Люди смеются в трех случаях. Когда им смешно. Это бывает редко и не всем окружающим это нравится. Когда не смешно, но надо. Это наиболее распространенный случай. И без причины. Этот феномен наукой до конца еще не изучен, но у медицины на этот счет есть свое особое мнение.
Принято считать, что здоровый смех продлевает человеческую жизнь. Лично у меня есть все основания полагать, что подобное утверждение не во всех случаях верно. По некоторым собственным наблюдениям, в достоверности которых можно не сомневаться, смех в больших дозах способен если не укоротить, то основательно испортить жизнь не только тому над кем смеются, но и тем, кто смеется.
Комната, в которой я одно время проживал в общаге, была особенной. Все ее жильцы были привилегированными спортсменами институтского, республиканского и даже союзного значения. Поэтому для большинства местного начальства начиная со студсовета и заканчивая деканатом, она была своего рода табу. Это обстоятельство наложило неизгладимый отпечаток на стиль и образ жизни ее обитателей, что в свою очередь придало помещению неповторимый цыганский колорит.
Судьба, в лице одноглазого коменданта по кличке ‘‘Циклоп‘‘, распорядилась таким образом, что в комнате проживали спортсмены самых различных видов спорта. У каждого из них был свой режим тренировок, отдыха и учебы, которые мало согласовывались друг с другом, что неоднократно служило поводом для длительных бурных и бесплодных дискуссий, вроде тех без которых сегодня не проходит ни одно заседание любого парламента на постсоветском пространстве. (Интересно, какой гений словесности придумал такое емкое словосочетание - ‘‘заседание парламента‘‘, отражающее все тонкости парламентской бездеятельности.) Особенно во время наших парламентских разборок доставалось Виктору, который был бегуном на средние дистанции и студентом второго курса по совместительству. У Виктора в его беззаботной жизни было две проблемы. Клопы и крепкий сон. По неизвестным науке причинам зловредные насекомые испытывали глубокую привязанность к Виктору. Однако последний, похоже, был неблагодарной личностью и, не разделяя их нежных чувств, создал сложное инженерно-техническое сооружение, целью которого было защитить его собственную плоть от плотоядных, я бы сказал сладострастных, помыслов маленьких хищников. Не вникая в сложные технические проблемы, лишь замечу - по древним легендам земля держалась на трех китах, а Витькина кровать на четырех банках наполненных водой. Что касается сна, проблема решалась, хотя и не гениально, то просто - будильником. К нашему несчастью его спортивным кумиром был известный тогда рекордсмен мира в беге на 800 м Питер Снелл, который, не будучи обременен учебой и мыслями о хлебе насущном утверждал, что каждый, кто будет пробегать, как он 15-20 миль ежедневно - может стать чемпионом. Виктор, для которого слово будет по смыслу не отличалось от слова может решил, что сможет следовать рекомендациям спортивного авторитета и стать чемпионом, если с целью экономии времени и средств заменит ежедневное трехразовое питание трехразовыми тренировками.
Режим питания будущего рекордсмена мало интересовал обитателей комнаты. Что касается трехкратного режима тренировок, то обсуждение этой злободневной и актуальной темы начиналось ежедневно за пол часа до перезвона Московских курантов, гимна Советского Союза и громыхания первого трамвая за окном, тотчас же после душераздирающего звона Витькиного будильника, напоминающего по своей мелодичности и громкости трезвон охранной сигнализации засолбазы. Этот с позволения сказать механизм уже несколько месяцев вместе с Витькой третировали не только нас, но и соседей проживавших по обе стороны нашей комнаты. Это был примитивный, но надежный отечественный будильник, настоящее русское чудо, о чем неопровержимо свидетельствовали знак качества и характерное русское название с трех букв с ‘‘у‘‘ по средине. (Если мне не изменяет память, он назывался ‘‘Луч‘‘). Каждое утро в адрес будильника и его гипотетических родственников жильцами комнаты высказывалось, с применением традиционной для таких случаев лексики, много самых разнообразных, необычных и очень искренних пожеланий выходящих за пределы нормального человеческого воображения. Что касается меня лично, то за несколько месяцев я стал глубоко верующим человеком. Я стал верить в первородный грех, в то, что человек не мог произойти от обезьяны и то, что поднять мертвых из могилы могут только две вещи - трубы архангелов на смертном суде и будильник Виктора. Кроме того, я стал фанатически одержим идеей разрушения, особенно в утренние часы. Единственным способом обуздать свой низменный инстинкт, было вынудить Виктора убрать из комнаты этот поистине иезуитский инструмент пыток со скромным названием ‘‘Луч‘‘.
Всякий фетишизм как впрочем, и другие измы (фашизм, реваншизм, коммунизм и даже как это ни парадоксально атеизм) построены на вере. (Исключение составляют лишь всевозможные сексуализмы, которые построены на любви и других патологических проявлениях человеческой натуры.)
