Канавиня Нина Игоревна : другие произведения.

Тени Грехов. Часть I I. Перекрёсток равнозначных дорог. Глава 5. Алые качели

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  Глава 5. Алые качели
  
  Смежая веки, вижу я острей.
  Открыв глаза, гляжу, не замечая,
  Но светел тёмный взгляд моих очей,
  Когда во сне к тебе их обращаю.
  
  Отрывок из сонета Шекспира номер 43.
  Перевод: С. Маршака.
  
  - Проходи, - освобождая дорогу в узкий коридор, Милана, облачённая в старый растянутый свитер и широкие тёмные брюки, сделала пару шагов в сторону. - Будешь чай? - несмело поинтересовалась она. - Кофе? - на её накрашенные алой помадой губы легла блёклая тень улыбки.
  
  - Благодарю, но нет, - ответил Радан и, закрыв за собой дверь, попытался поймать рассеянный взгляд Миланы, но у него ничего не вышло. Смотря куда-то поверх его плеч, она едва заметно кивнула и, развернувшись, нетвёрдой походкой прошла вглубь своего временного жилья.
  
  Радан молча последовал за ней и спустя мгновение очутился в центре небольшой, но довольно уютно обставленной комнаты. Мебели было немного, большую часть пространства занимали две стоящие друг напротив друга кровати, меж которыми находился круглый придвинутый к окну стол. Расстёгивая куртку - в помещении было довольно душно - Радан стал внимательно наблюдать за Миланой, которая, выключив старое радио и присев на один из стульев, сложила на коленях руки. Вглядываясь в некогда родные сердцу черты лица, Радан не чувствовал ровным счётом ничего. Внутри властвовала абсолютная пустота, словно на холсте выцвели все краски, а сам он никогда и не любил девушку, на которую та была похожа, как сестра-близнец.
  
  С Миленой дело было иначе. Пленница зазеркалья побуждала его память являть на свет рой воспоминаний, что как гарпии устремлялись к нему, представляя взору не горящие в огне времени картины, где он был счастлив и несчастлив одновременно. Его душа, вопреки давлению на неё разума, откликалась на немой крик отчаяния девушки. И сейчас он знал почему. Долгое время удерживая глубоко внутри себя двух сероглазых призраков, он упорно не желал разжимать с ними пальцев, опасаясь, что если он это сделает, то потеряет Авелин, что эхом вошла в его жизнь; неприметно и тихо стала ему близка, дорога. Что он лишится её мягкого и столь необходимого, точно биение сердца, участия в его судьбе. Утратит всё. Так повелось в его жизни, что все, к кому он привязывался, внезапно угасали, словно он был их невольным палачом. Если отпустить призраков, разве не упадёт в очередной раз дамоклов меч на его любовь?.. Нет, Радан не боялся вновь ощутить острый вкус утраты иль кромешного одиночества, ибо знал: он выдержит. Он не желал лишь одного - заставлять испытывать сжигающую и молчаливую боль ту, которая верит ему и в него. Впуская её к себе - в душу и сердце, в пульс жизни - Радан не хотел, чтобы она окутывалась шёлком Тьмы. Он желал Авелин оберегать. Радовать. Любить. Просто любить. Но, помня о кровавых зарницах и чёрных крестах, он восемь лет, что был с ней знаком, старался обходить её женскую суть стороной. И всё для того чтобы она сама остыла к нему. Нашла утешение в других руках, в чужих губах. Но как только он интуитивно почувствовал, что Авелин хотят у него незаметно и осторожно украсть, то чётко осознал, что превратит в прах любого, кто посмеет это сделать. Радан решил действовать. Рискнуть. И стоило ему только дать шанс не столько Авелин, сколько, прежде всего, самому себе, как паруса, устремлённые к скупым небесам, вдруг обдало солнечным светом. И вся боль, все сомнения и тревоги исчезли, словно их смыли шипящие волны безмятежного счастья и разбили о скалы - не жалея, жестоко. Даже то чувство к Огниану, знойное, будто раскалённый свинец в грудь, сбавило жар, словно кто-то прекратил раздувать меха. Ослепляющая ярость дымом от дотлевающей сигареты стала постепенно улетучиваться. Радан был готов не только принять Огниана как нечто неизбежное, но и, окончательно его простив, выйти из затянувшейся дуэли равным с ним победителем. На это требовалось ещё немного времени, но он чувствовал: прощение, несомненно, произойдёт, вне зависимости от того, раскается ли в конечном счёте брат или нет. Но пока Радан ощущал исходящую от мужчины угрозу для Авелин - его личного маяка средь обжигающего мороза реальности - он не мог ему всецело довериться. Простить и принять. Он знал: та правда, которую он утаивает от Огниана, может, примирив их, навсегда развести их дороги в разные стороны, но выкладывать свой главный козырь сейчас он передумал. Радан решил, что предосторожность лишней не бывает. Да и для начала им обоим необходимо понять, почему судьба уже не в первый раз сталкивает их с внешней копией некогда возлюбленных девушек... Что желает показать, рассказать?.. Безусловно, Радан считал, что глупо молчать, ведь это может лишь ещё больше осложнить ситуацию, но гордость - упрямая и въедливая - вновь решила вступить в игру. И он не стал подавлять её, потому как в данный момент хотел именно этого - поддаться порыву и удовлетворить своё желание сделать так, как ему хочется.
  
  - Сумерки уже окутывают улицу, но погода остаётся всё такой же хорошей, как и днём, - после затянувшегося молчания заметила Милана. Повернувшись лицом к окну, прикрыла глаза. - Солнце. Я чувствую тепло его уходящих лучей.
  
  - А ты помнишь... - Радан сел напротив неё на стул. - Ты помнишь, как выглядит свет? - поинтересовался он.
  
  Немного помедлив, Милана кивнула.
  
  - Да, - тихо. - Но это не главное, - на её бледных щеках стал проступать лёгкий румянец, а губ коснулась улыбка - робкая, с едва различимым налётом тайны. - Главное то, что я знаю, какой он на ощупь.
  
  - Свет не всегда греет, - как можно бесстрастнее заметил Радан, интуитивно поняв: Милана что-то недоговаривает.
  
  Настенные часы пробили ровно пять вечера.
  
  - Но он всегда указывает дорогу, - поведя плечами, открыла глаза, в которых Радан заметил промелькнувшие нотки благодарности и тихого восхищения, направленные неизвестно на кого или на что. - А тьма нас способна только путать, - пренебрежительно поспешила добавить она и нахмурилась, чем напомнила собой кошку, которой предложили отведать листья салата.
  
  - Но тьма, в отличие от света, постоянна, - откинувшись на спинку стула, апатично сказал Радан для поддержания разговора. - Пока свет идёт, тьма уже на месте и дожидается его. Когда свет приходит, он, безусловно, рассеивает тьму. Ведь когда есть свет, нет тьмы. Когда нет света, есть тьма. Но тьма никогда не уходит, она сохраняется.
  
  Прищурившись и внимательно слушая Радана, Милана застыла подобно монолиту.
  
  - Свет всегда можно создать, - поясняя своё мнение, продолжил Радан, - но также его можно и уничтожить. А тьму? - скептическая ухмылка. - Её нельзя ни создать, ни уничтожить, ибо она всегда здесь, в то же время не будучи здесь, - он скрестил руки на груди. - Ты понимаешь, о чём я, Милана? - вопросительно изогнул бровь.
  
  - Отчасти. Тебе ближе тьма, нежели свет? - задумчиво предположила она. - Почему? - словно боясь, что не расслышит ответа, нагнулась вперёд, отчего с её плеч соскользнула пара прядей распущенных волос.
  
  - А почему многие считают, что тьма - это нечто ужасное? Преступное? - небрежно спросил Радан. - Ведь если задуматься, это не так. Нам с детства внушили, что мрак - это зло, а свет - это добро. Что они, ежесекундно находясь в поединке, являются извечными соперниками. Но, Милана, - его голос стал выражать дружелюбие, - ведь если бы день был вечным, мы никогда не знали бы сияния звёзд, не задумывались, что в целом мире, во Вселенной мы не одни. Мы не спешили бы из леса к костру, ведь только желание выйти из тьмы влечёт нас к нему и его теплу. Но, - лёгкая издёвка, - слишком яркий свет приводит к слепоте. Однако и в кромешной тьме не видно ничего. Выбирая что-то одно, добровольно заключаешь себя в тюрьму. А я, - снисходительная улыбка, - не привык быть ничьим арестантом и чувствовать на руках и ногах оковы.
  
  - Но говорят, нет никакой темноты, кроме той, что живёт внутри нас, - парировала Милана и аккуратно взяла в руки находившуюся на столе кружку. - Скажи, - её голос упал до шёпота, - а какой тебе видится тьма? - сделав глоток, поморщилась. - Слишком крепкий кофе, - недовольно заметила она и отставила кружку в сторону.
  
  - Тьма... - отрешённо протянул Радан и перевёл взгляд на точно окрашенные радугой кроны деревьев, что виднелись за окном. Чуть покачиваясь вслед за слабыми порывами ветра, они позволяли тому срывать с себя уже тронутые забвением листья. - Для меня тьма - это недорассвет и недосумрак, дитя неустанного сна, что окутало своим флёром непрошеных путников, которые недостойны того, чтобы проситься к ней на аудиенцию. Тьма, - уголки его губ едва приподнялись, - довольно печальна и грустна, ибо она всем своим существом желает хоть раз, всего один-единственный раз взглянуть на рассвет; на небо, на котором сквозь тяжёлые облака виднеются солнечные полосы; увидеть на мгновение свою противоположность, своего брата - день.
  
  - А свет? - глухо и неуверенно спросила Милана.
  
  Радан заметил, что всё то время, пока он говорил, она выглядела так, будто слушала исповедь грешника, которого нельзя было ни в коем случае перебивать, потому как одно неверно сказанное слово, один неправильно заданный вопрос могли привести к тому, что отступник вновь закроет крошечное оконце в свою душу и больше никогда уже не решится его открыть; поделиться частью своего мира - сокровенного и хрупкого, как паутина, сотканная пауком перед дождём. Это его несколько и позабавило и опечалило одновременно.
  
  - Свет... - внимательно вглядываясь в каждую чёрточку лица Миланы, Радан склонил голову набок. Он не был удивлён её вопросами, потому как был уверен, что она и есть та самая пленница зазеркалья, которую он встретил более полугода назад. И он чувствовал: сейчас Милане важно знать его мнение насчёт света и тьмы. Но зачем?.. Это для него пока оставалось открытым вопросом. Поэтому для начала Радан решил понять основное: не врёт ли Милана насчёт того, что ничего не помнит и лишь на подсознательном уровне знает, почему её вернули в мир живых и что ей необходимо в нём сделать, или она всё знает, но молчит, потому как либо ещё не пришло время, либо он сам должен докопаться до истоков правды. - Свет - это сочное и яркое сияние солнца, - неспешно начал Радан. Улыбнулся. - Блеск радости в глазах детей. Жизнь. Любовь... Но, увы, никому невдомёк, что свет лукав и опасен, как и его сестра - тьма. Только вот, в отличие от сестрицы, он куда более изощрён, совершенно никому не позволяет нигде скрыться, как бы ни хотелось. Плавно и нежно, почти что неуловимо касаясь, он ослепляет, и только самые сильные, как и во тьме, смогут видеть. Но видеть тем, что в самой сердцевине души.
  
