Аннотация: Знал бы Господь, что будет вытворять эта самонадеянная обезьяна, он бы никогда не создал из нее человека.
Знал бы Господь, что будет вытворять
эта самонадеянная обезьяна, он бы
никогда не создал из нее человека.
История, свидетелем и невольным соучастником которой оказался Вовка, в то время была нетипичной для подавляющего числа высоконравственной части нашего общества, а в глазах комсомольско-партийной номенклатурной элиты выглядела весьма неприличной. И кануть бы ей в Лету, так как тогда не было никакого морального оправдания ее обнародованию. Но сегодня, благодаря все более процветающей во всем мире демократии, когда всякого рода меньшинства и прочие сексуальные ответвления от рода человеческого имеют законное право на самые фантастические самовыражения, эта история уже не только не грозит моральным разложением целомудренной части общества, но и вряд ли способна привнести что-либо в революционное дело борьбы против сексуального гнета и тирании моралистов. Поэтому искренне надеемся, что она не будет той каплей, которая переполнит чашу терпения праведного читателя.
Так уж случилось, что однажды судьба совершенно случайно свела Вовку (она по отношению к нему все делала случайно) с двумя весьма любопытными представителями мужской части рода человеческого - Толиком и Великом.
Когда бог создавал каждой твари по паре, очевидно, в отношении этой пары в 23-й паре хромосом у него получился явный перебор - сплошные У-хромосомы. Выражаясь научным языком, имели место хромосомные абберации, несовместимые с моральным обликом строителя коммунизма (было тогда такое загнивающее философское представление). В результате, у каждого налицо доминирующие признаки У-хромосомы. Достаточно взглянуть на это самое лицо, и сразу становится понятно, что оно ни одну Х-хромосому мимо не пропустит. Мало того, что Господь их создал, так еще и нечистый их вместе свел. В результате, с одной стороны - две сексуально озабоченные У-хромосомы, с другой стороны - вся женская часть рода человеческого, независимо от возраста (в пределах, допустимых уголовным кодексом), национальных различий, вероисповедования и других незначительных различий, вуалирующих истинные ценности женского начала. Так уж судьба распорядилась, что оба приятеля были по образованию инженеры. Один - по строительной части, другой - по заготовительной. А по призванию оба - по ЭТОЙ части. Но с различными акцентами. Толик в основном акцентировал свои усилия на выпивке, Велик - на остальном. Нет, Толик тоже был очень даже не против, чтобы и на остальном, но уж больно выпивка много духовных усилий требовала. Так что Валере часто приходилось отдуваться за двоих. Впрочем, он в таких случаях особенно не обижался и поступал по принципу - не пропадать же добру. "Ну, что тут удивительного, - скажет некто с ярко выраженной У-хромосомой. - Мужики как мужики". И с этим аргументом, из солидарности, можно было бы согласиться, если бы не одно обстоятельство. Они всегда "выходили сухими из воды". Этому качеству мужская часть города завидовала еще больше, чем тому, чему в действительности следовало бы завидовать. Впрочем, как говорят, и на старуху бывает проруха. Т.е. рано или поздно наступает день...
Да, это был не их день... Рабочий день практически уже закончился, когда на территорию предприятия, где работал Велик, въехал автомобиль с затемненными стеклами. "Так, опять будет пьянка, со всеми вытекающими последствиями", - подумал Велик, когда Толик учтиво пропустил, в предупредительно широко распахнутую дверь кабинета, двух ощипанных "дам-с", этаких "светских львиц" из студенческой среды.
Велик, метивший на должность директора, придавал большое значение вопросу конспирации и поэтому этот неожиданный визит ему мало понравился. В официальных досье, несмотря на всевозможные слухи, распространяемые клеветниками, мелкими завистниками и импотентами, он характеризовался как человек, который в связях, порочащих честное имя коммуниста, незамечен. Велик по своей натуре был еще тем карьеристом, а потому берег девственность своей биографии как ничью другую.
Очевидно, в тот день, когда Бог дал человеку разум, у него был приступ мизантропии. Чтобы никто не смог прознать об их светских развлечениях, Велик, который по своей натуре был мелким снобом, небрежным, рассеяно-аристократическим движением руки нажал кнопку селектора и приказал сторожихе на проходной никого не впускать на территорию предприятия.
