--== Записки мужа проводницы ==-- 
 
В этом году получилось так, что мой отпуск не совпал с отпуском моей жены 
Людмилы, вернее, мы планировали наш совместный отпуск, но если на нашем 
заводе нет особых проблем с предоставлением очередных отпусков, то в 
пассажирском вагонном депо, где супруга, собственно говоря, и работает, это 
целая проблема. 
 
Ну, в общем, мы решили во что бы то ни было провести это время вместе. Имея 
жену проводницу, не так часто приходится бывать вместе. Вот именно поэтому 
Люська (так мою Людмилу называли её коллеги по работе) взяла меня с собой в 
поездки. 
 
Она работает рядовым проводником в обычном поезде дальнего следования ?8/7 
<Новосибирск - Владивосток>. 
 
Этот месяц, который я провёл со своей супругой в поездках, показался мне 
целым приключением. Раньше я думал, что поездка в поезде - это бессмысленное 
времяпрепровождение, когда спать уже не хочется, все книжки прочитаны по два 
раза, да и соседство с пожилой парой не приводит в восторг. 
 
Итак, стоял октябрь месяц. Люська, как и все проводники состава, 
категорически отказывалась питаться во время рейса на свою зарплату. 
Проводники ищут другие источники доходов. Основной такой доход - это, 
конечно же, безбилетные пассажиры (проводники называют их <зайчики>). Но всё 
было бы хорошо, если бы составы поездов периодически не посещали ревизоры, 
которые бывают <нормальные> - это та категория ревизоров, которые берут 
взятки за нарушение проводниками должностной инструкции. Другая категория - 
это так называемые <честные>, вот их присутствие в составе совершенно 
нежелательно для бригады поезда. Но сам факт существования <честных> 
ревизоров заставляет развивать такое чувство у проводников, как смекалка! 
 
Мы подъезжали к одному из тех полустанков, где поезд стоит 2 минуты по 
расписанию. Мы с Люськой вышли в тамбур. На улице было уже темно, в конце 
вагона виднелись две фигуры, которые с сумками бежали в нашу сторону. <Какой 
вагон?> - спросил бежавший первым мужчина. <Цельнометаллический>, - крикнула 
Люська. <Ну, тогда мне к вам:> - мы услышали в ответ. Но в процессе этого 
короткого разговора мы не заметили, как второй бежавший споткнулся и упал. В 
итоге он приблизился к вагону за пару секунд до отправления. Первые его 
слова <Девушка, можно к вам? Мне до Красноярска доехать надо!>, сразу 
сказали о том, что у него просто не было билета. Ну, Люська, конечно же, 
впустила беднягу в вагон, сделав вид, как будто он уговаривал проводницу 
полчаса, а она всё-таки согласилась. 
 
Но, как говорится, за всё в этой жизни надо платить. Только мы отправились, 
как прибежала к нам проводница из соседнего вагона и передала <по цепочке>, 
что в состав сели <честные> ревизоры. Надо было что-то придумать. 
 
Люська, отработав проводником 7 лет, действовала по отработанной схеме, хотя 
в её глазах беспокойство было явно заметно. Она подошла к <зайчику>, открыла 
рундук (это ящик для багажа под нижней полкой в купе) и, не церемонясь, 
показала ему недвусмысленно, что ехать ему придётся именно там. Пассажир был 
на вид очень интеллигентным мужчиной лет 40-45, на вид он весил около 80 - 
100 кг, но почему-то без слов полез в рундук. Кто ездил в купейном вагоне 
немецкого производства, тот знает, что рундук там меньше, чем в вагонах, 
сделанных в нашей стране. Ему там явно было тесновато, тем более там он был 
со своим багажом. 
 
Хоть Люська и пыталась себя успокоить тем, что ревизоры могут не пойти с 
проверкой, она ошибалась. Ревизоры тоже оказались не такими простаками, как 
хотелось бы проводникам. Увидев Люськины глаза, они, видимо, догадались, что 
не всё так <чисто> в вагоне, как положено по инструкции. Начали проверку. 
Моё сердце готово было выпрыгнуть наружу, я даже не мог представить, что 
сейчас чувствует моя жена. Ревизоры подошли к заветному купе и попросили 
поднять рундуки, поскольку оттуда доносились звуки шороха. Видимо, этому 
<зайчику> было там очень неудобно находиться, тем более, он там уже провёл 
около получаса. 
 
