Калева Татьяна Григорьевна : другие произведения.

Харон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    травестия,бурлеск, юмор, фэнтези
   Харон (бурлескно-травестийное фэнтези)
  
  
  
   1.
   Проснулась сегодня под утро. Решила все обдумать. Но через пятнадцать минут бесполезного напряжения поняла, что думать у меня не получается. Пришлось гипотетически прийти к какому-то выводу. А именно: либо я умерла, либо я блондинка. Но если со вторым еще можно как-то комфортно жить. То первое исключает жизнь по определению. Немного взгрустнулось: жить все- таки хотелось... Спустила ноги с кровати. Наткнулась на что-то упругое. Что-то зашевелилось и село. В свете нарождающегося утра нарисовался худой старик с всколоченной бородой. На нем были наверчены какие-то лохмотья. Взгляд у старика был сердитый и голодный.
  -Ты кто?- спросила я.
  - Опять амнезия...Каждый раз одно и тоже!- недовольно заворчал старик.- Я твой Ангел , Хранитель.
  - Что? Какой же ты ангел? Ты похож на бродягу, а вовсе не на ангела! Ты грязен и одет в лохмотья! А крылья где?
  Ангел от души расхохотался:
  - Знаешь, я мог бы обидеться, но не стану. Я ведь тебя везде и всегда сопровождаю. Если я бродяга, значит ты тоже.
  - О -о-о! Вечно мне с ангелами не везет.
   И вдруг я поняла, почему думать не получалось: мешала тупая головная боль, терпимая, впрочем...
  - Ну, ангел, тогда расскажи мне все по порядку.
  Старик недовольно поморщился, но, похоже было, что все расскажет.
  - Ты совсем ничего не помнишь?
  Я покачала головой.
  - Началось с того, что ты умерла. Да...опять...Разве я виноват, что ты всегда в истории попадаешь? Ну, в общем, сидим мы на берегу Стикса, ждем, пока Харон нас перевезет. Я если честно рад был: все думаю, сдам тебя под расписку, и к-а-ак напьюсь на радостях...Но не так вышло. Тут нелегкая несет Дени.
  - Какого Дени? Ангел, ты мне толком все объясни.
  - Дидро...черт бы его побрал. Увидел тебя, подходит и слащаво так: "Фрида, детка, ты так мила, несмотря на то, что тебе триста двадцать шесть исполнилось..."
  - А без подробностей можно?
  - Да, конечно... В общем Дени говорит: "Фрида, милочка, я тобой всегда восхищался...бла-бла-бла...Окажи мне , пожалуйста, услугу.
  - А я?...,- сердце сжалось в предчувствии беды.
  - Я тебя отговаривал,- старик выдержал многозначительную паузу. - Но ты согласилась...
  - На что? Ангел, мне становится тревожно...
  Старик серьезно посмотрел прямо мне в глаза и взгляд его не предвещал ничего доброго:
  - Его Харон перевозить не хочет из-за какого-то старого долга. Что-то ему Дени пообещал...А теперь говорит, что на земле осталось, мол, родные в гроб забыли положить. А Харон...ты ж его знаешь...ни в какую!
  - А я здесь при чем?!
  - Ну, так он же уговорил тебя на землю вернуться, чтоб ты это ему принесла...
  Старик с непроницаемым лицом застыл на полу.
  - Ну и что это!?
  - Я не знаю! Дени тебе на ушко сказал!- ответил ангел.
  
   2.
  
  Я задумалась: "Амнезия- очень некстати...Да и голова болит..."
  - Эй, Ангел, как тебя зовут?
  - Гавриил.
  - Гаврюшка, значит. Отличное имя. Старинное.
  Ангел скорчил гримасу:
  - Ну уж какое есть. Хватит иронизировать.
  - Ладно, имя как имя. Слушай, Гаврюшка, почему у меня голова болит?
  - Ну так это...Портал...
  Старик раскручивал на себе какой-то грязный серый лоскут.
  - Не мямли, ну...
  - Через портал переходили. Там же смещение гравитационных полей и этих...Ну, я в этом не очень хорошо разбираюсь. Вот Персефона рассказывает как по писаному про гравитационные смещения и конверсионные поля. Спросишь у нее, когда в царство Аида вернемся.
  Последнее замечание, похоже, вернуло Гавриила на грешную землю. В его глазах метнулась тень тоски.
  - Ох-хо-хох!!! Когда мы туда вернемся теперь? Может они тебя сожгут?
  Старик с надеждой глянул в мою сторону.
  - Хорошо было бы...
  - Когда амнезия пройдет?
  - Дня три-четыре.
   Да, похоже, придется смириться. Проступили четко обрисованные предметы. И то, что я видела, вселяло в меня смутную тревогу: небольшая прямоугольная комната была чисто выбелена. Узкое арочное окно. Кровать. Над кроватью - распятие. Что-то мне это смутно напоминало.
  - Эй, Гаврюшка, кофе сделай.
  - Кофе, - старик выгнул брови.- Где тут возьмешь кофе? Мы в монастыре...
   В тот момент, когда он это произнес, я почувствовала, как внутри ртутной лужей растекается страх.
  - Где?! Ангел, ты же знаешь, мне в монастыре нельзя!!!
  - Фрида, не надо на меня так смотреть...Я тебя отговаривал. Мне самому здесь не по себе, -ангел недовольно поежился, словно от холода.- Мы в католическом монастыре. Во Франции. Где-то под Парижем. Начало IХХ века.
  Старик продолжал сидеть на полу. Я металась по комнатушке. Взгляд Гавриила двигался за мной вслед. На его лице было написано философское спокойствие и сочувствие.
  - Ангел, мне в монастыре нельзя. У меня начинается клаустрофобия. Отсюда нужно сбежать, во что бы это ни стало!
  - Нельзя. Портал здесь. И то, за чем мы пришли сюда для Дени, тоже здесь. Ты монахиня.
  - Я монашка?
  - Монахиня.
  - Монашка?!?
  Я чувствовала, как мой голос сорвался.
  - Тише ты. Услышат. Ты- монахиня. Сестра Марта. Придется тебе поститься, молиться, выполнять разные поручения, жить по строгим правилам. Ох-хо-хох...А ведь мы уже были в царстве Аида.
  Гавриил обреченно опустил взгляд.
   А мне нужно было все обдумать.
  