Поэтому, исходя из принципа разрушить веру - значит победить, я разработал коварный план, конечной целью которого было достижение если не мира во всем мире то, по крайней мере, покоя в нашей комнате. Мой план после длительных переговоров в кулуарах получил полное одобрение и горячую поддержку остальных приверженцев тайной дипломатии живущих в нашей юдоли.
Добро и зло две стороны одной медали. Достаточно исчезнуть одной из них и большинство моральных ценностей утратит свой смысл. Эта мысль успокаивала и грела мне душу, когда я ночью шел в туалет с будильником Виктора. Впервые звон будильника радовал мою измаявшуюся душу. Не испортило настроение даже сонное, вытянувшееся от удивления лицо забредшего по надобности первокурсника. Возвратившись из туалета духовно облегченный, я поставил будильник на место и улегся спать. Последней моей мыслью, перед тем как уснуть была - если б не был мир устроен так плохо, некоторым не спалось так хорошо.
Проснувшись утром от сдержанной, но яростной возни Виктора я понял, что не все кто крепко спят, разделяют мою точку зрения. Глядя на меня подозрительным взглядом, он спросил, - ты слышал, как звонил будильник?
-Да - ответил я, стараясь при этом придать своей физиономии выражение, которого не видели на земле со времен одной легкомысленной беседы нашей прародительницы с Лукавым.
-Да, да, да! - радостно хором подтвердили остальные заговорщики, хотя никто их об этом не спрашивал.
Целый день мы наблюдали, как мучительные сомнения терзали душу несчастного. Но к вечеру он несколько успокоился, из чего мы сделали вывод, что продолжение комедии следует. Все с любопытством и нетерпеньем ждали, что он предпримет. Когда вечером Виктор приволок из соседней комнаты большую, емкостью на десять литров, кастрюлю, мнения знатоков разошлись. Одни считали, что закрыли на ремонт студенческую столовую другие, что Витька увлекся рок - металлом. Как показали дальнейшие события, все оказалось более прозаичным. Виктор решил использовать кухонную утварь в качестве резонатора для будильника. Стало очевидным - все попытки убедить Виктора в том, что он не услышал звонка будильника, теперь будут категорически отметаться. Необходимо было срочно менять тактику.
Опыт и практика великое дело. Еще в детстве я заметил, что если пружину часов некоторое время подержать ключом завода в натянутом состоянии, маятник непременно остановится. Остальное, как принято говорить, - дело техники. Поэтому, когда Виктор демонстративно ставил накрученный до предела будильник в экзотический резонатор, у меня уже не было сомнений по поводу ожидаемого результата.
Утро бывает всяким - серым, лучезарным, радостным, мрачным. Это утро было матерным. Проснувшись от громыхания кастрюли, я обнаружил, что Виктор находится в состоянии крайней одухотворенности. Одухотворив будильник, а заодно и его мать он пытался убедить всех присутствующих в интимной связи с последней. И хотя никто не возражал против Витькиного фетишизма, он продолжал настаивать на своих убеждениях. Матерное утро плавно и незаметно переходило в день матери. Внутреннее накопившееся раздражение Виктора искало выход, рвалось наружу. И прорвалось... Прорыв состоялся, на зачете по физиологии. Для тех, кто знал профессора N, не трудно было догадаться, что это случилось не в том месте и не в то время. Профессор, который был человеком патриархальных взглядов и непоколебимых убеждений, априорно, со всеми вытекающими из этого последствиями, считал, что студент и студень слова однокорневые. Будучи человеком невнимательным, рассеянным и начисто лишенным чувством юмора, ученое светило не раз попадало в смешные истории, и было героем институтских анекдотов. Накануне зачета на лекции по пищеварению, желая продемонстрировать условный рефлекс на собаке, он, не поворачивая головы и важным жестом указывая на дверь, произнес совершенно невинную фразу, которая спустя мгновенья стала хитом сезона. - Сейчас вам покажут рыжую суку. Тут же отворилась дверь и в аудиторию вошла ничего не подозревающая огненно рыжеволосая доцент с лабораторной собакой. Последовавший вслед за этим дружный гомерический смех всей аудитории повергли женщину в растерянное недоумение, несчастное животное в запредельное торможение с потерей всех приобретенных рефлексов, а профессора в состояние, граничащее с реактивным психозом.
Главным и весьма неприятным свойством души профессора, по мнению студентов, была чрезмерная любознательность, граничащая с нездоровым любопытством, которое резко обострялась в период студенческих сессий. Происшедшие на кануне события придали этой черте выраженный патологический оттенок. Случилось так, что дезадаптированному событиями последних дней Виктору попал вопрос ‘‘Адаптационный синдром Селье‘‘. В течение последних пол часа он безуспешно пытался объяснить тугодуму профессору, а заодно и себе кто такой этот самый Селье, и какой у него синдром. На очередной вопрос ‘‘Почему с ростом популяции кроликов в ограниченном пространстве сокращается их продолжительность жизни?‘‘ Виктор, который никак не мог выйти из состояния раздраженности, мрачно и весьма двусмысленно изрек - когда тебя пытаются лишить того, что придает твоей жизни смысл, много не проживешь. Профессор, который в силу своего возраста уже давно не задумывался над смыслом жизни, был явно обескуражен и задет его ответом. После затянувшейся паузы, вызванной тщетной попыткой разобраться то ли в собственном смысле жизни, то ли кроликов, он ядовито заметил. - Если все то, что Вы сказали завернуть в газету и дать козе съесть, она сдохнет - и, указав выразительным жестом на дверь, весьма недвусмысленно дал понять, что аудиенция закончена.
