, уже от безысходности, как маленькой: - Пись-пись-пись...

И тут произошло маленькое чудо. Дина облегчённо вздохнула, на лице её появилось умиротворённое выражение, по телу пробежала волна размякания, и из одного места ливануло. Выпуклость на животе на глазах спала, а то я уже нажать хотела, коли детское "пись-пись" не поможет.

Удушливый, тяжёлый запах безбожно передержанной мочи ударил в нос, чуть не сбросил со скобок. Надо же, а я думала, что так только старухи могут. Наверное, они просто редко выходят в туалет... А натекло-то, господи, на дно, как в горшок! Сантиметров пять глубины, главное, ногой в это дело не попасть. И запах не уходит, стоит. Да куда же он уйдёт-то?!

Вспомнила "Незнайку на Луне", тамошние вонючие ночлежки, и попробовала дышать ртом. Но нос никуда не делся, он торчал тут, рядом, и напоминал, какую гадость я в себя вбираю.

Зато у нас теперь перемирие (по Дининой версии - целый мир), а это дорогого стоит.

Дина отошла, как говорит моя бабушка - "отудбила", протянула руки и стала сама держаться, перебралась на свою скамеечку и первым делом промассировалась вся, пока нагая. Видно, очень уж закаменели её мускулы, причём по всему телу. Дружные какие, помогали все, даже удалённые, хозяйке целое море мочи сдерживать. Ныне под ногами разливанное.

Дина не стала возвращать на тело купальник. Тут даже и обычный, не слишком обтягивающий, надеть трудно, а уж облипающий... Просить помочь меня неудобно, да мне теперь и свободы меньше - в лужу внизу ногой бы не ступить. Пока просто прикрылась, набросила. Натянет как следует потом, когда я из гондолы полезу и ей место освобожу. Выпустят же нас когда-нибудь!

Дина оглядывается на меня, а я нос рукой зажимаю. Быстро сообразила, отняла руку и так нарочито беспечно говорю:

- И не пахнет ничуть, правда? - словно сама это надула.

А у самой голос гнусавый, словно только ртом и дышу. И не успела договорить, как - пук! - словно само собой из меня выскочило, не успела тормознуть. Чёрт! Надо же так!

Обычные трусы плохо прилегают к заднему проходу, их задок ягодицы натягивают между собой, и через "овраг" образуется какой-никакой высоты "мост". Вот джинсы - те вминают на славу. Но, как назло, когда иду в джинсах - там не очень-то и надо, а на ответственные встречи идёшь в платье или юбке... Вы будете смеяться, но я в таких случаях на обычные исподние трусы натягиваю тугие стринги, чтоб прижать материю к проходу и помочь ему стать непроходимым - пока не сыму.

Ягодицы мои при этом заметно округлялись - и на зеркало оборачивалась, и ладошками щупала. Это хорошо, и даже вдвойне - если что, скажу что стринги у меня именно для этого, ягодичного эффекту, а с газами я и незнакома вовсе.

А как-то по телику увидела гимнасток на шесте-пилоне (они иначе назывались), так вот они в персиковых сплошных трико, а поверх - стринги и мини-лифчики, все золочёные и переливающиеся, очень красиво. У одной стринги украшены изображением золотой цепи, так вот, полная иллюзия, что цепь входит в вагину и выходит из заднего прохода. Ничего себе пирсинг, а?

Но на бикини стринги не натянешь, да и зачем? Вот и оплошала я.

Соседка озадаченно на меня посмотрела и ответила дипломатично:

- И вправду, жить можно.

Повеселела - не знай как! Как же - "отстрелялась". И где-то уже начинают пилить по металлу. Часто срывается лезвие, то ли место неудобное, то ли пильщик неопытный, но надежду вселяет.

А у меня настроение другое совсем. И не только из-за чужой вонищи. Резь в животе усиливается, перед глазами дурной пример. В смысле - пример облегчения прямо под себя, в "жилом помещении". Если бы обе терпели, а то тут как костяшки домино.

Я где-то (то есть - в Интернете) читала, что если девушка терпит нужду среди обычных людей, то она, в крайнем случае, просто описится. Если же терпёж идёт общий, в рамках "кто дольше", когда каждая знает, что любая другая то же самое испытывает и уже на пределе, то, выгадывая по минутке или по секундочке, девчонки срывают себе пузыри и пускают воспаление в почки. Чужой пример заразителен, в прямом и переносном смысле. Терпят другие - терпимо и мне, вплоть до катастрофы, сдалась одна - начинают валиться и другие, не удержишь.

