Шесть нечестивцев
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Каждый народ достоин тех богов, у алтарей которых он преклоняет колени. Но, при этом, каждый человек носит в сердце своего собственного, которому внемлет и которого принимает как единственно правильного. Быть может, именно в подобного рода предпочтениях и лежит основа нашей личной, нравственной свободы.
|
![[]](/img/k/kindeew_a_g/31-1/dewochka.jpg)
. "...Это древнее кольцо Тот-Амона, будь оно проклято! Его с незапамятных времен передают из рук в руки злобные служители колдовских культов. Я знал, что кольцо теперь твое, знал, какие чудовищные обряды пришлось тебе пройти, чтобы завладеть им. Знания магии тебе было недостаточно, и ты вступил в сговор с Повелителем Кольца, черным первобытным духом из глубин ночи и веков..."
Повелитель кольца.
Роберт Говард
Отто
Странные в здешних местах росли деревья. Корявые, будто пораженные какой-то болезнью. Даже тени от них походили на хищников, голодных и затаившихся, готовых наброситься на любую тварь, проходящую мимо. Когда скрылось за горизонтом солнце, большая их часть слилась в одно целое, создавая странное восприятие столкновения двух миров - реального, наполненного страхами и жуткими впечатлениями и раскрашенного в яркие тона, явившегося из старинных сказок. Полненькому невысокому человечку, по некоторому стечению обстоятельств оказавшемуся в здешних местах, приходилось не по душе это пересечение двух пространств, соединившихся в нечто гротескное, наполненное бесчисленными иллюзиями разнообразных образов. Более того, оно пугало его, заставляло играть болезненное воображение.
Имя, данное ему родителями при рождении, этот человек не помнил и предпочитал называть себя Отто. Возможно, он бы весьма удивился узнав, что на языке одной из народностей Земри это слово обозначало нераскаявшегося грешника. Но порой боги ткут нити людских судеб так старательно, что совмещение имен, характеров и образов жизни простых смертных образует гармоничное сочетание, приводя в восторг даже холодные, расчетливые звезды. И нередко те берут творения небожителей под свое покровительство.
Но этого Отто, разумеется не знал. Он был обычным вором и мошенником, а с недавних пор еще и убийцей с тысячей честолюбивых замыслов. Большая часть его способностей была направлена главным образом на развитие криминальных талантов, а также на преодоление сложностей в общении с людьми, с которыми ему приходилось работать сбывая краденное. Нигде не задерживаясь подолгу скрываясь от властей, Отто перебирался из города в город по тропам, известным, пожалуй, очень немногим из жителей серых равнин. Голодать не приходилось, но случайных заработков едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами. Зато случалось ночевать в подворотнях, а то и под открытым небом. Понятное дело, что обзавестись друзьями и семьей при таком образе жизни ему не довелось, а общаться приходилось в основном с прохвостами, чьи интересы кратковременно совпадали с его собственными.
Сегодняшний день мог бы стать одним из будничных, ничем не выделявшихся из вереницы дней в жизни Отто. Однако, случилось так, что совершив очередное преступление и избежав суда земного, он ступил на помост, где торжествовало правосудие небес. Произошло это вдали от людских поселений, в том месте, где лес граничил с серой равниной, а древние могильные курганы из века в век напоминали о скоротечности человеческой жизни...
Эх, если бы от телеги не отвалилось колесо, то он бы уже давно покинул этот сумрачный край и устроился на ночлег в одном из постоялых дворов, к западу от проклятого леса. Но, как видно, везение покинуло Отто после того как он отнял жизнь у своего подельника и завладел имуществом старого чернокнижника.
Хвала богам, в окрестностях Пештима хотя бы не водится крупных хищников и ядовитых змей. Единственную опасность представляют разве что мужики из здешних деревень, способные заплатить кровавую цену за то, что лежит на сломанной телеге, да лиходеи, которых может статься, тут скрывается от закона не мало.
Но кто сказал, что зверь страшнее человека?
С трудом сдвинув телегу к обочине дороги и промаявшись с колесом около получаса, Отто вытащил из мешка скудные запасы еды и уселся на поваленное трухлявое дерево, раздумывая как поступить дальше. Следовало как можно скорее убраться от странного леса, в котором прячутся тени и бродят кровожадные твари, чье существование, наверняка, неугодно как человеку, так и светлым богам. Уже потом озаботиться поисками теплого очага, возле которого, средь людской суеты, можно позабыть о сегодняшнем дне - страшном, наполненном кровью убитых людей.
Однако починить старую рухлядь самостоятельно представлялось делом сложным, а расставаться с добром, взятым из дома старого колдуна, Отто не решался. Ведь его повозка была наполнена множеством старинных книг, каждая из которых стоила немалых денег! Где еще можно поживиться таким добром?
К тому моменту, когда он развел костер, хмурое, скрытое под пеленой вулканического пепла небо приобрело зловещий багровый оттенок. Лес, словно ожил многочисленными, непонятными звуками. Подул ветер. Он поднял с земли пожухлую листву и потревожил серую пыль, устилавшую старую, растрескавшуюся дорогу. За многие столетия, прошедшие со времен Великой Тьмы, она толстым слоем покрыла равнины, простиравшиеся на многие версты, к востоку от Пештима, отчего местные жители их прозвали Серыми. И хотя со времени страшной катастрофы прошло уже больше двух тысяч лет, горы, лежавшие за теми равнинами, не переставали дышать, представляя немало хлопот местным жителям. Периодически вулканы наполняли и без того хмурое небо непроглядным пеплом, извергали из себя потоки лавы. Когда это происходило, в людские поселения приходила серая хворь, от которой не находили спасения ни люди, ни звери. Неведомая болезнь душила всякое существо, дышавшее отравленным воздухом, а города пустели. Бывало, что моровое поветрие продолжалось не один год, однако когда небо светлело, жизнь возвращалась в покинутые поселения и наполняла равнины, что лежали к востоку от приграничных городов. По милости богов, выброшенная из вулканических жерл серая масса обильно удобряла землю и позволяла вести сельское хозяйство даже в те долгие месяцы, когда солнце полностью скрывалось за низкими пылевыми облаками.
Отто и сам когда-то выращивал на продажу свеклу и репу. Однако много с того не имел и, смекнув, что сбыт краденного может принести куда больший доход, чем честная торговля, сменил род занятий. Вопреки ожиданиям воровской промысел не принес желаемого дохода, но шанс заработать легкие, большие деньги представился после того, как один из скупщиков краденного, проживавший в Пештиме предложил ограбить старика, державшего постоялый двор на старой дороге, неподалеку города. Не найдя в том ничего предосудительного, Отто согласился. И не беда в том, что старик тот, как поговаривали, был колдуном. Против доброй стали не устоит никакая нечисть.
Воспоминание о том, как верещала старуха, увидевшая распростертое на полу, в луже крови, тело своего мужа, взбередило душу лиходея. Он поворошил угли в разгорающемся костре, хмурясь от некстати нахлынувшего раскаяния. Не понятно, с чего так погано стало на сердце. Откуда это? Боги свидетели, в смерти старухи не найти его вины! Не он перерезал глотку обезумевшей от горя женщине! Настоящий душегуб лежит сейчас там, у дороги, с распоротым животом.
Положив возле себя, на землю кривой мясницкий нож, Отто поправил шарф, прикрывавший нижнюю половину лица, подбросил в огонь сухих ветвей. В свете разгорающегося голубоватого пламени, медленно закружился хоровод из мелких песчинок. Серая пыль, долгие годы скрывавшая от людских глаз солнце, теперь прижималась к земле, стремилась забиться в складки одежды, в волосы, в глаза, уши и нос. Лес на какое-то время заиграл красками, став похожим на одно из тех сказочных мест, которые дают вдохновение поэтам и писателям. Он не переставал бередить душу и порождать страшные воспоминания о недавних событиях.
