Москва, "Первый Московский хоспис". Там лежал Иннокентий Олегович Варагушин, которого за глаза называли Иовом. Помирал от рака. Помирал тяжело и тихо: всё знал, ни о чём не жалел, завещание написано, распоряжения оставлены.
Его секретарь, Яков Абрамович Рудман, приходил к нему каждое утро, а уходил поздно вечером. Приносил газеты, текущую сводку по делам. Они вместе ели, пили чай, разговаривали, обсуждали дела - без них он не мог, скучал. День был занят процедурами, делами и разговорами. Жизнь становилась разнообразнее, боль немного уходила, забывалась.
Суббота, утро. Пришёл сын с женой, долго ненужное что-то говорил, суетился без дела. Затем пришли две дочери с детьми и мужьями. На внуков он смотрел с интересом, гладил по головам. Когда все ушли, с облегчением вздохнул.
- Яша, что там у нас неотложного?
- Есть одна заноза, остальное пустое.
- Тогда отобедаем и чайку попьём. Потом занозу вытащим, разберём сводку и ты мне газетки почитаешь.
Медсестра принесла пригоршню таблеток, четыре приготовленных шприца, ловко и быстро сделала уколы.
Привезли на тележке еду. Ели молча, долго пили чай, хрустели баранками, шуршали фантиками конфет.
Потом приехала каракатицей капельница, быстро нашлась вена и полетело по жилам лекарство. Стало тепло, руки согрелись, ожила кровь.
Он задумался на секунду и закрыл глаза. Увидел всё сразу: картинка бежала быстро - интонации детей, выражение лиц и глаз...
- Яша ты чувствуешь то же, что и я? Ты чувствуешь этот гнилой запах?
- Да, Кеша, запах есть.
- Рассказывай всё, что знаешь.
"Полезли клопы откуда-то, и запах пошёл, - начал Яша. - Кто-то всю эту неделю щупает твои счета, подглядывает в замочную скважину и лезет, лезет. Это, Кеша, не один человек, почерки разные. Всё началось с трёх счетов, указанных в твоём завещании, которое ты раздал своим детям. Ты сам так решил, завещание попало к ним в руки ровно неделю назад".
Два старика, они составляли вместе единое целое и знали друг друга больше 50 лет. Одного звали Иовом - за терпение, выдержку и волю. Второго - Якорем, и был он незаменим в делах, спокоен и разумен. Один придумывал и изобретал схемы и сделки. Второй считал и выстраивал безукоризненную схему, налаживал весь механизм. Они занимались всем, что сулило жирные барыши, на которые имели фантастический нюх. Торговали на бирже, отмывали деньги, покупали и продавали всё и вся. И никогда не лезли на глаза, всю жизнь держались в тени. Два совершенно разных человека, огонь и вода, и за долгие годы срослись намертво.
"Яша, иди домой, - сказал Иов. - Из дома вызвони наших, подними всех, но тихо... Я хочу знать, кто это делает и зачем. Копать всех без исключения, начать с моих детей, жалеть меня не нужно. Вытащить всё на свет божий. Жду тебя с новостями завтра".
Ночь была отравлена, всё разболелось. Капельница, уколы... В углу на стул уселась медсестра.
Под утро он задремал. Очнулся разбитый и злой, попил воды, долго смотрел в окно. На липу, на птичью кормушку, воробьёв, шмыгающих туда и обратно, на облака и небо. Так прошёл час.
- Милая, вставай. Начнём день.
- Иннокентий Олегыч, я скоренько, секундочку.
Вкатила тележку с ампулами, шприцами, пузырьками и прочим медицинским скарбом. Включила обогреватель, ловко приподняла и подсунула под него клеёнку с простынкой. Переворачивала его быстро и ловко, обтирала и обрабатывала почти невесомое тело. Закончив, приподняла и посадила.
Зубы чистил сам, она только держала лоток. Прикрыла простынёй, ловко набрала шприцы, перевернула на живот и сделала уколы. Он посмотрел на неё, и она поняла. Открыла тумбочку и достала флакон туалетной воды, попрыскала грудь и подмышки, прикрывая ладошкой глаза. Ему стало легче, и он заулыбался.
- Спасибо, милая. Ожил и даже есть хочу.
