Длинная деревянная лестница оказалась тяжелее, чем предполагалось, но Вику это не остановило - план возник внезапно, как вспышка, которую не хочется гасить.
Первая ночь...небо чище ключевой воды, лишь редкие курчавые облачка мелькают за лесом. Солнце уже скатилось за горизонт, небесный купол темнеет; где-то вдали, за морем некошеной соседями травы, загорается закат, будто плавленое золото.
Вика сняла лестницу с одного гвоздя и поплелась к другому концу, напевая песню "Легко сойти с ума". Остальные члены Квартета отдыхали после изнуряющего дня, распаковывали сумки и, наверное, уже нашли цветной скотч, чтобы обозначить границы территории.
- Эй, би, си, ди...как мы спать-то будем...- бормотала под нос Вика, обходя пышный куст черноплодки, вписавшийся в окружение - множество яблонь с густыми кронами справа и поворот к калитке и клумбам из шин слева. - А, бэ, вэ, гэ...надеюсь, потом мы это все забудем...
Наконец лестница лежала на траве, и Ферез была больше чем уверена, что Виктор Николаич не будет проверять, на гвоздях лестница или не на гвоздях. К тому же это ведь сторона дома, противоположная парадному входу, и запирать на ключ здесь элементарно нечего, так что никто не заметит. Каждый вечер перед сном Виктор Николаич проверяет все, на чем висит замок: гараж, "крамокухня", пчельник, баня, дом в конце концов.
С застекленной веранды доносилась старомодная музыка, прерываемая помехами радиоприемника. Вика с детства знакома с этим приемником - маленький цилиндр, похож на колонку, с нарисованным одной линеей ангелочком с дудочкой в руках и какими-то словами. Скорее всего, это было пожелание, поздравление или что-нибудь похожее, но витиеватые буковки давно стерлись. А ангелочек остался.
Вика заглянула в зашторенное грязное окошко - Виктор Николаич штудировал по сотому кругу свои пчеловодческие заметки и комментировал вслух сокращения и недомолвки.
Вика сняла сланцы, провела испытание крыльца на прочность и покрутила выключатель рядом со входной дверью со словами "Главное, что работает".
Это будут самые лучшие десять дней в жизни каждой из Квартета...
...
Маришка перебирала книги на длинной лакированной полке: "Унесенные ветром", два тома; "Скарлет", первый том; "Властелин кольца - две твердыни"; "Громовы" и т.д.
- Людмила, вы какие книги читаете? - осведомилась она у соседки, расстилавшей постель.
- Я? Исторические. Радзинский, там, Мединский...
- А-а, ну, это хорошо. - Маришка открыла "Поющие в терновнике" и наткнулась на слова синей пастой на форзаце - "С любовью, маме от Люды".
- А вы?
- Что я? - Петухова захлопнула книгу и вернула на место.
- Вы какие читаете?
- Не читаю особо, времени нет. - деловито сообщила она, и тут вошла Вика.
Если бы Маришка не относила себя к числу "выходцев из светского общества", то не стесняясь бы трижды перекрестилась и плюнула через левое плечо, прежде чем поздороваться с Викой. Но Вика не была так воспитана, и ей решительно ничего не мешало, закатив глаза, ответить на реплику Петуховой, которая даже не ей была адресована:
- Умный человек всегда найдет время на книги.
Маришка заскрежетала зубами.
- Согласна, Викусь! - подхватила Людмила Викторовна, и в соседней комнате прыснула Валя. - Вот я в детстве читала, пока коров пасли с братом...а сейчас в травмае, пока на работу еду...
Вика усмехнулась, глядя прямо в глаза Петуховой, и пошла в комнату Квартета, закрыв за собой дверь.
- Так, - Ферез хлопнула в ладоши и нетерпеливо потерла их друг о друга. - сегодня ночью мы не будем спать!
- Мы и не планировали. - обиженно пробубнила Валя.