А поскольку бикини у меня белое, и сама я девушка чистоплотная, то терпеть до риска не стала. Просто регулярно спрашивала себя, что вот если сейчас сольют воду и откроют люк, то смогу ли я с полным кишечником выкарабкаться по трубе, спуститься, да ещё и отбежать в безлюдное место. И когда призналась сама себе, что меня на это вряд ли с таким надутием хватит, проще говоря - дошла до ручки, то решилась и сказала Дине:

- А теперь мой черёд просить пардону, а твой - нос зажимать. Лучше отвернись.

И я... сделала самое важное на сей момент дело.

Очень советую не читать следующую страницу. Она для немногих любителей вони и пикантных деталей. Я вас предупредила? В обход!

Дома я, осёдлывая "по-большому" унитаз, всегда себя сдерживала, особенно когда животик пучила, а за стенкой, где ванная у соседей, слышались признаки жизни. Неприлично же шуметь, неуважительно. Даже если не видишь "слушателей". Давно знаю.

Как-то раз я вернулась с прогулки, вся сгорая от нетерпения, ремень джинсов ещё на лестнице начала ослаблять, у двери даже расстегнула, игнорируя неприличие. И с порога - в туалет, еле успела. Разрядилась (или - меня разрядило) мощным залпом с брызгами, громким громом и раскатистым попёрдыванием. А что делать, если сил уже больше терпеть не осталось? Не надо было так далеко на прогулке заходить, если в животике, чую, сгущалось, назад почти бежать пришлось. Но какое сразу облегчение!

Выхожу с донельзя довольным лицом, а тут бабушка:

- Ну ты прям как извозчик! Погромче не могла? Уж на что я глухая, а и то... донеслось. А мне ехать никуда не надо. За собой-то убрала?

- Спустила... А почему извозчик, бабушка?

- Терпят они долго, копят в себе. Седоки не велят останавливаться, всем быстрее надо. Вот по окончании дня извозчик и того... рвёт себе попу. В царские времена, сказывают, многие горохом да капустой питались.

- Теперь же таксисты у нас.

- Таксисту ещё хуже, внученька. Извозчик на козлах может и попукать немножко под цокот-то копыт, а таксист внутри сидит, в замкнутом пространстве. Хорошо ещё, что к багажнику выходить приходится, а то совсем бы хана. Раз, когда я ягоды в лесочке у дороги собирала, один таксист чуть не на моих глазах посрал. Громче извозчика!

- Я больше не буду, бабушка!

И "не было", тихонько с тех пор свои дела обделывала. Если сильно уж пучило, выходила на балкон и там попукивала, пускала по ветру. Всё же воздух открытый и шум машин. А в замужестве, если мне получится играть роль принцессы, вообще в туалет ходить надо незаметно от супруга - как можно незаметнее. Принцессы, они далеки от грубого быта.

Но сейчас не до вежливой сдержанности. Вот если бы я могла, сдерживаясь, выпустить из себя меньше вонючего, тогда что ж... Но всё равно ведь выйдет-вылезет всё, а если замедлять, только по ободку попы размажется, а рулончика-то не видно тут. Нет, вежливым тут будет выкакаться побыстрее, ибо Динке чуть не под потолком приходится висеть, напрягаясь всем нагим своим телом, чтобы я кое-как могла раскорячится внизу по-туалетному. Если она не выдержит и сорвётся... не хочу думать, что тогда будет. Посему надо "накрыть цель с первого залпа", как говорят военные.

И я накрыла! Гондола, казалось, вздрогнула от моего, чего там говорить, "залпа". На открытом воздухе это прозвучало бы раскатисто, но тут, в считанных кубометрах... Упругое вздрагивание воздуха, лёгкая контузия барабанных перепонок. С опозданием осознала, что, может, и снаружи это... ну, заметно было. Как назло, пила визжать перестала. Ладно, они там, снаружи, больше виноваты в наших "внутренних" неурядицах. Дважды внутренних - в животах и в гондоле.

