Небо такое синее-синее, до сердечной боли в груди. По утрам оно черное и со звездами. Ни тучки на нем, ни самого малого облачка. Когда идешь утром в школу, под ногами хрустит лед на застывших за ночь лужах. Лужи замерзают только с краю, вдоль бордюра, по ним надо идти специально, нажимая со всей силы каблуками. Подо льдом, как на картинах, просвечивают сквозь отстоявшуюся прозрачную воду желтые тополиные и красные кленовые листья. Днем обратно надо идти осторожно: если шагнуть по такой мелкой лужице, то так поскользнешься на мокрых листьях, всем на смех. Несолидно уже...
Днем солнце совершенно не дает учиться, нагревая классы, как летом. Открываются с треском окна, веет свежим воздухом, слышны удары мяча и смех со стороны спортплощадки, где очередной урок физкультуры у параллельного класса. Чуть-чуть тянет табачным дымом. Химичка ругается: опять внизу, под окном, стоят курильщики, дымят, скрываясь от директора и завучей. А раз урок идет, то они еще и прогуливают, выходит.
Конечно, прогуливают. Там не только курят, там еще и звон слышен - отлетают от стены пятнадцатикопеечные монеты, выданные родителями на завтраки.
Солнце светит в левый глаз, приходится прикрываться ладошкой. А когда прикроешься, училке не видно, чем ты там занимаешься и куда смотришь. И никому не видно. Можно глядеть через чуть раздвинутые пальцы на выросших за одно лето, сбросивших косы, завившихся мелко фигуристых одноклассниц. И они ведь совсем другие, чем раньше. Просто так смотреть на них нельзя, потому что внимание обращают и начинают выделываться. А вот так, сквозь пальцы, незаметно...
После уроков можно идти с другом и молчать. Вдыхать теплый осенний воздух, думать о том, что этот год - последний, посматривать искоса друг на друга, и молчать.
Возле дома хлопнуть друг друга по ладони, отдать честь, щелкнув каблуками шутливо, и так же молча разойтись по своим квартирам.
В субботу среди дня снимают всех с уроков и ведут в парк - убирать листья. Все идут не вместе, не коллективом, а маленькими компаниями, разговаривая о своем. Чистый осенний воздух кружит голову. Девчонки бегают с визгом, их толкают в кучи листьев, которые нагребли быстренько за полчаса. Листья сухие и разноцветные. Кучи высокие. Физрук нагибается и поджигает с краю. Еще пара минут, и задымили, заволакивая поляну и аллеи парка горькие костры из осенних листьев. Кучка курящих солидно отходит в сторону, чтобы не светиться. Дымит там молча.
Горечью дымной пахнет после и костюм, и куртка, и руки. Как будто коптил что-то. Вкусно пахнет.
Сидишь за своим столом, смотришь на хоккеистов-чемпионов под толстым оргстеклом, на Якушева-Шадрина-Мартынюка, и совершенно не хочется делать никаких уроков.
И отчего-то еще грустно немного. Грустно и тянет, тянет... Шатаешься по дому, выбираешь на полке книгу, листаешь тут же, у шкафа, прочитываешь пару строк и замираешь, смотря за окно.
А за окном уже вечер, уже синеет свет, уже пора включать люстру в комнате.
Да, и надо же еще делать уроки. Хоть не так уж и гоняют теперь за них. Любят и уважают. Смотрят с ласковой грустью.