Аннотация: Думаю, будет очередной всплеск возмущения, но... иногда личное - не только личное
Глава 10. Переломы: Изольда
Смахнуть слезу... подняться... гордо вскинуть голову... и вперед, походкой от бедра покорять мир!
Из сборника "100 советов женщине о том, как вести себя в непредвиденных ситуациях"
Дорогой дневник.
Начинаю тебя вести, поскольку мне отчаянно нужно выплеснуть куда-то эмоции, иначе я сойду с ума. Вокруг все такие вежливые, предупредительные, внимательные... Бесит!
Вообще все бесит!
Я сдерживаюсь, поскольку понимаю, что окружающие меня люди ни в чем не виноваты. Они искренне пытаются облегчить мне жизнь, но тем самым добиваются обратного эффекта. У меня одно желание - спрятаться от чрезмерной заботы.
Или это виноваты гормоны?
О да, гормоны - страшная вещь.
Я то смеюсь без повода - внезапно самые обыкновенные вещи вдруг кажутся донельзя уморительными и, верно, есть в этом веселье что-то безумное. То, отсмеявшись, я начинаю плакать, благо, поводов хватает, достаточно протянуть руку. И протягиваю с готовностью. Приказываю себе же успокоиться - слезы ничего не изменят - однако что разум против эмоций? Хуже всего полуночная тоска.
Сон исчезает.
Я открываю глаза, разглядываю потолок - лунный свет изменяет фрески, появляется в фигурах что-то изломанное, уродливое, Босховское. И надо бы отвернуться, но сил нет. Желания тоже. В этот момент я, пожалуй, перестаю понимать, жива ли... да и какая разница?
Смерть не пугает.
Наверное, это отупляющее равнодушие ко всему, что происходит со мной, страшно само по себе, но я устала бояться. Рисунков на потолке так уж точно.
И вот ведь странность - я каждый вечер задергиваю шторы, пытаясь избавиться от полуночной пытки, но почему-то ночью они оказываются открыты.
Спросить у камеристки?
Потребовать охрану?
Паранойя неплохо вписывается в общую клиническую картину моего состояния. Не то предродовой психоз, не то пожизненный. Снова вот смешно.
А мокрые пятна на бумаге - это от смеха, да...
Хорошо, что здесь все в достаточной мере вежливы. И вряд ли полезут читать мои записи. А если полезут, то я об этом не узнаю. Хотя... кому интересно мое нытье?
Книга в кожаном переплете. Желтые страницы, лиловые чернила. Идеальное сочетание по цветовой гамме. Почему-то сейчас я очень нервно отношусь к цветам. Стала различать сотни оттенков, и дисгармония вызывает тошноту.
На мое счастье Палаццо-дель-Нуво более чем гармоничен.
Музыка, запечатленная во мраморе. Совершенство форм и математически выверенный идеал красоты. Здесь нет сумеречных залов и стен, отделявших Палаццо от остального мира. Напротив, дворец открыт солнцу, ветру и городу. Он - жемчужина в ожерелье каналов и акведуков, кружевных мостов на арочных опорах и мостов воздушных, что держались, казалось, на тончайших нитях.
Здесь море воевало с сушей, то наступая и затапливая странные улицы, то откатываясь, оставляя запертую шлюзами воду. Каналы не пересыхали даже в самую жару.
И не замерзали зимой.
- Наши зимы в принципе мягче, - Ллойд сам вел длинную узкую лодку по руслу канала. От зеленой воды пахло тиной, но чем дальше, тем чище она становилась. - И климат приятней. Говорят, это сказывается на характере.
Не знаю. Я смотрела на этот, чужой мир. Дома, поднимавшиеся по-над водой на сваях. Белокаменные дворы и ступени, уходившие под воду. Во время отлива лестница обнажалась почти до дна. Во время прилива вода добиралась до фигур, которыми украшали верхние ступени.
Быки. Львы и львицы. Оскалившиеся волки. И грифоны с потемневшими от возраста крыльями... сами ступени в зеленой пленке ила. Паланкин, который выносят из узкой лодки... сквозь прозрачную дымку можно разглядеть силуэт женщины, возлежащей на подушках. На долю мгновенья показывается белая ручка, тонкая, детская почти, которая взмахом отправляет лодку прочь.