  - Ты сильный?
  
  - Сила - это понятие растяжимое, Милана, - ровно ответил Радан, уходя от ответа, который он не желал озвучивать, ибо его сила отныне заключалась в его слабости - в девушке с ароматом перца и топлёного шоколада. - Почему тебя это интересует? - стоило ему только подумать об Авелин, как его сердце внезапно укололо. Он бы многое отдал, чтобы сейчас, сию же минуту встать и уйти. Прийти к любимой и, заключив её в ловушку объятий, уткнуться носом ей в ключицу. Вдохнуть нежность её кожи, услышать голос - застенчивый, тихий. Он знал: Авелин будет, мягко говоря, неприятно, если она узнает, что он утаил от неё не только то, почему судьба Милены его интересовала, но и то, что сейчас в его жизни появилась Милана. Однако, стремясь во всём самостоятельно разобраться и уберечь Авелин от лишних переживаний, он предпочёл и дальше скрывать от неё эти факты. И в данный момент, находясь рядом с тенью минувшего, он силился разобраться в причинах её присутствия для того, чтобы раз и навсегда с ней простившись, приложив все усилия, без опаски и без оглядки помочь вспыхнуть мечте Авелин. Грёзам о новой жизни, где они будут рука об руку вдвоём идти босиком по колючему снегу и мягкой траве, по острым камням и тёплому песку... Шагая вместе, улыбаться случайным прохожим. Везде и всюду только вдвоём, без уродливых ликов прошлого на общей дороге вечности.
  
  - В твоих ладонях есть как Свет, так и Тьма, - заминка.
  
  Сосредоточенный взгляд Радана.
  
  - И ты... - Милана нервно облизала губы. Тяжёлый вздох. - Сильный. Перед каким бы жестоким выбором ни оказался, - она затеребила волосы, словно обдумывая, стоит ли ей продолжать озвучивать мысль. - Будучи однажды на дне колодца, - решительно, приглушённо, - ты испил бокал страданья, но, - сжала ладони в кулаки так, что костяшки пальцев побелели, - сумел сохранить капли целебной воды... которые не позволили трясине мрака поглотить тебя. Предполагаю, - точно не зная, чем же занять руки, она положила их на стол и, сильно нажимая пальцем, стала рисовать на нём узоры, - что, когда тебе предстоит испить чашу отчаяния, боли и ненависти к самому себе, ты не встанешь на колени перед, - пауза, и ослабшим голосом, - перед Князем. Ведь её любовь и вера где-то в глубинах твоего сердца и недрах памяти сохранят тот самый Свет, - нерушимая надежда, - который ни куш смерти, ни ливень Тьмы не смогут ни задуть, ни потушить.
  
  - К чему ты клонишь? - ровно спросил Радан, несмотря на то что каждая мышца в нём напряглась. По его мыслям Милана врала, она не только являлась Миленой, но и не страдала амнезией. Ведь будь это иначе, она не стала бы говорить такие вещи о Тьме и Свете, она не намекнула бы на Авелин. Про существование бесценной для себя девушки он не говорил ни слова. Радан не понимал, к чему этот спектакль, но твёрдо знал одно: пришла минута снятия масок. Настало время перемен, которое для него всегда сопровождалось появлением новых могил близких.
  
  - Чувство вины, - на выдохе произнесла Милана и выпрямилась. - Оно тебе знакомо, ведь ты его извечный узник.
  
  Внимательно вслушиваясь в её слова и стараясь не делать поспешных выводов, Радан всего на долю секунды уловил в комнате запах яблочного пирога и пороха. Но, не придав этому должного значения, он, бегло осмотревшись, слегка поморщился, посчитав, что ему это всего лишь показалось.
  
  - Но ты не хочешь этого признавать, - грусть, - потому как в этом случае тебе придётся вновь вскрывать рану и беспощадно окроплять её солью. Чувство вины, - Милана вздохнула, - это разрушение всего. Оно всегда создаёт план взыскания вне зависимости от нашего стремления, и как бы мы ни старались разогнуть его титановые цепи, наше подсознание приведёт к наказанию. Совесть, - горькая улыбка, - карает тяжко.
  
  - Ты права, Милана, - согласившись с ней, Радан вежливо улыбнулся. - Права во всём, кроме одного, - в его голос влились ручейки стали, - у меня нет чувства вины.
  
  - Ошибаешься, - она покачала головой. - Решив забыть про её груз, ты не учёл одного: плата есть за всё.
  
  - Милана, - Радан облокотился локтями об стол. - Или мне стоит тебя называть Миленой? - студено поинтересовался он и, заметив, как девушка едва уловимо дёрнулась от его вопроса, а зрачки её расширились, поднял бровь. - В любом случае, милая, я уже сполна заплатил по всем счетам.
  
  - Тогда поясни мне, - чётко сказала она, - что за покрытый волдырями ожог у тебя в сердце?
  
  Коротко рассмеявшись, с перезвоном осколков льда, Радан устало цокнул языком.
  
  - Милена...
  
  - И не говори, что его у тебя нет! - прерывая Радана, яростно воскликнула она. - Есть, и ты это знаешь! - пылкая эмоция в ней сменилась на уверенность скалы. - Красками и глиной защищая себя, ты скрываешься за сотнями масок! На протяжении долгих лет ты, умирая тысячекратно, в упор не видишь того, что с тобой ежедневно происходит одно и то же! Меняются лица, числа календаря, но все остаётся по-старому!
  
  Стоило ей только замолчать, как Радан почувствовал, что руки словно покрылись чем-то липким. Вязким. Тягучим. Чем-то похожим на кровь. Но, взглянув на ладони, он увидел, что они совершенно чисты. Странная тревога обняла его за плечи. Но, не желая поддаваться её чарам, Радан резко встал.
  
  - Чувство вины у тебя...
  
  - Зачем ты соврала нам с Огнианом, что ничего не помнишь? - решив прекратить лицедейство Милены, прямо спросил он.
  
  - Я не лгала, - потупив взор и густо покраснев, усмиряя свой пыл, вкрадчиво ответила она. - Всё, что я тебе тогда рассказала, правда, но... - умолкла.
  
  - Но... - выдержано сказал Радан, интонацией намекая, что пока спокойно ожидает услышать полный ответ на свой вопрос.
  
  - Когда ты ушёл, я... - в её голосе зазвучала растерянность. - Ночью всё вспомнила. Абсолютно, от и до, - неопределённый жест рукой. - Как жила в Чехословакии, как потеряла брата, как проклинала родителей, как совершила самоубийство, как пробыла три - три! - долгих и мучительных десятилетия в зазеркалье! Как встретила тебя, как ты... - быстро проговорила она и, сделав небольшую передышку, продолжила шёпотом: - Как ты мне помог. Если бы не ты, я...
  
  - Почему сразу не сказала, как я пришёл?
  
  - Я не знала, с чего мне стоит начать.
  
  - И зачем ты вернулась? - подойдя к Милене, Радан мягко взял её за плечи и увлёк встать. - Зачем? - почти беззвучно повторил он и, вглядываясь в её потерянное лицо, непроизвольно провёл ладонью ей по щеке, заметив опавшую ресницу.
  
  Милена на пару секунд смежила веки. Все его мысли скрутились в тугой клубок змей. Милена была симпатична Радану. Ему было приятно узнать, что, единожды оступившись и упав на гнилое дно пропасти, она сумела выйти из сетей бессрочного сна. Но та нить, что в причудливом узоре переплела их судьбы, словно ядом отравляя его изнутри, приводила Радана всё в большее и большее замешательство.
  
  - За кем,- Милена стала кусать губы. - За Огнианом и...
  
  - Огнианом? - переспросил Радан, думая, не ослышался ли. С одной стороны, он был не против раз и навсегда вычеркнуть этого мужчину из своей жизни, но с другой... Отчего-то ему не хотелось терять того, кто стал его частью. Был его тенью. Терять так абсурдно и непонятно. Не дожидаясь ответа, Радан отключил эмоции. Решив постараться воссоздать цепочку последствий и благодаря ей увидеть общую картину, заговорил: - Милена, ты нашла выход из своего заточения. Для тебя им являлось белое зеркало, - вспоминая слова Анта, неспешно произносил он, смотря на её губы, глаза, шею, линию декольте, округлость груди, вновь глаза. - Белое зеркало - это Свет. Свет, несмотря на то что ты являлась самоубийцей, тебя принял. Правильно?
  
  Немного помедлив, Милена кивнула.
  
  - Я пока не спрашиваю, что, как, зачем и почему произошло, но... - секунда на обдумывание. - Пожалуйста, ответь мне: верно ли я понимаю, ты вернулась за Огнианом, чтобы забрать его, - осознавая всю несуразность своего вопроса, Радан скептично прищурился, - в Свет?
  - Да, Радан, - сиплым голосом ответила Милена и, положив руки ему на грудь, стала мять пальцами края его куртки. На её лице застыла маска печали, а щёки, потеряв румянец, снова побледнели, будто их покрыли толстым слоем талька. Глаза лихорадочно блеснули.
  
  - Но Огниан... - на мгновение Радан лишился дара речи. - Милена, он уже во Тьме. Его душа отдана ей и только ей.
  
  - Потому что ты этого захотел? - печальная ирония во взгляде.
  
  - Потому что он посланник Тьмы, - прозвучало как само собой разумеющееся.
  
  Замотав головой, Милена зажмурилась. Из-под её ресниц выскользнули слёзы.
  
  - Ты не понимаешь, - она на ощупь положила руки на затылок Радана. - Что бы я ни говорила, не услышишь меня, - её голос стал ломким, - как бы я ни старалась.
  
  - С чего ты взяла, что я тебя не услышу? - уравновешенно. Но внутри точно иглы воткнули в жилы.
  
  - Уже не услышал основного, да и... Радан! - сокрушенно. - Радан, ты и так знаешь все ответы на любые вопросы! - судорожный вздох. - Осталось в этом признаться самому себе. А пока этого не произойдёт, - она открыла глаза, - все мои попытки донести до тебя истину обречены на провал.
  
  - Объясни.
  
  - Не могу, - опустила руки. - Не услышишь, - обречённо.
  
  - Может, для начала стоит попытаться? - чувствуя, что эмоции начинают безжалостно атаковать со всех сторон, а броня спокойствия расслаиваться, Радан отвёл в сторону взгляд и посмотрел на кусочек неба, что виднелся за окном. С мазками облака. Красочный. Постепенно обретающий черноту.
  
  Но, увы, это не помогло ему отвлечься. Невозмутимость продолжила рушиться.
  
  - Прости, - Милена крепко его обняла. - Не могу, - спрятала лицо у него на груди. - Прости за всё, - её плечи опустились. - Если бы я только могла... Ты меня спас, а я...
  
  В комнате воцарилась тишина, лишь тиканье часов нарушало её. Поглаживая Милену по спине и вдыхая яблочный аромат её кожи, Радан изо всех сил норовил сложить пазлы головоломки в единую картину, но, как ни старался, не мог этого сделать. Чем больше он думал, тем сильней путался. Но Радан был терпелив. Он знал точно: вскоре он узрит истину. Сумеет распутать клубок. И тогда, если возникнет хоть малейшая опасность для той девушки, которая будто слилась с его кровью, он непременно найдёт способ её обезопасить, даже если полностью утратит способность что-либо слышать и видеть.
  
