Аннотация: О гибели линкора ћАризонаЋ и удивительных приключениях двух молодых поэтов.
Геннадий Кецлах
Денвер.
Плач по линкору "Аризона"
Если бы корабли могли сочинять некрологи на собственную гибель,то линкор "Аризона" написал бы так.
"Я, линкор "Аризона", водоизмещением 31400 тонн, родился в 1915 году. Умер практически мгновенно на рейде острова Вайкики 7 декабря 1941 года от прямого попадания японской бомбы в пороховой погреб. Я унес на дно Жемчужной Гавани 1177 моих обитателей. И в их числе лейтенанта-коммандера Джозефа Стуцки.
В 1962 г над местом моей гибели был возведен мемориал".
Издалека мемориал "Аризоны" напоминал небрежно выструганный кусок сыра с утолщениями по краям. По мере приближения катера с посетителями к островку мемориала дырки в сыре оказались проемами в стенах и крыше, а сам мемориал -что-то вроде невесомого каркаса, легкомысленно попирающего смерть. .На мраморной доске с фамилиями всех погибших моряков лейтенант-коммандер Джозеф Стуцки числился под номером 412.Я опустился на колени над хорошо видимой в прозрачной воде Жемчужной Гавани круглой ржавой опорой орудийной башни,вырванной из насиженного гнезда чудовищным взрывом. Опустил на воду венок,подаренный хорошенькой гавайкой при встрече в аэропорту Гонолулу, и поблекшее фото. Лейтенант-коммандер Джозеф Стуцки, ты не остался без погребения. Да упокоится душа твоя с миром. Омейн.
Я выполнил обещание, данное Иоське 31 год назад.
Сначала от Иоськи приходили письма и фото.Вот в аэропорту Лод его встречает, как национального героя-"Узника Сиона", президент Израиля. Вот он в новой машине с новой женой. Киббуц в Галилее назван его именем. Потом письма приходить перестали, и он растворился в библейской дымке иерусалимских холмов, как некогда галилейский плотник и проповедник Иегошуа, не вписавшийся, впрочем, в иудейскую традицию.
Первый раз мы сцепились с Иоськой Штучкесом на районной олимпиаде по английскому. Нужно было перевести что-то из Лонгфелло и я бессовестно зарифмовал: "ля ля ля ля...конец - пламенный жар сердец", занял призовое место и оставил Иоську без подарочного словаря. Потом мы цапались еще много раз - не из-за девушек - из-за рифм, ассоциаций, аллитераций и реминисценций. Два еврейских мальчика, Иосиф Штучкес и Евгений Хейфец (Иос и Гныч),мы, сами не зная, пародировали великий ленинградский дуэт Иосиф Бродский - Евгений Рейн. Плели рифмы вместе и порознь, Иоську тянуло на сатиру, меня - на лирику.
Под впечатленим биографии Моше Даяна, мы создали образ эпического еврейского богатыря, одноухого знатного сталевара Шимшона (Самсона-Сему) Прухтентраха и написали несколько од в его честь. Помню несколько строчек:
О, Сема! Он плавит металлы в мартене!
Он сплавы сплавляет и Гене и Бене!
Или:
Пускай я лыс и одноух,
Зато вмещаю мощный дух.
Друзьям - любовь, вражинам - страх
Внушает Сема Прухтентрах.
И, конечно, мы цапались за "еврейский вопрос".
В те времена я был набит шелухой ассимиляторства. Были же примеры удачной ассимиляции . Великий инквизитор Торквемада, ревностный убийца неверных. Иосиф Флавий, (урожденный Иосиф Бен Маттафий), великолепный античный ренегат.Злобный антисемит Карл Маркс, Борис Пастернак, проклинающий свое еврейство. Интересно,осознавал ли он,что его гений русского поэта возрос из закваски богоизбранного народа?
А мудрый Иос уже тогда был отравлен злостным вирусом сионизма.
Ассимиляция, твою мать! Нация Гете и Шиллера!-орал Иос.
- Высоколобые слепцы- евреи в Германии до 1933 года искренне считали себя "немцами Моисеева Закона".Раньше можно было спастись,отрешившись от веры. Спастись от крови, отравленной изначально, генетически и неизлечимо, невозможно.
-Национальность, как материя, дается нам в ощущениях!-чеканит Иос потрясающий афоризм.