  3.
  
   Ход моих мыслей был извилист, как лабиринт. Так всегда бывает, когда впереди нет цели. А у меня ее не было, ведь я пока не имела представления, зачем здесь.
  Стоило вспомнить что-то о монастырях. Итак, монастыри -это места, в которых жили монахи или монахини. Монах или монахиня-это человек, который принял обет послушания, бедности и целомудрия, отрекся от мирской жизни, добровольно затворил себя ради служения Богу. Монастыри различались между собой некоторыми особенностями в укладе. Что я здесь буду делать?
   В это время раздался тонкий колокольный звон. Вероятно, это был знак, означающий общий сбор. Следовало поторопиться, ведь в иных монастырях устав очень строг и за опоздания полагалось наказание.
  Я увидела на спинке кровати огромное черное мешковатое одеяние. Это отныне было моей одеждой. Пока я пыталась разобраться, как его на себя одеть, Гавриил наблюдал без всякого выражения на лице.
  -Эй, Гаврюшка, может, поможешь...Как это надевать?
  - Я ангел, а не камердинер,- изрек старик, но помогать все же стал.
   Вдвоем мы с горем пополам навертели на меня все это сложное замысловатое монашеское платье.
  - Кошмар. Мне жарко. Я задыхаюсь. И горло что-то сжимает. Я не смогу в этом ходить.
  - Ну, Фрида, крошка, вряд ли они адекватно воспримут твою привычку ходить обнаженной.
  - Да уж.
   Нужно было выходить из комнатушки навстречу неизвестности. В коридоре было прохладнее. И он уже был пуст. Стоило поторопиться. Но в какую сторону идти?...В полной растерянности мы с Гавриилом стояли посреди этого пустого коридора с высокими стрельчатыми окнами, выходившими, вероятно, во внутренний дворик. И вдруг из-за поворота нам навстречу вышла девочка. Монахиня или послушница, она была такая тонкая, что казалось, свет свободно просеивался сквозь нее. Ее бледное личико было очень милым. А взгляд был грустным, но добрым.
  - Доброе утро,- застенчиво произнесла она.- Меня зовут сестра Полина. Госпожа Мони, наша настоятельница, послала меня за вами, рассудив, что вы вряд ли сами найдете путь в часовню.
  - В часовню?- я почувствовала, как ком подступает к горлу.- Госпожа Мони очень любезна. Идемте, конечно. Благодарю вас, сестра."
  
   4.
  
   Сестра Полина вела нас старинными каменными переходами. Мы спускались и поднимались готическими лестницами. Во мне нарастало беспокойство. Я оглянулась в поисках Гавриила. Его не было. "А, струсил ангел..." Но над ухом раздался нежный смех.
  - Не дрожи, Фрида, я здесь.
  Наконец, впереди послышались торжественные звуки. Мы подошли к двери, ведущей в часовню. Мои зубы выбивали противную трусливую дрожь. Сердце готово было выскочить из груди. Птицей метнулась мысль:"Ангел, сделай что-нибудь..."
  - Набери воздуха в легкие. Зубы сожми. Ты выдержишь. И не такое выдерживала. А это всего лишь месса.
  Сестра Полина ступила в часовню и, не услышав за собой моих шагов, удивленно обернулась.
  - О, сестра Марта, вы так бледны! Да вы же сейчас упадете! Вам плохо?!
  - Не вздумай симулировать! - прозвучал над ухом сердитый голос,- это не поможет. Только хуже будет.
   Я сжала зубы, проглотила твердый комок, стоявший поперек горла, и ступила в часовню. Все поплыло перед глазами. Я видела только нечто колышущееся перед собой: черные волны чередовались с волнами света, вокруг меня плясали какие-то тени и, словно сквозь вату, монотонно тянулись звуки органа. Я почувствовала, как подкосились мои ноги, затем чьи-то сильные руки подхватили меня и оперли обо что-то твердое. Я навалилась всей грудью на эту спасительную опору и опустила отяжелевшую голову на скрещенные руки. Внутри разгорался пожар. Пламя рвало мою грудь, потоки обжигающей лавы заструились по венам. Начинались судороги. Над ухом услышала напряженный шепот Гавриила: "Отче наш...сущий на небесах...да святиться имя твое..." Я хотела крикнуть: "Что ты делаешь?!" Но вместо этого я услышала иное. Сначала это было похоже на отдаленный невнятный гул, который нарастал, и вдруг взорвался сотнями воплей ужаса и восторга одновременно. Затем я услышала многоголосое лепетание и бульканье, словно в тысячах бутылей кипела вода. И враз спала пелена с глаз. Мое восприятие стало кристально чистым. Я увидела высокую готическую часовню, каменные своды, высокие узкие окна с витражами, цветные потоки света, причудливо ложащиеся на лица, обращенные вверх... ко мне. "Когда я успела подняться на верхнюю галерею"- успело метнуться в голове. Потом я опустила взгляд вниз и увидела под собой...
   Под собой я не увидела ничего!!! Я парила в воздухе на уровне открытой галереи, идущей по периметру часовни в десяти метрах от каменного пола. И в тот же момент какая-то неведомая сила плавно и медленно опустила меня вниз. Я стояла среди толпы монахинь. Текли минуты. На обращенных ко мне лицах были написаны самые различные чувства: от восторга до недоумения. И вдруг раздался звонкий вдохновенный голос: "Мы сподобились великой Славы Господней, сестры! Возблагодарим Его за величайшую благодать!" Видимо, этот призыв разрядил атмосферу, потому что все монахини в едином порыве упали на колени и запели что-то заунывное.
   После мессы все отправились в трапезную.
  
