Аннотация: "Я часто больше верю легендам и мифам, чем официальной истории. Легенда всегда преувеличивает, но никогда не врёт, а история меняется каждый раз со сменой власти" Михаил Задорнов.
Старый жрец звероликого бога, правитель Луксора - жемчужины Стигии, умирал. Умирал не лежа на мягкой постели, как полагается Владыкам Вселенной и не на поле боя, как этого требуют законы воинской доблести, а будучи закопанным по плечи в песок, подобно обычному, провинившемуся рабу. Он давно уже не слал проклятия своим врагам, не умолял богов о помощи. Лишь презрение, смешанное с ненавистью по отношению к пленившим его варварам, каким-то противоестественным образом поддерживало жизнь в дряхлом теле обреченного на бесславную гибель человека, еще недавно повелевавшего многотысячной армией. Но и оно постепенно угасало, уступая место покорному смирению. Старик ощущал приближение смерти также, как чует ее старый, больной волк, в последний раз воющий на луну, а потому не испытывал иллюзий относительно своей участи и готовился предстать перед змеиным троном.
Когда ветер, подувший со стороны своенравной черной реки, принес с собой долгожданную прохладу и взъерошил его волосы, он приоткрыл рот, глубоко вдохнул воздух. К сожалению облегчение, хотя бы воображаемое и мимолетное, отчего-то, не наступило. Лишь дала о себе знать жажда, казалось, подзабытая из-за осознания обреченности и сильных переживаний.
А ведь вода находилась совсем рядом!
Проклятье!
Священная река, с начала начал питавшая плодородные равнины Хеммет, находилась неподалеку, за обрывистым склоном. Старый жрец знал это, хотя и не видел ее вод. Здешние каменистые пустоши старику были знакомы поскольку именно тут около двадцати лет назад, он разбил войско ненавистного асириона - вождя дикарей, считавшего себя законным потомком последнего из королей Немедии. Здесь его меч сразил вождя племени северян. И всего в паре сотен шагов отсюда, он лично похоронил в водах реки Стикс его меч.
Надо признать, что с тех пор местность почти не изменилась. Далеко на западе чернели пески, скрывавшие под собой древние допотопные храмы, на востоке зеленели травы и виднелись руины крепости, разрушенной варварами. Давно уже падальщики растащили кости убитых воинов, но и сейчас, если присмотреться повнимательнее, можно было бы различить среди камней свидетельства его триумфа: прогнившие остатки щитов и копий, ржавые латы, гнилые одежды...
Вот только что вспоминать о былых успехах, если сейчас сын некогда убитого им вождя степного племени стоял рядом и смеялся? В отличие от жреца, готового оставить дряхлое, старческое тело, этот молодой волк был полон сил и надежд. А как иначе? Несколько дней назад он выиграл одну из величайших битв в своей жизни и теперь намеревался двинуть войска на оставшуюся без защиты столицу древнего царства, жемчужину Стигии - Луксор.
- Зачем ты бежал от меня, Ратон-Ка? - спросил северянин, обращаясь к жрецу. - Разве не лучше было бы тебе погибнуть с честью в долине, как это сделали твои воины? Нет ничего хорошего в том, чтобы сдохнуть без оружия в руках, словно какой-то раб.
- Уйти из жизни можно в любой момент. Это просто. Куда сложнее собрать новое войско и выйти с ним навстречу твоим дикарям.
Северянин расхохотался.
- Ты все еще думаешь, что смог бы остановить меня и таких как я? Разве можно остановить льды, которые неумолимо надвигаются на черную реку с севера? Какой человек способен бросить вызов буранам, что хозяйничают ныне в Нордхейме и водной стихии, поглотившей часть хайборийских земель? Старый Имир предъявляет права на трон немедийских королей и он, рано, или поздно, заберет его.
Старик не сразу ответил. За те годы, что прошли с того дня, когда желтобородые кочевники в первый раз появились на равнинах Шема, вассального стигийскому скипетру государства, он неплохо изучил их историю и обычаи. Несколько веков назад, еще до того как гирканцы вторглись в хайборийские пределы со стороны Ильбарских гор, предки этих дикарей жили на севере, там, куда не ступала нога цивилизованного человека. Их уделом были междоусобные войны и завоевательные походы в земли, граничившие с Нордхеймом. Случалось, что асиры подряжались воевать за деньги в войско какого-нибудь мелкого королька, или герцога. Еще реже удавалось им подниматься к вершинам власти в пограничных с Немедией королевствах. Настоящую же династию, правившую без малого триста лет, северянам удалось утвердить только на троне Дракона.
