Процедура прощания на кладбище затянулась. Под тихий шепот, монотонный плач и судорожные всхлипывания родные, друзья и коллеги по работе навсегда проводили милую, чудную Леночку Захарову.
Разбрелись не сразу, курили возле машин и автобусов, обсуждая нелепый уход Лены из жизни.
Самой многочисленной оказалась группа с работы, в центре которой находились две близкие Ленины подруги. Это происшествие подействовало на всех, как гром среди ясного неба: только вечером в пятницу распрощались, а в субботу узнали, что Лена погибла под колесами пьяного лихача.
- Господи, как муж переживает, - тихо переговаривались коллеги, - и чего ее понесло в этот район?
Ленку любили все, она была очень жизнерадостным человеком. Кроме того, еще и большой умницей, в части своих профессиональных обязанностей. С ней можно было ссориться, но на другой день, с неизменной улыбочкой, Лена здоровалась и справлялась о вашем самочувствии, помнила все дни рождения и мелкие проблемы собеседника. Как у нее все получалась - непонятно, наверное, из-за внимательности и доброты. В жизни этого было мало, поэтому каждый стремился получить свою толику ее оптимизма. Интересно, что при всей своей живости и кокетливости, обширном круге знакомых мужчин, Лене не приписывали ни одного романа. Подружки вообще считали ее идеальной, а друзья и коллеги только вздыхали, глядя на аппетитную фигурку и лукавое лицо.
Наконец, процессия тронулась обратно в город, возле опустевшей площадки осталось лишь несколько машин с теми, кто не поехал на поминки. Возле одной из них продолжали стоять Ленины подруги, да двое мужчин, с которыми покойная близко общалась по работе.
- Даже представить трудно, - тихо плакала одна из подружек, - что больше не смогу ей позвонить, увидеть...
Вторая держалась более стойко, однако и в ней чувствовалась надломленность, тяжелое смирение со страшными обстоятельствами. Она достала сигарету и, обернувшись к одному из мужчин, спросила:
- Боря, зажигалка есть?
Тот не услышал, отстраненно смотрел в даль. Женщина вздохнула, полезла в сумку, долго рылась в поисках зажигалки, нашла и, судорожно щелкнув ею, затянулась, потому что хотелось завыть в голос.
Борис после похорон зашел в церковь, долго стоял со свечкой и смотрел на иконы. Воск, оплывая, мягко жег руку, но это не доставляло боли, вся боль была внутри.
После церкви плестись домой не хотелось, бродить по улицам и смотреть на радостную, вечно спешащую толпу, было тошно. Там, среди людей, не было любимой Ленки, она не дышала, не смеялась, ее не было нигде!
Тогда он пошел в гараж, прихватив по дороге бутылку водки. В гараже залпом выпил почти все содержимое бутылки, постоял, покачался и начал искать глазами крюк, который разом уймет всю боль и тоску.
В дверь гаража постучали. Борис чертыхнулся про себя, ругаясь, что не выключил свет и теперь предательские лучи выдают его нахождение с головой. Застыл, надеясь, что барабанит сосед по гаражному боксу, но стук не унимался. Господи, наверное, это Оля, друг дорогой, жена нелюбимая.
Нелюбимая, но родная, с которой прожил тридцать лет в относительно счастливом браке, имел двух взрослых дочерей и устроенный быт. Бросить Ольгу и уйти к Лене не мог, это даже не обсуждалось, тем более, что Лена сама была замужем и ломать жизнь мужа не хотела. Но какими же тоскливыми показались ему супружеские ночи, после любовных свиданий с Ленкой. Всю нежность, которая в нем была, все желания, которые хотелось воплотить, обладая любимой женщиной, все слова, которые приходили на ум в бурном экстазе, были высказаны, вылиты на свое солнышко, на свою девочку. В ответ шла мощная встречная волна такого же желания утопить в ласке, дойти до сути, принять и любить. Они обсуждали друг с другом все, делились впечатлениями и советами, не боясь показаться глупыми и беспомощными. Наоборот, когда были вместе, включалось второе дыхание, ширились возможности, горизонты.
Встречался Борис с Леной примерно раз в две-три недели, по пятницам, на квартире ее дальней родственницы, пропадающей в командировках. Эта тайна, бережно оберегаемая, связывала их лет пять. Конечно, были ссоры и расставания, но это еще больше сближало, распаляло страсть, поднимало высоту встреч до щемящего восторга и счастья.
Стук становился нудно-монотонным, не прекращающимся. Точно Ольга! Не отдавая себе отчета, Борис рванул к двери с криком:
- Я хочу побыть один!
Но звуки замерли на последнем слове: на улице в легких домашних тапочках, вязанных крючком, в розовом халатике с капюшоном, совсем такая, как в день их последней встречи, стояла Лена.
Он не помнил, как подлетел к ней, прижал к себе всю, целовал волосы и лицо. Сердце внутри бухало, как колокол.
- Любимая, любимая, - шептал, смешивая дыхание со слезами.
- Я замерзла, - поежилась Лена, - пойдем к тебе.
Обнявшись, зашли в гараж.
Здесь Борис повернул Лену к себе лицом, сказал то, что все это время носил в себе:
- Прости меня, прости, - дальше говорить не мог, встал на колени.
Леночка опустилась рядом, мягкими ладошками гладила по щекам, вытирая слезы.
- Ты что, родной, я же все понимаю. Ты бы и не смог помочь мне. И счастье, что ты задержался у киоска, покупая сигареты, и остался живой, здоровенький после нашей встречи.
- Я и потом к тебе не подошел, когда ты уже лежала там, на мостовой, одна.
Лена склонила набок голову, она всегда так делала, когда что-то обдумывала.
- Ты не стал подходить, чтобы не быть свидетелем, да? Не хотел, чтобы тебя расспрашивала полиция?
Мужчина кивнул.
- Сейчас это не имеет никакого значения, - глухо проговорил он, поднял Лену с пола, накинул на нее свою куртку и снова прижал к себе.
- Знаешь, что я понял, - зашептал ей на ухо, - у каждого свой смысл в жизни! Кто-то ищет его в карьере, кто-то в детях, другие в деньгах, а у меня смысл жизни в тебе! Все, что я делал последние годы, посвящалось тебе, в конечном счете! Сейчас - пустота, тоска черная, не могу больше, к тебе хочу!
- Даже не думай! - ужаснулась Лена, - Хороший мой, милый котик, потерпи! Не делай самого страшного, потому что мы с тобой больше никогда не увидимся.
- А как жить? - спросил Борис.
- Убери все ненужное, как в математике, оставь просто "жить"! улыбнулась Леночка.
Прошел год после ее смерти, жизнь продолжалась. Для Бориса она не искрилась счастьем любви, но в ней была надежда, ожидание встречи с единственной...