Мне тоже порой приходится носить "низяки" - но именно приходится, и именно порой. В самую летнюю жару, когда все именно так и выряжаются, и ни одной подружки по высокой талии не найдёшь. А быть "белой вороной" ох как не хочется! У меня однокурсницы очень изобретательные - в не очень хорошем смысле этого слова, и подкалывать они очень даже умеют. Так намекнут, что, видать, животик-то у тебя не ахти стал, что хоть тут же, на улице, ремень расстёгивай и иное им доказывай-показывай. Нет, не хочу. Надену "низяки", благо они у меня есть, а мама дотошно интересуется, если я какую-либо одёжку долго не ношу. Не надеваю, и лежит она, место в шифоньере занимает впустую.

Её можно понять - денег лишних в доме не водится, и надо знать, чего дочке больше не покупать за неносимостью. Или от покупки чего остерегать, если дочке деньги даёшь, чтоб сама покупала, а она, хоть и большая выросла, а всё ещё неразумная порой.

Вот и надеваю я летом низенькие свои джинсики и хожу в компании подруг на равных. Светим на всю Ивановскую пупками, кто простыми, кто запирсингованными, у кого трусики при ходьбе краешек высовывают, у кого аж распопина сзади проглядывает. Я этого не люблю, поэтому мне приходится или джинсы регулярно подтягивать, или после рассупонивания красную полосу на коже полчаса растирать. Ведь по самому широкому месту таза обхват!

Даже массажный пояс хочу купить - не только для этого, но и для этого тоже.

Да, я люблю классические, большие женские джинсы, с пояском аккурат на талии. К такому покрою я привыкла с детства, для девочек ведь иначе и не шьют, они удобные, глубокие, в них опускаешь самое родное, сокровенное, и затягиваешь пояском как раз там, выше чего показывать уже можно (ну, груди ещё не начинали расти). Трусики должны быть чуть ниже, чтобы ремешок не давил на резинку, и всё вместе - на кожу. А затягивать этот ремешок можно по настроению. Потуже, если идёшь на что-нибудь ответственное или мальчики незнакомые, послабже - если в компании подружек беззаботно проводишь время. На талии и рубцов почти не остаётся, она, видать, профессионалка, девичья талия - выносить давление и трение пояса.

Когда-то, в незапамятные времена, она выдерживала многодневное ношение "пояса верности" - металлического, грубого, кованого... Сейчас у нас некоторые девчонки примеряют пластиковые. Но об этом ещё будет речь.

Когда подросла, повзрослела, поясок по талии получил ещё одну роль - эту талию подчёркивать. Не осиная, но потоньше, поизящнее, чем у многих. Даже и затягивать недуром не надо, чтоб складки жировые вверх не лезли. А ещё поясок я подбирала фосфоресцирующий, ещё более утончающий талию, чем она на самом деле. Но это мой фирменный секрет, которым я не хочу делиться с теми, кто меня не видит.

А вот о чём не прочь рассказать - так это о махоньком замочке, болтающемся под пряжкой. Производит впечатление запертости, типа того же "пояса верности". Родители боятся мужского соблазнения и вот запирают дочку, когда она уходит из дому. Или же это она сама боится изнасилования, а ключик у неё в секретном месте спрятан.

На самом же деле это всего лишь украшение, но если парень начнёт приставать, туда всегда пальцем показать можно. Зря, мол, стараешься!

А ещё ремешок джинсов перекликается со своим "коллегой", стягивающим нижний край бюстгальтера, и я чувствую себя этаким насекомым с перетяжками, бабочкой или грациозной стрекозой. Не всё время чувствую, а когда находит "биологическое" настроение и я вчувствуюсь в телесные свои ощущения.

Возвращаясь домой, я, конечно, переодеваюсь из "уличного" в домашнее, обычно в халатик... о халатиках тоже речь дальше будет... или в топ с шортами, снимаю и джинсы. А у нас так было заведено дома, что перед выходом из него и сразу по приходе мы машинально шли в туалет, особо не прислушиваясь, а надо ли. Что-нибудь всегда да сольётся... Выходить надо с пустым пузырём, а если посчастливится - то и с кишечником, нигде вовне столь комфортно не опорожнишься, чем дома. А по приходе - это ещё и типа избавления от верхней одежды, от последствий нахождения вне дома - наряду с мытьём рук и лица. Всё логично.

Если не брать долгого пребывания в институте и библиотеке с едой-питьём, то пузырь меня не очень беспокоил. Чаше раскочегаривался кишечник - или просто "большое" запоминалось лучше "малого". Во всяком случае, искать туалет приходилось лишь для "заднего" опорожнения, а до того - место, где можно безнаказанно спустить газы. Приходя же домой, я без проблем спускала полный пузырь в унитаз, не задумываясь, а почему раньше не чувствовала позыва.

Помог, как всегда, случай. Однажды, вернувшись домой и сняв уже в спальне "уличное" - до белья, я хотела уже идти в совмещённый наш санузел, как вдруг услышала скрежет ключа в замке. Не зная, кто возвращается, папа или мама, я на всякий случай накинула халатик - при папе в одном белье не ходила. Но это оказалась мама с двумя большими сумками, заботу о которых она тут же поручила мне - переложить в холодильник. Однако не успела я до этого холодильника дойти, как меня настиг острый позыв "по-маленькому" - столь острый и внезапный, что в первый момент показалось, что схватило живот, болезнь какая. Аж присела. Быстро сообразила, в чём дело, изо всех сил зажалась и, оставив заботы, понеслась в туалет. Пришлось "пободаться" с мамой, она тоже туда намыливалась и не хотела уступать, настоялась в очереди в магазине. Я-то её люблю (маму, а не очередь!), но тут ситуация такая, что каждая за себя. Пользуясь молодёжной проворностью, проскользнула к желанному унитазу и дверь защёлкнула.

Постаралась сделать своё дело быстро (а особо трудиться и не пришлось), рук мыть пока не стала, но и за это короткое время успела подумать: что-то резко накатило, как приступ какой, ведь полный пузырь сливается! А когда домой входила... да и когда переодевалась - ничего такого не чуяла, разве что обычную усталость во всём теле. Что-то тут не так...

В следующий раз я уже нарочно так же поступала и к себе прислушивалась. Перед тем, как в дом войти, я представила, что это дверка биотуалета, и если он мне в это время встретился, зашла бы я в него? И ответом было "нет", хотя отчётливого чувства пустоты в пузыре не ощущалось. Такого, какое бывает сразу после слива, а всего пуще, когда сливаешь, восстав ото сна, когда в тебе капелька за капелькой скопилось и пригрелось довольно много, густо-жёлтого и пахучего... Слила - и сосущее изнутри чувство пустоты, стенки пузыря празднуют избавление от жжения и растяга.

Да, могла бы ещё долго просуществовать "без удобств". Заходу домой, раздеваюсь. Сняв джинсы, раздевшись до белья, не спешу в туалет, а немножко так прогуливаюсь по квартире, благо одна в ней, к себе прислушиваясь. Сперва вроде ничего... потом уже сообразила, что это "ничего" длилось почти столько, чтобы дойти до санузла и приготовиться к "избавлению", если успела надеть халатик. Если честно, эту неполную минуту во мне доминировало ощущение приопущенного бюста, такое приятное и расслабляющее ощущение, ведь свитерок с бюстгальтера ушёл и не прижимает, вот плоть и "рассупонилась", аж застёжка на спине поддёрнулась.

Затем, не успели ещё груди "войти в берега"... нет, но ощущение такое, будто кто-то взял кувшин и налил из него полный мочевой пузырь, ливанул в одну-две-три секунды, даже без воронки. Так резко выросло чувство хотения, что у меня перехватило дыхание, я перегнулась в пояснице, отчаянно зажалась. Слёзыт аж на глазах выступили. Нет, я предполагала, что захочу, но так резко... Аж пятнышко на трусах осталось, когда я потом их осматривала.

Вот такое напрашивается сравнение. У нас в доме есть фильтр для воды "Барьер", такой, знаете, в виде кувшина с двумя отделениями, и из верхнего в нижнее вода проходит через кассету с начинкой. Когда кассета на грани "отслужила своё", вода через неё сочится отдельными капельками, если снизу мелко, то они звонко о поверхность воды шлёпаются. По моему представлению, в похожем темпе работают и почки. А вот из нижнего отделения профильтрованную воду наливаем в чайник одним наклоном, "одним ливком", за две-три секунды. Так и у меня пузырь наполнился - по ощущениям.

Удивляюсь, уже слив - в "режиме реального времени" не получилось. Кое-что начало проясняться. Правда, помешало то, что, почуяв неладное, я громко рыгнула - желудок избавился от воздуха, чтобы удобнее в одном животе сосуществовать с полным пузырём. Само собой подумалось-представилось, что почки по ошибке нафильтровали жёлтенького в желудок, и вот из него всё мгновенно провалилось "по назначению".

На другой день я этот опыт повторила. На этот раз позыв "выскочил" вместе с животом из джинсов, едва я их приспустила - правда, не столь сильный. Похоже, тело поняло, что я не поняла, что оно, моё тело, даёт мне минуту покоя в пузыре, чтобы я без особой спешки дошла до туалета. Значит, меня, такую непонятливую, надо подгонять с самого начала, лишь замаячит возможность опорожниться. А узнаёт об этом тело, прежде всего, по расстёгиванию ремня и освобождению талии, потому что на живот джинсы особо не давят.

Выходит, пузырь у меня днём наливается-накапывается постепенно (как и ночью, собственно), но стесняется меня беспокоить, пока я подпоясана и, значит, где-то вне дома брожу. А лишь только тело понимает, что я вернулась домой, стеснительность пузыря как рукой снимает, и прежде вытерпленное добавляется к текущим ощущениям (ой, только бы не потёкшим!)

Опыты продолжались - когда была возможность. А была она тогда, когда дома никого не оказывалось. Мне удалось "поймать" ощущение проседания в животе с выпячиванием пузыря - почти как бюста, когда снимается прижимавшая бюстгальтер одежда. Тут надо подыграть и в меру расслабиться, чтобы полегчить главной ёмкости своего тела, но одновременно зажаться в узком девичьем местечке, потому что минутной отсрочки пузырь по-прежнему давать не желал. Я даже и пожалела, что его перенапрягла тогда, но без того опыта как мне было разобраться в себе?

Ладно, меня не убудет, если я переоденусь в домашнее только выше пояса и в туалет пойду в джинсах, там и допереоблачусь. Это для верности, а так можно и вытерпеть полминуты-то. Лучше проверю-ка я своё тело с затянутым пояском, где там у меня предел прочности? И я стала не снимать джинсы, приходя домой, а похаживать в них, прислушиваясь к себе и ожидая, когда потянет-таки в туалет.

