UPD от 18 апреля. Уже ясно, что все рассказы я рассмотреть не успею. Финалистам обзор гарантирован правилами, так что ждите.
Остальные отзывы будут только по рассказам, которые не оставили меня равнодушной :). На просьбы (возможно) откликнусь только после обозрения финалистов.
Те, кто не любит всяческих прелюдий, могут сразу попробовать найти ссылку на отзыв о своём рассказе:
Итак, конкурс. Три дюжины избранных, прошедших через горнило преноминации.
Минимум, везунчики :).
Хочется отозваться о каждом рассказе.
И самой интересно, удастся ли.
Порядок отклика.
Хм, с порядком всегда тяжело. Кто первый, кто крайний, у кого меньше шансов быть упомянутым: всё это очень непростые вопросы.
Начнёшь с хороших - они быстро закончатся, и останется неприятная работа.
Начнёшь с тех, что нравятся меньше - и не успеешь перейти к хорошим, как закончится конкурс, и никому уже ничего не будет интересно. Обычно конкурсный подвид сетератора - это существо с короткой памятью :).
Сначала я ткнула наугад, курсором куда-то ближе к концу. Ближайший рассказ оказался "Кавказским крестом". Рассказ неприятный, и начинать с него не хотелось.
Тогда я выбрала сортировку по авторам. И, о чудо! Опять первым был "Кавказский крест". Ну, тут уж ничего не поделаешь, намёки я понимаю :).
Он написан так, что мне каждые две-три строчки хотелось сказать "Не верю!"
Особенно хреново с диалогами - они неестественны. Может быть, конечно, я не права.
Но то, что в данном повествовании эвфемизмы звучат неуместно - это точно. И особенно безвкусно примечание, дескать, блин, звездец - это всё понарошку, для пущей литературности, а в реальности звучали другие слова.
В какой ещё реальности, если, цитата: "Авторы предупреждают, что всё плод фантазии, совпадения случайны"?
Всё это воздаёт ощущение неприятного заигрывания с читателем - ты, типа, поверь, сначала, а там оно дальше легче пойдёт.
Не понравилось отрывочное, дёрганое повествование. Думаю, авторы считают, что это такой литературный приём. Чтобы он сработал, пока у авторов мастерства недостаточно.
Неприглядная суть суицидальной истории главгера очень проста.
Чувак пошёл на контрактную службу, с удовольствием получая за неё денежку, а когда завоняло горелым, на него снизошло просветление. Он понял, что деньги - зло, а жить очень хочется.
В ключевой момент рассказа герой свалил ответственность за решение на свою бабу - он крайне своевременно вспомнил, как та слёзно просила его остаться живым.
А потом его сдали его же бойцы, которые вместе с ним уцелели. Милашка на милашке, как я погляжу.
И в итоге он всё-таки обманул и свою Нинку. И повесился.
Стоило огород с недонесением городить?..
Короче, история в стиле "все умерли" - я предупреждала, что не люблю такие.
Не потому, что чернуха сама по себе так уж негативно воздействует на мою хрупкую психику, нет. Просто "КК" - очередной пример того, как авторы плодят картонных, неживых героев, а потом пачками их сдают - топят, вешают, взрывают - в попытках количеством трупов придать жизни своей истории.
p.s. достоверность изложения не обязательно коррелирует с реальностью истории. Это, думаю, пояснять не надо. Иначе не было бы среди нас стольких граждан Средиземья, и никто не считал бы его своей потерянной родиной. Я вполне допускаю, что в "КК" могла быть описана реальная история. Ну и что? Считай, на днях в Екатеринбурге случилась не менее трагичная и очень громкая история, в которой полно чисто киношных совпадений. Шуточки такие у судьбы невесёлые - нарочно не придумаешь.
Дело литературы - вывести частное на общечеловеческий уровень, и эта задача здесь не решена.
Я всегда очень стараюсь не узнать авторство заранее.
Но в данном случае, однако, моим намерениям настал облом.
