Сказка для детей неопределенного возраста.

Синопсис

Муся - рыжий кот, который живет в зоопарке в вольере, в котором содержат тропического карликового жирафа Окапи, родившегося в зоопарке. Иногда к ним приходит обычный кот живущий неподалеку. Из-за сложности произношения его имени, они называют его просто Чуся.

Повествование ведется по очереди от лица Муси, Чуси и Окапи, начиная с того момента, когда они собирались из зоопарка в горы. С каждым рассказчиком раскрывается, характеры рассказчиков и что из этого выходило. Последний этап, когда рассказывает окапи, соответствует времени, когда они уже находятся в горах.

Муся.

Стояло раннее весеннее утро. Зоопарк понемногу просыпался, и, поскольку я прожил здесь довольно давно, то я всегда знаю, кто, когда и во сколько просыпается. Вот и сейчас знаю точно, что вслед за медведем начнут просыпаться тигры, и своим рычанием будут будить всю округу. Как будто их кто-нибудь боится?! Это из-за решетки-то? Может они все и холеные, но даже самому последнему ежу в зоопарке понятно, что они даже косулю не догонят. Ну, разве что напугают ее до полного оцепенения, а сами пойдут к тележке смотрителя, потому что главная их добыча - это его тележка, вернее ее содержимое. Собственно, самых диких зверей здесь нет. Все они, ну или почти все, приехали из других зоопарков, и никогда в своей жизни не видели вольной жизни. Я то, по крайней мере, мог выйти, прогуляться туда и сюда, а потом обратно. Кстати, забыл представиться - я рыжий кот Муся. Жил в зоопарке в одной вольере с окапи. Окапи - очень чудной зверь. Карликовый тропический жираф с такими полосатыми гольфами на задних ногах, языком может уши умыть, да и вообще, всю мордочку. Это очень удобно. Мне вот приходится умываться лапами, а то я не везде дотягиваюсь языком. А вот окапи это умеет. Вообще-то я раньше жил с енотовидными собаками, но собаки - они и есть собаки. Никакого представления о чистоте - тявкают, носятся, валяются в каждой луже. Им уже и опилками все посыпали, а они все равно разрывают ямы, а как дождь пройдет, так и валяются там, в самой грязи. Зачем это нужно мне тоже не понятно, если у них даже конура с корытом для купания имеется. Окапи вот, ну совсем другое дело - аккуратная, вежливая. Я бы даже сказал романтичная, только вот застенчивая очень. Один раз целый день в домике стояла и стеснялась выйти. Ее уж и так и эдак выманивали, что бы посмотреть, ну куда там - говорит, что умывалась. Так и умывалась, пока все не ушли.... И тоже приехала из другого зоопарка, тогда-то я к ней переселился (до нее в вольере верблюд жил). А я вот так и похаживаю, да расспрашиваю, кто где жил. Все думаю, может мне кто расскажет о том, как там, где я не был. Но получается, что и они особо нигде не были. Так вот и смотрели на мир сквозь прутья решеток. Один раз только приехала рысь подранок, но она и от еды-то отказывалась, да и говорить со мной не хотела. Одним словом, все они что ни на есть самые обыкновенные клеточные животные, потому что живут в клетках, и мира совсем даже и не знают. Люди обычно преступников в такие клетки сажают, ну там убийц или мошенников, а вот за что остальных в клетки - этого я не понимаю. Нет, ну тигров или волков понятно, а остальных-то зачем? Окапи та же или скажем, косули? Охраняют от тигров, наверное. Вообще-то я кот ученый, в том смысле, что раньше в университете жил и кое в чем разумею, хотя, конечно читать не умею, да и сказки не рассказываю. Хотя, можно сказать - это моя первая сказка, потому что все это как будто не взаправду случилось. Не со мной даже как будто, а с другим рыжим котом.

В общем, все просыпались один за другим. Сначала птицы в огромных сетчатых клетках, думаю, они и лететь-то уже разучились, все эти стервятники, попугаи и голуби редких расцветок, потом уже медведи (виду только не показывали), за ними хищники, енотовидные собаки, ну и прочие. Последними просыпаются олени, косули, ну и окапи, конечно. В общем, обычное такое утро. Я уже с рассветом сидел на крыше домика, где жила окапи, и по фырканью догадался, что она пытается привести себя в порядок. Даже заглянул через слуховое окошко. Так и торчал там вниз головой, наблюдая за тем как она, глядя в ведро с водой, пытается одновременно попить и посмотреть свое отражение. Ну конечно, это у нее не слишком хорошо получалось, потому что занятие это уж очень несовместимое - попить, умыться и прихорошиться. Тут она отрывает голову от ведра, и отправляет меня посмотреть, кто сегодня пришел в зоопарк. Если скажу, что очень много народу, то скорее всего, она так и будет хлопать глазами в окошко домика, а если мало или совсем нет, то возможно выйдет прогуляться по вольеру, трясти хвостом и тоже пытаться одновременно испробовать аллюр который видела у скаковых лошадей, но при этом пытаться смотреть на себя со стороны. Только для очистки совести, я решил сходить, хотя точно знал, что в такую рань никого еще нет. Люди редко встают просто так по утрам, если уж встали рано, то наверняка по делам, не иначе. У меня-то довольно давно развилась бессонница - сплю всего полдня, больше хожу от вольера к вольеру, узнаю как там и что.

