По стеклам стучит дождь... одинокий... вечно бродящий по вечерним осен-ним улицам без дела и забот...
А в больничной палате сухо и тепло... Приглушенные подвывания ветра почти не слышны...
Крохотное помещение с одной-единственной кроватью, тумбой, двумя стульями, столом, десятками метров проводов и несколькими электронными при-борами...
Капельница медленно отсчитывает секунды искусственной жизни, которая не заканчивается лишь благодаря достижениям современной медицины...
На кровати молодой человек лет 19... Опрятный вид, чуть бледноватое лицо - он будто только что закрыл глаза, сморенный легкой дремой...
Если бы не провода...
Если бы не прибор отсчитывающий каждое биение сердца...
Если бы не игла капельницы в вене...
То вполне можно было бы подумать, что он просто спит... спит и видит ка-кой-то добрый и нежный сон...
Но он не спит... Не спит уже второй месяц, упрямо не открывая глаз... Про-сто лежит недвижимо и молчит, будто по обыкновению своего взбалмошного ха-рактера не желает ни с кем общаться...
Даже с ней...
С той, что вот уже второй месяц сидит возле него... Сидит, смотрит на его юное лицо... Сидит, рассказывает ему о том, что происходит в огромном, не су-женном до просторов палаты, мире и ее маленькой жизни... Сидит, читает ему книги... Сидит, говорит о любви и о том, что он просто не имеет права уйти от нее... Сидит и порой просто молчит, думая о чем-то своем, вспоминая что-то за-ветное...
Сонная и усталая медсестра заглянула в палату.
- Все в порядке?
- Да... - тихо ответила Лена.
А что может быть в порядке, когда кто-то отчаянно борясь за жизнь второй месяц не может взглянуть на мир... улыбнуться... сказать хоть слово... осознать себя живым...
А она сидит возле его кровати на стуле и держит его холодную, бесчувст-венную ладонь своей.
И смотрит...
Смотрит на его безмятежное лицо, все надеясь, что сейчас он откроет глаза и улыбнувшись шепнет - "Привет!"
Но бегут секунды... проходят минуты... тянутся часы... а он все не желает открывать таких прозрачно-чистых, добрых голубых глаз...
Она помнит его всегда улыбающиеся, сияющие глаза... всегда немного лу-каво прищуренные... Она помнит...
- Я все не могу понять за что же я люблю тебя?.. - он осторожно провел по ее светлым шелковистым волосам, которые так весело трепал довольно силь-ный ветер, дующий с реки. Они частенько проводили здесь время. Вдвоем. По-дальше от людей и городской суеты. У реки. На Богом забытом берегу.
Лена прижалась к пацану и пожала худенькими плечами.
- Я не знаю...
Это были довольно сложные по большому счету отношения. Сложные, ес-ли не сказать странные отношения. Они любили друг друга. Пламенно и нежно. Любили уже давно. Сильно и серьезно. Но быть вместе никак не могли, а быть друг без друга уже не получалось... Наверно потому-то частенько и причиняли друг другу ничем необоснованную боль... так уж получалось... Они обижали и наигранно дулись. Расходились и вновь сближались. Ругались и подолгу не разго-варивали, но продолжали любить и быть верны, до нового примирения. Они рас-ходились и вроде бы заканчивали отношения уже несколько раз, но никак не могли прожить друг без друга даже недели...
- Просто...- он нежно гладил ее по спине. - Ты часть моей жизни... не-отъемлемая часть... Я не представляю жизни без тебя...
Она смотрит на его сомкнутые, не моргающие веки и все ждет хоть единого намека на движение ресниц... Хоть маленькой, смутной надежды... Простого рефлекса...
Но бегут секунды... проходят минуты... тянутся часы... а он все так же ле-жит и искусственно дышит... искусственно спит... искусственно живет...
