Выйдя из дома, Беслан прищурился из-за ударившего в глаза яркого солнца. Присев на приступку, погладил по голове подбежавшую к нему Эльзу.
- Что, подруга? Сучья жизнь? И с ней нельзя, и без неё невозможно. Что же мне делать, подружка? - он тяжко вздохнул, всё ещё ощущая в ладонях тепло Ангелины, а в воздухе её аромат горького шоколада. Ухмыльнулся лизнувшей его губы Эльзе. - Думаешь, так? Ты храбрая! А я вот струсил, - гнев на себя прыснул в душу и стал её выедать, подобно червяку спелое яблоко. - Не смог сказать, что люблю, как женщину. Не смог поцеловать, как хочу. Не сжал ей грудь, не раздвинул ноги. Не забрал её дыхание, тело и душу себе, - удар кулаком в приступку. Взгляд увлажнившихся глаз уткнулся в бездонную синеву неба. - Испугался, что в ней не любовь ко мне. Жалость, - он обнял Эльзу, начавшую нагло лезть на руки. - Ты меня поймёшь, подруга, и не осудишь. Не знаю, как быть. Ангелина заметила, как мне плохо без неё, всей моей! Знает, как меня ломает от совсем не братских желаний. Наверное, давно она поняла, но сегодня не выдержала. Чёртова драка! - сжал и разжал ладонь. - Ангел, она добрая. Что ей ещё могло подуматься, как не то, что дуралей озабоченный ищет смерти. Так и решилась меня успокоить, подарить себя. Лишь бы идиот-брат жил. Любит же кретина тронутого, но не как мужчину. Не может как мужчину. Не встречалась бы тогда с Алексом, - Беслан стиснул зубы. В душе лавиной закипела ярость. Перед глазами вспыхнула манящая аккуратная и налитая сочностью грудь Ангелины. Её жар из воспоминания потёк по напрягающимся мышцам Беслана. - Сука жизнь! Только посчитаешь, что побеждаешь, и на тебе - подножка. Летишь с трассы в канаву. Ладно бы одному падать, - шумный выдох. Нежно поглаживая ластящуюся собаку, он продолжил совсем тихо и угрюмо: - А если любит как женщина? Да только боится, что больна... как я боюсь? Что, если так? Почему я с ней не поговорил?.. Вернуться сейчас и спросить? А Полина?.. Чтоб меня! - обняв Эльзу за шею, уткнулся носом в её лоб. - Нет смысла возвращаться и портить жизнь Ангелу. Даже если любит как мужика и просто бежит к Алексу, как к лекарству от чумы, как я удрал к Полине, то что? Ну что я дам Ангелу? Страх смотреть в глаза матери и отцу? И Полину я бросить не могу, как наверняка и Ангелина не может оставить Алекса. Так что же будет? Сучья жизнь. Нельзя возвращаться. Нельзя. Выход бывает лишь впереди, - удручённо покачав головой, он достал из кармана джинсов телефон. Посмотрел время на дисплее. Было четырнадцать часов и сорок семь минут. Набрал номер Петера.
- Да, Кэп, мы на месте. Ты где? Проблемы? - голос Петера был напряжён и пронизан обеспокоенностью.
- Ну да, небольшие, - с кривой усмешкой Беслан тронул припухший левый глаз и ладонью отодвинул морду собаки, лезшей облизать его укрытое ссадинами и синяками припухшее лицо. - Встретил радушную компанию, обсудили культуру поведения, характерами не сошлись и взаимопонимание не сложилось. Зато им сейчас обидней от непонимания, чем мне. А вам сочувствую, досадно, такой диспут пропустили. Вечер у вас теперь будет скучным и монотонным, но можете прийти ко мне на каторгу и пару фур разгрузить. Развеетесь анекдотами, - он хмыкнул.
- Не въехал. Ты что, с гопниками этими, которых на стрелку ждём, схлестнулся? Где? - в интонации Петера просквозили недоверие и разочарование.
- Так точно, познакомился на площадке, где вы сейчас. Пришёл раньше, а они уже были там.
