Все мы одинаковы. Все мы одни и те же, мы рождаемся, мы живем, а затем умираем. У всех один конец - одни встречают его в кругу суетящихся детей и внуков в постели. Кто-то встречает этот момент истины на ледяной стене, кто-то в сумраке пещеры, мы все такие одинаковые - мы все умираем, постоянно. Вот - один в Гималаях на К2, его пока не нашли, его звали Алексей - он учил меня лазить по скалолазной стенке. Еще я помню утопленников, разбившихся на мотоциклах, выпавших из окон, наглотавшихся таблеток по весне... Мне периодически почти случается добавить себя самого... В 12 лет, на даче у бабушки и дедушки я разобрал свой первый снаряд - 76 мм, немецкий. Позже много позже я узнал, что мне повезло, что он был немецкий - у наших за это время превращался в труху внутренности детонатора. Я знал троих кто уже никогда в своей жизни не разберет больше ничего, а вот у меня еще были другие игрушки - мины, патроны, фугасы, бомбы...
Пещеры... в них очень тепло и уютно - мне. Я живуч, я даже иногда поражаюсь этой степени превозможения себя, есть особая жидкость - жизнь, в некоторых ее не много и они прекращают жить рано, иногда еще даже не постарев, у некоторых ее больше и они хамят, выливая ее и выбрызгивая расточительно драгоценные капли, они кропят ей свое самое опасное знание. Третьи - говорят, что можно учится на ошибках чужих. Пока я жив значит она еще есть, когда наступит смерть навряд ли я пойму то что со мной происходит, как я распадаюсь на части, как светящиеся нити опадают и исчезают, то как перестает существовать мое я.
В 1999-м я родился еще раз. Выполз из ювенальной ванной своего рождения обвешанный как новогодняя елка железными погремушками, весь из себя отмытый до блеска, с кучей бирок свидетельствующих о моей продвинутости и исключительности, у меня даже есть свидетель моего рождения - Пумба, и мы даже не успели понять что произошло там на - 480м...
Но, вдруг желание жить поперло из всех дыр, я не смог смериться, что я перестану быть. Пока есть хоть дуновение ветерка которое я хочу ощутить на своей коже я буду хотеть жить, я буду самым хитрым вором времени, самым изворотливым вьюном в его грязи, самым тихим паком на его паутине - и все для того чтобы увидеть, как завтра взойдет солнце над Горами! Я люблю горы, я не люблю на них залазить и их покорять, но я люблю быть среди гор. Они открывают человека...
В моей первой большой экспедиции в 1997 меня застали спасы - спасательные работы... Была группа головорезов... они хамили... они бросали дыре вызов, они говорили Фа! Ша! Мы готовились к штурму своей дыры, в день переноса лагеря ближе к нашей пещере мы застали их идущих в дыру... Я не помню, что было на их лицах, после разбивки лагеря я и моя подруга (друг в юбке) пошли за водой, мимо тропы на их пещеру. Шум... нам на встречу бегут пара парней - у них ЧП! Я несусь в лагерь - собираем остатки железа, хватаем всех кто свободен и бегом... Я не был в первых рядах, тех, кто работал внизу... но мне хватило того что я там увидел... я не люблю смерть... Меня поразило другое... когда я поднялся наверх я увидел кучу народа - застывшие в любопытстве, в предвкушении торжества над смертью, очень многие люди, девочка которую я хотел, ждали, когда же "его поднимут".
И вот тут наступил момент истины, меня поразили люди в своем нагом отношении к смерти, это не был танец над поверженным врагом, это не было молчаливо-отрешенное-тихое молчание сердца. Это была изуверская любопытная радость. Я хорошо помню всех, кто там был, это событие изменило мое мнение о многих людях, оно изменило ту линейку коей я меряю людей, после этого базарного шоу для меня многие умные стали дутыми и смешными, а злые превратились в мудрых. Именно поэтому я не люблю поминок. Я признаю себя дикарем, я буду помогать другому как могу, чтобы уберечь от ее лап, но если передо мной встанет выбор - я или он, я выберу себя. Я сам никогда не потащу за собой в могилу другого. Я был и спасаемым и спасающим! У меня четыре дня варенья, я справляю только два. Лучше ты чем я! Semper fi!