Капшина Мария : другие произведения.

Моя хата с краю

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Про техногенный тоталитаризм и промывку мозгов, ага. Как и конкурсные рассказы, довольно бессмысленно.


   Если Ник говорит, что придёт ровно в семь, это значит, что он обязательно придёт ровно в семь, он очень пунктуален. Просто нет гарантий, что он придёт - именно в этой вероятности, а не в какой-то из параллельных. Например, в той, где я предложила встретиться в шесть. Сегодня он для разнообразия пришёл минута в минуту. Я как раз успела подумать, что на фоне остальных паров он поразительно адекватен, когда он приветственно мне улыбнулся от двери и замер в этой мимолётной улыбке и на половине шага, сохраняя равновесие и неподвижность вопреки гравитации. Я вздохнула, включила перчатки обратно и пошла проверять почту. Пар он и есть пар, со временем и пространством у них отношения странные. Ник действительно самый нормальный во всём пар-отделе, иногда он может вполне сойти за человека, но потому паранормальных и называют параненормальными, что...
   Меня тронули за плечо, я сняла шлем и повернула голову. Ник стоял рядом и смеялся, одними глазами.
   - Надолго я завис?
   - Да нет, пару секунд всего.
   Суть моей работы в увеличении удельного веса бюрократии в этой вселенной. То, что это бюрократия госбезопасности, не делает жизнь увлекательней. По-умному я "офис-менеджер", по документам - замначотдела, а по обязанностям - секретарша. Старшая начальница над младшими ассенизаторами. По документам Ник мой коллега, но он из паранормального отдела. В чём суть их способностей я никогда толком не понимала, знаю только, что весь этот пар-отдел занимается одним и тем же, и это как-то связано с римановым пространством и прочей неэвклидовой геометрией, какие-то манипуляции с пространственно-временными отношениями и, вроде бы, даже отчасти с теорией вероятности. В общем, вся эта мутотень на службе нашей доблестной конторы, и круты они непрошибаемо, трепещите. Про них есть даже своего рода городской фольклор. Например, что всем этим гениям из пар-отдела промывают мозги при приёме на работу, так что в обычное время они почти совсем нормальные люди, но это только кажется. Потому что отдел (или Тарский, или даже Председатель Совета лично) их держит на дистанционном управлении: за неповиновение - кровоизлияние в мозг.
   Фольклор основания под собой не имеет: в обычное время пары выглядят не менее дико, чем в необычное. Да и тезис о дистанционном кровоизлиянии слишком мелодраматичен. Зачем такие сложности, когда можно просто блокировать паспорт и аннулировать все коды доступа? И никакого негуманного кровоизлияния.
   Но госбезопасность не спешит разуверять публику, позволяя жёлтой прессе рисовать паров дистанционно управляемыми монстрами, киборгами или чёрт знает чем ещё.
   А Ник ходит ко мне в гости. И ведёт диссидентские разговорчики в рабочее время, тогда как я вполуха слушаю, продолжая разбирать бухгалтерию:
   - Кто-то должен делать дело, пока вы играете в героев.
   Ник в ответ на такие мои замечания всегда ржёт. Заливисто так, душевно, тряся неуставной гривой до плеч. И цитирует, цитирует - всегда незнакомое и всегда диссидентское.
   - Он пробовал на прочность этот мир каждый миг - мир оказался прочней.
   - Это что?
   - Это, Янка, допотопный бард был на заре информационного общества.
   - Пробовал мир на прочность и пал в неравной борьбе?
   - Ээ... По-моему, нет.
   - Разумный человек. Мир всегда окажется прочней. Его больше.
   - Э-э, нет, Яночка! Всё дело в точке приложения сил! В точке флуктуации даже минимальное воздействие может стать критическим, а если ты пар, то...
   -...то что ты будешь делать на развалинах мира?
   - Найду уж!
   Ник ржал. Я смотрела-смотрела, вздохнула, отправляя письмо и откладывая коммуникатор.
   - Всё-таки ты...
   - Псих? - радостно предложил Ник, сгребая распечатки и блокноты в сторону и присаживаясь на освободившееся место.
   - Ребёнок. Вундеркинд, дорвавшийся до психотропных препаратов.
   - Зануда ты, Янка.
   - Лучше быть занудой, чем так вот... Всадники Апокалипсиса, анархисты-нигилисты. Детский сад под флагами Кропоткина. Кто работать будет, когда вы всю бизнес-элиту и профессуру расстреляете, товарищ? Кухарка не может управлять государством, у ней нет на это компетенциев. О чём ещё Владимир Ильич говорил; всякий революционер должен читать его полностью, а не только перевранные цитаты.
   Ник ржал.
   - Не путай паров с кухарками, Яночка! Знаешь, скольким нашим поперёк горла предписания отдела? Знаешь, как мы вчетвером во всех вероятностях держали Динку, когда её проект зарубили? У неё такие разработки искусственного интеллекта из плановой темы проросли! Это взрыв был бы на всё научное сообщество! - он уже не смеялся, он был зол старой, давно сдерживаемой злостью, и мне стало не по себе под сумасшедшим взглядом. - На корню закрыли, угроза государственной безопасности! Потому что системы на нелинейной логике и со свободными связями не программируются однозначно, а значит, могут выйти из-под контроля!
   - Я не знаю её разработок, - неловко передёрнула плечами я. - Это не моя компетенция. Но Тарский - умный человек и не самодур, он не закрыл бы безопасный проект. Ты же сам говоришь: могут выйти из-под контроля...
   - Тарский! - брезгливо сказал Ник. Щелчком отправил маркер через весь стол, я едва успела подхватить его на краю. - Тарский был за проект. Его едва из министерского кресла не вышибли из-за этого. Консер-рваторы.
   - Хватит, Ник. Это не моя компетенция, а я терпеть не могу спорить о том, чего не знаю.
   Ник посмотрел на меня тяжёлым неприятным взглядом.
   - Да, Яночка. Не знаешь и знать не желаешь. Разговаривать нам с тобой и в самом деле не о чем.
   Он вышел, а я осталась угрюмо разбирать всё по местам. Хаос. Ник всегда оставлял за собой хаос. На столе, в голове, в воздухе. Пары чёртовы, ходячие флуктуации. Может, на каком-то уровне этот хаос и складывался в ритмичный узор. Но никогда - на моём столе. Чего он от меня хочет? Не могу я согласиться с ним, потому что не разбираюсь в теме. Дождётся, что я в СБ сообщу об этих его разговорчиках. Пока кто-то другой не сообщил, что он их со мной разговаривает.
   От этой мысли руки у меня похолодели, я выронила карту памяти, и пришлось лезть за ней под стол.
  
   Это всё предыстория. История начинается с того, что моему шефу поступает приказ: временно примите под своё руководство группу такую-то, усиленную тройкой паров, ноги в руки, своих непосредственных подчинённых за шиворот - и галопом контролировать зачистку такого-то района. Возможность вооруженного сопротивления и локальный режим ЧС. В смысле, стрелять боевыми, паров науськивать безжалостно.
   Непосредственный шиворот, конечно, мой. Для отчётности. А один из тройки паров, конечно, Ник. В силу того, что Ник всегда оказывается в самом беспокойном месте.
   Пока шеф ругался с вышестоящим начальством и передавал полученные нагоняи ниже, мы с Ником обменялись отсутствием информации. Ничего не поняли. Там того района - три сотни жителей, считая паралитиков и грудничков. Одного пара хватило бы за глаза. Даже без группы такой-то. В общем, мы лениво удивились и забили: наше дело маленькое. Его - манипулировать высшими материями на передовой, а моё - сидеть рядом с шефом на обочине и с умным видом создавать официальную обстановку.
   А вокруг пусто и тихо, как в фильме ужасов. Только рекламная растяжка покачивается вдоль всего здания, да голубь громко переступает когтями по металлу на торговом автомате.
   Потом поступает наводка: в таком-то здании очаг сопротивления. Наши идут туда, стреляют, взрывают, пары просачивают их сквозь стены и сжимают внутренние помещения с сопротивленцами, отчитываясь шефу пошагово. Часть народу перебили, часть, в соответствии с приказом сверху, отловили для выяснения.
   Их вели в машину мимо нас, и в числе прочих я вдруг увидела Марго. Лохматую, с какой-то дрянью на щеке, и прихрамывающую. Она меня заметила, поравнявшись с нашей машиной. Остановилась, глядя в упор. Я сидела, как дура, смотрела на неё в опущенное окно и не знала, что сказать. Её толкнули в спину.
   - Владу там убили, - сказала Марго, кивнув головой назад. Отвернулась, получила в спину ещё раз и пошла дальше. Шеф покосился на меня, но ничего не сказал.
  
   Вечером я всё ворочалась, не в состоянии уснуть, и не могла понять, в чём же дело. Лет десять назад, классе в восьмом, Марго и Влада были моими лучшими друзьями.
   Ни Влада, ни Марго никогда не были социопатками, не были склонны к депрессиям или психозам. По-моему, обе они были куда уравновешенней и адекватней меня. По крайней мере, в старшей школе я была в этом уверена, я ими восхищалась, обеими. Их умением стоять на своём и добиваться целей. Марго была более эмоциональной, она и одевалась ярко и броско, очень любила быть в центре внимания и побеждать, и если что-то вдруг не давалось ей в руки, она и не думала даже менять цель. Если было трудно, она злилась весёлой такой, азартной злостью - и добивалась своего. Влада - спокойная, уверенная, всегда немного насмешливая. Она умела быть очень едкой, но никогда этим не злоупотребляла, даже когда кто-то откровенно нарывался на скандал с ней. Громче и язвительней всего она смеялась над собой. И над теми, кто имел неосторожность задеть меня или Марго. Вокруг Марго мальчишки кружили стаями. Влада в десятом классе сошлась с Кирцевым из параллельного класса. Как же его имя? У нас его звали почему-то "Кир-Кир". Два последних года в школе они встречались, а потом собирались пожениться...
   Я села, отодвигая одеяло. За окном тускло светились огни круглосуточного торгового центра. Никаких звуков через плотно закрытые окна не просачивалось. Только свет лежал бледными разноцветными лоскутами на светлом ковролине. Я встала, подошла к столу - по щиколотку в цветном свете - и взяла коммуникатор. Включила прямо с клавиатуры, не надевая ни перчаток, ни гарнитуры. Зашла в базу данных под своим паролем. Запросила: "Кирцев Сопротивление".
   "Кирилл Кирцев, 97 года рождения, вступил в Сопротивление в 17-м во время учёбы на втором курсе Н-ского института биокибернетики. В сети и в подполье был известен как "Киц". Предположительно, завербован Владиславой Штернен (aka "Ада"). В 20-м окончил НИБК с отличием. Работал... Участвовал в террористических операциях... Погиб при неудачном покушении на группу голландских социологов в 22-м. Подробнее... См. также..."
   Я не стала смотреть также или подробнее. Я выключила коммуникатор и пошла на кухню варить кофе. Мне было плохо.
   Я поставила турку на плиту и села за стол, уронив на него руки.
   Почему? Что с ними стало, почему так получилось, что разумные, хорошие люди пошли в Сопротивление?
   Это какая-то заразная болезнь. Но почему она поражает тех, от кого никак не ожидаешь невменяемости?.. Господи, они же верят, они действительно верят, что добьются так чего-то, и только злятся, если с первой попытки не получается... Как Марго. Она всегда всего добивалась - должностей, хороших денег, счастливой семьи, побед в конкурсах... Почему, зачем она вздумала добиваться гражданской войны?
   Патриоты. Мечтатели. Идеалисты. Игры в подпольщиков. Почему умные люди так часто бывают такими идиотами?..
   Как-то внезапно начался дождь, и стал пригоршнями кидать крупные капли мне в окно.
   После школы Влада со своим Кир-Киром уехала на подготовительные курсы в этот институт биокибернетики. А с Марго мы разругались вдрызг из-за какой-то ерунды. Был конец первого курса, и Марго продвигала проект свободного выбора карьеры. Боролась против поствузовского распределения. Я пыталась ей объяснить, что распределяют же в соответствии с природными данными, и объективное исследование всегда лучше покажет, какие у кого есть склонности. А сам по себе человек может ошибиться и взяться не за своё дело - слишком много субъективных факторов, которые мешают оценить себя адекватно. К тому же распределение всё-таки рекомендательное... Марго бесилась и размахивала руками. Мол, рекомендательное оно только на бумаге, а на деле, если не выполнять эти рекомендации, такие административные взыскания грозят, что проще сразу вуз бросить...
   Она со своим проектом хотела пробиваться до Минобра, но пробилась только до деканата и общефакультетского референдума. Скандал был страшный, и провал был громкий. И я её не поддержала, а она мне это не простила.
   На второй курс Марго уже не пошла, уехала куда-то в Польшу, потом в Прибалтику, потом за Урал, объездила всю Евразию, и везде как-то устраивалась на хорошую работу... С Владой они поддерживали какие-то отношения, созванивались, общались в сети... Но на меня Марго была зла по-прежнему. Это мне Влада сказала, когда я просила у неё однажды контакты Марго.
   Впрочем, потом мы и с Владой потеряли друг друга.
   Сбежавший кофе зашипел на конфорке, отчего я подскочила на месте. Выключила конфорку, вылила кофе в раковину, бросила турку в посудомойку и села обратно. Потом встала, достала из шкафчика снотворное, выпила и пошла в постель. Утром у меня сильно болела голова, как всегда от этих таблеток.
   Дорога до работы была мокрой и слякотной, дул неприятный холодный ветер, и я была рада попасть в свой кабинет, снять плащ, поставить чайник и сесть в сухое кресло. Всю первую половину дня мне подбрасывали и подбрасывали мелкой бумажной работы, занимали ею все мысли, и думать о посторонних вещах я не успевала. Я даже на обед сходить не успела. А ближе к вечеру в двери вдруг появился Ник, без стука. Молча, по странной траектории обошёл кабинет, сел в кресло напротив меня, через стол, и так же молча принялся там сидеть, глядя в столешницу.
   - Я ухожу, Янка, - сказал он и снова умолк.
   Я вздрогнула и отложила коммуникатор.
   - Переводят в другой город? - огорчённо спросила я. Конечно, пары сами решать не могут, их перебрасывают туда, где они нужнее. И конечно, я всегда знала, что Ника могут перебросить на другой объект или вовсе на другой континент. И я сама не ожидала, что меня это настолько расстроит. Он ведь даже не человек, он меня никогда в жизни не смог бы воспринимать как равную - меня, застрявшую в единственной вероятности...
   Ник поднял глаза и смотрел теперь на меня, с каким-то странным выражением. Мне даже стало неуютно под этим взглядом: каким-то слишком пристальным и почти требовательным.
   - Нет, Янка, - медленно сказал он. - Не переводят. Я ухожу из пар-отдела. Из этой конторы.
   Я смотрела на него в оторопи, не представляя, как на это реагировать. Или это одна из его шуток? Из тех, которые непонятны и не смешны.
   - Хотя это ещё вопрос, ухожу ли я из пар-отдела! - вдруг рассмеялся он. - Это пар-отдел уходит, почти в полном составе. Мы уходим в Сопротивление.
   Из наушников оглушительно громко послышался сигнал о новом письме.
   - Ты сумасшедший ребёнок, Ник, - сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и убедительно. - Тебя же убьют. Тебя вообще никуда не выпустят без разрешения. А попробуешь сбежать - тебя же лишат паспорта, ты же ни связью, ни транспортом пользоваться не сможешь, даже в собственный дом не зайдёшь, и счета твои все заблокируют. Не говоря уж о том, что мой кабинет может прослушиваться, а я обязана донести о твоём психозе эсбэшникам.
   Ник весело сощурился.
   - Жучки вырубить - дело нехитрое. Не говоря уж о том, что пока ты о моём психозе никому не доносила. А что до блокированного доступа, то это, Яночка, самое интересное. Этого никто ещё не знает, и эсбэшники не знают, а Кавасима недавно вывел один любопытный алгоритм...
   Тут Ник пустился в пространные объяснения, и видно было, что сам он Кавасимой восхищается, и алгоритм его считает чрезвычайно изящным... Когда он с восторгом углубился в математические дебри, я окончательно потеряла нить рассуждений, а Ник увлёкся собственным рассказом, порывался писать формулы маркером на обороте старого рапорта. Вероятно, он полагал, что таким образом объяснит мне, как именно открытие Кавасимы позволяет обходить блокировку. У меня росло нехорошее подозрение, что его слова насчёт ухода в Сопротивление - это всё же не шутка.
   - Ник... - сказала я. - Пfогоди со своей высшей математикой, я её всё равно не понимаю. Ты это серьёзно - о Сопротивлении?
   - Да, Ян. Это очень серьёзно. Мы не можем так работать - когда самые интересные проекты закрывают, а все прочие финансируют недостаточно. Тоталитаризм уже пробовали в истории человечества, в двух государствах. Оба раза ничего хорошего из этого не выросло, а ведь тогда и условий для настоящего тоталитаризма не было. А у человека есть право быть собой и заниматься настоящим делом!
   - И этого вы надеетесь достигнуть террором и гражданской войной?
   - Янк, это ты как ребёнок! - рассмеялся он. - Ты что же, думаешь, что мы будем убивать политиков и взрывать бомбы на улицах? У нас есть гипертекст вероятностей, есть преобразования пространства-времени. Никаких беспорядков, никаких лишних смертей и голодных беспризорников с безработными. Мы просто исправим некоторые ошибки. Это будет долго и сложно, и править придётся много. Но в итоге мы найдём ту вероятность, которая нам подходит, в которой захочется жить и работать. Если наша революция удастся, никто ничего не заметит. Вы все будете знать, что так и было всегда.
   - Я ничего тогда не буду знать, - сказала я. Ник удивлённо на меня посмотрел. - Ты к тому же забываешь, что на другой стороне, против вас, тоже будут пары. Но даже если вы выиграете...
   Я взяла перчатку, нервно покрутила её в руках, отложила, взяла коммуникатор, повертела его, не глядя... Зло шлёпнула им о столешницу. Ник успокаивающе поднял ладони.
   - Ян, это глупость, всё совсем не так. Мы ничего не стираем, мы только вносим небольшие поправки. Сейчас актуализирована эта рельность, а мы актуализируем другую, где сможем обеспечить гражданские свободы и нормальные условия для работы...
   - Ник! - оборвала я. - Ник, ты вот говоришь о праве быть собой, да? А я вот не пар. Я родилась и выросла в этой реальности, я не пар, для меня другой реальности нет. Если её не будет, не будет и меня! - по мере того, как я говорила, я сама видела свою правоту всё ясней. Ник морщился. - А если и буду, то с другим опытом, другой памятью. Значит, и с другим характером. Это буду уже не я. Может, лучше, но не я. Это для вас, паров, перемены будут только в мире вокруг. Для нас... Нас просто не будет. Всех, кто жив сейчас. Мы-то не помним прошлых вероятностей и не знаем будущих. Вы сотрёте нас и создадите новых. Это что, я должна этому радоваться? Тирания Совета мне кажется куда привлекательней. Совет, по крайней мере, декларирует мне право на неприкосновенность личного опыта...
   При этом я продолжала вертеть в руках коммуникатор, надеясь, что это выглядит просто нервной жестикуляцией. Я послала вызов охране, но не получила ответа, и послала ещё раз, продолжая говорить...
   - Он не работает, - сказал Ник.
   Я дёрнулась от неожиданности, пальцы на коммуникаторе замерли.
   - Что?
   - Твой коммуникатор сейчас не работает. Я нас закуклил в одном мгновении, ты не сможешь ни с кем связаться, и сюда никто не придёт. Не глупи, Ян. Тут сейчас можно хоть водородную бомбу взорвать, снаружи никто ничего не заметит.
   Я сглотнула. Он протянул руку и забрал у меня коммуникатор. Я не сопротивлялась.
   - Яна... - сказал Ник, и по мягкой этой интонации я поняла, что ужас виден на моём лице со всей отчётливостью. Но тут я ничего не могла поделать. Я не историк и не социолог, но пары в Сопротивлении - это как ядерная бомба у террористов в середине двадцать первого века. Это хуже. Это хуже, чем угроза ядерной войны между Союзом и Штатами за век до того. Война паров... По её итогам может оказаться, что человечества вообще никогда не существовало. Вообще. Никогда. Не существовало и не могло существовать.
   - Яна! - прикрикнул Ник, и я обнаружила, что он стоит рядом и отбирает у меня перчатку, которую я мяла в руках, будто пытаясь разорвать. Я отпустила перчатку, прикусила губу и закрыла лицо руками.
   - Ян... - повторил Ник. - Ну что ты. За кого ты нас принимаешь?
   Я отняла руки от лица и медленно выпрямилась, чувствуя, что по лицу расползается дурацкая улыбка.
   - За террористов, - сказала я. - За членов Сопротивления. За социопатов.
   - Ян... - как-то беспомощно сказал Ник. - Ну какие мы террористы? У меня в одной только этой вероятности - четыре высших образования... Это же всё не так, как ты навыдумывала...
   - Я не с вами.
   Я не знала, что ему сказать. Что я не верю в бескровные революции? Что революция - это гражданская война, разруха и крах экономики? Что в войне между парами будет слишком много жертв, и эти жертвы все будут не из числа паров? Любой из этих чёртовых гениев на порядок умнее того же Тарского, не то что меня. Они это и так должны знать, просто не считают нужным помнить. Что мне им сказать?
   Ник талантливо разыгрывал огорчение, неуверенность и сожаление. Я ему не верила. Конечно, он всё предусмотрел и всё знал заранее. За завтраком прокрутил в уме все альтернативные вероятности, выбрал подходящую и осуществил именно её. Или как там они это делают. У паров не бывает непредвиденных случайностей, неучтённых деталей и проваленных планов. Может, в какой-то вероятности я тоже ушла в Сопротивление. Но в этой он заранее отключил мой коммуниктор, зная, что я не соглашусь. И теперь он меня убьёт, чтобы не оставлять неучтённую деталь за спиной.
   Я сидела, боясь шевелиться. Не потому что боялась спровоцировать Ника - если он пришёл меня убить, то убьёт в любом случае. А потому что знаю себя: такое отстранённое мышление - это мой аналог истерики. Первая стадия. Вторая грядёт внезапно и неостановимо, временное буйное помешательство, которого я потом даже не помню толком. Выглядеть настолько жалко перед смертью мне не хотелось. Нежелание было глупым, и я хихикнула, чтобы тут же испуганно замолчать: смешок вышел вполне себе истерическим.
   Ник смотрел на меня пристально и неподвижно, я даже подумала, что он опять ушёл в свою параненормальную медитацию. Но он встал, глянул на меня то ли с сожалением, то ли с лёгкой брезгливостью и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   Вышел...
   Я сидела в той же неподвижности. Вышел. Я жива. Или он стянет комнату в одну точку, вместе со мной? Или на самом деле он меня убил, а это - остаточная реальность, неосуществлённая вероятность, боковая ветка настоящего? И как узнать, что - на самом деле, а что - неосуществлённое? Может, я ушла с ним, радостно срывая погоны и плюя на портрет министра, и не думая, через что из-за этого придётся пройти мелким? Может, я ещё в университете не рассорилась с Марго, вместе с ней увлеклась революционными идеями и умерла позавчера в той зачистке? Может, Ник забыл закуклить нас, коммуникатор сработал, и я получила правительственную награду? Может, пары ошиблись, и пар-отдел призовёт их обратно к порядку, и конец света снова отложится?
   Внутри меня нарастала вторая стадия истерики, поднялась из низа живота до головы, затопила меня целиком и вырвалась наружу.
  
   сон был где-то 10.02.2007,
   реализация 13.02.2008
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"