Ибо этот объёмистый мемуар нескрываемо пронизан своей создательницей. Её ником, её именем, её литературными, музыкальными, и, главное, сексуальными связями и пристрастиями. Собственно, личность автора - это и есть единственный сюжет повествования, его кровь и плоть.
Также есть немного о бурной половой жизни друзей и подруг автора.
И в том числе не очень большой кусочек истории посвящён "ей" - той самой бедовой особе, которой теперь не понятно, что и делать.
Впрочем, сложная её, особы, судьба, просто не успевает затронуть читателя - всё растворяется во всепроникающем авторском нарциссизме.
Читала не без любопытства, но уровень сетературных заметок текст не перерос.
Во-вторых, я никогда не подсуживаю друзьям, тут всё наоборот: со всеми нашими друзьями-писателями мы познакомились благодаря их творчеству.
То есть сначала было слово.
И слово становилось симпатией.
Однако, к конкретике: вот оно, "Счастье". Это тот случай, когда КАК написано, не менее важно, чем ЧТО.
Ведь есть люди-как-люди, нормальные люди, даже хорошие. Думаю штампами, говорят штампами (я не верила, пока не услышала. но так оно есть, увы). Когда случается беда - капают слёзы, а изо рта снова сыплются штампы...
А вот есть Блонди. Она видит, слышит и пишет мир. Её мир прекрасен, ярок и неожидан.
Когда читаешь прозу Блонди, всё время кажется, будто ты немного ближе к первому взгляду Создателя на наш мир.
Ладно. Времени на поиски и ожидания уже не осталось. Поэтому кратко: не имея возможности ( и желания, если честно) проверить конкретику рассказа, могу только сказать, что тюремная часть выглядит вполне достоверно, хотя всё бытовые детали поданы в довольно смягчённых тонах. Во всяком случае, умом понимаешь, какой там кошмар, а прочитанное взывает к позитиву - дескать, надо же, и так живут люди!
Не знаю, это автор специально так сделал, или эффект непроизвольный.
Но это суждение об описательной части рассказа, которой он и ценен :). Во всяком случае, именно эту часть читать было любопытно.
Концовка подводит. Она написана плохо. Язык как-то враз скатывается к шаблонному газетному... Да и мораль. Нельзя так в лоб всё подавать. Это раздражает :). Тем более, в рассказе и так всё очевидно.
Вообще, рассказ, конечно, позитивный - чуваки не размножились, и значит у них по-прежнему есть шанс на премию Дарвина :).
Если подробнее, то... ох...
антиабортивное очередное. Вечный тип рассказа, с жозенькими, как правила сонета, стандартными ходами.
У меня было ощущение, что я встречала дюжины таких рассказов. Однако когда стала вспоминать конкретнее, поняла, что их было от силы два, плюс несколько стишков того же рода. Значит, запомнилось общее ощущение, квинтэссенция всех их посланий миру.
Сейчас скажу стандартные упрощения, которые позволяют себе авторы этих душераздирающих историй:
1. не берутся жертвы насилия, как физического, так и морального;
2. нищие незамужние студентки без шанса найти сбежавшего героя-любовника (я уж не говорю о роли женщины в истории);
3. не берутся сомнительные случаи пьяных зачатий (я ни разу не поощряю и не оправдываю таких тёток, но что умнее - позволить ошибке разрастись в катастрофу?)
4. не рассматриваются проблемные беременности с выявленной вероятностью генетических отклонений (повторяю - весь ужас в том, что определяется только вероятность). Вот жесть-то для мамочки - гадать, даунёнок или ошибка, да?
Я не видела рассказов о таких случаях (если кто-то знает - дайте ссылку, буду весьма признательна).
Неоднозначно всё, и тесты врут, и роды - штука рисковая.
Так вот раз всё столь неоднозначно, вот и нечего сводить жизнь к своим ограниченным о ней представлениям и уже в этом упакованном виде всем навязывать, понятно?
О своей карме надо заботиться, свои соринки подчищать.