Я прошу пару минут на переваривание этой мудрости. И в самом деле, здоровски! Начинаю перебирать ощущения и получается, надо сказать, паршиво: дразнимый, гонимый, скажи " кукуруза", избиваемый, никуда не принимаемый. Это ко мне. А если ко всему народу: презираемый, проклинаемый, обвиняемый в покушении на человечество, и, в конце концов, убиваемый.
Иос же продолжал обобщать, скатываясь к вульгарному биологизму.
-Знаешь, в людях заложен ген ненависти. И этому гену нужен объект - неважно, за что зацепиться. Мы просто случайно попались человечеству под горячую руку. Антисемитизм - это тяжелый генетический порок, симбиоз клеток зависти и ненависти, симптом, указывающий на неотвратимое вырождение и гибель человечества. Наверно,когда-то гены ненависти и зависти,несли какую-то биологическую функцию, выживания рода,что-ли, как неизвесную нам функцию аппендикса. Но потом они приобрели самодостаточность и утратили всякое рациональное объяснение. Ненавижу-потому что абсурдно. Ненависть и зависть, зависть и ненависть. Это и есть пресловутая движущая сила истории,питательный бульон всех войн и революций.
-А любовь, Иос, любовь имеет место быть в твоей мрачной картине мироздания?
Иос явно не ожидал такого гнусного подвоха и пустился в импровизации.
- Любовь,наверно,относится к очень редким мутациям,побочной боковой и нежизнеспособной ветви.
И, конечно, такой сочный кусочек, как Иоська, не мог не быть проглочен азартными гурманами из КГБ.
В ту нашу предпоследнюю встречу Иоськины губы трясло, как эпилептика.
- Слушай, Гныч, гэбуха установила за мной постоянную слежку - "наружка" на их б-ом жаргоне. Антисоветчину они уже выгребли при первом обыске, но дядьку Джозефа я им не отдам.
Я, грешным делом, подумал, не рехнулся ли мой друг умом.
- Ты, конечно подумал, что я умом рехнулся.
Иос протянул мне конверт с вложенным фотографией.
-Это его последнее фото.
На поблекшей фотографии запечатлелся Иосиф Прекрасный, но не в срамных египетских юбочках , а в незнакомой военной форме, морской и офицерской, по моим представлениям. В углу крупной скорописью посвящение: " To my beloved brother Moses from Josef. J. Stutsky . July 1938".
-Откуда это у тебя, Иос? Мало тебе сионистких цоресов, так еще и родственники за за бугром.
-Ты знаешь, до сорокового мы жили в сравнительно цивильной Румынии. Там не было проблем с родственниками за границей и мой папа, Моисей Штучкес, свободно переписывался с американскими Стуцкими: дедом Эфраимом и дядей Иосифом, своим родным братом.
- С Америкой приблизительно ясно.Наверно, после кишиневского погрома твою мишпуху сильно потянуло за пределы любимой Империи. Но как семья раскололась?
-Деду Эфраиму в погромном девятьсот третьем было двенадцать.Через девять лет он с моим годовалым дядькой Иосифом отправился в Америку,на разведку,как водится. Иоську планировалась оставить у богатых родственников- и почему все родственники в Америке богатые?- в Кливленде. Подзаработать, а потом вернуться за красавицей Эсфирью. В ночь перед отъездом дед так разволновался, что оставил бабку Эсфирь беременной моим отцом. А потом началась Первая Мировая и эта скребаная заварушка, именуемая впоследствии Октябрьской Революцией.
- Понятно. Дальше я представляю - проходил курс истории КПСС.
- Дед Эфраим оказался высокоаморальным гулякой(женился в Штатах вторично) и талантливым дельцом.Несколько раз он наезжал к нам в Кишинев с огромными чемоданами подарков и охапками денег для "младшенького" Moses'a (Моисея) и первой жены Ester(Эсфирь). И воплотил - таки в жизнь свою немыслимую мечту-сделать сына офицером. Ну, такой бред местечкового отца:сын-офицер царской армии? Джозеф Стуцки закончил военно-морскую академию в Анаполисе и отправился служить на линкор " Аризона". Слышал что-нибудь о Перл Харборе?
-Слышал что-то смутно. ( Не забывайте-это был СССР 71 года. Мое невежество можно простить).