Потом, отдыхая животом от напряга и успокаивая резь в попке, поняла, что он у меня молодец, животик мой. Пока казалось, что мы через короткое время освободимся, он тихо улаживал себя сам, не требуя внимания от хозяйки, и лишь время от времени слегка утекали газы. Я достойно выглядела в немом противоборстве с соперницей. Но когда стало ясно, что ничего не ясно, когда трусики спустить удастся, героизм и самопожертвование чрева потеряли смысл, рассчитанные на определённое время силы иссякли, и тут ещё пример извне подан. Ну, что скопилось, то и выпалило, как из пушки.

Отсюда уже могут читать пошедшие в обход. Рыбки, чьи зарисовки я вырвала и смяла, меня извинят. Сейчас гораздо насущнее сохранить белизну трусов, а заодно и прикрыть плавающее в луже, чтоб и глаз не резало, и воняло поумереннее. Будут новые акванавты - появятся и новые зарисовки, ещё лучше прежних. И тоже, в случае чего, могут послужить... ну... ресурсом относительной чистоты.

Всё, теперь мы обе легки, словно не знай кто. Словно на помине, легки. И сможем прождать столько, сколько нужно. Перемирие перемирием, а сидим по своим углам, потому что помочь друг дружке больше ничем не можем. Надеюсь, Дина поняла, что я терпеть больше не могла, как и она сама? Не за компанию, и уж тем более не по принципу "око за око, зуб за зуб". Не паритета ради, а избежанья лопанья для. Ведь дальше из меня всё равно бы стали выходить громкие газы, а потом и осрамиться всё равно пришлось бы.

Сидим на своих "жёрдочках", смотрим угрюмо на рыбок, плавающих радостно и вольготно в ухоженных своих аквариумах и ничего такого и близко не нюхающих. Носы в отключке. И вдруг что-то начинает давить, распирать изнутри лёгкие...

Не знаю, как соседка, а я делала однажды опыт. Натягивала резиновую шапочку (она женская, объёмистая, под многая волосы) не на голову, а на лицо, и дышала одним и тем же воздухом. Как-то увидела, что мальчишки на пляже такое друг с дружкой насильно проделывают: несколько идут на одного загорающего, садятся на руки-ноги, обездвиживают, а кто-то - шапочку на лицо и держит голову, кусаться не даёт. Резина сперва ходуном ходит, потом отчаянно вздувается и спадает, иной раз её удаётся напором выдоха сорвать и глотнуть свежего воздуху, но в итоге обессиливаешь и лежишь замертво. Одному даже дыхание искусственное потом делали, я видела.

Если только оно не бутафорское было.

Ну, и захотела понять, прочувствовать, насколько это тяжко, тягостно, в какой мере нетерпимо. Дышала в резиновую шапочку. Сперва, к удивлению, ничего, никак не заметно, даже непонятно, чего это люди с самого началу рыпаться начинают, словно уже задыхаются. Потом вдыхать тебя тянет всё чаще и чаще, и лёгкие тяжелеют, их словно что-то изнутри распирает и разрывает. До ручки я не доходила, сбрасывала шапочку и вдыхала полной грудью. Боялась - если отрублюсь, то шапочка меня удушит, и не очнусь никогда. А помочь никого не просила, подстраховать. Так что предел свой познала, но лишь - психологический.

Потом я разговаривала с мальчишками, особенно стараясь с теми, кто не только добровольно пробовал, но и прошёл через насилие. И оказалось, что добросовестно, так сказать, отрубающихся не так уж и много. Основная масса делилась на две категории: тех, кто умело имитировал потерю сознания и прекращал тем самым пытку, и тех, кто подвергался ей добровольно, будучи неспособен, как я, доходить до ручки без посторонней помощи. Слово "помощь", наверное, стоит взять тут в кавычки.

Такой подговаривал друзей, чтобы они на него внезапно насели и отравили собственным углекислым газом. Не внезапно он не дастся ведь. Кроме того, взрослые скорее простят хулиганство, чем самоистязание по уговору, извращенцем сочтут. А смотрится, как истязание врагами. Кайф, говорят, невыразимый после всех мучений.

И вот я почуяла, что тяжесть в лёгких похожа на ту, что навевается замкнутым дыханием в шапочку. Когда тут у нас воняло, не было этого, нос один страдал, а теперь вот, когда обоняние притупилось, проявилось. Неужели кончился воздух? Неужели мы дышим остатками? Может, это всё же вредные испарения снизу? Впрочем, не всё ли равно, от чего именно отрубимся? Если спасут... ага, вон и пила уже уверенно завизжала, пропил, стало быть, глубокий уже, спилят сейчас на хрен этот заклинившийся кран. Но шапочку... шапочку я бы уже сдёрнула, уже достаёт меня, ой, не могу! Люди, да дайте же глотнуть свежего воздуху!

