|
|
||
Нечистая сила.
Меньше всего атеистов ночью,
Когда они во власти сатаны
И лишены поддержки Бога.
/из личного опыта/
Мои первые, сведения о нечистой силе были почерпнуты еще в детстве из рассказов дяди Виктора, не единожды пострадавшего от гнусных проделок нечистого. Уже тогда я понял, что у нечистой силы есть особое пристрастие к всевозможным розыгрышам и шуткам, над поклонниками Бахуса. То что дядя Виктор был активным членом элитарного клуба этого самого Бахуса не вызывало ни малейшего сомнения не только у Сатаны, но и у всех представителей рода человеческого хотя бы чуточку его знавших.
Дядя Виктор проживал на нашей улице недалеко от водного колодца, каких немало в нашей гористой местности. Колодезь был очень старый и очень глубокий. Его дно, напоминающее своей слабо мерцающей отраженным светом водной поверхностью зеницу глаза, обладало для ребятишек необъяснимой притягательной, гипнотической силой. Старожилы рассказывали, что этот бесов глаз похоронил в своих холодных водах не одну грешную душу. Поэтому жители улицы, что бы от греха подальше, оградили колодезь колючей проволокой, дабы их беспокойные чада не затевали возле него игры.
Недалеко за колодцем начинался неглубокий, но с крутыми, поросшими густым кустарником, склонами овраг, в котором в летнее время ребята часто играли футбол, учились курить, осваивали нетрадиционную лексику, постигали маленькие секреты жизни. Прямо от колодца к оврагу вела узкая тропинка, протоптанная босоногой ребятней. Все эти небольшие географические или скорее геодезические сведения имеют самое непосредственное отношение к дальнейшему нашему повествованию.
Дядя Витя или Вино-кентий Ваныч, как его часто называли изрядно подпившие друзья-собутыльники, был человек занятой и возвращался домой всегда поздно, лишь после того, когда все, ежедневно инспектируемые им городские питейные заведения, закрывались на ночь. В эту знаменательную ночь, попрощавшись со своей пьяной компанией традиционными многократными лобзаниями, Вино-кентий Ваныч направился к своему дому с видом человека, не зря прожившего трудный день, не подозревая, что все трудности на этот раз еще впереди.
Выбранный им кратчайший путь домой лежал по круто поднимавшейся вверх узкой улочке по обе стороны, которой были высокие и неприступные обрывистые склоны, поросшие большими многолетними деревьями. Надо заметить, что такой рельеф улицы весьма устраивал Вино-кентия Ваныча, так как не позволял случайно (каких только случайностей не происходит в пути) отклониться от выбранной цели. Однако на этот раз не предвиденные обстоятельства внесли свои коррективы в его ежедневный маршрут. Прошедший недавно сильный ливень сделал глинистую почву крутой улицы, скользкой и неустойчивой. Налипающие на подошву тяжелые комья грязи и ''взятые на грудь'' не мерянные количества spiritus vini, превратили родное жилище в почти неприступную крепость. Ситуация осложнялась еще и тем что не было видно ни зги. Понимая всю сложность поставленной перед ним задачи, он не терял оптимизма, делая основную ставку в борьбе со стихией и расшалившимся Бахусом на терпение и упорство. Так как постоянное падение в грязь и скольжение вниз по крутому склону занятие весьма скучное и однообразное, дядя Виктор, всегда доверявший в таких ситуациях собственной интуиции, перевел управление собственным движением с сумеречного сознания на глубокое подсознание или, как он любил выражаться, на автопилот. После этого траектория его пути, будучи ограниченной лишь боковыми склонами улицы, в соответствии с общеизвестным, но малопонятным законом нетрезвого движения, приобрела сложный зигзагообразный характер. Сам же Вино-кентий Ваныч, тем временем предался своему любимому занятию, размышлению над некоторыми вопросами теории относительности, которая была для него весьма интересной и привлекательной, и не раз служила решающим аргументом в научных спорах с супругой по некоторым семейным правовым вопросам. В настоящее время из указанной теории, к его удовольствию следовало, что если он находится в относительно устойчивом состоянии, то он относительно трезв. Из нее также следовало, что при его весьма относительном движении время тоже становится понятием относительным. И здесь Вино-кентий Ваныч почувствовал, что он находится на пороге открытия важного физического закона, в основе которого лежит некий принцип неопределенности. ( Да простят меня г-н Гензейберг и остальные физики за этот каламбур.) Однако великая радость открытия была омрачена одним практическим выводом из данного закона, из которого следовало, что совершенно невозможно определить место нахождение тела, в том числе и собственного, если оно движется в неопределенном направлении в течение неопределенного времени. Но, поразмыслив некоторое время, он пришел к выводу, что это не имеет особого значения. Ноги сами приведут к дому, как лошадь пьяного извозчика. При этом он совершенно не заметил, что допустил в своих суждениях незначительную неточность. Лошадь столько не пьет. Последствия его ошибки не замедлили сказаться в самом скором времени и самым не предвиденным образом. Путь его закончился у ограды с колючей проволокой.
- Кому это вздумалось опутывать мое жилище колючей проволокой? -подумал Вино - кентий Ваныч.
Будучи из породы тех людей, которые не привыкли останавливаться и перед более существенными препятствиями, Вино-кентий Иванович приступом двинулся на неожиданное препятствие, оставляя на проволоке клочья одежды и остатки оптимизма. Но какое же было его изумление, когда он спустя некоторое время снова наткнулся на проволочное ограждение. Не находя вразумительного объяснения происходящему он терялся в догадках. Потеряв всякое желание преодолевать препятствие на пролом, он решил предпринять обходной маневр.
