Когда Сапсан полностью остановился, мы имели право покинуть свои места и отправиться на встречу к ждущим нас людей. Мой знакомый азербайджанец в момент остановки высокоскоростного электропоезда словно с цепи сорвался. Его стопы пританцовывали и скакали от возбуждения.
Вспоминая его прежнее поведение, в моей памяти не было ни единого момента в поездке, когда он вытворял что-то подобное. Это говорит о том, что теперешнее его поведение отличается от прежнего, значит его действия являются отклонениями от нормы, которую он показал в пути.
Объяснений этому явлению несколько, но я заострю внимание лишь на одном - радость. Когда такое происходит, человек демонстрирует, что случившееся оказало на него позитивное влияние, его уверенность повысилась, что значит он получил то, что хотел, или как минимум приблизился к его получению на довольно большой шаг.
− На станции тебя ждёт жена? - спросил я.
Вопрос был задан не с целью моего личного интереса, если честно мне глубоко наплевать. Он был задан, чтобы я удовлетворился в своих вынесенных суждениях по поводу интерпретации его поведения.
− Да! - глянув на меня, Мурад ответил с улыбкой. - Не могу дождаться встречи. Мы давно не виделись. Из-за этого я волнуюсь!
'Ясно. Ошибся', − пронеслась в голове мысль.
Я расценивал подобное его поведение стоп как проявление невербальной эмблемы радости, поскольку спустя много дней он наконец встретится с семьей. Но мои суждения были поспешны, я неправильно интерпретировал его поведение. Это не было проявление радости, это была демонстрация нервозности, которую он выразил в притопывании стопами.
Если судить со стороны, мои мысли правильны. Он испытывал трепет перед встречей, однако с моей субъективной точки зрения - это провал! Я не сумел правильно интерпретировать его поведение, заострив внимание лишь на ногах, игнорируя остальные возможные (но пропущенные) сигналы. Если сейчас такая ошибка ничего не значила, в долгосрочной перспективе, когда дело коснётся более сложных проблем, она сильно подведёт меня. Исходя из этого мне нужно пересмотреть своё наблюдение в нескольких моментах, а также отложить быстропоявляющееся заключение.
Вздохнув, я надел сумку и поднялся. Пришла пора встретиться с матерью, с которой я не виделся целых двенадцать лет.
Будет интересно понаблюдать за её поведением...
☆ ☆ ☆
Ленинградский вокзал. Именно здесь состоялась остановка. Как сказано в интернете, рядом расположена станция метро 'Комсомольская'. Думаю, по ней мы и будем добираться до моего нового дома вместе с матерью.
Стоило мне выйти из поезда, я поспешил скрыться в бурном потоке людей, дабы меня не заметил никто. Для начала мне хочется увидеть свою мать и понять, как она найдёт меня. Или это я буду искать её? Вот в чём вопрос.
Отвлекаясь от прежней мысли, я, протискиваясь сквозь россыпь людей, раскинувшихся по вокзалу словно пчёлы по улью, искал нужного мне человека. Если быть честным, внешности матери я не помню. Я не видел её фотографии с тех пор, как мне исполнилось шесть, то есть, сразу после развода родителей.
Живая волна людей то и дело отталкивала меня назад.
Глубоко дыша сдерживая рвущийся наружу гнев из-за оттоптанных ног, я поднял взгляд, который на миг опустил, дабы взглянуть на эти самые ноги.
И... увидел человека.
Это была красивая девушка, быть может, не самая красивая, но более привлекательная чем многие другие. Длинные, мягкие каштанового цвета вьющиеся волосы, ниспадающие на плечи, делали её лицо миловиднее. Большие и серые, казалось, невинные глаза подчёркивали её утончённую натуру. Её лицо − овальное; изящные брови, длинный прямой с почти отсутствующей переносицей красивый носик, сексуальный ротик с пухленькими губками, покрытыми красной помадой.
Вот такая она, казалось, отстранённая, но чем-то встревоженная. Одетая в дорогой белый пиджак, того же цвета брюки и туфли на длинном каблуке она переминала ножками, дожидаясь чего-то.
Мужчины то и дело поглядывали на неё получая нагоняй от своих подруг, с которыми шли под руку. Смотреть на их перепалки одно удовольствие.
Впрочем, мне пришлось отвлечься от созерцания злых мин девушек и сконцентрировать всё своё внимание на женщине в нескольких метрах. Она не замечала меня, поскольку текучка была настолько большой, что было бы трудно увидеть даже двухметрового гиганта.
Держа в руках прямоугольную белую картонку с надписью: 'Алан Вернер', − она оглядывалась по сторонам кого-то ища, а кого - не сложно догадаться.
Секундное замешательство и вдруг наши глаза встретились. Это было неожиданно, но женщине этого хватило. На её белоснежном, покрытым пудрой лице отобразилась улыбка ликования, ясно сигнализировавшая о хорошем настроении.
Мне не пришлось даже анализировать её поведение, чтобы понять, она рада меня видеть. Расправив руки, она побежала ко мне уронив картонку.
Спустя всего несколько секунд она добежала до меня и крепко обняла, вдавливая моё лицо в свою примерно третьего размера грудь. Я почувствовал её дрожащие руки. Почему? - тут же я задался вопросом.