Как я и предполагал, никого кроме маленькой девочки и мамы, причем почему-то обе в огромных бантах, как школьницы на первое сентября. Только у мамы он не очень большой и красный, а у девочки огромный белого цвета. Взяли билет и идут, зерно из пакетика разбрасывают голубям скалистым, огромным, как курицы. Славная летающая закуска, клянусь своим хвостом! Возвращаюсь обратно, думаю, еще разглядывает свое отражение в ведре. Только она уже по вольеру скачет, как цирковая лошадь - копыта поднимает крест на крест, наверное опять воображает себя цирковой актрисой - кругом зрители аплодируют, оркестр играет, и она с султаном на голове преклоняет колени.... Только жираф - он и есть жираф, шея хоть и не такая длинная, как у обычных, а все равно перевешивает. Вот она и плюхнулась, прямо носом в песок, и застыла, глазами моргает, ушами двигает, даже хвостом, а что сделать дальше не знает. В этом интересном положение ее эта странная пара и застала. А девочка, ничего умнее не придумала, и начала хохотать, как будто в цирк пришла, а не в печальное место под названием зоологический развлекательный сад - место само по себе прискорбное, потому что пожизненное содержание от пожизненного заключения мало чем отличается. Понятное дело, это она не со зла, а так просто, от хорошего настроения. Но окапи уже вскочила, как ошпаренная и припустила в домик, и выглядывает одним глазом в окошко и одновременно языком песок с морды слизывает. Сокрушительный успех - ничего не скажешь.... Ну тут мама начала девочку всячески укорять, что мол так себя не ведут, и лошадь вон напугала как. Лошадь.... Фррр! Как же, лошадь, читать, что ли не умеете?! Ну тут они к табличке подошли, прочитали, что оказывается жираф такой, в природе обитает в экваториальной Африке, очень осторожный и пугливый. Ну тут они достают арбузные корки (их на входе вместе с семечками для птиц продавали) и начинают окапи выманивать из домика. Это они хорошо придумали - на такое лакомство кто угодно выйдет, ну и окапи, конечно, не исключение. Тоже вышла, глазами хлопает, но вроде видит, что никого кроме них нет, и тихонечко так, боком подходит. Угостили ее арбузными корками, тут она совсем разнежилась, даже разрешила себя по голове погладить, за ушами почесать. Вот они и стояли - окапи из-за забора вольера и они с другой стороны. Гладят ее, переговариваются. Ну, мы-то с окапи все понимаем, что они говорят. Это все глупости, что животные ничего не понимают, когда им говорят, и что происходит. Коровы вот перед забоем даже плачут - все понимают, только уж ничего не поделаешь. Да и крысы лабораторные, тоже все понимают, я это еще в университете понял, даже отпустил парочку из клетки, хотя я их не очень люблю, даже есть их не очень хочется. Так вот они переговариваются себе. Что наверно холодно ей здесь не в Африке. А кому здесь не холодно, только вот окапи в Африке никогда и не была, слышала только о ней, да и родилась она уже в зоопарке, только в другом. Еще девочка спрашивает, а почему она на зебру наполовину похожа. А мама ей отвечает, что может у нее бабушка зеброй была или там, кузина, вот и похожа и на жирафа, и на лошадь, и на зебру, и еще на зайца, только с копытами. Вот это они точно подметили. Потом они начали фантазировать, может ли окапи добежать до Африки обратно, и жить там. Мама, думает, что нет - до Африки далеко, бежать и бежать, а потом еще и плыть через два моря, так что, наверное, вряд ли. Но девочка не унимается, дальше спрашивает. До гор может она доскакать? До гор ведь не далеко? Там тепло, травы много, красиво. Окапи там сможет жить? Ну, мама подумала-подумала, и говорит, что, наверное, до туда она и доскакать, и жить сможет, только вот те кто в зоопарке живут, уже плохо привыкают к вольной жизни - и от волка не убегут, и от охотника не скроются. Тут они совершенно правы, мрррр. "Эх, эх, эх... - Вздыхает девочка, - может быть, мы ее к себе возьмем? Я на ней в садик буду ездить! Заводят же люди себе лошадей, вот и мы себе заведем жирафа наполовину полосатого". Окапи насторожилась, конечно, даже жевать арбузные корки забыла. Но мама ей отвечает, что это конечно неплохо, только как она на пятый этаж будет забираться, а ведь у нас даже лифта грузового нет. Да, это - совершенно логично. Но девочка так просто не сдается. Предлагает ее похитить из вольера, и доскакать прямо до гор. Дорогу она помнит, если в июне отправиться в полдень на солнце, то, как раз к горам придешь. Только далеко, конечно, но я корок арбузных возьму, целый рюкзак - буду ее кормить в дороге. Вон и кота того рыжего возьмем (на меня показывает), он наверное гор тоже никогда не видел (и не хочу, если хотите знать). Но маму не переубедишь, она говорит, что лучше мы будем сами приходить к ней, кормить ее арбузными корками, хлебом ну или еще чем-нибудь. Пойдем Инна, нам еще надо тигров посмотреть (нашли, кого смотреть, хм). И они, обнявшись с головой окапи, а она довольно большая, как половина девочки, пошли дальше. Окапи даже зачем-то лизнула девочку напоследок. А девочка с большим бантом все канючила, что мама, давай попросим нам окапи хотя бы на выходные взять мы ее хоть на дачу отведем, а потом обратно приведем, такую же полосатую, как и была. Так они и ушли, в сторону тигров, а мама все говорила и говорила ей что-то. Окапи тем временем дожевала оброненную корку, и с задумчивым видом ходила вдоль забора. Когда она так ходит, я сразу могу сказать, что у нее что-то на уме. На этот раз я тоже не ошибся, и уже ближе к вечеру, по крайней мере, после обеда, это точно, она меня и огорошила. Как раз в это время к нам зашел Чуся, еще один кот, он правда ни у кого в вольере не живет, но при этом постоянно ходит между вольеров. Его почему-то считают здесь служебным котом, но на самом деле он просто около хозблока кружится - мышей там вылавливает. Я, правда, тоже здесь живу, но меня почему-то не считают штатным котом, наверное это по тому, что у Чуси вид уж больно важный. Хотя, я бы сказал, что он просто угрюмый тип - ни помурчать толком, ни поваляться не умеет. Но окапи все равно с ним возится. Дай ей волю, так она, наверное, весь зоопарк к себе в домик перетащила бы.

