Дёмина Карина : другие произведения.

Мс-2. Глава 27

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.94*4  Ваша оценка:


Глава 27.

   Темная ночь.
   Мертвая.
   И чернота Шеффолк-холла за оградой, острые пики которой упираются, казалось бы, в самое небо. Прутья толстые, покрыты льдом и лоснятся, за ними - дичающий сад. И массивный уродливый дом.
   Холодно.
   Ветер продувает пальто насквозь, и Кейрен отчаянно мерзнет. Он наблюдает за домом давно, и не только за ним, но и за жерловинами улиц, выходящих на Шеффолк-холл.
   Стерегут.
   Изнутри. Снаружи. Но усердно, и мальчишки в лохмотьях, что вертятся возле ограды, не решаясь, однако соваться на ту сторону, то и дело свистят. Свист резкий, переливчатый, и на него отвечают тоже свистом, но уже из темноты домов.
   Сколько у него людей?
   Сколько бы ни было, лезть в открытую не стоит... а вот прячась в тени... и Кейрен со вздохом взялся за пальто. Его он спрятал под крыльцо дома, выглядевшего нежилым. Туда же отправил штаны и рубаху, со вздохом потянувшись к исконной жиле. Она отозвалась легко, хлынув на зов, захлестнув жаром и силой, накрыв с головой. Пламя, такое вдруг близкое, переплавило тело, бросив под ноги совершенно иной, расписанный запахами мир.
   ...трое.
   ...нет, четверо, но четвертый след слабый, он обрывается у самой решетки. А мальчишка дремлет, спрятавшись за телегу водовоза. Он просыпается лишь затем, чтобы сигнал подать и вновь закрывает глаза.
   Пусть спит.
   ...пахнет сырой землей. И водой.
   Кострами.
   Собаками, что скрыты по ту сторону ограды... чтобы перебраться через нее, приходится вновь стать человеком, ненадолго, но и это малое время Кейрен ощущает себя слабым. Он карабкается, цепляясь за скользкие прутья, почти съезжая по ним, и острые пики норовят проткнуть живот. Холодное железо, позабыв о родстве, раздирает бок, и боль эта заставляет стиснуть зубы и собраться.
   Поймают - будет больнее.
   На той стороне - темнота. И снег, на котором останутся следы... нет, ветер разгулялся, помогает, тянет белые хвосты поземки, и значит, повезло.
   Встать на четыре лапы, лизнуть саднящий бок. Запах крови привлечет собак, и Кейрен спешит уйти от ограды. Он больше не крадется - в причудливом диком саду полно теней, одной больше, одной меньше... не беда. Старые каштаны пахнут зимой, и гибкие хлыстовины лещины, которые смерзаются, склеиваются друг с другом, становясь еще одной стеной.
   В ней, в буром зимнем лабиринте, его нагоняют. Кейрен слышит их издали, тяжелый запах, мокрой шерсти, зверя, и голоса.
   Низкий рык - предупреждением.
   И стая заступает путь.
   Волкодавы, косматые, полудикие, с очнувшимся голосом крови, они стоят полукругом, оскалившись. И Кейрен скалится в ответ
   Прочь.
   С дороги.
   Не пропустят. Вожак, с обкорнанными ушами, подбирается к чужаку. Его гонит приказ и право, Кейрен в чужом доме. На чужой территории.
   Должен уйти.
   Стоит. Ждет. Подпускает близко, и бьет наотмашь, хвостом, как плетью, не по косматому боку, такие удары пес выдержит, но по морде, по глазам. И прежде, чем волкодав успевает опомнится, впивается в горло, подбрасывает массивное тело, словно оно не весит ничего.
   Шерсть забивает глотку. И кровь. Слюна, которая вдруг кислой становится, а пес, упав, скулит, скребет лапами, пытаясь отползти. Протянет он недолго.
   Кейрен, повернувшись к стае, рычит, глухо, низко, и голос его заставляет псов отступить.
   Прочь.
   В пустой зимний лабиринт сада.
   А Кейрену к дому надобно, от которого тянет дымом. Людьми. Человеком, чей запах вызывает приступы ярости. Зверь Кейрена сам выбирает дорогу, пробираясь сквозь хитросплетения ветвей, ближе к стене, поросшей плющом. Он, как и ограда, заледенел, и выглядит до отвращения ненадежным.