Поддавшись безотчетному страху, Отто вытащил из кармана колечко в виде змеи, трижды обернувшейся кольцом, кусающей собственный хвост. Некоторое время задумчиво смотрел на отблески огня, плясавшие на поверхности металла, определить который так и не смог. Золота в этой безделушке, должно быть не было, а глазки - камешки, едва ли имеют хоть какую-нибудь ценность. Тем не менее, старик утверждал, что ни один старинный фолиант не стоит столько, сколько это колечко. Он трясся над ним, словно над собственным ребенком. Болтал что-то о стигийских гробницах, о храмах, построенных десятки тысяч лет назад, о могущественных цивилизациях древности... Сложно поверить в то, что он наговорил перед смертью, пытаясь выменять свою никчемную жизнь на эту вещицу. Но даже если ничтожно малая часть из сказанного полоумным чернокнижником правда, то как оценить истинную стоимость этого предмета? И будут ли готовы змеепоклонники выложить за старое, потертое украшение столько, сколько он попросит? А ведь попросит он не мало!
Убрав кольцо в карман, Отто снова попытался приладить к телеге колесо, но после продолжительных, тщетных усилий, окончательно убедился в том, что без посторонней помощи отремонтировать ее не сможет. Надо же было случиться так, чтобы чертова рухлядь сломалась неподалеку от поганых курганов, о которых в городе ходили разнообразные слухи! Какое-то время Отто досадливо смотрел на старую колымагу. Чувствуя нарастающую злость, пнул колесо и негромко выругался, проклиная все на свете. Заметив же в свете костра чей-то силуэт, попытался обрести прежнее хладнокровие и взялся за тяжелый мясницкий нож.
Чуть погодя к костру приблизился мужчина в потрепанной одежде, отдаленно напоминающей ту, которую носят солдаты из приграничных крепостей - канфордумов. Тело его облегал серый неухоженный плащ, испачканный во многих местах грязью. Из-под него проглядывал добротный, отнюдь не дешевый кафтан. Черные штаны без единой заплаты, были аккуратно заправлены в легкие сапоги, подобные тем, в каких ходят по лесам дикари из западных земель. Ножны с кинжалом, подвешенные к крепкому кожаному ремню, должно быть, также стоили немалых денег. В растрепанных, торчавших из-под капюшона волосах виднелась седина, но человек этот был не стар. Быть может, даже молод. Лицо его, хотя и перепачканное грязью, казалось весьма благородным, не лишенным привлекательности. Незнакомца вполне можно было бы принять за какого-нибудь дворянина, если бы в глазах его не горел огонь, свойственный только азартным людям, не способным долго усидеть на месте, гонимым по свету жаждой приключений. А бродил по лесу он, может статься, не один день.
- Мирного тебе, господин, - сказал незнакомец. Голос его, тихий и спокойный, отчего-то разбудил в душе Отто нечто недоброе, присущее разве что хищному зверю, вышедшему на охоту. - Не беспокойся за мои намерения. Я подошел к костру без злого умысла, поскольку вижу в тебе человека, которого также можно не опасаться одинокому путнику.
- Раз уж так, то и тебе мирного неба, - прищурившись, сказал Отто и огляделся, высматривая в лесной чаще темноте людей, желающих остаться незамеченными. Мысленно, как и много раз прежде он обругал старые, безобразные дороги, от которых не стоит ждать ничего кроме неприятностей. Всякому бродяге они грозят встречей с жаждущими легкой наживы разбойниками, или жуткими порождениями ночи. - Если ты и правда подошел с доброй мыслью, то присаживайся. Потолкуем, погреемся. Скоро будет видно, что ты за птица.
- Благодарю, - молодой человек поклонился. - Меня зовут Гартоном. Позволь узнать и твое имя.
Отто назвался. Только теперь он заметил висевшую под левой рукой Гартона сумку, из которой торчали беличьи хвосты.
- Ты ведь охотник, да? Ищешь пушнину на продажу.
- Ищу..., - отчего-то зверолов улыбнулся. - Ищу пушнину, присматриваюсь к этому лесу. Несколько дней брожу по здешним местам, а перед самым закатом вышел на эту дорогу. Честно говоря, я даже не знаю, куда она ведет. И, уж конечно, я не знаю, откуда.
- Это старый торговый тракт. Он ведет к серым равнинам через Пештим.
Гартон уселся на ближайший камень, посмотрел на невысокий холм, видневшийся неподалеку, перевел взгляд на другую возвышенность и, отчего-то улыбнулся.
- Если не ошибаюсь, это остатки могильных курганов, о которых рассказывают многого жутковатых небылиц местные жители. Точно, сами звезды привели меня в это место...
- Не понимаю почему ты улыбаешься. Места тут глухие, недобрые. Ночевать приходится под открытым небом. Через час, или два так похолодает, что мы оба начнем поминать добрым словом даже Пештим с его убогими харчевнями и грязными подворотнями.
- Мне еще не доводилось бывать в Пештиме, хотя я слышал, что этот городок стоит в двух днях пешего пути от Засечной Черты. Если идти дальше на восток по равнине, то можно увидеть горы, за которыми находятся великие озера и живут желтокожие карлики с раскосыми глазами.
- Я не знаю кто живет за теми горами. Знаю лишь, что на серых равнинах сложно повстречать кого-нибудь кроме ублюдков, лишь отчасти считающихся людьми. Киринфийцы, астготы, шемитрофы... Не удивлюсь, если большинство из них даже не умеет по человечески говорить.
Поправив капюшон, Гартон взглянул на Отто.
- Уверяю тебя, говорят они достаточно сносно, - сказал он. - Мне доводилось видеть среди них даже таких, которые называют себя философами.
Отто брезгливо поморщился и решил оставить эти слова без внимания. Но Гартон, судя по всему, вовсе не рассчитывал услышать ответ. Он посмотрел на покосившуюся телегу и поинтересовался:
- Как я вижу, ты нуждаешься в помощи. Не откажешь в моей просьбе помочь?
- Помоги, помоги, добрый человек.
Вместе они стали крепить колесо к покосившейся телеге и, после недолгих стараний, дело сладилось. Когда работа была закончена, Отто потрепал лошадь по холке. Ему не терпелось покинуть хмурый, безмолвный лес и оказаться как можно дальше от древних курганов, от одного вида которых кровь стыла в жилах.
Словно прочитав его мысли, охотник сказал:
- Конечно, ты можешь продолжать свой путь, но прошу не принимать опрометчивых решений. В это время суток старый тракт плохо охраняется и по нему бродят шайки работорговцев. Погибнуть по-глупому дело нехитрое, а всякий торговец для них является желанной добычей.
Отто кашлянул, и, перестав гладить кобылу, повернулся к Гартону.
- Уж не станешь ли ты утверждать, что здесь безопаснее, чем на равнинах?
- Сюда лихие люди не суются лишь потому, что полагают эти места проклятыми. Они опасаются прогневить Ушедшего бога, могила которого, по слухам, находится где-то среди здешних курганов. Впрочем, если тебе не терпится выехать из этого леса, то поворачивай на восток. Я слышал, что в нескольких верстах отсюда, у подлеска есть постоялый двор.
- Постоялый двор? - Отто хмыкнул. - Покосившийся домик, да пара сараев! Убогие лачуги, обнесенные ветхим забором!
- Мне говорили, что хозяин весьма гостеприимен. Крестьяне не редко обращаются к нему за помощью.
- Неотесанное дурачье полагает, что он спелся с нечистью и поднаторел в чародействе, - Отто сплюнул. - Живет в мрачном уединении со своей женушкой. Мужики болтают о нем невесть что, а городские сторонятся. Подозреваю, что старик водит знакомства с лихими людьми и сам не прочь обобрать постояльцев, да пролить чужую кровушку. Я лучше повстречаюсь с работорговцами, чем позволю себе провести ночь под крышей его дома!
- Мы все живем в мире, полном пороков и заблуждений, - Гартон с безразличием пожал плечами, потом нагнулся и что-то поднял с земли. Это оказалась увесистая старая книга. Должно быть, она выпала в то время когда они прилаживали к повозке колесо. - Любопытная вещица, - сказал он, открывая книгу на первой попавшейся странице. - Очень старая.
- И цены не малой, - ответил Отто, коря себя за то, что привлек ненужное внимание охотника к одной из тех вещей, которые забрал из дома старого колдуна. Видя на лице зверолова неприкрытый интерес к древнему фолианту, он добавил, - Досталась от мелкого воришки, пытавшегося избавиться от краденного. Должно быть, паренек даже читать не умел. Но он за нее дорого запросил, а я не поскупился.