- Вот именно! Что мы, не лингвисты? - Яна закрыла пачку "малбро" и зачем-то пояснила, тряхнув коробочкой: - Три осталось.
- Вообще? - в голосе Ферез даже мелькнула какая-то вымученная жалость.
- Нет, в этой пачке.
Вика театрально всплеснула руками.
- Какое горе!
Яна проигнорировала сарказм и хотела уже довести Вику до иступления искренней благодарностью за принесенные на блюде соболезнования, но Раткевич ее опередила.
- А почему у вас, - Валя подняла обе руки и ткнула указательными пальцами в Вику и Яну. - самый весомый аргумент - удостоверение ученика седьмого лингвистического "В"? Где железо-бетонная логика физмата?...
- Сплюнь. - попросила Аля, и Валя послушно плюнула через левое плечо.
- Знаешь, дорогой соцэк...
- Соцэконом. - поправила Вику Валя.
- Сплюнь. - Ферез провела ладонью по невидимой траектории. - Понимаешь, не так много у нас в школе - во всех четырех корпусах - учащихся, которые смогли выжить на уроках Валентины Афанасьевны.
- Ага! - подтвердила Яна, играя с зажигалкой. - А Ораторская Гопота вообще за первой партой, прям под носом. Короче, мы титаны.
Валя закатила глаза и развела руками, как судья с канала "МИР".
- А что мы будем делать ночью? - Аля перебирала фантики, визитки и записки под чехлом, который уже не налезал на телефон.
- Ну, не спать так точно.
Яна запихнула пачку в карман шорт (она успела переодеться), сжала в кулаке зажигалку, встала и почти вплотную подошла со спины к Вике, расставлявшей на прикроватном столике книги.
- Вик, это...
Ферез медленно повернулась и обратила к подруге свое вечно глумливое лицо с густыми бровями, тонкими губами и горбатым носом. В тот момент ее лицо не казалось уродливым, грубым или непропорциональным. Просто вблизи все неровности, пятнышки, веснушки, отдельные колечки волос и черточки бровей, ресницы, крапинки на радужках и даже мутные пятна по краям стеклышек очков составляли из себя единое целое - портрет, пусть и мускулинной, но женска пола.
Яна сглотнула и сделала шаг назад.
- ...где тут можно?
- Везде. - Вика не глядя хлопнула по стопке книг "Историей одного города" и на манер вышколенного швейцара открыла перед Яной дверь, хотя сама же выскользнула первая.
Вика покачала головой, как-то странно улыбаясь - наверное, искренне. Яна даже не нашла слов, чтобы пошутить - просто молча отвела взгляд, следуя за Ферез и прислушиваясь к удаляющимся голосам струн.
Вика бросила матери, что хочет показать подруге поле за домом, на котором, как грибы, "росли" ульи, будто неловко брошенная горсть домиков с летками и "парадными" для пчел из крашеных досок. Людмила Викторовна только попросила не тормошить ульи, и Ферез в ответ оскорбленно вздернула горбатый нос и увела Яну.
Аля тем временем, почти не слушая игру Вали, разглядывала фотографию на стене.
- Что такое? - вывела ее из забытия Раткевич, и Аля, резко дернувшись, тряхнула волосами и снова уставилась на фото, прищурив глаза.
- Мне кажется, что-то не так.
- Ты о чем?
Афанасьева молча указала на рамку над кроватью - современный снимок, яркий, четкий, в сочных цветах. На нем - девочка с темными волнистыми и густыми бровями, подозрительно похожая на Вику. И все бы хорошо, только что-то было не так...что-то, что внимательный человек в замешательстве не сразу найдет, а рассеянный и не подумает, что есть подвох.
Валя и Аля загорелись желанием отыскать этот подвох в детской фотографии Вики, и это желание было сравнимо с горячкой мастеров пазла, ищущих нужный тессер.
А ларчик просто открывался.
...