Спустя некоторое время у него появилось смутное подозрение, что он движется по кругу или, если быть более точным, по квадрату.
- Это что, концлагерь? - испуганно подумал он. При этом ему, почему - то припомнились угрозы его дражайшей половины, которая в приливе нежных чувств обещала упечь его за колючую проволоку.
- И когда это она успела? - недоумевал он.
И вдруг среди всего этого шизофренического бреда всплыла потрясающая по своей логике, леденящая душу мысль.
Повинуясь слепому инстинкту самосохранения, он начал продираться сквозь проволочное ограждение, стремясь поскорее уйти из опасного места. Но чем поспешней и необдуманней были его движения, тем больше он путался в колючей проволоке, которая бульдожьей хваткой цеплялась за края одежды. Казалось, что сам нечистый держит его своими когтями. Панический страх овладел несчастным. Подобно Лаокоону он изо всех сил стремился вырваться из плена. Первым в этом мистическом поединке рухнул подгнивший столб ограды. Вторым сам Вино-кентий Ваныч. Это была желанная свобода, но это вовсе не означало, что победа осталась за человеком. Силы тьмы продолжали борьбу, делая теперь ставку на кромешную темноту и дремучий мистицизм человека. Падение, темнота и парализующий сознание страх окончательно лишили Вино-кентия Ваныча способности ориентироваться в пространстве. Первая мысль, которая пришла ему в голову после ошеломившего его падения, не отличалась оригинальностью.
Вторая мысль по форме мало чем отличалась от предыдущей, но несла неизмеримо большую эмоциональную нагрузку.
То что сознание было способно потерять голову мало удивило и испугало Вино-кентия Ваныча, и не такие чудеса с ним происходили. Гораздо более страшным было то, что оно совершенно потеряло и без того неопределенное направление движения. Теперь любой неверный шаг грозил привести его на дно колодца, со всеми вытекающими из этого последствиями. Он был в полном отчаянии, не зная, что дальше предпринять. И здесь у него внезапно родилась гениальная мысль, которая успокоила сознание и вернула на место голову.
- Колодезь всегда откликается на крик эхом, вот он себя и обнаружит, - обрадовано подумал заблудший, и тут же издал душераздирающий вопль, на который незамедлительно эхом отозвался колодезь и десяток перепуганных собак. Эстафету немедленно подхватили остальные собаки всей округи, придавая украинской ночи неповторимый колорит. Стало очевидным, что при такой какофонии звуков определить место расположение колодца можно лишь разве что с точностью до наоборот. Проклиная в душе нечистую силу, всех владельцев собак и еще не существующее общество охраны животных, Вин-окентий Ваныч медленно, ощупывая носком ботинка почву под ногами, двинулся в направлении противоположном от предполагаемого места расположения колодца.
Нет ничего страшнее кромешной тьмы и неизвестности наполненной томительным ожиданием. В подобных случаях человеческое воображение, особенно если оно подогрето изрядным количеством выпитого спиртного, способно нарисовать такую картину, что у чертей волосы на хвосте станут дыбом. Что бы не пугать слабонервных женщин и детей, я не стану пересказывать какие страсти мерещились Вино-кентию Ванычу в эту ночь. Наконец его нервы не выдержали и он, гонимый страхом, а также томимый тоскою по родному дому и особенно по глотку холодного рассола, припрятанного в погребке, опрометью бросился из гиблого места. Но, похоже, силы мрака никак не желали расстаться с жертвой попавшей в их сети, воздвигая на его пути колючие заросли кустарников, соседские заборы и невесть откуда взявшиеся кучи навоза. Последнее натолкнуло его на мысль, что это дело рук нечистого. Тщательно обнюхав собственные руки, он еще больше утвердился в своем предположении. Они явно не пахли амброзией. Раздосадованный этим обстоятельством он, потеряв всякую осторожность, бросился бежать пьяным галопом в никуда. Но, как оказалось, что ``никуда`` на этот раз было еще о-го-го каким глубоким ``куда``. Подтверждением этому была внезапно исчезнувшая под ногами земля, и сосущая пустота под ложечкой. Колодезь - сверкнула ослепительной молнией мысль и погасла, вместе с остатками здравого смысла и сознания...
Возвращение к сознанию на этот раз, хотя чем-то и напоминало хорошо известный алкоголикам утренний синдром похмелья, но, тем не менее, наблюдались и некоторые любопытные особенности. После того, когда осколки сознания неимоверными усилиями, наконец, были собраны во что-то до боли напоминающее уже знакомую ему навозную кучу, Вино-кентий Ваныч с удивлением обнаружил, что его сознание и тело находятся в явно непримиримой оппозиции по отношению друг к другу. Тело отказывалось признавать сознание, а сознание - понимать тело. В результате - тело беспомощно, но вполне самостоятельно барахталось в огромной луже на дне оврага, выполняя замысловатые движения отдаленно напоминающие тренировочные упражнения начинающего пловца на суше, а сознание мучительно размышляло над возможными экологическими последствиями столь внезапного обмеления колодцев. И лишь только после того, когда, наконец, суша оказалась под ногами, а если быть более точным, под руками, тело и сознание, достигнув консенсуса, воссоединились в нечто среднестатистическое между Вино-кентием Ванычем и стахановцем-ассенизатором в конце тяжелого, но результативного трудового дня. И хотя сейчас Вино-кинтию Ванычу было не до философии, он не мог не сделать некоторые практические выводы из его любимого закона относительности. Из них в частности следовало, что хотя дно оврага не совсем подходящее место для уважаемого человека, но оно обеспечивает относительную безопасность от испепеляющего гнева супруги, по крайней мере, до утра.
|