- Давай, рассказывай скорее, как ты с ней побеседовала,- Хикэри сделала знак слугам, и те шустро принесли второй стульчик, чашку кофе и тарелочку с пирожками,- пора уже подышать свежим воздухом и давненько мы с тобой не выбирались в люди!
Первым делом девушки направились в военный тир, который был недавно построен близ Неория. Увидев принцесс и их охрану, часовой на входе вытянулся и отчетливо почтительно козырнул.
Внутри Хикэри ждало наслаждение -- для тех, кто понимает, конечно. Огромный подземный зал, отделанный вязкой пластмассой, и полный выбор современного боевого оружия. Их здесь узнали и даже, кажется, обрадовались. Присутствующие и сотрудники зала вежливо поклонились. Принцесы в ответ махнули руками - типа без церемоний.
Получив в руки винтовку, Хикэри на секунду замерла на огневом рубеже -- ровно до того момента, как вдалеке появилась первая мишень. Она стреляла, почти не целясь, навскидку. Это было ни с чем несравнимое чувство -- ощущать, как пуля, повинуясь силе воли и направлению мысли, летит точно в цель и резкий сухой звук выстрела упруго хлещет по стенам. Она знала, что только сильное чувство может сообщать пуле такую устремленность. Ведь она не охотник и не снайпер, для которого попадание в яблочко -- ежедневная и автоматическая работа. Нет, она обычный человек, только снедаемая эмоциями, придавленными гнетом высокого положения. А значит, чувства, только бурлящие чувства двигают сейчас ее пальцами, которые нажимают на спуск, щелкают рычажками, давят на затвор. Хикэри не обманывалась относительно природы этих чувств... Впрочем, с каждым выстрелом хотя бы капля горечи отлетала от души, дырявя звонкую жесть, кувыркаясь вправо или вниз стреляной гильзой, едва заметной глазу... Что ж, и на том спасибо!
Знатоки, наблюдавшие стрельбу, одобрительно переговаривались.
-- Видишь, так гораздо интереснее, чем одному, -- шепнула Хикэри Юкки. -- Мне необходимы зрители, увы.
Юкки одобрительно улыбнулась. Она, увы, стреляла едва на троечку.
В буфете все разговоры, разумеется, вертелись вокруг вероятного военного конфликта. Однако слушать их было не особо интересно: все очень быстро сводилось к воспоминаниям о прошлых военных заварухах, только успевай уши развешивать. Принцессы не стали тут задерживаться и вскоре опять очутились на улице.
Мостовая пахла резиной и мыльной водой. Редкие платаны на тротуарах были элегантно и как бы невзначай подсвечены фонарями, делавшими их блеклую осыпающуюся зелень яркой и почти по-весеннему нестерпимой. Хотелось безумствовать и веселиться. Прохожих было немного, но все казались охваченными энтузиазмом. Тарахтели тележками продавцы рогаликов, орехов и -- куда же деться -- мусорщики!
-- Не пора ли нам пообедать? -- спросила Юкки.
-- Да, самое время, -- улыбаясь, ответила Хикэри, беспечно разведя руки в стороны и слегка потянувшись. -- Только я не уверена, что в том месте, куда мы сейчас пойдем, об ужине столь же аристократические понятия, как у тебя.
-- Может, тогда в "Мега-шар"?
-- Разве мы куда-то спешим? -- расхохоталась Хикэри. -- Пошли уж со мной, мне сегодня на людей хочется посмотреть.
В ресторанчике было уютно. Место было довольно приличное -- но все же публика подбиралась весьма разношерстная, вплоть до студентов. Уютный подвальчик с высоким потолком, радушный хозяин, легкие пластмассовые столики без претензий. Многие посетители друг друга знают, к разговорам присоединяются соседи -- чего ж лучше?
Когда они вошли, хозяин приветствовал посетителей. Не понятно узнал ли он их или нет, но охрану официанты рассадили ровно так как надо. Пара телохранителей встала у дверей, изображая скучающих бездельников.
Они заказали яичницу с беконом и луком и по бокалу мартини со льдом. Ели не спеша, поглядывая по сторонам, и с наслаждением слушали байки, которые неслись отовсюду.
Аккуратный дедушка с круглой седой бородой разгуливал по залу и подсаживался к тому столику, где угощали. Присев за соседний, буквально в двух шагах от принцесс, он пригубил предложенный ему стакан пива, огладил усы и в качестве благодарности затянул бесконечную городскую сплетню, словно бы оборванную ранее на полуслове.