  - Скажи, - его голос опустился до хрипоты, - Авелин что-то угрожает?
  
  - Первое, о чём ты спросил, так это о ней, - Милена подняла голову. - Волнуешься за неё, - слабая улыбка. - Я рада, что ты наконец...
  
  - Ты так и не ответила, - прервав девушку, Радан, чуть отстранившись, аккуратно стёр чёрные полосы с её щёк. Вспомнил, как много лет назад он точно так же вытирал слёзы вначале Мае, потом Виолетте, которые панически боялись его потерять из-за своих болезней. Но он клятвенно обещал им обеим, что никогда не оставит их, не уйдёт, потому как они - его жизнь. Его свет. Он любил их обеих - по-разному, но любил. Но за всё то время, что был рядом с ними, он ни разу так и не сказал ни первой, ни второй девушке "Люблю тебя" в ответ на их признания. И дело было не только в том, что он предпочитал доказывать чувства действиями - для него эти слова были обетом, и если надо было его принести, то не между делом, а лишь единожды, в той ситуации, когда он безоговорочно потребуется. Когда будет ясно чувствовать, что время настало. Но каждый раз, когда священный момент делался досягаемым, протяни руку и хватай, он не успевал. Смерть оказывалась проворнее. После Радан долгие десятилетия корил себя за то, что не переборол, нежелание сказать девушкам, что они для него - всё. Но когда извилистая дорога судьбы столкнула его с Авелин, он и не заметил, как угрызения совести перестали съедать его изнутри. И сейчас, вытирая слезы Милене, поймал себя на мысли, что хоть Виолетта и Мая были по-прежнему близки ему, он был в некоторой степени рад, что ни одной из девушек так и не дал обета любви.
  
  - И да, и нет, - вполголоса произнесла Милена.
  
  - И да, и нет, - эхом отозвался Радан и, заглянув в глубину её глаз, увидел там омут скорби. На мгновение ему показалось, что земля под ногами покрылась невидимым огнём.
  
  - Ты, - Милена положила руки на его плечи и, встав на носочки, почти коснулась губами его уха. - Тебе дано стать не только её погибелью, но и спасением, - едва слышно, будто нарушая все правила и законы, опасливо произнесла она. - Выбор будет за тобой, но цена в любом случае окажется высока.
  
  Аккуратно сжав запястья Милены, Радан убрал от себя её руки.
  
  - Как я понимаю, мне не стоит ожидать каких-либо пояснений?
  
  - Прости, - она содрогнулась. - Сейчас это бессмысленно, - покачала головой. - Но скоро тебе всё расскажет тот, кто способен приподнять пелену, - отошла в сторону и села на кровать.
  
  - Пелену? - ощущая, как реальность ускользает, точно вода сквозь немеющие пальцы, Радан замер. Его мысли разбежались в разные стороны, а внутри образовалась сплошная пустота, пронизанная странным предчувствием беды. - Какая ещё, к Дьяволу, пелена? Магия? - скрежет зубов.
  
  Пытаясь сконцентрироваться, он услышал, как Милена неожиданно слабо сказала "Да".
  
  - Ант? - невольно улыбнулся. Хоть колдун уже и отблагодарил его за своё спасение и новую жизнь, Радан был уверен, что он на его стороне, следовательно, они оба найдут выход из того тупикового положения, на которое всячески намекает Милена.
  
  - Да, - она кивнула. - Но для начала мне необходимо поговорить с Огнианом. Быть может, он сам, - судорожно провела ладонью по лицу, - сам решит уйти со мной туда, где ему предначертано быть судьбой.
  
  - В Свет?.. - Радан не смог сдержать нервозного смеха. - Хорошо. Я передам ему, чтобы он пришёл к тебе.
  
  О чём-то задумавшись, Милена поникла и покачала головой. Заметив в её глазах новые слёзы, Радан неожиданно для себя резко смягчился, чувствуя некую ответственность за девушку, подошёл к ней и, присев напротив на корточки, взял её руки в свои.
  
  - Скажи, я могу тебе чем-то помочь? - ласково.
  
  - Нет, Радан, - отчуждённо. - Но у меня будет к тебе одна просьба, - она сжала его ладони. - Прошу, постарайся уменьшить то чувство вины, которого, ты считаешь, у тебя нет. Мысленно вернись в прошлое. В своё детство. Там все ответы. И, - она притянула к своим губам руки Радана, - когда ты узнаешь и примешь всю правду, знай: ты ни в чём не виноват. Я уверена, в итоге сделаешь правильный выбор, потому как ты... Ты защитник, несмотря даже на то, что твои щиты - это Тьма и Смерть.
  
  - Твои слова, - он едва покривился, - не сулят ничего хорошего, - у него создалось стойкое ощущение, что он стоит на краю обрыва и под ногами осыпается земля.
  
  - Если Огниан откажется идти со мной, только ты можешь всё исправить, ибо вы связаны тугим узлом, который развязать невозможно. Только перерубить.
  
  - Я уже ничего не понимаю, - честно признался Радан. - Кроме одного: Огниан вновь создаёт проблему, - его верхняя губа поднялась, как у оскалившегося волка.
  
  - Нет, - Милена жалостливо улыбнулась. - Он пытается спасти... - недоговорив, опустила голову.
  
  - Спасти? - Радан скептично приподнял бровь. - Кого или что он пытается спасти?
  
  - Тебя, - глухо. - Твою душу, - шёпотом.
  
  Закинув голову назад и пытаясь сохранить равновесие в мире, окончательно сводящем его с ума, Радан неудержимо рассмеялся. Он буквально залился смехом, но не тем, что греет, подобно пламени свечи на сильном ветру, а тем, что каждому, кто его услышит, внушает страх. Навязывает желание бежать прочь без оглядки. Он был с частичками отравы и отголосками вьюги.
  
  - Радан, его план по спасению тебя нарушает баланс, поэтому...
  
  В атмосфере комнаты повисло напряжение.
  
  - Милена, Милена... - неохотно утихая, но продолжая улыбаться, Радан покачал головой. - Ты плохо его знаешь, он...
  
  - Ты знаешь только одну часть Огниана, которая - фальшивка! - перебивая его, выпалила Милена и осеклась.
  
  - Объясни, - обхватив её лицо ладонями и сдерживая клокочущую злость, медленно сказал он.
  
  - Не услышишь, - одними губами отозвалась она.
  
  Зарычав, Радан резко встал и, подойдя к стулу, облокотился на него. Посмотрел в окно. Солнце уже нырнуло за горизонт, оставив на облаках размытые полосы.
  
  - Если я сделаю несколько глотков твоей крови, я узнаю то, что ты скрываешь, - процедил он. - Ты этого добиваешься? - повернувшись лицом к Милене, он увидел, что та встала и гордо приподняла подбородок.
  
  - Ты можешь выпить меня всю, - убрала с плеч волосы, оголяя шею. - Но твоё чувство вины скроет от твоего сознания всё то, что знаю я.
  
  - Может, попробуем? - холодно спросил он и, оказавшись в следующий миг вплотную к Милене, прижал её к себе. Запах спелых и сочных яблок защекотал ему ноздри, но его это не смутило. Радан был настроен решительно. Ни одно воспоминание не вспыхнуло. Казалось, их наконец-таки удалось стереть. Удалить, как ненужный файл на рабочем столе без возможности восстановления.
  
  Оголяя клыки, он коснулся шеи Милены губами.
  
  Мягкая.
  
  Нежная.
  
  Чужая.
  
  Девушка едва дёрнулась, но не стала сопротивляться. Кричать. Умолять о пощаде. В ответ она лишь обняла его, тихо произнеся: "Пробуй, если не веришь".
  
  - Ты сама даёшь мне причины не доверять тебе, - прошептал Радан. С одной стороны, он желал узнать все ответы на свои вопросы; понять загадки судьбы, ибо любые намёки на рок начинали его бесить. Он не любил, когда его вовлекают в игру, не рассказывая правил. Относятся к нему, как к глупой, не умеющей думать игрушке. С другой стороны, Радан не хотел делать больно Милене - девушке, которая была так похожа на тех, кого он любил. Девушке, которая вызывала у него тёплые чувства и которую он считал кем-то вроде подруги. Даже больше, она казалась сестрой.
  
  Но закипающий гнев и желание уберечь Авелин перевесили чашу весов. Клыки Радана пронзили кожу Милены. С её алых губ тут же слетел тихий стон, а сердце, пропустив удар, бешено забилось об грудную клетку. Дыхание стало прерывистым.
  
  Глоток - и жар её тела незамедлительно стал обволакивать Радана, согревая его до самых кончиков пальцев рук и ног. Жидкость - медовая и манящая - потекла по его горлу, позволяя расслабиться. Отключиться. Забыться. Но, не поддаваясь столь сладкому искушению, Радан сфокусировался на том, чтобы в море различных чувств и эмоций услышать истинный голос крови. Голос, что может сам ему поведать всё то, что он хочет знать. Но как бы Радан ни старался, он не мог его услышать, будто вмиг оглох.
  
  Негодование.
  
  Ещё глоток.
  
  Пальцы Милены, проникнув под его расстёгнутую куртку, сжали талию.
  
  Снова жадный глоток.
  
  Она уронила голову на плечо Радана.
  
  Он продолжал пить.
  
  Тишина - мёртвая, равнодушная тишина. Ни слова, ни единой призрачной картинки о том, чего он не знал. Слепая ярость влилась в вены Радана. Отстранившись от Милены, он клацнул зубами. Игра, что затеял некто, его обескуражила. Радан чувствовал себя уязвлённым. Беспомощным. Слабым. Самой обычной и глупой марионеткой, которую, дёргая за ниточки, направляют то в сторону, то резко назад, то вперёд, заставляя выполнять любой каприз и приказ кукловода. Это вызывало у него отвращение к самому себе.
  
  - Услышал? - слабо поинтересовалась Милена, рукавом свитера вытирая ручейки крови с шеи.
  
  - Нет, - прорычав, Радан бездумно прошагал по комнате. - Дьявол! - резким движением развернув стул, сел на него и оперся локтями о колени. - Говоришь, чувство вины... - процедил он. - Но из-за чего? Я ни черта не понимаю! - ему показалось, что ветер где-то шумно захлопнул какую-то дверь.
  
  - Детство...
  
  - Милена! - сжал кулаки. - Ты можешь сказать прямо? - как можно сдержаннее. - Не услышу так не услышу, но...
  
  - Радан, - она протянула руки вперёд, призывая его подойти к себе, - если я начну говорить, это ничего не решит. Поверь мне. Прошу, - в её голосе прозвучала мольба, - не мучай меня. Если бы ты знал, как я сама желаю тебе помочь! Ты... ты стал мне невероятно дорог! Пожалуйста... - она сделала один нетвёрдый шаг вперёд. Радан не сдвинулся с места. Но когда Милена едва не споткнулась о ножку кровати, он вскочил и поддержал её. - Прости... - она вновь прижалась к нему.
  
  - Я не сержусь на тебя, - низко ответил Радан. - Почти не сержусь.
  
  - Но ты зол.
  
  - А по-твоему, я должен радоваться, когда мне всячески намекают, что впереди ждёт нечто схожее с Адом, и при этом говорят загадками, утверждая, что если мне скажут всё напрямую, то я ни черта не услышу? - он оскалился.
  
