Аннотация: Правдоподобная история, а обвешанная огнями ёлка - засветилась ярче.
Дорожный заяц
Просвет далёкой красоты
Разбился об каёлку,
А я не дам тебя смести:
Слеплю по новой ёлку.
Зажгутся звёздочки-огни
Златым волшебным взором
И засияет майский день
Цветущим райским морем.
Это история, которая ставит меня в центр внимания.
Я чувствую себя так, словно обливаюсь ледяной во-
дой и прячу лицо от прямого выстрела в сердце.
...Петляя обнажённой фигурой вытянутой вдаль дороги,
легла сладострастная красотка, как произведение искусства,
искушая и наслаждая изумительными кораллами неискушён-
ного обожателя со своим прошлым и настоящим: прилагатель-
ными и сказуемыми, притоками и истоками, слагаемыми, вы-
читаемыми, из куколок и мальчиков, из бабочек и слоников,
из лавочек и домиков, из книжек и картинок и солнечных зайчиков... А я, несясь птицей и вытянув нос до сказочных размеров, с ненасытной жадностью рыси и с безумной страстью первопроходца упивался золотом моей спутницы, поглаживая
её и млея от поцелуев неотразимого притяжения, уходящих
всё дальше и дальше, и не сводил с неё глаз, с искрящихся и
ждущих незабудок.
Накупив продуктов, с душой нараспашку я бежал по клави-
шам широкой изумрудной полосы на алом желторотом коне, как
на воздушном лайнере, как-то летом 2012-го из 'Кировского',
что в УралНИИСХозе Екатеринбурга, в сторону заправки и пел
песенку:
Раз, два, три, четыре, пять -
Это лесенка моя!
Досчитаю я до ста -
Встретит милая семья.
Полоса была полна различных звуков, раздающихся с разных
сторон. Ветерок обдувал из далёких лесов и охлаждал дорож-
ной пылью разгорячённый крейсер.
Прогнулись плакаты
С неспящим окном,
Сказали на память:
Беги с огоньком!
Хитрющий плутишка
Сидит под кустом.
Берёзки-девчата
Махали хвостом
И звали к себе
За обеденный стол.
А я, фыркая на кочках и качаясь на подушках, летел, как бел-
ка-летяга по веткам, одним глазом вдаль, а другим - по дуплам,
оставляя за собой шум стволов и крик ветра и встречая знакомые
островки, навевающие счастье. И чем дальше отдалялся, тем
больше поражался причудливости форм и красок, говорящих
на таинственном языке. А там, за окном, тихо-тихо кто-то ма-
леньким ротиком нашёптывал о чём-то: 'Будь осторожен, будь
осторожен: лукавый по следу бежит и грозит разбить каравеллу
о твёрдый гранит!' Мы так близки и так далеки к тем звукам и
символам, которые доносятся до нас неуловимыми голосами и
пробуждаются лишь во снах с картинками на память!
Набравшись смелости и не пристегнув себя ремнём, я отва-
жился на лучшее видение, поскольку близился конец маршрута
и моя ликующая душа уже бегала по комнатам среди играющей
детворы. И только десятилетняя доченька Настя и моя жёнушка
Наталья почувствовали летящую ауру, точно вызревшее море
в лучах восходящего солнца. Это волшебное дуновение моей
призрачной души, связывающее нас троих единым астральным
знаком Зодиака Девы.
- Я чувствую папу, - говорит Наталья.
- А я - его дыхание! - подпрыгнув для поцелуя, сказала
обрадовавшаяся Настя.
- Я поражён вашей находчивостью, и с вами невозможно
играть в прятки. Чем дальше, тем больше узнаю. Что-то ещё,
дорогая?
- Джо! Я чувствую, горючим пахнет, а не скрипкой и не
мандолиной в притихшей вдали роще.
- Не удивлюсь: сейчас в каждом стакане воды - капля го-
рючего и капля яда. И чем дальше, тем хуже: блохи, болезни,
инвалидные кресла, одним словом - калеки. Отравляемся и
сгораем, как свечка на плохом месте.
- И всё же поспеши! Секунду потеряешь - и многое упу-
стишь!
- Хорошо, я улетаю и надеюсь на лучшее.
После этих слов мир перевернулся: я ураганом возвраща-
юсь к четырёхколёсному лайнеру, движущемуся по-прежнему
по главной полосе. Но неожиданно на развилке с круговым
поворотом, развесив длинные уши, спрятался лупоглазый зайчишка - дупель-дедуля на убогом битом 'Москвиче', словно вылез из норы серенький, грязный старичок времён Сталина.
Сидит осторожный, выжидает, едва ушки-лопухи подёргивает в
разные стороны, прислушивается, длинноухий!
Я набираю скорость и жму на все четыре, проскочить хочу
как можно скорее, пока сопливый сморкается, не шевелится.
Я не доехал десять метров до перекрёстка, как вдруг шалун зе-
лёным кузнечиком выпрыгивает на трассу с поднятым хвостом
и перекрывает дорогу задним концом шлагбаума! И я вместо
того, чтобы поймать его на ужин, схватив за длинные уши, и за-
кусить зайчатиной, думаю, ну нет: однажды поймался - боль-
ше не дамся! Не тот воробей, что поймался в шарик в три стака-
на. Надувательство!
Это было в 90-е: в стране анархия, безработица, девальвация,
народ голодал, массовое движение по полям за каплей мёда и
гнилой картошкой, люди готовы когтями вырвать кусок мяса. Ку-
пился я тогда на совхозную говядину, а она оказалась 'хворая'.
С виду вроде ничего: телятина, а в рот положишь - хрен гор-
чичный, напичканный антибиотиками, точно сама чума вышла
из больницы. Так этого хрена - пруд пруди, торгаши золотятся.
Даже собака-
и та
Мясо выплюнула.
Дети ревут голодные...
Паразиты!
Дожили: дурную дурь нажили.
Носы наточили,
Волка накормили, А деревце срубили.
У меня всё перемешалось в голове, сплошная головомойка, я
уже не знаю, что будет в результате 6х6: то ли 36, то ли 26. Чему
учили - ушло в заднее ухо, будто попятились назад в своём
беспрерывном стремлении вперёд. Поверьте: с такой глаукомой
скоро совсем ослепну от этой помойки.
Я тут же цепной реакцией реактора Курчатова выпрыгиваю
румяным кузнечиком на встречную полосу, предлагая свои
мощности - молодцеватые выпуклые железные конечности
Али Мухаммеда для выставочного зала, а не для помойного му-
сора, что бросают сплошь и рядом по обочинам дорог. А на моё
несчастье галопом бежит с разъярённой пастью и стеклянными
глазами большущий зверь КамАЗ-Карабас со вставными челю-
стями - пушками и снарядами.
В мгновение ока небо нахмурилось. Солнце померкло и
скрылось, словно убегая от нависшей беды, тучи сгустились и
опустились, застилая мглою непролазное кольцо, которое сжа-
лось и задышало змеевидными грозовыми жалами.
Бездонная дыра со стволами орудий и грудой пепла, кривы-
ми зеркалами и грязными тапочками. Пизанская башня, готовая
упасть на голову и рассеять осколками разруху, нищету, пропа-