А потом боги севера пожелали расширить свои угодья за счет сопредельных земель. Ледники двинулись на юг и народы, жившие на бесплодных, покрытых снегами пустошах, оказались вынужденными покинуть родные места. Они с огнем и мечом прошлись по пограничным королевствам, обратили в руины города хайборийцев. Достигнув шемитских равнин северные варвары прогнали лошадников на восток, в туранские степи, но и сами не пожелали остаться на завоеванных территориях. Асиры, как и их заклятые враги, братья по крови - ваны, посягнули на священные храмы бога-змея! Они осмелились пересечь Стикс и бросить вызов Владыкам Вселенной. Стоит признать, что не они были первыми. Но и не они - последние. К сожалению, сомневаться не приходится: следом за ними придут и другие.
- Много лет назад я победил твоего отца в этих землях, - произнес Ратон-Каа. - Если бы меня не предали мои советники, то победил бы и тебя.
- Да, моего отца ты победил, - промолвил, прищурив глаза, молодой асир. - Сражались вы честно. Многие славные воины сложили головы среди этих камней. Однако, потом ты приказал своим шакалам разрубить тело нашего асириона на множество частей и разбросать их по этим равнинам, чтобы он, великий воин, не нашел дорогу в Вальхаллу. Моя мать, асида Нифтея до сих пор оплакивает его участь. Ведь она нашла в реке один этот меч, - северянин указал на стальной клинок, прикрепленный к перевязи, потом склонился над жрецом, дернул его за волосы, желая посмотреть в глаза. - А еще прежде ты убил моего старшего брата, старик. Заманил его в ловушку и предал мучительной смерти. Мне говорили, что ты смеялся, глядя на то, как твои ублюдки надвигают над ним, еще живым, крышку саркофага. Он - потомок немедийских королей кричал, молил о пощаде, а ты потешался над его бессилием! Теперь его душа гниет в каком-то каменном мешке, в долине царей, а ты здесь, предо мной. Закопан в землю по тощую шею и не в силах пошевелить даже пальцем. Скажи мне, каково это, лежать под палящим солнцем и ждать бесславной смерти, жрец?
- Сэту нет разницы в том, как принимать души верноподданных. Я уйду из этого мира и возрожусь снова!
- Может быть так. Но может быть и иначе... - северянин задумчиво погладил свою светлую бороду. - Честно говоря, я плохо разбираюсь в вашей вере и не понимаю, для чего вы оборачиваете мертвецов тряпками. Это дурацкий обычай, до которого мне, честно говоря, нет дела. Лучше скажи, почему ты так жестоко обошелся с моими родными, жрец? Ты обрек их души на вечные муки, приковав к этим землям!
- Они - возгордившиеся свиньи, заслужили свою смерть.
- Чем же они провинились пред тобой, стигиец? Тем, что не имели в своих жилах хеммитской крови?
- Они пришли на мою землю и посчитали себя равными королям-гигантам. Черные пески не потерпят того, чтобы их заселили немытые варвары. Древние пирамиды блистательного Кеми смеются над вами, старые храмы взирают на вас с презрением...
- Подыхаешь от жажды у моих ног, а не сдаешься. Похвально, - молодой человек улыбнулся. - Но где теперь этот самый Кеми? Где теперь эти пирамиды? Больше двух веков прошло с тех пор, как земная стихия разрушила их, а черная река скрыла от людских глаз в глубине своих вод. Ныне черномазые дикари из Куша бродят по черным пескам западного царства, а восточные земли Стигии раздирают междоусобицы. Подумай хорошенько: чем ты правил неделю назад, Ратон-Каа? Парочкой городов, да разрушенными храмами Птейона, - молодой северянин вздохнул. - А ведь все могло бы быть иначе, согласись ты выдать свою дочь замуж за Тальмара. Мой брат верил тебе, но ты предал и вероломно убил его! Отец тоже когда-то наивно полагал, что наши народы могли бы вместе жить в мире, на этих плодородных равнинах. Он восхищался вашей историей и хотел вернуть Стигии былое величие. Но ты убил и его! Разрушил родовой дом асидов и поглумился над нашей верой! Поэтому ты сдохнешь тут, слышишь? Никто не станет оплакивать тебя. Никто не придет сюда, чтобы почтить твою память. Никто не вложит в твой рот нефритового скарабея... - он в сердцах топнул ногой возле головы старика, заставив того зажмурить глаза в ожидании удара. - Впрочем, я все еще могу смягчить твою участь и предложить тебе выгодную сделку.
