Карпицкий Артем Анатольевич : другие произведения.

Ворон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Ворон

  

"Только приоткрыл я ставни - вышел Ворон стародавний,

Шумно оправляя траур оперенья своего;

Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо,

С видом леди или лорда у порога моего,

На Паллады бюст над дверью у порога моего

Сел - и больше ничего."

Эдгар По "Ворон"

  
  
   Черный, словно баночка туши пролилась на чистый лист бумаги, ворон неподвижно сидел на стальной трубе, выставив вперед массивный клюв. Темный силуэт птицы сливался с импровизированным насестом, да так, что они казались единым целым. Человек, тысячный раз проходивший этой дорогой, поднял глаза от земли и замер, завороженный зрелищем. Он, видевший воронов только на картинках и экране телевизора, никак не ожидал, что можно однажды утром выйти из дома и во дворе, где каждая травинка знакома с детства, встретить не воробьев или синиц, не привычных ворон, серыми тенями притаившихся в ветвях деревьев, и даже не все чаще появляющихся в городе хищных и стремительных чаек, а прекрасную гордую птицу, словно высеченную из черного камня.
   Ворон величественно, будто он только этим и занимался, отточив сие движение до совершенства, недоступного простым смертным, повернул голову и окинул внимательным взором того, кто потревожил его покой. Человек, утренняя сонливость которого улетучилась, точно ее и не было, неотрывно смотрел в яркие, казавшиеся ярче лучей еще не взошедшего солнца, угольки глаз умной птицы. Долго смотрел, целую вечность, а потом вздрогнул, вспоминая...
  
   Пестрый разноцветный комок перьев лежал на дне клетки у самой дверцы. Жердочки, поилка, в которой еще оставалась вода, кормушка, наполненная почти до краев, зеркальце и кольца, все это казалось сейчас сиротливым и ненужным, словно частичка жизни, которая была в них, вдруг исчезла без следа.
   - Он... умер?
   Девочка, вот-вот готовая зарыдать в три ручья, жалобно смотрела на папу, свято веря во всемогущество взрослых, в то, что сейчас ей скажут "Не плачь, он жив!" и все станет, как раньше. Детская душа, еще не изуродованная бесчисленной болью от столкновений с острыми углами реальности, еще не познавшая смерть и предательство, ревность и черную зависть, еще не видевшая настоящую боль и страдания, светлая и чистая детская душа сейчас стояла на грани, за которой ее маленький мирок разлетится мириадами осколков, впиваясь в самое сердце. Девочка смотрела на папу, она еще верила, она еще надеялась, пока еще...
   Он, не выдержав умоляющего взгляда, трусливо опустил глаза и промолчал. А затем, не зная, что сказать, не зная, как смягчить эту боль, сделал невероятную подлость - так же молча развернулся и ушел, не оглядываясь... Отчаянный плач дочери кинжалом ударил в сгорбленную, словно ей приходилось нести неподъемную тяжесть, спину. Но он так и не обернулся.
  
   Человек медленно, но верно, тонул в глазах ворона, исполненных вековой мудрости, барьер равнодушия, самый внешний, медленно рушился, растворяясь в волнах тепла, понимания и всепрощения, излучаемого странной птицей. И, сразу же, зацарапались в душе острые коготки сомнений, чернильные кляксы угрызений совести расползались, заставляя мысли скользить по замкнутому кругу... а память услужливо показывала все новые и новые картинки.
  