- Вчера император с этой принцессой японской ходили на молебен в Святую Софию, и там явилась им Богородица. Сказала, что благословляет их, и дети хорошие будут. Но воевать много придется. Восстанет в Америке Антихрист и война будет великая и победит Христос и сокрушит Антихриста.
- Да, господа, у императоров ничего не понять, - заявил небольшой чернявый человек с бокалом пива в руке.- То Англия демонов выпускает, то Америка Антихриста...
- Тебе надо их понимать-то? - спросил его мрачный, бритый наголо сосед. - Ты думай, как на хлеб заработать. А если такой любопытный, то иди, вон, в свою муниципию разбирайся, что к чему.
- Так вот я и говорю, - доносилось из-за соседнего столика, - столкнулся крейсер с морским трамвайчиком, капитан проглядел. Вернее, оба капитана. Но военным-то ничего, между собой разобрались, а гражданскому приходит вчера вызов во Дворец: дескать, вы удостоены поощрительной награды за спасение пассажиров. Видали? Он ходил здесь вчера, все причитал: я, дескать, тоже виноват, за что меня награждать? Как я мог их не спасти? Пристал к берегу, и все... Да может, он и сегодня придет, награду это... отметить!
Хикэри подмигнула Юкки:
- Пошли, нечего нам здесь дожидаться, наслушались уже, поищем что-нибудь повеселее.
Расплатившись, они вышли на улицу и неспешно направились в сторону Золотого Рога. Г Музыка, доносившаяся из открытых дверей кофеен, была приглушена и не тревожила слух громкими аккордами. Резко пахли деревья и кустарники -- в этом квартале был разбит небольшой сквер. И розы... Они проходили в тени древней морской стены, и под ногами то и дело стали попадаться пустые пластмассовые бутылочки из-под питьевой воды, которые они стали наперегонки пинать.
-- Да, очень подходящее занятие для принцесс... -- выдохнула Юкки, отпинывая бутылочку в кусты. -- Куда мы теперь?
-- Ты в Большой дворец. У меня со всеми этими треволнениями...в общем, эта ночь твоя...- Хикэри похлопала по плечу Юкки,- а я во Дворец Огня у меня селекторное совещание с Токио... К 9 утра я приеду в Большой дворец.
Они свернули на ярко освещенную улицу, там их уже ждали лимузины. Улица спускалась с большого холма, и Юкки с тоской поглядела на искрящийся вечерними огнями Золотой Рог, надеясь увидеть его снова.
Если бы кто-нибудь захотел узнать, как выглядел Константинополь, наблюдающий за морской битвой былых времен, ему нужно было бы посмотреть на Город с одного из кораблей парадной эскадры. Зрелище было потрясающим: весь склон огромного холма был усеян людьми, они наблюдали со стен, с крыш, с колоколен, из улочек, круто спускавшихся к морю. Толпа народа стояла на сфенде ипподрома, в каждом окне видна была гроздь голов, на городских стенах были натянуты тенты, защищавшие зрителей от солнечных лучей, даже некоторые статуи и деревья были оккупированы любопытными. Молодежь сидела прямо у воды, на огромных камнях, защищающих набережную от штормов. Точно такие же толпы наверняка собрались и на противоположном берегу, но там ничего нельзя было разглядеть: из-за яркого солнца казалось, что Халкидон покрыт синеватой тенью.
Первыми, как обычно, появились тяжелые современные корабли -- Только что вступивший в строй ядерный ударный авианосец "Архангел Гавриил" со своей свитой - атомным крейсером-вертолетоносцем "Трапезунд", двумя тяжелыми атомными ракетными крейсерами "Адмирал Колчак" и "Адмирал Кедров" и четырьмя эсминцами сопровождения. Они серой колонной вышли из Босфора и не спеша проследовали в Пропонтиду. Яркие флаги расцвечивания трепетали от морского ветра, медленно колыхались на мачтах андреевские стяги. Строевые расчеты команд застыли вдоль серых бортов, в руках у офицеров поблескивали клинки. Когда гигантский флагманский "Адмирал Кедров" поравнялся с дворцовым мысом, от его борта оторвался быстрый катер и, прыгая по волнам, понесся вперед -- к императорской трибуне, что располагалась левее ипподрома, у пристани Сергия и Вакха. Олег стоял на ней в окружении высших военных чинов. На нем был эффектный черный мундир генерал-адмирала с серебряным шитьем. В руках императора был жезл генерал-адмирала Империи, над ним колыхался императорский штандарт. Когда флагманский катер приблизился к берегу, повелительный голос глашатая раздался в сотнях динамиков:
-- Просьба соблюдать тишину! -- и глубокое молчание опустилось на Город, на пролив, на оба берега Империи.
