Моё время - это ночь. Мне тогда лучше всего думается и живётся, я очень люблю это тихое и неспешное погружение в тишину и мысли. Берег Волги, две удочки и фонарик, крохотный костерок. Чай из алюминиевой кружки. Она стоит на камне, и огонь лижет её бок, долго кружит вода, пузырьки зреют и всплывают, очень вкусный получается чай. Запахи лета, нагретой за день земли, травы и реки, всплески воды и далёкий шелест леса. Так можно сидеть часами, и молча слушать, это всё впитывается в тебя, незаметно и необратимо, и обязательно потом выплывет в снах, целиком с запахами и звуками. Я пил чай, глядел на воду и почувствовал, что кто-то на меня смотрит. Обернулся: на берегу стоит девушка и смотрит на меня, какая-то взъерошенная и беспокойная. Там, где я ловил рыбу, место было обжитое, большой плоский камень, я сверху кидал телогрейку и сидел на нём. Рядышком был камень-трон - большой валун с выемкой, как будто какой-то гигант продавил его спиной, очень удобный был камень.
Он очень нагревался днём, и я возлежал на нём после купания. А ночью я ложился на него и курил, смотрел на звёзды, слушал воду и дремал. Я положил свою сумку на этот камень и предложил ей сесть.
Она подошла и молча села. Мы молчали, я чувствовал её тревогу. Это было неправильно, и я предложил ей чаю и сигарету.
- Я не курю, - ответила она. - А чаю с удовольствием выпью. Меня зовут...
- Не надо, не говори, - оборвал я. - Это не имеет значения. Важно вот что: я сейчас отойду и принесу сосновую или еловую ветку, а ты сними обувь и возьми телогрейку. Сядь на неё и ноги опусти в реку, и тревога уплывёт вниз по течению. Только надо закрыть глаза, выдохнуть и реку попросить. Молча пошептать, про себя, и слушать воду. Я скоро вернусь.
Край леса был совсем рядом, сосны и ели, очень красивый мох.
Когда я вернулся, она сидела у реки, ноги в воде. Я не видел лица, но понял, что она плачет. Хорошими слезами, когда из человека что-то тягостное уходит, так умеют плакать только женщины, светло и тихо.
Я стал раздувать угольки, отламывал маленькие веточки и бросал на угли, и пошёл дымок, запах хвои, крепкий и свежий. Он меня всегда успокаивал и настраивал, давал ноты славные, лесные и стойкие. Потихоньку разгорелся костёр, я набулькал воды в кружку, поставил на камень.
"Садись к огню, замёрзнешь", - сказал ей.
Подкинул дров, и пошло тепло. Быстро поспел чай.
Очень трогательно она его пила, маленькими глоточками, грея ладони о кружку, смешно перебирала пальцами. Как хомячок грызёт зёрнышко и посматривает по сторонам внимательными и умными глазами. Вот так стало намного лучше: всегда хорошо, когда человека отпустило, перестало гнуть и пригибать к земле.
Из чего рождается разговор, откуда берутся ниточки, доверия и тепла? Это неуловимо и волшебно, как люди, час назад не знавшие друг о друге ничего, никогда не встречавшиеся, вдруг начинают разговаривать, как старые друзья. Как будто знакомы сто лет, и не надо даже заканчивать фразу, потому что тебя уже поняли.
О чём мы говорили? Ни о чём и обо всём на свете, о жизни и книгах - читали совершенно разное, и оттого было особенно интересно. Пили чай , я курил, как паровоз, мы смеялись до слёз и тут же ожесточённо спорили. Хороший, приятный и очень умный мне достался собеседник. Разговор-подарок, как питие выдержанного коньяка, с кофе. Как же быстро пролетело время! Июльская ночь стремительна, как ласточка в небе... И вот уже рассвет, вода парит, круги на воде, рыба играет и появляется первый свет, самый нежный и маслянистый на воде.
Как вдруг как обухом по голове: "Катериной меня зовут. Мне пора идти, а как тебя зовут я знаю, ты Дмитрий. Вы с Москвы, в крайнем доме живёте...
Пойду, мне нужно, мне было интересно с тобой".
Я не успел ничего ответить, хотел сказать, что часто тут ловлю по ночам рыбу, и если ей захочется, я буду очень рад видеть её снова. Она повернулась и ушла так же быстро, как и пришла, из ниоткуда в никуда. Больше я её не видел.
Я потушил костёр. Ночью он домашний и уютный, а утром - какой то лишний, утром видно дым и совсем некрасивы угли, они совершенно обычны и не играют. Смотал удочки, вытряхнул червей в реку, разделся догола. Купался от души, далеко заплывал против течения и плыл обратно на спине не двигаясь, с закрытыми глазами. Устал и долго стоял в воде, не хотелось вылезать. Утро вступало в свои права, солнце залило всё светом, заблестела трава, задул ветерок и засверкала мелким бесом река. Пора домой.
Думая о чём-то своём, я дошёл быстро, босиком по росе. Соседка наша бабушка Дуня всегда говорила, утром роса все болезни забирает, смывает все грехи. Сначала холодно ногам - это грехи в землю уходят, а потом ноги обязательно согреются - это соки земли в человека вливаются, и силы прибавляются, и сердце становится мягче и добрее.
Я спрашивал потом, у кого мог, о девушке по имени Екатерина, никто её не знал и никогда не видел.
И я забыл об этой встрече, выдавили её из памяти другие дела, вылетело из головы, как, казалось, напрочь. Уже в Москве мне приснился сон, в мельчайших деталях, и я всё вспомнил и больше не забывал.
Я думаю сейчас, была ли Катерина красива и, может, зацепила меня... Нет, просто сложилось всё вместе, и родился сон, и я вижу его до сих пор.
Очень светлый, цветной июльский сон. Заводь и камыши, красные жаркие угли, валуны, вода и запах хвои, смех и споры, слёзы и уходящую вниз по течению реки тревогу.