А мы пробираемся дальше.
К Палаццо-дель-Нуво.
Новый дворец.
Старый по словам Ллойда был разрушен... давно, лет этак семьсот тому, поэтому и новый дворец достаточно стар. Хотя что такое семьсот лет для вечности?
Пустяк.
У кромки воды замерли лани. Настороженные, готовые тотчас броситься прочь при одном лишь призраке угрозы. Исполненные с удивительным мастерством, они выглядели живыми. И я не удержалась, коснулась камня - теплый.
Зимнее солнце ласкало мрамор.
- Мило, - заметил Юго, разглядывая ланей с таким интересом, что у меня возникли некоторые опасения за их сохранность. Все-таки Юго не взрослый. Ребенок, однажды остановивший взросление, но не взрослый.
Сержант ничего не сказал. Как и во все предыдущие дни.
Я боюсь за него.
И чувствую себя виноватой.
- Дворец проектировал мой прапрапрадед, - Ллойд всегда точно ловит момент, когда я готова расклеиться. Благо, за две недели морского пути - он выбрал дорогу более длинную, но более безопасную и комфортную - мы неплохо поладили друг с другом. - И не только его...
- Он был талантлив.
- Как и каждый из нас. В чем-то. Это тоже своего рода компенсация. Или побочный эффект? Мнения расходятся.
Кайя рисует. Во всяком случае рисовал, но теперь, наверное, перестанет.
- Мне вот нравится работать со стеклом... к сожалению, не хватает времени, но когда-нибудь да появится. Вот Гарт поумнеет, тогда и отдам ему Палаццо. А сам в убежище переселюсь. Займусь, наконец, витражами. Есть пара идей, которые я бы хотел...
Я уже знала, что Гарт - это сын Ллойда, которому всего-то двадцать два, слишком мало, чтобы доверить серьезное дело. Он и с провинцией, отведенной под опеку, еле-еле справляется.
Молодой. Несдержанный.
Еще лет десять, глядишь, и научится чему-то.
Самому Ллойду шестьдесят пять, хотя выглядит он много моложе.
Протекторы вообще взрослеют медленнее обычных людей. Кайя - исключение. Хотя Ллойд не уверен, можно ли его считать взрослым. Нет, мне ничего такого не говорили, но я уже умею слышать и то, что не было сказано.
- Мозаику пришлось перекладывать. К сожалению, изначальная была повреждена при пожаре. А фрески требуют регулярного обновления. Увы, сырость...
Ни гобеленов. Ни оружия.
Ни звериных голов.
На полу разворачивается карта мира, выложенная из цветного стекла.
- Сто сорок семь оттенков, - Ллойд любит свой дом и не скрывает этой любви. - Семь лет работы...
А мне слегка странно идти по морям, континентам и островам. По кораблям, развернувшим паруса, по спинам морских чудовищ. По нитям меридианов и даже звездам, короны которых обрамляют мозаику.
Созвездия знакомы.
- Позже я покажу вам все. А сейчас вам следует отдохнуть.
Спорить с ним бесполезно, да и не хочется. И Ллойд передает меня в руки горничных, заботливых, суетливых и говорливых. Щебечут они одновременно, и охая сочувственно - кажется, история моего здесь появления уже многожды переврана и превращена в легенду - сыплют вопросами. Сами же на них отвечают, спорят...
Я теряюсь.
Мои комнаты роскошны и светлы. Шелковые обои. Лепнина. Зеркала и мраморные вазы с живыми цветами. Куполообразный потолок, со вставками из витражного стекла, окрашивает внутреннее убранство солнечной акварелью. Огромные, в пол, окна открываются на террасу, куда, впрочем, меня просили не выходить. Зима. Ветрено. И морской ветер коварен...
Соглашаюсь.
Мне сейчас очень легко со всем соглашаться.
Ванна? Я рада принять ванну. Здесь она вырублена в полу. Или же пол приподнят так, что в ванну приходится спускаться. Теплая вода. Соль. И запах лаванды.
Слабые попытки отказаться от помощи.