Конкретно по этому рассказу. Мне не понравились внутренние ритмические структурки, близкие к стихам. Такие вот забойные сочетания, типа "веселое солнце в подвижных кудрях". Оно там не одно, где-то есть ещё, только искать уже лениво.
Чем они плохи? Они отвлекают внимание на себя. А рассказ - это команда слов, они должны работать вместе. Ну это если так кратко.
Остальное по рассказу у меня только плохое. Герой с ярлычком "IQ выше среднего" ни разу, ни в словах, ни в поступках своего высокого IQ не являет.
"Нежеланные дети рождаются со слабым здоровьем, и, говорят, могут стать наркоманами" - что за бред? Это несёт не тётка с базара, а образованный молодой человек?
Всё остальное в том же роде.
Как умные, обеспеченные люди в наше время не смогли обеспечить надёжную контрацепцию?
Героиня - инфантильная, э... молодая особа. В этой неуравновешенной, э... творческой личности меня смущает многое.
Птичья фигурка - не лучший экстерьер для вынашивания здоровых (да и любых) детей. Паническая боязнь операций опять-таки реальный минус для оставления плода, ибо как она перенесёт даже плановое кесарево сечение - неясно.
Вот это - настоящие аргументы в данном случае.
С такой крышей надо стерилизовать в детстве :). Всем спокойнее. Хотя, что характерно, как жить насыщенной половой жизнью - так у неё никаких фобий нету :).
p.s. я не за аборты, я против их запрета. К чему приводят запреты - давно и хорошо изучено.
Что же касается самой этой сложной темы, то я не знаю никого, кто написал бы лучше Олега Боровика: http://borovik.livejournal.com/212399.html
Читала с интересом, пока не поняла что чувак, того, уже дохлый какой-то. И выживет он или нет - совершенно неважно. И с того момента стало неприятно и неинтересно.
Написано хорошо. Хороший язык, грамотная структура, всё на высоком уровне.
Но, повторю свою т.з. - всё как-то бесполезно. То есть низачем.
Рассказ описывает хорошо известный психотерапевтический приём. Сама им иногда пользуюсь :). Описывает хорошо, убедительно.
Я бы с удовольствием дала рассказу высокую оценку (то есть выше той, что я поставила в итоге), если бы не неприятные непонятки с Игорьком и его мамой.
Ну мама ладно, "разрезали и зашили" - это нормальная констатация с т.з. примороженного героя. Но вот Игорёк... Основная проблема героя - бессмысленность и беспощадность его существования в этом стрёмном мире, так? Так зачем чувак, который с таким трудом примиряется с жизнью, приводит в неё новое существо? Это месть или просто безответственность? А если второе, то чем он, со всеми своими понтами, лучше презираемых им обывателей? кстати, если первое, то тоже - чем он лучше?
P.S. А, да. И ешё жаль, что нет в рассказе буквы "Ё".
Есть рассказы с героями - умными и глупыми. А это рассказ, где весь мир глупый. И при этом автор пытается меня убедить, что мир нормальный, что так всё быть может. Что придурь безмозглого пакостника могут поддерживать столько разных людей - ну ладно там, мать, жена. Но остальные-то? Хотя, честно говоря, я и мать не понимаю.
Наверное, раньше я просто пожала бы плечами, прочитав такой текст. Мимолётно улыбнулась бы - "надо же, какую чушь только не пишут".
Однако сейчас у нас слишком много знакомых, коснувшихся детской психиатрии, чтобы терпимо относиться к глупости на такую болезненную тему.
И знаете - у многих аутистов все стандартные анализы в норме. Но почему-то никому не приходит в голову считать их симулянтами...
Тут какая штука. В мире случаются и более удивительные события.
Поэтому главное, что мне хотелось бы узнать про этот текст - было ли это на самом деле.
Если да, то ценность рассказа высока.
Если нет, то извините. Сочинять и я горазда.
Просто я совсем недавно, считай, на днях читала Олега Куваева.
