После обеда они долго гуляли. Маркс шел рядом с хозяином и все пытался понять, наелся он или нет? С одной стороны, количества съеденного хватало. Больше съесть было просто невозможно. И вкус был отменный. Умеют ведь у барона готовить! Но - одна ведь трава! Овощи в салате, овощи жареные и пареные, зелень, на сладкое фрукты и ягоды, опять же салаты - фруктовые. Проходит всего полчаса-час, и желудок опять начинает требовать свое. Как же они тут живут? Привычка, что ли? Хотя, есть же вегетарианцы... Так они что, все - веганы?
Барон шел, с гордостью показывая свое хозяйство.
Замок у него был самый настоящий, как на Земле в средние века. Не кирпичный, а из валунов, скрепленных где туго забитой в щели глиной, а где и железными скобами толщиной в два пальца.
"Такую преграду даже бетонобойным снарядом не взять", - некстати подумал Маркс.
Действительно, некстати. Что он вообще знает о бетонобойных снарядах, кроме того, что о них говорили на экскурсии в музее?
- Барон, вы позволите задать один вопрос? - вдруг спросил он, тут же мысленно ругая себя - ну, как можно прерывать хозяина дома?
Однако барон ничуть не огорчился, а тут же с улыбкой повернулся к нему:
- Конечно, мой друг, спрашивайте! Ведь для того вы и живете у меня, чтобы врасти в наш быт, понять наш народ, его традиции, его культуру...
- Скажите, барон... А зачем вам такие крепкие стены? Ведь у вас нет войн?
- Бабушка, бабушка, а зачем тебе такие длинные зубы? - рассмеялся барон. - Эту книжку у нас читают в школах, дружище Маркс, так что не удивляйтесь. А стены... Ну, как же нам без стен. Что же я за барон, если без стен. Без стен я просто невесть что, а не барон. И семья моя тогда не баронская, а невесть чья семья... Ну, как бы вам это объяснить попроще... Понимаете, баронство - это ведь не только титул, как у вас, на Земле. Баронство - это много веков выживания во враждебном окружении. Это гены, наконец. Это ДНК. Это передающиеся в роду наши родовые признаки. И ничего этого - если нет стен. Тут, внутри стен, мое настоящее баронство. А там, за стенами замка, мой народ, но они не члены баронства. Они - селяне и горожане...
- Кажется, понимаю, - кивнул Маркс.
Ему показалось, что барон объяснил все логично. Действительно, в отличие от Земли и ее истории, тут аристократия хранила свои корни в глубокой древности, вела родословную от легендарных первых правителей и их сподвижников. И уж никогда не было в их истории такого, чтобы кто-то получил баронство за боевые заслуги или просто по выслуге лет. И замок этот, практически неприступный, был, выходит, чем-то наподобие мундира генерала с хорошо различимым количеством звезд на погонах. Едешь по дороге, глянешь, и ясно - баронство. Наверное, так.
- А? - Маркс оторвался от своих размышлений. - Простите, барон... Я отвлекся, обдумывая вашу мысль о преемственности...
- А-а-а! То-то я смотрю, наш гость задумался! И правда, преемственность - главная опора нашего строя. Это вы, дружище Маркс хорошо сразу выцепили самое главное звено. Видно специалиста своего дела. Если все ваши тоже поймут - быть вам нашими хорошими гостями, друзьями, союзниками, а дальше, кто знает, кто знает... Родней, может быть, а? - подмигнул барон, легким кивком головы показывая на резвящихся у пруда девочек в купальных костюмах. - Внучки мои. Люблю их очень.
Он внезапно стал серьезным:
- Но вы же понимаете, я сказал это в шутку, потому что слиться с нами стоит очень многого. И главное - личной заинтересованности в этом и понимания наших традиций и наших основ. Вы лично это понимаете? Так ведь?
- Да-да, - растерянно поддакнул Маркс.
На самом деле он ничего не понял. Единственное, что он понимал, это его желудок, который опять требовал еды, и его кишки, которые болезненно сокращались, намекая, что надо срочно искать имеющиеся в замке в большом количестве специальные маленькие домики.
- Я рад, что вы понимаете! - барон просто лучился улыбкой.
От него и правда, как будто какое-то сияние исходило.
- Я еще когда говорил нашим, что именно вы - поймете. Сразу поймете и примете. Я был прав. Да. А раз так, то я имею честь официально пригласить вас на церемониальный ночной ужин. Ровно через два часа. Прошу подготовиться и прошу вас, очень прошу, наденьте ваш парадный мундир и все ордена. Сегодня вы будете у нас первым. Но я надеюсь, что за вами последует Земля!