Ну, в общем, пришел к ней Чуся, запрыгнул на спину, как к бабушке на диван, и уселся себе, сквозь усы поглядывает, лапы свои в белых носочках вылизывает. Хотя, мне он не особо нравится, (котам друг дружку лучше обходить, а мне так и подавно) но я все равно пришел и уселся на верхушку забора. Тут окапи и говорит: "А давайте вместе убежим в горы - дорогу я уже знаю, а то одной страшновато, а вот втроем так оно легче будет". Ну, думаю, спасибо, девочка Инна! Жили себе, жили, все нормально было, а тут вот тебе, пожалуйста - отправляйся куда-то, не зная куда. Ну, я, значит, и говорю окапи: "Куда же это мы, скажите, пожалуйста, направимся? Никто даже и не знает что это такое, а мы то и подавно". А Чуся, в общем-то угрюмый тип, потянулся, и говорит эдак с прохладцей: "В горы, так в горы. Куда хотя бы?" Ну, тут уж и окапи оживилась, и продолжает: "В горы. Не знаю, как там они называются, в крайнем случае, сами назовем как-нибудь. Главное, что там горы - много снега, воздуха, деревья огромные и небо большое и бесконечное..." Видите ли, снега ей мало. Я и так уже за зиму все лапы себе избил об лед, а то и вообще с головой в сугроб с головой провалишься, что только хвост выглядывает, а ей, видите ли, мало снега и воздуха не хватает. Хотя, с другой стороны, что она видела кроме своего забора - небо и то за большим бетонным забором. Но, просто что бы внести в это дело ясность, я им со знанием дела объясняю, что до ближайших гор тысячи километров, да и кормить там, понятное дело, нас никто не будет. Мы с Чусей, по крайней мере, будем ловить хомяков, там или тушканчиков, ну, или к дому какому прибьемся, а вот окапи точно неважно придется. Из под снега зимой траву добывать или летом от волков убегать. Только они не унимаются. Уже вырабатывают план побега. Окапи будет усиленно питаться, что бы в дороге не истощиться, Чуся найдет все возможные варианты дыр в заборе. Ну, на худой конец, стащит ключ у сторожа, что бы он ворота не смог закрыть, а пока дубликат будут искать, потихоньку ускользнуть. Хороший план, ничего не скажешь, только окапи - это вам не скаковая лошадь (хотя и очень похожа), она даже, наверное, не сможет через этот забор перепрыгнуть, что уж там говорить про второй периметр забора парка. Правда, я там видел дыру, но говорить про это не стал - вдруг они все-таки передумают. Только окапи снова не унимается и тут же начинает прыгать по всему вольеру, как ужаленная. Прыгала она, прыгала, пока ногу не подвернула. Ну, думаю, конец путешествию. Окапи похромала в домик, а Чуся, поднялся на задние лапы, и, что-то в ухо ей нашептывает. Так они и ушли, а Чуся чуть ли не на голову ей залез, и что-то там мявкает.

