Шиповник, тень, мальки в пруду; весь мир в глазах, в ушах. Тебя, мой гость, давно я жду - и слышал каждый шаг. О чем хотел спросить меня, переступив порог? Ты знаешь, не было ни дня без пары сотен строк...
Сонно, солнечно; в воздухе, словно стекло, нагретом, стрекозиные боги замерли, чуть дрожа. Ну а я на слюде их крыльев рисую светом и вчерашнюю радугу, и самоцвет Стожар.
А по небу секунды в молочном плывут корвете, вот секунда взвивается искрой, ныряет в дым... Я пишу на крыле поденки - про сладкий ветер, приносящий пыльцу и запахи резеды.
Обо всем - о траве, и о ночи в узоре тканном, и том, кто забыт, а кто заслужил почет - я пишу на камнях - всех живых долговечней камни, и не стану гадать, кто написанное прочтет.
...Но порой вижу в дреме - пустой и холодный берег, темно-красного солнца огромный тяжелый шар... И тогда будто сразу старею я и слабею, и как пеплом подернется, съежится вдруг душа.
И касается слуха далекий и нежный шепот - кто из братьев, сестер ли мой страх разглядеть сумел? "Полно думать о том, чего нет, это морок, что ты! Мы хранители памяти, каждый силен, умел,
И занятие наше достойно, легко, исконно, мы отметим и вздох, и дубов вековую стать"...
Смотрят звезды-младенцы на летописи дракона, и мечтают, что скоро выучатся читать.
Ты знаешь - время не хранит ни писем, ни картин, безвестен был, иль знаменит, итог всегда один. Вслед за зверьми и за людьми истлеют горы книг, но я пишу о том, что в мир приходит хоть на миг - для тех, кто станет после нас - разумный мох, звезда... Чтоб факел памяти не гас, и жизнь была всегда.