   ...западное крыло.
   Третье окно от реки, если он правильно рассчитал, и старуха ничего не напутала со своим шарфиком. И Кейрен, лизнув бок, все еще саднящий, раздражающий, обернулся.
   Дорога плюща, мать его.
   Романтический подвиг во имя короны... и прав полковник в том, что если рисковать, то одной головой. Вытаскивать не станут.
   А стена высокая, отвесная. Стебли хрустят, впиваются острыми ребрами в руки, царапают. И еще ветер в спину бьет, прижимая к ледяному камню.
   - Р-романтика, мать ее, - Кейрен повис, упираясь кончиками пальцев во фриз, который снизу гляделся довольно-таки ненадежным. И камень крошился, сыпался, но держал.
   Пока еще.
   Под руками - стебли не то плюща, не то винограда, но приросшие к стене, но как-то неплотно приросшие. И тоже хрустят. А сами стены, выщербленные, древние, льдом глазурованные. Не вцепишься.
   И дышать через раз получается.
   Забираться выше... второй этаж и широкие подоконники случайной передышкой. За стеклами темно, дом выглядит вовсе нежилым... выше надо, пока не околел. Выкатившаяся луна, затертая с одной стороны, грязная какая-то, повисла над Кейреном, поторапливая.
   Снова камень. И ветви, все более тонкие, ненадежные. Трещат под его весом, но держатся. Пока еще держатся.
   Подоконник, достаточно широкий, чтобы поместиться. И что за беда, если приходится сжиматься, втискиваясь в узкую бойницу окна. Слава жиле, хотя бы решеткой не забрано. Кейрен прилипает к стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-то, дышит, топит лед остатками своего тепла. И вода течет по пальцам, рождая судорогу. А все равно по ту сторону темно, или же стекла в Шеффолк-холле толстые, древние, как и сам дом. Сквозь такие и днем-то вряд ли что разглядишь. И пора бы решиться.
   Постучать.
   Поскрести, позвать, надеясь, что отзовется именно Таннис.
   ...на излишне широком шарфе, где жесткой нитью был воссоздан, пусть грубый, примерный, но план Шеффолк-холла, именно эта комната была отмечена желтой крупной бисериной.
   - Таннис, - Кейрен звал, чувствуя, что замерзает.
   Нелепая смерть. Просто-таки совершенно идиотская... еще немного и он попросту вышибет стекло с рамой вместе. Но окно открылось.
   - Пусти погреться, - клацая зубами от холода попросил Кейрен. - П-пожалуйста.
   Таннис.
   Его женщина.
   Растерянная. И счастливая. И злая невероятно. С руками горячими, просто-таки обжигающими руками. Втягивает в комнату, шипит:
   - Ты ненормальный!
   Совершенно ненормальный, если тогда, в театре, не украл ее. Но больше Кейрен этой ошибки не повторит.
   - Ты же...
   - П-погреться, - в ее комнате горит камин, и Кейрен просовывает руки сквозь решетку. Он выдыхает резко, с выдохом пряча боль от первого, злого прикосновения пламени. Оно же, вдруг смирившись, карабкается выше и выше, разливаясь по плечам, по груди, вытапливая холод.
   Пламя слышит Кейрена.
   Прилив.
   - Зачем ты пришел? - Таннис присаживается рядом. Она смотрит на огонь, и на Кейрена тоже, но на огонь больше. И тоже тянет к нему руку.
   Бледную и тонкую.
   За эти пару недель она сильно похудела. И глаза запали, а улыбка исчезла. Куда? Ему так нравилась ее улыбка... и веснушки тоже, которых почти не осталось. Наверное, и в Шеффолк-холл солнце заглядывает редко. И Кейрен тянется к ней, проводит сложенными щепотью пальцами по щеке.
   - Ты плакала.
   - И что? Все женщины время от времени плачут.
   - Ты - не все, ты - особенная...
   Короткие волосы слиплись, прядки влажноватые, тусклые, и Таннис пытается отстраниться.
   - Прекрати...
   Не прекратит.