Тело быстро раскусило мою уловку, и когда я разоблачалась сверху до лифчика, по нагой коже проходила полоса лёгкой дрожи, от чего начинались "недовольные" ощущения в животе. Теперь я не прошла бы мимо биотуалета, разве что он стоял бы прямо возле моего дома, и ради удобств собственного туалета стоило бы потерпеть. Но всё равно этот позыв не шёл ни в какое сравнение с чувством выпрыгивающего из джинсов живота.

Я решила сама себя перехитрить и не переодеваться совсем, приходя домой. Воображать, будто ещё в институте на парах или зашла к подружке, у которой неудобно проситься в туалет. И что вы думаете? Ни разу из полудюжины случаев меня не припекло. То в замке начинал ворочаться ключ, а при родителях непереодетой в домашнее не походишь, то начинало сосать в желудке - пора девочке кушать, то просто надоедало. Один раз, "помаявшись" и так и не "нагуляв" позыв, я повторно вышла из дому, погуляла, обошла его несколько раз - всё-таки тревожно было далеко отходить от родного туалета. В животе усилилось ощущение плотности, но на выход по-прежнему ничего не просилось. Конечно, ровно до того момента, когда я рассупонила ремешок и расстегнула "молнию" джинсов.

Мало помогло и втягивание-расслабление живота. Правда, сильно напрягаться я опасалась. Позыв мог "спрыгнуть" внезапно, мигом. Но колебала животом джинсы довольно долго, однажды даже захотела "по-большому", не совсем то раскочегарив.

Тогда решила ужесточить эксперимент, выпивая чай. Хотя, если честно, "тогда" - не совсем то слово. Просто однажды у меня в трусах оказалась солидная прокладка, даже боялась, что через джинсы заметно, девушки меня поймут. Ну, я и подумала, что если немножко упущу не-крови (а той её части, что из неё нафильтровывается), то ничего страшного не будет. Сперва решила покачать брюшной пресс, знаете, зацепившись ступнями за дно шкафа на ножках, руки за голову - и вперёд-назад. Но, когда у девушки "критические дни", как-то не очень тянет упражняться, ещё добавишь кровушки. Вот и появилась мысль выпить пару стаканов чая, не так, так эдак донять пузырь, проверить, докуда распространяется его "стеснительность" за "молнией" джинсов.

Села в кухне, чаёвничаю. Представляю себе, что у подруги в гостях, и хотя туалет мне при нужде охотно предоставят, всё-таки как-то неудобно столь же свободно ходить, как дома. Даже перед уходом можно спросить себя, вытерплю ли до дома, и не шмыгать в дверку с писающим мальчиком.

В животе становилось как-то плотнее, хмурее, что ли, но чёткий позыв не вырисовывался. Выпиваю ещё один стакан, глядя на часы - скоро должны вернуться родители. И вдруг замечаю, что вода (чай) не спешит уходить из желудка, стоит там. Такое бывает, когда желудок не пуст, а я как раз перекусывала в институте. Чай уже в горле стоит, да и нехорошо разбавлять желудочный сок, пищеварение нарушать.

Подождала, сколько могла - и в туалет, в джинсах, учёная уже. Тут пришла в голову мысль поиграться с пояском. Медленно-медленно расстёгиваю пряжку, медленно чуть приослабляю натяг, себе внушаю, что вот сейчас будет свобода, можно будет слиться, радуйся, пузырь! И, едва почуяв намёк на позыв, неторопливо затягиваю ремень до прежнего положения, закрепляю на пряжку и встаю прямо, как бы готовясь выйти из туалета. Что, съел? Каково оно тебе там, под затянутой талией? Притих, вобрался? Дашь мне ещё часок так походить? Снова "прирассупониваюсь", рыгаю. Ага, провалилась водичка из желудка, жди в гости, пузырь! На этот раз расстёгиваю и "молнию" джинсов, приосвобождаю животик, ощущаю проседание пузыря вниз-вперёд. И, не дожидаясь позыва, снова застёгиваюсь и даже ремешок затягиваю. Не обломилось и на этот раз? Сигнализируешь, пускаешь лёгкий позывчик? А я напрягусь и зажмусь, как делаю при лёгком-то позыве, когда едва треть тебя наполнена. Ой, перенапряглась! Весь живот налёг на джинсовую "тюрьму", джинсы трещат - или это живот? Надо аккуратненько, только там, где... ну, пися (не хочу матерно). Несколько секунд зажима, потом осторожно отпускаю. Порядок!

Но после пары таких обманных распоясываний мои "критические дни" усугубились (подробности опускаю). Пришлось джинсы спустить и нормально пописить - как можно быстрее начав, не ожидая "выпрыгивающего" позыва. Ладно, повезло тебе, пузырь. Ну, погоди! Вот "выздоровею", тогда поговорим на более жёстких тонах.

Но потом, раз за разом, то дома кто-то уже был, то мне самой некогда, то нет настроения играться и рисковать испортить чистую прокладку. Я решила эту паузу использовать для того чтобы восстановить "льготную" минуту - ну, когда джинсы уже сняты, а в туалет ещё не хочется. По собственной глупости ведь её потеряла! Раньше её имела и не замечала, как это здорово. Что имеем, не храним, потерявши писим... то есть плачем, конечно.

Горькими капельками мочи плачем.

Действовала аутогенной тренировкой, ну, самовнушением. Мол, не хочу-не хочу-не хочу сейчас, а уже иду-иду-иду в туалет, не надо форсировать. Или воображала себе, что ещё затянута в джинсы, а сама уже рассупонилась и до колен живот с тазом из развёрстой пасти ширинки выпростала. Немного помогало, секунд на десять-двадцать, но это как плавание по-собачьи: когда активно гребёшь, голова над водой, но быстро выдыхаешься и тогда опускаешься под воду. А мне-то нужно время без усилий, чтоб сама по себе минута текла, а моча, наоборот, нет.

Надо, конечно, дальше тренироваться, но тогда играться не смей, всё испортишь. Доверие должно быть между хозяйкой и её пузырём, без обмана.

Конечно-то конечно, да ведь столько всего от нужных дел отвлекает! "От сессии до сессии живут студенты весело..." А студентки - тем более. Так что вспоминала редко, и как назло - перед сном, когда как потренируешься: разве что накликать сон соответствующий, но это всё ерунда, потому что настоящего стягивающего ощущения талии пояском нет. Даже если надеть пижаму с резинкой вместо ночной рубашки.

Должно было что-то случиться, чтобы снова наставить меня на путь тренировки мочевого пузыря - и это случилось. Весной случилось, когда у студентов своя весна - студенческая. Это смотр художественной самодеятельности так издавна называется - "Студенческая весна". По факультетам проводится, а потом "сливки" идут на "пленарное" выступление.

Ежели кто не студент читает (хотя это вряд ли - "Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь"), поясню. Потому этот смотр весной именно проводится, что, во-первых, молодёжь обычно с весной ассоциируется, с зеленью свежей, а во-вторых, осенью у студов другой праздник есть - "Посвящение в химики" (биологи, математики...) Начинается учебный год, у первокурсников выявляются таланты, репетируют, готовятся - и где-то в ноябре извольте соблюсти обычай. Одни посвящаются, другие посвящают, третьи смотрят и хлопают - все при деле.

А больше двух праздников студентам за учебный год не потянуть - больших, официальных, с многократными репетициями. Да деканат и не даст.

Зато весной каждому факультету дают на пару часов актовый зал главного корпуса, осенью же все посвящаются "у себя", по факультетам и корпусам.

Мне очень (ОЧЕНЬ) хотелось принять участие в "Студенческой весне", вот только талантов особых не было. Если б я хоть полной была... Лучшей полнушке курса (только не безобразно расплывшейся!) у нас полагалось нечто типа утешительного приза. Конечно, под девизом "Хорошего человека должно быть много".

Это у нас традиция, а возникла она сколько-то лет назад, и об этом ходит легенда. Послушаете?

Шла очередная "Студенческая весна" - конечно, в актовом зале главного корпуса, с настоящей сценой, а у всякой настоящей сцены должна быть своя авансцена. Которая в номерах никогда почти не используется, разве что транзитом её пересекали те артисты, кто спешил в зал - для клоунады или букет цветов принять.

И вот в очередном номере выскакивают на сцену из-за кулис танцоры и начинают плясать, зажигательный молодёжный танец исполнять, а заканчивается он, как известно по репетициям, убеганием за кулисы и никаких поклонов публике. Чай, не старорежимные артисты, на Студвесне и конферансье-то порядочного нет, номер идёт за номером, самообъявляются.

И кое-кто этим обстоятельством воспользовался.

Танцоры самозабвенно пляшут, плясуны - танцуют, мечутся по сцене лучи прожекторов, гремит музыка, и никто из них не замечает, что ещё в самом начале номера на авансцену с трудом поднялась какая-то широкая фигура в сплошном купальнике и начала подплясывать, в меру своей полноты. Неуклюжесть тела компенсировалась активными движениями воздеваемых рук. Зрители из числа первокурсников с удивлением узнали в самозваной артистке Иру Нестерову - полнушку, которая очень (как вот я теперь) хотела участвовать, да только таланты её лежали в сфере ручного труда. Параллельно Студвесне в том же корпусе проходила художественная выставка, там её вышивка и лепнина были вне конкуренции, но сцена есть сцена, и её жёсткие требования никаким триумфом на выставочных стендах не заменишь.

И тогда Ира решила пойти ва-банк.

В зале раздались смешки, одиночный свист, отдельные хлопки, но всего этого было недостаточно, чтобы остановить номер. Танцоры принимали это на свой счёт, а большинство зрителей было уверено, что так и задумано, подтанцовка или, может быть, клоунада. Тем более что купальник самозванки, когда на него падали лучи прожекторов, искрился разными цветами, компенсируя тяжеловесность хода и безыскусность пантомимики.

Можно сказать, что наша рукодельница сработала "под шумок" - а он уменьшительного суффикса никак не заслуживал, колонки гремели во всю мощь, пожилые преподаватели недовольно морщились.

Музыка стихла, танцоры, виляя задами, исчезли со сцены, и вот тогда Ирина с трудом поднялась с авансцены на просто сцену и, тяжело и устало ступая, подошла к микрофону. Осветитель направил на неё лучи всех прожекторов - то ли думал, что так всё и должно идти, то ли был подговорён.

Как бы то ни было, неуклюжая фигура воздоминировала над залом и неотдышавшимся голосом сказала в микрофон:

- Спасибо, друзья! Спасибо, что оценили мою пластичность. - Переждала шквал аплодисментов, разбавленных смехом, и продолжала: - Но это ещё не всё. Посмотрите, какой на мне чудесный купальничек. - Отступила на шаг и, воздев руки, медленно покружилась на месте, зал смолк. - Он состоит из вертикальных полос и после надевания заплетается, словно коса. Полосы, руки, ноги, туловище - всё участвует. А теперь - внимание! Кто хочет попробовать на мне его расплести - прошу на сцену.

