Аннотация: Дорога на работу - то еще испытание в Москве
Сергея привычно будил назойливый шум туалетного слива за стеной спальни. Он старательно возвращался обратно в усталый полусон после каждого смыва, но затем над головой проснулась, затопотала и привычно заорала семья с тремя школьниками, и попытки сделались безнадежны. А снаружи донесся скрип качелей детской площадки, умножаясь эхом от стен дома.
Разлепив глаза, Сергей уперся взглядом в грязновато-бежевые обои ремонта "от застройщика", в бледных завитушках узоров, напоминавших засохшие разводы от сырости. Дешевый ламинат под ногами заскрипел. И тут же ввинтился в голову телефонный звонок.
- Ну что же вы пропали, - затянул голос, - во второй половине дня собрание отделения по развитию, вам обязательно надо быть...
Он наскоро умылся, стараясь не думать о предстоящей дороге. Злиться тут было уже давно бесполезно. Заставил себя сжевать разогретый "готовый завтрак": в дороге все равно не удастся нормально поесть, а голод мешает. Взял из шкафа издевательски чистый костюм, постоянное напоминание о прежней жизни... И двинулся исполнять ежедневный квест.
Первым его приветствовал сломавшийся лифт. Пришлось идти пожарной лестницей, с ее ароматом дешевого табака и туалета, с вечными батареями пивных банок на ступенях. Впрочем, даже лестничную тусовку похмельных пацанов он благополучно миновал: набыченное выражение лица, отпугивающее мелкую шушеру, уже отработалось.
На крыше его машины трепетал презерватив и пара скрученных листьев, подаренных напоследок мумией клена. Дворник, типичный Джамшут с виду, лениво шоркал щеткой, собирая утренний урожай паданцев из окон. Раз клен мумифицировался - значит, скоро придут пересаживать, опять весь асфальт будет в разводах грязи. Он попытался вспомнить, это третья будет посадка с начала года, или еще вторая. Качели все еще скрипели: одинокий смуглый мальчишка в мятых спортивных штанах качался упорно и прямо как-то остервенело, взлетая, насколько позволял стопор качелей и плюя на дальность из высшей точки взлета. Больше на асфальтированной детской площадке посреди двора-колодца не появился никто.
Первая пробка встретила прямо на выезде со двора: все кое-как протискивались мимо поцеловавшихся Лады и Киа и вяло мутузящих друг друга водил. Опыт подсказывал, что тому, кто на них попробует наехать, они тут же попытаются начистить рыло вдвоем... Дальше следовала традиционная пробка из урбан-блока на проезд, ползущая со скоростью бабульки с палочкой. Буквально, потому что в это примерно время на дороге часто оказывалась бабка возрастом за восемьдесят, в мешковатых джинсах, размахайке, залихватской бейсболке и с носом, которого не постыдилась бы Яга. Она очень медленно ковыляла в сторону единственной поблизости приличной аптеки, где можно было купить что-то большее, чем нурофен, валерьянка и средство от похмелья, и которая потому сделалась местным старушечьим клубом. И сейчас Сергей опять регулярно обгонял ее примерно метров на шесть, а затем с ощущением бессилия наблюдал за ее неотвратимым приближением.
"Разъездились тут!", - скрипела бабка, проползая мимо него в четвертый раз и громко стуча палкой по плиткам. Скрипнув зубами, Сергей напомнил себе: злиться бесполезно, надо это просто пройти. Проползти. Радио ловило в основном русскую попсу, добавляя безнадеги. Иногда, как сегодня, безнадегу удавалось немного разбавить классикой, и это было как хорошее предзнаменование. Через нескончаемый час шума и глотания выхлопных газов он вместе с прочими выполз к шоссе, одолел шлагбаум и влился в следующую пробку, уже в сторону метро и центра.
Пешком он бы добрался до метро гораздо быстрее. Проблема в том, что пройти пешком туда было невозможно - его вежливо останавливал патруль всякий раз на выходе из урбан-блока, вежливо читал длиннейшую лекцию о благонадежности и неблагонадежности граждан, определяемой почему-то наличием машины, и заворачивал обратно. Патруль обычно был с собакой, собака нагло вываливала язык и шумно обнюхивала Сергея с явной надеждой найти где-то наркоту или хотя бы печеньку. Пересидеть патруль в кустах и слинять по-тихому из-за этой твари ни разу не получилось: иногда казалось, что патрули вовсе не спят и не едят на страже благонадежности. Потому приходилось каждый раз глотать выхлопы и любоваться бабкой. К счастью, хоть на пути к метро ее не было.