   - Зачем ты здесь, - она вдруг всхлипывает и позволяет себя обнять, сама обвивает руками шею. - Зачем ты пришел...
   - Правильно спрашивать - за кем. За тобой.
   На ней длинная полотняная рубашка, слишком широкая, но при том - короткая. И ткань перекрутилась, из-под подола выглядывают узкие щиколотки Таннис. А рукава, отороченные кружевом, заканчиваются чуть ниже локтей.
   Кейрен помнит, что локти у нее острые, шершавые.
   И ключицы тоже острые, хотя совсем не шершавые, но торчат, изгибаются. Ямка на горле манит. А волосы прилипли к жилистой шее.
   - Это опасно, - она отстраняется, но ровно настолько, насколько Кейрен готов позволить отстраниться. Полшага.
   И взять ее лицо в ладони.
   Провести большим пальцем по губам, снова кусала и до крови, остались бляшки скушенной кожи, и темные трещинки. Щеки бледные горячие какие... этот румянец выглядит болезненным.
   Лоб горячий.
   Чересчур горячий. А пол холодный, Таннис же - босиком.
   - Он тебя убьет, - она сама к нему тянется, к мокрым еще волосам, к коже, раскаленной пламенем. - Если найдет, то...
   - Меня не так просто убить.
   - Самоуверенный.
   - Ага, - с ней легко соглашаться.
   И сама она стала легкой, почти невесомой.
   - Тебе надо в постель вернуться, - поясняет Кейрен. - Ты босая.
   - Ты вообще голый.
   - Извини, но я подумал, что пес с одеждой в зубах будет выглядеть... несколько подозрительно.
   Она фыркает и шепотом на ухо, доверительным тоном, произносит:
   - Синий пес сам по себе выглядит подозрительно.
   У нее мягкий смех.
   - Об этом я не подумал...
   - Мне кажется, ты вообще не думал... что ты делаешь?
   - Греюсь.
   - В моей кровати?
   - Ну не у камина же мне дальше торчать, я, как ты правильно заметила, в неглиже...
   Пуховое тяжелое одеяло, которого вполне хватит на двоих, и Кейрен обнюхивает его, и подушки, которых на этом ложе с полдюжины, и простынь...
   Чужой запах.
   Тонкий.
   Не тот, который привел бы в бешенство, но ревность, холодная, злая, ослепляет.
   - Кейрен? Успокойся, Кейрен... я... между мной и им ничего не было. Он просто приходит. Поговорить.
   - По старой памяти? - злость тяжело проглотить.
   ...тянет швырнуть простыни в пламя, скормив ему и одеяло, и треклятые подушки, и самого хозяина Шеффолк-холла.
   - Ну же, Таннис, признайся, он твой старый знакомец, верно?
   Она отворачивается.
   - Посмотри на меня!
   И отодвигается, упираясь ногами в перину. Ноги проваливаются, а рубашка ее задирается выше, она перекручивается, стесняя в движениях. Достаточно толчка, и Таннис падает на спину.
   - Слезь с меня!
   - Поймал, - Кейрен перехватывает ее руки, прижимая к кровати. - Ты моя и только, ясно?
   Этого, чужого запаха, на ней нет.
   - Отпусти.
   - Ни в жизни, - ее собственный, такой родной, знакомый, будоражит кровь. - Таннис...
   - Чего ты от меня хочешь? - она вдруг перестает сопротивляться. - Очередного свидетельства, да? Чтобы я дала показания?
   - А ты дашь?
   Молчание.
   - Значит, нет. Из-за страха?
   По ее глазам читать легко, вот только прочитанное заставляет руки разжать и отстраниться. Как сказал полковник? Все влюбленные - немного идиоты? И Кейрен ничем не лучше остальных.
   - Не из страха.
   - Кейрен...
   Она садится и подвигается ближе.
   - Скажи, что ты хочешь от меня услышать? Он... да, я знаю, что Войтех преступник. И что виселицу он, наверное, заслужил.
   - Наверное?
   - Хорошо, заслужил. Но... проклятье, я не могу вот так... он запутался, Кейрен.
   Ее рубашка съехала с острого плеча, которое Таннис прикрыла ладонью.