То, что случилось дальше, поразило не только ревизоров и меня, но и Люську. 
 
Увидев мужчину в рундуке, ревизоры задали вполне разумный вопрос: <Вы кто?>. 
Мужчина почему-то ответил, что он обычный пассажир, на что ревизоры 
потребовали билет. Люська чуть не упала в обморок, когда <зайчик> показал 
билет на её вагон. Недоумевая, ревизор поинтересовался, почему он находится 
в рундуке, с его телосложением ему там было явно не по себе. От его ответа, 
все кто наблюдал это, закатились смехом и не могли отойти минут 20. Глядя на 
ревизоров наивными глазами, пассажир ответил: <В билете чётко написано 
<МЕСТА УКАЗЫВАЕТ ПРОВОДНИК>, а мне именно сюда проводница и указала!>. 
 
После такой проверки нашего вагона ревизоры уже не могли продолжать проверку 
состава, поэтому мы сели в купе для отдыха проводников в нашем вагоне, 
попили чай и мило побеседовали, обсуждая этот случай. 
 
Так мы разговаривали очень долго, до тех пор, пока Люськина смена не 
закончилась, и ее сменщик не заступил на дежурство, а мы пошли на <боковую>. 
Люська <отрубилась> моментально, как только легла на полку, а мне пришлось 
помучиться, так как рост у меня за метр восемьдесят и спал я всю дорогу в 
позе эмбриона. Жена моя спала как убитая, просыпаясь только на станциях с 
вопросом: <Где стоим?>. 
 
Мириться с тем, что спал в такой неудобной позе, я не стал, тем более что я 
не пахал как моя жена. Я пошел по составу, тем более что меня большинство 
коллег жены знало. Знали меня почти что все, кроме тех студентов, которых 
набрали из НИИЖТа в стройотряд работать проводниками. 
 
Пройдя в <голову> состава, услышал - оказывается сегодня ночью, часа в три 
ночи по местному времени студентке-проводнице Диане сообщили по цепочке 
старые <кадровые> проводники, что в штабной вагон завезли фреон для 
вагонного кондиционера и необходимо взять два ВЕДРА и пойти его получить у 
начальника поезда! 
 
То, что в вагоне, где ехала Диана (а это, надо заметить, был плацкартный 
вагон) не было предусмотрено кондиционера вообще, так и вентиляция не 
работала, Дианой в расчет не бралось, и она, схватив два ведра с криком: 
<Кто последний за фреоном?>, помчалась в штабной вагон. Бежала она со своего 
второго вагона до штабного долго и за это время успела громыханием своих 
ведер перебудить половину состава. Когда она подбежала к купе отдыха 
начальника поезда, за ней уже с интересом и улыбками смотрело большое 
количество проводницких глаз. Начальник поезда тем временем, как любой 
уважающий себя начальник, тихо мирно спал, и когда Диана стуком своего 
кулачка стала долбить в дверь купе начальника поезда, обрадованная тем, что 
в очереди за фреоном она первая, начальник нимало удивился - кто посмел его 
разбудить. Когда же он открыл дверь, удивился еще больше, потому как 
Дианочка, громко и задорно сказала: <Вот мои ведра - наливайте мне фреона 
быстрее!>. В ответ же она услышала о себе много нового и по-железнодорожному 
прямого и откровенного. 
 
Весь следующий день я спал. Только к вечеру, выспавшись, я заметил, что 
пассажиры готовятся ко сну. 
 
Смеркалось. Текущая ночь обещала быть скучной и длиной, так как мы проезжали 
по Забайкальской железной дороге, где перегоны порой составляют по 5 - 6 
часов. В такие ночи проводники, обычно, собираются в одном из вагонов и 
делятся новостями дня прошедшего, травят анекдоты, ну и, конечно, выпивают. 
 
Этот раз <собрание> проходило в вагоне Люськи, была её смена и, к тому же, в 
вагоне было свободно одно купе, где мы, собственно, и обосновались. 
 