Обойдя ульи, Яна и Вика вышли на просторное поле некошеной травы перед полосой густого непроходимого леса.
Вокруг - тишина, только недалеко сзади иногда проносится жужжание пчел или обрывистый писк кровососов.
Рядом с лесом было довольно темно, из чащи прямо под ногами доносился шепот листвы и редкие крики птиц. Повернешь голову налево - чаща, направо - песчаная дорога, бегущая между этим полем и тем, что за дорогой. На этом втором поле даже были виды несколько одиноко стоящих тонких яблонь, а вдали - полоса деревьев под наклоном, напоминающих хоровод, уходящий вниз, за линию горизонта. За спиной - запад, закат. Впереди - темнота востока.
Вика села на холодную землю лицом к лесу и, скрестив ноги и приняв позу йога, жестом пригласила Полосухину сесть рядом. Та как зачарованная глядела на то самое поле за дорогой, сжимая в одном кулаке пачку сигарет, а в другом - зажигалку.
- Вау. - выдохнула Яна спустя минуту молчания и медленно опустилась на землю.
В вечернем мраке волосы Яны окрасились тусклым бронзовым, глаза будто погасли, а кудри Вики стали похожи на одно сплошное облако.
- Там что-то есть? - спросила Яна, прикуривая от зажигалки.
- Где? - не поняла Вика и через несколько секунд, когда Полосухина закурила, закашлялась, прижав кулак к губам.
- Во-о-о-он... - Яна выпустила дым и, откинувшись назад, легла на траву. - там. - и махнула рукой с сигаретой в неопределенном направлении.
- За тем полем? - догадалась Вика, и Яна, затянувшись и снова выдохнув дым, промычала что-то и кивнула.
Ферез обратила взгляд к заинтересовавшему ее подругу полю. Когда сосед Иванушка ездил туда косить сено на тракторе дяди Володи, Вика очень хотела написать за долю минуты пейзаж - поле под слепящим солнцем, красный трактор дымит и ревет, поднимая за собой в гору пустую телегу, и за ним бегут мальчишки в одних шортах и собака, беспрестанно лающая.
- Там кладбище. - наконец ответила Вика, и тут Яна закашлялась.
- Слушай, мне, конечно, стремно, но давай сходим?
- На кладбище? - грустно улыбнулась Ферез, и Яна, присев и обняв ее за плечи свободной рукой, повторила:
- Давай сходим?
Вика только покачала головой, вспомнив свои недавние мысли. "Могила моего детства, - подумала девочка. - и правда..."
Яна приблизилась к лицу Вики и долго пыталась сфокусировать внимание на ее горбатом кривом носу, пока их взгляды не пересеклись.
В тишине, прерываемой лишь шелестом листьев и птичьими воскликами в чаще, их молчание не казалось неловким или странным, пока Яна не предложила Вике сигарету, прямо глядя в синие глаза подруги своими помутневшими зелеными:
- Будешь?
Вика попробовала покачать головой, но ничего не получилось.
- Нет, спасибо. - она отодвинула руку Полосухиной.
Еще какое-то время они молчали, глядя друг другу в глаза и сжав губы в тонкую линию.
- Я не догоняю, - вымолвила Яна, затянулась, выпустила дым в сторону и снова повернулась к Ферез. - нас уже ломает или просто холодно?
- Пойдем-ка домой.
Вика поднялась на ноги, отряхнула брюки, размялась и протянула руку Яне.
- Мер-р-рси, прям тре бьян. - промурлыкала рыжая, вставая и даже как-то комично шатаясь и прихрамывая.
- Да замолчи ты, лингвист, блин! - Вика рассмеялась и подтолкнула подругу, пока та дымила "малбро".
- Тре бьян, - твердила Яна. - мне так тре бьян! Прям вообще! - выкрикнула она, взмахнув руками.
- Во тебя требьянит. - процедила Вика, подняв очки на лоб и массируя веки пальцами - вроде бы жест серьезного человека, но в ее исполнении он выглядел естественным и даже уместным, но все же смешным.