И в начале его чудесного романа "Правила бегства" герой рассказывает о себе. Очень уж контрастно смотрятся эти два рассказа ("Оттенки..." и куваевский) при сопоставлении.
Позволю себе процитировать Олега Михайловича:
Анкета
Были ли Вы в плену, находились ли на оккупированной территории во время войны?
Да, находился. Более того, я и сейчас частично нахожусь в плену тех военных лет и буду в них до самой смерти. Причины этого я и попытаюсь сейчас объяснить.
Городок наш, лишенный, как я уже писал, стратегического и промышленного значения, война обошла стороной, коснулась краем своим, взмахи ее ужасных крыл долетели до нас сравнительно слабым ветром.
Вначале городок заняли румынские части. Мы, мальчишки, бегали вечерами смотреть, как господа румынские офицеры в штатских цилиндрах, фраках и очень блестящих сапогах катались верхом по городскому парку - останку дворянской эпохи.
Парк у нас действительно был прекрасен, а офицерские лошади сказочны, как детские полеты во сне. Господа офицеры вежливо приподнимали цилиндры, встречаясь друг с другом на дорожке, их улыбки были белоснежны, от них пахло духами. Наверное, они привыкли у себя в Румынии кататься вот так вечерами и разносить запах духов и вести сдержанные беседы, рукой в перчатке усмиряя гарцующих лошадей. Для них война была пока еще праздником.
Для нас, мальчишек, она была чем-то вроде кино. Мне было пять, и, когда к нам поселили какого-то румынского солдата, у меня установились с ним самые дружеские отношения. Слова "оккупант" и "враг" были неведомы моей юной душе. А ужас войны катился там, где были железные дороги, главные направления.
Солдат часто саживал меня на колени и гладил по голове, глядя почему-то на дверь, точно он ждал, что в эту дверь сейчас вбегут его дети или, допустим, войдет жена. Для него война с самого начала не была праздником, но и солдат этот, несмотря на затюканность и печаль, не был уж столь безобиден. Я видел, как однажды он сопровождал по улице господина офицера в вычищенном мундире, сверкающих сапогах, с каким-то хитрым огромным погоном на плече. Офицер шел, разглядывая где-то в будущем сверкающие дали победы, а солдат с карабином почтительно следовал в десяти шагах, и одна обмотка у него все разматывалась, а он на ходу затыкал ее конец, чтобы не размоталась совсем. На углу тетка продавала семечки, и вдруг наш солдат подскочил к этой тетке, наставил на нее оружие и, держа карабин в одной руке, другой стал быстро пихать в карман семечки. А затем бросился догонять господина офицера.
Затем в городок вошли немцы, и отец запретил мне выходить за палисадник. Но что могло нас удержать? У немцев были большие тупорылые машины, которые почему-то очень тяжело заводились. Однажды в квартале от нас я видел, как несколько солдат долго крутили ручку машины. Машина не заводилась. На улице, на беду свою, показался дядя Семен - дезертир, спрятавшийся в своем огороде во время нашего отступления. Он был в телогрейке, в брезентовых сапогах и нес что-то в мешке. Солдаты подозвали его и заставили крутить ручку. Дезертир Семен ручку крутил долго, и почему-то я помню его затылок и спину. Они были напряжены и задумчивы, если напряженная спина может быть задумчивой. Машину он завел. Солдаты приказали ему сесть в кузов, и больше мы дезертира Семена никогда не видели...
Затем один немецкий офицер застрелил в парке румынского офицера с его цилиндром, фраком и блестящими сапогами. Румыны устроили демонстрацию торжественных похорон, и в городке остались одни немцы. Пожалуй, это последнее, что я знаю о войне в наших местах, потому что у меня имелся ручной бильярд. В центре бильярда был нарисован самолет-этажерка с красными звездами, и при отступлении наших войск бабка красные звезды тщательно закрасила химическим карандашом. Когда к нам поселили группу солдат в серо-зеленых мундирах, я, разумеется, не утерпел и втерся в комнату, где они стояли у окна и громко говорили по-своему. Они рассматривали мой бильярд. Я решил, что они не знают, как класть шарик и дергать пружинку, растолкал солдат, чтобы показать им. Один из солдат взял меня за локти, поднял, подержал перед собой в воздухе. Я и сейчас помню запах мыла, машинного масла, легкий запах алкоголя и помню розовый подбородок солдата. Он поставил меня на пол, наступил на мои ноги, зажал коленями мои колени, обхватил мои щуплые плечи и резко их крутанул.