   Родная.
   Близкая. И все-таки далекая.
   - Или я запуталась. Я понимаю, что он враг, что убьет меня, как только заподозрит... не важно, если ему даже примерещится предательство, то убьет.
   - Тогда почему?
   - Потому что... потому что я помню его другого, - она почти кричит и сама же спохватывается, зажимает рот. - Другим. Настоящим. И тот другой, он никуда не ушел... он ведь мог убить меня сразу, но...
   - Старая любовь не ржавеет.
   - Ты ревнуешь.
   - Таннис, конечно, я ревную.
   Сжатые кулаки. Тонкие запястья и косточки торчат. Кейрен целует эти косточки, и гладит смугловатую кожу, которая холодна.
   - Ты моя женщина, и мне неприятно, что ты заступаешься за ублюдка, по которому давным-давно виселица плачет. Нет, я понимаю, что у вас общее прошлое, но...
   - Ты тоже похудел.
   - Не меняй тему.
   Хмыкает и осторожно устраивает голову на его плече.
   - Я не хочу его предавать, понимаешь? Просто не хочу... не ради него, ради себя, Кейрен. Когда-то он много для меня сделал, и теперь тоже... не рычи, я не то имею в виду. Он друг и... наверное, все-таки больше друг. Он обещал отпустить меня. Потом, когда все закончится...
   - Для кого закончится?
   Подтянув одеяло, пусть и пахнущее другим, но теплое, Кейрен закрутил в него Таннис.
   - Не знаю. Мне... было не очень хорошо.
   - Я вижу.
   - Нет, просто... ты же не знаешь, и...
   - Не знаю, но я кольцо купил и выходи за меня...
   Не услышала, отмахнулась. И наверное, как-то иначе надо предложения делать, а Кейрен не умеет. И Таннис, закрыв ему рот рукой, сама говорит.
   - ...я не умею говорить такие вещи, - она тихо всхлипнула и прошептала. - Я беременна.
   Тихо стало.
   Звонко.
   И отчетливо тянет сквозняком из приоткрытого окна. От запаха пыли свербит в носу, а ноги опять мерзнут, и Кейрен убирает их под одеяло.
   - Молчишь?
   Острый локоть впивается в ребра, почти попадая по затянувшейся было ссадине.
   - Отпусти.
   - Нет.
   На шее Таннис выступает испарина, и на лбу, на впавших щеках. Она дышит глубоко, судорожно как-то и, почти задохнувшись, бьет по рукам, выгибается, борется зло, неумело...
   - Таннис, Таннис, пожалуйста... прекрати, глупая... тебе плохо? Ну если легче станет, ударь... вот так, осторожней, себя не покалечь... ну вот, и давай вместе дышать? Помнишь, у нас получалось... а я вазу твою разбил...
   - С кленовыми листьями? - она замирает.
   - Ее.
   - Ты...
   - Я не специально. Задумался и локтем задел... там на столе почти не осталось места. Я, оказывается, совершенно не приспособлен к самостоятельной жизни. Ты не представляешь, что дома творится... ну и плакать зачем?
   - Не знаю. Я теперь все время почти...
   - Ты сильная женщина.
   - Не хочу.
   - Чего?
   - Быть сильной женщиной, - она сидела, остервенело размазывая по щекам слезы, и щеки эти становились красны, полыхали болезненным румянцем. - Хочу быть слабой... и чтобы на руках... всю жизнь оставшуюся на руках...
   - Хорошо, - легко согласился Кейрен, - если, конечно, не растолстеешь. А то беременные, знаешь какими толстыми бывают?
   - Я?
   - Нет, пока нет, но в ближайшей, как я понял, перспективе...
   Она перестала плакать и кулаком ткнула в плечо.
   - Издеваешься?
   - Не думал даже. Выходи за меня замуж.
   - Что?
   - Замуж, говорю... в третий раз, между прочим, говорю, выходи... сейчас.
   Кейрен встал и осмотрелся. Жаль, что в отличие от Полковника, он так и не прочел ни одного романа, теперь вот сказывался недостаток информации.
