Аннотация: Нами правит Высший разум? А справедлив ли он? Где грань между добром и злом, правильным и не правильным? Моих героев постоянно заставляют делать выбор, а они то ли жулики, то ли просто разгильдяи.
Проект "Нирвана"
Сбросьте ношу свою и да воспарите!
Книга Книг Роботов. Песнь XXII.
Откровения заблудшего "Прогресса"
К исходу третьего дня нашего невеселого путешествия мы совершили посадку на обратной стороне Луны. Нельзя сказать, что прилунение прошло удачно, скорее наоборот, если принять во внимание чувствительный удар о поверхность, прикушенные языки и сломанную телескопическую опору. Впрочем, Вано, который ни за что не хотел признаваться, что впервые в жизни сел в кресло пилота, тут же заявил: опора, мол, с самого начала плохо выдвигалась из-за поврежденного троса, ржавых роликов и тому подобное. На что мой помощник Швэд, помахав для пущей убедительности перед носом Вано пудовым кулаком, спросил:
--
А мозги у тебя случайно не выдвигаются те-ле-ско-пи-че-ски?
Вано вскочил с кресла, будто только этого и ждал:
--
Капитан, если мне кое-кто не доверяет, - жест в сторону Швэда, - пусть берется за дело сам. Я палец о палец не ударю, чтобы заставить стартовать эту развалину еще раз.
Со стороны это выглядело довольно любопытно: широкоплечий коренастый Вано с фигурой борца-классика против возвышавшегося над ним на полголовы рыхлого Швэда, имевшего к тому же преимущество в весе в добрых сто фунтов. Но я на Швэда все равно бы не поставил.
--
Стоп, команда. И так понятно - эта посудина больше не полетит. Нам еще повезло, что ее почти не охраняли, иначе черта с два наш план удался бы.
--
Осмелюсь напомнить, капитан, - голос Швэда был полон сарказма, - мы не планировали до Марса делать остановок, поэтому говорить об удаче...
--
Посмотрите, какой чудный пейзаж, - прервал его Вано, глядя в иллюминатор.
Вид действительно был настолько прекрасен, что заставил позабыть невеселые мысли. Перед нами простиралась желто-золотистая в лучах висящего в зените солнца равнина с мелкими темными вкраплениями - кратерами. Напоминало это огромный кусок аппетитного сыра. У самого горизонта высилась пара-тройка причудливо изломанных скал, бросавших небольшие резкие тени. Неземная тишина равнины проникала, казалось, даже сквозь обшивку корабля.
--
Картина прекрасна и достойна кисти, как его, Айвазовского, - отреагировал по своему Швэд, - однако мне почему-то кажется, что скоро из-за вон тех, - он кивнул на скалы, - булыжников вылезут крутые дяди с бластерами и потребуют плату за пребывание в этом оазисе.
Он был прав. С одной стороны, совсем неплохо, если нас быстро обнаружат - надо же как то выпутаться из этой истории, а с другой... С другой стороны мы прекрасно знали, что полагается за угон корабля-колонизатора, пусть даже ржавого и неисправного, и встреча с лунной полицией ничего хорошего нам не принесет. На грешной Земле в тюрьмах хватало мест для таких как мы.
--
Будем надеяться, они проворонили нашу посадку, - я уже принял решение, - и застряли мы здесь надолго. Начинаем ставить купол и обустраиваться.
--
Если они такие же ротозеи как мы, - проворчал Швэд, набирая на пульте команды вывода робота-строителя.
Жаль, конечно, что наша авантюра сорвалась. Моя идея была, как всегда, гениальная: угнать полностью укомплектованный корабль-колонизатор, посадить его на одной из неосвоенных марсианских равнин и основать свою колонию подальше от назойливых вопросов налоговых инспекторов и глупых претензий бывших жен. Мои старые друзья, Швэд и Вано, без раздумий поддержали эту идею, и после полугодовой подготовки нам удалось отыскать подходящий корабль, проникнуть внутрь и стартовать. Но буквально на второй деть фортуна от нас отвернулась: отказал один из ходовых двигателей, а с такой неполадкой нечего и мечтать о трансмарсианском перелете. В результате все, на что оказался способен новоявленный пилот Вано, единственный из нас закончивший заочные курсы космовождения, да и то двадцать лет назад, это кое-как прилунится с живым экипажем.