Аристократизм и реалии совковой жизни - вещи не совместимые. Это только в американских фильмах нажатием кнопки решают все проблемы. В реальном мире, в котором жил Велик, небрежное нажатие кнопки может привести к большим проблемам. Кнопка была обыкновенной и заела тоже обыкновенно. Казалось бы, ну что тут такого, заела кнопка и связь осталась включенной. Но в век информационных технологий и падения нравов это не просто заевшая кнопка - это самая что ни есть информационная бомба.
По тем временам порнография лишь только начинала просачиваться из-за бугра через железный занавес, а потому моральный облик рядового строителя коммунизма, работающего на проходной, еще не претерпел необратимых изменений. Ну, не принято тогда было в стране то, что сегодня принято в любой подворотне. Нет, нельзя сказать, что секюрити в свои 60 лет вообще не знала чего-либо такого. Проживая в панельном доме, по ночам в соседских квартирах такое слыхивала, что давно уже нажила стойкую бессонницу на сексуальной почве. Так что хоть видеть не видела, а знать кое-что знала. Но это дома, а вот чтобы на работе, по селектору, коллективно...
И хотя многие годы бессонных ночей развили до предела воображение одинокой женщины, но то, что она услышала по селектору, даже воображение отказалось представлять. Да и где уж простой сторожихе понять высокий полет фантазии начальства.
В панике она начала тыкать без разбора все кнопки своего нехитрого устройства обратной связи. Что она там нажала, какая комбинация сработала, этого и по сей день никто не знает, но вот то, что происходит в кабинете главного инженера, через громкоговорители гражданской обороны узнали все. И штатные сотрудники, и совместители, и просто случайные прохожие.
Сторожиха, осознавая всю пикантность возникшей ситуации, лихорадочно искала выход, но не к месту расшалившееся воображение напрочь вышибло из головы все здравые мысли.
Тем временем селекторное совещание развивалось по всем правилам сценического искусства, согласно которому action (впрочем, применимо к данному случаю русское слово "акт" звучит более содержательно) состоит из трех частей - завязки, кульминации и развязки. Но так как главная сюжетная линия селекторного совещания настойчиво вращалась вокруг стола, то было бы более правильным назвать упомянутые три части как "за столом", "на столе" и "под столом", что более точно передает смысловую нагрузку происходящего.
Когда action достигло кульминации, т.е. второй части, именуемой "на столе", первой не выдержала цепная собака сторожихи. И то сказать, всю жизнь на цепи и никакой личной жизни, а тут такое... Второй не выдержала сторожиха (очевидно собаку стало жалко) и позвонила жене Велика ќ- Лизке. Проницательный читатель, наверняка, догадался, что третьей не выдержала Лизка.
Прямо диву даешься, до чего эти существа женского пола не выдержаны, а порой и агрессивны. В минуты эмоционального подъема они даже способны попрать все законы сценического жанра. Поэтому не удивительно, что третья часть action происходила не под столом, а во дворе при активном участии жены, сторожихи и особенно собаки. Глупое животное вообразило, что справедливость восторжествовала и что оно творит благое дело. Однако, как показали дальнейшие события, человеческие законы на животных не распространяются и профсоюзы тоже не на их стороне. Впрочем, свято место пусто не бывает, и вскоре в старую будку поселилась новая сучка. А так как вокруг Велика всегда вертелись всякие шавки, то ее появление никаких волнений и праздных разговоров в трудовом коллективе не вызвало.
Лизка по пришествию домой принялась выставлять за дверь чемоданы Велика. Пока она демонстративно, не жалея труда и времени, упаковывала в очередной чемодан его зубную щетку, пасту и рваные носки, он изо всех сил убеждал свою легковерную половину, что вдохновителем и инициатором всего этого был Толик. А когда операция сбора вещей застряла на упаковке в саквояж шнурков от старых ботинок, Велик, наконец, сумел убедить ее в том, что искренне раскаялся в содеянном. Не последнюю роль в этом сыграла и Лизкина поза собиравшей на полу саквояж. Право, неизвестно чем бы закончилась эта история, если бы Лизке удалось упаковать в саквояж строптивые шнурки!
Надо признать, что Велик на какое-то время притих, но неугомонные У-хромосомы в конце концов вновь взяли над ним верх и уже через несколько дней он вместе с Толиком вошел, а точнее вляпался в очередную историю. Слепая судьба в этот раз сыграла с ними весьма скверную шутку.