  5.
   Завтрак прошел в длинной узкой столовой без окон. Монахини, которых оказалось человек сорок, ели аккуратно и тихо, не поднимая голов от приборов. Атмосфера в зале была напряженная. Это чувствовалось по беглым мимолетным взглядам, которыми обменивались женщины.
  Я предчувствовала надвигающееся нечто...
   "Вот оно... опять начинается. Ну почему я не могу прожить тихо и спокойно ни одной жизни на земле?" Конечно, я никак не ожидала, что одна из моих паранормальных способностей проявит себя так неожиданно. И где? В монастыре. На глазах толпы суеверных и невежественных женщин. Я не знала, какую бурю в стакане воды произведет явление левитации в этом варварском мирке. Но догадаться было не сложно. И тишина не могла меня обмануть.
   По окончании скудного завтрака вереница монахинь, одетых в черные балахоны, потянулась к выходу. Ко мне подошла сестра Полина. В ее взгляде сквозило смешанное выражение страха и почтения.
  - Сестра Марта, госпожа Мони просила вас зайти к ней после завтрака. Я вас провожу.
   Что-то в этом нежном грустном голосе заставило мое сердце вздрогнуть от нежности и жалости. "Зачем ты здесь, милое дитя? Тебе жить нужно! Читать детские книжки и кататься на коньках зимой, бегать по лужам летом... Господи, зачем тебе страдания этой невинной души?" Над ухом прошелестело печальное эхо моих мыслей... Гавриил...
   Я пошла за сестрой Полиной. Наш путь занял немного времени, и я успела прикинуть некоторые варианты развития событий. Но то, что я услышала от госпожи Мони, не вкладывалось в мой, увы, искушенный, разум. Настоятельница сидела за красивым столом красного дерева. Совершенный овал ее бледного лица отражался в блестящей поверхности, слегка искажаясь. Ее прекрасные руки классической формы покоились на столе, кончики тонких пальцев слегка дрожали.
   Но раздавшийся голос был спокоен.
  - Присаживайтесь, сестра Марта. Я еще не успела приветствовать вас в нашей обители. Скажите, вас всем обеспечили? Вас все устраивает?
  Ее взгляд выражал искреннее беспокойство.
  - Да, матушка. Сестры меня прекрасно устроили.
  Волнение настоятельницы, наконец, прорвалось. Она заговорила возбужденно и громко.
  - Сестра Марта, понимаете ли вы, что с вами произошло в часовне?
  - Э...нет..матушка. Я очень испугалась.
  - Нет!!! Сестра моя! Этого не нужно бояться! Я думаю, что Господь в этом ...э...явлении...показал свою благодать и благоволение к нашей скромной обители.
  - Я..э..не знаю...матушка. Со мной никогда раньше такого не было.
  - Так вот, сестра Марта. Я считаю своим долгом сообщить о произошедшем архиепископу. Мы будем хлопотать о вашей канонизации...
   Я услышала, как подавился Гавриил. Пока я отходила от шока, госпожа Мони вновь овладела собой.
  - Матушка, подумайте хорошо, прежде, чем совершить столь опрометчивый шаг.
  - Не скромничайте, сестра моя. Это великое деяние Господа. И мы не вправе скрывать его дары, данные нам столь явно. Теперь вы свободны, сестра.
  Я вышла от настоятельницы. Гавриил что-то возбужденно жужжал над ухом, как назойливая муха. От него хотелось отмахнуться.
  Я направилась в свою келью.
  
  6.
  
  - Что делать, Гавриил?
  - Что тут сделаешь?
  - Они не могут меня канонизировать!!!
  - Они все могут...Они - люди...
  - Но это неправильно!!!
  - Эх, Фрида, ты знаешь людей больше трехсот лет. А я еще больше. Они ничего не делают правильно. Они могут тебя канонизировать, как святую. Или сжечь, как ведьму. Они поступят с тобой так, как им нужно. И если через три дня им станет нужно другое, то поменяют свою точку зрения на противоположную. А потом - опять... Меняется власть- меняется история, меняются боги и святые. Гениев объявляют преступниками, а пророков убивают. А самый отъявленный маньяк и убийца становится кумиром миллионов. Кровь и страдания только возбуждают это странное племя. Деньги и золото сводят их с ума. Власть становится смыслом жизни.
  - Но...Гавриил, ведь есть и другие...
  - Праведники...
  Взгляд ангела стал печален.
  - Их - мало. Увы, праведность- это глубокое несчастье...
  - Я ведь тоже была человеком...
  Гавриил раскатисто от души расхохотался.
  - Это было недолго!!!
  - А что произошло?
  - Ты забыла? Придет время - вспомнишь...
   Вдруг мирную тишину разрезал резкий и неожиданный женский крик. В этом крике был страх и надежда на помощь. Мы с Гавриилом в момент оказались в коридоре.
   В конце, далеко от нас, но рассмотреть было можно, две пожилые монахини вели женщину. Она представляла собой поистине жалкое зрелище. Женщина была обнажена. Грязные, давно немытые волосы свисали длинными путаными прядями на высокую красивую грудь. Тело ее было той совершенной формы, которая выдавала молодость и страстность, но было покрыто грязью, синяками и ссадинами. Лица видно не было из-за волос, рассыпанных в беспорядке. Монахини крепко держали несчастную под руки. Видимо, она была совершенно без сил, потому что практически не сопротивлялась. Увидев меня, женщина подняла голову и закричала: "Ради Господа, помогите мне." Одна их монахинь тотчас же закрыла ей рот своей рукой. Затем ее тело безвольно обвисло; несчастная лишилась последних сил. В тот же момент я почувствовала, как чья-то рука грубо втолкнула меня в мою келью. Дверь за моей спиной захлопнулась. Над ухом раздался шепот Гавриила: "Странные дела творятся в доме. Твоем, Господи..."
  
