Лариса долго готовилась ко сну. Перед этим ей много еще нужно было сделать, чтобы потом спать в беспечии всю ночь. Она заготавливала белье для утренней глажки, даже поставила на подоконник средство для мытья стекол и налила молока в блюдечко всегда пушистого и долстого до невозможности кота. Пока тот, зажмурившись, мирно локал его своим розовым язычком, женщина легла в постель и повернулась на бок, закрыв глаза и улыбнувшись, довольная сама собой.
Через незашторенное окно лился нежно-голубоватый свет ночного светила. Город накрылся огромным одеялом ночи. Он спал. Тишина всегда оставалась тишиной, мирной и извечной.
Лариса уже начала засыпать, медленно погружаясь в нежную истому сна, как вдруг ей показалось, что она забыла приоткрыть, как обычно, на ночь форточку - создавалось впечатление, что сквозь оконные стекла, как днем, слегка припекает солнце.
Женщина села на кровати, спустив босые ноги на палас, и, даже не глянув на окно, направилась на кухню, уже ожидая прихода с работы мужа.
Проверив камфорки на газовой плите и убедившись, что все в порядке, она вернулась в комнату и обомлела на пороге. Потом машинально схватилась рукой за косяк. Ее глаза наполнились суеверным ужасом, а рот открылся в немом крике.
Прямо на нее двигался человек, чье обнаженное мускулистое тело представляло собой желто-оранжевое сияние. Глаз и рта из всего этого различить было невозможно, лишь темный треугольник носа слегка обозначался на лице.
Незнакомец схватил ее за плечо и швырнул через всю комнату. Лариса приземлилась на кровать, а он уже медленно надвигался на нее. Лариса сжалась, молча и с ужасом глядя на него, а незванный гость медленно опустился на нее, заключая в свои объятия. Она почувствовала прикосновение к шее его невидимых губ и закричала, ощутив, что словно огонь вторгается внутрь нее. Мягкое тепло растекалось у нее в низу живота, и она не могла противиться нежной истоме; она застонала, запрокинув голову и закрыв глаза. Незнакомец начал двигаться на ней, и она уже вся оказалась объята мягким, желтовато-рыжим свечением.
Лариса не знала, сколько это продолжалось, только потом незнакомец отстранился от нее, оставив женщину лежать на постели с блаженной улыбкой на лице.
Он еще некоторое время стоял, просто глядя на нее, а затем исчез. По крайней мере, Лариса не заметила, как он ушел. Она обняла руками подушку, и улыбка до самого утра не сходила с ее спящего лица.
- Так ты говоришь, что ничего не случилось прошлой ночью? - Валерий, казалось, силился вонзить свой твердый, требовательный взгляд в самую душу своей супруги, как всегда деловито копашащейся у газовой плиты.
- Ты про что? - Она улыбнулась ему, на самом деле будучи не в силах столь ярко вспомнить события прошедшей ночи.
- Я про окно. Ты не видела, в каком оно состоянии?
- А в каком? - не поняла и удивилась Лариса.
- А пойдем, я тебе покажу.
Он первым влетел в комнату и отдернул в сторону занавеску. Лариса увидела неровное отверствие в стекле величиной с тарелку.
- Словно сигаретой приложились! - возмутился Валерий и принялся крутить головой по сторонам, глядя со второго этажа на улицу, словно недоброжелатель мог стоять где-то там и любоваться суетой хозяев, ехидно при этом посмеиваясь. Затем он повернулся к ней и раздосадованно всплеснул руками: - Да как такое вообще могло произойти?!.
- Я не знаю, - чистосердечно призналась Лариса, медленно качая головой и неотрывно глядя на дыру в стекле, оплавившиеся края которой свернулись и напоминали теперь лепестки какого-то таинственного цветка.
- В общем, так. - Он демонстративно прошел мимо нее и остановился уже в дверях, встав к ней полубоком и выплевывая сдобренные утвердительной жестикуляцией слова: - Завтра я вызываю мастеров по стеклу, и пусть они делают, что хотят!
Высказавшись, он с гордым видом зашагал к себе в комнату и закрылся в ней. Не успела Лариса дойти до кухни, как оттуда раздался гул футбольного матча, транслируемого по включившемуся телевизору.
