Известный исследователь литературного языка Михаил Михайлович Бахтин считал, что художественное произведение выступает посредником между сознанием (картиной всего мира) автора и сознанием реципиента - читателя, зрителя, слушателя.
Если следовать его мнению, то фильм А.Г. Германа "Трудно быть богом" является промежуточным звеном передачи нам, зрителям, мира братьев Стругацких с безымянной планеты из их одноименной повести. А точнее, передачи из сознания уважаемого Алексея Георгиевича сигнала, поступившего в свое время туда из сознания не менее уважаемых Аркадия и Бориса Натановичей.
Однако я всегда считал, что красота мира, как и линзы, находятся в глазах смотрящего. И задача писателя или режиссера - передать нам по возможности незамутненную картину своего произведения, не разжевывая и не навязывая своего личного видения.
Разжевывать и навязывать - работа критиков. Это их задача - вглядываться в чужие произведения через свои окуляры, превращать произведение в эрзац, а потом важно рассказывать про полученный суррогат. Это их хлеб.
Наверное, хорошо, что я пока не читал повесть Стругацких "Трудно быть богом" и мне не пришлось, пусть и машинально, сравнивать книгу с фильмом. Я не читал повесть, но уверен, что Герман старался показать нам не город Арканар Стругацких, и даже не свой Арканар. Он сделал все, чтобы показать нам настоящий город Арканар. Настоящий и из-за этого столь неуютный, непонятный и тяжелый в восприятии. Фактически это высокохудожественная документальная съемка, с полным погружением во все происходящее. Кажется, что режиссер лишь мастерски расположил камеру (то ли на лбу главного героя, то ли чуть в стороне) и растворился в фильме, чтобы не мешать зрителю. Однако известно, сколь скрупулезно и долго снимался этот фильм. Герман, не сторонник современных компьютерных технологий, снимал по старинке. Многие эпизоды, несомненно, можно было снять проще и дешевле. Но Герман сделал по-другому. Он показал, как могло бы выглядеть киноискусство при ином, альтернативном развитии. Киноискусство без компьютерного моделирования и технологий 3D. Он, словно Буденный, выступил на коне против танков, как самурай с мечом, против пулеметов - и, как минимум, не проиграл. И в этом не чувствуется никакого позерства - видно, что человек просто не мог иначе.
Первый час смотреть фильм было нелегко: картинка эстетически отталкивала, а времена чересчур отталкивала, казалось, что режиссер перемудрил, а актеры переиграли. Зато потом (когда половина зрительного зала благополучно ушла с премьеры) у меня открылось второе дыхание (благо фильм идет целых три часа!). И вот тогда я позавидовал актерам, которые видели этот мир несколько лет, а не каких-то три часа! Невозможно бегло понять всю глубину этого фильма.
Однажды я несколько дней монтировал любительский получасовой ролик, вставляя видеофрагменты "задом наперед". Думаю, всем интересно бывало посмотреть, как выглядит кино, запущенное в обратную сторону. Весьма забавно, когда мелкие осколки хрусталя взлетают с асфальта и склеиваются на ладони в целые фужеры, потом наполняются шампанским изо рта пьющих, которое затем фонтанчиком затекает из бокалов обратно в горлышко бутылки. Однако через пару дней монтирования что-то щелкнуло у меня в голове и я начал совершенно естественно воспринимать реверсивный фильм. Удивительно, но я даже четко начал воспринимать там причинно-следственную связь! Скажем, если люди посмеялись и резко стихли, то сейчас обязательно последует какая-то шутка (рассказанная естественно "задом наперед").
Так и в фильме Германа - через час с небольшим я полностью свыкся с манерой подачи информации и до сих пор недоумеваю: а разве можно снимать кино как-то иначе?
Это сродни переходу с пережаренной, переперченной, пересоленной еды на пресную, но оставляющую после себя комфортное ощущение наполненности и здорового послевкусия. В такие моменты понимаешь, как сильно все вокруг нас "пере": перенасыщено, перегружено, перепутано...
И еще я понял, насколько мы привыкли, чтобы авторы книги или фильма обязательно сразу же выступали и критиками собственных произведений. Ждем, чтобы они заранее разложили все четко по полочкам, чтобы шаблонно построили сюжет, чтобы недвусмысленно намекнули нам, где добро, где зло, а где надо начинать смеяться. А как иначе? Все уплачено!
Братья Стругацкие неоднократно повторяли, что в фантастической литературе "ничего не надо объяснять". Не надо, поскольку объяснения убивают предложенную ими в их творчестве триаду: "Чудо-Тайна-Достоверность".
А мы жертвуем достоверностью в пользу легкости восприятия. Нам хочется откинуться в кресле, удобно сосать колу, хрустеть попкорном, ненапряжно потребляя разжеванную картинку с экрана...
Однажды на конференции по гражданскому праву я услышал любопытное высказывание: "Юридические законы не имеют родителей". Речь шла о том, что хотя любой законопроект и имеет конкретных авторов, но после принятия он начинает трактоваться и применяться совершенно другим кругом лиц: в первую очередь судьями, специалистами и преподавателями. Сложно взаимодействуя с другими многочисленными правовыми актами, новый закон зачастую начинает жить не совсем по задумке авторов. Комментарии "родителей" о том, что именно они старались вложить в него, могут уже ничего не значить, никого не интересовать и уж точно не будут иметь юридического значения.
Так и автор фильма, конечно же, имеет мнение о своем произведении, но, каким бы талантливым он ни был, он точно такой же человек, как и все мы, - Primus inter pares, первый среди равных, и красота мира по-прежнему в глазах каждого из нас.
И Герман сделал фильм как раз достоверным в ущерб понятности (при этом, не стараясь умышленно усложнить!). Да, я не смогу сказать, что полностью уловил сюжет и взаимоотношения героев. Но полностью ли мы понимаем нашу обычную жизнь за пределами уютного зрительного зала?
А я расскажу, что понял.
Леонид Ярмольник прекрасно сыграл драматическую роль дона Руматы - некого куратора в затерянном во времени и пространстве государстве, населенном весьма отсталым и малосимпатичным народом.
Ярмольник в этой роли отчетливо похож на Христа (на мой взгляд, он идеален для роли Иисуса). Фактически он и есть полубог для местных жителей, способный учить, наставлять, карать, награждать, любить и прощать. Однако, значительно превосходя любого жителя государства в интеллекте и силе, дон Румата оказывается слабей неких фундаментальных законов местной жизни. Несмотря на старания героя Ярмольника привить людям культуру, в стране следует мятеж за мятежом. "Серые" убивают "грамотеев", свергают власть, еще более отвратительные "черные" вырезают "серых", умерщвляют его возлюбленную...
Дон Румата может уничтожить и тех и других и в конце концов сгоряча это делает, прекрасно понимая, что на выжженной грязной земле вновь вырастет людской сорняк. Эти фундаментальные законы вновь приведут в действие систему мракобесия.
Пожалуй, даже всемогущий Бог, создавший каждого человека по отдельности, оказывается бессилен перед коллективной проекцией архетипа Зла. И на известный теологический парадокс "Может ли всемогущий создать столь тяжелый камень, который сам не сможет поднять?", неоднократно, кстати, рассматриваемый Стругацкими в своих произведениях, при таком раскладе тянет ответить: "Увы, может"...
Не уверен, что буду читать после фильма оригинальную повесть Стругацких. Но в любом случае я увидел настоящий Арканар, настоящего дона Румата и насколько трудно быть богом.