- Да, ты знаешь...мне так кайфово! Мне прям хорошо! - голос Полосухиной сорвался на крик: - Вот бы мне всегда было та-а-а-ак хорошо!
Из леса выскочила целая стая ворон, и птицы, беспорядочно каркая, бросились лететь вдаль, подальше от дома Громовых.
- Всегда? - переспросила Вика, но ее вопрос остался без ответа - Яна, размахивая руками и иногда затягиваясь, поплелась к дому неестественно веселой походкой беззаботного добряка из американских комедий нулевых.
Ферез вновь задумалась. Подняла руку, поставила пальцы так, будто держит сигарету, и изобразила затяжку.
Всегда?
- Бред. - девочка тряхнула головой и побежала за Яной.
Выглядело это так, будто она убегала от темного леса, бежала вверх по наклонной, извиваясь змеей, чтобы не задеть пчелиные домики, навстречу закатному небу. Небо тогда было необычайно красивым - размытые полосы светло-сиреневого, нежного лавандового, розового, там же плывут рваные ватные облачка, окрашенные снизу золотым, а в вышине - бесконечность, бесконечность цвета незабудок.
...
- Матрац? - недоверчиво переспросила Валя, сменив Вику на небольшом насосе, принцип работы которого был на удивление прост - жмешь ногой, как на педаль, и так пока сдутый матрац не превратится в такой матрац, каким его привыкли видеть на пляже. Только этот был серый и даже чудилось, будто он замшевый.
- А ты, прости за вопрос, на чем спать собралась? В коврик хотела завернуться? - Вика кивнула на узорчатый красно-золотой ковер на стене. - Ты его сначала от стены оторви.
- Что он, на гвоздях? - съязвила в ответ Валя.
- Да мы его так присобачили! - вспыхнула Вика. - Фиг отдерешь! Там его место, а то, что на своем месте, знаешь, как сложно сдвинуть? Как кота с батареи!
- Почему его место на стене, а не на полу? - встряла Аля, натиравшая большую круглую пуговицу кардигана носовым платком.
Вика с хрустом размяла костяшки пальцев, и Афанасьева испуганно вжалась в лакированную дверцу платяного шкафа.
- Он пятно на стене закрывает. - буркнула Ферез, и Яна без какого-либо смущения залилась громким смехом.
- А, ну тогда ладно. Придется смириться с тем, что я не смогу завернуться в ковер, как начинка шавермы в лаваш. - Раткевич злобно надавила на насос всем весом.
Вошла Любовь Сергеевна в махровом красном халате, с пучком темно-бордовых волос на голове и покрасневшим лицом. Она сходу, без лишних предисловий обратилась к Квартету с одним вопросов для всех:
- Что на ужин?
Вика запустила обе руки в пакет, покоившийся под прикроватным столиком, и достала четыре пакетика "ролтона", по два в руке.
- Может, что-нибудь существенное? - без особой надежды произнесла Любовь Сергеевна и, когда Ферез отрицательно покачала головой, грустно вздохнув, крикнула дочери:
- Люда, они бомж-пакеты заваривать собираются!
- Вика-а-а! - Людмила Викторовна появилась в дверях, возвышаясь над матерью, будто скала над булыжником.
- Ну мам!
Мать смерила дочь взглядом, прямо сообщающим, что, если бы могло заболеть то, чего уже нет, у Вики с таким питанием второй раз воспалился бы аппендикс.
Любовь Сергеевна молча забрала у внучки четыре упаковки лапши и ушла, а Людмила Викторовна закрыла дверь, напоследок погрозив дочери пальцем.
- Так на чем я остановилась? - встрепенулась Вика и обвела подруг взглядом. - Значит, делимся. Кто-то спит на кровати, кто-то на матраце.