Еще кусок времени традиционно ушел на парковку. Раньше он развлекался, засекая время, потом плюнул. Поток машин полз мимо него дальше к центру Москвы все с той же скоростью пешехода за восемьдесят. В стеклянную коробку метро вливался другой поток, пусть не столь плотный и медленный, но предвещавший следующие испытания.
Переход на следующий уровень, мысленно напомнил себе Сергей, теснясь на эскалаторе. Да, метро продолжало ходить регулярно, но люди из новых микрорайонов заполняли станцию с той же скоростью, с какой поезда их увозили. Нечто подобное раньше ему встречалось только в репортажах из Токио, с рассказами про "толкачей" - крепких студентов, которые запихивают народ в вагоны, чтобы больше влезло. Он вздохнул и приступил к штурму.
Человеческая волна привычно отталкивала его в сторону, прижимая к стеклам вагона. Внутрь вливались люди, то сливаясь для него в неразличимую массу, то на мгновения делаясь живыми и понятными. Мужик в джинсовой рубашке отжимает кого-то, чтобы дать сесть пожилой тетке; студент неловко уцепился за поручень и утыкается поскорее в гаджет, чтобы не видеть ничего вокруг; женщины на сиденье пихают друг друга боками и скрываются за чьим-то необъятным задом, который в свою очередь скрывается за девицами в блестящих топиках... Он протискивался вдоль окна, привычно и безнадежно, каждый раз обнаруживая перед собой новое препятствие - рюкзак, бритый затылок, широкую спину, спину в униформе какого-то ЧОПа - ровно настолько широкое, чтобы его было не отпихнуть и не обойти вовремя. И все же он продвигался к дверям, на полшага, еще на целый шаг, снова полшажочка...
Спина в униформе ЧОПа вдруг согнулась и устремилась куда-то вперед, может быть даже на таран. Вообще не думая в тот момент, Сергей рефлекторно сцапал его за ремень, и мощный рывок увлек его прямо в живую стену поперек дверей поезда. Может, он не одолел бы ее, но получил толчок сзади от другого пассажира - и ввинтился между двумя "блоками" живой стены внутрь вагона. Двери закрылись, спрессовав счастливчиков и защемив Сергею на спине пиджак.
Вагон тронулся, а он все еще не мог поверить, что ему, наконец, удалось. Он стоял, зажатый между бритым мужиком слева и полувыбритой спортивной девицей справа, прижимаясь щекой все к той же ЧОПовской спине, слегка одуревший от духоты и запаха непонятных духов, не имея возможности даже телефон достать, даже рукой пошевелить, пялясь в красно-зеленый девицын гребень и три кольца в ее левом ухе - и был какое-то время совершенно счастлив. Даже когда затекла и заболела нога, на которой он стоял. Потом заныла еще и спина - счастье понемногу испарилось.
Вагон, приближаясь к центру - "старому метро", как это теперь называлось - начал кое-где выплевывать пассажиров, а не только жадно их глотать. Оставалось всего три станции до нужной, когда та самая спина, за которой Сергей так удачно забрался в вагон, вдруг зашевелилась и полезла наружу, неумолимо выдавливая его на платформу.
Время замерло, его прошиб холодный пот. Секунда за секундой он сражался за свое место, цепляясь за поручень и сопротивляясь живому поршню, давившему в сторону выхода. У него была лишь одна рука, чтобы цепляться за поручень, вторая удерживала внизу портфель. Пиджак расстегнулся и уехал поближе к затылку... Изо всех сил выдохнув и втянув живот, он сплющился, насколько позволило тело - и поршень, наконец, продавился мимо него и выкатился наружу, оставив Сергея висеть на поручне, беззвучно матерясь.
- ...Станция Пушкинская, - прозвучало, наконец, долгожданная музыка в его ушах. - Внимание, вы прибываете на станцию, являющуюся памятником архитектуры середины двадцатого века. За посещение памятника архитектуры взимается дополнительная плата при выходе из метро.
