Аннотация: Посвящается двум самым дорогим людям в моей жизни - Моему мужу - Сакураю, и лучшему другу - Зи.
А я прекрасно это помню.
Я помню, как ты мне сказал, что правда легко дается только лжецам. Тогда в это верить было ужасно глупо, но я зачем-то поверил. Поверил, и я стал лжецом, которому правда давалась так легко, но ей никто не верил, и никто не верил мне. И мне порою, в самые одинокие моменты, казалось, что даже ты мне не веришь. Было больно, было сначала обидно, а потом я привык, понимая что весь мир - это один большой правдивый лжец, прикрывающий себя за маской правды, честности и красоты сознания, а на самом деле этот мир - огромный лицемерный толстяк, который не верит самому себе и который запутался в этом тупом и бессмысленно ожидании своего святого ада.
А я помню, как ты ты мне это сказал. И мне было дорого это слышать, было приятно. Но а потом я, наверное, сделал самый главный шаг в своей жизни, самый глупый, и самый честный. Я убил в себе этого лжеца и стал лицемерны праведником. Боже, как это мило. Я стал праведником своего сожаления, а ты стал моим апостолом совершения и потерянных надежд. Но самое страшное то, что я не жалел. Никогда не жалел, кроме этого момента.
Кроме сейчас, когда я должен увидеть тебя, когда должен обнять тебя и посмотреть в твои святые глаза, прикоснуться к твоей святой плоти, почувствовать твой блаженный аромат, и остаться там, где я был. Снова не пытаться тебя вернуть и не испытывать сожаления о том твоем прощении, что ты мне дал, а я так и не смог поверить, так и не смог принять. Вот это единственный момент, когда мне страшно. Когда я должен оставаться сильным до самого конца, или до самого начала, когда я должен буду остаться с тем, в кого я сам не веря, поверил, которого я полюбил, так сильно и так же навсегда, как и тебя.
Ты был моим первым, единственным и последним.
Но я люблю другого. Я с другим разделю жизни, кровать, счастье, мысли, сожаления, трудности и горести. С другим. Но.
Но знаешь. Я ведь тебя люблю.
Люблю так, как любят только тебя. По-другому - возвышенно, нежно, чувственно, навсегда. И ты будешь всегда в моем сердце занимать все пространство, потому что мир трехмерный, и у меня всегда было два сердца. Одно навсегда твое, а другое я уже отдал мужу.
Эти минуты они становятся самыми страшными, сложными, но я должен через это пройти. Я вижу, как ты улыбаешься. Я чувствую, как мне тепло.
Я возму тебя за руку и поведу на край света и покажу, как красиво бывает, когда солнце улыбается, и я скажу, что это ты улыбаешься и это только ты красив и это только ты заставляешь меня верить в мир.
Я сижу и жду того мига, когда я увижу счастье на закате или восходе.
С тех самых давних пор я всем говорю, что только лжецы умеют говорить правду, и только им она так легко дается.
Но только сейчас я понял, что я живой человек. И что я тоже должен жить, и что я тоже должен хотеть видеть мир, таким какой он есть.
Я сижу и медленно пью водку со льдом, это самое противное, что можно выдумать на свете, и перед каждым глотком, я с трудом сглатываю и со скорчившимся лицом вливаю эту гадость в себя.
А зачем я это пью? Но это уже вопрос мой личный, и я даже сам не понимаю, потому что, наверное, как-то раз пронеслось в голове слово "выпить", и вот я пью.
Только лжецам дается так легко правда, но только им никто не верит.
Зачем я никогда не спорил с любовью о том, что я так плох и так прекрасен в одно и тоже время? Зачем я никогда не проклинал дьявола за существование ада? Зачем я не смог забыть о тебе за то, что я предал тебя? Я не смог забыть, и сейчас я жду того смертельного для моего правдивого лицемера момента, чтобы я снова стал тем правдивым лжецом. Я хочу им быть, ибо только тогда я умел говорить то, что никто не хотел слушать, и что никто не принимал на веру, но что шло именно от сердца, что заставляло меня проливать наедине с собой слезы и, что никогда не измениться, и, что всегда будет моим и только моим.
Пол бутылки опустошено. Стакан, разбитым стеклом, валяется на полу, а в сознании четко проносятся идеи того, как я закончу свою жизнь, как бы я хотел ее закончить, и во, что именно я хотел бы поверить. Может и больно пораненным рукам, с которых капельками стекает кровь на белый ковер, может и больно голове, что не привыкла к алкоголю, может и больно мне, от того, что я отпустил тебя. Навсегда отпустил, понимая, что я перед богом поклялся мужу, что я отдал ему любовь, но что я до сих пор люблю и тебя. Но другой любовью. А какой именно, я не могу объяснить. Это внутри, она засела в моем сердце, она греет, бережет, любит, она нуждается, помнит, она заставляет жить.
Она такая бережная, она такая ласковая, как маленький котенок, что свернулся калачиком на моих руках, и тихо и безропотно, так нежно спит, что я хочу всю жизнь оберегать его сон. Эта любовь, как волшебный, теплый и самый первый снег в стране моих чудес, что никогда не тает, и что всегда сверкает в лучах восходящего солнца, что несет тебе радость, что несет мне улыбки, что дарит счастье твоим и моим глазам. Это любовь, она в сердце. Она помнит каждый миг четырех лет нашего общения. Она помнит каждую секунду, что спасала, что дарила веру в то, что мы никгда не забудем.
Вот видишь, я, наверное, стал лжецом, ты мне не поверишь, если я спьяну начну нести такую чушь, но я привык, потому что лжецам всега легко дается правда.
Солнце встает, и я встаю и медленными шагами иду, придерживаясь за стены к кровати, где мирно спит человек, с которым я разделил свою жизнь, который заставляет биться мое сердце, который любит меня, и который знает, что я люблю его и тебя, потому что и у него есть в душе такой же котенок, которого он так же бережно любит.
Я сажусь на самый край постели, в глазах туман и немного страха, в голове четкое понимание того, что ты мне очень дорог, и что я не позволю себе тебя потерять. И что мир так же будет крутиться дальше, но только, я сделаю тебя счастливым, наплевав на все законы физики и химии.
Я улыбаюсь и ложусь в кровать, обнимаю любимого мужа и прижимаюсь всем телом к нему, обвив руки вокруг его груди, я кладу свою голову ему на плечо и шепчу нежно на ухо, как же сильно я его люблю. И при этих словах, мое сердце бьется медленно, потому что это правда. Потому что водка - это эликсир честности.
Он спросонья что-то шепчет неразборчиво, я тихо смеюсь и целую нежно в висок, и прикрыв глаза, проговорив куда-то в рассветный воздух.