Ел мало, выпил чаю. Всё, как обычно: таблетки, уколы, капельница, обход врача. Он ждал... Время шло.
Яков пришёл к обеду. Выбрит, подтянут, свежая рубаха, спокойное и уверенное лицо. Всё в порядке.
- Отдышись... Чайку с печенюшкой?
- Не хочу, спасибо.
- Я сначала спрошу, а потом ты расскажешь, хорошо? Это мои дети?
- Да, Кеша.
- Они сговорились или каждый сам по себе?
- Они встречались, долго говорили, переругались в дым и разбежались. Кого наняли на работу и за какие деньги? Тут всё просто. Зашевелились дети твои, большие барыши почуяв, болтали много лишнего, хотелки с желалками обсуждая. Народ тихонько и подкатил. Через адвокатов все дела, напрямую никто не полез. Предложили после их вступления в наследство купить бизнес, весь целиком, очень дорого. Кредитуют на подготовку сделки уже сейчас: чего, мол, время терять. И кредит огромный. Расчёт верный: залезут в него и начнут тратить... Три наследника, все подписали бумаги о конфиденциальности, три разные адвокатские конторы, и всем сразу перевели деньги. Дальше всё просто и знакомо: затягивается искусственно вступление в наследство, невесть откуда всплывают не отданные мифические кредиты, дутые уголов-ные дела. Травишь адвокатами, требуешь вернуть кредит, выставляешь штрафные санкции за срыв сделки и всё забираешь. Тебя не будет, и их никто не защитит. Разорвут.
- Яков, что говорят про меня?
- Ну что говорят, Кеша? Спёкся, съел рак Иова, более не соображает ничего, и в раскладах его можно не учитывать. Был бы в силе, в разуме, не допустил бы.
- Яков, бери стул и садись ближе. Слушай внимательно всё, что я скажу.
- И думай Яков, крепко думай. Ты волен отказаться, ведь это моя последняя игра. Я всех накажу за то, что даже покой перед смертью у меня украли, и не чужие мне люди. С них спроса нет, мои дети. И аз воздам. Я так решил.
-Я, Иннокентий, до самого конца с тобой дойду. И не пыли больше, не обижай меня.
- Спасибо тебе. Доктора моего вызовешь в палату, как поговорим. Где компьютерные гении наши? Найти и подписать на работу, купи им всё, что попросят. Платить за всё наличкой, никаких концов. Всё выясни и закрой вопрос. А теперь врача давай.
- Звал, Иннокентий Олегович?
- Здравствуй, Андрей Ильич. Садись, дело у меня к тебе. Я знаю, что жизни мне осталось на вздох, но есть у меня сейчас очень важное и последнее для меня на этом свете дело. Ты не хмурься, дело не в тебе. Кроме тебя, мне никто не поможет, и дело моё исполнить, и не помереть на полпути. Мне срочно, прямо сегодня нужна экспертиза. О том, что я нахожусь в здравом уме и памяти и дееспособен. Осмотрен независимыми врачами - да ты лучше меня знаешь, что и как делается. Не спрашивай, я всё одно всей правды тебе не скажу, а врать не хочется. Конференц-зал у тебя в здании есть, тот, что рядом с моей палатой. М не он нужен завтра, с вечера и на всю ночь. Люди там поработают, пять человек, тихо поработают. Сделаешь, что прошу?
- Сделаю.
- Ты бумаги мне как-то показывал. Помнишь, Андрей Ильич, о томографе рассказывал? Будет тебе томограф, бумаги на него сегодня же отдай Якову Абрамовичу, он всё исполнит. Иди, и спасибо тебе за помощь и за то, что понял меня правильно. И поспеши с врачами, нотариус и адвокат будут здесь через час. Яков Абрамович в коридоре с медсестрой разговаривает, позови его ко мне.
- Яша, нотариуса и адвоката вызывай, - сказал Иов. - И гримёра обязательно, а то я на чёрта похож. Всё снимать на камеру, всё с расшифровкой, заверять по чину, каждую букву, всё сам проверь. И ещё. Помнишь фирму, которой мы заказывали печать наших акций? Мы тогда много лишнего напихали, красивые вышли фантики. Свяжись с ними, задирай деньги до потолка, не торгуйся. К утру чтобы всё готово было. Расклад такой, слушай.