Заключительный затор возле выхода, где большая часть пассажиров из внешнего городского пояса доплачивает - и выход на свободу. Он с наслаждением дышал пыльным жарким воздухом и почти не верил своим глазам - наконец-то, Пушкинская площадь!
Проход через рамки на пешеходную Тверскую, "вы переходите на территорию повышенной безопасности, необходимо убедиться в отсутствии у вас нелицензированных гаджетов, острых предметов и напитков в стеклянной таре" - и он почти прибыл.
Последний отрезок пути превратился в бег с препятствиями: ремонт тротуаров происходил каждые несколько десятков метров, пешеходы лавировали между сетками ограждения и полицейскими, окна новеньких офисных зданий на месте сталинок нещадно слепили глаза. "Дайте только добраться, - думал Сергей, стиснув зубы и прижимая к себе портфель с полуоторванной ручкой. - Дайте только добраться, я наведу тут порядок!.. Еще можно все исправить... все, заново!.." Последние сотни метров...
Сердце пропустило удар и обвалилось в живот. Здания мэрии не было. Только рваная сетчатая ограда, даже незамкнутая, и бригады в оранжевых жилетах, лениво разбирающие груды камня. На ватных ногах, вытирая пот, Сергей подошел к проему в сетке и выкрикнул:
- ...Эй, кто-нибудь! Какого черта здесь происходит? Сегодня в мэрии назначено заседание!
- А, гражданин! - взмахнул рукой типичный бригадир-Джамшут, почти карикатурный. - Так в мэрии и заседают, да. А здесь старый здание снесли. По реновации. Вот бумага висит на забор, гражданин! Целый плакат!
В глазах расплывались яркие буквы: "согласно программе реновации муниципальных и правительственных объектов... как несоответствующее современным требованиям к освещению, вентиляции и безопасности... исключено из списков памятников архитектуры по голосованию работников мэрии... местонахождение мэрии Москвы переносит..."
Угол плаката был наглухо заляпан краской. Белой, бордюрной.
- Куда? - спросил он хрипло. - Куда мэрию перенесли?.. Я опаздываю уже!..
- Ай, гражданин, это мэр знает, куда перенесли! - отмахнулся рабочий. Я что, мэр? Я бригадир, мое дело кирпич разбирать, целый отделять, битый увозить, за городом болото засыпать.
- Гражданин, почему мешаете людям работать? - ближайший полицейский, похоже, заметил внеплановую активность.
- Мэрия! - Выкрикнул Сергей, хватая его за рукав. - Куда переехала мэрия?
- Несанкционированное воздействие на полицейского, - удовлетворенно отметил тот: мужику было зверски скучно тут стоять в жаре и строительной пыли, а так хоть какое-то событие. - Пройдемте, оформимся, гражданин. Обойдетесь сегодня без мэрии.
Голос его донесся уже как из бочки: в глазах Сергея поплыло, а в груди нехорошо резануло.
- Не обойдусь!.. Я должен!.. - он цеплялся за рукав полицейского, стараясь сохранить равновесие. - Где мэрия?.. Я должен... исправить!..
- Вам плохо? Присядьте, - голос был даже по-человечески обеспокоенным, но жаркая темнота уже наползала неотвратимо.
...Шум спускаемой воды. Стук двери и шагов сверху. "Одевайся быстрее, убоище!" - привычный вопль из-за стены и детский рев. Хлопки дверцами авто, скачущие по стенам двора-колодца. И звон телефона над самым ухом.
Сергей вздрогнул и сел, отбрасывая одеяло. Схватился за мобильник.
- Ну что же вы пропали, Сергей Семенович, - затянул голос в трубке. - Сегодня же заседание совета по развитию города. Вам обязательно надо быть! Судьба города от этого зависит...
Сергей мучил смартфон уже минут пять, но мобильный интернет полз еле-еле - казалось, что весь дом смотрел карту пробок, а другого интернета здесь не предусматривалось. На запросе адреса мэрии Яндекс стабильно погружался в размышления.
-Я все исправлю, - повторял он сквозь зубы. - Я все исправлю...