Чуся.

Вообще-то меня зовут Чунь. Чуньтянь даже, что означает - Весна. Комок шерсти им под язык, кто это придумал, так что понятное дело, никто этого имени выговорить не может, вот и приходится отзываться на "чуподобные" слова. Как меня только не звали: Чунь хрюнь, Чуча, Чучук, Чуняндрий, Чунямбула, Чучундр, так что все эти сюсюканья мне порядком надоели. Вот и хожу - брожу туда и сюда, то там посижу, то туда погляжу. У меня аж три хозяина (но это уж дудки, с тем же успехом можно приручить снег - ты думаешь, что с декабря ты его повелитель, а в апреле он растает), и все эти хозяева меня подкармливают. Каждый почему-то считает, что после миски молока имеет полное право трепать, как ему вздумается, будто я мурчайка какая-нибудь.

Что до окапи, то тут я ее поддерживаю. Многие уже забыли даже дорогу к выходу из зоопарка, а она все равно куда-то хочет поскакать, хотя кроме нарисованных пальм ничего в жизни не видела. И когда она подвернула ногу, я ей так тихонько говорю, что это вполне подходящий момент, что бы как следует откормиться перед дальней дорогой, а заодно и к ветеринару сходить. Ну, или он сам придет, что ли...

Так вот мы с ней и решили, а чучело это рыжее ни в какую не соглашается, хотя, наверное, лучше всех все дырки в заборах знает, а уж где пролезла его лохматая голова, там не то что окапи - там слон пролезет. Сам-то худой, как селедка из магазина, а голова огромная лохматая. Как это ему удалось одну только голову раскормить, наверное, в университете. Он даже перед тем как мышь съесть, обязательно должен с ней побеседовать, как будто без этого нельзя. Вкуснее они, что ли от этого становятся?! Ну, вот так я и стал частенько к окапи заглядывать, разузнавать, что да как. Мусе деваться особо некуда стало, и он начал бродить по зоопарку расспрашивать, кто где был, да дырки в заборах разглядывать. Окапи, тем временем, училась скакать по вольеру, что бы при удобном случае суметь перепрыгнуть через ограждение, да и другие препятствия, которые на пути встретятся. Из-за этого, правда, у нее все больше и больше посетителей стало скапливаться - посмотреть на скачущую окапи. Даже один дядя из цирка приходил посмотреть, не пригодится ли она для цирковой работы. Да и ветеринары местные, после того как ей ногу вылечили частенько приходили посмотреть и все удивлялись - что это их подопечный такие коленца выделывает. И за следующий месяц внимания к ней проявляли очень много. Она даже задумалась, что может ей и не стоит убегать куда-то - здесь ее так все любят, в газете даже написали про "скачущую окапи", как она хорошо в зоопарке себя чувствует. А как можно себя чувствовать в зоопарке?! Меня вот однажды заперли в квартире, насыпали полную миску сухого корма, который кормом для рыб воняет, молока, которое сразу свернулось - так я света не взвидел. От сухого корма пить хочется, а пить нечего (молоко свернулось) пришлось пить из унитаза. Ну, правда я им за это издевательство такие лужи наделал по всему дому, что бы как пришли - сразу бы меня в форточку выбросили. Так и случилось, только меня пинком за дверь выпихнули. Летел и кувыркался. Но, правда, больше к ним уже не возвращался. Десятой дорогой обегал это место - мало у нас, что ли мест в городе? Вот так я и живу. А что? У каждого что-то свое на уме, взять хотя бы окапи. Что там у нее на уме - никто не разберет, только она сама и сможет объяснить, если захочет, только она что-то не хочет, а иногда и не может, лепечет и лепечет что-то. Я уж что бы как то прекратить это, чешу ей спину когтями - она вроде не возражает, а мне тоже нравится. Вот так и сижу на ней, греюсь на солнышке, когти точу время от времени, пока Муси нет. Почему-то он сильно против этого возражает, наверное, ревнует. Не знаю почему, но это так, и сам не сидит, и другим не дает.