- Друган, ты в больничке, что ли? - смятение.
- Нет, я, хромая, на работу топаю. А они однозначно расслабляются на койках, служа интерактивным пособием для студентов-медиков, - Беслан злорадно усмехнулся.
- Ты чего, реально один завалил пятерых? - шок заискрился в голосе.
- С ними три девочки было, настоящие фурии, я их старался удобней уложить, но парни позавидовали им и первыми разлеглись. Чёртовы гомики, всё испортили.
- Охуеть, ты крут! Но какого лысого ты сам по себе, да ещё и раньше срока туда попёрся? - в тоне Петера мелькнуло разочарование, пропитанное горечью.
- Так вышло, - Беслан нахмурился, что-то в реакции Петера ему не понравилось. Но это было интуитивно, логически себе объяснить, что не так, он не мог. - В общем, эти гопники точно не скоро заявятся на нашу территорию, если в принципе когда и осмелятся шаг со своего района сделать.
- Да уж... лишил ты меня праздника. Зато подарил его моей тёлочке, пойду с неё десять потов сгонять, заряд с себя сбрасывать, - самодовольно и сладко.
- Давай, трудись, несчастный, - Беслан хмыкнул и повесил трубку. Почесал Эльзу за ушами и встал. - Сучья жизнь, подруга. Но нужно вставать, не становиться одним целым с канавой и идти! - положил телефон в карман и, превозмогая тянущую боль во всём теле, направился на улицу.
Решив, что сегодня добираться пешком до работы было бы мазохизмом, неторопливым шагом дошёл до остановки и присел на скамейку. Немного помассировав ногу, подумал о том, что, пока ожидает транспорт, надо бы позвонить Полине. Но его план нарушил затормозивший в паре метров мотоцикл.
- Охренеть! - подняв визор шлема, воскликнул Камил. - Капитан, ты что, с Кракеном [1] столкнулся?
- Можно и так сказать, - Беслан с кривой усмешкой кивнул. - Привет.
- Ага, приветище, - Камил подкатил мотоцикл ближе к остановке. - Я тебя ещё с перекрёстка заметил, но вроде ты по силуэту, а ковыляет, как старушка. Охренеть, что ты... - он с потрясённым выражением на лице покачал головой. - Это кто тебя так разукрасил? Босс? Цветы не те ему, жирдяю, купил, что ли?
- Да нет. Сказал Ангелине, что суп пересолен, - сохраняя полную серьёзность, ответил Беслан.
- Не гони, друг! - скептично отозвался Камил.
- Да? Ну езжай сам ей скажи, что она плохо готовит, - Беслан чуть усмехнулся.
- Иди ты. Я что, камикадзе? Меня она точно на фарш пустит, а что тебя дубасила, не верю! Вот если бы ты целый сидел, но мокрый и с кастрюлей на голове, то да, она! - Камил засмеялся.
Беслан повёл плечами.
- Короче, из тебя, Кэп, как всегда, не вытащишь ни черта, - в голосе промелькнула едва слышная досада. - Ты на работу?
Беслан кивнул.
- Садись, подброшу.
- Спасибо, - Беслан встал и пошёл к мотоциклу. Заняв место позади Камила, спросил: - А ты куда ехал?
- На свиданку. Вчера с одной красоткой в клубе познакомился. Пообщаюсь, а вдруг твою сестру и забуду, - Камил крутнул рукоять газа.
'Мне бы себя, идиота, забыть, а её - да никогда. Кто любит так...'
- А подробнее?
- Не скажу, - насупившись, отозвался Камил.
Беслан вскинул бровь.
- Вдруг ещё отобьёшь. Ведь к тебе девчонки так и липнут, словно ты мёдом намазан, - без зависти и с добротой. - Или я чего-то не знаю?
- Ну да. Не в курсе, что опасаться тебе нечего. Я люблю лишь пять женщин в своей жизни: мать, которая родила, мать, которая воспитала, сестру, Полину и Эльзу. Куда мне больше? И так уже султан!
- Угу. Но Бог тебя знает. Вон к моей собаке руки-то одно тянешь. Мало ли... - Камил засмеялся.