Он шептал на ухо Якову, и тот заулыбался, а потом и в голос засмеялся. Сказал, что сделает. Ушёл.
Палата, больничная кровать, сзади натянут белый фон, в углу софит. Съёмка. Врачи спрашивали по очереди, он отвечал, ровно и внятно - на всё ушло 30 минут.
Пошло дело: расшифровка текста, правка ошибок, сверка, подписи, печати. Прошёл час, другой. Наконец Яков принёс бумаги.
- Всё в порядке, я всё вычитал, всё заверили, все подписали, экспертиза готова, - сообщил он.
- Что у нас с полиграфией?- спросил Иов.
- Всё готово, - успокоил Яков. - Пиши текст и отправляем.
- Вот текст. Сделать нужно следующее: мне надо отпечатать три листа, и на них должен быть мой текст, который я тебе отдал, печать с максимальной защитой. Это должно иметь вид: дорогая бумага, смотришь на неё и понимаешь, что солидный документ. И запечатана она должна быть в прозрачный герметичный конверт. Важно сделать всё в точности, я тебе на бумаге вот тут всё расписал. Читай при мне, что непонятно - спрашивай. Прочитал?
- Да, всё понятно.
- Идём дальше, по порядку. Сейчас позвонишь детям моим и скажешь: у папы есть к вам ко всем важное дело, он просил приехать утром к 9.00. Играем пьесу: больной папа и скорбящие дети. Я разговариваю с ними, ты заходишь с нашим нотариусом, он раздаёт им под роспись готовые бумаги. Это важно. Нотариус обязательно должен сказать, что не изменилась ни одна буква ранее составленного завещания. Герметичный конверт с листом внутри нельзя вскрывать до официального оглашения завещания, и это нужно для подтверждения счетов нашим контрагентам за рубежом. Папа решил перестраховаться, можно было и не делать, но хуже не будет. Подмигнёшь, разведёшь ладошками, поднимешь к небу глаза и пожмёшь плечами. Дети уходят, ты их провожаешь и возвращаешься обратно со всей компьютерной бандой. Да, и сегодня же закрой бумаги на томограф: я хочу, чтобы Андрей Ильич был спокоен.
- Проверь всё сам, - продолжил Иов. - Надо всё сделать чисто. Прости меня, что тебе об этом говорю. Иди Яков, устал я. Медсестру позови ко мне.
В палату вошла сестра.
"Милая, совсем я спёкся, а надо поесть, умыться и поспать. На ночь уколи меня чем-нибудь, а то не засну", - попросил Иов.
Йогурт, чай с пирожком, уколы, обтирание, смена постельного белья. Измерение температуры, давления... Ему казалось, что этот день никогда не кончится.
- Милая, подойди ко мне. Прости меня, старика. Месяц тут уже лежу, а даже имени твоего не спросил.
- Валя я, Иннокентий Олегыч. Я вам укол сейчас сделаю, и вы поспите. А я на кушеточке буду, рядом с вами. Отдыхайте.
Он закрыл глаза и провалился, то ли в сон, то ли в мутную нежить, черноту какую-то бездонную.
Очнулся от сна разом, рывком. Валя уже на ногах, всё было готово. Ловко и быстро управлялись руки, сильные и тёплые. Туалет, таблетки, уколы, измерение температура и прочая нудная дребедень. Время сжалось упругим комком.
Пришёл Яков. Достал бумаги и стал показывать и рассказывать, что и как.
- Отпечатали в 5.30 утра. Рельефная печать способом скринтаглио, бордюрные полосы с точным совмещением красок, многоцветные и объемные водяные знаки, краска, изменяющая цвет в зависимости от угла наклона, - запихнули всё, что было, - доложил он. - Твой текст размещён на бумагах строго по твоей инструкции, я проверил каждый экземпляр по отдельности и все вместе.
- Отлично. Иди встречай чад моих и нотариуса с адвокатом.
Прошло пять минут, и палата наполнилась, все что-то говорили, смеялись, шушукались.
"Дети, всё растолкуют вам Яков Абрамович и нотариус. Он и заверит бумаги, которые вам раздаст. Ничего не изменилось в завещании, всё осталось так, как было. Рад был вас всех видеть, но мне что-то сегодня тяжко, идите. Я полежу, отдохну", - и откинулся на подушку Иннокентий Олегович.