Так вот и проходили наши дни. Снег почти дотаивал, оставался только в низинах да на тропинках, где ноги утоптали. А так все вроде бы неплохо. Муся узнал, что когда корм завозят, то ворота вообще не закрывают, что бы грузовик долго не разворачивался. Можно конечно дождаться, пока зоопарк повезут на гастроли, только здесь есть одно "но" - повезти, то его повезут, может быть, только мы не знаем, куда и когда. Можно дождаться и

разузнать, но можно вместо юга укатить на север, да и окапи, скорее всего с собой не возьмут, потому что она еще маленькая и может заболеть по дороге. Хотя конечно верится в это с трудом. Ничего себе маленькая - да она больше нас всех вместе взятых, и весит как машина, легковая, правда. Хотя такое сплошь и рядом бывает. Я вот однажды видел одного огромного сенбернара. Слезаю с дерева хвостом вперед, а меня там поджидает огромное чудище - голова с меня размером, слюни текут во все стороны. Ну, думаю себе - все, набегался, и главное, такая нелепая смерть. А это щенок оказался. Я распушился весь, на дыбы встал, зашипел. Думаю, что пока он думает, я обратно на дерево влезу. А ему кричат откуда-то сбоку: "Зайчик, Зайчик! Не бойся! Ко мне! Ко мне!" Зайчик, хм.... И этот зайчик хвост поджал, и бегом к хозяйке. И частенько мне такие зайчики попадаются, уж и не знаю, куда от них деваться, и правда, что ли в горы податься? Может быть, там настоящих зайчиков увижу, а может быть и попробую какие они на вкус.

Окапи продолжала скакать, как ужаленная. Мы с Мусей на это представление с крыши наблюдали. Он все сокрушался, как же это мы там будем жить в горах. Ни тебе развлечений никаких, ни тебе крыши над головой. Ничего нет - кругом одни опасности и больше ничего. Я на него внимания, конечно, не обращаю, только уши лапами намываю, да глазами кошусь. А он все не умолкает. Вот, говорит, скоро уже и май будет, снег весь растает, а в июне уже и солнце направление укажет. И надо будет между грузовиком с продуктами пробираться, а по дороге опасности всякие: машины, самолеты, собаки, волки, тигры и дальше тому подобное. Ну, с тиграми, это он конечно махнул. Их кроме как в нашем зоопарке и нет нигде, да и волков надо еще поискать летом. Машины не страшны - мы же не рейсовый автобус, что бы по дорогам ходить. Да и искать нас, наверное, будут сразу. Поэтому пойдем лесами, да полями. Окапи там травы вдоволь будет, ну и мы что-нибудь найдем. Вот так мы и сидели, на коньке крыши, размышляли и грелись, подкреплялись и дремали. Потом мы начали учиться на окапи кататься. Не вприпрыжку же нам за ней бежать, в самом деле. Занятие, я вам скажу, не из самых приятных. От страха сначала, мы когтями в спину вцепились, и сразу же слетели, как с трамплина. Но потом ничего, научились держаться, как следует, на лапах равновесие держать, даже можно и вперед смотреть иногда, если забраться повыше и на задних лапах стоять. Само собой, учились мы так делать только ночью, когда все выспимся, да и внимания к себе не привлекаем. Катаемся себе по кругу, как цирковые животные, только без аплодисментов.

Однажды мне представилось, что мы стоим на краю огромного поля, сплошь усеянного какими-то синими цветами, и у них такой цвет, что небо кажется таким бледным, а в далеко стоят огромные серо-белые скалы, из-за которых выплывают темные облака, которые гораздо темнее самих гор. А мы стоим внизу такие маленькие, что даже я рядом с домом, кажусь вполне себе ничего. И даже самая огромная собака там кажется такой маленькой, что те, кто сможет там жить, никогда и никого не будут бояться. Хотя и горы я тоже никогда не видел, и даже трудно себе представляю, как все это может быть, но, наверное, именно так и должно быть.

Когда снег окончательно растаял, то мы решили все-таки отправляться в дорогу, не дожидаясь, пока солнце укажет нам нужное направление. Все-таки у нас есть только приблизительное направление, и уж совсем не карта, и не пахучие метки, по которым можно ориентироваться. Просто надо будет идти на солнце, а когда пройдет время, просто повернуть на него. Так мы сможем пойти в нужном направление. И если, вы думаете, что если у нас маленькая голова, то имейте в виду, что я в своей жизни видел столько глупых собак с огромной головой, что иной раз думаю, что здесь связи вообще нет. У тебя либо большая голова, либо ты умный. Одно из двух.