Яснее стал слышен глухой гул двигателей в утробах громадных кораблей. Эскадра, казалось, замерла на месте. Во всяком случае, ее движение стало почти незаметным.
"Как они умудряются удерживать против течения такие махины?" -- подумала Хикэри. Она стояла на башне прямо над императорской трибуной. Впрочем, трибуной это сооружение можно было назвать лишь условно: небольшая платформа над волнами, откуда неширокий трап вел вниз, к самой воде. Она видела, как император начал спускаться по этому трапу навстречу командующему флотом. Они встретились на узкой площадке, мокрой от набегавших волн. Император смело ступил на нее пурпурными сапожками, командующий ловко перепрыгнул с борта катера. Теперь они стояли друг против друга, и видно было, как адмирал преклоняет колени, вручая автократору небольшое весло, сияющее золотом. В этот момент престарелый патриарх тоже начал спускаться к воде. Два бородатых иподьякона озабоченно поддерживали его под руки. Между тем адмиралу передали парусиновое корабельное ведро. Император с силой ударил веслом по синей волне, подняв целый фонтан брызг. Хикэри даже показалось, что она слышит, как разлетелись мелкие капли, и зажурчала вода, которую быстро зачерпнул ведром командующий флотом. Патриарх воздел руки к небу, что-то шепча. Олег сдвинул брови, он выглядел очень серьезным и сосредоточенным. Патриарху между тем поднесли большой корабельный компас, он благословил его двумя руками, крестообразно, не прерывая молитвы.
Тем временем несколько смельчаков прямо в одежде бросились с парапета набережной в воду. Окунуться в этот момент считалось доброй приметой, и, как ни усердствовали полицейские, стараясь предотвратить купание, искоренить традицию они были не в силах.
Только лишь катер с командующим флотом, ведром и компасом, который бережно несли два молодых моряка, отчалил, как корабельные оркестры грянули марш Российского императорского флота. По толпе, казалось, пронесся облегченный вздох. Первые ряды зааплодировали, многие осеняли себя крестным знамением.
-- Это старинный византийский обычай, -- услышала Хикэри над ухом деликатный голос японского морского атташе. -- Он символизирует власть над морем. Воду по каплям раздадут на корабли, она попадет в праздничную трапезу.
Эскадра между тем прибавила ходу. Ракетный крейсер "Адмирал Колчак", поравнявшись с императором, отсалютовал ему из носового орудия. Выстрел разорвал воздух, как удар грома, его эхо запрыгало между берегами, постепенно затухая. Монарху салютовал каждый проходящий корабль. Суда двигались не спеша, давая возможность зрителям вдоволь налюбоваться своими прекрасными обводами и пропорциями. Взгляд невольно притягивали длинные стволы орудий с золотыми колечками дульных срезов и толстые сигары ракетных контейнеров, проплывающие мимо трибун медленно и грозно, держа равнение на сверкающую морскую даль.
Проходившие корабли выстраивались в длинную шеренгу где-то на горизонте, там они должны были по очереди встречать своего императора.
В проливе тем временем начались красочные зрелища. Морской спецназ на бешеных глиссерах выделывал чудеса водной акробатики, носясь по проливу с такой скоростью, что тот весь покрылся белой пеной. Боевые пловцы прыгали в море с вертолета, а потом прямо из воды лезли на корабль условного противника и захватывали его с диким шумом, стрельбой и взрывами. Морские летчики выписывали в воздухе вензеля императора и принцессы Ольги
Затем началась историческая часть. Прошли неуклюжие броненосцы, бережно хранившиеся Морским музеем.