С толку сбивало то, что всё это говорилось по всем правилам "завода" молодёжной аудитории, и невозможно было поверить, что это - отсебятина. Зал примолк, Ира стала в позу, как бы отдавая, вручая себя, своё тело публике, и в этой тишине кто-то недоумённо спросил:

- А как же я узнаю, что расплёл?

- Дурачок! - ласково пропела Ирка. - Он же с меня тогда свалится.

И хотя это было сказано не в микрофон и не то чтобы очень уж громко, услышали все. Зашумели, переспрашивая друг дружку и заводясь. Со своего места грозно встал замдекана по воспитательной работе, не веря своим ушам, но готовый принять меры. Но артистка оригинального жанра не дала ему и рта раскрыть:

- Сергей Сергеич, да не волнуйтесь вы так! Всё равно у них ничего не получится, гарантирую. Крепкий я орешек, тугая луковка.

- Не все! Не все! - крикнул тот, потому что многих "заело" и они ощутили в себе силы расплетать. - Только девушки, и отведите её к кулисам на всякий случай.

Мудрый, однако, у нас замдек. Понял, что джинна в бутылку обратно не загнать, и немножко ввёл в берега. И сделал знак, кому надо, чтобы готовы были в любой момент опустить занавес.

Несколько девчонок вылезло на сцену и под тревожную музыку (нет, и звукорежиссёра подговорили, не экспромт же это!) затеяли возню вокруг "тугой луковки", а зал их подначивал:

- Давай-давай-давай-давай! Три-два-один-ноль! Не выходит? Молодец, Ирка, качать её! Иринища!

Качать бросились другие, тут мужская сила нужна, а неудачницы, некоторые с пальцем во рту (повредила ноготь!) и с расстроенными лицами, нехотя спустились со сцены. Ирку чуть не уронили, ну, визги, крики, барабанный бой, музыка -туш! - в общем, молодёжь веселилась вовсю.

Потом одна из пытавшихся рассказывала:

- Я уже почти разгадала секрет. Но нужно, чтобы она сама рукой сделала... ну, сложное движение. Подталкиваю, а она "согласна" сделать только простое. Нужное-сложное можно двинуть лишь по доброй воле, самой, а она не хочет. Так что нечего было ногти обламывать. Классный купальничек!

Сама же Нестерова говорила, что мысль о заплетаемом боди пришла ей в голову тогда, когда мама пыталась натянуть на неё новокупленный сплошной купальник с перекрещивающимися лямками сверху и по спине. Девочке не слишком нравилась расцветка и она не помогала, а тут ещё полнота. Отчаявшись, мама крикнула младшему сыну:

- Юрка, иди сюда! Ну, ты её уже видел, так что не стесняйся и помоги натянуть.

Пах уже был прикрыт, а грудки скрывались за общей полнотой, так что Ира брата не стеснялась. Из спортивного интереса постаралась лёгкими незаметными движениями воспрепятствовать одевающим. И получилось! Потом, когда те выдохлись, встала и натянула на себя купальник, хотя и не без труда. Вот, мол, вам!

А отступились они потому, что чуть было не порвали одну бретельку. И Ира подумала: а что, если одёжка будет состоять из одних лямок-бретелек - крепких, которые надо заплетать. Тогда всё будет зависеть только от тебя, и почти ничего - от тех, кто попытается тебя силком одеть.

Или - раздеть...

Так вот, экспромт с заплетённым купальником так понравился толстушкам, а также парням, что не устояли и худенькие. Им-то даже сподручнее орудовать тоненькими руками, словно спицами, а вязанина на тело сползает. В общем, все решили, что "петли Нестеровой" (а кто говорил и "мёртвые петли Нестеровой", любители авиации) уже включены в программу всех последующих Студвёсен, а также посвящений в студенты. Ну, а раз все убеждены, то так и будет. Суждено быть.

На этот раз решено было отобрать с каждого курса по самой полной студентке (или самой полно-грациозной) и одеть их всех в купальники, смастаченные неугомонной Ирой. Устроить небольшое дефиле с пантомимикой, чтоб все видели, что и пухленькие тела могут быть по-своему красивыми, и что девушки не-90?60?90 не стесняются выходить на сцену и заявлять о себе. А потом они в кружке посовещаются и решат, кому отдаваться в руки добровольных расплетателей. Или же сами сымитируют, что пытаются расплести одну, да не выходит. Музыка, хлопки, все довольны.

А вот пододевать "на всякий случай" боди телесного цвета толстушки, не сговариваясь, решительно отказались. Само заплетание купальника на голом теле - это как очистительный ритуал, да и чувствуется "оплётка", со всеми её перекрестьями и узелками, непередаваемо именно на "чистой" коже. А ежели сосочек пронырнёт в промежуточек между переплетёнными полосочками, это такой кайф!

Так что каждая студентка-полнушка имела шанс на выход на сцену - уже в силу своей полноты. Мне же оставалось только грустить... И тут я вспомнила, что не далее как в прошлом году толстушки-"плётки" претендовали на то, чтобы подтанцовывать снизу нашим воздушным гимнасткам, сёстрам Ромэн. Но им популярно объяснили, что гимнастки длинные и тоненькие, особенно в разных "шпагатах", и выйдет очень нехороший контраст. Ни для той, ни для другой стороны нехороший. Так что выступайте порознь, девчата.

Где подкачала полнота, там худоба, пардон, стройность - самое то. Я вспомнила, кто из наших девчат на физру ходит в чёрном гимнастическом трико, это такая универсальная штука, что и на лёгкую атлетику выйти можно, только подпоясавшись. Собрала их, поговорила и в итоге сколотила команду на подтанцовку "воздушницам". Те парят в ярком свете прожекторов, а мы, кордебалет, в огрызках того лучистого света, наяриваем на сцене - мотаемся, колеблемся, воздеваем руки, вертимся и всяко инако притворяемся тенями "верхних". Роль скромная, но - роль. Требующая самых скромных умений среди тех, кто выходит на сцену. Но зрительный зал видишь, а если у всех зрителей глазки вверх устремлены, нам не жалко. Всё равно потом хлопать будут всем нам вместе, нераздельно, и только что спустившимся на сцену, и никогда от неё не отрывавшимся.

А для пущей остроты ощущений я ограничивалась одним слоем материи - попросту говоря, игнорировала бельё. Тем более что к нам примкнула одна студентка, у которой не было чёрного трико, но был сплошной плавательный купальник - чернющий, блестящий, не просто облегающий, а обливающий, и, конечно, пододёв не был нужен. Мало того, как я вычитала в одной книжке, под таким почтовую марку не скроешь. Класс!

Блин, ну почему, почему я не выбрала "негра", когда были деньги потратить на купальник? Впрочем, чего там, понятно почему. Выглядеть поэффектнее хотелось. Блестящая чернота хороша при крупных формах - бюсте, ягодицах. Когда бог не наградил (или просто не подросла ещё), помогаешь себе расцветкой одежды. Короче говоря, мой "плавник" не сухопутную физру не наденешь.

Зато можно трико надеть на голое тело. Выбриться, где надо, и натянуть. Там ни ластовички, ни вставки, ни ещё чего лишнего - на трусы ведь обычно надевается. Вот в этом-то и кайф.

А ещё я почувствовала, что трико не очень держит грудь - в отличие от купальника, с его лямками и затягами. Правда, она у меня пока не очень крупная, но ведь на сцене я начинаю мотаться и метаться, пока бюст не стронется с места и начнёт ощущаться заносимым на поворотах. Тоже плюс в пользу кайфа.

Чтобы вы лучше поняли, расскажу одну историю из школьных лет. Малышами мы на физру приходили одетыми почти одинаково, белые майки и чёрные трусы, только у мальчиков майки без рукавчиков, а трусы с прямым кантом, а у девочек - майки с рукавчиками и трусы с косыми кромками, по паховым складкам. И бегали, и прыгали, и кувыркались, и гимнастировали - всё в этом. В зале ли, на спортплощадке - универсальная одёжка.

И вот где-то на границе средних и старших классов... а я время для себя так определила: когда под этими беленькими маечками, глажеными заботливыми мамиными руками, начали один за другим прокантовываться лифчики - так вот, тогда нам поменяли форму на сплошное гимнастическое трико. Попросту говоря - купальник. Мы порой видели, как старшеклассницы в таких пробегают по коридору из раздевалки в спортзал и обратно, ногами громко стучат, похихикивают - стрёмно им, видите ли, тут ведь и учитель может встретиться, и завуч. Мы в своих маечках и не стесняемся почти, ведь и во двор школы так выходим, а они вот "наготу" свою почти что подчёркивают. Потому что она - на почве взрослости.

Объявили нам, чтобы мы в следующий раз приходили в "купальниках". Разъяснили, что в гимнастических, и всё. Физрук у нас был мужчина, ему неудобно с почти уже взрослыми девушками вдаваться в детали, дома нам всё матери и старшие сёстры растолкуют. Или мы на их примере всё и так видели. В общем, меняем форму, и всё. На "взрослую".

В день сей смены в женской раздевалке было оживлённо. Кому-то не терпелось похвастаться "лейблом", другим и в дешёвеньких трико было здорово. Пробовали, как "по-другому" ходят руки-ноги, как при любом движении ничего не сползает, напрягали ягодицы, хихикали и обнимались. Столько объятий никогда не было, и без причины. Девчонки, что с нас возьмёшь! Дали нам порадоваться, мы и рады.

В зале построились быстро, с каким-то воодушевлением. Стоим, аж светимся от счастья, просто сияем. Сегодня всё по-особенному должно быть, обязательно!

"Физкульт-привет" звучит у нас просто оглушительно, мальчишки с их неизменными трусами-майками на нашем фоне бледнеют. Физрук начинает обход строя. Я стою в первых рядах, и всё начинается с меня, ошеломляя. Трём-четырём девочкам Пал Саныч одобрительно говорит что-то типа "Молодец!", "Вон ты какая!" (наверное, бюст раньше майка смазывала), "Волосы забери" (совет, а не критика, остальное, мол, в порядке). Девчонки сияют ещё ярче.

Доходит очередь до меня. Физрук бегло, не "прилипая" ни к чему, окидывает меня взглядом, затем словно пытается заглянуть мне за спину, посмотреть и на попку. Ну, или на глубину заднего выреза. Наши головы при этом сближаются, и я слышу тихое, но отчётливое:

- Вниз бельё одевать надо! - Отступил, одобрительным жестом дотронулся до плеча и пошёл дальше.