-Это была база штатовского флота на Тихом океане. Гавайские острова. (Боже, где это? Что-то очень экзотическое).
- В декабре сорок первого японцы напали на них и разбомбили вдрызг. И пустили на дно линкор "Аризона", думаю, вместе с дядькой Джозефом. Почти уверен.Так он умер без погребения.
- Подожди, а дед Эфраим ?
- Дед умер молодым от инфаркта в тридцать седьмом. Там в тридцать седьмом. Не здесь.Здесь тогда умирали только от пыток и пули в затылок...А семьи у Джозефа не было...Слушай, Гныч, меня скоро загребут. Возьми фото и хорошо припрячь дома. Топтун у подъезда не будет обыскивать тебя. А там,черт его знает...Шансов один на миллион..А вдруг...Обещай мне... Вдруг окажешься в Штатах... Погреби его, положи это фото там... на воду, пусть его душа упокоится... Обещай...
- Обещаю, конечно, обещаю, - ответил я , совершенно обалдевший. Нет ничего легче, чем давать невыпонимые обещания.
Мы обнялись и я, грешным делом, заплакал.
Иоську загребли через неделю. Статья 70 Уголовного Кодекса РСФСР "Антисоветская агитация и пропаганда". Три года лечился Иосиф Штучкес от хронического застарелого сионизма в солнечном санатории на станции Вожаель Коми АССР( где когда-то отдыхала и жена тов.Калинина), а по выходе был сразу причислен к лику святых "Узников Сиона". А по выходе провел на их "свободе" три дня, пока евреи по всей стране наскребли денег на уплату позорного выкупа за образование.Паспорт с израильской визой был заготовлен заранее.Я с трудом пробился через толпу провожающих на Свердловском вокзале.
Он полуобнял меня- я весь уже был в его прошлом-и знаете, что сказал?
- Пожалуйста живи, Гныч. Мы обязаны встретиться еще на этом свете.
... Ну вот, опять трястись на почту за какой-то бандеролью.Оно мне надо? Увесистый синий том с геометрическими шеренгами ивритских букв, марширующих справа налево. И письмецо на русском: " Многоуважаемый мистер Гныч! Иосеф бен Тов имеет честь уведомить Вас..."
Я получил однотомник израильского поэта Иосефа бен Тов, урожденного Иоськи Штучкеса. Иосеф сбросил ассимилянтскую шелуху некогда родного, великого и могучего, и перешел на язык Танаха, Книги Книг, язык, исполненный грозы и мощи. Иоська любезно снабдил тексты подстрочниками на русском. Некоторые я не стал перекладывать-они звучат как законченные стихи. Например,эти.
"Разве я сторож брату своему? Разве я сторож любви своей? Моя любовь безмерна,но и она истекает.Моя душа открыта перед тобой, как открытая книга, прочитанная и закрытая. Глаза, в которых я когда-то отражался, смотрят на меня с презрением, губы, которые говорили "люблю", изогнуты в насмешке. Время, отпущенное мне, истекает. Любовь моя безмерна, но и она истекает".
Некоторые стихи я зарифмовал, например, этот. Заглавие я перевел,как " Плач по линкору " Аризона".
А в январе слова видны на глаз:
Дымятся звуки,словно папиросы.
Мороз налепит облака из фраз,
А ветер их на небеса забросит.
Чтоб слово легковесное мое,
Обернутое перистою ватой,
Приткнулось к туче, полной до краев,
И поплелось по небу на экватор.
Где над водой прозрачный зной течет,
Лежит в истоме город Гонолулу
И площади усталым скрипачом
Натягивают струны гулких улиц.
Где пригодится даже звук пустой,
Утерянный в трамвайном перезвоне:
Прольется погребальною слезой
Над заржавелым телом " Аризоны",
а в Израиль послал электронное письмо следующего содержания: "Многоуважаемый г-н поэт Иосеф бен Тов, сукин сын Иос! Господи, как я рад, что ты отыскал меня. Книжку получил и оценил. И еще. Иос, я выполнил обещание, данное тебе 31 год
назад.Душа дяди Джозефа, оставшегося без погребения, отныне да упокоится в мире. Омейн.
Может, махнешь ко мне в Штаты, или мне двинуть в Петах-Тикву?