- Иди ты. В смысле, езжай, не отвлекаясь на ревность, - Беслан легонько хлопнул того по шлему ладонью.
Подвезя под незатейливый разговор Беслана к воротам склада, Камил пожелал ему удачи и умчался на встречу с девушкой. Беслан не спеша пошёл в диспетчерскую, чтобы из первых уст узнать, как прошла тут вчерашняя ночь, не пришёл ли нежданно груз и не грозят ли теперь ему какие неприятности. Встретившись с дружелюбным взглядом Моники, кивнул в знак приветствия. Та хлопнула несколько раз ресницами. Побледнев, встала из-за стола и, подойдя к нему, взяла за руку.
- Садись, - потащила его к старому просевшему дивану.
Он молча повиновался.
- Что с тобой случилось? - серые глаза затуманились беспокойством. - Кто тебя так? Из-за девушки схлопотал? - взяв с папки документов, лежащих на тумбе, мешковатую сумку, принялась в ней что-то искать. - В таком состоянии, да ещё и слишком рано пришёл на работу!.. Чем же ты, мужчина, думаешь? Как же не бережёшь себя...
- Да пацанские дела, - отмахнулся Беслан. - Нормально со мной всё. Не волнуйтесь, - он упёр локти в колени. - Я зашёл узнать, как вчера ночью всё прошло, фура приезжала или ещё нет? Шеф не заявлялся, ещё чего не случалось?
- Пацанские дела, - недовольно цокнув языком, Моника покачала головой. Вынула из сумки небольшую прямоугольную упаковку. - Держи, это хорошее обезболивающее. Я его пью, когда мигрень атакует, - протянув Беслану таблетку, налила ему воды из своей бутылки в стакан. - И не переживай, твоего отсутствия не заметили. Грузовики не приходили. Сегодня после двадцати часов должны прибыть.
- Спасибо! - он проглотил лекарство и встал.
- Куда это ты, молодой человек?.. - строго сдвинув брови, она указала ему пальцем обратно на диван.
Хмыкнув, Беслан послушался.
- Как же тебя так? Вот же развелось хулиганье, - запричитала Моника, теперь начав что-то искать в верхнем ящике стола. - Совсем страх потеряли. Из-за девушки пристали?
- Нет, я сам был, и не сошлись характерами. Ничего, теперь он у них обязательно изменится и страх появится, - самодовольно отозвался Беслан.
- Бедный мальчик. Хорошим всегда сложно, - с материнской лаской сказала Моника и выпрямилась, держа в руке синий тюбик. - Вот, держи, это мазь от ушибов и ссадин.
Не желая обижать Монику в ответ на заботу, он согласился и на эту помощь.
- Может, тебе в больницу? Отлежаться тебе следует, а не работать. Так здоровье можно загубить, никто и не оценит. Родным только хлопоты да слёзы прибавятся.
- Да всё в порядке, - Беслан улыбнулся. - Не переживайте.
Моника тяжело вздохнула и села на стул.
- Как свидание прошло? - её глаза с озорством блеснули. - Поделишься немножко молодости перепутьями?
- Хорошо, даже очень, - он невольно засмущался. В памяти галереей ярких картин всплыла Полина в самых откровенных позах. По телу прошлась волна прежних ощущений от её смелых ласк. В душе заискрило от огня, который вчера полыхал в её глазах, когда он проникал в неё. Но тут же иное воспоминание потеснило чувства к Полине. Зовущая страстно ласкать грудь Ангелины, словно разряд шаровой молнии, воспалила его сердце. А просящий женский взгляд сестры перевернул душу. Потирая подбородок, Беслан добавил с хрипотцой возбуждения, пронзившей голос: - Посидели в кафе. Погуляли в парке до утра. Поцеловались немного.