  - Нет, не должен.
  
  - Скажи, - положив ладони на плечи Милены, он чуть отстранился, желая увидеть её лицо, - ты можешь мне рассказать хотя бы о том, почему твоя внешность изменена?
  
  - Да, - немного помедлив, она отступила и присела на край постели. Радан последовал её примеру. - Наши с тобой судьбы соединились абсолютно случайно, - пауза. - Наверное, - улыбка. - По крайне мере, мне так сказали.
  
  - Сказали, - протянул Радан. - Кто? - вынув чистый платок из кармана куртки, сложил его втрое и прижал к ране Милены. На миг их пальцы соприкоснулись, и будто ток проскочил между ними, когда она поднесла руку к шее.
  
  - Не могу ответить... - упавшим голосом.
  
  - Хорошо, - сдерживая раздражение.
  
  - Первый толчок произошёл... - Милена скользнула ладонью по колену Радана.
  
  Он нахмурился. Нащупав его руку, она переплела свои пальцы с его. Он не стал сопротивляться, внимательно слушая каждое её слово, чтобы после, прокручивая их разговор в голове раз за разом, суметь во всём разобраться.
  
  - Когда Огниан отдал крест Виолетты моему брату. Предполагаю, что именно это и запустило весь дальнейший механизм. Но может, я и ошибаюсь, - вздох. - Второй - когда ты помог Алану уйти из жизни. И последний - когда я совершила самоубийство. Эти три события и послужили катализатором раскручивания клубка, который ты и Огниан создали... в детстве.
  
  - В юношестве, - Радан поправил Милену.
  
  - В детстве, - не согласившись с ним, повторила она более уверенным голосом.
  
  - Как я понимаю, мне не стоит спрашивать, почему? - закатив глаза, раздражённо поинтересовался Радан.
  
  - Верно.
  
  - Продолжай, - он повёл плечами.
  
  - За то, что взяла грех на душу, я должна была уйти в вечное скитание по земле; ежеминутно, ежесекундно чувствовать боль от содеянного. Боль, что со временем стёрла бы все мои воспоминания. Совершенно все - о брате, родителях, жизни... Моя душа должна была стать неприкаянной, отвергнутой небом и не принятой Адом. Но высшие силы - Тьма и Свет - очень долгое время искали лазейку, чтобы развести ваши с Огнианом дороги в разные стороны; дать каждому из вас то, что вам предначертано судьбой. А я была невидимой нитью связана с вами. Поэтому они решили рискнуть. Прости, - она положила голову на плечо Радана, - но весь их план я не вправе рассказать, потому как и у стен есть уши, а он ещё не завершён.
  
  Часы пробили ровно шесть.
  
  - По всем правилам и законам равновесия я должна была расплатиться за грех, поэтому в наказание за моё отступничество от жизни и для очищения души меня заключили в зазеркалье. За ним находятся несколько миров вселенной, которые порой, касаясь граней, проникают и в наш. Не только люди в редких случаях могут что-то или кого-то увидеть в зеркалах, но также и сверхсущества - вампиры, посланники... Но, в отличие от людей, пьющие кровь могут что-то узреть не на мгновение, а на всё то время, пока призрак или фантом, пусть и за чертой, стоит возле зеркала.
  
  - Прежде я никогда никого и ничего не видел.
  
  - Правильно, - по интонации Милены Радан понял, что она улыбнулась. - Сущности иных миров живут за стеной зазеркалья. Им редко удаётся прорваться. Но я ведь, если так можно сказать, была как раз на грани. Это была плата за мой грех. Я должна была смотреть, как живут люди, осознавая, что меня уже нет с ними и никогда не будет. Также я, сама того не зная, должна была найти тебя, чтобы узнать всю правду о брате, о родителях и после, раскаявшись, получить шанс - единственную возможность - на искупление. Он редко кому даруется, но мне повезло, - короткий смех, - я его обрела, - она медленно начала поглаживать ладонь Радана. Он чувствовал, сколь стали прохладны её пальцы. - Но чтобы ты поведал мне истину, ты должен был этого захотеть. А ведь ты бы не стал сразу же разбираться в моей проблеме, выгляди я иначе. Не так ли?
  
  - Возможно, - он пожал плечами. - Это бы зависело от моего настроения.
  
  - Вот именно, - Милена кивнула. - А медлить было нельзя, как ты уже знаешь, когда мы с тобой встретились, начался обратный отсчёт отпущенного мне времени. Стань я неприкаянной душой, блуждающей по Земле, я лишилась бы всех воспоминаний. После нашей встречи время помчалось галопом, счёт пошёл уже не на годы, а на недели, дни. Это первое объяснение, почему мне изменили внешность. Второе, - она положила голову на плечо Радана, - это почему я сейчас здесь. Самоубийство - это один из самых страшных грехов, поэтому я не могла рассчитывать на лёгкое искупление. Хотя тридцать лет в зазеркалье и врагу не пожелаешь, однако это гораздо лучше, чем навечно уйти в забвение, где существует боль и ничего более. Поэтому, вернув меня в мир живых, у меня стёрли все воспоминания, которые должны были вспыхнуть после того, как мы встретимся.
  
  - А если бы мы не встретились?
  
  - В таком случае я бы прожила всю жизнь на земле, после чего меня должны были бы определить в Ад или, на некоторое время отдав забвению, потом позволить ступить на одну из ступеней Рая, а ты и Огниан продолжили бы бороться. Но, знаешь, - она подняла голову, - всё по-прежнему в ваших руках. Я скорее могу подтолкнуть вас в ту или иную сторону, быть проводником.
  
  - Проводником... Куда?
  
  - Скоро узнаешь.
  
  - Когда окажусь перед выбором, из-за которого возненавижу себя? - догадался Радан.
  
  - Почти...
  
  - Скажи, а разве твои Высшие Силы не должны были свести нас с тобой? Если они так хотят разлучить меня с Огнианом, к чему было стирать тебе память?
  
  - Плата. К тому же не всё в их власти. С равновесием нельзя шутить. Поэтому, добавив слепоту Маи, правда, в отличие от её болезни, абсолютную, мне оставили внешность Виолетты. Будь она у меня иная, ты бы прошёл мимо, мы бы не заговорили, только если случайно... Тьма и Свет сделали всё, что было в их силах.
  
  - Тьма и Свет, Свет и Тьма, - ехидная улыбка. - Милена, - задумчиво произнёс Радан, поняв, что упустил один немаловажный нюанс, - ты сказала, что пришла, чтобы забрать Огниана в Свет. Но ведь не только Свет участвует в этой странной игре, но и Тьма. Кто в неё должен уйти? - пауза. - Я? - он скептически поднял бровь.
  
  - Да, Радан, - едва слышно ответила она. - Ты.
  
  - Я и так в ней, - спокойно заметил он.
  
  - Нет, - Милена поцеловала его в щёку.
  
  Он никак не отреагировал, посчитав, что не стоит заострять на этом внимание, потому как она всего лишь переживает за него, и ничего более.
  
  - Сейчас ты только стоишь в её тени, - смежила веки. - Всё намного хуже.
  
  - Хуже, лучше - без разницы. Главное, - Радан распрямил плечи, - чтобы Авелин не пострадала, - он ладонями обхватил лицо Милены. Она распахнула глаза. - В противном случае я собственноручно сверну тебе шею, - его слова прозвучали как клятва.
  
  - Знаю, Радан, знаю, - печально протянула Милена. - Но её судьба в твоих руках. Я ей даже завидую. Врата в твоё сердце были закрыты, а она ловко и незаметно вошла через чёрный вход.
  
  Радан убрал от Милены руки и, достав из кармана куртки шёлковый мешочек для украшений, положил его к ней на колени.
  
  - Я принёс тебе твои вещи: золотой крестик и монеты, - сказал он. - До того, как узнал, что ты уже всё сама вспомнила, думал, может, они как-то помогут тебе понять, кто ты есть на самом деле. В любом случае я считаю, они должны находиться у тебя.
  
  - Спасибо, - с благодарностью ответила она.
  
  Кивнув, Радан встал и, застегнув куртку, подошёл к двери.
  
  - Скажи, - обернулся, - почему не наоборот: я - в Свет, Огниан - во Тьму?
  
  - Тени грехов, - Милена на пару мгновений поджала губы. - Могло быть и иначе, но... - умолкнув, она опустила голову. Волосы густой волной упали на её лицо, скрыв от Радана пепельного цвета глаза.
  
  - Прощай, - ровно сказал он. - Надеюсь, у тебя всё получится и мы больше никогда не свидимся.
  
  Развернувшись, он покинул Милену, но со звуком закрывающейся двери, схожим с выстрелом в спину, услышал её кроткое: "До встречи, Радан, до скорой встречи".
  
  Радан спустился по винтовой лестнице и, выйдя из пансионата, очутился в небольшом саду. В нос тут же ударил запах сырости, а прохладный ветер суровыми порывами взлохматил его чёлку. Радан, ни о чём не думая, посмотрел на горизонт, приближающийся к нему свинцовыми тучами. Спрятав руки в карманах куртки, он ступил на ведущую к калитке узкую дорожку. Но стоило ему только это сделать, как к нему подбежала овчарка и, радостно лая и виляя хвостом, стала подпрыгивать.
  
  Радан улыбнулся.
  
  - Отто, - почесав собаку за ухом и позволив ей облизать его ладонь, он присел на корточки и стал её гладить.
  
  - Радан?
  
  Услышав за спиной знакомый женский голос, он повернул голову и, встретившись с взглядом Наинго, поджал губы, недовольный тем, что она не выполнила его просьбу. "Взбалмошная, непослушная девчонка", - подумал он. Но всё-таки любимая, поэтому Радан не мог на неё долго сердиться и приветливо улыбнулся.
  
  - Не ожидала тебя здесь увидеть, - замерев на пару секунд на крыльце, растерянно пробормотала она, явно судорожно придумывая оправдание своему своевольному поступку. - Что ты тут делаешь? - вытаскивая из сумки ошейник с поводком, она спустилась к Радану.
  
  - Навещал знакомую, - ответил он и в следующий миг, когда поймал на себе удивлённый и в то же время лукавый взгляд Наинго, пожалел о прямом ответе.
  
  - Знакомую? - она широко улыбнулась и с трудом надела ошейник на собаку, которая никак не желала отходить от Радана. - И кто же эта счастливица? - переводя разговор в благоприятное для себя русло, спросила она.
  
  - Милана, - вставая, неохотно отозвался он, понимая, что Наинго все равно узнает, к кому он ходил. А врать или поддавать её гипнозу - что было с ней для него недопустимо - он не желал.
  
  - Милана? - тонкие брови взлетели вверх, образуя на лбу небольшую складку. - Она одна из тех, за кем я присматриваю. Как раз иду к ней. Думаю, немного подышать вечерним воздухом перед дождём не помешает. Лучше заснёт, а то в последнее время ей снятся кошмары, - встав к Радану вплотную, она взяла его под локоть. - И как она тебе? - не сдерживая любопытства, заговорщически спросила она. - Правда, милая девушка? А как тебе её сегодняшний макияж? Я сама его делала! Для разнообразия хочу пойти на курсы визажиста! Как думаешь, у меня получится?
  
  - Наинго, - Радан покачал головой, - ты неисправима, - щёлкнул её по носу. - Маленький вечный двигатель. Столько вопросов... - не смог сдержать улыбки.
  
