Иван Сергеевич спал. Он всегда спал по ночам. Такая у него была странная привычка с самого детства.
И вот он спал, а ему снилось.
Первый сон Ивана Сергеевича был сумбурным, но приятным. Ему снилось, что гостит у них тетя Инна, которая старше него на пятнадцать лет. Солнце бьет сквозь задернутые шторы, рисуя яркие полосы в общем сумраке комнаты. Тетя Инна сидит на кровати в халате. Она красивая. Во сне Иван Сергеевич видит, что она очень красивая. И тогда он подходит к ней, прижимается к ее спине и через широкий короткий рукав халата просовывает свою ладонь туда, куда она легко проваливается и останавливается, только нащупав мягкую теплую округлость. Иван Сергеевич замирает в блаженстве, а тетя Инна говорит негромко:
- М-м-м...
И еще она говорит:
- Да, да!
А потом задумчиво:
- Но только надо бы...
- У меня есть! - тут же заявляет Иван Сергеевич и бросается к тумбочке, в глубине которой, за полотенцем и зубной щеткой, за эластичным бинтом, оставшимся с тех пор, как он подвернул ногу, за коробочкой какой-то - надо будет утром посмотреть, что за коробочка, думает он - рука нащупывает скользкий пакетик...
Иван Сергеевич вздрогнул и проснулся. Очень хотелось пить. Но встать и пойти на кухню он просто не мог. На кухне, потихоньку чем-то позвякивая, возилась мать. А Иван Сергеевич стеснялся после такого сна сразу встать с кровати. Надо было немного отдышаться.
Он немного отдышался, успокоился. И снова уснул, забыв о том, что хотел встать и попить.
Иван Сергеевич спал, и ему снился сон. Во сне, в темной комнате, прорезанной яркими лучами света, пробивающимися между неплотно закрытыми шторами, к нему, почему-то старому и неуклюжему в этом сне, приближалась его одноклассница Лиля. Но если он был уже старый и неуклюжий, то Лиля была как раз такая, как он видел ее на днях на пляже, когда она выходила из воды. Упругое тело, покрытое капельками воды, купальник, который стал почти прозрачным в намоченном состоянии, сияющие глаза из-под рыжей челки... Она подошла к нему, сидящему устало на кровати, прижалась своей упругой грудью к его спине, ее прохладная рука забралась под его рубашку, начала гладить его грудь, живот, спускаться ниже...
Иван Сергеевич хрюкнул и проснулся. Вставать и идти куда-то еще было никак нельзя. Просто - нельзя. Не красиво и совершенно не культурно. Он постарался успокоиться, дыша медленно и глубоко, и не заметил, как опять уснул.
Иван Сергеевич спал, и ему снилось, что его соседка Марь Иванна, толстая и румяная повариха из заводской столовки, почему-то встретила его в коридоре их квартиры, по которому он как раз шел на кухню, чтобы попить. Он был, в чем спал, то есть в одних просторных трусах. Марь Иванна неожиданно вынырнула откуда-то из-за угла, и он просто уткнулся лицом в ее пухлые груди, мягко обнявшие его голову.
- Да, да, - шептала Марь Иванна, прижимаясь к нему большим горячим телом все сильнее и сильнее...
Иван Сергеевич вздрогнул и проснулся. Он уже не хотел пить. Все теперь было совсем наоборот.