Всё прошло быстро, на все вопросы получены ответы, подписи поставлены.
Все разом ушли.
А вот и компьютерные боги. Яков устроил всех в конференц-зале: "Разбирайте и настраивайте технику, работайте тихо. Вы можете понадобиться в любой момент. Ждите и будьте готовы".
Зашёл в палату, подошёл к постели.
- Как ты, Кеша?
- Нормально, расскажи мне наш расклад.
- Ждём адвоката-австрияка и его переводчика, фирма Anwaltssociet;t Sattlegger Dorninger Steiner & Partner. Зубы сломаешь, пока прочтёшь. Наш финансовый консультант, фирма старая, ребята крепкие. Давить на таких себе дороже встанет. Через них сливаем все наши деньги на три счета из твоего завещания. Точную сумму на трёх счетах в завещании, фиксирует наш нотариус. И дальше начинаем переводить деньги туда, куда ты сказал. Но я спрашиваю тебя, должен спросить: ты уверен, что хочешь всё это сделать? Деньги огромные...
- Да, - подтвердил Иов. - Яков, работа наша окончена, ты больше не мой секретарь. Как секретаря я тебя увольняю - хватит тебе работать. Я вот тут циферку накалякал твоего выходного пособия, посмотри. Хватит тебе с Цилей на старость? Да ты рот-то закрой и не помри мне тут от инфаркта, мы ещё последнюю работу не закончили. А вот как друга моего я завсегда рад тебя видеть, в любое время. Не забудь уж меня. Вале, денег дай, не жалей, они ей больше нужны, чем нам с тобой. Внуки мои за родителей не в ответе, четыре кредитные карточки сделай и положи денег на каждую, на образование. Условие одно: потратить можно только на учёбу. А теперь иди и работай, закончи моё дело.
Закрутились шестерёнки, набирая обороты, деньги переводились со счетов, до сего часа надёжно укрытых. Прыгали деньги с места на место, из банка в банк, легко перелетали из одной страны в другую. И падали на три счёта, указанные в завещании, проливным Золотым дождём.
На это ушло три с половиной часа. Час с четвертью заняло оформление у нотариуса. Всё было сделано крайне аккуратно, приложена экспертиза о том, что Иннокентий Олегович Варагушин был осмотрен независимыми врачами и находится в здравом уме и твёрдой памяти, дееспособен. Сумма, аккумулированная на трёх счетах, составила без малого миллиард долларов, что и было заверено нотариусом и двумя адвокатами письменно. Работа продолжалась по плану и шла всю ночь.
К 7.30 утра закончили. Яков расплатился с компьютерщиками, они оставили всю технику и ушли. Жёсткие диски ноутбуков были уничтожены, и при всём желании восстановить схемы и переводы денег было уже невозможно.
Зайдя в палату, Яков сразу понял, что Кеши больше нет, отмучился. И уже никогда не сможет сказать, стало ли ему легче от того, что он сделал. Помогло ли ему это?
***
Три наследника приняли своё наследство полностью, без оговорок и условий, как и положено по закону. Завещание было вскрыто и оглашено, и все услышали цифру в миллиард долларов, три месяца назад аккумулированную на трёх счетах наследников, о чём имелся нотариально заверенный документ. Все три листа были извлечены из герметичных конвертов, каждый из них имел свой номер. Их сложили вместе согласно дополнению к завещанию. Закрепили на негатоскопе, приборе, на котором врачи смотрят рентгеновские снимки.
Каждый лист имел многоцветные объемные водяные знаки, и только совместив все листы в определённом порядке, удалось увидеть скрытый текст, произвольно разбросанный по всем трём листам. Это оказались три номерных счета, которые были указаны в завещании, и коды к ним, дающие полное право распоряжаться счетами. И в этот же день наследники узнали, что на счетах нет ничего. Ни гроша. И найти и вернуть деньги невозможно.
Куда они делись?
Каждый день мы читаем: "Помогите!" или "Им нужна Ваша помощь!" И реквизиты счетов для перевода денег. И денег всегда не хватает, чтобы оказать помощь всем детям, которым она действительно нужна.
"Мы приходим в этот мир голыми и уходим, не взяв с собой ничего..." Иову деньги были уже не нужны, а дети его этих денег не заслуживали. Так решил Иов, и воля его была выполнена.