- Так уж и немного, так уж и... - Моника широко заулыбалась. С искренней теплотой во взгляде тронула его за руку. - Всё-всё, извини. Нет у меня совести, заставила юношу стесняться и привирать о невинной прогулке. Эх, была бы я хотя бы лет на десять моложе, отбила бы тебя у той счастливицы! А глаза-то у тебя по ней горят! - она вздохнула со светлой грустью. - У меня тоже такое было, упустила. Всегда борись до конца за такую любовь! Несмотря ни на что сражайся и не отдавай никому. Целовать можно многих, а вот гореть счастьем мало с кем, - нежный взгляд.
- Да, спасибо! - Беслан, задумавшись, нахмурился. - Вы правы. Целовать не значит любить. Любить не всегда значит целовать.
- У тебя сложности с девушкой? - участливо спросила Моника. - Может, подсказать что-то в моих силах?
- Нет. Она хорошая. У меня с собой трудности, - печальная усмешка. - Но вы уже помогли. Спасибо! Скажите, не знаете, сколько фур будет?
- Да бог их знает, - Моника откинулась на спинку стула. Взяв сложенный пополам лист, начала им обмахиваться, как веером. - На оптовой базе сейчас опять какие-то проблемы с компьютерной базой учёта. Так что ждём. А коли тебя не загонишь отдыхать домой, как следовало бы, а уж к врачу обратиться и подавно не отправишь, так ведь?.. - выжидательная пауза.
Беслан кивнул с полуулыбкой.
- Так вот тогда, мужчина, я твой и доктор, и дом, и не возражать, - Моника погрозила пальцем, хотя сама добродушно изогнула губы. - Бери, сиди и... - вынула из стоящего под столом целлофанового пакета яблоко, - ешь! - кинула то в руки Беслана.
Он с удовольствием откусил от него кусок, хотя и поморщился от боли в разбитых губах.
- Ещё у меня есть печенье, салат, - она продолжила копаться в пакете. - Чай? Кофе?
- От чая и пары печенек не откажусь. Спасибо! - с благодарностью отозвался Беслан.
- Тебе пораньше уйти нужно к девушке? - участливо поинтересовалась Моника.
- Хотелось бы, если работы не будет. Поговорить думаю с ней о том, какой я, порой, идиот, - кривая мучительная ухмылка. - Быть может, поймёт или подальше пошлёт. В любом случае всё лучше, чем неведение, - он мрачно задумался.
'Вернусь домой. Зайду в спальню. Сяду на кровать к Ангелу. Возьму её за руку. Разбужу поцелуями в щеку. Вдохну поглубже воздух и открою ей душу как есть. Грязен или светел, болен или... Нужно решать вдвоём, как нам быть. Бежать друг от друга, оставить всё как есть, стать ближе? Мужик я или нет, чтобы сказать женщине, что её люблю?..'
- Слова не мальчика, а мужа, - Моника погладила его по руке. - Уверена, смотря тебе в глаза, она всё поймёт и только крепче к себе прижмёт, - она встала и одёрнула сарафан. - Сейчас попьём чаю, и после ляжешь тут спать. Когда приедут грузовики, тогда и подниму. И не возражай.
- Разве я могу спорить с мудрой женщиной? - Беслан вскинул бровь с лукавым выражением на лице.
- Ох, была бы я на пять лет моложе... - Моника тихонько засмеялась.
Через некоторое время Беслан распрямился на диване и моментально провалился в глубокий сон.
... Бесконечная темнота, слабо разгоняемая мерцанием звёзд, раскинулась вокруг него. Он шёл по мраку, словно по брусчатке. Его целью была девочка лет десяти. Она сидела впереди, поджав ноги и опустив голову на грудь. Отливающие синевой длинные волосы струились по её хрупким обнажённым плечам. Девочка смотрела на что-то внизу...
- Ты пришёл. Поздно, - тихо сказала она, как только он поравнялся с ней.
- Отчего поздно? Кто ты? - Беслан присел на корточки, попробовал коснуться девочки, но нечто незримое не пропустило его пальцы. Обдало их нестерпимым холодом.
- Время. Капля испарилась, а другой ещё нет. А кто ты? - она тронула ладонью появившуюся перед ней смолянистую лужу. По той пошла рябь.
- Но капля же будет? Почему же поздно? - Беслан всмотрелся в лужу. - Кто я для кого?