На этом военные впечатления для меня кончились - я был в постели в боковом чуланчике нашего дома до самого отступления немцев.
Хотя мой личный опыт отношения к войне не дает мне ни малейшего права касаться этой поистине страшной темы, я вынужден был все это рассказать хотя бы для того, чтобы объяснить, почему я освобожден от воинской повинности, имею третью группу инвалидности и могу сразу же ответить на анкетный вопрос о воинских наградах, которые, возможно, предназначались мне, но никогда не будут получены.
Не так давно я видел в метро паренька в форме суворовского училища. Я видел его чистое мальчишеское лицо с твердо сформированным подбородком, я видел неуловимый скромный шик его формы и видел, как он с почти аристократическим изяществом уступил место какой-то девчонке, и я вышел на следующей остановке, но знаю зачем. Бог мой, я почти не чувствую своей инвалидности, и уже лет двадцать ни один врач не ограничивает меня ни в чем, кроме запрета поднимать тяжести...
Но все же пункты моей анкеты могли быть заполнены по-другому. Я помню глаза того немецкого солдата, который смотрел на меня с вялым любопытством. Может быть, так мы смотрим на овода, которого летним днем мы поймали, воткнули в него травинку и пустили лететь с этим грузом. И, может быть, потому, что от того солдата пахло шнапсом, я до сих пор не переношу запаха алкоголя в любом его виде.
Таковы физиологические последствия войны для меня, конечно, неизмеримо менее тяжкие, чем для сотен миллионов других людей.
Если бы это был конкурс сказок или прозы околосказочной, я бы с удовольствием дала бы рассказу крупные, солидные баллы :).
А так не могу. Хотя и позитивно, и красиво. И даже познавательно - в антропотехнической части.
Но поскольку я уже знаю, что медведи с удовольствием кушают кабанов, и обратный вариант тоже бывает регулярно, бремя этого знания не даёт мне оценить рассказ на данном конкурсе по достоинству.
Также концовка мне кажется какой-то недостаточно выразительной. Но это уже мелочь.
Бурый медведь и кабан на Дальнем востоке: 1950-1970 исследователи придавали большое значение смертности от бурого медведя кабана. На долю бурого медведя по оценке Н. B Ракова (1970) приходилось 21,8 % всех установленных случаев гибели кабанов и 61% их отхода в целом от хищников. В конце осени и в начале зимы было отмечено 79% случаев смерти кабанов от бурого медведя.
C кабаном бурого медведя связывают конкурентные отношения. Например, П. Вэбэр так пишет о взаимоотношениях между кабаном и бурым медведем в местах их кормежки (в Румынских Карпатах): стадо кабанов или взрослые кабаны-секачи наиболее часто отгоняли молодых медведей от места кормежки. Крупные медведи всегда отгоняли кабана от "кормушки". http://forum.zoologist.ru/viewtopic.php?pid=60041
(и ещё кое-что на той же странице)
И вот ещё:
"Новорожденные поросята остаются в гнезде три-четыре дня, после чего способны следовать за самкой. Несмотря на мощь и суровый нрав взрослых кабанов, поросята и подсвинки часто становятся добычей хищных зверей. Особенно удачливым охотником на молодых кабанов можно признать медведя. При плотном сложении и быстроте реакции, кабан представляет собой трудную добычу. Большая голова имеет развитую лицевую часть и очень маленький мозговой отдел. Именно поэтому опытные охотники не стреляют кабана в голову. Как правило, такой выстрел не останавливает зверя, так как попасть в небольшую мозговую капсулу бегущего кабана очень трудно.