   Таннис следила за ним, закутавшись в одеяло, сатиновый хвост которого поднимался над ее головой причудливым воротником. Из-под одеяла торчали худые ноги с квадратными резко очерченными коленями. Под левой - Кейрен помнил - шрам имелся, тонкий полукруглый, словно отпечаток худосочной луны.
   Осмотревшись - комната была не сказать, чтобы велика - Кейрен решительно подошел к окну, прикрыл створки плотно. Из вазы вытащил полусухую розу - иных цветов в обозримой близости не было, и встав перед кроватью на колено, протянул цветок.
   - Выходи за меня замуж. Пожалуйста.
   - Это из-за...
   - Нет, я еще раньше решил... а ты меня не услышала! Но теперь тебе точно придется, и выслушать, и вообще, - он чувствовал себя полным идиотом. - Я и кольцо купил. Давно уже.
   - Давно? - она розу приняла, чтобы отложить в сторону.
   - Ага, уже три дня как.
   - И это давно?
   - Три дня без тебя - вечность.
   Стоять на полу было жестко и холодно.
   - Оно дома осталось, потому что я подумал, что...
   - Собака с кольцом будет выглядеть подозрительно?
   - Именно.
   Таннис улыбалась. И глаза ожили.
   - Выйдешь?
   - Выйду, - она откинула одеяло. - Иди сюда, а то замерзнешь, жених...
   В этом была своя правда.
   - Я тебе говорил, что жить без тебя не могу? - от нее пахло лишь ею, и еще немного - пыльной розой и Шеффолк-холлом. - А еще меня уволили... и я из дому ушел, но ты уже дала согласие. Так что все равно выйдешь.
   - За бездомного и безработного?
   - Именно.
   - Выйду, конечно, - сухие исцарапанные губы коснулись щеки. - Ты бестолочь, Кейрен, но я тебя люблю... тебе не рассказать, как я тебя люблю.
   Это хорошо. Только не понятно, зачем опять плакать?
   - Я тебя вытащу, обещаю, - Кейрен собирал ее слезы, соленые и в то же время сладкие, терпкие, как вино, то, которое осталось в доме.
   Их с Таннис доме.
   - И мы уедем.
   - К морю?
   - Если хочешь, то к морю... Райдо нас примет, для начала у него поживем, а там как-нибудь устроимся. Присмотрим дом.
   - На берегу?
   - На берегу.
   Она еще терла покрасневшие глаза. Слушала. Верила.
   - Я найду работу... за перевалом людей не хватает. Точнее, не людей, но... там не важно, что я от рода отказался... я все-таки неплохой специалист... или свое дело открою. Буду розыском заниматься.
   - И кого искать станешь?
   - Да хоть комнатных собачек, лишь бы платили... а ты будешь варить свое варенье, из этой... как ее...
   - Смородины?
   - Именно, из смородины. Я тебе целый ящик гусиных перьев наточу, чтобы было чем косточки выковыривать, только, пожалуйста, не плачь.
   - Не буду.
   - Все равно ведь...
   - Все равно, - она шмыгает носом и нос этот распух, а глаза заплыли, сделались красными, больными. И слипшиеся ресницы - мягкие иголки, с которых Кейрен снимает прозрачную слезу.
   - Ты научишься варить кофе на песке. И сошьешь розовые занавески.
   - Почему розовые?
   - Не хочешь розовые, сошьешь голубые, разрешаю... а по субботам я буду жарить блинчики...
   - И гулять. По берегу.
   - И гулять, - согласился Кейрен.
   ...по берегу, который есть где-то там, за Перевалом. Сказочный, существующий ли вовсе?
   - Извини, - Таннис мазнула по распухшему носу ладонью. - Тебе пора, наверное.
   - Куда?
   - Туда, - она указала на окно.
   - Там ночь и зимняя, между прочим. Лед, ветер и дикие собаки.
   - Кейрен, я серьезно.
   - И я серьезно. Волкодавы. С вот такими клыками...
   - Кейрен, - Таннис высвободила руку. - Ты понимаешь, что если тебя найдут здесь, то...
   - Убьют.
   - Именно.
   - Значит, нужно сделать так, чтобы не нашли.
   ...и желательно, быстро, поскольку даже самая длинная ночь в году имеет обыкновение заканчиваться. А утро, судя по запахам в комнате, не обойдется без дружеского визита.