Сначала всё было скучно, проводники жаловались на свою судьбу, кто-то 
рассказывал о пассажирах, не дающих никому покоя, у кого-то должна родить 
дочка скоро, в промежутках между житейскими разговорами промелькнули 
анекдоты, ну, в общем, обычные разговоры. Так продолжалось до тех пор, пока 
не кончился запас алкоголя. ПЭМ (поездной электромеханик) Шурик предложил 
сгонять в ресторан за подкреплением, никто отказываться, естественно, не 
стал. Он ушёл. В отсутствие ПЭМа я услышал рассказ моей Люськи, который не 
могу не пересказать. 
 
Итак, дело было летом. Во время летних перевозок добавляют много вагонов и 
проводников периодически с одного направления кидают на другое. Так 
получилось и с моей Люськой. Её отправили в Алма-Ата. Перед отправлением из 
Алма-Ата обратно в Новосибирск, к её вагону подъехала ГАЗель и иномарка. Из 
иномарки вышли солидные люди, подошли к Люське и завели разговор. 
 
- Понимаешь, говорили они, у нас в Новосибирске живёт племянник, который 
решил жениться, сами мы не можем попасть на эту свадьбу, но хотим передать 
ему мясо (свинину). Так вот, мы тебя очень просим передать в Новосибирск 
мясо, естественно, мы оплатим транспортные расходы. 
 
В этот момент Люська начала говорить, что летом мясо испортится, так как нет 
холодильника, что высокая летняя температура сделает своё дело и просто 
невозможно будет довести то, о чём они просили. Её перебил один из 
собеседников, сказав, что мясо испортиться не может только потому, что оно 
ЖИВОЕ!!! 
 
<Что бы это значило?>, - спросила Люська, не скрывая своего удивления. 
 
<Да живую хрюшку надо перевезти из Алма-Ата в Новосиб>, - хладнокровно 
ответил один из оппонентов. 
 
Естественно, Люська отказалась, так как ей такое дело грозило увольнением с 
работы, дисциплинарным взысканием, а минимум - лишением премии. 
 
Парни, которые с ней беседовали, предложили такую сумму денег, что Люська с 
напарницей просто не могли отказаться. Кроме того, им дали 18 литров водки, 
которые, как сказал парень из иномарки, если довезёте до Новосиба, то 
отдадите племяннику, ну а если нет, значит не судьба. Естественно, водку 
довести было НЕ СУДЬБА. 
 
Короче, поросёнка взяли! 
 
В нашей жизни без стукачей не бывает, поэтому кто-то это видел и 
соответственно капнул тому, кто написал телеграмму в Россию, о том, что в 
составе едет свинья. 
 
По станции Локоть, что на границе России и Казахстана, сели в состав поезда 
три ревизора, из числа тех, кто считает, что лучше жить на зарплату, чем 
богатым, но здоровым. Имея в арсенале <телегу> о том, что в составе едет 
поросёнок, они пошли с проверкой по составу. 
 
Первая проверка результатов не дала! 
 
Надеясь на достоверность источника информации, они пошли с повторной 
проверкой, поднимая полки пассажиров, тревожа их покой (дело происходило 
ночью). Ревизоры тщетно пытались найти тот самый незаконно провозимый груз. 
 
Даже тщательная повторная проверка состава результатов не дала! 
 
Так как ревизоры ехали только до Барнаула, их поджимало время, но 
любопытство главного из них не давало покоя. Он подошёл к начальнику поезда 
с предложением рассказать ему правду, о том, что в составе едет свинья. 
Естественно, начальник поезда отрицал данный факт, но ревизоры сумели 
убедить ЛНП (линейного начальника поезда) в том, что ему ничего не будет за 
его откровенность, только потому, что он удовлетворит любопытство ревизоров. 
 
За 15 минут до станции Барнаул ЛНП решился показать им тот самый вагон, где 
Люська везла поросёнка. 
 
Они прошли к вагону. 
 
<Люсь, покажи им свинью>, - потребовал от проводницы начальник поезда. 
 
<Так они же её видели, и даже трогали>, - ретировалась она. 
 
<КАК???>, - не скрывая удивления, ответил ревизор. 
 
Не говоря ни слова, Люська, подчиняясь начальнику поезда, провела их в купе 
отдыха проводников. На нижней полке лежало бесформенное тело, упёршись лицом 
к противоположной стене и громко храпело! 
 