- Стоп. - Валя убрала ногу с насоса, чтобы было удобнее пнуть в колено Яну, развалившуюся в старом черном кресле на колесиках с драными подлокотниками и спинкой. - Нам придется делиться...мы будем спать...по двое?
- Именно, Шерлок! Я с Алей, а ты с Яной. - Вика уселась подле Али в своей любимой позе лотоса. - Будем меняться через ночь...
- Соседями? - голос Вали от темной безнадеги упал ниже нуля по Цельсию и даже стал чуть хриплым.
Но Вика не записывалась в клуб русских гуманистов и нещадно раздробила надежды Раткевич одним словом:
- Койками. - и пояснила: - Местами.
Валя раздраженно прорычала что-то и хотела было наконец пнуть ногу рыжеволосой зеленоглазой врагини в берцовую кость, но промахнулась и вмазала большим пальцем по колесику кресла.
Под вой Вали и недоуменные вопросы вошедшей Маришки Яна, как истинный победитель, и бровью не повела, а только подняла вверх обе руки и показала тот самый знак, присущий фанатам рока. Вика тем временем зашла сбоку и с наигранным благоговением в лице водрузила невидимую корону на растрепанные рыжие волосы, а Аля изображала игру на трубе.
- Довольна, что я чуть палец не сломала? Злыдень рыжая! - причитала Валя, скача на одной ноге и растирая пальцами другую.
- Роешь кому-то яму, так вырой и себе. - мудро протянула Полосухина и обратилась к Вике, махнув ладонью у уха. - Гопота, коронка жмет.
- Не твой размер. - объяснила та. - А мне в самый раз.
- Я не буду терпеть ее! - не унималась Раткевич. - Бесит!
- Придется. - Яна закатила глаза и поманила Вику пальцем.
Та наклонилась и приготовилась слушать сообщение, непременно сказанное шепотом, но Яна внезапно крикнула ей прямо в ухо:
- Гопота! Давай меняться!
- Еще чего! - Вика покрутила пальцем в пострадавшем ухе. - Поспите рядышком, сдружитесь, может.
- Да ты что, не видишь, блин? - голос Полосухиной стал жестче, когда она переключилась с Вики на Раткевич: - Она, видите ли, терпеть меня не будет. Емае, мы все вместе приехали сюда, так в чем смысл отнекиваться и с кем-то портить отношения? Нам еще десять дней вместе спать, и в первую ночь ты ссоришься со мной. Я лично, - сказала Яна Вике, положа руку на сердце. - таких людей не понимаю. Они вообще не думают, как им контактировать с соседями, а обстоятельства вынуждают...они... - Яна подбирала слова, прищелкивая пальцами. - они...
- Недальновидные. - подсказала Аля, и Яна хлопнула ладонью по подлокотнику, обтянутому рваной искуственной кожей иссиня-черного цвета.
- Да, Душечка! Так что Валь, хорош уже. И вообще-то я на тебя зла не держала, так что мне плевать, с какими ты там мотивами ко мне лезешь. - процедила Яна. - Подумай, дура такая, как нам уживаться вместе и не портить жизнь остальным, которым, кстати, на твои прихоти плевать не меньше моего...
- Вы что тут спорите? - нежданно-негаданно вошла Людмила Викторовна.
Яна, не поворачиваясь к ней, выговорила как можно мягче, сдерживая громкий разъяренный голос в груди:
- Бытовуха, Людмила Викторовна. Решаем, кому где спать.
- А, ну ладно тогда. Ужин ваш готов...тьфу, какую гадость я "ужином" зову... - покачала головой Людмила Викторовна и оставила Квартет.
- Ладно, - сдалась Валя. - я тебя больше выводить не хочу...
- Ты меня еще не вывела, а то даже Вика бы крестилась и не лезла. - угрожающе сказала Полосухина, опираясь на подлокотники и медленно поднимаясь на ноги.
Валя проигнорировала ее комментарий и, пожав плечами, молча протянула Яне мизинец.