Появление донны Доминики, солидной, как по габаритам, так и по манере держаться дамы. Это моя камеристка. Для нее большая честь позаботиться о леди... леди многое пережила и донна Доминика постарается сделать все возможное и невозможное, чтобы леди чувствовала себя как дома.
А я вдруг понимаю, что дома больше нет.
И каждый прожитый день лишь укрепляет в этом мнении. Палаццо великолепен, но... я тоскую по Замку с его многовековой мрачностью, сквозняками и темными коридорами.
Я вернусь туда.
Если сумею.
И в тщетной попытке побороть тоску, ищу себе занятия. Точнее, не отказываюсь от тех, которые предлагает леди Луиза. С ней мы познакомились на следующий день по прибытию.
Ей пятьдесят, но опять же, в жизни не дала бы больше тридцати. Она высокая и крупная, привлекающая внимание и статью, и непозволительной прочим свободой манер. Рядом с ней Ллойд смотрится блекло, впрочем, его это ничуть не волновало.
На жену он глядит с нежностью.
Остальные - с почтением.
Луиза, пожалуй, именно такова, какой должна быть королева в моем представлении. И ей не нужна корона и скипетр, чтобы обозначить свой статус. Он прописан в чертах лица, в манере держаться, в каждом движении, преисполненном величавой неторопливости.
И рядом с ней я понимаю то, что видели остальные: я - самозванка.
- Так было не всегда, - сказала леди Луиза, когда мы остались наедине. - Не слушай Ллойда. Это он у меня сейчас поумнел. Советы давать начал. А в свое время... Я тоже родом издалека. Есть на севере острова, этакие клочки суши, затерянные в море. На некоторых только птицы и селятся. На других и людям место находится. Каждый остров - община. Живут с моря. Мой отец был старейшиной в деревне. Уважаемый человек.
Белая кожа. Светлые волосы. Синие глаза.
И вправду северянка, из тех, которые способны превратиться в валькирию. Или белую королеву.
- Я - завидная невеста. И долго выбирала, пока не выбрала того, к кому, казалось, лежало сердце. Хороший был. Быстрый. Сильный. Выносливый. Кашалота бить ходил и отцу принес язык в подарок. Кто ж от кашалотьего языка откажется.
Она улыбалась тем, давним воспоминаниям, словно удивляясь, что такое и вправду с нею было.
- А за день до свадьбы я в море вышла... море оно любит шутки с людьми шутить. Подбросило мне чужака. Корабли-то часто на мель садились, только к нашим берегам все больше мертвецов выносило. Тут вот и живой. Не подбирай, деточка, незнакомых мужчин в открытом море...
...или чужие кольца на тропинке.
- Не было у меня свадьбы. Этот даже драться не стал, как помеж приличными людьми заведено. Предложил моему жениху откуп - два железных ножа и десяток гвоздей из досок, на которых он плавал. А жених и согласился. Ох и зла я была на обоих!
Представляю.
Одно дело - благородная схватка за руку, сердце и прочие части тела, и другое - деловая сделка. Два ножа и десяток гвоздей.
Нет, золотом оно приятнее.
- А потом сюда попали и... совсем никак стало. Ты же видишь... - она обвела рукой комнату.
Кисея на окнах. Шелковые портьеры. Мраморный вьюнок и виноградная лоза с нефритовыми листьями. Тяжелые гроздья топазов горят в полуденном солнце, манят попробовать.
- И я... умею лодку строить. По звездам путь искать. Волны читаю. В море без еды и воды выживу. Ветер на голос до сих пор откликается. К свободе привыкла, к тому, что во всем первая. Самая сильная. Самая быстрая. Самая... для них же - дикарка, которую привезли забавы ради. Нет, Ллойду-то поперек слова сказать никто не осмелится. Но я ж - другое. Сперва и не понимала, что надо мной смеются. Расспрашивать начинают то про одно, то про другое. Рада говорить, отчего б с людьми знанием не поделиться. А они хихикают.
Ей было хуже, чем мне.
Меня недолюбливали издали, да и... Ллойд прав. Я превентивно закрылась от всех, тем самым избавив себя от негативных эмоций.
И возможности что-то изменить.