- Вон оно что! - протянул Гартон. - Если говоришь правду, то тебе очень повезло. Этот старинный трактат написан на одном из мертвых языков и стоит больших денег.
- Я и так заплатил за нее дорого. Даже страшно подумать... Она обошлась мне в стоций соли.
Взгляд Гартона, холодный и вызывающий показал, что веры этим словам у него не было никакой.
- Думаю, что цена этой книги куда выше, чем ты себе представляешь. Я знаю некоторых людей, которые отдали бы за нее целое состояние.
- Разве? - Отто не без удивления посмотрел на рассохшийся фолиант. - Я считаю себя честным купцом, знаю цену своим товарам и не сдираю за них больше, чем они того стоят. Однако..., - он замешкался, подумав, что неплохо бы узнать, сколько на самом деле могут отдать за эту вещь ценители старины. - Сколько же ты готов за нее отдать?
- Я не богат и денег в моих карманах кот наплакал. К тому же, я совсем не знаю валузийского. Но если бы мои увлечения включали в себя изучение оккультных наук, то я не пожалел бы и двух десятков золотых. Найдутся люди, которые заплатят и больше.
- Если ты не знаешь, что написано в этой книге, то как же ты определил ее стоимость?
- Думаю, что главная ценность всякой вещи заключается в ее истории, или знаниях, которые она несет в себе. Возможно, эта книга была бы особенно интересна некоторым исследователям старины. - Гартон захлопнул старую рукопись, протянул ее Отто. -Если не хочешь продать ее старому чернокнижнику, живущему на опушке леса, то советую обратиться к черным монахам. Они неплохо во всем этом разбираются.
Отто внимательно посмотрел на растрепанный фолиант, подметив, что последние слова зверолова отдавали неискренностью. Должно быть, изначально этот бродяга хотел сказать что-то другое. Как у него глаза блестят...! Не ровен час, пырнет ножом и ограбит, как простой разбойник!
Взяв книгу из рук охотника, Отто бросил ее в повозку. Злость, недовольство своей неосмотрительностью, мрачные мысли - все смешалось в его голове, оттесняя на дальний план всякую здравую мысль.
- В таком случае, я буду искать покупателя среди них. Покумекаю, разберусь.
Охотник задумчиво посмотрел на него, вероятно желая что-то сказать, но, услышав звук приближающихся шагов, обернулся.
- Мир вам...
Берт
Вот уже несколько часов он находился в пути. Выехав из города без определенной цели, как и полагается человеку, желающему порвать со своим прошлым, он просто двигался на запад, никуда не торопясь, зная, что еще дотемна успеет достичь постоялого двора, о котором слышал много удивительных историй. Юноша наслаждался абсолютной свободой и думал о том, куда можно податься. Дорог было много, но нигде его, желторотого юнца, делавшего первые, робкие шаги во взрослой жизни, не имеющего за душой ни гроша, не ждали. Не было у него ни отца, ни матери, ни верных друзей. Единственным существом, которым Берт дорожил, был конгарский скакун, подаренный ему пару лет назад господином, в услужении которого он находился с малых лет до совершеннолетия.
Уже подъезжая к опушке леса, Берт понял, что случилась беда. Впереди, над деревьями поднимался гутой черный дым, а запах гари был настолько сильным, что к горлу подступил ком тошноты, так не вовремя напомнив о том, что он уже около суток не брал в рот ничего, кроме куска черствого хлеба. На мгновение желудок сжался от болезненных спазмов, однако молодой человек постарался сохранить спокойствие и спешно направил коня вперед. Чуть позже он увидел старый постоялый двор. Огонь пожирал его, перекидываясь с постройки на постройку, обращая в пепел все, что могло гореть.
Подъехав поближе, Берт спешился, взял коня под узду и подвел к дереву, стоявшему чуть в стороне от дороги. Тот беспокойно захрапел, затоптался на месте, желая подальше отойти от языков пламени, игравших на закопченной стене стоявшего за забором неказистого домишки, с провалившейся крышей. Понимая, что животное невозможно заставить стоять смирно вблизи бушующей огненной стихии, молодой человек не попытался его усмирить. Надежды найти выживших он не испытывал, поскольку даже приближаться к разыгравшейся огненной стихии было опасно. Оставалось только беспомощно наблюдать за тем, как беспощадное пламя пожирает хлипкие деревянные постройки, обращая их в одно больше пепелище.
Однако, что же тут случилось? Не доглядел старик, или в произошедшем есть чей-то злой умысел? Кто вообще мог совершить такое чудовищное злодеяние? Несколько лет назад подеста изловил лиходеев, промышлявших разбоем в здешних лесах, однако, никто не поручился бы за то, что старый торговый тракт действительно стал безопасным. Скорее всего, с сегодняшнего дня городские жители и вовсе начнут обходить эти места стороной.
Юноша прошелся вдоль неровного забора, который местами обуглился, или же вовсе превратился в тлеющие головешки угля. Приблизился к распахнутым настежь воротам, представляя себе, как полное ярости пламя пожирает тела старого знахаря и его жены. Потом, прикрывая лицо от нестерпимого жара и пепла, летящего в лицо, повернулся и зашагал к дереву, возле которого стоял на привязи конь. Однако, не успел он сделать и десяти шагов, как услышал чей-то голос. Берт остановился, надеясь, что эти звуки ему не послышались, взялся за оружие.
- Найди его...
Юноша всмотрелся в темноту и увидел лежавшего у обочины человека. Скрючившись в позе эмбриона, тот одну руку прижимал к распоротому животу, а другую тянул к Берту. Судя по всему, кто-то глубоко всадил нож в его кишки, а потом провернул клинок, желая убедиться в том, что рана окажется смертельной. Не нужно быть лекарем, чтобы понять, что жить этому горемычному осталось недолго.
- Найди, - снова прошептал раненый слабым, напоминающим дуновение ветра голосом.
- Кого найти? Что...?
Несчастный ответил.
Презрение к человеку, причастному к смерти старика заставило сжаться сердце юноши. Если правду люди говорят и убийство колдуна влечет проклятие на душу его убийцы, то свое незадачливый душегуб уже получил. Он не был достоин ни жалости, ни милосердия.
Бросив последний взор на харкающего кровью мерзавца, лежавшего у дороги, Берт зашагал к своему коню. Он не оглянулся даже после того, как кровля с грохотом обрушилась за его спиной, а высоко в небо взметнулся столп голубоватого пламени. Огонь безжалостно расправлялся с остатками колдовства, коим за многие годы пропиталось это проклятое богами место.
Вишка
Лениво отмахиваясь от потревоженных ветром мелких песчинок, по дороге, пролегавшей через дремучий сосновый бор, шел неряшливо одетый немолодой человек. Он воровато оглядывался по сторонам, прислушивался к звукам, доносившимся из ночной темени. Этот лес казался ему бесконечным, наполненным зловещими тенями и призраками людей, живших тут прежде. Наполненный могильными курганами, выросшими невесть в какие давние эпохи, он был попросту страшным. И беспрестанно чудилось, будто средь заросших насыпей таилась своя, укрытая от человеческих глаз и неизвестная никому жизнь.
Откуда-то с востока сильно тянуло гарью. Что могло гореть в той стороне, можно было лишь предполагать.
Пытаясь отвлечь себя от мрачных мыслей, путник глянул на небосклон синеющий над верхушками кривых сосенок, после чего отмахнулся от летящей в лицо серой пыли. В отчаянии он подумал о том, что нынешнюю ночь, скорее всего, придется провести под открытым небом.
Впрочем, так ли уж плохи эти места? Ведь и здесь, как поговаривают, есть деревеньки. Всегда и повсюду, в трудах и скорбях люди населяли подобные заглушья, казавшиеся стороннему человеку зловещими и наполненными древними тайнами. Живут эти отшельники в небольших селениях и не знают жизни иной, кроме той, которую ведут сызмальства, и которую, быть может, еще многие века назад, вели их предки. Остается только надеяться на то, что, неподалеку имеется хоть какая-нибудь старообрядческая община. В конце концов, путь до Пештима, как полагал Вишка, может растянуться не один день.