В один из дождливых дней, когда на небе только облака и ветер, приехал грузовик с продуктами, и окапи, по счастливой случайности, вывели из вольера. Я быстро нашел Мусю, и мы вдвоем нашли окапи в малом загоне, куда перевозят таких вот зверей, что бы не мешали. Мы пролезли сквозь ограду малого загона, и сказали, что, наверное, пора. Окапи только грустно повесила голову и часто заморгала. Вот только этого нам сейчас не хватало, что бы она разревелась напоследок. Она чуть-чуть навалилась задом на заборчик, и он, заскрипев, начал клониться на бок. Мы со всех когтей пообжали к выходу, который сейчас загораживал грузовик. И там как раз никого не было видно, тогда я снова полетел со всех ног к окапи, что бы сообщить ей, что пора выдвигаться. Запрыгнул, как обычно к ней на спину, и сразу мявкнул ей, что дорога свободна. Она двинулась как-то не торопливо, только ушами очень сильно шевелила во все стороны. Я то, конечно, понимал, что ей сейчас очень не хочется уходить - ей страшно. Наверное, сейчас ей хочется, что бы ее поймали и отвели обратно в стойло. Поэтому она и не торопится, и мне пришлось, как наезднику шпорами поторопить ее когтями за ухом. Уходить всегда страшно, каким бы ты бесстрашным не казался, хорошо, если есть кто-нибудь, кто может тебе помочь, даже если это - всего лишь коготь за ухом. Так что, можно сказать, ей со мной повезло. На выходе к ней на спину запрыгнул Муся. Весь мокрый от луж, усы повисли, уши тоже. Кошка на помойке и та выглядит лучше, чем он. По началу мы пробирались не разбирая направления, только бы уйти подальше. К тому же солнца все равно не было видно и было не понятно, в какую сторону идти. Когда мы ушли так далеко, что даже не было видно стен зоопарка, мы пошли спокойнее, как будто бы мы просто прогуливаемся по парку, хотя по парку мы и шли. Такая большая на половину зебра, на половину жираф с двумя котами на спине, один из которых сидит задом на перед, и с тоской глядит туда, откуда уезжает. В такой ранний час, в парке никого не было, и мы действительно спокойно шли по дорожкам, пока окапи не подошла к указателю, где была карта. А на ней жирная черная точка со стрелочкой, пунктирная линия, а за этой линией сплошные бугры. Мы, немного посовещавшись, решили, что это горы. И нам остается только дождаться, когда выйдет солнце и тучи окончательно разойдутся. Окапи легла, поджав под себя ноги, и задумчиво нюхала цветок. Муся поглядывал на небо, а я поглядывал на них обоих. Окапи все нюхала и нюхала, когда к ней на ухо уселась желтая бабочка. Немного посидев на ухе, она решила спуститься к цветку, который как раз нюхала окапи, но, передумав села к ней на ресницу. Немного покачалась (это окапи моргнула) и перелетела на другую ресницу. Тут окапи снова моргнула, и бабочка перелетела на другую ресницу. Тут окапи начала моргать специально, наверное, потому что, все перелетала с одного глаза на другой. Потом обоим это надоело, и бабочка уселась ей на нос, а окапи перестала моргать. Когда бабочка улетела совсем - появилось солнце.

После этого, мы поднялись и медленно побрели вдоль дорог, где грохотали грузовики и ревели огромные автобусы, из которых высовывались люди и просто разглядывали нас вполглаза. Как будто у них каждый день по городу ходят окапи. А мы просто брели вдоль улицы. Побег оказался настолько обыденным, что это было даже обидно. Мы так долго все планировали, а надо было всего лишь выйти за ворота. Мы, точнее окапи, свернули в сторону от оживленной дороги, и пошли вдоль реки, и это направление как раз было в сторону солнца. По берегам проплывали огромные корабли, на которых был кучами насыпано что-то. Не знаю что, но Муся говорит, что, скорее всего это был песок. Но мне-то, какая разница? Главное, что можно идти вдоль реки, и она приведет в горы. Лучше всего конечно, было доплыть, а то окапи уже начала уставать, и мне это было очень заметно. Она стала идти медленно, и мы частенько останавливались отдохнуть, попить воды и поглядеть на проплывающие корабли, каждому из которых мы давали название: "Мыльница", "Утюг", "Гордый барсук" и даже "Ленивый ленивец". Ночь застала нас около какого-то села, где к реке вывели лошадей, с которыми окапи разговаривала, восторженно на них глядя. Она вообще очень трепетно относится к лошадям, ко всему, что красиво движется и грациозно прыгает.

На следующее утро мы снова тронулись в путь, и прошли один город. Там я с голодухи, пристрастился к майонезу, который Муся нашел на помойке, уговорив местную собаку от употребления вредной пищи. Так, в общем-то, мы и питались - окапи травой и молодыми ветками в лесах, а мы с Мусей главным образом в городах, потому что на спине у окапи не очень то и выспишься. Да и шуму она производила столько во время сна, что нам приходилось уходить довольно далеко в лес, а поскольку ориентировались мы неважно, то и уходить далеко было неохотно. Так вот я перешел на майонез, а Муся вообще чуть было вегетарианцем не стал, и от этого стал еще тоньше, чем был.