  - Хоть мы и виделись недавно, я уже успела жутко по тебе соскучиться! - она игриво поцеловала его в щёку. - Очень-очень! Веришь?
  
  - Да, - он посмотрел в сторону окна, в котором зажёгся свет и промелькнул силуэт старой женщины. - Но ты лучше скажи, как чувствует себя твоя мама?
  
  - Хорошо! После твоего визита ей стало значительно лучше. Но она, так же как и я, скучает... Слышишь? - обращая на себя внимание, она ударила его кулаком в плечо. - Скучает по тебе, - притворно надула губы. - Позвони ей сегодня! Она будет рада услышать твой голос! И приезжай к ней почаще, иначе я обижусь на тебя очень сильно! И не знаю, - стала она водить носком сапога по земле, - что ты должен будешь сделать, чтобы я тебя простила!
  
  - Вот оно как, - Радан взъерошил ей волосы цвета спелой ржи. С трудом пряча искорки радости в глазах, которые так беззаботно подарила ему Наинго, отвлекая его от проблем, он принял суровое выражение лица. - Вместо того чтобы меня отчитывать, дорогая, ответь: почему до сих пор не вернулась на родину?
  
  - Не хочу, - упрямо заявила Наинго и показала язык. - И ни ты, ни мать не заставите меня вернуться в Румынию, в эту колыбель злых вампиров! Англия, - она с наслаждением вдохнула воздух, - вот мой дом! Как я мечтала жить здесь, ты даже не представляешь! Да и ты, - она шутливо толкнула его в бок, - рядом, - заминка. - Рассказывай, что за отношения у тебя с Миланой? - в её глазах цвета янтаря промелькнули детская непосредственность и хитрость. - Давно с ней знаком? Встречаетесь? - вновь увиливая от неприятного разговора, протараторила она.
  
  - Наинго, - Радан стал поглаживать ластящуюся собаку по голове, - она просто знакомая. Мы познакомились пару дней назад, - решив не посвящать её в свои истинные отношения с Миленой, сказал он. - Ты ведь знаешь...
  
  - Да-да-да! - перебивая его, воскликнула Наинго. - Авелин - кареглазая блондинка! Когда же ты меня ей представишь? Я хочу наконец-то по-семейному встретиться с той, кто украла твой покой и сердце!
  
  - Может быть, когда-нибудь... - еле слышно ответил Радан, предполагая, что это вряд ли произойдёт.
  
  - Снова! - раздражённо. - Ты редкостный зануда, Радан!
  
  - Зануда? - он удивлённо вскинул бровь.
  
  - И вредина!
  
  - Может быть... - рассмеялся.
  
  - Опять!
  
  - Наинго, - мягко, - возвращайся домой.
  
  - Радан, я же сказала, что не хочу! - процедила она. - Я здесь всего пару дней! Полгода назад ты, зная, как я тебя люблю, вынудил меня уехать! Да-да, ты переживаешь за меня, но, Радан! - взмах руками - и поводок упал из её рук, но собака осталась сидеть на месте. - Со мной ничего не случится. Обещаю. Мне сейчас предоставили отличную практику, поэтому, пожалуйста, пожалуйста, не заставляй меня вновь уезжать! - тяжело вздохнула. - Да, твой враг где-то рядом, поэтому... Поэтому не звоню тебе, не навещаю. Оттого и не сообщила тебе о том, что решила вернуться! И матери запретила тебе об этом говорить! Огниан никогда не догадается о нашей связи! Даже если мы с ним случайно столкнёмся в этом огромном городе, он не станет пить мою кровь и ничего не узнает! Зачем? Не вижу логики!
  - А я бы на его месте стал, - ровно заметил Радан.
  
  - Почему?!
  
  - Всё просто, - он повёл плечами, - ты весьма соблазнительна.
  
  - Ты не маньяк! - сердито воскликнула Наинго. - И твой Огниан тоже! - скрестила на груди руки.
  
  - Наинго, - как можно нежнее позвал её Радан и аккуратно положил руку ей на плечи, но она никак не отреагировала. Он знал: расскажи Огниану о том, кто такая на самом деле эта девушка, тот бы её не обидел. Скорее наоборот, стал бы носить на руках. Радан осознавал, что в любом случае ему вскоре предстоит, сказав брату правду, подарить ему кусочек счастья и покоя. Иначе поступить он не мог, ибо считал, что не столь жесток, как Огниан, пустивший ему нож в спину и убивший любимую ими обоими девушку. И сейчас, видя, как страстно Наинго желает остаться в Англии, он решил пойти на уступки. - Хорошо.
  
  Наинго удивлённо на него посмотрела.
  
  - Правда? - словно боясь поверить в то, что добилась своего, робко уточнила она.
  
  - Да, - Радан поцеловал её в висок. - Но с одним условием. Я сам буду тебя навещать. Ты никак не будешь пытаться со мной связаться. Не хочу, чтобы Огниан раньше времени узнал о том, что...
  
  - Поняла, - радостно закивав, Наинго крепко обняла Радана.
  
  - Тем более что у нас с ним, видимо, появились новые проблемы. И я не знаю, - устало покачал головой, - как лучше поступить - подождать или нет? Но я сам хочу всё ему рассказать. Ведь оказалось, лучшая месть - это проявить благородство, - прижавшись подбородком к макушке Наинго, он закрыл глаза. Разум его был пуст. Он уже не был способен что-либо анализировать.
  
  - Я верю, что в итоге ты поступишь правильно. Тебе необходимо немного отвлечься. Возьми Авелин и поезжай с ней куда-нибудь. Развейтесь. А когда вернёшься, сделай так, как подсказывает сердце. Хватит тянуть за собой тени прошлого.
  
  - Я бы с радостью, красавица, - Радан открыл глаза и увидел, как вдалеке появилась стена из дождя. - Но оно само за мной волочится.
  
  - Тебе надо отдохнуть, - Наинго подняла голову. - Пошли Огниана на все четыре стороны и перестань думать хотя бы на время! - улыбнулась. - Я могу тебе чем-то помочь?
  
  - Только одним, - Радан чуть приподнял уголки губ. - Береги себя и мать. И не откровенничай с Миланой, - предостерёг он, не зная, что можно ожидать от бывшей пленницы зазеркалья. - Постарайся, взять другую пациентку. Договорились?
  
  - Последняя просьба мне не совсем ясна, - Наинго прищурилась, - но если для тебя это важно, то попробую поменяться с коллегой.
  
  - Спасибо, - нагнувшись, он поднял с земли поводок и протянул его ей. - А теперь ступай, а то скоро дождь доберётся сюда. Погулять у вас не получится, - на прощание почесав за ухом овчарку и поцеловав Наинго в лоб, Радан развернулся и стал удаляться.
  
  - Радан! - окликнула она его. Он обернулся. - Спасибо! Обещаю, я стану выдающимся доктором и ты будешь мною гордиться!
  
  Радан улыбнулся и, открыв поскрипывающую калитку, вышел с территории пансионата. Пройдя вдоль высокого забора и свернув за тускло освещённый угол, он миновал ещё несколько метров, похлопал по седлу, что верного коня по шее, мотоцикл, припаркованный на обочине у моста, соединяющего берега полноводного канала. Опершись на железные перила, он бесцельно посмотрел вниз. Бледно-жёлтый, схожий с цветом зёрен молодой кукурузы свет фонарей дымчатым туманом лежал на тёмной глади воды, на которой из-за сильных порывов ветра появлялась рябь, искажая собой картину перевёрнутого парка и Радана. Бесстрастно взирая на своё отражение, он остро ощущал, что ещё совсем немного, и его собственная реальность перевернётся с ног на голову. Изменится. Деформируется. Впереди мрак и пронизывающий насквозь холод. Но его это нисколько не пугало, потому как свет и тепло Авелин будет рядом. А значит, он не упадёт. Значит, и Ад, уготовленный ему, уже не Ад. По своему опыту Радан знал, что в жизнь порой на бешеной скорости врываются события, к которым никто не оказывается готовым; они бросают всех лицом в грязь, ломают хребет и, оглушительно смеясь, устраивают над головой ураган, смерчем унося в невиданные дали, где не мерцает луч ни единого маяка. Но однажды наступает день, когда осознаёшь, что тебя что-то держит и загорается свет, словно из ниоткуда. В тебя кто-то верит. Даже если ты один, внутри тебя есть нечто. Для кого-то это упорство, нежелание проигрывать; для кого-то это молитвы и надежды матери; для кого-то это воспоминания о тех временах, когда упавший был ребёнком, который, горько плача, мечтал об иной жизни - о той, где он, повзрослев, станет храбрым и бесстрашным. О той жизни, где он будет королём своей судьбы, а не её узником. И тогда, даже будучи обессиленным, сломленным и стоящим на коленях, казалось бы, обречённым, он соберёт всю волю в кулак и встанет. Начнёт бороться, потому как будет знать: он справится.
  
  Радан был целеустремлённый и всегда, при всех обстоятельствах находил выход. Но сейчас ему помогали держаться и неизвестно с кем и с чем бороться не столько его личные качества, сколько хрупкая и ранимая девушка. Он знал: Авелин будет крепко держать его за руку. Станет его ещё большей силой. Поэтому он всё выдержит и вновь, как всегда, выйдет из войны победителем. Ему осталось лишь разгадать механизм странной потехи Света и Тьмы.
  
  Неопределённость угнетала Радана, неизвестность - раздражала. Он не знал, к чему готовиться; что необходимо делать; угрожает ли что-нибудь конкретно Авелин? Он ничего не понимал, кроме одного: по ещё непонятной причине скоро он и Огниан разойдутся. Но хотел ли он сам этого? Он не знал точного ответа. И да, и нет. В голове словно происходили взрывы, оставляя после себя полную тлена тишину. Он чувствовал себя танцующим на краю пропасти с завязанными глазами.
  
  Радан посмотрел вдаль. Город, вопреки шуму машин и разговорам прохожих, казался немым. Пустым, будто всё вокруг вымерло.
  
  - Огниан, - одними губами произнёс Радан, возвращая свой взор к воде и стараясь сконцентрироваться. На его душе было тяжело. - Милена - самоубийца, чья внешность изменилась после смерти. Связана со мной из-за Алана. Пленница зазеркалья, нашедшая выход, но вернувшаяся за Огнианом, чтобы забрать его в Свет, в который он не желает уходить, потому что... Защищает меня? - Радан невольно улыбнулся. - От чего? От Тьмы? - покачал головой. - Абсурд. Какой-то вздор! Нелепость!.. Но пока я именно так понимаю её слова. Она ясно дала понять, что наши с Огнианом судьбы соединились в детстве. Но как, чёрт возьми? Если я познакомился с ним лишь в юношестве! - Радан зарычал. - Дьявол! У меня до его появления было самое обычное детство! - тихо, сквозь зубы. - Самое обычное... Никакой магии! При чём тут пелена и колдун? - глубоко вдохнув, смежил веки и провёл ладонью по лицу. - Авелин... Я её погибель и спасение. Почему, чёрт возьми? Одно противоречит другому, - распахнул глаза. - Дьявол! - стукнул ладонями по перилам так, что они задрожали, и краем глаза заметил, что кто-то в чёрном платье и с надетой на голову тканью, похожей на капюшон, встал рядом с ним. Повернувшись, Радан увидел, что это монахиня. Годы уже частой сеткой морщин отпечатались на её лице, но глаза оставались яркими и светлыми, как у молодой девушки.
  