Между тем откуда-то из-под брюха корабля выполз огромный, матово-черный танк-паук. Он деловито прощупал поверхность бурами и датчиками, минут на пять задумался и начал пахать лунную целину, одновременно укладывая алюминиевые маты-фундамент. Одна из функций танка, специально разработанного для условий Марса, - возведение базового купола с искусственным микроклиматом. С этой работой, как гласило описание, он справлялся за двадцать часов непрерывной работы в автоматическом режиме. В результате должно появиться вполне комфортабельное жилище на двадцать человек, своеобразный аванпост для дальнейшего завоевания новой планеты, что нас более чем устраивало.
Работал танк с поразительной для такой махины скоростью.
--
Он свежим воздухом возбужден, - пошутил я.
--
Здесь сила тяжести поменьше, чем на Марсе, и я изменил программу, увеличил скорость, - ответил Швэд, - думаю, часа три-четыре мы выиграем.
Наш строитель тем временем уложил последний фундаментный мат, сформовал и загерметизировал купол жилого блока и принялся возводить каркас огромной оранжереи. По замыслу земных ученых, в марсианском грунте можно попытаться вырастить некоторые земные растения. На Луне такое строительство выглядело нелепо, но заложенную программу танк отрабатывал добросовестно. Да и любопытно было посмотреть, что "прораб" из металла и пластика здесь понастроит.
Собирая каркас, он все дальше уходил от корабля. Неожиданно танк, словно споткнувшись о что-то, остановился. Через мгновение он завертелся на одном месте и исчез в облаке поднятой пыли. Поначалу никто не понял, что произошло, а когда пыль осела, на месте пропавшего танка оказалось черное пятно воронки.
--
Так, провалился под землю строитель наш, мать его, - выругался я, - Не везет, так не везет.
--
Скорее под Луну, - заметил Вано.
--
Хотелось бы верить в лучшее, но эта электронная штуковина показывает, что танк просто исчез, - отозвался Швэд, колдуя над пультом, - вернее она ничего не показывает - никаких танков на сорок миль в окружности, никаких сигналов на корабль.
Он еще долго возился с кнопками и экранами, пытаясь получить хоть какую-то информацию, но бесполезно. Наконец с отрешенным видом откинулся в кресле, и, глядя на черную воронку в центре экрана, сказал:
--
Ничего. Абсолютно ничего. Предлагаю прогуляться к этой черной яме, - и постучал ногтем по экрану.
Мы с Вано переглянулись - неизбежность вылазки к странному месту была ясна с первого момента. Так что еще один рискованный поступок на фоне огромной массы уже совершенных не имел большого значения.
Облачившись в скафандры с ранцевыми движителями, мы покинули корабль и, словно стайка земных птичек, полетели к воронке. О том, чтобы прихватить с собой хотя бы бластеры, никто и не подумал, и эта глупость потом нам дорого обошлась.
Снаружи неоконченная стройка производила странное впечатление незавершенной картины, в которой смешались стили сюрреалистичной сказочности и холодной рациональности. Будто большой ребенок в детском саду играл со своим конструктором, но пришла бабушка и увела его домой. Ребенок не хотел, упирался, плакал, и масса мелких кратеров - его слезы.
Воронка оказалась довольно большой - порядка полсотни футов в диаметре и скорее напоминала колодец с уходящими вертикально вниз черными стенами. Дно колодца не просматривалось ни в свете прожекторов, ни на приборах, которые показывали глубину "ноль".
--
Артефакт, ясен факт, - Швэд иногда переходил на стихи, впрочем ненадолго, - может, вернемся, вызовем "лунатиков"? Пусть сами разбираются.