   - Таннис, во-первых, без тебя я точно не уйду.
   ...а спустить ее по отвесной стене не выйдет. Не в ее нынешнем состоянии.
   - Во-вторых... я должен кое-что проверить. Да не вырывайся ты, не собираюсь я шею твоему другу сворачивать, хотя, признаюсь, очень хочется. Мне его даже вызвать нельзя, поскольку человек... Успокоилась? Вот и ладно. Так вот, есть подозрения, что твой милый друг... ладно, не милый и не совсем друг, только не хмурься, но он собирается отправить этот город, большую его часть, к первозданной жиле. Таннис... ты веришь мне? Посмотри, пожалуйста, в глаза. Ты мне веришь?
   - Верю.
   И снова слезы.
   - Я за тебя боюсь, - она цепляется за руки и сама обнимает. - Если бы ты знал, как я за тебя боюсь.
   - Ничего. Я живучий.
   ...невезучий только. И любопытный не в меру, но последнее в нынешних обстоятельствах скорее плюс.
   - Кейрен.
   - Я не уйду, родная. Я же объяснил, почему... знаешь, если бы я точно знал, что свернув шею этой скотине, все остановлю, я бы это сделал.
   - Но ты не знаешь?
   - Не знаю.
   Сладкая кожа, мягкая. И эта ямка на горле, в которой бьется пульс. И сцепленные ладони... и запястья с темным рисунком вен, подступивших близко к коже.
   - Я знаю, что он человек, сволочь, но человек. А человек, даже самый одаренный, не управился бы с истинным пламенем... и с расчетами тоже.
   Надо остановиться, пока не поздно.
   ...не следует недооценивать Шеффолка, пусть и нюх у него по-человечески слабый.
   - Сделать бомбу - мало. Их нужно настроить. Синхронизировать с кристаллом... человек на такое физически не способен. А тот сумасшедший, который согласился помогать Шеффолку, он ведь понимал, что именно затевает. И не удивлюсь, если сам подсказал... понимаешь?
   Кивок.
   - И я должен найти заряды. Или кристалл.
   - С чего ты решил, что они здесь?
   - А где еще, Таннис? Мой дядя ошибался, когда говорил, что обыск ничего не даст. Шеффолк-холл - самое надежное место, которое только можно себе вообразить. Он древний. И закрытый. Герцогиня давным-давно никого не принимает, но статус ее сам по себе защита от... излишне любопытных.
   Таннис кивнула и тихо сказала:
   - Она ненормальная.
   - Кто?
   - Герцогиня. Ты знаешь, что она посадила в клетку своего мужа...
   Она обняла себя за плечи.
   - В ее комнате полно мертвых роз... и еще она только белые платья носит, вроде свадебного... это как траур... она его убила, и все равно траур... ненормальная. Если Освальд тебя найдет, он... пожалуйста, Кейрен, уходи. Пусть все... идет. Я уговорю его остановиться. Он же не сумасшедший, он просто запутался и...
   - Таннис, - Кейрен прижал палец к губам. - Надеюсь, в твоем шкафу хватит места?
   По коридору не шли - крались, то и дело останавливаясь, прислушиваясь к темноте. И кто бы это ни был, но явился он не вовремя.
   - Тише, девочка. Ты вернешься в постель и... если вдруг начнут вопросы задавать, просто плачь. В твоем положении плакать естественно... и не бойся, все у нас будет хорошо.
   Ее шкаф был забит пропыленными старыми мехами. И Кейрен зажал нос, чтобы не расчихаться от пыли. Он зарылся в древние ветхие шубы, осознавая, что все-таки появление его в Шеффолк-холле сродни безумству. И все-таки...
   Дверь отворилась почти беззвучно.
   - Таннис? Ты не спишь? - тоненький старушечий голосок. И следом мягкое вкрадчивое:
   - И что вы делаете здесь, тетушка.
   Запах плесени и земли пробивается сквозь пыль. И ярость клокочет в горле.
   ...а ведь Кейрен Шеффолка не услышал. Старуху - да, а вот Шеффолка...
   - Решила проведать нашу девочку.
   - Ночью?