- Будет иная. Нельзя повторить ту, которая исчезла, - девочка сложила ладони между коленями. - Кто ты для неё...
В луже проступили словно кадры старой плёнки: Ангелина, окружённая бледной туманной дымкой, стояла на скалистом берегу, обнимая себя за талию, и смотрела на алое солнце, разрезанное горизонтом. Шумело море.
- Я не знаю кто, - сокрушённо признался Беслан. - Где она? Она капля?
- А кем ты хочешь быть? Той половиной солнца, которой касается её взгляд, или другой, что сгорела, но согрела? А капля - она всюду.
- Ей холодно? А ты почему обнажена? Тебя обидел кто-то? - он вновь попытался дотронуться до неё и отдёрнул руку. Невидимый лёд не пускал, обжигал.
- Тебе решать, тепло ли ей. Я голая сейчас, потому что душу не одеть. Меня нельзя обидеть. Я капля, - проникновенный взгляд синих глаз замер на глазах Беслана.
Черты её лица шокировали его. Они были невероятно близки к контурам внешности Ангелины, но в то же время это была явна иная девушка, которую легко можно было принять за сестру его сестры.
- Тебе холодно? - он сильней нахмурился.
- Не знаю. Как ты не открыл ещё, кто ты. Не упусти себя. Не отпусти меня в бездну паром. Скажи ей, что ты не...
Темноту прорезал вой сирены. Звёзды осыпались, и девочка пропала. В луже колыхалось лицо женщины, но черты его оказались размыты, лишь виднелись светлые пряди волос.
- Беслан, проснись.
Он открыл глаза, непонимающе уставился на обеспокоенную Монику, склонившуюся над ним. В ушах всё ещё выла сирена.
- На складе пожар! Нужно уходить, - тревожно сообщила она.
К Беслану пришло осознание, что он вернулся из очередного загадочного сна, прерванного сиреной из реального мира. Он поднялся с дивана. Моника побежала к полкам с папками документов и стала выборочно брать нужные ей.
- Давайте вам помогу, - обратился к ней Беслан, мысленно ещё пребывая с обнажённой девочкой - таинственной, стремящейся открыть ему нечто важное.
- Спасибо, мой хороший! Там, под диваном возьми чемодан, открой. Нужно в него сложить всё важное, - Моника поспешила к столу, неся высокую стопку папок.
Беслан быстро выполнил её просьбу. Принялся перекладывать в чемодан документы, которые она собрала.
- Предполагалось, что от проверок налоговой будет прятаться. Ан-нет. Шуточка Алоиса о том, что у Ноя был ковчег, а у нас есть чемодан Апокалипсиса, оправдалась от и до. Типун бы ему на язык! Привлёк к нам беду огненную, - Моника, торопясь, несла новую партию папок.
Беслан молча ей помогал, пока она не сказала: 'Всё. Уходим'. Тогда он закрыл чемодан и понёс его к двери.
- Ох, спасибо, милый! Пропала бы без тебя! Где этого Збынека черти носят только?.. Обязан же был при проблемах прибегать ко мне и помогать, - Моника вздохнула и вышла следом за Бесланом на улицу. Там творилась суматоха: кто нёс товар за ворота базы, кто тащил вёдрами воду к дымящему складу. Моника закашлялась. - Какой бедлам. Два месяца волокиту тянули, а к колонкам шланги новые так и не купили. Дождались...
- Да что это такое? - возмущённо вскрикнул вынырнувший из мельтешащих людей длинный и худой, словно жердь, мужчина. Одет он был в дорогой костюм, но смотрелся тот на нём будто тряпка на швабре. - Вы что тут делаете? Забыли о приказе шефа: всех неофициальных работников при ЧП сами знаете куда гнать?! Вали отсюда, мальчишка, подальше, и чтобы дня два духу твоего тут не было! - замдиректора Збынек перехватил из руки Беслана чемодан и добавил своим неприятным писклявым визжащим голосом: - А вы, Моника, бегом в мою машину! Я один за документы отвечать не намерен! Я же с вами репетировал форс-мажор! Все паникёры! Ни на кого рассчитывать нельзя, - кряхтя и ругаясь, причитая, какая же тяжесть, он потащил чемодан к воротам.