<Вот она!>, - равнодушно сказала Люська. 
 
<Где?>, - спросил один из ревизоров, который самолично проверял это купе во 
время вторичного обхода состава. Он даже попытался разбудить проводницу, 
спящую на этой полке, но она лишь хрюкнула и, не реагируя на его попытки, 
продолжала дальше спать. 
 
<Это свинья>, - сказала Люська с чувством того, что это последний её рейс 
проводницей в жизни. 
 
<Ну я же: Ну как же:? Дык она же:!>,- взахлёб произнёс старший ревизор, и 
свалился на пол вместе с обоими своими напарниками в неистовом смехе. Это бы 
продолжалось и дольше, если бы они не подъехали к станции Барнаул. 
 
<Нам надо выходить>, сказал старший, - <Но вы мне скажите, как можно 
провезти свинью так, чтоб она не сопротивлялась и мирно спала в купе отдыха 
проводников?> 
 
<Так мы ж её водкой напоили>, - ухмыляясь, ответила Люська! 
 
До Новосибирска вся бригада только и говорила об этом происшествии. Сделка 
состоялась. Свинья прибыла по месту назначения, проводники заработали свой 
калым. 
 
Проводники, которые слушали эту историю, смеялись так, как будто это 
случилось с ними, ни у кого не возникло ни грамма сомнения только потому, 
что это не первая история подобного рода в проводниковской практике. 
 
Прошло уже больше часа после того, как ПЭМ ушёл за водкой. Одна из проводниц 
начала волноваться. Через 20 минут вернулся ПЭМ. На нём лица не было. На 
вопрос <что случилось?> он долго молчал, потом сказал: <Танька - сука!>. 
 
Танька - это проводница, которая ехала в соседнем с вагоном-рестораном 
вагоне. У проводников есть дурацкая привычка убираться в вагоне ночью, когда 
перегон составляет несколько часов. 
 
В итоге Шурик с отличным настроением попёрся в вагон-ресторан за водкой. Он 
её взял, обратно он шёл с настроением ещё лучшим, чем шёл туда, но он не мог 
предположить, что Танька решила помыть переходную площадку, которую она для 
этого подняла, а в соседнем вагоне та же переходная площадка просто 
отсутствовала. ПЭМ решил, что если он перешагнёт эту площадку, то окажется 
на площадке соседнего вагона, но не тут то было. Он сел на автосцепку 
вагона, причём поезд шёл на всём ходу. Водку он не потерял и не разбил, он 
молча и терпеливо сидел полчаса на этой автосцепке, пока поезд не сбросил 
скорость на проходе через одну из маленьких станций. 
 
Глядя на его мокрую фигуру, я не мог сдержать эмоций, и рассмеялся, за что 
чуть не получил по физиономии. Я и не мог себе представить, насколько это 
серьёзно и опасно. Человек чуть не остался без детей, и чуть не расстался с 
жизнью, ну правда я не мог сдержать эмоций. 
 
Употребив принесённый Шуриком алкоголь, проводники затянули свою песенку: 
 
 
ДОРОЖНАЯ 
 
Бывшие и настоящие работники ЛВЧД-7 
 
 
Раскинулись рельсы широко, 
И Шнайдер* бушует вдали. 
Товарищ, мы едем далёко, 
Подальше от нашей земли. 
 
Ребята, я вахты не в силах стоять, 
Сказал проводник пассажирам, 
Достало меня вашу грязь ковырять, 
Идите-ка вы лучше с миром. 
 
До тамбура вышел - сознанья уж нет, 
В глазах у него помутилось. 
Осталось в заначке еще сигарет - 
Вдохнул, сердце снова забилось. 
 
Из мойки напился гнилой он воды, 
Воды опресненной, без хлора. 
С лица его падал пот, грязи следы, 
Услышал он речь ревизора: 
 
<Ты вахты не кончив, не должен бросать, 
Начальник тобой не доволен. 
Напарник твой может немного поспать, 
А ты вот, почти что уволен>. 
 
В служебку забрался, к сиденью припал, 
А утром собрался за мылом. 
Качнуло вдруг поезд, он навзничь упал 
И насмерть бельём завалило. 
 