У меня шок. Только что я стояла красивая и "правильная", а сейчас меня будто обругали или даже оплевали. Казалось, что критику слышали все, и особенно мальчишки, что соски у меня пупырышатся сквозь тонкую материю, вспоминаю с ужасом, что не сбрила негустую, правду сказать, "киску" с лобка, и она тоже заметна... Авторитет учителя - он у нас высоко стоит, знаете ли. А тут ещё и мужчина он.

Из оцепенения меня выводит тихий шелест - остатки физрукова шёпота на ухо другим. Скорее догадываюсь, чем разбираю, что говорится то же самое. Кошу глазами, примечаю - да, это те, кто пришли уже в пододетом и просто сняли платья. Не одна я опростоволосилась, выходит. Опростотелилась. Дышаться начинает легче, отхожу и оживаю.

А потом по девичьей цепочке начинает шёпотом-шелестом передаваться, что Пал Саныч негромко сказал новенькому: "А под трусы надо плавочки одевать!" Совсем жить можно! И на старуху бывает про... вернее, и на мальца бывает высов конца. Это мы опосля в раздевалке придумали, хихикая.

Когда строй рассыпался, мы, однослойницы, как-то сами собой собрались вместе. В группе "белых ворон" ты себя уже таковой не очень чувствуешь. А уже впоследствии, когда у нас заболевшего учителя заменял военрук и просто рассказывал "о войне", он в числе прочего упомянул, что некоторые боевые самолёты не могут целиком и полностью защитить себя сами, это сильно бы их утяжелило. И они совершают боевые вылеты в упорядоченной группе, где каждый защищает себя, где может, и соседа, где тот не может - пулемётным огнём.

Вот нечто подобное было и у нас. "Огня" никакого не было, зато, если кто из мальчишей захочет разглядеть получше одну, другие однослойницы его внимание отвлекают и по кусочкам растаскивают. Как в сказке - "одна другой краше", то бишь аппетитнее для глаз. Ну, а на следующее занятие стали уже, как надо, приходить и переодевались "на бельё" в раздевалке.

Кстати, о раздевалке артистической, у нас она гримуборной называется. Когда я впервые туда пришла, то была просто поражена, насколько свободно девушки расхаживают там нагими, хотя дверь в коридор, где ходят, в принципе, мужчины, была лишь прикрыта. И, словно нарочно, при мне рассказали анекдот про Фаину Раневскую.

Актрисе, после долгого исполнения роли в одной одежде, понадобилось переодеться - для следующей сцены. Она вошла в свою гримуборную, сбросила с себя всё и, пользуясь передышкой, закурила. В это время открывается незапертая дверь и входит импресарио. Увидел нагое женское тело и остолбенел, дара речи лишился. А она вынимает сигарету изо рта и спокойно так спрашивает:

- Вас что, шокирует, что я курю?

В общем, переодевание - это частая часть актёрской профессии, да и нудистку надо уметь сыграть при необходимости, вот и... свободно себя чувствуют. И свобода эта очень заразительна. В компании тусующихся, но ничуть не тушующихся голышек руки сами чешутся с себя всё скинуть.

Всё и скидываю, и переоблачаюсь в чёрненькое трико. А потом, играя тень воздушной гимнастки, кайфую от лёгкости одёжки, от заносов грудей, от плотного прилегания материи к выбритому лобку. Нет, стоило проявить инициативу, ох, стоило!

В тот день я шла на выступление после целого дня занятий. Не то чтобы меня преследовал мучительный позыв или неотвязная мысль сходить в туалет, я просто знала, что пойду вот мимо оного и машинально в него заверну. И уже вошла в тот самый коридор, но тут разнёсся слух, что сейчас в женской гримуборной "заплетают" полнушку. И все, конечно, рванули, аж топот загремел в коридоре. Ну, я - со всеми. Интересно же! Раньше волшебство этого действа скрывали, а сейчас вот удержать в тайне не удалось.

Народу в не очень большую, правду сказать, комнату набилось много, там и сям виднелись даже мужские лица с тщательно притушиваемыми взорами. Я заметила, что лобок и соски у очередной "ириски" (так мы теперь называли любую заплетаемую) заклеены кусочками пластыря. Знала, значит, или допускала, что парни прискачут! И заплетали её медленно, со вкусом, с изрядной долей эротичности. Так сказать, внутреннее представление для самих артистов.

Или даже - мастер-класс.

Потом, проигнорировав вызовы "на бис", лишний народ из гримуборной выпроводили, и артистки стали переодеваться. Я тоже начала. Уже сняв блузку и оставшись сверху в лифчике, вспомнила, что в туалет-то так и не сходила, побежав со всеми. Но одеваться обратно не хотелось, а идти так... по коридору-то одетые ходят, и мужчины тоже. Потом я себя оправдывала: не того боялась, что меня пристыдят, а того, что чтение морали займёт время и я опоздаю к выступлению, да и настроение будет испорчено. А когда ты в чёрном, да ещё и без настроения, впечатление от твоей пантомимики самое мрачное.

И я решила быстренько переодеться в трико, выбежать первой и забежать в туалет. Подружки поймут, заметив мою спину в его двери, и торопиться на сцену не будут. Я сама так поступала в прошлом. Ничего особенного.

Разделась до нитки, теперь надо хорошенько почесаться - там, где давили резинки и пояски, потому что под трико не почешешься. Но не успела ничего сделать, как меня настиг позыв - из числа тех, неукротимых. Аж присела, зажалась и не сразу выпрямилась. И живот, чую, отвис, пузырь вырвался на свободу. Давай, хозяйка, опустошай меня, чего телишься, раз рассупонилась.

Снова атака, и снова еле отбиваю. Понимаю с ужасом, что надеть трико не смогу, не описившись! Любое мало-мальски сложное движение, отвлекающее внимание - и меня пробьёт в уретре. И так еле держусь, только стоять или медленно ходить и могу.

В голове туманится, потом туман рассеивается немножко, и я вижу перед собой дверь. Ноги сами поднесли, но автоматом не перешагнули. Как я уже говорила, никто не обращает внимания на разгуливающую в любом виде актрису. Мало ли, может, ей нужно в роль войти или стихи вдруг взялась сочинять, строчка никак не даётся. Спугнёшь вдохновение - и пиши пропало. Не замечать - значит, уважать работу мысли, духа.

И вдруг я вспоминаю, что женский туалет - прямо напротив женской же гримуборной. Как удачно! Под давлением в известном месте мне начинает казаться, что ничего такого тут нет - шмыгнуть через коридор без ничего, это всё равно, что прыгнуть, скакнуть, мелькнуть. Никто ничего не успеет разглядеть. Даже фотозатвор не успел бы за моей резвостью. Ну, отбрось всё мешающее, и жарь!

Новый позыв "решает" всё за меня. Выскакиваю, как ошпаренная, резко выдохнув, словно в воду с десятиметровой вышки сигаю. Вижу только дверь напротив, словно шоры на глаза надеты. О, ужас - на ней не знакомая пиктограмма женщины, а ромб с номером! И номер этот всё время растёт и растёт, потому что я к этой двери лечу. Ужас! Кто там, за дверью, не знаю, но воображение за миг успевает нарисовать толпу глазеющих во все зенки парней с замдекана во главе - по воспитательной работе, конечно. Не-эт, лучше уж в яму со змеями!

Расставляю руки (а уже начала ими прикрывать срамоту), чтобы тормознуть хотя бы за косяки - неизвестно ведь, заперта дверь или всего лишь притворена. Блямс - опаньки! Затем меня начинает шатать и швырять от двери к двери. Кто там был в коридоре - вот честно, не помню (если вообще видела). И долго ли так валандалась - тоже. Туалет был, как потом оказалось, немножко по диагонали, но закон подлости повёл меня в другую сторону. И я смутно припоминаю, что меня бросало от стенки к стенке. Опомнилась, лишь увидев знакомую пиктограмму - треугольную юбочку, и потянув носом знакомые запахи: слабый - хлорки, и сильный - того, в борьбе за заглушение чего выдохлась бедная хлорка.

Сходила с особым удовольствием. Вышла из кабинки, ахаю с придыханием, руками сложные движения выделываю - и вдруг кайф сменяется осознанием безвыходности положения. Сюда меня забросил страх обделаться "мимо унитаза", поборол стыдливость девичью. Сейчас он исчез, остался лишь долг артистки - вовремя явиться на сцену. А он много слабее и справиться со стыдливостью не может. Борются они, борются, чую, внутри меня, и всё никак.

Как назло, никто в туалет не заходит, не у кого помощи попросить. Хоть плачь! Вспомнилась почему-то обезьяна, которая суёт лапу в узкое дупло, хватает лежащий (подложенный!) там кокосовый орех, а назад ладонь с орехом вытащить уже не может. Совсем как я... почти. Но обезьяна может догадаться, проявить нестяжательство и ладошку разжать, а я, проявляй - не проявляй... Но попробую - а что ещё остаётся делать? Не из окна же взывать о помощи, прикрывая груди!

Но что-то меня должно выгнать... Что? А вот что! Я поглубже выдохнула и зажала рукой: нос - между пальцами, рот - серёдкой ладони. Придвинулась к двери и начала себе клясться, что следующий раз вдохну лишь и только - по ту строну коридора, в гримуборной. Типа того что накурено здесь или гадость какую разлили. Позыв на пи-пи меня сюда пригнал, позыв на вдох пусть выгоняет.

И сработало! Ещё бы - дышать-то каждой хочется. Живот уже начало дёргать, когда страх удушья победил во мне всё остальное и стронул с места. Как-то само собой вспомнилось, по какой именно диагонали находится дверь женской раздевалки. Ясность наступила в голове - залог спасения. Единственно что - свободная моя рука оказалась в положении буриданова осла, что ей прикрывать, выше пояса или ниже? Где-то посерёдке вибрировала, но сразу же надо за ручку двери хвататься.

На этот раз помню смутно людей в коридоре, лица с вытаращенными глазами... И среди них вроде бы лицо нашего замдекана. Вы правильно угадали - именно по воспитательной работе. Но не высунешься же из двери, чтобы проверить! Даже если только голову. Вдохнёшь непроизвольно - и начинай всё сначала.

Может, мне потом просто казалось, но при встречах наш Сергей Сергеич как-то по-особенному на меня поглядывал, на бюст косился, хотел что-то сказать, но не решался. Может, восприятие всего тела помешало ему разглядеть лицо и точно узнать-опознать бесстыдницу? Не уверен он, кто это была, вот и нет другого выхода, как "раздевать глазами" подведомственных ему студенток и пытаться узнать хоть так.