   После происшествия, которое мы с Гавриилом наблюдали в коридоре, монастырь словно затаился. Прошло несколько пустых дней. Жизнь продолжалась своим чередом, согласно расписанию: обедни, скудные обеды, затем все расходились, занимаясь по хозяйству. Я была предоставлена сама себе. Монахини при моем приближении опускали глаза, поспешно удалялись, вспомнив вдруг о срочном деле. Мне так и не удалось познакомиться ни с кем, кроме сестры Полины, с которой мы уже были знакомы. Но меня это не тяготило. Я понимала, что после произошедшего на мессе, по-другому и быть не могло.
   Однажды, побродив среди средневековых готических построек монастыря: конюшня, хлев, галерея, зимний сад, я зашла в огромную монастырскую библиотеку. Я шла узким проходом между двух книжных шкафов наполненных средневековыми пыльными фолиантами, проводила пальцами по корешкам, вдыхала их запах, наслаждаясь. Гавриил недовольно фыркал над ухом. Он бы предпочел прогулку по свежему воздуху.
  А когда время подошло к вечерней мессе, ткнул меня больно в бок. Пришлось вернуться в реальность.
  - Эй, ангел, больно же.
  - Ох, какие мы нежные!!! А ты думаешь обо мне? У меня сейчас приступ астмы начнется!!! Ненавижу книжную пыль!!!
  - Ты невежда, Гавриил! Это же мудрость веков!
  - Только тебя она мудрой не сделает!!! Фрида, идем лучше цветы нюхать!!!
  - Ладно, старик, мир... Ты лучше разузнал бы, что это за женщину мы видели сегодня в коридоре. Интересно.
  - Я думал уже об этом. Раззузнаю. Здесь время нужно.
  Я услышала тонкий голосок сестры Полины.
  - Сестра Марта...Вы здесь?
  - Да, сестра, иду..
  - Звали на вечернюю молитву. Нужно поторопиться.
  - Да, конечно...
   Я скрежетнула зубами. Тайная надежда, что обо мне забудут, умерла.
  Выплутавшись из библиотечных лабиринтов, я вместе с сестрой Полиной направилась в часовню.
   Монахини уже стояли на молитве. Возле алтаря, кроме госпожи Мони, находились двое священников. Когда я вошла в часовню, все головы обратились в мою сторону, а оба священника, внимательно взглянув на меня, обменялись настороженными взглядами.
  "Начинается..." Горло снова сдавило обручем.
  
   Минуты текли вязко и тягуче. Руки и ноги были тяжелы, словно налиты раскаленным свинцом. Глухо и заунывно доносились звуки литургии. Воздух с трудом входил в мои легкие. Гавриил бормотал на ухо молитвы. У меня не было сил даже рассердиться. Все плыло перед глазами. Но я надеялась, что в этот раз обойдется. Не обошлось.
   Опять наступило давешнее просветление. Сознание прояснилось. И я поняла, что парю под готическим каменным сводом часовни. "Господи, ну почему?"
   В этот раз монахини продолжали молитву, не поднимая голов. Но один из священников сверлил меня внимательным взглядом, в котором не было смущения.
   Я бесшумно и плавно опустилась на каменный пол около алтаря. Второй священник, молившийся до этих пор, подошел ко мне. У него был добрый взгляд. Он положил обе руки мне на голову и начал молиться. По телу прошел легкий разряд тока. А затем наступило успокоение. Я опустила голову и дождалась конца службы.
  Когда вереница черных балахонов потянулась к выходу, госпожа Мони обратилась ко мне.
  - Давайте пройдем ко мне в кабинет, сестра Марта. С вами хотят поговорить.
  - Да, конечно...
  Мы медленно шли по узким переходам. Гавриила слышно не было.
  " Тоже мне еще ангел, бросил меня в такой сложный момент"
   В кабинете мне предложили занять стул, стоящий напротив большого стола. Госпожа Мони и оба священника поместились во главе большого стола, на котором , как и в прошлый раз, лежали стопки документов, стоял хрустальный графин с водой и большой тяжелый стакан, очевидно, старинной работы.
  - Сестра, я пригласила викария нашего собора и помощника епископа для освидетельствования чуда и благодати, которой вы сподобились.
  - Хмм...
   Викарий и помощник епископа внимательно и спокойно смотрели на меня.
  
  - Скажите, сестра Марта,- обратился ко мне священник с добрым взглядом, викарий,- знаете ли вы, что с вами произошло?
  "Так, теперь главное притвориться дурочкой."
  - Нет, святой отец.
  Моя кротость, похоже, сняла напряжение.
  - Происходило ли с вами раньше что-либо подобное?
  - Нет, святой отец. Впервые это было давешнего числа на утренней мессе.
   Госпожа Мони подбадривающе улыбнулась.
   Викарий стал подробно расспрашивать меня о том, где я родилась, о моей семье и детстве, о решении принять постриг. Я с трудом отвечала на эти вопросы, так как никакой легенды заранее не придумала. Постепенно вопросы становились более провокационными: не случалось ли мне в детстве слышать голоса, не было ли у меня видений...Я отвечала монотонно: нет...Это были ловушки. Допрос тянулся около часа.
   От запаха и испарения свечей, от тревожной полутьмы кабинета, от бесконечной череды вопросов голова пошла кругом. К горлу подступила тошнота. Тело пронизала мелкая дрожь. И когда раздался резкий голос помощника епископа, молчавшего до этих пор, мои нервы были на пределе.
  - А, может, вы одержимы, сестра? Одержимы дьяволом?
   Зависла тяжелая плотная пауза.
   В этот момент один из стаканов, наполненный водой из графина, стал медленно- медленно подниматься в воздухе, словно им двигала некая сила. Он плыл, сопровождаемый взглядами людей, которые пока не знали, что будет дальше. Стакан, медленно поднявшись, завис на определенной точке над столом, и вдруг резко изменив траекторию, был отброшен влево неведомой силой и со звоном разбился об стенку. Я при этом не шевельнулась.
  "Нет, Фрида... Тебе не нужно притворяться дурочкой." Раздался над ухом сокрушенный голос ангела. "Ну надо же... Явился -не запылился..."
  