Женщина покачала головой, улыбнувшись и посмотрев на дверь в комнату мужа, и продолжила свой путь на кухню.
Как в процессе готовки она ни старалась вспомнить события прошлой ночи, ей этого сделать так и не удалось.
Женщина неопределенного возраста сидела за круглым столиком в печальной задумчивости. На ней был цветастый халат. Черные волосы собраны на затылке. В ушах - огромные серьги. В полутемной и маленькой комнатке перед ней находился стеклянный шар на полукруглой подставке. На его гладкой поверхности отражалось ее удрученное жизнью и покрытое глубокими морщинами лицо с накрашенными ядовито-бардовой помадой губами.
Комнату, в которой она находилась, в большинстве своем занимали тяжелые книги в старинных переплетах. Они лежали на полках, которые находились возле деревянных стен, пустое пространство которых было обтянуто атласным сукном. Но помимо книг на стенах были развешаны мешочки с травами и прочие замысловатые атрибуты старой цыганки, именовавшейся в своем таоре Эдитой Вергэ.
Внезапно женщина подняла голову. Этот жест был направлен к медленно открывшейся деревянной двери. Она не мигая и с оцепенением смотрела, как в открывшуюся дверь вошло оно - это была полупрозрачная человеческая фигура, двгающаяся плавно прямо к ней. Незнакомец приблизился и остановился, едва ни касаясь ее стола, за котором сидела цыганка.
- Зачем ты пришел? - Это был шепот, сорвавшийся с губ молодой цыганки.
Существо ответило ей жестом, подняв правую руку, согнутую в локте, с растопыренными пальцами, и слегка наклонив в ее сторону свое безликое лицо.
- Что ты сделал в этот раз? - все тем же шепотом потребовала от него женщина.
Существо склонилось над ней; цыганка не шелохнулась; и сделал ей жест рукой, словно приглашая приблизиться. Затем выпрямилось и застыло в ожидании.
Эдита поднялась в полный рост и с ноткой вызова в интонации выпалила:
- Я больше не дам тебе того, чего ты так хочешь!
Существо вздрогнуло. По его телу пробежали всплески голубовато-синего свечения.
- Ты можешь злиться, сколько хочешь, но я не позволю тебе больше вольничать.
Цыганка подалась вперед и возложила руки на стеклянный шар. Нечто содрогнулось и отстранилось от стола, но затем метнулось к ней.
Эдита села. В ее глазах зародился страх.
Существо успокоилось. Оно опустилось так, что стол теперь находился на уровне его груди.
- Зачем ты пришел ко мне сегодня? - задала ему вопрос цыганка.
Существо ответило ей непринужденным жестом, словно желало сказать: "Ты сама знаешь".
- Я не буду больше скрывать тебя, - спокойно отрезала Эдита. - Ты не должен больше находиться здесь.
Существо вскинуло голову: "Почему?!"
- Потому что ты - не в своем мире, - попыталась его уверить женщина. - Ты не принадлежишь этому миру так же, как я не могу находиться в том, откуда ты пришел. Ты должен вернуться обратно.
Пришелец резко поднялся с места, так, что серебристо-желтое свечеие раздалось от него во всех направлениях, и цыганка ощутила на своем лице ледяное прикосновение холода, идущего словно из какого-то старинного склепа.
- Я не испытываю больше страха перед тобой, - твердым голосом сказала она. - Может, я и боялась тебя семь лет назад, но теперь это не так. Я научилась этого не делать. И ты больше не сможешь меня напугать!
Сияние вокруг существа заметно утихло. Оно село и посмотрело на цыганку слабовыраженными вглублениями глаз.
- Чего ты хочешь теперь? - слабым голосом обратилась к нему Эдита.
Оно сделало в ее сторону легкий жест рукой: "Дай мне то, чего не хочешь мне давать".
Эдита со вздохом поднялась и подошла к одной из полок с книгами. Раскрыв одну из них, она вынула из переплета короткий кинжал с тонким четырехгранным лезвием, затем повернулась к существу. Она приблизилась к нему и поднесла к пальцам своей левой руки четырехграние клинка. Затем последовал легкий нажим, и на пальцах сначала выступила, а потом закапала на поверхность стола для гаданий кровь.