Больше заинтересовала Хикэри сцена, которая называлась в программке "Бой арабского корабля и дромона". Вот тут действительно было на что посмотреть! Дромон время от времени с громким хрипом выпускал в сторону противника струи греческого огня, и скоро половина Босфора горела и дымила едким, черным дымом. "Араб" отчаянно защищался, уворачивался, шевеля веслами. На его палубе стояли лучники, методично обстреливающие "греков". Но вот, наконец, поток огня захлестнул вражеский корабль. Все на его палубе замерло, мгновенно объятое пламенем. Ведущий поспешил объявить, что на судне нет ни одного живого человека, роль команды исполняли роботы. Действительно, огонь пожирал оснастку, паруса, одежды матросов, оставляя какие-то остовы, быстро рассыпавшиеся в прах. Ветер раздувал пламя, и судно сгорело очень быстро. Его остатки завалились набок и зашипели в воде, обнажив металлическую спину большой управляемой торпеды, которая, видимо, и отвечала за все маневры "араба". На ней даже открылся люк, откуда вышли несколько моряков и раскланялись перед ревущей от восторга публикой.
- Я слышу, как ты подкрадываешься, повелитель, - фыркнула, не оборачиваясь на звук шагов.
- А кто официально стал моей невестой? - мурлыкнул царь на ухо Хикэри. - Угадай.
- А кого на радостях я могу завтра убить?
- Обижаешь, моя принцесса. Что бы выйти против тебя с мечом... Уже таких дураков в Альянсе точно нет, - уже не сдерживаясь, расхохотался Олег и рухнул в разобранную постель.
- Чем ты так доволен? - удивленно спросила она. - Ты же понимаешь, что в Японии мое официальное замужество может внести смуту среди народа и храмов...
- Да, я знаю! Но императрица-мать хорошенько подумала и придумала способ все уладить к обоюдному удовлетворению.
- Тогда в чем причина?
- Я самый счастливый человек на свете. У меня есть кто-то, кто всегда на моей стороне, кто не предаст и не ударит в спину, кто пройдет со мной весь этот путь в горе и радости. До самого конца.
- И кто же это?
- Ты.
Хикэри в задумчивости почесала кончик носа.
- Это так звучит "Люблю тебя"?
- Угу,- уверенно кивнул император.
- Тогда раздевайся... А то, понимаешь, в горе ему и в радости... Где радость? Давай радоваться!
Она выглядела спокойной, даже веселой, и к Олегу невольно закралась темная мысль о том, что она любит его далеко не так сильно, как он ее, а теперь она уедет, и она, пожалуй, скоро даже вспоминать о нем будет редко, с такой насыщенной учебой и готовясь к выбору... И тут принцесса, медленно поворачивавшая в пальцах взятую из вазы красную розу, вдруг разодрала ее на мелкие кусочки, отбросила в сторону и, повернувшись к царю, схватила его за руку.
- Ох, как же мне не хочется уезжать! - тихо, но горячо проговорила она. - Слушай, мне кажется, я знаю тебя уже тысячу лет, и в то же время ничего о тебе не знаю! Мне хочется задать тебе тысячу вопросов... посидеть с тобой у моря, и побродить по Городу, и сплавать по Босфору, и,... в общем, я скоро вернусь!
Она улыбнулась немного смущенно, точно застеснявшись выраженных чувств, и Олег, счастливый и тоже смущенный, от того что уже начал на пустом месте впадать в ревнивые подозрения, сжал ее пальцы и сказал:
- Я сейчас думал о том же и... даже грешным делом подумал, что печалюсь куда больше чем ты, но ошибся. Вот, я тоже еще совсем вас не знаю, ваше высочество!
Хикэри засмеялась.
- Какой ревнивец! На самом деле я ведь привыкла скрытничать и играть... Хотя у меня это плохо получается, знаю! Но не всегда ведь хочется, чтобы понимали, о чем ты думаешь, правда? И я тебя никогда не буду обманывать и хитрить с тобой, обещаю! - Хикэри чуть откинула голову и молча посмотрела ему в глаза долгим взглядом. - Не грусти!
Олег улыбнулся:
- Константинополь это такое место, куда возвращаются
Хикэри как с моста в реку, кинулась прямо на грудь Хикаро. Чтобы прижаться всем телом к его телу, ощутить его желание между своими бедрами и подставить лицо и шею под торопливые и жадные поцелуи. Они победили и это следовало отпраздновать. Немедленно, прямо сейчас.
У девушки все еще плавали перед глазами золотистые круги и совершенно не слушались ноги.
- Неси.
Она лежала, раскинув руки, и смотрела сквозь прищуренные веки, как он лениво потягивается, отбрасывает с лица волосы, шипит себе под нос какое-то ругательство, а потом идет за кувшином с вином.