С чем это связано? С какой эмоцией? Из-за нахлынувшего на меня желания интерпретировать её действия я совершенно позабыл о человеческих чувствах. Вероятно, она рада меня видеть после столь долгой разлуки, и теперь высвобождает свою радость посредством обнимания.
Тяжело вздохнув, женщина выпрямила спину. Она вытерла навернувшиеся на глаза сгустки слёз, возвращая спокойное и умиротворённое выражение. Получалось у неё плохо, на лице прослеживалось желание улыбнуться.
− Привет, Алан, − сглотнув собравшуюся слюну, она склонила голову набок и поздоровалась со мной. В этот момент она улыбнулась.
При встрече с матерью что обычно должен испытывать человек? Мы не виделись с ней двенадцать лет, я мало что чувствую к ней. Будет лучше сказать, я совершенно ничего не ощущаю от встречи.
− И тебе привет, − кивнув, я обратился к матери. - Прошло двенадцать лет, мне интересно, что изменилось в твоей жизни за столь долгий промежуток?
− Д-да... Целых двенадцать лет, − улыбнувшись с грустными нотками, женщина подняла руки, начиная перебирать пальцами. Один из признаков волнения.
Женщины в своём роде уникальные создания. Они более чувствительны к эмоциональным изменениям и чтению эмоций, нежели мужчины. Это обусловлено эволюцией, как с точки зрения мужского, так и женского организма. Потому, почувствовав мою отстранённость в разговоре с ней, она испытала волнение, или по-другому - стресс. Скорее всего в голове она представляла нашу встречу совершенно иначе. Но ожидания почти никогда не оправдываются. Нужно быть готовым к любым вариантам развития событий. Она не была готова, значит, заведомо заняла проигрышную позицию.
'Точно!', − вспоминая свою недавнюю ошибку в интерпретации сигналов того азербайджанца я перевёл взгляд на самую честную часть тела человека.
Я был прав. Ноги моей матери переминались с одной на другую, не в силах сдержать полученный от моей отстранённости стресс. Объяснить такое поведение мне уже трудно, остаётся лишь предположить, что она считала нашу встречу намного более другой, нежели в реальности.
Может она подумала, будто я кинусь в её объятия при первой же встрече?
Мы бы ещё долго стояли на месте и молчали, так что, взяв инициативу разговора на себя, я заговорил, обращаясь к матери.
Как только мы двинулись к выходу со станции (до этого мать подняла упавшую картонку), я принялся штурмовать мозг.
Почему она так отреагировала? Что именно изменилось в её жизни за двенадцать лет? Её заикание не связано... Я понял.
− Ты вышла замуж? - сложив два плюс два, плюс ещё двенадцать лет, я наконец понял по какой причине мать настолько вяло себя ведёт.
Она просто-напросто не знает как мне сообщить о своей новой семье. Я жил вместе с отцом долгое время не видя её. Её реакция глупа! Вполне естественно, что за столько лет у человека появится другой возлюбленный.
− Да, − ответила она уверенным голосом. - С момента развода, который произошёл по моей глупости прошло двенадцать лет. Я не могла оставаться одна...
− Не нужно оправданий, − холодно фыркнул я. - Это естественно, что в течении двенадцати лет у тебя появилась другая семья. Наоборот, было бы странно, если бы ты была одна в течении стольких лет.
Она ничего не ответила. Я тоже не стал что-либо говорить, продолжая идти медленным шагом за плетущейся матерью.
При выходе со станции, жаркое солнце, освещавшее пасмурные улицы города, ринулось мне в глаза ненадолго ослепляя. Из-за сильного солнечного света глаза разболелись, из-за чего пришлось снять очки и потереть глаза.
В тоже время я заметил, как шаг матери ускорился. Если на станции её шаг был медленным и унылым, словно она не знала куда идти, то при выходе на улицу она стала увереннее и строже.
Не разбираясь с чем это связано, я ускорился.
Прошло несколько минут, добравшись до светофора мы подождали пока загорится зелёный свет после чего перешли на противоположную улицу и прошли ещё несколько метров до стоянки.
'Может у неё собственная машина?', − стоило возникнуть столь логичному и глупому вопросу, как на глаза попался одетый в строгий чёрный костюм мужчина с расправленной спиной. При виде матери, он поклонился
Подойдя к рядом стоящей машине, он открыл заднюю дверь. Машина была дорогой. Если мне не изменяет память - это Rolls-Royce Phantom.
Что же мне о ней известно? Если честно, только название. Машинами я не увлекаюсь, мне они не интересны. Думаю, таких как я очень много.
− Чего стоишь? Залезай! - увидев моё несильное удивление, выраженное через замирание на месте, мать поманила меня рукой.
Следуя её зову, я уселся в машину.
Когда дверь закрылась водитель сел за руль, завёл машину и нажал на педаль. Мне было неинтересно продолжать разговор, который скорее всего если и состоится, то только дома.
Так что, повернув голову к окну, я принялся рассматривать сменяющиеся дома. Моё сознание не успело опомнится, как машина остановилась.