Существо подалось вперед; теперь от него исходил теплый голубовато-синий свет, и протянул руку к тому месту, куда падала с руки женщины кровь. Едва коснувшись светящимися пальцами набухших капель на его поверхности, он снова втянул образовавшийся от них, тут же испарившихся, красновато-розовый дымок.
Затем его мягкое свечеие коснулось цыганки. Она выронила кинжал и вздохнула в приятной истоме, закрыв глаза и слегка откинув голову назад. Существо поднялось и двинулось в ее направлении, но даже не коснулось ее своими бесплотными руками. Нега и истома охватили Эдиту. Она не могла противостоять тому приятному чувству, захватившему каждую частичку ее тела.
Это продолжалось всего лишь несколько секунд, но когда это закончилось, и существо растворилось в воздухе, Эдите показалось, что прошли часы, и она опустилась на стул, чувствуя себя полностью опустошенной.
Лариса с приятным нетерпением ожидала наступления вечера. Виталий уже ушел на свою постоянную работу, и она расслабленно лежала на постели, раскинув руки и рскидав темные волосы по подушке. На ее лице застыла улыбка - это была улыбка ожидания и предвкушения того, что она с тех самых пор с таким нетерпением ждала.
Ее взгляд застыл на окне. Шторы были распахнуты, и бледный диск луны светил с небес.
Она ждала его, и он пришел.
Шторы колыхнулись, и от них будто повеяло приятным теплом. Она раскрылась, приглашая его к себе, и от окна отделилась тут же все та же фигура. Она неслышно двинулась к ней и мягко легла, покрывая ее.
И она растворилась в неге чувств, а когда все закончилось, уже светало за окном.
Виталий Золотарев уже начал подозревать, что что что-то происходит не так с его супругой. Измена была явно на лицо, но он решил это проверить. Именно поэтому он выкроил минуту обеденного перерыва, чтобы осторожно постучаться в дверь с желтой табличкой: Григорян И. И. директор.
- Войдите, - раздался из кабинета голос нараспев.
Золотарев вошел и увидел лысоватого мужчина с пухлыми розовыми щеками. Тот сидел за столом и создавал впечатление грузного слизня, облаченного в линялый коричневатый костюм и полосатый галстук.
- Проходите, - он глянул на посетителя из-под выпирающего лба маленькими глазками, которым словно бы не давало выпасть на какие-то бумаги, что лежали перед ним на столе, объемистые морщины на округлом лице.
Даже не взглянув в сторону вошедшего, он ласково спросил:
- Что вам угодно? Говорите.
- Я бы хотел нанять сыщика.
Только тогда толстяк соизволил на него взглянуть.
- Кому жене, другу?..
- Жене, - сказал Валерий, присаживаясь на стул и глядя на него как на свою единственную надежду. А толстяк, внимательно на него и пристально посмотрев, сложил толстые пальцы в замочек и выдал, казалось бы, отработанную фразу, которую уже привык произносить изо дня в день по несколько раз:
- На какую сумму вы рассчитываете?
- На какую угодно. Мне лишь важно, чтобы все было выполнено с полной серьезностью.
- Молодой человек, у нас серьезная фирма, и у нас все, как вы понимаете, не в детском саду. Так, насколько я понимаю, бы вы хотели нанять у нас человека?
- Именно так. И я хочу, чтобы вы предоставили мне свои услуги как можно скорее.
Толстяк смотрел на него довльно долго, прежде чем согласиться:
- Ну, хорошо. - Его рука неспеша залезла под столешницу и выложила оттуда средних размеров папку для бумаг. - Вот здесь у нас - картотека, в которой находятся те лица, которые могут помочь вам в раскрутке вашего дела. Выбирайте, все - специалисты.
С подозрением взглянувший на него Золотарев раскрыл папку на начальной странице.
- Вот - два наших лучших и дорогостоящих специалиста. Я советую вам ознакомиться с этими персонами.