От хрипловатого голоса сразу начинало подводить живот.
- М-м-м... как именно?
- Страшно.
И начал осуществлять свою угрозу, едва вернувшись под полог над кроватью. Сначала, конечно, дал напиться, но потом принялся слизывать капельки вина стекающие с подбородка, вниз по шее, на грудь и живот, и ниже. Терпеливо ожидая, когда она не выдержит, заелозит пятками по спине и жалобно всхлипнет:
- Давай же, ну...
И только тогда вскинул её стройные сильные ноги себе на плечи и вошел в горячую глубину медленно-медленно, не поддаваясь на уже бессвязные мольбы о снисхождении. До конца, до упора, как меч - в ножны.
- Мы бы могли написать трактат об искусстве постельных баталий. Толстую такую книженцию,- императору было хорошо.
- Угу.- Мы прославимся на всю планету, уверена.
Трактат трактатом, но когда горячие сильные руки Хикаро снова и снова стискивали её бедра, когда он был внутри, когда она выгибалась дугой и кричала на пике страсти, то сквозь огненные сполохи внутренней силы ясно видела, как Жизнь отвоевывает назад свои позиции в его испепеленной яростью душе.
Она рухнула на Хикаро, мокрым раскрасневшимся лицом прямо на его часто вздымающуюся грудь, осыпав прядями волос, и только и смогла, что недовольно проскулить, когда его член выскользнул наружу. И пришла в себя, лишь почувствовав, как он осторожно водит пальцем вдоль позвонков, рисуя узоры по разгоряченной коже. Какие-то завитки и спирали -- между лопатками и на пояснице.
Сладкая истома разливалась по телу. Хикэри сама не заметила, как задремала в ласковом плену мужских рук. И вдруг вздрогнула всем телом, словно испуганный зверек.
- Что? Болит где-то?
- Приснилось... - пробормотала она. - Огонь. Лондон горит... красиво...
Олег крепко прижал девушку к себе, прижмурился от удовольствия, вдыхая горьковатый запах волос, и его тонкие губы изогнулись в довольной улыбке.
- Для тебя, счастье моё, всё, что только пожелаешь. Хочешь пожар -- сделаем.
Пепел, как говорится, к пеплу.
Хикэри, Юкки, Ёкота и ее секретарь заняли первые кресла. Серебряные фрейлины занзяли второй блок кресел. В малом салоне поместились четыре служанки.
" Ваше высочество Великая принцесса Хикэри, принцесса Юкки и сопровождающие их лица, командир корабля и экипаж от имени Гвардейского авиакрыла гвардии Российской империи приветствуют вас на борту сверхзвукового пассажирского самолёта Су-50, выполняющего спецрейс литера "А" по маршруту Константинополь, аэропорт Георгия Великого - Ктесифон, аэропорт имени шаха Хосрова Ануширвана. Полет будет происходить на высоте 18000 метров со средней скоростью 2000 километров в час. Время в пути - 1,5 часа.
Стюардесса провела стандартный инструктаж о правилах поведения на борту (не курить, не вставать со своих мест во время набора высоты и снижения, не трогать ручки запасных и аварийных выходов, и т.д.), расположении туалетов, пользования кислородными масками и где находятся спасательные жилеты, оборудовании салона и возможностях пассажирских кресел. Потом попросила привести спинки кресел в вертикальное положение и застегнуть ремни.
Через несколько минут все уже ощущали ровный хор трех двигателей сверхзвукового, работающих на малом газу.
Наконец, сверхзвуковой выруливает на полосу. Самолёт проезжает какое-то расстояние по оси ВПП и останавливается.
Момент отрыва оказался почти незаметен, это стало очевидно, когда в иллюминаторе стали мелькать туманные струи. Сверхзвуковой как и в прошлый раз начал набирать высоту с таким колоссальным углом тангажа, что у Хикэри опять было полное ощущение, что она сидит в стартующем космическом корабле: ноги выше головы, грохот ревущих двигателей и перегрузка, которая длилась, по ее ощущениям, две-три минуты после отрыва.
Постепенно давление в спинку кресла стало уменьшаться. Угол набора высоты тоже снизился. Набор высоты и скорости проходил на чистом небе в ослепительных лучах Солнца. Наконец сообщили, что самолет набрал положенную высоту в 18000 метров и достиг скорости 2000 километров в час.