  
  7.
  В глазах госпожи Мони мелькнул страх и сомнение. Но оба священника остались спокойны.
  - Что ж, сестра Марта, наверное, вы устали. Идите отдыхать.
  
  Когда дверь кабинета закрылась за моей спиной, Гавриил набросился на меня с бранью.
  - Что ты наделала? Нашла, кому мозги парить. Они - мужчины!!! Они умные мужчины, серьезные люди, особенно этот помощник!!!
  - Ладно, не ворчи, что сделано- то сделано. Он сказал, что я одержима!
  - А ты, конечно, не смогла найти другого способа доказать обратное...
  - Теперь все равно. Главное вспомнить, что нужно принести Дени.
  - Пока ты вспомнишь, они станут изгонять из тебя дьявола. Процедура не из приятных.
  - Не успеют...
  - Мне б твою уверенность...
  
   Ночь прошла спокойно. Я открыла глаза, когда узкое окно кельи заалело рассветом. В густом полумраке комнаты материализовался Гавриил.
  - Спишь?
  - Разбудил...
  - Не лги. Ты уже не спала, когда я пришел.
  - Ну...
  - Кое- что узнал про ту женщину. Это сестра Жанна. Говорят, что она была очень серьезной и послушной монахиней. Внезапно потеряла рассудок. Ее были вынуждены посадить в карцер. Из-за приезда помощника. Не хотели, чтобы он прознал об этом случае.
  - Господи, но зачем??? Это же бесчеловечно!!!
  - Да..Но в духе невест Христовых...
  - Надо проникнуть туда немедленно!!!
  - Почему-то я не сомневался, что ты именно это скажешь.
   Гавриил помог мне влезть в черный мешок, и мы бесшумно выскользнули за двери. В коридорах было гулко и холодно. Я не знала дороги, но старик довольно уверенно семенил впереди, поэтому двигались мы быстро. Спускаясь по сырым темным лестницам в подвальные помещения, я задумалась: зачем дом Господа, существа светлого, привыкшего к нежной небесной лазури и эфиру, нужно было устраивать в столь мрачном готическом стиле, да еще устраивать такие жуткие таинственные лабиринты подвалов и вспомогательных помещений.
   Наконец мы оказались перед тяжелой кованой дверью. Теперь дело было за мной. То, что ангелу давалось легко и просто, для меня означало определенную затрату сил и энергии. Я сконцентрировалась. Сразу же дало о себе знать легкое головокружение, затем я начала прохождение. К горлу подкатила тошнота, а по телу прошли волны спазмов и судорог. Длился этот момент недолго, но когда я попала в узкую камеру карцера, мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.
  Камера была смрадной и тесной. Гавриил зажег масляную лампу. "Иногда от тебя все же есть польза, старый бобер..." "Просто скажи, что любишь меня..." Тусклый свет лампы дал возможность осмотреться. И то, что мы увидели, наполнило наши сердца печалью и гневом. В углу на куче гнилой соломы лежала та самая девушка, сестра Жанна. Я сразу узнала ее склоненную голову с перепутанными длинными прядями. Услышав шорох, девушка подняла голову. Ее взгляд был уставшим, так что даже не выразил удивления.
  
   Девушка села на полу, убрала длинные пряди с лица. Я увидела ее прекрасные зеленоватые глаза.
  - Скажите, сестра, за что они вас здесь держат?
  - Кто вы?- раздался ее слабый, но уверенный голос.
  - Я - ваш друг. Меня зовут Фрида... Э..то есть я хотела сказать, сестра Марта.
  - Я постараюсь найти возможность помочь вам, если вы расскажете мне, зачем вас здесь заперли.
  - Я не знаю. Они вдруг решили, что я сошла с ума. Как обычно после ужина я удалилась в свою келью. Я еще помолилась перед сном, я всегда так делаю. Потом сразу решила лечь спать. А на следующее утро проснулась в этой камере. Сестра Агнеса, которая приносит мне еду, не хочет отвечать на мои вопросы. Она всегда была добра, а сейчас вдруг смотрит на меня с такой враждебностью. Я совершенно не могу себе это объяснить. Может, вы, сестра, мне что-то скажете об этом? Может, вы поговорите с госпожой настоятельницей. Мне непременно нужно поговорить с ней. Если я ей все объясню, она скажет, что это нелепая ошибка.
  - Я в монастыре пока новичок. Но я постараюсь узнать, в чем дело, сестра.
  - Обещаете, что не оставите меня здесь? Прошу вас.
   Прекрасные глаза ее наполнились слезами. Она умоляюще протянула руки ко мне.
  
  
  8.
  
   Сумрак карцера не давал возможности разглядеть выражение лица сестры Жанны, но что-то в ее голосе изменилось. Будучи поначалу искренним и грустным, в какой-то момент он начал выдавать внутреннее напряжение . В моей голове метнулась чужая инородная мысль. Гавриил тихонько толкнул под бок: "Звонят к заутренней, пора..." "Да слышу" "Идем..." Ангел стал настойчиво теребить за черный балахон. "Это обязательно?" Старик сердито заворчал, пришлось ему подчиниться.
  - Сестра Жанна, я должна идти, звонят на утреннюю службу. Я не хочу, чтоб мое отсутствие заметили.
  - О, сестра Марта, умоляю, помогите мне, не оставьте меня...Вы обещали!!!
  - Да, конечно!!! Я сказала, что не оставлю вас!!! Я вернусь и обязательно помогу вам!!!
   Обратный переход дался мне легче. Я отделалась легким головокружением. Вместе с Гавриилом мы стали подниматься по темной скользкой лестнице.
  - Послушай, ангел, тебе не показалось, что с сестрой Жанной что-то не так?
  - Ну, показалось на какой-то момент...
  - Я поймала одну из ее мыслей...У меня на душе стало тревожно.
  - Фрида, я не могу прочитать ее мысли, только твои...
  - В том-то и дело, что прочитать я не смогла. Эта была лишь тень мысли. Но она метнулась от меня, как от огня... Словно она почувствовала меня... С людьми так не бывает...
  - Поживем- увидим... Я понаблюдаю за этой сестрой Жанной.
   Мы медленно поднимались по скользким ступенькам. И вдруг у самого выхода из подвала нос к носу я столкнулась с сестрой Агнессой, ключницей, старой каргой с подозрительным взглядом.
  Она уставилась на меня удивленно и недоверчиво. Было похоже на то, что сестра Агнесса не верит в мою святость.
  - Что вы здесь делаете, сестра?
  - Я..э..заблудилась.
  - Разве вы не слыхали колокол? Или вы считаете, что вам на службе можно не появляться?
  "Вот старая крыса... Какое тебе дело?..." Но Гавриил меня вовремя остановил: "Будь полюбезнее!!! Зачем наживать врага?" Пришлось, кротко улыбнувшись, проскользнуть мимо застывшей старухи и пробормотать:
  - Вот как раз... направляюсь в часовню, сестра. Я заблудилась.
  Сестра Агнесса долго смотрела мне вслед, пока я удалялась по гулкому коридору, а затем стала спускаться туда, откуда мы с ангелом выбрались с облегчением.
   Направляясь к часовне, я все пыталась проанализировать то неуловимое впечатление, оказанное на меня мыслью сестры Жанны. Но никак не могла понять суть, слишком мимолетно это было, слишком быстро.
  