Но что это? Где-то вдали, в тени холма, разорвав ночную темноту, мигнул огонек... Костер? Неужели костер?! Но почему пламя такого странного цвета? Может статься, то - проделки какой-нибудь лесной нечисти. Впрочем, путнику, волей случая оказавшемуся в этих поганых местах вряд ли чему-то следует удивляться.
Вишка смахнул с одежды опротивевшую серую массу, прислушался. Чуть погодя услышал человеческие голоса. Приблизившись он различил стоявшую у дороги повозку, груженную каким-то скарбом. Ненадолго остановился в сомнениях, задумался. Ведь не всякий человек, встречавшийся ему на пути, был настроен благожелательно. Не хотелось бы думать, что в этот поздний час у дороги расположились на ночлег лихие люди.
В замешательстве Вишка потоптался у ветвей огромной сосны, раздумывая, что делать дальше. Жизнь нередко сводила его с подонками и проходимцами всех мастей, но люди, которых он увидел близ костра, на разбойников походили мало.
Между тем, там стояли двое. Один - некрупный пузатый мужчина средних лет, которого можно было в равной степени принять как за вольноотпущенника, так и за зажиточного крестьянина. Нос его был сломан, а на щеке виднелся шрам, нанесенный если не мечом, то кинжалом. Вероятно, не один раз этому толстяку приходилось участвовать в жестоких драках. Лицо другого разглядеть не представлялось возможным, поскольку оно наполовину было скрыто под капюшоном - одним из тех, какие используют простолюдины, чтобы обезопасить кожу от кислотных дождей в ту пору, когда дышат горы Ярости. Но этот доходяга, конечно же, принадлежал к массе людей, большую часть своей жизни проводящих в чаще леса, занимаясь добычей пушнины и мяса редкого зверя.
Груженая доверху телега, возле которой горел костер, несомненно, принадлежала толстяку. Собственностью второго, по всей видимости являлась только небольшая сумка, из которой торчали беличьи хвосты. Неплохой улов, если учесть, что крупный зверь близ унылых равнин перевелся сотни лет назад. А ведь когда-то, по слухам, в здешних местах водились и царственные большерогие олени, и шерстистые носороги, и даже огромные слоны!
Заметив под ногами толстый сук, Вишка поднял его, взвесил в руке. Увесистая деревяшка, при удачном ударе могла нанести серьезное увечье. Разумеется, такое оружие не сравнится с острым кинжалом, однако это лучше чем ничего. Засунув сук за пояс так, чтобы его хорошо видели незнакомцы, бродяга приблизился к костру.
- Мир вам, - произнес он и чуть поклонился.
- И тебе мир, странник, - ответил охотник. Теперь, когда этот человек приподнял голову, стало понятно, что он был моложе самого Вишки и достаточно хорош собой, хотя в тени капюшона проглядывалась седая прядь волос. - Откуда и куда держишь путь?
- Вестовой я, - брякнул Вишка первое, что пришло ему в голову. - Да и что сказать: несу вести с одного колачевого двора до другого.
- Эка невидаль, - протянул толстяк. - Вестовой без лошади... Рассказывай сказки!
- Лошадь стоит дорого, добрый человек. А я очень беден. Но ноги у меня сильные, много верст могут нести без устали. К тому же, эта дорога вдвое короче другой, проложенной в новое время. И коли отсюда до колачевого селения не больше пяти верст, то отчего же не пройтись? Сущий пустяк! Но, как мне кажется, не успею дойти до него прежде, чем стража затворит двери.
- В таком случае, тебе нужно поторопиться, - проговорил толстяк. - Иди своей дорогой, не задерживайся. Возможно, ты еще успеешь...
Зверолов покачал головой.
- Время позднее. Не гони его, Отто. Парень напуган, а ночь темна. Как ты уже говорил, места здесь недобрые. Скоро взойдет звезда Ладоги и ему придется заночевать у закрытых ворот, в ожидании рассвета. Садись к костру, бродяга. Говорю тебе, что огня тут хватит на всех.
- Благодарю, - сказал Вишка, сбрасывая с плеч походную сумку. - К сожалению, не могу вас отблагодарить. У меня нет ничего. Даже куска черствого хлеба.
- Еда у нас есть. Вяленное мясо, хлеб и даже немного вина, - ответил зверолов. - К тому же, сегодня в мои силки попались белки и я готов разделить с вами этот улов.
- Как тебя зовут? - неизвестно отчего нахмурившись, спросил полный человек.
- Вишка, - отозвался бродяга. - А как ваши имена, добрые люди?
Толстяк открыл рот, чтобы ответить, но зверолов его опередил.
- Я - Гартон. Промышляю звериными шкурами. Имя моего спутника тебе уже известно. Он - торговец, перекупщик.
- Торговец? - сомнением спросил Вишка, внимательно посмотрев на толстяка, прислонившегося спиной к колесу телеги. Не слишком походил этот человек на купца и менялу. - Дивное дело! Увидеть торговца на этой дороге в этот час...
- На мой взгляд, это не более странно, чем увидеть безлошадного посыльного, - сказал тот, поворошив угольки начинающего затухать костра. - Я уже сутки нахожусь в пути. Проклятая колымага чуть не развалилась по дороге! Хвала богам, мне помог вправить колесо этот ловчий. Иначе, я бы и до утра не управился!
- Да уж, - Вишка брезгливо глянул на тощую лошаденку, запряженную в телегу, перевел взгляд на повозку. - Ты смелый человек, раз решился отправиться в путь на этой развалюхе.
Отто, понурил голову. Подул ветерок и он спрятал лицо под старым, рваным кашне, уберегая себя от пыли, закружившейся вокруг костра. Можно подумать, что этот человек всю жизнь провел в диких, серых землях и не испытывал никакого беспокойства по поводу соседства с дымящими вулканами. Вот уж кого не берет, наверное, никакая хворь!
- Беда, беда, - проговорил он. - Того и гляди, развалится, не спорю. Ну, да ничего, не впервой. Дела у меня сейчас идут не так хорошо, как хотелось бы. Купить новую телегу пока себе позволить не могу. Хорошо, если в каком-нибудь городишке мне удастся выручить за свой товар хотя бы два десятка Принцев. Тогда и дела пойдут на лад. Если конечно...
Торговец оборвал себя на полуслове, когда усмехнулся и что-то тихо заговорил себе под нос Гартон. Недовольно покачал головой.
- А чем собираешься торговать? - спросил Вишка, желая продолжать беседу.
- Тем, что боги послали, - пробурчал Отто. - Старые книги, горшки с маслом, соль, кое-какая одежонка...
Вишка бросил заинтересованный взгляд на телегу. Одежда и масло его интересовали мало. Но в полуразвалившейся повозке наверняка могут найтись редкие старинные рукописи и манускрипты, которые стоят немало золотых монет. При первом же удобном случае стоит глянуть, что лежит в этой колымаге. Возможно, когда неповоротливый увалень ослабит внимание (а то и вовсе заснет), удастся покопаться в его пожитках.
- Так ты соль везешь? - Гартон присвистнул. - Добрый товар, клянусь небесами!
- Соли у меня осталось немного, - сказал Отто. - Большую ее часть обменял на тряпье и книги. Много с тех остатков в карман не положишь.
- Неподалеку отсюда есть деревенька, в которой проживает известный на всю округу кузнец, - сказал Гартон. - За разумную плату он починит твою повозку. Будет как новая.
- Ты говорил мне, что сам не из этих мест. Откуда же тебе известно про какого-то кузнеца?
- Недавно я обменял у него звериные шкуры на воду и еду.
Гартон вытащил из сумки старую тряпку, расстелил ее у костра. Затем извлек из сумки беличьи тушки, вяленное мясо, каравай и большой шмат сала, увидев который Вишка сглотнул слюну. В последние дни ему не доводилось есть ничего кроме сырой рыбы, черствых хлебных корок и соленых кореньев. Не заботясь о соблюдении хоть каких-нибудь правил приличия, Вишка схватил хлеб и принялся ломать его на части. В то же время охотник, начал нарезать кинжалом и раскладывать на тряпке сало. К слову сказать, оружие его было не из дешевых. Тонкое посеребренное лезвие, дорогая рукоять... Владеть таким едва ли может простолюдин.
