Только этот огонь и горит в ледяной степи; знает Нагуя - где-то на зиму заснуло солнце.
Нанухак, синеглазая лайка, у входа спит, если вдруг злобный дух или просто чужой - проснется,
Заворчит, и покажет острые, в дюйм, клыки; "медвежонок", с медведем управится, может статься!
Но сюда не заходят ни звери, ни чужаки - только белые духи сплетаются в зимнем танце.
Где-то там, за метелью, охотники ищут дичь; там отец и два брата - вернутся еще не скоро.
Уходя, наказали - смотри, за огнем следи! Мать больна. Одиноко без старшего в эту пору...
Смотрит Нагуя - стала пляска огня слабей, видит Нагуя - стали духи снаружи злее;
Даст он пищи огню, напевая под нос себе, улыбнется, следя, как вовсю язычки алеют.
Но однажды опустит веки, не уследит; спит, свернувшись калачиком, угли без пищи чахнут...
И тогда Нанухак, не желая друга будить, отлучится совсем на чуть-чуть - не успеешь ахнуть.
...Что-то светится в белых зубах, и бок опален; и мальчишка во сне бормотнет - "Где тебя носило?"
...Сбегал на небо, и оттуда взял уголек, и в очаг положил - разгорелся он с новой силой.

Поступь зимы тяжела, а собаки - легка, рано ли, поздно отступит и мгла вековая -
Если хозяин заснет, то бежит Нанухак, снова приносит звезду - и огонь оживает.