Яна вмиг изменилась в лице. Она готова была даже Вику закопать под валом аргументов, обдуманных и достойных, но лицо Али...не раздраженное, не недовольное, а грустное и даже испуганное.
- Э-э. - Полосухина переводила взгляд с лица Раткевич на палец. - Ладно, типа извини, погорячилась. - она краем глаза заметила помрачневшую Алю и до смеха серьезную Вику и поняла, что не место и не время для грызни. - Все, давайте не собачиться, а нормально отдыхать! Да? Это в любом случае лучше! - Яна с опаской приобняла Валю за плечи и оглянулась на Афанасьеву, но так и не разобрала выражение ее детского лица. - Все, хватит, - Яна сменила тон. - я просто устала, дорога изматывает. - и поскорее вышла из комнаты.
...
- А если они так все время будут? - Аля выключила холодную воду и приняла предложенное Викой полотенце.
- Не будут. - пообещала Ферез, изучая свою искусанную щетинистую зубную щетку. - Я предупрежу Шниперсона, чтобы Кнопку не злила. Я пыталась один раз, и это плохо кончилось...для нас обеих, слава Богу, не только для меня. - Викапоставила щетку в стакан, обратила лицо к зеркалу, отражавшему обеих девочек, застегнула верхнюю пуговицу рубашки, выдохнула и призналась: - Это было бы позором. Для меня так точно.
Афанасьева захихикала под боком, уткнувшись лицом в мокрое розовое полотенце.
- Это так забавно звучит! - пояснила она, и Вика в ответ только смущенно улыбнулась.
- Слушай, ты же не против, если нам придется спать вместе?
- А что здесь такого? - удивилась Аля, пытаясь повесить полотенце на длинную тонкую трубу над ржавой ванной. Вика перехватила ее руку, забрала полотенце и, вытянувшись во весь рост, расстелила на трубе.
Аля продолжила:
- Сейчас ляжем и уснем... - она осмотрела свой кардиган. - Ну, не сразу, сначала переоденемся.
- Нет, - пропела Вика, закрыв глаза и разглаживая складочки внизу рубашки. - не сейчас! Сейчас мы пойдем смотреть на звезды!...
Она подняла голову и замерла, уставившись на свое отражение в зеркале - такое же ошарашенное вытянутое лицо с круглыми глазами. Аля пыталась сказать что-то, но распахнула рот, и шок постепенно сменялся улыбкой.
Ее личико отдельно от тела помолодело лет на пять - глаза заблестели, ресницы стали короче, волосы распушились и даже засветились, брови тоньше. Вся радость, которая могла уместиться в таком маленьком человечке, сейчас скопилась в груди и побежала от сердца, часто-часто стучащего, по венам, по всему телу, наполняя каким-то приятным неконцетрированным теплом.
Вика поняла, что желание поразить подругу испортило сюрприз, и последней надеждой были галлюцинации - зрительные или слуховые.
- Я сказала это вслух? - зрачки Ферез забегали под веками. - Или...
- Да! - взвизгнула Аля и бросилась на ее шею, крепко обняв, прижавшись щекой к щеке Ферез. - Это так круто-круто-круто! Я ни разу не смотрела на звезды ночью! Мы там будем все вместе, это нереально классно!...
- О... - Вика почти вся превратилась в одну только улыбку, а тело от минутного счастья успело расплавиться. - да, я знаю...я посчитала, что это... - она исправилась(надо же сохранять амплуа!). - нет, я знала, что это будет очень здорово...ну, первый день отдыха, и...
- Да-да-да! - Аля отстранилась - глаза блестят, щеки горят. Вика была не в силах противостоять ей. - Расскажу всем! Прямо сейчас!
- Но... - растерялась Ферез. - я хотела сюрприз...ну... - она как-то ненароком уловила нотки огорчения в атмосфере и, вздохнув, попросила: - не говори взрослым. Это по их мнению немного незаконно.