--
А сами отправимся в тюремном транспортнике на Землю? Нет уж, спасибо. А без танка мы и без строителя, и без защиты. По-моему эта темень просто поглощает наши сигналы, а значит танк где-то там, на дне. Даже если дно в центре Луны.
Аргументы Вано показались мне более убедительными, и я принял решение:
--
Вперед, в колодец.
И мы начали осторожно, максимально погасив скорость, спускаться. Черные полированные стены без малейших дефектов создавали впечатление, что колодец действительно бездонный, хотя мы и не смогли бы определить, как глубоко погрузились: на десять метров или несколько километров. Так прошло добрых полчаса, и время для нас уже начало превращаться в бесконечность и терять смысл, пока ноги не уперлись в твердую поверхность. Мы были на дне колодца. Танка здесь не было - абсолютно пустое пространство с зеркально-черными границами, тысячекратно, до боли в глазах, отражавшимися в свете наших прожекторов. Ни один каприз природы, ни одна стихия не смогла бы создать это диво, и мы внутренне трепетали перед творением чужого разума, не сразу заметив прямоугольный проем в стене.
--
Танк сюда не пролез бы, - пробормотал Вано.
--
Ты все еще думаешь, что он где-то в колодце? - ответил Швэд, - По-моему, с ним можно уже попрощаться, это очевидно, как и то, что зря мы полезли в эту дыру.
Вано и Швэд с ожиданием смотрели на меня. В груди защемило от нехороших предчувствий. Наконец, собравшись с духом, я сказал:
--
Возможно, кому-то очень было нужно, что бы мы опустились в колодец. А потом полезли в эту дыру. Придется идти до конца, что бы нас там не ожидало.
--
Маленькие зеленые человечки, да? Они же и двигатель нам испортили, а танк разобрали на атомы и растащили по пещерам? Ведь так? - при желании, Швэд становился просто невыносим.
Я вздохнул:
--
Если бы я знал ответы на все твои вопросы...
И с решительностью камикадзе шагнул в черный проем.
Преодолев короткий извилистый туннель, мы очутились в очутились в большом, футов сорок в поперечнике, круглом помещении с сферическим потолком. По окружности стены, на равном расстоянии друг от друга, располагалось множество дверей - я насчитал не менее двадцати. На каждой двери имелась табличка с надписью.
--
Нужно запомнить, откуда мы пришли, ведь кто знает, куда ведут эти двери, - сказал Вано.
--
Логично, - ответил я, - здесь все подписано, и достаточно посмотреть на...
Я обернулся и умолк: на месте входа в туннель была гладкая стена, что диссонансом вторгалось в строгую математику расположения дверей, - теперь одной не хватало. Обратного пути для нас не было.
Обескураженные, мы подошли к ближайшей двери. На ее табличке была лаконичная надпись: "ПРОЕКТ "НИЩИЙ". Я взялся за ручку, но был остановлен возгласом Швэда:
--
Подожди. У меня такое ощущение... - оп посмотрел на индикатор портативного анализатора, - Ну конечно!
И не успели мы среагировать, как он отстегнул защелку и снял шлем.
--
Здесь нормальная, почти земная, атмосфера, и защита ни к чему, - продолжал он, снимая скафандр полностью.
Немало озадаченные, я и Вано последовали его примеру. Разоблачившись, мы почувствовали себя будто где-то в земном среднегорьи или комфортном офисе: слегка теплый свежий воздух, нормальная сила тяжести, переход к которой никто и не заметил. Едва уловимый знакомый аромат навевал грустные воспоминания и заставлял задуматься: мы, возомнившие себя чуть ли не первопроходцами Марса, за свое ли дело взялись, что здесь делаем и чем все это может закончиться. Не было ответов на эти вопросы.
Я открыл дверь.
Мы попали в грязную, тесную каморку - настоящий приют настоящего нищего. Царствовали здесь засаленное тряпье, обрывки упаковок, рваные лохмотья, остатки пищи. Только окончательно опустившийся человек мог жить в таком ужасе, человек, лишенный даже призрачной надежды на лучшую долю, на возвращение в лоно цивилизации.
--
Представить трудно, какой же должен быть хозяин у этой конуры, - воскликнул я, - есть кто живой?