  - Не кличь беду, - вкрадчиво сказала она. - Пока ты вспоминаешь и зовёшь лукавого, он живёт в тебе, разрушая всё вокруг...
  
  - Исчезни, - грубо перебивая, процедил Радан, не имея желания выслушивать проповеди от совершенно чужого человека.
  
  - Не теряй свой свет, - женщина улыбнулась, стараясь расположить к себе Радана, чем лишь ещё больше оттолкнула его от себя.
  
  Он устал слушать про свет. Его невольно передёрнуло.
  
  - Не дай его врагу поглотить твою душу. Молись, - она быстрыми и довольно ловкими для своего возраста движениями вытащила из потёртой сумки книгу и протянула её Радану, на что он едва сдержал гнев и застрявший в горле рык. Развернувшись, гоня от себя желание задушить худощавую старуху, подошёл к мотоциклу и услышал, что она зашептала молитву.
  
  - Царь Небесный, Утешитель, Дух Истины, вездесущий и всё Собою наполняющий, Источник благ и жизни Податель, приди и вселись в нас, и очисти нас от всякой скверны и спаси, Благий, души наши...
  
  Её голос был полон надежды и словно колокольного звона, что резал слух Радана.
  
  Надев шлем, он запустил двигатель.
  
  - Отче наш, сущий на небесах! - не унимаясь, воскликнула монахиня. - Да святится имя Твоё, да придёт Царствие Твоё, да будет воля Твоя и на земле, как на небе, - она торопливо подошла к Радану. - Хлеб наш насущный, - положила свою дряхлую руку на руль мотоцикла, - дай нам на этот день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не дай впасть во искушение, но избавь нас от лукавого!
  
  - Сумасшедшая! - почти прорычав, Радан грубо скинул с мотоцикла руку старухи и поехал, в зеркале заднего обзора увидев, как она перекрестила его вслед. По дороге домой он старался ни о чём не думать, потому как окончательно запутался в догадках и предположениях. Ему необходимо было на время немного забыться. Отключиться. Поэтому как только он ступил на порог дома, то, перепрыгивая через ступеньки, быстро поднялся на второй этаж. Хотел было зайти к себе в комнату и, переодевшись, навестить Авелин, как услышал доносящиеся из её спальни слабые стоны.
  
  Негодование. Все мышцы инстинктивно напряглись.
  
  Без стука распахнув дверь, Радан, цепким взглядом скользнув по горящей на тумбе церковной свече, посмотрел на девушку, которая лежала в неудобной позе на кровати. Одна. Её ноги свисали с края; руки, сжатые в кулаки, чуть били в грудь, а голова порой металась по белоснежной подушке.
  
  Облегчённо расслабившись и улыбнувшись собственной же глупой ревности, поспешно подошёл к Авелин и, сев рядом с ней на постель, заботливо убрал с её лица пряди волос.
  
  - Нет, - едва разборчиво и жалобно простонала она. - Пусти. Нет.
  
  - Пташка, - нагнувшись, прошептал Радан ей на ухо. - Просыпайся, - проведя носом по её щеке, поцеловал в губы.
  
  - Нет, Айми, нет, - она лишь дёрнулась, но не пробудилась. Из-под её густых ресниц потекли слёзы.
  
  - Авелин, - Радан хотел было бережно обнять её, как она вдруг, громко выкрикнув имя дочери, резко села, случайно ударившись своим лбом об его. Её взгляд был как у испуганной лани, но, смотря ему в глаза, она цеплялась за него, точно он один мог удержать её, не дав вновь соскользнуть в пучину кошмаров.
  
  Авелин рывком прижалась к нему, ища у него защиту. Чувствуя, как она вся с ног до головы трясётся, он стал медленно, с нежностью поглаживать её вдоль спины.
  
  - Все хорошо, пташка. Это был только сон, - в голосе Радана против его воли прозвучала растерянность, хотя он и был ласков.
  
  - Только сон, - эхом отозвалась Авелин. - Прости, - немного помедлив и приходя в себя, запинаясь, произнесла она.
  
  - За что? - удивился он.
  
  - Я ждала тебя, - она спрятала лицо у него на плече. - Очень ждала. И давно не отдыхала. Случайно заснула... А ты пришёл, а у меня кошмар и я... Я об Айми недавно вспоминала, думала, я виновата перед ней, а ты... - её речь была сбивчива.
  
  Радан не знал, как мог помочь Авелин забыть о самой большой утрате в жизни; как до краёв заполнить её счастьем; как потушить боль. Поэтому он решил, что, как только разберётся со Светом и Тьмой, преподнесёт Огниану подарок; сделает то, что посоветовала ему Наинго, о чём и сам недавно думал. Он возьмёт Авелин и уедет куда-нибудь. Далеко-далеко. Только вдвоём. Сделает всё возможное и невозможное, но девушка больше не будет плакать даже во снах.
  
  - Авелин, - мягко перебивая, Радан ласково протянул её имя. - Запомни - ты не виновата.
  
  Она замотала головой.
  
  - Я сказал, не виновата, - он крепче прижал её к себе. - Не кори себя. И тебе не за что передо мной извиняться, тем более мы, кажется, договаривались, что ты прекратишь это делать, - он запустил пальцы в её волосы. Запутанные. Густые. - И ещё, ты не обязана в ущерб себе...
  
  - Я хочу, - она подняла голову и отчаянно обхватила ладонями лицо Радана, - хочу тебя встречать, - чуть помедлив, словно собираясь с духом, прижалась к его губам своими, даровав лёгкий и кроткий, с привкусом соли поцелуй.
  
  Радан улыбнулся, заметив, что она постепенно становилась чуть смелее. Очень осторожно стёр влажные следы слёз из-под её глаз. Смущённо опустив взгляд, Авелин, неуверенно потянув за молнию, стала расстёгивать его куртку. Заботливо сняв её с плеч Радана и отложив в сторону, она хотела было начать расстёгивать его кардиган, как вдруг замерла. Радан не сводил с неё сосредоточенного взгляда, не понимая, чем вызвана перемена в её лице, которое моментально побелело, лишившись всех красок. Поморщив нос, Авелин поджала губы и стала неподвижно смотреть в одну точку. Было видно, что она из-за чего-то сильно расстроилась. Коснувшись пальцами её подбородка, Радан заставил Авелин посмотреть на себя, но она настырно отводила взгляд в сторону. Отвернулась. Но он успел заметить в её глазах застывшие слёзы и щемящую боль.
  
  - Что случилось? - спросил он.
  
  - Ничего, - нетвёрдо.
  
  - Не ври, - в его голосе появилась хрипотца, которая являлась предвестником зарождающегося рычания, что заставляло вибрировать его грудь.
  
  - Не вру, - упрямо возразила она.
  
  - Повернись.
  
  - Сейчас, - она провела рукой по щекам. - Сейчас, - как она ни старалась успокоиться, плечи её дрожали.
  
  - Авелин, - он накрыл её ладонь своей. - Повернись и скажи, что произошло, - как можно спокойнее сказал Радан, несмотря на то что начинал сердиться, успев за сегодняшний день устать от загадок и недоговорок.
  
  - Ничего. Правда, Радан, - по её интонации он понял, что она попыталась улыбнуться, но у неё не вышло. - Ничего не случилось. Всё в порядке.
  
  Глухо зарычав, Радан аккуратно, но резко толкнул Авелин вперёд, отчего она упала на живот. Он прижался к её спине грудью и заключил в силки.
  
  Ловушка для обоих.
  
  - Говори, - ровно потребовал Радан, чувствуя, что предельная близость её трепещущего под ним тела взрывает его фантазию. - Иначе не отпущу, - аромат кожи Авелин звал его. Он аккуратно коснулся губами её шеи и зарылся лицом в разметавшиеся волосы. Он не мог быть с ней безжалостным, бездушным.
  
  - Я...
  
  - Ты... - скользнув ладонью по её бёдрам, он смежил веки, стараясь не поддаваться соблазну грациозных очертаний упругого тела, что полностью описывали поэзию сочетания сумрака и рассвета, дня и ночи.
  
  Мучительное наваждение.
  
  Безоговорочное опьянение.
  
  Радан распахнул глаза, желание заполучить Авелин ещё больше разгорелось, когда она попыталась повернуться, аккуратно вынырнув из его объятий. Но он не позволил.
  
  - Я, - вновь пугливо, - никогда не любила алый цвет, а теперь...
  
  Радан вскинул бровь, не улавливая ход мыслей Авелин.
  
  - А теперь я его ненавижу и... - робко. Вздох. - И ненавижу... теперь ненавижу запах спелых яблок, - уже сквозь зубы договорила она.
  
  Радан нахмурился, как вдруг понял, что так болезненно задело и привело в замешательство Авелин. От него исходил лёгкий флёр аромата Милены, которая не раз за встречу его обнимала. Как он только мог об этом сразу не подумать? Не догадаться? Ведь, вернувшись домой, первым делом хотел переодеться и принять душ, но стоны, что услышал, когда проходил мимо спальни Авелин, сбили его с толку. Радан беззвучно сжал челюсти.
  
  "Устал..."
  
  Его мысли текли в ином направлении. Все события, произошедшие с ним в эти дни, заставили на время позабыть о самом дорогом и сокровенном, что теперь есть в его жизни.
  
  Приподнявшись на локтях, давая тем самым глоток свободы Авелин, Радан мельком заметил в зеркале нечто алое. Повернув голову, всмотрелся в отражающую поверхность. Сбоку на его шее виднелся отпечаток алой помады. Мысленно огрызнувшись на себя за просчёт, он, лихорадочно думая, что же следует сказать любимой, чтобы и не раскрыть тайн Милены, и успокоить Авелин, аккуратно развернул её к себе лицом. Хотел было заглянуть в карие глаза, но они оказались плотно закрыты. Не успел Радан ничего произнести, как вдруг Авелин обхватила ногами его бёдра, рывком прижала к себе и, раздвинув языком его губы, проникла им ему в рот. Остановилась, чтобы в следующий момент осторожно, будто оценивая ситуацию, провести им по дёснам, зубам и твёрдому нёбу Радана. После чего, словно поняв, что её принимают и медлить нельзя, чтобы не поддаться панике и не пойти на попятную, стала безудержно целовать его, словно опасаясь, что ещё мгновение - и всё рухнет. Мир, покачнувшись, исчезнет. Радан немного опешил от столь быстрой смены настроения Авелин, но не растерялся. Отвечая на её враз осмелевшие, охмеляющие его разум ласки, начал по-хозяйски руками блуждать по жаркому женскому телу. Она заставляла сгорать его от жажды куда большей, чем желание крови иль мести. Неспешно и с нежностью скользя кончиками пальцев по спине и плечам Радана, она разрушала его самообладание и дарила ему бурю чувств. Касания Авелин лишали его воли. Всё перестало существовать, кроме него и неё. Калейдоскоп чувств - необузданных и мощных - пустил голову идти кругом. По венам растеклось тепло, словно Радан выпил залпом пару стаканов водки. Но ему было мало. Он жаждал больше. Пить любимую женщину глоток за глотком. Он хотел любить Авелин медленно, но алчная страсть, сжигая сдержанность, не оставляла в нём ничего, кроме одного - скупой и ненасытной потребности быстрей погрузиться в её плоть, навсегда позабыв о Тьме и Свете. О жизни и о смерти.
  