Виктору было привычным делом вести наблюдение. Он знал, что если ему предоставили некоторую сумму вознаграждения плюс предположительная и некоторая информация о клиенте, значит, заказанному объекту не будет ничего оставаться, кроме как быть полностью им занятым. В себе он был уверен всегда, а в том, что любое дело, за которое возьмется, будет благополучно выполнено - на все сто процентов с добавкой.
Чердак старенькой пятиэтажки напротив новостройки как раз подходил для наблюдения для его следующим объектом. Окна женщины выходили практически под уровень чердачной мансарды, в которой в полумраке затхлости устроился Виктор. Долго упрашивать его не пришлось: как только он получил галочку в графе "выполнить" - прибор ночного видения уже замаячил возле его лица.
И он начал наблюдение.
Шторы были расшторены. Он ждал недолго, прежде чем увидел вошедшую в комнату женщину. На ней был полупрозрачный халат, под которым угадывались пышные формы тридцатипятилетней особы. Вот она остановилась, посмотрела на окно; по спинке Виктора пробежал холодок, он даже слегка сжался, подсознательно, все ж таки, понимая, что с выбранной им точки обзора его не заметит даже кот, сиди тот на подоконнике окна напротив. Смотрела она довольно долго, и сыщику стало все больше и больше казаться, что она действительно видит его. Но прибор ночного обзора от лица он не оторвал, ведь его долг был превыше всего.
Она снимала халат так непринужденно и так грациозно, что Виктору даже показалось, что она специально стоит напротив окна таким образом, чтобы всякий желающий, кто волею случая окажется на его уровне, смог бы без особого труда созерцать все ее данные природой женские прелести. Невольно ладони Виктора вспотели. Прибор едва не выпал из его пальцев, как вдруг...
... он только почувствовал, что слишком сильно упирается локтями в деревянные доски слуховго окошка, тогда как целиком и полностью был уверен в том, что еще мгновением назад находился на приличном отдалении от оного. Раздался характерный хруст старых досок, и он выматерился, отпрянув назад. Пальцы его при этом машинально разжались, и секундою спустя ему только и оставалось, как наблюдать падение стоящего не так мало денег обмундирования вниз, до самого своего соприкосновения с землею под окнами ервых этажей.
"Твою ж мать", - сокрушенно подумалось Виктору. - "Старею, старею... Ладно." - Он, прищурившись, еще раз внимательно посмотрел на укладывающуюся в постель женщину в окне напротив. - "Пойду домой - Зинка, глядишь, уже такая почти..."
*****
Эдита сидела за столиком, подперев голову рукой, и с ленцой смотрела в стеклянный шар, что по-прежнему располагался на подставке перед ней. Все то, что сейчас происходило в нем, рождало в ней только лишь чувство некоторой брезгливости вперемежку с разочарованием. Она покачала головой и пробормотала себе под нос:
- Н-да, братец, ты всегда был таким бабником!..
Она непроизвольно махнула рукой, и стеклянный шар, сорвавшись с подставки, грохнувшись об пол, рассыпался на сонм разнокалиберных осколков, в которых радугой теперь отражалось едва колышащееся в тишине пламя свечей, расставленных повсюду.
Эдита посидела немного на месте, как-будто прикидывая, во-сколько ей обойдется новый аксессуар, и только презрительно фыркнула в ответ на произошедшую оплошность.
В конце концов, ее не особо интересовали детали того, что должно было сейчас происходить, отображаясь на его гладкостенной поверхности...
*****
Мягкая ткань расстеленного на кровати покрывала коснулась спины и приятно охладила кожу; Лариса даже невольно вздрогнула от этого неожиданного, но вместе с тем какого-то отрезвляющего прикосновения. Форточка по-прежнему была открыта, и освежающий ночной воздух беспрепятственно вторгался в комнату. Раскинув на постели руки, она слегка успокоила дыхаие и широко открытыми глазами неподвижно лежала, глядя на бесконечную белую шпаклевку потолка над собой, прислушиваясь к биению сердца где-то глубоко. Прохладные потоки ласково проносились по обнаженной коже, как-будто подготавливая ее для того, что вот-вот должно будет уже совсем скоро начаться.