Но, видно из скромности, владелец уникального жилища не пожелал снами общаться, и мы продолжили знакомство с обстановкой - если так можно назвать заполнявшие комнату предметы.
В углу стояла ржавая металлическая кровать. Матрасом нищему служила груда разноцветной ветоши, собранной, казалось со всех свалок планеты Земля. Вторым, и последним предметом интерьера был колченогий стол непонятного цвета, заблеванный и засиженный мухами, заваленный остатками гниющей пищи. На краю стола ярким пятном выделялась прекрасная шляпа, новенькая, без единой пылинки, будто только что доставленная из модного магазина. На дне перевернутой шляпы лежали несколько тусклых медных монет прошлого века.
--
С таким орудием труда наш скромный хозяин много не заработает, - сказал Швэд, - в такую шляпу и подавать не удобно. Жаль, что самого нищего нет дома, он, уверен, не менее экзотичен, чем его дом.
--
А по-моему, здесь никто и не живет, - сказал Вано, и мы вышли.
На следующей двери, которую мы выбрали, была надпись "Проект "Дракон".
--
Хорошо, если бы и дракона, как и нищего, не было дома, а и все его сокровища достались нам, - заметил Вано.
--
Веришь в сказки? - хмыкнул я.
И оказался не прав.
Перед входом в пещеру, на изумрудной траве лужайки, лежал огромный дракон. Его золотистая чешуя блестела в лучах солнца. Дракон спал, мирно посапывая, совсем как земной ребенок. Чем-то он напоминал увеличенного в тысячи раз тритона и не вызывал никаких опасений.
--
Обычный одноголовый дракон. У авторов проекта не хватило терпения или времени приделать еще одиннадцать или, на худой конец, две головы, - пошутил я, - сокровища, наверное, в пещере.
--
А как насчет огнедышащих свойств? - полюбопытствовал Швэд, - тоже забыли? Иначе невеселая сказка может получиться.
Я внимательно посмотрел на дракона и сказал:
--
Ты считаешь, что происходящее с нами - сказка?
--
Сказка или быль, - вступил в разговор Вано, - а делать здесь, как и у нищего, нечего. Пора проверить другую дверь.
В это время дракон открыл глаза и сказал:
--
О-о-о!
Дракон был пьян. Он был неимоверно пьян. Он с трудом поднялся на свои толстые короткие ноги и, покачиваясь со стороны в сторону, иногда заваливаясь на бок, направился к нам.
--
Наконец-то, - раздался скрипучий голос, - наконец-то вы пришли.
--
Ты, тварь! - крикнул Швэд, - как не стыдно напиваться до такой степени. Люди уже больше ста лет назад признали алкоголь опаснейшим из ядов, а ты ведешь себя так, будто на дворе каменный век, позоришь весь драконий род.
--
И не дыши в нашу сторону, - поддержал шведа Вано, - с ног можно свалиться от такого духа.
Услышав эти слова, дракон остановился, уставился на нас мутным взглядом, продолжая бормотать заплетающимся языком:
--
Если бы кто-то знал, как я долго был один, как я ждал вас. Хотя бы один человечек забрел! Я так устал от одиночества, - казалось, он вот-вот заплачет, - но вы пришли. Наконец-то вы пришли.
--
Он через чур сентиментален, как все пьяницы, - сказал и ошибся.
--
Спасибо, человечки, что вы пришли, и я впервые за тысячу лет смогу закусить, - и с этими словами дракон мгновенно схватил и проглотил Вано.
Мы со Швэдом опрометью бросились вон.
Нас била мелкая дрожь. Стояли перед множеством закрытых дверей и не решались сделать и шага. За каждой из аккуратных табличек мерещилась смерть.
--
Эта тварь сожрала Вано, - Швэд готов был расплакаться.
--
Ничего уже не исправишь. А выбираться отсюда надо, - сказал я, - Давай проверим "Проект "Железная дорога". Во всяком случае, это не дракон; вещь цивилизованная, изученная.