   - Мне не спалось, - старуха всхлипнула и голос ее изменился, сделавшись дребезжащим, нервным. - Меня бессонница мучает!
   - Примите капли. Помните, я принес вам капли?
   - Да? - удивление почти искреннее. - Наверное, я забыла...
   - Наверное, тетушка, - легко согласился Шеффолк. - Вы забыли... это бывает... хотите, я лично буду напоминать вам о каплях.
   - Конечно, Освальд. Ты такой милый мальчик... а помнишь, мы вместе зал к Рождеству наряжали? И ты мне свечки подавал... ты был таким послушным...
   - Как я могу забыть, тетушка. Но идемте, Таннис следует отдыхать...
   Вновь шаркающие шаги, теперь старуха идет нарочито медленно, и Кейрен слышит обоих. А дверцы шкафа прогибаются.
   - Сиди, - Таннис говорит очень тихо. - Освальд вернется, чтобы проверить...
   Он и вправду возвращается, и ступает легко, беззвучно, но о появлении предупреждает запах. И Кейрен сжимает губы, запирая клокочущую в горле ярость.
   - И тебе не спится? - от Освальда несет плесенью и подземельем, еще кровью, не свежей, но застарелой.
   - Да... вот как-то...
   - Не обращай на старуху внимания, она давным-давно свихнулась.
   - Но ты ее терпишь?
   Таннис отступает.
   - Мама к ней привязалась...
   - А ты почему не спишь? Дела?
   - Дела, - охотно соглашается Освальд. - И милая, я предпочел бы, чтобы сегодня ты осталась у себя, хорошо?
   - Хорошо.
   - И даже не спросишь, почему?
   - Не спрошу. Меньше знаешь... дольше живешь, верно?
   - Прекрати, - его тон изменился. - Я же обещал, что не трону тебя. Просто потерпи. Все закончится и...
   - Когда?
   - Скоро, Таннис. Очень скоро.
   Он замолкает.
   Исчезает. И тишина воцаряется надолго, Кейрен слушает ее, уже не ушами, но кожей, нервную, лживую, готовую в любой миг рассыпаться, как сыплются под его прикосновением шубы.
   - Выходи, - Таннис открывает двери. - Он ушел и... вернется, но позже. Гостей встречает.
   - Каких?
   - Откуда мне знать? Ты же слышал. Тех, которых мне показывать не станет...
   А вот Кейрен просто-напросто обязан взглянуть на них.
   - Тебя заперли?
   - Нет. Отсюда все равно не сбежать.
   Ее голос, ее потухший взгляд и страх, который вернулся, тревожили. И Кейрен обнял эту странную беспокойную женщину, сказав:
   - Я тебя вытащу, слышишь?
   - Конечно.
   Таннис солгала, глядя ему в глаза, улыбаясь.
   - Возвращайся в постель. Он прав, тебе следует отдохнуть, - Кейрен поцеловал поблекшие веснушки на ее щеках. - Вот так... и глаза закрывай.
   Он сидел рядом, держал ее за руку, слушая и дыхание, которое становилось более спокойным, глубоким, и древний одичалый дом.
   Обернувшись, Кейрен ткнулся носом в раскрытую ладонь: не стоит волноваться.
   Дверь и вправду была не заперта.
   А коридор - темен.
   И путеводной нитью по нему протянулся плесневелый запах Освальда Шеффолка. Этот запах вел, заставляя держаться в тени, прислушиваться к ночным шорохам и скрипам, тяжелым вздохам где-то рядом, к урчанию труб и стону камня, который воевал с зимой.
   Ветру.
   Воде, что срываясь с острия каменной иглы, разбивалась о подоконник.
   Тускло мерцали в нишах рыцарские доспехи, следили за Кейреном через щели забрал. Поворот.
   Лестница.
   Химеры. Снова рыцари, накренившиеся в проход. И секира с широким полулунным клинком опасно целит в Кейрена.
   Копья. Арбалеты и щиты древние, выщербленные, а порой и вовсе расколотые. Гладкие шлемы и шлемы узорчатые, турнирные, украшенные рогами и плюмажами, эти вызывающе сияют свежей позолотой. Стяги. Знамена и пыльные гобелены...