А утром ребята проститься пришли, 
Весь день у постели рыдали. 
Начальник пришёл, и венки принесли, 
И в землю его закопали. 
 
Напрасно подружка ждёт парня домой 
Ей скажут - она зарыдает. 
А рельсы бегут и бегут подо мной 
И след их вдали пропадает. 
 
 
*Шнайдер - действующий начальник поезда. 
 
 
 
Весь следующий день я только и думал о том, что моя Люська незаурядный 
человек, я даже вспомнил нашу свадьбу, когда на слова в Загсе <можете 
поздравить друг друга>, она просто пожала мне руку и сказала: <Поздравляю!>. 
 
Мы подъезжали к Владивостоку. Поезд прибывает туда рано утром. К нам в вагон 
забежала проводница из одного из плацкартных вагонов. <Я с вами чай попью и 
пойду будить своих пассажиров проверенным способом>, - сказала она, усевшись 
на полку. 
 
<А какой это способ?>, - задал я глупый вопрос. 
 
<Ну, пойдём, покажу>, - сказала она это с ухмылкой. 
 
Всю жизнь меня будили примерно одинаково, я даже и представить не мог, что 
бывают ещё какие-нибудь способы. Но нет, я ошибался. Для удовлетворения 
собственного любопытства, я пошёл вместе с ней. То, что я увидел, у меня 
останется в памяти навечно. 
 
Делается это так. Берётся пустое цинковое ведро и ставится в начале 
коридора. Проводница, с чувством того, что всем пассажирам необходимо 
проснуться, пинает ведро по коридору. Звук, который при этом издаёт ведро, 
может разбудить мёртвого, а не то что обычного живого пассажира. 
 
Приехали мы во Владивосток рано утром. 
 
Уборка вагона у Люськи заняла не больше полутора часа. Так как я ни разу не 
был в этом городе, мне не терпелось увидеть город, его корабли, в общем, все 
достопримечательности. Люська наотрез отказалась ехать со мной, сказав, что 
у неё в городе важные дела, поэтому в город я поехал с молодой студенткой 
Дианой. В нашем распоряжении было около 8 часов. Впечатления особого 
Владивосток не произвёл, не считая такого наличия людей японо-китайского 
происхождения. 
 
Когда мы с Дианой вернулись в состав поезда, я заметил, что Люська в поте 
лица пытается растолкать какие-то коробочки по укромным местам вагона. 
Естественно, я поинтересовался содержимым этих коробок, но Люська 
отмахнулась и сказала, что это запчасти на японские иномарки. <Но на фига 
тебе эти запчасти?>, - спросил я. <Это заказ из Новосибирска. Люди, имеющие 
японские иномарки, заказывают у проводников запасные части для своих авто, 
так как во Владике они дешевле>. Это, конечно, всё понятно, но откуда моя 
Люська знает какую именно деталь надо брать? Она ведь даже водить машину не 
умеет. Видимо, я плохо знаю свою жену, поскольку она мне рассказала, что её 
пытались обмануть, сунув карбюратор не от Toyota, а от Nissan. По всей 
видимости, жизнь учит многому, особенно проводников, которые каждый день 
сталкиваются с обманом. 
 
Меня всегда поражало чувство юмора проводников. Мы стояли у вагона и курили, 
разговор шёл беспечный ни о чём. Но студенты-проводники стояли рядом и 
вслушивались в каждое слово, дабы не упустить ничего важного. Бывалые 
проводники решили подшутить над ними. Около тамбура одного из вагонов лежала 
куча тормозных колодок. Для тех, кто не знает, объясню, что на каждой 
станции эти колодки лежат кучами и не имеют никакой коммерческой ценности. 
Один из бывалых проводников полушёпотом, но так, чтоб студенты слышали, 
сказал моей Люське следующее: <Вот если бы колодки лежали у моего тамбура, я 
бы закидал их в вагон, а в Новосибирске сдал бы по 15 рублей за штуку>. 
Студенты сделали вид, что не слышали ни слова из их разговора, но через 10 
минут после того, как мы вошли в вагон, я услышал звук влетающих колодок в 
вагон. Шутка удалась! Увидев в вагоне у Дианы это скопление колодок, 
начальник поезда не удержался от смеха, объяснил молодёжи, что не надо так 
серьёзно воспринимать такие разговоры проводников. 
 
