Спустя неделю после захвата Эйхмана правительство Израиля обсуждало принципиальные вопросы, связанные с процессом над ним.
Будет ли это суд уголовный (выяснение степени вины конкретного подсудимого) или политический, призванный раскрыть обществу историю Холокоста?
Все министры, за исключением министра юстиции Розена поддержали позицию Бен Гуриона- суд должен быть историческим, он должен преподать урок обществу, молодежи и всему миру. Пинхас Розен, однако,подчеркивал, что суд должен быть уголовным, судьи не согласятся на привлечение тем, не имеющих отношения к подсудимому и его действиям.
Бен Гурион ответил министру юстиции, что наказание - это не главное, ибо для Эйхмана нет адекватного наказания. Суд должен быть общественным и раскрыть всю историю Холокоста и все преступления нацистов против евреев ивсего мира, стремящегося его забыть.
Министр Розен предложил компромисс: не рассматривать Холокост в целом на протяжении всего процесса, а сказать о нем в начале и в завершение. Министр предложил опираться прежде всего на документы, а не на показания свидетелей. Нюрнбергский процесс доказал правильность такого подхода.
Министр внутреГнней безопасности поддержал позицию Бен Гуриона Он предложил свидетелям историкам описать положение евреев в Германии до и во время Холокоста, показать их вклад в ее историю и культуру. Это должен быть месседж ассимилированным и молодежи, что нельзя полагаться на гоев".
Бен Гурион призвал показать на суде связи арабов с нацистами и выделить тот факт, что президент Египта Насер окружен нацистскими функционерами. Ему возразил Моше Даян, призвавший отделить предстоящий суд от взаимоотношений с арабским миром. В противном случае - это не поможет самоу процессу, а нас обвинят в дискредитации арабов. Министр по делам религий р. Моше Толедано ответил: "Напротив, нас арабы не интересуют. Нам важно показать остальному миру отношение арабов к нацизму. "Не арабов вообще, а конеретных арабов". Министр Мордехай Бентов предложил собрать имена всех бывших нацистов, связанных с арабскими правительствами и проверить, сможет ли Эйхман представить эти имена на суде.
Надо отметить, что с течением времени позиция Бен Гучерез год изменил свое мнениериона менялась. Если поначалу он однозначно полагал, что нельзя ограничиваться преступлениями Эйхмана и необходимо показать всю трагедию европейских евреев, то в течение года он изменил свое мнение. Вероятно из-за усиливавшихся в Бонне опасений, что слишком детальное описание нацистских преступлений повредит имиджу Германии.
(Ора Херман. Крематорий и реактор. За кулисами процесса Эйхмана. А-кибуц а -меухад. Тель-Авив 2017, стр. 61-64)
Таким образом, процесс над Эйхманом с самого начала задумывался как воспитательно пропагандистское мероприятие "для нашей страны и для всего мира", в полное мере зависимое от политической конъюнктуры и текущих политических задач. Показать масштаб преступлений нацистов и в то же время не задевать современную Германию и ее политиков; показать враждебность к "нам" всего мира, а пуще всего арабских соседей; показать новому поколению, где его место.
Семь лет назад состоялся процесс Грюнвальда-Кастнера. Масштаб трагедии мог быть показан уже тогда. Но такая задача не ставилась. Ибо там речь шла об ответственности сионистского руководства за трагедию. Поэтому тогда политические руководители постарались по мере возможностей преуменьшить масштабы разоблачений. Ныне же, в условиях полного контроля над ситуацией пропагандистский эффект должен реализоваться в полной мере.