В старой книге был рассказ о подобном. И там даже герой решил остаться в неизвестном ему месте.
Но то - книга. А тут все наяву. Михаил лежал в постели и слушал. Он слышал, как где-то неподалеку профырчала машина. Одна всего машина - профырчала на малых оборотах и укатила куда-то по своим машинным делам. За стенкой в соседнем номере был бурный секс. Почему они всегда говорят одно и то же? Как будто учились в каком-то месте, где вдолбили им одни и те же слова. Вот опять "Возьми меня" несколько раз, потом "Еще, еще", иногда добавляет "Глубже, сильнее", а потом кричит. Иногда зажимает край подушки в зубах, но все равно слышно.
В той книге еще были темные плотные шторы.
Тут, наяву, прозрачный зеленый тюль, вздымаемый легким сквозняком. За прозрачностью и легкой мутью мелкого тюля сверкал золотом какой-то шпиль. Шпили всегда сверкают золотом.
Где-то там, недалеко от шпиля, веселый восточный строитель штукатурил стены, насвистывая веселый восточный же мотив. Восток - дело такое. Это только в кино у них заунывные мотивы и напевы. А этот свистел весело. Протяжно и одновременно весело, оптимистично. Он свистел и работал - по звуку если судить, так вот просто совсем рядом с горящим на солнце шпилем.
Из открытого окна несло табачным дымом. Михаил поморщился, а потом принюхался. Ничего экзотичного и никаких сладких нот -- самый обычный сигаретный дым. Наверное, кто-то из соседей курит на балконе.
Кроме золотого сияющего шпиля сквозь тюль просвечивало яркое небо в клочках мелких белых облаков. Много синего и голубого, а по нему - белые клочки облаков. Солнце, похоже, с другой стороны. Значит, окно выходит на север.
Михаил задумался: хорошо это или плохо, что окно выходит на север? Выходило, что, когда хорошо, а когда - плохо.
Восточный строитель продолжал насвистывать свои восточные мелодии.
Прямо под окнами прошлась девичья компания, стрекоча, как цикады. Ни слова не понять. Не угадать и не догадаться что за язык.
Они, похоже, решили пошутить, как в той самой книге. Ну, а что? Люди ведь состоятельные. Средств на такое всегда хватит. Опять же - развлечение.
Вот только никто не говорил Михаилу, что стать участником игры может совершенно любой. Даже тот, кто сам организовывал мероприятие.
Он прислушался: нет, море не шумело вдалеке. И в порту не гудел очередной океанский лайнер. Зато стало слышно, как свиристят на лету то ли ласточки, то ли стрижи. Они пикировали, взмывали вверх, шарахались в сторону, снова слетали вниз. И свистели при этом. Их было слышно, но не так хорошо, как того восточного рабочего.
Михаил сложил губы и попробовал просвистеть музыкальную фразу. Сфальшивил, промахнулся.
А тот рабочий насвистывал легко и свободно. И работал при этом - это наверняка. Просто так в такую погоду никто свистеть не станет. Наверняка из коммунальщиков, - решил Михаил, - они всегда в самую хорошую погоду начинают свои ремонты.
Телевизора и телефона в номере не было. Ну, так это он же сам и обговаривал с самого начала. Никто не должен пытаться обмануть наблюдателей. А наблюдателями были все те, кто вложил деньги в новую развлекаловку. Говорят, деньги уже стали возвращаться и даже расти - программа про богатых, "с жиру бесящихся", вдруг понравилась народу.
Михаил поднял глаза к потолку. Он не удивился бы даже если бы висела просто лампочка в черном старинном патроне. Но тут был модный светильник под медь с изогнутыми плафонами и разноцветными лампами.
Еще потолок был не белый, как принято, а светло-салатовый. И стены были в ту же зелень. Вот и тюль тоже зеленый...
И что в этом такого? Никаких зацепок!
Включились ощущения, и Михаил понял, что лежит совершенно голый на кровати в гостиничном номере.
Водка плюс пиво? Да вроде вчера практически не пил
За полупрозрачным окном сквозь легкий дальний шум прорывался свистун. Гаснущий солнечный луч сверкнул в глаза, отразившись от чьего-то окна.
Тишина, никаких машин и толп народа. И только свистун этот...
В дверь постучали. Тут была дверь. И она была закрыта изнутри. То есть, это он сам, выходит, закрылся от всех? Ничего не понятно.
Михаил медленно поднялся с широкой двуспальной кровати, вдохнул свежий воздух, чуть пахнувший лавровым листом... В окно бы заглянуть. То есть - выглянуть, конечно. А то как-то странно это: тишина, свист изредка, золото шпиля, тюль, птицы...
Ай, да ладно! Чего уж там? Ну, молодцы, молодцы. Уговорили.
Этот город останется целым. В отличие от многих других. Чтобы по утрам радовать Михаила звуками и запахами. Вот всеми этими. Он подумал и кивнул сам себе - да, и этого свистуна тогда тоже не трогать. Пусть себе. Ишь, как выводит. Будто ничего ему не надо в жизни. Будто нравится ему так вот - висеть в утлой корзине на длинном канате, раскрашивать стены или наоборот, забеливать их к одному цвету...
Ну, а что? Имеет ведь сам Михаил такое право -- отдохнуть от всего? Хоть раз в жизни?
В дверь снова постучали:
- Ваш завтрак, - донеслось из-за крепких дверей.
А вот это лишнее. Есть он не просил. И никому не позволит командовать собой и управлять. Ишь, придумали как. Сейчас покормить, напоить, он и подобреет, да? Сейчас, сейчас...
- Второй, я первый! - поднял он к губам руку с коммуникатором-браслетом. - Почему все еще не закончено? Продолжаем, продолжаем... И побольше боли!
Свист прекратился, как будто свистуна ударили по затылку толстой тяжелой палкой. И в дверь больше не стучали.
Михаил прислушался к тишине. Полной тишине. Даже птицы пропали. Ничто и никто. Никто и ничто.
- То-то, - хмыкнул довольно и повернул обратно к большой двуспальной кровати.
Он все помнил, все знал, ничему не удивлялся. Сначала надо хорошенько выспаться. А потом уже посмотрим, куда двигаться дальше. Через дым и гарь. Через тишину.
Засыпая, он прислушался. Тихо. Это хорошо. Это правильно. Вот и пусть будет тихо, пока он не разрешит докладывать.