В каких-нибудь пятнадцати шагах от двери на каменистой почве были уложены рельсы. Они тянулись от горизонта до горизонта, абсолютно прямые, как стрела.
Дорога была пустынна, как и вся местность: ни деревца, ни кустика, совершенно голая равнина.
--
Что бы это значило? - спросил я.
--
Черт побери, - взорвался Швэд, - люди всегда ищут во всем смысл, даже если это ничего не значит.
--
Ты хочешь сказать, что кто-то без всякой цели посреди пустыни уложил рельсы, - сказал я, - просто так, от нечего делать.
--
Я хочу сказать, здесь не так пустынно как кажется. Слышишь?
Действительно, вдалеке послышался шум приближающегося поезда, и буквально через минуту из-за горизонта показался грохочущий состав: нет, не состав - всего один вагон. Он неспешно проследовал мимо нас, так что в окнах были видны застывшие лица-маски веселых, улыбчивых людей. Полная брюнетка южных кровей с наслаждение ела арбуз. Парень и девушка о чем-то мило беседовали. Мальчишка лет восьми в оранжевой майке строил нам рожицы.
Вскоре вагон скрылся за линией горизонта, но тотчас появился вновь; проследовал в обратном направлении. Ни выражения лиц, ни позы людей в вагоне не изменились. Так повторилось еще раз, и еще...
--
Ну, видишь в этом смысл? - спросил Швэд.
--
Нет, - честно признался я. И добавил, - и никуда мы в этом вагоне не уедем.
--
Кстати, ты заметил, дверей-то стало гораздо меньше, - сказал Швэд.
--
Да, всего с десяток осталось. Очевидно, некоторые были просто альтернативой выбора, и потом просто исчезли за ненадобностью. Артефакт или его хозяева нас куда-то жестко ведут, не давая сильно отклониться от заданного маршрута.
--
Давай выберем что-нибудь по возможности безопасное, и не совсем неприятное. Например "Проект "Девушка".
Мы попали на цветочную поляну посреди дивной березовой рощи. От обилия летних красок и порхающих мотыльков зарябило в глазах, и мы не сразу заметили девушку в простом желтом платьице. Она собирала букет, перехода от цветка к цветку, срывала цветок, любовалась им, пристраивая среди других. Увидев нас, девушка мило улыбнулась и сказала:
--
Доброе утро.
--
Доброе утро, - хором ответили мы, слегка ошарашенные простой и притягательной красотой. А я подумал, что на самом деле уже давно должен быть вечер, если не ночь.
Первым пришел в себя старый ловелас и троеженец Швэд:
--
Милая девушка, если не секрет, для кого собран прекрасный букет: для принца иноземного, или суженного-нареченного?
--
Для тебя.
Этот простой ответ заставил Швэдо покраснеть от удовольствия и собственной неотразимости. Он буквально воспарил над поляной. А красавица тем временем продолжила:
--
Да-да, не удивляйся. Злая колдунья обрекла меня вечно собирать цветы, пока какой-нибудь храбрый юноша не назовет меня "милой девушкой". Я должна подарить ему букет и чары спадут. Возьми букет, он твой, - и она протянула цветы.
Конечно, мы здорово растерялись. Швэд начал нести полную чепуху о всех цветах мира, о звездах и вселенной, о победе добра над злом. Даже упомянул, какие замечательные у него друзья и как хорошо нам всем будет на марсе. Девушка серьезно смотрела на него, внимательно слушая, пока наконец не выдержала и рассмеялась:
--
Зачем говорить так много ненужных слов, милый. В этой жизни все гораздо проще.
--
Куда уж проще: злая колдунья, цветы, освобождение от заклятия. Только поцелуя не хватает, - попытался вставить я, но она, кажется, не расслышала. Или сделала вид, что не расслышала.
--
Все гораздо проще милый, - повторила она, - ты хочешь быть со мной, я хочу быть с тобой. Дай мне руку, и пойдем, - ее глаза излучали столько любви, что Швэд, не задумываясь, протянул ладонь.