- Первые полтора года... это был кошмар. Сейчас-то вижу, сколько глупостей делала, а тогда все казалось, что вот-вот и с ума сойду. Пыталась стать, как они. Одеваться. Ходить. Разговаривать. Задыхалась. Ни шагу ступить, ни вздохнуть, ни сказать то, что думаешь. Правила, правила... и насмешки. Ллойд не вмешивался. Для него это все - пустяки, так, детская возня. Сам-то вечно занят. Ну и когда не занят, не хотел. Мое уважение я сама должна была заработать.
Полтора года... выдержала бы я полтора года насмешек?
- И когда все изменилось?
- Однажды шутки перестали быть смешными, хотя и прежде-то не были, но... везде есть черта. Я ушла. От них мне ничего не надо было. А море - дом родной. Тысячи дорог и все открыты. Я нашла ту, которая к островам вела. И остров свободный... их же сотни. Остальное - просто, были бы руки целы.
Почти сказка.
Интересно, останься я в Городе, тоже дошла бы до побега?
Вряд ли. У меня были собственные цели, и я не слишком-то замечала, что происходит вокруг.
- А как Ллойд появился, поставила условие. Если хочет, чтоб я с ним тут жила, то я буду. Полгода. Вторую половину - пусть он со мной на островах живет. Чтобы по справедливости.
- И принял?
- Нет. У него же долг. Обязанности. Город. Люди. И все такое. Я должна была понять. А послала его в морскую бездну вместе со всеми обязанностями. Он же меня попросту скрутил. Думал, по дороге назад договоримся, только во мне упрямства не меньше, чем в нем. Так и мучили друг друга. Оба и сдались. Я осталась тут, а он выставил из дворца всех... лордов, леди, советников. Слуги вот остались. А то не дом был, двор постоялый.
Разумное решение. Додумайся я указать всем на дверь, в Замке стало бы спокойней.
Леди Луиза коснулась жемчужного ожерелья.
- Я устраиваю два бала в год. Иногда - приглашаю гостей. Редко позволяю гостям оставаться. И попасть в мой дом - большая честь. Для друзей его двери всегда открыты, но друзей у меня немного...
Я еще не друг.
Но я благодарна за этот рассказ, и за помощь, которую мне предлагают.
- Для остальных попасть сюда - большая честь. И они готовы на многое, чтобы честь заслужить. Только... это все равно утомительное дело.
Она говорила правду, золотоволосая леди Луиза.
Утомительно.
День, расписанный по минутам.
Подъем. Утренний туалет. Легкий завтрак. Обязательный коктейль в высоком бокале. Его донна Доминика вносит торжественно и следит, чтобы выпила все, до капли. Она не знает, что в коктейле, но если Его Светлость говорят, что мне надо пить, то мне действительно надо пить.
Выезд.
Помню самый первый, когда я чувствовала себя... незащищенной. И лишней.
Лодка. Причал. Паланкин, который несут восемь плечистых слуг в бело-серебряных балахонах.
- Можно выделяться, - говорит леди Луиза, привычно устраиваясь на подушках. - Но нельзя отрываться. Это их мир и их обычаи. Если хочешь, чтобы мир принял, придется некоторым обычаям следовать. Прежде, чем нарушать правила, нужно выучить их.
Хозяева встречают на вершине лестницы. Они искренне рады гостям... леди Луизе - определенно. На меня посматривают с удивлением и, верно, к вечеру город получит свежую порцию сплетен. Этот визит оставляет ощущение... бессмысленности.
Мы беседуем на самые отвлеченные темы. Я рассказываю о новых веяниях чужой моды, которая для хозяев экзотична. Меня радуют свежими сплетнями с Юга. Там, оказывается, кофе не уродился, а потому следует делать запасы.
Пьем, впрочем, ледяной чай.
Расстаемся если не друзьями, то не врагами.
- Леди Анна - главная городская сплетница, - Луиза привычно ложится на подушки. Я же долго пытаюсь найти позу, которая была бы удобна. - Ей важно узнавать все раньше прочих. Это позволяет ей чувствовать себя важной и нужной.
- То есть она...