- Ты ведь не из крестьян, - произнес Вишка, запихнув в рот изрядный ломоть хлеба. - Не ровня нам. Я угадал?
- Отчасти. Простолюдинкой была моя матушка, которую когда-то приметил дворянчик из захудалого рода. Под венец ее, он разумеется не повел. Бросил, как настал срок. С мальчишеских лет занимаюсь охотничьим промыслом. Хожу по свету в поисках звериных шкур, живу сегодняшним днем.
- Сколько же ты бродишь по этим лесам?
- Неделю, как мне думается. Может и больше, - прищурившись, Гартон посмотрел на темный небосвод, словно пытаясь что-то разглядеть сквозь облака. - Верно, я задержался тут. Время уже на исходе. Думаю, что завтра поверну к своему дому.
- Но ты ведь пришел сюда не для того, чтобы разжиться парой звериных шкур, - сказал Отто. - Не верю я в это. Тут и заяц - редкий зверь.
- Меня привело сюда мое неуемное любопытство. Пару лет назад в мои руки попал старый манускрипт, в котором говорилось об одной старинной легенде. Согласно ей здешний лес появился в начале начал и в нем справляли свои обряды существа, царствовавшие на земле задолго до появления человека.
- Выходит, ты один из тех сумасшедших, которые верят в какие-то сказки, - сказал Вишка, прекратив жевать хлеб, задавшись вопросом, не является ли этот человек религиозным фанатиком? Те часто верят во что-то не глупое и даже абсурдное. Верят, но убеждают себя в том, что это что-то имеет право на существование больше, чем многие простые истины.
- Сказки, или нет..., - задумчиво произнес Гартон. - Лес хранит в себе немало загадок. Местные утверждают, что по нему бродит сам Цернуннос. Он, якобы, охраняет старые капища, присматривает за убежавшей животиной.
- Языками молоть все горазды, - сказал Отто, погладив рукой нагрудный карман, в котором, может статься, находилось что-то, чем он весьма дорожил.
- Думаешь, что все это выдумки? Возможно. Однако, несколько дней назад, плутая по лесу, я наткнулся старый алтарь, украшенный оленьими рогами, на которые были насажены человеческие черепа.
- Древних алтарей тут можно найти не мало. Когда-то здесь укрывались от королевского гнева старообрядцы и ты, вероятно, наткнулся на одно из их святилищ. К сожалению, Бертан Безбожник, так не смог полностью избавить эти земли от кровавых культов и человеческих жертвоприношений.
- Значит, это могилы старообрядцев? - спросил Гартон, кивнув в сторону одного из заросших кустарником невысоких курганов.
- Они, они, - с усмешкой отозвался Отто, все также водя пальцами по нагрудному карману. - Откровенно говоря, эти холмики и стали одной из причин, по которым старинный торговый тракт оказался заброшен. Старые люди говорят, что кто в их вотчину заходил - живым не возвращался. Даже после того, как по королевскому указу здешние места были очищены от всякого отрепья, честный люд предпочел не пользоваться этой дорогой.
Вишка любопытством посмотрел на ближайший холм.
- И что же? Никому и в голову не взбрело разграбить старое капище? В этой земле, должно быть, вместе с костями зарыто немало золотишка.
- Нет такого дурака, который стал бы тут копаться, - с брезгливостью в голосе сказал Отто. - Эти курганы, по словам стариков, охраняют призраки.
- А сам ты в это веришь? - спросил Гартон. Нанизав на острие кинжала небольшой кусок вяленного мяса, он отправил его в рот и принялся пережевывать пищу неторопливо, с той обязательной умеренностью, какая свойственна лишь людям, не поддающимся сиюминутным слабостям и не теряющим достоинства ни в каких ситуациях.
- Если бы я верил в это, то ни за что не поехал бы этой дорогой. Думаю, что глупости все это. Суеверия. Но гневить богов, раскапывая старые кости не стал бы ни за какие деньги.
- А вот я не удивился бы, увидев хоть одного из призраков своими глазами, - сказал Вишка. - Мой друг утверждал, что встречался с таким у Мутного Озера. Он даже опознал в нем Стервятника - отъявленного мерзавца и разбойника, которого во времена Бертана Безбожника колесовали на площади в Пештиме.
- Я слышал о Стервятнике пару лет назад, - сказал Гартон. - Но я думал, что он был отшельником, а не разбойником. Таким же бродягой, как и я.
Вишка недоверчиво хмыкнул. О Стервятнике близ серных равнин можно было услышать много нелепых историй. Но все слухи сходились в одном: это был нелюдимый одиночка и авантюрист, пытавшийся постичь тайны, недоступные для понимания смертных. Возможно, он и не был лиходеем, но, без всяких сомнений, был безумцем.
- Разбойником его называл Бертан Безбожник, - сказал Отто. - А еще он называл его осквернителем праха. С тех пор и прозвище прижилось. Стервятник верил в какие-то пророчества, ковырялся в земле в поисках непонятно чего. Провозгласил себя пророком безымянных, послушником бога-оленя. По слухам, этот дурак искал могилу звероликого божества и с его помощью хотел обрести бессмертие.
- Могилу кого? - Вишка рассмеялся. - Этот бедолага, должно быть, и правда спятил!
- Да, так говорят, - задумчиво протянул Гартон. - Но у меня не сложилось о нем впечатление, как о сумасшедшем. Скорее, я бы назвал его одержимым. Об Ушедшем боге рассказывается во многих древних легендах, но никто толком не знает, что того правда, а что - ложь.
Отто хмыкнул и, вероятно начиная терять интерес к беседе, принялся раскладывать у костра одеяло. Сложно было сказать, намеревался он укладываться спать, или же просто обустраивал место для ночлега. На всякий случай, Вишка пододвинулся ближе к телеге и осторожно вытащил из-за пояса, длинный сук. Если боги будут к нему благосклонны, то к утру, со всем скарбом жирного торговца, он уже окажется далеко отсюда и в коем то веке сможет назвать себя баловнем судьбы.
- Стало быть, ты не просто бродишь по этим лесам. Ты еще и не прочь поковыряться в земле. - сказал Отто. - Тоже пытаешься обрести вечную жизнь, зверолов?
- Зачем мне вечная жизнь? Мне бы достойно прожить те годы, которые боги отвели, - отозвался Гартон. Теперь от него, как будто исходила непонятная, дурманящая пустота. Она подавляла и оглушала, подобно самому худшему из человеческих страхов. - Но в одном ты прав, Отто. Возможно, нам следует быть благодарным высшим силам за то, что они наделили людей такими подлыми чувствами, как брезгливость, страх, или паника, поскольку там, где бессилен закон, именно они становятся причинами, по которым из мрака бесчисленных прошлых веков люди опасаются извлекать вещи, которые могут быть гибельными для человеческого рода.
Ощущение близкой опасности, уже долго не уходившее из души Вишки, в этот момент, казалось, готово было перерасти в настоящий, всепоглощающий ужас. Но что являлось тому причиной, бродяга не понимал. В голове его возникла мысль, что надо поскорее отсюда убираться. Следует бежать! Бежать от человека, называвшего себя торговцем, но так похожего на безжалостного убийцу и другого, чье лицо было наполовину скрыто под капюшоном. Бежать от корявых сосен, от могильных курганов, от плясавшего у его ног пламени, отчего-то казавшегося сейчас голубым... Пусть здешняя нечисть оставит себе все, что лежит в старой колымаге! Оно того не стоит. Одни лишь боги ведают, что из сказанного этими людьми правда, а что - ложь.
- Ходят ли по этому лесу древние боги, призраки, или демоны, я не знаю, - произнес Гартон после недолгого молчания. - Но в том, что курганы охраняются старообрядческими общинами, я не сомневаюсь. Я уже говорил, что видел насаженные на колья человеческие черепа.
- А теперь запомни хорошенько, что я тебе скажу, зверолов, - проговорил Отто растягивая слова, подобно учителю, диктующему ребенку условия задачи. - Здесь нет ничего кроме пепла, корявых деревьев и старых камней. Боги, должно быть, были в скверном настроении, когда создавали эти места.