Нетрудно догадаться в каком состоянии духа Витька ложился спать. Глядя, как он с остервенением накручивает до упора будильник и кладет его под подушку, я почему-то вспомнил кролика из сказки ‘‘Алиса в стране чудес‘‘, который носил на цепочке часы и ничего не знал про адаптационный синдром.
Когда Витька уснул, я осторожно просунул два пальца под подушку и, нащупав ключ стрелки будильника, повернул его наугад против движения часовой стрелки. Начало интриги было положено.
Трезвон будильника среди ночи всегда вызывал у меня самые древние инстинкты. Но на этот раз все было по-другому. Притаившись вместе с другими обитателями комнаты, я ожидал, что Витька тут же начнет упражняться в ораторском искусстве и сквернословии. Однако события начали развиваться в несколько неожиданном направлении. Быстро нажав на кнопку будильника, он, стараясь не шуметь, начал на ощупь надевать спортивную форму. Пока я раздумывал, как без нежелательных для себя последствий прекратить затянувшуюся шутку хлопнула дверь и, подгоняемый спортивным честолюбием Витька, умчался в ночь к сияющим олимпийским вершинам.
Ослепленный лучами грядущей славы Витька не заметил, что вахтерша спала сном младенца, а вестибюль был безлюден. Не смутила его и темнота. Была средина декабря, пасмурная погода и уже добрых пол месяца большую часть суток преобладающими источниками света были уличные фонари и витрины магазинов. Стремясь сэкономить время, он помчался к стадиону кратчайшим путем, большая часть которого лежала через городское кладбище.
...А на кладбище все спокойненько
и прохожих нигде не видать...
мысленно напевал он неизвестно почему пришедшую на ум известную песенку, мчась по плохо освещенным аллеям кладбища. При этом его вовсе не настораживал зловещий смысл этих строчек. Не удивило его и отсутствие на стадионе сторожа, потому что последний, любивший поговаривать - водка сила - спорт могила - частенько занимался силовой подготовкой до полного изнеможения, пока не становился мертвецки пьяным. Пробежав предписанное П.Снеллом количество миль, Витька уже вознамерился покинуть стадион, когда во вратах появился воскресший из мертвых страж стадиона.
- Ты че, малохольный или дальневосточник? - пробормотал он, удивленно выпучив пьяные глаза.
-Сам Ты малохольный - обиженно ответил Витька.
- Не понял? - по пьяному задирчиво сказал сторож.
- Пить меньше надо, тогда и поймешь. Надрался с утра.
- Не надо обижать. С утра пьют те, кто с вечера не успел или не сумел - с чувством собственного достоинства икнул ночной страж и, вероятно, считая дальнейшие прения бесполезными, величественно взял курс по штормящей беговой дорожке на близкую, но недосягаемую гавань - сторожку.
-При чем тут дальневосточник? - подумал Витька, покидая стадион - какой-то бред!
Однако мысли упорно возвращались к недавнему разговору.
-Что-то тут не так! - думал он, не замечая что, бредет по пустынным улицам. Его не покидало странное ощущение одиночества. И прохожих нигде не видать..., снова внезапно всплыла из неизведанных глубин подсознания строчка из песни. В этот момент он услышал далекий бой курантов городской ратуши.
-Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось - шутливо подумал он.
-Сколько, сколько?!
-Заблуждение может продолжаться всю жизнь, а для прозрения порой достаточно и мгновения - иронично прокомментировало его вопрос подсознание...
Чаще всего двери открывают руками, ногами, или (с кем не бывает) рогами. Чем открывал дверь Витька навсегда останется загадкой, да и слово ‘‘открывал‘‘ вряд ли может верно объяснить то, что испытала на себе ни в чем не повинная дверь.
-Вся надежда на Станиславского и Немировича-Данченко - тоскливо подумал я, делая вид, что погружен в летаргический сон. Но судьба, на сей раз, оказалась ко мне благосклонной. Витька впал в очередное заблуждение
( в этом нет ничего удивительного, вся наша жизнь - сплошное заблуждение) и сосредоточил свое внимание на более достойном объекте нежели моя скромная персона.
В эту ночь я второй раз в жизни увидел как выглядит челвек, в которого вселился нечистый. По меньшей мере так выглядел Витька, изрыгающий с пеной на устах проклятья и потрясающий над нашими головами покореженным осколком цивилизации с кратким названием из трех букв - ‘‘Луч‘‘