Психологический предел достигнут, и где там за ним предел физиологический?

Как потом оказалось, в гондоле была крохотная отдушина - внизу, ведь углекислый газ тяжелее воздуха и опускается вниз. Сделана она была в виде коленца, чтобы снизу не проникал свет и не пропадало ощущение замкнутого пространства, подводности. А мы это коленце залили и забили своими отходами... и сами себя, выходит, закупорили!

Перед глазами всё уже плыло, когда я попыталась принять такую позу, чтобы и без сил не свалиться на дно, в нашу выгребную яму. Лбом упёрлась в иллюминатор. А лифчик... сейчас расскажу.

Дело в том, что у меня был бзик - носить лифчики без пряжечек. Знаете, такие, на лямках через плечи, чтобы регулировать. Где-то слышала, что это шик, что пряжечки символизируют ширпотреб, а отсутствие оных - шитьё и подгонку по мерке, индивидуально, что не всем по карману. Что и демонстрируется.

Но, поскольку у нас в городе ни одно ателье бюстгальтеров не шило и даже специалистов таких не держало, пришлось иначе поступать. Я покупала сразу несколько лифчиков в упаковках, а дома вскрывала, примеряла и оставляла подходящий. Подошедший. Разумеется, без пряжечек. Остальные же шли на другое: те, до которых я рассчитывала дорасти (или похудеть), оставляла в запасе, кое-то отдавала подружкам - тем, кто не выдаст мою хитрость, а совсем уж безнадёжные разрезала на части и утилизировала по частям. Бретельками подвязывала комнатные растения, и выходило очень... ну... эстетично.

Или эксцентрично. Как правильно назвать?

Вот и сейчас я вспомнила о своих цветах - "кавалерах Ордена Подвязки", и это мне помогло. Нашарила на стенке что-то вроде крюка и продела в него бретелечку верха бикини. Если сознание паче чаяния помрачится и тело расслабится, повисну на этом крюке, только б в жижу ни ногой.

Тем более - чем-то другим.

Потом Дина поставит мне в вину, что опытом с ней не поделилась. А мне до того было разве? Я же слова, правду сказать, вымолвить не могла уже, рот только беззвучно раскрывала, словно выброшенная на песок рыба. Рыбы в аквариумах, смотрю, на меня пялятся, за свою, что ли, признают? И растут на глазах, в акул превращаются...

Вдруг как польётся что-то! В здравом уме я бы сообразила, что это спилили-таки кран и сливают скорей-скорей воду, но мне почудилось, что то ли люк продавило, то ли гондолу распёрло, аки мои несчастные лёгкие, и люк выдавило наружу. И нас затопляет! Дёрнулась из последних сил - ан нет, на крюке подвешенная. Замечаю, как валится с сиденья в обморок Динка, в самую жижу, отчаянным усилием успеваю подставить её ногу, та ломается... боль, во всяком случае, такая же, но очень быстро исчезает - вместе с моим сознанием.

* * *

Кто-то хлопает меня по щекам... Хулиган! Настойчиво так хлопает, потом нос ещё зажимает. Уф-ф, вырываюсь я. Меня, чую, сажают, прислонив спиной к дереву. Открываю глаза. Митька!

Рядом в той же позе сидит Дина. Господи, неужели у меня такой же бессмысленный взгляд?! Сидит в Митькиной майке и, похоже, его же трусах-плавках, а он голый по пояс и в шортах на босо тело. И почему торс в каких-то царапинах и синяках? Лазил, что ли, куда-то, сорванец?

А ведь за нами же лазил, не иначе! Интересно, кого первую вытащил? Кому его ревновать?

Вдруг замечаю, что у Дины грудь из мужской майки с широким вырезом выглядывает. Нехорошо, вокруг же люди. Тянусь рукой, чтобы поправить, а она неожиданно к моей ладошке прижимается щекой.

- Так, - говорит самый близкий мне человек, критически оглядывая нас, ластящихся. - Друг с дружкой, как я понимаю, вы помириться успели. А со мной не хотите ли?