  9.
  
  
   В часовне царило напряженное ожидание. Когда вошла я, все взгляды обратились в мою сторону. Госпожа Мони стояла у алтаря, и, обращаясь ко мне, провозгласила:
  - Сестра Марта, сегодня мы с сестрами обратимся к Господу в своих молитвах. Мы будем молить Его и Деву Марию даровать вам прощение от грехов и благодать.
   Гавриил над ухом подавился от неожиданности. "Доигралась, дорогуша... Теперь они займутся твоим спасением, а это еще хуже, чем быть канонизированной. Похоже, что тебя все ж сожгут..."- в ворчании ангела было слышно удовлетворение. "Не сожгут, мы в просвещенном веке..."
  Но как-то нужно было реагировать, пришлось подойти к алтарю, встать на колени рядом с госпожой Мони и стукнуться лбом о холодный каменный пол. Все время в продолжение службы, я была примерной девочкой, выполняя все, что требовалось: крестилась, тянула какую-то латинскую муть, послушно стукалась лбом об пол. Даже Гавриил сочувственно крякал над ухом каждый раз. Вдруг я случайно подняла взгляд к галерее, идущей по периметру часовни. Тот, кого я там увидела, заставил меня застыть от изумления. Жест мой был столь неожиданным, что госпожа Мони, не услыхав, чтоб мой лоб в очередной раз стукнулся об пол, тоже удивленно вскинулась. Я поспешно склонила голову. Но старик, похоже, тоже увидел то, вернее того, кого увидела я. "Ничего себе!!!"- раздался восторг в голосе Гавриила. "Ты его тоже видел?" "Кого? Азазеля? Конечно!!!" "Вот это сестра Жанна!!!" "Да уж..." Подняв голову в следующий момент, я уже не увидела Азазеля в галерее. Видимо, он исчез...
  " Что он здесь делает?" "Гавриил расхохотался: "А что может делать волк в овчарне? Пасется... Или пасет овец христовых..." Ангельский смех начинал меня раздражать. "Ты - циник, ангел! " "Эх, Фрида, в наш жестокий век цинизм- единственное мировоззрение, которое мы можем себе позволить, чтоб не быть заживо съеденными... " "Но Азазель... в монастыре?! Это уж слишком!!!" "Ты знаешь, что для него нет ничего слишком..."
   После службы, во время которой, к облегчению настоятельницы, я никуда не воспарила, я с остальными черными рясами направилась к выходу из часовни. Потянуло сквозняком. Я услышала, как сестры, идущие позади, тихо украдкой перешептывались между собой.
  - Ты слышала, что сегодня ночью к сестрам, молившимся в часовне, явился Черный Ангел? Сестра Марианна упала в обморок. А сестра Рут сказала, что он овладел ею!!! Она сейчас в лазарете. Говорят, бедняжка повредилась в уме!!!
  - Бедняжка!!! Черный Ангел!!! Господи, спаси и сохрани!!!
  Вторая сестра, довольно молодая и миловидная, хотя несколько увядшая, поспешно осенила себя знамением.
  "Только этого не хватало!!!"- мелькнула мысль.
  
  
  
  
  10.
  
  
  Закрыв дверь в келью, я прошла и села на кровать. Материализовавшийся Гавриил был подозрительно доволен, улыбался и лоснился от счастья.
  - Что делать?
  - Ты задала самый глупый вопрос всех времен и народов. Если не знаешь, что делать, ложись спать.
  - Я про Азазеля. Мне совсем не улыбается иметь с ним дело здесь. Тем более, что я пока сама ничего не понимаю..
  - Помирись с ним.
  - Ха! Ни за что!!! Он уже подводил меня! И не раз.
  - Да, было дело. Но он может быть очень неплохим парнем.
  - Как можешь ты его защищать? Ты - ангел!!!
  - Потому и защищаю...
   Старик стал вынимать из карманов разные вкусности, украденные из монастырских кладовых. Раскладывая все это добро на кровати, ангел самодовольно хмыкал и облизывался, так, что сердиться на него было невозможно.
  - Мужская солидарность... Даже ангел и демон скорее найдут между собой общий язык, чем женщина с мужчиной.
  - Ты же знаешь, детка, что у нас нет половой принадлежности...
  - А как же он тогда овладел бедной монахиней, по-твоему?
  - Может она это нафантазировала...
  Уплетая за обе щеки кусок мягкого пахучего каравая, Гавриил лукаво улыбался.
  - Ну ты и обормот!
  Ангел обижено поджал губы.
  - Знаешь, что я думаю: Азазель здесь неспроста.
  - Да ладно, что опять себе надумала? Ну решил парень погулять, развеяться...Дело молодое.
  - Почему именно этот монастырь? И почему он всегда переходит мне дорогу? Он всегда появляется там, где и я...
   Лицо ангела красноречиво говорило о том, что он что-то знает, и путь моих рассуждений верен.
  - Лучше сам расскажи. Все равно ведь узнаюю
  - Я не могу сейчас ничего сказать. Время не пришло!
  - Ладно. Все вы заодно. Никому верить нельзя. Даже ангелам.
  В это время раздался стук в дверь. Взгляд Гавриила выразил что-то невысказанное и нежное, но ему пришлось исчезнуть. Я пошла открывать.
  