Тем больший "профессионализм" требуется от хищника. Мне пришлось тропить некрупного медведя, шедшего к берлоге в Пастбищном хребте. На крутом склоне снег уже сошел, и след зверя был трудно различим. Но вот впереди показалось выполаживание, среди которого выделялась площадка, почти очищенная от листьев. Осмотр показал, что эта площадка стала ареной охоты медведя на кабана-трехлетка. Кабан устроил лежку в комлевом дупле горного клена Траутфеттера. Медведь учуял добычу, и напал. Почти вся туша кабана была съедена. Лишь остатки шкуры, голова и ноги были прикопаны хищником. Для меня самым интересным было то, как медведь убил кабана. На черепе хорошо была видна пробоина, по-видимому, проделанная когтем, при ударе лапой. Пробоина пришлась точно в мозговой отдел черепа.
Череп этого кабана до сих пор хранится в моей домашней коллекции, вызывая удивление у зоологов точностью удара хищника."
А.Д. Липкович,
кандидат биологических наук
Рассказ, по всей видимости, должен наводить на разные сложные размышления.
Однако, меня он ни на что особенное не навёл.
Как хрупка человеческая психика, я знала и раньше.
Метод переубеждения путём ударов по виску тупыми тяжёлыми предметами не приемлю, как крайне неэффективный.
А главное, что мне не нравится в этом рассказе - примитивные представления героя о сострадании. На самом деле он не сопереживает миллионам погибших - он по-прежнему, как в детстве, остаётся во власти своей фобии.
То есть - на дикарском уровне развития.
Сравните - вот слова героя о переживаниях в детстве: "мерещатся мне там, в глубине, тела. Живые. Бледные как личинки. И у всех их лица моей мамы. Тяжело им там под бронзовым памятником, под мемориальной плитой этой, под травой, под мамашами и детьми, подо мной и бабушкой. Шевелятся они, извиваются, пытаются этот груз стряхнуть".
А вот слова героя в настоящее для рассказа время: "- Понимаете, я тогда на секунду представил обожженную поверхность. Гладкую, - он провел рукой по столу, - Мертвую. А в недрах под ней миллионы копошащихся тел. Людей. Разных людей".
Прелестный, стильный рассказ. В принципе - это классическая комедия положений. Но какая позитивная! А как здорово выписан цельный и обаятельный образ главгера! :)
В общем, я рада, что рассказ оказался в финале.
Чтобы придраться хоть к чему-нибудь, попинаю "набухшие глаза" и кое-какие опечатки типа "катитала".
Хороший проблемный рассказ со стандартной приманкой из мучительной смерти. На этот раз умирала старушка-лошадка, ручная и добрая. А забили её свои же непарнокопытные сородичи - вроде после того, как старушка вернулась на лето к людям.
В общем, душещипательная классика. Но вполне на уровне - конфликты расставлены весьма толково. Ибо, всё-таки, мы -то в ответе за тех, кого... Но что делать, если приручил не ты?.. тем более, что совсем ни при чём ты теперь быть не можешь?
Кто виноват и как с этим жить дальше? И так ли уж тяжка эта ноша?
Снижает ценность рассказа отсутствие достоверных данных о том, что травоядные так себя ведут.
Но, с другой стороны, прошла же в финал история с откровенно сказочным уклоном на ту же звериную тему? (Про/3а-3: О дружбе зверской)
А глупые-глупые лошади как рассказ лучше, чем простенькая и бесконфликтная история дружбы кабана и медведя, хоть и написанная очень милым, сочным языком.
p.s. но самое интересное в рассказе - это драматичная история его проникновения в финал. Должна сказать, что автор поддерживал интригу финала, сильно осложняя карьеру своему детищу, и только высокий профессионализм жюрейской команды позволил ей собраться, и проголосовать согласно своим убеждениям - по качествам текстов, невзирая на личности.