  С губ Радана слетело рычание, когда Авелин запустила пальцы в его волосы. Скользнув под платье рукой, он сжал бедро. Радан исступлённо, до боли целовал Авелин, нетерпеливо стягивая с неё платье и наслаждаясь её влажными губами и жарким дыханием. Упивался её повиновением перед ним и желанием угодить. Делая поцелуй всё более требовательным, а касания - жёсткими, он спустил с плеч Авелин бретельки бюстгальтера. Не пропуская и участка обнажающейся кожи, прошёлся губами по её груди, отодвинул кружевную ткань трусиков и проник пальцами меж её бёдер, исследуя самые чувствительные точки. Авелин выгнулась, зашептав его имя, отдаваясь без упрёка и сожаления. Он потянул носом воздух, улавливая мельчайшие оттенки запахов, которые заставили его голодно облизать губы. Горький аромат Авелин, сводивший Радана с ума, приобрёл сверкавшие тысячью граней нотки мёда и сирени, цветущей исключительно в призраках дня и ночи.
  
  Невероятная близость душ.
  
  Ощущение целостности.
  
  Бездна блаженства.
  
  Аккуратно покусывая нежную шею, едва сдерживая себя, чтобы не вкусить её кровь, он почувствовал, как Авелин, постанывая, судорожно сжала пальцы на его плечах и подалась вперёд, заставляя его сесть. Звериный рык сорвался с его губ. Радан не стал противиться Авелин, подчинять её своей воли, помня, чем это обернулось в прошлый раз, как перехват контроля вызвал в ней истерику. А он не желал покидать пленительные сети медового дурмана. Как только он выпрямился, она нервно расстегнула и сняла с него кардиган, стянула майку, кинула на пол. Жадно приникла поцелуем к губам Радана.
  
  В порыве страсти Радан столь крепко сжал Авелин, что на пару мгновений её дыхание прервалось. Он упал на спину, увлекая за собой девушку. Она губами оставляла влажную дорожку на его шее и плечах, а руками гладила грудь, дразнила пальцами рёбра, отчего его глаза застилала гипнотическая дымка.
  
  Опустившись ниже, Авелин слегка дотронулась носом до живота Радана и кончиком ногтей с перламутровым маникюром провела по кромке брюк, отчего он сквозь сжатые зубы шумно втянул воздух. Упоение. Острое влечение. И тут, подобно вспышке на небе от падающего метеорита, к нему пришло шокирующее осознание того, почему Авелин так себя горячо ведёт. Почему не дала сказать ему ни единого слова, когда он развернул её к себе. Да, она жаждала его не меньше, чем он её. В карих глазах, смотрящих на него, мерцали отблески глубинного огня вулкана, дремавшего в потаённых уголках её души и ждущего того, кто сможет выпустить его на волю. Но в каждом её касании сейчас чувствовались отчаяние и боязнь потерять родное сердце. Борьба с самой собой. Радан утробно зарычал и, с силой притянув к себе Авелин, опрокинул её на спину. Лёг сверху, лишив возможности двигаться. Он знал, что сейчас во всём его облике была дикая опасность безжалостного зверя, однако отступать не намеревался.
  
  - Радан, - испуганно позвала она его.
  
  Он не отозвался. Лишь внимательно вглядывался в её лицо, отмеченное выражением потерянности.
  
  - Я что-то не так сделала? - насторожилась. Взгляд заметался, ища притяжения. Щёки побелели, а её ресницы часто затрепетали. Авелин пыталась сдержать нахлынувшие слёзы.
  
  - Ты мне не веришь, - после небольшой паузы, отчеканив каждое слово, сказал он ей в губы. - Почему? - вскинул бровь. - Разве я тебе когда-то врал?
  
  - Радан... - она поджала губы и опустила глаза. Задышала часто и рвано. Явно из-за нехватки свободы действий не смогла обнять его, поэтому положила ладони ему на плечи. - Я не понимаю, о чём ты... Прошу, скажи, - робко заглянула в глаза Радана. - Я не понимаю, - чуть покачала головой.
  
  - Я не люблю повторяться, - сухо сказал он.
  
  Авелин из бледной сделалась серой, стала почти до крови кусать губы. Он не хотел, чтобы она страдала. Тем более из-за него.
  
  - Недавно я дал тебе обещание, что со мной никто, как женщина, не будет. Так? - нежно провёл пальцами по её щеке.
  
  Она послушно кивнула.
  
  - Никаких других, - Радан чуть склонил голову набок. - Ты не раз говорила и давала понять, что веришь мне, так почему же сейчас усомнилась?
  
  - Я... - стыдливо отведя взгляд, она зажмурилась. - Я ревную, - выдавила из себя нехотя и очень осторожно.
  
  - Тогда где сцена ревности? - наблюдая за её растерянностью и застенчивостью, что было для него слаще мёда, он едва сдержал улыбку.
  
  - Не имею права, - медленно протянула девушка. Распахнула глаза. - Ты можешь, я приму... Главное, чтобы ты был рядом, - быстро и сбивчиво проговорила она.
  
  - Авелин! - сердито сказал Радан. - Не говори глупостей и будь, пожалуйста, любезна услышать то, что я скажу, потому как повторять не буду, - заметив панику и стыд в глазах напротив, он, желая успокоить любимую, едва коснулся её кончика носа своим. - Мне нужна ты. Только ты, - прошептал он, чувствуя на губах почти неуловимое сбивчивое дыхание Авелин. - Везде и всюду, - прижался своим лбом к её. - Тебе не стоит ломать себя, боясь, что я, не дождавшись, уйду. Ни на день, ни на час, ни даже на минуту не уйду. Будь собой - застенчивой, робкой, пугливой, ранимой... Главное - настоящей. Для меня это важно, чтобы ты не пыталась быть той, кого в тебе нет, иначе станешь для меня чужой. А ты ведь этого не хочешь?
  
  - Не хочу, - ответила Авелин.
  
  - Тогда поступай так, как подсказывает тебе сердце, а не страх потерять меня из-за того, что тебе трудно взять и сразу разделить со мной постель. Я всё понимаю, и для меня это приемлемо, - уголки его губ доброжелательно приподнялись. - Всё будет со временем. У нас впереди целая вечность. Я никуда не спешу и не хочу тебя торопить. Но я желаю, чтобы ты в тот момент, когда будешь готова к близости, была со мной не только телом, но и душой, мыслями. Понимаешь?
  
  Авелин смущённо кивнула.
  
  - И ещё, - после недолгого молчания заговорил Радан. - Если от меня веет запахом другой женщины или я даже весь в помаде, это не означает измену тебе, - он пристально и властно посмотрел в родные глаза. - Ты моя женщина! Но у меня есть дружеские обязательства. Некоторые девушки, когда решают их проблемы, случается, бывают слишком эмоциональными, - поцелуй в кончик носа. - Сперва спроси, потом бей посуду. Запомнила? - лёгкая полуулыбка.
  
  - Да, - Авелин кивнула. - Но... - замолчала на полуслове.
  
  - Но? - терпеливо спросил Радан.
  
  - Сегодня на улице ты был в куртке, а не только в кардигане, - тихо сказала она.
  
  Радан хотел было уже зарычать и хорошенько встряхнуть её, когда увидел, что на родных губах заиграла стеснительная улыбка, а слёзы в глазах высохли. Её взгляд засиял пытливостью.
  
  - Правда, нужна? - шире улыбнулась. В её нетвёрдом и приглушённом голосе слышались нотки неподдельной и какой-то детской радости.
  
  - Да, - глаза в глаза. Радан поцеловал Авелин в кончик носа. - Очень нужна, - расслабил хватку. Позволил себе улыбнуться.
  
  - Спасибо, - получив возможность двигаться, она крепко обняла его. - Спасибо, что принимаешь меня такой, какая есть, и не пытаешься переделать. Спасибо, что видишь меня настоящей, а не такой, какой хотел бы...
  
  - Я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива.
  
  - Я счастлива. Благодаря тебе счастлива.
  
  В спальне воцарилась тишина. Долгое нежное объятье заменило тысячу слов. К чему они были? Хватало видеть, чувствовать друг друга. Минуты пролетели как одна секунда.
  
  - Авелин, - нарушая молчание начал Радан, приятно удивлённый тем, что она не стала выведывать, где и с кем он был, а просто, как он и просил, доверилась ему. Но он решил всё-таки для её спокойствия немного пояснить, куда уезжал. - Мне необходимо было встретиться со старой знакомой, - глухо выдавил он из себя. - По моим предположениям - хотя о них ещё рано говорить - она является тем самым ключом, который может помочь мне навсегда избавиться от Огниана.
  
  - Это... это так здорово! Он совсем уйдёт? - уточнила Авелин очень радостно, с сокрушительной надеждой в голосе.
  
  Радан невольно нахмурился. Ему была не до конца ясна причина её столь буйной реакции. В него закралось подозрение, что Огниана она видит чаще, чем его. Но он тут же отмёл такую несуразицу, ведь за Авелин заботливо присматривали те, к кому было у него доверие.
  
  - Я так рада за тебя! Наконец-то! - она теснее прижалась к нему. - Молчу-молчу, чтобы не спугнуть счастье, - кротко поцеловала его в шею. - Ты можешь рассказать то, о чём она тебе поведала? - пауза. - Конечно, если сам того желаешь.
  
  - Я мало что понял. Она говорила загадками и намёками, но дала мне ясно понять, что совсем скоро всё закончится. Не думай об этом, - проведя языком по белесой коже мочки её уха, Радан едва его укусил. - Сказав про неё, я хотел лишь того, чтобы ты знала: тебе не о чём беспокоится.
  
  - Спасибо, - с благодарностью отозвалась Авелин. - Люблю тебя, - едва слышно и робко. Обвив руками шею Радана, она с закрытыми глазами стала искать его рот губами. - Люблю, - начала целовать, теребя его волосы на затылке.
  
  Поддаваясь соблазну, Радан не стал противиться и, скользнув языком по её зубам, углубил поцелуй, значительно отличающийся от предыдущего нежностью. Он осознавал, что Авелин таким образом сбежала прочь от возможности услышать ответное признание. Очевидно, она не желала ставить его в неловкое положение, требовать каких-либо обетов, но и сдерживать себя уже была не в силах. Ей хотелось не то что говорить - кричать о том, как она его любит. Радан видел и чувствовал - она вся его. Абсолютно вся. Её мир, воздух, жизнь - это он. Осознание этого ему было и лестно, и приятно. Но главное, что оно ему дарило, так это было доверие - полное и безоговорочное. Он доверял Авелин больше, чем кому-либо до этого. Но прервать поцелуй и сказать "Люблю!" он не желал, потому как считал, что придёт лучший момент, когда тени Огниана больше не будет между ними. Так убеждал себя Радан, не желая признаваться перед собой в том, что он всего лишь боится раскрыться и показать Авелин свою слабость, место уязвления, даже если она является для него смыслом бытия и принимает его любым: и грубым, и нежным, и равнодушным.
  
  Горечь губ Авелин была для Радана слаще патоки, но он всё же нашёл в себе силы аккуратно разорвать поцелуй.
  
  - Тебе надо отдохнуть, - заботливо сказал он и принял сидячую позу. Словно в подтверждение его слов свеча, стоящая на тумбе, потухла. В комнате поплыл лёгкий аромат дыма.
  