- Может, я уговорю этого важного человека подвезти тебя? - обратилась Моника к Беслану, мягко тронув его за плечо.
- Спасибо, не нужно. Вы и так меня не разбудили на разгрузку, - он тепло ей улыбнулся. - Пройдусь, подумаю над разговором с любимой, как верней сказать ей, что я несносный тип, но она самое важное в жизни для меня.
- А вот начальник смены грузчиков и напарники твои, все как один видели, как ты помогал им с тремя фурами. Так что я ничего не знаю про того, кто тебя и где не разбудил, - её глаза залучились материнской заботой. - А с любимой просто будь собой, мой хороший! Если не оценит, то недостойна она тебя.
- Вы меня засмущали. Спасибо!
- Моника! Вы что там, роман крутите? - завопил от ворот Збынек.
Беслан зло на него посмотрел. Тот заметил этот хищный взгляд и, насупившись, отвернулся.
- Не нервничай по пустякам, горячий мужчина, - Моника тронула за руку кивнувшего ей Беслана и пошла к замдиректору.
'Девочка-капля... душа оголена... Моя душа в одежде. Снять её, снять, и будь что будет', - подумал Беслан, взглянув на вырвавшийся из-под крыши склада язык огня.
***
По пути домой Беслан в парке сорвал несколько обыкновенных неброских цветов, которых названия он даже не знал. Они не были благородны, но являлись настоящими такими, какие есть: маленькие голубенькие, некоторые с белыми лепестками, другие с нежно-розовыми. Ему хотелось ими передать Ангелине, какой он внутри, глубоко внутри.
Машина Алекса, стоявшая перед двором, встревожила сердце. Перед входной дверью его охватило смятение. В голове невольно проплыли кадры из доверительной ночи с Полиной и отрывки из всей жизни с Ангелиной, где она была максимально близка к нему, а ему оставалось лишь сделать крошечный шаг и упасть поодиночке или полететь вместе. Он вспомнил стихотворение, которое написал неделю назад и всё никак не мог закрыть документ, решая, как стоит его улучшить, чего не хватает, что неверно... как вдруг сейчас понял, что недостаёт лишь силы духа показать его Ангелине со словами: 'Я люблю тебя и как женщину'.
- Капля... - прошептал Беслан и решительно открыл дверь. Мелодичная музыка, лившаяся из дали дома, обдала душу холодом. Он закрыл дверь и, не разуваясь, пошёл на зов источника романтичных звуков. Его тянуло скорей увидеть Ангелину, прогнать к чёрту её ухажёра и быстрей поговорить с ней.
Шаг в зал - и под ногами разверзлась пропасть. Душа Беслана и сердце разлетелись на мириады пылинок - тлеющих, сожжённых частиц веры в себя, веры в свет, веры в любовь. Цветы упали из онемевших пальцев. Его разум поглотила Тьма - ледяная, рычащая безумным и смертельно раненным зверем, который не собирался, скуля, умирать - нет, он был из тех, кто кидается в последний бой с последним вздохом. Бросается на убийцу и забирает того с собой в бездну Ада. Пускай лишивший его воздуха и света сам воет там, в бесконечном мраке, мёртвым и разорванным на куски. А он - вольный зверь - будет молча и гордо созерцать пустоту в себе.
Взгляд Беслана метнулся с валяющегося на полу, что тряпка, что его вырванное сердце, алого платья на бюстгальтер у софы, бывший будто куском его души. Перескочил на вазу с красными и белыми тюльпанами на журнальном столике. Их бутоны подрагивали, словно пульсировали в такт полуголому Алексу, ласкающему постанывающую, прикрывшую веки Ангелину, нависая над ней. На той были лишь трусики, и пальцы другого мужчины, а не его, играли под ними. Не помня себя, Беслан подбежал к софе, схватил вазу и замахнулся...
'Она моя!' - взревел зверь внутри него.