Но все по порядку. Вовка, который был уже наслышан о превратностях судьбы Велика, стремясь, исключительно из гуманных соображений, разрядить напряжение в семейных отношениях последнего, одного воскресного солнечного, но как потом показали дальнейшие события, далеко не безоблачного дня, вместе со своей супругой заехал к семейству Велика с приглашением поехать на шашлыки в одно никому неизвестное, а потому не изгаженное продуктами цивилизации, т.е. местным населением, уютное местечко в лесу. Но, увы, там были не все дома. (Как потом выяснилось, эта двусмысленная фраза оказалась ключевой в имевших место дальнейших событиях). Дома не было Велика. Как оказалось, Велик, в связи с авральной ситуацией на производстве, с самого утра умчался на работу.
Надо сказать, что над этим предприятием по странному стечению обстоятельств, начиная с момента знакомства Велика с Толиком, упорно витал злой дух. Особенно аномально-высокую активность он проявлял с утра по воскресеньям.
Супруга Велика дома была, но у нее, из-за постоянных козней злого духа, не было настроения. Была и дочь, которая пока еще не разбиралась в тонкостях гендерных отношений, и поэтому ничто ей не мешало по-детски радоваться жизни.
Вовка не только из Библии, но и собственного опыта хорошо знал, что оставлять женщину наедине с нечистым себе дороже. Она начинает думать! Рядом с мужем ни черта не думает, а рядом с чертом только то и делает, что думает. И мысли ее тогда, как известно, не чистые. Чертовски не чистые! А все потому, что она думает. И вот что хуже всего, как ни странно, додумается. Порой до такого додумается, что лучше бы и не думала. Прямо жуть берет. Не успеешь подумать, а она уже додумалась. И тогда уже даже и не думай..., а то хорошо еще, если развод и девичья фамилия. Считай легко отделался.
Дабы отвлечь половину Велика от соблазна додуматься до чего-нибудь такого, Вовка настойчиво, не без поддержки ее ребенка и собственной супруги, стал уговаривать поехать с ними в лес. Ради ребенка нормальная женщина способна на все, даже на шашлыки на лоне природы. Лизка оказалась нормальной. Уезжая, Вовка оставил Велику записку с точным описанием их места отдыха.
Нельзя сказать, что отдых удался. Солнцу, птичкам и цветам радовался лишь ребенок. Женщины же консолидировались и уединились. И хотя дамы собирали землянику, Вовке не трудно было догадаться, о какого поля ягодах шла речь. Так как ему не было с кем консолидироваться, в этот день он по полной программе испытал всю прелесть одиночества первобытного человека рядом с костром и объедками.
Очевидно, одиночество и общение с природой обостряют все чувства. Когда его желудок блаженно медитировал под воздействием сочных кусков мяса, внезапно слух отметил приближающийся звук автомобильного мотора, а интуиция - приближающиеся неприятности.
Ожидать долго не пришлось. Внезапно из-за кустов на слишком большой для этой местности скорости выскочил автомобиль Велика. В его движении было что-то такое, что Вовке он напомнил небезызвестную "Антилопу Гну", возившую граждан Н-ского городишки на прогулки под луной. Выехав на поляну, автомобиль внезапно замер, двигатель заглох и теперь он уже больше был похож на безжизненного космического пришельца, случайно занесенного сюда межгалактическим ветром. Несмотря на то, что появление Велика для Вовки было, благодаря оставленной записке, в достаточно мере предсказуемым, но та же назойливая интуиция тоскливо заныла: "Ну, сейчас начнется..." Видя, что "рыдван" не подает признаков жизни, обеспокоенный Вовка начал медленно с тяжелым сердцем подходить к нему поближе. И хотя Вовка и предполагал в нем некое наличие инопланетян, но не в таком количестве и не в таком составе. То что за рулем окажется Велик, а рядом Толик, он предвидел, но ту часть экипажа, которая теснилась на заднем сидении в количестве, превышающем здравый смысл и потребности носителей У-хромосом, не предвидел. И лучше бы он их и не видел, тем более что некоторых уже не единожды видел, но в более официальной обстановке. Очевидно, "рыдван" обладал некой притягательной силой, потому что вслед за Вовкой к нему двинулись Лизка, ее дочь и Вовкина супруга. Но если последними двумя двигало обыкновенное человеческое любопытство, то движение Лизки, похоже, обеспечивал более мощный движитель. Наверное, Велик об этом догадывался, потому что весьма поспешно выскочил из автомобиля с намерением избежать лобового столкновения. Не менее поспешно из автомобиля вылез и Толик, что также свидетельствовало о его незаурядной догадливости.