  
  На пороге стояла Сестра Полина.
  - Прошу прощения, что побеспокоила вас, сестра.
  - Ничего, сестра. Я вам всегда искренне рада. Проходите.
   Юная Полина робко ступила в келью, затем увидев разложенную на кровати снедь. "Что ж Гавриил не убрал? Вот поросенок!!!" Взгляд Полины выразил удивление, но она не задала ни одного вопроса, она повернулась в мою сторону.
  - Родственники прислали мне посылку. Не разделите ли со мной скромное угощение.
  - О, спасибо, нет, сестра. Вообще-то я пришла за вами. Дело в том, что сестра Агнесса приказала нам идти в сад за яблоками. Этой ночью был сильный ветер, и много яблок упало на землю. Их нужно собрать и снести в кухню.
  - Что ж, конечно пойдемте.
   Мы вышли из кельи. Длинными готическими переходами Полина повела меня в дальнее крыло монастыря, откуда можно было короче пройти к хозяйственным постройкам. Девочка шла довольно быстро. Из-за черного балахона не видно было движенья ног, поэтому казалось, что впереди движется бесплотный дух. Я еле поспевала следом. Над ухом раздавалось ворчание Гавриила: "Ну вот..Куда? Сегодня холодно....И дождь вон...Я непременно простыну. Нельзя было отказаться?" "Эй, ангел, а кто мне говорил, что труд облагораживает? Вот, и облагородимся немного, тем более на свежем воздухе в приятной компании. Если честно, то сестра Полина - единственное симпатичное мне здесь существо. "
  " Не стану спорить она очень милая девочка, но слышишь, я уже начинаю кашлять..." Раздавшееся "кахи-кахи" должно было свидетельствовать о том, что Гавриил при смерти. "Брось, ангел. В этом монастыре ты совсем разленился! А что дальше-то будет?"
   Выйдя, наконец, из тяжелых кованых дверей монастыря на воздух, я с наслаждением вдохнула последнюю приятную прохладу. Вместе с сестрой Полиной мы направились к амбару, там нас уже ждала сестра Гертруда, пожилая женщина с добрым, но запуганным взглядом. Она дала нам в руки по большой плетеной корзине. Гавриил тоскливо завздыхал, но я радовалась предстоящей работе в саду. Наконец я могла отвлечься от затхлой атмосферы монастыря со зловонными испарениями скрытого недоброжелательства, страха и зависти.
   Выйдя из амбара, я засеменила за бесшумно скользящей впереди девочкой. Мы пересекли хозяйственный двор и углубились в едва заметную среди зарослей акации тропинку, ведущую к монастырскому саду.
  - Сестра,- позвала я Полину,- скажите, милое дитя, что вы делаете в этом мрачном месте в таком юном возрасте? Я не хочу верить, что молодое, полное жизненных сил существо может добровольно облечь себя суровым обетом.
   Сестра Полина на миг обернулась, но затем снова зашагала по тропе.
  - О, милая сестра, я здесь не по собственной воле. Дед вынуждает меня принять постриг.
  Онемев от изумления, я остановилась посреди тропинки, а Полина, не услыхав моих шагов за спиной, тоже остановилась.
  - Дед?!? Но зачем?! Неужели ваши родные не любят вас?!
  - Нет, не любят. Дело здесь вовсе не в любви. Я - плод любви. Но, вместе с тем, я - вечный позор своей матери. Я стала причиной ее страха и стыда.
   Сад был напоен сыростью, но дышалось в нем легко и приятно. Мы обходили лужи, Полина рассказывала:
  - Моя мать в юности влюбилась в известного повесу. Я ее понимаю. Говорят, что в него нельзя было не влюбиться: он был красив и остроумен. Он в совершенстве владел всеми приемами соблазнения женщин. Никто не мог устоять. Не устояла и моя мать. Увы, страсть повес длится недолго: как только добился желаемого, сразу же охладел. Ему стало скучно. Он ее бросил. А через девять месяцев родилась я. Это был позор. Мой дед попытался замять эту историю. Меня привезли в монастырь. Я выросла здесь. Дед приезжал ко мне, пока я была мала, но мать - никогда. Я писала письма, хотела просто поговорить с матерью. Но никогда не получила ответа.
   Я тихонько шла за сестрой Полиной. Ее история не была необычной. Но ее было искренне жаль.
  - Через некоторое время сплетни утихли, о моем рождении никто не знал. Мать смогла выйти замуж за приличного человека. Родила ему троих детей. А меня стали скрывать еще тщательнее . Я не имею права на существование... Увы...
   Она вновь улыбнулась. Было в этой улыбке и понимание и боль, и что-то еще неуловимое, отчего мое сердце защемило...
  - Недавно приезжал мой дед. Рассказал всю эту историю. И сказал, что они ждут от меня решения о постриге. Сказал, что у меня нет средств к существованию, ведь я не имею права претендовать на наследство, ни на одну его часть. Дед сказал, что остаться в монастыре - для меня лучший выход. Мне дали год на размышления.
  - И что же вы решили?
  - У меня нет выхода. Я пыталась объяснить, что не претендую на наследство, но дед ничего не хотел слушать. Они меня не выпустят из своих рук.
  - Но это ужасно жестоко. Вы ни в чем не виноваты, почему именно вы расплачиваетесь?
  - Я не знаю. Они боятся меня.
  
  11.
  