Ангелина вдруг открыла глаза и посмотрела прямо ему в глаза. Точно в пожирающую его бездну.
Беслан замер, скованный ужасом, что пронзил сестру. Она закричала, и весь его мир рухнул в прах. Она боялась его... она убивала его... а он осознал, что любит её. Любит настолько, что не дышать ему без её пульса в его сердце. И нет его без неё, банально нет. Он тогда и есть бездна.
Алекс повернул голову к нему. Удивлённый, шокированный взгляд врага ошпарил Беслана, точно волна горящего газа.
Оскалив зубы, Беслан со всей силы ударил противника в висок вазой. Та разлетелась на куски. Кровь брызнула по сторонам от лица обмякшего Алекса. Тут же схватив его, Беслан швырнул того на пол.
- Она моя! Не тронь её! Никогда! Никогда не тронешь! - хрипя в бешенстве, Беслан поднял столик и обрушил его на несопротивляющегося противника. Раздался треск ломающегося дерева и характерный хруст разрушающейся кости. Под истошный крик Ангелины, откидывая обломки столика прочь, Беслан начал ногами бить Алекса куда попало.
- Моя! Моя! Моя! - хрипел он, одержимый слепой яростью, избивая уже побеждённого противника.
- Беслан, нет! Беслан!... - Ангелина бросилась к нему на грудь. Он грубо отпихнул её на софу. Ополоумевшим взглядом уставился на её плечи, грудь, живот, бёдра, приспущенные розовые кружевные трусики, губы, чуть припухшие от страстных поцелуев.
- Вот какой подарок ты ему... я ему оплатил тебя, - сквозь зубы процедил Беслан. С окаменевшим лицом развернулся, наклонился, подбирая крупный и острый осколок вазы. - Он никогда не получит тебя! - решительное движение к Алексу.
- Пожалуйста, нет! Беслан, прошу! Он не виноват! Пожалуйста! - Ангелина, опрометью кинувшись вперёд, собой накрыла недвижимого, окровавленного Алекса. Плача, она смотрела на Беслана. - Прошу. Я люблю тебя... не надо.
- Меня любишь?.. - Беслан швырнул осколок вазы в стену. - Спасая его, ты любишь меня?.. Хочешь его в себя! Умоляешь не убивать! А любишь меня?! Ты врёшь! Я люблю тебя! Я люблю! Убью за тебя! Умру за тебя! Я люблю... а он... - шаг к цели. Кулаки сжаты. В глазах и сердце лёд. В душе огонь и пустота.
- Беслан... - Ангелина, резко встав, прижалась к его груди. Ладонями обхватила его лицо. - Стой, прошу, стой. Посмотри мне в глаза. Пожалуйста, услышь. Я не вру. Люблю тебя! Мне ты нужен! Только ты! Ты во мне, ты... слышишь?.. - всхлипывая, она начала гладить его окаменевшие плечи, запускать пальцы ему в волосы, нежно целовать напряжённые губы. - Я люблю тебя... очень люблю... тебя, мой зверь... - Ангелина мягким напором и лаской потеснила Беслана. Он стал пятиться, теряя решимость расправиться до конца с конкурентом.
- Моя... ты моя... - безумство гнева в Беслане переплавилось в неукротимую страсть и желание. Он поднял Ангелину на руки и, крепко прижимая к себе, словно ураган покинул зал и влетел к себе в спальню. Локтем стукнул по выключателю. Помещение озарил свет. Одним движением Беслан скинул всё со стола и усадил Ангелину на него. На полу заискрил разбившийся ноутбук. Но Беслан ничего не замечал вокруг и не понимал. Для него был лишь жар её тела, запах желанной женщины, её прерывистое дыхание и затуманенный взгляд. Беслан утонул в её роняющих слёзы глазах. Дрожа, он стащил с неё трусики. Расстегнул молнию и, освободив своё твёрдое разбухшее горящее мужское естество, резко вошёл в Ангелину. Она громко вскрикнула и вцепилась зубами ему в плечо. Пальцами стиснула край стола, чтобы не упасть. Беслан требовательно сжал одной рукой ей грудь, другой схватил за затылок, большой палец уперев в горло. - Скажи, что любишь меня! Как я тебя любишь? Ты моя, да? Моя?
