- Ну, что пожалел свою собачку? Вот и дожалелся. Я же тебе говорил - не спускай её с цепи, нельзя ей в посёлке гулять, говорил?! А теперь, посмотри - нагуляла! И что мне сейчас с её щенками делать, а? - орал на него отец.
Пятилетний Сергей стоял, дурацки улыбаясь. Он до смерти боялся своего папашу, особенно когда тот был, выпивши, но сейчас то тот был трезв и мальчик не понимал, почему отцу не нравятся эти маленькие шесть комочков, копошащиеся возле их лайки Тайги.
Видно отец не так истолковал улыбку сына, он завёлся ещё больше, а так как матери дома не было, и остановить его никто не мог, то он и начал вытворять что-то несусветное.
- Вот тебе мешок, - еле сдерживая себя, выталкивал из себя слова отец, - сам, при мне положи всех этих щенят в мешок, завяжешь его, пойдешь к реке, правому рукаву Берелёха, положишь в мешок камни и утопишь их. Будешь в следующий раз знать, как быть добреньким и суку с цепи отпускать.
Сережа давно не видел отца таким злым и страшным. Он даже побоялся заплакать. Дрожащими и сразу одеревеневшими ручонками он начал брать щенков по одному и класть в мешок. Ему почему-то показалось, что если он сейчас сделает что-то не так как надо, то отец его самого посадит в старый мешок из под картошки.
Щенкам пошел всего второй день, они еще ничего не видели, но им не нравилось, что их отрывают от теплого живота матери. Добрая Тайга, не понимая, что происходит, лизали Сережке руки.
Непроизвольно из глаз мальчика покатились слёзы. Он наклонил голову, чтобы отец не заметил, что он плачет. Страх, что его самого могут утопить, неожиданно породил неприязнь к щенкам и их мамаше. И всё-таки их было жалко.
Отец стоял возле калитки их двухметрового забора и смотрел как сын, спотыкаясь, словно пьяный, плёлся по единственной улице посёлка к реке Берелёх. Только когда дорога пошла под гору, и он скрылся от глаз отца, Сергей немного расслабился и стал дышать чуть спокойнее.
Уже на берегу, он вдруг подумал, что может быть, отец всё-таки наблюдает за ним и ему не очень-то понравится, как он тут мешкает. Вспомнив лицо отца, налитое бешенством, Сергей снова испугался и принялся лихорадочно собирать камни в мешок. Щенята повизгивали. Ему вдруг показалось, что он точно понимает, чего они просят - они хотели жить.
- Может выпустить их? Или хотя бы бросить мешок куда-нибудь в кусты, а не в реку? - подумал он. Но, опять только подумав про отца, он судорожно завязал мешок с камнями и, раскачав его как следует, бросил в воду, едва не полетев следом сам за мешком.
Решив, что теперь его уж точно самого не посадят в мешок, он вдруг всем своим маленьким сердцем понял - что он натворил. На какое время он даже забыл про отца и кинулся по берегу за плывущим мешком. Он сам не знал, зачем он бежит, но он чувствовал, что он должен что-то сделать, хотя и не понимал что именно.
В мешке было много воздуха и мало камней, поэтому он не пошёл ко дну, а плыл. Да и завязан он был плохо. Вскоре веревка сползла с горловины мешка, и выходящий воздух вытолкнул на поверхность нескольких щенят. Они потонули не сразу, вода, словно издеваясь над ними и над пятилетним человеком, какое-то время кружила их в своих водоворотах, но, в конце концов, они все утонули.
Серёжа сидел на берегу реки и плакал. Ему было плохо и больно. Домой идти не хотелось. Он впервые в жизни почувствовал ненависть к отцу. Но ещё резче он понял, что он совершил отвратительный поступок - именно он убил невинных щенков.
- Не пойду домой, буду сидеть здесь - решил он и всё смотрел на ставшую какой-то чужой реку.
Но через несколько часов ему стало холодно, захотелось, есть, и он даже вздрогнул, когда представил, как рассердиться отец за его долгое отсутствие, и, подтянув штанишки, он быстро побежал в гору к посёлку.