Неожиданно, среди деревьев что-то мелькнуло. В то же время, в темноте хрустнула сухая ветка и стало понятно, что костер привлек внимание какого-то существа, не торопившегося выходить из тени.
Вишка замер, дыша совсем неслышно, и с трудом разглядел в ночи, в пятистах локтях от костра два невысоких бледных силуэта. Поначалу он испугался, приняв их за привидения, но присмотревшись понял, что это были всего лишь дети. Мальчик, одетый в грязные лохмотья, был грязен и чумаз. Он утирал рукавом заплаканные глаза, смотрел куда-то себе под ноги, словно безвольная кукла. Девочка тех же лет была одета ненамного лучше, однако, отчего-то держалась более уверенно. Она тянула за руку, к костру, своего друга (а может быть брата) и что-то ему шептала. Скорее всего ребятишки попросту потерялись в лесу, а потому с опаской поглядывали по сторонам, словно отовсюду ожидая подвоха.
- Вот и не верь в чудеса..., - прошептал зверолов, неизвестно почему хмурясь. Он встал, шагнул детям навстречу. В руке его блеснуло лезвие хорошо заточенного тонкого клинка. Это еще зачем!? С какой стати этот человек испытывал в отношении этих бедняжек чрезмерную осторожность, родственную боязливости? Или он настолько серьезно относился к жутким россказням про здешние старые курганы, что готов был видеть нечисть даже в беззащитных ребятишках?
- Не глупи, ловчий. Ты же не боишься каких-то двух сопляков? Или ты настолько заробел? - прошептал Вишка чуть приподнявшись, тронув Гартона за рукав. Тот не счел нужным ответить, однако немного помедлив, вложил оружие в короткие ножны, торчавшие из-под плаща.
- Не бойтесь меня, маленькие Здесь никто не причинит вам вреда.
- Я не боюсь, - Решительно девочка двинулась вперед, но при этом зорко следила за каждым движением трех незнакомых ей мужчин. - Вы не похожи на тех, других...
- Каких других? - спросил Гартон, но ответа на свой вопрос не услышал.
Почувствовав себя хозяином положения, Вишка улыбнулся девочке, словно хороший знакомый. Она же посмотрела на него так, как смотрят на всякого человека звезды. На личике ее, испачканном копотью, не отражалось никаких чувств.
- Если ты не робеешь, то хорошо. А твой друг? - Вишка глянул на мальчика. Тот хмыкнул, глядя на землю, коснулся пальцами черного пятна на щеке, принялся его растирать. Интересно, в чем он перепачкался? В грязи, должно быть.
- Это мой брат, - произнесла девочка, заслоняя парнишку собой. - Он вас боится, вы же видите!
- Паренек трусливее своей сестренки, - с усмешкой сказал Отто.
- Не мудрено, - пробормотал Вишка. - У меня тоже поджилки трясутся от вида этих поганых курганов. Все в этом лесу пугает. Даже костер...
- Как твое имя? - спросил Гартон, обращаясь к девочке.
- Я - Мирта, - сказала она, потом указала на брата. - Он - Бертран.
- Вы заблудились, должно быть? Живете где-то поблизости?
- Мы живем в доме, который стоит у дороги, неподалеку отсюда, - ответила она. - Если вы часто бываете в этих местах, то, должно быть знаете старого Аспиуса. Это наш отец.
- Аспиус..., - тихо сказал Гартон, повернувшись к торговцу. - Не тот ли это старик, который держит постоялый двор. Знахарь.
- Нет, это леший. Ведун, - отозвался тот. - Полоумный чудак. Он безобиден. Живет в какой-то берлоге, словно медведь. Даже разговаривать толком не умеет. Собирает лекарственные травы, которые обменивает на еду и кое-какую утварь у городских. Деньги, как ты понимаешь, ему ни к чему. Только вот я не знал, что у этого недоумка есть дети.
- Аспиус приютил нас пару лет назад, - сказала Мирта. - После того как наши родители сгинули в лесу.
- Где-то неподалеку есть постоялый двор? - спросил Вишка. Лгала девчонка или говорила правду понять он не мог.
- Да, есть. Совсем недалеко, всего в нескольких верстах отсюда, сразу за лесом. А теперь эти леса облюбовали разбойники и мой отец подумывает уйти..., - в глазах ее что-то блеснуло. Слеза? - Здесь стало опасно. Он хотел... Он должен был...!
- Погоди, погоди..., - прервал ее Гартон. - С твоим приемным отцом что-то случилось?
- Пришли разбойники..., - голос ее задрожал. - Они убили его! Зарезали, словно свинью, хотя он молил их о пощаде!
- Тебе..., - Гартон глянул на парнишку, усевшегося прямо на землю, за спиной Мирты. - Как вам удалось убежать от тех людей?
- Мы прятались в одной из нор, в которых Аспиус держал свои запасы. Потом я схватила брата за руку и мы побежали в лес.
- Куда вы идете теперь?
- Сначала мы шли в город, чтобы попросить о справедливом суде подесту. Когда дошли до постоялого двора, тетушка Дофина сказала мне, что таких как мы судьи не слушают. У нас ведь совсем нет денег! - Девочка всхлипнула. - Она посоветовала мне идти к старообрядцам, что живут у серой топи. Там добрые люди. Они всех называют братьями и сестрами.
- Думаю, что сиротам горемычным подеста навряд ли поможет, - тихо сказал Гартон. - Отчего же вы не пошли к серой топи, к этим... добрым людям?
- Мы хотели забрать из дома целебные травы. Они высоко ценятся в той стороне.
- Понятно, - произнес Гартон, о чем-то задумавшись. Внезапно он подался в сторону, вглядываясь туда, где терялась в ночной тени старая, растрескавшаяся дорога. Причина такому поведению нашлась после того, как свет костра, выхватил из темноты силуэт всадника.
С детства Вишка полагал свое зрение хорошим, однако то, что охотник увидел верхового прежде него самого, было удивительным. Бродяга перевел взгляд на Гартона, задавшись вопросом, какие еще случайности неприятного свойства могут ожидать его рядом со странным человеком, называвшим себя звероловом.
Всадник подъехал ближе и стало понятно, что это был юноша, едва достигший совершеннолетия. Одежда на нем была неброская: легкий кафтан, подпоясанный сыромятным ремнем и штаны, заправленные в истоптанные сапоги. Этот желторотый воробей навряд ли мог похвастать знатным происхождением, однако конь - породистый конгорский жеребец, был очень хорош. Ножны, что свешивались с седла, Вишка также не посчитал дешевыми. Возможно, парень являлся бастардом - внебрачным сыном какого-нибудь безродного дворянчика, а потому не мог рассчитывать на что-то большее, чем на добротное оружие и хорошего коня. Богачи обычно держали таких желторотых юнцов при себе в качестве пажей, но порой от их услуг не отказывались даже странствующие межевые рыцари. Случалось, что извращенные в сексуальных фантазиях господа использовали их в делах иного, куда более интимного характера, а после выбрасывали на улицу, лишая еды и крова, словно подзаборных шлюх. Но этот на игрушку для сексуальных утех вроде не похож...
Хотя в седле молодой человек держался достаточно крепко, темнота не смогла скрыть его усталость. Но в той же мере она не способна была утаить от людских глаз его решимость продолжать путь. Проезжая мимо груженой телеги, юноша однако, сбавил скорость, а потом и вовсе остановился.
Берт
Извиваясь, словно змея, колея пролегала промеж заросших травой холмов, в тени которых едва можно было различить невысокие, почти лишенные листвы чахлые деревья. Вокруг затаилась чуткая тишина, как это часто бывает в природе, дремлющей в ожидании рассветного часа. Лесные твари молчали, ничем не выдавая своего присутствия и даже ветер, еще совсем недавно игравший с жухлой листвой, затаился, как будто желая набраться новых сил. Если верить словам стариков, в такие безмолвные моменты разнообразная нечисть рыщет по дорогам в поисках людей, с которыми желает сыграть в свои странные, порой жестокие игры. Мертвецы выходят из могил, а неупокоенные души взывают к небесам, пытаясь привлечь к себе внимание богов. Горе тому, кто попадется этим сущностям на глаза. Закрутят его нечистые силы, увлекут в лесную чащу, отдадут на расправу хищному зверю и посмеются над глупостью смертного, слушая его предсмертные, преисполненные боли и ужаса вопли.