Два факта говорят за то, что кто-то из начальства меня-таки видел пересекающей коридор. Ближайший кураторский час прошёл на тему юридическую: "Лучше отпустить десять виновных, чем наказать одного невиновного". Мне определённо давали понять, что мой проступок зафиксирован, а не наказан лишь в силу неясности личности нарушительницы. Второе - зеркало (вернее, одно из зеркал) в женской гримуборной перевесили на дверь, чтобы, значит, каждая, выходя, видела, в каком наружу она выходит виде.

Никто из девчонок не признался в перевешивании, хотя никому неудобств оно не причинило. Мне это доказывает, что сделано сие по приказанию начальства и велено о сём молчать. Или помалкивать.

Но вернёмся вместе со мной в раздевалку. Одна или две девушки ещё стояли у своих джинсов, ко мне (двери) спиной и, наверное, даже не заметили, в каком я вернулась неординарном виде. Они сказали мне, что остальные уже ушли за кулисы и будут ждать меня там. И сами тоже пошли, глянув напоследок в зеркало.

Я... Но надо пояснить, что имела в виду, сказав "стояли у джинсов". Дело в том, что своего столика или даже стула у каждой артистки там не было, и вообще, обстановка была спартанской. Во время большого наплыва народа каждой переодевающейся полагался лишь короткий кусок скамьи вдоль стены. Негусто. Но голь (в прямом смысле слова!) на выдумки хитра, и девчонки научились обходиться этим вот малым.

Переодевающаяся первым делом стягивала с себя джинсы, застёгивала "молнию" обратно, а брючины сминала на манер курильщика, мнущего "бычок", прежде чем воткнуть его в пепельницу, стоял чтоб. Так же вот стояли на скамейке и смятые брючины-джинсины. Из верхней их части, где были попа и живот, получалась своего рода кошёлка, куда хозяйка и складывала всё своё имущество и одежду, порой набивала. А сверху помещала то, что её максимально от других отличало: майку с симпатичной кошкой, сумочку с искрящимся бисером или браслет, которого ни у кого больше нет. Взглянешь на эти "грибы о двух ногах" и сразу видишь, кто чей.

Я вдруг почуяла, что одно место стоит ещё разок обтереть салфеткой, влезаю-то в трико без белья. Как назло, мои собственные кончились. Я полезла в соседнюю "кошёлку" позаимствовать (потом верну, конечно, возмещу, не подумайте), и вдруг обратила внимание на ярлык, пришитый, как водится, к пояску изнутри. На нём химическим карандашом было намалёвано число - 300.

Ни на размер, ни на цену не похоже. Может, хозяйка берёт столько рублей за день проката, если кому-то одалживает? В то время у меня всё это из головы выветрилось, другие вещи грузили. Но, когда я поняла, что за нагие пробежки меня не накажут, то успокоилась и вдруг вспомнила о том загадочном числе. Что же оно всё-таки означает?

Конечно, признаваться, что рылась в её "кошёлке", не хотелось, мало ли какие секреты могли там таиться, скажем, "салазки" для прокладки. И я завела разговор с Эллой исподволь. Мол, у одной моей знакомой много модного тряпья, и она даёт его напрокат, а на ярлыках пишет, сколько причитается за день непрерывной носки. По-моему, это остроумная идея - писать что-то на торговых ярлыках, которые никто не отдирает, чтобы видна была "фирма". А ты как считаешь?

- Я на ярлыках другое пишу, - "клюнула" Элла и вдруг прыснула: - Только ты особо не разглашай, это моё ноу-хау. Хорошо? В общем, когда я завожу себе новые джинсы или другие какие леггинсы, то первым делом проверяю, сколько в них могу выдержать - ну, "по-маленькому". Надеваю, пью газировку, хожу по квартире и жду, пока станет невыносимо. Нет, не ослабляю, имитирую реальные условия, в которых девушке неприлично ремень расстёгивать, а "молнию" - тем более. Больше не могу, ломает мне пузырь - иду в туалет, сливаю, и объём слитого замеряю. И пишу химическим карандашом на ярлыке.

Вон оно что!

- Это чтоб мама не знала, - продолжила Элла. - Она вообще против терпежа и настаивает, чтобы я, лишь кольнёт, искала сразу же туалет, ни с чем не считаясь. Но это она не считается с молодёжными нашими привычками! Представь: гурьбой идём, пьём из бутылочек лимонад - и вдруг начинаем разбредаться по биотуалетам. Что, нельзя потерпеть, а потом облегчиться всем сразу, где-нибудь в дальней аллее парка? Говорят, мальчики с теми, у кого слабый пузырь, водиться не желают, якобы оргазм у таких скорый и бледный.

Вот, например, на переодевание я надеваю большие, по талию, джинсы, которые заковывают живот и стесняют пузырь. Больше трёхсот эм-эл в них посему не выдерживаю - зато "кошёлка" ёмкая выходит. На прогулку идут джинсики пониже, животик оголяют, пузырик и выпятиться может. Это четыреста-четыреста пятьдесят эм-эл. Но, опять же, ремень не ослабишь, а то и больше было бы.

Если предвижу терпёж, надеваю, конечно, платье. В нём и за пол-литра перевалить можно. Иной раз забавное ощущение - живот выпячивается, и юбка начинает стеснять ягодицы, это чувствуется, словно мала стала. Опорожнюсь при оказии - и снова попка "гуляет".

Платье платью рознь, и у меня есть одно, нарочно на случай долготерпения. Не поверишь, но оно столь свободное, что стеснять начинают уже трусы! Приходится их подбирать. Стринги я не хочу - попу так трут, аж какать приспичивает, да и не хочется слишком часто стирать замечательное платье - вдруг сядет? Или полиняет. Научилась кроить и шить сама, чтоб по талию, но живот при надобности "выпускали", давали беспрепятственно выпятиться. Не поверишь, но в таких я как-то налила почти половину полуторалитровой бутылки из-под лимонаду, которую перед тем сама и вылакала до капельки. Они типа старинных рейтуз, потому что когда верх растягивается, он начинает плохо держать, чуешь, что с тебя присползает, и тут коротенькие штанишки очень даже кстати.

- Не дуры наши бабушки были, терпеть, небось, приходилось до дому, до хаты.

- Не дуры, точно.

- Слушь, а ты не пробовала терпеть без ничего?

- Зачем? Так мы по улицам не гуляем, а мне ведь надо знать, сколько выдержу на людях. Потому что в той ситуации, где я могу оголиться, уж отлить-то и подавно смогу!

- Да, пожалуй. Кроме нудистского пляжа, где, хоть ты и нагая, себя в рамах держи.

Так вот и выяснилась "тайна химического карандаша". Мне бы тоже знать, что сколько позволит выдержать, но это потом. Сейчас насущнее восстановить льготную минуту, которой я так безрассудно лишилась. И я продолжила тренировки.

Вскорости случилось одно событие, тоже, как говорится, в тему. Довольно банальное - в нашем учебном корпусе отключили, блин, воду, а у нас если так, то и туалеты все запирают, и вот как хочешь. Но мало того, что запирают, так ещё вовремя и не оповещают! А буфет, между прочим, продолжает работать в обычном режиме, и бутылочки с напитками разлетаются аки горячие пирожки - не говоря уже о кофе-машине, которая заправлена всем на неделю вперёд. Приспичит после всего этого водопоя-кофепоя - и как быть?

Особенно, если ты в джинсах на 250 мл всего.

Конечно, лопаться себе не позволяем, бежим в другие корпуса. Но если авария пошире местной, то и там облом. Полагается, правда, в таких случаях давать "гуманитарный коридор", что-то где-то держать открытым, но вот где? Потом, туда рвутся все и громоздят очередь. Вот и парься в ней, и никому нет дела, что тебе уже невмоготу.

В таких нервных, переминающихся с ноги на ногу очередях обычно завязываются разговоры по типу "кто о чём, а вшивый - о бане". Судачим о том, кто сколько терпела и всё-таки вытерпела, себя и других подбадриваем. Вот и в тот раз так было. Я стою, не рассупонивая ремень джинсов, чуя, что живот на него изрядно давит, но пока не то чтобы невтерпёж. Поболтать можно.

- Нигде мне так худо не пришлось, как на одной вечеринке у Влада, - рассказывала хрупкая блондинка Алина. - Коктейлей было - по горлышко залейся, по макушку охмелей. А когда я пошла, само собой, в туалет, то оказалось, что в нём нет двери! Снята напрочь. Разыскала хозяина, а он уже поддатый, говорит: гости так часто эту дверь колышут, так она жутко скрипит и прямо-таки с петель "соскрипывает", что снял совсем вот - для сохранности и тишины. А ты чего стесняешься? Тут все свои, а коли не все, то поставь кого-нибудь своего в дверном проёме подежурить. А я даже при близкой подруге таких дел не делаю! Ну, терпела, пока могла, а потом до того дошла, что вышла на лестничную площадку и в чужую квартиру позвонила. Думаю, что если здесь обломится, присяду в уголке за мусоропроводом и нахулиганю. К счастью, бабушка понятливая оказалась. Правда, прислушивалась к плеску, и мне потом пришлось выдержать целую лекцию о том, что девушкам терпеть вредно, женская сфера страдает, а пить коктейли тоже не очень полезно - от меня-таки попахивало. Вырвалась насилу, возвращаюсь - а там наши девчонки в слезах, подпитые парни их раздеть хотели. Они надумали раздеваться в спальне до белья и так бежать в туалет, быстрее чтоб там управиться, а поддатому только увидь трусы и лифчик... Так что бабушка меня вдвойне спасла.

- А мне нигде так сильно не хотелось, как на краю ванны. Это когда мы с мамой купали братика, и чтобы он распарился, наливали ему в ванну по колено тёплой воды и туда ставили, пускай купается "самостоятельно". Уточек ему туда, рыбок, корабликов. Брызги, кончено, летят, и мама всегда надевала бикини, чтоб одежду и бельё не мочить. Купальник - он и тогда купальник, когда купаешь кого-то другого.

Однажды мама, ожидая, когда Никитка накупается, села на край ванны, и он давай её мокрыми ладошками по попе лупить! Она улыбается: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. И ей не больно, типа как массаж ягодиц, и ему забава. Позвала и меня - надевай бикини и садись рядышком, пущай малец лупит по всем четырём "ягодкам". Кого больше любит, та и мокрее.

Знаете, сами шлепки, конечно, смешные, но ладошки-то мокренькие, и хотя вода тёплая, она быстро остывает. И распространяется почему-то по всем трусам, а не только там, где "барабанят". А в туалет-то я вперёд не сходила! Всё у меня там стынет, холодит и гонит мочу. А туалет у нас совмещённый, и не могу же я на глазах братика писить! Мама не внемлет, потерпи, говорит, доставь малышу удовольствие, потом сходишь. Сама-то наверное... подготовилась.