Итак, купив продуктов в дорогу и красной икры, мы были готовы к отправлению 
поезда. После отправления Люська раздала постельное бельё пассажирам, сдала 
смену напарнику и мы ушли спать в купе отдыха проводников. 
 
Следующее Люськино дежурство проходило тихо и спокойно, не считая того, что 
в вагоне ехали дембеля и весь вагон стоял на ушах, как днём, так и ночью. 
Через сутки такой дороги, по жалобе остальных пассажиров, их пришлось 
высадить с поезда. Надо было видеть эти несчастные, ещё не протрезвевшие 
глаза солдатиков, которые оставили все свои деньги на перронах у бабулек, 
торговавших водкой из-под полы. Ведь ехали-то они по бесплатному билету. Их 
высадили. 
 
Проехав пару станций, Люська ругала себя за содеянное, но пути назад не 
было. Зато на одной из станций подбежал боец и жалобно попросил: <Тётенька, 
мне надо домой доехать, а денег нет. Пустите, пожалуйста:>. Люська не смогла 
устоять, не смотря на то, что в составе поезда ехала бригада ревизоров. 
 
За окном было довольно прохладно, да и в вагоне стало холодать. Люська 
решила затопить котёл, чтоб обогреть вагон. 
 
Солдатик спокойно пил чай в служебке со мной и Люськой и рассказывал свои 
<фронтовые> байки. Неожиданно для всех по цепочке передали, что ревизоры 
пошли с проверкой по составу. Мы проезжали четырёхчасовой перегон, высадить 
солдатика, естественно, не могли. Люська было кинулась в панику, так как 
садить солдатика в рундук она не хотела по накопленному жизненному опыту. В 
<собачатник> (это подвагонный ящик, в котором нормальные проводники возят 
использованное постельное бельё) тоже не было возможности спрятать, так как 
он у неё отвалился три витка назад, когда при похожей ситуации там пришлось 
ехать <зайцу>, вес которого переваливал за полтора центнера. Вот он где-то 
на перегоне в месте с ящиком и ушёл под вагон. Только один Бог знает, что от 
него осталось. 
 
Так вот, решение Люськи по поводу солдатика было гениальным, как всё 
простое. Солдатику пришлось в шинели втиснуться между котлом, который к тому 
времени уже почти кипел, и кипятильником, где всегда кипяток. Мы молча 
сидели в служебном купе и нервно ждали ревизоров, попивая чай. Изредка из 
котельного отделения слышались одиночные стоны. Их не было больше двух 
часов! 
 
Наконец, проверив все рундуки, заглянув в отверстие, где должен быть 
<собачатник>, ревизоры пошли дальше. Надо было ещё подождать, пока они 
пройдут обратно. Прошло ещё не меньше часа. Ревизоры вернулись в штабной 
вагон. 
 
Открыв котельное отделение, мы увидели нечто красно-потное военное существо, 
которое шёпотом смогло произнести: <Водички можно, а?>. 
 
Дальнейшее путешествие солдатика было безоблачным. 
 
Мы подъезжали к станции Слюдянка. На этой станции продают омуля, это самая 
вкусная сушеная и вяленая рыбка. Люська побежала будить напарника, который 
попросил её об этом, чтоб купить на Слюдянке омуля. Проснувшись, он 
посмотрел на часы и, видимо, опять уснул. Когда до отправления поезда 
оставалось три минуты, он в панике вылетел на улицу в одной рубашке, в 
тапочках и с деньгами в кармане. На улице было градусов 7-8 относительного 
тепла. Он скрылся где-то в темноте от нашего взора. Дали отправление, поезд 
тронулся. У меня душа была не на месте. Люська сказала, что можешь 
успокоиться, что проводники могут и в любой другой вагон запрыгнуть, после 
этих слов я успокоился, но оказалось, зря. Люськин напарник не появлялся в 
течение часа. Люська в панике пробежала все вагоны состава, но это было 
тщетно. Его никто не видел. Со слезами на глазах Люська собрала его вещи и 
мы с ней сели выпить чайку и покурить. В моменты, когда мы молчали, был 
слышен стук колёс и какой-то неопределённый стук, не похожий ни на что. 
Люська на это не обращала никакого внимания, но когда я ей сказал об этом, 
она неохотно встала и пошла посмотреть. Звук доносился из тамбура. Через 10 
секунд после того, как Люська ушла, я услышал её крики и выбежал в тамбур. 
Картина, которая предстала передо мной, снилась мне ещё несколько ночей. 
Итак, Люськин напарник находился за дверью, держась обоими руками за 
поручни, в зубах у него был пакет с рыбой, а на лбу огромная шишка. Его 
потрясывало от холода. Мы его затащили в вагон, отогрели чаем и сели 
внимательно слушать его рассказ. 
 