Но наиболее проворной оказалась маленькая дочурка Велика, которая, подбежав к автомобилю и заглянув вовнутрь, вдруг разразилась радостными воплями: "Мама, мама, посмотри, кто к нам приехал, - моя воспитательница из детского садика. Но к удивлению ребенка, похоже, никто из присутствующих ее восторга не разделял. Полагая, что ее плохо поняли, девочка, открыв дверку, схватила за руку пунцовую, от оказанной ей чести, воспитательницу и начала настойчиво тащить ее к маме. Но, похоже, что воспитательница была человеком интеллигентным, воспитанным и крайне стеснительным и очевидно считала, что неудобно вот так запросто знакомиться с людьми в лесу. Что касается Лизки, она была из пролетарской среды и, кажется, была не прочь завести более тесное знакомство.
Ситуация выглядела настолько безнадежной, что породила в Вовкиной голове грустную сентенцию: "Лучше не иметь ничего, кроме надежды, чем иметь все, кроме надежды". Пытаясь разрядить обстановку и тем самым спасти кое-чье лицо в прямом и переносном смысле слова, Вовка, повернувшись спиной ко всей своей команде начал строить Велику гримасы, как в американских триллерах для глухонемых. Из них следовало: "Придурок, я же тебе оставил записку, где нас искать". На "придурок" Велик не обиделся, так эта часть информации была малосодержательной, и максимально сосредоточил все свое внимание на ее второй более информативной части.
Порой просто диву даешься, как удивительно умеют приматы приспосабливаться к окружающей среде. Но это ничто по сравнению со способностями их ближайшего родственника - человека. Взять хотя бы Велика. Не успел до конца разобраться с Вовкиным сурдопереводом, а уже взял слово для оправдательной речи при закрытых дверях, т.е. тет-а-тет с Лизкой.
Что он тогда ей говорил, Вовка не слышал, но цунами, штормы и прочие экологические бедствия прошли стороной. Но еще более удивительно было то, что земля под ногами еретика и греховодника не разверзлась. Вовка никак тогда не мог понять, что могло остановить Лизку на пути к яркоокрашенной и тщательно уложенной шевелюре воспитательницы. Но догадывался, что не любовь к парикмахерскому искусству. "Да, - подумал он. - Если бы мужчина мог понять женщину, он перестал бы понимать себя. Да и как они могут понимать друг друга, если даже самые очевидные вещи они понимают совершенно по-разному. Вот к примеру. Когда женщины говорят "секс", у них в голове любовь, когда говорят "черт знает что", в голове секс. Когда же мужчины говорят "любовь", у них в голове секс, а когда говорят "секс", у них в голове "черт знает что". Ну а если они наедине говорят друг другу черт знает что, тогда у них в голове ни любви, ни секса. А вот если же они наедине не говорят ничего, то лишь один черт знает, что у них в голове". Пока Вовка мысленно склонял "черта" с "сексом", супруги уже замолчали, то есть, согласно Вовкиным представлениям, за дело взялся черт.
Как догадывается проницательный читатель, от которого ничего не скроешь, история имела свое продолжение. На следующий день жена Толика Нюрка, которая была сотрудницей Вовки, пришла на работу в весьма возбужденном состоянии. Учитывая то, что эта женщина никогда не была способна молчать даже под страхом смерти, и никто никогда не видел ее с закрытым ртом, не было ничего удивительного в том, что едва она успела ступить на порог офиса, как уже все сотрудники знали, какая сволочь этот Велик.
С точки зрения Вовки, Нюрка относилась к категории тех женщин, глядя на которых понимаешь, что граница мужского терпения кончается там, где с ними начинается брак. Но как это ни парадоксально, она вполне устраивала Толика. Сначала Вовка не мог понять сей феномен, пока спустя какое-то время наконец не осознал, что она для небезгрешного Толика что-то вроде ортопедической обуви, которая скрывает его изъяны и не давит на больные места.
