Голос был серый и какой-то шуршащий. Такие вот ассоциации получались. Суконный даже был этот голос. Как и вся обстановка - серая. И еще - пропахшая казенными запахами. Пылью пропахшая, старой бумагой, какими-то химикалиями, мужским крепким потом.
Протянутый паспорт был уверенно и умело пролистан туда и обратно. Потом плотный полицейский с двумя звездами на погонах придавил его прозрачной линейкой и стал медленно от руки заполнять какие-то формы. Он еще глянул на посетителя, увидел что-то в его лице и объяснил тем же суконным голосом:
- Порядок должен быть во всем. Компьютер к делу не подошьешь. Бумага всегда нужна.
А записав все нужное, потряс в воздухе усталой рукой - кто же сейчас пишет от руки? - и спросил:
- Ну, чего пришли?
Вот как-то так - не очень вежливо.
Василий Юрьевич сдержался. Он знал свои права, но не был точно уверен в обязанностях полицейских. Вот документы они точно могли и должны были проверить. А потом - представиться, что-то еще, вроде, или это было в старой милиции, а теперь уже и нет такого? Поэтому он просто стал рассказывать, с чем пришел.
Дело было такое: шум во дворе его очень раздражал. Особенно шум по ночам. И однажды он даже вышел и стал вразумлять собравшихся на детской площадке великовозрастных оболтусов.
- Вышел - это правильно, - одобрил полицейский.
И голос у него стал каким-то... Ну, мягче, что ли. Не так шуршал.
- А то некоторые из окна кричат. Иногда и ругаются из окна. Так эти могут и камнем - в окно. Вот тебе и неприятности сразу, и ущерб имуществу, и реагировать надо. А вышел - это уже другое дело. Это по-мужски, серьезно. И что дальше?
А дальше - ничего. Эти посмеялись, светя в темноте огоньками сигарет. Потом обругали даже. И толкнули, когда он попытался кого-то за рукав прихватить.
- Вот хватать как раз было нельзя. Но и толкаться они не должны были, - рассуждал полицейский. - Так ведь и до драки могло дойти.
Василий Юрьевич понимал это. Поэтому быстро удалился домой, но свет в комнате не включал, потому что боялся, что вычислят квартиру. Просто поглядел сверху, чуть раздвинув шторы. А эти - шумели и кричали. В общем, нарушение, как оно есть. И поэтому он пришел написать на них заявление.
- Вы малость обождите, теперь надо то же самое - в программу. Потому что у нас все же компьютеризация и база данных.
И стал впечатывать данные из заполненных вручную форм в компьютер. На ходу задал еще несколько странных вопросов и тоже что-то печатал. Но это было быстрее, потому что двумя руками все-таки, а не одной, когда просто пишешь на бумаге.
- А теперь - еще минуту.
Он что-то еще поделал там, в компьютере, повернутом к Василию Юрьевичу обратной стороной с длинным числом, написанным от руки белой краской по черной пластмассе. Щелкнул напоказ четко и красиво по клавише "Enter" и откинулся на спинку кресла, внимательно наблюдая за происходящим на экране монитора.
- Ага, ага... Вот так, значит. И еще вот так. Ага, - приговаривал, просматривая что-то, мелькающее и отражающееся в его глазах.
- Ну, что же, - повернулся он к Василию Юрьевичу. - Можете идти.
Василий Юрьевич удивился лицом, а потом словами.
- Не понял, - сказал полицейский.
Василий Юрьевич вежливым языком и чуть срывающимся голосом объяснил, что ждал какой-то реакции, какого-то протокола, что ли. И потом, надо же, наверное, подписать заявление?
- Какое заявление? - тоже очень натурально удивился полицейский. - Вы свой лимит уже исчерпали только что.
Вот тут уже Василий Юрьевич не понял.
И тогда ему подробно все объяснили. Оказывается, недавно вышел указ президента страны, по которому государство должно гражданину пропорционально вкладу того в это самое государство. То есть, пришло от тебя налогов, скажем, на миллион. Так тебя и примут в госучреждении на миллион. И даже кофе предложат, как почетному посетителю. А если ты налогов практически не платишь... Пропорционально и получается. Скажите еще спасибо, что вас выслушали.
Василий Юрьевич попытался показать, что он не совсем тупой. И сказал, что таким образом, выходит, кто меньше получает зарплату, тот и меньше защищен государством, что ли? И какая тут может быть пропорциональность, когда у вас в деревнях туалеты - это ямы и домики деревянные? И если чиновники получают большую зарплату, так выходит, что государство как раз только их и защищает! И еще, что...
Но тут его не совсем вежливо прервали.
- Вы тут про политику и экономику мне не рассказывайте, - строго сказал полицейский. - Это вам государство должно в ваш собственный частный дом провести канализацию и построить туалет? Ваш дом - вы его и содержите, как хотите. Или, если чиновник получает хорошую зарплату, так его теперь уже и не защищать из-за таких, как вы? Про зарплату, да? Вот у меня тут есть перечень должностей с низкой зарплатой, с которыми мы должны работать без учета какой-либо пропорции. Вы не уборщица, случаем? Не посудомойщик, часом? Нет? А-а-а, менеджер по продажам... И наконец, если уж у вас такая маленькая зарплата... Кстати, как вы на нее живете-то? Как коммуналку оплачиваете? Но если уж так все плохо и бедно - кто мешает вам найти другую работу? Ту, за которую вы получите нормальные деньги. С которых будут нормальные налоги. С которых опять же вас и приму уже не я, а кто-нибудь рангом повыше. И может, даже кофе предложит. И разберется во всем. А у меня, понимаете, лимит времени на вас уже весь вышел. Так что можете теперь идти.
Но Василий Юрьевич еще спросил, а как же ночные хулиганы и его заявление.
- А вот заявление у вас никто не примет. Потому что - как вы к государству, так и государство теперь будет к вам. Прямая пропорция, понимаете? И при этом, обратите внимание, я ни слова не сказал о том, что не верю в ваш минимальный заработок, уважаемый Василий Юрьевич. Так что идите, трудитесь, а если вам так уж мешают хулиганы, так разберитесь с ними сами, как гражданин и как мужик, в конце концов. Все, все. Идите уже. У меня там еще люди в очереди.
И Василий Юрьевич пошел домой - а что он еще мог поделать? Раз у них теперь такая пропорция.