Стекло было уже предусмотрительно заменено на новое, и женщина невольно улыбнулась, вспомнив, как долго ворчал ее супруг, колупаясь с рабочими, которые никак не желали мириться с тем, что за их кропотливый труд им сулят какие-то жалкие гроши. Она скосила на него взгляд и невольно поймала себя на том, что мечтает сейчас об одном - чтобы оно вдруг начало расползаться в причудливые завитки по краям, и в нем, как и в прошлый раз, появилось сверкающее Нечто, одно упомнание о котором снова заставило ее ощутить уже не раз знакомое, но бесконечно приятное ощущение где-то внизу живота.
Все тело, начиная с ног; а точнее - с кончиков пальцев на них; словно теперь растворялась в постепеннно охватывающей каждую клеточку неге тепла, которое как-будто зародилась сначла на серединках ступней в виде пары маленьких огнедышащих, но приятно щекочущих кожу вулканчиках. Когда тепло дошло до бедер, женщина тихо застонала, и ее коленки невольно раздвинулись в стороны, словно повинуясь незримому желанию своего невидимого спутника. Мышцы живота напряглись и сжались в один единый мускул, когда их коснулись невидимые, но такие трепетные ладони. Они плавно скользнули выше, обняли, захватывая в ладони, груди, слегка сминая их и водя подушечками больших пальцев по мгновенно ставшими твердыми соскам. Нечто склонилось над ней - на этот раз оно было невидимо - и женщина ощутила слегка обжигающее прикосновение горячих губ чуть выше того места, где начинались ее груди. Слегка шероховатый язык прошел неторопливо ниже, и она ощутила, как кожа под ним становится влажной от этого прикосновения. Живот напрягся и невольно втянулся, когда движение прервалось на середине, и пупок потонул в пустившем по коже сонм мурашек вакууме. Она чувствовала, как пальцы незнакомца скользят по бедрам и бокам, возвращаясь обратно, слегка захватывая низ живота и задевая область паха в том месте, где бедра и лоно сливались воедино. Губы, между тем, уже спускались ниже, и женщина невольно вскрикнула, ощутив их проникновение практически уже внутрь себя. Каждую ниточку нервных окончаний словно пробило сладостным током, и тело женщины изогнулось на постели. Пальцы так сильно впились в простыню, что она с треском порвалась, но до ушей, кои заглушало буйство взбудораженного сознания, этот звук так и не оказался донесенным, попросту потонув в сладостной агонии, когда весь низ живота изнутри словно обожгло, заставив каждый мускул тела сократиться, словно безмолвно умоляя прекратить эту пытку, будучи не в силах справиться с этим наваждением. И когда уже сердце буквально стучало о грудную клетку изнутри, а из легких был готов вырваться исполненный благодати крик, все закончилось, и кожа начала постепенно остывать, бережно ласкаемая будто бы сочувствующим ей ветерком.
Утро застало ее все в той же позе, в которой ночной гость и оставил ее, разгоряченную и лишенную всяких сил. Лариса заметила, с каким трудом ей удалось такое, казалось бы, простое движение мышц, как размеживание век, между которыми нагло проникли первые солнечные лучи. За расшторенным окном уже вовсю светило солнце, а сквозь распахнутую форточку проникали теперь уже теплые и благостные лучи дневного светила.
Женщина улыбнулась, вспомнив ощущения прошлой ночи. Потянулась сладко и долго, затем резко села на постели и тряхнула головой, пытаясь прогнать с себя это хоть и приятное, но все же наваждение - ведь утро домохозяйки еще только начиналось, и у нее имелось достаточно дел помимо того, как наслаждаться тем, что уже прошло, исчезло вместе с растворенной в солнечном свете ночи.
Проходя мимо окна, она вдруг остановилась, поскольку ее внимание привлекло что-то, что слегка золотилось на поверхности белоснежного подоконника. Подойдя ближе и наклонившись, она смогла прочитать то, что было выведено на его поверхности сверкающими ажурными буквами. Проведя по ним пальцем как радивая домохозяка, не желая подсознательно мириться с тем, что за ночь подоконник по каким-то причинам потерял свою прежнюю крисстальносчистость, она с некоторой сокрушенностью заметила, что с надписью так же, как и с подушечкой ее пальца, ничего не произошло. Таинственная надпись так и осталась сверкать в точно бы родственных ей солнечных лучах: