Капшина Мария. Цр: Идущая

Капшина Мария : другие произведения.

Цр: Идущая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Комментарии: 111, последний от 28/07/2017. © Copyright Капшина Мария (chiffa-00()yandex.ru) Размещен: 04/10/2005, изменен: 17/11/2018. 516k. Статистика. Роман: Фэнтези Центральная равнина Иллюстрации/приложения: 3 шт.		Оценка: *5.2325** Ваша оценка:
Аннотация: Студентка Вика попала под машину и оказалась в другом мире, где её появление и дальнейшая судьба предсказаны древним пророчеством. К сожалению (или к счастью?) не все пророчества сбываются, и не на всякую уготованную судьбу стоит соглашаться. А иногда и победа почти неотличима от поражения. Полную версию в электронном или бумажном формате можно найти здесь.

Мария Капшина

ИДУЩАЯ

(Филологический анализ одного психического расстройства)

(1999-2004)

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня.

К. Бальмонт

Душа, увы, не выстрадает счастья,

Но может выстрадать себя.

Ф. Тютчев

______________________________________

1: БРОДЯГА

В этой горнице колдунья

До меня жила одна:

Тень её ещё видна

Накануне новолунья...

А. Ахматова: "Хозяйка"

(из цикла "Новоселье")

- О чем вы молитесь, Ваше Величество? - голос святейшего Мастера звучал так скорбно и проникновенно, так уместно окутал пять колонн часовни, заполняя ниши, что Шегдару стоило некоторого труда не впасть в священный трепет. - Вечные могут даровать прощение, но не могут лишить воздаяния...

- Оставь этот слог для проповедей, святейший Мастер, - скривился император. Очертил разведенными пальцами прямой крест между собой и алтарем и поднялся с колен, смахнув с краев бордовой куртки облачко пыли. - Моя душа - не твоя забота! - добавил Шегдар через плечо и рефлекторно отряхнул с кистей теплую патоку священнического голоса, который не спешил затихать между полом и куполом.

- Белый плащ Судьи вручил все души Центральной равнины моему попечению, - возразил Ксондак, смиренно опуская двустволку глаз.

- Угу. А меч Таго вручил мою душу мне, - не слишком почтительно отозвался Шегдар, поворачиваясь, наконец, лицом. Его святейшество стоял, сложив узкие руки на призрачно-белом полотне куртки, и разглядывал розетку солнечных пятен на плитах.

- В делах земных порой полезнее быть умудренным старцем, а не яростным мужем.

- Ты можешь говорить по-человечески? - сквозь зубы спросил Шегдар. - Просто и ясно: что за надобность привела твое святейшество к бедному императору?

- Забота о душе Вашего Величества, - наклонил голову Ксондак. - Вам наверняка ведомо, что колдовство, иначе называемое магией, пристойно только священнослужителям, совместно с тремя другими способами. Но никак не светскому лицу, ибо тогда колдовство обращается во зло...

- Мастер, обвинивший богоизбранного императора в ереси, сам еретик ещё худший, - усмехнулся Шегдар.

- Я не помышлял оспоривать писания, - сказал Мастер. - Я лишь пекусь о душах человеческих. А ваша душа, сын мой, в тени Предателя.

- И не прискучила тебе эта тема? - дернул углом рта Шегдар, явственно демонстрируя, насколько тема прискучила ему. - Магия - не помеха в управлении государством, а подмога. И ересью она становится тогда лишь, когда маг взывает к нечисти.

- Неужто призвание ведьмы не есть призыв к хаосу? - Его святейшество вскинул глаза, нанизав на них фигуру Шегдара, исчерканную тенями и светом из витражей под куполом. - Неужто возрождение ведьмы есть итог молитв к Вечным? Будь воля судьбы на то, мерзость проявилась бы, но...

- Значит, на то и верно воля Вечных! - расхохотался Шегдар. - Твоему святейшеству ещё не донесли? Мне удалось! Лэнрайна ол Тэно, Реда вернулась, Мастер!

Ксондак оторопел настолько, что внимательный зритель сумел бы даже заметить это: по тому, как дёрнулись руки его святейшества, задев и качнув серебряную подвеску на поясе.

- Не может ли это быть ошибкой, Ваше Величество? - мягким голосом начал увещивать слуга Вечных, вновь соединив кончики пальцев.

- Не может, - усмехнулся Шегдар, направляясь к двери. Лучи, расцвеченные витражным стеклом, на миг плеснули ему в лицо. - Она в чёрно-серебряной комнате. Обряд я проводил в лаборатории, а появилась она в чёрно-серебряной комнате.

- И вы оставили её там одну? - Ксондак был вынужден зашагать следом, догоняя. - Предоставили возродившейся полную свободу?! Да ведь...

- Что это, святейший Мастер, ты способен потерять самообладание? - изумился Шегдар, поворачивая голову.

- В подобной ситуации малый грех простителен! - назидательно сказал тот, мгновенно леденея обратно. - Ваше Величество! Призвать возродившуюся - само по себе ужасно, но оставлять её свободной...

Шегдар повёл бровями:

- Оставь, священник! Никуда она не денется - она обычная девчонка сейчас, ничего не помнит, и вспомнить не сможет, пока я не совершу второй обряд, пробуждая сознание Реды. Девчонка не захочет сдаваться, а в своей комнате возродившейся проще будет взять верх. Думаю, я мало в чём ошибся: свидетельств довольно для воссоздания. Вещи не те, что стояли там триста лет назад - не беда: сами стены ещё пропитаны ею, её магией.

- Да, ещё... - Шегдар приостановился, ухмыляясь. - Если вздумаешь послать кого-то с подарком Кеила [зд.: смертью], гвардейцы под её дверью поблагодарят за развлечение.

Для многих свойственно, просыпаясь, какое-то время ещё балансировать на грани сна, не вполне понимая, кто ты и на каком ты свете. Вика всегда выпадала в реальность резко и окончательно, зная, с какой стороны дверь и чья это жилплощадь - даже после какого-нибудь шабаша в родной общаге. Именно потому, открыв глаза, она ясно поняла, что ещё спит. Ну, приснилось тебе, что ты просыпаешься - с кем не бывает!

Просто настоящей эта комната быть никак не могла. Вернее, как-то, наверняка, могла - но не с Викой.

А комната приятная, кто же спорит. Эффектная. Два цвета, черный и серебристо-стальной, и их сочетания. Низкий и широкий диван - как раз подошёл по росту. Чёрный бархат, тёплый и мягкий, расшит серебром: металлически жёсткая нить царапнула голую руку. Поверх ткани - две подушки с таким же, плавным и хищным узором.

Изюминку придаёт небольшая коллекция средневекового оружия на стене над диваном. Стены обтянуты серебристо-серой тканью вроде шёлка, но над диваном шёлк скрыт под тёмным ковром с коротким ворсом, и на этом ковре до того стильно смотрится сталь... По большей части копья ("и эти... алебарды?..."), клинок, пара луков, нечто топорообразное...

Около дивана - сундук под куском вышивки. В сундуке оказались какие-то тряпки: часть - с рукавами или штанинами, часть - подобие стёганых одеял, часть идентификации не поддавалась в принципе.

Напротив - окно. "Убиться веником, окошки у вас! Начинается на уровне груди (я понимаю, что росту во мне - метр в прыжке, но...), узкое, сквозь стену в полтора метра толщиной - готика да и только! А стекло - хуже чем в отечественных гостиницах..."

Столик черного дерева, чуть правее окна, сперва показался отделанным светлым, слегка желтоватым пластиком, но подойдя вплотную, Вика поняла: это что-то натуральное ("кость?.."). На стене над столиком крепились два подсвечника (свечи уже горели, хотя сумерки ещё только наметились); перед ним стояло кресло с высокой ажурной спинкой. Правее столика - дверь (толстые доски вдоль, металлические зигзаги поперёк).

Стену напротив скрывали два книжных шкафа, тяжеленные и очень старые даже с виду. По темным полкам вилась причудливая посеребренная резьба. Изящная и легкая. Красивая резьба, которая на пару минут полностью завладела вниманием Вики.

Потом девушка вздохнула и прекратила делать вид, будто всё нормально. Да, комната слишком похожа на сон. Потому что только во сне бывает такое чувство, когда знаешь, что эта комната твоя, хотя в глубине недозаснувшего сознания вертится ясное: ты её впервые видишь. И потому, что только во сне обыкновенная студентка может оказаться в таком неожиданном месте, не помня, как сюда попала и когда. И главное, зачем. Но... но кто же совсем не умеет отличить себя спящую от себя же бодрствующей? Вика трагически возвела глаза к потолку (потолок был тёмный, закопчённый, балочный), опустила их - и наткнулась на камин, с потрескиванием шевелящий гибким рыжим языком между диваном и книжными шкафами.

Ладно, попытка не пытка...

Огонь, как ему и положено, жёгся. Не столько больно, сколько обидно. Что за чертовщина? Бред какой-то...

Тихо шоркнула по меху дверь, пропуская чьи-то шаги.

Вика обернулась, по-прежнему сидя на пятках, только оперлась на правую руку для равновесия. Позади нее, как пишется в старых романах, стоял человек в черном. В другой ситуации она отметила бы, пожалуй, странный покрой одежды, тонкие брови и смугловатую кожу лица в сочетании с прямыми черными волосами почти до плеч... Но в первый момент она определила его именно как "человека в черном", заметив, кроме цвета одежды, только глаза. Жесткие, со стальным блеском, цепкие. Очень неприятные какие-то глаза. Ещё миг, и Вика отвела бы взгляд, но вдруг увидела в горящих зрачках неоспоримо четкий насмешливый приказ: "Ну же! Отвернись!"

"Ах ты хамло нечёсанное!" - совершенно искренне возмутилась Вика, сужая глаза в ответ...

Впервые в жизни она поняла, что такое "тяжелый взгляд". Подумалось, что если б её накрыли пыльным матрасом, усадив на него слона, ощущения были бы примерно те же. И ещё - как хорошо сидеть; стоячую точно затылком в камин унесло бы. "Вот же говнюк!" - подумала с неожиданной экспрессией.

...И вдруг поняла, что отпихивает всех троих - говнюка, слона, матрас, - хоть и не понимает, как.

Неожиданно для всех, пронзительно громко в застывшей тишине стукнула дверь. Неизвестный обернулся на звук; и, прежде чем девушка успела что-нибудь сообразить, выбросил вперед руку - кто-то, показавшийся в дверном проеме, качнулся к окну и беззвучно осел на пол. Из рук белобрысого мальчишки выскользнул поднос. Мягко стукнула оплетённая бутыль, звякнули боками два металлических кубка, один затормозил о рассыпавшиеся фрукты, а второй откатился к ноге упавшего.

- Вы спятили! - возмутилась девушка, в три скачкообразных шага обходя "человека в чёрном" и заслоняя мальчишку. "Определенно бред, - почти уверенно подумала она. - Причем такая дикая фантасмагория только мне прибредиться могла..."

Шегдар застыл на секунду, криво усмехнулся, прошёл к креслу у стола, едва не задев девушку полой куртки, и сел.

- Прошу мне извинить некоторую бестактность. Я - Шегдар нок Эдол, император Кадара.

- Ну очень приятно, - буркнула Вика. Глупо было стоять перед этим нахалом, словно провинившаяся школьница перед директором, и она устроилась на подлокотнике дивана, закинув ногу на ногу. Насмешливый взгляд "императора", ожидавшего реакции на свои слова, она старалась не замечать.

- Надеюсь, вам понравилась комната... Виктория.

Ох. Имя прозвучало странно, с придыханием на "к" и "т", и "р" как-то слишком твёрдо, и гласные глубже, чем обычно... Словом, не так. Вика обнаружила, что успела нервно сложить руки на груди.

Весь диалог, начиная с её возмущённой реплики, прозвучал на том же языке. Не по-русски.

- Комната хороша... - осторожно сказала девушка, наклоняя голову чуть вбок. - В моём стиле.

- Рад это слышать, - улыбнулся Шегдар. Искренне, но чем-то неприятно. - Надеюсь, это смягчит неприятные новости. Домой вы не вернётесь. Я вызвал вас в этот мир, и обратной дороги нет.

Кхм. Хорошая штука - литературный вымысел. Но при чём здесь я?!

Бред какой-то! - уже в который раз подумала она. Разве такой бред может быть реальным? Хотя, с другой стороны, реальность иногда бывает ещё более бредовой, чем любая выдумка. И кроме того - обожженная рука... Нет, удобнее, конечно, считать это глупым сном. Во сне тоже больно бывает. Сто раз такие видела... А от любого сна когда-то проснешься. Если сон - не смертный... - выплыла вдруг леденящая мысль: Вика вспомнила гудок машины и глухой удар, которые этому сну предшествовали... Нет, она сразу отогнала эту мысль, и без того забот хватает! Пока удобнее, приятнее считать, что проснусь. Но до того ещё дожить надо, вот в чем беда! Особенно, если больно бывает... Чёрт.

Она даже не задумалась о том, почему так быстро и безоговорочно в этот бред поверила. Словно так и должно было быть.

Захотелось заплакать, зареветь по-детски, в голос... Но... Если уж где и плакать, то только не здесь! Ну что ж. Раз вы так... Надо принимать правила игры.

- Допустим... - проговорила она вполголоса. - Допустим, - повторила девушка уже погромче. - Что вам от меня нужно?

- Приятно говорить с деловым человеком, - усмехнулся Шегдар. - Думаю, лучше изложить все по порядку. Это длинная история, но я постараюсь быть краток и придерживаться фактов в ущерб легендарности.

Все началось лет триста назад. Впрочем, мир с тех пор ничуть не изменился. Так же как и сейчас, одни стремились к свободе, другие - к богатству, и все, в конечном итоге, мечтали о власти. Одни преуспевали в этом, другие - не слишком; Лэнрайна ол Тэно, прозванная Редой, была в числе первых. Она всегда твердо знала, чего хочет, и, не будучи сентиментальной, умела идти к цели, не останавливаясь перед препятствиями и не стесняясь в средствах. Совсем ещё девчонкой, когда заполучила престол Старой Империи.

Реда не верила никому. Она отлично понимала, что, если важно что-либо выполнить хорошо, за это надо браться лично. Это правило неоднократно оправдывало себя, но... Один человек все же смог завоевать доверие императрицы. В решающий момент она поверила ему, и это погубило все. Её предали, битву проиграли, а вскоре и сама Реда была убита.

Шегдар выдержал паузу, наблюдая, какой эффект произвел его рассказ. (По совести говоря, почти никакого). Вводить её в курс дела было необязательно, но император был человеком любопытным, и ему хотелось прежде понять...

Вика чувствовала себя настолько выбитой из колеи, что упустила даже случай съязвить. Её голос звучал просто устало, потому что больше всего на свете ей хотелось сейчас уснуть и забыть обо всех этих нелепых событиях, а проснуться дома...

- Все это очень занимательно, и рассказчик вы отличный, но какое все это имеет отношение ко мне? (Послать бы тебя далеко и матом!)

- О, это всего лишь прелюдия (Вика не стала скрывать огорчения), как бы вступление, - отозвался Шегдар, - но без предыстории нельзя понять самого рассказа. А рассказ начинается так...

Реда погибла, но не была забыта. Сохранилось множество легенд, преданий и пророчеств, связанных с её именем. Все они сильно разнятся, но неизменно сходятся в одном: Реда возродится в прежнем облике, чтобы обрести невиданное могущество, став способной покорить весь мир. Это не могло не заинтересовать меня, и за несколько лет я собрал богатейшую коллекцию сведений, так или иначе относящихся к делу. В итоге мне удалось не только выяснить, что Реда уже родилась, но и вычислить, где это произошло. Вызвать её в этот мир было непросто, но, в конце концов, удалось, - тут Шегдар окинул девушку довольным взглядом и замолчал. Прежде, чем пробудить прежнюю Реду, ему хотелось понять, какова она теперь, возродившаяся через триста лет.

- Вы о чём? - ошарашено проговорила Вика. - Вы что, всерьёз...

Шегдар усмехнулся. Она младше, много младше. Но смела и упряма. И горда. До сих пор только один человек мог выдержать магическую атаку правителя Кадара, но тот человек много опытней этой девчонки. К тому же, сильный маг. Впрочем, девчонка - тоже, только сама она об этом пока... Ну, когда проснется Реда, она все вспомнит.

Если бы дело происходило в её мире, Вика вынесла бы диагноз "шиза на почве фэнтези". Шегдар слова "фэнтези" мог не знать, поэтому она сказала:

- Похоже, вы перечитали старинных легенд. Я не только не знала ничего о Реде, я даже имени её не слышала до сегодняшнего дня! Боюсь, у вас все прошло не так гладко.

- Не бойтесь, - посоветовал Шегдар. - Так и должно быть. Реда спит, а своим "Я" вы считаете прочую часть сознания. Фактически же вы - два человека.

"Будь здесь Иришка, - отстранённо подумала Вика, - она была бы если не очарована, то уж заинтересована настолько, насколько это вообще возможно - и ещё чуточку. Сама ведь признавалась, что без ума от демонических мужчин. А этот... Портрет классический до банальности. Вот уж не думала, что такие встречаются не только в готических романах..." Вика так и видела сестру, восторженно оглядывающую замок и стреляющую глазками, и с трудом подавила желание рассмеяться - последние остатки нервозности разлетелись в пыль, к удивлению девушки, особым героизмом, вроде бы, не страдавшей.

- Допустим. И что дальше? - легкомысленно спросила она.

- Завтра Праздник изобилия. Ближе к вечеру, сразу после восхода луны - полной луны, - я проведу обряд. Вы уснёте, чтобы Реда проснулась.

- Нет, постойте! - подскочила Вика. - В каком смысле "усну"? Я умирать не намерена!

- Вы и не умрёте. Вы станете Редой.

- А чёрта с два! Никем, кроме себя, я быть не собираюсь!

- Это совершенно не имеет значения, - покачал головой Шегдар, не обращая внимания на возглас на чужом языке. - Это предначертано. Мне суждено возродить Империю, вам, Лэнрайна ол Тэно, суждено возродиться...

- Да откуда вам знать, что должно произойти, что не должно?.. - скорчила презрительную гримасу Вика.

- Для того, чтобы мы знали, написаны пророчества - несколько сот лет назад.

- Ну да, - усмехнулась она. - Такие пророчества всегда можно отнести к чему угодно, и каждое поколение толкует их на свой лад.

- Я докажу, что пророчества не врут, - заявил Шегдар, вставая. - Прочитаете, и если не согласитесь, что это о вас...

- То что? - рассмеялась Вика.

- Я скажу, что вы либо лжёте, либо не умеете читать, - сказал Шегдар, решительно подходя к книжным полкам.

- Это ваша комната, - пояснил он, обернувшись. - Именно здесь вы оказались, когда я вызвал вас в этот мир, - тоном "я-ни-на-что-не-намекаю". - Хотя обряды проводил в северном крыле.

Вика дернулась, но сделала вид, что поверила в отсутствие намека.

- Именно здесь нашли ваш труп, - голосом заправского гида продолжал Шегдар. Вика не удержалась от нервного смешка. - И, самое странное, на нём не было ни Олинды - медальона, символа вашей магической силы, с которым вы никогда не расставались, - ни вашего меча, Ланг-нок-Зеер ("Лезвие ветра" - поняла Вика, отстранённо как-то, почти не удивившись). Ни того, ни другого так и не удалось отыскать, как не удалось и выяснить, зачем вы вернулись сюда. Зачем, кстати?

- Странный вопрос, - пожала плечами Вика. Она всё пыталась убедить себя, что манера Шегдара рассказывать о чём-то, как о событиях её жизни, забавляет, а не пугает. - Неужели не ясно, почему она пришла умирать сюда, если кроме этой комнаты у нее не было ничего? Вы же сами сказали, что комната была Реде дороже всего остального вместе взятого...

- А я ничего подобного не говорил, - вежливо удивился Шегдар. - Не упоминал, кажется, ни словом... С чего вы взяли, что комната была вам дорога?

- Вы сами так сказали!

- Нет, - беспечно ответил он. - Вот! - выудил пыльный том с одной из полок. - Слушайте, - положил раскрытую книгу на стол, и начал читать. Звуки чужого языка перекатывались, текли и шуршали, как прибой. - Да. А переводится приблизительно так...

- Я знаю перевод! - перебила Вика раньше, чем сама успела удивиться этому факту. Шегдар, похоже, не удивился вовсе. Он лишь немного отодвинулся от стола, приглашая девушку занять это место. Она наклонилась над книгой, опершись о край стола. С первого взгляда буквы показались неожиданно странными: ленты утолщений и тонкие волосинки линий располагались совершенно хаотично, без намека на строчки, столбики или хоть какую-то систему. Но уже в следующую секунду хаос обрел упорядоченность, а путаница линий - смысл, и Вика начала переводить. Ясно было не всё, но очень многое, и незнакомые слова удавалось понять по контексту.

- ...Она придет... когда начнут... когда о ней уже начнут забывать, когда жизнь станет... станет неспокойной и неустойчивой. Она придет в день перед... равноденствием, за ночь до полнолуния. Она придет в этот мир неподалеку от места, где она ушла из этого мира, и одежда на ней будет знаком её отличия от всех, живущих здесь, ибо никто здесь не носит такой одежды. И корона... на ней... которая будет на ней, будет частью её самой, и никто не снимет с нее короны. Вернувшись, она немедля начнет борьбу, но никому не дано победить своей судьбы... Чушь какая! - сказала Вика, выпрямляясь. - Я так и думала: ни одного конкретного указания. Ни о времени, ни о месте, ни о внешности. Все это можно отнести к кому угодно.

- Не думаю, - усмехнулся Шегдар. - Умерли вы здесь, в замке - и появились здесь же. Одежда, которая была на вас, действительно ни на что не похожа, видит Тиарсе! (Теперь усмехнулась Вика, представив, какой был бы шок у местных, явись она сюда не в брюках-блузке, а в ультрамодных мини). Под короной, - продолжал между тем Шегдар, - наверняка подразумевается ваша прическа (он указал на уложенную венком косу), а что касается времени, то полнолуние, к вашему сведению, не столь уж часто совпадает с осенним равноденствием.

"Чтоб тебя!" - подумала Вика.

- Почему именно осенним? - спросила она нарочито безмятежным голосом.

- Потому что именно оно упоминается в некоторых других текстах. Кстати, как вы иначе объясните знание староимперского языка, кроме как тем, что шестьсот порогов назад он был вашим родным?

Вика смешалась на секунду, но быстро придумала объяснение, которое сама сочла вполне убедительным:

- А что, может, дома я знала три языка, кроме родного ("Врём, и не краснеем?"), почему бы мне не знать столько же и здесь? Раз уж меня сюда забросило, должна же я на каком-то языке разговаривать! - закончила она с вызовом, потому что усмешка Шегдара ясно демонстрировала его отношение к этому заявлению.

- Это, по-моему, и не важно! - продолжила она. - А чем так важно полнолуние в ночь осеннего равноденствия? - это, на её взгляд, тоже было неважно, но надо же перевести разговор на другое.

- Этот день, - ответил Шегдар, положив локоть на край стола, - а вернее, эта ночь - одна из сильнейших по своей энергии. В этой связи она наилучшим образом подходит для магии. В эту ночь луна оказывает наибольшее влияние на людей, усиливая оккультные способности. Завтрашний день будет равен следующей ночи, ночи полнолуния, когда я введу вас в транс и Реда проснется. Я ждал этого несколько лет, теперь же осталось чуть более суток.

Вика, решившая не спорить на эту скользкую сюрреалистическую тему, пропустила большую часть мистики мимо ушей, лишь вскользь подумав с некоторым злорадством, какое Шегдара ждет разочарование. "Сам виноват, надо было внимательней читать заклинания, чтобы вызвать действительно Реду, а не совершенно постороннюю меня!" Но мысль об этих "чуть больше суток" взаперти в комнате с серым пейзажем за окном навела на нее тоску.

- А до этого времени мне придется сидеть взаперти? - спросила Вика почти без надежды на отрицательный ответ.

- Есть альтернатива? - Шегдар, похоже, считал вопрос риторическим, но у девушки вдруг мелькнула идея, имевшая некоторые шансы на реализацию.

- Нельзя ли мне побродить по замку? - как можно более невинным тоном спросила Вика. - Все же хоть какое-то развлечение.

Шегдар усмехнулся в полном соответствии с её ожиданиями, и теперь главным было добиться нужной интонации: наивно, слегка заинтересованно, немного удивленно и ещё добавить чуточку иронии:

- Вы всерьез полагаете, что мне удастся отсюда сбежать? Да кто я, по-вашему? - самую малость приподнять брови...

- Лэнрайна он Тэно, прозванная Редой, - охотно пояснил Шегдар. - Дворянка захолустного рода, сумевшая в пятнадцатилетнем возрасте пробиться на трон Империи при трёх опытных конкурентах, изначально имевших огромное преимущество, и общей сваре в столице и государстве.

Вика прищурила один глаз на верх окна, над головой Шегдара.

- Лестно, конечно... - перевела взгляд на него, хмыкнула:

- Не похоже!

- Более, чем похоже, - заверил Шегдар и перешёл на деловой тон. - У вас есть время до завтрашнего вечера. Беспокоить вас не будут, еду принесут в комнату, просто скажите охране (двое стоят за дверью) распорядиться. До встречи.

Вика проводила его взглядом - и увидела белобрысого, который неподвижно лежал у стены и о котором совсем позабыли. Первой выпрыгнула дурацкая мысль позвать "скорую" и никак не хотела уходить, навязчиво крутясь в голове, пока девушка, собрав рассыпавшееся на поднос и поставив всё вместе на край стала, присела на корточки возле лежавшего без сознания и застыла в нерешительности. её подопечный был совсем мальчишкой, даже младше её - лет семнадцати-восемнадцати, может, - среднего роста и несколько худой, с вьющимися светло-русыми волосами чуть ниже ушей. Отмахиваясь от надоедливой мысли о спасительном 03, Вика припоминала все, что удалось почерпнуть из курсов по оказанию первой помощи. Как выяснилось, почёрпнуто не было почти ничего. Но понемногу Вика успокаивалась. Пульс, хоть и слабый, прощупывался. Девушка поудобнее устроила лежащего, осторожно ощупала руки и ноги - переломов, вроде бы, нет, растерла холодные ладони и сильно нажала большим пальцем во впадинку над верхней губой. "Пациент" поморщился открыл глаза. Она довольно выпрямилась. Но едва в раскрывшихся карих глазах появилось осмысленное выражение, они распахнулись ещё шире, и их обладатель в ужасе прошептал: "Реда!"

Вика отшатнулась, вскочила на ноги. Резко отвернулась. Ах ты!.. Что ж теперь, каждый встречный будет тыкать этим именем в нос - даже если чертов экспериментатор Шегдар все напутал спьяну?.. Какого дьявола!..

...А обратной дороги нет?!

Она не слышала шагов за спиной, и вздрогнула, когда совсем рядом раздалось:

- Прости меня!

Вика удивленно обернулась. Говоривший глядел смущенно и виновато.

- Да что там! - зло сказала она. - Называйте меня все, как вам угодно! Мне уже плевать! Домой я вернуться не могу - отлично! Каждый встречный меня принимает за дуру какую-то, триста лет как сдохшую - ещё лучше! А в случае чего всегда извиниться можно! Только с чего это вдруг так внезапно переменилось мнение?

Тот замялся от язвительного тона, но вдруг взглянул прямо и весело.

- Нет, правда, извини. Я глупость, конечно, сморозил - видно чересчур сильно головой в полете стукнулся. Не говоря уже о том, что у Реды не могло быть таких глаз, ей не пришло бы в голову вступиться за совершенно неизвестного и ненужного ей человека, который иначе не надоедал бы никому после... А вот интонации подошли бы как раз Реде.

Вика невесело рассмеялась.

- Очень милая манера приправлять гадости комплиментами! Тебя как зовут?

- Ликт.

- Виктория.

- Ну что ж, приятно...

В окно протиснулся гулкий звук. Ликт вскинулся, что-то говоря, но слышно его не было. Явившийся звук подрожал под потолком, стих, - и тут же ему на смену явился ещё один. И ещё. Всего шесть.

- Это что? - спросила Вика, уверившись, что седьмого не последует.

- Это часы, дурья моя башка! Я сколько здесь провалялся?

- Ну... С четверть часа...

- Пёсьи потроха! Всё, я сбежал, бывай!

Он пулей вылетел из двери раньше, чем Вика успела открыть рот. Девушка пожала плечами и отвернулась. В проёме виднелась только стена напротив и никаких людей. Затем голоса (сперва один, потом второй) гулко и глухо послышались откуда-то слева, из конца коридора, противоположному тому, куда убежал Ликт. Потом что-то негромко стукнуло, и голоса принялись переругиваться по нарастающей: "Э! Э нет, не мухлюй! Я что, по-твоему ослеп, что ли?" - "Да уж видать ослеп!.. Я..." - "Ша! Ещё десятник припрётся..."

Голоса стихли. Закрывать дверь Вика поленилась.

Медленно прошлась, присела в кресло. Полированное дерево стола отозвалось прохладой на прикосновение рук. Нужно было придумать, что делать дальше, но, как назло, не думалось совершенно. Девушка взяла одно из перьев с подставки рядом с чернильницей, тронула остро заточенный кончик, провела пальцем по упругим ворсинкам. Три столетия назад за этим столом сидели, писали, задумчиво глядя в огоньки свеч... О чем здесь думалось Реде? И что она могла писать? Впрочем, она ведь издавала какие-то указы для своих владений; письменно, наверное, передавались планы действий, приказы войскам, ведь не всегда она сама участвовала в сражениях... За этим столом решались судьбы городов и поселков, обрекались на смерть сотни, тысячи жизней... Да уж, пафосное местечко. Затрещали и вновь ярко вспыхнули свечи, бросая красный отблеск на полированную поверхность. Девушке вдруг показалось, что это кровь растеклась по столу, заливая её пальцы. Она резко вскочила, отдергивая руки, отряхивая внезапную жуть.

Стук опрокинувшейся шкатулки привел её в себя. Из-под приотворившейся крышки с легким звоном высыпалось несколько безделушек. Серебристо поблескивающая вещица покатилась в сторону девушки, та подставила руку, и украшение, тихо звякнув, скользнуло с края стола прямо в раскрытую ладонь.

Вика подошла ближе к горящим свечам и подняла мягко мерцающий предмет к глазам. Небольшой круглый кулон крепился на причудливой тонкой цепочке. Противоположные стороны внешнего ободка соединялись ажурной полосой. В центре и на концах она сужалась и делила внутренний круг на две половины в форме капель, втекавших одна в другую. Под отверстием для цепочки поблескивала гранёная росинка со странным оттенком: словно дым, вмерзший в камень. Стоило чуть повернуть медальон, и в глубине камня вспыхивала радуга огоньков.

Девушка зачарованно любовалась волшебной игрой света в росинке и мастерской резьбой, украшавшей медальон. По форме похож на один из узоров с книжных полок. Она подошла к стене, у которой размещалась библиотека, и нашла резьбу с тем же символом, что и на медальоне. Две капли, размещённые по кругу, здесь были выступами, а не прорезями, но остальное совпадало в точности. Даже размер, похоже. Девушка приложила медальон к резному дереву - и он подошел к резьбе, как ключ к замочной скважине! Что-то тихо щелкнуло, полки вместе со стеной беззвучно заскользили в сторону, открывая площадку в метр на метр. Справа на площадку выводил горизонтальный ход, а впереди уходили вниз, в темноту, ступени; пол был покрыт толстым слоем каменной крошки и пыли. В лицо девушке пахнуло тяжёлым запахом застоявшегося воздуха и пыльной сырости. "Ну ни черта себе, голливудские сюжеты!" - потрясённо подумала Вика, всё же слегка гордясь своей проницательностью. Она вынула медальон из паза, но дверь не закрылась. Прежде, чем девушка успела о чём-либо подумать, в коридоре у входа в комнату послышались шаги и голоса. Вика растеряно завертела головой. Входную дверь закрыть успеешь - а толку? Если идут сюда... Главное - открытый ход - не спрячешь, не зная, как его закрыть. Внезапно девушка шагнула в темный проход. Оглянулась, впиваясь в дверь взглядом, и машинально потянула на себя какой-то рычаг, попавший под левую руку. Часть стены заскользила, так же беззвучно, как и когда открывалась. "Ты чего здесь ошиваешься?" - донеслось до неё. - "Я не ошиваюсь, я так, мимо бежал." - "Ма-алчать! Твоё дело подчиняться!" - "Да молчу я, молчу." - "Вот и молчи! Тебя велено найти и поговорить!" Один из голосов показался Вике знакомым, но она не успела додумать мысль: люди слишком быстро приближались, а дверь закрывалась чересчур медленно...

Перед дверью появились, когда щель в стене, хоть и узкая, ещё оставалась. Шедший первым повернулся к Вике лицом. Это был давешний знакомый, Ликт. "Хоть бы не заметил!" - взмолилась Вика, но её мольба не была услышана. Девушка увидела, как распахнулись его глаза, прежде чем парень одним быстрым движением закрыл дверь. Мгновением позже и стена, наконец, стала на место.

Вика замерла в непроглядной темноте, не снимая судорожно сжатых пальцев с рычага, закрывшего дверь. Поверхность была чуть тёплой и приятной на ощупь, чуть шероховатой, как старая кожа. Страх или благоразумие, или даже любопытство - что-то перебороло первую безотчетную мысль бежать вперед, вниз, по уводящим в неизвестность ступенькам, только подальше отсюда, где её застали на месте преступления. Эта мысль ушла - и оказалась единственной: после неё в голове стало удивительно, ошеломляюще пусто. Слева смутно слышались шаги. Вика подумала и шагнула в ту сторону, в обход комнаты. Метра через четыре ход упёрся в стену, из-за которой гудели голоса: один громкий, одышливый - незнакомый, другой, потише - Ликта. Не подслушивать в подобных обстоятельствах было бы не тактичностью, а просто глупостью, решила Вика и со всей возможной осторожностью приникла ухом к камню.

- ... что играете в кости на посту - все оба отправитесь денники чистить! - внушительно и импульсивно вещал незнакомый голос. - А ну, живо встали, как положено! Ты куда в меня копьём тычешь? Ты в потолок тычь, а не в меня! Вот так и стойте! А ты сюда иди! - рявкнул он, поборол кашель и продолжил. - С тобой про эту... неё поговорить велено.

Вика передвинула руку рядом со щекой, совсем забыв о зажатом медальоне, - серебро мерзко скрипнуло о камень. Девушка передёрнулась: и от звука, и от мысли, что услышат, - и отшатнулась от стены так, что едва не протаранила противоположную. Постояла, стискивая безделушку и прижимая ей выпрыгивающее из нагрудного кармана сердце. Было тихо. Вика вдохнула, выдохнула, снова прижалась ухом к холодной шершавости стены.

- ...будет проще войти в доверие, чем кому другому, - продолжал всё тот же голос. - Напирай на чувство своей благодарности за спасенную жизнь. От тебя требуется следить за ней и докладывать обо всем подозрительном. Что здесь не ясно?

- Все яс... - начал Ликт, но "инструктор" прервал его:

- Ма-алчать! Кто тебе позволял открывать рот? Кто, я тебя спрашиваю?! Маалчать! Я тебе, дураку, кому говорю: от тебя требуется молчать, когда разговариваешь с благородными! Молчи и слушай! Да... О чем я говорил?..

- Докладывать о подозрительном.

- А? А, да, конечно. Я и сам знаю! Ты что это, учить меня вздумал?!

- Что ты, господин. Тебя учить ни к чему.

- Да! А твое дело - не учить, а докладывать о подозрительном. Особенно при наличии обнаружения приготовлений попытки к бегству! Вот теперь отвечай: ясно?

- Дело ясное, что дело темное, - сказал Ликт негромко, так что Вика скорее угадала знакомую присказку, чем услышала её. Знанию местной фразеологии она постановила не удивляться.

- Что?

- Ясно, господин.

- Хорошо. И запомни: скроешь что, так будешь иметь дело с самим хозяином! Или ты уже чего видел? Ошивался тут!

Вика сжалась в темноте, чувствуя, как исчезает едва успевшая затеплиться надежда.

- Нет, - ответил Ликт, и она с трудом поняла, что он сказал. - Нет. Я ничего не видел. Когда бы я мог успеть?

- Это твое дело! Как ты смеешь задавать вопросы? А когда ты успеваешь красть из кладовых всё, что плохо лежит, ворья шкура?

- Никто не докажет, что это я, - беспечно возразил Ликт.

- А и незачем! Незачем доказывать! И так ясно! - рассвирепел его собеседник, наделённый одышкой и административной властью. - И ясно, кто распускает по замку эти невозможные, крамольные шуточки! У каждого порядочного офицера руки чешутся при виде тебя! Но если выполнишь в точности, то хозяин, - на этом слове он сменил голос на приторно-почтительный, - хозяин в своей беспредельной снисходительности соизволит простить твои выходки и даже повысить в чине. Так что спасай свою шкуру! Потому что, будь моя воля, тебя не повысили бы, а повесили! Иди, считай, что ты на посту!

Сердито протопали грузные шаги, что-то грохнуло поодаль и все стихло. Минуты на две. Потом Ликт негромко позвал из комнаты:

- Виктория!

Она стояла в нерешительности. Ликт снова позвал. "Ладно, не вечно же здесь отсиживаться", - подумала Вика. Вернулась ко входу и вернула рычаг в исходное положение. Дверь открылась.

- Я так и подумал, что ты ещё где-то тут, - приветствовал её Ликт.

- Странный ты, - ответила Вика, щурясь от свечного света, показавшегося ярким после темноты за дверью. - Почему было мне помогать? - Вернувшись в комнату, она мимоходом заметила, что рычаг - это меч со странной рукояткой, и пошарила глазами: чем бы закрыть дверь. Дверь закрылась сама.

- Нет, это ты странная, клянусь зубами моей бабки! - возразил Ликт. - Сперва спасаешь жизнь совсем незнакомому человеку, а потом удивляешься, что он тебе благодарен!

- Я удивляюсь, что ты согласен иметь дело с Шегдаром.

- А дело-то как раз в том, что я больше вовсе не желаю иметь с ним дела! - объяснил Ликт. - Ты нашла выход из замка - позволь мне пойти с тобой! Я буду вести себя смирно и не помешаю! - добавил он прежде, чем Вика успела открыть рот.

- Ты хочешь бежать? - переспросила она.

- А то! Думаешь, тут так здорово жить?

- Ещё бы! - хмыкнула Вика. - Замок с привидениями, хозяин - граф Дракула, начальник - говорящий дуб... Сказка да и только! А по совести... Ну нашла я... ход. Я ж понятия не имею, куда он ведет и куда идти оттуда! Может, и вовсе не из замка... Хотя мне почему-то кажется, что нам повезло. Но я страны не знаю, и нас обоих поймают. - Чем дальше она говорила, тем более безумной казалась ей сама эта затея с побегом. - А когда поймают, меня, может быть, ещё убивать не будут, пока Шегдар считает меня... этой. Но с тобой-то, судя по тому, что я слышала, уж точно церемониться не станут!

- Ты хочешь меня испугать? - спросил Ликт. - Чтобы я перепугался и отстал?

- Нет, - честно ответила Вика. - Просто размышляю вслух. Вообще-то, вдвоем не так страшно. Просто я не хочу быть виноватой, если...

- Не будешь! - прервал её Ликт. - Я знаю, кто переведет нас через границу, если ты выведешь из Даз-нок-Раада!

- Дазна... чего?

- Даз-нок-Раад. Замок. Ты что, не знаешь, где находишься?

- Доброе утро! А кому я рассказывала, откуда я? Я знаю, что страна называется "Кадар", но ни о каких "раз-два-радарах" и не подозревала. (Тут она немного уклонилась от истины. Услышав второй раз название замка, она снова ощутила себя гением лингвистики: сочетание звуков означало "зуб дракона").

- А, и правда. Ну, Даз-нок-Раад - это просто название замка, где мы сейчас и стоим. Раад - кадарская столица, а Даз-нок-Раад - её центр, замок. Но ты не ответила на вопрос. Вернее, это я его ещё не задал, - Ликт хмыкнул. - Так если я найду этого человека, - ты согласна?

- Согласна?.. - Вика задумалась на пару секунд. - Да, пожалуй. Почему бы нет! Втроём веселее. Но... - запнулась она, - а этот твой таинственный некто согласится?

- Это я беру на себя! - радостно пообещал Ликт.

- Ну, как знаешь.

- Но у нас мало времени! - спохватилась Вика. - Завтра будет уже поздно, потому что завтра, скорее всего, уже не будет меня. Значит, нужно уходить этой ночью. А уже вечер!

- Время - как ветер. Постоянно уносится мимо и никогда не заканчивается полностью, - философски заметил Ликт. Вика удивленно на него покосилась, но парень уже переключился на хозяйственный лад:

- Еду я добуду. А вот где раздобыть оружие?.. - повертел головой и рассмеялся. - А, вот уж глупый вопрос! Тут на десяток хватит!

- Оно нормальное? - неловко спросила Вика. - Ну, качественное? А то мой максимум - отличить копье от меча...

- Оно не нормальное! - гордо простёр руку Ликт. - Оно великолепное! А топорик для дров я и на кухне стащу. И одежду... Нет, на кухне одежды нету... - он призадумался, почесав за ухом. - А, знаю где!

- Отлично! - улыбнулась Вика.

- Значит, тут, в полночь, - подытожил Ликт. - Идет?

- Идет. Нет, подожди! Сколько до полуночи? И как вообще здесь время измеряют?

- До полуночи ещё часов пять. Чуть больше, может, - не успел толком удивиться Ликт. - А время измеряют в часах. Дюжина часов - день, дюжина - ночь. Полночь - шесть часов ночи. Часы услышишь.

- Хорошо. Значит в полночь, по бою часов, будем здесь!

Минут через двадцать в комнате Реды было тихо и темно, как в тот день, наверное, когда хозяйка бежала из замка, окружённого врагами.

Реда. 2 года до смерти.

История не терпит сослагательного наклонения.

Но - увы, терпит повелительное.

А. Кнышев

Дело шло к полудню. Хотя в коридор не проникало света снаружи, было, тем не менее, светло - достаточно, чтобы читать. Свет расходился от закреплённых на стенах по обеим сторонам факелов. Впрочем, читать здесь едва ли кто-то вздумал бы. Да и некому, собственно: два одетых в бирюзовое человека, неподвижно стоявших с алебардами у полированной деревянной двери в конце коридора, не умели, кажется, даже моргать - как статуи. (Вообще-то, читать они тоже не умели, но этого на лбу не написано). Было душно, но оба замерших навытяжку караульных и не к таким запахам привыкли. Только когда один из факелов забился в конвульсиях и испустил дух: тёмно-серый, почти чёрный, маслянистый и едкий, - стоявший справа от двери закашлялся, но тут же поспешно принял исходное положение. Как раз вовремя: в противоположном конце коридора показались трое. Невысокая женщина в охотничьем костюме из зеленой парчи, переливавшейся серебром, уверенно и быстро шла впереди, не оглядываясь на своих спутников - двоих мужчин в дурацких оранжево-зеленых камзолах с высокими неудобными воротниками. Эти двое остались за дверью, когда Реда вошла в библиотеку. Её там уже ждали.

Тшадоно Нга, родом из Занги, представлял собой весьма своеобразную личность. Учёный, поэт и философ, он сознательно отказался изучать магию по совершенно неясным ни для кого (кроме, возможно, самого Тшадоно Нга) причинам, тем самым отказавшись стать Мастером, хотя многие всё отдали бы за это звание. Выделялась из общего ряда и история его появления при имперском дворе. Удивляло, впрочем, вовсе не то, что многие представители интеллигенции были собраны в столицу со всех концов Империи, и не то, что Тшадоно оказался в их числе. Хотя поговаривали (очень тихо и очень нервно оглядываясь), что императрица - "...нет-нет, вы только не подумайте, что я осмеливаюсь судить или, охраните Вечные, осуждать, но мне всё-таки странно..." - многим казалось "странно", что пригласили не арнского Мастера, например, а "этого зангского недоучку". Главной же странностью нужно признать то, о чём едва ли кто-то знал (кроме императрицы, разумеется, и самого Тшадоно): в письме, пришедшем ему из Даз-нок-Раада, содержался не приказ явиться, а просьба, причем особо оговаривалось, что в случае отказа никаких репрессий не последует. Более чем неординарное заявление от всегда на репрессии щедрой Реды. Тем более, что слово своё она обычно держала (хотя всё-таки обычно, а не всегда). Так или иначе, но "зангскому недоучке" было высочайше позволено выбирать, служить императрице, или нет, и он выбрал первое, хотя порой не слишком лестно (и слишком по тем временам неосмотрительно) отзывался о некоторых её действиях. И приехав, пожилой ученый не стал менять своих убеждений, более того, он и скрывать их не вздумал, время от времени позволяя себе критиковать Реду. Но что самое странное, он, после вот уже полутора лет такого поведения при дворе, оставался в живых. И оставался единственным, кому императрица старомодно говорила "вы". Об этом последнем, впрочем, тоже мало кто знал. Реда предпочитала беседовать с ним наедине: скорее всего, она не хотела, чтобы у непочтительного поэта нашлись последователи, - но беседовала довольно часто. Тшадоно рассказывал о поэзии, в которой разбирался великолепно, а императрица редко упускала возможность пополнить своё образование. Тшадоно пытался время от времени переключиться и на более насущные проблемы, но его политические, экономические и в особенности социальные выкладки императрица упорно игнорировала. А на сегодня как раз была назначена очередная беседа.

Реда оставила своих провожатых за дверью и вошла. Просторное помещёние библиотеки, окрашивали в тёплые коричневые тона и шкафы с книгами, и стены, отделанные деревом, и тяжелые шторы, подобранные в тон. И великолепная подборка книг на семи известных императрице языках со всех концов света, тысяч двадцать томов. Впрочем, здесь хранились не все книги: часть их, самые нужные, императрица предпочитала держать под рукой, в своем кабинете, потому хотя бы, что работала она обычно именно там.

Беседовать с кем бы то ни было Реда любила сидя, потому обстановку дополнял небольшой стол с тремя креслами вокруг; вино, хлеб и фрукты стояли ещё на одном легком столике рядом. Некоторым (очень немногим) императрица позволяла присоединиться. Тшадоно в число таковых входил. И вряд ли причина крылась в том, что он являлся, фактически, её учителем. К социальным предрассудкам Реда относилась своеобразно: из всех привилегий она уважала удобные для себя. Свои, большей частью. Она отличалась, пожалуй, своеобразной демократичностью: оценивая людей исключительно за их личные достоинства, а никак не за наследственные должности и титулы.

Тшадоно ждал императрицу, стоя у окна: невысокий, начинающий полнеть пожилой человек, уже седой, но с яркими молодыми глазами. Императрица кивнула в ответ на приветственный поклон, села и жестом пригласила Тшадоно к тому же.

- Могу я задать вопрос? - в меру почтительно спросил он.

- Можете, - небрежно кивнула Реда. - Спросить всегда можно, это ответ не всегда можно получить.

Тшадоно вздохнул.

- Я всё-таки надеюсь на ответ, тем более, что вопрос не слишком дерзок. Я просто хотел узнать, что за беспорядки были сегодня в городе?

- Беспорядки! - фыркнула Реда. - Пара сотен горожан собралась на площади и робко сообщила, что есть хочется - теперь это называется "беспорядки"!

- И что вы сделали?

- Пообещала им хлеба и наказала зачинщиков, - пожала плечами Реда.

- Но почему было не начать раздачу хлеба ещё месяц назад, когда начались первые голодные смерти?

- Потому что тогда его не хватило бы до весны, а в таком случае действительно начались бы беспорядки. К тому же, до сих пор никто не просил.

- Вы прекрасно знаете, почему никто не просил! - сердито сказал Тшадоно. - Никто не хочет попасть вам под горячую руку! За что, во имя Хофо, вы засадили в тюрьму столько народу?

- Всего десяток тупых бездельников, - лениво сказала Реда. Она сидела, облокотившись на спинку кресла и затенив ресницами изумруд глаз. - Вы опять забываетесь, Мастер Тшадоно. Мне надоело напоминать вам, что я ни перед кем не намерена отчитываться. Лучше налейте нам немного вина.

Тшадоно встал и завозился с кубками на маленьком столике. (Для этого ему пришлось повернуться к императрице спиной, но правила этикета в Старой Империи писали люди практичные и осторожные: спиной к правителю поворачиваться можно, это у него за спиной нельзя стоять никому, кроме телохранителей) Возвращаясь к столу с кубками, он повернул голову вправо: Реда пристально смотрела на него. Впрочем, может быть, это только показалось - в следующее мгновение она уже со скучающим видом перевела взгляд к окну. Тем не менее, Тшадоно вздрогнул - едва заметно, но пряжка на его рукаве громко звякнула об один из кубков.

- Садитесь, - сказала Реда. - Расскажите лучше о поэзии, это я послушаю с куда большим удовольствием.

И Тшадоно рассказал. Он понимал и любил поэзию, кроме того, он её знал, и говорить на эту тему мог часами. И рассказывал он вдохновенно: если бы в этот момент из-под стола выполз огнедышащий дракон, Тшадоно ничего не заметил бы. Реда слушала внимательно, время от времени отправляя в рот какую-нибудь мелочь с блюда. К вину она не притронулась.

Вернись Тшадоно ненадолго с небес на землю, и ему нестерпимо захотелось бы забраться под стол, даже если бы огнедышащий дракон действительно там уже сидел: изумрудные глаза императрицы просвечивали ученого насквозь. Но он был слишком увлечен, и его взгляд приобрел осмысленное выражение только по завершении пламенного монолога.

С полминуты они молчали, а потом Реда вдруг заговорила безо всякой видимой связи.

- Вы ведь неглупый человек, Тшадоно. Вы, что я куда больше ценю, отличный поэт. Более того, вы один из тех редчайший людей, с кем мне приятно беседовать. Я даже закрывала глаза на ваши посиделки в доме на Жёлтой улице... Вы плохо владеете своим лицом. Ну разумеется, я знала, неужели я похожа на полную идиотку? Это было даже забавно: пятеро мальчишек и один старик так искренне надеются свергнуть жестокую тиранию... А седьмой внимательно всё слушает и раз в десять дней подробно докладывает. Я вполне могла позволить себе смотреть на это сквозь пальцы из уважения к вашему таланту. Но скажите, Кеила ради, ну на кой бес вам понадобилось меня травить? - она легонько постучала короткими ухоженными ногтями по хрусталю кубка.

Тшадоно на мгновение вскинул глаза на императрицу.

- Отравить? - глухо спросил он, но следующие слова звучали уже вполне обыденно:

- Какая странная мысль! Но это очень просто опровергнуть, я сам отопью из вашего кубка... Позвольте...

- Не позволю, - жёстко сказала Реда, жестом останавливая протянувшуюся руку. - Я хочу знать: зачем? Неужели, из-за вашего сына? Я думала, вы уже успокоились.

Тшадоно поднял глаза от нервно теребивших манжет пальцев.

- Мальчик ни в чем не был виноват перед Вашим Величеством. Он даже не знал о моей связи с подпольщиками. Он не заслуживал такой смерти! - его голос на мгновение дрогнул. - Но, как вы справедливо заметили, я действительно уже... успокоился.

- Так в чем же дело? - спросила Реда, глядя густое красное вино на свет.

- Скажу я, скажу, - сердито огрызнулся ученый. Помолчал. - Вы - лучшая моя ученица, хотя я не знаю, чем вы чувствуете поэзию, если у вас нет сердца! Одна только логика, холодная и равнодушная, как ваши глаза. Вы - чудовище! - почти выкрикнул он и зашелся в сухом кашле.

- Выпейте, - посоветовала Реда. - Из своего, своего бокала, - добавила она, усмехнувшись. Тшадоно сверкнул глазами, сквозь выступившие слезы, но послушался. - Как много интересного о себе можно услышать от человека, решившего, что ему нечего терять, - ехидно протянула Реда. - Вам не по душе моя логика? По её законам строится этот мир. По законам логики, а не эмоций или, тем более, морали. А я не хочу переворачивать мир. И сворачивать себе шею не хочу. И пока... Разве логика меня подводила? Разве Империя потеряла от моей логики? Вы мудрый человек и умеете быть беспристрастным: скажите, сильнее или слабее стала страна при мне?

- Сильнее, - выдавил он, с ненавистью глядя на императрицу.

- И я так думаю, - кивнула Реда. - А вот где ваша логика? Как вы себе представляете человека вашего возраста в пыточной камере?

- Да, я уже стар, и хотел сделать доброе дело! - заявил он. - А потом... Мне всё равно скоро умирать!

- И всё равно, как умирать? - язвительно прищурилась Реда. - То-то вы так жадно смотрите на мой кубок! Вы ведь хорошо помните, что полагается за покушение на императрицу!

- Чудовище! - убежденно повторил старик, исподлобья глядя на неё.

- Ха! - скривила губы Реда. - А мне вот только что пришло в голову... Помните наш прошлый спор: что важнее, говорящий или сказанное? А ведь выиграла я: если я сейчас позову стражу и скажу увести вас в подвалы, они послушаются, не задавая даже вопросов. А если то же самое попросите вы... - она снова усмехнулась. - Важнее кто говорит, а не что сказано. Выпейте ещё, вы слишком бледны. Я могла бы оставить вам жизнь, вы слишком хороший поэт. Но вы чересчур упрямы, и будете повторять свои идиотские попытки раз за разом, раз за разом тупо пытаясь меня убить или переделать, и в конце концов мне это надоест, и всё равно придется избавиться от вас. Так что лучше не тянуть, как вы думаете?

Она замолчала, давая поэту время на последнее слово, наблюдая за ним со сдержанным интересом исследователя. Как ни странно, Тшадоно был уже совершенно спокоен, и когда он заговорил, то заговорил уверенно и ровно, хотя и не скрывая сквозящей горечи.

- Я шёл сюда с уверенностью, что это - мой последний урок, и мой последний день - неважно, удалось бы мне выполнить задуманное или нет... Я ещё не совсем выжил из ума, и понимал, что обречён в любом случае, что из этой комнаты мне уже не выйти живым. Я должен был убить вас, потому что ваши методы не оправдать никакой целью, потому что средства определяют результат, и если они недостойны цели, то и результат окажется вовсе не тем, о чём мечталось. Не только, чтобы остановить вас, но чтобы доказать: таким путём невозможно добиться чего-то стоящего! Конечно, глупо бороться со злом его же методами, но другого выхода я не видел. И не мог не попытаться. И получил подтверждение собственной теории: убийством не принесёшь пользы. Но одно я могу вам сказать точно: вы плохо кончите. Вы уже прокляты, и однажды вам придётся платить за все, и это будет нелёгкая плата. А я... Что ж, я готов сполна платить и за свои убеждения и за свои ошибки.

Реда встала налить себе вина в чистый кубок, а кубок с ядом взяла в другую руку.

- Очень героически и трогательно, поэт, - усмехнулась она. - Не беспокойтесь о моей, как принято считать, отсутствующей душе. Я сумею расплатиться за всё - когда-нибудь. За готовность платить по счетам! - объявила она, протягивая отравленное вино. Тшадоно принял кубок, и они выпили одновременно.

Реда с холодным любопытством наблюдала. Золотой с хрусталем тяжёлый кубок зазвенел, ударившись о стол, и с глухим стуком упал на пол, Тшадоно с перекошенным лицом схватился за шею, разрывая воротник, но не издал ни звука: похоже, горло свело судорогой, - только беззвучно хватал ртом воздух, выпучив глаза. Через минуту он затих. Реда отставила свой кубок и хлопнула в ладоши. В дверях замаячили двое стражей.

- Уберите это. И пусть мне приготовят ванну.

III

А что тут думать, прыгать надо!

Старый глупый анекдот

Заперев дверь, Вика первым делом тщательно обыскала помещение на предмет потайных глазков и прочих средств слежения, которые легко обнаружить под большей частью глянцевых обложек и едва ли возможно, даже при их наличии, отыскать в действительности - на то они и потайные! Как бы то ни было, Вика обыском удовлетворилась (а что, спрашивается, ей ещё оставалось?) и принялась за переодевание. В любом случае, брюки да блузка тут не приживутся: вряд ли здешние достаточно терпимы к подобной эксцентричности в вопросах моды. Минут десять наблюдения за окном и такой же продолжительности копание в сундуке дали следующие результаты: узкие кожаные штаны (своё бельё, разумеется, она оставила при себе из обыкновенной брезгливости), полотняная рубашка, что-то шерстяное и вязаное неопределённо-балахонистого фасона, а поверх - туникообразная куртка, как и штаны, кожаная, на коротком меху. Из обуви Вика выбрала мягкие полуботинки, удобные, как хорошие кроссовки. После чего вплотную занялась сборами, благо в её распоряжении имелся огромный сундук с тряпьем и целый оружейный склад на стене. Процесс так её увлек, что если бы минут сорок спустя кто-то заглянул в чёрно-серебряную комнату, он не сразу обнаружил бы девушку: комната походила на полигон для ядерных испытаний, а виновница всего этого безобразия стояла перед огромной кучей одежды и оружия, глядя то на пол, то на стену и прикидывая, стоит ли взять лук со стрелами ещё и для себя. Стрелять она, разумеется, не умела, она вообще никаким оружием не умела пользоваться, кроме, разве что, газового баллончика, на который в этом мире едва ли стоило рассчитывать. Но с другой стороны, она прекрасно понимала, что научиться быстро бегать, хорошо прятаться и хоть как-то защищаться (а лучше и то, и другое, и третье) придётся, если она хочет дойти хоть куда-нибудь (и не в качестве чьего-то движимого имущества).

Себе она меча не выбирала, подумав, что возьмёт тот, в роли рычага за дверью. По совести, она не могла знать, что это меч, так как на рычаг не смотрела. Но это соображение не пришло ей в голову.

Упаковав, наконец, свою "добычу" в сумку, Вика окинула развороченную комнату взглядом, несколько удивлённо покачала головой и усмехнулась: "Ну надо же, прямо как дома!" Потом в ней вдруг взыграла чистоплотность, и девушка взялась за уборку, так что минут через пятнадцать комната выглядела уже вполне прилично, а сумка с отобранным в дорогу благополучно уместилась под кроватью. После чего Вика поняла, что устала. Часы во дворе недавно пробили три раза, значит до полуночи ещё три часа. "Посплю немножечко, а потом хоть на край света..." - подумала Вика. Размышляя логически, спать ей не стоило, потому как будильника она, не трудно догадаться, не захватила, а проспать назначенное время побега было бы слишком глупо, чтобы это можно было счесть смешным. Но мыслить логически Вике не хотелось, ей хотелось спать. "Я совсем чуть-чуть вздремну..." - пообещала она совести и логике, устраиваясь поудобнее. "Всего часик", - добавила она, поворачиваясь на бок, клубочком. Рука по давней, детской ещё привычке потянулась к крестику, но нащупала только обрывок цепочки. От неожиданности сон слетел, виновато махнув хвостом. Вика села в кровати, растерянно шаря у основания шеи, потом вскочила, перетряхнула покрывало, всю постель, обыскала комнату. Крестика не было. Даже если он потерялся уже в этом мире, то идти обыскивать замок все равно бессмысленно. И тогда Вика вдруг села, где стояла, на ковер, обняла колени руками и заплакала. Не то чтобы она была так уж религиозна. Просто крестик вдруг представился символом дома, её мира, и порвалась не цепочка, а последняя ниточка, её с домом связывавшая. И Вике стало так одиноко и страшно, и жалко себя, и так глупо и бессмысленно всё, и больно из-за абсолютной своей ненужности никому в этом мире, и ясно вдруг - слишком ясно, что она влипла всерьёз и надолго, если не навсегда, тем более, если уже умерла там, на дороге... Слёзы текли сами собой, беззвучно, и Вика легко отдалась сомнительному, но всегда привлекательному удовольствию жалеть себя. А потом слёзы как-то вдруг кончились, и она просто сидела без мыслей и эмоций: странное состояние, когда голова пуста совершенно, и времени словно нет. Оно не останавливается, оно просто перестаёт иметь значение, течёт, не задевая тебя.

Вика вдруг шевельнулась, словно просыпаясь. Послышался второй удар часов... третий... шестой. Надо же! её "вневременной транс" оказался прекрасным средством быстро отдохнуть: девушка чувствовала себя бодрой и прекрасно выспавшейся. Она выудила из-под кровати свою сумку, вышла на середину комнаты, огляделась, вернулась за прицепленным на спинку кровати медальоном - ну даю, чуть ключ не забыла! - ещё раз напоследок огляделась и... И принялась в одиночестве изучать книжные полки: остальные до явочной комнаты ещё не добрались. Минут через пятнадцать в дверном проеме нарисовался Ликт, радостно с Викой поздоровавшийся, а следом за ним ещё один человек. Одного возраста с Шегдаром, кажется (лет двадцати семи-тридцати), высокий, с лицом того типа, который принято называть "нордическим" - разве что чуть поуже, - и с совершенно неподходящими к нордическому лицу тёмными глазами и волосами.

- Раир, это Виктория; Виктория, это Раир, - скороговоркой сообщил Ликт. Вика с некоторым усилием вернула подпрыгнувшие брови на место. - Слушай, как он глуханул охрану - это ж песня! Я одного отвлёк, он второго - по темечку, мой услышал, стал отворачиваться - и тоже...

Раир особой радости от знакомства не выказал.

- Это она выведет нас из замка? - холодно спросил он, дождавшись паузы в излияниях Ликта. - Вот уж не думал, что когда-нибудь мне случится довериться Реде.

- Реда уже триста лет как мертва! А я к ней ни малейшего отношения не имею! - вызывающе сказала Вика.

- Заметно, - Раир окинул её взглядом.

Вика вспыхнула, почувствовала, что вспыхнула, и разозлилась на себя за это.

- Что, за столько лет не мог родиться никто похожий на неё? Разве не бывает случайностей? Я-то тут при чём!

- Возможно. Но причин не верить вам у меня куда больше, чем поводов верить.

- Ну и отлично. В конце концов, это была не моя идея, - сказала Вика, бросая косой взгляд на Ликта. - Если бы я не согласилась подождать, я бы уже далеко была от этого чёртова замка!

- Может и была бы, - согласился Ликт. - И что бы ты делала в чужой стране без карты, оружия, еды и огня? Далеко бы ушла?

- Ну ладно. Я же всё-таки согласилась.

- О! А ты где переодеться успела? - попытался сменить тему Ликт.

- Тут, - пожала плечами Вика. - Вон, сундук...

Раир подумал, что сейчас она выгладит девчонкой, немногим старше Ликта, и уж на Реду действительно ничуть не похожа.

Ликт повернулся к нему.

- Она не Реда, уж поверь мне!

- Почему бы? - спросил Раир, но улыбнулся, и ясно было, что он уже почти согласен.

- Потому, что иначе у тебя останется одно из двух: возвратиться в камеру самому или подождать, пока тебя вернут туда силой.

- Просто, - невозмутимо сказал Раир, - мне хотелось бы достоверно знать, что ни один из моих спутников не подарит мне нож в спину.

- Некоторые и такого подарка не заслуживают! - с готовностью отозвалась Вика.

- Во имя Хофо, до чего жестоки Вечные, - философски изрек Раир, - наделить человека таким характером!

- Ну знаешь ли, - сказала Вика тоном выше, - пока на мой характер никто не жаловался!

- Я отнюдь не ставлю этого под сомнение! - заверил Раир. - Согласно дошедшим сведениям, там, где проходила Реда, не оставалось никого, достаточно живого, чтобы жаловаться.

- Если бы я была Редой, - в полный голос начала она, - кое-кто тут уже точно был бы "недостаточно живой"!

- Тише! - страшным голосом прошептал Ликт. - Вы что оба, спятили? Только не хватает, чтобы нас услышали!

Спятившие послушно замолчали.

- Во имя Килре! - проворчал Ликт. - Было бы из-за чего ругаться! Чай я вас не сватаю! Всего-то и нужно - смыться из этого не в меру гостеприимного дома. Заключаем сделку: Виктория выводит нас из замка, а Раир - из страны.

- А ты зачем нужен? - полюбопытствовал Раир.

- Ха! Так вы ж без меня, кажется, пяти минут спокойно общаться не можете! - лукаво сощурился Ликт. - Ладно, - посерьезнел он, - хватит время терять, у нас его и без того с гулькин нос. Давай, открывай дверь, Виктория!

Девушка без лишних слов повернулась к стене: Ликт на самом деле здорово напугал её, напомнив, что их в любой момент могут обнаружить, и тогда всё закончится, не начавшись. У слова "закончится" был какой-то жутковатый гнилостный привкус. Вика передёрнула плечами и гордо выпрямилась, тряхнув головой. Черта с два - "закончится"!

Она нажала на деревянную панель между полками, что-то тихо щёлкнуло и часть стены беззвучно отъехала в сторону. "Как всё просто! - усмехнулся Раир. - Право, любопытнейшая случайность: именно теперь, именно здесь появляется девушка, по всем приметам похожая на Реду. И обнаруживает потайной ход, о котором до того никто и не слышал. Но это, конечно, не она. Это, конечно, случайность..."

- Значит, не Реда? - проговорил он чуть слышно, но Вика разобрала слова, поворачиваясь лицом, и презрительно поджала губы. "Вот ещё! Не верит и не надо! Его дело, и меня не касается!" Она поймала себя на том, что ей не так уж все равно, и хотелось бы понравиться Раиру, а поняв, снова разозлилась на себя. Тихо, девочка, успокойся, разве можно позволять первому попавшемуся симпатичному парню так себя бесить!

- Проходите, - сказала она, посторонившись и пропуская Ликта. Раир стоял, глядя на неё, и где-то в глазах пряталось насмешливое выражение. Виктория почувствовала, что сейчас взорвётся (и ей очень хотелось взорваться), но заставила себя успокоиться и сказать ровным голосом (с такой же долей насмешки, как и в глазах её собеседника):

- Проходите, я не собираюсь тратиться вам на подарок, мне просто нужно закрыть дверь.

Раир вошёл, несколько досадуя на себя, что не нашёлся с ответом. Девушка кинула в проход объемистый сверток, глухо звякнувший о каменный пол под слоем вековой пыли, сказала Ликту зажечь факел из стойки в углу (где их достаточно было на целую роту), вынула из "замочной скважины" и вернула на шею медальон и вошла сама. Убедившись, что факел светит, она потянула рычаг на себя, а когда стена скользнула на место, дёрнула тёплую рукоятку - меч, негромко зашуршав, легко вынулся. Первым делом девушка хотела разглядеть его хорошенько, но увидев, как на неё смотрит Раир, решила отложить это исследовательское мероприятие на неопределенное потом.

- Прежде, чем идти, давайте разберемся, что у нас есть, - предложила она, приседая на корточки перед своим весьма основательным узлом. - Ликт, посвети, пожалуйста.

Часа приблизительно через пол, разобрав припасы, одежду и оружие, трое двинулись в путь, освещая коридор двумя факелами.

- Ликт! - тихонько позвала Вика. - А он кто? Этот Раир...

- Живая легенда, - ухмыльнулся Ликт. - Странствующий рыцарь Раир Лаолиец, он же Ведоирре, Северный ветер. Главный враг моего бывшего (это слово Ликт сказал с особым удовольствием) хозяина.

- Псих-одиночка? - подняла одну бровь Вика. - Один в поле не воин, разве нет?

- Этот - воин, клянусь зубами моей бабки! Я ж говорю, живая легенда...

- И что он тут делает? - скептически покосилась через плечо Вика.

- А пёс его знает! - весело пожал плечами Ликт. - Если б он не попался, через пару дней весь Кадар гудел бы, уж верно: все бы знали, зачем сюда приходил Лаолиец. А теперь... Если сам не скажет, что вряд ли...

- Попался? Так он в тюрьме был?

- Ага. Почти: там перед пыточной каморка такая, для временно заключённых...

- И как он оттуда вышел?

- Я выпустил, - небрежно сказал Ликт. - Охрана - олухи, - пояснил он и подмигнул Вике.

Разговор заглох. Вика шла впереди, где-то раз в десять минут пытаясь ответить, как далеко ещё до выхода. Говорить о том, о чем не было ни малейшего представления, получалось у нее из рук вон плохо. Наконец она решила, сама не зная, почему, что подземный ход должен быть должен быть длиной километра в два, а так как шли они уже около двадцати минут, оставалось всего метров шестьсот. Растолковав, что метр это примерно два шага, и выяснив, что во всех почти странах измеряют именно шагами, Вика была на время оставлена нетерпеливым Ликтом в покое, так как он взялся от нечего делать считать шаги. Она шла и представляла, что будет, когда они пройдут эти злосчастные шесть сотен метров, а выхода не наметится и в помине. Она уже жалела, что вообще ввязалась в это.

- Тысяча сто, - вслух сказал Ликт. - Уже должно бы светлеть!

Света не было. Вика так и видела выражение лица Раира.

- Сто пятьдесят, - сказал Ликт.

Проход вдруг свернул и круто пошел вверх. Впереди завиднелся голубоватый свет.

- Есть! - воскликнул Ликт.

- Вначале посмотрим, где мы оказались, - сказал Раир.

Никто не возражал, и они посмотрели. А оказались они, пробравшись сквозь кусты, на залитой лунным светом естественной террасе на склоне оврага, поросшего чахлой дикой вишней и кустарником с феноменально цепкими ветками. Кое-где росли ободранные какие-то кусты боярышника с начинающими краснеть терпкими ягодами. Дно оврага было почти ровным и с виду удобным для ходьбы.

- Ты знаешь это место? - спросила Вика Раира, предлагая пока перемирие. Тот перемирие принял.

- Да. Это Вишнёвый овраг. Если идти сперва по нему, потом дальше прямо на восток, то мы, поторопившись, возможно, будем в горах уже на шестые сутки.

- При условии, если никого не встретим, - вставил Ликт.

- И при некоторых других "если", - кивнул Раир. - Наиболее неприятным из них мне представляется "если не случится ничего непредвиденного".

- Тшш! - вдруг прервала его Вика. - Смотрите!

Внизу, прямо под террасой, где они расположились, что-то неспешно двигалось. По рассмотрении нечто оказалось лошадью под седлом и взнузданной. Неподалёку обнаружились ещё две, а под развесистым кустом сирени с посеребренными луной мягкими листьями - их хозяева: трое спящих вповалку вооруженных людей. Которых Ликт и Раир идентифицировали как кадарских солдат.

- Шесть суток, это ж пешком имелось в виду? - тихо спросил Ликт.

- Верхом выйдет, я полагаю, втрое быстрее, даже если мы не станем гнать во весь опор.

Переглянувшись, они направились вниз.

- Постойте! - сказала Вика. - А что если они проснутся?

- Я б на их месте лучше дрых, - пожал плечами Ликт.

"На войне, как на войне?" - грустно подумала девушка и начала спускаться следом, стараясь при этом не слишком шуметь. Спустившись, отошла к рощице поодаль и присела на влажную траву, ожидая развития событий и надеясь, что развиваться они будут не слишком интенсивно. Ждать пришлось недолго. Похоже, всё обошлось: никто не кричал, не лязгал железом и не издавал подозрительных хрипов. Первым звуком было тихое фырканье, следом за которым нарисовался верховой Раир, а за ним - полностью довольный жизнью Ликт с двумя конями в поводу.

- Выбирай! - весело предложил он.

- Да мне, в общем-то, всё равно, - улыбнулась девушка, поглаживая мягкую и теплую, словно плюшевую, морду ближнего к ней коня: вороного, без единого светлого пятнышка. Он обнюхал руку, раздувая ноздри, тряхнул головой и шагнул ближе к Вике.

- Зато он уже выбрал! - рассмеялся Ликт. - Значит, его и бери.

- Ага, - весело сказала Вика. - Всегда обожала вороных...

Раир косо на неё посмотрел.

- Ну и что я на этот раз сделала не так? - сердито спросила она.

Раир не удостоил её ответом.

- Мне и взглянуть на неё нельзя? - сказал он в пространство. - Хватит уже. Поехали.

- Вот именно, хватит, - проворчала Вика.

- Да, - спохватился Ликт, садясь в седло. - Ты хоть скакать-то умеешь?

- Да как сказать... - неопределённо проговорила Вика, взбираясь на своего коня. Амазонкой она, конечно, не была, хотя в определенном возрасте и очень хотела. Но как в седле сидеть, она знала, и имела некоторое представление о рыси и галопе. Но представление это оставалось весьма поверхностным, и если на спине шагающего коня она чувствовала в себе силы неописуемые, то рысь... Вика болталась в седле из стороны в сторону, всеми силами пытаясь не вылететь из него. А вылететь очень хотелось, причем в двадцать сторон одновременно. Немного придя в себя, она вспомнила, чему учили на уроках верховой езды, и попыталась "облегчаться": приподниматься на стременах в такт ударам копыт. (Там, дома, когда тренер сказал им "облегчаться", они с подружкой долго покатывались со смеху, прежде чем им объяснили, что требуется совсем не то, что первым делом пришло на ум). А в общем-то, смешно это лишь со стороны, а не когда это именно тебе безумно хочется обнять коня за шею, как родного, а тренер кричит выпрямить спину, опустить руки, не дергать повод, держаться коленями, опустить пятки, не наклоняться вперед, попадать в такт и при этом ещё управлять конем...

На роль тренера к ней с самого начала пристроился Ликт, давая советы и подбадривая. Хотя по срывавшимся репликам ясно было, что ему куда больше хочется комментировать, а не сочувствовать.

...А седло, вместе с этим самым конём, так и норовит выскочить из-под тебя. А неумолимые законы физики - сделать твоё падение по возможности менее комфортабельным. Не говоря уж о том, что конь о тебе, как наезднице, совсем не высокого мнения, чего и не думает скрывать.

Уже через четверть часа Вика взмокла, через полчаса перестала смотреть на что бы то ни было, кроме шеи своего коня с ритмично вздрагивающей гривой, а через час вымоталась до предела. За пределом, к её собственному удивлению, стало гораздо легче, и она подумала, что второе дыхание, выходит, не выдумка.

- Нельзя ли помедленнее? - улучив момент, спросила девушка.

- До рассвета нужно уйти подальше, - ответил Ликт. - Потерпи ещё чуть-чуть.

- Утром устроим привал, - подключился Раир, притормозив и повернувшись (вместе с конем). - Поедим и передохнём, а днём придется двигаться медленно и осторожно.

На слове "осторожно" он послал коня вперёд, и Вика с тихой паникой подумала, что такое "медленно" оптимизма не внушает. Её вороной рванул с места в карьер, не дожидаясь инструкций. Вика охнула, но равновесие восстановила. С равновесием душевным вышло похуже: воображение живо рисовало две морды: ехидную конскую и презрительную Раирову.

В отношении последнего воображение нагло врало. Именно Викины мучения заставили Раира сменить гнев на милость: незаметно для самого себя он увидел в ней не Реду, а беспомощную девочку, находящуюся на его попечении.

К тому времени, когда взошло солнце, овраг кончился. Деревья росли всё реже. Трое остановились под невысоким раскидистым орешником. Маленькая рощица возвышалась как последний опорный пункт леса на границе рыжевато-серой равнины, заросшей кустарником и высокой жесткой травой. Позаботившись о конях, парни занялись лежанками. Вике популярно объяснили, что лучшая помощь, на которую она способна - это сидеть в стороне и не шевелиться. Она слишком устала даже для обид и ругани, и потому молча осуществляла моральную поддержку, глядя на запад, где в серой мути таяла равнина, гладким покрывалом уходя вдаль.

Трое поужинали и легли спать. Было колко и холодно, но Вика провалилась в сон, едва легла, и ей показалось, что она только на мгновение закрыла глаза, когда, часа четыре спустя, Раир (не спавший вовсе) счёл нужным продолжить путь.

А путь этот пролегал теперь по местам практически нехоженым, что было хорошо (меньше вероятность ненужных встреч), но не слишком (дорога не радовала гладкостью). Собственно, и не дорога вовсе, а узёхонькая тропка, сжатая с двух сторон кустарником. Два пешехода ещё могли бы здесь разминуться, если один из них вжался бы в упругую и колючую стену, но двум верховым проще было научиться летать, нежели проехать бок о бок. И они медленно продвигались гуськом, нос в хвост, устало отбиваясь от неутомимо цепких веток. Вика спала на ходу.

Солнце зависло чуть справа от зенита. Тропинка всё больше петляла, то лениво заворачиваясь кверху, то стекая под горку вниз. Раир и Ликт уже дважды спешивались, чтобы расчистить дорогу там, где она совсем уж заросла бесконечными кустами с некрупными ржавыми листьями, и видно было, что оба они тоже утомлены этим медленным продвижением под лучами подслеповатого солнца на мутном небе.

Наконец тропа, извернувшись, выползла на пригорок, и взглядам путников открылась ласкающая воображение картина: узкая прорезь в бурых зарослях темной змейкой вливалась в большую дорогу, медленно изгибавшуюся вдоль реки под сенью плакучих ив. В несколько минут путники были уже на берегу. Напоив коней, вволю напившись холодной вкусной воды и заново наполнив флажки, все приободрились. К огромной радости Вики, Раир объявил привал. Место для этого ответственного мероприятия они, для вящей безопасности, искали в стороне от дороги. А попутно обнаружили на небольшой возвышенности у реки странное, на взгляд Вики, сооружение. На пятиугольном каменном основании в метр высотой и с таким же диаметром стояла полутораметровая трехгранная призма из того же светлого камня, похожего на гранит. Раиру и Ликту, впрочем, это сооружение странным определённо не показалось. Во всяком случае, направились они туда вполне уверенно.

- Подожди секундочку! Что это такое? - спросила Вика Ликта.

- Тагал, - пожал плечами Ликт. - Ты что, не видишь? А, ну да...

Засим Ликт поспешил догонять Раира, но Вика направилась туда же, а по дороге усвоила в общих чертах следующее: тагал - культовое сооружение в честь пяти стихий, трех основных божеств и двух изначальных противоположностей. Установлены тагалы обычно на расстоянии около двадцати тысяч шагов один от другого, потому слово "тагал" служит ещё и обозначением этого расстояния. Подойдя ближе, Вика обнаружила, что на каждой из трёх граней полутораметровой призмы странным темно-зеленым металлом изображен один и тот же узор: пересекающиеся под прямым углом узкий, вытянутый горизонтально овал и такой же узкий ромб, но вертикальный. Поверхность камня, когда-то полировано-гладкую, дождь, снег и ветер почти везде зашершавили, но центр каждой грани, на пересечении ромба и овала, был гладким по-прежнему. Через минуту, когда её спутники прижали ладони у двум граням тагала, Вика поняла, почему: это был какой-то обряд, и руки всех путников, проходивших или проезжавших мимо тагала, заново отполировали камень. Она подошла к третьей грани и тоже подняла руку и приложила ладонь (левую почему-то, а не правую, как Раир и Ликт) к пересечению линий.

Раир первым открыл глаза и увидел девушку, прижавшую к камню левую ладонь. Ну и откуда она, гостья из чужого мира, знает, что женщинам нужно именно левую? Он снова почувствовал уверенность, что это Реда. Это была не логическая, разумная уверенность, а необъяснимое ощущение чужой, недоброй силы, идущей от девушки. С первого же взгляда Раир был уверен, что это она, а предчувствия его редко обманывали. Но в этом случае всё складывалось как-то странно: уверенность то поднималась безоговорочно четко, то вдруг сходила на нет, будто перед ним стояли два человека, поочередно попадавших в поле зрения.

Трое вернулись к привязанным лошадям, расседлали их и сами прохлаждались до тех пор, пока солнце не начало потихоньку сползать к западу. А как раз перед тем, как отправляться дальше, произошел неприятный (в основном для Вики неприятный) инцидент. Раир заговорил с Ликтом на каком-то другом языке, названия которого Вика не знала, но слова и строй речи которого вдруг оказались знакомыми. Ликт, в отличие от нее, признаков знакомства с языком не проявил. Девушка честно предупредила Раира на том же языке, что если в будущем он захочет посекретничать, то лучше сначала отойти в сторону или ей (Вике), или им (секретничающим). Добилась же она этим заявлением очередного непередаваемо выразительного взгляда Раира и язвительно-вежливого вопроса, какие ещё языки она знает.

- Здесь или там, у меня? - спросила Вика, решив по возможности сохранять спокойствие, не беситься, тшш, тшш, девочка...

- Где это "у вас"?

- Там, - ответила Вика, - откуда меня высвистал один наш общий знакомый, перепутав с той, за кого вы меня так упорно принимаете.

- Ах, значит, перепутав?

- Именно.

- Может, потерпите до гор? - уныло спросил Ликт. Его проигнорировали.

- Так какие здешние языки вы знаете? - продолжил допрос Раир.

Вика помедлила, честно прикидывая.

- Вот этот знаю, - сказала она на языке, которым с ней говорил Шегдар.

- Староимперский, - кивнул Раир.

- Ну, ещё этот, - на котором была книга с предсказанием.

- Арнакийский.

- И этот, пожалуй, - на том, на котором Раир пытался поговорить с Ликтом. Сказала, и потом задумалась: а это не тот же, на каком была книга?

- Арнский.

- Ну и ещё, разумеется, этот, - на котором говорили всю дорогу. - Или нет, это же тот же самый, да? ("Ё-мое, много-то как!" - попутно удивилась она).

- Эрлик или центральный, - отметил Раир. - В самом деле всё? А этот язык вы разве не понимаете? Или этот? Нет? А вот этот? И как насчет этого?

По мере того, как Раир говорил, глаза Вики открывались все шире: она действительно знала ещё и все эти языки. От удивления она смогла только кивнуть.

- Алеир, лаолийский, зангский, и кадарский, - резюмировал Раир. - Реда знала восемь языков*. Владение ими вы только что продемонстрировали. И это тоже - совпадение? Хоть бы не раскрывались так опрометчиво, встретиться всё же могут не только скорбные на голову! Поехали!

Вика чувствовала себя так, словно её при всем честном народе ни за что ни про что отодрали за уши. Причем никто из зрителей не знает, что отодрали не за дело. Она даже почувствовала, как горят уши.

По дороге двигаться было легче, но опасней, и они пускали коней вскачь там, где дорога простиралась прямо и можно было не опасаться неожиданного появления кого бы то ни было. На извилистых же участках приходилось двигаться медленно, внимательно прислушиваясь и готовясь тут же свернуть и спрятаться, едва наметится что-то подозрительное. Часа за три пути прятаться пришлось однажды, когда мимо шумно прошествовал сторожевой отряд в коричневых куртках и багровых с жёлтым плащах.

К исходу третьего часа начались предгорья, живо напомнившие девушке родные места: ковыльные холмы, дальше - невысокие лесистые горы, сыплющий желтой листвой орешник на склонах, багряные клены, серебристые тополя, каштаны, липа, алыча и кизил. И ягоды шиповника, боярышника и терна: что-то в самый раз, а что-то с пьяным переспелым привкусом.

Дорога между тем сворачивала к северу, а Раир повел своих спутников прямо к востоку, через холмы, туда, где темнели в сиреневой дымке мощные, с седыми, вечно снежными вершинами Великие горы [здесь и дальше: в основном тексте в переводе на русский язык даются названия на эрлике, в эпизодах о Реде - на арнеи. Остальные названия, имена и др. даются в приблизительной транскрипции]. Здесь, когда дорога, а вместе с ней цивилизация и солдаты Шегдара остались позади, хорониться было не от кого, и трое всадников спешили на восток, за горы.

Вика ещё на дороге обнаружила, что когда-то успела наловчиться довольно сносно держаться в седле, и теперь ловила одобрительные взгляды Ликта и выразительные - Раира, который уже, похоже, полностью уверился, что всю первую часть пути она просто ломала комедию. Впрочем, из-за того, что мысли Вики были заняты преимущественно предстоящей едой и долгим, спокойным сном, взгляды эти трогали её куда меньше, чем можно было бы ожидать.

Всё и впрямь складывалось очень даже неплохо. Погони за ними пока не ощущалось. К наступлению сумерек беглецы въехали уже в лес, покрывавший западные отроги Великих гор, перетекавший через их главный хребет и соединяющийся по ту сторону гор с Восточными чащобами. А две птицы неизвестной Вике породы (вообще-то орнитолог из неё всегда был тот ещё), которых успел в пути подстрелить Раир, обещали вкусный ужин.

Небо было закрыто тучами, но сквозь прорехи в них виднелись звёзды, каких Вика не помнила в своем мире. Луна поднялась уже высоко, но только угадывалась по смутному, бледному пятну света, пробивавшемуся сквозь тучи над кронами на юго-востоке. В лесу на западном склоне Великих гор было бы совсем темно, если бы не костер, первый за трое суток. Вика смотрела в огонь, с некоторым удивлением понимая, что поужинав, больше не голодна, а впереди прекрасная возможность исполнить давешнюю мечту: выспаться. Мысли текли легко и довольно бестолково, в несколько слоёв, переплетаясь и аукаясь. Потом, ни с того, ни с сего, вдруг всплыла неприятная очевидность, что кому-то надо ведь будет стоять сейчас на страже. Все бы ничего, но следом подумалось, что именно она, от которой в дороге так мало проку, должна взять на себя эту почётную обязанность. Никуда исчезать мысль упорно не желала, мухой крутясь на периферии внимания. Минут пять помучавшись под этой капельницей на мозги, Вика поняла, что переубедить себя не получится.

- Сегодня первой подежурю я, - решительно сказала она, стараясь не воображать себе все прелести вдохновенного клевания носом на протяжении ещё двух с половиной часов...

- Нет, - не поворачивая головы сказал Раир, сидевший к огню и девушке спиной.

- Почему? - обиделась Вика. - Думаете, я засну? Но я же...

- Я сказал, нет, - тем же равнодушным тоном сказал Раир. Вика открыла рот ещё повозмущаться, но тут до неё дошло - поленом по макушке.

- Ну конечно! Как же можно доверять Реде, она же, только вы заснёте, испепелит вас на месте или помчится, с высунутым от счастья языком, к Шегдару, докладывать, под каким кустом вы дрыхнете! Всё, уже побежала!

Она подхватила свои вещи и направилась в первую попавшуюся сторону, очень жалея, что поблизости нет двери, которой можно было бы смачно хлопнуть.

- Ты куда? - подорвался Ликт.

- Достали! - честно сказала Вика. - Всё, я свое сделала, из замка всех, как ни странно, вывела, а терпеть чьи-то идиотские намеки, хотя сто раз уже объяснили, или косые взгляды постоянные я не обязана! Так что теперь с чистой совестью могу идти на фиг, счастливо оставаться!

- Э... эй! Постой! - Ликт успел уже подскочить к ней и захватить в безраздельное пользование одну из конечностей: левую, верхнюю. - Ну куда ты пойдешь, чокнутая! В этом лесу и втроем небезопасно, а одна ты что делать будешь? Толку, что меч на поясе, ты ж его держать не умеешь!

Вика к концу его речи прекратила попытки выдернуть руку, сообразив, как глупо это выглядит. На последние слова Ликта она усмехнулась, кинув быстрый взгляд на Раира.

- Ты так думаешь? Очень оригинально! А вон тот, возле костра, совершенно уверен в обратном, зуб даю! Будь добр, верни мне мою руку, мне идти пора, а с ней как-то привычнее.

- Нет уж, - сказал Ликт. - Да ты сама пошевели мозгой, ну куда тебя несёт? Ночь же!

Вика посмотрела. Глаза, отведенные от огня, немного приспособились к ночному отсутствию освещения, но лишь самую малость. Небо потемнело, затянутое тучами, и если где-то и взошла луна, светлее не стало. Круг красноватого света от костра был совсем мал, а вокруг лес затапливала чернильная темень. На ближних деревьях ещё плясали отблески огня, переплетаясь с густыми тенями странной формы, но сразу за ними не было видно уже ничего. Если отойти немного подальше, когда костер скроется из виду, там темнота наверняка абсолютная, что закрыть глаза, что открыть их... И темнота эта полнилась незнакомыми звуками, она шевелилась, живая, шуршала, поскрипывала, потрескивала, и ещё что-то слышалось, совершенно ни на что не похожее. Вика в лесу бывала только на пикниках, да ещё в турпоходах, с кучей друзей и тренером.

- Хорошо, - сказала она. - Я останусь. До утра.

Спать ей совершенно расхотелось, и Вика прямо так - не снимая сумки, не отцепляя оружия, - села опять возле костра, ещё не совсем успокоившись, ещё злая на Раира и на свою нерешительность. Но минут через пятнадцать девушка обнаружила, что усталость никуда не исчезла, и на злость сил тоже нет, так что она просто сидела и смотрела в огонь, стараясь не коситься на спину Раира слева.

"Интересно, - думалось, - что я решила бы, увидев над этим огнем надпись "вода"? Как у Козьмы Прутков, молодец он... или они, черт её разберет, грамматику... Всё-таки, как там: "Если над клеткой слона увидишь надпись "буйвол", не верь глазам своим..."

Поняв, что не коситься влево слишком сложно, девушка фыркнула и отвернулась вправо. Прикрыла глаза, давая им отдохнуть. Слева сквозь веко просачивался свет костра, чуть расцвечивая темноту под веками в оттенки красного. Снова открыла глаза, глядя в темноту. Ей вдруг показалось, что впереди и чуть справа что-то блеснуло. Девушка присмотрелась, пламя костра взвилось от ветра, и на миг высветило: блестел наконечник стрелы, лежащей на тетиве.

- А... - сказала она. И подскочила одновременно с Раиром, крикнувшим:

- Бежим!

Мимоходом Вика заметила две стрелы, одна из которых просвистнула совсем рядом и впилась в землю, мелко дрожа от злости. Мимоходом потому, что обращать на это внимание было некогда: в следующую секунду все трое уже неслись по бездорожью сломя голову, сопровождаемые хрустом веток и нечленораздельными выкриками. Погоня наступала на пятки.

Ещё минуту назад Вика была уверена, что и идти-то с нормальной скоростью не в состоянии, а сейчас неслась так, как не бегала ещё никогда. Что, впрочем, понятно: до сих пор самым большим стрессом, подгонявшим её, оставался страх плохой оценки на выпускном экзамене по физкультуре. К тому же, она умудрялась не сбавлять скорости, несмотря ни на какие буераки, буреломы, ручьи, овраги, и не ломать при этом ног; ветки больно хлестали и цеплялись за ноги, руки, одежду, но Вике было совершенно плевать на эти мелкие трудности, она бежала, и в сознании крутилась одна-единственная мысль: бе-жать-бе-жать-бе-жать...

Склон становился всё круче, но Раир, бежавший впереди, упорно поднимался вверх, пока не уткнулся в скалу: отвесную серую скалу, лишь кое-где оккупированную кустиками полудохлой растительности. Тогда он свернул вправо, пробежал, почему-то не оступаясь на осыпистом щебне с песком, а потом вдруг затормозил, да так резко, что Вика чуть не впечаталась лбом ему в спину.

- Чего там? - спросил запыхавшийся Ликт, налетевший сзади (Вика подскочила с перепугу). - Чего это он там ищет?

Раир шёл вдоль стены, внимательно её осматривая, как будто можно было что-то разглядеть в такой темноте.

- Понятия не имею, - сказала Вика, тщетно пытаясь восстановить дыхание. - Надеюсь, он сам хоть знает. Потому что общаться с этими... - она кивнула назад, где уже слышались приближающиеся "эти". - Я лично не хочу.

Раир тем временем остановился и жестом подозвал их. Они послушно подошли поближе, раскрыли рты, но Раир сказал только:

- Тихо! Смотрите!

Он поставил ногу на какой-то еле заметный выступ в скале, ещё на один, как по ступенькам, и одним движением оказался метрах в двух, где, похоже, была какая-то площадка. - Быстро сюда! - скомандовал он. Пока Ликт думал, предлагать Вике помощь или нет, она повторила акробатический номер Раира (зря, что ли, в детстве столько по стройкам и загородным скалам тренировалась!) и действительно обнаружила тропинку, больше похожую на коридор между двумя скалами и потому незаметную снизу. Ликт уже поднялся туда же, и все трое заторопились вперёд, подальше от преследователей. Раир шёл замыкающим. Тропинка почти сразу сворачивала прямо к востоку, и трое успели пройти по ней метров двадцать, когда позади и внизу прошумела погоня: мимо! Вика прошла ещё шагов десять, прежде, чем до неё действительно дошло, что всё в порядке. Она облегченно вздохнула, улыбнулась и наконец расслабилась. И тут же почувствовала резкую боль в правой ноге и боку, такую сильную, что смогла только удивленно охнуть и схватиться за подогнувшуюся ногу. Глухо, как из-за стены, донёсся встревоженный голос Ликта, и...

_______________________________________________________________________

*Строго говоря, не совсем так. Как родные языки она знала староимперский (и его разговорный вариант, арнеи) и кадарский. Могла объясниться на алеире и умела читать на зангском. Арнский и арнакийский в то время были диалектами в составе староимперского; эрлик окончательно сложился намного позже, вобрав лексику из всех языков Центральной равнины, но был бы понятен Реде, так как возник на базе арнеи.

"Would you tell me, please, which way I ought to go from here?"

"That depends a good deal on where you want to get to," said the Cat.

"I don't much care where..." said Alice.

"Then it doesn't matter which way you go," said the Cat.

"...so long as I get SOMEWHERE," Alice added as an explanation.

"Oh, you're sure to do that," said the Cat, "If you only walk long enough."

L.Carroll*

- Очнулась! Слава Гиллене! Наконец-то! Нет, ты лежи, лежи, нечего сразу вскакивать... Ты как? Ну и напугала же ты нас! Трое суток в отключке! И то ведь только потому, что Бабушка, храни её, Вечные, взялась за тебя, как следует!..

- Постой, - попросила Вика, поморщившись от боли: задетая нога сразу же доступно объяснила, что вставать пока действительно не стоит. - Постой. Чья бабушка? И как она за меня взялась? И вообще, где мы? Чёрт, сколько дней, ты сказал?

- Теперь ты постой! - рассмеялся Ликт, больше, правда, от радости, что все в порядке. - Не так много вопросов сразу! Провалялась ты мало не трое суток - два дня, три ночи, да ещё сегодняшнее утро. Потом, Бабушка - она не чья-то, а просто представилась так: "Бабушка", а взялась она тебя лечить, успешно, как видишь, раз ты уже очухалась. А мы сейчас у неё дома, у Бабушки, то есть.

- На деревню, Бабушке, - машинально отреагировала Вика. - И все равно я не поняла, где вы её нашли...

- Ну, не мы её, а скорей уж, она нас, - тоже не слишком конкретно объяснил Ликт. - Вообще-то, ты права, странно это как-то. Вдруг откуда ни возьмись. Можно подумать, она и правда ждала нас. И сразу так - что собачонок мясом поманить, - позвала - а мы и пошли. Ты когда упала, мы перепугались, конечно... Ну вот, а потом, из ступора выйдя, мы вокруг тебя засуетились... Вернее, я так, мешался, как телеге пятое колесо, это Раир делом занимался: перевязывал там и всё такое, да так, словно каждый день часами тренируется! Я на подхвате был, всё равно в этом не умнее гуся, разве только подать что... Всё, я уже продолжаю, не надо такие глаза страшные делать! Словом, пока мы по сторонам не смотрели, она - ну, Бабушка, - потихоньку и нарисовалась из ниоткуда. Знаешь, что первым делам сказала? "Ну наконец-то, я вас ещё утром ждала". Бес её знает, может, и правда, ждала. Я в магии не умнее, чем в лекарстве. Только ей не верить почему-то нельзя почему-то. Вот сама посмотришь. Все равно, что Вечным не верить.

"Пхм..." - подумала Вика. Слова Ликта навели на мысль, что надо бы прощупать на вшивость эту "Бабушку". А то ходят тут всякие, а потом - известно что. Как именно проверять, она совершенно не представляла, впрочем.

- А потом она говорит: что ж это вы, мол, делаете, греховодники? Разве это дело - чтоб раненую на земле держать? Тем более, что и дождь того и гляди начнется. А на небе-то к тому времени распогодилось: ни облачка, звёзды - ярче некуда. И ладно бы, говорит, чистой стрелой раненую, там же, говорит, яд был. Ох, как я перепугался! А Раир в Бабушку глазами так и вцепился. Ну, мы пошли, раз уж она в дом звала. Чтоб мне во сне только демонов видеть, если я понимаю, почему ей не получается не верить! Раир вон до сих пор тоже на неё странно смотрит. Но не то чтобы подозрительно, а, вроде, наоборот. Вроде он её знает. Знаешь, я думаю, а что если она и не человек вовсе?

Вика хмыкнула.

- Ну я-то откуда знаю. Я её и не видела даже.

- Увидишь ещё. Ладно, пошли мы. Раир тебя нес, как котёнка. Сперва по нашей тропинке, потом по другой, по лесу, часа полтора шли. Только мы на порог, а небо - темней тёмного, и дождь как ливанул! Ну а потом Бабушка нас, накормив, под навес на сеновал отправила, а тебя - сюда, и обхаживала тут два дня. Ну и вот, - заключил Ликт. - Так как ты? И как ты умудрилась нестись по лесу сломя голову, если у тебя нога распорота?

- Понятия не имею, - Вика пожала плечами, но это получилось у нее не слишком выразительно, потому что плечи, которыми она пожимала, лежали придавленные меховым одеялом. - А что до моего самочувствия... Оно себя ведет вполне прилично, помирать пока не буду, вот и ладненько... А где эта таинственная Бабушка и где Раир?

- Да вот он, лёгок на помине, - сказал Ликт, поворачиваясь к открывшейся двери.

- Ликт, тебя зовёт зачем-то Бабушка, - сказал Раир, перешагивая порог и прикрывая дверь. - Иди, а я здесь пока...

- Она очнулась уже! - перебил Ликт. Раир перевел взгляд на девушку.

- Как видишь, - улыбнулась она.

- Так что ты говорил? - спохватился Ликт.

- Тебя Бабушка зовёт для чего-то. За домом.

- Ну, я пошел тогда, только вы смотрите тут, не подеритесь без меня! - ехидно улыбнулся Ликт и вышел, а Раир остался стоять, словно собираясь заговорить, но не зная, с чего начать.

- Говорят, сидеть лучше, чем стоять, - Виктория приподнялась и кивнула на стул, оставленный Ликтом. Раир послушно сел.

- Как ты себя чувствуешь?

"Ты", с удовольствием отметила Виктория, расплываясь в улыбке.

- Неплохо. Потому, наверное, что мне так умело помогли...

- Должен же я был как-то извиниться, - сказал Раир таким тоном, словно ему очень хотелось развести руками, улыбаясь и немного растерянно.

- За что?

"Терпеть не могу выслушивать извинения, - подумала Вика. - "Никогда не могла понять, куда в таких случаях девать себя и откуда брать нормальные человеческие реплики..."

- За то, что меня Шегдар с кем-то спутал?

- За то, что я поспешил судить.

Он помолчал немного. Ничего умного так и не придумал. Сказал:

- Тебе здорово повезло. (Сам он не знал, как отнестись к этому факту, но на интонациях это не отразилось). Противоядия ведь могло и не найтись.

На лице Вики яркими плакатными буквами высветилось, что с этой стороны подойти к делу она ещё не удосужилась. Вернее, удосужилась таки, сейчас вот.

- Ох, ну и... - только и сказала она и замолчала, потому что понятия не имела, что можно разместить после "ну и". - С ума сойти! Я не... Даже и в голову не... Кошмар! - совершенно искренне заключила она, обнаруживая, что её колотит: воображение - страшная штука. Когда до неё дошло всё-таки, что дело и на самом деле могло окончиться похоронным маршем, задним числом она перепугалась куда больше, чем стоило.

- А сейчас-то ты отчего перепугалась? - успокаивающе сказал Раир, положив руку на одеяло. Вика тут же в эту руку вцепилась. - Все в порядке, все живы, здоровы, слава пяти стихиям, и вообще обошлось. А бояться тогда следовало, наверное, - или вовсе не бояться.

- Ну да, - нервно усмехнулась Вика. Снова вздрогнула: всё-таки ещё никогда ей так ясно не показывали, что смерть дышит в затылок, а не шляется безответственно чёрт знает где...

- Ну всё уже, - сказал Раир. Вика была похожа на перепуганного ребенка, которого очень хотелось успокоить как-то, погладить по голове, что ли... - Всё хорошо.

Он осторожно убрал прядь волос со лба девушки, она посмотрела немного удивлённо и улыбнулась - тепло и по-детски доверчиво.

- Всё хорошо, - повторила она. - И хорошо, что я ничего сообразить не успела...

- Хорошо, что все целы! - поправил Раир. - И всё же, как ты умудрилась бежать с такой ногой?

- Да я правда понятия не имею, - честно сказала Виктория. - По всему выходит, что стрелу заметить я тоже не успела...

- Замечательно вы подгадали, - сказал ещё кто-то от двери. - После такого ливня они ни с какими собаками ваш след ни в жисть не возьмут.

Вика перевела взгляд на голос - вошла Бабушка, и Вика сразу поняла, что именно так, с большой буквы, и это не имя даже, а скорее, почётное звание. И она не взялась бы определить возраст вошедшей, потому что опасалась оперировать такими большими числами. Нет, Бабушка вовсе не выглядела дряхлой, хотя волосы её были белыми совершенно. И, кстати, только при взгляде на её лицо Вика впервые поняла, что именно подразумевают, говоря: "лицо, как печеное яблоко". Именно так: коричневатое, как от многолетнего, въевшегося загара, и сморщенное. Но Вика даже со здоровой ногой не побежала бы с ней, например, стометровку наперегонки, потому просто, что заранее сказала бы победителя.

- Доброе утро, деточка, - сказала Бабушка Вике, улыбаясь улыбкой Чеширского Кота, только улыбка эта была такой теплой, что девушке самой захотелось сощуриться и замурлыкать. - Не бойся, здесь всё будет хорошо. К тому же, завтра в кадарской столице начнется такой пожарище, что Шегдару не до вас будет... Раир, - на минутку переключилась Бабушка, - сбегай, пжалста, позови Ликта, сейчас будем обедать.

Вика удивленно хмыкнула Бабушкиному "пжалста": совершенно неожиданному и совершенно уместному. Раир поднялся и, кажется, испытал желание вежливо поклониться Бабушке. "Глюки, глюки, - подумала Вика. - Чур меня!"

- Ну а ты, прыгунья, - Бабушка снова повернулась к ней, - расскажи пока, как ты себя чувствуешь. Да не "хорошо, спасибо за заботу", а хорошенечко, обсто-ятельно обскажи, что болит, где и как, и что не болит.

Потом, засыпая, Вика вспомнила свое давешнее намерение "прощупать Бабушку на вшивость", удивилась себе, подумала, что такое неестественное спокойствие и безоговорочное доверие случайной встречной, от которой за версту несёт магией, да так, что даже полная бестолочь, вроде Вики, заметила, - всё это наводит на мысль о том, что им устроили промывку мозгов. Подлое и безжалостное злое колдунство. Придя к этому оптимистическому решению, Вика совершенно успокоилась и заснула.

Непредвиденный "отдых в горах" пришёлся очень кстати, чтобы хоть немного привести в порядок нервы Вики, порядком измочаленные непривычностями, невероятностями и прочими стрессовыми ситуациями. К тому времени её сознание очень напоминало внутренность рояля: куча натянутых струн и всё новые молоточки, проверяющие их на прочность. А здесь, в глубине гор (которые Вика всегда обожала), было так спокойно и легко, и так просто было согласиться на почти любые условия игры, что девушка просто махнула рукой и на Шегдара, и на прочие свои проблемы; она даже не изводила себя больше сомнениями относительно наличия себя в мире живых: может, всё это, и правда, - только предсмертный бред, ну и ладно, и пусть его, какая разница... Она мало думала и много спала ("Довод в пользу теории о злом колдунстве", - злорадничал внутренний скептик), и понемногу ела, просыпаясь, и послушно подставляла ногу примочкам, мазям и компрессам, и литрами пила отвары ("Отравы", - не унималось ехидство), настои, чаи и прочую народную медицину, которой бесперебойно потчевала её Бабушка. И ещё она вдохновенно перекидывалась шутками с Ликтом и задушевно трепалась обо всякой ерунде с Раиром, и выспрашивала у Бабушки состав, рецепты и свойства многочисленных её снадобий... И быстро шла на поправку.

С постели Вика встала на пятый день после того, как пришла в себя. Она, собственно, встала бы и раньше, если б не её собственное нетерпение. На второе утро, проснувшись, она обнаружила, что нога не только не болит, но и вообще в полном порядке. Вика удивилась, приподнялась на локте - нога молчала. Она села, пошевелила ногой - нога молчала. Она радостно откинула одеяло, соскочила с кровати, намереваясь опробовать туристический маршрут кровать - порог, но у ног были другие планы, и девушка эффектно спикировала носом в пол с грохотом, от которого содрогнулась вся избушка. Первым делом пред выпученные глаза Вики примчался Ликт, сердито сообщивший (убедившись, что она цела), что шило в известном месте - ещё не повод устраивать избушкотрясение.

- И почему тебе неймется? - Несколько обиженно спросил Раир, с помощью Ликта возвращая Вику в исходное положение.

- Наверное, она вспомнила, что хороший удар по голове иногда вылечивает от безумия, - глубокомысленно предположил Ликт. - Чтоб его кошки съели! - добавил он, тщетно пытаясь спрятать улыбку.

- Ну уж нет! Не собираюсь я лечиться такими варварскими методами! - решительно заявила Вика. Смеяться было куда приятнее, чем кричать от горячей боли, взорвавшейся в ноге и боку, и, разумеется, Вика рассмеялась. - И почему, скажи на милость, есть кого-то должны кошки? Почему уж тогда не мышки? Или блошки? "Чтоб тебя бешеная блоха затоптала!" - тоже звучит неплохо.

- Просто так говорят, - отсмеявшись, пожал плечами Ликт.

- Ещё лет двести назад, - неожиданно серьёзно заговорил Раир, - это было самое страшное проклятие (Вика и Ликт удивлённо на него уставились). Это очень древнее поверье: если человека убьёт кошка - рысь, лев, тигр, пума, - он умирает совсем, навсегда, - объяснил Раир. - То есть, от него ничего не остается, душа умирает тоже. И проклятие было не только самым страшным, но и самым действенным.

- Но это же просто присловье такое, - растерянно сказал Ликт. - Просто так говорят...

- Говорят, - согласился Раир. - Люди часто играют с огнем.

- Придумал! - снова заулыбался Ликт. - Буду теперь натравливать кошек на Дракона!

- На какого дракона? - переспросила Виктория.

- Ну, на Шегдара.

- Не стоит лишний раз повторять имя, - сказал Раир. - Звать его сюда нам решительно незачем.

- Ладно, - пожала плечами Вика, - не самое сложное задание! А почему "Дракон"?

- Его стали называть так лет пять назад, - сказал Раир. - С его подачи, насколько я помню. Это древний символ, один из древнейших, означающий силу и мудрость. Ещё десяток лет, - добавил он, помолчав, - и слово вполне может получить другое значение. Уже сейчас, слыша "Дракон", люди вспоминают не древнего бога, а нынешнего правителя.

Прошло ещё три дня, и Вика окончательно вернулась в ряды двуногих прямоходящих. Левое бедро пересекал длинный шрам, но Бабушка заверила, что через пару месяцев он станет едва заметной тонкой ниточкой, а пока надо понемножку разрабатывать ногу. Бродить по лесу, например, для начала. Вика, разумеется, ничего против такого предложения не имела, тем более, что с Бабушкой она готова была отправиться и в пеший кругосветный поход, не то что в соседний овраг за травами. Вообще, думая о Бабушке, Вика непременно запутывалась: с одной стороны, Бабушка на первый взгляд казалась открытой нараспашку, дружелюбной и насквозь понятной, но девушке мерещилась в ней древняя, немыслимо мощная сила, хотя ничего сверхъестественного Бабушка не совершала. Впрочем, настоящее могущество редко растрачивается по мелочам, оно в доказательствах не нуждается.

Примерно через неделю Вика проснулась на рассвете с безумной жаждой деятельности, с горящими глазами и зудом в пятках. Она подорвалась с постели, пылая желанием немедленно покорить пару-тройку эверестов, подлетела к двери и вдруг остановилась, словно с маху врезавшись в стену. На деле до стены оставалось ещё около метра, да и нос не был расплющен, просто Вике внезапно пришла в голову очень здравая, в сущности, мысль: а что, собственно, конкретно ты намерена делать? Не вечный вопрос из серии философских неразрешимых, но он весьма профессионально поставил девушку в тупик. Лучше поздно, чем ещё позже, хотя можно было бы и пораньше - она только теперь сообразила, что порта назначения у неё в этом мире нет. Ей вообще нечего здесь делать. Некуда и не с кем идти, не о чём мечтать, не о чём вспоминать, потому что о доме вспоминать бесполезно и больно... Этому миру нет до неё дела, если не считать Шегдара, которому, впрочем, тоже нет дела до Вики, он Реду вызывал. Да уж... И что теперь делать прикажете?

Вика стояла, держась за дверную ручку, и задумчиво кусала нижнюю губу. Эта её медитация продолжалась минут пять, а потом девушка вдруг рассмеялась: зачем ломать голову, когда можно хоть сейчас получить бесплатную астромагическую консультацию, Бабушка ведь сама не раз обмолвилась, что знает будущее! Вдохновившись этой мыслью, Вика открыла, наконец, дверь и едва не вприпрыжку направилась к ручью, к любимому своему местечку под ивой, совершенно почему-то уверенная, что обнаружит Бабушку именно там.

И правильно была уверена. Бабушка сосредоточенно счищала землю с корней какой-то желтолистой растительности. Вика несколько сбавила скорость, на ходу изобретая удобоваримое начало диалога, но до ручья было слишком близко, а задача эта неожиданно оказалась непосильной для совершенно опустевшей, по закону подлости, головы, так что эта ответственная миссия успехом не увенчалась. Вика выдала на-гора дежурное "Доброе утро" и замолчала. Бабушка, ответив таким же "добрым утром", снова углубилась в перетряхивание и сортировку, а Вика суматошно ворошила словарный запас в поисках чего-то, хоть немного подходящего для завязывания беседы. Нельзя сказать, чтобы это дало удовлетворительные результаты.

- Незачем голову ломать, - сказала, наконец, Бабушка, не поворачивая головы. - Что в неё пришло, то и говори. Все равно ничего лучше не выдумаешь.

Вика послушалась, хотя слов едва хватило на связную фразу.

- Я запуталась... Совсем. Что мне теперь делать?

- Всегда старайся делать то, во что веришь.

- А, ну теперь вот все сразу ясно! - саркастически сказала Вика. - Я же серьезно! Я совершенно не представляю, что мне делать!

- А чего ты хочешь? - спросила Бабушка, закончив перебирать корешки, и начала мыть первый из пучка.

- Не знаю! - сердито сказала Вика. - Понятия не имею!

- Ну и какая тогда разница? Выбирай любое.

- Да не из чего мне выбирать!

- Выбор всегда есть, - сказала Бабушка, принимаясь за следующий корешок.

- Да уж! Особенно, когда тебя выдергивают в другой мир! Очень меня спрашивали, хочу я сюда или нет! Столько от меня всего зависело, с ума сойти можно.

- Можно, - согласилась Бабушка. - А нужно? А спрашивать тебя вовсе незачем, ясно же, что отказалась бы. А на мост из твоего мира в этот всё равно ступить довелось бы.

- Почему это? - подозрительно скривилась Вика.

- Потому что ты должна умереть в этом мире.

- Ну ни черта себе! - подскочила Вика. - Это почему ещё? С какой стати? И где тут выбор? Ни черта от меня не зависит! - она хотела снова возмутиться, но вместо этого почти пожаловалась.

- Чёрт от тебя, наверное, и не зависит, - невозмутимо сказала Бабушка, которой слова "чёрт", по идее, знать не полагалось. - Но жизнь-то твоя - другое дело. Ты первый раз уже выбрала, и никто тебя под руку не толкал. Другое дело, что каждый выбор в значительной мере определяет будущее.

- Бабушка, - вкрадчиво проговорила Вика, ловя момент. - Ты ведь знаешь будущее. Скажи, пожалуйста, что со мной будет дальше?

Бабушка рассмеялась так, что едва не выронила очередную былинку.

- Ох, деточка! Ну и хитрюга! - сказала она сквозь смех. - Я могу иногда видеть будущее, но как я могу знать, что ты выберешь, когда ты сама ещё этого не знаешь?

Вика вздохнула. Сорвалось. Блин. Впрочем...

- А ты можешь сказать, что будет, если я останусь здесь?

- Могу, - улыбнулась Бабушка, складывая домытую растительность в корзинку. - Ох, настырная ты! Поверь уж мне, не будет тебе никакого толку от этих расспросов!

- Ты расскажи, а там видно будет, - упрямо сказала Вика.

- Ну смотри, - покачала пальцем Бабушка. - Я знаю одно: останешься ты или пойдешь куда-то, не позже, чем через год, ты вернешься в Кадар - по своей воле или нет.

- Что?.. - ошарашено спросила Вика. - Как вернусь?

- Вот уж не знаю, как. Живая или мертвая, побеждённая или победительница, ты или не ты - но вернёшься.

- Ну и все, - убитым голосом сказала Вика. - И никакой свободы выбора. Вернёшься в Кадар и умрёшь в этом мире. И, разумеется, никому совершенно дела нет, хочу я туда или не слишком. Вернёшься и точка. Тогда остаюсь я, наверное, чего зря туда-сюда шаландаться? Раз всё равно, то на фиг тогда и рыпаться. Что в этом чёртовом Кадаре изменится, если я туда через год вернусь, а не сейчас?

- Ерунду ты городишь, - сказала Бабушка. - В Кадаре, скорее всего, ничего не изменится. Что-то может измениться здесь! - она ткнула пальцем в лоб Вике, несколько её резким движением шокировав. Подхватила корзинку, встала и прошла шагов десять к дому, прежде чем девушка успела раскрыть рот, оставив Вику спрашивать совета у беспечно журчащей воды. Чему девушка и посвятила весь день с короткими перерывами на завтрак, обед и отбрыкивания от Ликта, упорно пытавшегося весь мир подключить к фирменному своему жизнерадостному мельтешению. Жизнерадостно мельтешить Вике совершенно не хотелось, а хотелось помучиться философией: кто виноват, что делать и куда всё это послать. Впрочем, кое-какие здравые мысли всё же оформились где-то в промежутках между философскими безрадостными размышлениями. Например, Вика вполне чётко уяснила, что оставаться тут она не хочет, хотя тут хорошо и даже здорово, но надо что-то делать. Что именно делать и кому оно надо, Вика, разумеется, не знала, но согласилась теорему о необходимости действия считать аксиомой, доказательств и объяснений не требующей. Кроме того, девушка была совершенно уверена, что на запад она тоже не хочет: там Шегдар и... И хватит, одной этой причины вполне достаточно!

Достигнув с собой соглашения по этим двум пунктам, Вика обнаружила, что на том дело и заглохло по одной простой причине: она понятия не имела, куда можно идти. Все её познания в здешней географии легко умещались в одной фразе: есть Великие горы, а к западу от них - Кадар со столицей в Даз-нок-Рааде и Шегдаром в столице. Хотя Шегдар, пожалуй, к географическим объектам не относился. Ещё, правда, можно предположить, что прозвище Раира, слышанное в первый день от Ликта: "Лаолиец", - это производная от какого-то географического названия. Города там или страны, или области под названием... Лаоли? Лаоль? Лаолий? Лаолия? А, Лао-Цзы с ним, с Лао... этим! Какая, к чёрту, разница, куда идти, если нет никакой разницы! Везде одно и то же, и всё равно я-то здесь чужая, куда бы ни пошла... Хотя, всё-таки, не вечно же...

- Не вечно же здесь сидеть, - послышалось вдруг сзади, и Вика не сразу поняла, что это голос Раира, а не окончание её мысли. - Куда ты пойдешь? Решила уже?

- Да куда мне идти! - не оборачиваясь, усмехнулась она, вздёргивая левый уголок губ: невесело и, одновременно, словно не принимая всерьёз ни весь мир вообще, ни себя в частности. - Я здесь чужая. Мне тут в любой стране будут одинаково не рады. А если и рады, то не мне, а Реде, как там вот, - она качнула головой на запад. - Что тоже не особо восхищает.

Раир, севший рядом, пожал плечами.

- Разве не приятнее посмотреть на это с другой стороны? Ты совершенно свободна, никакие обязательства и ненужные привычки тебя не держат, весь мир лежит перед тобой.

- Голь перекатная, - прокомментировала Вика. - Свободней всех тот, кто ничего не имеет. Почему бы тогда не лишить себя заодно и жизни?

- Потому что тогда затруднительно будет ей наслаждаться.

Вика вскинула глаза, но по лицу Раира совершенно невозможно было определить степень его серьёзности. Он сидел, глядя в воду, и меланхолично вертел в руке травинку.

- Мне и так затруднительно, - буркнула Вика. - Ты можешь себе представить, что это такое, когда у тебя ничего совершенно нет в этом мире? Вообще ничего. Даже планов, надежд, мечтаний. Все мои мечты остались за дверью, а дверь захлопнулась! Всё! Всё начинать с чистого листа, когда нет, вообще-то, и самого листа, как нет и желания чего-то там начинать! Словно оказываешься вдруг в пустоте, бестолково дрыгая ногами от растерянности! Можешь ты это себе вообразить?!

- Могу, - сказал Раир. - Поверь мне, для этого вовсе не обязательно попадать в другой мир. Конечно, это страшно, если у тебя больше нет ничего, кроме тебя, хотя может, и того нет. Но тогда остается только два выхода: сразу взять себя в руки и начать жить заново или сперва поплакать и повозмущаться, а потом уже начинать.

- Я уже и поплакала, и повозмущалась, а вот с какого конца начинать, всё равно не представляю! - пожаловалась Вика. - Ну не могу я так, с пустого места, когда в спину дует и не на что рассчитывать. Слишком непривычно... и страшно!

- Вот это уже точнее, - улыбнулся Раир. - Привычка - страшная штука, правда? И очень сильная, к сожалению. Но многие дорого бы заплатили за то, чтобы избавиться от всего, что сковывает движения: от привычек, знакомств, привязанностей, почвы под ногами... А тебе этот подарок сделали, не требуя никакой платы. Только немного страха. Разве это слишком дорого?

- Не знаю, - сказала Вика. - Может, и не слишком. Не тот это подарок, который я мечтала получить ко дню рождения. Ну что мне с ним делать?

- Я бы для начала рассмотрел хорошенько. Может, окажется, что именно об этом ты и мечтала, просто понять не было времени? Побродить по свету, посмотреть разные города, попробовать свободу на вкус. А если вкус этот тебе не понравится, всегда можно обрасти друзьями и знакомыми, влюбиться в какой-то город... и в кого-то (он посмотрел на девушку: не обидится ли, но она и не думала. Просто задумчиво глядела в ручей). Но неужели тебе по душе всю жизнь просидеть взаперти?

- А у меня хорошее, уютное такое было "взаперти", - негромко заговорила Вика. - Терпеть не могу в себе трусость, но я боюсь. Меня слишком мало без моих привязанностей и без почвы под ногами. Теоретически я понимаю, что, раз уж всё равно висишь в воздухе, надо воспользоваться случаем и научиться летать. Но мне не хватает духу. Я не знаю, что делать. И мне страшно... Я предпочла бы просто вернуться домой, - тихо сказала она, поднимая голову.

Раир помолчал.

- Ну что ж. Если в этом мире тебе ничего не нужно, тогда ищи дорогу обратно. Раз можно пройти оттуда сюда, должен быть и путь назад.

- Нету его, - сказала Вика. - Для меня, во всяком случае. Там, дома, я умерла, кажется...

- Кажется или умерла?

- Не знаю... Может быть...

- Если ты действительно хочешь вернуться, ты попробуешь все, пока есть хоть один шанс из тысячи! Что если мост есть, а ты не пройдешь по нему лишь оттого, что сдалась раньше времени?

Вика вздрогнула и подняла загоревшиеся глаза.

- Да, ты прав! Нечего надежде биться в агонии раньше времени! Сидя здесь, я уж точно ничего не дождусь! Только... Ты часом, не знаешь, куда положено обращаться с такими вопросами? - спросила она. - Служба помощи заблудившимся путешественникам между мирами или ещё там что-нибудь...

- Ну... - протянул Раир, прикидывая. - Кое-что наверняка знает Дракон, но к нему, сама понимаешь, идти с подобной просьбой несколько бестактно... Я бы обратился к Эглитору, Мастеру Нори-ол-Те, потом, вполне может что-то знать Нанжин, арнский Мастер... Если Алирон всё-таки существует, там наверняка должны бы знать...

- Подожди секундочку! - взмолилась Вика. - Столько имен и названий, и все непроизносимые! Что это, например, за история с Алироном?

- А, - махнул рукой Раир, - это просто легенда, скорее всего. Алирон - страна эльфов, но о них вообще никаких сведений нет, кроме смутных слухов и суеверий. Есть, правда, алеир, эльфийский язык...

- Это как это? Самих эльфов, скорее всего, нет, а язык их есть?

Раир рассмеялся.

- Именно так. Эльфов никто не видел уже лет двести, как минимум, да и раньше едва ли кто-то видел, потому что ни один серьезный историк этого не упоминает. А язык есть, на нем даже говорить некоторые умеют. Дело в том, что книги святых Мальвиша и Оректа написаны в четырёх вариантах, на четырёх языках: изначально на староимперском и алеире, а позже появились переводы на арнакийский и эрлик. Принято считать, что алеир - это и есть язык эльфов. Ну и, конечно, его изучают, потому что священные книги положено изучать.

("Кому это положено? - подумала Вика. - В мире, где читать, я полагаю, умеет процента три населения! Ты сам-то откуда взялся такой: маг, фехтовальщик, спец по всем наукам и чёрт знает чему ещё?")

- Ладно, - сказала Вика. - Будем считать, что с эльфами вы разобрались. Вернемся к нашим маршрутам. Я же понятия не имею, где это, что это, и вообще... Объяснишь, может, хоть в общих чертах, где тут что?

- Будто ты хоть половину названий запомнишь, - улыбнулся Раир. - Мы пойдём на север, через Арну. Там правит родной брат Дракона, так что идти будем с оглядкой. Нори-ол-Те, где Мастер Эглитор, - в Арне. Лаолий, моё королевство, к северу от Арны. К востоку - Арнакия. Её столица, Арнер - бывший религиозный центр Старой Империи, этот город вырос вокруг древнейшего храма, храм называется Арн. В Арнском храме - Мастер Нанжин, к которому мы пойдём, если Эглитор не поможет.

- А что это все названия одинаково начинаются? - спросила Вика.

- По имени реки. Священный Арн - великая река, протекающая через две страны, угадай, какие, - Раир улыбнулся. - Около трёх с половиной тысяч лет назад на берегу Арна был построен храм, взявший то же название. А от храма получил имя город. Арнер был религиозным, а Эрлони, столица Арны, - политическим центром Старой Империи.

- Постой, - прервала его Вика. - А что такое "старая империя"?

- Это... - Раир усмехнулся и покачал головой. - Как-то даже странно объяснять, это все знают. Это - наша история. Может, та её страница, которая более всего заслуживает памяти. Империя начала строиться в древности такой глубокой, что никто уже не может сказать, как давно это было. Разве только эльфы, если правда, что они появились на земле прежде людей. Точно известно только, что уже полторы тысячи лет назад Империя был могущественной страной и включала в себя Арну, Арнакию, Илир и Кадар. Это был золотой век. Строились города и храмы, писались научные труды и поэмы, создавались прекрасные статуи и картины, процветали ремесла, торговля...

- Но сейчас Империи нет? - полувопросом сказала Вика.

- Нет, - кивнул Раир. - Она распалась триста лет назад.

- Триста? - спросила Вика задумчиво. - Содержательное было время, как я погляжу... Ну и что приключилось?

- Многие считают, что виновата Реда, - в полном соответствии с ожиданиями проговорил Раир и замолчал.

- Расскажи, - попросила Вика. - Мне всё-таки интересно, что она натворила.

- Хорошо, - вздохнул Раир. - Старый император умер, не оставив наследников. Страна волновалась, знать грызлась за трон. А Реда появилась ниоткуда, наследница почти исчезнувшего рода ол Тэно, с горсткой людей и кучей обещаний, и за несколько месяцев убедила всех. Может быть, не без магии. Не знаю. Но так или иначе, на её стороне как-то вдруг оказались не только крестьяне, но и ремесленники, и купцы, и даже некоторые знатные фамилии. Лэнрайна ол Тэно умудрилась привлечь к себе всех. Простой народ - обещаниями сытой жизни, а знать - прозрачными намеками, что править будет с их подачи. Но после коронации быстро и доходчиво объяснила, что властью делиться не намерена. Она стала единовластной правительницей, наводнила город шпионами, доносившими о каждом неосторожном слове, а её личная гвардия держала в страхе всю страну. На каждом углу кричали об интересах страны, о том, что все это для спокойствия государства и мирных жителей, для зашиты от изменников, преступников и внешних врагов. Нераскрытых преступлений не было. Кого-то непременно хватали, допрашивали с пристрастием и принародно казнили. Казнили людей, признававшихся под пыткой в таких ужасах, что зрители качали головами и возносили хвалу небесам и великой императрице, очищающей страну от таких мерзавцев. Армия была сильнейшей в мире, и нападать на Империю никто не решался. Установилось зыбкое спокойствие, скреплённое кровью тысяч схваченных "преступников" и "заговорщиков". Но оставшиеся на свободе видели лишь внешнее спокойствие и расправы над отдельными непокорными, на это спокойствие посягнувшими. И императрицу славили. Потом под предлогом обороны начались войны. Реда присоединила Зангу и Лаолий, покорила и обложила огромной данью богатый Дазаран и перенесла столицу в Раад, нынешнюю столицу Кадара. Существуют легенды о том, что она пыталась завоевать страну эльфов, Алирон, но - я уже говорил - многие сомневаются, что Алирон вообще существовал когда-то. Если он существовал, то эта война была единственной неудачей Реды. Императрица была умна и безжалостна. И владела магией. Вначале её почитали и благодарили за покой и сытость в стране. Под конец её стали ненавидеть и безумно бояться из-за холодной равнодушной жестокости и адского льда в изумрудных глазах.

Вика, тихо слушавшая, проговорила:

- И на неё я похожа? Ты меня за неё принимал?

- Есть только внешнее сходство, - сказал Раир таким тоном, словно со внешним сходством это он подгадил, о чём теперь очень сожалеет. - Но это ничего не значит.

- Надеюсь, - заметила Вика, - что не все так хорошо знают, как выглядела Реда. Но, - сказала она, меняя тему, - почему всё-таки Империя распалась?

- Реда зарвалась, - пожал плечами Раир. - Она уже не таясь чинила расправу над неугодными, перестав считаться с кем бы то ни было. Она могла публично оскорбить родовитого и уважаемого человека, вызывая, разумеется, бешенство знати; увеличивала налоги, просто от скуки разоряла соседние села. Недовольство росло, и стали одно за другим вспыхивать восстания, составлялись заговоры. Первая попытка переворота завершилась неудачей. Единственным заметным её результатом стало то, что к Реде вернулась былая подозрительность. Казни следовали одна за другой, головы летели с плеч, как листья с деревьев осенью. Но остановить недовольство было невозможно. И гром грянул. Вспыхнувшее в Дазаране восстание переросло в настоящую войну, прокатившуюся по всему югу страны. Одновременно поднялся другой конец Империи, Лаолий. И через полгода объединенные войска подошли к самым стенам замка Реды. Даз-нок-Раад был окружен, но повстанцам, плохо вооружённым и уставшим от сражений, едва ли удалось бы его взять, если бы один из самых приближенных к императрице людей не решил купить себе безопасность предательством. Реде удалось уйти потайным ходом, но это помогло ей ненадолго. Недели через две Лэнрайну ол Тэно обнаружили в замке, в её комнате, сидящую за столом... ("Господи! - подумала Вика. - А ведь я сидела в этом кресле!") После её смерти Империя распалась. Крупнейшие и знатнейшие роды поделили страну, но ещё долго шли войны за территории, прежде чем установились современные границы. Об этом всё, - закончил Раир.

- Такие истории, - нервно улыбнулась Вика, - на ночь лучше не рассказывать.

- Для большинства людей это просто история, - Раир снова пожал плечами, выкидывая замученную травинку в ручей. - Но в нашем случае - да, пожалуй, не стоит. Так... А начинали мы, кажется, с того, где тебе искать дорогу домой, ты ещё не забыла?

- Нет. Я даже некоторое представление о маршруте теперь имею, - гордо сказала Вика, с удовольствием возвращаясь в настоящее из смутного прошлого. - Правда, я всё равно почти ничего не запомнила, у меня не настолько хорошая память на имена. Но, насколько я поняла, идти надо на север. Далеко ли до этого... Норёл... Нор... Как его?

- До Нори-ол-Те недели две с половиной пути.

- Ох ты! - вслух удивилась Вика. - Насколько же удобней у нас!

- А что у вас? - полюбопытствовал Раир.

- У нас люди летают быстро, так что даже самое долгое путешествие занимает не больше нескольких часов.

Раир внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, шутка ли это. Девушка вдруг рассмеялась.

- Не веришь? Здесь это звучит так фантастически, что через месяц-другой я и сама начну сомневаться. Но к делу. Знаешь что, у вас ведь на дорогах не слишком безопасно, да?

- Я верю тебе, - улыбнулся Раир. - А на дорогах сейчас вполне спокойно, не беспокойся. Может, разок и встретим разбойников, но не больше одного раза.

- А, ну это, конечно, другое дело, - стараясь не рассмеяться, выговорила Вика. - Ну я, честно говоря... - Видно было, что ей в голову пришла какая-то шальная мысль, которая настойчиво просится наружу. - Ладно, - решилась она, наконец. - Я просто подумала, что здесь умение владеть мечом не помешает. Ты ведь меня научишь? - и она устремила самые просящие из имевшихся в её распоряжении глаз в глаза Раира. Тот от неожиданности слегка ошалел.

- Но зачем? Зачем оно тебе?

- Как зачем? - изобразила искреннее удивление Вика, в душе ожидавшая именно такой реакции. - Чтобы защищать себя, конечно!

- Но для того, чтобы защищать женщин и детей, есть мужчины.

- А может, я не хочу быть беспомощным ребенком! - обиженно заявила Вика.

- Но ты ведешь себя, как ребенок, - улыбнулся Раир. - Ну зачем тебе владеть мечом? При необходимости найдется, кому тебя защитить, можешь чувствовать себя в безопасности.

- Не в безопасности дело! Я не хочу зависеть от кого-то и не хочу быть обузой.

- Красота не может быть обузой.

- А комплименты не могут заставить меня изменить решение, - сердито сказала Вика. - Тебе что, жалко? - Очень весомый аргумент.

- Не жалко, - серьезно сказал Раир. - Если бы так просил пятнадцатилетний мальчишка, я удивился бы меньше...

- Да при чём тут это?! - взорвалась Реана. - Какая сейчас к черту разница: мальчишка - девчонка? Я представляю себе, что такое девушка в здешнем понимании! Сиди, вышивай, да помалкивай! И глаза вниз! А главное, конечно, - слушаться мужчин. Так я бы, веди я себя скромно и послушно, сейчас была бы не здесь, а вообще черт знает где, если вообще была бы хоть где-то, после того, как Шегдар убедился бы, что вызвал не ту! И Ликта вообще уже не было бы, а ты сидел бы сейчас со всеми удобствами, включая крыс, в тюрьме в Даз-нок-Рааде! Тфу!

Раир, с некоторым удивлением и живым интересом слушавший этот сумбурный монолог, заговорил по его завершении:

- В вашем мире такие странные нравы?

- Издеваешься? - спросила Вика, уже выбросившая запас возмущения.

- Есть маленько, - хмыкнул Раир. - Твоё описание подходит для Дазарана, да и то лишь для самой глубинки. На Центральной равнине женщин не считают животными. Да и воительницы известны в истории, так что твоя поза оказалась несколько не к месту.

- И что тебя тогда смущает? - буркнула Вика. - Почему не научить меня паре приёмов?

Раир вздохнул и перевёл взгляд на воду. Главных причин имелось две. Про нежелание будить Реду говорить не стоит. А как объяснить вторую...

- Тебе лет сколько?

- Двадцать... Нет, двадцать один уже... - оторопело ответила Вика.

- Ты любишь стихи?

- Чего?

- Ты любишь стихи?

- Д-да. Очень люблю.

- Представь: пришёл к поэту гость и просит: "Научи меня писать классические стихи на илирском. Это много времени не займёт, - говорит, - ты мне просто правила объясни, какие формы стиха бывают, какие ритмы". - "А ты илирский хорошо знаешь?" - "Вовсе не знаю"...

- Ну так научи сперва языку!

- Языку с рождения учатся, да и то не всякий, кто учится, становится мастером слова.

- Я что, прошусь сразу в мастера? Ты меня грамоте научи, а там видно будет.

- А как я людям в глаза смотреть буду, если моя ученица будет бездарью? - ехидно спросил Раир. - Если учить, то учить принципу, а не приёмам, - серьёзней продолжил он.

- Когда начнём? - оживилась Вика. - Знаешь, всегда хорошо языки усваивала...

"С другой стороны, если дать ей возможность научиться самой, попытаться усилить её, а не будить Реду. Чем сильней Вика, тем сложнее будет ведьме, так?

Возможно ли? А помимо этого решения есть только одно, слишком необратимое, чтобы его использовать".

- Попробуем. Только не сегодня, - сказал Раир и улыбнулся. - Уже темнеет. Завтра.

- Ну что ж, завтра, так завтра, - согласилась Вика, вставая на ноги. - А сегодня пойдём ужинать, вон Ликт уже идёт нас звать.

А за ужином Вика напросилась на ещё один урок. Со свойственным ей извращенным чувством юмора, по вопросам этикета она пристала к Ликту. Требуя хоть отчасти просветить дремуче невоспитанную чужестранку на предмет элементарного общения со встречными-поперечными. Впрочем, из получасовой беседы она не слишком много вынесла, помимо стойкого убеждения, что Ликтово невежество в этикете ещё более дремуче, чем ее. Что выспрашивать сразу имя - жуткая наглость, а обращаться следует на "ты".

- Но кому-то ведь "вы" говорят? - попыталась уточнить Вика.

- Раньше, кажется, говорили старикам и просто уважаемым господам всяким, - сказал Ликт. - Но сейчас "вы" говорят только людям императорской крови. Вроде как ещё один титул.

- А почему тогда... - начала было Вика, но осеклась. "Почему мне и Раир, и Шегдар "выкали"?" - хотела спросить она. А осеклась потому, что и сама поняла. На "вы" обращаются к императрице. Слава богу, что сначала этого не знала, а то ещё больше бесилась бы от каждой Раировой реплики! И ещё это значит, что переходу Раира, наконец, на "ты" радоваться стоит ещё больше. Скорей бы завтра!

_______________________________________________________________________

* - Скажите пожалуйста, куда мне отсюда идти?

- Это зависит от того, куда ты хочешь попасть, - ответил Кот.

- Мне все равно... - сказала Алиса.

- Тогда все равно и куда идти, - сказал Кот.

- ...только бы попасть КУДА-НИБУДЬ, - пояснила Алиса.

- Куда-нибудь ты обязательно попадешь, - сказал Кот. - Нужно только достаточно долго идти.

I don't rightly know what I want:

but I have something to do before the end

and it lies ahead...

J.R.R. Tolkien*

Назавтра Вика подорвалась ни свет, ни заря, наскоро кинула что-то в рот и, прихватив, конечно, меч, выскочила на улицу. Как и следовало ожидать, Ликт и Раир ещё спали. Вика покосилась на едва начавшее светлеть небо и, скрипя сердцем, признала, что будить Раира сейчас было бы окончательным свинством. Она начала было наматывать круги вокруг сеновала, но через несколько шагов её вдруг осенило: так ведь до сих пор и не поинтересовалась, что за меч её угораздило прихватить с собой. Вика напрочь о нем забыла: без того было о чем пошевелить извилинами. Ну а теперь, раз выдалась свободная минутка...

Одним словом, девушка отправилась на своё любимое место у ручья, уселась поудобнее, положив под себя ноги (по утрам уже подмораживало, и жухлую траву покрывал иней). На рукояти едва держалась старая чёрная замша, на ощупь больше похожая на грубую бумагу и немногим её прочней. Вика потянула из ножен меч, от души надеясь, что он не рассыплется в пыль от прикосновения. Попутно девушка отметила странность: рукоять снова отчего-то нагрелась, став немного теплей ладони.

Девушка сухой травой стёрла со стали пятна какого-то густого масла. Лезвие шириной сантиметров в семь и длиной - около восьмидесяти, немного утолщалось от краёв к центру, а края были острыми, как новая бритва (в чём Вика убедилась, неосторожно попробовав пальцем), и гладкими. Но и здесь две странности привлекли внимание девушки. Во-первых, по светлой стали змеились во всех направлениях тёмные линии, как рассыпавшиеся в беспорядке пряди коротких кудрявых волос. Во-вторых, с одной стороны клинка, у его основания, над продольной канавкой по центру, темнели четыре выбитые строчки. Буквы переплетались, как в вензеле, образуя нечто вроде ажурного орнамента. Вика не удивилась, обнаружив, что может прочесть эту надпись: она уже успела привыкнуть к своей полиглотской грамотности. Надпись была на алеире (чего Вика, по совести, знать не могла).

хоженый путь обещает удачу

всхлипами давится мостик над бездной

каждый в пути оступался и падал

но кто-то отступит, а кто-то пойдет до конца

Не то, чтобы Вика особо любила поэзию в духе символизма (хотя и неприязни особой не испытывала), но эти строчки странно завораживали. И почему-то в них чудилось что-то смутно знакомое: неопределённое и необъяснимое ощущение дежа вю...

- Чего ждешь? - раздался позади голос Раира. Его манера беззвучно вырастать за спиной и подавать неожиданные реплики уже начинала попахивать традицией.

- Да так, - улыбнулась Вика. - Знакомого одного.

- Ну и? Успешно?

- Надеюсь, - хмыкнула она. - Ты не в курсе, он уже проснулся?

- Почти, - сквозь зевок выговорил Раир. - Сейчас я его умою...

Пару пригоршней текучего холода спустя Раир подумал, что это "почти" не было, в общем-то, преувеличением, скорее, наоборот. Повинуясь проснувшейся вместе с ним жажде деятельности вкупе со здоровым человеческим любопытством. Раир приземлился на начавшую уже стряхивать иней траву, заполучил меч для осмотра. На какой-то миг Вике показалось, что его лицо напряглось, словно меч обжёг руки, но реплика Раира сбила мысль:

- Вот это тебе повезло, девочка! Таких мечей во всем мире десятка не наберется!

- Да? - недоверчиво покосилась на меч Вика. - А ничего, что он... того... полосатый?

Раир рассмеялся, спугнув несколько птиц, устроивших спевку на соседнем дереве.

- Полосатый! - проговорил он сквозь смех. - Сразу видно знатока! - он редуцировал смех до улыбки и пояснил:

- Меч из такой стали и волосинку на лету срежет, и любой другой меч перерубит. И...

Раир, держа правой рукой за рукоять, левой осторожно взялся за клинок и согнул его. Вика, непроизвольно напрягшись, ждала треска и разлетающихся со звоном осколков. Острие коснулось рукояти, Раир выпустил клинок, и он упруго выпрямился со звуком, похожим на затухающее пение струны.

- За этот меч можно замок от колодцев до шпилей со всеми людьми купить, да и то я бы не отдал, - серьёзно сказал Раир, возвращая меч. - Мой - из той же породы. Береги его.

Вика помолчала, ожидая продолжения, но Раир закончил. Она подождала ещё чуть-чуть, чувствуя, как её понемногу начинает трясти от нетерпения, и сказала, удивившись, как зазвенел её голос:

- Ну так что? Начнём урок?

Раир спокойно улыбался, и сидел неподвижно, следя за течением воды. Вика недоумённо посмотрела на него.

- Раир, - позвала она. - Приём! Ты что, спишь, что ли?

Раир молчал. Пока Вика пыталась понять, нервничать ей или злиться, оба этих чувства прочно укрепились в ней, так что, не усидев, она вскочила на ноги и начала сбивчивый и пространный монолог на тему "ну что за свинство, ты же обещал". Некоторое время Раир с видимым интересом слушал, потом повернул голову, ослепительно улыбнулся и сказал:

- Сядь.

Вика села, похлопала глазами, открыла рот, но Раир сказал раньше.

- Урок первый: не суетись. Толку от этого на моей памяти не добивался никто, а вот неприятностей можно заработать столько, что хоть впрок их суши. Урок второй: умей ждать. Не надо никуда спешить. Чем без толку суетиться, лучше соберись с мыслями, и потом действуй быстро и точно. Урок третий: расслабься. Сжаться в кулак ты всегда успеешь, оно и не трудно. По сути, весь мир только и делает, что сжимает разнообразные кулаки. Но только поняв, что значит по-настоящему расслабиться, ты убедишься, как крепок может быть правильно сжатый кулак. Понятно?

- Понятно, - кивнула Вика ("Тоже мне, бином Ньютона, - подумала она. - Было бы что понимать!"). - А теперь покажи мне, пожалуйста, как меч хоть в руках держать!

- И ничего тебе не понятно, - усмехнулся Раир. - Понятно - это когда вся насквозь осознаешь, что именно так и есть, а иначе быть не может. Когда не только разумом поймешь, но и сердцем поверишь.

В этот же день Вика поменяла обмотку на рукояти меча и вычистила его под руководством Раира настолько идеально, насколько это достижимо. Дело оказалось проще, чем ей думалось: стоило взяться за дело, как руки сами справились, словно знали, в каком направлении класть витки. Замша легла идеально с первой же попытки, точно эту рукоять Вика обматывала уже не раз и автоматически вспомнила давно знакомые движения.

Раир, сидевший рядом, снова уронил тогда на неё странный тяжёлый взгляд, но Вика этого не заметила.

Фехтовать она не взялась ни в этот день, ни в следующий. Раир учил её расслаблять мышцы и успокаивать мысли, учил внимательней слушать себя: и смутные сигналы сердца, и каждую клеточку тела. На третий день к ним присоединился Ликт, заявивший, что иначе зачахнет от обиды и зависти в зарослях сирени за сараем.

Научившись слушать каждый сантиметр своего тела, обнаруживаешь вдруг, что каждая мышца слушается тебя удивительно быстро и точно. Усвоив это, Ликт осуществил, по его словам, мечту детства: научился шевелить ушами, чем и порадовал однажды Раира и Вику.

Дни неторопливо и неумолимо становились холодней и короче, потом зарядили дожди, но Раир, войдя во вкус, заявил, что начатое дело из-за непогоды бросать не собирается, и продолжал дрессировать своих подопечных, объявив, что теперь-то возьмётся за дело всерьёз. Ликт и Вика недоверчиво переглянулись: по их представлениям, "всерьёз" началось с полмесяца назад. И только проснувшись назавтра, Вика поняла, что Раир высказался совершенно справедливо: тело вопило, что вчера по нему бегало стадо подкованных мамонтов. К ручью девушка пришла все равно на рассвете, исключительно из вредности: сама ведь напросилась! - но безумно хотелось не продолжать эти издевательства над собой, а поспать недельки этак четыре. Тем не менее, этой самой вредности хватило даже на нормальную походку и неперекошенное лицо, назло Ликту. Который, впрочем, выглядел вполне прилично, и Вика украдкой завистливо поглядывала на него, пытаясь определить, правда ли ему хоть бы хны, или это он притворяется (Ликт, к слову, так и не сумел решить для себя такой же точно вопрос, украдкой завистливо поглядывая на вполне бодрую с виду Вику). Второй день оказался не легче первого, на третий стало уже терпимо, но на четвёртый день Раир раскопал где-то три круглые гладкие палки, чуть больше метра длиной каждая ("от самбо к кэндо" - откомментировала Вика и смеялась в гордом одиночестве). Часов через пять палки бессовестно потяжелели, а к вечеру и Ликт, и Вика снова не чувствовали рук-ног. Ещё через две недели Раир счёл для своих подопечных возможным взяться и за настоящие мечи.

Первое время, проходя курс "кэндо", Вика и Ликт тренировались преимущественно друг на друге, Раир вошёл в роль рефери и выходить из неё не торопился. С самого начала Ликт оказался не таким профаном, как Вика, но первое время оба послушно падали, куда уронят, с почти одинаковой частотой. Потом, примерно к тому времени, когда мечи сменились стальными, как-то неожиданно оказалось, что девушка побеждает заметно чаще. А ещё через неделю Ликт недовольно признал, что победить её ненамного проще, чем Раира (против которого ни он, ни, впрочем, Вика, не могли продержаться дольше пары минут).

Раир терзался. Сложно не испытать гордости, когда твоя ученица растёт так быстро, что это кажется невозможным. Но кто сказал, что проще не пугаться этих успехов, которые не только кажутся невозможными? С такой скоростью не учатся. Ни верховой езде, ни местным языкам. За такое короткое время реально усвоить блок или атаку, но невозможно довести правильное дыхание и умение двигаться до автоматизма. Не было ни плавного развития вначале, ни видимого топтания на месте, пока накапливаются навыки, ни стремительного рывка затем. С самого начала обучение пошло с головокружительной скоростью. И объяснить это можно только одним.

Но у кого получилось бы не радоваться успехам ученицы? Ученицы, схватывающей на лету, перенимающей с восторгом и переиначивающей тут же на свой лад... Раир вздумал однажды научить её отражать фирменный свой удар (который ни разу ещё никто отразить не умудрился). Разумеется, бил он вполсилы и вообще осторожно, но у девушки (на голову его ниже и чуть ли не вдвое тоньше), разумеется, всё равно ничего не получалось. Раир, тем не менее, не терял оптимизма. Но на двадцатой, наверное, попытке, Вика, вместо того, чтобы принять удар, отвела его в сторону, а сама одним быстрым до неуловимости движение оказалась у Раира за спиной - прежде, чем он успел что-то сообразить. Если бы дело происходило всерьёз, ничего сообразить он и не успел бы, а свалился бы с длинной раной через весь правый бок.

- Здорово, - признал он. - Но, вообще-то, я тебя несколько другому пытаюсь научить, ты не заметила?

- Ага, не заметишь тут, как же, - хмыкнула Вика, пытаясь перевести дух. - Только, чтоб отбить такое, не девушкой надо быть, а медведем, как минимум!

- Тебя уже не бесит упоминание, что ты девушка? - ехидно усмехнулся Раир.

- Меня бесит не сам факт, а отношение к нему некоторых, - пожала плечами Вика. - Я не бетонная стена и даже не танк, чтобы устоять под таким ударом. И зачем оно мне надо, если от того же удара можно просто уйти?

- Нельзя же вечно убегать, - сказал Раир. - Когда-то всё равно придется принять удар.

- Нельзя и отбить любой удар, - Вика снова пожала плечами. - А уходить от ударов я смогу куда дольше и эффективнее, чем отбивать каждый.

- Не знаю, - сказал Раир, помолчав. - Может, и правда, у каждого свой способ.

Осень давно перевалила за середину, а Раир, Вика и Ликт не спешили покидать гостеприимный домик в глубине Великих гор. По утрам все трое то скакали с мечами, то "медитировали" у ручья, потом Бабушка непременно находила парням пару-тройку хозяйственных заданий, а сама она с Викой отправлялась обычно за какой-нибудь лесной растительностью: осень - время грибов и время собирать корни, луковицы и прочие подземные части лекарственных растений. Вечера же были временем неторопливого и не слишком содержательного, но всегда занимательного трепа за душистым травяным чаем. Случались, впрочем, и "выходные", когда кому-то одному, а то и всей компании (кроме Бабушки, без дела не сидевшей принципиально) удавалось полентяйничать. Свободные часы Вика проводила не слишком активно. Она сидела под старой ивой на высоком берегу ручья, глядя в бегущую воду. Неподвижно, даже без мыслей. Или позволяла мыслям течь, как им вздумается, не сдерживая и не направляя, а только фиксируя, наблюдая словно со стороны... Это были хорошие дни. Вика не грустила о доме и не боялась будущего, она просто позволила событиям происходить, когда и как им вздумается, и не терзалась опасениями и сомнениями. Может, дело было в том, что девушка разрешила себе поверить, что всё уладится легко и просто, что скоро, как только они соберутся в дорогу, на первом же повороте встретится самый главный добрый волшебник, который мигом разрешит её маленькую ерундовую проблему. И пока можно просто расслабиться, получше отдохнуть на этом специально заботливой природой созданном горном курорте. А живя на курорте, не скучают по дому и не молятся всем подряд о возвращении. И Вика не сопливила по ночам подушку, вспоминая родной город, не скучала по друзьям и родным. Её не огорчала даже разлука с большой и красивой любовью, оставшейся дома, хотя с Витей у них было всё настолько неправдоподобно хорошо, что друзья подшучивали над "идеальной парой" с одинаковыми именами. И она не испытывала чувства вины, ловя себя на мысли, что Раир, пожалуй, симпатичнее... Умение плыть по течению - иногда очень удобное качество.

Она хотела, конечно, вернуться домой. Если бы ей прямо сейчас, сию минуту предложили устроить это без лишней канители, она не подумала бы отказаться, но огорченно подумала бы: "Уже?.."

Осень подходила к концу. За ночь успевали замёрзнуть лужи, песок на берегу ручья покрывался тонким льдом, а сухая трава и опавшие листья мёрзло похрустывали под ногами. Голые деревья зябко поводили ветками на холодном ветру, а воздух по утрам был ментолово свеж, и пахло уже приближающейся зимой. Однажды вечером Бабушка сообщила, что пора. Никто не удивился и не огорчился - хотя, по идее, стоило, - и наутро, позавтракав и прихватив немногочисленные вещи, трое, наконец, отправились.

Они вышли не слишком рано, когда солнце уже успело не только встать, но и прогреть воздух, словно смёрзшийся за ночь. Маршрут они определили ещё пару дней назад. По схеме "мы посоветовались, и я решил": выбирал Раир, потому как двое его подопечных никаких путных предложений выдвинуть даже не пытались. Первым делом они направлялись в Нори-ол-Те, не только потому, что Мастер этого храма, может быть, мог как-то помочь Вике, но и потому, что у Раира были и свои дела с Эглитором. А на вопрос, что дальше, Раир отвечал не определенней, чем пожилая дама о своём возрасте.

Поздняя осень в горах звучит какой-то особенной мелодией, величественной и грустной, но пронзительно легкой и чистой. Полной грудью вдохнёшь в себя настроение леса на склонах, и хочется раствориться беззвучно, раскинув руки... Вика шла, жадно впитывая в себя всё, её окружавшее, словно впервые раскрыв глаза. Мягко пружинят влажные после недавнего дождя бурые листья под ногами, воздух пронзительно свеж и чист, и чуть резковато пахнет лежалой листвой и мягкой, маслящейся от черноты землей. Пахнет грибами. Мир прохладный и влажный, спокойный, упругий и задумчивый. А небо... Небо такое, каким оно бывает только осенью. Выплакавшее все тучи до одной, во всю свою бездонную глубину, во всю вселенную - синее-синее. И прозрачное, звонкое; ослепительно, ошеломляюще яркое и поющее. И такое глубокое, полное до краев синевой и светом, что захватывает дух.

Потом вспомнился дом. Вот так же точно Вика брела по лесу (дома был ноябрь) с родителями и сестрой. Собирали грибы. Так же вокруг вздымались вековые сосны: закинешь голову, пробежишь взглядом вверх по их мокро-коричневым стволам - и голова закружится, так стремительно все они подняли руки навстречу небу.

Берег реки, прогалина. Слева, за катящейся водой, над лесом - белый склон с сантиметровыми штрихами взбирающихся вверх сосен. Сверкающий голубоватый ледник с огромным застывшим водопадом. Вокруг горы. Тихо и легко, горы спокойны и величавы, и ты - часть этого сурового величия. Весь мир смотрит на тебя, но не страшно, ты - прекрасна и чиста, как горы вокруг. Ты наедине с миром, своим миром...

- Если у этих гор есть душа, - тихо сказал рядом Раир, - она должна быть очень похожа на тебя.

Вика слабо улыбнулась... споткнулась и чуть не упала. И вдруг представила себя со стороны: маленькую и нелепую, никчемную... Мечтательница хренова! А речка весело смеялась по блестящим на солнце камням, и её смех эхом отдавался вокруг.

Почти час они шли поверху, перебираясь через многочисленные ручейки, впадающие в реку (Говорунью, как сказал Раир), потом она свернула к северу, обрыв чуть расступился от потока в стороны, и трое спустились вниз, к воде. Но они шли ещё часа три, прежде чем Раир счёл, что переправа больше не выходит за пределы человеческих возможностей. Предположение это подтвердилось, хотя, на взгляд Вики, камни могли бы быть и несколько менее скользкими, а сумка за спиной и прочая хрень, на девушку навешанная, - не такой тяжелой. Впрочем, странным было не то, что сумка потяжелела, а то, что это случилось только теперь: дома Вика с таким довеском на спине начала бы корчить изможденные рожи уже через два часа после выхода, но Раировы дрессировки, выходит, не пропали даром. Но после переправы, которую Вика неизвестно почему вдруг окрестила "переходом Рубикона", усталость уже чувствовалась, и девушка смотрела только под ноги, потому что корни выпячивались из-под земли каждые полметра. Да и без них на здешних каменюках не сложно было сломать пару-тройку ног, начавших, к тому же, подмерзать. Лес был красив, и в другое время Вика непременно восхитилась бы им, но сейчас ей было не по себе. Ей казалось почему-то, что лес следит за их передвижением тысячью глаз, и следит недоброжелательно. Казалось, что корни специально вытягиваются ей под ноги, а кусты нарочно стараются хлестнуть побольнее. Словно путники были нежданными гостями здесь, словно лесу их присутствие было - как зуб в носу. Впрочем, и Раир, и Ликт были вполне довольны жизнью. Ликт восторженно глазел по сторонам, а Раир шёл, о чём-то опять задумавшись.

"Пока неплохо. Конечно, эта вылазка в Кадар выполнена не идеально, да-алеко не идеально! Надо в будущем быть осмотрительней, а не уповать на свою хваленую удачу и милость Тиарсе [зд. судьбы]. Давно ведь известно: боги куда охотнее помогают тем, кто привык рассчитывать только на себя. На этот раз помогли. Надо будет заказать молебен в благодарность и в знак того, что я усвоил урок...

Да, на этот раз Вечные оказались благосклонны. Удалось всё необходимое в Дазаране сказать, а в Кадаре вызнать. Из Кадара даже, - Раир невесело усмехнулся, - своего рода вещественное доказательство прихватил... Ох, очень уж отчётливо пованивает неприятностями от этого "вещественного доказательства"! Хэноар, скорее бы добраться до Нори-ол-Те! Вдвоём с Эглитором ещё разберемся, ещё куда ни шло... Обоим на ближайший месяц головной боли хватит!" Раир улыбнулся и оглянулся на своих спутников. Ликт, хотя шагал и не слишком бодро, крутил головой с таким энтузиазмом, словно хотел проверить, насколько прочно она привинчена. Правда, Виктория что-то опять приуныла. Надо бы присматривать уже место для привала.

Вика завистливо косилась на них время от времени. "Счастливы оба, как алкоголики на спиртзаводе! Хотя, чего бы им не быть счастливыми, они-то дома, это я тут - собаке пятый хвост..." За последние полчаса она спотыкалась, поскальзывалась, подворачивала ногу и вообще делала попытки упасть с завидным постоянством, так что, когда Раир объявил привал, обрадовалась настолько, насколько ещё хватало сил.

Трое сидели кружком, уже поев, но ещё не торопясь вставать. Ликт мечтательно изучал макушку соседнего высоченного бука, а Вика убито любовалась ботинками. На правый носок прилип какой-то прелый мусор тёмно-бурого цвета.

- Вновь вздыхаешь о горькой участи? - спросил Раир. - Не навздыхалась ещё?

- Давно уже. По самое не могу, - буркнула Вика, не отрываясь от созерцания ботинок.

- Ну и в чем дело?

- А понятия не имею! - сердито сказала она. - Просто я постоянно чувствую, что я тут чужая! Словно лесу противно меня в себе видеть! Отвратительное ощущение! Чувствую себя тараканом на обеденном столе под брезгливым взглядом чистоплотной хозяйки!

- Ну и воображение у тебя! - покачал головой Раир. - Лес как лес, красивые, по-моему, места...

- А я этим красивым местам нужна, как собаке пятый хвост! Я здесь никто, ты же сам знаешь! Это не мой мир!..

- Всё вокруг - и твое тоже, - серьёзно сказал Раир.

Вика невесело усмехнулась.

- Так запросто раздариваешь миры! Конечно, легко дарить то, что тебе не принадлежит!

- Любое место - будь то клочок земли под твоей ногой или целый мир, - убеждено начал Раир, - принадлежит каждому, кто сумеет его понять, принять и полюбить.

- Да я бы не против полюбить этот мир... - грустно сказала она. - Влюбить меня в горы вообще не проблема; кажется, нет ни в одном из миров таких гор, которые бы меня не очаровали. Но тут мне как будто что-то мешает! Как будто этот мир не желает меня принять, как будто во мне что-то не так!

Ликт, до того смирно слушавший, вдруг подскочил, поперхнулся, закашлялся, вскочил на ноги, выпучил глаза и замахал руками. Раир и Вика с интересом наблюдали за его эволюциями, потом Раир молча протянул Ликту фляжку с водой, тот выпил огромный глоток, перевел дух и поспешил поделиться с аудиторией своим "эврика!".

- Ох и идиоты же мы! - с жаром сообщил он для начала.

- Ну-ну, в себе ты, может, и уверен, но за всех не говори, - усмехнулся Раир. - А в чём дело-то?

- "Во мне что-то не так"! Разумеется не так, чтоб мне Кеил приснился [зд. "чтоб мне сдохнуть!"]! Имя её! - выпалил Ликт, торжествующе сияя глазами.

Вика несколько ошалело посмотрела на него, пытаясь постигнуть тайный смысл этого откровения, потом перевела взгляд на Раира. Судя по его лицу, ему как раз откровение растолковывать не нужно было: он смотрел на Ликта так, словно жаждал вручить ему нобелевку, как минимум.

- Пожалуй, я присоединюсь к заявлению насчет идиотов, - покачал головой Раир. - Клянусь крыльями Хофо, об это ещё месяц назад надо было подумать! Как это нас угораздило не подумать об имени!

- Так, - сказала Вика. - Подождите. Оба. Чем вам не угодило мое бедное имя?

- Да не нам! - со счастливой улыбкой сказал Ликт. - Оно миру этому не угодило!

Такое объяснение Вику не слишком удовлетворило, но Раир оказался в состоянии объяснить более толково:

- В этом мире чужая не ты сама, а твоё имя. Имя - я говорю о маэто, подлинном имени, конечно, - это сущность названного, определяющая его место в мире. Имя определяет границы и даёт форму душе. Если не поставить этих границ, душа истончится и развеется в мире. Потому, например, ребёнку дают имя в тот же день, когда он родится: иначе мир может убить безымянного, как чужака, для которого здесь нет места. В маэто душа человека. А твоё имя не отсюда, оно из другого мира. Потому наш мир и не желает принять тебя.

- Ну и что мне теперь делать? - спросила Вика. Она слишком удивилась сюрреалистическому объяснению, чтобы не поверить в него. - Душу поменять?

- Да нет, просто имя поменять, чтоб его кошки съели, - сказал Ликт.

- А как это делается, если не секрет?

- Что значит "как делается"? - приподнял светлые брови Ликт. - Выбери себе эттей, какое нравится, и все дела.

- Чего-ттэй?..

- Ну, эттей, кличку, имя**, - охотно объяснил он.

- Но я же не знаю здешних имён, - растеряно сказала девушка. - Подскажите, что ли, парочку...

- Чего тебе, слов в языке мало? - удивился Ликт.

- Ты же не подлинное имя выбираешь, - объяснил Раир. - Просто прозвище, на которое тебе не слишком противно будет отзываться. Их обычно из родного языка берут или из алеира.

Выяснив, что такое "алеир", поняв, что надпись на клинке как раз на этом языке, и заключив, что это язык она знает, Вика оживилась:

- Ладно. Сейчас, подумаю...

Думала она минуты две, потом весело сообщила:

- Есть! "Реана". Ну как вам?

- Реана? "Бродяга", то есть? - попробовал на язык Ликт. - Ничего, мне нравится!

Раир не выглядел воодушевлённым; по его лицу снова скользнуло то напряжённое выражение, которое Вика видела уже, когда в разговоре всплывало имя Реды, когда дала Раиру разглядеть свой меч...

- Что-то не так? - спросила она. Раир так естественно вернул лицо в нормальное состояние, что Вика в очередной раз засомневалась: не примерещилось ли ей.

- На мой взгляд, несколько грубовато, - сказал Раир. - Как-то неуважительно. Ты уверена, что хочешь на него отзываться?

- В самый раз! - убежденно сказала она. - Кто же я ещё тут, как не бродяга?

- Ну ладно. Значит, Реана.

Он как-то странно улыбнулся и добавил:

- Видит Маэтишеной, имя подходит идеально. [ал.: реа - приставка со значением повторяемости действия; анаво - ходить, рождаться ]

После привала они некоторое время шли на север, по левому берегу Говоруньи, потом река снова свернула, на этот раз вправо, и дальше трое пошли по бездорожью, на северо-запад, ориентируясь на высоченный снежный пик, которым заканчивался ближний к ним отрог Великих гор. Вернее, на пик ориентировался Раир, а остальные ориентировались уже на него. Тем более, через пару часов, когда ни Ликт, ни Реана не смотрели уже ни на что, кроме спины впереди идущего. Точнее, кроме его ног, потому что поднимать голову тоже не хотелось. Лес кончился за пару часов до заката и метров двадцать до подошвы горы. Раир свернул вправо и повел своих подопечных сначала по каменистому склону у подошвы, потом вверх, по узкому извилистому ущелью, которое Вике-Реане показалось бесконечным. Раир не останавливался и даже не замедлял шага, а двое других следовали его примеру из одного упрямства. Ну ещё, пожалуй, оттого, что ни Ликт, ни Реана не горели желанием останавливаться раньше другого. А потом вдруг остановился Раир. Его спутники оторвали глаза от земли и обнаружили, что находятся на ровной полукруглой площадке, по бокам ограниченной крутыми склонами, а впереди упирающейся в скалу. За спиной виднелся кусок ущелья - до первого поворота, метров восемь.

- Это местечко я обнаружил лет пять назад, - сказал Раир. - Я думал тут переждать немного, возвращаясь из Кадара, но получилось, как сами понимаете, иначе. И у Бабушки, конечно, было комфортнее, так что жаловаться не буду. Мы тут останавливаться не станем, только переночуем в пещере, трое там вполне поместятся. Ох, - засмеялся он, глядя на недоуменные лица, - до чего вы оба наблюдательны, клянусь пятью стихиями! Вот она, пещера!

В сгустившихся исподтишка сумерках они действительно не заметили входа в пещеру: почти круглое отверстие в метр диаметром, похожее на густую тень в углублении скалы. Внутри пещеры, по форме напоминавшей каплю, нашёлся хворост для костра и еловый лапник для постелей. На троих его было маловато, но все отлично выспались, с аппетитом позавтракали и быстро (Реана была почти уверена, что ущелье укоротилось вчетверо со вчерашнего вечера) спустились вниз, к подножию горы. На этот раз они отправились прямо на север, по безлесому пространству вдоль склона горы. Через час лафа закончилась, а начался терновник: густые, не ниже, чем по пояс, заросли с узёхонькой тропинкой, проползающей вглубь. Реана с Ликтом жалобно переглянулись, вразнобой вздохнули и направились следом за Раиром, совершенно спокойно и как будто даже привычно в эти заросли нырнувшего. На двойной вздох он, правда, обернулся.

- Погодите умирать, - весело посоветовал он. - Нет, в самом деле. Это недолго, чуть больше, чем четверть часа, а потом мы выйдем прямо на старую дорогу. Она заброшена уже давно, но ещё вполне приличная, идти там будет намного проще. Немного ещё потерпите.

Ликт и Реана приободрились и храбро пошли на штурм, хотя без трагических возгласов время от времени не обошлось: терновник есть терновник, и продираться по наполовину заросшей тропинке - удовольствие то ещё. Через двадцать метров руки были исцарапаны сплошь, но все сошлись на том, что это не самое страшное, что может с человеком случиться. Продолжалось это безобразие, правда, почти вдвое дольше, чем было обещано, но тем с большей радостью трое вынырнули вдруг из зарослей и спрыгнули на дорогу, которая выглядела действительно вполне приличной, хотя и порядком запущенной. Кое-где прямо посредине росли молодые деревца, время от времени дорогу пересекал ручей, а то и тек прямо по ней. Но пешком по старой дороге идти было вполне удобно и, во всяком случае, это было куда приятнее, чем тропинка в терновнике. И значительно быстрее. Раир прикинул, что такими темпами они выйдут из леса уже утром третьего дня, чем и порадовал своих спутников на привале.

За пару часов до заката, когда Реана от нечего делать на ходу пополняла, с помощью Раира, свои познания в ботанике, "Тш-ш! - вдруг шикнул Ликт. - Слышите?"

Да, конечно. Замолчав и прислушавшись, трудно было не заметить доносившихся с тропы, которая вливалась в дорогу, смутных возгласов и звона оружия.

- Я думаю, стоит глянуть, кто это там без нас развлекается, - весело сказал Ликт.

- Уж без нас им никак не обойтись, - авторитетно кивнула Реана.

- Идем, детки, - подытожил Раир, шутливо подталкивая их на звук. - Только тихо.

На тропе соблюдать тишину было проще, так что трое пошли прямо по ней, свернув только перед самым поворотом. Отделённые от них кустами, на опушке увлеченно размахивали холодным оружием (хорошим оружием: копья и даже мечи) несколько человек. Пятеро из них, судя по цветам одежды, были гвардейцами Шегдара. Они всем скопом, мешая друг другу, нападали на шестого: средних лет усатого мужчину в хорошей, хотя основательно попутешествовавшей одежде.

- Я беру офицера, - начал Раир, - Ликт, бери того, крайнего, а тебе остается ближний к нам. С остальными разберемся по ходу.

- Минутку, - остановил его Ликт. - Ты знаешь этого, на кого нападают? Нет? А если он враг?

- Если его убьют, мы едва ли это узнаем, - заметил Раир, берясь за рукоять меча, но в этот раз его остановила Реана:

- Подожди. Дракону ни к чему знать, что мы все ещё здесь.

- И что ты предлагаешь? - спросил Раир, начиная раздражаться.

Вместо ответа Реана достала лук и натянула тетиву. Идею поняли и приняли, хотя Раир чуть заметно поморщился: стрелять из кустов... Три стрелы просвистели - трое из нападавших выронили оружие, раненые, четвертый упал, сбитый с ног оборонявшимся, а ещё чуть позже горе-вояки шегдаровской армии удирали, ломая кусты, прочь.

Оборонявшийся стоял, опершись на меч, и с любопытством разглядывал своих неожиданных спасителей. Те, впрочем, с не меньшим любопытством разглядывали его. Среднего роста, крепко сбитый, со светлыми короткими волосами (для этого мира короткими: уши они закрывали) и усами, занавешивавшими верхнюю губу. Неопределенно-рыжая куртка и штаны из плотной ткани, каждая штанина перехвачена шнурком чуть выше щиколотки и под коленом. "Арнакиец, - подумал Раир. - Ну да, они же тут рядом... Что-то очень уж он бледный..."

- Ты ранен? - спросил Раир, уже и сам заметив, в чем дело: на правом боку арнакийца расплывалось темное пятно.

Тот только кивнул, но потом всё-таки разжал серые губы и хрипло выговорил:

- Вы очень вовремя, благослови вас Вечные, кто бы вы ни были.

Ликт посмотрел на деловито засуетившихся вокруг раненого Раира и Реану, подумал, что в этой области от него по-прежнему никакой пользы, кроме вреда, и пошел собирать дрова для костра: темнело, и по всему судя, предстоит тут ночевать.

Несколько часов спустя их новый знакомый (представившийся Ёваском, купцом из Кунена), перевязанный (рана оказалась неглубокая, хотя и болезненная) и наевшийся, показал себя отменным рассказчиком: в благодарность, видимо, за своевременное вмешательство, он счел своим долгом рассказать, чем он не угодил кадаским "погранцам". "Вот, пжалста, взьярились, ммн... значит, на бедного купца ни за что, - лукаво пожаловался он. Говорил он неспешно и вкрадчиво, и с удовольствием смакуя каждое словечко. - А всех, скажем, грехов моих и есть, что несколько безделушек... ммм... прихватил на память. М-да... Контрабандой, признаю, контрабандой. Но! Но против закона я пошел исключительно в силу необходимости. Да, таким вот образом... а мог ли я открыто их везти, судите сами? Ежели у них, в Кадаре, смертная казнь за это самое назначена! Пришлось контрабандой, соответственно, да. Но дело в том, что расслабился я рано, посчитал, что уже почти дома. Ничего, в другой раз аккуратнее буду..." К концу своего рассказа он уже достаточно пришел в себя, чтобы начать проявлять любопытство:

- А могу я спросить, как вас зовут? Хотелось бы знать, как обращаться к своим спасителям, - пояснил он, весело прищурившись.

Реана вообще не понимала, почему было не представиться сразу, это Раир почему-то нагнетал таинственность, но теперь не ответить было бы совсем уж свински невежливо, к тому же причин сохранять инкогнито и не было толком, так что имена были Ёваску сообщены. Услышав имя "Раир", купец впал в легкий ступор, но ненадолго, через пару секунд снова заговорил.

- Я ещё хотел спросить... мм-н... верно ли я запомнил, в солдат ведь как бы трое стреляли? Во всяком случае, с самого начала я заметил три стрелы одновременно... Вот... Значит, то есть, девушка тоже? - спросил он, сопроводив вопрос вежливым кивком в сторону Реаны.

- Ну да, - сказал Ликт. - Она здорово стреляет!

- Реана всему быстро учится, - тоном гордого учителя подтвердил Раир.

- Захвалите вы меня, - весело сказала она. - Хотите, чтобы я смутилась, покраснела и глупо захлопала глазами? Вот уйду я от вас! Я сейчас... - посерьезней добавила она, вставая.

- Хорошая девочка, - сказал Ёваск, когда она скрылась из виду. - А, могу ли я спросить: кому из вас и кем она... мм... приходится? Я так и не понял...

"Интересно, как она сама отреагировала бы?" - подумал Раир, почему-то почти уверенный, что Реана вопрос бы не понравился. Но ответил Ликт.

- Она моя сестра. Старшая, - добавил он, секунду подумав. Раир несколько удивился, конечно, но внешне заметно этого не было, он решил пока посмотреть, что будет дальше. Вернее, послушать. А послушать было что: Ликта понесло. За пятнадцать минут он соорудил сюжет, годный для романа листов на пятьсот: с рано умершими родителями, с трудным детством у дальних родственников, с несчастной любовью где-то к середине рассказа, с замаячившей потом перспективой неравного брака, с бегством, с неприкаянными блужданиями по стране (местом действия Ликт выбрал Кадар, просто потому, что в других странах он никогда не бывал, а конкретно - Джагзорт, потому что первое в голову пришло)... И всё с душераздирающими живописными подробностями. Причем где-то минут через пять он сам уже почти верил в то, что рассказывал. И потому врал вдохновенно, талантливо. Ёваск слушал, сочувственно кивая головой в особенно напряжённые моменты повествования. Реана, вернувшаяся как раз вовремя, чтобы услышать кульминацию, тоже слушала с огромным удовольствием, героически стараясь не заржать при этом.

- ...Ну и вот, - закончил, наконец, Ликт, сам слегка ошарашенный размерами своего импровизированного выступления, оглядел благодарную аудиторию...

- Ох, и здоров же ты врать, "братишка"! - ехидно шепнула ему Реана.

____________________________________________________________

*Я не знаю толком, чего хочу, но прежде, чем все закончится, я должен ещё сделать что-то, и это ждет впереди... (Дж.Р.Р. Толкин)

**Здесь и далее слово "имя" употребляется в том значении, в каком в эрлике употребляется "эйт": повседневное имя, обыденное обращение. Так, далее по тексту Ёваск спрашивает, дословно, "Могу ли я спросить ваши имена?", подразумевая именно тот смысл, который архаически вкладывался в русское "как тебя зовут?": как тебя называют обычно. Для цивилизации Центральной равнины характерна особая группа понятий с общим значением "имя". "Маэто" - подлинное имя, называющее суть человека или предмета. Широко используется в магических практиках. "Эттей" - кличка, любое прозвище. "Эйт" - наиболее широкое понятие, обозначающее, во-первых, любое наименование предмета/человека, и во-вторых, то имя либо кличку, на которое человек откликается в повседневной жизни. В роли эйт может выступать одно из эттей, но никогда не маэто. Существует набор стандартных эйт для каждого региона и страны Центральной равнины, в то время как число эттей неограниченно.

Случайность есть нечто относительное.

Она является лишь в точке пересечения

двух необходимостей.

Г. Плеханов

Проснулись они завтра под проливным дождем. Быстро и без особого аппетита съели мокрый завтрак и отправились дальше, подгоняемые мыслью об обещанном Ёваском рае: сухом и уютном отдыхе под крышей - хоть и полотняной. Дождь прекращаться не спешил, дорогу развезло, и мокро было со всех сторон. Реана подумала, что даже под душем как-то суше. Обстановка не слишком располагала к пространным рассуждениям, и большая часть мыслей сводилась к тому, куда поставить ногу и как не поскользнуться, потому что падать в бурую кашу под ногами девушке совершенно не хотелось. Хотя от такового падения мокрый насквозь и заляпанный грязью плащ вряд ли стал бы ещё мокрее и грязнее - всему есть пределы. Разумеется, было холодно, и разумеется, обед вышел не менее безрадостным, чем завтрак. Но часа через четыре после обеда дождь всё-таки кончился, а почти сразу после того, за очередным поворотом Ёваск оживился, сообщил, что уже почти пришли, и свернул с дороги вправо. Метров через сто пятьдесят обнаружился неяркий шатер, пять лошадей за шатром и дружелюбно потрескивающий костер под навесом. Возле костра скучал шкафообразный детина, кутаясь в плащ. Он обернулся на звук шагов, на всякий случай потянувшись к оружию.

- Все в порядке, Лмниртах, - успокоил его Ёваск. - Это... ммн... мои друзья. Приветственные речи можно оставить на потом, мн-да... А вот, скажем, ужин и сухая одежда были бы сейчас очень... мм... кстати.

- Да, конечно, - кивнул Лмниртах и заорал куда-то в сторону:

- Фохнайр! Живо сюда, хозяин пришел! - потом он окинул взглядом троих гостей и с сомнением сказал, увидев девушку: - Только не знаю, найдется ли у нас женская одежда...

- Нет - значит принеси, что есть, - пожал плечами Ёваск. - Не в мокром же ей ходить! Только по размеру подбери.

Завтра утром Реана проснулась в идиотически-радостном настроении: где тут были горы, сейчас я их буду сворачивать! В рулоны! Её одежда за ночь высохла, и девушка с удовольствием переоделась, хоть вещи и не отличались после вчерашнего дождя особой чистотой. Успела привыкнуть к своей "второй коже", надо же. Она вышла на улицу, где уже горел костер, но пахло ещё не завтраком, а лесом, влажный и свежий запах мокрой земли и осенних листьев, чуть ли не под каждым из которых сейчас наверняка грибы... Реана была счастлива совершенно, хотя и совершенно беспричинно. Впрочем, именно так обычно и накатывает волна счастья: нипочему, просто так, и почти всегда неожиданно. "А чтобы совсем уж все стало замечательно, - думала она, - нужна ещё горячая ванна. И чистая одежда потом. Но главное - хорошенько пооткисать в горячей воде, ледяной ливень - это несколько не тот утренний душ, который хорошо поднимает настроение. Ничего, и так сойдет, дальше настроение поднимать просто некуда!"

За завтраком Ёваск пообещал своим гостям, что после обеда они уже выедут из леса, а там всего пару часов до дороги на Кунен, где ждет караван. Они быстро собрались и вышли. Четырёх лошадей из пяти оседлали - для Ёваска и троих гостей (Реана с некоторой опаской села в седло, но с облегчением обнаружила, что скакать и в самом деле когда-то успела научиться). Лмниртах и Фохнайр шли пешком, а пятая лошадь несла немногочисленный багаж. Незадолго до заката вся компания действительно уже стояла перед каменистым склоном, поросшим редкой, сухой по случаю осени травой. Метрах в десяти внизу старая дорога исчезала; Раир обмолвился, что её уничтожило осыпью лет сорок назад. Внизу узкой темной ниткой виднелась дорога, за ней поблескивала вода: Ютои, маленькая, но быстрая речка, вытекающая откуда-то из Кадарского леса. Сам лес тоже виднелся: неопределённая тёмно-серая масса впереди, на западе.

- Караван... мн-м... должен ждать во-он там, где река подходит к самой дороге, - сказал Ёваск. - Эту ночь останемся здесь, я думаю... А завтра ещё до полудня мы к каравану присоединимся. Да, таким вот образом.

Ну, до полудня - это купец погорячился, но сразу после они действительно уже спустились на дорогу и как раз успели к обеду. До Кунена оставалось три дня пути, и эти дни прошли без каких бы то ни было приключений, к некоторому огорчению Ликта и Реаны (могло бы быть и полюбопытственней немного!) и вящему удовольствию Раира и Ёваска. Единственным приключением получилось бы при желании счесть возобновлявшийся после каждого привала спор: убеждению Ёваска, что гостей надо перевозить по возможности аккуратно и бережно, обернув ватой, как хрустальные вазы, активно сопротивлялись сами гости, предпочитая ехать верхом. Ликт и Реана увлеченно скакали наперегонки и вообще сходили с ума всеми возможными способами, а смирно сидеть в каком-нибудь тарахтящем "вибромассажёре" (как окрестила телеги Реана), разумеется, не желали, о чём единогласно объявили в первый же день. Раир своё поведение вслух не мотивировал вообще. В немалой степени потому, что и сам не мог назвать другой причины, кроме той же самой, ребяческой: трястись в повозке невыносимо скучно!

На третий день утром впереди показался Кунен, дорога упиралась в его Старые ворота. Улица от Старых ворот, бравшая начало из международного тракта, отличалась шириной (сравнительно, конечно: восемь-десять метров булыжной мостовой) и людностью (уж что да, то да). Реана вовсю глазела по сторонам, почти оглушенная каскадом впечатлений. Караван Ёваска пробивался сквозь густую кашу, копошившуюся, как развороченный муравейник, голосящую, как скотный двор, и распространявшую сложные ароматы свалки, продуктового рынка летом, общественной привокзальной уборной и специй и благовоний поверх всего.

Роль декораций выполняли традиционные арнакийские дома, известные тем, что строились в два уровня: первый - каменный, высотой этажа в полтора, совершенно лишённый окон, но выглядящий очень нарядно из-за рельефных узоров. Второй - деревянный, шире первого иногда на целый метр, более лёгкий и, как правило, оживлённый парой окон.

Идти по грязной и скользкой мостовой пешком, на взгляд Реаны, было все же менее кошмарно, нежели трястись в нервно грохочущей карете, телеге или другом тому подобном сооружении на колесах (метра полтора диаметром). Хотя, если ты едешь в карете, меньше вероятность попасть под колеса или кнут, которым для этих колес расчищают дорогу.

Впрочем, своим положением Реана оставалась вполне довольна: каравану дорогу уступали, да и передвигалась она верхом - не худший компромисс. К запаху же человек привыкает удивительно быстро, особенно, если у человека есть опыт езды в пригородных электричках в час пик летом... Ох, верно, не надо о страшном! К тому же, в данном случае количество впечатлений вполне позволяло Реане о запахе не думать. Она и не думала.

На одном из перекрёстков караван вдруг остановился. Реана оглянулась было: кого бы спросить, в чём дело, - но оглянувшись, сама обнаружила причину. Наперерез им, по улице, пересекавшей ту, по которой шел караван Ёваска, торжественно выгромыхивала карета без верха, обильно покрытая грязью и позолотой. По бокам её ехали четверо верховых с обнаженными мечами; двое передних расчищали дорогу. В карете сидел мужчина лет тридцати пяти, в меху, бархате и драгоценностях гирляндами. Из гирлянд виднелось обильно напудренное изящное лицо со скучающими глазами и чуть оттопыренной в брезгливо-презрительной гримасе нижней губой.

"Что за милый, должно быть, человек", - ехидно подумала Реана, отвернулась и скользнула взглядом по толпе, рассматривая лица. Обычные лица. Усталые и бодрые, хмурые и счастливые, морщины на лбу и складки у рта, надменные взгляды и взгляды исподлобья. Больше овальные или круглые лица и некрупные, мягкие черты. Почти все - в белой пудре, а у женщин и без того очень бледные, тщательно оберегаемые, похоже, от солнца ("И я тут со своим загаром - как негр в Антарктиде", - хмыкнула Реана). Самые разные лица. Не слишком много красивых, но и уродливых не больше. Умеренно приятные в большинстве своем. "Ну, это как раз от красоты не зависит", - подумала Реана. Вон тот франт в карете - красавчик на свой манер. А этот вон, например, явно здешний пролетарий - в смысле, пролетает всегда и всюду - с чертами лица слишком неправильными, чтобы счесть их хотя бы симпатичными... его лицо куда приятнее лица того же "красавчика".

"И кто же это такое, кстати?" - подумала Реана, повертела головой и обнаружила, что вслух задавать этот вопрос некому: рыская глазами в толпе, она притормозила, и все три её возможных информатора уехали вперёд. Недалеко, так что Реана догнала их одним зигзагообразным манёвром.

- А кто этот, в карете? - спросила она Ёваска.

- "Этот"? Какая... хм-мм... непочтительность! - отозвался тот. - Это Лeйнтлд, тэйрлкaх Кунена.

"Вот уж, блин, спасибо, сразу все ясно!" - подумала Реана и обратила умоляющий взгляд к Раиру с целью выяснить, что такое "тэйрлках" и можно ли это есть без боязни отравиться, но... Вдруг она поняла, что и так знает: городской верховный судья, Минфин и МВД - един в трех лицах. Теплое местечко! И ещё она вспомнила (как можно вспомнить то, чего никогда не знала?), что раньше (когда "раньше"?!) эта должность называлась "тэрко", и что в Эрлони тэрко был пьяница и растяпа, и у него под самым носом без проблем удавалось провернуть что угодно... Ах чёрт! Реана задохнулась отвратительной догадкой, больше похожей на уверенность, решительно от неё (и от чужих воспоминаний) отмахнулась... Спрашивать Раира "что такое "тэйрлках"?" совершенно расхотелось, но, разумеется, она спросила.

- Тэйрлках - это не "что", а "кто", - поправил Раир. - Верховный судья в городском суде, казначей и начальник над городским войском.

- Так это джерк по-кадарски, - встрял Ликт. - Тебя название сбило, сестрёнка! - сообщил он Реане. До неё только сейчас дошло, что она едва не запорола свою "легенду". О том, насколько близко к тому подошло, свидетельствовало лицо Ёваска: удивлённое, после реплики Ликта оно вернулось в исходное положение.

- Ну да, - сказал он. - "Тэйрлках" по-арнакийски, "джерк" по-кадарски, а на эрлике, скажем, будет "тэрко", м-да... Это староимперское слово, если не ошибаюсь (у Реаны снова нехорошо сжалось в животе). Практически полновластный правитель города, а с такой властью... мн-м... девяносто девять человек из ста людьми быть перестают. Таким вот образом... Так... хмм... удобнее. Вот и этот Лейнтлд, значит, - купец немного понизил голос, - он, сказать по совести, сволочь редкостная. Две трети города, так скажем, у него под каблуком, а остальная, соответственно, треть - в тюрьмах, если не дальше...

- А ты к какой части относишься? - внезапно спросила Реана без намека на тактичность. Ёваск рассмеялся.

- Это да, девочка, вопрос хороший! Но я Лейнтлду пока не по зубам, у меня найдется... эмм... козырь в рукаве*.

С караваном они шли до центральной площади города. От окраин к центру домa становились выше и несколько аккуратнее, дешёвое местное дерево вытеснялось привозным камнем. Кое-где на целые кварталы тянулись одинаковые глухие стены, отгораживающие дворы и сады. Некоторые дома и здесь выходили прямо на улицу, считая ниже своего достоинства скрываться за забором, но демонстрировали они прохожим только глухую поверхность стен, иногда продырявленных окнами на высоте не меньше трех метров. Площадь, правда, несколько отличалась от улицы. Здесь дома выглядели немного более гостеприимно, окна наличествовали в количестве, на взгляд Реаны, почти нормальном, но вот размеры её не вдохновили: слишком узкие, с мутными мелкими стеклами в частых переплётах, они всё-таки слишком редко были расставлены. Пространство между окнами занимала бесцветная лепнина, не слишком оживлявшая внешний вид.

С площади караван направился дальше, а Ёваск со своими гостями и несколькими сопровождающими направился в одну из боковых улочек, домой. Дом Ёваска выходил на площадь, но вход в него располагался на соседней улице: сначала через железо-деревянные ворота, потом - через неожиданно приветливый дворик. Но сам дом был похож на крепость в миниатюре, чего стоили одни стены трехметровой толщины (в толщине их Реана убедилась, входя в дом: внешнюю стену они прошли чуть ли не за десяток шагов).

Ёваск рассказывал хорошо поставленным гидовским голосом, что дом был построен почти двести лет назад его предками с материнской стороны. Люди это были практичные, предпочитавшие себя в собственном доме чувствовать в безопасности, и строили они всерьёз и надолго. Ёваску, проводившему в разъездах куда больше времени, чем дома, нравилось, кроме того, знать, что в его отсутствие дома всё идет, как надо, - поэтому слуг, например, он держал только старых, доверенных. Не менее практичный, чем его предки, он тоже ценил безопасность, но предпочитал безопасность комфортную. И его дом понравился Реане куда больше, чем, скажем, Даз-нок-Раад. Замка она, положим, не видела, однако по неизвестным ей самой причинам сочла, что помещёния за пределами чёрно-серебряной комнаты должны отличаться излишней мрачностью и претенциозностью. Дом Ёваска покорил её ещё и чистотой (которая была здесь, похоже, чуть ли не редкостью), причем чистотой не стерильной, а уютной, обжитой.

Где-то уже в глубине дома Ёваск оставил гостей, а сам отправился насчет ужина:

- Вам покажут спальни, отдохните немного, можете искупаться, и вообще - если что... мм... нужно, то просто скажите, да... А тем временем и ужин будет.

- Неужели я наконец-то искупаюсь? - мечтательно сказала Реана, пока они поднимались по загибающейся влево лестнице. - Какая прелесть! Нет, ну до чего же здорово!

- Как мало некоторым надо для счастья! - ехидно сказал Ликт, косясь на её неправдоподобно счастливое лицо.

- Иногда до полного счастья не хватает только счастья, - улыбнулась Реана. - А мне вот до сих пор не хватало горячей ванны... С ума сойти, я ж чуть не месяц назад последний раз купалась!

- Так говоришь, как будто в месяц раз пятнадцать купаться надо, - сказал Раир.

Реана засмеялась.

- Представь себе, именно так, по-моему, и должны обстоять дела! Хотя, при таком бешенном режиме, как в последний месяц, и каждый день не помешало бы!

- Ну знаешь, - качнул головой Раир, - боюсь, что счастье такого рода тебе в ближайшие несколько лет не светит.

- Ну и пусть его, обойдусь счастьем другого рода, - снова засмеялась она. - Мне сейчас настроение ничем не испортить, кажется!

Примерно час спустя Реана сидела в "своей" комнате ("Интересно, будет ли у меня здесь когда-нибудь недвижимость, своя без кавычек?"), чистая, счастливая от пяток до кончика носа, одетая и причесанная по здешней моде. Последнее оказалось не так страшно, как можно было бы бояться. Реана выбрала для себя зеленый, перламутрово серебрящийся костюм, вполне удобный, а длинные волосы подобрали наверх. По завершении всего этого Реана с удовольствием поглядела на себя в зеркало, а несколько минут спустя с не меньшим удовольствием ввела в ступор сперва Ликта и Раира (автоматическое "привет", потом глаза округляются, раза три пробегают с ног до головы и обратно, снова восхищенно останавливаются на лице), а потом, спустившись вниз, - Ёваска, рассыпавшегося в комплиментах.

Комната, где они ужинали, выходила окнами на площадь. Посредине стоял овальный стол, за которым свободно могли бы разместиться человек двадцать, окруженный очень удобными, как оказалось, креслами. И ещё в комнате был камин, зажженный по случаю осени. За едой Ёваск, любивший и умевший потрепаться, развлекал своих гостей новостями и слухами: о том, что в Хагие на днях сожгли ведьму, наславшую град на озимые, что половину Авойнаха смыло наводнением, что в Тейготе на той неделе родился трехголовый ребенок, уже умеющий говорить на трех языках, что Совет по-прежнему не может решить, поддерживать Кадар или выступить против, что один мельник из деревни недалеко от Тенойля сам выгнал из своего сарая нечистую силу...

- Люди любят поговорить, - сказал Ёваск. - И не любят, когда новость кажется им слишком... мм-н... скучной, да, заурядной. Тогда её просто пересказывают по-новому, поинтереснее. А я люблю, скажем, путешествуя, слушать разные варианты одной и той же истории.

- А ты не сообщаешь, что было на самом деле? - спросил Ликт.

- Вот ещё! - фыркнул Ёваск. - Всё равно ведь каждый верит в то, во что ему, соответственно, больше нравится верить. Меня никто и слушать не станет. Вот недавно тут был проездом один мой... мм... приятель из Ирлгифа. До них ведь новости доходят редко и зачастую в совершенно неузнаваемом виде. Да. Так этот мой знакомый все пытался у меня вызнать, правда ли что... ммм... что Дракон будто бы вызвал с того света Кровавую, сиречь... м-нм... Реду. Таким вот образом. И будто она... мм... разрушила ползамка, как бы для разминки, то есть, н-да... И исчезла, следовательно, в неизвестном направлении.

- И что ты ему сказал? - поинтересовался Раир.

- Честно признался, что я думаю о тех, что такие слухи распускает, и о тех... мм... о тех, значит, кто им верит, - усмехнулся Ёваск. - он обиделся, да, обиделся весьма даже, и захотел пересчитать мне зубы. А поскольку я своими зубами дорожу больше, чем некоторыми... хмм... знакомыми, то приказал выставить его за дверь, и стало у меня одним приятелем меньше. Да, таким вот, значит, образом.

- Ты считаешь, что это полная чушь? - спросил Ликт.

- Скорее всего... Байки о конце света - любимая забава стариков всегда и везде. Скажем вот, в Кадаре тоже такие... м-м... слухи ходят? - заинтересовался Ёваск.

- Я слышал, - сказал Ликт, - что Дракон вроде как действительно пытался вызвать Реду, но у него не совсем получилось.

- Не совсем? - переспросил Ёваск. Ликт замялся, поняв, что чуть не проговорился, но Ёваск не особо ждал ответа, у него и своя версия имелась. - Я думаю, - начал он, - что попытаться Дракон действительно мог, да... Я, некоторым образом, больше бы удивился, если бы он не попытался. Тем более, что место, скажем, как раз нужное, а полнолуние не так уж часто выпадает на осеннее равноденствие (Реана вздрогнула)... Вы же понимаете, о чем я говорю?

- А ты знаешь эту легенду? - спросила вдруг Реана. - О возрождении.

- Невелика заслуга! В общих-то чертах её и ребёнок перескажет, - сказал Ёваск. - Но я, - добавил он не без удовольствия, - знаю, пожалуй, больше многих, мн-да... Одно время я основательно изучал историю... хмм... да, довольно основательно...

- Расскажи, пожалуйста, - попросила Реана. Ликт удивленно на неё уставился, потом быстро глянул на Раира - тот сидел с лицом задумчивым и не слишком заинтересованным.

"Ну и к чему она клонит? - думал Раир. - Хотя, может, ни к чему и не клонит, а просто интересно человеку, из-за чего жизнь пошла выплясывать на ушах. В любом случае, пока всё нормально, а она имеет такое же право знать эту историю, как и любой другой. У неё даже больше на это прав, если на то пошло".

- Нда... не лучшая история, которую я стал бы рассказывать на ночь, - сказал Ёваск. - Впрочем, не так много там-мм... рассказывать. Дело, скажем, в том, что за... хмм... десять лет до смерти императрице предсказал святой Тхэам, что, умерши, она возвратится в этот мир, да... Возвратится, соответственно, в день осеннего равноденствия, в полнолуние, в том же месте, где... мн-м... умрет. В Даз-нок-Рааде, то есть, как вы знаете. Да, таким вот образом... Это одно. Кроме того, предполагается, что она, скажем, возможно, потеряет память, и некоторые... хм-нм... источники говорят, что меч Реды, Ланг-нок-Зеер, и Олинда - медальон, соответственно, заключавший в себе её силу, н-да... Что меч и медальон сами найдут свою хозяйку, то есть, что бы ни случилось. Вот. Ну а потом -... хмм-м... конец света обычно называют, хотя в ранних, скажем, записях: у того же, скажем, Тхэама, точных указаний нет... Да... Только, соответственно, предсказания Реде огромной, ещё большей, то есть, силы и могущества в новой жизни. Вот. Таким вот образом.

- А ты не знаешь случайно, как выглядел медальон? - спросила Реана. - Или меч.

Ликт к тому времени весь извёлся, даже ногой под столом задёргал: ну зачем она все это выспрашивает?

- А как же, - сказал Ёваск тоном лектора, услышавшего именно тот вопрос, на который ответ припасён заранее. Он с удовольствием начал рассказывать, и Реана чувствовала, как на сердце сжимаются холодные витки колючей проволоки. - В мече ничего особенного не было, кроме... мм... качества, разумеется. Из лучшей дазаранской стали, да... той, что с волнистым узором, и отличной работы. Да, таким вот образом. А внешне - очень, скажем, простой меч, совершенно без украшений. Вот. Рукоять обмотана простой чёрной замшей, мн-да. Согласно легенде, меч был выкован задолго до рождения Реды, да, таким вот образом... Но хмм... рукоять сделана точно по её руку. Да, была ещё одна... мм... деталь, но этого, правда, точно никто не знает, - только говорят, что у основания клинка на мече было что-то написано и... мм... надпись эту не мог видеть никто, кроме Реды, соответственно. Н-да... А медальон... Круглой формы, небольшая, скажем, вещица, да... из белого металла, и на ней не то выгравированы, не то вырезаны две капли, втекающие одна в другую...

Его прервал трубный звук, вдруг донёсшийся с площади.

- Интере-эсно... - сказал Ёваск. - Я открою на всякий случай окно, послушаем, мн-да... что там надумали объявлять, - закончил он, поднимаясь. Ставни открылись одновременно со вторым звуком трубы, потом прогудело в третий раз, и невидимый, но отлично слышимый глашатай начал:

- От имени Совета величайшего, несравненного, блистательного, справедливейшего и непогрешимейшего! Благородный сосед наш император кадарский передаёт. К великой скорби всего просвещённого мира совершилось ужасное: силой чёрного колдовства своего и бесчестных своих заклинаний отвратительная ведьма, известная из летописей под именем Реды, возродилась. Благородный сосед наш император объявляет, и Совет величайший, несравненный, блистательный, справедливейший и непогрешимейший одобряет следующее. Ведьму оную надлежит задержать живой и тому способствовать словом и делом. Буде же кто сообщением или иначе как благословенному делу сему окажет помощь, тот будет награжден щедро. Если же кто дерзко осмелится недоносительством, укрывательством или иным каким-то образом бесчестной ведьме способствовать, будет тот справедливо наказан со всей необходимой суровостью. От имени Совета величайшего, несравненного, блистательного, справедливейшего и непогрешимейшего и во славу пяти стихий!

Глашатай замолк, и некоторое время четверо в комнате тоже сидели молча. Первым голос подал Ликт.

- Так что ты думаешь о тех, кто такие слухи распространяет, и о тех, кто им верит? - с нервным смешком спросил он Ёваска. Тот только покачал головой.

- Мн-да, мне теперь несколько меньше нравится жить в этом мире - если о Реде уже на площадях кричат и сулят вознаграждение за её поимку! - он удивленно хмыкнул. - Ха, хотел бы я поглядеть на того беднягу, который попытается её остановить. Хотя нет, не надо лучше, поберегу нервы!..

- А ты не бойся, - сказала Реана. - Это, слава Богу, пока не о Реде. Это, к сожалению, обо мне.

Ликт чуть не на метр подпрыгнул в кресле, уставился на Реану, потом на Раира: оба они сидели с лицами непроницаемыми совершенно.

"Ну и что ты делаешь, сумасшедшая?! - возмущенно подумал Раир. Теперь ещё кричи на каждом углу, что это тебя Шегдар вызвал! А как, интересно, потом доказывать каждому будешь, что ты - не Реда? Ты же в такое дерьмо вляпаешься, что мало никому не покажется! А вытаскивать тебя мне потом придёся? Ах ты, нечисть! Ну и дальше что? Не рот же ей затыкать! Верго его всё забери!"

Ёваск смотрел совершенно ошалело, потом спросил:

- Что ты имеешь в виду?..

- Опиши мне Реду, - вместо ответа попросила она. Ёваск пожал плечами, но послушался.

- Ну, классическую иконографию я, скажем, описанием не считаю... А вот историки... хм... если не врут, то Реда была невысокого роста, пропорционально сложена, мда... и с резкими чертами лица. Волосы, скажем, длинные, каштановые... - Ёваск запнулся. Она успела когда-то снять гребень, державший волосы, и они рассыпались по плечам и спине, ловя красноватые отблески огня... Купец продолжил. - Только кожа... мм... необычно темная. Скулы... - Ёваск снова запнулся. Реана была первой виденной им девушкой с загорелой кожей и выступающими скулами: в этом мире практически не встречался этот тип лица, а загара тщательно избегали. Но он продолжил. - Ну и глаза, соответственно, зеленые...

Она повернула голову и подняла глаза, мерцающие холодной зеленью морской бездны. Ёваск отшатнулся. Реана засмеялась - горько и жутко, потом вдруг, судорожно вдохнув, замолчала и опустила голову на обхватившие одна другую ладони. Руки приятно холодили лоб, а три пары удивлённых глаз давили на макушку. Минуту... или две.

- Извините, - тихо сказала она, поднимая голову. - Я лучше пойду... посплю.

Остальные молча смотрели, как она встала, прошла по комнате и закрыла за собой дверь. Несколько секунд ещё было тихо, потом Ёваск спросил:

- Ну и как это... гх-м... понимать?..

"Хор-роший вопрос! - подумал Раир. Очень хороший! Я и сам бы у кого-нибудь с огрромным удовольствием то же самое спросил! Только единственная, кто на этот актуальный вопрос ответить в состоянии, благополучно ушла. А расхлёбывать мне теперь, разумеется, кто бы сомневался! Нашел себе занятие на ближайшую пару сотен лет: вытаскивать эту девчонку из всевозможных неприятностей, которые она с энтузиазмом себе отыскивает! "Ну и как это понимать?", вот уж действительно!"

- Не знаю, - честно сказал он. - Позвольте, в качестве извинения, рассказать, как на самом деле нас троих свела Тиарсе.

"Валяй", - чётко было написано на лице Ёваска, и Раир рассказал. Что Дракон вызвал не ту, что втроём они сбежали, что переждали месяца полтора в горах, а потом на старой дороге услышали драку...

- Но сейчас-то зачем она это... мм... устроила? - спросил Ёваск.

- Я сразу сказал, что этот вопрос не ко мне, - пожал плечами Раир.

- Ты выбирай теперь, - внезапно сказал Ликт Ёваску с неопределенной интонацией, - кому верить: официальном императорскому заявлению или троим незнакомцам.

- Кому верить: трем незнакомцам, спасшим, значит, мне жизнь, или Дракону, о котором, соответственно, я знаю слишком много, чтобы ему... хмм... симпатизировать... - усмехнулся Ёваск. - Не самый сложный выбор в моей жизни, поверь уж! Таким вот образом... Уже поздно, - добавил он. - Давайте разбредаться по спальням.

- Да, - кивнул Раир. - Завтра нам нужно уходить: если по городам уже кричат такие новости, нам лучше нигде не задерживаться.

- Как скажете, - согласился Ёваск, вставая. - А ты здорово врёшь, парень, - вдруг весело подмигнул он Ликту. - Из тебя неплохой купец вышел бы!

Раир осторожно постучал.

- Не заперто... - тихо послышалось из-за двери через несколько секунд. Раир вошел. Девушка сидела на ковре, обхватив колени руками и исподлобья глядя в пол перед собой. Раир присел рядом.

- Что с тобой такое? Ты весь вечер сидела сама не своя. Зачем было просить Ёваска рассказывать о Реде, если не можешь спокойно о ней слушать? И что это за сольное выступление под конец?

Она подняла голову.

- Ты помнишь, как мы выбрались из замка? Случайно, - она криво усмехнулась, - да, совершенно случайно! - я нашла потайной ход, который никто не открывал после Реды, и о котором даже и не знал никто... А открывается ход вот этим... - Она разжала ладонь, Олинда скользнула вниз и закачалась на цепочке. - Милая маленькая безделушка из светлого металла, и две капельки по кругу, втекающие одна в другую... Ты ведь слышал Ёваска, что он рассказывал? - Она посмотрела на Раира, тот молчал, глядя на покачивающийся медальон... - И, так же случайно, я нашла себе меч - случайно, первый, попавшийся под руку... Его тоже, правда, никто после Реды не видел, хотя искали ведь, наверняка! А я случайно наткнулась через триста лет... Ты ведь помнишь мой меч? Совсем уж ерундовая деталь: ты же хорошенько мой меч рассматривал, а ты не заметил, там ничего не было написано? На самом видном месте, у основания клинка, четыре строчки... Можешь не отвечать, я и так знаю, что не заметил, и Ликта если спросить, он тоже не видел - никто на мече Реды не видит надписи, кроме... меня!.. Здорово, правда? - Она криво и жалко усмехнулась и, сжав кулаки, вскочила на ноги, не в силах сидеть спокойно...

- Триста лет эти полулегенды лежали смирно, в них даже не верил никто толком, а стоило мне появиться, как - пожалуйста, вот они, выползли! Ну почему именно я?! Что я такого сделала, ну почему меня этот гад, этот помешанный колдун-недоучка высвистал хрен знает куда, и какого дьявола вся эта дрянь, трёхсотлетней паутиной заросшая, липнет ко мне, как кот к сметане?! А ты молодец, удивительно просто, ведь сразу понял, кто я!.. - И она рассмеялась странным, похожим на рыдания, смехом, каким никогда раньше не смеялась, а потом вдруг поняла, что не может остановиться.

- Виктория, - мягко сказал Раир, - не говори ерунды. Все это не причина сходить с ума...

- Виктория? - рассмеялась она. - Не-ет, ты обознался, это не мое имя, я ж ведьма, мертвая, трехсотлетней выдержки!

- Прекрати! - скомандовал Раир, встряхнув её за плечи. - Ты - это ты, что бы ни вытворяли всякие помешанные колдуны-недоучки! И никакая ты не ведьма, просто у тебя истерика, но от этого не умирают, слава пяти стихиям, не то в мире давно бы уже никого живого не осталось...

- И отлично бы, спокойнее было бы, - буркнула Реана. - И, слушай, хватит меня трясти, я же не погремушка!

- Вот и хорошо, - удовлетворённо сказал Раир.

- Что хорошо? - недоумённо спросила Реана. - Что я не погремушка?

- И это тоже! - рассмеялся Раир. - Но я, вообще-то, о твоем возвращении в мир вменяемых людей.

- Ох, Раир, мне стыдно... - смущённо сказала она. - Если это была истерика, то первая в моей жизни... и последняя, надеюсь! Я так устала... - добавила она, обессилено примостив голову на плечо Раиру.

- Ничего, - сказал он, - это всё неважно.

- Важно, - грустно возразила Реана. - Это ведь правда всё. Да и Шегдар, если на то пошло, не помешанный колдун-недоучка. К сожалению.

- Что "к сожалению", это верно! - хмыкнул Раир. - Но все проблемы потерпят до завтра. А вечером и умные мысли спать хотят. Пока постарайся лучше хорошенько отдохнуть, - посоветовал он. "Не бойся! Мы с Эглитором что-нибудь придумаем!" - мысленно пообещал он, стараясь убедить себя, что и правда есть способ избавиться от Реды не только самым простым и радикальным методом, который сразу приходит в голову...

- Ага, - зевнула Реана. - Хорошо бы...

- Ну, тогда спокойной ночи, - сказал Раир, выходя.

- Спокойной ночи, - пожелала Реана закрывшейся двери, ещё раз зевнула... Она вдруг сообразила, что ей действительно в кои-то веки выпал шанс как следует выспаться, торжественно пообещала себе использовать этот подарок судьбы по назначению и направилась выполнять обещание.

_______________________________________________________________________

*Игра в карты на Центральной равнине существенно отличается от известных нам. Масти, в частности, не бывают козырными; козырь - это обычно одна или, реже, несколько карт (какие именно - определяется ходом игры), которые на последнем этапе играют решающую роль. Из других игр известны кости, орлянка, шаги. Последнее - своего рода пространственные шахматы, для игры в которые не нужна специальная доска, поскольку её роль может выполнять абсолютно любая, даже не слишком плоская, поверхность. Цель шагов - продвинуться как можно дальше, захватить как можно большее пространство, уничтожить фишки противника... Победить можно по очкам или по факту: когда противник ничего больше не может сделать.

VII

...весёлым взглядом мир окину,

отчизной ставший для меня.

...

...Прошу я Господа мне дать, -

побольше странствий, встреч опасных,

в лесах подальше заплутать...

В. Набоков

Погода завтрашним утром была бы куда более кстати в первые сентябрьские дни, чем в самом конце осени, но зато отменно соответствовала настроению Реаны, которое, в свою очередь, больше напоминало состояние студента, только что расправившегося с сессией, нежели нормальную растерянную хандру человека, не понимающего, что он, где он и что со всем этим делать...

Улыбнувшись такой солидарности, Реана встала, с удовольствием потянулась и доверительно сообщила нарисовавшейся в дверном проеме служанке о своём намерении умыться и одеться. Сей незамысловатый заказ был с готовностью выполнен, потом Реана навертела косу вокруг головы, на чём утренний процесс приведения себя в порядок завершился, и девушка радостно позволила увести себя вниз: завтракать.

И всё время завтрака (на котором Ёваск отсутствовал по причине крайней занятости - подготовки гостей к выпроваживанию) настроение у неё было бессовестно прекрасным, несмотря на все гипотетические неприятности. И плевать хотелось на вероятность вернуться в Кадар в качестве пленницы с похвальной целью доказать Шегдару, что его столько-то-там-летний труд увенчался полным провалом, и попасть под горячую руку в результате. Думать обо всех этих малопривлекательных перспективах Реане было совершенно неохота, а в голове настойчиво кружилась одна только совершенно сумасшедшая мысль, что хоть таким, не слишком приятным способом, оказалась в центре событий и внимания, этакой важной персоной оказалась - хорошо-то как! Реана тихо рассмеялась.

- В чём дело? - поинтересовался Раир.

- Не знаю, - честно сказала она. - Просто подумала, как дёшево приходит известность: ничего ведь ровным счётом не сделала, а обо мне кричат на всю страну... и не на одну даже!

- Нашла о чём радоваться! - фыркнул Раир. - Я бы куда больше обрадовался, если бы обо мне все забыли. Хоть на годик. Так, знаешь ли, удобнее: никто под ногами не путается, никто внимание не обращает - делай себе свое дело спокойно...

- Так уж и обрадовался бы? - недоверчиво спросил Ликт. - Если бы все забыли - обидно ведь! Скажешь нет?

- Не скажу, - улыбнулся Раир. - Более того, первые двадцать лет своей сознательной жизни я именно известность считал доказательством, что живу не зря. Хотя потом я в этом убеждении не слишком укрепился, но... С голыми руками идя на бой с вооруженным конником, надеешься всё же хотя бы услышать за это "спасибо". А в самом процессе высовывания головы под вражеские стрелы, что бы ни говорили некоторые умники, никакой прелести нет. Другое дело, что быстро привыкаешь, так что потом любая другая жизнь кажется просто скучным и бестолковым способом убить время. Быть неизвестным действительно куда удобнее, чем покоиться на лаврах, связанным собственной известностью по рукам и ногам, но хочется ведь иногда и лавров...

- И того, и другого, и можно без хлеба, - рассмеялась Реана. - Да нет, ничего, - пояснила она двум парам недоумевающих глаз. - Это я так с ума схожу, у меня бывает!

- Когда есть с чего сходить, это уже неплохо. Ты только возвращайся иногда, - серьёзно посоветовал Раир.

- Хорошо. Буду, - торжественно пообещала Реана. - А пока я смоюсь отсюда паковать чемоданы, хотя у вас же тут нет чемоданов, значит, их паковать не удастся... Одним словом, я собираться пошла, а вы тут пируйте, пока есть, что есть.

Засим она и удалилась.

Вещей, которые можно было бы паковать, у неё по-прежнему было огромное количество: оружие, походная аптечка, "чай" (разнообразная душистая ерунда растительного происхождения, предусмотрительно выклянченная у Бабушки) да кремень и огниво, которыми Реана научилась-таки пользоваться за время "отпуска в горах". Хотя нет, ещё прибавилась небольшая посудина из какого-то лёгкого металла, которая могла при необходимости служить кастрюлей, чайником или тарелкой, ежели в таковой обнаружится необходимость. Даже сковородкой - у посудины были невысокие стенки. Как бы то ни было, всего этого для наполнения чемодана было несколько маловато, особенно если учесть, что оружие равномерно развешивалось по поверхности его обладательницы, мешочек с травами и чаем хорошо смотрелся на поясе, а кремень и огниво отлично умещались рядом в навесном кармане - вроде тех, что не так давно вошли в моду на родине некоей Вики... Таким образом, перспектива пакования грозила только посудине, одеялу, да еде, а потому сборы не заняли много времени.

Когда Реана снова спустилась вниз, то обнаружила, что Раир как человек опытный куда-то подевался с целью что-то там подготовить, Ёваск как хозяин направился "лично проследить" и выбрать коней для отъезжающих (несмотря на упорные отнекивания гостей, он всё-таки решил сделать им этот щедрый подарок), Ликт как человек хозяйственный тоже нашел себе кучу дел, а девушка могла пока с чистой совестью бездельничать, чем охотно занялась. По её мнению, лучшим местом для такого ответственного мероприятия был порог дома Ёваска, потому как оттуда просматривалась площадь со множеством экзотических любопытностей, да и свежий воздух казался Реане куда приятнее, чем уютные, но закрытые помещёния.

Улица не слишком отличалась чистотой, там и сям валялись предметы не всегда понятного происхождения, но определенно отслужившие свой век... и ещё пару веков сверх того. Площадь выглядела поаккуратнее - может быть, из-за того, что была просторнее, и смотрела на неё Реана издалека... Площадь, в отличие от улочки, куда выходила дверь Ёваскова дома, не так пустовала: виднелись какие-то сомнительные личности, похожие на драных котов, да пару раз за четверть часа проезжали солидные господа в окружении охраны, эскорта, свиты или как оно там по научному.

Метрах в двадцати от Реаны к площади примыкал небольшой скверик за символической оградой, а внутри скверика - такое же сооружение, какие ей уже встречались: ну да, "тагал". Девушка подумала и пошла туда. Узорную цветную плитку покрывала снежно-грязевая каша. На тёмно-сером с зелёными прожилками камне тагала, в его основании, красовался высеченный портрет давешнего франта. Лейнид? Лейтид? Вика дурашливо фыркнула от неожиданного желания пририсовать франту турецкие усы, густые ресницы до бровей, пару бородавок, пирсинг в каждую бородавку... Почесала бровь, воровато оглянулась и вытащила нож, присаживаясь на корточки на основание тагала.

Затея провалилась при попытке реализации: камень процарапываться не желал. "Чтоб тебя!" - раздосадованно подумала Вика и строго уставилась на кончик ножа, царапая им в нос неподатливого портрета. "Ну!"

Медальон под курткой неожиданно вспыхнул теплом - нож вдавился в камень, провернулся легко, как в пластилине. Снег, попавший под лезвие, растаял и зашипел, испаряясь. Вика охнула и отдёрнула нож. На выгравированном носу красовалась замечательная круглая бородавка. Девушка осторожно протянула палец - камень был горячим. Хмыкнула и продолжила. Напоследок ещё и подписалась под своим художеством: "Здесь была Реана", - ничуть не смущаясь тем, что умеет писать незнакомой иероглификой. И вернулась на крыльцо - за полминуты до того, как на горизонте нарисовались парни в сопровождении Ёваска и парочки мордоворотов, ведших в поводу трёх осёдланных коней. Ёваск распростился со своими гостями тут же, по просьбе Раира: уходить надо было всё-таки быстро и тихо, а не с помпой, чтобы весь город запомнил.

- Ну и чего ты такая счастливая? - весело спросил Ликт, когда они отъехали за угол. - Неужели так безумно успела по нам соскучиться?

- Вот ещё! - ехидно сказала Реана. - Я просто старалась в полной мере насладиться вашим отсутствием, и не успела ещё сменить выражение лица...

- Постойте, - неожиданно строго сказал Раир. - Вокруг тебя магии больше, чем воздуха, - обратился он к Реане, порядком ошалевшей от такого заявления. - Незачем хлопать глазами и тем более незачем пугаться, - хмыкнул Раир. - Убивать тебя я пока не собираюсь (он усмехнулся со странным выражением), скармливать Дракону - тоже... Что ты здесь успела натворить?

- Д-да ничего... - ошарашено сказала Реана. - Понятия не имею... Ну, я и правда не стояла тут столбом, но...

- Вот это "но" и расскажи по пунктам, - попросил Раир.

Реана пожала плечами и рассказала. Ликт ржал, как сумасшедший.

- Ты хоть иногда понимаешь, что делаешь? - спросил Раир, которому тоже не вполне удалось сохранить серьёзное выражение лица.

- Обычно, как мне кажется, да, - буркнула Реана, ещё не решившая, присоединиться к Ликту или пообижаться на Раира немножко.

- Ты, выходит, камень магией плавить умеешь? - встрял Ликт, давясь остатками смеха.

- Умею?.. - переспросила Реана, задумываясь. - Откуда, хотела бы я знать!..

- Я тоже! - снова перебил Ликт.

- Да нет, я же не умею, я же понятия не имею, как это... - пробормотала она, снова пожимая плечами.

- Ну, теперь, значит, умеешь, - сказал Раир. - Только, во имя Хофо, я бы не повторял на твоем месте экспериментов с магией. Не буди лихо... - негромко но весомо проговорил он.

Реана удивленно посмотрела на него, потом, поняв, вздрогнула. Ликт покосился на неё, на Раира и обреченно вздохнул, поняв, что объяснений не последует.

"Хватит с нас совпадений! - думал Раир, не надеясь, впрочем, что совпадения закончатся. - Шегдар вовсе не так глуп, как хотелось бы, и никаких ошибок, вызывая Реду, не допустил, а её это открытие впечатлило куда меньше, чем стоило бы... Всё-таки, есть два выхода... Решить проблему одним махом, до того, как проснётся Реда или до неё доберётся Шегдар. Или... Уничтожить Реду, и не навредив при этом Вике? Чушь собачья. Первый выход прост, как удар Таго, хоть прямо сейчас... Второй - не выход даже, а несбыточная мечта поклонника Эиле [богиня тумана, снов и мечтаний]. Выбор бессовестно очевиден, забери его Верго!" Но вслух он сказал совсем другое:

- То, что ты сделала, пришлось, конечно, по вкусу Отцу Ветров [Килре, бог-жулик], однако глупость исключительная. Мы вообще-то скрываемся, ты позабыла? - поинтересовался он у Реаны. - А по моему скромному разумению, скрываться и вопить на всех углах о своём присутствии - не вполне одно и то же.

Реане, рот открывшей уже минуты две как, удалось, наконец, озвучить свое возмущение:

- А чего ты, собственно, придираешься? Ну, подписалась я, так Шегдар же этого моего имени не знает!

- Не знает. Но он не особенно глуп, как это ни печально. Думаешь, много на свете таких, что от скуки развлекаются магией? А это твое имя, между прочим, можно перевести не только как "бродяга", но и как "возродившаяся", на что...

- Раир, ты что, опять?.. - встрял было Ликт, но Реана остановила его жестом.

- ...на что ты внимания, конечно же, не обратила, - невозмутимо продолжил Раир. - Намёк, сдаётся мне, не слишком туманный получился.

- Не слишком, - эхом повторила порядком сникшая Реана. - Но он же не может быть уверен, ведь мало ли что!..

- Мало, - заверил Раир. - И он, как человек осмотрительный, проверить не поленится.

- И что нам теперь делать? - деловито спросил Ликт, который успокоился, поняв что цапаться никто пока не собирается.

- Вот это хороший вопрос, - кивнул Раир. - Поторапливаться надо. У нас не больше пяти дней до того, как ищейки Дракона появятся в Кунене. Хорошо бы, они не нашли ничего, а для этого нам надо быть тише воды и ниже травы, уж сделай милость, - прибавил он, покосившись на Реану.

- Сделаю, сделаю, - буркнула она, но тут же улыбнулась, сверкнув зубами. - Поторапливаться - это именно то, чего мне сейчас хочется. Поехали! - весело сообщила она Ликту, едва они миновали городские ворота с сонно моргавшими привратниками, и пустила коня вскачь по пустынной дороге.

"Тише воды!" - хмыкнул Раир вслед двум всадникам, наперегонки взбивавшим мелово-белую пыль дороги. И припустил следом.

По мере удаления от города ограничивавшие дорогу холмы подступали все ближе друг к другу, белея сыпучим известняком сквозь редкую желтую траву. Часа через два пути долина кончилась и дорога запетляла, как заячий след, то обвиваясь вокруг подножия, то спускаясь в ложбину, то снова карабкаясь в гору, и тогда порой открывалась широкая панорама неровной, как застывший океан, земли. Холмы, холмы, до самого горизонта, безлесые, лишь кое-где грустили одинокие деревца или - редко - группы по два-три.

Не больше, чем через полчаса после того, как стены города исчезли из виду, Ликт предпринял первую осторожную попытку вытянуть хоть какую-то информацию из Реаны: загадочный совет Раира не экспериментировать с магией надёжно засел в его голове, быстро обрастая домыслами и предположениями разной степени невероятности. Когда он задал свой вопрос впервые, Реана быстро сменила тему, а на все последующие попытки упорно отмалчивалась, с какого бы боку Ликт ни пытался подобраться. Единственное, что ему удалось вытянуть, так это положительный ответ на вопрос, связано ли это с Редой.

"Вот уж спасибо, а то я бы не догадался!" - подумал Ликт, порядком разобиженный и всё более изнывающий от любопытства.

Честно говоря, Реана и сама уже не рада была тому, что пообещала Раиру молчать. Сперва она тоже не хотела поднимать эту скользкую тему, но Ликта было проще убить, чем заставить отказаться от расследования, и скоро ей начали казаться неимоверно глупыми эти попытки сохранить служебную тайну - тем более, от Ликта, который, если разобраться, тоже вполне мог бы придумать какой-то выход из положения. В отличие от неё самой. Она-то о магии не знала ничего вовсе, потому что слышанные когда-то сказки вряд ли могут служить серьезным источником информации, а другого в её мире не было вовсе, если не принимать в расчет книжонки вроде "Большой энциклопедии магии и колдовства", виденной Викой однажды на каком-то лотке. Единственный выход, который, приходил Реане в голову - найти кого-то "великого и ужасного", кто в два счета решит все её проблемы и отправит домой, да заодно ещё подарит перед тем мозги и смелость - очень мило с его стороны было бы...

Раир, в отличие от своих спутников, в магии понимал очень даже неплохо. Он ничуть не приврал, говоря о своей известности. Более того, скорей уж поскромничал: значительная часть населения этого мира сочла бы Лаолийца тем самым "великим и ужасным", кто может практически всё, а если чего-то и не может, то лишь потому, что оно ему даром не надо. Причём это был тот редкий случай, когда большинство ошибалось незначительно. Но Раир не мог ничем помочь своей нечаянной спутнице. В глубине души он полагал совершенно невозможным уничтожить Реду, не повредив при этом ни тела, в котором она затаилась до поры, ни сознания девушки, в которое она проникла. И у него были все причины сомневаться в осуществимости этого финта ушами. Но всё-таки он допускал (очень хотел допускать), что какой-то другой выход может быть известен одному из трех, о ком он говорил с самого начала: Эглитору (Мастеру храма Нори-ол-Те, давнему другу Раира, с которым, собственно, он и собирался поговорить о несколько неожиданном исходе операции), Шегдару (скорей Ррагэ раскается, чем он вздумает уничтожать Реду!) и Нанжину (Мастеру Арна, с которым Раир был знаком в пределах "добрый день, как дела?" - "благодарю, хорошо"). Да, расклад получался не слишком обнадёживающим. Но пока Реда спит, а значит, ещё есть время.

После обеда холмы стали ниже и немного расступились и подул легкий ветерок, который быстро крепчал, так что часа через три путники уже начали ёжиться под его резкими порывами. Солнце светило по-прежнему, но холодный ветер не давал согреться, напоминая, что осень закончилась и зима вот-вот заявит о себе.

На ночь они устроились в ложбине, где склоны холма хоть немного защищали от ветра. Но костёр то и дело норовил погаснуть, бешено плясал и стлался над землей. Хмурые лица замёрзших Ликта и Реаны представляли разительный контраст с утренним их весёлым сумасшествием.

- Лучше бы я согреваться чудесным образом умела, а не камень плавить! - ворчала Реана, кутаясь в плащ и придвигаясь к огню.

- Во-первых, собой управлять всегда труднее, - заметил Раир. - А во-вторых, тебе вообще не стоит пока экспериментировать в этой области...

- Так. Хватит! - сказал Ликт. - Меня вконец достали ваши перемигивания, заговорщицкие рожи и загадочные реплики. И никому нет дела, что один любопытный парень ночами не спит, над вашими секретами голову ломая! Колитесь, короче!

- Да я бы давно раскололась, если бы не этот конспиратор! - пожаловалась Реана.

- "Давно"! - хмыкнул "этот конспиратор". - Это утром сегодня, что ли? Ладно, уговорили, будем колоться. Пожалуй, расскажу я, чтобы вышло коротко и ясно. Если что напутаю - поправь, - попросил он Реану.

Ликт показал себя благодарным слушателем: внимал, раскрыв рот. И то и дело переводил взгляд с Реаны на Раира и обратно, ожидая, когда же она начнет возмущаться. Но Реана молчала: все излагалось добросовестно, куда последовательней, чем она сама рассказала бы, и она только теперь, наконец, начала понимать, что с ней, собственно, приключилось. Раир объяснял, что для возрождения Реде нужно было другое тело взамен того, что триста лет назад пришло в негодность по независящим от хозяйки обстоятельствам. И такое тело нашлось, только в нём уже обитала некая девчонка по имени Виктория, а "новорожденная" - вернее, "нововозрожденная" - Реда была ещё слаба, и ей ничего не оставалось, как покорно заснуть где-то в уголке сознания. Вот пусть и спит дальше, до тех пор, когда удастся усыпить её навеки.

Ликту на протяжении рассказа оставалось только хлопать глазами и кивать головой.

- Ну дела, - только и протянул он, дослушав до конца. - Ну ты и влипла! - сочувственно сообщил он Реане. - Одержимость это тебе не насморк, - назидательно изрёк он, - и если Реда пока спит, то на кой пес её будить! Скорей уж наоборот, колыбельную петь.

- С моим слухом только петь, - хмыкнула Реана. - А фокус в том, что я поручиться ни за что не могу: уж если моя дурацкая утренняя выходка - колдовское действо, то мне даже моргать противопоказано, мало ли, что в следующий раз колдовством окажется! Это ж, выходит, по дурости колдую! Если б я хоть чуть опытнее была, знала бы, как колдовать - вернее, как не надо делать...

- Ты чего это? - спросил вдруг Ликт. Реана удивленно посмотрела на него. Ликт обращался к Раиру. - Никак сказать что-то умное хочешь?

Вопрос был очень своевременным: Раир сидел с лицом Ньютона, которому на голову только что свалилась очередная антоновка.

- Хочу. Но не сейчас, - зловредно улыбнулся Раир. - Все вопросы утром.

- Почему? - вразнобой заныли Ликт и Реана.

- Потому что иногда надо ещё и спать, - изрек Раир. - А если вы сейчас прямо не заснете, то потом и пытаться будет поздно: через два с половиной часа я разбужу первую жертву (он покосился на Реану), а оставшийся будет сидеть караулить под утро. А сонные рожи нам завтра ни к чему: нужно поторапливаться, пока ещё есть время. Всё, спать! Живо! - скомандовал он, так что Ликту и Реане волей-неволей пришлось послушаться. Тем более, что спать им давно уже хотелось, хотя любопытство ещё минут десять не давало уснуть.

Раир, выполнив свою угрозу относительно безжалостной побудки, заснул сам и прекрасно успел выспаться, хотя снова открыл глаза ещё за час до рассвета. Было совсем темно: на равномерно черном небе ни следа лунно-звездной иллюминации, и, даже привыкнув к темноте, глаза Лаолийца едва-едва различали очертания деревьев на склоне. Костер чуть теплился, и его красноватого света как раз доставало, чтобы разглядеть отчаянно клюющего носом Ликта и свернувшуюся калачиком Реану. Решив, что спать лежа Ликту будет удобнее, Раир сообщил ему эту гениальную мысль. Не похоже было, чтобы тот что-то толком понял, но улёгся и заснул мгновенно.

Раир сидел неподвижно, смотрел, слушал и думал. Всё-таки это безумие. Чистейшей воды. Его подопечным, разумеется, план этот - научить Реану магии - не покажется слишком фантастичным. А здесь повторяется та же дилемма, что и с фехтованием. Учить её магии - значит будить чужие воспоминания, просто потому, что "вспоминать" девочке будет легче, чем начинать учиться с нуля. И воспоминания эти она опять не сможет отличить от своих, как не может сейчас отличить от своих чужие умения: от знания языков до способностей к фехтованию. Будить то, что с самого начала ставил целью уничтожить... И невозможно представить, что будет. Скорее всего, это действительно будет похоже на одержимость. Можно ли надеяться, что девочка победит Реду? - Вот потому-то я и хочу её научить! Чтобы она стала сильнее, опытнее, и тогда, быть может... - А быть может, и нет! - Ну и где же тогда выход? - Не знаю. Только один.

Раир посмотрел на спящую. Да, клянусь Хофо, самый простой выход! Самый логичный, самый безотказный и до смешного простой в исполнении. Верго его всё забери! ...А впрочем, это бессмыслица. Я отлично знаю, что убивать её не хочу и не могу. И не стану. Потому что нелепо убивать ни в чём не виноватую девчонку просто за компанию! К тому же, мечом она владеть научилась - и ничего страшного пока не произошло. - Научилась? Кому ты лжёшь? Учатся не так. В двадцать лет, не имея за спиной ни единой тренировки, за две луны стать почти вровень с учителем... Который по праву, смею надеяться, известен как один из лучших мечников Равнины и у которого опыт боёв никак уж не две луны... За такой срок, как она, невозможно научиться, возможно вспомнить. Почти полностью восстановить навыки, забытые, но копившиеся полвека. - Лучше так, чем если вспомнит сама. - Лучше, если не вспомнит. С каких пор ты стал таким трусом? Признай, ты не можешь её контролировать, да и с самого начала не мог. - Тем хуже. - Значит, позволишь Реде проснуться? Ты представляешь, чем рискуешь? Во что может превратить этот мир Возродившаяся, только потому, что ты сейчас пожалеешь девочку? - Иди ты к Верго! Плевать мне! ...Нет, не плевать, разумеется. Но убивать её я действительно не буду. А значит, выход остается только один: если сама она не сможет уничтожить Реду, то и никто не сможет. Вот и всё. - Чудесно! Пойдёшь на поводу собственной прихоти, и падай всё пеплом, так выходит? Какое ты имеешь право пренебрегать логикой и долгом?

Ответить Раир не успел. Он вдруг насторожился: что-то приближалось. Почти одновременно вдруг проснулась и села Реана, удивлённо и тоже насторожённо оглядываясь. "Нюх на опасность никуда не денешь", - мимоходом отметил Раир.

- В чём дело? - шёпотом спросила Реана.

- Увидим. Тихо.

Реана кивнула. Потом скорчила вопросительную рожу и взглядом показала на Ликта. Секунд пять спустя все трое насторожённо пытались выудить из темноты хоть какую-то определённую информацию. По дороге, совсем рядом с ними продвигались на восток всадники, человек тридцать, не меньше, в багрово-коричневой форме императорской гвардии.

- Как у себя дома, сволочи! - душевно прошипел Ликт. - Куда Нанжин смотрит!

Все бы ничего, но отряд самым подлым образом собирался остановиться как раз напротив затаившихся. Из троих только Раир понял в чём дело: он успел прочитать мысли одного из гвардейцев и выяснил, что коричневые ехали всю ночь и только теперь собрались остановиться на ночлег, а ложбина слева от дороги показалась командиру отлично для этого подходящей. Та самая, которая вчера вечером показалась удобной Раиру. К тому же, искали их, беглецов: Лаолийца и возродившуюся ведьму. Раир ругнулся про себя. Похоже, Лейнтлд куда быстрее, чем надеялись, сообразил, что к чему, и воспользовался птичьей почтой, чтобы высвистать гвардейцев из Арны. Раир сжал рукоять меча...

- И что это ты собираешь делать? - задушевным шипом отреагировала Реана.

- Напасть первыми пока они нас не обнаружили. А что нам ещё остается?

- Идиотизм! - от души высказалась Реана. - Нас трое, а их три десятка. Тебе, извини за банальный вопрос, что, жить надоело? Удирать надо, пока нас не обнаружили, а не нападать!

- Боишься? - ехидно спросил Ликт (вообще-то Ликт склонен был признать, что она права, но слово "удирать" очень уж ему не понравилось).

- Да, - спокойно отвечала Реана. - Это самоубийство. А я, знаешь ли, не люблю, когда меня или моих друзей убивают. Давайте лучше поторопимся!

- Ладно, - выговорил Раир, испытывая сильное желание наградить себя подзатыльником. - Быстро и тихо!

И они постарались "быстро и тихо" (ведя коней в поводу и молясь, чтобы они не фыркали и тем более не заржали) скользнуть в овраг, обогнуть невысокий гребень, так что он оказался между ними и гвардейцами. И что самое интересное, это им удалось. Только потом, когда трое уже обогнули холм, они смутно услышали позади некоторое шевеление: очевидно, это обнаружили их ещё тлеющий костер, - но преследовать троих никто не собирался, в чём не сомневались Ликт и Реана. Раир их оптимизма не разделял, и торопил вперед, подальше от места неприятной встречи - и заодно в сторону от дороги. Может, особо опасаться и не стоило: хотя уже рассвело, в тумане всё равно почти ничего не разглядеть, так что гвардейцы, похоже, сочли поиски бессмысленными. Но потом, когда туман рассеется, они вполне могли бы отправиться следом, так что Раир вёл дальше от дороги, на юго-запад, загадочным образом не теряя направление в молочно-белой каше, жавшейся по низинам. Через пару часов он всё чаще стал останавливаться и напряжённо оглядываться по сторонам: объяснил, что боится пропустить в тумане тропу. Но туман поднялся и растаял, а они всё так же двигались шагом, и никакой тропы не было в помине. Ликт первым обнаружил, что голоден, поделился этой новостью с Реаной, она ответила полной взаимностью, но Раир ехал и ехал вперед, поминутно оглядываясь, и не похоже было, чтобы он помнил, что людям свойственно иногда завтракать. Ещё через час снова поднялся ветер, хотя и без него было вполне пакостно: холодно и сыро, но Раир, наконец, нашел свою тропу и соизволил остановиться и поесть. После чего Ликт вспомнил о вчерашнем обещании Раира рассказать гениальную идею и не отстал, пока тот (не особо и упиравшийся) не поделился ей с общественностью, опустив неуверенность и сомнения, разумеется. В цензурной редакции вышло что-то вроде "если Реана научится и станет сильнее, то сумеет, наверное, противостоять Реде, пока не обнаружится кто-то, кто решит это маленькое недоразумение".

- Здорово! - восхитилась Реана. - Я внимательно слушаю всеми четырьмя ушами: что изучать будем?

- Изучать будешь ты, - сказал Раир. - Словами тут помочь невозможно, я могу дать не рыбу а удочку, с который ты, может быть, пойдешь на рыбалку. А может, и не пойдешь.

- Ясно, - хмыкнула Реана. - Практический курс прикладной магии.

- Вот тебе задание, - Раир проигнорировал выпендрёж, - постарайся согреться.

Задание поступило вовремя: воздух был сухим и морозным, снова поднялся ветер - резкий и колючий, ошалело носившийся взад-вперёд по долине. К тому же, снег усиливался.

- Как это, интересно, я буду греться? - скептически полюбопытствовала Реана.

- У каждого свой способ. Кто-то призывает Таго [зд. Дракон пламени], кто-то воображает себя на жарком летнем солнце или в меховой шубе, кто-то приказывает себе согреться, кто-то воображает тепло, расходящееся волнами от сердца... - Раир улыбнулся (довольно зловредно). - День долгий, успеешь попробовать все... и ещё парочку новых придумаешь.

И она попробовала. Пробовала, пробовала - до посинения, - в прямом смысле: к тому времени, когда они отправились дальше, снег, замешанный на резком ветру, лишь чуть-чуть не дотягивал до звания метели. Мороз сам по себе не слишком радует, если до ближайшего жилья два дня пути (деревушка на краю Кадарского леса была единственным хотя бы слегка населённым пунктом в этих краях). Но если к нему добавляется ещё взбесившийся ветер, накидывающийся то спереди, то сбоку, то сзади, то снизу, забирающийся под плащ, пытаясь содрать, хлещущий по щекам, забивающий снегом глаза... Плащи да куртки были тёплыми, но ветер пробирал насквозь, и скоро Реана уже не могла думать ни о чём, кроме слезящихся глаз и вмёрзших в уздечку пальцев. Согреться не получалось. До обеда она успела вспомнить все предложенные Раиром способы (без толку), вспомнить пару шедевров матерной речи, разочароваться во всём, пожалеть себя всласть, попробовать по второму кругу... потом по третьему... ещё разок... Ликт маячил рядышком такой же убитый, а Раир, кажется, от души плевал на взбунтовавшуюся погоду, вообще не обращая внимания на такую ерунду, как климатические недоразумения. Он бдительно всматривался-вслушивался, тем больше сил прилагая к этому бесплодному занятию, чем дальше они продвигались: отряд, с которого началось их утро, не давал Раиру покоя. Лаолиец был совершенно уверен, что гвардейцы (если не все, то по крайней мере часть их) направились к западу, по дороге на Лиато, а значит от мельтешащей белой каши справа можно ожидать любых неприятностей. Особенно после обеда, когда тропа и дорога встретятся у моста на Ютои...

Ликт замерз ещё утром, отогреться с тех пор пока не довелось, и поди угадай ещё, когда такая счастливая возможность представится. Нет, он и не думал сожалеть о том, что сбежал из Даз-нок-Раада, он и сорокаградусный мороз предпочел бы общению с Шегдаром или даже со своим непосредственным начальником. Но зачем было уходить из гостеприимного дома Бабушки, он определенно не понимал. Зачем тащиться куда-то в такую погоду, когда можно бы спокойно сидеть в тепле и задушевно трепаться о всякой ерунде, уж что-то, а это все трое умеют, слава Килре [зд. бог-оратор], или, на худой конец, остановиться сейчас, разжечь костер, хоть чуть отогреться, пообедать... Пообедать, может, и доведется, но костер, скорее всего, останется недосягаемой мечтой, Раир явно уверен, что все коричневые поголовно встали на след, на пятки наступают уже, судя по тому, как он насторожился... Да уж, ещё пару деньков такой жизни, и нервы точно ни на кой пес не сгодятся: от каждого шороха...

Ликт вздрогнул: ему померещился мягкий звук позади, звук копыт, приглушенный снегом. Раир резко остановился, поднял руку, привлекая внимание. Скорее всего, их в таком месиве не заметили, но осторожность не помешает, и трое быстро и тихо - похоже, им теперь все придется делать "быстро и тихо", - сошли с тропы в сторонку, за очень кстати подвернувшийся кустарник. Минут десять они ждали, но ничего не происходило, только напряжение росло. А Раир оставался спокоен, как дохлый удав (он просто не мог позволить себе роскоши расслабиться настолько, чтобы занервничать). Когда, наконец, они отправились дальше - ещё осторожнее, - по сторонам оглядывались уже все трое, причем мандраж у двоих Раировых подопечных проходить и не думал.

Обед прошёл торопливо и напряженно, с постоянным оглядыванием, словно ели они ворованные яблоки прямо на месте преступления. Потом путешествие сквозь снег продолжилось, тропа с трудом протискивалась между холмами, изгибаясь самым замысловатым образом и чуть ли не пересекая сама себя. После очередной серии подозрительных поворотов Реана поняла, что ещё немножко, и она или закоченеет напрочь, или заработает нервный тик, а может, и то, и другое разом, чтоб не скучно было. Одним словом, она отвлеклась от параноидальных затравленных оглядываний, предоставив эту увлекательную обязанность двум своим спутникам, а сама возобновила попытки согреться. Нельзя сказать, чтобы она так уж легко отключилась от происходящего: на протяжении следующих трех часов ей было и страшно, и холодно, и уже хотелось, чтобы эти чертовы гвардейцы вынырнули откуда-нибудь прямо сейчас, чтобы они стали реальной, ощутимой, видимой неприятностью, с которой можно и нужно бороться. Ага, сейчас! Щас! Чертов мир! Чертов мир, чертов Шегдар, чертова Реда, ненавижу!!!

А потом вдруг стало всё равно. Реана расслабилась (насколько это возможно сидя в седле и закоченев) и махнула на все рукой. И замечталась о горячей ванне. Может, и правда навязчивая идея, но как бы сейчас здорово зайти в нормальную человеческую ванную, белый кафель с бежевыми разводами, как дома, а на полу жесткий коврик, теплый и колючий под ногами. И вода прозрачно расходится кругами от капли из крана - плимпк! - а от воды поднимается едва заметный легкий пар. И пахнет цветочным мылом. Перешагиваешь через бортик, и сначала вода кажется слишком горячей, и кожа покрывается пупырышками, но потом становится так тепло и спокойно, уютно...

Реана вздрогнула и сфокусировала взгляд. До нее вдруг дошло, что и на самом деле стало тепло, и даже озябшие пальцы оттаяли и немного ноют.

- Раир! - крикнула она. Тот обернулся, как ужаленный, останавливая коня и выхватывая меч.

- Чего ты вопишь, сумасшедшая?! - вполголоса возмутился он, убедившись, что никого пока не убивают. - Что такое? - спросил он мягче, увидев, как счастливая рожа сменилась обиженной. - Только на тон тише, ради Хофо, не надо никого сюда приглашать!

- Ладно, ладно, - буркнула Реана и замолчала.

- Нет, правда, что такое?

- У меня согреться получилось, - решила всё-таки признаться Реана.

- То-то я смотрю, ты уже не синяя! - усмехнулся Раир. Всё было тихо, никто на её крик не прибежал, значит, жить можно. - Ну и темпы у тебя, Хэноар! - он покачал головой, отправляя меч назад в ножны. - С первой же попытки!

- Ничего себе "с первой"! Весь день мучилась!

- Некоторым и недели мало, - заверил её Раир. - А сейчас тоже тепло?

Реана прислушалась к ощущениям. Пожалуй, всё-таки лучше, чем час назад, но уже не так тепло, как только что было. Как будто зашла куда-то погреться, а потом снова выскочила на мороз. Но сказать она ничего не успела, потому что сзади вдруг послышались голоса: кто-то что-то командовал, приближаясь. Раиру тоже ничего говорить не пришлось, все и без слов заторопились вперед - по возможности, быстро и тихо, разумеется. Сворачивать тут было некуда: на крутой осыпающийся склон и в хорошую погоду не особо заберешься. Но метров через тридцать, как они ни торопились, пришлось спешиться: дорога была ни к черту, к тому же она круто забирала вверх, так что даже в поводу кони пробирались с трудом. Ещё метров двадцать спустя наступающие сзади гвардейцы уже показались в белой мути, а впереди замаячил мост - полудохлый висячий мостик, повизгивающий на ветру. Холмы по-прежнему сжимали тропу с обеих сторон, они и у самой реки не расступались, образую высокие крутые берега. По закону подлости перед мостом, разумеется, маячили всё те же гвардейцы - вторая половина отряда. Беглецы остановились. "Слава Богу, хоть не надо больше прятаться, дергаться от каждого шороха..." - подумала Реана с облегчением.

- Реана, бросай коня и кыш с тропы, а мы постараемся их задержать, - скомандовал Раир.

- С чего вдруг? - вскинулась она. - Трое против тридцати - это, конечно, не ахти, но всё-таки лучше, чем двое!

- У меня не будет времени ещё тебя оберегать! - раздраженно сказал Раир.

- Ерунду ты говоришь, - вдруг выступил на стороне Реаны Ликт. - Если дело в этом, то прогонять ты меня должен: Реана дерется лучше меня, раз уж на то пошло, сам знаешь! И никто ни у кого под ногами путаться не будет.

Про себя Раир отметил, что дело не в этом. Он почему-то чувствовал себя в ответе за неё, хотя сперва сработал скорее рефлекс: девушку нужно защищать, а сама она сражаться не может. Лаолиец боялся за неё. Кроме того, он их обоих с удовольствием прогнал бы от греха подальше. Но вслух, впрочем, все это излагать не стал: времени не было.

- Здоровый прагматизм и никаких предрассудков! - усмехнулся Раир. - Ладно, трое, так трое!

Но и трое, спина к спине, против трех десятков - тоже не слишком весело. Впрочем, сперва гвардейцы подобрались поближе и, не тратя времени на выспрашивание имен-паролей-явок, посоветовали сдаться. Вернее, один из них зачитал приказ сдаться, сооруженный из таких громоздких, как мастодонты, выражений, что...

- Какой ужас! - сказала Реана. - Такое откровенное издевательство над языком! Неужели они всегда так разговаривают?

- Нет, только когда зачитывают официальные бумаги, - успокоил Раир. - В остальное время они разговаривают нецензурно.

- Мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем, - задумчиво вспомнила Реана.

- Сдавайтесь! - прокричали теперь со стороны моста, не дождавшись ответа.

- А в рот тебе не плюнуть жёваной морковкой? - осведомилась Реана. Ликт расплылся в улыбке, но ни заржать, ни прокомментировать не успел: гвардейцы без дальнейших заморочек перешли к активным действиям.

Минуты через полторы Реана к своему удивлению поняла, что не боится: на такие мелочи просто не хватало времени. Думать, впрочем, тоже было некогда. Как и удивляться.

Раир успел краем глаза заметить, что его подопечные держатся очень даже неплохо, но коричневых было ровно вдесятеро больше, а шансов на удачное завершение этой истории во столько же раз меньше желаемого. Тем не менее, никого их троих пока даже не ранили, узкая тропа не позволяла гвардейцам навалиться разом, и медленно отступающим удавалось пока отбиваться. Хорошее слово "пока": не мытьем, так катаньем... Прошли ещё несколько минут. Трое помаленьку выматывались. В рядах коричневых, наоборот, наметилось оживление.

Как-то внезапно оказалось, что наступили сумерки. Почти в тот же момент, когда осознал этот незамысловатый факт, Раир вдруг увидел, что от моста их отделяют всего два человека и четыре метра. "К мосту!" - мысленно скомандовал он своим подопечным, убедился, что они услышали и одним рывком сшиб одного из загораживающих дорогу. Ликт не удивился, услышав "голос" Раира прямо в сознании: он ни на минуту не забывал, что связался с "этим Лаолийцем", магом и вообще... Реана, напротив, совершенно ошалело похлопала глазами, но оба они послушно ломанулись следом, тем более, что план Раира поняли и одобрили: спать хотелось, а не умирать тут смертью храбрых!

К тому времени, когда они подоспели, Раир уже справился и со вторым гвардейцем, пропустил Ликта и Реану вперед на мостик с напутствием: "Живо на ту сторону!", а сам притормозил ненамного, чтобы задержать остальных. Потом, когда оба его подопечных перебежали на противоположный берег Ютои, он совершенно фантасмагорическим прыжком (Реана поклялась бы, что такое невозможно без спецэффектов) перемахнул чуть ли не весь шестиметровый мостик, легко соскочил на землю и двумя ударами перерубил канаты слева. С двумя другими канатам расправилась слегка пришедшая в себя Реана, и мостик с треском ухнул вниз. Из гвардейцев туда же последовал только один, коротко вскрикнул, звучно приводнился и тут же пропал из виду - то ли под водой, то ли за пеленой снега.

- Пойдём, - Раир явно не считал зрелище вроде коричневых, отчаянно ругающихся и размахивающих холодным оружием на холодном ветру заслуживающим внимания. Кони остались на том берегу, а с ними вся еда и запасная одежда.

Прежде, чем они нашли место для ночлега, прошло часа два, совсем стемнело и стало ещё холоднее. Костер зажигать они не решились, но заснули сразу, совершенно вымотанные ещё и финальной ходьбой по пересеченной местности в полной темноте: минут за десять до того Раир свернул с тропы и увёл их куда-то в сторону, чтобы хоть отчасти обезопаситься от нежданных гостей. Ликт и Реана являли собой такое жалкое зрелище, что Раир не стал даже напоминать им, что кому-то надо стоять на страже, взяв эту почетную обязанность на себя. Реана провалилась в сон мгновенно, успев только подумать, как хорошо бы проснуться дома.

VIII

...Мне триста лет, я выполз из тьмы.

"Машина Времени"

- Доброе утро, - вдруг негромко сказал кто-то совсем рядом. - Наконец-то! - Голос был ехидным и очень знакомым.

- Что, я сильно заспалась? - сквозь сон пробормотала Вика. - Ох, Иришка, - улыбнулась она, поворачиваясь на бок и потягиваясь, - какой интересный мне сон...

Открыла глаза и окончательно проснулась. Она лежала на одеяле поверх лежанки из лапника, завернувшись в плащ. Рядом тлел костер, из-за чего левый бок оставался куда теплее правого. По другую сторону огня дрых Ликт, Раира в пределах видимости не обнаруживалось. На земле тонким слоем лежал снег, мелкая снежная крупа сыпалась с высокого ватного неба и не спешила таять, попадая на кожу. Было холодно. Светало.

Реана вздохнула, встала, отряхнув снег, и немного попрыгала на месте, пытаясь согреться и размяться. И проснуться. Она не слишком огорчилась, когда в очередной раз не удалось проснуться дома, хотя вчера чуть не плакала и искренне ненавидела этот мир. Но сейчас она не знала толком, в какую реальность ей хотелось бы проснуться. Когда послышался голос Иришки, она уже жалела, что это был только сон и этот сон закончился. Несмотря на то, что холодно, страшно и даже на минуту нельзя расслабиться, несмотря даже на эту чёртову Реду...

- Ну зачем же так грубо? - вдруг снова сказал тот же спокойно-насмешливый голос. Нет, он вовсе не походил на Иришкин. Всё равно знакомый. Очень. Но Реана не представляла, где и когда могла его слышать: уверенный, негромкий, но очень четкий голос, с едва заметной хрипотцой, не отражающий никаких чувств, кроме холодной иронии. Подскочившая от неожиданности Реана не могла даже понять, с какой стороны он доносится.

- Кто ты? Где ты? - спросила она, нервно оглядываясь.

- Да здесь я, здесь, - насмешливо сказал голос, но идентифицировать это "здесь" не представлялось возможным.

- Кто ты? - снова спросила Реана, немного спокойнее: ничего страшного пока не происходит, раз можно потрепаться, не исключено, что все будет путём... - Зачем ты прячешься?

- Вовсе я не прячусь, - сказал голос. - Однако ты очень упорно отказываешься меня замечать...

- Что?.. Кого замечать? - сердито спросила Реана. - Скажи по-человечески, кто ты такая?

- Будто сама не знаешь! - засмеялась она. Смех был похож на холодные и колючие искры бенгальского огня: Реана почему-то чувствовала его, а не слышала.

- Не знаю! - зло сказала Реана. - Хватит дурью маяться!

- Да знаешь ты, знаешь, - насмешливо тянул голос. Не извне доносящийся, а звучащий внутри сознания, как будто разговариваешь сама с собой. - Но упорно не хочешь признаться.

- Назови имя, ч-чёрт возьми! - Реана все больше злилась, боялась и злилась, и она вовсе не хотела услышать это имя...

- Имя? - снова рассмеялся голос. - Которое? ..которое?.. - слова отдавались эхом... - Выбирай: Лэн, Кхадера, Сапома, Таги [Лэн, сокращение от Лэнрайна, первое, детское имя Реды, а позже официальное имя императрицы; Кхадера - "зеленоглазая ведьма", ст.им.; Сапома - "рысь", ст. им.; Таги - под покровительством Таго, бога войны, ал.]... Я - Реда! Реда, Реда-реда-ре...

- Замолчи! - не выдержала Реана, зажимая уши ладонями.

- Сама спросила имя, - сказала Реда. - А что ты дёргаешься? Тебе не обязательно меня бояться: тебя признали мой меч и мой медальон...

- Они тебя признали, а не меня! - сердито сказала Реана, опуская руки.

- А есть разница? - насмешливо поинтересовалась Реда.

- Есть! - выкрикнула Реана. - А нет, так будет! - неожиданно твёрдо добавила она.

- Что будет? - послышался за спиной голос Раира. Он поднимался от ручья, вытирая мокрое лицо. - В чём дело? - озабоченно спросил он, увидев перепуганную Реану.

- Кажется, я схожу с ума, - жалобно сказала она. "Не смей ему говорить, идиотка!" - прошипела Реда. "Сама заткнись!" - зло подумала Реана. "Вот на такой громкости и продолжай, - неожиданно отозвалась Реда. - Вслух говорить ни к чему, я и мысли твои прекрасно слышу..."

- Раир, я всё-таки свихнулась, - чуть не плача проговорила Реана. - Я её слышу! ("Замолчи, идиотка! Он же нас убьет!") Со мной Реда разговаривает!

"Ну вот, - подумал Раир. - Доигрался. Если и дальше пойдёт такими темпами, мы и до Нори-ол-Те добраться не успеем! Ну и что теперь делать?"

Реана смотрела на него, понемногу успокаиваясь: Раир и глазом не моргнул, и лицо оставалось совершенно спокойным. Его, кажется, вообще невозможно выбить из колеи. Он никогда не сомневается и всегда точно знает, что делать. Конечно, он найдет способ уничтожить эту дрянь. Обязательно.

"Ага, - саркастически усмехнулась Реда. - Убить меня Лаолийцу проще простого - с тобой, чтоб мне не скучно одной на мост Кеила идти [зд. умирать]. А это в твою голову пустую не приходило, конечно же. Только тело у нас одно на двоих. Какого Верго ты ему обо мне сказала?

В смерти ничего приятного нет, поверь уж моему опыту!"

- Раир, я так долго не выдержу! - пожаловалась Реана. - Слишком уж она действует мне на нервы! Что мне делать?

"Хороший вопрос, - подумал Раир. - Своевременный. Только с какой стати ты думаешь, что его мне задавать надо? Я-то тут при чем?! Никогда не числился экспертом по ожившим ведьмам! Ох, чует мое сердце, Эглитор так же рад будет..."

- Раир! - мяукнула Реана. - Что мне делать? Не молчи! Мне страшно! Что мне делать?

"Чтоб я знал!.." - подумал Раир, но озвучивать свои сомнения не стал, потому что девочка и так была перепугана до головокружения.

- Постарайся не обращать на неё внимания. Не слушай её.

Реда усмехнулась, Реана поёжилась.

- Как это, интересно? - спросила она. - Уши заткнуть? Пробовала, не помогает, она же внутри!

Раир сочувственно посмотрел на неё.

- Потерпи! Немножко потерпи, до Нори-ол-Те только, а потом, надеюсь, всё будет в порядке. Три дня ещё, ладно?

- Надеешься? - переспросила Реана, невесело усмехаясь. - Я тоже надеюсь... Потому что трёх дней мне вполне хватит, чтобы сойти с ума. Но, надеюсь, до Нори-ол-Те я дотерплю...

- Ну и что у вас такие постные рожи? - спросил вдруг Ликт, просыпаясь и вскакивая. - Только не смейте говорить, что Реда проснулась - не знаю, как она, но я ещё не настолько проснулся, чтобы такие новости выслушивать!

- Ладно, не будем отвечать, - буркнула Реана. "Всё-таки, до чего он..."

"Как он меня раздражает иногда!" - сообщила Реда.

"Заткнись! - мгновенно окрысилась Реана. - Не смей так говорить о моих друзьях!"

"Я не говорю, - отозвалась Реда, - я думаю. Ты и сама именно это собиралась подумать, не отнекивайся, детка".

"В любом случае, это тебя не касается! Не трогай моих друзей!"

"Учту на будущее, что о твоих друзьях только тебе позволено думать гадости", - покладисто сказала Реда.

"Не лезь не в свое дело! - возмутилась Реана. - И не смей мои мысли подслушивать!"

"А то что?" - ослепительно улыбаясь, осведомилась Реда.

"По башке дам!"

"Это по твоей? По пустой? Валяй".

Ликт тем временем проснулся окончательно и ошарашено уставился на Реану.

- Ты серьёзно? Ладно, по лицу вижу, что серьёзно... И что теперь делать? - это уже к Раиру.

- Поторапливаться в Нори-ол-Те, - сказал он. - Есть другие предложения? Тогда давайте завтракать.

Поторапливаться в понимании Раира следовало настолько быстро, что ни для чего другого у двоих его спутников сил уже не оставалось. Весь день они шли, шли, шли - с одной короткой остановкой в середине дня, чтобы перекусить. Трое почти не разговаривали, только Реана сначала всё порывалась завязать какой-нибудь беспредметный трёп. Не столько, правда, из желания пообщаться, сколько потому, что боялась возможного разговора с Редой, буде ни с кем другим говорить не станет. К полудню она уверилась, что всё не так страшно, как померещилось спросонья, и панический ужас перед Редой, раздвоением личности и другими классическими проявлениями сумасшествия понемногу сошел на нет. А, уверившись, продолжала идти уже молча, потому что от болтовни сбивалось дыхание, хотя совершенно заткнуться у неё не вышло, и время от времени прорывались замечания то о пейзаже, то ещё о какой-нибудь ерунде, попавшейся на глаза. Ближе к вечеру Реда снова нарисовалась в пределах слышимости; её реплики были редкими, но меткими - и едкими, - а уж случай поржать Реана редко упускала, так что ещё до того, как трое остановились на ночлег, она перестала дёргаться каждый раз, когда в сознании раздавался сдержанно ироничный холодный и уверенный голос. А когда они, наконец, остановились, поужинали и устроились на ночь, Реана заснула быстро и с удовольствием, и никакие тяжёлые предчувствия и расшатанные нервы ей не мешали.

Раир караулил перед рассветом. Выспаться он успел - давняя привычка спать помалу, - но смотрел по сторонам не слишком внимательно. Потому что занимало его другое... другая, вернее. Эта другая спала, свернувшись на левом боку клубочком - холодно, - скрестив руки и сжав край плаща левой рукой - исцарапанная кисть с просвечивающими венами и ссадиной на косточке у основания большого пальца. Растрёпанная девчонка. Реда.

"Помоги мне Хофо!.."

Реана выплыла из глубины сна, но просыпаться окончательно, открывать глаза или, тем более, другие какие-то телодвижения совершать ей совершенно не хотелось. Она все же чуточку приоткрыла глаза, почувствовав на себе чей-то взгляд, и увидела Раира, неподвижно сидящего метрах в двух, задумчиво глядя на нее. Под полузакрытыми веками девушки промелькнуло, как, в ответ на её улыбку, улыбнется Раир и посмотрит так тепло-тепло...

"Точно, влюбилась", - лениво констатировала Реда прежде, чем глаза Реаны действительно открылись, так что улыбка её увяла, не успев толком наметиться. "Не твое дело, - огрызнулась Реана, не открывая глаз. - Достала!"

"Что, скажешь, я не права? - усмехнулась Реда. - В твоих мыслях только полный дурень не разберется..."

"А ты не суйся в мои мысли! - разозлилась Реана. - Сколько раз говорить!" - Она с удовольствием сменила тему: это замечание Реды порядком её разозлило. Более того, Реда произнесла слово "влюбилась" таким тоном, что Реане стало даже как-то стыдно: словно её застали за подглядыванием в замочную скважину или ковырянием в носу, или ещё каким-то банальным, всеми презираемым безобразием.

"Сложно не соваться в то, что окружают со всех сторон, - сказала Реда и наверняка пожала бы плечами, если бы плечи Реаны её слушались. - Да и без чтения мыслей ясно, что ты влюблена в этого Лаолийца по уши. Жаль, не видно твоего лица: я бы полюбовалась на глаза сердечками при одной только мысли о твоем "прекрасном принце"..."

"Замолчи! - прикрикнула Реана, смущенная и злая. - Ну и пусть, ну, сердечками, только тебя это не касается!"

"Сам факт - возможно, - неожиданно легко согласилась Реда. - В отличие от его последствий. Ты ведь обычно не такая уж дура, хоть со стороны и незаметно".

"Это почему это?"

"Потому что голову твою проще отвинтить, чем вбить в неё элементарную осторожность! Не надо морщить лоб, зачем зря напрягаться. Лаолиец твой спит и видит, как бы злобную ведьму уничтожить. И тебя заодно, потому что тело у нас с тобой общее, и смерть, выходит, тоже одна на двоих. Теперь дошло?"

"Тебе-то откуда знать?"

"Научилась смотреть и видеть".

"А против Раира ты меня не восстановишь, я, может, и правда идиотка, но не до такой же степени!"

"Не до такой, ещё больше, - раздраженно сказала Реда. - Нельзя уничтожить одну из нас, не задев другую - всё переплетено слишком тесно. Иначе я бы сама уже справилась".

Реда замолчала: зло и колюче. Реана зажмурилась...

"Не может Раир так со мной поступить!" - сказала она, но голос дрогнул и прозвучал вовсе не так уверенно, как ей хотелось бы.

"Хотелось бы надеяться, - мрачно проговорила Реда. Помолчала, и потом заговорила чуть живее. - Предлагаю послушать, о чём он думает".

"Это ещё зачем?" - подозрительно спросила Реана.

"Чтобы узнать, о чём он думает, - объяснила Реда. - Приоткрой глаза слегка - осторожно только, пусть думает, что мы спим, - посмотрим: наверняка он сейчас мыслит сосредоточенно... Ага, так и есть, послушная детка... Сейчас осторожно поглядим, что он пока надумал - надо же ведь быть в курсе вражеских замыслов... Ладно, ладно, не вражеских, дружеских - всё равно полезно!"

"А ты трепло ещё похлеще Ликта", - несколько удивленно резюмировала Реана.

"Не всегда, детка, и не со всеми, - отозвалась Реда. - Просто очень уж приятно снова быть живой. Да и таких собеседников, с которыми можно было бы не следить за каждым словом, у меня и вовсе, кажется, не было. Так что ты - единственная в своем роде".

"Вот уж счастье привалило..."

"Ты давай лучше соглашайся насчёт ознакомления с тяжкими Раировыми думами", - поторопила её Реда.

"А с чего ты взяла, что я соглашусь?"

"А почему нет?"

"Потому что подслушивать - свинство. Да и не верю я тебе", - сказала Реана.

"А чего ты боишься? Если ты своему Лаолийцу веришь больше, чем мне, значит просто докажешь себе и всем прочим, что я ошибаюсь. Или ты ему всё-таки не веришь?"

"А как ты себе вообще представляешь это "ознакомление"? - спросила Реана, помолчав. - Я же не умею читать чужие мысли".

"Я умею", - снова пожала бы плечами Реда, если бы они у неё были свои.

"Что, выходит, мне тебя надо отпустить на свободу?" - хмыкнула Реана.

"Пока необязательно, - терпеливо сказала Реда. - Я просто подскажу, что делать, а дальше ты и сама справишься".

"Ну, валяй. Подсказывай".

И Реда "подсказала". Собственно, слово не очень удачное: говорить что-то было бесполезно. Она скорее показала, подтолкнула в нужном направлении, и Реана вдруг с удивлением поняла, что всё просто, она прекрасно "слышит", о чём думает Раир. Но она вовсе не готовилась услышать это...

"...нет выбора. И мне остается только убить её, иначе Реда вернется, и все её преступления будут на моей совести! Но как же Реана?.. Бедная девочка..."

Ещё пару секунд она морщила лоб, прежде чем поняла, что Раира больше не слышит. Словно кто-то щелчком по кнопке заткнул рот телевизионному диктору. Примерно полминуты она пыталась осмыслить услышанное, это у неё не слишком хорошо получалось...

"Реда! - позвала она. - Как же это так? Он же не может, он же знает, как я ему верю... верила... Я ж почти влюбилась в него, черт возьми! Ты слышишь? Хоть ты меня слышишь?!"

"Слышу, "бедная девочка", - отозвалась она. - Что делать-то собираешься теперь?"

"Что делать?! Это я у тебя спросить хотела, что нам теперь делать! Ты же у нас специалист по кольцевой обороне... да и по предательствам тоже..."

Реда усмехнулась.

"Это что-то новенькое! Ты у меня совета спрашиваешь? А с каких это пор ты мне веришь, детка?"

"А я не верю, - сердито сказал Реана. - Я хочу лечь и спокойно поплакать, и никому больше никогда не верить. Одна цель у нас с тобой действительно общая: биологическую нашу составляющую сохранить в целости. Шкурку нашу непродырявленной сохранить. Я же против Раира двух минут не выстою, если он от построения планов к делу перейти решит!"

"Ну, положим, не две минуты, а четверть часа, я думаю, - серьёзно сказала Реда. - Фехтуешь ты очень даже неплохо. А если меня выпустишь - так и вовсе..."

"И не надейся!"

"К тому же, - как ни в чём не бывало, продолжила Реда, - в экстремальной ситуации человек легко прыгает выше своей головы метра на три в среднем. Но четверть часа нам не помогут, а победить Лаолийца тебе пока ещё действительно не по зубам".

"Спасибо, успокоила!" - буркнула Реана.

"Не дёргайся так, - снисходительно сказала Реда. - Дела не слишком плохи - пока. Я думаю, до Нори-ол-Те можно жить спокойно, Лаолиец наверняка хочет прежде с тамошним Мастером пообщаться. А вот после того лучше бы осторожничать в полную меру".

"А может, - подумала Реана, - после Нори-ол-Те тебя уже не будет, может, Эглитор знает, как от оживших ведьм избавляться. Тогда и осторожничать уже ни к чему будет..."

"А я всё равно тебя слышу, - беззаботно сказала Реда. - Ты совершенно не умеешь скрывать свои мысли, может, научу как-нибудь, если договоримся не врать друг другу... Нет такого способа, ни у Эглитора, ни у Нанжина, ни у Шегдара. Неважно, сколько веков прошло: разделять сознания невозможно. Максимум, что можно сделать, усыпить меня снова, но это сложно и ничего не решает - вечно я спать не буду".

В этот день они выбрались, наконец, из холмов, хотя на равнину окружающая местность походила немногим больше. Тем не менее, дорога уже не столь напоминала козью тропку, а большей частью вела себя прилично, не грозя путникам на каждом повороте переломанными конечностями. Со стороны рельефа это было очень мило и, главное, своевременно: небесная канцелярия, наконец, перешла на зимний режим, и невнятная снежная пыль сменилась крупным снегом, который, вкупе с глинистой почвой, быстро превратил обычную ходьбу в экстремальный вид спорта. Через несколько часов, когда похолодало, а небо разродилось настоящим снегопадом, дорога, до сих пор ведшая прямо на запад, подошла вплотную к границе Кадарского леса и свернула вдоль его кромки на северо-запад. Ещё немного позже, когда глинистую землю уже скрывал ровный слой снега, поселок Воила был уже не дальше, чем в полутора часах ходьбы. Дорога неуверенно, но напрямик протискивалась между Кадарским лесом слева и Ютои справа, когда метрах в ста пятидесяти впереди, на дереве возле самой дороги обнаружилось привязанным некое разнообразие в пейзаже.

- Человек, - сказал Ликт, приглядевшись. Человек был привязан к стволу придорожного дерева и признаков жизни не подавал.

Раир молчал, пока Реана не переключилась на вторую крейсерскую, взяв курс на эту живописно темнеющую деталь пейзажа.

- Куда это ты? - подозрительно спросил Раир. Реана удивлённо на него посмотрела.

- Как это "куда"? Он же ещё живой, может быть. Я проверю, и если да, то постараюсь в таком состоянии его и сохранить...

- А ты не в курсе, что так оставляют обычно грабителей и убийц? - осведомился Ликт. - Ты бы думала немножко, прежде чем кидаться на помощь.

Реана споткнулась, честно попыталась разобраться в своих побудительных мотивах.

- Я почему-то уверена, что его нужно спасти. Я, правда, понятия не имею, почему... Но это почему-то слишком отчётливая уверенность, чтобы я её могла проигнорировать. И чего вы, собственно, окрысились? Раир, разве не ты совсем недавно всё рвался на помощь тогда ещё совершенно незнакомому Ёваску? Тебя ведь не терзали сомнения? И вообще, я абсолютно уверена, что убить человека куда проще, чем оживить, так что лучше сначала разобраться, а потом уже выносить приговор!

- Не в том дело, - качнул головой Раир. - Вы что, не видите: это же нашада. Ликт, неужели ты не заметил оранжевые манжеты и воротник? Наверное, и колпак где-то рядом валяется.

- Ох, действительно, - сказал Ликт, несколько даже смущенно. Они за время разговора подошли ощутимо ближе, так что три пятна вопящего оранжевого цвета на бело-сером фоне зимнего леса не заметить было довольно сложно. - Тогда и правда говорить не о чём...

- Как это "не о чем"? - возмутилась Реана. - Потрудитесь мне объяснить кто-нибудь, в чём дело! (Реда с объяснениями тоже не лезла, и чужие воспоминания не появлялись, но сейчас Реану это приятное обстоятельство обидело до глубины души). Или вы оба просто терпеть не можете оранжевый цвет настолько, что подойти ближе противно?

- Не говори ерунды, - сказал Раир. - Нашада - это человек, у которого в роду были клятвопреступники. Они неприкасаемые, хуже прокаженных...

- Тем не менее, чтобы привязать этого беднягу, прикоснуться к нему всё-таки не побоялись, - язвительно сказала Реана. - Ладно, ваши предрассудки - это ваше дело, но следовать им меня никто не обязывал! - с вызовом сказала она, подходя вплотную к дереву.

"Не смей!" - вдруг подала голос Реда. Реана от неожиданности снова споткнулась, обнаружила в голове почему-то всплывшую цитату "И ты, Брут!", - и удивлённо усмехнулась: и извилистым путям неконтролируемых ассоциаций, и бунту на корабле заодно. И тому ещё факту, что одновременно с Редой высказал точно такую же идею Раир.

- К нашада нельзя даже прикасаться не потому, что это кому-то так захотелось, - голосом учителя в школе даунов объяснял он, - а потому, что тебе передастся его проклятие: с нарушением клятвы умирает душа. Зачем тебе брать на себя чужие проклятья?

- К тому же, - добавил Ликт, - ты ведь и сама станешь тогда нашада. Как мы дальше общаться будем? Ты что, хочешь и на нас проклятие перенести?

Реана оторопело на него посмотрела. "Так, я ещё и эгоистка выхожу по этой логике! Бред собачий". Заговорила она раньше, чем успела обдумать слова.

- А я из другого мира, и на меня эти ваши законы природы не распространяются. А если вы предпочитаете думать иначе... Расставаться будет действительно жалко... - и она отвернулась, не обращая внимания на злую донельзя Реду, рычавшую что-то о Таго, Верго, нечисти и чьей-то умственной несостоятельности. Реда, очевидно, к здешним "законам природы" относилась куда менее легкомысленно - тем более, что она-то, в отличие от Вики, была из этого мира. Ликт и Раир немного помедлили, прежде чем направиться следом. Они молчали, а вот Реда упорно продолжала пропаганду, и заткнуть её возможным не представлялось.

Кроме подошедшей троицы привязанным пока не успел заинтересоваться никто, только один предприимчивый ворон уже поглядывал искоса с ветки, но с приближением Реаны птица поспешно сделала ноги... то есть, крылья, наверное.

Развязывать его вышло бы слишком долго и холодно, поэтому Реана просто перерезала веревки, позволив потерпевшему сползти на землю рядом с идиотского вида колпаком, который действительно валялся под деревом.

При ближайшем рассмотрении "потерпевший" оказался невысоким, но крепким мужчиной средних лет, который поразил Реану тёмным - абсолютно чёрным - цветом кожи. Настолько тёмную кожу она до сих пор видела только по телевизору: в России негров всё-таки почти нет, особенно в глубинке... Пока голова думу думала, руки проявили значительно больше мудрости, вплотную приступив к оказанию первой помощи (причём Реда ни с того, ни с сего вошла в роль научного консультанта, основательно пополняя скудные Реанины медицинские познания и ничем свое поведение не мотивируя). Свинцово-серый неизвестный постепенно приобрел свой нормальный живой цвет, открыл глаза и даже умудрился выдать непослушными губами реплику - не блистающую оригинальностью и глубиной мысли, правда.

- Я уже помер? - прохрипел он на эрлике.

- Это ты всегда успеешь, - оптимистично заверила его Реана. - Но лучше подожди лет ещё этак несколько.

- А чё эт ты со мной возишься, барышня? - неизвестный пришел в себя настолько, чтобы включился рефлекс удивления. - На рожу, что ли, приглянулся?

- Рожа как рожа, - усмехнулась Реана, мимоходом окинув её взглядом. - Ты молчи лучше, тебе же ещё говорить трудно. Побереги легкие!

- Не, я, конечно, в восторге и все такое, но я же нашада, неприкасаемый! Или ты рабыня?

- Ещё чего! - возмутилась Реана. Впрочем, припрятать до лучших времен усмешку она не удосужилась, так что возмущение вышло не слишком впечатляющим. - На, выпей, - сказала она, протягивая фляжку с "общеукрепляющим". Нашада с удовольствием приложился, прокашлялся и заговорил уже нормальным голосом, хотя и низким все равно.

- Меня Таоэгом звать, - сообщил он, осторожно ощупывая шею. Имя было под стать внешности: с происхождением его разобраться не получалось, ни на один из известных Реане языков это не походило. - Я из кочевников, - пояснил Таоэг, словно подслушав её мысли. - То есть, как: родители мои с юга, а сам я тут уже родился в Арне.

Реана тем временем вспомнила-таки, что кочевники бродили на юге, между Великими горами и Белой пустыней.

- Я - Реана, - представилась она, не спеша называть имена Раира и Ликта, наученная горьким опытом. "Захотят - сами представятся, не захотят - делать больше нечего, только из суеверия опровергать. И вообще, человек имеет право верить во все, что ему нравится".

- Чем трепаться, попробуй лучше встать, - посоветовала она Таоэгу. - Ходячий больной - очень в данном случае желательный выход, потому что на себе я тебя далеко не утащу, а эти два скорее утопятся, чем рискнут своей загробной жизнью, - всё-таки съехидничала она, кивнув на двоих своих спутников, хмуро наблюдавших за её медицинской практикой.

"Брось ты его!" - без особой надежды снова посоветовала Реда, глядя на то, как со скрипом садится Таоэг. Но он встал и даже сделал несколько шагов, причем на его лице ясно отразилось удивление, когда он обнаружил, что не утратил ещё способности переставлять ноги.

- Отлично! - резюмировала Реана. - Передвигаться ты в состоянии, значит, мы доставим тебя в Воила, а там уж ты найдешь, где перекантоваться, я надеюсь.

- Нет, - неожиданно решительно сказал Таоэг. - Туда мне ни в коем разе нельзя. Чем вести к гвардейцам, уж проще было оставить так!

- В Воила гвардейцы? - спросил Раир, ввиду исключительности новостей решивший пообщаться с нашада.

- Ну да. Неужто не слышали? Очередная облава на Лаолийца. Ну и ведьма ещё эта, чтоб её кошки съели! Тьфу, смилуйтесь стихии, что это я говорю...

Реана заметила, что на пожелание Таоэга Ликт и Раир усмехнулись, и спросила Реду: "А что он не так сказал?"

"Скаламбурил ненароком, - охотно отозвалась Реда, тоже усмехнувшаяся. - В этом присловьи наполовину я подразумеваюсь - раньше, во всяком случае, так было: Реду, мол, на тебя натравить бы. Рысь ведь - тоже кошка, вот мне и приписывалась способность убивать душу вместе с телом..."

"Рысь? - непонимающе переспросила Реана. - Хочешь сказать, что ты - рысь, а не человек?"

"Отчасти".

Реана помолчала ещё, ожидая объяснения, но Реда объяснять ничего больше не собиралась, так что можно было вновь обратить внимание на Таоэга, продолжавшего отвечать под раировым допросом.

- Ну, считается, то есть, что они Лаолийца да ведьму ловят, но дураку ясно, что ничего они, кроме насморка, не поймают. Вот и решили, чтоб два раза не ходит, на нас облаву устроить. Стукнул, небось, кто-то, где нас искать. Так-то лес большой, хрен чё найдешь, ежели без толку шарить. Ну так они все одно берлогу нашу не нашли, а так налетели, когда мы на дело пошли...

- О чём это он? - шёпотом спросила Реана у Ликта.

- О себе, родимом. Он из банды Дзадага, в Кадарском лесу такие ребята водятся. Сборная солянка: тридцать где-то человек и чуть ли не все из разных краёв.

- А как он к дереву привязан оказался?

- Ты где была? - полюбопытствовал Ликт. - Он же только что объяснял!

- Я с Редой говорила, - честно призналась Реана.

Ликт покосился на неё неодобрительно и вздохнул.

- Напали на них гвардейцы, - объяснил он, - подстерегли в засаде и попытались перестрелять, но спьяну или ещё почему-то не слишком удачно: трое убитых, один наш знакомый пленный, а остальные дёру дали - ищи ветра в поле. А пленного от избытка чувств и в назидание решили оставить помирать.

Они замолчали, наконец, и прислушались. Раир как раз выяснил у Таоэга, что ни пройти через Воила, ни обойти деревушку, не пообщавшись с коричневыми, не удастся, и, выходит, дорога вперёд заказана.

- А вам куда? - поинтересовался Таоэг. - Если в Воила не надо, так на кой вам сдались эти гвардейцы, можно ж через лес пройти! Ежели в Лиато или Тегна-Лё там, так ещё и ближе выйдет, с хорошим проводником. Дорога-то крюк о-го-го какой делает, а я напрямик могу вывести.

Трое переглянулись. Ликт подумал, что нашада, похоже, и правда благодарен за спасение жизни, и вообще, тридцать голодных разбойников ничем не опаснее полусотни отлично вооруженных коричневых. Реана решительно и вслух высказалась "за". Раир пожал плечами и компания отправилась. Впереди шли Таоэг и Реана: он показывал дорогу, а Реана пристроилась рядом потому, что и Раир, и Ликт старались всё же держаться от неприкасаемого подальше.

- Так ежели ты, значит, свободная, - решил по дороге выяснить Таоэг, - то я теперь твой, значит, раб или мужа твоего?

Конец предложения удивил Реану настолько, что на его начало она внимания не обратила.

- Какого мужа?.. - недоуменно спросила она.

- Ну, жениха или брата, или кого там...

- Ни брата, ни "кого там", вообще никаких родственников у меня нет, - пожала плечами Реана. - С чего ты взял?

- Ну как, с двумя мужиками ведь идешь, - сказал Таоэг. - Ладно, не моё это дело. Ну я, значит, твой теперь?

- В смысле?.. - ещё больше удивилась Реана.

- Ты ж мне жизнь спасла, ну и она твоя теперь, значит, - пояснил Таоэг. - Всегда ж так...

"Он прав, - встряла Реда. - По всем законам он теперь принадлежит тебе. Крепкий, здоровый - ничего, пригодится, хоть и нашада..."

- Чушь какая! - возмутилась Реана. - Ещё чего не хватало, рабами обзаводиться!

Таоэг непонимающе на нее уставился.

- И нечего так на меня смотреть! - сердито сказала она. - Никогда в жизни рабов не имела - тфу, идиотизм какой! - и не буду никогда! Человек - не вещь! Вот ведь дрянь, это ж как надо думать, чтоб придумать, что до такого можно додуматься?! Нет, я понимаю, все по-своему с ума сходят, - но я-то тут при чём?!

"Не буянь, детка, - посоветовала Реда. - Все уже поняли твою точку зрения. Из-за чего хоть бесишься?"

- Ишь, взбеленилась! - покачал головой Таоэг. - А что я сказал-та? Не согласна раба иметь - мне ж лучше, а нервничать зачем? Только теперь как же мне долг отдать, значит?

- А, можешь и вовсе не отдавать, - уже успокоилась Реана. - Мне "спасибо" твоего вполне хватило.

Он только снова покачал головой и, похоже, задумался.

К концу дня Таоэг привел их на какую-то опушку в таких дебрях, что Ликт и Реана давно уже не соображали, с какой стороны они пришли. Реда, правда, утверждала, что обратную дорогу найдет легко, да и Раир держался вполне уверенно: заблудиться в лесу в четырёх часах пути от его края - Раиру и в голову такая возможность не приходила.

Темнело. Таоэг попросил своих попутчиков подождать и отправился беседовать с начальством: чтобы чужакам войти в разбойничий лагерь, недостаточно было просто попроситься в гости. Ожидая приглашения, трое сидели и от нечего делать трепались.

- Честно говоря, - говорила Реана, - больше всего меня шокировало, что вы все трое оказались против меня одной...

- Трое? - переспросил Ликт (Раир тоже непонимающе сощурился). - Тут есть ещё невидимый кто? Или кто-то из нас у тебя в глазах двоится?

- Первое, - усмехнулась она. - Третья - Реда. Она тоже против меня!

"Скоро мне это имя в кошмарах сниться начнет, - подумал Раир. - А каково девочке? Вообразить страшно! Помоги ей Хофо выдержать!"

- А с какой радости ты на её поддержку рассчитывала? - удивился Ликт. ("С какой стати я должна такое сумасбродное предприятие поддерживать?" - холодно спросила Реда).

- Не знаю... Нет, ну мы ведь всё-таки... как бы это выразиться... соседи, что ли, - ответила Реана им обоим, и молчащему Раиру заодно. - Кроме того, когда слышишь "внутренний голос", как-то логично предположить, что этот голос за тебя - хотя и знаю, что это не мой голос...

- Будь осторожней, Реана, - предостерег Раир, - не слушай её, ради пяти стихий!

"Не слушай его, ради твоей же безопасности!" - в тон ему сказала Реда.

"Как же, не услышишь вас!" - усмехнулась Реана.

- Реана, - позвал Ликт. - И всё-таки, ты уверена, что нашада... то есть... с тобой ничего не случится?

"Как, интересно, я могу быть в этом уверена? - подумала она. - Всё равно иначе, как опытным путем, не выяснить..."

"Похвальное здравомыслие", - оценила Реда, но в её голосе Реана сумела уловить нотки нервозности.

- Это просто глупо, по-моему, - сказала Реана. - Я, может, для этого мира и так нашада - я ведь понятия не имею, были у меня в роду клятвопреступники или не были...

Хоровое молчание всех троих оглушало удивлением.

- Как ты можешь говорить такое о своих предках? - наконец разродился вопросом Раир.

- Вот так и могу, - пожала плечами Реана. - Я же не обвиняю их, строго говоря. Я просто допускаю такую возможность. Потому что я не настолько досконально знаю свою родословную, чтобы саму возможность отвергать с негодованием, - она качнула головой. - Ну, знаете ли, это ведь просто выше человеческих сил - отследить всех своих предков! Вообразить страшно, сколько их было за сорок-то тысяч лет! И это ведь не считая неандертальцев, homo erectus, homo habilis и не говоря уже об австралопитеках и питекантропах... Там и вовсе не меньше двух миллионов лет набегает, насколько я помню... Впрочем, едва ли австралопитеки давали кому-то клятвы, если насчет речи и у неандертальцев ученые сомневаются...

- Что ты несешь? - сказал Ликт.

- Историю вспоминаю, - сфокусировала взгляд Реана. - Извините, бывает... - добавила она, обращаясь к обоим.

"Ты сказала, сорок тысяч лет? - вдруг спросила Реда. - Неужели твой род настолько древний в том мире?"

"В моем мире любой род древний примерно настолько, - сказала Реана. - Потому что именно сорок тысяч лет назад - как минимум - там появились люди. А все мы происходим от горстки первых людей, разве не так?"

"Не так, - сказала Реда. - Есть ещё эльфы, боги и нечисть".

"В моём мире нет, - пожала плечами Реана. - Во всяком случае, я не видела..."

- Реана, - окликнул Раир. - Ты опять говоришь с ней?

- Да. А почему нет? Заткнуть я её всё равно не могу, так имею право хоть получить удовольствие от общения! - она сначала усмехнулась, а потом только в ужасе подумала: "Что я такое говорю? Господи, я окончательно свихнулась! Какое тут, к чёрту, удовольствие от общения!"

Ликт уставился на неё квадратными глазами. Раир вздохнул.

- Реана, она подчинит тебя! Она запутает тебя и сломает. Неужели ты хочешь этого? Ты ей это позволишь?

- Я никому не позволю запудрить мне мозги, - сказала Реана, сверкнув глазами. "И тебе тоже, - добавила она про себя. - И ты не радуйся, душа моя, - посоветовала она Реде, - тебе такое счастье тоже не светит!" - Никто не заставит меня делать то, чего я делать не хочу, - сказала она уже вслух. - Никто и никогда. Ни Бог, ни Сатана, ни судьба, если эта сволочь есть на свете. И уж никак не Реда.

- Вот и отлично, - без лишнего оптимизма улыбнулся Раир. "Только на это и надеюсь", - подумал он.

Реана вздрогнула, когда снова услышала голос Реды: "Отлично сказано, детка! Так приятно узнать собственные интонации... Думаю, мы всё-таки отлично поладим. Хотя померяться силами всё равно придется как-нибудь".

"А пока предлагаешь пакт о ненападении?" - усмехнулась Реана.

"Что-то вроде. Цель у нас пока одна".

"Вроде бы. Вот только если бы ты ещё не выдолбывалась со своим единственным и неповторимым мнением, когда тебя не спрашивают..."

"Знаешь что, детка, - жёстко оборвала Реда, - подчиняться я не привыкла и привыкать не собираюсь. И не думай, что меня заставить делать то, что я не хочу, легче, чем тебя! Кроме того, я старше, опытней и куда менее эмоциональна, в то время как ты постоянно рвёшься геройствовать и совершать глупости, не подумав, - хуже этого зацикленного на подвигах Лаолийца. Он хоть головы не теряет. А ты только тем и занимаешься. Ну на кой Верго сдался тебе этот ррагэи [зд. "чертов"] нашада? Я склонна думать, что душа у нас не одна на двоих - это было бы уже слишком! - но предпочла бы не проверять, что будет, когда ты общей нашей рукой его коснешься. Тем более, что он даром тебе не нужен!"

"А чего ты-то, собственно, так клятвопреступников избегаешь?" - полюбопытствовала Реана.

"А ты думаешь, мне на свою душу наплевать? Я исчезать не хочу, как и всякий другой".

"Ой, можно подумать! Ещё скажи, что никогда клятв не нарушала - ты же, насколько я поняла, не самая святая в этом мире была!"

"Святой я точно не была, - хмыкнула Реда, - потому что никогда не любила крайностей... и глупостей. Но клятв я, разумеется, не нарушала. Я их не давала почти никогда. Глупо давать какие-то гарантии: откуда нам знать, что случится в следующий миг".

"Что-то с трудом верится, - проговорила (вернее, продумала) Реана. - Как же ты умудрялась править, не давая никаких гарантий? С чего это, в таком случае, люди соглашались иметь с тобой дело?"

"Обычно их никто не спрашивал, - равнодушно сказала Реда. - Не думаешь же ты, что многие решались ставить мне условия? В крайнем случае можно дать обещание. Можно даже это обещание сдержать - или, если нужно, нарушить аккуратно и без шума. А клясться не стоит: терпеть не могу необратимых поступков".

Реана мимоходом подумала, так ли уж обратимо убийство, и хмыкнула.

Таоэг появился из темноты беззвучно, как призрак летучей мыши, когда Ликт уже нервно оглядывался по сторонам, Раир подумывал о костре и ночлеге, а Реане пару раз уже приходило на ум имя народного героя Ивана Сусанина

- Все путём! - жизнерадостно объявил Таоэг. - Атаман возбухать не стал, уж больно он удивился, что кто-то из петли нашада вытащил.

Вслед за Таоэгом трое нырнули в заросший сугробами лес, но не успели они вволю навздыхаться о промёрзших ногах, как вышли на вполне утоптанную тропинку. Тропинка тут же бодро поползла в гору, ничуть не заботясь об удобстве идущих по ней, заставляя их скользить и проявлять чудеса эквилибристики, удерживая равновесие. Метров пятьдесят она попетляла и выскользнула затем из оврага на ровную площадку, где, чуть отступив от края, находился лагерь разбойников.

Одолев подъём, Таоэг остановился, и трое обернулись назад, где только что проснувшаяся сонная круглощёкая луна освещала вверенный ей мир. Реана увидела двуцветный, как старинные гравюры, склон, заросший лесом, в котором только упрямо зелёные столетние сосны нарушали чёрно-белое равновесие. Лес отступал шагов на двадцать от площадки, где они стояли, и открывал взгляду последние несколько метров тропинки. Дальше вниз заснеженной рябью лежали холмы, затянутые голубоватой лунной дымкой. "Интересно, - подумала Реана, - видны ли отсюда горы в ясную погоду?"

Раир, внимательно смотревший по сторонам, заметил справа на дереве небольшой помост, где маячил часовой, поднявший руку в ответ на мимолетный жест Таоэга; отметил частокол по краю площадки, устроенный так, что его не заметно было, пока не подойдешь вплотную, а подойти можно только туда, где стояли они сейчас; отметил, что незамеченным подойти невозможно, потому что даже отсюда, от входа, прекрасно видна тропинка - и признал, что раскусить этот орешек ещё долго будет не по зубам гвардейцам. Тем более, что орешек надо ещё найти, прежде чем пробовать на зуб.

Внутри частокола стоял просторный с виду дом, довольно приземистый, но крепкий и ухоженный - впечатление портила только слегка подмерзшая глина под ногами, которая не давала двору выглядеть опрятно. Но в целом всё было куда приличнее, чем можно было бы ожидать.

Снаружи находилось человек шесть, ничем особо, кажется, не занятых. Двое сидели возле маленького, скорее символического, костерка, ещё несколько лениво слонялись по двору, смутно виднеясь в вязких сумерках. На троих посетителей они смотрели с любопытством, но не более того, как показалось Раиру и Ликту. Реана же, чуть приотставшая, слышала и проявления некоторого повышенного интереса: к существу женского пола с неплохой фигурой да ещё, почему-то, с мечом при бедре.

- На кой хрен ей меч? Без него ветром сдует? - вполголоса поинтересовался у своего соседа один из сидевших.

- А Таго её разберет, - ухмыльнулся тот. - Можа, думает - так красивше?

- Хотел бы я глянуть, на что она похожая с этим мечом в руках, - сказал первый. - Вот уж весёлое, небось, зрелище, клянусь Вайгэ!

- Ну уж, не веселее, чем когда без ничего! - многозначительно подмигнул его приятель. - Вот на это я бы куда как охотней глянул. И глянул бы, и пощупал...

Оба заржали было, но предмет их, с позволения сказать, беседы вдруг обернулся - обернулась, - скользнув таким ледяным взглядом, что оба собеседника невольно поёжились, не успев стереть ухмылки. В ярко-зелёных, ледяных, презрительных глазах было что-то неимоверно жуткое.

"Спасибо, - сказала она Реде. - Очень вовремя. Как это у тебя получается?"

"На таких иначе смотреть и нельзя. Эти просто увидели, что я о них на самом деле думаю."

"Просто презрение?"

"Не просто, а возведенное в абсолют", - поправила Реда.

Дальше выяснять технологию производства ледяных взглядов Реана не стала, ей пришлось поторопиться, чтобы подоспеть ко входу в дом одновременно с Ликтом. Раир вошёл первым, вместе с Таоэгом. На первый взгляд казалось, что комната в доме одна-единственная (весьма просторная, впрочем), но потом можно было разглядеть в дальнем её конце дверь. За дверью скрывались апартаменты Дзадага, всего одна комнатка, но по сравнению с его подчинёнными - уже роскошь. Сам же Дзадаг решил принять гостей, сидя за длинным низким столом, с которого уже убрали следы недавнего ужина, и который был единственным предметом мебели в комнате: сидеть полагалось прямо на полу, чем и объяснялась высота стола. Но внимание троих гостей быстро привлёк атаман, чья внешность куда более поражала воображение, чем скудная обстановка комнаты. У себя на родине Реана определила бы его как азиата, тут Реда легко узнала в атамане илирца и удивилась совсем не илирскому имени. Дзадаг был немногим выше среднего роста, но производил впечатление настоящего великана со здоровенными ручищами, способными переломить человека пополам. Прибавить сюда ещё тёмно-карие очень цепкие, подозрительные глаза, широкий шрам на месте правой брови, из-за чего лицо выглядело жутковато перекошенным, увенчать всё это фантастической путаницей жёстких тёмных волос - и будет ясно, наверное, что разбойники Дзадага боялись своего командира больше, чем Кеила [зд. смерти], а путники, которым непосчастливилось проезжать через Кадарский лес, зачастую не решались сопротивляться.

Таоэг, приведя гостей, остановился слева от своего атамана, изображая благовоспитанную статую. Дзадаг ощупал глазами одного за другим троих гостей и пригласил садиться. Сели все трое, чему, Дзадаг, как показалось Реане, несколько удивился, так как обращался он к одному Раиру. Но сама она решила, что вполне может обойтись и без приглашения, а Ликт последовал её примеру. Реана ехидно усмехнулась - одним глазами, но Дзадаг заметил. Впрочем, обращался он по-прежнему только к Раиру, хотя и цеплял время от времени глазами девушку. Ликта он вовсе игнорировал. Говорил спокойно, но увесисто, мощным сдерживаемым басом, вполне соответствующим внешности. К некоторому удивлению Раира, атаман следовал неписаному закону гостеприимства и не выспрашивал у пришедших ни имен, ни цели их путешествия.

- Но я хочу быть уверен, что местоположение лагеря не станет известно коричневым, - сказал атаман Раиру. - Пообещай за себя и за своих спутников...

- Я за себя отвечаю сама! - заявила Реана: в той же степени Раиру, в какой и Дзадагу. Дзадаг снова на мгновение цапнул её глазами, Раир же спокойно сказал:

- Я думаю, каждый из нас вполне может дать такое обещание. Тем более, что общаться с гвардейцами нам хочется немногим больше тебя и твоих людей.

Трое легко пообещали молчать. О том, что будет в противном случае, Дзадаг промолчал, но его красноречивое молчание впечатлило бы Реану очень, если бы она не вспомнила вовремя: за их троицей охотится Шегдар, что легко затмевает все прочие опасности. Кроме, разве что, опасности сойти с ума, в одном теле с Редой...

Так или иначе, нарушать обещание они не собирались. Раир - ни в коем случае, потому что пообещал. Ликт - пока, потому что мало ли что, но вряд ли. Реана - тоже "потому что мало ли что", но это было скорее успокоением для разума: нарушать обещания она не любила, как и Раир, а потому не спешила их давать, как и Реда.

- Таоэг, насколько я понял, пообещал вывести вас короткой дорогой на Лиато? - поинтересовался Дзадаг, выслушав обещания. - Я вообще-то, не против, пускай человек отблагодарит за спасение жизни. У меня людей не слишком много, всякий живым пригодится. Короче, он-то вывести мог бы, но дня через три, не меньше. Слишком много гвардейцев в округе. Если четыре, - он мельком глянул на меч Реаны, - четыре вооруженных человека выйдут из Кадарского леса на большую дорогу, это может вызвать лишний интерес к тропинке, которая их из лесу вывела. Потому что по этой тропинке вообще редко кто ходит. Словом, рисковать я не буду.

Раир взглянул на Реану. Та, услышав о задержке, совсем скисла, это было видно невооружённым глазом. Единственная надежда отодвигалась куда-то далеко-далеко, становясь, как и большинство надежд, просто маленькой глупостью, данью упрямству... Хофо, помоги!

- И нельзя никак пробраться, чтобы не возбудить подозрений? - спросил Раир.

- Я не буду рисковать, - решительно повторил Дзадаг.

- А один вооруженный человек? - вдруг спросила Реана. - То есть... - замялась она под взглядами Раира и Дзадага, - ...я имею в виду, если там тропинка, я и сама могу... Только если мне дорогу разъяснят. - Она умоляюще посмотрела на Раира. Ей было страшно. Она не хотела сходить с ума.

Раир вдруг подумал, что идея, в принципе, не такая уж бредовая. Главное было доставить в Нори-ол-Те ту, кого вызвал Шегдар - и это оказалось возможным, хотя они с Эглитором и сомневались очень сильно в успехе этого предприятия. Опять-таки, Реане нужно добраться до храма - именно ей больше, чем ему или Ликту. А вместо разговора с Эглитором с глазу на глаз можно ограничиться письмом. Жаль, конечно, что увидеться не придётся, но Реана ждать не может, особенно теперь. И она запросто доберется до Нори-ол-Те сама: постоять за себя, слава Таго, уже в состоянии. Всего-то полтора дня пути, не больше.

- Это действительно может быть решением, - сказал он, поняв, что уговаривает себя, когда всё это вихрем промелькнуло в голове. - Только, что скажет наш хозяин? - добавил Раир для Дзадага. Тот был несколько удивлён - в который уже раз - но справедливо решил, что странные отношения его гостей, так же, как и вооруженная девушка, которая может путешествовать самостоятельно, это их дело. "А девушка, с мечом или нет, но с фигурой, - подумал Дзадаг, в очередной раз впиваясь в неё глазами. - Рожа вот только..."

- Один человек, пожалуй, и пройдет, - тем более, девушка, добавил он про себя. - Проедет. Ты ведь ездишь верхом? - обратился он вдруг к Реане. Та обворожительно улыбнулась. Сумасшествие откладывалось, жизнь была прекрасна, несмотря на Реду, до сих пор, кстати, молчавшую. Дзадаг нервно протарабанил пальцами по столу, и подвел итог:

- Хорошо. Но это завтра. А сейчас вы поужинаете и... Спать будете здесь, вместе со всеми, потому что больше негде просто. Если возражаете, то к вашим услугам весь двор - ничего другого предложить я не могу.

Никто не возражал. Раир привык спать под открытым небом уже давно, Ликт и Реана привыкли за последние недели, так что крыша над головой сама по себе была слишком приятным подарком судьбы, чтобы на что-то жаловаться. Они как раз успели перекусить, прежде чем народ стал набиваться в комнату и укладываться спать. Процесс подготовки ко сну был предельно незамысловатым: понятие кровати здесь отсутствовало напрочь, так что каждый просто устраивался на полу по мере своих возможностей. Гости, по распоряжению Дзадага, получили несколько потертые шкуры, вроде тех, какие служили одеялами некоторым из разбойников. Прочие же довольствовались собственными плащами и каким-то тряпьём. Заснули быстро.

...душу можно повредить, даже искалечить,

но почти невозможно убить. Душу можно смять и согнуть.

Можно покрыть ранами и шрамами. Можно оставить на ней

метки болезни и ожоги страха. Но она не умирает.

Кларисса Эстес

С утра Раир после недолгих раскопок извлёк из сумки перо и чернила. Сей нехитрый инструментарий был необходим, чтобы написать Эглитору несколько слов: для передачи устного сообщения его требовалось для начала сообщить Реане, а Раир не испытывал уверенности, что так уж хочет говорить ей о некоторых своих сомнениях.

Пока Реана ходила в отличном расположении духа. Сейчас её жизнь устраивала процентов на девяносто, хотя присутствие Реды ощущалось постоянно. Та время от времени подавала колючие реплики в адрес всех подряд, и Реаны в том числе, причем самым неприятным для её адресатов было то, что ведьма не ошибалась даже в мелочи. Реана бесилась иногда от невозможности хоть что-то возразить аргументировано. И Реда ничуть не нервничала (или не показывала, что нервничает) из-за предстоящего общения с Эглитором, оставив право трястись своей соседке по телу. Которая, правда, скоро поняла всю непрактичность оной тряски и решила наслаждаться жизнью.

Ликт тем временем нашёл свое призвание в картёжной игре со скучавшими разбойниками. Скучать они довольно быстро перестали, потому что Ликт, даже и шулером никогда не бывший, играл куда лучше любого из них, и, разумеется, не совсем бескорыстно. Но это его счастье продолжалось не слишком долго, потому что скоро Таоэг привел Реане коня и сообщил, что проводит её до края леса. По приезде на место назначения коня предписывалось отпустить, и он сам вернётся домой.

Раир дописал свое письмо и подозвал и Реану, и Ликта, который с неудовольствием оторвался от игры под отнюдь не любезными взглядами проигравшихся.

К тому времени, как Ликт подошел, Раир уже начал инструктаж.

- Возвращаться сюда тебе нет необходимости, - говорил он Реане. - Если Эглитор не знает способа, то выходи к дороге - и на восток. Дойдешь до Ютои, где дорога поворачивает на юг, а там мы будем тебя ждать. Послезавтра. (Вся эта кутерьма с лечением Реаны у Бабушки заставила здорово задержаться, и Раир жутко опаздывал в Лаолий. С другой стороны, Реане не менее срочно нужно будет в Арнер, если Эглитор не знает. Что делать тогда, Раир пока не представлял.) Если же Эглитор знает, то тебе, скорее всего, придётся остаться в Нори-ол-Те, - продолжал он, старательно отгоняя мысль, что Эглитор может и навсегда оставить Реду под стенами своего храма. Запросто. А вот что он, Раир, будет делать тогда без этой сумасшедшей девчонки, он, к слову, тоже не представлял. Но эту мысль Лаолиец отгонял ещё более старательно. - Эглитор в таком случае пришлёт кого-нибудь сообщить нам. Тогда я вернусь в храм, но немного позже...

- Почему? - насторожилась Реана. - А куда ты?

- Мне срочно нужно в Торен, - он пожал плечами. - Но я постараюсь вернуться как можно скорее, обещаю. ("Чего доброго, вернусь как раз вовремя, чтобы Эглитор авторитетно заявил мне: "Очень жаль, но спасти девочку нельзя. Ничего другого Тиарсе [богиня судьбы] нам не оставляет. Мне правда очень жаль". И посмотрит сочувственно, потому что мы слишком давно друг друга знаем, чтобы он не понял...")

- Жалко, - протянула Реана. - Ну, что мы, может быть, долго не увидимся... - пояснила она. - А почему Ликт не может тогда - ну, если мне нужно будет остаться, - почему бы ему не смотаться ко мне? Ликт, ты как думаешь?

- Да мне... Я бы, да, пожалуй, - кивнул Ликт.

"Ну почему бы, во имя Килре, сейчас не соврать?! - возмутился про себя Раир. - Говоря правду, слишком сложно не сболтнуть лишнего! Вот теперь - что говорить?"

"Почему он так странно на вопросы реагирует, хотела бы я знать!" - подумала Реана.

"Да потому, детка, - снисходительно сказала Реда, - что он молит Кеила, чтобы Эглитор меня убил. А ты тогда никак не сможешь явиться к назначенному месту".

"Иди к чёрту!" - посоветовала Реана, старательно уверяя себя, что эта необоснованная реплика ничуть её не зацепила, и вообще, она уже даже не помнит, что пока ни разу не ошибавшаяся Реда сообщила, будто Раир...

- Я думаю, - продолжил тем временем Раир, - ждать тебе не придется. Скорее всего, Эглитор даст ответ сразу же, он не любит зря тянуть время. Но я же главного так и не сказал! ("Вот уж точно!" - горько усмехнулся он про себя). Просто так к Эглитору пробиться не очень сложно, но довольно долго. Поэтому привратнику главных ворот покажешь вот это на "тихом эрлике" [международный язык жестов, распространенный по всей Центральной равнине]...

Он сложил пальцы в замысловатую фигуру: как жест "ОК" - и одной, и другой ладонью, и колечки свободно сцеплены, не касаясь друг друга.

- Это мой знак, по которому тебя пропустят к Эглитору сразу же и без лишних вопросов. И ещё... - он протянул сложенный вчетверо лист бумаги, небольшой и немного отдающий в цвет хаки. - Передашь Эглитору это. Ну... и всё... - он растеряно улыбнулся.

- Не смей там задерживаться! - сказал Ликт. - Чтоб послезавтра была на месте!

Реана улыбнулась в ответ.

- Постараюсь! До встречи! - она подняла руку, показывая ладонь, махать почему-то ленясь. ("Не "почему-то", а совершено правильно, - снизошла до изложения правил этикета Реда. - Именно показать ладонь и положено". - "Ну, положено, так положено", - рассеянно ответила Реана, вскакивая в седло).

Выезжая из ворот, она ещё раз обернулась и улыбнулась на прощание, прежде чем скрыться из виду. Таоэг шёл рядом с таким видом, словно готов был не останавливаться ещё лет с тысячу.

- Раир! - окликнул Ликт. - Что ты так смотришь! Мне аж жутко! Ты что, в последний раз её видишь, что ли?

- С чего ты взял? - вполне натурально удивился Раир нормальным голосом и сменив выражение лица. Но Ликта всё же убедил не полностью.

Таоэг уверенно шёл немного впереди, ничуть не смущаясь бездорожьем, и шёл быстро. Реана, эксперимента ради, один раз немного прибавила скорость, но её пеший спутник, ничтоже сумняшеся, тоже пошел быстрее, бодро разгребая ногами снег, почти доходящий до колен.

- Езжай какой тебе скоростью удобно, я могу очень быстро ходить, - сказал он, повернув голову, когда Реана решила, что хватит измываться над живым человеком. И придержала коня. - Я бы и побежал, ежели б нужно.

- Не нужно, - решительно сказала Реана. - И так успеем.

- Жалко, что тебе не нужно раба, - задумчиво сказал Таоэг. - У тебя ж, наверное, в рабах быть просто: ты б меня кормила, а я б тебя звал госпожой, а в остальном - как свободный...

- Не совсем! - рассмеялась Реана. - Первым делом я запретила бы звать меня госпожой или ещё там какой-нибудь ерундой в этом духе, а потом запретила бы тебе считать себя рабом и на том с приказами закончила.

- Почему? - удивился Таоэг.

Реана пожала плечами.

- Откуда я знаю! Просто мне так больше нравится. ("Ага, - встряла Реда. - Просто боишься за кого-то отвечать, детка, вот и вся разница. Тоже мне, идеал высоких убеждений!" - "А ты вообще молчи, дохлятина!" - окрысилась Реана).

- Так по всему ж выходит, что я тебя отблагодарить должен, а что у меня есть? - задумчиво сказал Таоэг.

- Когда человек хочет кого-то отблагодарить, он говорит "спасибо"! - ехидно-наставительным тоном сказала Реана. - И лично меня такая благодарность вполне устраивает.

- А меня - нет, - серьёзно сообщил Таоэг. - От неблагодарных отворачиваются Вечные. Потому я всё ж таки придумал, что делать. Я расскажу тебе, как наши боги поделили сердца людей.

- В смысле?..

- Мой отец был побратимом одного мудреца, и тот раскрыл это отцу, хоть кроме жрецов никто этого не знает. А отец рассказывал мне, как наши мудрецы разделяют людей по их сердцам. (Реана снова было дёрнулась спросить, но сообразила не перебивать) У одних сердце из земли, и они живут, заботясь о себе и своих родичах или друзьях там. Их нельзя подчинить либо сломать, как нельзя сломать мягкую землю. Земля не гниёт, потому они не делают подлостей, но не рассуждают, что добро, а что плохо, а о великих делах оставляют думать тех, кто на это годен. И такие не убивают и не грабят потому, что это противно их природе, хотя для семьи могут и украсть и на войне не трусы. У других сердце - трава, клонящаяся под ветром, слабая, горящая от солнца и гниющая от дождя. Эти увёртливы и лживы, и вообще, воротит меня от таких, - вставил Таоэг, - хотя их подлость не от злобы, а от слабости: сильный-то никогда не подлец. Отец говорил, что подлец жалок и жалок тот, кто ненавидит подлеца, вместо чтоб жалеть его. Ещё есть люди, у которых сердца подобны деревьям с толстым стволом и развесистой кроной. Они дают тень и защиту от ветра и дождя и кормят, и стоят крепко на земле. И коли корни крепки, никакая буря не повалит дерево, и будет оно стоять долго, ежели не придут сталь и огонь. Но есть деревья со слабыми корнями и гнилой сердцевиной, и люди, чьи сердца такие, заботятся одно лишь о своей наживе да тянут соки изо всех, кто рядом. А ещё есть люди со ртутью в сердце, и их нельзя ухватить либо покорить, либо сломать, либо ещё как подчинить себе, потому как они беспокойны, ровно перелётные птицы перед зимой, и уходят, чтобы быть свободными, а живут без подлости и без гнили, хотя клянутся только именем Килре, чье бы имя ни называли [считается, что Килре слышит клянущихся его именем, но тут же забывает о них, а потому не карает клятвопреступников]; и они не помнят зла, и рады тому просто, что живут, и такой уж смеялся бы и на собственных даже похоронах, ежели б мог.

- Я бы предпочла быть ртутью, - сказала Реана.

- А у тебя и ртути в сердце немало, - согласился Таоэг, - сердце редко цельное: людей-то не восемь и не триста разных, а как звезд на небе. У всех почти намешано разного в сердце, и бывает, что золота пополам с гнилой травой.

- А есть и золото?

- Есть. Я и до золота договорю, погоди. Есть ещё люди с сердцем из стали. Они крепки и честны, а словом не искусны, но прямые и жесткие, как удар, и как дела их, которые со словом не расходятся, потому что и слово, и дело идут от сердца. Они твёрдо держатся за то, чему верят, и сталь сломать у всех почти кишка тонка, ну а согнуть и вовсе невозможно. Но от крови сталь ржавеет, и человек со стальным сердцем может проржаветь, ежели слишком поверит своей силе и забудет Хофо, поклоняясь Таго.

- Ты в здешних богов веришь? - умеренно удивилась Реана. - Не в своих?

- А я и своим молюсь, как же, да и этим ведь тоже. Разве ж можно богов-то оскорбить? - Таоэг покачал головой. - Здесь ведь, где Оа и Айо, и Верго, и Тиарсе - здесь их же всех почитают, а боги завсегда очень сильны там, где в них верят. Это ж глупо - прийти на чужбину и оскорбить тут же тутошних. Не по-правильному это.

- Да уж, чего правильного... - мотнула головой Реана. - Дура я вообще-то, что сама не соображаю. Но ты продолжай! Ты о стали говорил.

- Не надоело ещё? Ну слушай. Сталь, значит? А ещё есть сердца из серебра, и серебро не гниет и не ржавеет, а остается светло, как звезда сквозь тучи. И такого человека не согнуть, и сломать очень сложно. Да только и серебро не вечно, может потемнеть и может стать даже черным, если человек не заботится о своем сердце, а больно уж горд либо ненавидит вместо жалости.

- Ну а золото? - опять поторопила Реана, когда Таоэг замолчал. - Всё круто, вечное и нетленное, и ничего его не берет?

- Вечное, а как же, - согласился Таоэг. - Но мягкое. Сердце из золота нетвёрдо в убеждениях, и хоть не злой человек, такой запросто подчинится умному, хотя бы и гнилому. Такой человек, с золотым сердцем, добр, но дурень дурнем. И уж не знаю, что лучше: просто сталь либо черное серебро - или золото в стальных лапах.

- Красиво! - сказала Реана. - Замечательное деление, спасибо тебе!

Таоэг довольно улыбнулся, а Реана пошевелила пальцами в ботинках: холодно. Чёрные волосы её спутника опушились инеем, и её собственные - тоже, в чём Реана убедилась, потрогав рукой вылезшую из-под капюшона прядь. Причём, таять от прикосновения иней не собирался. Как выяснилось, подмерзать Реана начала не слишком рано: до края леса оставалось не больше километра. Край этот упирался в крутой склон невысокого взгорка, какими изобиловали окрестности, и впереди никакого вида не открывалось. Слева - тоже, там чернел терновник в человеческий рост. Справа же пригорок огибала довольно широкая промоина около метра в глубину, по дальнему от леса краю которой едва угадывалось под снегом какое-то подобие тропинки. Тропинкой оно и оказалось, и она, по словам Таоэга, выводила на дорогу, скрытую за взгорком, совсем неподалёку, - а самому Таоэгу пора было отправляться назад, что он, попрощавшись, и сделал.

Реана почти символически пришпорила коня, но тот охотно подчинился, перешагнул через промоину и, отфыркиваясь от хлопьев снега направился по чуть заметной дорожке, высоко поднимая ноги и аккуратно опуская их в снег. За взгорком действительно почти сразу же обнаружилась дорога со снегом не слишком утоптанным, но все же более удобным для езды, чем сугробы. Было около полудня. Ещё примерно часа через полтора Реана поняла, что неплохо бы перекусить.

"А я, между прочим, тоже холод чувствую, - сообщила Реда. - Это, положим, не слишком страшно, но твоя беспомощность меня раздражает. Ты никогда не пробовала согреться усилием воли?"

"Пробовала. И даже согрелась", - гордо ответила Реана. "Ненадолго, правда", - мельком подумала она. И вдруг поняла, что эту её мысль Реда не услышала. Реана даже не пыталась объяснить себе, откуда такая уверенность: знаю и все! Чуть поразмышляв на эту тему - и стараясь не выбиться из "режима секретности", - Реана раскусила технологию. Это оказалось похоже на попытку обмануть проницательного собеседника. Чтобы провернуть такое, нужно освоить всего одну уловку: самой поверить, что говоришь правду. В данном случае отличались лишь детали: нужно было просто не оформлять мысли в слова, а позволить им мелькать на периферии сознания бегущей строкой и себя же убедить, что бегущей строки нет, а если есть, то всё это ерунда, недостойная царственного внимания. Мысли в "бегущей строке" пролетают быстро, не тратя времени на примерку словесной оболочки, так что эти размышления отняли у Реаны совершенно мизерное мгновение. Ровно столько времени, сколько прошло до ответной реплики Реды:

"Ладно, - сказала она, - обогревом, значит, можно уже не заниматься, - сама натренируешься, раз однажды хоть что-то получилось. Может, научить тебя костер разжигать?"

"Вот уж спа-асибо! - сказала Реана. - Я уже месяца два как научилась - и без твоего чуткого руководства".

"Детка, я не про кремень и огниво. Я про магию, - сказала Реда таким тоном, что "детка" почувствовала себя полной кретинкой. - Только сначала нужно ознакомиться с письмом, которое ты так небрежно сунула в сумку".

"Вот ещё! - дернула плечом Реана. - Тебе никто не говорил, что читать чужие письма невежливо?"

"Я быстро научилась не слушать идиотских советов. В зависимости от того, что именно в письме, я решу, так ли уж мне нужно в Нори-ол-Те, даже если тебе и не терпится узнать, какого цвета глаза у Кеила".

"Что-то все сегодня зациклились на глазах этого красавчика, - раздражённо сказала Реана. - Хоть что он такое? Здешний эквивалент смерти?"

"Он - Проводник Умерших. Ты письмо доставай, а не перескакивай на левые темы".

"Не буду я это письмо читать! Лучше покажи, как огонь магией разжечь, раз уж обещала".

"Я ничего не обещала. И зачем тебе учиться магии - перед смертью?"

"А чтоб дурой не помереть", - усмехнулась Реана.

"Ну, тут тебе уже ничто не поможет, - с издевательским сочувствием сказала Реда. - Ладно, смотри..."

Учиться таким манером оказалось очень продуктивно. Схема была до смешного проста: как и в случае с чтением мыслей, Реда показала лишь один раз, после чего её ученица уже самостоятельно лихо зажигала. Реана объяснила это себе так: магия относится к тем умениям, которым можно безрезультатно учиться всю жизнь, а можно усвоить урок сразу же, и потом уже не забудешь. Все дело в том, чтобы понять - осознать, ощутить - принцип, как в хрестоматийных примерах с катанием на велосипеде и умением свистеть и плавать. А когда учитель находится внутри тебя, не понять принцип довольно сложно, как ни крути.

Через пару часов после обеда дорога поднатужилась и продралась-таки из лесу на открытое пространство. Справа это пространство ограничивалось глубокой длинной ямой и крутым склоном за ней, причем всё это заросло - густо и беспросветно - всё тем же, давно уже намозолившим глаза терновником. Дорога огибала эти жуткие заросли, вползала на холм прямо к сравнительно высокому замку с тремя башнями разной высоты и формы, но одинаково завершавшимися острыми пятискатными крышами.

"Приехали, - сказал Реда. - Отпускай коня, как договорилась".

"Подожди! Как это "приехали"? Ты хочешь сказать, что эта ржавая крепость - Нори-ол-Те?"

"Ничего я не хочу говорить девчонке, не умеющей отличить храм от крепости".

"Притащить бы тебя в мой мир и поглядеть, как ты отличишь мышь от принтера!" - огрызнулась Реана. Попутно она соскочила с седла, перевесила сумку с конской спины на свою, после чего скормила Рыжему на прощанье остававшийся кусок хлеба, погладила его по морде и сказала бежать домой. Конь фыркнул, тряхнул головой и неспешно потрусил обратно.

Идти пешком после нескольких часов в седле оказалось удивительно приятно, тем более, что ноги давно уже начали подмерзать. Снег на дороге - сантиметров тридцать глубиной - был нетронут, позволяя идти вброд по ровному. Впрочем, когда дорога пошла в гору, подбираясь к храму, ветер стал чувствоваться куда сильнее и надул на поверхности снега волны с острыми гребнями и твердой коркой. Самое неудобное: для того, чтобы идти по нему, наст недостаточно прочен, но зато в самый раз, чтобы ногу на каждом шагу приходилось вытаскивать с усилием.

Нори-ол-Те по приближении производил впечатление внушительное. С башнями он сравнялся бы высотой со стандартной пятиэтажкой, но в остальном на архитектуру конца ХХ - начала XXI столетия не походил совершенно. Да. Что окон здесь не любили, Реана заметила ещё в Кунене. Глухие стены - слепые, скорей уж, - поднимались метров на пять, прежде чем первые робкие окошки проклёвывались сквозь огромные серые плиты. Единственным украшением служили ржавые кляксы лишайника да перетекавшие с южной стены через угол здания стебли какого-то вьющегося растения. Тоже украшение не ахти какое, потому что стебли были по случаю зимы лысые.

Дорога не упиралась в стену, а огибала её, сворачивая налево и уводя к северной стороне здания, где, судя по всему, и находились главные ворота. Храм давал некоторую защиту от ветра, превращавшего лицо в большую сосульку, по поводу чего Реана облегчённо вздохнула и потёрла ледяные щеки чуть менее ледяными пальцами, а Реда посоветовала ей закаляться купанием в пургу в реке, чтобы понять разницу между прохладным ветерком и настоящим морозом.

"А я, между прочим, молчу, чего и тебе желаю!" - отозвалась Реана. Пожелание было принято к сведению, и молчание Реды оказалось не теплее того самого ветра. Дорога вывела к воротам через пару минут.

Красный от мороза стражник, кутающийся в плащ на куцем меху в будке возле ворот, с некоторым сочувствием поглядел в оконце на приближавшуюся тощую фигурку. Девка, одетая в шерстяной плащ поверх кожаной куртки, промёрзла, небось, до костей. Он подумал было сперва, что это мальчишка, но потом разобрал, что всё-таки девка. Паломница? Нет, паломницы штанов не носят, особенно те, которые из Арнакии. Хотя с другой стороны, южанки чаще в штанах, да и в Занге так же. Дороги мерить - опять же, в штанах удобней будет. Но это, похоже, побродяжка какая. Ох и тощая ж она! - покачал головой стражник, когда девка подошла ближе. Одни кости! И лицо тёмное какое - ровно немытая. Или это от солнца?.. Одно слово: бездомная.

Реана постучала в дверь справа от ворот, где по её представлениям должен был обнаружиться кто-то живой. Он и обнаружился - высунул нос в щель, чуть приоткрыв дверь.

- Заходи, погреешься! - пригласил он, прежде чем Реана раскрыла рот, и нырнул назад в глубь будки, предоставляя гостье самой открывать дверь и потом сражаться с ветром, закрывая её. Справившись с этой непростой задачей, Реана взяла инициативу в свои руки, так как долго сидеть в будке, насквозь пропахшей чем-то кислым, ей не хотелось, да и стоило поторопиться к Эглитору. "Мастеру Эглитору, если ты не хочешь, чтобы тебя тут же вышвырнули за дверь, - мрачно поправила Реда. - Хотя только этого ты и заслуживаешь, раз жить надоело". - "Не жить надоело, а тебя выслушивать!"

- Мне нужно видеть Мастера Эглитора, - сказала Реана.

Стражник покосился на нее изучающе, особо остановив взгляд на замызганных ботинках в ледово-снежной корке и с начавшей отрываться левой подошвой, на плаще - мятом и грязном, с замерзшим, колом стоящим низом и кое-где уже прожжённом искрами дорожных костров. Потом взгляд явственно споткнулся о меч, выглядывающий из-под плаща, и стражник сказал:

- А коли серьёзно, так чтоб на приём к Мастеру, то подождать надо дня три, а там скажут, примет он либо нет.

"Знак покажи, бестолочь!" - услышала Реана усталый "внутренний голос", подосадовала на свою действительно бестолковую голову и повторила просьбу, сложив руки в Раиров "пароль":

- Мне нужно видеть Мастера сегодня. Чем скорее, тем лучше.

Стражник явственно удивился, но ответил, как ожидалось:

- Это дело другое, конечно. Только оружие оставить нужно, это уж порядок такой... - он подумал и добавил:

- ...госпожа.

Реана усмехнулась "госпоже", памятуя взгляд, изучавший её одежду, и понимая, что одежда эта даёт все основания неуважительно к ней относиться. Она рассеянно оглядела каморку, прикидывая, не рисковано ли оставлять оружие - в том смысле, что ещё сопрет кто.

- Не изволь беспокоиться, госпожа, я ужо присмотрю, как следует! - заверил стражник. - Никого и пальцем тронуть не допущу, да и сам не трону, покарай меня Таго!

"Не думай даже, - сказала Реда. - Не смей бросать Ланг-нок-Зеер в этой конуре!"

"Почему? Я думаю, этот и правда присмотрит. Да, пожалуй, воры сюда и не полезут, к тому же, это ненадолго: думаю, пообщавшись с Эглитором, я сумею его убедить, что мне можно и на слово поверить, без запретов на ношение холодного оружия..."

"Ты что, совсем идиотка? Бросить меч - это же всё равно, что руку отрезать!"

"Не говори чепухи. У меня рук две, обе они при мне и останутся, а любое дополнение - это всего лишь дополнение: может, и полезное, но вполне можно и без него".

- Ладно, - сказала она. Стражник просветлел: пропускать к Мастеру знавших знаки и не пропускать вооружённых ему велели одинаково строго. - Но я очень рассчитываю, что ты действительно присмотришь как следует, - прибавила Реана, добавив для весомости монету. Отстегнула меч, кинжал и аккуратно уложила на лавку - единственный предмет мебели в будке. По торопливым кивкам своего собеседника Реана поняла, что деньги потратила не зря.

Ещё не закончив кивать, тот заорал во всю глотку:

- Муалле! - причем произнес он не две "л", а, как минимум, полдюжины. Реана невольно ожидала, что этот злосчастный Муалле вынужден будет мчаться сюда через весь храм, если не из соседнего города - судя по громкости звука. Но парень появился почти тут же из недр какого-то смежного с будкой помещения. - Он проводит тебя к Мастеру, госпожа, - сказал привратник Реане, изобразив даже нечто вроде вежливого поклона. "Госпожа" еле удержалась, чтобы не рассмеяться.

"Ты смотри, как нас тут уважают!" - сказала она Реде.

"Не нас, а Лаолийца, - безразлично поправила та. - Лучше бы ты не за уважительными интонациями следила, а меч оставила при себе".

"Да ну тебя! - обиделась Реана. - Иногда можно людям и доверять! Ты никогда не пробовала?"

"Пробовала. Однажды".

"И что?" - оживилась Реана.

"И ничего. Убили меня", - всё так же безразлично сказала Реда.

Где-то позади привратник смотрел на оставленное "госпожой" оружие и тяжко вздыхал. Ножны у меча были самые простые, да и рукоятка не привлекала внимания, а посмотреть клинок... Какое там! Он и притронуться к рукояти боялся. Только вздыхал, терзаемый любопытством. В кои-то веки что-то и вправду важное творилось - не всякий же день этакую-то "побродяжку" увидишь: с мечом, да чтобы знак знала, да к Мастеру Эглитору дело имела! А и вспомнить-рассказать нечего будет. Что сама: ну плащ, куртка, штаны да лицо тёмное, - что оружие: ни тебе украшений, шитья там, камнев на ножнах, ни ещё чего удивительного... Ох-хо-хо...

Муалле шёл себе и шёл впереди, ни о чём с "госпожой" не разговаривая, какими-то пустыми коридорами, через пустой внутренний двор, снова переходами, галереями... Из всех помещений Реане запомнилось только одно: длинная-длинная, почти бесконечная винтовая лестница, столь же невероятно узкая (сантиметров шестьдесят, не больше!), сколь крутая (ступеньки в полметра высотой).

"Зачем так над людьми издеваться? - полюбопытствовала Реана. - Ну чего ради её такой узёхонькой сделали?"

"А шире внутри стены не сделаешь", - уронила Реда.

"Ох уж мне ваша архитектура! Стены, стены, стены... - проворчала Реана. - Лабиринт настоящий! Я уже не представляю даже, в какой стороне выход!"

"Я представляю. А ты вечно на кого-то другого рассчитываешь".

"И ничего не вечно!" - возмутилась Реана.

"Да? - удивилась Реда. - Хорошо, не вечно. Иногда. Когда дорогу выбирать нужно - на Раира всё сваливаешь, потому что сама карту не знаешь. Когда бытовые какие-то мелочи уладить надо - на Ликта, потому что тебе самой лень и скучно. Когда драться надо, или колдовать, или думать - на меня, потому что сама ни того, ни другого, ни третьего не умеешь, а плюс к тому глупа, несдержанна, безрассудна, неопытна и всегда готова сопли распустить. А в остальном, конечно..."

"А катись ты к чёрту со своими советами!"

"К чёрту - это все равно, что к Верго?" - уточнила та.

"Это все равно, что в задницу!" - зло объяснила Реана.

"В задницу или нет, но идти нам придётся вместе, - невозмутимо напомнила Реда. - К тому же, на мой взгляд, ты и так уверенно туда идёшь - и меня тащишь".

Реана только оскалила зубы, но не ответила ничего.

Тем временем они дотащились-таки до конца этой замечательной лестницы и вышли в небольшую комнату, которую Реана безошибочно определила как "предбанник", хотя от "предбанников" знакомых ей учреждений этот отличался не меньше, чем храм Нори-ол-Те от храма Василия Блаженного. Тем не менее, именно здесь находилась заветная дверь в кабинет Эглитора - и тут было тепло. Реана только сейчас поняла, что успела отогреться, руки так и пылали - ещё бы, после такого-то кросса по вертикали!

Парень, как его... Муалле, вежливо поскребся в дверь. Реана успела подумать, что такое шкрябанье разве что голодный охотящийся кот услышит, но, как ни странно, её проводник выскреб из кабинета начальственное звучное "Да?", приоткрыл дверь и, убедившись, видимо, в наличии благоприятствующих признаков, объявил, что к Мастеру прибыла госпожа, знающая знак... - тут он пропустил в дверь Реану и ненавязчиво ретировался.

Закрывшаяся за спиной дверь неожиданно ясно оживила в памяти давешнюю сессию: несильное, но раздражающее напряжение в животе и раздражающая ещё больше ватная пустота в голове, из которой моментально выветрилось все, включая мозги. На университетскую аудиторию комната похожа не была, как не была она, впрочем, похожа и на классический, отлично знакомый по Гёте и иже с ним, кабинет алхимика, который Реана, оказывается, готовилась увидеть. Мастер Эглитор, в свою очередь, ничуть не напоминал никого из её университетских преподавателей, и всё же со своим диагнозом - предэкзаменационный мандраж - девушка ошибиться не могла.

Сперва Реане бросилась в глаза кофейного цвета круглая шапочка, под которой угадывались абсолютно седые волосы, говорившие о немалом возрасте. Но осанка сидевшего в высоком кресле Мастера и его силуэт, задрапированный в бархат, производили впечатление скорее зрелой крепости и здоровья, чем старости. С другой стороны, морщинистая кожа кистей и лица едва ли могла принадлежать молодому. Но - ещё одно "но" - на морщинистом лице ярко горели из-под черных бровей черные глаза: когда они вскинулись на вошедшую, она убеждённо решила, что назвать Мастера стариком у неё язык не повернется.

"Не перетруждай голову, детка, - раздался в сознании голос Реды. - Он же Мастер, а значит и маг. Противостоять времени - это же элементарно..."

"Ватсон", - машинально докончила Реана.

"?.."

"Надо говорить: "Элементарно, Ватсон". Это из книжки одной..." - пояснила Реана, борясь с навязчивым желанием достать зачётку, чтобы положить её на стол перед Эглитором, но продолжить не успела.

- Кто ты? - вдруг спросил Мастер. Очень "вдруг": действительно, что за странный вопрос!

- Ч-человек... - заикаясь от неожиданности ответила Реана, и тут же отругала себя мысленно за дурацкую философщину: уж наверное, Эглитор ожидал чего-то несколько более конкретного. Чего он действительно ожидал, сказать трудно, но ответу Реаны тепло улыбнулся.

- Человек... Ну что же, подойди к огню, человечек. Садись, оттаивай (эту фразу он сопроводил широким жестом, указывающим на кресло рядом с камином). Или всё-таки не человечек, а госпожа?

- Да ну, какая там "госпожа", - отмахнулась Реана. - Просто не имя же всем сразу объявлять... Ох, - усмехнулась она. - Оказывается, Раир в меня всё-таки вдолбил любовь к путешествиям инкогнито...

- Так ты от Ведоирре, - заключил Мастер. - Северный ветер - так Раира зовут иногда в Арне и Арнакии, - объяснил Эглитор, заметив удивление на лице Реаны.

- Ну, тогда да, - кивнула она. - От него. От Раира. Он сказал передать письмо... - она полезла в сумку, только теперь догадавшись, что её можно было снять, как и плащ. К камину девушка подошла, но в кресло решила не садиться. Пол каменный, хоть и под соломой; солому, наверное, меняют, а камню лужа с ботинок, штанов и плаща не повредит. А кресло мягкое, пушистое, удобное... - хрен его потом высушишь.

- Да, меня Реана зовут... в этом мире, последние пару месяцев, - представилась она, на миг подняв глаза от сумки и улыбнувшись. Только на миг, и потому не увидела, как воткнул в неё взгляд Мастер Нори-ол-Те, уже почти уверившийся, кого прислал к нему Раир... Только девочка эта, человечек, не похожа совсем - если думать не о тех деталях, что запечатлел бы портретист, а о самой манере говорить, двигаться... - Вот оно, письмо, - Реана выудила его, наконец, и подала Эглитору. Тот вежливо кивнул, принимая бумагу.

- Что же ты не садишься, Реана? - спросил он, нечаянно сделав "е" четким, почти ударным, и едва заметно споткнувшись перед следующим звуком. Реана не заметила ничего, Реда только усмехнулась: "А Мастер соображает, и без письма нас раскусил. И дверь заперта, разорви её Таго". Реане стоило некоторого труда сохранить непринужденность. Она покосилась на кресло, потом под ноги, где уже было сыровато от подтаявшего снега с ботинок и сказала:

- Спасибо, я постою. Я не устала.

- Как знаешь, человечек, - сказал Эглитор. - Если передумаешь, пока я буду читать, - садись.

Он развернул бумагу и замолчал. Реана переминалась у камина, рассеянно слушая ощущения гудящих ног и наблюдая за вьющимся от мокрых штанов паром. Время от времени она исподтишка поглядывала на Эглитора, надеясь, что он ответит тем же - в письме всё-таки о ней ведь писалось, наверное, а? - и можно будет по выражению глаз понять хоть примерно, как именно в письме о ней писалось... Но Эглитор не поднимал глаз от чтения и не выказывал никаких эмоций. Просто читал. И Реана начинала всё больше нервничать.

"Реда! - позвала она. - Может, мысли его попробовать прочитать? Тогда ведь получилось... с Раиром..."

"Нет", - равнодушно сказала Реда.

"Почему? Что ты выёживаешсья? Совесть в кои-то веки наклюнулась?"

"Нет. Мастер настороже. Он сразу поймет, что ты лезешь, куда не следует. Кишка у тебя тонка пока что".

Реана надулась и замолчала, делая вид, что её очень заботит рыжее пятно подпалины на правой штанине. Эглитор невозмутимо читал.

Раир коротко, но содержательно сообщал подробности вылазки в Кадар. О своей неосмотрительности и, как следствие, знакомстве с подвалами Даз-нок-Раада - кратковременном и не слишком близком, по счастью. О побеге - с двумя спутниками. И ещё сообщал, что Реда действительно возродилась, и он её видел, но не пытался уничтожить, потому что она спала - в теле девочки, которая теперь взяла имя Реаны...

Эглитор очень давно знал Раира, Ведоирре, Лаолийца - и ещё пару-тройку его имен мог бы припомнить. И он отметил за кружевом эрликского письма чуть заметное "слава Вечным, что не уничтожил!.." Или померещилось? Он читал дальше.

О том, как десятком мелочей Реда выдавала себя, о том, что девочка слишком легко училась фехтовать, стрелять, скакать верхом, что знает восемь языков... О том, что в Кунене, в гостях у приютившего их купца, Реана и сама поняла наконец ("бедная девочка!" - снова померещилось Эглитору), что Шегдар если и напутал, то лишь самую малость: потому что у нее Олинда и меч, и она видит на клинке надпись, и умеет колдовать, даже не учившись, а учится - схватывает на лету. И что потом Вернувшаяся всё-таки проснулась, и Реана слышит её (помоги ей Хофо не сойти с ума!)...

"Я знаю, что и ты подумал сразу о самом простом, логичном и радикальном решении. Но действительно ли этот выход - единственный? ("Не убивай её! Слышишь?! Не убивай!! Не надо!..") я знаю, нельзя допустить, чтобы Кровавая окончательно вернулась. Но Реана здесь - просто жертва обстоятельств. ("Девочка не виновата! Посмотри на неё! Ну и что, что у неё глаза иногда зелёные!.. Разве можно её?..") мне очень хотелось бы найти другой выход. Возможно, Мастер Нанжин сумеет помочь. ("Я не сдамся. Раньше Тиарсе заснёт!") Мне кажется, есть основания полагать, что Реда не вырвется ещё как минимум месяц. ("Вообще-то, она и завтра может вырваться, но может мне хоть один раз в жизни повезти?!")

Так сложилось, что мы не сможем увидеться, и я оставляю вопрос на твоё усмотрение, вполне доверяя твоему разуму. ("Только не убивай её!! Не убивай...")"

Эглитор поднял глаза от бумаги. Реана маялась у камина, глядя вниз, но почувствовала на себе глаза Эглитора и подняла навстречу свои, отчаянные, тёмно-серые глаза: Ну?! - и криво усмехнулась чему-то левым углом рта.

- Покажи мне Олинду, человечек, - попросил Эглитор.

Она секунду помедлила, услышала презрительное молчание Реды: уж она-то ни за что не показала бы медальон - тем более, человеку, которого видит первый раз в жизни... "Но я - не ты", - сказала ей Реана и решительно вытянула тонкую цепочку и горячий белый кружок, почерневший кое-где, как старое серебро. Росинка сверкнула ослепительно и, как показалось Реане, возмущенно; Эглитор прищурился на медальон, потом осторожно и как-то вопросительно протянул руку - потрогать. Реана стояла спокойно, но когда, сантиметров за пятнадцать от Олинды, рука Эглитора пересекла какую-то невидимую зачарованную черту, девушка неожиданно нервно отшатнулась, сжимая кулак на медальоне. Эглитор слегка улыбнулся в усы, убирая руку. Полыхнувшие изумрудом глаза девушки оттаяли и глядели теперь смущённо, но пальцы на медальоне она не разжимала.

- А как же ты меч оставила? - спросил Эглитор.

- Насчет меча она тоже жутко возмущалась, - пожала плечами Реана. - Говорила, что это всё равно что руку себе отрубить...

- Кто "она"? Реда?

- Разумеется... Но в моём понимании меч - это не рука. А обойтись можно без чего угодно.

- Только не без Олинды?

Реана замялась.

- Олинду мне и правда очень не хочется никому давать. Наверное, я не смогла бы медальон где-то оставить.

- И не нужно. Приказать принести твое оружие?

Реана удивлённо подняла глаза.

- Ты же ещё ничего обо мне не знаешь. Кроме того, что тут ещё и Реда по совместительству. Или Раир такие хорошие рекомендации дал?

- Отличные, - улыбнулся Эглитор. - Так приказать?

- Ну да... Реда, между прочим, очень облегченно вздохнула, поняв, что "отрубленную руку" может назад получить, - усмехнулась она. - Да и мне спокойнее будет, честно говоря. Я всё-таки привыкла уже вооруженной быть.

Эглитор кивнул. Хлопнул в ладоши, распорядился и заговорил, когда слуга закрыл за собой дверь:

- Расскажи, человечек, как ты её слышишь? То, что она думает? Или её чувства?

- Сначала я слышала, кажется, только то, что Реда хотела мне сообщить, - подумав, сказала Реана. - Потом ей уже приходилось потрудиться, чтобы скрыть мысли, но она мои все знала. А вчера я заметила, что как-то само собой могу скрывать свои мысли и слышать ее. Сейчас я знаю, что она чувствует, даже когда она молчит... - Реана помолчала, прислушиваясь. - Например, её бесит, что я это всё говорю. К тому же, сама она убеждена, что чувства её понять никто не в состоянии, потому что их нет. Оно, в общем, почти так и есть... Она свои чувства очень глубоко прячет. Внешне вообще ничего не заметно. Просто я-то в её шкуре... или она в моей... Словом, общая у нас - шкура.

- Реда часто свое мнение высказывает?

- Ох... Я уже издёргалась вся! - пожаловалась Реана. - Хотя, - она усмехнулась, - до её злости мне ещё далеко. Она меня постоянно грызет, я пытаюсь огрызаться, но не слишком успешно. Разумеется, это меня выводит!

- Ты её ненавидишь?

Реана вскинула брови.

- Я её понимаю. Во многом. Разве можно ненавидеть то, что понимаешь? Понять - значит принять. Не оценивая и не осуждая. Какая тут может быть ненависть?

Эглитор остро глянул на неё. Улыбнулся и сказал:

- Садись, всё уже высохло. Не маячь над головой.

Реана недоверчиво покосилась на кресло, потом всё-таки села.

- Ты знаешь, как со всей этой историей разобраться?

- Со всей? - хмыкнул Эглитор. - Разумеется, нет. Или только с твоей? Значит, не только с Редой, но и с Драконом, и с его святейшеством заодно? Нет, не знаю.

- А причем тут чьё-то святейшество? - удивилась Реана. - Мне и одного Шегдара... то есть, извиняюсь, Дракона, хватит.

- Его святейшество имеет к делу самое прямое отношение. Реда - ведьма, а борьба с нечистью есть первейшая задача церкви.

- А как же тогда Шегд... Дракон хочет с Редой объединиться, чтобы мир там завоевать или ещё для каких-то глупостей?.. Или это самое святейшество... Дракону преданно в глаза смотрит?

- Будучи ненамного слабее Дракона, его святейшество Ксондак...

- Как-как? - весело переспросила Реана и рассмеялась созвучию.

- Ксондак, - повторил Эглитор, сощурившись почти так же весело. - Одного этого неуважения к его святейшеству - моему, между прочим, непосредственному сюзерену - хватило бы, чтоб объявить тебя вне закона.

- Ну и ладно, - легкомысленно отмахнулась Реана. - Я и так тут вне закона. Если только это даёт возможность свободно смеяться над всем, что смешно, то я очень своему положению рада. И всё-таки мне интересно, как Шегдар... тфу ты! Дракон - как он будет договариваться с этим пресвятым Ксондаком?

- С Ксондаком у них такая сложная система взаимных обид и долгов, что одной больше - одной меньше... - заверил её Эглитор. - Они разобрались бы. Вот тебе вряд ли следует лезть во всё это.

- А куда я денусь - с подводной лодки? - в который уже раз пожала плечами Реана.

Эглитор не стал спрашивать что такое "подводная лодка". Он спросил:

- Скажи, человечек, ты умеешь сама что-нибудь без помощи Реды?

Реана расплылась в улыбке.

- Она - Реда - уверенно говорит, что ни хрена я не умею. У меня на этот счет всё же есть некоторые сомнения. Я умею фехтовать - хуже Раира, правда, - немного умею читать мысли и поджигать что-нибудь магией. Впрочем, действительно, ни хрена... Права она, как обычно.

- А кто обычно командует? Ты или она? - спросил Эглитор, рассеянно поправляя документы на столе справа, почти отвернувшись от Реаны.

- Нет, я конечно! Хотя иногда Реда дает дельные советы, почему бы тогда и не...

Договорить она не успела, а вместо этого на бреющем полете кувыркнулась за кресло, по дороге пытаясь истолковать увиденное: Эглитор, только что мирно шуршавший шёлком документов, внезапно повернулся лицом и стряхнул с пальцев левой руки что-то вроде бенгальского огонька, маленького и до рези в глазах яркого. В направлении девушки стряхнул.

"Всё, детка, игры кончились, - услышала она Реду. - Сиди, не рыпайся, я с ним разберусь".

"Ещё чего! - возмутилась Реана. - Это моя жизнь, я и разбираться буду! ... Ох ты, дьявол!"

Мастер Эглитор, поднявшись из-за стола, оказался заметно выше, чем можно было ожидать. И вообще очень представительным господином оказался. Эффектным. Мимо спинки кресла, как раз там, где только что хлопали круглые зеленовато-серые глаза Реаны, пролетел, шипя и потрескивая, клочок огня: совсем маленький, но жар от него расходился ощутимый. Девушка снова ругнулась про себя - на родном языке русских студентов, силясь придумать хоть что-нибудь, кроме ещё одного образчика непереводимой лексики.

"Жизнь у нас одна на двоих, - задумчиво сказала Реда. - Да и той, похоже, скоро не останется. А я ещё по Кеилу не соскучилась". [Кеил - зд. смерть]

"Ну и что?" - раздражённо спросила Реана, снова отдёргивая голову за спинку кресла.

"А то, что с этим Мастером я одной рукой справлюсь! В отличие от тебя".

"Я тебя выпускать не собираюсь! - твёрдо сказала Реана. - Ак-х!.. Что ты делаешь, дрянь дохлая?!" - мысленно завопила она, когда в голове словно взорвалась небольшая водородная бомбочка.

"Начинаю злиться, - бесстрастно ответила Реда. - Я не собираюсь умирать ещё раз из-за какой-то тупой девчонки".

"И демонстрируешь мне, что вдвоём с Эглитором вы меня легко замочите? - зло усмехнулась Реана. - А то я не знаю!.."

Кресло, за чьей широкой спиной Реана пригрелась, вдруг отъехало в противоположный конец комнаты и остановилось метрах в полутора слева от Эглитора. Реана не успела даже попытаться удержать кресло при себе (да и вряд ли ей бы это удалось), она сразу обнаружила себя сжавшейся на полу на одном колене безо всякой защиты и моргающей на Мастера совершенно дикими глазами. Не придя ещё толком в себя, она швырнула в Эглитора первым, что под руку попалось. Кочергой, кажется. Она загремела на пол в двух метрах от Мастера, налетев на какую-то невидимую преграду, причем Мастер даже пальцем для того не пошевелил. Он и дальше стоял, не двигаясь, словно ждал чего-то. Реда бешено забилась, стараясь вырваться, голова трещала, но Реана твёрдо знала, что не выпустит ведьму - возможно это или нет. Память услужливо подсунула цитату: "Жизнь коротка. Потерпи немножко", - Реана усмехнулась... и вдруг подумала об окне. Метров двадцать до земли? - мелькнуло на периферии сознания, но Реана плюнула на всё и метнулась к окну. Она успела вскочить на подоконник и... и больше ничего не успела. Потому что обнаружила, что не может пошевелиться. Потом её повернуло лицом в комнату и аккуратно поставило на пол - в нелепой полусогнутой позе и с оттопыренной правой рукой. Реана скрипнула зубами... вернее, попыталась: челюсть тоже парализовало.

"Дура, - сказала ей Реды, стараясь говорить по обыкновению равнодушно, но Реана поняла, что та была зла ещё больше её самой. - Ну, теперь не откажешься принять мою скромную помощь?"

Реана разозлилась почему-то ещё сильнее и... скрипнула-таки зубами... Поняв, что именно у неё только что получилось, она напряглась - словно Атлантом подрабатываешь - секунд десять послушала, как дрожит от напряжения всё тело, грозя вот-вот сдаться, и всё же выпрямилась, насквозь мокрая и злая.

Эглитор стоял и улыбался. Улыбался так, что у Реаны наполовину слетела злость. Враги так не улыбаются. Эглитор едва уловимо шевельнул бровью - и Реана поняла, что её больше ничего не держит. Она повертела головой и тоже улыбнулась. А когда Эглитор открыл рот, она почти готовилась услышать: "Ну что ж, давай зачетку. Отлично". Разумеется ничего подобного Мастер не сказал.

- Ну что же, теперь садись, - сказал он, пододвигая девушке кресло. - Ты вполне заслужила отдых... и мою искреннюю симпатию.

- И всё-таки, ты знаешь, как решить мою проблему? То есть, две: что делать с Редой и как вернуться домой.

- Нет, - покачал головой Эглитор. - Я никогда не занимался ни странствиями между мирами, ни... Честно говоря, первая из названных тобой проблем ни перед кем ещё не вставала. Насколько мне известно, разумеется, - добавил он.

- И что мне делать?

- Пока - сказать мне, что ты хотела бы получить на ужин. Уже стемнело.

Реана только теперь поняла, до чего проголодалась.

- Хлеба и молока, - заказала она сконденсировавшемуся у двери слуге. - И, если можно, мёда хотелось бы...

Эглитор усмехнулся.

- Теперь понятно, почему ты такая тощая.

- А то! - улыбнулась Реана. - И всё-таки, что мне делать? Неужели вообще нет никакого решения?

- Какое-то определенно есть, - сказал Эглитор. - Пока что я советовал бы отправиться к Нанжину. Он по праву зовется Мастером Арна, и вполне может что-то подсказать.

- А я успею? - тихо спросила Реана. - Я имею в виду... Реда... она ведь...

- Успеешь, - заверил Эглитор. - На мой взгляд, ты не так давно весьма наглядно продемонстрировала, что её не выпустишь. ...А вот и ужин. И твое оружие тоже. Пусть благословение Вечных будет на этой трапезе.

- Пусть, - легко согласилась Реана, принимаясь за еду. Молоко было холодным, а хлеб теплым, и мёд пах летом в альпийских лугах - и благословение Вечных ничуть трапезе не повредило.

- Так ты думаешь, Нанжин поможет? - спросила она Мастера.

- Мало ли, что я думаю! Будущее ведомо Тиарсе, а не нам, смертным. Если ты настаиваешь... Я почти вполне убежден, что ты сама справишься с Редой.

- Как это? - удивилась Реана, перестав жевать.

- Это твоя история, а значит справиться должна ты сама.

- Нет, я не о том. Я... как я... разве я могу уничтожить Реду? Она же...

- Я не сказал "уничтожить". Твоя сила в том, чтобы изменять, милостию Килре.

- Я не уверена, что понимаю... - неискренне сказала Реана. На самом деле она была абсолютно уверена, что не понимает. - Изменить сложнее, чем уничтожить, да ведь? Как я смогу изменить Реду, если мне не под силу не то что уничтожить ее, а даже просто хоть как-то навредить? Как это возможно?

- Потом. Объяснять не имеет смысла, ты поймешь всё сама.

Реана пожала плечами. Потом так потом. Почему-то расспрашивать ей и не хотелось. Куда только девалось вечное любопытство? Ей хотелось спать, чем она и занялась сразу после ужина в отведённой ей комнате. И прекрасно выспалась. Когда завтра Эглитор спросил, не нужно ли ей чего-нибудь, она попросила кусок кожи, ножницы и нитку с иголкой, с помощью чего превратила свои штаны в клеш: когда штаны навыпуск, в обуви снега меньше. После полудня, отдохнувшая, она отправилась вдоль кромки леса на северо-восток, к дороге. Эглитор пожелал ей удачи на прощанье и добавил:

- Главное, человечек, никогда не забывай: ты - это ты. Неважно, что было, что будет: ты - это всегда ты, чем бы ещё ты ни была.

Реана только кивнула, сообразив, что на её вопросы, к чему это, Эглитор ответит, как вчера: потом сама поймешь.

Реда молчала, не желая обсуждать происшедшее, и даже не слишком издевалась над "бестолочью". Бестолочи даже стало как-то не по себе без ставшего привычным холодного и едкого голоса. До вечера они как раз успели добраться до большой дороги между Тегна-Лё и Куненом, где и остановились на ночлег. Быстро стемнело, и над лесом взошла полная луна: зелёная, огромная - такая, что у Реаны дух захватило от восторга. Она забыла даже, что собиралась спать, и сидела, не в силах оторваться от этого сияющего чуда, пока Реда не вернула её к действительности:

"Спокойной ночи", - саркастически пожелала она, и Реана расслышала мысль: "Ненавижу луну!"

"А я - наоборот, - зевнула Реана, вспомнив, наконец, что хочет спать. - ...В смысле, тебе тоже спокойной ночи..." - пробормотала она и заснула. Реда усмехнулась. Она знала, что не заснет сейчас. "Детка" закрыла глаза, но Реда затылком (даже чужим) чувствовала холодный взгляд безумной луны. Ненавижу луну!

Реда. 8 лет до смерти

- Но примерно раз в год ты случайно поднимаешь глаза к небу,

видишь там полную луну и едва сдерживаешь желание

завыть по-собачьи от тоски, а о чём тоскуешь - и сам не знаешь,

да и не узнаешь никогда...

Макс Фрай

Тяжеленная, окованная железом дверь закрылась беззвучно и легко. Хотя с виду предположить силу в этой руке было трудно: обычная женская рука. Тонкая.

Она двигалась особым скользящим шагом дикой кошки. Рыси, ночной хищницы с фосфоресцирующими глазами. Двигалась так, словно была не в своей комнате, а на поле битвы. На охоте, по меньшей мере. Она столь же бесшумно села в кресло, положила руки на стол... И неожиданно, словно что-то сломалось внутри, на миг обмякла, бессильно уронив ставшую вдруг свинцово тяжелой голову. Хотя, только на мгновение, такое короткое, что семеро из десяти вообще ничего бы не заметили, а и те трое, что оказались бы достаточно наблюдательными, поломали бы головы: не померещилось ли? Померещилось, наверное. Потому что не может императрица даже на миг оказаться совсем маленькой, не очень уже молодой, смертельно усталой и беззащитной. И упаси небо не то что сказать - подумать о таком. Впрочем, ни одного возможного свидетеля не могло быть в принципе. Не то что при свидетелях - Реда и наедине с собой не прощала себе слабости. У императрицы не должно быть эмоций, она не должна ничего чувствовать. Без права на ошибку. Она - императрица, сгусток разума, предназначенный управлять. Не человек. Тем более, не женщина.

Она усмехнулась - криво и жутко, мимолётно провела пальцами по прохладному металлу Олинды. Свечи на стене ярко освещали стол и кипы бумаг на нём. Холодно-голубоватый свет полной луны просачивался в окно, разбавляя красноватый полумрак, как холодное молоко разбавляет чай.

Реда посмотрела на бумаги, мягко говоря, неприязненно. Более всего ей хотелось испепелить весь этот мусор одним небрежным жестом и лечь спать. Надо же человеку спать хоть пару часов за двое суток? Да, это человеку. Тебя оно не касается. И ещё, Реда прекрасно знала, что сейчас всё равно не уснёт. Потому что, засыпая, придётся расслабиться, а чуть только расслабишься, опять полезут ненужные совершенно мысли. Хотя мысли - это ещё ничего. А вот когда тебя одолевает беспричинная, первобытная, иррациональная тоска, и сжимается внутри, в районе солнечного сплетения, с ледяной неотвратимостью сжимается... Нет, в таком состоянии без дела сидеть совершенно противопоказано. И спать - тем более, ни в коем случае. Вчера следовало выкроить время на сон, пока всё оставалось в норме. А теперь только и остается, что глушить тоску работой. Тоже вполне муторной, сказать по совести.

Реда развернула первое, что попалось под руку. Первый абзац ("О великая, блистательная...") она привычно пропустила, не читая. Второй ("Я, ничтожный раб, покорнейше осмелюсь донести до сведения..."), в котором пишущий увлеченно занимался самоуничижением, бегло просмотрела в поисках имени. Имя обнаружилось только в самом конце, в виде завихристой подписи. Реда позволила губам на миг скривиться. Её наместник в Илире спешил засвидетельствовать своё почтение и в самых витиеватых выражениях призывал к императрице все блага мира в связи с Осенним праздником изобилия. Самым внушительным - и единственно запоминающимся - в авторе сего послания было его имя: Цуи а-Паэ а-Шео а-Зи-Зы-Чжао.

Реда меланхолично протянула руку с пергаментом к одной их свеч, поймала огонек и оставила послание илирского наместника гореть над столом в подвешенном состоянии. Наблюдая за медленно съёживающимся листком, она лениво думала, что давно пора переложить разбор такого рода корреспонденции на многочисленные плечи многочисленных служащих дворцовой канцелярии. Работы и без этих шаблонных поздравлений не в пример больше, чем времени. Она устало откинулась на спинку кресла, покосилась на чёрный бархат покрывала справа, но тут же резко отвернулась. Некогда спать. Остаток пергамента мигнул напоследок огоньком и догорел. Реда прикрыла глаза, чуть коснулась век пальцами, и на том отдых завершила. Протянула руку и взяла следующую бумагу, лежавшую сверху.

На этот раз ей попался очередной - такие приходили раз в два-три дня - доклад начальника столичных наблюдателей - главы негласной тайной полиции, если выражаться яснее. Наблюдателей разного уровня было несколько тысяч, их сеть держалась на строжайшей дисциплине, беспрекословном подчинении и четкой иерархии. Ни один из них не знал больше двух-трех коллег, и ни один из них не знал, чем занят другой; только начальник наблюдателей имел доступ ко всей информации. Сегодняшний доклад был не от герцогини ол Кайле по прозвищу Кошка, возглавлявшей наблюдателей (она отбыла с поручением в Зангу), а от её заместителя, Таaгзы нок Грашту. Заместитель, в отличие от ол Кайле, не блистал способностями, но это в полной мере искупалось двумя важнейшими достоинствами: Таагза был безраздельно и бездумно предан и был он непроходимо туп. Кроме того, он отличался бульдожьей мёртвой хваткой, так что из рук наблюдателей ускользнуть не мог никто и никогда.

Читать о вольнодумцах и еретиках, осмелившихся дерзко покушаться на незыблемое и священное, давно стало занятием привычным и от того ещё более нудным. Из доклада в доклад менялись имена и некоторые детали, и только. Недовольных и правда хватало, но те, кто могли быть действительно опасны, обычно держались в тени, и на таких наблюдатели выходили не слишком часто. Те же, чьи имена мелькали в большинстве докладов, зачастую просто оказались не в то время и не в том месте. И всё-таки, во многом благодаря наблюдателям этот город, этот спящий вулкан, до сих пор не проснулся. Ненависть всех этих человечков, которая могла бы вылиться в восстание, распылялась на "врагов государства", на липовых шпионов и предателей, и святотатцев - на козлов отпущения, таких же тугодумов и никчемностей, как те, кому повезло чуть больше, чем им.

Реда выпрямилась, опершись о край стола. Она поняла, что ещё её раздражает. В комнате стоял сухой, горьковатый и немного сладкий запах дыма. Запах костров из опавших листьев, запах осени. Они всегда жгут костры на Осенний праздник изобилия. Радуются завершению ещё одного трудового года, радуются поводу порадоваться. И поводу на халяву выпить, разумеется. Сегодня, в первый день праздника, через весь город прошел пышный карнавал, оставив после себя кучи мусора на улицах. Только пару часов назад, далеко за полночь, гуляющие немного угомонились. Императрица, разумеется, тоже участвовала в торжествах - чисто номинально, как и в большинстве случаев. Проехала в открытой карете около тысячи шагов и вернулась в замок. Вся страна веселится, до последнего пьяного нашада.

Она слишком резко опустила правый кулак на стол и сбросила на пол подвернувшуюся чернильницу, которая тут же разлетелась чернильно-хрустальными брызгами, жалобно зазвенев на прощанье. Реда равнодушно окинула взглядом получившееся неопрятное месиво, а потом чуть заметным движением пальцев собрала чернила и осколки, ещё раз шевельнула пальцами - и мусор беззвучно исчез. Можно было бы обойтись и одним жестом: встряхнуть колокольчик, чтобы дальше действовали появившиеся слуги, но сейчас Реда и себя прогнала бы с глаз долой, если бы поняла вдруг, как это осуществить.

Реда снова повернулась к бумагам. Запах дыма всё-таки раздражает. Разорви Таго это праздник! Раздражает не меньше, чем эта куча мусора на столе. Вот уж что она испепелила бы с особенным удовольствием! И поспать хоть немного... Нет, такого счастья в ближайшее время не светит. В бумагах придётся копаться до утра, завтра нужно будет разобраться с этим зангским шпионом - что-то Занга опять чересчур много себе позволяет! - и возиться придётся самой: слишком многое он может знать, многое, что совсем не предназначено для чужих ушей.

Это на полдня. Потом - бесплатный обед для всех желающих, потому как второй день Праздника изобилия, а значит придётся на радость горожанам несколько часов изображать во главе стола на балконе статую. С наступлением же темноты начнется праздник для высших сословий - уже в замке, - и нужно будет, разумеется, присутствовать. А значит, и завтра выспаться не удастся.

Она открыла один из ящиков стола и достала бутылочку с чернилами. Запасной чернильницы в комнате нет, но можно и без неё обойтись. Надо будет завести металлическую, небьющуюся.

Проклятый дым.

Реда встала и решительно подошла к окну. Словно в насмешку, ветер бросил дым ей прямо в лицо, но тут же мягко потерся о щёку сыроватой свежестью. Подоконник весь был густо обрызган лунным светом, свет растекался лужицами по подоконнику, по лёгшим на него ладоням. Реда скрипнула зубами и подняла глаза. Почти прямо напротив окна, на юге, высоко висела полная луна. Над зубцами западного отрога Великих гор, чётко-чётко вычертив на фоне неба тёмный контур хребта. Совершенно круглая полная луна, дикого зеленоватого цвета. Она улыбалась жуткой и почему-то манящей улыбкой и с мясом выдирала из груди сердце. Сердце от этой улыбки сначала судорожно сжалось, потом заметалось панически, силясь не то вырваться навстречу зеленоватому сияющему безумному магниту, не то забиться подальше, подальше, чтобы никогда, ни за что, ни в коем случае, помоги мне небо! Но небо было заодно с луной, оно нежно обнимало её тёмно-бархатными объятьями и каверзно подмигивало переполошившемуся человеческому существу, вцепившемуся в подоконник побелевшими пальцами, словно этот наивный жест мог уберечь от чего-то. Реда смотрела на луну с ненавистью, а её сердце, её упрямое, ненужное, но всё ещё живое почему-то сердце, улыбалось луне такой же безумной улыбкой и бесновалось, разрывая грудь: да, я здесь... я иду... я сейчас!..

Неожиданно дверь распахнулась, пропустив ярко разодетого молодого человека, вальяжного, самоуверенного и пьяного. Прежде чем он успел действительно войти настолько, чтобы оценить ситуацию, Реда отвернулась от окна, не меняя, впрочем, выражения лица. Просто свою ненависть она обратила на Карэтша, что было, впрочем, совсем не сложно. Каждый очередной любовник императрицы не делал никаких выводов из печальных историй своих предшественников и начинал зарываться ещё раньше, чем надоедал Реде. Сокращая свою жизнь, таким образом, ещё на пару месяцев. Этот до сих пор держался потому, что природа позаботилась наделить его смазливым личиком, голубыми глазами, вьющимися светлыми волосами и неплохим сложением. Он был настолько же глуп, насколько и самовлюблен, но императрица звала его не для интеллектуальных разговоров.

Реда обычно не злилась и, тем более, не выходила из себя, считая это ниже своего достоинства. Она просто работала, хладнокровно расчищая дорогу, избавляясь от ненужных и опасных факторов, спокойно и профессионально добывая информацию. Обычно ей не доставляло удовольствия убивать или пытать, как и не вызывало, правда, отвращения - даже если приходилось работать собственными руками. Ей было просто все равно. Обычно. Если бы Карэтш протрезвел хоть немного, он предпочел бы не будить лихо и смыться по-тихому. Но, основательно набравшись, он не заметил ничего.

- Я п-пришел... - сообщил Карэтш, с некоторым трудом подводя себя ближе и делая попытки обнять императрицу. Ей даже не пришлось отстраняться, потому что спьяну Карэтш промахнулся не меньше, чем на метр. - Я теб-бя сёдень-дня люблю... люлбл-блю сёдня как ник-када....

Реда сделала брезгливый жест левой рукой, и Карэтш беспомощно забрыкал ногами в воздухе, оторопело озираясь, но не трезвея. От него дико разило перегаром, но даже эта вонь не перебивала мерзкого запаха изо рта: у Карэтша были гнилые зубы, с последствиями чего он безуспешно боролся при помощи фантастического количества парфюма. Реда поморщилась. Карэтша вынесло и з комнаты, на что он отреагировал невнятно, но очень бурно.

- Отправьте это вниз. Пусть проспится, потом день на вразумление, потом отрубить голову. Без шума. А вы двое, - заметила она стражникам, - получите по десять палок, и чтобы больше никого, никогда и ни под каким предлогом не впускать ко мне без моего разрешения.

Карэтш, всё ещё ничего не понимающий, мешком свалился на пол, стражники поспешно склонились перед своей императрицей, но она их уже не видела. Реда захлопнула дверь, так что от позолоченного дерева отлетела щепка, сверкнув на полпути к ковру.

Ррагэи [зд. "чёртов"] город, ррагэи страна, ррагэи мир! Никому нельзя доверять! Кхади, пробившихся со мною со столичных улиц на вершину, осталось всего ничего, а остальные... Каждый думает только о себе. Сволочи! А не сволочи, так тупицы, как Таагза. Чаще и то, и другое.

...Но хуже всего то, что нельзя доверять и себе...

Реда снова подошла к окну, даже не взглянув на стол и бумаги. Окно она так и не закрыла, и в комнате по-прежнему пахло дымом и осенью, а подоконник тонул в лунном свете. Сама луна уже не была видна из комнаты, её скрывала западная башня. Но если облокотиться на камень подоконника, подаваясь влево, насколько позволяет проём окна, то её ещё вполне можно разглядеть. Реда воспользовалась этим, чтобы послать безумной мерзавке ещё один ненавидящий взор... и осталась у окна. Сердце прекратило метаться, злость отчасти приглушила тоску - на время. Но приглушить не значит победить. Разум не мог заставить замолчать сердце, а сердце не могло заставить императрицу поступать по-человечески, а не с логичной безжалостностью машины. Выхода не было. В этой бестолковой и безнадежной борьбе до сих пор не нашёлся и едва ли когда-то наметится выход. Реда оставалась человеком, хотя и боролась с этим проявлением слабости яростно и неустанно. Но ничего не менялось. Она могла поступать так, как будто чувств у неё нет, она могла даже сама верить порой, что чувств у неё нет. Но она не могла уничтожить их. И редко, очень редко, в такие ночи, как эта, всходила безумная луна, и не существующее почти никогда сердце императрицы заражалось вдруг этим безумием. И от этого не было средств.

Притихшее сердце ровно ныло, тягучей, муторной болью, оно обречённо молчало, лишь изредка нервно вздрагивая. Оно бы и радо метаться, но сил не осталось, мерзавка-луна выпила все силы, ледяные ладони ровно и равнодушно сдавливали сердце, и оставалась только тоска, неспособная прорваться болью. Эта тоска не имела ничего общего с неприятностями, усталостью или сложностями, возникшими почему-либо. Тоску не объяснить с точки зрения логики, и именно за это Реда больше всего ненавидела её. Что невозможно объяснить, с тем невозможно бороться. Никакой разум не подскажет, как победить то, чего не понимаешь. Все может быть отлично, ситуация под контролем, никаких непредвиденных гадостей не случается, судьба и обстоятельства послушно пляшут любой танец по твоему заказу. И вдруг оказывается, что всё паршиво. Хотя все досадные мелочи тебе ничуть не мешают. Хотя логика уверенно докладывает, что наши наступают по всем фронтам. Хотя разум говорит, что все схемы работают без сбоев. Но сердце ни в грош не ценит эти заверения, а вопит во весь голос, что жизнь невыносима. И плевать на любые аргументы.

Реда прикрыла глаза, прячась от луны, и увидела ясно, до мелочей, свою комнату - кабинет, спальню, а зачастую и столовую, и единственную комнату для отдыха. Всего год с небольшим, как перенесла столицу сюда, в Раад, а чувство, будто вся жизнь прошла в этом кабинете. Тысячу раз на дню виденные стены. Шкафы с книгами. Стол с бумагами. Диван под чёрным бархатом. Толстая дубовая дверь. Высокий потолок. Скрытая дверь потайного хода. Реде вдруг пришла в голову бредовая мысль запереть входную дверь и подземным коридором выбраться на улицу. Уйти в лабиринты Великих гор, переждать там, пока уляжется невероятный переполох: немыслимо! Императрица исчезла! - поменять внешность и уйти. Да хотя бы на восток, в неизвестность. Или наоборот, в Зангу. В пираты.

Императрица усмехнулась. Да, получилась бы далеко идущая шутка! Далеко уводящая. Она прекрасно знала, что не отправится даже побродить по Вишнёвому оврагу, хотя этого никто и не заметил бы даже, потому что нет такого сумасшедшего, который полезет в кабинет Реды. (Был один, а вот с этого вечера нет). На несколько часов, и забери их Верго, эти бумаги!

Она снова усмехнулась одними губами и открыла глаза. Поднявшаяся луна, хотя и невидимая за крылом замка справа, не пожалела лучей на Великие горы, и далёкий хребет лежал фантасмагорическим месивом ярких брызг света и непроницаемо тёмных пятен. Мир был огромен, как бескрайнее небо, бесстыдно роскошествующее в живых россыпях звезд. По картам и по любым другим документам это её земля. От Сурового моря до границ Дазарана. На деле же ей принадлежала одна эта комната: пятнадцать шагов в длину, десять в ширину, - и мебель и книги в ней. Но и эта малость - зачем? Зачем ей десятки народов, принадлежащие императрице ол Тэно, когда она не властна над одной даже собой? ... Реда, что означает "Кровавая", получившая давным-давно от родителей, которых никогда не помнила, единственное наследство: имя "Лэн", "Лэнрайна", что значит "Воздушная". Сколько она себя помнила, она ненавидела это имя, потому что тогда уже ненавидела всё и всех, не зная другого способа выжить. И прекрасно видела, насколько далека от нее, вечно голодной, ободранной, грязной и злой, чистенькая весёлая Лэн в лентах и кружевах. И потому охотно приняла от подчинившихся ей таких же нищих другое имя: Кхадера, зеленоглазая ведьма, - похожее на хриплый смешок и похожее на неё.

Сапома, Рысь, звали её только за глаза, хотя это имя она принимала тоже. Она не знала, не могла бы поручиться, что огромная кошка, приходившая иногда ещё к нищей девчонке, всегда была одна и та же. Разум говорил, что рыси столько не живут. Сердце не сомневалось, что эта будет жить, пока жива она сама. Но Сапома-кошка бродила сама по себе. Сапома-императрица могла только в ярости метаться по клетке.

Реда резко отвернулась от окна, прошла по комнате, подчиняясь рваному ритму безумной луны, сводящей с ума луны. Двадцать пять лет как умер старый император, двадцать пять лет как из ниоткуда появилась зеленоглазая ведьма, вынырнула из небытия столичных трущоб, назначив себе возрастом пятнадцать, потому что настоящего своего возраста она никогда не знала, а пятнадцать было возрастом совершеннолетия. Двадцать пять лет как она обменяла неприкаянность нищенки на звание императрицы. Разве выбор не был очевиден? Разве не к власти она стремилась все эти годы? И разве не её слово решает теперь судьбу огромной Империи, втрое расширившей границы - её трудами? Всё сделано верно, каждый шаг высчитан до мелочей, каждая возможность учтена, и риск оправдывал себя. И хватало сил и выдержки исправлять ошибки, менять планы даже в последнюю минуту, или стоять на своем, вырывать победу, скрипя зубами от злости и с головой, кружащейся от усталости - назло Вечным, судьбе и любой дряни, становившейся на пути. И в результате добиться своего.

Так почему же, разорви меня Таго, мне так паршиво?!

Реда вдруг поняла, что снова подошла к окну, описав с полдюжины нервных кругов по комнате. За окном лежал мир. Мир, который принадлежал нищей девчонке, никому не известной и слабой, измерявшей путь шагами - от одного случайного обеда до следующего. Императрица, Таги, любимица бога войны, измеряла пройденное годами - от одной победы до следующей. Уже тринадцать лет. Впереди - ещё больше, и ничего нового. И единственно, где она ещё чувствует, что мир вне замка - не выдумка, не гобелен на стене, а реальность, - это в походах. Когда, как и прежде, меряет путь шагами, и каждый шаг нужно отвоевать, а времени слишком мало, чтобы помнить об одиночестве. Бесплодности. Бессмысленности. Потому что ни одна проблема не приносит ничего, кроме новых проблем. Новые проблемы требуют новых решений, а решив одну, тут же получаешь ещё десяток.

Реда снова пустилась наматывать круги по комнате, но уже не так нервно, и кулаки разжались.

Лучше всего, если философствовать некогда. Когда дел настолько больше, чем времени, что на тоску его уже не остается. Когда императрице некогда быть человеком. Потому что социальный статус не подвержен тоске, апатии и мрачным предчувствиям, - это привилегия человека. Вот пусть люди ею и пользуются. Мне и без того скучать не придется. А стоит только на минуту расслабиться, и сколько сил впустую!

Никому не позволять пробиться сквозь маску. Никому не показывать свою слабость. Никого не подпускать ближе, чем необходимо. Никто не должен видеть в императрице человека, иначе... Да вспомнить того же Лиаро...

Это воспоминание было из категории запретных, о чём она забыла на мгновение - на время вполне достаточное, чтобы всё окружающее вытеснила синева, такая яркая, что казалась даже неестественной для цвета радужки. Огромные глаза, в которых жалость почти полностью вытеснила боль, бездонный океан жалости, и на миг Реда почувствовала, что повисла без почвы под ногами, слабая, беспомощная и перепуганная. Но её ярость - ненавижу беспомощность!! - оказалась сильнее, и выжгла все остальные чувства, багрово полыхнув в мозгу и собравшись почему-то во рту металлическим вкусом крови. Глаза обрели способность видеть и сообщили, что Императрица стоит, безрезультатно сверля взглядом стену. Реда криво усмехнулась и расслабила кулаки и разжала зубы, освободив прокушенную губу. Не хочешь чувствовать - не вспоминай ощущений. И нечего тянуть из болота забвения то, чему там самое место.

Она провела языком по губам. Вкус крови и запах дыма. Лучше, разумеется, когда кровь не столько твоя собственная... Она снова усмехнулась. И что за разница - кто из Вечных тебе помогает: боги или нечисть, - если у тебя есть гордость и разум, и сила, и весь мир склонится перед тобой! Каждый сам за себя. Даже те, кто проповедуют всепрощение, заботятся о себе, попросту не умея иначе унять совесть. Любой в конечном счете все жертвы возлагает на алтарь одного лишь божества - себя. До утра было ещё немало времени. А бумаг, если задуматься, бывало больше. Реда решительно села в кресло, намереваясь расправиться с делами в два счета. Она и не заметила, что в комнате стало чуть темнее: луна ушла.

Термин "шизоидный"...

Подобная личность не способна переживать самое себя...

"как дома" в этом мире, а наоборот,

... переживает себя в состоянии отчаянного одиночества и изоляции,

...не в качестве цельной личности, а... как два и более "я".

Р. Лэнг

Реана села. Справа на уровне головы маячила в красноватом от огня мраке заснеженная еловая лапа. Реана протянула руку и сгребла пригоршню снега. Снег был настоящим. Холодным, подтаивающим в руке и обжигающим ладонь. И с едва-едва заметным молочным привкусом на языке. Этот привкус мерещился ей в снеге с детства - ещё в другом мире...

- Реда! - позвала она тихонько. Почему-то очень хотелось услышать свой голос, а не просто ограничиться мысленным зовом.

"Чего тебе?" - не слишком приветливо отозвалась Реда, заснувшая, в отличие от неё, не больше часа назад. После захода луны.

"Это твои фокусы? Это ты мне сон наколдовала?"

"Какой сон?"

"Твой!" - сердито сказала Реана.

"Ладно, детка, давай по порядку. Я ничего не наколдовывала. Твои сны снятся только тебе, я о них ни малейшего понятия не имею. О чём был сон?"

"Про чёрно-серебряную комнату в Даз-нок-Рааде, про высокого красивого мужчину со светлыми мерзкими глазами... как его имя было... Ча... Кэ..."

"Карэтш?"

"Ага... Так это всё-таки твой сон! Я так и знала! Ох и дрянь же ты, зачем ты мне такие гадости снишь!"

"Я ничего тебе не "снила", детка, слово чести... ведьмы (она ухмыльнулась, Реана тоже). Что ещё было в этом сне?"

"Много всего... Осень была... и запах горелой листвы. И... Кто такой Лиаро?"

"Так, один, - голос Реды оставался спокойным, но Реана достаточно её изучила, чтобы понять то, чего не понял бы никто другой: Реда была основательно выбита из колеи... - Я его убила когда-то. Неважно. Расскажи сон подробно, пожалуйста".

Реана ошалело похлопала глазами. "Пожалуйста". С ума сойти! Разумеется, она рассказала - так подробно, как только смогла. Луна. Звериная тоска, осколки хрусталя и брызги чернил, рваный контур гор за окном на горизонте, отвратительный запах изо рта Карэтша, позолоченная щепка от захлопнутой двери... Имя "Лиаро" и огромные грустные синие глаза, и вкус крови от прокушенной губы... Звериная тоска, одиночество и ненависть.

"Мне было сорок три, - сказала Реда. - Около того. Раза в два старше тебя, детка! - она больно усмехнулась. Реана дёрнулась: усмешка была - словно глотаешь лезвие. - Иногда мне кажется, что я всегда была на сотню лет старше тебя. В тринадцать лет я была старше тебя теперешней. А в ту осень мне было сорок три. Карэтш продержался полтора года, дольше остальных, но к той осени он меня достал, и я от него избавилась. У него действительно были мерзкие глаза и мерзкий запах изо рта, не представляю, как я с ним целовалась... Это он окончательно доказал мне, что никакой личной жизни императрице не светит. Максимум - это не слишком надоедливый любовник. Но не дольше полугода один, а то начнет зарываться. Потом я лишь однажды от этого правила отступила - за что и поплатилась. Но это всё ерунда. Осень была самой обычной, спокойней многих. И обычный день. Но я помню его. Дала зачем-то волю себе... тем мыслям, которым давать волю не следовало".

"Кто такой Лиаро?" - тихо спросила Реана. Реда ответила не сразу. Точнее, молчала так долго, что девушка уже и не рассчитывала получить ответ...

"Аэтальев [самоназвание "эльфов"], бессовестно красивый. Я как раз вела войско на Алирон. Было уже недалеко. Мы остановились на ночь. И я решила отдохнуть от тупых рож вокруг. Отправилась погонять верхом, сбежав от своих верных идиотов. Я наткнулась на Лиаро совершенно случайно. Хоть мое лицо помнили многие, он не узнал меня, а я решила подыграть. Мы поговорили, он был уверен, что я влюбилась по уши с первого взгляда..."

Реда усмехнулась, но потом замолчала. Секунд на десять. А когда она продолжила, Реана с удивлением отметила, что голос ведьмы был непривычно тихим, так что слова едва можно было разобрать.

"Я обмолвилась, что... одна и как будто в клетке... Знаешь, они понимают, когда ты говоришь правду, они знают, что ты чувствуешь... [суеверие, вообще-то, как почти все сведения об эльфах] Он посмотрел на меня с такой жалостью... - ведьма криво усмехнулась, - её хватило бы на всех, кого я убила".

Усмехнулась, помолчала, и заговорила потом уже обычным своим голосом.

"Я пригласила его в гости. Он согласился. Эльфы никогда не раскрывали своих секретов, и дороги в Алирон через горы не знал никто. Так что информатор нам пришелся очень кстати. Когда он понял, в чём дело, то попытался бежать. Я его парализовала. Он так удивился, словно совсем забыл обо мне на тот момент, нелепо дёрнулся и упал. Я хотела рассмеяться... Но он вдруг снова поднял свои громадные синие глазищи, поднял на меня... На меня так никто и никогда не смотрел. Даже когда я была нищей слабой девчонкой, и, видит Таго, меня было за что жалеть! А ему было тогда жаль меня. Всё равно. И когда его пытали, он то и дело находил меня глазами. Это так нервировало... И... мне хотелось расплакаться, впервые за Ррагэ знает сколько лет. Он рассказал дорогу - через трое суток. Когда я видела его в последний раз, он уже не был похож на человека. Вообще ни на что не был похож. Только глаза не поменялись, как будто больше стали, взглянув на Кеила [здесь: "посмотрев в лицо смерти"]. Эти глаза снились мне потом. Раза три. Мне всегда было плевать на тех, кто попадался под ноги. И Гиноп [зд. кошмары] не приходил. До того".

Реда замолчала. Реана молчала тоже. Она заново вспоминала свой сон, и ей хотелось съёжиться, сжаться клубком, ощетиниться иголками и оскалить зубы, завыть от боли или взорвать к дьяволу вселенную... Ей хотелось обнять Реду - Кровавую, безжалостную убийцу и ведьму - обнять, взять на руки, успокоить, убаюкать, как ребенка...

"Бедная ты, бедная, - прошептала Реана. - Как же ты жила так? Зачем ты себе выбрала жить - так?"

"Ты не эльф, детка. И глаза у тебя не синие. А я терпеть не могу, когда меня жалеют. Это расхолаживает", - колюче усмехнулась Реда.

"Я слишком хорошо помню свой сон, чтобы тебя ненавидеть, - сказала Реана. - Но зачем, черт возьми, зачем ты выбрала этот ужас? Зачем тебе это?"

"Я выбирала между Таго и Кеилом, развязавшим повязку [зд. между войной и смертью]. Я выбрала Таго. И у меня хватит сил не подчиняться никому!"

"Но подчинялась же! Я б ни за что не стала жить в тюрьме, а ты сама в ней заперлась, ты же и шага сделать не могла! Отказалась от свободы..."

"Я выбрала Таго и власть. А свободы нет. Есть лишь мечты о ней - когда нет смелости принять судьбу".

"Это разговоры о судьбе начинаются, когда нет смелости выбирать и отвечать за себя!" - сердито сказала Реана.

"Да что ты знаешь о судьбе, детка? Ни дерьма, ни крови не видела. Дура ты, как ни крути. Да плащ из огня выдерни, бестолочь!"

Реана рванула плащ, зло затушила огонь (под виртуальную, но явно ощутимую усмешку Реды), забросала кострище и вышла на дорогу. ("Зря не позавтракала", - сказала Реда. Реана зло оскалилась, но ничего не сказала, потому что и сама чувствовала: зря). Было уже светло, и было холодно, а вдобавок ветер усиливался. Дул он второй день с похвальным постоянством, но только теперь стал ощутимо сильным. Вскоре пригнал снеговые тучи - и посыпался снег, мелкий и колючий. Снег красив, когда на него любуешься из окна, и вполне терпим, когда ветер в спину. Но если этот самый ветер больно хлещёт тебя по глазам, любоваться чем бы то ни было уже не выходит: дорогу бы не потерять. Впрочем, чтобы сбиться с дороги, когда она идет по кромке леса, нужно основательно постараться. И тем не менее, ближе к полудню (снег падал уже хлопьями, солнце не разглядеть, просто брела Реана уже долго), она поняла, что нервничает. Порывшись в грудах эмоционального мусора, Реана обнаружила и причину своей нервозности, коей (причиной) оказалась банальная мания преследования. Вполне правомерно было бы списать это на объективные обстоятельства вроде шегдаровских гвардейцев на хвосте и собственной внезаконности, но Реана предпочла все же согласоваться со своим "alter ego":

"Реда! - позвала она. - Это мне мерещится, или ты тоже ощущаешь чьё-то присутствие?"

"Не мерещится. Не ожидала, что ты её заметишь".

"Да я и не заметила, это так, смутное ощущение какое-то... Стой! Кого - "её"?"

"Сапому".

"Сапому? Рысь? Что это ты на староимперский перешла?.. Или... Подожди, это же одно из твоих имён, я ничего не путаю?"

"Да".

"Что - "да"? Лучше сразу расскажи, я всё равно от тебя не отстану!"

Она вздрогнула, когда ведьма сухо, презрительно усмехнулась, но Реда всё же снизошла до объяснений.

"Всё - да. Ты не напутала, Сапома - одно из моих имен. Сапома - это рысь, которая идет за нами от Нори-ол-Те, а сейчас подошла ближе. Она всегда приходит, если может мне понадобиться".

"Хочешь сказать, что эта рысь уже триста лет бродит по окрестностям, поджидая тебя?" - недоверчиво хмыкнула Реана.

"Едва ли. Что ей тут делать?"

"Тебе лучше знать... Чушь какая-то, честно говоря. Если у тебя три века назад была какая-то рысь, то и скончаться от старости она должна была черт знает когда. С чего ты взяла, что это твоя рысь?"

"Сапома - не моя рысь. Сапома - это я".

"Тфу, чёрт, объяснила, называется!.. - Реана вздохнула, помотала головой. - Ладно, чёрт с тобой, будем считать, что это твой тотем. Ну и зачем она пришла?"

"Что-то приближается".

"И что же?"

"Не знаю. Я не оракул. У меня нюх на неприятности, а не дар предвидения. Я чую, что напряжение растёт и вот-вот прорвётся. Ветер ещё не переменился, но переменится скоро".

- Лед тронулся, господа присяжные заседатели... - пробормотала Реана. - Ну-ну, - вздохнула она. - Это ещё вопрос, кто именно тронулся...

"Реда!.. А ты можешь её позвать? Ну, чтоб я её увидела?"

"Могу".

Реана немного ослабила контроль - и громко протяжно мяукнула низким голосом. Чуть помедлив, Сапома отозвалась из снежного месива слева, с поля.

- Она идёт, - сказала Реда, но Реана и сама уже поняла, что донёсшийся ответ был согласием. И ещё поняла, что Реда говорит вслух. Поспешно, но не без труда восстановив status quo, Реана подумала, что удерживать ведьму становится всё сложнее, после каждой такой поблажки её с каждым разом труднее затолкать назад, за прочно запертую дверь отведённой ей каморки на закоулках сознания. "И, в общем-то, понять её можно", - неожиданно для себя подумала Реана, представив себя на её месте, и передёрнула плечами.

Прислушиваясь в ожидании, Реана неожиданно поняла, что чувствует приближение Сапомы, знает, где рысь, куда она движется, что ощущает... И потому не удивилась и не вздрогнула, когда из белой мешанины слева бесшумно сконденсировалась призрачная кошка с черными кисточками на ушах. Вика в том, другом мире, рысей никогда не видела, и потому эту, в метр длиной, сочла маленькой, а окраска полосатой кошки (дымчатой с чёрным, а не рыжевато-серой) не показалась ей странной.

Рысь села, и почти одновременно присела на одну пятку Реана, так что изумрудные глаза Сапомы оказались на одном уровне с её, тёмно-серыми. Они молчали, глядя друг на друга, а снег, частый и крупный, заглушал все звуки, и ничего не было слышно ни на дороге, ни в лесу.

Сапома лениво прикрыла глаза. Дёрнула ухом, стряхивая приставшее перышко снега, бесшумно встала, повернулась и растаяла в снегопаде. Кажется, даже её шагов по скрипучему снегу не было слышно. Реана сидела неподвижно ещё некоторое время. Потом тоже встала, отряхнула снег с колена одним движением. Штаны, промокшие там, где она присела на пятку, закостенели от мороза раньше, чем Реана сумела уложить в голове то, что поняла. Или вообще ничего не поняла? Как ни крути, узнать и осознать - вещи разные.

"Нет, кое-что я всё-таки поняла", - подумала Реана "вслух": то есть, не скрываясь от Реды.

"Что?" - не слишком заинтересованно осведомилась ведьма.

"Что ты имела в виду, говоря, что Сапома - это ты. Не стану врать, будто могу изложить это понимание в хоть как-то упорядоченной форме, но понимаю. Что у меня не раздвоение личности, а "растроение", скорее".

"Или "растроение личности" у меня, - спокойно предположила Реда. - С чего ты взяла, что это ты здесь главная? Тебе не приходило в голову, что это я тебя выдумала?"

"Приходило, - паче чаяния согласилась Реана. - Но эта теория была отметена как нежизнеспособная. Руки-ноги подчиняются мне, и к тому же, я помню время, когда я в этом теле уже была, а тебя ещё не было".

"Это не аргумент. Я тоже помню время, когда ещё твои прабабушки пелёнок не пачкали. И Сапома помнит тоже".

"Но телом управляю я!" - не сдалась Реана.

"Это поправимо", - заверила Реда и замолчала, и в той части сознания, которое арендовала ведьма, было тихо, как в морге, сколько бы Реана ни пыталась пробиться - или хоть подглядеть-подслушать в замочную скважину.

Ветер медленно, но верно крепчал, снег валил не переставая, и Реана запоздало подумала, что это очень даже на руку: следы заметает моментально. Хорошо бы ещё удалось отойти от дороги под таким же снегопадом, чтобы никакие гвардейцы или просто охотники за удачей на хвосте не повисли. Лениво думая о всяческой ерунде, Реана шагала себе и шагала, щурясь от особенно назойливых хлопьев снега, и не сразу сообразила, что изменилось. Вокруг стало светлее: тёмная масса леса справа отступила вбок, а впереди сквозь снегопад смутно слышалось журчанье реки. Из чего следовало, что дорога где-то позади повернула на юг, в лес.

"Знак Тиарсе [богиня судьбы], - усмехнулась Реда. - А по-человечески - на кой ляд тебе идти к этим двум... - определение она опустила. - Пойдем в Зангу".

"И на кой ляд, выражаясь твоими словами? - меланхолично огрызнулась Реана. - Что я в Занге забыла? Пойдем мы и правда на запад, но не так далеко. И потихонечку. Ребята наверняка следят за дорогой - вот пусть они меня и заметят".

Они и заметили - ещё тогда, когда Реана в рассеянности проскочила мимо. Метров через пятьдесят после разворота на сто восемьдесят на Реану налетел со счастливой рожей Ликт, словно небольшой, но очень подвижный смерч, и повлёк к лагерю. Месторасположение его Ликт угадывал по признакам, Реане совершенно неведомым: за снегом не было видно ничего уже в десяти шагах. Попутно парень не умолкал ни на миг, хотя новостей не сообщил никаких вовсе. Так, описывал удачное расположение лагеря, откуда, впрочем, уже вечером надо будет мылить лыжи, и рассказывал, как по отсутствовавшей жутко скучали, а Раир и вовсе нервами изошел, хотя с чего бы.

"И верно, с чего бы?" - криво усмехнулась Реана...

Костру, приплясывавшему посреди небольшой поляны, Реана обрадовалась, пожалуй, не меньше, чем Раиру, который при её появлении заметно расцвёл, да и обнял несколько, скажем, душевнее, чем Ликт. И ужиная в клубящихся белёсых сумерках, поглядывая на знакомые довольные лица рядом, Реана подумала, что совершенно счастлива, и плевать она хотела на заледеневшую одежду, перманентную угрозу для жизни и прочие бытовые мелочи.

О новостях Раир не спрашивал. Ликт поинтересовался, как раз когда привел её на поляну и уселся к огню. Реана ответила односложно: от проблемы с Редой, мол, ещё не избавилась, - и решительно отказалась думать на эту тему, старательно ловя минуты покоя и счастья, внешне похожего на костер и двоих друзей напротив.

Но счастье - штука пугливая. Реана наловчилась разбирать тональности молчания Реды, а долго игнорировать её - наоборот. Ведьма молчала насторожённо, и её недоверие к Раиру было слишком явным, чтобы Реана сумела это проигнорировать. Она посмотрела на Раира подкисшим взглядом. Нервничал, говорит Ликт. "Ещё б ему не нервничать! Дождаться не мог новостей: пришил меня Эглитор или пожалел пока. Вот, дождался. Услышал, что Реду не убили. И меня вот тоже. Ага, пока обошлось. Смерть пописать отпустила, можно сказать".

Реана опустила голову и усмехнулась нерадостно. Да уж, что Реда умеет, так это подбавить оптимизма! Хотя, у троих были и другие темы для размышлений. Реана с удовольствием прекратила мусолить наименее приятную из всех, как только представилась возможность. То есть, за ужином, когда Ликт затеял обсуждение дальнейшего маршрута.

- Правда, Раир, ты ведь ни слова не говорил, куда мы идем дальше.

- Потому и не говорил, - пожал плечами Раир, - что не знал.

- Заня-атно, - протянул Ликт. - Нет, почему ты не знал раньше, мне ясно: мы ж не знали, что там Эглитор наворотит или не наворотит. Но сейчас, клянусь зубами моей бабки, идти надо в Арн, чего тут думать! И какая муха загрызла нашего, извиняюсь за выражение, предводителя? - завершил он, обращаясь к Реане и невежливо тыча в Раира пальцем.

- Предлагаю допрос с пристрастием, - усмехнулась Реана.

- Это лишнее, - без тени улыбки заверил предмет их разговора. - Да, Реане действительно следует поспешить в Арн. Проблема в том, что мне - необходимо в Лаолий. И настолько быстро, насколько позволит Килре [зд. покровитель путешествий]. Я должен быть там не позднее, чем через две луны. Другими словами, в Арн я уже не успеваю, потому и колебался до сих пор с маршрутом.

"Ага, значит, не потому, что не знал, живой я вернусь или нет?"

- А что ты забыл в Лаолии? - спросила Реана. - Ностальгия замучила?

- Щас! - отозвался вместо Раира Ликт, не отрываясь от ужина. - Прошто шереж две луны, - объяснил он с набитым ртом, - будеф Наама-лин... Ну, Праздник весны, его ж так зовут в Лаолии, а? - не дожидаясь кивка Раира, он махнул рукой, по дороге подцепив ещё один кусок и закинув его в рот. - Ну и пёш ш ним... - глотнул, - да просто Лаолий по старинке коронует своих королей только в этот самый праздник. А так как прежний король Лаолия отбыл под ручку с Кеилом в конце лета...

- Ликт! - холодно одёрнул Раир.

- Ой, прошу прощения, - искренне смутился Ликт. - Я не это... Не подумал. Прости. Ну, словом Раир, значит, через два месяца перестанет быть принцем, а сделается королём. Потому и думает теперь, как бы поизящнее от безродных нас сдыхаться. Верно, Ваше грядущее Величество?

- Не вполне, - усмехнулся Раир. - И откуда ты такой осведомлённый?

- А что? - всерьёз удивился парень. - Ну, знаю, что в Лаолии могут короновать только раз в год. Об этом по всей Равнине шуточки ходят. Да и о твоем благородном происхождении... Ты ж тоже личность вполне себе легендарная!

- Люди, а люди! - позвала Реана. - Вы опять забыли, что я не врубаюсь! Раир, ты что, и правда король?..

- Нет, принц.

- И шляешься по чужим странам в одиночку? Как это тебя бомжевать отпустили?..

- Во-первых, традиция... - начал Раир.

- Угу, - промычал ужинающий Ликт. - Шфо-то жа пошленние лет фетырешта фы первый, кто про неё вспомнил.

- Во-вторых, пока в Лаолии остаётся мой учитель, я могу позволить себе роскошь придерживаться древних традиций, странствуя по Центральной равнине.

- Ну ты даёшь, - ошарашено покачала головой Реана, на время забыв даже злиться на него. - Сочувствую, в таком случае. Так любишь мотаться по свету - и принц. Вообще-то, никогда бы не подумала. Живому человеку с чувством юмора в такую петлю лезть...

- Если Вечные судили мне родиться принцем, значит я смогу осуществить их планы. На все воля Тиарсе.

- Знаешь, - сказала Реана, искоса на него посмотрев, - мне кажется, эта воля вразрез с твоими желаниями не идёт.

- Верно кажется, - кивнул Раир. - Я счастлив, что мне выпало служить орудием Тиарсе.

- Ага, великая миссия, - с непередаваемым "уважением" сказал Ликт. - Хотя, кто знает, может и в самом деле... Последний из рода ол Истаилле, всё-таки!

- Ол Истаилле?.. - переспросила Реана, напряжённо пытаясь понять, откуда ей знакомо это имя.

- Ну, наследник Нактирра, последнего императора, который до Реды был.

"Меня потом ещё обвиняли в его смерти, - заметила Реда. - Безосновательно."

- Ё-моё! - растерянно хмыкнула Реана. - Так ты не только король, но ещё и император? Ни черта себе! Ха, так это я тебе "выкать" должна была, а не ты мне? Хотя, я и так "выкала", помнится...

- Не должна была, - сказал Раир. - Я и теперь ещё лишь претендент на трон, а ни на какие официальные знаки внимания не претендую. До Праздника весны ещё дожить надо.

- Доживём! - жизнерадостно пообещал Ликт. - Куда мы денемся!.. Я вот давно хотел спросить: а каким образом ты умудрился Нактирра себе в предки заполучить? Разве у него дети были?

- Император был женат на герцогине Рикола... - начал Раир.

- ...Которая умерла, родив мертвого ребенка, - закончила Реана, глядя в пространство. Раир озабоченно кинул на неё взгляд и недовольно поморщился. Ликт оживился:

- Это тебя Реда консультирует?

- Да как сказать... Кажется, её память в моем распоряжении. Ну, отчасти.

- Во имя Хофо, постарайся пореже ворошить эту память! - не то попросил, не то посоветовал Раир.

- Да ты уже сто раз говорил! - отмахнулась Реана.

- Но пока безрезультатно.

- Будет тебе! - подключился Ликт. - Ты лучше валяй дальше, интересно же! Правда, Реана? - она с готовностью покивала. Раир качнул головой и продолжил.

- Герцогиня Рикола действительно умерла, но ребенок, милостию Наамы [богиня жизни, рождения и детства] остался жив. Его увезли и спрятали.

- Где? - спросил Ликт.

- В Рикола, разумеется.

- Это к северу от Занги? - уточнил Ликт.

- Да, и тоже на побережье Внутреннего моря [оно же Зангское]... Дальше рассказывать?

- Да вроде и так ясно, - сказал Ликт.

- Что тебе ясно? - спросила Реана, которая никакой ясности не замечала.

- Что Рикола с Лаолием рядышком, и герцогство было куда как радо породниться с королевством. Верно же? - обернулся он к Раиру.

- В общих чертах вполне. Однако сейчас меня занимает другое: что делать.

- Ты о маршруте, да? - Реана потеребила прядку на виске. - Ну, если размышлять логически, проблемы и вовсе нет. Тебе, Ликт, ведь все равно, куда идти, да? - Ликт кивнул, промычав что-то легкомысленно-утвердительное. - Тебе, Раир, в Арне делать нечего, кроме как сдувать с меня пылинки, с чем я при необходимости и сама как-нибудь справлюсь. Вот и получается, что самый простой выход - разбрестись каждому в свою сторону.

Народ призадумался ненадолго, потом Ликт несколько обиженно спросил Реану:

- Это что же выходит, не Раир жаждет от нас сдыхаться, а ты?

- Я тоже не жажду. Я же говорю: это самый простой выход. Я не говорю, что выход этот единственный или оптимальный, или наиболее мне симпатичный. Конечно, я бы предпочла ни с кем не прощаться. А что до тебя, так тебе же всё равно, в какую сторону. Так что ты вполне можешь сам выбрать, кому именно - мне или Раиру - повезёт заполучить тебя в попутчики.

- Ну, я так сразу и не знаю даже... - протянул Ликт. - А ты что скажешь, Раир?

- Скажу... Для начала скажу, что после недавней встречи с гвардейцами все окрестные авантюристы знают, где по этим землям ходят шальные деньги - наши головы. Выводов отсюда два: стоит быть настороже и стоит двигаться быстрее, молясь Килре об удачной дороге. Затем, в Арнер или в Торен, но отправляться отсюда проще и безопаснее по воде. Вверх по Арну на восток, в столицу Арнакии. Либо на запад, в Вернац, а из Занги уже морем в Лаолий. Ближайший порт на Арне - Ри, в трёх днях бездорожья к северо-западу отсюда. Полагаю, за это время мы вполне сможем обсудить дальнейший план действий.

- Клянусь Килре, Эглитор мог бы и получше постараться помочь! - взмахнул рукой Ликт. - Мы-то надеялись, что в Нори-ол-Те хоть что-то решится!

- Мне в какой-то момент показалось, что для меня вот-вот решится всё разом. Окончательно и бесповоротно, - хмуро сказала Реана. От хорошего настроения осталась только искривленность губ. - Мастер Эглитор, конечно, человек обаятельный. Но вообще-то тот ещё кадр. И методы помощи у него специфические, - Раир сделал вид, что не заметил ни её взгляда, ни усмешки. - Не знаю уж, кого из ваших богов мне благодарить. Богов у вас тут много, и я понятия не имею, кто из них отвечает за удачу, но благодарить мне хочется скорее Реду, чем кого-то из них.

- Ты что, Реан! Ты о чем?.. - растеряно спросил Ликт.

- Да нет, ничего... - она снова полыхнула глазами в сторону Раира. "Чёрта с два я поверю, что ты не подозревал даже, как меня встретит Эглитор! И уж то, что я жива - вовсе не твоя заслуга!"

Ей показалось или Раир действительно на миг опустил глаза?

- Давайте ложиться спать, - сказал Раир прежде, чем можно было расслышать тональность повисшего молчания. - Завтра выдвинемся рано. Лучше отдохнуть перед долгим днём.

- Раньше ляжем - раньше выйдем, - буркнула Реана. - И раньше разойдемся в разные стороны, - не удержалась она, стряхивая крошки с ладоней в огонь и заворачиваясь в одеяло.

- А вот эта идея - совершенная глупость! Тень Левого крыла! [зд. безумие] - взорвался Раир. - Мне вовсе не нравится мысль, что девушка будет бродить по Центральной равнине одна!

- А я не девушка, - огрызнулась Реана. - И мне идея побродить в одиночестве как раз нравится! - для лучшей акустики она не поленилась сесть и повернуться лицом. - Уж всяко лучше, чем... - запнулась и махнула рукой. - Нет, ладно бы ещё сам попытался прирезать, герой! - как-то неожиданно тускло сказала она. - Так нет, другу поручил!.. Тфу!

Она резко отвернулась, не взглянув на Раира, и улеглась. Ликт переводил взгляд с Лаолийца на неё, ничего не понимая. Раир, вначале остолбеневший, устало потёр лоб тыльной стороной ладони и махнул Ликту:

- Ложись. Я подежурю пока.

Тот не нашёл ничего лучше, чем послушаться. Укладываясь, скользнул глазами по совершенно неподвижной Реане.

"Что ж, самое время поплакать о разбитой любви, детка!"

"Катись к чёрту! Потом поплачу. И нет никакой разбитой любви".

Следующее утро прошло не в самой непринужденной обстановке. Раир являл собой мрачное и весьма впечатляющее воплощение незаслуженно оскорбленного достоинства, доверия, самолюбия и всего, что вообще может быть оскорблённым. Реана испытывала сильнейшее искушение изобразить на собственном лице всё то же самое, но удержалась благодаря врожденной нелюбви к симметрии. Двое "униженных и оскорблённых" смотрелись бы в полном соответствии с классикой, но слишком... Просто - слишком. Потому она, вместо задирания носа выше ушей и презрительного сжимания губ в нитку, изобразила совершенную жизнерадостность и беспечность с целью довести Раира до белого каления. Тот сдерживался вполне талантливо, но в каждое движение вкладывал чуть больше энергии, чем имело смысл. Ликт глядел сердито и вполголоса ругал "безумную парочку" за то, что им так невовремя "моча в голову ударила". Особых успехов в роли рефери Ликт не добился, плюнул и саркастическим тоном выразил надежду, что через пару часов "мочу из мозгов повыдует".

Отправились вверх по течению Ютои на север. Реана следила за тем, чтобы лицо не перекашивалось, и время от времени поглядывала на Раира. Сказать о его эмоциях по результатам наблюдений было совершенно невозможно, и это несколько раздражало.

Реда, кажется, дрыхла без задних ног. Что с ней делать - вопрос тот ещё. Потому что неизвестно, кто с кем в итоге будет что-то делать. Эти её намеки типа "покайтесь, время близится!" действовали-таки на остатки нервов. А в остальном... Ведьма ей нравилась. Девушка старалась оправдать это иррациональное чувство логически - это у неё почти получалось. Для двух обитательниц одной головы векторы инстинктов самосохранения неизменно будут направлены в одну сторону. А Реане очень хотелось быть хоть в чём-то уверенной. Если даже Раир отправил её в Нори-ол-Те, допуская, что отправляет на смерть... А кому ей ещё верить в этом мире? Есть, конечно, Ликт, но... Но при чём тут, чёрт возьми, Ликт, если Раир отправил её на смерть?!

Обед ничем особенным не ознаменовался, кроме подсчета финансов, результаты которого заставляли задуматься. О ценах на водные путешествия, в частности. Впрочем, до критической точки ситуация ещё не дошла, и потому худшей новостью дня денежная проблема не стала. Неприятней казалось то, что снег прекратился, и следы троих пеших туристов чётко виднелись на нетоптаном снегу бездорожья за спиной.

Под вечер заросшие кустарником берега Ютои стали выше и круче, ограничивая обзор. Поверху идти было бы безопаснее, будь там возможно идти. За неимением выбора, трое продвигались по кромке воды в состоянии полной боеготовности, ожидая от судьбы подвоха. И дождались. Ликт, шедший последним, вдруг крикнул: "Сзади!" - одновременно выхватывая меч.

Реана мигом обернулась, успев улыбнуться замеченному мимолётом: Раир, бывший справа и впереди, обернулся одновременно, совершенно таким же движением. Выхваченная зрением статичная картинка ожила и задвигалась, налетевшие диковатого вида граждане замахали оружием и языками, с ором бросаясь в атаку. Реана ни на миг не огорчилась внезапному нападению. Немного освоившись с мечом (и чувствуя себя в безопасности рядом с великолепным фехтовальщиком Раиром), она порадовалась возможности попрактиковаться. И возможности отвлечься.

Нападало четверо. Первый налетел с топором над головой, Реана подшагнула из-под удара, задала направляющего пинка, а остальное довершила инерция замаха и вес топора: лохматый мужик в мохнатом подобии куртки улетел в направлении Ликта. Слева двоих (дубина и ещё один топор) встретил Раир, а четвёртый, счастливый обладатель ногджебарха [слабо изогнутый кадарский меч; длинное прим. см. внизу], попытался уменьшить рост Реаны на голову. Неудачно. Он неплохо владел своим оружием, но "неплохо" и "хорошо" - неблизкие соседи. Реана вовсе не опасалась за свою жизнь, она отрабатывала технику. Насмешливо кривя губы. И в какой-то момент поняла, что у неё получается. Меч был продолжением руки, движения выходили точными, ничего лишнего, и всё тело, и меч работали как единый, до последнего винтика идеально отлаженный механизм. Справа Ликт помянул Кеила, перешёл в атаку - и его противник упал. Слева лязгнуло, хрустнуло дерево топорища одного из Раировых противников. Реана наслаждалась чёткостью восприятия, послушностью меча, каким-то наитием, подсказывающим, куда и как метит противник. И она отдалась этому наитию, позволив ясному безмыслию заполнить сознание. Позволила себе играть: то давая противнику поверить в близкую победу и обрывая его атаку, то начиная теснить и глядя, как он отчаивается. Заигравшись, чуть не заработала распоротый бок. Неожиданно для себя, рассвирепела. Одним быстрым до неуловимости движением разоружила нападавшего (клинок блеснул по дуге и ухнул в снег), сбила с ног; замахнувшись, увидела расширившиеся глаза... И вдруг ощутила на губах усмешку. Острую, с горьковатым металлическим вкусом, жестокую усмешку. За миг, такой короткий, что упавший, наверное, не успел ничего сообразить, Реана вдруг увидела себя его глазами. Быстрой, изящной, как дикая кошка, рысь, может быть; но с горящими холодной изумрудной зеленью глазами и холодной усмешкой на губах.

Реана повернула меч правее и с силой ударила им вбок, в глину почти отвесного берега, роняя снег и срезанные ежевичные плети. Она заметила боковым зрением, как упавший противник смотрит на неё глазами по-прежнему круглыми, но теперь от удивления. Повернувшись к нему спиной, Реана кинула чистый меч в ножны и пошла вверх по течению. Ликт оглянулся и направился следом за ней. Раир тоже справился уже и со вторым нападавшим.

- Пойдём отсюда, - тихо сказала зачем-то Реана через десяток шагов, когда оба парня нагнали её.

"Неплохо, детка! - сказала Реда. - Бес тебя знает, зачем ты не отправила этого к Кеилу, но сегодня мы бились красиво. Мне уже не так стыдно находиться с тобой в одном теле".

"Зато мне стыдно! И не смей даже пытаться!"

"Пытаться что?" - холодно осведомилась Реда.

"Если мне нравится с тобой трепаться, это ещё не значит, что я подчинюсь! Не радуйся раньше времени!"

"Не раньше. Теперь как раз самое время. Это моя жизнь. Если пока я с тобой тактична, как Эиле, это не значит, что так и будет дальше. Ты меня ещё не знаешь, детка. Ты уже проиграла".

