Я часто-часто моргаю. Это просто девушка с похожей внешностью. Что за дурость, он что, коллекционирует однотипных барышень?
Я ненавижу этого парня. Он второй раз занимает мой любимый столик.
В этот раз он занимает мой любимый столик для какой-то левой девчонки. Мое первое желание - пойти к Яне и разобраться. Но Яны не видно. Поэтому я говорю своему спутнику:
- Милый, смотри, мой столик заняли.
- Щас разберемся.
Он топает к столику, трогает Дениса за плечо и начинает ему что-то втолковывать, указывая на меня.
Едва Дениска смотрит на меня, я хлопаю глазками и машу ему ручкой. Его глаза расширяются, уголки губ предательски ползут вверх. Он что-то говорит моему кавалеру, тот недовольно отвечает и уходит.
Слабак.
- Зая, они бронировали этот столик.
- Фи. Ладно. Сядем рядом.
Мы проходим к столику справа от моего любимого.
Я кокетливо смеюсь и треплю идиота по щечке.
Я не помню его имени. А он не знает моего настоящего. Врать так врать.
Садимся за стол, амбал подзывает официанта.
Тот едва заметно кивает мне.
Мы набираем кучу еды, в основном набирает амбал, я лишь советую ему.
Интересуюсь у официанта, где администратор.
- Она болеет.
- Жаль.
Больше я не могу ничего сказать: амбал ловит каждое слово.
- Зая, ты чем-то недовольна?
- Нет, котик, все в порядке.
- Зачем тебе администраторша?
Он знает, что это она. Значит, бывает тут. Как хорошо, что я сегодня на себя совсем не похожа. Если, не дай Боже, встретимся с ним тут, то он меня не узнает.
- Узнать, где здесь дамская комната. Мне носик надо попудрить.
- Аааа, - понимающе тянет он. Я уже ненавижу этого человека. Он указывает мне рукой на дверь. Я благодарно наклоняюсь и целую его в щечку.
Я не захожу в сам туалет, а стою в коридорчике, в котором находятся две двери, ведущие в мужской и женский туалет. Мне просто необходимо очистить свои мысли. Открывается дверь и входит Денис.
Подходит ко мне, берет за подбородок и спрашивает:
- Так вот в кого ты превратилась?
- В каком смысле?
- Ты дорогая шлюха, не так ли.
Я горько хмыкаю.
- Ты слишком низкого обо мне мнения.
- Нет. Зачем тебе это? Ты спишь со всеми этими мужиками потому, что они водят тебя по ресторанам и дарят дорогие подарки?
- Я не буду оправдываться.
- То есть ты с ними спишь?
- Нет, - я смотрю в его глаза. В его красивые серые глаза. Они горят каким-то презрением и жалостью.
- Зачем тогда тебе это?
- Что именно?
- Этот маскарад. Эти переодевания, парики, сюсюканья.
Что я могу сказать в ответ? Ничего.
- И чего ты молчишь? Получается, ты двуличная стерва?
- Я делаю это потому, что могу. Я могу заинтересовать парня и пойти с ним погулять. Пойти в ресторан. Я могу обмануть его. Могу манипулировать им. Ты этого не поймешь, но у мертвой девушки должны быть развлечения.
- Ты права, не пойму. Для мертвой девушки? Они для тебя игрушки?
- Чертовски дорогие игрушки. Я мертвый человек, я просыпаюсь утром, одеваюсь во все черное и иду среди таких же мертвых людей, - цитирую я.
Он вздыхает, наклоняется еще ближе и говорит:
- Так нельзя.
- Кто сказал? Они просто водят меня в ресторан. Я не беру слишком дорогих подарков и не делаю ничего, за что мне было бы стыдно.
- Ты ужасна.
- А ты занял мой столик.
- Там бы могла сидеть ты.
- Я должна была сидеть там, но пришел ты со своей девушкой.
- Ты могла сидеть там со мной.
- Я бы не сидела там с тобой.
- Почему? - он чертовски близко. Как неловко-то.
- Потому что... - я не могу ничего придумать.
- Тогда помолчи, - говорит он и целует меня.
И я молчу. Потому что, когда я говорю, я все порчу.
Я таю, как масло на сковороде, я распадаюсь на миллиарды молекул, на мириады атомов, я умираю от блаженства.
Я целовалась много и часто. Но, определенно, это было совершенно не тем, что я почувствовала сейчас. Запах одеколона и лосьона для бритья смешивается с запахом моих дорогущих духов, создавая такой прекрасный ансамбль, что я удивлена, почему никакой парфюмер еще не создал такой аромат. Я бы с удовольствием купила. Он по-хозяйски обнимает меня за талию, и я думаю о том, что пора садиться на диету. И когда уже я начинаю забывать, как меня зовут, сколько мне лет и мою самую страшную тайну, ту тайну, из-за которой я не могу быть ни с кем вроде него, отталкиваю парня и говорю:
- Я ненавижу, когда меня трогают.