  - Останься, - Авелин накрыла его ладонь рукой.
  
  - Не уйду, - окутав её взглядом, исполненным проникновенных чувств, щёлкнул по носу. Взбив подушку, лёг рядом с Авелин и притянул её к себе.
  
  - Мы неправильные вампиры, - положив голову на его плечо, сказала она. - Спим по ночам.
  
  Радан улыбнулся и, играя с её волосами, запутал в них свои пальцы. За окном вспыхнула молния, и на землю обрушился гром. В ту же секунду по подоконнику застучали тяжёлые капли дождя. Авелин чуть уловимо дрогнула.
  
  - Боишься грозы? - спросил Радан.
  
  - Немного, - застенчиво ответила она.
  
  - Не бойся, - поцеловал её в макушку. - Я с тобой. Хочешь, для успокоения спою тебе?
  
  - Да, хочу, - приподнявшись, она поцеловала его в щёку. - Очень хочу, - провела пальцами по его лбу, убирая чёлку от ресниц.
  
  - Тогда закрывай глаза и спи, - обняв её за плечи, Радан смежил веки.
  
  Слушая шум дождя, вдыхая аромат Авелин и наслаждаясь её теплом, он ощутил душевное равновесие. Покой. Безмятежность. Впервые за долгое время он с уверенностью мог сказать, что счастлив.
  
  - В руках моих и горечь, и тоска,
  Но кто же ты, моё пугливое виденье?
  О, как хотел взглянуть в твои глаза,
  Узреть в них страсти пробужденье.
  
  Спи, моя пташка, спи сладким сном.
  Звёзд ты не слушай, ночи тихий звон.
  Лунный свет для тебя приглушён,
  И пусть приснится тебе добрый сон.
  Сберегу твой покой, будет вечен он,
  Спи, моя пташка, спи сладким сном.
  
  Ты пуще Ада, слаще Рая, но рядом я...
  Я здесь.
  В невыносимой чаше сновидений,
  Что смотришь на меня?
  Я зачарован! Я ослеп!
  И это не попытка отчуждений...
  
  Спи, моя пташка, спи сладким сном.
  Звёзд ты не слушай, ночи тихий звон.
  Лунный свет для тебя приглушён,
  И пусть приснится тебе добрый сон.
  Сберегу твой покой, будет вечен он,
  Спи, моя пташка, спи сладким сном.
  
  Касаньем губ твоих желанных
  Дано мне обрести покой души.
  И, будучи на грани Тьмы и Света,
  Мыслей странных,
  Я лишь с тобой открою путь как вверх,
  Так и в низы.
  
  Спи, моя пташка, спи сладким сном.
  Звёзд ты не слушай, ночи тихий звон.
  Лунный свет для тебя приглушён,
  И пусть приснится тебе добрый сон.
  Сберегу твой покой, будет вечен он,
  Спи, моя пташка, спи сладким сном...
  
  Радан несколько раз спел колыбельную, о которой размышлял в последнее время, мечтая об Авелин. По ровному и редкому её дыханию понял, что она заснула. Ни о чём не думая, радуясь её близости, не заметил, как и сам очутился во власти Морфея.
  
  ... Стоя посреди старой, но довольно хорошо убранной комнаты, Радан смотрел на отца, на которого сквозь распахнутое настежь окно падал бледный свет луны. С улицы доносился стрекот кузнечиков, а со стороны кухни - звуки льющейся из крана воды и звон тарелок. Кто-то торопливо мыл посуду. Радан невольно поморщился, ощутив в помещении ещё не выветрившийся запах спиртного и табака. Взглянул на стол, за которым, упёршись локтями, дремал мужчина. Заметил полупустую бутылку водки. Удивлённо приподняв брови, пришёл в замешательство, потому, как никогда прежде не видел, чтобы отец пил алкоголь или был пьян. Ян всегда пренебрежительно относился к тем, кто пригублял спиртное, пусть даже по значительным праздникам.
  
  Пройдя вперёд, Радан остановился. Его внимание привлекла фотография на тумбочке. На ней рыжеволосого мужчину обнимала красивая женщина. Радану она показалась чем-то похожей на его мать. Не понимая, откуда появился этот снимок в доме, Радан хотел было взять его в руки, как вдруг услышал за своей спиной странные звуки. Обернувшись, он прищурился, словно его глаза резанул свет. Но это был не он, а яркая тьма.
  
  Мальчик лет шести на вид вылез из-под стола и, прижимая к своей груди какой-то предмет, обмотанный тёмной тканью, посмотрел на спящего мужчину. Оглядевшись, довольно улыбнулся. Стараясь не наделать лишнего шума, он встал на носочки и побежал в соседнюю комнату. Радан, признав в маленьком хулигане самого себя, был уже готов пойти за ним следом и посмотреть, что же тот стащил у отца, как из кухни, впуская в гостиную аромат яблочного пирога, вошла его мать. Увидев родные сердцу черты утомлённого лица, Радан замер. По его телу пробежала согревающая волна. На лице заиграла улыбка. Чувствуя, как сильно он соскучился по этой женщине, по её голосу и прикосновениям, Радан не мог свести с неё взгляда.
  
  - Мама, - тихо сказал он, но она не услышала его. Не увидела, когда прошла мимо. Подойдя к спящему мужу, Невена аккуратно потрясла того за плечо.
  
  - Ян, любимый, - ласково позвала его.
  
  Тот неохотно разлепил веки и затуманенным взглядом посмотрел на Невену.
  
  - Иди в спальню, - поцеловав его в висок, она с нежностью погладила по голове. - Тебе необходимо отдохнуть, а мне - убраться, доготовить пирог. Радан очень ждёт его в свой день рождения.
  
  - Золушка ты моя. Тебе надо себя беречь, - обвив рукой талию жены, он поцеловал её в живот и усадил к себе на колени.
  
  - Ян, - улыбнувшись, протянула имя мужа Невена. - Отпусти, а то... Запах. Мне дурно.
  
  - Прости. Больше не буду, но я же не мог не отметить такой праздник, как...
  
  Договорить ему было не суждено. Из соседней комнаты подобно взрыву внезапно прогремел выстрел, после чего воцарилась столь мёртвая тишина, что казалось, и время, резко остановилось.
  
  Миг продлился вечность, и она молниеносно окончилась. Ян и Невена, испуганно переглянувшись, вскочили на ноги и побежали в комнату, куда совсем недавно ушёл мальчик. Радан, находившейся ближе к детской спальне, чем его родители, быстрее оказался в ней.
  
  - Радан! - встревоженный голос Авелин.
  
  ... Очутившись в комнате, Радан оглянулся. Никого. Тишина. Темнота.
  
  - Радан, пожалуйста, пусти!
  
  ... Ног Радана неожиданно что-то коснулось. Он посмотрел вниз. Ребёнок. По-турецки сидя к нему спиной и повернув ладони вверх, он молча покачивался влево-вправо, влево-вправо.
  
  Из-за скудного освещения - в спальню лился только свет с улицы - Радан не мог разглядеть, он ли это маленький сидит у его ног или кто-то другой. Не имея возможности двигаться, так как тело внезапно будто сковали невидимыми цепями и залили свинцом, Радан зарычал. Клацнув зубами, попытался вырваться из странных и не поддающихся никакой логике оков. Но у него ничего не вышло. Чем больше он сопротивлялся, тем сильнее на его руках и ногах завязывались мёртвые узлы, тем хуже он что-либо видел и слышал. Он, не сдаваясь, сделал глубокий вдох и уловил в помещении запах пороха и вкус меди на языке.
  
  Свежая кровь. Радан ощущал её манящий аромат, но не мог понять: почему не сразу определил её запах? Почему так плохо видит во тьме? Почему его что-то держит? Почему?..
  
  - Радан, пожалуйста...
  
  ... Отведя взгляд от мальчика и посмотрев немного вперёд, Радан разглядел во тьме что-то белое и маленькое. Детская обувь, понял он.
  
  - Радан, хороший мой! - неожиданно раздался за его спиной взволнованный голос матери. - Нет, - точно не веря в происходящее, прошептала она. - Нет. Нет. Нет!
  
  Мать поравнялась с ним, запустила пальцы себе в волосы и упала на колени.
  
  - Нет! Нет! Нет! - отчаянно, будто теряя рассудок, закричала она. - Ян, Ян... - задыхаясь, она поползла вперёд, зовя мужа.
  
  - Невена, встань! Бери Радана и уходи!
  
  В голосе отца Радан впервые услышал панику.
  
  - Ян, Ян...
  
  Схватив жену под руки, тот помог ей подняться.
  
  - Вызови врача! - Ян аккуратно встряхнул за плечи Невену.
  
  Когда он смотрел на лица усопших родных из картин прошлого, внимание Радана неожиданно привлёк красный луч, мелькнувший в окне, которое через мгновение оказалось заколоченным.
  
  Секунда, две - и его родители, рассеявшись в воздухе, исчезли. Стало не видно ничего и никого, кроме покачивающегося ребёнка. Внезапно в грудь Радана ударила чья-то каменная рука, а вокруг шеи обвились змеи безысходности и полной потерянности. На спине будто кто-то начал выжигать кельтский крест. Мир, искажаясь, скукожился. Ледяная тьма обдала Радана своим дыханием, но отчего-то не сумела принять его в объятия. В глаза ударил яркий свет. Голову сильно сжали, и он невольно зажмурился. Ему сделалось так больно, что если бы он мог, то согнулся бы пополам. Сознание будто расщепили, разломили на две части - Радану казалось, что в нём начало жить другое существо.
  
  - Радан, мне больно. Больно...
  
  Словно в тумане он расслышал робкий голос Авелин.
  
  Резко открыл глаза и сразу же встретился с испуганным взглядом.
  
  - Прошу, пусти...
  
  - Что... - разжал объятья, ощущая внутри себя полную пустоту, пропитанную странным предчувствием беды.
  
  Ловко выскользнув из-под его рук, Авелин села на край постели и стала потирать плечи, которые, видимо, сильно болели.
  
  - Пташка... - он чувствовал себя абсолютно потерянным. Картинки сна, не желая отпускать его, до сих пор мелькали пятнами перед глазами.
  
  - Видимо, не только меня мучают кошмары, - немного опасливо, но сквозь улыбку мягко заметила Авелин. - Ты так сильно меня сжал, что казалось, ещё совсем чуть-чуть, и ты переломаешь мне все кости, - едва слышно произнесла она.
  
  - Не хотел, - непривычное чувство вины. Расстояние между ним и любимой воспринималось сердцем болезненно. Приблизившись к Авелин, Радан, аккуратно погладив её по плечам, стал их целовать.
  
  - Знаю, - Авелин сжала его руку. В глубине её глаз плескалась нежность. - Что тебе снилось? - участливо поинтересовалась она.
  
  - Что-то вроде кошмара, хотя в нём не было ничего страшного. Но ощущения такие...
  
  - Неприятные, - договорила за него она.
  
  - Да, - он кивнул. - Не обращай внимания, - Радан бережно привлёк её к себе и закрыл глаза.
  
  "Слишком насыщенный день, - подумал он, прижимая к себе Авелин. - Моей голове срочно требуется перерыв. А то ещё не такая ересь может привидеться". С этими мыслями он через некоторое время вновь уснул, но на этот раз без сновидений.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"