Мы двигались довольно медленно, иногда с большими перерывами в переходах. Два или три дня мы все вместе сидели около коровьей фермы, где коровы терпеливо уговаривали окапи остаться с ними. Ну, и нас, конечно, только по мне лучше уж на помойке помойно-разыскным котом быть, чем ловить ленивых крыс в коровниках. Но в окапи они точно признали свою, и откармливали ее самым лучшим клеверным сеном, и даже водили с собой на пастбище. Только окапи - она и есть окапи. Вместо того, что бы отъедаться, она искала клевер с четырьмя лепестками, который исполняет желания, если его съесть. Только коровы сказали, что все это глупости, если будешь есть все подряд на поле, то хочешь ты или нет, но обязательно съешь свой клевер. Так что и искать его специально совсем не обязательно.

В один из дней, когда солнце поднялось на самую верхушку, мы пошли дальше. Мне даже иногда кажется, что, наверное, я все-таки настоящий бродячий кот. Потому, что если бы я был диванным котом, как большинство других пород, то я никогда бы не отправился так далеко. И, хотя путешествие верхом на окапи - это совсем не то же самое, что скакать на своих лапах, но все равно, гораздо более затруднительное мероприятие, чем кататься на автобусах.

Окапи.

Мы пришли к подножию гор только в начале осени. Когда вместо бабочек стали порхать красные и желтые листья. Я хотела запомнить все наше путешествие от начала до конца, но конечно у меня это плохо получилось, вот я и попросила Мусю и Чусю обо всем подробно рассказать вам, господин хомяк. Вы животное очень грамотное, и конечно обо всем запишите. Только ничего не придумывайте, прошу вас! Все в этой истории чистая правда, но иногда мне и самой становится непонятно - почему нас никто не стал искать. Нет, конечно, это само по себе очень не плохо. Может быть, нас плохо искали или решили, что мы (то есть я) станем бродить без толку в окрестностях города, не зная куда направиться. Наверное, поэтому нам удалось так далеко уйти и даже найти заброшенный домик, в котором было полным полно сена, которое, правда, заготовили давно, и, наверное, уже про него и забыли. А может быть специально для нас и заготовили. Такое ведь тоже бывает? Ведь, правда, ведь?!

Мы шли по городам и полям, лесам и степям, вдоль рек и озер. Нигде мы не встретили врагов, правда и друзей не нашли. Мы шли и шли все дальше на юг. Поначалу Муся все ворчал и бырбырлякался, а потом перестал и уже не просился повернуть назад, после и совсем замолчал и только жевал цветочки на полянах. Я думала даже, что он заболел, но со временем все прошло, и он даже начал охотится вместе с Чусей на тушканчиков, когда мы проходили по степям. Они, как всегда сидели у меня на спине, а Чуся еще и выглядывал вперед, что бы увидеть, как впереди вырастают как маленькие солдатики столбики из тушканчиков. Тогда я направлялась в их сторону (меня тушканчики совсем не боялись), и, когда подходили ближе, то Муся прыгал вперед с диким мартовским мяуканьем, а за ним следом, раскрыв, все свои двадцать когтей прыгал Чуся. Ничего не понимавшие тушканчики даже не успевали испугаться, как оказывались на званом ужине. И такие вот кандибоберы они выкидывали постоянно. Муся даже отъелся и уже больше не был таким худым, как раньше. Он вообще такой кот-гуманист, мясо ему вроде бы и необходимо, но лучше бы оно не умело пищать, верещать, разговаривать. Но лучше всего, что бы оно уже было упаковано в целлофан, ну или, по крайней мере, уже было кем-то убито.

Мы проходили мимо лошадей и коров, и каждый чем-то помогал мне - кто ценным советом, а кто и просто оставлял подкрепиться на их лугах. Лошадки... Я так люблю лошадок, жаль, что я совсем на них не похожа - я не умею так же скакать красиво, как они, да и вообще они такие, что прямо слов нет.... Вот. Они мне сказали, что как начнутся степи, то мне лучше идти в направление, откуда дует ветер по утрам, а ночью лучше не отдыхать около разрытых ям и степных дорог, зачем, правда, не объяснили. Но лошадки они такие, что я так и сделала. По вечерам в степях становилось прохладно, и я нянякалась с Мусей и Чусей. Они, конечно, были не очень этому рады, но деваться им все равно было особо некуда. Так вот мы все шли и шли, шли и шли. Я так могу еще очень долго говорить, но все равно этого мало будет. Потому что говорить - это одно, а каждый день идти и идти, уже совсем другое. Тем более такой трусихе как мне. Мне бы карамулькаться где-нибудь, бабочек качать на ресницах, а приходилось убегать от оводов и мошкары по лесам и степям. Но, все равно, так мне больше нравится, чем просто стоять за забором, и мотать головой из стороны в сторону, не зная чем заняться. Хотя может быть я и не права, и те, кто остался там, тоже правы, а я вот не могу объяснить, особенно если сама не очень понимаешь, чего хочешь.