Он торжественно в полупоклоне пожал руку Марксу и удалился, твердо ставя ноги, как будто шел по плацу перед армией своих предков и потомков. Гордо шел. Прямо.
...
Маркса пять минут продержали перед закрытыми дверями обеденного зала. Он совершенно не нервничал. Дипломат должен быть готов к любым обрядам. Ожидание - это тоже часть такого обряда. Чем выше честь, тем дольше ожидание. Таковы правила.
Он хмыкнул про себя. Надо бы потом записать где-то. Придумал же вот такую фразу...
Но тут дверь открылась.
В полутемном зале вокруг стола разместились только барон, его жена, старший сын и... Внучка? Это, кажется, внучка? Она была серьезна и смотрела прямо на стол. А на столе не было ничего. Ни скатертей, ни серебряной и золотой посуды, ни хрустальных графинов с прекрасными местными винами. Не было и огромных блюд, наполненных сочными салатами и целиком выложенными овощами и фруктами. Ни-че-го. Только подсвечник с двенадцатью свечами. Дюжина - счастливое число и на Земле, и здесь.
Барон указал Марксу его место - прямо перед ним, через стол. Он и его семейство стояли, стоял у своего стула с высокой резной черной от времени спинкой и Маркс.
Ожидание затягивалось.
"Может быть, они ждут какого-то действия от меня?" - подумал Маркс. Но барон и баронесса, и молодой баронет даже не смотрели на него, только молоденькая внучка изредка стреляла глазками, а потом снова опускала их перед собой, на пустой стол.
Дон-н-н...
Тяжелый удар гонга, казалось, сотряс стены и перевернул все внутренности Маркса.
В установившейся тишине сел барон. Через секунду села баронесса. Еще через секунду - баронет.
"Все понятно," - подумал Маркс. - "По старшинству, подчеркивая очередность". Значит, его очередь - последняя. Но внучка барона не садилась, продолжая кидать на него взгляды. Что такое? Он - главнее родни?
Маркс осторожно шагнул вперед и плотно сел на стул. Через секунду сидели все. Еще минута молчания. Новый удар гонга.
Медленно со скрипом отворилась дверь. Вроде, раньше она не скрипела? Из темного коридора по одному стали входить слуги в черном, разнося блюда ужинающим. Простые глиняные блюда, даже не фарфоровые. Простые стальные приборы - никакого серебра и золота. Но зато на блюдах на огромных листьях салата - господи, опять зелень, подумал было Маркс - лежали пышущие жаром, ароматные, стреляющие жиром толстые ломти мяса.
Барон с улыбкой смотрел на счастливое лицо Маркса. Потом указал взглядом на него своим родным, и все тоже стали улыбаться. Радостно улыбаться, без ужимок и дипломатических вывертов. Просто радоваться за человека.
- Я уж думал, - поднял глаза Маркс. - Что у вас нет мяса. Совсем нет.
- Да кто бы вас пустил в баронство, где совсем нет мяса? Что вы, дружище Маркс! Мы - крепкое баронство. Мяса у нас много. И для себя. И для почетных гостей, которые могут стать родственниками. Ирма, как он тебе?
- Симпатичный, - прошептала, покраснев внучка.
Ирма, значит. Маркс в полутьме присмотрелся к девчонке. Лет семнадцать, наверное. Не красавица, конечно, но кровь баронская видна. Аристократка.
- А что это?
- В смысле?
- Ну, из кого? - Маркс показал на стоящее перед ним блюдо.
- Ах, в этом смысле. А у вас на Земле что едят?
- Ну, говядину, свинину там разную...
- Фу, какие гадости он говорит, дедушка!
- Ну, правда же, дружище Маркс... Вы бы при женщинах хоть... Ну, некрасиво это.
- Но тогда это...
- Конечно же, конечно, дружище Маркс! Вот мы и подошли к главному, к преемственности! Вы там, на Земле, дошли до такого, не побоюсь оскорбить, скотского состояния, что едите грязных вонючих животных, уподобляясь им самим и тому, что поедают они. Не зря же даже в Библии, в древности далекой, был запрет на свинину, помните? Мы пошли еще дальше. Наши люди не едят животных. Совсем.
- Как? А это?
- Это - венец божьего творения. Это - подобие бога на земле. Это - преемственность поколений на генном уровне. Это - чистейшая кровь и плоть аристократов за многие века. Это... Да что там... Знакомьтесь. Дедушка, это Маркс. Он теперь наш. Маркс - это дедушка. Ну, приступим?