- Ты сегодня превзошла сама себя! - сказал Раир, на ходу смахивая пот. Ему удалось убедить зрителей, что о "заговоре молчания", длившемся со вчерашнего вечера, он случайно забыл. - Клянусь пятью стихиями, если так пойдёт дальше, ты скоро будешь драться лучше меня!

- Я чуть не убила его, - сказала Реана, не заботясь о согласованности реплик.

- Хочешь сбегать да исправить это "чуть"? - хмыкнул Ликт.

- Нет! - вскинулась Реана. - Хочу, чтобы... Я не хочу убивать!

- Ты сама решила учиться фехтовать, - сказал Раир.

- Я... Ччёрт.

- Ну, знаешь, нашла чему огорчаться! - Ликт сделал странное вращательное движение шеей. - О таких-то... "Воин" - сидит под кустом и воет. Клянусь посохом Килре, этот ни на чуть бы не задумался, убить тебя или погодить. Только потому, что мог бы на этом заработать! А ты из-за него себе голову забиваешь.

- Не в том дело! Не в нём, а в том, что мне... что я хотела убить! Хотела!

- Он тоже, - не проникся пацифизмом Ликт.

- И что в этом хорошего? - огрызнулась Реана. - Что хорошего в том, что Реда едва не вырвалась? Что хорошего, если я почти поверила, что это я и есть?! ("Не льсти себе, детка")

- Вечные помогут тебе, - уверенно сказал Раир. - До сих пор ты держала её, сумеешь сдержать и дольше. На этот раз удержала - и хвала Тиарсе.

- Едва удержала! Осталось самую чуточку!.. Я не сумею контролировать её вечно! ("И суток больше не сумеешь")

- Вечность - удел бессмертных, - философски улыбнулся Раир. - Нам вечность ни к чему. Ещё немного - и найдется способ её уничтожить.

- Раньше она найдет способ освободиться, - буркнула Реана, вспомнив вкус рединой усмешки на губах. Реда торжествующе молчала.

____________________________

*нокджебарх - строго говоря это не меч, а нечто вроде слабо изогнутой сабли с длиной клинка примерно в метр; заточка односторонняя, по внешней стороне клинка. Изначально предназначался для рубки с коня, отсюда и название.

XII

Это рысьи глаза твои...

...Словно вся прапамять в сознание

Раскалённой лавой текла,

Словно я свои же рыдания

Из чужих ладоней пила.

А.Ахматова

После встречи с теми наёмниками они при зверском ветре в лицо успели пройти ещё немного до темноты, довольно скудно поужинали и умеренно паршиво выспались, сменяясь на часах и не зажигая огня. Утром Раир ушёл за завтраком ещё до того, как двое других проснулись. Вчерашним вечером он (Раир, а не завтрак) не отличался хорошим расположением духа. В том же самом настроении он и проснулся: беспокоясь из-за ведьмы, пытающейся возродиться, всё ещё злясь на Реану, но уже злясь на себя за то, что злится на Реану... Короче, погоня за завтраком представилась ему неплохим способом хоть отчасти развеяться.

Ликт с самого начала был в курсе большинства его переживаний - как человек проницательный и как вполне доверенное лицо. Кроме того, врождённая склонность к профессии буфера не позволяла ему оставаться в стороне и равнодушным, когда обстановка вокруг накаляется самым непозволительным образом. Так что отсутствие Раира в лагере представилось непрошеному психоаналитику отличным поводом для душеспасительной беседы с Реаной. Тем более, она тоже не фонтанировала счастьем: то, что вчера сдох ещё и второй ботинок, стало последней каплей.

Итак...

- Зачем ты Раира обидела? - спросил Ликт.

- А он зачем? - холодно сказала Реана (которая тоже искала, на кого бы обидеться, раз даже выспаться не удалось).

- А он ничего такого не говорил!

- "Такого" - это какого? - осведомилась Реана ледяным голосом.

- Да ну тебя! - разозлился Ликт. - Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Раир теперь ходит сам не свой! Ну зачем ты это вчера выдумала?

- А я не выдумала, - равнодушно ответила Реана.

- Не вы... Пхм... - Ликт похлопал глазами, но это ему надоело довольно быстро. - Ну, я просто не думал как-то, что ты уже была замужем.

- А... ("Чёрт возьми, мы оказывается, о моём моральном облике говорим! А всей интриги с Эглитором ты, радость моя, и вовсе не заметил?!") Я не была, - сказала Реана. Ликт второй раз за минуту впал в ступор, но снова быстро оправился.

- Ладно, это твое дело, - вздохнул он. - Неожиданно, правда, но...

- Почему "неожиданно"? - спросила Реана. В связи с паршивостью Реаниного настроения, вид Ликта, тщетно пытающегося выпутаться из этого неудобного разговора, доставлял ей некое извращённое удовольствие.

- Потому... (вот блин!.) Ну, ты не похожа...

- На что я не похожа? - безжалостно спросила Реана.

- Да ни на что ты не похожа! - окончательно не выдержал Ликт. - Особенно, в последнее время!

...Ликт сообразил вдруг сегодня утром, что Реана, в отличие от Раира, ходит сама не своя уже несколько дней. Иногда она вела себя слишком странно даже для её непредсказуемого характера. И уж точно, совсем не похоже на ту девочку, которая едва не плакала, если кто-то хоть намекал на её сходство с Редой. Разве Виктория умела смотреть такими ледяными глазами? Зелёными...

Ликт вздрогнул, испытывая сильное желание перечеркнуть зеленоглазую знаком света. И ещё эти её беседы с ведьмой без конца... Кажется, с ней Реана говорит больше, чем с ними двоими!

- Реан, а у тебя вообще-то всё в порядке? - тихонько спросил Ликт. - Ну, с этой, с ведьмой...

- Нет, разумеется, - неожиданно устало сказала Реана. - Правильно, я отчасти потому постоянно на взводе. Реда капает на нервы, за голову мою бестолковую цена назначена, куча народу убить пытается. И Раир ещё нудит. А, ничего, живы будем - не помрём, - улыбнулась она. - На Раира я, в общем, не злюсь ещё со вчерашнего утра. Хотя есть за что, и вовсе не за вчерашний разговор! Но чёрт с ним. Вот ещё он успокоится - и всё будет совсем хорошо. ("Если Реда не активизируется", - подумала она).

- А если извиниться - он намного быстрее успокоится, - осторожно сказал Ликт задумчивым голосом.

- А за что мне извиняться? - удивилась Реана. - За свои слова? Мы же уже выяснили, что я не выдумала ничего.

- Дело не в словах, а в том, как их сказать, - пожал плечами Ликт. - Будто сама не знаешь. Важно, не что говоришь, а как.

Она помолчала.

- Ладно, господа присяжные, уломал. Сознаюсь и каюсь.

- Вот здорово! - обрадовался Ликт. - Спасибо, а то я терпеть не могу, когда через мою голову такие баталии переглядываниями... А вон и Раир! Ну, давай.

- Что, сейчас? - обречённо спросила Реана.

- А что тянуть? - удивился Ликт. - Раньше выйдешь - раньше придёшь.

- Ну-ну, - вздохнула Реана. "Раньше родишься - раньше помрёшь". Поднялась на ноги и пошла навстречу Раиру.

- Привет, - сказала она, чувствуя, как в районе солнечного сплетения толпа свихнувшихся кошек отплясывает брейк-данс.

- Привет, - сказал Раир. Он, к слову, тоже был на деле куда менее невозмутим, чем выглядел со стороны. Как обычно, впрочем. Просто он все ещё не решил, как именно следует реагировать на эту безумную. И, разумеется, понятия не имел, чего от неё ожидать.

- Раир, я... (чтоб его всё! Ну почему каждый раз напрочь разучиваешься лепить из слов связные фразы?!) Извини, что я тогда так это сказала... Про... и про Эглитора... Извини, я ведь... Я была так зла и на Эглитора, и на тебя и на все на свете!..

Она боялась, что Раир оскорбится снова почему-нибудь, или вспылит, или... Чёрт, не надо было вообще трогать эту скользкую тему с эглиторовым гостеприимством! Но...

- Знаешь, - негромко сказал Раир, - я ведь тоже был зол и на тебя, и на себя из-за... Мне не нужно было отправлять тебя одну в Нори-ол-Те...

- А что было делать? - удивилась Реана. - Я не могла тогда ждать, как не могу и сейчас, а Эглитор был шансом. И он же, в конце концов, не убил меня. ...Хотя перепугалась я дико! - обиженные нотки всё-таки прорвались под конец.

- Хочешь честно? - спросил Раир, осторожно улыбнувшись на пробу. - Думаю, я перепугался немногим меньше.

Реана удивилась про себя. Разве так бывает - чтобы наследные принцы вслух признавались в наличии у них нервов? В этом Реана здорово сомневалась, так что умилилась и растаяла.

- А ты-то из-за чего? - спросила она уже в растаявшем виде.

- Да так, из-за одной знакомой. Два дня места себе не находил, думая: а вдруг не придет.

- Пришла? - сочувственно спросила Реана.

- Вначале были у меня некоторые сомнения... - задумчиво протянул Раир. - Но теперь, похоже, да, пришла, - он улыбнулся.

К полудню в небе окончательно растаяли последние клочки туч, и солнце сияло вовсю. Реана забыла обо всем, только ноги взрывали снег, шагая вброд и оставляя за спиной две неглубокие лохматые бороздки, а каштановая голова, сияя на солнце, очаровано вертелась по сторонам, хотя меняться пейзаж и не думал: холмы и перелески тянулись, пока хватало глаз, по обе стороны реки. Ютои спала, лишь кое-где вода проглядывала сквозь снег. Мороз и солнце - один из самых приевшихся пейзажей, кажется, но тем не менее он каждый раз захватывает душу врасплох роскошно-скромным искрящимся трёхцветьем: золото, лазурь и снег. А чтобы представить себе воздух, который взахлёб глотали трое на левом пустынном берегу небольшой речки, нужно жить не в начале XXI века в техногенном мире. Этот воздух был - как родниковая вода, которую хочется пить и пить без конца, который льдяной своей чистотой вымывает из тебя грязь и усталость, от которого звонкая лёгкость переполняет тело и душу.

- До чего здорово! - шёпотом воскликнула Реана, прикрывая глаза и улыбаясь ветру. - Вот это и есть счастье: ментоловый ветер в лицо. И больше ничегошеньки не нужно!

- Так-таки ничего? - лукаво спросил Ликт. - А если сейчас вот справа прорисуется мостик в твой мир?

- А, хай себе рисуется, - Реана даже не повернула головы.

- Неужто и не взглянешь? - не отставал Ликт.

- Взглянуть взгляну, но дома нет такого ветра, - она пожала плечами и снова глубоко вдохнула, чувствуя, как холодные искорки защекотали вдоль позвоночника.

- Ты не хочешь вернуться домой? - удивился Раир. - Мне казалось, ты, напротив, только об этом и думаешь.

- Думаю, - кивнула Реана. - Ещё как думаю... - она покосилась на Раира, который явно ждал более развернутого ответа и взялась всё-таки объяснять:

- Просто, знаешь, мой мир - не такое уж чудесное место. Тесно там. Ты не можешь просто уйти, ты связан обязательствами всевозможного рода...

- Здесь то же самое, - заметил Раир. - Или ты думаешь, что здесь у человека нет семьи, друзей, работы, дома, где знаешь все до последнего гвоздя в стене?

- Но... Здесь, по крайней мере, есть куда уйти...

- ...благородному с кучей денег, - уточнил Ликт.

- В смысле? - не поняла Реана.

- Думаешь, я не ушёл бы из Даз-нок-Раада раньше, если мог бы?

Реана смотрела на него всё так же непонимающе. Ликт посмотрел в ответ, повернулся за помощью к Раиру - тот пожал плечами - и Ликт стал объяснять, мотнув головой.

- Ну, по рождению я свободный. Это потом отец в суде всё проиграл, потому что судился с сотником гвардии, наговорил ему ещё всякого... Справедливости ему захотелось. Ну и отсудили у них всё, отцу пришлось себя с матерью продать. Их тот сотник перекупил потом... - Ликт отвернулся. - А я уже совершеннолетний был, так что меня это вроде как не касалось, я так свободным и остался. И бросать в замке нечего было: ни родных, ни друзей особо, ни дома. Я уже и сам прикидывал, как бы уйти. В город я бы вышел свободно. Денег мог бы достать - выиграть или украсть. И дальше что? В столице или ещё где - воровать на рынке, местным большим рыбам половину отдавать, пока гвардейцы не поймают? Сначала нос, потом одну руку, потом вторую, потом виселица. Благодарю покорно.

- А ремёсла? Или торговля, - предложила Реана. Ликт рассмеялся.

- Да кто ж меня возьмёт в ученики без поручительства, даже если у меня денег хватит за ученье отдать? Чужака, неизвестно откуда... А может, я и вовсе нашада?

- Мда. А если в село?

- Батраком, что ли? Летом ладно, а зимой что делать? Лечь да помирать, больше нечего.

- А самому где-то осесть?

- На чьей земле? - хмыкнул Ликт.

- А ничьей разве нет?..

- Есть, почему нет! Солончаки, горы, пустыня, леса... Как ты в диких краях хотя бы плуг будешь покупать? Да с лошади начать! И птицу, и коз, и свиней... Хоть самое маленькое хозяйство - откуда ты денег столько возьмёшь?

- А в лесу где-то охотой жить и шкуры продавать? - не сдавалась Реана.

- Реан... Я ж там сдохну один! В ближних лесах, чтоб люди хоть в трёх днях пути были, попробуй поселись, за браконьерство живо попадёшь. А в диких... Это что же, за каждым гвоздём или ножом пол-луны в один конец ехать, да столько же обратно?

Реана поморщила лоб ещё чуть и сдалась.

- Да уж. Получается, всей разницы между тем миром и этим остаётся налаженный быт да медицина... Да убивать научились эффективней. Одна бомба, и замок - в пыль. И забудьте про многомесячные осады.

- Как это - "в пыль"? Разве это возможно без магии? - заинтересовался Раир.

- Все возможно без магии, - вздохнула Реана. - Стой! Вы тут не знаете пороха? - удивленно спросила она. - Ну, порошок такой, взрывающийся, если поджечь.

- Первый раз слышу, - признался Раир.

- Ещё услышат, - заверила Реана, не без мрачной гордости чувствуя себя Кассандрой. - Может, правда, лет этак через много, но услышат.

- Это очень мощное оружие, - с уважением сказал Раир. В его глазах уже рушились замки.

- Порох слабее, чем пластид, хоть это радует. Но когда-нибудь и тут выдумают водородную бомбу.

- А ты не знаешь рецепта, как приготовить этот порох? - спросил Раир.

Реана криво усмехнулась. Роль эксперта ей нравилась безмерно.

- А ты уверен, что этому миру станет лучше, если тут появится порох?

- Он поможет мне взойти на императорский трон, принадлежащий мне по праву рождения!

- Да, действительно, Ваше Императорское Величество, - не столько издевательски, сколько грустно сказала Реана. - Лет триста назад одна милая леди тоже дорого дала бы за этот рецепт. И Ш... Дракон не отказался бы. И ещё много кто посулили бы мне золотые горы за состав - и избавились бы от меня, если бы я неосторожно сказала рецепт, а не согласилась приготовить.

- Как ты можешь!..

- Я все могу. В частности, оценить и этот вариант развития событий. Потому я сказала тебе, а не Шегдару. Нет, милый мой, порох в этом мире и без меня изобретут, - Реана трагически понурилась, разглядела на куртке подозрительное пятно и подняла голову, заключая:

- Ломать не строить.

За трёпом вторая половина дня прошла (вернее, её прошли) незаметно, и нашагали трое немало километров отличного чёткого следа. Оставалось надеяться на... На что, в самом деле? На то, что охотиться на них будут слепые тупицы? Или на то, что раздосадованные недавние драчуны не станут распространяться о своём постыдном поражении? Хотя, не следует злоупотреблять пессимизмом. Одна крепенькая такая надежда у троих была: двигались они в направлении неожиданном, вчерашний ветер их следы от места стычки задул, а чёткий след, который тянулся к югу, не давал особых оснований полагать, что прошли здесь именно трое. А короче всё это формулировалось любимым Реаной афоризмом: живы будем - не помрём. То есть, пока идём себе да идём, а там видно будет.

Дежурить Реане выпало под утро, так что после ужина она улеглась с твёрдым намерением времени даром не терять и без особых усилий заснула почти мгновенно. Закрыв глаза, почему-то попыталась вспомнить пресловутый рецепт пороха, который так витиевато отказалась сообщить Раиру. Вспомнить не удалось ни рецепт, ни - знала ли она его вообще хоть когда-то.

Мелькнула мысль: что-то Реды давно не слышно. Погулять вышла, что ли? И Реана окончательно провалилась в сон. В сон не из тех, в которые приятно проваливаться.

Она снова скорчилась за креслом в Нори-ол-Те, в той же комнате, где Эглитор устроил ей экзамен на выживание. Только вместо Мастера возле стола в том конце комнаты стоял Раир, и выхода из комнаты не было вообще никакого, ни окошка, ни даже камина с трубой. Одно она знала точно: это никакой не "экзамен", Раир специально заманил её сюда, откуда нет выхода, чтобы убить. Строго говоря, он не так уж походил на Раира, но во сне такие мелочи не имеют значения. Она знала, кто собирается её убить: человек, которому она верила, которого любила. Она ненавидела Раира за предательство. Как он смел! И когда Раир небрежным жестом отшвырнул кресло, она вскочила почти одновременно и вскинула руки до уровня груди, чтобы напасть самой. Во сне она умела больше, чем наяву. Она могла парализовать Раира для начала, она могла просто швырнуть в стену, могла взорвать, могла испепелить мгновенно или поджечь, могла...

- Реана! Просыпайся! - позвал голос. Она неохотно послушалась, открыла глаза. Над ней склонился Раир.

- Не смотри на меня так, - рассмеялся он. - Я понимаю, спать хочется, но уже твоя очередь.

- Да, конечно, - согласилась она. Она сморгнула остатки сна и надела нормальное лицо. - Ложись досыпать.

Повторять в таких случаях не приходилось. Раир завернулся в плащ и уснул чуть ли не раньше, чем окончательно улегся. Реана проверила - дров достаточно, уселась к костру спиной... Она окончательно проснулась, и стиснула кулаки, яростно уставившись в относительную темноту зимней лунной ночи.

"Реда! - прошипела она сквозь зубы в пространство, где деревья играли в призраков. - Ты у меня допросишься!"

"Ты звала меня, детка?" - невозмутимо поинтересовалась Реда, зевая во всё сознание.

"Нет, как раз наоборот", - не скрывая злости сообщила Реана.

"Тогда изволь думать потише, - попросила Реда. - Я в кои-то веки пытаюсь выспаться".

Выспишься, подумала Реана "в режиме секретности". Скоро ты у меня вечным сном заснёшь, дохлятина!

Утром трое обнаружили, что припасы кончились напрочь. Неожиданностью это назвать было трудно: на вчерашний ужин наскребли с явным трудом, - но приятнее от того факт не становился. Ходится, тем не менее, и на пустой желудок неплохо, так что к обеденному времени они залезли в самую середину очередного перелеска (довольно обширного, впрочем), где Раир сообщил, что такими темпами в Ри они будут уже через два дня. Известие хорошее, но есть от него не перехотелось, и Реана предложила пошарить по соседним кустам на предмет чего-нибудь пока живого. Выбрав отличную полянку под лагерь, трое разошлись в разные стороны.

Метров через триста Реана остановилась. Хватит? Да нет, близко слишком. Ладно, тогда поставим вопрос иначе. Оно тебе вообще надо? Да чёрт его не знает, но если больше никак от Реды не избавиться! Ведь ещё пару дней - и она вырвется окончательно! Тогда что делать?!

Что ж... Дело хозяйское. Тогда отойдем подальше, чтоб никто не помешал.

Реана тоскливо огляделась на ходу. Зима. Высокое светлое небо, снег... Просто дышать - до чего здорово! А ещё лучше - идти, шагать, слышать, как похрустывает снег под ногами, ощущать, как послушно тело, молодое, упругое, гибкое... Подавив искушение хорошенько всё обдумать, она прибавила шагу, потом побежала легко. На прощанье...

Она выбежала на просторную - метров семнадцать-двадцать в диаметре - поляну. Остановилась. Криво усмехнулась, вышла на середину поляны, поморгала на мутное солнце сквозь тучу, села в снег, потянула меч из ножен, поиграла светом на клинке.

хоженый путь обещает удачу

всхлипами давится мостик над бездной

каждый в пути оступался и падал

но кто-то отступит а кто-то пойдёт до конца

В глазах замокрело. Реана запрокинула голову, поглядела в небо с упрёком. Ведь не все понимают, как это здорово - просто дышать... просто шагать...

"А все люди знают, что они живые?"

Она поняла, что вот-вот разревётся. Тряхнула головой, на миг зажмурившись, перехватила меч и замахнулась.

"Слабачка", - констатировала Реда. Её реакция и ленивая интонация настолько не соответствовали настроению Реаны, что "слабачка" запнулась и заморгала.

"Да? Сейчас посмотрим!.." - пообещала она, снова замахиваясь.

"Потому и слабачка. Как ещё назвать, если вместо того, чтоб действовать, пытаешься дать дёру? Да ещё таким патетическим способом. Посреди поляны, мечом... Кинжалом под ёлкой куда удобнее".

"Я не убегаю! - возмутилась Реана. - Я действую, я... чёрт... я меняю то, что могу!"

"Да уж, - усмехнулась Реда. - Превратить себя из себя в труп - весьма радикальная перемена".

"А иди ты! Я виновата, что это единственный выход?!" - возопила Реана, кусая губу.

"Тоже мне, единственный! - Реда снова усмехнулась - чуть презрительно. - Просто кишка тонка хоть что-нибудь делать".

"Ну, тонка! И чёрт с ней! Хоть на то, чтоб тебя заткнуть, сил у меня хватит!"

"А я тут при чём?" - искренне и неприятно рассмеялась Реда.

"А ты меня достаешь уже сколько времени!"

"Да уж: дней десять, не меньше. С ума сойти, и как ты меня ещё терпишь?"

"Тебя сутки вытерпеть - уже подвиг!" - огрызнулась Реана. Держать меч острием к себе было неудобно и утомительно, так что она немного опустила руку.

"То-то ты так охотно ржёшь, когда мои реплики не тебя задевают. И то и дело за советом лезешь".

"Катись к дьяволу, зараза! Пусть я - легкомысленная и наивная дура, пусть ни хрена не понимаю, но уж одно понимаю: после драгоценного твоего "второго пришествия" этот мир лучше не станет!"

"Ещё бы! Такой мир жаль портить, уж до того милое местечко сейчас, да?"

"Замолчи!"

"Одна только охота на тебя чего стоит! Скажи, детка, когда ты ела за столом?"

"Три дня назад в Нори-ол-Те", - буркнула Реана.

"Где чокнутый Мастер едва тебя не убил. Шуточки у него - три дня заикаться будешь".

"Надо же ему было проверить, крепко ли я тебя держу!" - возразила Реана, но без особого энтузиазма.

"Почему бы не сделать это менее болезненным способом? Ты и без того нервов на всё не напасешься, детка. За три месяца к такой жизни не привыкнешь".

"Я не... Чёрт, да не в том дело, привыкла или нет! Нет, я по большей части... я... ну, мне нравится эта жизнь!" - путаясь в окончаниях и интонациях неуверенно выговорила Реана.

"Нравится? А когда ты в последний раз спала спокойно? И столько, сколько хочется, а не как повезет. Когда ты купалась последний раз, детка?"

"Ну-у, это всё не так страшно!.." - сказала Реана, радуясь, что мысленно: вслух голос у неё дрожал бы. Меч в опущенной руке уже лёг на снег рядом с правым бедром.

"Правда? Значит, тобой можно гордиться, детка".

"Прекрати! Это нечестно! - возмутилась Реана. - Зачем ты так? - жалобно спросила она. - Это бессовестно - бить сразу по всем болевым точкам!"

"Не по всем, - успокоила Реда. - А может, ты покажешь, в чём я ошиблась? Где я соврала?"

Реана замялась, попыталась что-то возразить, но захлебнулась в невнятных "нет, но...", "да, но нельзя же...", "ведь это же..."

"Да ну тебя! - Внезапно Реана разозлилась окончательно. - Дрянь дохлая! Мы же не о том совсем говорим! И вообще не говорим, если на то пошло!" - она замахнулась мечом, но реплика Реды срезала её на полвзмаха:

"Угу. Не говорим, не думаем, только и забот, что побольше глупостей кучей наворотить".

"Это не глупость!!"

"Ах ну да, конечно - это же у нас величайшее героическое деяние всех времён и народов: зарезаться и украсить белый снег ярко-алой лужей крови и трупом с вывалившимися сизыми кишками. Очень эффектно".

"Причем тут эффектность?!" - почти истерически вскрикнула Реана.

"Да так, ни при чем... Ах да, попутно ещё мир спасти, разумеется".

"Прекрати! Хватит издеваться! Что тебе нужно от меня, чёрт возьми?"

"Тише, детка. Ладно, если просишь, оставим это. И даже оставим в стороне тот факт, что результатов у твоего дуроизма не будет. Вообще никаких. Кроме двух смертей, разумеется. Но поставим вопрос иначе: ради чего ты намерена зарезаться?"

"Ради жизни на земле, блин", - буркнула Реана.

"Купить жизнь ценой смерти - идея не новая, но не совсем в твоем стиле, детка. Неужели ты всерьез решила, что убийство кого бы то ни было - подходящее средство для достижения великой, светлой и прекрасной цели?"

"Да, убивать недопустимо, но чужую смерть я готова оплатить собственной," - гордо продекларировала Реана.

"Браво. Я аплодирую. А в переводе на обычный язык выходит, что одного человека (меня, например) убить недопустимо, а двоих (например, тебя заодно) - допустимо и даже похвально. Будешь возражать?"

"Буду!" - сказала Реана, но скорее из упрямства, чем из-за наличия аргументированной убеждённости.

"Ну давай, я слушаю (ироническая пауза). Ничего не слышу (саркастическая пауза). Ясно. Идём дальше, опять-таки оставляя в стороне тот факт, что ни одна смерть другую искупить не может - хотя бы потому, что месть - или, если угодно, возмездие, - совершённого не отменяет и не исправляет, тем более".

"Не путай меня своей софистикой! Пацифистка нашлась! - сердито сказала Реана. - Я только стараюсь делать, что могу, стараюсь помочь этому миру по мере сил!"

"А на хрен он тебе сдался, этот мир? Что он тебе дал, кроме нервотрёпки? Кроме смертного приговора? Заочного пока, к счастью, но ты, кажется, своими руками вознамерилась привести его в исполнение. Хоть что-то есть, за что тебе благодарить этот мир?"

"Есть! - вскинулась Реана, до того беспомощно слушавшая. - Люди, столько интересных людей, кого я встречала, и Ликт, и - одного этого достаточно! - Раир!"

"Да уж, тот ещё аргумент! - усмехнулась Реда. - Интересных людей, не спорю, много. Один Шегдар чего стоит. А что до твоих драгоценных друзей... Ликт действительно довольно практичен и предусмотрителен и не слишком обременен моральными догмами. Но мало способен к абстрактному мышлению. А твоя большая и светлая любовь к героическому наследнику лаолийского трона...

"К Раиру, а не к наследнику!" - возмутилась Реана.

"...который мало, что подумывал тебя убить, но ещё и трус..."

"А вот и врёшь! - снова возмутилась Реана. - Почему это?"

"Потому что он свалил неприятное дело с больной головы на здоровую и не решился даже присутствовать при убиении тебя Эглитором - при логическом итоге его собственных целенаправленных усилий, заметь! И более подходящего для него определения, чем "трус", не приходит мне на память".

"Заткнись! - не выдержала Реана. - Прекрати!!! Какого дьявола, как ты смеешь?! Да кто тебе право дал вот так вот небрежно поплёвывать мне в душу? Да какое твоё собачье дело, пусть даже это и правда, но какое твоё... тебе какое дело до меня? Ненавижу! Бесконечные твои ехидные злорадные реплики, и лезешь, куда не просят, и...

Ненавижу!!!"

Она вопила мысленно, но так, что в глазах багрово потемнело, а затем... Реана вдруг обнаружила, что мир раскололся. С одной стороны, она все ещё видела снежный мир вокруг: поляна и серый лес, и толстый слой снега, и белочка, как крупный осенний лист, на ветке. С другой стороны, был мир совершенно другой, странный, невероятный, немыслимый, но от этого не менее реальный. Мир струящийся, аморфный, переливающийся - не дробный, предметный мир привычной реальности, а цельный, неразделённый.

Заснеженный лес отступил, и подвижная реальность окружила Реану. Здесь не было ничего фиксированного, и от этого кружилась голова. Понятия направления, любые попытки как-то структурировать это пространство казались просто нелепыми. Да и само слово "пространство" не слишком подходило. Скорее "среда", чем "пространство". Материя струилась всюду с одинаковой подвижностью, то сгущаясь, то разрежаясь, и не образуя ни "земли" под ногами, ни "воздуха". Все перетекало, перемешивалось, ни на минуту не оставаясь в покое. Это струение красок вокруг было восхитительно. Искристый ветерок цвета морской волны холодил кожу, лиловые брызги, проскользнувшие стайкой, походили на нежное прикосновение теплых пальцев... Реана могла чувствовать, её тело осталось при ней (в отличие от одежды) и единственное, пожалуй, сохраняло относительную чёткость. Наполняли мир и звуки, и запахи, но ни один из них не получалось идентифицировать, как не удавалось это с видимыми предметами. Запахи тяготели к холодным тонам и текли лёгкой, свежей мелодией. Звуки - полушорохи-полужурчание, не то легкий перезвон, не то далёкий смех, то ли потрескивание огня, то ли ручей в траве...

И ещё маячила почему-то стена. Самая настоящая, твёрдая, чёткая стена, совершенно дико выглядевшая в этом переменчивом мире. Высокая, края не видно, старая стена с лохмотьями не то газет, не то древних, потерявших цвет обоев. И в стене - дверь. Обыкновенного размера деревянная грубая дверь, неструганная, потемневшая, из крупных досок. Одно было сделано на совесть: доски эти прилегали одна к другой точнёхонько, без малейшей щели.

Реана подошла и положила ладонь на стену, слева от двери, прислонилась щекой к ладони. Она боялась того, что за стеной. Кто за стеной.

От стены пахло пылью. Реана убрала волосы с лица, вновь подняла глаза на дверь... Та приоткрылась.

Глаза Реаны округлились, она метнулась к двери, толкнула её обеими руками... Дверь и не подумала закрыться, колюче впечаталась в левое плечо Реаны и отшвырнула её прочь. Девушка с маху ударилась о неожиданно твёрдую землю, отбив себе ещё кое-что помимо плеча. От резкого движения цветной туман взметнулся и зазвенел, как бьющееся стекло. Дверь распахнулась, и Реана могла только хватать ртом воздух, сидя с выпученными глазами. За стеной звенела ещё одна реальность, столь же непохожая на переливчатый мир по эту сторону, сколь и на зимнюю Арну, которая все ещё маячила где-то у горизонта сознания. Реальность ломаных линий и острых углов; болезненно яркие пятна по тёмному общему фону, густые и терпкие запахи, звуки, напоминающие не то рокот далёкой лавины, не то грохот водопада... Грязно-серая стена, как рама, обрамляла эту картину не то в стиле советского кубофутуризма двадцатых годов, не то мрачно пародирующую ларионовский "лучизм".

А перед дверью с той стороны Реана увидела... себя. Только та она уверенно стояла, а не валялась на полу, и глаза глядели презрительно и горели ледяным изумрудом. В воздухе рассыпался знакомый короткий смешок, похожий на искры бенгальского огня. Реана взмахнула рукой нервно и беспомощно...

Реда ещё раз усмехнулась левым углом рта. Ждать пришлось долго, но теперь это уже не важно. Я выиграла и на этот раз. Снова обвела Тиарсе вокруг пальца так же легко, как эту девчонку. Реда снисходительно посмотрела на неё, перепуганную до смерти, с огромными круглыми глазами. Это было забавно. А теперь - до свободы два с половиной шага. Девчонка не окажет сопротивления.

Но она оказала. Она умудрилась одним прыжком подскочить к порогу, так что они едва не столкнулись лбами. Цветной туман её реальности снова обиженно зазвенел, но никто не обратил внимания на его жалобы. Реда усмехнулась, Реана стиснула зубы.

...Память Реды когтями тоски полосовала разум, словно горный поток зимой, на самой стремнине, только этот поток был чёрным. Для одного сознания эта тоска была давней знакомой и почти не ощущалась, но другое, к ней не привычное, она рвала в клочья. И девушка закричала - двумя голосами, от жара и от нестерпимого холода одновременно; тремя голосами: тишину зимнего леса вспорол низкий вопль серо-дымчатой рыси...

...И нет ничего - ни вокруг, ни в тебе, только мертвая пустота и мертвая оболочка - то, что осталось от тебя, труп, который почему-то не хочет умереть окончательно, пустой кокон, скорлупка, сухая, хрупкая и никчёмная оболочка. И пустота - серая. Когда серый - это не цвет, а отсутствие цвета. Не темнота, а отсутствие света, не холод, а невозможность тепла, не боль даже и не отчаяние, а отсутствие самой памяти о том, что ты умела когда-то чувствовать. И только солоновато-терпкая где-то в самом тёмном и дальнем углу, полузадохнувшаяся под кучей пыли убеждённость, что все может быть как-то иначе, хотя и не знаешь, как. Убеждённость, бессмысленно тлеющая всё-таки, несмотря на все твои попытки искоренить её, слишком ощутимую, слишком реальную - болезненно, мучительно яркую в никакой вселенной...

...Тягучая, тупая боль, разрастающаяся плавно, исподволь, постепенно: так легко вообразить себе всю прелесть древней пытки с вытягиванием жил! И кажется, что острая, рывками боль принесла бы облегчение - что угодно, только не это спокойное, размеренное нарастание её. И всем существом хочется кричать вопить, визжать, - но почему-то не даёшь себе воли. И невозможно терпеть - хотя и знаешь, что всё без толку, но будешь метаться, пытаясь бешенством заглушить боль, пытаясь с наскока разорвать сковавшую тебя муть, освободиться, почувствовать, что ты снова контролируешь ситуацию... Но ничего не выходит. И ты только, наделав глупостей и выбившись из сил, надёжней запутаешься в паутине и яснее осознаешь свою беспомощность. И длится это, кажется, бесконечно.

Она открыла глаза и обнаружила себя сидящей на пятках в снегу, опираясь на закоченевшие ладони. Солнце как раз начинало отклоняться с полуденного своего места, чем занималось, и когда она видела его последний раз. Сколько её не было? Час? Сутки? Триста лет?

Она встала на ноги. Выхватила меч, выписала им пару восьмёрок, прошлась, всё ускоряя и усложняя движение, пробуя тело, как пробуют новую машину.

С дерева на краю поляны любопытная белка наблюдала за ней. Молодая женщина вела себя странно, не похоже на то, как обычно ведут себя люди. Сначала она слишком долго сидела неподвижно, а сейчас двигается так быстро. Белка спустилась пониже, заворожённо наблюдая за странным танцем на белом снегу, за сильными уверенными движениями, за призрачно быстрой полоской стали. Неожиданно девушка оказалась совсем рядом и прежде, чем звёрек успел испугаться, меч с ювелирной точностью раскроил его на две одинаковые половинки.

Она отступила на шаг ещё до того, как брызнула кровь. Два комочка меха шлёпнулись на землю и кровью до самой прошлогодней травы прожгли снег. И она рассмеялась колючим, жутким смехом.

Реана услышала свой смех, осыпавшийся острыми мурашками вдоль позвоночника, вздрогнула от пяток до макушки и уставилась безумными глазами на половинки белки. Потом рывком перевела взгляд на меч в своей правой руке. С абсолютно чистого лезвия тек в белёсое небо пар. Она швырнула меч в землю. Дико хотелось зашвырнуть и руку куда-нибудь подальше.

- Разорви меня Таго!.. - непослушными губами проговорила она и тут же спохватилась:

- А, ч-чёрт! Эта ещё фразочка откуда?!

Разумеется, она помнила, откуда. Чья это фразочка. Реана сжала кулаки так, словно хотела пальцами проткнуть ладони насквозь и закричала зло в равнодушное небо:

- Ну уж нет! Слышишь?! Ни за что!!!

Она кричала, выворачиваясь наизнанку в крике, сдирая горло... её крик расколол реальность, и перед тем, как утонуть в темноте, Реана услышала грохот и подумала: "Стена упала".

Снова открывать глаза оказалось чертовски неприятно - и почему-то ничего не было видно. Реана моргнула. Это помогло выяснить, в чём дело: она лежала лицом в снег. Она не без труда села. Болело всё, как один большой синяк. Чувствуешь себя боксерской грушей после напряженного рабочего дня.

- Сколько можно терять сознание, - проворчала Реана. Горло саднило. Кроме того, болело левое плечо и правая рука пониже локтя. Рукав, кажется, мокрый... Быстрая ревизия показала, что не кажется. Рукав, вместе с рукой, был пропорот от запястья до локтя, и пропитался кровью. Перед девушкой, чуть справа, лежал на снегу её собственный меч.

- И как это я умудрилась?..

Реана встала (со множеством предосторожностей), огляделась (ещё осторожнее). Надо бы вернуться в лагерь, пока ребята не начали нервничать. Додумав эту мысль, Реана наклонилась подобрать меч... и поняла, что делать этого не стоило - тут же оказалась на четвереньках, вяло отфыркиваясь от снега. Вернув себя в сидячее положение, она вытерла и спрятала меч. Сидя прятать его было неудобно (для начала надо выдернуть из-под себя ножны, пытаясь понять, как они там оказались), но наученная горьким опытом Реана предпочла не испытывать на прочность свой лоб, ещё раз падая с огромной высоты своего роста. Наконец, ей удалось поставить себя на ноги. После первых двух шагов Реана поняла, что дойти до лагеря не столь уж легко. Ещё через два шага она прикинула расстояние до края поляны... Шагов двадцать. А оттуда до лагеря? Охх. Смешно. Международная преступница, называется! Ходить научись!

Ладно. К утру дойдём.

О том, через сколько дней наступит это счастливое утро, Реана предпочла не думать.

- Ну и где эта безумная, чтоб её кошки съели? - спросил Ликт у потухшего костра, с удовольствием выпуская из рук тяжёлого зайца.

- Думай, что говоришь! - одернул его Раир, окинув полянку взглядом и обходя её по кругу.

- Вот ещё! - фыркнул Ликт. - Ты что, нервничаешь? Вот уж не думал, что ты умеешь! ...Нет, подожди, ты что, хочешь сказать, что она... что её... что Реда?..

- Я не хочу этого говорить, - сказал Раир. - Но здесь нет ничьих следов, кроме её собственных.

- Но это же... Клянусь Кеилом!.. - ошарашено сказал Ликт. - И что нам теперь делать?

- Вот он, - довольно отозвался Раир, отрывая глаза от земли.

- Кто - он?

- Не "кто", а след, разумеется. Бегом! - скомандовал Раир и сам побежал вперед, не дожидаясь реакции Ликта.

- Раир! - позвал тот, догоняя. - Ну и что нам тогда делать?

- Не тогда, а теперь. Поторапливаться, - уронил Раир через плечо.

- Хотел бы я знать, чем мы ей поможем, если даже и успеем вовремя! - проворчал Ликт.

- Будем надеяться на милость Тиарсе.

Ликт подумал, что если на что и надеяться, так это на гордость Реаны и на её вполне понятное желание остаться собой, чем на очень и очень сомнительную милость это стервы - Судьбы.

Если так хочется лечь и заснуть, что даже стоя засыпаешь, то падать нельзя ни в коем случае. Господи, ну что за издевательство! Или правда плюнуть на все, да выспаться тут? Ага, "в корысть плотоядным птицам окрестным и псам..." Откуда эта жизнерадостная картинка, кстати?

Выяснить этот вопрос ей не довелось. С тропинки, ведшей в лагерь, донесся вскрик; Реана подняла голову и увидела вылетающего из леса Раира. Следом выскочил Ликт, ошалело мотая головой. Реана улыбнулась. Значит, можно всё-таки поспать. До чего же здорово! Она опустилась на снег. Сейчас только сказать им, что всё в порядке, а то перепуганы оба...

Раир подлетел вплотную чуть ли не раньше, чем она уселась.

- Ты ранена? На тебя напали?

- А? Нет, - Реана заморгала, пытаясь не заснуть раньше времени. - Ранена. Да. Нет, всё нормально.

- А это что? - спросил Ликт, показывая на пятно крови в противоположном конце поляны.

- Где? А. Белка. Была.

- Что случилось? - спросил Раир, убедившись, что она действительно более-менее в порядке.

- Случилось... Я выпустила её. Реду. И она... О-охх! Это я что же, выходит, Реду победила? Ну и дела! - удивилась Реана, даже немного проснулась. - И я ведь - нормально, только устала очень. Сплю на ходу... на сиду... Тфу, сплю, короче. Раир, - серьезно сказала она, - я сейчас засну, но я скажу сначала, потому что... чтобы ты... Ты не думай, я не злюсь уже, что ты меня убить думал, я и сама сегодня так решила, вот она потому и... Ох, это всё не то. Я хочу только, чтобы ты знал, я... я люблю тебя. Вот. А теперь спокойной ночи. Никогда ещё так не уставала...

Реана заснула мгновенно и уже не чувствовала, как Раир осторожно поднял её на руки и понёс по тропинке. Ликт дышал ему в затылок, но за всю дорогу они не обменялись и словом. Раир полностью сосредоточился на своей миссии: девушка вовсе не была тяжелой, но идти по лесному бездорожью, не видя, куда ступаешь, неудобно. И её меч жёстко вдавливался в живот, но главное, что она живая, и что это она! Разве возможно - уронить её, даже если бездорожье станет втрое непроходимей! А Реана улыбалась во сне, и спала она так крепко, что казалось, даже если и уронить её, она не проснется и не перестанет улыбаться.

- Раир! - позвал Ликт. - А что теперь? Нам же нельзя тут оставаться. Те охотники за чужими головами, которые налетели давеча, они ж рассказали, где мы. Надо мылить лыжи, пока не поздно. Так?

- Так-то оно так, - проговорил Раир, не отрывая глаз от спящей, - да неважно. Далеко мы уйдём сейчас? Реане нужно выспаться как следует, значит дня на два мы тут точно застрянем. Место надо найти побезопаснее.

XIII

Ты копаешься

в своих прошлых жизнях.

Когда-то ты была королевой,

когда-то - убийцей,

когда-то ведьмой.

Ты никогда не была обычной,

никогда тупой

или скучной...

Рам Цзы

Переносить лагерь они не стали, место и так вполне подходило: увидеть троих не увидишь, пока о них не споткнёшься (там и полсотни разместились бы незамеченными), зато из лагеря окрестности просматривалась великолепно. Короче говоря, перемены в обстановке (если можно назвать "обстановкой" костёр и десяток квадратных метров вокруг него) ограничились устройством постелей из соснового лапника. Раир заворожённо любовался спящей. Сама она не разделила бы восторгов, если бы ей довелось поглядеться в зеркало на свою в меру чумазую, исцарапанную физиономию. Она предпочла бы хотя бы умыться прежде, чем гордо очаровывать кого бы то ни было. Или, по крайней мере, поблагодарила бы ночь за любезно предоставленную темноту... А впрочем, за три месяца знакомства у Раира было вполне достаточно времени, чтобы разглядеть её и при дневном свете.

Принято считать, что совместные путешествия и совместные переживания очень помогают узнать друг друга. Вполне вероятно. Но есть такая особая порода людей (выведенная специально, чтобы остальным не привелось скучать), которая познанию не поддается. С таким человеком можно общаться изо дня в день годами и всё равно не представлять, что он выкинет в следующее мгновение. Реана, на взгляд Раира, представляла собой очень яркий образчик именно этой породы людей. И - во имя Хофо! - какая шутка Тиарсе заставила его влюбиться в этот самый "яркий образчик"? Вместо того, чтобы внимательнее прислушиваться, например, к перманентным намёкам торенской знати, полагавшей, что наследнику нужно не искать непонятно чего на дорогах Центральной равнины, а жениться. Кажется, вся столица только из них и состояла - из родовитых семей с толпами дочерей на выданье, нарядных и напудренных, как фарфоровые куклы из Лераскина, и столь же одинаковых.

Раир нежно посмотрел на спящую. Её левая рука - такая маленькая! - сжала плащ, кутаясь во сне от холода, исцарапанная кисть опять со свежей ссадиной на костяшке у основания большого пальца. Во сне она выглядела ещё больше девчонкой, чем днём, хотя она и так взрослой не выглядела... До тех пор, пока глаза её не вымерзали в полированный изумруд, а интонации были легкомысленно-беспечными, а не надменными. И до тех пор, пока её меч, лежавший сейчас у нежного создания под боком, оставался в ножнах.

Реана! Сам Хофо не разберет, что такое! То сущий ребенок, смешливая непоседа, а то из потемневших глаз пахнёт жутью. Переменчивая, как Бог-без-Лица - то задумчивая, словно Эиле, то насмешница, как Кеил, то холодная, как Белая... Вне времени, вне закона, вне общества - и вполне этим довольная, даже имя себе выбрала "Реана", "бродяга".

Нет, ты никак не можешь на ней жениться! Ну подумай сам: кто она такая? У неё нет ничего, даже прав не больше, чем у нашада, и к тому - ещё ведь и Реда в некотором смысле! Идеальная партия для наследника престола! И вообще, что за бредовая идея - любить собственную жену? Как ты себе это представляешь? Какой наивный человек не скажет, что любовь к браку никакого отношения не имеет? Нет, это совершенно немыслимо! В смысле, брак. Ведь с какой стороны ни глядеть, она - никто. Чужая, бесправная, непонятно кто, что и каким образом...

Её саму эта неопределенность только забавляет, кажется. Впрочем, и правда - какая разница! Важно ведь совсем не это, а важно, что...

И думать не смей! Ты не имеешь права, в конце концов. Есть такое понятие, как долг.

Плевать я хотел на долг - в кои-то веки!

- И благодарение Хофо! - закончил он уже вслух.

К тому времени небо посветлело, и где-то за деревьями замаячил рассвет. Одновременно проснулся Ликт, сел, со смаком зевнул, с не меньшим смаком потянулся, послушал реплику Раира и теперь ждал продолжения.

- Доброе утро, - сказал Раир. - Я вчера тебе не сказал, а она... Она ведь сказала, что любит меня.

- Здорово! - обрадовался Ликт. Впрочем, до выражения неземного блаженства, как на лице Раира, ему было ещё очень далеко. - Наконец-то, а то ещё чуть, и мне бы ждать надоело. Надеюсь, ты ей ответил?

Первое, что увидела Реана, проснувшись, было лицо Раира, взирающего на нее с нежностью космических масштабов. Она улыбнулась - не в ответ, а просто так, от счастья. Раир увидел, что она проснулась, и сказал - совсем тихонько, почти одними губами, но кем надо быть, чтобы не расслышать этих слов!

- Я тоже. Я люблю тебя.

Иногда счастье становится слишком тонкой материей, тоньше даже света, и тогда даже улыбка, не то что смех, оказывается чересчур грубым инструментом, чтобы передать его. Достаточно глаз. А губы...

Ликт покосился на свою "безумную парочку", расплываясь в улыбке. Только что Реана лежала дохлая-дохлая, ан нет, поди ж ты: нашла-таки силы дотянуться губами до губ! До того ж умные, что он, что она, а тут оказались - как и любые другие. Все вокруг чуть не с первого дня понимают, что тут за узлы накручены, только им двоим и невдомёк, пока лбами не стукнутся!

После полудня они отправились дальше, несмотря на то, что погода к дальним путешествиям не располагала. Но времени было потеряно слишком много и без того, так что Раир сразу включил первую космическую и держал этот бешенный темп до тех пор, пока не стемнело окончательно. В утешение Реане и Ликту, свалившимся спать, даже не вспомнив об ужине, Раир сказал, что к послезавтрашнему вечеру они успеют в Ри, если не сбавят темпа. Из этих двоих работнички сейчас те ещё, заключил Раир и занялся костром сам. Ликт заснул сразу же, а Реана, глядя на заплясавший огонь, нахмурила лоб: она помнила, что забыла о чем-то немаловажном. Мда, вспомнить бы ещё о чем! Ещё через несколько минут скрипения мозгами ей это удалось, только теперь Реана уже не была так уверена, что это стоило вспоминать...

- Раир, - позвала она. - Отвлекись, пожалуйста, мне надо кое-что тебе рассказать...

- Что приключилось? - он подошел, присел рядом на корточки. - Всё в порядке?

- Вот как раз этого я и не знаю, - вздохнула Реана. - Во-первых, Реда ещё по дороге в Нори-ол-Те научила меня разжигать огонь магией. Ну, это ещё ничего. Но во-вторых... Я не только это умею... И я, кажется, могу при желании вспомнить массу интереснейших деталей из истории этого мира, - она смотрела тревожными глазами, и ей очень хотелось погрызть губу, от нервов помогает. Раир молчал, и она продолжала. - Я ведь не знаю, что, собственно, случилось! Я знаю только, что Реда замолчала, я не ощущаю больше, что часть сознания живет отдельно, не подчиняясь мне, но я... Мне кажется, я не уничтожила её! Я знаю то, что мне неоткуда знать, и умею то, чего уметь не могу! Чёрт возьми, Раир, я думала, всё уже хорошо, всё закончилось, но нет! Та сволочь, что играет моей судьбой, ещё не наигралась! Мне страшно, как и раньше... Нет, ещё хуже!

Раир обнял её.

- Мы сумеем отыскать выход. Для начала скажи, что ещё ты умеешь?

Реана вздохнула.

- Много чего, кажется. Я стараюсь не вспоминать, но умею... Ну, вот...

Она отстранилась, села прямо, впилась глазами в первый подвернувшийся предмет, обломок дерева, зажмурилась на миг, снова открыла глаза, выбрасывая одновременно руку. Деревяшка швырнулась прочь, угодила в ствол близрастущей сосны, да так, что сама разлетелась в щепки, а с веток обрушилась целая лавина. Ликт, разумеется, проснулся; поднял голову, кривясь и щурясь, пригляделся сквозь нечёсаные светлые пряди и положил голову на место. Девушка повернулась к Раиру, из глаз её медленно уходило изумрудное ледяное пламя. Раир с усилием расплел пальцы, рефлекторно свернувшиеся в знак огня. В глазах, потемневших уже, остался только отчаянный вопрос: "Ну и что мне с собой делать?", - почти безнадёжный, но и безнадёжно упрямый.

- Я не хотела так громко, - вполголоса сказала она, будто извиняясь. - Всё бы ничего, если бы не... Чтобы... так - нужно ненавидеть. Я не знаю почему, но... Чтобы запалить что-нибудь или швырнуть вот так, нужно вызвать в себе сначала ненависть, ледяную, презрительную, она заполняет всё... и тогда всё возможно. У меня тогда больше силы, чем... Чёрт, понятия не имею, с чем это сопоставить! Просто я совершенно точно знаю, что могу всё! Это - магия? Или только чёрная магия?

- Я не знаю, что ты разумеешь под "чёрной", но это кеилишен, магия, разумеется, - сказал Раир.

- И всегда нужно... нужна такая ненависть? - почти с ужасом спросила Реана.

- Отнюдь, - Раир уселся поудобнее. - Человек, начавший практиковать магию, должен сосредоточиться на чём-то одном, собрать всю свою силу в одну точку. Для этого нужна помощь.

- Ненависть?

- Проще всего использовать сильные чувства. Страх, ненависть и любовь подстёгивают тело, разум и волю, и при определенном умении возможно переплавить их в силу. Ненависть - самый простой путь, тагитоден. Потому, что это чувство вызвать проще всего - в особенности, если практикуешь боевую магию.

- Мне нравится выражение "самый простой путь", - заметила Реана. - Оно подразумевает, что есть и другие.

- Да, разумеется, - кивнул Раир. - Вечных много - много и путей. Есть ещё сосредоточение в молитве: хофитоден, в красоте: эилейтоден... Можно использовать любое чувство. Но они - как палка для сломавшего ногу. Когда снова научишься ходить, на палку опираться не обязательно. А немало магов становятся рабами своих чувств, потому что слишком долго не решаются отложить палку и пойти самостоятельно. Но настоящий человек использует сердце и разум, а не подчиняется им. Потому сильный спокоен, ему нет нужды замутнять сознание яростью, с непривычки ему труднее, но и сумеет он больше. Я предпочитаю путь Кеила: равновесие и спокойствие.

- Ок, - улыбнулась Реана, - хорошо, философ, ты меня убедил. Значит, буду учиться ходить на своих двоих, без подпорок.

"Да, - подумала она Раиру, спохватившись. - Ещё я умею думать вслух и слушать мысли. Поможешь мне попрактиковаться?"

"С удовольствием, - ответил он, сначала немного удивившись, а потом улыбнувшись. - У тебя получается почти неплохо".

Что до ходьбы на своих двоих - этим трое и занялись назавтра с похвальным рвением. То есть, ноги-то ни Реаны, ни Ликта хвалить своих хозяев не собирались, скорее наоборот, но Раир не собирался оглядываться, а останавливаться тем более. До сих пор Реана думала, что так устать можно только после бега на марафонскую дистанцию. Что ж, людям свойственно ошибаться!

На обед они не останавливались, потому что обедать было нечем, и Раир сказал, что голодные могут смотреть по сторонам повнимательнее, потому что луки за спинами не только для красоты висят. От отчаяния или ещё от чего, но пару-тройку местных крылатых обитателей они действительно подстрелили, что сначала обрадовало, а потом не очень: лишнюю тяжесть хотелось ощущать в желудке, а не в сумке. Реана, в очередной раз вздохнув на свою жуткого вида обувь, промокшую давно и безнадёжно, стала всерьёз подумывать, а не переобуться ли в кроссовки? Благо её старая одежда все ещё плиссировалась где-то в недрах её необъятной сумки (лаолийского происхождения, как упомянул однажды Раир). Вопрос касательно переобувания она высказала вслух, вызвав к жизни несколько других вопросов: что такое "кроссовки", где она намерена их раздобыть... Когда Реана объяснила, Раир заметил:

- Благодарение Тиарсе, что ты не оставила свои вещи Дракону.

- Думаешь, они мне действительно ещё пригодятся здесь? - удивилась Реана.

- Едва ли, - пожал плечами Раир. - Но если бы ты их оставила, Дракону куда проще было нас выследить.

- Что ж ты раньше молчал? - возмутился Ликт.

- А был ли смысл говорить? Возвратиться за ними нельзя, ожидать худшего нам следует в любом случае. Да я и не знал, было ли, что оставлять.

- А как бы он выследил? - с любопытством спросила Реана.

- Вещи на какое-то время сохраняют отпечаток человека, - объяснил Раир. - Маг может по этому следу найти хозяина вещи, как собака по запаху, только ему ни к чему даже двигаться с места.

- Научишь? - оживилась Реана.

- Научу, - пожал плечами Раир. - Это несложно.

Через пару километров он сжалился над своими спутниками, и всё-таки остановился немного перевести дух и перекусить. После привала они шли с прежней первой космической ещё около пяти часов, и незадолго до темноты подошли к городу. Реана, правда, населенный пункт в пять тысяч жителей назвать городом не додумалась бы. Такой и не на всякую карту нанесут. То есть, это в её мире. Здесь же Ри доказывал свое право на звание города довольно высокой и ухоженной стеной вокруг. Фасадом, так сказать, город смотрел на реку, приносившую корабли с товаром и благосостояние. Трое же вошли в Ри через своего рода чёрный ход, больше похожий на калитку, чем на ворота. За "калиткой" оказался настоящий лабиринт переулочков и закоулков, захламлённый, как старый чердак в фильме ужасов. Снег, который в лесу и на холмах за городом лежал довольно толстым слоем, здесь грязно-бурой массой покрывал землю ровно настолько, чтобы идти было мокро, и своей обычной эстетико-гигиенической функции не выполнял.

На первый взгляд всё население города составляли дети и собаки - одинаково грязные и с одинаковым верещанием носившиеся взад-вперед. Не слишком внимательный наблюдатель и после всех последующих взглядов вполне мог никого больше не обнаружить, но трое замечали несколько раз каких-то скользких личностей, выдержанных в тех же буро-серых тонах, что и весь городской пейзаж. По мере приближения к порту, заборы по сторонам становились выше, прочнее и каменнее, а движение на улицах - более оживленным. Начали попадаться всадники, гарцевавшие по улицам во всех направлениях, в том числе, кажется, даже поперек (хотя что там той ширины - не больше восьми метров, да и то - в особых случаях). Отскакивать при появлении такого лихача следовало с оглядкой: чтобы не угодить при этом в сточную канаву, какие тянулись вдоль улиц с обеих сторон (Ри считался культурным городом, и помои здесь выливали не прямо на тротуар и головы прохожим). По мере приближения к порту, с увеличением числа прохожих, увеличивалась неопрятность мостовой. Реана почесала нос, размышляя над дилеммой: какой транспорт предпочесть - тот, что загаживает воздух или тот, что гадит под ноги? Втянула воздух, сморщилась и предпочла первое.

Пару раз мимо троих с зубодробительным грохотом проезжали транспортные средства разной степени изукрашенности, и каждый раз Реана, отходя в сторону и стараясь не попасть под фонтан грязи, ужасалась: какой извращенец придумал по булыжной мостовой ездить на колесах без шин и рессор? Впрочем, если совсем честно, она слишком устала, чтобы её по-настоящему шокировали лошадиные яблоки посреди улицы, подозрительные лужи различного цвета и консистенции, но определенно органического происхождения, или (в районе забегаловок ближе к причалам) валяющиеся на каждом третьем пороге пьяные, или чуть ли поголовная вооруженность до зубов всех встречных (по крайней мере, нож был у каждого, от семилетнего тощего мальчишки, до старухи, торгующей яблоками). И ещё... Для какой-то части сознания это всё было очень знакомым, очень обыкновенным. Не потому, что она когда-то бывала здесь, нет, триста лет назад Ри ещё и в проекте не было. Просто всё здесь ничуть не отличалось от любого из городов Центральной равнины сто, триста, пятьсот лет назад. И Реда знала подобные закоулки так же хорошо, как Вика знала окраинные микрорайоны российских городов с их чахлыми скверами, бесконечными рядами гаражей, заводскими заборами с вечными граффити и классическими не слишком цензурными надписями, со старыми "хрущобами" где в подъездах воняет мочой, объявления начинаются словом "Господа!", а на лестничных площадках стоит запах пыли, кошек, лекарств и прокисшего борща. И улочки частного сектора без единого фонаря, настолько же длинные, насколько безлюдные, особенно по вечерам... Хотя нет, Реда - Кхадера - окраины Эрлони знала намного лучше, потому что одно дело, раздуваясь от собственной смелости, бродить вечером там, где не положено, оставив подружек играть в "классики" в родном дворе, и совсем другое дело - в неблагополучных районах жить. Особенно, в неблагополучных районах столицы. На окраинах Эрлони триста лет назад ни один дорожащий своей жизнью человек не решился бы показаться после захода солнца. Там, как в зыбучих песках, исчезали десятками, потому что из всех законов улицы знали только право сильного. Некоторые трупы прятали в каком-нибудь загаженном тупике, где они тихо гнили, кормя собак и крыс, а прочие раз в пять дней собирала по улицам, свалкам и сточным канавам городская стража, и безымянных жгли на площади Благословения, и приторный запах горящей плоти плыл над городом.

Ночной Эрлони - это мир, в котором каждый сам за себя, и не помогут ни мольбы, ни угрозы, ни улещивание, если нет силы и умения зубами выгрызть свое право на жизнь. Потому что тогдашний тэрко Эрлони, полный, томный тридцатилетний старик со светлыми волосиками, намасленными и вечно слипшимися, был лентяем и олухом. Его с удовольствием водили за нос все желающие, в том числе и многочисленные, как крысы, беспризорники под предводительством совершенно безобидного и хрупкого на вид (плюнь - переломится!) создания с огромными ледяными изумрудными глазами. Кхадера, зеленоглазая маленькая ведьма, которая, по слухам, умела оборачиваться рысью, и которой боялись безумно, даже когда ей едва давали на вид десять лет. Ночная королева города, ставшая потом императрицей, отлично знала свое королевство со всеми его закоулками, с целыми улицами публичных домов (где роль вывесок играли рыжие тряпки разной степени замусоленности), с "пьяными районами", где каждая вторая дверь вела в трактир, со скупщиками краденого, со скользкими мостовыми, вонючими тупиками, грязными потёками от окон вниз по стенам - и каменным кружевом храмов и мостов, и великолепными дворцами за отдельной стеной в центре города, выраставшими из всей этой грязи, как неестественно яркие ядовитые грибы в навозной куче...

Реана глубоко вдохнула, пытаясь прогнать оглушающе реальную волну чужих воспоминаний. У неё кружилась голова, но идти, кажется, удавалось ровно - во всяком случае, парни не реагировали. Скорей бы в Арнер, чтобы кто-нибудь мудрый и опытный разобрался со всем этим! "Ну при чем тут я? - жалобно спросила Реана у неведомых сил, для чего-то затеявших эту странную игру с её судьбой. - Я-то при чем? Это же нечестно, столько всего - и на одну меня!"

Она снова вздохнула - облегчённо, - когда воспоминания медленно утонули в успокаивающей неопределённости. "Клянусь Хофо, как сказал бы Раир, вот уж без чего я обошлась бы запросто, так это без чёртовых этих воспоминаний. Не чёртовых, то есть, - Рединых".

Тем временем трое оказались на площадке перед ступеньками, стекавшими к портовой площади и причалам. Не слишком широкая - метров в десять - полоса ровного берега между обрывом и водой была покрыта плотным слоем живых и неживых объектов, гудевших, как осиное гнездо. Ри был оживлённым портом, что бы там ни думала привыкшая к мегаполисам Вика о пяти тысячах его населения. Арн не зря назывался великой рекой, и у хиленького мороза Центральной равнины смирить подо льдом эту массу воды силёнок не хватало. То есть, градусов. А раз река не засыпает на зиму, то не засыпает и торг. Портовая площадь была часто уставлена всевозможными бочками, тюками, штабелями чего-то невнятно-бурого; справа, поодаль от причалов чернели вытащенные из воды лодки, между ними сохли сети, растянутые на колышках, как для игры в волейбол; верёвки, канаты, тросы виднелись повсюду - свёрнутые, брошенные кучами, натянутые, как паутина... А то свободное пространство, которое как-то уцелело между всем этим, заполняли люди. В основном, светлолицые жители Центральной равнины, но немало также илирцев; только высоких, тёмнокожих дазаранцев почти не было. Впрочем, толкались и галдели все совершенно одинаково, хотя и на разных языках. Главное отличие - одетые богаче находились под бережной охраной страшно зыркавших верзил или вовсе восседали на различного рода носилках.

В толпе на площади с профессиональной ловкостью сновала ребятня лет десяти-тринадцати, торгуя всем, на что только хватало фантазии. Единственным, что они не пытались продать, было, пожалуй, солнце, как раз заходившее. Хотя, наверняка, продали бы и его за умеренную цену, найдись покупатель достаточно пьяный.

А за рекой открывался великолепный вид. По бледно-голубому, чуть зеленоватому небу на западе, полыхали лёгкие мазки перистых облаков - от жемчужно-золотых, до пурпурных и малиновых. По этому фону рваная кромка дальнего леса на том берегу темнела, чуть подёрнутая голубоватой дымкой, а сам же Арн, залитый расплавленным золотом, поблёскивал в широком русле, щурясь сверкающей рябью от солнечной щекотки. У этого берега колыхались на привязи корабли, черные силуэты которых резко выделялись на золотой поверхности Арна.

- Восхитительно! - выдохнула Реана.

- Да? - скептически отозвался Ликт. - А по мне, так наоборот.

Он оглядел некрашеные стены вокруг площади, облезлые, неухоженные заборы, толпу у причалов...

- И ворья тут много, - добавил он. - А найти приличный уголок для переночевать... Разве что Тиарсе подсуетится! Тут, небось, в какой клоповник ни ткнись, вместо простыней половые тряпки!

- В клоповнике или нет, но устроиться на ночь нам и верно необходимо, - заметил Раир. - Сегодня уже наверняка никто не станет покидать порт, а завтра мы, с помощью Вечных, найдём корабль, идущий в Вернац.

- И в Арнер, - тихонько добавила Реана.

Раир припомнил давешний разговор, поморщился, но все же спросил:

- Ты все же твёрдо намерена отправиться к Мастеру Нанжину?

- Если это он обитает в вашем хвалёном Арне, то к нему, - вздохнула Реана, имени, разумеется, не помнившая. - Куда я денусь с подводной лодки...

- Не, а на кой пёс тебе туда? - удивился Ликт. - Ты же ведьму свою разделала под орех.

- Во-первых, сомневаюсь, - сказала Реана. - А во-вторых... Я же домой всё-таки хочу...

- Стой, а чего ты "сомневаешься"? - помотал головой Ликт.

- Я её не уничтожила, - сказала Реана. - Ну, прекратились внутренние диалоги, а толку? Реда-то сама не исчезла! Сейчас ещё хуже, чем было: раньше я хоть чётко знала, где кончаюсь я и начинается она!

- Нич-чё не понял, - признался Ликт. - Ты что, не сообразишь, что было вчера, а что триста лет назад?

- Это я пока различаю, - одним углом рта улыбнулась Реана. - Проблема в другом: её воспоминания как-то слишком часто всплывают. И они слишком реальны, чтобы я могла просто отмахнуться. Когда таким вот девятым валом воспоминаний сшибает с ног, не очень-то легко убедить себя, что это не моя память, что это было не со мной! А я бы очень не хотела, чтобы это было со мной... Память Реды - не самое приятное, что может с человеком случиться...

Она обнаружила, что кулаки стиснуты чуть не до судорог, не без труда расслабилась и изобразила улыбку.

- С помощью стихий, ты справишься, - спокойно сказал Раир. - А я буду держаться поближе, на всякий случай.

- Да и от меня иногда прок бывает, - заметил Ликт, разглядывая надгрызенный ноготь.

- Спасибо, ребята! - улыбнулась уже по-настоящему Реана. - Мне тоже очень жаль, что придётся расстаться. Но я быстренько управлюсь, мне бы только с ума не сойти, а так, если что-то случится, меня только позвать...

На этом месте должна была бы за кадром заиграть лирическая музыка, но Ликт спутал планы звукооператора непредусмотренным по сценарию фырканьем и последовавшей за ним репликой:

- Ну а теперь - пойдёмте куда-нибудь, хоть к Верго, если только там есть, что есть, и где дрыхнуть. Клянусь зубами моей бабки, эта холодина меня доконает!

- Неужели замёрз? - удивилась Реана. По её прикидкам было не ниже минус пяти.

- Нет пока, да только по мне, если я не могу скинуть плащ без опасения превратиться в ледышку, это уже происки нечисти! Тем более, на кой пёс нам тут стоять, раз корабли присматривать пока всё равно не будем?

- Вот тут ты прав, - засмеялся Раир. - Делать в порту нам и верно пока нечего. Пойдёмте, и клянусь крыльями Хофо, мы найдем трактир не позже, чем через полчаса!