Мы продолжали идти все дальше. Кругом палящий зной, вдали видны города, которые то появляются из ниоткуда, то так же растворяются в воздухе. Мимо нас вдалеке, проносились стада, какие то животные поднимали в воздух клубы пыли, как от степных вихрей, но при этом было видно, что они не так уж и быстро двигаются, как может показаться. Над ними высоко парили две-три птицы. За несколько дней до того как мы увидели горы, в воздухе начал ощущаться запах арбузных корок, которыми пахнет свежевыпавший снег. Ветер доносил его по утрам, и по этому запаху я двигалась. Оказывается, горы можно искать даже по запаху. Я никогда бы не поверила, что это возможно, но, правда ни Муся, ни Чуся не чувствовали ничего похожего в воздухе. Наверное, они просто не любят арбузные корки? Правда, около подножия этих гор, мы и на самом деле встретили арбузное поле, с последними огромными арбузами, которые лежали на боку, отдыхая перед дальней дорогой. А горизонт отныне загораживали огромные горы, которые были похожи.... Да ни на что они были не похожи. Они просто стояли перед нами огромные и безразличные с небольшими снеговыми шапками, хотя мне кажется, что это неосторожные облака застряли у них на верхушках. Я просто упала на землю и продолжала сидеть не отрываясь от этих гор. От этого у меня начали течь слезы, а может быть не по этому. Не знаю я. Муся уселся на последний большой арбуз, и свесив хвост тоже не отрываясь глядел на горы. Чуся залез на небольшое корявое дерево, все перевитое, с огромными наростами и мелкими красноватыми листочками, которые почти совсем не давали тени. Среди нас всех он оказался выше всех. Наверное, поэтому он увидел где-то высоко в горах в одной из лощин что-то похожее на крышу. Крыша и в самом деле оказалась домиком, причем, вполне сносным для нас. Где мы, собственно, господин хомяк, с вами сейчас и разговариваем.

Надеюсь, мы не очень утомили вас своим телебомканьем, потому что, в скором времени, ну, может быть следующей весной, мы снова пойдем дальше. Муся где-то слышал, что за горами должно быть море. Я ни разу не видела моря. Если на море я научусь плавать, то я могу переплыть его, а там уже недалеко и Африка. Как вы думаете, господин хомяк, смогу я научиться плавать, если увижу море? Мне кажется смогу. Только вот Чуся очень боится водички, не знаю почему. Может, искупался в детстве неудачно?! Если вы устали, то вы можете оставаться у нас, хоть на всю зиму. Не хотите? Я могу освободить для вас целый погреб.... Ну, раз уж вы настаиваете, что к себе, то спорить я, конечно, не стану. Расскажите мне о здешних нравах. Все здесь такие пугливые, близко к себе не подпускают, но все равно, не выглядят страшно. А вот в Африке живут такие страшные звери, что их даже в зоопарки не берут, наверное, боятся, что они всех гостей распугают. Взять хотя бы гиену, мне про нее слон рассказывал, так она такая страшная, что своего отражения боится, ходит на водопой только ночью. Или там, скажем, грифы. Они конечно, не очень опасные, но выглядят страшно. Такие страшилки, что говорят яйца у них симпатичнее птенцов. Вот. Что-то я тут все кузималякаю, не пойми что, а вы все слушаете и слушаете, даже не засыпали ни разу. У вас ведь скоро спячка начнется, я знаю. Меня от холода вообще-то, то же в сон вгоняет, но мне то спать, никак не получится. Ладно, хоть сено мне кто-то оставил - до весны протянем. Когда, кстати, здесь весна начинается? Ну, до того как вы проснетесь или позже?

***

А потом, через несколько дней, началась зима. Стали падать огромные снежинки и стало даже как-то очень тепло. Конечно, потом стало холоднее, но не настолько, что бы нельзя было нос высунуть из домика. Вечерами, пока еще не совсем стемнело, Муся и Чуся садились ко мне на спину, и мы ехали вверх в горы. Мы забирались высоко-высоко по горным тропам, иногда так высоко, что внизу был виден только туман у подножия гор, а над нами были плотные облака, которые проносились быстро и бесшумно. Чуся поначалу боялся, а потом привык, и даже начинал мурлыкать что-то себе под нос. Муся даже пытался ему подпевать, но потом сбивался и замолкал. Туман между тем колыхался и двигался, как река, и было видно, что он очень медленно течет вдоль скал, то поднимаясь, то опускаясь. Там где мы стояли, почему-то ветра не было. Было такое состояние, что как будто бы я всегда здесь жила, такое спокойствие и радость меня охватывали. Наверное, Муся и Чуся чувствовали, примерно, то же самое (иначе бы они не муркались, наверное), и хотя нам предстояла очень суровая зима, даже это не убавляло радости. Пусть даже мы живем всего лишь у подножия гор в каком-то заброшенном домике.... Ради этого стоило убегать, что бы вот так посмотреть на небо не скованное горизонтом. Правда, ведь, Муся? Ведь, правда, ведь?!