Ну, началось собственно купание, я ускользнула и нашла старый цветочный горшок. В него, значит, а то не утерплю. А он оказался с дыркой, и заметила я это поздно. Мама потом по попе, по попе меня, а я вернула Никитке - по шлепочку в день. И сейчас вспоминаю с дрожью, как мне тогда влажный холод ломал пузырь.

- А со мной такое было, - вспоминает третья, видя, что очередь не движется, и нервно поёживаясь. - Я росла в городской квартире и привыкла бежать в туалет, лишь только захочу. Не считала, что это так уж часто. Но потом меня отвезли на лето к дедушке с бабушкой в деревню, а там туалет - будочка на заднем дворе, бежать долго. Но раз привыкла не терпеть - беги, и всё тут. Ну, бегала, и тогда выходило, что чересчур это часто.

Особенно раздражало это дедушку. Только он начнёт мне что-то показывать, объяснять из сельской жизни: "Дедуля, прости, мне надо в туалет, подожди". А у него и настроение пропадает со мной откровенничать. Иной раз его на прежнем месте и не найдёшь - обиделся.

Ну, старику неловко девочку заставлять терпеть, если что, он же мне трусики не будет менять. И вот чего придумал. Сбегала я очередной раз в будочку, он меня терпеливо дождался и серьёзно так говорит:

- Я о твоём будущем думаю, внучка. Вот вырастешь ты у нас, выйдешь замуж (Хочешь замуж? Вот то-то!), а муж тебе попадётся ревнивый. Будет он уезжать в командировку (мне представлялась, что это такая дальняя волшебная страна - Командировка) и наденет на тебя "пояс верности". Как ты тогда будешь?

- А что это такое - пояс верности?

- Ну, как тебе объяснить... Это вроде трусиков из жести, которые надеваются на голое тело и запираются так, что сама и не снимешь. А матерчатые трусы - те уже поверх. Ходи так до возвращения мужа, он только снимет.

- А... зачем?

- Это чтобы ты... ну, свою писю никому без него не показывала. И когда спишь, чтобы никто подглядеть не мог. В том и заключается ревность мужнина. Так что в туалет тебе придётся ходить в этих вот неснимаемых трусищах. Сзади там дырочка прорезана для какашек, а спереди в жести - крохотные дырочки, чтобы сквозь них писить. Но тут такой секрет. И то, и другое надо делать быстро и напористо, не то какашки будут застревать, а писеньки - не пробивать дырочки и стекать в пах, скапливаться там. Вонять от тебя будет, а матерчатые трусы на всё это надевать... сама понимаешь. Вот я и гляжу - не приучена ты напор в себе копить, будешь ходить, как сейчас, в час по чайной ложке, и будет у тебя всё под этим поясом застревать!

Ну, я устрашилась и попросила дедушку помочь мне научиться терпеть, не пускать в уборную некоторое время. А ему не всегда есть когда со мной возиться. Мол, хочешь, привяжу тебя к яблоне, как козу? Я была настолько дурочкой, что согласилась. Игрушки мне туда приносили, книжки, еду и питьё. А сколько ребёнок выпил, никто не интересовался и выводов не делал.

Однажды я чуть не лопнула на этой привязи. Стеснялась кричать во весь двор, чтобы меня отпустили, боялась, что соседи услышат и, заглянув, увидят меня привязанной. К счастью, бабушка обо мне вспомнила и пришла отвязать. Но, как ни странно, напору такой терпёж не добавил. Наоборот, в уборной мне пришлось ждать, пока не разомкнётся низ живота, его прямо свело терпежом, окаменел почти что. Пришлось мне от дедушкиных "услуг" отказаться и тренироваться в одиночку.

Кончилось тем, что я попыталась пописить через решётку от мясорубки, и бабушка меня засекла. Долго у меня потом мягкое место болело, да и уехать из деревни пришлось раньше времени. Я, оказывается, злостная хулиганка и срамница, знаю такие вещи, что маленьким девочкам не положено. А как иначе объяснить мой зловонный поступок, если "пояс верности" не упоминать?

И в городе мне попало - я стала простодушно спрашивать у мальчиков, станут ли они надевать своим жёнам "пояса верности". А никто и не знал, что этот такое, стали спрашивать у родителей, а те всполошились. Кто это наших невинных сыночков развращать вздумал? А это я, оказывается - злостная срамница и хулиганка.

А мощную струю я себе всё-таки натренировала. Тут главное - не перетерпеть, не заставить низ онеметь или окаменеть. Двигать животом слегка туда и сюда, будучи готова в любой момент напрячься посильнее и пробить струёй... да хоть "пояс верности". На "киске"-то уж точно ни капельки не останется.

- А вот у меня средство есть действенное, - вступила в разговор невысокая брюнетка Алла. - Я бельё надеваю не около кровати, а в ванной, умывшись нагой. И одно из трёх: если душ принять, то - на слегка влажное тело, если нет - смачиваю мокрыми ладошками попку, животик, бюст. Или, надев на сухое, брызжу из пульверизатора, растворив там морскую соль. Так классно! Когда высыхаю, бельё к коже аж прилипает, второй кожей становится. И почти не ощущается под одеждой, и почти не терпишь. Зато когда, вернувшись домой, чуть от кожи не отдираешь, из тебя потом чуть не ведро выливается. А совсем и не хочется до того. Вот как!

А научили меня этому уборщицы. Я ведь летом устраивалась подрабатывать, подъезды убирать. Приходила рано утречком в ЖЭК, они тоже, получали вместе тряпки, вёдра и прочее, переодевались и расходились по домам, по которым закреплены.

Летом жарко. Эти женщины так боролись с жарой: во дворике, в укромном месте, по очереди оголяли торсы, подружки окатывали из кружки прохладной водой. А то и из ведра. Приглушённые визги, встряхивания, передёргивания, энергичные движения руками, похлопывания-пошлёпывания. Затем на ещё не высохшее тело надевали бюстгальтер - не от бикини, но и без кружев, простецкий - и в таком виде уходили на работу, ничуть не стесняясь.

Меня тоже предлагала побаловать прохладной водичкой, а про мой бюстгальтер хором сказали, что он у меня приличный. Меня смущало другое. Работай в коллективе, а не единично шуруй на лестницах и площадках, вопросов не было бы. Сейчас же приходилось искусственно, почти по Станиславскому, представлять себя профессиональной уборщицей, для которой косынка, бюстгальтер и бесформенные штаны - форменная летняя одёжа. И она в упор не должна понимать, что в ней не так, если какая-нибудь моральная бабушка вздумает высказывать претензии.

Но тут вот что - не было у меня бесформенных штанов. Не выдавали, а просить глупо. Я выходила на работу в аккуратных шортах, пусть и таких, что не жалко испачкать. И вместе с лифчиком это придавало вид немножко бесстыжий, даже игривый. Грубые же штаны лишают лифчик заигрывающих мотивов, делают всю фигуру прозаической и вульгарной.

К новой одежде привыкла, и на лестнице мне жильцы встречались редко. Тут другое сложно. Если приспичит, что делать? Звонить в квартиры? Уборщицу грубого вида не пустят, а меня, наоборот, охотно, но - дорогой ценой. Особенно если там целая мужская компания. В ЖЭК не набегаешься, в лифте присесть - это же хулиганство, опасно. Да и за самой собой убирать потом придётся! Вот и приходилось изыскивать средства не очень страдать, но и жаждой не мучиться. Прилипшие к телу смоченные трусы - то самое. Словно пробка или затычка.

- А я вот натерпелась в бабье лето, - продолжила разговор крохотная Ксюша с детской чёлкой. - Когда погода такая зыбкая, что утром холодно, а днём разогревает. Пошли мы с девчонками гулять. Все одеты тепло - свитера, тёплые майки, даже куртки кое на ком. А к полудню разогрело, люди стали облегчаться, на свет появились пододетые топики, даже верха от бикини. А я иду, потупив взор. Не предусмотрела, и пододела обычный бельевой лифчик, который стыдно показывать. Уже и пот начинает по телу струиться, и шерсть тёплого свитера противно щекочет... Никакого удовольствия от прогулки, и не уйдёшь.

Случилось так, что в это время мы проходили мимо дома одной девочки. И она предложила отнести всю нашу ненужную одежду к себе, чтобы не таскать в руках, а потом зайти и забрать. Все начали ей отдавать, и тут обратили внимание и на меня. Ну, уговорили, утешили, мол, в гуще "грудных" и не стыдно вовсе. Потом благодарить будешь, что расстеснявили.

Ну, я скинула и отдала. Сразу стало много легче, удовольствие от гулянья вернулось. Всё шло хорошо, пока мы не стали проходить мимо биотуалета. В пузыре кольнуло, ноги сами шагнули, но тут я подумала - а как догонять потом буду? Ведь придётся одной бежать среди прохожих в одном лифчике! Зажалась, перетерпела и не стала заходить.

А потом пошло-поехало. Мелькают по краям тротуара будочки, а не зайдёшь. Не принято у нас просить всю компашку подождать, пока ты свои дела справишь. Всегда отстаём и стараемся вернуться незаметно. Слабым пузырём чего хвастать!

Ох, и натерпелась же я! Под конец в голове стало мутиться, и я вспомнила давние мамины слова: "Долго не терпи, а то моча в голову вступит". Неужели мне начинает? В страхе шмыгнула в какую-то подворотню, нашла укромный уголок и присела. Полилось, и в голове сразу просветлело.

Привела в порядок одежду и с ужасом думаю, как это я в одном лифчике по улице пойду? И куда, кстати, идти-то? Сразу ещё и не найдёшь компашку, побегать придётся. Чуть снова в туалет не захотелось от стрёмности. Пересилила себя, выхожу из подворотни, сердце стучит - что твой молот. Готова, что сейчас все будут коситься, стыдить и ругать. А эти гады, представляешь, никуда далеко и не уходили, стоят и разговаривают себе.

- Так это же хорошо!

- Хорошо было бы, если бы я знала. А то натерпишься страху, ко всему приготовишься, а тут оказывается, что всё это зря. И потом, - Ксюша замялась, - всё-таки жаль, что я не испытала себя тогда на улице, в лифчике. Я ведь не только к ругани, но и к кайфу приготовилась. Слышала, некоторые девицы нагишом по улицам на спор бегают. Видели ролик на youtube?

Круг собеседниц всё время сужался, по мере того как они проходили в кабинку и из неё уходили уже совсем. Последними репликами мы с Ксюшей обменивались уже через дверку кабинки.