- Помнишь наши встречи... - она невольно улыбнулась с трудом сглотнув трудный от подступивших слез ком в горле. - Помнишь, как трепетали наши юные сердца в наивной надежде... Помнишь это предвкушение, что мы снова бу-дем вместе! Пусть как всегда не надолго... Пусть всего на несколько часов, но мы полностью посвящали их друг другу, смутно представляя наше скорое счастье - бесконечно долгие вечера вместе, которые неминуемо должны были сменить по-стоянное напряженное ожидание встреч... Мы так редко виделись, а мечтали быть вместе всегда и всюду, не расставаясь ни на минуту...
Она все старается улыбаться, но по щекам уверенно прокладывали себе до-рогу соленые слезы...
- Но ведь так и будет!.. Я знаю...
Лена крепко сжала его ладонь...
Она давно перестала стесняться его. Даже плакать при нем. Таким уж он был человеком - у него всегда хорошо получалось довести ее до слез. При чем сам он этого никогда не желал. Но сложный характер, избалованная натура, острый язык - три составляющих при определенной концентрации и умелом использова-нии могли довести до слез кого угодно.
- Дождик собирается... Я пойду домой...
А он стоял опустив голову. Лена всегда безумно ненавидела эти минуты, когда ей нужно было идти домой. И пусть они знали друг друга не больше месяца, но в ее душе уже зародилось какое-то странное, непонятное чувство, которое не давало спокойно спать, которое занимало все мысли, которое постоянно напо-минало о себе, но понять что это за чувство, она никак не могла.
- Ну, ладно, пока...- тихо проговорил он, провожая ее, взмахнувшую рукой и уже удаляющуюся, печальным взглядом.
Лена быстро добралась до квартиры, сняла тонкую летнюю кофточку и, усевшись на диван в своей комнате, о чем-то глубоко задумалась. Сколько она так просидела неизвестно, но когда вдруг очнулась от задумчивого транса, за ок-ном уже бушевала настоящая буря, а в дверь раздался тихий, стеснительный стук...
Лена открыла дверь и обомлела. На пороге стоял он. Промокшие волосы взъерошились и слиплись, по щекам стекали капли дождевой воды, футболка промокла и прилипла к телу, по которому изредка пробегала мелкая дрожь...
- Что случилось? - испуганно спросила Лена. Удивленно распахнутые глаза ждали ответа.
- Я тебя люблю!
Ее растерянный взгляд потерялся в его чистых и таких честных голубых глазах.
- Это было так давно, но знаешь, я все еще помню это твое первое призна-ние, как будто оно было только вчера...
Она все сжимает и сжимает его ладонь, надеясь почувствовать хотя бы лег-кое ответное пожатие...
Но бегут секунды... проходят минуты... тянутся часы... а он все так же рас-слабленно держит раскрытую ладонь не желая напрягать пальцев...
Лена уже привыкла к тому, что он все время молчит... С ним и раньше такое бывало... Веселый и разговорчивый, он мог в одно мгновенье уйти в себя, в соб-ственные воспоминания или размышления и на несколько минут перестать гово-рить и вообще воспринимать реальность. Будто пропасть... но он всегда возвра-щался...
- Теперь я понимаю, что ушел по дурости... Но ты ведь простишь меня? - он наивно и чуть взволнованно взглянул в ее глаза. - Просто теперь я понимаю, что часто боясь потерять тех, кто мне в общем-то не нужен, я теряю самого нужного и дорогого мне человека... Прости меня...
Весь мир замкнулся в это мгновенье на этом тихом берегу, этой тихой ре-чушки, где были сейчас лишь два человека, которые по-настоящему любили друг друга. Лена обняла пацана, которого еще секунду назад почти ненавидела, и неж-но поцеловала.
- Ты главное будь рядом... остальное не важно...
И вновь по щеке Лены побежала слеза... Как же так? Почему они просто не могут быть вместе? Она так хотела вновь стать счастливой... почувствовать себя любимой в его таких крепких и нежных объятьях... насладиться разговором с ним...
Но бегут секунды... проходят минуты... тянутся часы... а он все так же ле-жит и не обращает внимания на ее слезы, виновником которых в сотый, тысячный раз опять является он...