Значит, после того, как он вылетел из вагона, он побежал выбирать рыбу. Так 
как рыбы ему надо было пакет, он пытался брать понемногу у разных людей, 
чтоб не ошибиться. В итоге поезд отправился, и он побежал догонять наш 
вагон. Догнал, но было поздновато. На мой дурацкий вопрос, почему ты рыбу не 
выкинул и не крикнул, он ответил коротко и ясно: <За неё ведь деньги 
уплачены!>. А шишку на лбу он объяснил тем, что периодически стучал головой 
в дверное окно. <Постучу, больно. Немного отдохну и опять постучу. Жалко 
только тапочки, которые потерял>. 
 
Потом в раздумьях я не мог понять, почему таким людям не ставят памятники 
при жизни? Человек, который проехал около часа на поручнях вагона в одной 
рубашке и без тапочек; который при температуре 7-8 градусов предпочёл омуля 
безопасности своей собственной жизни; который после всего случившегося ещё 
может жалеть о том, что потерял тапочки, либо просто страдает сверх 
жадностью, либо удостоен того, чтоб его занесли в книгу рекордов Гиннеса. 
 
В ту ночь мы не могли уснуть. К тому же из соседнего вагона пришли 
проводники чаю попить, поболтать и просто провести время. Как обычно 
разговоры были не о чём, обсуждались события прошлого дня, рассказывались 
анекдоты как в тему так и не в тему. И тут как-то само собой зашёл разговор 
о такой весьма неприятной болезни, как геморрой. Проводники шутили, 
смеялись, обсуждали это так, как будто являются профессиональными 
проктологами. Всё бы ничего, если б не случилось следующее. 
 
После этих посиделок все мирно разбрелись по своим вагонам. Посидев ещё 
немного, Люська начала убирать со столика. Минут через 20 после того как все 
разошлись, к нам в вагон вбежал ошалелый проводник Коля, который 
присутствовал на посиделках, и с диким непрекращающимся хохотом попытался 
что-то объяснить на пальцах. Его слова застревали в горле, когда он пытался 
выговориться. Мы с Люськой попробовали его успокоить, но как только он 
начинал свой рассказ, снова валился со смеха. В итоге нам удалось его 
успокоить и узнать, в чём же, собственно, дело. 
 
Итак, после того как все разошлись, Коля пошёл к себе в вагон за сигаретами, 
но сигареты закончились: Чтоб далеко не ходить, он пошёл в соседний вагон к 
Ларисе. Лариса представляет собой женщину лет 40-45, весом около 150 кг, и 
абсолютно без комплексов. Так вот, заходит он в вагон, а дверь служебного 
купе прикрыта. Он просто дёрнул дверь за ручку, ну она и открылась. Перед 
ним предстала картина, из-за которой он, собственно говоря, и не мог долго 
оклематься. Лариса стояла на перевёрнутом ведре, нагнувшись вниз с задранной 
юбкой и приспущенными трусами (в служебном купе на двери, как и во всех 
пассажирских купе, есть зеркало с внутренней стороны), и, просунув голову 
между ног, пыталась разглядеть что-то. Увидев ЭТО, Коля закрыл дверь и пару 
минут пытался понять, что это было. Когда он немного отошел от шока, открыл 
дверь ещё раз, чтоб поверить своим глазам. Когда он открыл дверь, Лариска 
спокойно сидела на своём рабочем месте и что-то читала. На Колин вопрос <Что 
ЭТО было?>, Лариска ответила: <Ты что, бабских жоп никогда не видел?>. После 
этого он впал в истерику и пришёл к нам в вагон. 
 