Прошло, наверное, несколько месяцев, я почти уже восстановила "льготную минуту" и забыла своих туалетных собеседниц. И вдруг меня приглашают на мастер-класс по шитью. Ну, это громко сказано - мастер-класс, а просто есть такая искусная девушка, по имени Даша, у которой кузина (или просто сестра, или даже молодая тётя) занимается художественной гимнастикой. Купальники для оной очень красивые, но со временем снашиваются, устаревают или просто надоедают. Дашка их выпрашивает (или, может, вызывается отнести до мусорки) и перешивает себе в домашние халатики. Верх почти не меняется, снизу, конечно, на подол не хватает, приходится к распоротым снизу треугольникам добавлять материи "по вкусу" - кисейной, телесного цвета, или абсолютно чёрной. Иногда рукава отрезает, и подол наставляет - вариант "Тришкиного кафтана".

Так вот, девчонкам удалось уговорить эту белошвейку-телошвейку поделиться опытом и всё рассказать-показать. Человек шесть могут прийти к ней домой в такой-то час и всем овладеть. Не у всех родственницы гимнастические, но есть ведь и подружки, и хорошие знакомые, можно договориться с интендантом гимнастической школы или, может, подвернётся случай купить залежавшиеся, немодные купальники по дешёвке. Вот тут и пригодится умение перешивать.

Я и пошла к этой Даше - в числе тех шести. Её лицо показалось мне знакомым, но тут же я окунулась в мир яркого, красивого, эффектного. Думать ни о чём некогда, тем более что одна из девчонок пришла в пододетом купальнике, разделась до него, вертится перед нами и просит, чтобы мастерица его прямо на ней разрезала. Ей - кайф, остальным - наглядность неимоверная. Потому что если что-то на столе делается, то все сгруживаются и не всем везёт всё хорошенько разглядеть. А на стоящем человеке - милое дело. Она стоит в центре, поворачивается, и всем видно.

Она бы и на себе позволила надшить свисающие после разрезания треугольнички до подольчика, да мастерица не могла гарантировать, что не уколет случайно иголкою. Но и без того вышло весело и с ахами. Девушка будто девственности лишилась, когда в паху хищно щёлкнули ножницы.

Начался мастер-класс. Все сгрудились вокруг раскройно-швейного стола, друг дружку, сами не замечая, оттирают, даже отталкивают, за талию держатся, подбородки на плечи кладут. Я стараюсь последней не оставаться, но когда чую, что плотно впереди сомкнулись, не пробиться без кулаков, то ничего не делаю, а перевожу взгляд на Дашкино лицо. По нему легко угадывается, что сейчас руки делают, стол в зрачках отражается, да и просто приятно понаблюдать за сосредоточенным лицом делающего своё дело мастера.

А плоды его трудов увижу, как случится шанс протолкнуться поближе к столу.

И вот начинаю я замечать, что Даша чего-то нервничает. То лицо мгновенно скривится, то губу закусит, то вздохнёт тяжело, хотя ничего тяжёлого не делала. Прерывисто вздохнёт. А пробившись, наконец, поближе, вижу, что и всё тело о том же говорит - временами напрягается до передёргивания, паузы в работе не тогда берутся, когда нужно для дела, а когда нужно справиться с очередной полусудорогой.

Начинаю догадываться, в чём собака зарыта, а когда в случайно возникшей секундной тишине слышу тихое, на грани шипения, пуканье, то в догадке утверждаюсь. Конечно, девушке морально трудно отпроситься в туалет, когда столько приглашённых. Хочет выдержать до ухода гостей. Где же я всё-таки её видела?

Наконец Даша замолчала, упёрлась руками в стол и вроде как начала разглядывать плоды своих трудов. А я-то понимаю - с позывом борется, прёт из неё на прорыв противник со страшной силой. Все пялятся на кроёное, тихо фразами между собой обмениваются, и не понимают, почему остановка. Начинают раздаваться голоса в том духе, что, мол, поняли уже, продолжай. Даша выпрямляется, уже и рот открывает, чтобы начать говорить, как очередной приступ сгибает её и вновь упирает в стол. Снова тихое пуканье, уже не только я слышу, но девчонки делают вид, что всё путём, с кем не бывает. А может, просто не успевают среагировать, решить, с каким выражением лица "Фу!" цедить.

Даша криво улыбнулась и сказала:

- Что-то во рту пересохло. Дайте-ка мне лимонаду, вон там, на столике он.

Ей подали, она глубоко вздохнула и выпила. Ей-богу, впечатление такое, будто этот глоток мгновенно прошёл через весь тракт и провалился в кишечник, до самой попы. Даша рыгнула, схватилась за живот и трижды сказала:

- Ой! Ой!! Ой!!!

Все в непонятках, лица у большинства глупые. Неужели мастерица внезапно осознала, что напортачила в крое? И они зря за ней запоминали? Она повернулась и медленно пошла через толпичку, перед ней расступались - мало ли куда и за чем хозяйке квартиры надо в ней пойти. Вот уже никто на пути не стоит. Даша сделала быстрый шаг в направлении прихожей, остановила себя судорожным усилием, раскинула руки в стороны и - назад, к публике:

- Девки-и-и-и! Держите меня! Ой, не могу... Уф-ф! Держите же, кому говорят?! Не пускайте в туалет!

Недоумённая пауза. Трудно людям переключиться. Мало что понимая, я шагнула и схватила Дашку за руку, раз просит. И тут словно собак с цепи спустили. Застоялись, что ли, девчонки, тело движения просит. Меня стиснули со всех сторон, оттёрли и образовали целую свалку. Девушкам только разреши вступить в борьбу - пух и перья полетят!

Раздавались то и дело ойканья - в такой свалке просто должно было доставаться случайно и озлоблять. С тревогой заметила я, что Дашина голова ушла вниз - повалили её, что ли? Я суетилась позади клубка людей и больше всего перед собой видела попки - девчонки часто наклонялись, ну, и выставляли. Из середины клубка неслись звуки типа "М-м-м", "У-у-у", тяжёлое дыхание, резкие выдохи. Боролись уже не пойми кто с кем, яркий Дашкин халатик "светил" из-под сплётшихся в схватке тел. С тревогой заметила я, что он начал как бы расширяться и отделяться от своей хозяйки. Снимают! Стаскивают! Даже слабый треск послышался - или почуялся? Порвут ведь шедевр, негодницы! Я нагнулась надо всеми, протянула руки и с неожиданной лёгкостью выпростала халат-купальник из сплетения тел, бросила куда-то в сторону. Шедевр меня извинит.

Хозяйка, выходит, осталась в свалке в одном белье. И не пикает больше. А может ли она вообще как-то дать понять, чтобы гостьи перестали? Я стала не очень вежливо распихивать тела и даже слегка бить ладошками по попкам - мол, пустите хотя бы позырить. Когда продвинулась вперёд, и меня кто-то по мягкому месту огрел - "сдачу дали".

Даша, я увидела, стояла на четвереньках, схваченная за всё, за что только можно схватить девушку. Мне бросились в глаза её трусы - большие, по талию, даже сейчас, в такой позе, по талию, хотя должны сползать. Но их держал на талии поясок, и походили трусики даже не на низ бикини, а на шортики для аэробики или просто пробежек. А ведь заранее пододеты.

- Пустите же меня! - закричала бедняжка, собравшись с силами. - Пустите, говорю! Хватит держать, пук! Я пошутила... Ой-ёй-ёй...

И тут я её узнала - по голосу. Это была третья (по моему счёту) девушка, трепавшаяся тогда в очереди у туалета. Та, которой дедушка наврал про "пояс верности" и велел воспитывать мощную струю. Я тогда и не знала, как её зовут (кого знала, тех назвала), и лицо не очень запомнила. Ведь "пояс верности" надевают отнюдь не на голову...

Тем временем девчонки прекратили активные действия, не отпускать жертву не спешили, да и обессилела она, похоже. Вроде тихо себя ведёт, а я смотрю - таз у неё вниз-вверх так и ходит, старается она справиться с собой, да никак. Вот снова тихо пукнула, как-то обречённо. И вдруг воспряла, забилась с удвоенной силой:

- Пустите же! Обкакиваюсь...

Я не поверила своим ушам. Но если девушка кричит такие слова (ну, слово), откровенные и негласно запрещённые в светском обществе, значит, её дела и впрямь швах. А девчонки снова застыли и даже отпускать не спешат - тем более, не помогают подняться.

Пришлось перейти к активным действиям мне. Я стала нещадно лупить по попкам, расталкивать тела, бить туда и сюда ребром ладони - и не обращать внимания на ответную "ласку" ягодиц и даже щекотку ступней, с которых свалились домашние тапочки. Не выношу щекотку, но тут распалилась и затвердела кожею. Пробилась к Дашке сзади-сбоку, но понимаю, что с такими темпами и во враждебном окружении предотвратить непоправимое не успеваю. Нужно как-то ещё, девушка должна брать выдумкой, а не голой силой. И выход придумался!

В голове что-то щёлкнуло. Я быстро просунула руки жертве под живот, пару секунд помолилась и за них же, за эту пару, расстегнула пряжечку пояска, расслабила его и... стянула шортики с попки, пока не испачкались. В последнюю секунду успела!

- Она и вправду обкакивается! Смотрите, что вы наделали!

Вид начинающего функционировать анала страшен, всех просто парализовал. Ещё один щелчок в голове - и я двумя пальцами, сунув неожиданно глубоко, вытаскиваю из высоких (!) своих джинсов (ну, трусов под джинсами) прокладку, которая у меня там на случай долгого не-туалета, кому интересно. Живот машинально вжала, чтоб щель пошире получилась. И прокладкой этой запечатываю бедняжкину распопину, давлю рукой, чтоб не вылезало. И через прокладку чую мягкое, вылезающее, размазывающееся...

- Помогите же её поднять! В туалет быстрее надо!

Когда девушка видит, что другой девушке и вправду, шутки в сторону, плохо, она становится дружелюбной и даже услужливой. Кто был на пути, мигом отошли, кто держал жертву - теми же руками подняли, я продолжала придерживать прокладку на попе, чуя напор массы. Быстро отвели-отволокли в туалет, а у той аж сил нет защёлкой щёлкнуть, запереться. По звукам поняли, что процесс пошёл. Впрочем, кто бы сомневался...

Девчонки-гостьи, оставшись без хозяйки, притихли, присмирели, привели всё в порядок (а дров в свалке наломали изрядно!) и незаметно, не сговариваясь, поисчезали одна за другой. Кто обиженно, кто виновато, кто просто не представляя себе, как себя вести, когда хозяйка выйдет из туалета.

Я осталась. Надо жё всё-таки выяснить, что всё это означает и, кстати, завершить мастер-класс. Всё равно недошитое надо дошивать, так почему бы не при мне?

Даша, судя по журчанию воды, принимала душ. Я принялась ждать. Потом увидела, как из дверной щели робко высовывается носик. Вроде и не Буратино она, а вот поди ж ты! Вот как боится насмешек.

Я её успокоила, напомнила давнюю нашу болтовню в очереди у туалета. Не смеяться над ней осталась, а совсем даже наоборот. Но мне надо знать, чему же сочувствовать, произошло-то что?