Они почти прошли уже мимо портовой площади, когда взгляд Раира зацепился за одного из сидевших у стены людей с оранжевой отделкой одежды. Почти у всех позы были одинаковыми: головы опущены и руки безвольно сложены на коленях. Один держался неестественно прямо, презрительно вскинув узкое лицо с обвисшими щеками, затылком прислонившись к стене и сминая колпак о камень. "Странная поза и странный взгляд для нашада, клянусь пятью стихиями! За такой взгляд он ещё до вечера напросится на удар меча за оскорбление чести!" Хотя, он мог быть недавним дворянином, уличенным в нарушении клятвы - это оказалось бы логичным объяснением. Раир пригляделся. Куртка нашада действительно показалась ему похожей на дорогую арнакийскую - только изодранную и грязную.

Тиарсе всеблагая, твой мир справедлив, воистину мало преступлений страшней клятвопреступления и богохульства, но... Раир сжал кулак. Что удивительного в том, что нашада, рождённый дворянином, ищет смерти? Наверняка убил бы себя сам, если бы не помнил, что убивая себя сам, убиваешь душу. А так будет ещё надежда на спасение: Килре милостив [зд. загробный судья].

Реана удивлённо покосилась на Ликта, тот столь же недоумённо пожал плечами, когда Раир неожиданно свернул правее. Нашада их приближение восприняли с опаской, а когда Раир достал милость Килре* [короткий кинжал, функционально близок к мизерикорду], поспешили исчезнуть. Все, кроме одного. Он настороженно сощурился на Раира, не двигаясь с места и не меняя позы, и так и впился в лаолийца глазами, когда тот чуть наклонил приветствием голову, подходя ближе и поднимая кинжал.

- Иди с достоинством, и пусть Слепой судит тебя справедливо, - тихо сказал Раир, выдёргивая кинжал. Выпрямился, вытер его и обернулся на Ликта и Реану, возвращая милость Килре за пояс. - Давайте поспешим, вечер приближается.

Реана ещё шагов десять прошла с одной бровью, выползшей на середину лба. Но только девушка собралась было озвучить свои эмоции, как откуда-то из глубин сознания всплыло: самоубийство - ещё худшее преступление, чем те, за которые становятся нашада. А жить неприкасаемым для бывшего дворянина невыносимо. А убитый наверняка родился дворянином, потому что для других милость Килре не обнажают.

Место для ночлега тоже нашёл Раир, потому что Ликт был занят изучением прохожих, а Реана так и не поняла, по каким таким полумистическим признакам Раир опознал в этой двери - столь же насторожённо-узкой и неприветливой, как и все её соседки, - дверь в трактир. Чужие воспоминания просыпались в ней исключительно для собственного удовольствия и практическим нуждам отвечали редко. Недавний пример - кажется, чуть ли не первое исключение. Слишком уж много информации оставила ей в наследство Реда: настолько много, что качество аннигилировалось количеством, и куча сведений превратилась просто в кучу.

Реана додумала, вздохнула, входя в дверь, мимо которой, будь она одна, проскочила бы без зазрения совести. А вдохнув то, что здесь имело наглость считаться воздухом, и едва не сшибив головой закопченную лампу (другие, опытные, пригнулись при входе), Реана подумала: может, лучше б проскочила? Но мысль эта мелькнула где-то изнутри затылка, бегущей строкой. Реана уже в значительной мере обвыклась, потому корчить рожи или выбегать на улицу не стала. Вместо этого она оглянулась, пропустив парней вперед, предоставляя им выбирать место в этом свинюшнике. А помещёние было просторным, около полусотни человек за тяжеленными столами на не менее тяжеленных лавках терялись в темном, жирном и тяжелом дыму от двух каминов в противоположных концах комнаты. Дым этот, вблизи ещё проницаемый, под потолком и в дальних углах сгущался, и загадочно клубился сумраком.

Реана увернулась от летающей деревянной тарелки: справа тянулась вялая драка, два участника которой сотрясали воздух больше пьяными выкриками, чем активными боевыми действиями. Под ногами похрустывало - кости, корки, щепки. Не хватало только осколков, что свидетельствовало о немалой предусмотрительности хозяина, предпочитавшего деревянные приборы глиняным. На вновь прибывших внимания обращали столько же, сколько и на драку - то есть, никакого вовсе. Они спокойно прошли к свободному столу (Реана - небрежно обходя загребущие лапы, вытягивавшиеся время от времени в её направлении), но какое-то время сидели, не дождавшись ничего, кроме презрительного взгляда мальчишки-разносчика. Впрочем, когда Раир задумчиво поблестел монеткой, мнение мальчишки живо переменилось, и через минуту на их столе уже дымилось жаркое с фасолью и бутыль с вином. Из того, что о вкусах их не спросили даже из вежливости, Реана сделала справедливый вывод о неимоверном богатстве меню. И ещё она подумала, что мясо её достало уже неделю назад, и предпочла фасоль. Парни придерживались иного мнения. Тарелка, к слову, была одна: блюдо, на котором все это принесли. Хоть кружек три, и на том спасибо! Когда девушка налила себе вина, Раир, уже попробовавший эту сомнительную жидкость, покосился на неё:

- Это крепко...

- Да? Ну, надо ведь попробовать, - сказала Реана. - Тем более, ничего другого всё равно нет, а пить хочется.

Попробовала она с опаской, памятуя характеристику, но нашла градусов десять, никак не больше. Парни смотрели на неё с искренним опасением за её жизнь и здоровье, так что Реана не выдержала:

- Да ладно вам, ребята! - рассмеялась она. - Жить буду. Поверьте, это не самый крепкий напиток, который мне доводилось пить. Хотя дрянь уникальная. Нет, если уж пить, то мартини, с лимончиком, ммм!

- А что это - мартини? - оживился Ликт.

- Есть такая дивная штука в моем мире, - объяснила Реана. - Впрочем, это исключение из всех белых вин, вообще-то красные мне как-то роднее. И к тому же, любому вину я предпочту хороший чай. Другими словами, есть тут что-нибудь, что можно пить без отвращения?

- Едва ли, - пожал плечами Раир. - То есть, кроме вина тут едва ли найдётся какая-то жидкость.

- Мда, не густо, - протянула Реана.

В итоге она добилась, чтобы ей принесли воды ("Слышишь? Воды! Не помоев, обычной воды, только не ржавой, не вонючей, а чистой! За это тебе и заплачено"), ужин благополучно завершился, Ликт развеял немного скуку здешнего хозяина, немного с ним поругавшись, и трое пошли наконец наверх. То, что хозяин - красный и круглый человечек - именовал двумя комнатами, явно было когда-то одной, разделенной впоследствии на два закутка, причем первый стал проходным. Окно первого смотрело на улицу, позволяя разглядеть крыльцо; под окном второго тянулась крыша сарая, заворачивая дальше за угол и во двор, а напротив не было ничего, кроме глухой стены соседнего дома: вплотную к сараю. Надо отметить, что разглядеть через любое из окон что бы то ни было являлось не столь простым делом. Стекло в этом мире уже знали, но это драгоценное вещество существовало только в виде витражей и безумно дорогих зеркал. А окна в богатых домах смотрели слюдой, бившейся куда легче стекла, а свет пропускавшей хуже. Все прочие, не стремящиеся поразить соседей своим запредельным богатством, затягивали окна тонкой, но довольно прочной пленкой, которая свет пропускала немногим лучше, чем через толстый полиэтилен. Реана удивилась было, но в таких пределах она историю знала, и не бросилась задавать глупые вопросы типа "А что это?" или "А почему не стекло?" По-настоящему поразило её другое: ножки кроватей, замазанные до половины дёгтем, стояли в старых посудинах с водой. Реана потребовала объяснений.

- Ну как зачем? Клопы... - Раир, кажется, не слишком стремился отвечать, словно они обсуждали за столом неаппетитную тему.

- Мило, - усмехнулась Реана, - только не вижу логики: при чем тут водоплавающие кровати, хоть и клопы?

- Не понимаю двух вещей, - со вздохом сказал Раир, - как можно не знать подобных деталей, и почему тебе интересно это выспрашивать (Реана только пожала плечами, так что он объяснил все же). Клопы не умеют плавать, вот кровать и ставится ножками в воду, чтобы эта мерзость не забиралась в постель.

- Такая трогательная забота о постояльцах! - фыркнул Ликт, поворачиваясь от окна. - Да только от этого не бог весть сколько толку. Они по стеночкам, по стеночкам, да с потолка потом на рожу с разбега - шмяк!

- Тфу на тебя! - возмутилась Реана. - Мне что, с головой теперь укрываться?

- Зачем? - удивился Ликт. - Ты что, клопов боишься?

- Понятия не имею, - она пожала плечами. - Мы не знакомы.

- Познакомишься ещё, - заверил её Ликт.

- Ну-ну, - только сказала Реана. Потом она тоже подошла к окну, повоевала со скрипучей рамой, раскрыла окно (всерьёз засомневавшись: открыла она окно, или выломала...) и выглянула наружу. Почти мгновенно и отпрянула: ей на голову чуть не попало содержимое чьего-то объёмистого ночного горшка. Реана хотела было возмутиться, высунув голову, но вовремя подумала, что сверху могут ещё что-то выплеснуть, и предпочла не рисковать. Вместо этого она закрыла окно и возмущенно сказала Ликту:

- Что за свинство, ведь чуть в меня не попали!

- А на кой пёс ты высунулась? - спросил Ликт.

- Да так, просто... А какого чёрта они выливают всякую дрянь?

- Ну, утром забыли, наверное, вот и пришлось сейчас, - сказал Ликт. Реана покачала головой.

Они посидели ещё немножко, даже не разговаривая, а так, просто, начищая оружие, разбирая вещи, - но молчали они вместе. Самые лучшие отношения, это когда утром видишь эти лица, весь день с ними и вечером, засыпая, тоже видишь их - но и через полгода хочешь знать, что они рядом, а расставаясь на три часа после трех месяцев вместе, успеваешь соскучиться.

Наконец Реана объявила: "Вы как хотите, а я пошла спать", - и выполнила свою угрозу, удалившись во вторую комнату. Какое блаженство: скинуть надоевшую "вторую кожу" и лечь спать под одеялом, на настоящей кровати! Пусть даже кровать в противоклопиных тазиках ножками! И только уже улёгшись, умостившись и позевав, Реана прислушалась, как за стенкой укладываются парни, обнаружила у себя на губах приблудную улыбку при звуке ровного и уверенного голоса Раира... И подумала: а так ли уж само собой разумелось, что спать она легла в комнате одна?..

Следующий день ничем героическим не ознаменовался. Реана, пользуясь случаем, дрыхла чуть ли не до полудня, а когда она все же выползла из-под одеяла, то обнаружила Ликта, который явно встал немногим раньше неё, и Раира, который успел уже смотаться в порт, где за мелкую серебряную монетку заручился любовью местных беспризорников, которые обещались сообщить о кораблях идущих в Арнер и Вернац.

- Но едва ли кто-то отправится до Порога Полуночи, - заметил Раир, заканчивая "утренний выпуск новостей".

- До чего? - это Реана, само собой, снова была в растерянности.

- Порог Полуночи - праздник середины зимы, - терпеливо объяснил Раир, - после которого начинает прибавляться день.

- А когда это счастье нам светит? - переключилась в практическую плоскость Реана.

- Через три дня. Пока остается лишь немного подождать.

- Лишь бы Дракон не пронюхал, где именно мы ждём! - отозвался Ликт.

На этой оптимистической ноте трое отправились обедать. Это действо заняло некоторое время, но уж никак не могло обеспечить досугом на все три дня ожидания. Так что Реана поскучала-поскучала, да и отправилась на местную кухню, где её с радостью определили чистить картошку. Дома её считали слегка чокнутой ещё и по этой причине: картошку чистить Вика любила. Но весь день оставаться в кухонной милой компании у неё не хватило терпения, так что после обеда все трое дружно скучали в своих двух комнатах. Начищая колюще-режущие предметы, потому что ботинки свои Реана уже реанимировала (насколько это было возможно), а больше заняться было решительно нечем.

Дело шло уже у вечеру, когда Реана отложила меч и встала.

- Надоело в комнате сидеть, - пояснила она.

- Теперь будешь в комнате стоять? - полюбопытствовал Ликт.

- Нет, ходить буду. По городу. А то ведь всего и видели, что порт да пару улочек. Поброжу, побездельничаю.

- А чё, хорошая идея, - оживился Ликт. - Я тоже хочу пошарить по окрестностям. Раир, ты идёшь?

Раир покачал головой.

- Стемнеет часа через два. Зачем это вы пойдете грязь месить по улицам?

- Как зачем? - удивился Ликт. - Лично я - приключений на свою за... голову искать.

- Этот найдет! - весело покосилась на него Реана. - Бедная твоя эта... голова, - посочувствовала она.

- А твоя? - спросил Ликт.

- А я искать приключения специально не буду, - сказала Реана. - Правда, есть у меня подозрение, что они меня и сами найдут...

Раир махнул рукой.

- Не пускать бы вас, да ведь изведетесь. Ладно, катитесь, только не забывайте, что за наши головы и так вознаграждение назначено. Постарайтесь не поставить на уши весь город.

- Ага, - кивнул Ликт. - Не забудем.

- Да, - поддержала Реана. - Весь город ставить на уши не станем.

- Ну раз не весь... - задумчиво протянул Раир, но посмотрел укоризненно. - Идите с Тиарсе, ребятня.

Ребятня повторять не заставила и скатилась по лестнице во двор с такой скоростью, что куда там свету.

Из тупика дорога шла только в одну сторону, так что сначала они брели вместе. Хотя, "брели" - не совсем верное слово: Реана ходить медленно не любила, а Ликт не умел. На втором перекрёстке он притормозил.

- Что такое?

- Да я... Мы с такой скоростью весь Ри насквозь проскочим, да ещё и стену прошибем, не заметив... Ты, собсно, куда собираешься? Перекрёсток...

- Ты в том смысле, чтоб разойтись по разным переулкам?

- Да в общем... да.

Реана собралась что-то сказать, но проследила взгляд Ликта - он косился в улочку слева, где у половины дверей ветер дергал мутно-рыжие лоскуты. Реана хмыкнула. Она как раз перегораживала бедному парню дорогу.

- Я так смутно подозреваю, в какой переулок намерен "разойтись" ты.

Реана легонько кивнула в искомом направлении, а Ликт смутился чуть ли не до ковыряния дороги носком сапога (чем основательно Реану удивил).

- И что ты ушами сверкаешь? - спросила она. - Катись и флаг тебе в руки.

Теперь Ликт уставился на неё малость недоуменно.

- Ты не это... Ничё, что я?..

- Да ладно тебе, - пожала плечами Реана. - Нашел тут самую убеждённую моралистку! Это твоё дело. Вот уж не думала, что твоя физиономия может быть такой красной! - ехидно призналась она в заключение.

- Ну, я пошёл тогда, - жизнерадостно объявил Ликт, уже вернувшийся к своей нормальной окраске.

- Только вернуться не забудь! - вдогонку напутствовала его Реана. "Лишь бы заразу никакую не подцепил", - подумала она, шагая к центру города. - Хотя, - она огляделась, - тут мы все в одной лодке. Вернее, помойке".

В намеченном маршруте первым пунктом значилось посещение верхних районов - просто для сравнения. И по дороге забрести на главную площадь. Впрочем дорогу Реана не спрашивала. Не так уж важно, куда именно принесут её ноги, процесс пешего передвижения всегда представлялся Реане весьма увлекательным сам по себе, и даже вне зависимости от погоды и настроения. А в бездумных блужданиях по незнакомому городу есть какое-то совершенно особое очарование. Улочки, которые ты видишь в первый и последний раз, узкие и интригующе извилистые, булыжная мостовая, эхо шагов от стен, романтические закоулки и внутренние дворики - все это совершенно очаровательно. В том случае, правда, если не обращать внимание на то, что под ногами, и не думать о запахах. Но от подобных мелочей жизни всегда можно отмахнуться, что Реана и сделала. Расслабиться, выгнать из головы все мысли, оставив её гулкой и звонкой, и лёгкой, и позволить городу вести тебя от поворота к повороту, пронизывать тебя насквозь ветром с реки, таять, растворяться, плыть по течению, становясь частью этого течения. Каждый шаг оставляет частичку тебя на камнях мостовой, стены домов запоминают тебя, признают и принимают как свою, город обнимает тебя, хранит твой покой, как заботливый хозяин принимает дорогого гостя.

Незадолго до заката ноги Реаны пришли-таки на центральную площадь. Сперва нос обиженно доложил о наличии поблизости чего-то не слишком живого. Дней пять уже как не слишком. Известно, что запахи - лучшая зацепка для ассоциативной памяти. Реана поёжилась. Свою (или не свою?) ассоциативную память она предпочла бы отключить на фиг. Запах был слишком знаком, чтобы память не вскинулась, проснувшись, и не выплеснула целую кучу неаппетитных картинок. Воевала Реда часто, да и в мирное время редко какие пять дней обходились без казни... Тем не менее, Реана вышла на площадь, хотя и представляла уже, что там увидит.

Ри всё же был не слишком крупным городом, и для казней отдельную площадь не выделили. По сути, как раз казни были самым обычным представлением на центральной площади - портовый город едва ли можно счесть тихим местечком. А для прочих общественных мероприятий, проводимых в разы реже, места вполне хватало перед длинной виселицей, как три "П" из тёмного от дёгтя дерева, поставленные бок о бок. Из шести мест вакантным оставалось одно.

Реана зачем-то подошла ближе, сквозь взрывную волну запаха. Впрочем, и не принюхиваясь легко было понять, что эти пятеро висят уже не первый день. Только один был в сравнительно нормальном состоянии: разве что глазницы пустовали. Остальные... Реана несколько удивилась своему спокойствию: её не выворачивало наизнанку, только плечами передернула, хотя зрелище вполне заслуживало и более бурной реакции. Чего стоят одни только эти лиловые лоскуты - драные, изгрызенные - пять языков, которым стало тесно за фиолетовыми распухшими губами... Довольно многочисленные прохожие всех полов, возрастов и сословий внимания на эту красоту обращали не больше, чем небольшая стайка ужинавших ворон - на них. Реана сглотнула и отвела глаза. Дома нервы у неё были крепкие. С книжкой, на толстом ковре у батареи адреналин приятен, так почему бы и не дать воображению воли. Здесь реальность иная, где нет ни толстых ковров с кавказским орнаментом, ни центрального отопления. Зато процветают местные аналоги "Молота..." и ГУЛАГа, а твою непутёвую голову просьба доставить за вознаграждение в ближайшее отделение милиции. То есть полиции. Или жандармерии? Наверное, гвардии, всё же. И сколько, кстати, вознаграждение? Надо бы спросить у Раира...

- Любуешься, красавица? - вкрадчиво спросил вдруг кто-то рядом. Реана обернулась. Ой, ё-мое! Такое во сне увидишь - подушкой не отмахаешься! Смотрело на неё лицо с совершенно уникальной геологической активностью: действующие вулканические прыщи один на другом, только нос торчит да глаза лупают. Недолго думая, Реана предпочла разглядывать пятерых языкастых на помосте - те хоть не разговаривают. Тоже, впрочем, тот ещё вид из окна!

"...А если скоро и я - так?" - с содроганием подумала Реана. И не столь уж невероятная перспектива. Запросто: Даз-нок-Раад, во дворе помост с виселицей (или гильотиной? Изобрели тут уже гильотину?), толпа народа, зачтение какой-нибудь официальной чуши... И она на помосте... Картинка встала перед глазами - чётче некуда, и Реана была на помосте, но - в кресле, а не в роли трагической героини, и была она не совсем Реана. В какой-то бархатной накидке поверх парчи. А под ногами главного на тот день неудачника как раз открылся люк, и человек полетел вниз. Что-то всхрипнул, по-дурацки задёргался, судорожно хватаясь за удавку, но пальцы скользили. Наконец ухватился-таки, дёрнул, так, что отлетел ноготь, брызнув кровью, и в толпе оживлённо заржали, заулюлюкали. Императрица сидела неподвижно, задумавшись о чём-то постороннем. Скучно.

...Реана яростно замотала головой. "Это не я! Не я это, чёрт возьми! - мысленно завопила она. - Не знаю я никакой... ничего... на фиг! И знать не желаю!"

Она с трудом удушила невнятное, но жгучее желание не то завыть, не то зарычать, резко повернулась спиной к виселице и быстро пошла прочь. Её нечаянный собеседник, который, оказывается, что-то говорил всё это время, запнулся на середине слова, ошалело глядя ей вслед. Реана не оглядывалась и скорости не сбавляла довольно долго. Ходьба - испытанное средство - помогла успокоиться ничуть не хуже, чем обычно. Другое дело, что нервы успокаиваются за счёт перехода сознания в "спящий режим", контроль за собой отключается - до первого значимого внешнего раздражителя, - и ноги сами идут в только им ведомом направлении. В этот раз они забрели не слишком далеко, но от верхних районов, которые Реана намечала посетить, в любом случае удалялись. В этом девушка убедилась, сфокусировав, наконец, мысли и взгляд, когда улочку шириной в полтора метра перегородила отличная лужа (спасибо, хоть вода, а не чёрт знает что!) длиной почти в три. Реана остановилась, прикидывая, стоит ли затевать переправу в сумерках, и сошлась с собою на том, чтобы вернуться домой в связи с тем, что приключений на сегодня хватит.

XIV

Он любил её -

Она любила летать по ночам

"Машина времени"

- Да ладно тебе, - отмахнулся Ликт. Он прочно оседлал табуретку, единственную на две их комнаты, и лениво следил, как Реана пытается выпутаться из комка паутины, которую только что вытянула из угла рядом с окном. Раир сидел на кровати, сосредоточено разглядывая свой лук. Реану от безделья захватила мания чистоплотности, и девушка, не откладывая дела в долгий ящик, затеяла в двух комнатах генеральную уборку. Похоже, чуть ли не первую в долгой и скучной бытности этих комнат. Парни не особо горели желанием присоединиться, а Реана пока их привлечь не пробовала. Только возмущалась обилием грязи и паутины - и что, спрашивается, такому количеству пауков делать на столь ограниченном пространстве?

- Ужас! - выдохнула Реана. - Наш линялый помидор что, ни разу в своем клоповнике не убирался? - это она о трактирщике.

- Да нормально всё. Чё так мрачно на все смотреть? - меланхолично спросил Ликт у тёмно-серых потолочных балок, со скрипом раскачиваясь на табуретке.

- А то, что у меня глаза открыты, - сказала Реана, с корнем вырывая древнюю паутину из щели между стеной и спинкой кровати. - Мне сложно испытывать симпатию к миру, где половина улиц провоняла гнилью, а вторая, извиняюсь, - сортиром.

Ликт почесал лопатку и пожал плечами.

- Так и свихнуться к Вайгэ недолго, если на одну только грязь смотреть. Здоровый человек всегда найдет, за что поклониться Вечным...

- Вот наш гостеприимный хозяин и кланяется сутками, а паутину смести не бывает. Какое тут на фиг здоровье?.. Кыш с табуретки, я к потолку перехожу!

- И что, вечно ворчать на всех, как пёс лишайный? - поинтересовался Ликт.

- Не обязательно, - великодушно разрешила Реана. - Но стоящий человек никогда не бывает всем доволен. Кто всем доволен, тот ни к чему не стремится. И это не человек, а бревно! Раир, а ты что молчишь? - спросила она, подбирая веник.

- Я думаю, и Ликт тоже прав. Мало толку жаловаться, ничего не делая.

- Совершенно верно, - кивнула Реана. - Полы помоешь?

- Так ведь я не жалуюсь, - уточнил Раир.

- Настоящий герой должен быть могуч, вонюч и волосат, - задумчиво процитировала компьютерную игру девушка. Ликт покатился со смеху, герой хранил гордое молчание и ехидно скалился. - Подберите ноги на кровать... - она махнула на парней веником. - Господи, да не в обуви же!

Убрав обувь ко входной двери, Реана продолжила, в задумчивости помахивая веником, как веером:

- Вот станешь, Раир, императором, поменяешь в этом мире всё на фиг. Республику, пожалуй, тут рано, ну хоть парламентскую монархию...

После этой реплики трое убили добрых полчаса, пока Реана пыталась растолковать, что такое "республика", "парламентская", "демократия", "гражданские свободы", а заодно "канализация" и "водопровод" (постройкой которых Реана планировала попутно решить проблему безработицы).

- Ты в самом деле считаешь, что все это возможно воплотить в жизнь? - спросил Раир, когда разобрал, наконец, что к чему.

- А почему нет? - возмутилась Реана. - Чем плохо с выборной властью без короля?

- Без короля? - недоверчиво спросил Ликт. - Совсем?

- Ну да, - недоуменно подтвердила Реана. - А что?

- В городах Занги власть выборная, - заметил Раир. - Потому что в городе старейших горожан вместе с мастерами ремесленных и купеческих гильдий наберётся всего несколько сотен, и все солидные люди на виду. Потому и выбирать возможно. А как выбирать целой стране? К тому же, вообрази: умирает король. Как ты убедишь всех наследников, что трон не должен занять никто?

- Я не знаю никого из этих наследников, - сердито сказала Реана. - Потому и ответа на твой вопрос не знаю. Но...

- Тогда спрошу иначе, - кивнул Раир. - Меня ты как убедишь оставить Лаолий без короля?

- Пхм... - сказала Реана. - Но если вернуться в теорию, решает ведь не наследник! Если народ его не поддержит, чёрта с два он удержится на престоле, каким бы гением ни был.

- Хорошо, чисто теоретически: твою идею народ точно не поддержит, ручаюсь Хофо.

- Почему? Разве могут люди не стремиться к свободе?..

- Cвобода - это не более, чем громкое слово, - поморщился Раир.

- Да хоть и просто слово,- перебил его Ликт. - Свобода - это право выбрать себе сюзерена. Ну и каким боком сюда идея о королевстве без короля?

- Не поняла... - Реана помотала головой. - Что же это за свобода тогда?..

- Ну как... Пока я был в Даз-нок-Рааде, я был полузависимым. Потому что не мог выбирать, остаться или уйти. А когда ушёл, то стал свободный.

- И всё равно не поняла. Где тут выбор сюзерена?

- Как это "где"? Я ж выбрал прибиться к вам. Ты мне жизнь спасла, а Раир, он... Ну, он - Лаолиец. Если что случается, вы мне поможете. Ну, и я вам, по мере сил...

- Да, но это потому, что мы друзья! - Реана повернулась за поддержкой к Раиру, но тот лишь неопределенно пожал плечами. - Черт возьми, люди, но свобода - это же не брожение от одного хозяина к другому, это... Это когда человек за себя отвечает сам! ...И что тут смешного, Ликт?!

- Да не, я ничего... - отмахнулся он, пытаясь вернуть табуретку в равновесие. - Только такая свобода хороша для тебя, для Раира вот, а я что? Долго я проживу, сам за себя? Так уж нас Вечные создали: мы, люди, сбиваемся вместе, чтоб выжить. И сильный защищает слабых, а слабые за то подчиняются сильному. И не крысятся на сильного, если он им сам иной раз подзатыльник отвесит. А иначе не может быть. Поодиночке нас перебьют, как клопов.

- А ты научись быть сильнее!

- Вот уж спасибо! - рассмеялся Ликт. - Ну как я, клянусь зубами моей бабки, могу научиться чему-то этакому? Я ж не благородный. Уж лучше я буду вас двоих держаться.

Реана потерла лоб и вздохнула. Ей показалось, что Раир смотрел на неё с насмешливым сочувствием.

- А если вернуться к политике, - продолжил он, - то королевство без короля загрызут соседи. Даже если и допустить, что такое смогло устояться. Пустой трон - это идеальная приманка. А то государство, на которое беспрестанно нападают, рано или поздно падет. И клянусь плащом Белой, скорее рано, чем поздно.

- Ладно, я поняла, - вздохнула Реана. - Пирамиду не развалить, сшибая верхушку. Так что, Раир, притащи, пожалуйста, ведро воды, а ты, Ликт, пойди раздобудь какую-нибудь тряпку не вонючую. Уборку все же надо закончить.

Чему и был посвящен остаток дня. Назавтра парни обнаружили, что бзик чистоплотности у Реаны не прошел, а скорее наоборот. То есть, от генеральной уборки она перешла к следующему логическому этапу: стирке и купанию. Никакие возражения не принимались принципиально, и недовольным не оставалось ничего, кроме как смириться.

В связи с тем, что сменной одежды ни у кого не имелось (если не считать брюк и блузки Реаны, валявшихся на дне её сумки), девушка отправила Ликта за покупками, и тот вернулся с тремя одинаковыми полотняными рубашками длиной до колен, в которых трое тихо, как благовоспитанные призраки, бродили потом по двум комнатам, сохли и вяло перешучивались.

А назавтра был Порог Полуночи, один из пяти главных праздников, посвященный Кеилу и реке [река в данном случае - одна из стихий], хранящим время и меняющим мир. По сути, праздник приходился на следующую ночь, а не день, хотя начался он с самого утра. Когда трое вышли на улицу и неспешно побрели к площади, до кульминации праздника была ещё уйма времени. Что не мешало веселиться толпам гуляк, многие из которых загодя спешили довести себя до нужной кондиции, чтобы полночь, сам Порог, встретить уже на автопилоте. Трое просто бродили по ярмарке размером с город, глазея по сторонам и вспоминая то и дело, что денег у них, мягко говоря, не густо. Хотя настроения это никому особо не портило.

Ликт, в отличие от двух своих "покровителей", прямо-таки разрывался от желания увидеть, пощупать и попробовать на зуб абсолютно всё. Кроме того, он считал своим гражданским долгом обжулить каждого попадавшегося на дороге жулика, и судьба охотно шла ему навстречу.

Реану из всех лотков, палаток и прочих ярких сооружений привлекли три торговых точки: мальчишка, продававший обувь, мрачный одноглазый тип с метательными кинжалами и скорбного вида оплывший гражданин, тщетно пытавшийся продать подозрительную буроватую субстанцию, являвшуюся, по словам продавца, настоящей панацеей от всех неприятностей, которые только можно вообразить. Не то чтобы все остальные товары были ей решительно не нужны, но значительную их часть Реана вообще не могла идентифицировать. Когда на вопрос о жестяной трубке, скрученной во что-то гротескное, тебе отвечают, что это "лацен", а на вопрос зачем он нужен - "я не аптекарь", задавать вопросы как-то быстро надоедает.

Раир шел, изредка поглядывая то на химика-самоучку, в колбах у которого шипели и пенились разноцветные жидкости, то на акробатов или сказителей, но особых эмоций не выказывал. Тут, кстати, Реана была с ним полностью солидарна: например, пользовавшиеся огромным успехом дрессированные животные вызывали своей облезлостью только жалость, а их владельцы внушали девушке стойкую антипатию. Вот сказителей она бы ещё послушала, если бы те обладали хоть некоторым музыкальным слухом. Может, где-то по этому миру и бродили гениальные певцы, но это "где-то" явно располагалось далеко от Ри. К тому же, Реану больше интересовали люди. До этого все здешние скопления народа, которые девушке доводилось видеть изнутри, отличались относительной этнической однородностью. Здесь же смешались приезжие со всех концов света, кажется. Кадарцев и арнакийцев она уже видела, и опознать их удавалось без особых трудностей. Первых - по длинным, до середины голени, прямым балахонам с разрезами по бокам, столь же прямым штанам из-под балахонов, тяжеленным негнущимся поясам и ещё более тяжелым грохочущим сапогам. Вторых - по штанам, перехваченным шнурками у лодыжки и чуть ниже колен, и ещё по шерстяным плащам, различной длины, но одинаково теплым и легким. А остальных Реане узнавать не полагалось бы - кроме темнокожих дазаранцев да арнцев, разве что, выделявшихся своими куртками-туниками и платками на головах на манер бандан. Но она узнавала. Илирцы-"азиаты" - невысокие, быстрые, почти все бритые, в несерьезно выглядящих "костюмах для аэробики": узкие штаны и длинные цветные рубашки навыпуск. Особенно странно такая рубашка смотрелась из-под короткой куртки: словно ситцевых раскрасок юбочка поверх цветных лосин. Впрочем, понятие "цветные" для этого мира весьма относительно: химия тут явно не на промышленном уровне, а дешевые краски по большей части тусклы, да и палитра ограничена... Единственные по-настоящему яркие пятна в толчее - это дазаранцы: такое ни с чем не спутаешь! Матово-черные, как бархатная тьма августовской беззвездной ночи, похожие на растрепанных птиц: перья, мех, кружева, бархат, каскады драгоценностей (далеко не всегда подлинные, но всегда многочисленные и броские). Вон тот изящный парень - из Занги; эти чувствуют себя как дома всюду, жулики с кристальными глазами, уникальные трусы в мелочах, но рисковые до безумия, недаром о них присказка ходит: "утром мухи испугался, а вечером Таго на поединок вызвал". Носят они по большей части то, что удобнее, но многие предпочитают всё-таки традиционные зангские сапоги, высокие и мягкие, штаны со свободно зашнурованным разрезом сбоку по голени и расшитые кожаные жилеты. Ну и ещё, конечно, кочевники-гартаоэ, тоже спаленные солнцем, как и приезжие из Дазарана, но одетые ещё более специфически: плотная кожа штанов, жилеты из того же материала, и длинные свободные халаты до пят из плотной шерсти. Практичные ребята: такая многослойная одежда защищает не хуже лёгкого доспеха, бить поэтому надо в шею или голову...

"Брр! - помотала головой Реана. - Ну вас к чёрту! Этих воспоминаний я не заказывала!" Она спешно направила мысли в другое русло. То есть, попросту продолжила глазеть на прохожих. По сравнению с южанами лаолийцы выглядят почти ортодоксами: свободные полотняные штаны, рубашка навыпуск, плетёный пояс, куртка на коротком меху. Единственное, что сразу бросается в глаза - это волосы, перекисно-светлые едва ли не у всех, удерживаемые только повязкой на лбу. Реана покосилась на своего Лаолийца. У него волосы почти чёрные - это не от злополучного императора Нактирра памятка? Она вдруг чётко вспомнила Нактирра. Дня за два до его смерти. Он взмок в парадной одежде, на лбу блестел пот, чёрные глаза лихорадочно блестели, и лицо под смоляными волосами казалось ещё бледнее; видно было, что на императора уже давит взгляд Кеила. Нактирр медленно ехал, стоя в колеснице, вокруг была длинная улица, центральная улица Эрлони, забитая народом, а на ступенях перед храмом Оа сидела она - не заметить её было трудно. Тэрко ол Баррейя подошёл к императору, тихо сказал ему что-то, указывая глазами на ведьму. Нактирр обернулся.

Когда император наткнулся на её дерзкий прищур, он побледнел от ярости ещё больше, а она ослепительно улыбнулась. С императором было двадцать гвардейцев, а с ней, чья голова уже пять лет как оценена, - только двое её ребят. Гвардейцы ждали сигнала. Но Нактирр лишь сжал кулаки, хлестнул ведьму взглядом... Храм - узаконенное убежище для любого, кто шагнёт в его двери, вверяя себя Вечным. Нактирр не настолько ладил с церковью, чтобы нарушать её правила. Да и много чего рассказывали о ведьме. Кое-кто всерьёз божился, что Кхадере по силам убивать одними глазами... Она оскорбительно усмехнулась, сощурившись на императора: у Нактирра дрожали от слабости колени, и сам он прекрасно знал это. Нактирр проехал дальше под взъярённое молчание ол Баррейи, чувствуя, что к тяжести взгляда Кеила ["взгляд Кеила" - смерть либо её приближение] прибавилась тяжесть ещё одного ледяного взгляда. Нет, девчонка с изумрудными глазами не убивала императора. В этом совершенно не было необходимости.

- Реана, где ты? - донесся чей-то голос.

Она вздрогнула, ощутив руку на плече...

- Раир... - накрывая его руку своей. - Уже тут, спасибо...

- На тебе лица нет, - озабоченно сказал Ликт.

- Да? Ладно, сейчас надену... - она улыбнулась левым углом рта. - Так лучше?

- Опять Реда? - тихо спросил Раир.

Реана кивнула, поднимая лицо к полоске неба между домами.

- Да... Опять. Её память...

- Всё будет хорошо, - сказал Раир с убеждённостью, которую очень хотел бы испытывать. - Всё уладится, только немного потерпи!

Реана сглотнула, сохраняя на лице улыбку и кивая. Голос откуда-то издалека повторил: "...не позже, чем через год, ты вернёшься в Кадар - по своей воле или нет. Живая или мертвая, побеждённая или победительница, ты или не ты - но вернёшься..." Ну-ну... "Со щитом или на щите"? А до того терпеть и верно немного. Чёрт возьми!

Раиру она этого не сказала.

- Обещаю, - заверил он тем временем, - в конце концов закончится вся эта история хорошо! Непременно!

- А чёрта с два! - не удержалась Реана, криво усмехнувшись.

- Ты не хочешь, чтобы все закончилось хорошо? - удивленно уставился на нее Раир.

Она помотала головой и хмыкнула:

- Вот этого я не говорила! Во-первых, не верю, а не "не хочу". А во-вторых, всё не заканчивается вообще никогда.

- Как это? - спросили оба её слушателя: Ликт вслух, а Раир приподнятой бровью.

Реана по очереди глянула на них, подумала, что немного доморощенной философии - самое то, чтобы отвлечься от Реды.

- Уверены, что вам охота слушать лекцию? - усмехнулась она.

- Я уверен вполне, учитывая, что ты уже улыбаешься, - заверил Раир.

- Ладно, сами напросились! Ну, во-первых я не думаю, что "всё" может закончиться. Просто потому, что нет никаких отдельных историй, а есть одна, со множеством боковых линий, без начала и без конца.

- Ну да, - ехидно согласился Ликт. - Только вот каждая история заканчивается встречей с Кеилом.

- Да я и не спорю, - фыркнула Реана. - Как раз потому я и не верю в "счастливый конец": для каждого из нас история заканчивается одинаково. Так что если конец счастливый, то это ещё не конец.

- Но если, отвлекшись от метафизики, взять конкретную историю, рассказанную конкретным человеком - разве не может рассказ завершиться счастливо? - спросил Раир.

- Само собой, может, - ответил вместо Реаны Ликт. - Рассказчик может историю и так закончить и сяк, в своём-то рассказе всякий волен!

Раир покачал головой:

- Видят стихии, ты говоришь, как плохой рассказчик. Лет пятьдесят назад, когда судили за ересь нгашталитов, им ставили в вину, что они сравнили поэтов с Тиарсе. Они говорили: как Тиарсе позволяет вещам быть, так и поэт в своих балладах становится судьбой и роком для героев. Судьба не управляет, но даёт возможность.

- Надо же, как всех троих на философию потянуло, - задумчиво хмыкнула Реана.

- И всё же, - гнул своё Ликт, - пусть сюжет не зависит от рассказчика, но ведь может история сама завершиться счастливо?

- Не может, - решительно мотнула головой Реана. - Здесь тоже неточность: счастливо для кого? Слушателю приятно знать, что герои успокоились. Тогда ему можно спокойно отвернуться, заняться другими делами, зная, что ничего интересного больше не произойдет. Но каково это знать самим героям?

- А что им не так? - удивился Ликт.

- А то, - почти зло сказала Реана. - Пока сюжет движется - персонажи нужны. А после счастливого конца, когда цель достигнута, их просто выкидывают за ненадобностью. Живите, счастливо - без смысла.

Увлёкшись, Реана стала столбом посреди улицы и говорила громко, так что прохожие оборачивались и ругались. Глянула вокруг, мотнула головой ("эк меня понесло!") и заключила на два тона тише, сдвигаясь с места:

- Давайте мы лучше пойдем дальше, пока нас не побили за создание пробки. А конец возможен только один, плохой. Сиречь летальный. А до тех пор я не успокоюсь - назло автору и читателям, которые, небось, на работу опаздывают, а я тут ещё рыпаюсь, дрянь ведь чокнутая.

Трое бродили себе и бродили весь день, совершенно не находя времени скучать - благо посмотреть было на что. Потом Ликт всё-таки не выдержал и присоединился к каким-то картёжникам, взяв с собой три медяка и пообещав, что к концу игры превратит эти монетки как минимум в серебро. После некоторых сомнений Раир и Реана решили не беспокоиться о Ликте, хотя бы потому, что свои игорные таланты он уже однажды доказал, основательно облегчив кошельки чуть ли не всех разбойников Дзадага... Да и удрать потом от обставленных шулеров - на это Ликтова инстинкта самосохранения хватит с лихвой!

А впрочем, дело было совсем не в том. Дело шло к вечеру, и как-то вдруг оказалось, что шумный карнавал остался позади, яркие декорации сменились полутонами, приглушенными красками фона. Подталая зима вокруг, и тишина. Праздник вобрал в себя всё живое, что было в Ри, карнавал спрессовал реальность в центре города, и окраины вымерли. Это потом, после полуночи, праздник, переполнив площади, выплеснется кострами на улицы, захватит весь город, а пока только двое бродили по пустым переулкам, держась за руки. Реана прикрепила к плащу подаренную розу, временами наклоняя к ней лицо. Они взахлёб говорили, каждый о своём, раскрываясь настежь, и молчали, так же взахлёб и так же настежь, - об одном. И души сливались, сличая мысли и чувства. И были - двое и мир.

Впереди тлел закат, когда двое вышли за стену города, поднялись на холм по снежному склону и стояли, молча. Равномерно-серое небо. И в равномерность оттенка высоко над горизонтом вклинивается полоса жемчужно-золотистого перистого кружева, сквозящего мокрой лазурью. Ниже - жемчужная вставка блекнет и темнеет, вливаясь в свинцовую тяжесть плотных туч, а ещё ниже, у самого горизонта, - узкое лезвие пылающего золота пропарывает серое полотно. Деревья тянутся ветвями к жемчужному кружеву, и коричневый тон их коры чем ниже, тем гуще: от отдельных тонких штрихов по свинцу неба до ряда тёмных стволов внизу. А на земле - неожиданно свежая белизна: снег...

"Реана"

"?"

"Поехали со мной".

"Куда?"

"На запад, в Вернац, а потом морем в Торен, в Лаолий..."

"Раир..."

"...Я не могу тебя отпустить! Потому что вот-вот начнется война, потому что Шегдар... потому что... Что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится?!"

"Раир!.."

"Я не могу тебя отпустить!.."

"Милый, ну не могу я... И мне ведь уходить сложно, чёрт, ты же знаешь! Но я ничего не могу изменить. Ты ведь сам знаешь. Это... Ха! Знаешь, иногда мне кажется, что я схожу с ума. Иногда - что уже сошла... Я сначала должна разобраться. Если есть кто-то в Лаолии, кто сумеет привести мою дурную голову в порядок..."

"Самым сильным магом Лаолия считается его принц... Во имя Хофо, как бы я хотел знать, как всё исправить! Реана, я знаю, что... Но я не могу так просто тебя отпустить! Я не могу тебя потерять!"

"Нам есть из чего выбирать?"

Раир вздохнул. Взял её руки в свои.

- Но если мы расстанемся теперь, мы ведь увидимся ещё?

...не позже, чем через год... Реана заставила себя не вспоминать эти слова. У нее осталось уже гораздо меньше года. Но разве обязательно говорить это ему?..

- Да, мы увидимся ещё. Несмотря ни на что. Обещаю. И... Мы же ещё не расстались, верно?

- Верно...

Они вернулись домой уже под утро. А через пару часов прибежал мальчишка из тех, кого Раир нанял следить за пристанями, и сообщил, что завтра отплывают оба нужных корабля: "Сплетающая судьбу" - на запад и "Килреишен" ["Дар Килре"] - на восток.

Около полудня Раир и Реана (Ликт ещё дрых) отправились на пристань договариваться. Переговоры закончились быстро и благополучно - заметно благополучнее в финансовом плане, чем ожидалось. Капитан "Сплетающей судьбу" оказался компактным подвижным зангцем, очень разговорчивым и гостеприимным, так что Раир отвязался от него только часа через два, и вернувшись в трактир, застал Реану уже там. Девушка весело кивала Ликту, оживлённо излагавшему подробности вчерашнего выигрыша (это чудо разжилось немаленьким капиталом: по пять золотых монет на каждого из троих), и попутно критически осматривала хорошую такую прореху в плаще.

- Что-то случилось? - спросил Раир, прикинув, что больше всего прореха похожа на след ножа.

- А? - подняла голову Реана. - Да нет, все отлично. Мой капитан, - как там его? А, Толла - оказался милейшим человеком, внешне - этакий шкаф с антресолями и притом - ярчайший флегматик из всех кого мне доводилось знать. А у Ликта все и вовсе замечательно...

- Нет, я про твой плащ. На что это ты напоролась? Или на кого?

- На кого, - кивнула Реана. - Это на обратной дороге какой-то... хм, опущу термин... словом, какой-то возжаждал избавить меня от моего кошелька. Я оказалась против - ну и вот. - Она приумолкла на миг, проводив взглядом Ликта, который куда-то тихонько выскользнул, а потом продолжила. - Я просто решила, что и невооруженных рук хватит, а этот гад ножом всё-таки мой плащ зацепил. Вот иголку-нитку наш линялый помидор одолжить не хочет, я его, похоже, и так уже достала... Ты что, разволновался за меня задним числом?

Раир вздохнул и пожал плечами.

- Ну да. Думаю, бессмысленно делать вид, что я за тебя не волнуюсь. Так же, как и повторять в тысячный раз, чтобы ты была осторожнее.

- Боюсь, что так, - сказала Реана совершенно небоящимся голосом. - Честное слово, я тоже не хочу, чтобы меня убили, я ж жить без себя не могу! Но скучно жить я тоже не могу. Не получается.

- Ну да. Только, клянусь крыльями Хофо, меня это ничуть не успокаивает.

- Знаешь, милый, - сказала Реана ощутимо потеплевшим голосом, - я ведь тоже за тебя волнуюсь. Согласись, ты тоже не слишком тихую жизнь ведёшь.

- Ну да... Да, но я же...

- Ага, но ты же мужчина и принц, это я, ничтожная, вечно лезу, куда не положено, - покивала Реана. - Да, размазывать мою гордость ниже плинтуса тоже можно, её у меня так много, что и не жалко, - она хмыкнула.

- Я серьёзно! Когда ты в очередной раз лезешь в самое пекло, мне хочется только одного: запереть тебя в башне, чтобы...

- Чтобы я из твоей башни сбежала на второй день, перегрызя цепи и выпрыгнув из окна, - Реана предложила свой вариант концовки этой фразы. - А потом не меньше недели ходила бы на тебя обиженная. Хотя, если бы там, в этой твоей башне, была библиотека, недельку я бы, пожалуй, высидела. В зависимости от числа и качества книг. И запирать не пришлось бы. Но не больше недели! Мне можно говорить гадости в глаза и за оные, можно не разговаривать со мной, можно ненавидеть, обманывать, предавать, бить ногами, можно меня презирать и смеяться надо мной, про меня можно даже забыть, но ни в коем случае нельзя меня запирать! Разве что с твёрдым намерением взбесить меня.

- А с намерением сохранить твою жизнь? - спросил Раир, уже улыбаясь и подсаживаясь рядом. - Сама-то ты её не бережешь.

- Как это не берегу? - возмутилась Реана. - Очень даже берегу. Она же у меня одна-единственная!

- Именно, - согласился Раир. - Ты у меня тоже одна-единственная.

- Приятно слышать, - Реана испытывала дикое желание замурлыкать, и щурилась совсем по-кошачьи. - Да ладно тебе. Я, в конце концов, не самое беззащитное существо в этом мире!

- Вот уж верно, клянусь Таго! - рассмеялся Раир. - Знаешь что, моя безумная?

- Пока нет...

- Давай чуть разомнёмся с мечами, заодно и убедимся, что и тебя, и меня кто-нибудь если и сумеет схватить - не удержит.

Ничего против Реана не имела, и скоро на крыльце перед трактиром валялись два плаща, а тупик, которым заканчивалась улочка, оживили две фигуры: стоя в совершенно небоевых позах, обнаженные мечи они, тем не менее, держали в руках. Площадка была не слишком удобна: основательно покоцанная мостовая, в меру скользкая, с обломками булыжника кое-где. Но искать другое место они не стали, сочтя не лишней разминку в условиях, приближенных к боевым.

Ликт вынырнул из двери трактира почти мгновенно следом за ними, оценил ситуацию и устроился на перилах крыльца с видом заядлого болельщика. Вынырнул, разумеется, не только он. Для жителей портового города звон стали - яснейший сигнал, при этом звуке рефлекторно включается насторожённое любопытство, которое вытаивает просто в любопытство, как только становится ясно, что ожидается дармовое представление. Словом, уже на прелюдию любовались человек пять - из окон. Прелюдия впечатляла, и в скором времени кружащуюся пару наблюдала немалая аудитория. По сравнению с многотысячными стадионами, это была, разумеется, жалкая кучка - всего-то два десятка человек! - но очень многие бродячие артисты Арны сочли бы это аншлагом. А зрелище, надо сказать, того стоило. Положим, некоторые зеваки как пришли, так и ушли, поняв, что не увидят тут ни эффектных широких замахов и ударов с разворота, ни фонтанов крови, но немало зрителей и осталось. Ликт (которому стратегическая позиция позволила не ругаться из-за места) подумал, что двое в центре круга на первый взгляд не замечали никого из посторонних, но если спросить завтра, скажем, Раира, он, пожалуй, не только назовёт точное число присутствовавших, но ещё и запросто опишет добрую половину наблюдавших ценителей. А чтобы быть ценителем, кстати, вовсе не обязательно успевать следить за всеми выпадами (как же, уследишь, когда фехтуют так!) или понимать чётко, чем данный эпизод боя грозит каждому из двоих. Достаточно уметь смотреть. Потому что это попросту захватывающе красиво, когда человек очень точно знает, где и какая из его конечностей (меч в том числе) находится в этот конкретный момент и где окажется в следующее мгновение. Когда выверенные движения сплетаются в кружевной рисунок, и зритель видит не руку, голову, клинок, а единое целое - и, более того, единое целое в движении. И так же чётко каждый из двоих видит второго, чувствует его, предугадывает его. Здесь необходимо такое же чувство партнера, как в танце, а иначе не выйдет ничего путного.

Но у этих двоих выходило, что ясно видели все зрители. Человек, хоть немного сведущий в этой области, сразу оценил бы мастерство - что у высокого темноволосого мужчины с царственной осанкой, непринужденно державшего одной рукой меч, который вполне мог сойти за двуручный, что у девушки, на голову его ниже, маленькой и гибкой, как кошка. Её меч был уже, короче и легче, но едва ли кто-то сказал бы, что темноволосому это давало преимущество. А клинки, очень разные даже на вид, оба были великолепны - настолько великолепны, что казалось странно видеть сразу два в одном месте. Так же, как видеть двух мастеров в тупике окраинной улочки небольшого города.

Зрители тоже бывают разные, и если несомненное умение двоих в центре круга видело большинство собравшихся, то знатоки различали и особенности стиля, - потому что различались эти двое не меньше, чем их мечи. Темноволосый был осмотрительней и спокойней в движениях, не рисковал лишний раз и не верил обманным движениям. Девушка действовала менее экономно, проводила одну комбинацию за другой, на ходу меняя план самым неожиданным образом, выплескивая неуёмную энергию. При этом она умудрялась сохранить плавность и какую-то алогичную гармонию каждого движения, и в её действиях светилось что-то такое, словно она полагала всё происходящее неплохой шуткой, удерживалась от смеха, сберегая дыхание, но взамен смеялась каждым жестом.

Один из зрителей, в бархатном камзоле, сказал своему соседу, одетому попроще:

- Не хотел бы я встретиться с этой кошкой в настоящем бою!

- Да? А я и с ним бы - сохраните Вечные!

- Ты прав, шансов было бы немного в любом случае, но с такой, как эта, никогда не знаешь, чего ожидать. Смотри!

Темноволосый ударил мечом так, что мог бы раскроить девушку напополам, если бы попал. Те, кто успели что-то сообразить, не сомневались, что она уйдет вправо, но девушка шагнула прямо под удар, а в следующее мгновение, перехватывая свой меч в левую руку, позволила тяжелому двуручнику с маху скользнуть вправо и вниз по кончику её клинка (так что удар темноволосого провалился в пустоту, едва не заставив его потерять равновесие), и одновременно, немыслимо изогнувшись спиралью, скользнула прочь, разворачиваясь вокруг левой ноги по часовой стрелке. В полтора шага и полмгновения она оказалась за спиной темноволосого, пройдя справа от него и зацепив его правое плечо острием меча.

- Улыбается, - недобро сощурился бархатный камзол.

- Ну да, - недоумённо покосился на него слуга. - Она ж выиграла, чего ж не полыбиться?

- Дурень, - покачал головой камзол. - Не понял? - он снова снисходительно покачал головой, на минутку оторвав глаза от двоих. - Забери меня Верго, если я не прав, но настоящем бою она полоснула бы по шее - и точь-в-точь так же улыбалась бы.

Говорившие вернулись взглядами к двоим в центре круга. Темноволосый вполголоса сказал что-то девушке, она улыбнулась шире, ответила и довольно по-кошачьи сощурилась. Из-под ресниц сверкнуло изумрудной зеленью.

- Сапома! - ахнул брови слуга.

- Тише, олух! - шикнул на него бархатный. - Этих двоих разыскивает гвардия четырех стран, если ты не слышал, о чем кричат на площадях раз в десять дней. Тем более теперь, пока он ещё не король, а бродяга в чужой стране. Во имя Тиарсе, мне не нужна здесь вся городская стража!

- И мне не нужна, - печально согласился слуга. - Шеф, а пусть их гвардейцы и ловят, им всё одно делать больше нечего, кроме как деньги у ме... у честных людей выигрывать. Мы-т тут зачем? Пойдем, а, шеф?

- Олух ты и есть, - задумчиво сказал бархатный. - Нам нужны такие воины. И если ей приглянутся наши деньги, во имя Вечных, что нам за дело - люди, боги или нечисть?

Реана потерла лоб пальцами, продолжая улыбаться, отправила меч в ножны, пока Раир подобрал плащи.

- А рубашку я тебе зашью, - сказала она. - Там всё равно протёрто было.

- Ну ты даёшь! - фыркнул Раир. - Ты что, заранее выбрала, где её можно пропороть?

- Вот ещё! - она хмыкнула в ответ. - Что это за внезапный приступ ложной скромности? Выберешь тут заранее, как же! И вообще, я предпочитаю импровизацию... Собственно, мне просто повезло.

- Ну да, - усмехнулся Раир, - ложная скромность, похоже, заразна.

К этому времени Ликт соскочил со своего насеста и подлетел к ним.

- Ну вы даёте, люди! - восторженно заявил он.

- Да, мы молодцы, - признал Раир, Реана покивала с готовностью.

- Клянусь зубами моей бабки, я не больше половины понял!

- Многие из присутствовавших и этим похвалиться не могут, - добавился ещё один голос к их "триалогу". Разумеется, это был бархатный камзол. - Позвольте мне, как ценителю, выразить своё искреннее восхищение вашим искусством, господа!

Он церемонно поклонился Реане и Раиру, и явно мог продолжать словоблудие ещё долго, но его перебили.

- Чего тебе надо? - по невыясненным причинам Реана с детства не любила изысканно-вежливых людей со слащавыми манерами. В данном конкретном случае Раир, судя по его лицу, был с ней согласен.

- Что ж, если вы предпочитаете сразу перейти к делу - извольте. Я вхожу в гильдию мастеров клинка и как её полномочный представитель предлагаю вам работу, в значительной степени соответствующую вашим талантам, госпожа. Высокие гонорары гарантированы. Вам, лорд принц, я, разумеется, работы не предлагаю, но смею предположить, что дружеские отношения с гильдией...

- Какого рода работу? - спросила Реана, уже догадываясь, но ещё сохраняя нейтральное лицо.

- Род работы вы можете выбрать сами в зависимости от склонностей. В том числе самые разнообразные профессии: от преподавания до выполнения отдельных заказов, оплачиваемых, по обыкновению, весьма щедро...

К концу его речи Ликт, пытаясь не заржать в голос, покраснел от перенапряжения, а Реана, не видя необходимости сдерживаться, прервала речь бархатного вербовщика совершенно неэтикетным фырканьем. Камзол впал от этого в легкий ступор, и образовавшуюся паузу заполнил Раир:

- Ты пришел не по адресу, - после чего он показал ладони в вежливом прощании и ушёл в дом. Ликт нырнул следом.

- Я, в общем-то, вполне с ним согласна, - пожала плечами Реана, не трудясь согнать с лица улыбку. - Поищи удачу и драчунов где-нибудь ещё.

Она открыла дверь и уже шагнула через порог, но бархатный камзол окликнул её:

- Постой! Я знаю, кто ты!

Тут уж Реана не выдержала окончательно и таки от души рассмеялась.

- Да? Надо же! А я вот не знаю, кто я. И уже довольно давно. Всё, счастливо оставаться, а то у меня картошка лежит недочищенная.

- Ты возвратилась через триста лет, чтобы картошку чистить, Реда? - в бешенстве спросил камзол, но она лишь аккуратно прикрыла дверь.

Реана догнала парней уже на лестнице в комнаты, пожала плечами на любопытный взгляд Ликта: что там рассказывать. Несколько шагов они молчали, а потом Реана вдруг снова рассмеялась.

- Все ведь люди как люди, - сказала она Раиру, чуть просмеявшись. - А мы... Нет бы на танец пригласил!

А вечером трое осуществили всё-таки небольшую рокировку: Раир перебрался из одной комнаты в другую. Каким образом Реане удалось его убедить, что это не самое страшное преступление, - об этом история умалчивает. Скорее всего, целиком описывать диалог полушёпотом, шелестевшим в темноте комнаты, было бы кощунством - что касается, впрочем, всех диалогов между влюблёнными. Хотя, дело даже не в кощунстве вовсе. В большинстве случаев пересказ просто не имеет никакого смысла, потому что самое главное всегда говорится не словами. Связными реплики бывают довольно редко - хотя иногда все же бывают...

- Тш, - Реана прикоснулась пальцем к его губам. - Не надо это говорить. Вообще сейчас не надо говорить, а такие глупости - особенно. Одно из самых дурацких любовных заверений! Не смей за меня умирать! За себя я и сама как-нибудь справлюсь! А ты вообще умирать не вздумай! Ну зачем ты мне нужен мертвый? Ты мне живой нужен! Ясно?

- Ясно, моя безумная, - сказал Раир, обнимая её. - А какие ещё заверения числятся у тебя в дурацких?

- "Живу только тобой", например. Вокруг масса всего интересного, и совершенно бессмысленно всю свою единственную жизнь променять на одну, скажем, меня. Зачем мне кто-то, кто будет жить моей жизнью? С этим я опять-таки сама справлюсь, как и со своей смертью. И кроме того, я ведь так надоем быстро: меня надо принимать гомеопатическими дозами...

- Уж кто-кто, а ты надоесть не можешь, - улыбаясь покачал головой Раир. - От тебя одной больше неожиданностей, чем от всего остального вместе взятого!

- Стараюсь, - польщённо заулыбалась Реана.

Некоторое время они молчали, потому что губы были заняты другим, а потом Раир всё-таки набрал в грудь воздуха и сказал:

- Нет, подожди, ну я же не знаю... Я ведь даже не могу обещать, что женюсь на тебе!

- Так не надо, - отмахнулась Реана. - И отлично, потому что я замуж не собираюсь, я же как-то уже говорила... И вообще, какая разница? Не думай обо всякой ерунде, ры-ыцарь!

На этом разговоры окончательно прекратились. Теперь уже до утра - которое наступило самым наглым образом всего через пару часов после того, как они заснули. Само по себе утро было бы не так страшно, если бы не началось оно с барабанного стука в дверь и криков Ликта:

- Подъём, люди! Совестно вас будить, но тут по наши головы пришли!

Волей-неволей вставать пришлось. В авральном режиме приведя себя в соответствие с приличиями и подхватив оставшиеся немногочисленные вещи, они открыли дверь, из-за которой явился взорам взмыленный, но донельзя счастливый Ликт.

- Что? - спросил Раир, одновременно прислушиваясь к бегающим по лестнице голосам соседей.

- Шухер, - жизнерадостно объяснил Ликт. - Видать, вчерашнее ваше выступление имело чуть больший успех, чем хотелось бы.

- Так это толпа фанатов за автографами? - спросила Реана, допривязав пояс и поглаживая рукоять меча. За дверью голоса соседей делись в тихое и безопасное "куда-то", а на их место приближался грохот сапог и хриплые отрывистые взрыки команд.

- Вот дурные, - снисходительно сказала Реана. - Подкрались бы тихонечко - глядишь и вышло бы что.

- А так мы удерём в два счета? - полюбопытствовал Ликт.

- Нас ценят и уважают, - усмехнулся Раир, завязывая сумку. - За такое вознаграждение здешний тэрко половину городской гвардии сюда отрядил, судя по шуму.

Шум уже подходил вплотную к ним.

- А вторая половина - у крыльца, - заметила Реана, выглянув через окно. - Внимают речам начальства, - добавила она, возвращаясь к порогу между двумя их комнатами, где стояли парни.

Ликт вдруг сорвался во вторую комнату. Осторожно покосился в окно, посмотрел повнимательней... Пока он сражался с плёнкой, подоспели Раир и Реана, и в какие-то мгновения все трое выбрались уже на крышу сарая, огибавшего трактир. Идти было неудобно: ноги скользили по мокрой соломе, и трое насторожённо прислушивались - не слышно ли их от крыльца? Реана поскользнулась, отбила кулак о стену соседнего дома, испытала горячее желание выругаться и заслужила короткий укоризненный взгляд от Раира. Все вздохнули с облегчением, когда оказались за домом, и от гвардейцев их отделяло уже два угла. Дальше - по стене, за которой начинался соседний двор, - к улочке; стена была старой, из-под ног грозили с грохотом осыпаться обломки камня (хорошо хоть засохшая трава на стене вымокла, не шуршит). Пробежали быстро, насторожённые, пригибаясь, как под обстрелом (к счастью, пока только "как"); спрыгнули наконец с трёх метров вниз, в грязь. Судя по засохшим пятнам на стене, это не первый грязевой фонтан на её памяти. Улочка пуста, слава Тиарсе, но расслабляться рано. Раир перед тем, как спрыгнуть, оглянулся. Гвардейцы как раз догадались вбежать и в задний двор, а дверь в их комнаты, судя по грохоту из окна, уже ломали. Раир соскользнул со стены до того, как в его сторону кто-то успел посмотреть.

- Бегом!

Уже совсем рассвело, но эта часть города просыпалась часа на два позже, так что трое мчались к спасительному порту по пустынным улицам. В три минуты они уже сбежали вниз с обрыва, разбудив синеносого нищего на ступеньках. Тиарсе, похоже, решила поиграть на их стороне - просто для разнообразия, - и гвардейцев не было слышно. По логике вещей они как раз должны бы прошибить дверь и обнаружить, что старались зря. В лучшем случае ещё минут пять будут ждать начальство и скрипеть мозгами, а потом... Кому повезёт потом, трое пока не думали.

Ликт мчался, не жалея пяток, дыша в спину Раиру, и, только когда тот затормозил, тоже приостановился и оглянулся. Плащ Реаны (раздвоенный со вчерашнего дня с краю) развевался уже шагах в двадцати справа. То есть, дальнейшая судьба Ликта решилась без его участия. Что ж, значит, в Торен.

...Раир отодрал, наконец, от неё глаза, повернулся спиной и побежал к кораблю. Надо ещё убедить капитана, что отплыть незамедлительно будет для него выгодней.

Реана пробежала метров двадцать вверх по течению Арна, петляя между нагромождениями всего подряд, и только потом заметила, что бежит уже одна. Значит, Ликт - с Раиром. Тем лучше или тем хуже, можно будет обдумать потом.

Третий... Четвертый корабль... Позади что-то загромыхало. Реана стремительно обернулась, но это всего лишь какой-то очередной пьяница не вписался в поворот и обрушил штабель. Ну и чёрт с ним.

Ага, вот он, пятый, "Килреишен". Гвардейцев пока нет, отлично! Пусть ещё минут хотя бы пятнадцать не появляются! Не дав себе труда заметить отсутствие трапа, Реана взлетела на борт, мелькнула по палубе, просочившись между сонными матросами, держа курс на завернутый в плащ шкаф с антресолями... Самые наблюдательные заметили её, когда она уже остановилась в двух шагах от массивной фигуры, но действительно осознали её присутствие только услышав:

- Капитан Толла!

Толла обернулся и невозмутимо оглядел её. По идее, ему полагалось удивиться точно так же, как и всем остальным присутствующим, но лицо Толлы было не приспособлено для таких экзерсисов, как изображение ярких эмоций. Реана прикинула, как она должна выглядеть после сегодняшней ночи, утреннего спринта, растрёпанная, с прической а-ля "взрыв на макаронной фабрике", ужаснулась - и махнула рукой (виртуально).

- Капитан Толла, - повторила она, тщетно пытаясь восстановить дыхание. - Я плачу вдвое, если мы отплываем немедленно!

Почти вся команда уже проснулась, собралась вокруг и с интересом наблюдала за её вздымающейся грудью. Собственно, это Реане отметила мимоходом, в любую минуту гвардейцы могут появиться на горизонте, а этот чертов флегматик все ещё неспешно обдумывает её предложение!

- Ещё пять монет к задатку, - вынес свой вердикт Толла, подставляя ладонь, где эти пять монет можно было свободно уложить рядком. Реана облегченно вздохнула и оперативно выполнила заказ - серебра как раз хватало, и замечательно: лишь бы уплыть сейчас из этого Ри, разорви его Таго!

По одному жесту Толлы на палубе не осталось никого бездействующего, кроме самого капитана и пассажирки. Реана отошла к борту, чтобы не путаться под ногами. Только бы успеть! Люди Толлы работали оперативно, что не могло не радовать. Почти в тот же момент, когда "Дар Килре" качнулся и, отпущенный с привязи, нацелился отчалить, ниже по течению вышел на середину реки другой корабль, развернулся и направился к югу. Реана улыбнулась. Ребята успели. Теперь только сама за себя... Их корабль тоже неторопливо отплыл от берега, поймал ветер и пошёл вверх по течению. С противоположного конца порта донесся зычный вопль - такие умеют издавать только гвардейцы! Реана стремительно обернулась в ту сторону, почти рефлекторно хватаясь за меч. Нужды в этом не было. Пусть себе прочесывают пристань - птички уже упорхнули! Она усмехнулась и перевела взгляд вперёд. В нескольких шагах от девушки стоял Толла, невозмутимо на неё взирая. Явно видел и её сентиментальное любование чужим кораблём, и нервную реакцию на гвардейцев. Так же невозмутимо Толла отвернулся. Реана пожала плечами, подумав, что отсутствие любопытства - одно из лучших качеств этого человека. А потом она сняла с себя оружие и сумку, уложила всё это кучей и устроилась на ней, как на подушке. Это было немногим удобнее, чем мешок с камнями, но сырая палуба - хотя не лучшая постель, которую Реана видела в последние безумные месяцы, но и не худшая, а спать хотелось. Так что она уснула почти мгновенно, с рукой на мече.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Комментарии: 111, последний от 28/07/2017.
Размещен: 04/10/2005, изменен: 17/11/2018. 516k. Статистика.
Роман: Фэнтези

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"