   - Солнышко...
   - Да, милый? - в ее голосе была слышна усталость. - Ты что-то хотел?
   Он сделал шаг вперед, хотел поцеловать бледные губы, но она отстранилась.
   - Нет. Не сейчас. У меня много дел, я... я не хочу.
   - Не хочу... опять не хочу. И так каждый раз, - в его словах прозвучала горечь, обида, обвинение. - Что происходит? С тобой, с нами?
   - Не знаю... - она обняла себя руками, сжала ладонями плечи. Психолог, увидев этот жест, довольно хмыкнул бы и сделал запись в воображаемом блокнотике. На будущее. Вот только ни он, ни она психологами не были, а что уж говорить о будущем... Их маленький мирок трещал по швам, и не видно было причин, почему белые нитки должны выдержать напор неизбежного. - И.. не говори со мной так. Этим твоим тоном. Ненавижу!
   - Меня?
   Он недобро усмехнулся и, в этот момент, впервые показался ей абсолютно чужим. Она вздрогнула, вся ее ярость схлынула как вода из разорванного полиэтиленового пакета, а лицо, некогда очень красивое, отмеченное сейчас печатью усталого безразличия, показалось ему похожим на тех рыбок, что тщетно раскрывали круглые рты, пытаясь дышать...
   - Нет... Да... Не знаю! Может тебя, может себя, может все эту жизнь! Ты не представляешь, как мне это надоело! - Она спрятала глаза за частоколом пальцев, до него донеслись лишь сдавленные звуки, отмечавшие едва сдерживаемые рыдания. Она плакала, но слез он так и не увидел... - Надоело... Все...
   Он стоял, в нерешительности, в душу впивались раскаленные спицы сомнений, и, хотя его уверенность в собственной правоте пока еще не ослабла, он колебался. Слова вертелись на языке, выверенные, закаленные обидой, болью и уязвленным самолюбием, щедро вымоченные в яде. Он молчал, невыносимо долгие минуты, невыносимые для них обоих. А потом все же ответил.
   - Мне тоже. Надоела. Ты.
   И ушел, хлопнув дверью.
  
   Неприступные стены, зоны отчуждения и декалитры чистейшего яда, заботливо взращиваемые все эти годы, растворялись под взглядом ворона, будто и не было их. Бурное море в глубине зрачков совершенно неожиданно превратилась в чистейшую водную гладь, а тяжелые камни, мешающие дышать, рассыпались, и ветер развеял пыль, что от них осталась. Оголенная душа тотчас свернулась ежом, но и эти иглы сначала оплыли, а затем втянулись обратно, вдруг стало легко, словно земное притяжение перестало существовать, словно все тревоги и заботы, обиды и зависть, стали чем-то воздушным, и, подобно утреннему туману, медленно исчезали, давая дорогу робким лучам бледно-желтого света.
   Теперь, когда краски стали четче, и реальность заиграла новыми цветами, он понял, что нужно сделать: крепко обнять дочку, прижать к себе, помолчать, а затем найти нужные слова; бросить все и, схватив в охапку удивленную жену, убежать далеко-далеко, на необитаемый остров, устроив там второй медовый месяц, или, прямо сейчас, купить цветы и всяких вкусностей, а затем устроить маленький семейный праздник; да, и, наконец, решить вопрос с работой, ведь там, где он сейчас, нет ни перспектив, ни даже особого интереса. Жизнь, которая не обещает ничего. Судьба, которую ничто не потревожит, как болотце, подернутое толстым слоем ряски. До встречи с вороном.
   Он пойдет снова учиться, какие-то проблески оставшихся знаний мелькали в его памяти, да, будет тяжело, но дело того стоит, потом найдет новую, лучшую работу, которая придется по душе и будет радовать. И еще хобби, его страстное увлечение, заброшенное в последние дни, месяцы, годы... мысли ушли, он не мог выдавить из себя ни единой строчки, так было. Но сейчас, сейчас все иначе, словно маленькое зернышко, опустившись на благодатную почву, удобренную пеплом несбывшихся надежд, проросло и появилось маленькое деревце, робко подставляющее слабые листики ветру и солнцу. Столько новых идей, столько энергии, взявшейся из ниоткуда... он сможет все сделать, он успеет, еще так много времени... вся жизнь впереди.
   Ворон, казалось удовлетворенный исходом дела, расправил роскошные крылья, что-то хрипло сказал на своем языке, человеку почудилось в этом отрывистое пожелание "Будь", и поднялся в воздух, неспешно, исполненный достоинством. Осколок тьмы, по какой-то нелепой, но счастливой случайности попавший в этот мир... Птица улетала все дальше, а человек думал, что ему всегда нравились величественные и гордые вороны, что эта их встреча произошла в самый нужный и важный момент, что это - хороший знак...
   Блин! Я же опаздываю! Он спохватился и, резко повернувшись, заспешил к остановке.
  
  

No Артем Карпицкий, Иваново август 2008

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"