- Уже к вечеру о тебе будет знать весь город. Со слов леди Анны. А ты ей весьма понравилась. Подозреваю, что скоро тебя пригласят в гости. Никогда не принимай первое приглашение. Подумают, что у тебя слишком много свободного времени. Но если ты откажешь трижды кряду, то карточку больше не пришлют из боязни показаться назойливыми.
Сложно.
И странно.
Мне не присылали карточек, приглашая... а действительно, куда меня приглашать тем, кто живет в моем Замке?
А день продолжался.
...собрание благотворительного комитета и подготовка к ежегодной ярмарке, в которой Наша Светлость неожиданно участвуют с собственноручно вышитыми салфетками.
Осталось успеть вышить.
...общество любителей цветов, с радостью принимающих меня в почетные члены. И с куда большей радостью встречающих мое предложение о выставке. Конечно, дамы охотно продемонстрируют горожанам свои достижения.
...обед в небольшом, но уютном ресторане. Владелец бесконечно счастлив возможности лицезреть Их Светлость. И нашу тоже... и он будет помнить об этом визите! А повар и вовсе не забудет те добрые слова, которые прозвучали в его адрес...
...визит на мануфактуру, где производят шелк.
И я понимаю, что мне пытаются показать.
Первая леди - лицо публичное.
Нельзя закрываться в стенах Замка. Нельзя отворачиваться от людей. Нельзя менять мир в одиночку.
- Ты очень хорошо держишься, - сказала леди Луиза вечером. - Гораздо лучше, чем я в свое время... ты не устала?
- Нет.
Недостаточно, чтобы не думать ни о чем, кроме отдыха.
- Иза, это только начало... иногда будет сложно. Особенно в твоем положении. Надеюсь, ты не обижаешься, что Ллойд мне сказал?
Скорее я была бы удивлена, не скажи он.
- Скоро о нем узнают. И к этому времени тебя должны считать если не своей, то близкой. Человеком, которому можно сочувствовать. Даже если ты не хочешь, чтобы тебе сочувствовали. Эмоции привязывают надежней клятв верности. Огорчаясь вместе с тобой или радуясь, участвуя, пусть и опосредованно, в твоей жизни, они начинают считать тебя близким человеком. А близких защищают.
- Не уверена, что у меня получится, - призналась я.
Все-таки леди Луиза - другая. Особая.
- Милая, - она обнимает меня, и этот жест не выглядит фамильярным. - У меня не один год ушел на то, чтобы они изменились. И я изменилась. Даже сейчас я не уверена, что делаю все правильно.
Мне прислали цветы.
И коробку шоколада.
Приглашение на чаепитие... приглашение на ужин... приглашение в музыкальный салон и литературный клуб... множество приглашений, которыми занялся Юго.
Как-то так вышло, что именно он сопровождал нас с Луизой, вернувшись к прежней роли мальчика-пажа. И новая курточка из синей парчи с крупными серебряными пуговицами весьма ему нравилась, как, впрочем, и берет с пышным страусовым пером.
А я не могла понять, сколько в этом было притворства, а сколько правды.
Но секретарь из него получился отменный.
Я же заполняла дни делами.
...уроки манер, высокого этикета, культуры речи...
...общество любителей истории...
...открытие весеннего театрального сезона...
...история, география...
...поэтический салон...
...концерт воспитанниц сиротского приюта Белой розы...
...риторика, логика...
...ежегодные состязания гребцов...
...турнир по фехтованию...
...выездке...
...парад шляп...
И визиты. Встречные. Ответные. Неожиданные.
Письма, требовавшие ответа, пусть бы и краткого, но неизменно вежливого...
...открытки к памятным дням...
...милые сувениры к первому весеннему дню...
...ярмарка, салфетки, которые пришлось-таки вышить. И памятью прежнего мира - атласные банты. Всего одна серебряная монета, и бант на корсаже позволяет ощутить причастность к великому делу...
...примерки... парикмахер... косметолог...
Наша Светлость должны выглядеть достойно нашего положения. Знать бы самой, каково оно. По-моему, Ллойд напрочь проигнорировал сам факт развода. Луиза поддержала. И общество приняло меня как леди Дохерти. А я не стала возражать.