Чего стоят все эти россказни, каждый решает для себя сам. Но следует учесть, что старики любят рассказывать страшные сказки. А сквозь ночную темень и причудливо смыкающиеся ветви перекрученных невесть какой силой деревьев, пожалуй, не проникнет взгляд никакой бестелесной твари. К тому же, (слава светлым богам), в окрестностях Пештима давно уже не встречалось крупных хищников. Изредка в силки охотников попадались лисы и бродячие собаки, но ведомо всем, какие это грозные клыкастые твари.
Единственная реальная опасность, которая могла грозить заплутавшему в здешнем лесу путнику - лихие люди. Вот уж от встреч с ними точно добра не жди! А учитывая события последних нескольких часов Берт имел неплохие шансы пересечься с мерзавцами, жадными до имущества одинокого путника. А потому юноша испытывал страх. Страх перед неведомыми, скрывающимися в ночи сверхъестественными сущностями, перед разбойниками, убившими старика со старухой, державших постоялый двор на лесной опушке, перед будущим, которое казалось ему весьма неопределенным, но в котором ему не виделось ничего хорошего. Терзаясь сомнениями и мрачными мыслями, он погонял коня, желая как можно скорее выехать за пределы проклятого леса, в котором, как будто, каждая тень скрывала в себе опасность.
Увидев впереди мерцающий голубоватый огонек, Берт на мгновение растерялся, не уверенный в том, что глаза его не подводят. Заставил коня двигаться неспешно, а потом и вовсе остановился, вглядываясь необычное свечение. Без всякого сомнения, то был костер, однако необычного цвета пламя настораживало и всеми оттенками ночи заставило играть воображение молодого человека. В мыслях то и дело возникали образы существ, безобразных и преисполненных ненавистью ко всему человеческому роду. Душу юноши терзало чувство опасности, которое побуждало его поддаться страху и повернуть обратно, в ту сторону, где находился Пештим - город, с которым он распрощался без всякого сожаления и в который обещал себе никогда не возвращаться.
Берт в нерешительности постоял у гигантской, корявой сосны, всматриваясь в свечение игравшего у дороги странного пламени, потом, превозмогая страх, неторопливо двинулся вперед. Подъехав чуть ближе, он разглядел повозку, нагруженную каким-то скарбом. Чуть позже увидел сидевших у костра людей - трех мужчин, девочку и мальчика.
Люди! Всего лишь люди...
Облегченно вздохнув, молодой человек ускорил движение и поравнявшись с колымагой, готовой, казалось, в любой момент развалиться на части, остановился. Благоразумие не позволило Берту пренебречь обычными мерами предосторожности, а потому рука его уверенно лежала на рукояти короткого меча - оружия, которым он, по собственному мнению, неплохо умел пользоваться. Может случиться так, что среди этих людей находится тот лиходей, про которого говорил тяжело раненный разбойник.
- Мир вам, - сказал Берт, спешившись. - Ночь темна и свет вашего костра виден за многие версты. Он манит обещанием согреться.
Мужчина, одетый в серый потертый по швам кафтан и не единожды заплатанные солдатские штаны, поднялся со своего места, негромко произнес:
- Ты совсем еще мальчишка. Но раз уж ты оказался в этот час на старом тракте, то иди сюда, парень. В нашей компании ты, конечно, лишним не будешь. Давай, присаживайся.
Что-то противоестественное, не свойственное простолюдину почудилось Берту в голосе заговорившего с ним бродяги в грязной, местами залатанной одежде, и это заставило его внимательнее присмотреться к незнакомцу. Можно ли было сказать о нем что-то конкретное, если судить по внешнему виду? Пожалуй, что ничего. Как невозможно было сказать что-то уверенно о людях незначительных, почти безликих, способных скрывать свою личину в толпе с легкостью поразительной и почти магической. Сложно было даже определить сословие, к которому принадлежал этот бродяга. В равной степени это мог быть и наемник, и дезертир из пограничья, и охотник. Впрочем, он мог быть и обычным лиходеем, в поисках легкой наживы бродившим по здешним дорогам. Может статься, что именно о нем ли говорил тяжело раненный разбойник, получивший хороший удар ножом в живот у охваченного огнем постоялого двора.
Куда проще дела обстояли с остальными людьми, сидевшими у костра. Толстяк, которого юноша посчитал торговцем и доходяга неопределенного возраста, уплетавший за обе щеки черствый кусок мяса, конечно же, были низкого происхождения. Оба - жуликоватые проходимцы, готовые при удобном случае урвать свой кусок, отбросы общества, не нашедшие себя в жизни, готовые ради собственной выгоды совершить любую подлость. Людей такого типа можно во множестве повстречать на грязных городских улочках.
Любой из троих, гревшихся у костра мужчин мог быть убийцей, но юношу это не беспокоило. Куда больше его волновало присутствие детей - маленьких оборвышей, сидящих в тени корявого дерева. Повстречать этих малюток в лесу, в столь поздний час Берт не ожидал.
А еще этот странный огонь... Одни боги ведают, какая проклятая магия заставляет пламя гореть синим пламенем! Возможно, разгадка тому кроется в вещах человека, которому, принадлежит повозка. Среди них вполне может найтись нечто, принадлежавшее ранее хозяину постоялого двора. И если правдой являлось все то, о чем судачили о старике в Пештиме, то неестественного цвета пламя является ответом на некоторые из вопросов, которыми Берт задавался в эти минуты.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросил человек в сером кафтане.
- Берт. Еду из Пештима попытать счастья где-нибудь на западе.
- Я - Гартон. Промышляю ловлей зверя. Парень в лохмотьях - Вишка, - бродяга ткнул пальцем в сторону толстяка в засаленной одежде, лежавшего у костра на покрывале. - Этого тучного господина зовут Отто. Он - торговец.
Стало быть, владелец старой колымаги, крытой тряпьем и есть тот убийца, которого хотел нагнать в ночи Берт. Отто... К нему надо присмотреться повнимательнее. Стоит убедиться в том, что заодно с этим увальнем не действуют остальные. Все эти люди могут быть вооружены и опасны. И не стоит заводить разговоры о том, что от старого трактира, находящегося на опушке леса к этому часу осталось одно лишь пепелище, едва ли стоит именно сейчас. Это можно будет сделать после того как убийца выдаст себя словами, или каким-нибудь необдуманным поступком. Тогда же придет время вытащить из ножен меч.
Берт привязал коня к повозке и уселся на поваленное дерево, рядом с Отто. С этого места достать клинком до жирного брюха этого душегуба не представлялось особо сложным делом.
- Голоден, небось? - Гартон насадил кусок вяленного мяса на острие охотничьего кинжала, больше похожего на изящный стилет и протянул его юноше. Не желая возникновения чувства неловкости, тот дрожащими от волнения руками Берт взял в руки угощение.
- А тебя как зовут? - спросил он чуть погодя, обратившись к девочке.
- Я - Мирта, - ответила она, потом кивнула в сторону мальчика. - Это Бертран.
- Он ее брат, - глухим голосом добавил Гартон.
- Разве это не твои дети? - задал Берт один из тех вопросов, которые давно уже вертелись на языке.
- Нет, что ты! - Гартон покачал головой. - Эти ребятишки живут где-то неподалеку. Вот посветлеет немного и я выведу бедняжек из леса к деревне старообрядцев. Однако, ты и сам еще почти ребенок, Берт! Неужели тебе не страшно в одиночестве ездить по старому тракту, о котором ходит много нелепых слухов?
Юноша пожал плечами, желая тем самым выразить свое безразличие.
- Мне говорили, что эти места безопасны.
- Боги свидетели, это не так! - подал голос Вишка. - Был бы у меня резвый конь, так погнал бы я его прочь отсюда, хоть на запад, хоть на восток. Лишь бы подальше от этих курганов. Но мне не повезло. А вот тебе - да. Скакун то у тебя справный! Хорошая одежда, добротная сбруя..., Можно подумать, что ты служишь оруженосцем у какого-нибудь рыцаря, или прислуживаешь одному из тех жирных богатеев, которые заправляют городом.