Лена сидит возле его кровати, молча плачет и вспоминает... Вспоминает са-мые счастливые моменты в своей жизни... лучшие мгновенья, которые так быстро пронеслись... Так же было приятно не чувствовать себя одинокой...
- Почему ты так редко приходишь ко мне?
- У меня бывает много дел...
- Я так скучаю, когда тебя нет рядом...
Лена положила голову на его плечо. Какое это счастье - любимый человек! Никогда раньше Лена и не подозревала, что на свете может быть такой чело-век, который понимает тебя, чуть ли не больше тебя самой... который тонко и точно чувствует и твое настроение и твои переживания... который любит те-бя, наверное даже больше, чем ты этого заслуживаешь... Могла ли тогда Лена, прибывая на вершине счастья, предположить, что всего через несколько дней весь такой яркий и красивый мир смениться четырьмя стенами душной палаты, а идущие мимо и почему-то так любопытно смотрящие на влюбленных пешехо-ды, будут последними людьми, которым доведется узреть этот маленький ост-ровок простого человеческого счастья...
- Я не могу больше без тебя... Я задыхаюсь в этих четырех стенах... Я му-чаюсь осознавая, что ты совсем рядом, но в то же время где-то далеко от меня... Я люблю тебя!.. Хоть ты и знаешь об этом и объяснения излишни и просто не нуж-ны, но я повторю - Я люблю тебя! И скучаю... Я не могу без тебя... а ты... Ты где-то там, где нет меня... Но я знаю, ты слышишь... Почему все так? Почему мы не можем просто быть вместе? Почему? - Лена смотрела на него, все надеясь, что сейчас он ответит на все ее вопросы... Хоть просто взглянет на нее... обнимет... поцелует... Девушка осторожно трясущейся от волнения рукой провела по его нежной щеке. - Ну, почему ты не ответишь мне? Почему ты молчишь? Видимо, все это просто глупость... Да, я глупышка... Помнишь? Ты часто меня так назы-вал... так ласково... нежно... Я глупышка, которая просто не может больше без тебя... А ты? Ты слышишь, но почему-то не можешь ничего ответить... Я знаю, тебе тоже больно... больно и страшно... Так же как мне... Ты ведь знаешь, что нет на свете человека, важнее и нужнее, чем ты!.. Нет, и не будет! Вернись! Пожалуйста... вернись...
Лена упала на его бесчувственное тело и разрыдалась все крепче сжимая хрупкой ладошкой его руку...
Тишина, лишь иногда сменяемая подвываниями рыдающей Лены...
За окном все так же темно...
По стеклам все так же монотонно стучит дождь, весь вечер заливающий пе-рекрестки и дороги, деревья и дома холодной водой...
А в просторной гостиной четырех комнатной квартиры в самом центре го-рода тепло и сухо... за стеклопакетами совсем не слышно подвываний разгуляв-шегося по улицам ветра...
В мягком кожаном кресле сидит тучный человек лет пятидесяти, весьма респектабельно одетый. Он почти неотрывно глядит, как поигрывает искорками света красное вино в высоком хрустальном фужере.
Напротив него на диване сидят двое людей. Рука мужчины мирно лежит на плече женщины, которая закрыв лицо ладонями почти не слышно плачет...
- Но есть хоть какая-то надежда? - мужчина лет сорока не скрывает наив-ной, бескорыстно-светлой веры в современную медицину.
- Надежда есть всегда... - со знанием дела ответил тучный человек. - Но поймите, что она уже никогда не будет прежней... Понимаете, у Лены очень сложная форма шизофрении... После курса лечения ее вымышленный друг не ис-чез полностью, а как ей кажется просто впал в кому... Мы добились того, что его образ больше не преследует ее... Но проблема в том, что теперь она преследует его образ, боясь потерять... И я, честно говоря, очень опасаюсь того, что если мы докажем ей, что его больше нет, и никогда не было, это окончательно сведет ее с ума...