--
Швэд, не надо, - я попытался вернуть его к действительности, но куда там! Прелестница в желтом платьице влекла его, словно магнит булавку. Она тянула Швэда за собой, я схватил его за другую руку.
--
Идем же, чего ты боишься, - повторяла она, и грудь ее учащенно вздымалась, - скорее милый. Ни одна колдунья теперь нам не помешает.
Я чувствовал, что в Швэде борются как бы два человека: один, готовый безрассудно бросится в ее объятья, и там будь что будет; и второй, осторожной, с грузом горького опыта за плечами. А напряжение борьбы все возрастало. Внезапно рука Швэда выскользнула из моей, и они, не удержавшись на ногах, упали в траву. Девушка мгновенно превратилась в огромный цветок-росянку. Лепестки с ужасными шипами медленно сомкнулись над бессильно барахтающимся Швэдом.
С диким воплем я вскочил в первую попавшуюся дверь и остановился, обессиленный и безразличный. Все в одночасье потеряло смысл: и полет на Марс, и надежды на новую жизнь, даже попытки вырваться из этого плена. Кое-как отойдя от ужаса происшедшего, я огляделся.
Это была совершенно пустая, квадратная комната футов двадцать по диагонали. В центре висел неподвижный, бледно-синий воздушный шарик, завязанный белой ниткой. Я подошел к нему поближе: обыкновенный воздушный шарик, которые так любят дети, разве что размером покрупнее. Легонько толкнул шарик рукой - он взмыл к потолку и медленно опустился обратно.
--
Ну и что? - спросил я.
--
А ничего, - ответил шарик и показал мне язык.
Тогда я вышел.
В центральном зале оставалось всего три двери. На них были надписи: "Проект "Нирвана", "Проект "Дом" и "Проект "Выход". Какую же выбрать? Почти не думая, я открыл "Проект "Дом" и куда-то провалился.
Я лежал в своей комнате в кровати под родным клетчатым одеялом. На спинке кровати сидел маленький желтый человечек с надкушенным батоном колбасы в руке. Челюсти его энергично жевали. "Видение похмельного синдрома" - подумал я, а в слух произнес:
--
Сгинь, образина, - и попытался нашарить какой-нибудь предмет на полу, чтобы запустить им в желтого карлика. Этим предметом оказались тапочки. Увидев у меня это оружие, человечек засмеялся тихим тоненьким голоском и откусил еще кусок колбасы и легко уклонился от моего броска.
--
О, боже, - я попытался натянуть одеяло на голову, однако не тут то было - он ухватился за другой конец. - Чего тебе надо, урод?
Человечек вновь засмеялся, затем отбросил колбасу в сторону, свалился со спинки на кровать, неуклюже подполз ко мне, обнял за шею и поцеловал в щеку холодными жирными губами. Это было отвратительно, но я все-таки спросил:
--
Что дальше.
Он поцеловал меня в другую щеку.
--
Во, блин, брат по разуму выискался.
В ответ на эти слова человечек радостно запищал, кивая головой в знак согласия. Затем живо спрыгнул на пол, подобрал колбасу и протянул мне.
--
Я, кажется, сойду с ума.
--
Не сойдешь, - глубоким грудным голосом моей второй жены произнес человечек.
Я вскочил и бросился в туалет.
Передо мной было две двери, и я понимал, что нужно сделать последний выбор. "Проект "Выход", - размышлял я, - выход куда? Обратно, в разбитый корабль или выход вообще из бытия, то есть смерть?"
За дверью "Проекта "Нирвана" оказалось небольшое помещение с полупрозрачными розовыми стенами. У ног клубился легкий розовый же дымок. Вслед за мной в туже дверь вошли по очереди Швэд и Вано. Мы посмотрели друг на друга, но ничего не сказали. Мы уже ничему не удивлялись.
"Все-таки "Проект "Выход", - пронеслось в моем мозгу
--
Вы сделали правильный выбор, люди, - прозвучал откуда-то сверху мелодичный, чуть печальный голос.
И вдруг раздался щелчок выключателя. Кто-то выключил свет - мягко и безболезненно.