- Так ты уже знаешь о дедовой шутке с "поясом верности? Ну, тогда поймёшь и всё остальное, не надо долго объяснять.

Времени прошло много, я подросла, узнала, что такое этот "пояс" на самом деле, посмеялась над хитрым дедом и почти забыла. Но вот как-то на день рождения трое моих подруг, не сговариваясь, преподнесли мне по большой плитке шоколада с фундуком и лещиной - он как раз тогда в моду входить стал. Ну, я и рада объедаться. Нет, серьёзно, отломила я кусочек попробовать, да так, кусочек за кусочком, он и пошёл у меня, не заметила, как вторую плитку распечатала, потом третью... Опомнилась, когда ничего уже не осталось. Шарит рука по столу, как в "Спорлото-82" (помните?), а взять нечего. Тогда пробую съесть что-то другое - а не лезет. Полон желудок. И даже питьё не пьётся. Всё-таки три большие плитки - не шутка!

Этот шоколад чем хорош? Матрица, в которую вкраплены удивительно шершавые орехи, мгновенно тает во рту, и жевать-то не приходится. Просто не успеваешь начинать жевать, разве что одно-два движения челюстями. Вкус - бесподобный! Всё начинает тебе гладко проваливаться в горло. Спохватываешься, что орехи надо бы пережевать, щёлк-щёлк зубками, а не укусываются, как в смазке они, в горло проскальзывают. Нарочно так придумано, чтоб сжирали побольше, или нет, не знаю.

Папа потом сказал, что, может, орехи только армируют хрупкую матрицу из какао-масла, ну, скрепляют, чтобы плиткой была, а не чем-то бесформенным. Может и так, но и вкусно всё-таки.

Ещё за столом я почуяла, что желудок мне словно распирать начало. Мальчики-гости за мной галантно ухаживают, а я есть ничего не могу. Заставляла себя. Потом, после гостей и до ужина, балансировала на грани рвоты. Соберись я с духом, выпей побольше воды и нагнись пониже над унитазом... Но вот не собралась и не нагнулась.

Ночью спала плохо, желудок всю дорогу саднил. К утру полегчало, прошло, что ли, в кишечник. Но настоящие мучения начались, когда пошла в туалет "по-большому". Пришлось тужиться, а когда полезло, стало раздирать мне края кишки - до крови. Аукнулись непрожёванные орехи, да они не очень-то и переварились. Хотелось орать благим матом, но я не смела пугать своих домашних, да и чем они могли помочь? Даже врач не успел бы вовремя. А мама начала бы выговаривать: вот, говорила я тебе, не ешь много сладкого... И это тогда, когда мне так плохо... хуже некуда.

Ну, выкарабкалась кое-как, кровь промокнула, зарок себе дала. А месяца через два, когда всё это стало забываться, мама приносит мне такие же шоколадки, и снова числом три.

- Я помню, доченька, с каким удовольствием ты их тогда ела, вот, решила тебя побаловать. Увидела в оптовке, вспомнила и купила.

Конечно, она же не знала, с каким неудовольствием я какала!

Я понюхала плитку - и в памяти воскресла чудесная атмосфера того дня рождения. Иногда и хорошее помнится долго. Ну, начала есть, и как только орешинки снова стали уворачиваться от зубов и нырять по смазке в пищевод, тут-то я и вспомнила то моё кровавое "по-большому"... и даже попка заныла, где там у меня царапины едва зажили.

- Что же я делаю?! - ужаснулась. - Ведь снова у меня раздерёт там всё к чёртовой матери!

И хочется, и колется... Рука тянется к уже разломанному на дольки шоколаду, и отдёргивается. Чисто буриданов осёл, только между удовольствием и мучениями. Что делать, ну, что же делать?

И вдруг я вспомнила деда с его шуткой про "пояс верности" и советом пускать струю помощнее. А что, если не спешить в туалет по первому позыву, а потерпеть, посдерживаться, подкопить давление, дойти до изнеможения, когда сфинктер уже сам собой раскрываться начинает - и тогда уж ухнуть всё единой "струёй"... ну, сама понимаешь, чем единым, во весь унитаз. Если даже орехи тереть и будут, то быстро и не успеют причинить много боли. И тужиться не придётся. Это же самое ужасное, когда тебе становится плохо от собственного же напряга!

Воодушевившись и успокоившись, я слопала весь шоколад и стала... вернее, не стала ждать плачевных последствий. Для верности пододела вот эти вот шортики с пояском, а поверх - высокие джинсы с тугим ремешком по талию. Тут можно ох и высокое давление нагнать! Правда, забыла, что орехи выйдут в следующий раз, а пока они в желудке, кишки же другим полны. Но это мелочи.

Весь день я нагоняла давление, но даже по-маленькому не захотела. Ты за собой такого не замечала?

Я согласилась, что замечала, и подумала: "Вот с чего рассказ начать!"

- Перед сном сняла джинсы и вдруг по-маленькому как захочу! Бегу в туалет, начинаю сливать, а попка, чую, за компанию норовит в дело вступить. Ну, я как регулировщица на перекрёстке: по одной дороге пропускаю, по другой торможу, но это... налезает. Всё ж рядом мышцы, а я не научена шибко порознь ими шевелить. Ну, и продрало меня снова по полной, до крови! Это всё коварные джинсы, копят, понимаешь, мочу, а потом она из тебя фонтанирует. Джинсы, говоришь? А кто их надел? Что ж, сама виновата.

Мама снова ничего не знает и снова через какое-то время покупает мне коварный шоколад. Тут я уже на себя не рассчитываю, а признаюсь ей и прошу не пускать какое-то время в туалет, придержать. Но признаюсь не полностью, а то она меня ещё ко врачу потащит и шоколад покупать перестанет. Просто, мол, от этого шоколада тянет какать, а сразу не вылезает, типа запора. Ощущение же такое, что не идти в туалет не могу. Не поддержит ли она меня чуток, чтоб подкопить давление в животике?

Мама удивилась, сказала, что с таким шоколадом стоило бы разобраться, и вообще, - это ко врачу, но разок помочь пообещала. К сожалению, помогла очень уж эффективно. Ухватила меня той хваткой, которой в детстве держала, когда я по попе заслуживала... по её мнению. Я повзрослела, а по-прежнему ничего противопоставить не могу, бессильна и пассивна в родительских руках. Острое чувство беспомощности с примесью ностальгии.

А давление уже подкопилось и ягодицы мне раздвигает. Говорю матери - отпусти, а она - я лучше тебя знаю, когда тебе в туалет пора, слава богу, всё младенчество верно угадывала. Не обсираться же перед ней, тем более - в любимые джинсы! Стала вырываться, и в пылу возни случайно, понимаешь ты - случайно, не намеренно, попала маме в лицо и поставила "фонарь" под глазом. А что такое у замужней женщины "фонарь"? На дочку никто не подумает, скажут - муж избил. Или "поучил". Я этого своему папе хочу? И началось, тоже детское: "За маму, за папу!" - только не ложечки ко рту, а жёсткой ладонью по месту противоположному. Мягкому.

Запор у меня сразу прошёл. "Фонарь" - нет.

Всё, и на маму надежды нет. Спасибо, хоть ко врачу не отправила, а то ещё посадил бы меня на бесшоколадную диету. Неужели всё-таки прощай волшебного вкуса шоколад? Я долго крепилась, а потом (мне больше не покупали, то ли из-за "запора", то ли в наказание за "фонарь") не удержалась и пошла в ряды, где его продают. Как назло, он там красуется, руку протяни и покупай. Продавцы уже заметили мой интерес и норовят обслужить. Но что желать с ноющей попой?

И я подумала: приглашу-ка я в гости девчонок. Шесть пар рук меня надёжно удержат, а если и садану кого, так мне тем же и ответят (а не по попе, да ещё и с нравоучениями), потом, у нас, юных, синяки и даже целые "фонари" быстрее сходят, чем у взрослых. Дело-то молодое. Придумаю предлог и приглашу... да вот хотя бы перешивать купальники на халатики. Отбою от желающих не будет!

Конечно, полагалось бы вперёд объяснить, что от гостий потребуется, да я спасовала. Могут возмутиться, что хочу их использовать с риском испачкаться, и потом, у меня чувство вины перед вами. Я ведь хотела угостить всех пришедших тем самым шоколадом, уже и приготовила две плитки... да ты уже знаешь, что три - моя "норма". Сожрала незаметненько для себя. Стыдно показывать их вам в уже переваренном виде...

Ты молодец, что меня выручила, я ведь уже с ковром распрощалась, не минуя его обгадить, о своей репутации и не говорю. Они ведь, небось, подумали, что я их завлекла завиноватить в собственном обсирании, а?

Я пообещала Даше с обиженными по-тихому поговорить и всё уладить. А кто не поверит - в пасть той плитку, и жди, пока попа тебе не объяснит. Но думаю, что без этого обойдётся. Ну, без затрат лишних и крови из заднего места. И ещё...

- У тебя найдётся ложечка для заваривания чая? Такая двойная, с дырочками.

- Ложечка... Это ещё бабушкина, найдётся, конечно. Так, где же она? Ага, вот. А зачем тебе? Это за моё спасение, да?

- Не "за" спасение, а "во" спасение, и не мне, а тебе. Вот, положи сюда дольку шоколада, закрой половинки, сунь в рот и соси себе через дырочки. Потом вынь, раскрой и орешки слюнявые на тарелочку высыпи. Клади следующую дольку, и, как говорится, и тэ дэ.

- Как просто ларчик открывался... А с орешками-то что делать?

- Непонятливая какая! Сжуёшь потом, когда они тебе в горло скользить не будут, без "смазки", которую ты обсосала. Думаю, советовать тебе жевать медленно и тщательно излишне?

- Излишне, ой, излишне! Чем же я тебе отплачу? Эй, гляди, она разрезанный купальник оставила. Давай я из него халатик тебе сошью, а? Начинала ей, а теперь... Между прочим, она мне в рот ком какой-то засунуть пыталась и груди под лифчиком мяла, сил лишала. Вот купальничком и расплатится за это. А?

- Если по размеру подойдёт.

- Они же все эластичные! Впрочем, посмотрим. - В ней снова проснулась мастерица. - Садись вот сюда... нет, вперёд разденься.

- Догола?

- А что, все ушли, мы близки стали, можно и догола. По голому телу всегда шить сподручнее, и сантиметр ровнее ложится. Ой, мировой у нас с тобой халатик выйдет! Ты дома обычно джинсы носишь? Так вот, ручаюсь, полюбишь его больше их.

Я не спорила. Коварные они порой, джинсы. Вот, снимаю - и уже в туалет начинает тянуть. Ты меня понимаешь, Дашка?