- Тогда я буду трогать тебя постоянно.
Отрицательно качаю головой и выхожу. Перевожу дух. Сердце стучит часто-часто.
- Зая, ты долго.
- Ох, милый, у меня те самые дни, сам понимаешь, - проворковала я.
Амбал краснеет, а я злобно хихикаю внутри. На тебе, смущайся. До него, видимо, доходит, что ничего не светит на эту ночь, и он разочарованно тянет:
- Ууу.
Сколько эмоций.
- Давай поедим, - пищу я. Стол заставлен блюдами.
Он молча начинает есть, избавляя меня от своих идиотских реплик и замечаний.
Я продумываю план побега, накалывая на вилку мясо по-французски.
Слева от меня Денис воркует со своей девушкой. Волна ревности затапливает меня. Я ненавижу этого парня.
Спустя двадцать одну минуту и 4 секунды амбал доедает все, что стояло на столе. Куда в него столько влезло?
Он встает и медленно, не спеша идет к бару, чтобы расплатиться. А я со скоростью света несусь к туалету. Выбегаю через запасной выход, и стою на улице. Без пальто. Я молодец. Я стою там около 6 минут и 57 секунд, уговаривая себя, что мне не холодно. Как опрометчиво. Конечно, я могу и так доехать до дома, но люди просто не поймут, а привлекать лишнее внимание мне не надо. Достаю из сумочки телефон и звоню официанту, благо есть его номер.
Он берет трубку незамедлительно.
- Эм, привет, - лихорадочно вспоминаю его имя, - Антон. Мужик, с которым я была, ушел?
- Нет, он ждет тебя на парковке. Причем он довольно злой.
- Черт. Мне нужно мое пальто.
- Около минуты назад его забрал парень, с которым ты была позавчера.
- Все, спасибо.
- Пожалуйста. И тебе от Яны привет.
- Ей тоже. Скоро выйдет?
- Да завтра, скорее всего.
- Позвоню ей.
- Все, пока.
Я отключаюсь. Захожу в туалет. Там стоит тот парень, с которым я была позавчера.
С моим пальто. Может, я ненавижу его не так уж и сильно.
- Лихо ты сбежала от него. От меня так же?
- Нет. От тебя я шла спокойным размеренным шагом.
- Я должен этим гордиться?
- Можешь.
- Как ты поедешь домой?
- Ну, уж явно не на Ламборджини. Тем более мне потом еще полчаса добираться до дома на метро пришлось бы.
- Давай я довезу тебя.
- Ты с девушкой.
- Сначала довезем ее.
- Она не заревнует?
- К кому? К тебе? - насмешку хоть руками из воздуха бери. Я все-таки его ненавижу.
Испепеляю взглядом и говорю:
- Я жду вас там, - киваю на запасной выход.
Через 7 минут и 39 секунд к запасному выходу подъезжает машина. Я сажусь заднее сидение, на переднем сидит та шикарная фотомодель. Повисает неловкое молчание. Девушка тихонько кашляет и начинает что-то болтать, пытаясь избавиться от неловкости. Я же ею наслаждаюсь. Она что-то болтает, он кладет руку на ее колено. Закатываю глаза. И кто еще из нас двуличный?
На прощание она долго и чувственно целует его. Я смотрю в окно, тихо посмеиваясь.
Она выходит из машины, отходит метров на двадцать, и я разражаюсь хохотом. Впервые за долгое время я хохочу так искренне, и совершенно без повода. Истерическое, наверное.
- Ты чего?
- И кто из нас еще двуличный? - вопросом на вопрос отвечаю я.
Я пересаживаюсь на переднее сидение, пристегиваюсь, называю адрес. Настоящий адрес.
Мы молча едем по ночным улицам. Движение очень сильное, и каждая машина на встречке ослепляет светом фар.
Машина несется прямо на нас.
Я поворачиваю голову, чтобы сказать об этом Денису, но он мертв. Голова его безжизненно висит на груди, рука лежит на переключателе скоростей, другая на его колене. Мне хочется кричать, но я лишь зажмуриваюсь, прогоняя видение.
Ничего. Парень все так же мертв, машины все так же несутся на огромной скорости навстречу друг к другу. Я деревенею. Пытаюсь взять руль, но что-то мешает мне.
Мне не хочется умирать.
6 секунд до столкновения. Интересно, о чем думала моя мать в этот момент?
5 секунд до аварии. Интересно, о чем думала моя сестра в этот момент?
4 секунды до ужаса. Интересно, о чем думала девушка за рулем авто, в который врезалась мать?
3 секунды до тьмы. Интересно, о чем думает тот водитель, который несется на нас сейчас?
2 секунды до смерти. Интересно, о чем бы подумал Денис?
1 секунда до конца. Интересно, а умирать - больно?