Как оказалось, со слов Нюрки, накануне с самого утра на кухне зазвонил телефон, который давно уже был ее личным врагом. Поэтому она ничего хорошего от его звонка не ожидала. А когда Толик взволнованным голосом переспросил: "Что? Руку оторвало?" - Нюрка поняла, что и эти выходные придется коротать дома одной. На ее немой вопросительный взгляд Толик по-мужски скупо сообщил, что на кирпичном заводе рабочему бульдозер руку оторвал и он срочно едет на работу.
Надо сказать, что Нюрка когда-то видела бульдозер, но как он отрывает руки никогда. И уж тем более в воскресенье в семь часов утра. Некоторым читателям может показаться странным, но Нюрка знала не только, что такое солярка, но и то, что ее нет на предприятии уже две недели. И уж совсем не случайно она знала от жены бульдозериста, проживавшей в соседней квартире, что ее муж третий день не в состоянии отличить жену от бульдозера и все пытается его завести, и как это не странно - не безуспешно. Честно говоря, Нюрка считала, что не надо быть чрезмерно строгим к несчастному, так как некоторые и в трезвом уме с трудом замечали это различие. Но это, тем не менее, не помешало ей принять информацию к сведению.
Глядя в окно, как ее супруг садится в автомобиль, полный молоденьких пассажирок, не могла не удивиться оперативности аварийной бригады. При более внимательном взгляде на автомобиль ее еще больше удивило то, что Велик, не смотря на свое высокое общественное положение, по воскресеньям подрабатывает в качестве водителя. После некоторого колебания Нюрка сочла, что ситуация сложилась по меньшей мере интригующей.
Несмотря на свои сложные отношения с телефоном, она все же решила воспользоваться услугами последнего. Звонок на кирпичный завод еще раз утвердил ее в своем отношении к телефону. Та его часть, которая была вне досягаемости, очевидно чувствуя свою безнаказанность, упорно молчала. "Но ведь существует же на свете высшая справедливость?!" - вопрошала саму себя Нюрка. Наконец, когда были уже погребены все надежды услышать кого-либо, вдруг на втором конце провода голос, похожий на человеческий, пьяно пробормотал: "Кого фига надо?" Когда она попыталась сказать, что ей не фига надо, а..., но объяснять, что ей надо, было поздно, трубку бросили.
Терпенье и труд все перетрут. После ...надцатого раза тот конец спросил: "Ну?" Нюрка не обладала особым даром предвидения, но и ей не трудно было догадаться, каков будет ответ, если она ответит на вопрос вопросом "Что ну?" Поэтому, стараясь быть максимально вежливой, спросила слащавым голоском: "Не будете ли вы так любезны сообщить, кому это сегодня на заводе бульдозером оторвало руку?" Лучше бы ей в это время отобрало речь, а не разум. Тем более что на том конце так и думали. "Ты что сдурела? - довольно прямолинейно поинтересовался пьяный голос. - Сегодня воскресенье, - продолжил развивать свою мысль голос. И, наконец, чтобы даже человеку с предельно низким IQ было понятно всю нелепость поставленного вопроса, добавил - Праздник сегодня, дураку ясно!" И тут несчастная наконец-то до конца поняла смысл самопального афоризма, который неосторожно накануне изрек ее благоверный, рассматривая в каталоге немецких товаров до неприличия большую кровать, "Нафиг такие кровати, даже в самой узкой постели найдется место для измены".
С этого момента Велик был объявлен персоной "нон грата". При этом она льстила себе мыслью, что у достойных людей всегда достойные враги.
Несколько в другом свете все происшедшее, не без тактичной подсказки супруга, видела Лизка. Со слов Велика, он в тот день, вернувшись домой после устранения производственной аварии и увидев записку, поехал в лес в указанное место. Но по дороге встретил Толика со своим эскортом, который просил подвести его в лес. Ну, как он мог ему отказать? "Нам такие друзья, которые постоянно компрометируют свом поведением, не нужны, - вынесла вердикт Лизка. - Даже на порог не пущу". И Велик поклялся не приводить Толика на порог. Вот уж действительно друзей дают на небе..., а сдают на земле.
Вот таким образом рассорились две семьи не без пользы для представителей мужской половины, которые приобрели свободу общения вне домашнего контроля и второе дыхание.