После этого случая я ещё долго ворочался и не мог уснуть. А Люська уснула 
сразу, как будто ничего и не случалось, как будто день был самым обычным и 
скучным. 
 
На следующий день приключилась история не менее привлекающая внимание. Наш 
поезд опаздывал от расписания на пару часов. Получилось так, что на одной из 
станций, где меняют локомотив, встретились наш поезд с поездом ?8, который 
только ехал во Владивосток. Проводники, конечно, были рады видеть коллег, 
поинтересоваться, что нового в Новосибирске, много ли ревизоров по дороге, 
ну и просто поговорить с <родными> людьми. Был уже вечер и смеркалось. 
Ничего не предвещало беды. 
 
Наш поезд отправился. Никто из пассажиров в наш вагон не сел, поэтому сразу 
после отправления мы с Люськой сели пить чай со свежими пирожными, которые 
купили на станции. Минут через 40 после отправления к нам в купе залетели 
два мужчины лет 40-45 с ошалелыми глазами и нелепым, как нам казалось, 
вопросом: <Мы куда едем?>. Люська прямо сказала, что в Новосибирск. У одного 
из них выражение лица сменилось на блаженно-удовлетворённое, но у другого 
наоборот можно было заметить искреннюю печаль и грусть. 
 
<А что случилось?> - спросила Люська. Тут мы услышали рассказ, который я не 
имею морального права не вписать в свои записки. 
 
Итак, эти два человека оказались друзьями детства. И надо ж было судьбе 
повернуться так, что один из них ехал в нашем вагоне, а второй в том 
составе, который шёл во Владивосток. Встретившись на перроне, они были очень 
рады видеть друг друга. 
 
<Ты на каком поезде едешь?> - спросил один из них другого. <На 
Новосибирск-Владивосток> - искренне ответил другой. <И я!> - обрадовался 
первый. 
 
Слово за слово, когда дали отправление нашему составу, они оба сели в купе к 
нашему пассажиру, чтоб продолжить беседу. Так они проехали 40 минут в 
разговорах о том, кто чего достиг за те годы, пока они не виделись. Всё бы 
ничего, если б один из них не спросил другого: <А ты куда едешь?>. <Да я к 
тёще во Владивосток еду в отпуск. Отдохну на славу, там жена меня ждёт уже 
две недели. Соскучился ужасно!> - радостно ответил оппонент. - <Аты?>. <А я 
из командировки возвращаюсь в Новосибирск>, - с тревогой ответил первый. 
После этого диалога нам их долго ждать не пришлось, они подпрыгнули с мест и 
помчались к нам. 
 
В итоге пришлось обоих везти до Новосибирска, так как тот пассажир, который 
с другого состава был одет в футболку, трико, тапки на босу ногу и в куртке. 
Сжалившись над ним, Люська сказала, что на следующей станции дадим две 
телеграммы: одну начальнику его поезда, чтоб довёз вещи до Владивостока и 
отдал их твоей жене, а вторую жене, чтоб вместо него встретила его вещи. 
 
Подобные истории меня вводят в ужас, так как я представил, что это могло бы 
случиться и со мной, а Люська, как всегда, была спокойна. Я у неё спросил, 
не тревожат ли её подобные истории, после чего я узнал, что самый страшный 
сон проводника, это когда он отстаёт от поезда без наличия денег и 
документов. 
 
На этом наши приключения закончились и мы прибыли в Новосибирск. 
 
После такой поездки я думал, что Люська либо уволится, либо напьётся, как 
минимум, по крайней мере, я б сделал именно так! 
 
Но не случилось ни того ни другого, более того, когда пришли сменщики и 
спросили, как прошла поездка, Люська, не моргнув глазом, ответила, что 
относительно спокойно. Я был в шоке. Дома спросил у неё: <Что ты 
подразумеваешь под НЕ спокойной поездкой?>. На что она просто ответила, что 
было много историй, которые она просто хотела бы забыть. Дальше я её пытать 
не стал. 
 
Надеюсь, как-нибудь за рюмочкой чая она мне расскажет несколько историй из 
своей проводниковской жизни. А я в свою очередь запишу их и предоставлю на 
твой суд, читатель! 
 
Но это уже другая история. 
 
 
P.S. Не судите строго, это наша первая попытка написания рассказов. 
(с) 11К65М и Колян