Дорогой дневник, кажется, я дозрела до очередной порции нытья.
Устаю.
Злюсь. Сдерживаю себя.
Грудь стала большой и неудобной. Ноет и ноет. И еще болит спина, хотя срок небольшой и веса я набрала килограмма три, но ощущение такое, что кости стали мягкими. Щупаю локти, трогаю пальцы, подбородок - нет, твердые вполне. А спина вот болит. Мышцы тоже стали каменеть. Еще и токсикоз. Точно знаю, что должен прекратиться после двенадцатой недели, но он-то этого не желает понимать! Меня по-прежнему выворачивает. И это непередаваемое ощущение бесконечного похмелья...
...с каждым днем только хуже.
По утрам чувствую себя старой. В зеркало смотреть не хочется - там живет чудовище. Бледная набрякшая кожа. Круги под глазами. И сами глаза узкие, китайские какие-то... я почти не пью после обеда, но отеки все равно не прекращаются.
Наверное, даже хорошо, что Кайя нет рядом.
Плохо.
С ним было бы легче... или сложнее? Запуталась. Вообще стала путаться во всем. Не голова - корзинка для рукоделия, в которой все нитки переплелись. Потяни за одну - вывалится все содержимое.
Я не спрашиваю о том, что происходит с ним. Знаю, что если решусь задать вопрос, Ллойд ответит. Но нужны ли мне ответы?
Будет ли мне легче от понимания того, что ему тоже плохо?
Иногда его ненавижу. Бывает, злюсь жутко. Но чаще - мне за него страшно. Я ведь в любом случае выживу. Я живу потому, что он согласился принять условия Кормака.
А если бы нет?
Умереть в один день - это, безусловно, романтично. Но все-таки, несмотря на мое нытье, следует признать, что жизнь - не такая плохая штука... Помнится, когда-то - целую вечность назад - я пересказывала историю Ромео и Джульетты, не успев рассказать до конца. И еще думала о том, чтобы переписать этот самый трагический финал.
Хотелось, чтобы остались живы.
Но что бы с ними было дальше?
Нет, все-таки странные вещи творятся в моей голове. Не следует отвлекаться от нытья на философию.
Ллойд лично пичкает меня какой-то отравой, уже трижды в день. Откуда берет - не спрашиваю. И на вкус не жалуюсь. Эта мерзость и вправду приносит некоторое облегчение.
По-моему, он за мной следит.
Как только у меня приступ дурного настроения, Ллойд оказывается рядом. Говорит о каких-то пустяках, отвлекая от того, что делает. Ему больше не надо прикасаться ко мне, но само присутствие успокаивает. Иногда - погружает в сон. Бывает, что проснувшись, я узнаю о том, что спала сутки или двое. Наверное, так надо. Если бы не спала, было бы хуже.
Конечно, на всех выездах пришлось поставить крест. И выставка цветов в Ратуше прошла без моего участия. Однако, кажется, все цветы оттуда переслали мне. Не только цветы... теперь мне придется ответить на несколько десятков писем.
А местная газета взялась публиковать бюллетень о состоянии моего здоровья - я уже не задаюсь вопросом, зачем им это надо и кому интересно. Выходит, что много кому. Прислали даже художника, которого Луиза сочла возможным допустить.
Лучше бы она этого не делала! Я видела итог его упражнений... умирающий лебедь и только.
Пока он рисовал, сосредоточенно, с осознанием важности момента, я вспоминала Кайя. Где теперь те его рисунки? И что будет с нами?
Мне ведь не позволят отступить.
Я не дура. Я понимаю, что однажды меня вежливо попросят отдать долг гостеприимства. И сохранение Протектората куда важнее женских капризов.
Хотя я не знаю, буду ли капризничать.
Зато вчера появился Магнус. Целый день просидел у кровати, разве что за руку не держал... он чувствовал себя виноватым. И я тоже. И все никак не могу выкинуть из головы, что мы обречены испытывать это чувство вины друг перед другом если не до конца дней, то очень и очень долго.
Я спросила его, где он был.
А Магнус ответил, что большей частью - в своем прошлом. И что переоценил свою выдержку. Потом стал рассказывать про пушки, литейные мастерские, про мастеров, изготовлявших порох... про то, что все оказалось куда страшнее, чем он предполагал.