   ...и след, который исчезает за двустворчатой дверью.
   Личные покои герцога Шеффолка. И голос его, тихий, пожалуй, в человеческом обличье Кейрен не уловил бы ни слова.
   - ...дорогая, ты ведешь себя неразумно, - в этом голосе - бесконечное терпение. И мягкий укор. Забота.
   - Я веду себя неразумно? - женщина пылает гневом. - Это ты притащил сюда свою шлюху! И носишься с нею, как...
   - Прекрати.
   - Почему? Я твоя жена, и разве не заслуживаю толики уважения?
   - Заслуживаешь.
   - Тогда почему она здесь? Почему она все еще... жива? Не отворачивайся, Освальд! Я знаю, что эта девица для тебя опасна.
   - Откуда, интересно?
   - Грент сказал.
   - Грент становится чересчур болтлив.
   - Мы сейчас не о нем, верно, - женщина уже почти шепчет, но шепот ее - змеиный, злой. - Мы говорим о женщине, которой не должно здесь быть... вообще не должно быть... а она есть. Живет. Сидит за одним столом со мной. Имеет наглость смотреть мне в глаза и...
   - Милая, ты забываешься.
   - Это ты забываешься, Освальд. Кем бы ты был без денег моего отца? Нищим герцогом, который...
   - Прекрати.
   - Не собираюсь...
   - А подслушивать нехорошо, - раздалось за спиной, и Кейрен крутанулся, оскалившись. - Но я почему-то не удивлен... знаете, отвык удивляться.
   Тот, кто стоял в полутемном коридоре, подслеповато щурясь, не был человеком.
   - Жизнь так многообразна, - произнес он, поправляя черные нарукавники. И медленно, осторожно протянул руку к Кейрену.
   - У вас очень хищный запах.
   С раскрытой ладони, опутанной проволокой, слетела искра. Кейрен отпрянул, но искра коснулась чешуи.
   - Жаль, что нельзя вас просто убить... пока...
   Холод. Оглушающий парализующий холод.
   Судорога сводит мышцы, бросая на пол, выворачивая наизнанку. И Кейрен пытается удержаться, но хрипит, воет, кажется, катается по полу. Когти вязнут в камне, и хрупкие человеческие пальцы хрустят.
   - Надо же, какие гости, - кто-то пинком отбрасывает к стене. - Вот что тебе неймется-то?
   Рука в волосах.
   Лицо напротив лица, не лицо, но белое расплывшееся пятно, на котором не получается сфокусировать взгляд. И ответить тоже не выйдет, губы дрожат.
   Кажется, вырвет.
   Или нет.
   Но дышать тяжело, Кейрен забыл, как правильно. Вдох и выдох... или выдох, снова выдох. Воздуха мало, и каждый глоток отвоевывать приходится.
   - Его нельзя трогать, - раздается над ухом. - Поверьте, о его смерти узнают сразу. А это - хороший предлог.
   - Что ж, значит, пока поживет... надолго его?
   - Не знаю, - Кейрену оттянули веки, но слепота не прошла. - Это экспериментальный образец...
   Пальцы прижались к шее.
   - Брадикардия... и рефлекс зрачка выражен слабо. Интересный эффект. Вы не возражаете, если я с ним еще немного... поэкспериментирую.
   - Позже, - резко оборвал Освальд. - Сначала дело, а потом экспериментируйте себе на здоровье.
   - Спасибо.
   Это было сказано с явной насмешкой.
   Человек полагал, что использует пса. Пес считал, что пользуется возможностями человека. Но оба они определенно сошли с ума, иначе... зачем?
   Об этом Кейрен думал, когда его тащили.
   И еще о мертвых розах, которыми отчетливо воняло вокруг. О подземелье и Таннис... обещал вернуться, и получается, что слово не сдержал. За ним, следовало признать, водится подобное... нехорошо.
   Ступеньки высокие.
   Много-много высоких ступенек. И опереться не выходит, тело все еще чужое, но хотя бы дышать наново Кейрен научился. Оказывается, дышать - это просто.
   Жить - чуть сложнее.
   Но у него тоже получится, он точно знает, чего ради стоит жить.
  

Оценка: 8.94*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"