- До недавнего времени я был пажом у мональезэ Чвентони, - с гордостью сказал Берт. - Вы, конечно же, слышали о таком.
- Как же, - с усмешкой ответил Вишка. - Слышали! Много в последнее время развелось у нас всяких мональезэ. Куда не плюнь, всюду рыцари, гонзано, или мональе. Все они кичатся происхождением, хотя в предках у них ходили такие же оборванцы, как и мы.
- Чвентони, это очень древний род! - сказал Берт, уязвленный услышанным. - Они преданно служили королям еще в эпоху речных войн!
- Не бери в голову слова этого дурня, парень, - тихо сказал Гартон, качнув головой в сторону Вишки. - Я кое-что слышал о твоем бывшем господине. Говорят, что в молодости он спас брата нашего государя, когда на того напал горбатый медведь. Пока он командовал гвардией и находился в милости у Трона, все мальчишки, выросшие на улицах Пифона мечтали носить на своих одеждах его фамильный герб.
Вишка рассмеялся, но ничего не сказал. Что именно его так рассмешило, Берт не понимал, однако, его это мало интересовало. Выждав, пока сидящий напротив него глумливый оборванец отсмеется, юноша пожал плечами и сказал.
- Чвенирни отпустил меня с напутствием и в надежде на то, что я найду достойного рыцаря, у которого смогу научиться воинской науке.
- Твой господин поступил достойно, - сказал Гартон. - Не всякий вельможа способен одарить слугу такими дарами. Обычно, оперившихся воробьев просто выгоняют взашей из благородного дома.
- Мой господин был великодушен.
- А теперь ты отправился за подвигами и славой, юноша? Хочешь найти какого-нибудь межевого рыцаря, нуждающегося в оруженосце?
- Боги! Нет, конечно! Честно говоря, я не думаю, что межевые рыцари хоть чем-то чем отличаются от разбойников. Недаром их самих, или их слуг вешают у дорог вместе с прочими лиходеями. Уверяю вас, я вовсе не горю желанием разделить участь этих несчастных.
- Что правда, то правда, - проговорил Гартон, кивнув головой. - Рассуждаешь ты здраво. Чем же хочешь заниматься?
- Пока еще не знаю. Может быть наймусь в приграничный легион. Говорят, что в северных крепостях платят за службу неплохие деньги.
- Надо полагать, что у тебя сейчас и гроша в кармане не найдется, - сказал Вишка. - Плохая добыча для местного жулья. Но, как я уже говорил, конь у тебя справный, клянусь своими пятками! Ради такого любой охотчий до чужого добра проходимец может перерезать глотку. Не то, что кляча этого доходяги, - он указал на лжеторговца.
- Много ты понимаешь! - зло процедил сквозь зубы Отто. - Моя девочка справно служила мне многие годы! И еще послужит!
- Послушать вас, так можно подумать, что вы не друзья, - сказал Берт. - Просто встречные знакомые.
- Вот еще! - с брезгливостью ответил Отто. - Кто может ходить у него в друзьях? Ты посмотри на этого оборванца, парень! И на меня посмотри! Клянусь Геневрой, покровительницей путей, я, в сравнении с ним, могу называть себя состоятельным гонзано!
Юноша глянул на повозку, доверху груженную какими-то вещами, кивнул. Теперь он был уверен в том, что убийца действовал в одиночку. Картина произошедшего там, на опушке леса, в его представлении сложилась достаточно четкая, однако, оставалось понять, что тут, у костра, делали дети. Помнится, охотник говорил, что они потерялись в лесу...
- Мне-то что? - сказал, между тем, Вишка. - Мое дело сторона. Только сдается мне, что мальчишка кривил душой, говоря, что не опасался повстречаться с лихими людьми. Иначе бы не гнал во всю прыть по дороге так, словно повстречался с гончими смерти.
- Ну да, - прошептал Гартон, глянув на Мирту. - Ну да...
- У меня были на то свои причины, - произнес Берт привставая. - Еще час назад я надеялся заночевать под крышей в пути, чтобы продолжить путь с рассветом. Вы ведь знаете, что неподалеку отсюда, на краю леса есть старый постоялый двор? Ее держит... Держал какой-то старик- алхимик. Я надеялся заночевать там...
- Отчего же не остался? - спросил Отто. В свете голубоватого пламени, плясавшего на догорающих поленьях, его волчьи глаза блеснули.
Берт покраснел, теряя остатки самообладания.
- А то ты не знаешь, - прошептал он, положив руку на рукоять меча. - От того двора сейчас не осталось ничего, кроме пепелища!
Услышав эти слова, на какое-то время все замерли неподвижно и замолчали. Время и пространство, казалось, сейчас слились и замерли в одной точке. Единственный кто позволил себе пошевелиться, был толстый человек со злыми, жадными глазами.
- Откуда мне знать...? - тихо произнес Отто. Он чуть отодвинулся от юноши, потянулся к чему-то, что лежало под одеялом. Интересно, что там? Меч? Кинжал, или обычный кухонный нож? - Когда я проезжал мимо двор еще стоял.
Неожиданно, привлекая к себе внимание, всхлипнул мальчик, до сих пор сидевший неподвижно за спиной Мирты. Заговорил Вишка.
- Уж не вздумал ли ты с нами шутки шутить, парень?
- Его сожгли какие-то мерзавцы. Я видел как он горел.
- Должно быть, это сделали те же люди, - прошептала Мирта, чуть подавшись в сторону Берта. Шевельнулся и мальчуган. - Те же люди, которые пришли и в наш дом.
- Возможно, - отозвался Гартон. - Если ваш дом стоял на отшибе, то..., - он повернулся к юноше. - Как ты думаешь, сколько верст отсюда до постоялого двора?
Берт задумался, прикидывая расстояние.
- Пять. Может быть шесть.
- А твой дом стоит где? В какой стороне?
Мирта махнула рукой в сторону Пештима.
- Чуть левее от дороги. Прежде отец жил среди старообрядцев, что обитают к северу отсюда, возле серой топи. Но после строительства нового торгового тракта он перебрался в эти места.
- Ты говорила, что шла вместе с братом прочь от города, - зверолов, чуть прищурился. - Если так, то вы должны были направляться туда..., - он указал на запад.
Девочка отозвалась не сразу.
- Мы долго плутали по лесу, - сказала она. - Заблудились в потемках.
- Пусть так, - прошептал Гартон после недолгого молчания. - Пристань старого знахаря сожгли... Все его знания, все его книги... Книги..., - он осекся, посмотрел на Берта. Потом взор его скользнул по руке юноши, лежавшей на рукояти меча, передвинулся на Отто. - Судьба была благосклонна к тебе, парень. Каким-то чудом ты избежал встречи с теми лиходеями.
- Я видел одного из них.
- Что? - глаза толстяка блеснули. - Ты повстречался с кем-то из разбойников?
- Ну, вот, право... Говорю же тебе! Я видел одного из этих мерзавцев. Жалкое отродье. Его пырнул ножом один из подельников и оставил умирать у дороги. Думаю, что злодей не мог далеко уехать от места преступления. Возможно, он до сих пор бродит где-то поблизости!
Сидящие у костра люди переглянулись, затем что-то невнятно прошептал Гартон. Берт мог себе поклясться, что слышал похожие слова, когда вместе со своим господином находился по торговым делам у Большого Порога, там, где маленькие смуглокожие дикари обменивают звериные шкуры на металл. В ту пору он был несмышленым мальчишкой и язык низкорослых варваров, наполненный гортанными звуками и свистом, казался ему несуразным, а порой смешным. В словах охотника не было ничего забавного. Напротив, имелось в них что-то страшное, несущее в себе если не угрозу, то предостережение.
- Что ты сказал? - спросил юноша.
- Да плевать! - злобно произнес Отто. - До твоего появления, этот бродяга рассказывал нам сказки о каких-то там пророчествах! Все это людские выдумки! Меня больше беспокоит душегуб, который рыщет где-то неподалеку! Может быть и не один!
Гартон улыбнулся.