Работорговцы. Стража. Городские власти. Плотный клубок даже не заговорщиков - деловых людей, увидевших выгоду там, где ее прежде никто не видел.
За пушки платили золотом.
Кто?
Я знаю ответ - Хаот.
Мастерских больше нет. И тех, кто их покрывал. И тех, кто владел кораблями, развозившими бронзовых зверей. И тех, кто торговал людьми... и многих иных.
Когда вокруг огонь и кровь, много огня и много крови, Магнус перестает себя сдерживать.
Ему жаль.
Уезжая, он знал, что Кайя не выпустит меня из поля зрения. Но не знал, что Кайя тоже можно убить. Слишком все привыкли к неуязвимости протекторов.
Дядя забрал Юго. Сказал, что для него есть работа, а я не стала уточнять, какая именно. Наверняка, по основному профилю. Пожелала удачи обоим.
Сержант тоже уходит, но, кажется, сам. Зашел попрощаться...
Мы виделись редко. Он избегал меня, да и не только меня, предпочитая держаться от людей подальше.
- Ллойд, - Сержант упер мизинец в висок. - Снял. Ухожу. Так надо.
- Побереги себя, пожалуйста.
Кивнул, но как-то рассеянно, наверняка он находился где-то далеко, полагаю, рядом с Городом.
- И не думаю, что Кормаку стоит верить.
Он покачал головой, и снова виска коснулся.
- Я слышал. Тогда. Эхо. Больно. Сейчас - пусто. Совсем пусто.
- Мне тоже больно, но я жива. И ранение было. Кормак это признал. Его ты и слышал. Но раненые выживают.
Упрямый. Опять касается виска.
- Не слышу.
- Конечно, не слышишь. Ты далеко. На чужой территории. И знакомы вы были не так давно, чтобы связь появилась крепкая...
...я отчаянно ищу аргументы, чтобы зацепить его. Потому что, не имея причины жить, Сержант найдет себе подходящее последнее приключение.
- Если ты все равно возвращаешься...
Не вопрос, и ответа я не получаю.
- То хотя бы узнай точно, что произошло.
- Узнаю, - он улыбнулся прежней своей, нехорошей улыбкой. - Иза, я сделал выбор. Не жалею.
- Тогда... если вдруг захочешь вернуться... я всегда буду рада помочь, чем смогу.
- Знаю.
Но чем я, живущая в чужом доме, сама не понимающая, кем являюсь в этом мире, могу ему помочь?
- И все-таки побереги себя.
Вряд ли послушает, но неожиданно Сержант кивнул. Будем считать, что обещание получено.
- Иза. Нельзя, чтобы Протекторат умер.
Он первый это сказал. Но что бы ни происходило за границей, мне не позволят остаться в стороне.
Дядя пробыл неделю. Он хотел бы остаться на более долгий срок или же забрать меня, но... мы оба понимали, что случай не тот, чтобы потакать желаниям.
Я не уверена, что смогу выносить ребенка без помощи Ллойда.
- Все будет хорошо, ласточка моя, - сказал он, обнимая меня. И я почти поверила.
А Магнус протянул кольцо с синим камнем, точно такое, которое я все еще носила, не думая, имею ли на это право.
- Может когда и вернешь. Если захочешь. Только... деточка, я умоляю, не обещай ему того, чего не сможешь дать. Это будет неправильно.
И нечестно.
Дорогой дневник... наверное, я исчерпала лимит нытья. Больше плакать не хочется. Напротив, я пребываю в состоянии странного умиротворения. Начинаю подозревать, что в снадобьях Ллойда есть не только витамины с минералами.
А и пускай.
Сегодня я ощутила, как шевелится мой ребенок. И впервые, наверное, поняла, что он - есть. Не как набор симптомов беременности, а как... не знаю. Просто есть.
У меня мое маленькое чудо.
Я уже знаю, что родится сын. У протекторов только сыновья и бывают. И пусть он будет похож на Кайя... а характер, так и быть, от меня возьмет...
Моему пожеланию суждено было исполниться. Почти: родилась дочь.