- Ты ведь все равно не отпустишь меня, - прошептал Ратон-Каа. - Посадишь в золотую клетку и будешь обращаться как с узником. Уж лучше убей.
- Зачем мне отпускать тебя сейчас, когда вся Стигия лежит у моих ног? Конечно же, я убью тебя, старик. Эти молодцы не дадут мне соврать, - он указал на варваров, стоявших неподалеку, карауливших лошадей. Эти люди жрецу были хорошо знакомы, поскольку именно они неделю назад гнали его по горячим черным пескам, а настигнув - связали и посадили в клетку работорговца. Они же, повинуясь приказанию молодого асириона, привезли Владыку Вселенной в эту каменистую пустошь. - Я подарю тебе легкую смерть от отцовского меча, если ты скажешь мне, в какой из гробниц покоится тело моего старшего брата.
- Зачем тебе это? Мертвеца к жизни не вернуть.
- Его необходимо похоронить согласно нашим обычаям. Я хочу, чтобы он пировал вместе с остальными славными воинами в Валхалле, а не бродил неприкаянно по черным стигийским пескам.
Ратон-Каа облизнул пересохшие губы, немного подумав, проговорил:
- Если хочешь, чтобы я ответил, то дай мне воды, сын варвара. Это единственное, о чем я тебя могу сейчас просить. Исполни волю умирающего.
- Ладно. Давай по хорошему, змеепоклонник, - Северянин обернулся, подозвал к себе молодую рабыню, стоявшую под невысоким навесом, с увесистым кувшином в руках. - Наверное, не зря я захватил с собой несколько бурдюков с водой, если обычная жажда способна развязать твой язык.
Женщина склонилась над жрецом и напоила его, аккуратно опорожняя кувшин. Выпитая вода показалась старику слаще любого вина, что он пробовал в своей жизни. С удивлением для себя он отметил, что для обретения ясности сознания человеку, находящемуся на грани жизни и смерти порой может потребоваться так немного. Впрочем, нет... В жидкости, наполнявшей глиняный сосуд, было что-то еще.
- Что было в этой воде? Какие-то семена?
- Да, там были семена абааса, - тихо сказал северянин. - Ты знаешь, что это за растение?
- Нет.
- Это дерево растет далеко на севере, в землях, которые мы называем Нордхеймом. Найти его непросто, потому, что оно прячется среди камней и гнется к земле, подобно какой-нибудь виноградной лозе. Зато оно хорошо выдерживает холода, неприхотливо и способно прорастать даже сквозь камни. По нашим поверьям, его корни могут достичь нижнего мира.
- Его семена съедобны?
- Съедобны? - северянин рассмеялся. - Да, съесть их можно. Только дают их у нас лишь преступникам, недостойным того, чтобы пировать вместе с богами в Вальхалле. Больше недели эти несчастные не живут.
- Стало быть, ты отравил меня! Но зачем? Я ведь и так почти мертв, ты знаешь!
Северянин кивнул.
- Да, ты уже почти покойник. Через несколько дней семена дадут всходы. Их корни устремятся через твое тело вниз, к самому сердцу ада, туда, где всем заправляет ваш гнусный божок, Сэт. Душа моего отца найдет путь к нему через твое сердце, я уверен. Если уж дороги в Вальхаллу для него нет, то он найдет путь в преисподнюю и, сразившись со змеем в его логове, воссядет на змеином троне.
- Ты сумасшедший, - прошептал Ратон-Каа. - Боги милостивые, неужели ты и правда в это веришь?!
Молодой вождь с безразличием пожал плечами.
- Так утверждают наши жрецы. Если Митра - дряхлый и немощный божок немедийцев, не способен одолеть Сэта, то почему бы с ним не сразиться обреченному на вечное блуждание во тьме воину асириону?
- Будь ты проклят, пес! Ты и все вероломные скоты, которые пришли с тобой на наши земли! Асы, ваны, голубоглазые дикари, спустившиеся северных гор, узкоглазые кочевники, черномазые ублюдки из Пунта и Куша... Все вы прокляты богами! Все найдете смерть в наших землях.