Он двигался в ней быстро, властно, толкая себя глубже и глубже, стремясь весь ворваться ей в сердцевину души и там взорваться... вспыхнуть звездой и испариться, став её гулко, на износ стремительно бьющимся сердцем.
- Люблю... твоя... - в стоне обронила Ангелина, подчиняясь его силе, его желанию. Положила ладони ему на талию.
- Моя! Девочка моя! Моя красавица! Моё солнце! Мой Ангел! Моя, только моя! Моя... - между жадными вдохами требовательно хрипел Беслан, наращивая темп, выжимая из себя все соки и пылко, с требовательным нажимом хозяина гладя бёдра, ноги, верх и низ живота задыхающейся Ангелины. Она кусала губы и тихо стонала, вскрикивая. Измотанная напором, полулежала, закрыв глаза.
Беслан сотрясся и, прорычав: 'Моя женщина!' - излился в неё. Обессилено согнулся, прижимаясь к её горячей груди потным телом. Уткнулся носом в её волосы.
Вспышка ослепляющего света в его разуме угасла. Кипевшая в венах кровь замедлила бег, и студёный сквознячок просочился из ожившего разума к горящему сердцу.
Беслан судорожно сглотнул. Ощущение дрожащей под ним Ангелины полоснуло молнией душу. Он приподнялся, нервно взглядом ловя её глаза. Но они были закрыты.
- Ангел... - шёпотом позвал он. Лавина осознания всего содеянного ударила в сердце, не оставляя шанса уцелеть. - Ангел, я...
Она медленно распахнула веки. Её слезящиеся глаза, бездонные, родные, окутанные поволокой печали и счастья, смотрели на него нежно. В них не было и капли упрёка, злобы или обиды. Но Беслан увидел, что её взгляд изменился, был уже другим, не таким, как тогда, когда она сидела у него на коленях и просила поцеловать.
'Ничто не проходит бесследно, и я убил в Ангеле нечто, нечто тёплое, чем сам бесценно дорожил'.
- Прости, - прошептал Беслан, отшатываясь от неё. - Прости, я не... - он вцепился одной рукой себе в волосы. Его взгляд стал блуждать по её влажному соблазняющему телу, как вдруг коснулся в следы крови между ног. - Нет, я не... нет... я люблю тебя. Нет, я не мог. Прости... - он подхватил давно сползшие ниже колен джинсы и, застёгивая их, опрометью бросился из спальни. Вбежав в зал, присел возле не шевелящегося Алекса. Пощупал у него на шее пульс.
'Тишина. Толчок? Нет. Тишина. Показалось', - Беслан встал и побрёл к входной двери.
На обувной тумбочке в прихожей взял ключи от машины Алекса и услышал позади себя торопливые шаги. Обернувшись, встретился с глазами Ангелины, в которых стоял лихорадочный блеск. Сама она успела натянуть на себя одну из его маек, едва прикрывавшую ей бёдра.
- Ты куда? - подбежав к нему, замешкалась, но в следующий миг обхватила его лицо ладонями. Судорожно облизала губы. - Не уходи. Не оставляй. Ты мне нужен, - шёпотом. По её щекам потекли новые слёзы. - Дура была, хотела излечиться, но нет... Не то... я поняла. Дура. Идиотка. Беслан, прости. Люблю тебя. Останься. Если бы я... прости...
- Причём тут ты? Я мужчина. Я должен был сказать, иметь мужество признаться тебе прямо, чего хочу и что чувствую, - опустив взгляд, понуро сказал он. Его голос пропитался слабостью обречённости. - А теперь поздно. Я проверил, Алекс мёртв. Я убил его. Изнасиловал тебя. Мне больше нет тут места, иначе совсем погублю тебя. Ненавидь меня. Не прощай. Отпусти.
- Не пущу! Я поеду с тобой, - решительно заявила она. - Вместе... - стала покрывать его лицо поцелуями. - Вместе полетим в бездну.