- Не понимаю, почему ты злишься, - сказал молодой человек, искренне недоумевая. - Какой смысл в ругательствах и проклятиях сейчас? Для тебя уже все закончилось, старик. Очень скоро солнце выпьет твой разум и высушит твое тело. Ты потеряешь сознание и даже не почувствуешь боли, когда начнут прорастать семена цепкого дерева. Что касается меня, то я не уверен, что поначалу ваши боги будут ко мне благосклонны. Но, после того, как я займу царский трон в Луксоре, я все-таки попробую с ними договориться.
- Не знаю как насчет богов, а народ Стигии не примет тебя.
- Почему не примет? Приняли же когда-то жители черных песков узкоглазых кхари. Покорились им на тысячи лет. Разве я хуже какого-нибудь ахеронца, или короля-гиганта, а? В моих жилах течет кровь самого Имира, жрец. Мой далекий пращур, Эзир Меднобородый, сидя в позолоченном шатре, в Асгарде, отправлял в далекие походы, к краю мира многотысячные племена завоевателей. Мой прадед занимал трон Дракона и повелевал землями хайбори от северного пограничья до Коринфии и Офира. Мой отец прогнал из Шема низкорослых дикарей, хозяйничавших на руинах вольных городов. Думаю, что я стану хорошим правителем плодородных земель, которые теперь считаю своими по праву.
Старик снова прошептал проклятье.
- Твой род высоко взлетел, не спорю, - промолвил он немного погодя. -. Но это ничего не значит. Вы все - варвары, хотя и рядитесь в шелка и бархат. В ваших душах нет ничего кроме дикости!
- Значит ты погибнешь от руки варвара, старик. Это не самая плохая смерть, ты уж мне поверь.
- Тогда убей меня сейчас и покончим с этим.
- Э, нет! - насмешливо произнес северянин. - Не торопи смерть, змеепоклонник. Поживи еще немного. Я обещал тебе, что оборву твою жизнь отцовским мечом и сделаю это. Ты лучше далее говори! Где искать тело моего несчастного брата? Только не плети мне небылицы, слышишь? Иначе остаток жизни своей будешь о том сожалеть.
- Ты найдешь его в долине царей, в храме Анну... Жрецы подскажут. Они знают, где стоит тот саркофаг.
Молодой асир нахмурился.
- Анну? Что это за бог такой?
- Ты даже этого не знаешь, сопляк, возомнивший себя соколом! Как же ты будешь править моим народом, толком ничего о нем не зная? - Ратон-Каа скривил тонкие губы в усмешке. - Анну, это страж трех миров: верхнего, среднего и нижнего. Он присматривает за душами мертвых. И за твоим братом тоже, - он замолчал, жмурясь от палящего солнца. - Хватит... Я больше ничего не скажу тебе. Просто убей...
- Как у вас все сложно, - брезгливо прошептал северянин. Не произнеся больше ни единого слова, он повернулся и зашагал к своему коню.
- Убей, варвар! - крикнул старик, осознав, что северянин его обманул. Чувствуя, как на глазах наворачиваются слезы, прошептал: - Ведь ты же мне обещал!
Но вождь асиров уже не обращал на него внимания. Потянув поводья и пришпорив коня, он направился к своему стану. Следом двинулись остальные всадники. И только рабыня с кувшином в руках осталась стоять возле жреца, готовая дать ему воды по первой же просьбе.
Молодой асирион вернулся через два дня, под вечер. Вернулся усталый, без сопровождения, в одежде, заляпанной кровью. Он слез с жеребца и, вытащив отцовский меч, приблизился к старику, уже давно потерявшему сознание. Какое-то время размышлял, стоя над поверженным, некогда могущественным правителем стигийских земель, после чего по самую рукоять вогнал клинок глубоко в тело Владыки Вселенной, пронзая стальным клинком его сердце.
- Я нашел своего брата, старый пес, - прошептал он. - И исполнил данное тебе обещание.
Меч из трупа северянин вытаскивать не стал, искренне надеясь на то, что это оружие пригодится его отцу в случае, если тот и впрямь пожелает сразиться со старым змеем, дремлющим в глубинах ада. Повернувшись к заходящему солнцу, асирион проводил взглядом сокола, высматривавшего среди высоких трав добычу, потом издал громкий воинственный клич, наполненный свирепостью. Этот подхваченный ветрами крик разнесся над каменистой пустошью и затих, словно последнее звучание уходящей эпохи - эпохи могущественных, жестоких богов.