   Мы пришли на поляну, окруженную яблонями. На земле лежало много спелых красных и желтых яблок. Пахло землей. Вокруг была тишина.
   Мы поставили корзины на землю. Я наклонилась и взяла в руки тяжелое яблоко. Над головой раздался шелест листьев, а затем хлопанье крыльев. Я подняла голову и увидела метнувшийся черный силуэт. Ворон...
   Сестра Полина уже быстро и ловко наполняла свою корзину плодами. Я наклонилась за спелым зеленым яблоком, подняла его, повертела в руках, поднесла к лицу, вдохнула его аромат. Голова закружилась.
   Полина начала мурлыкать себе под нос какую-то французскую песенку, очень милую. Я собирала яблоки. Постепенно моя душа успокоилась, я словно забыла обо всем на свете. Был только запах сырой земли, аромат яблок и причудливые солнечные пятна.
   Но вдруг метнувшись из подсознания, поднялась тревожная волна и разожгла жаркое пламя в мозгу. По телу вмиг разлилась сладострастная истома, ноги ослабели, горло пересохло, а пальцы рук стали трепетать. Корзина выпала из моих рук. Усилием воли выдавив:
  - Азазель, прекрати!,- я подняла голову.
  Раздавшийся волшебный голос, исполненный магии и притягательной силы был подобен шепоту ветра и нежному шуму дождя.
  - Фрида, радость моя, ты хочешь того же, что и я: любить, быть любимой. Это естественно. Не сопротивляйся самой себе.
   В его голосе была лишь грусть и нежность, но это не могло обмануть меня.
   Черный ворон ходил неподалеку, описывая странные круги по земле. Его крылья при этом совершали движения вверх и вниз, так что было похоже на некий ритуальный танец. Это был Азазель.
  - Ты воздействуешь на мозговые центры, отвечающие за эмоции и чувства. Это жульничество. При чем здесь любовь?
   В моей голове отчетливо раздался веселый смех.
  - Дорогая моя, если это влияет на тебя, это говорит о твоей готовности испытывать эти чувства и эмоции. Но ты сопротивляешься. Зачем?
  - Слушай, Азазель, я скажу тебе: потому что знаю, чем все это закончится!
  - Откуда ты знаешь?
  - Потому, что у тебя всегда так заканчивается.
  - Но, Фрида., ты исключение. Я действительно влюблен в тебя!!!
  - Позволь спросить, скольким ты говорил тоже самое?
   Снова нежный грустный смех. Ворон продолжал исполнять свой неведомый ритуал. Полина, напевая свою песенку, удалялась все дальше, растворившись среди деревьев.
   Я беспомощно оглянулась вокруг. С Азазелем ни за что нельзя было оставаться наедине. Он был известной бестией. Разговор мог закончиться плачевно. Мне- то беспокоиться не стоило. А вот ни одна смертная женщина, пожалуй, не устояла бы. Чего мне стоило опасаться, так это собственной несдержанности. Азазель был единственным существом в подлунном мире, способным вывести меня из себя...
  - Гавриил где?
  - Ха-ха-ха!!! Ангела я напоил, у нас достаточно времени.
   Сад был наполнен таинственным шорохом ветра в листьях яблонь. Песни Полины уже не было слышно. Мы остались наедине.
  - Он получит,- пришлось буркнуть себе под нос. Я наклонилась и лихорадочно стала собирать яблоки. Они падали на дно корзины с глухим звуком. Затем раздался странный характерный шум, я поняла, что Азазель меняет облик. Яблоки выпали из моих рук, когда пришлось снова поднять голову. Волосы зашевелились у меня на затылке, когда я почувствовала дыхание демона. Он стоял за моей спиной. Легкое головокружение; тело покрылось гусиной кожей, пальцы рук опять задрожали...
  - Будь ты проклят, Азазель!!! Ты имеешь странную власть над женщинами... Но что ты без этой власти?
  - Фрида, только ты внушаешь мне такие непонятные противоречивые чувства. А знаешь почему? Потому, что ты мне сопротивляешься! Это манит меня и безумно возбуждает мой интерес. Но рано или поздно ты станешь моей.
  - Не мечтай! Гавриил... Куда он запропастился...Оставить меня в такую минуту.
  - Малыш, не ругай его. Мне пришлось его накачать старым добрым бургундским. Ведь он не подпускал меня к тебе, хотя мы неплохие приятели.
  - Я не буду его ругать, я его убью...
  - Повернись, наконец...
  - Послушай, зачем тебе это? Ты же знаешь, что ничем хорошим это не кончится. Мы снова начнем ссориться..Так всегда происходит... Каждый раз...
  - Я получаю от этого удовольствие...
  За спиной раздался тихий нежный смех.
  - А я - нет!!! Мы оба знаем, что ты демон, Азазель. Да, ты имеешь силу. А может твоя сила - мой страх...
  Я почувствовала, как медленно отпускает горло, как спадают тиски с сердца. Я почувствовала- Азазель отступил.
  -Ты любишь меня, Фрида...
  - Нет... Ты знаешь, что нет...
   За плечом я увидела резко метнувшеюся тень демона, затем из-за яблоневых стволов вышла сестра Полина. Я обернулась, Азазель исчез.
  
  12.
   Сестра Полина улыбалась. Ее глаза сияли. И по всему было видно, что работа на свежем воздухе пошла ей на пользу: на всегда бледных щечках обозначилось нечто похожее на румянец.
  - Сестра Марта, вы бледны, что случилось?
  - Ничего, сестра, сейчас пройдет. Наверное, просто голова закружилась.
  - Присядьте, отдохните.
   Я присела на корзину, наполненную яблоками. Сидеть было не очень удобно, но нужно было перевести дух после встречи с Азазелем. То, что мне удалось избежать встречи наших взглядов, несомненно, было моей победой. Но долго ли мне удастся держать его на безопасном расстоянии? Азазель был очень силен... А мои силы были относительны. Надо, чтоб память возвращалась ко мне быстрее. Да и в монастыре на меня смотрели все с большей опаской. После того, что произошло в кабинете госпожи Мони, когда я силой взгляда швырнула об стену стакан, настоятельница не заговаривала о моей святости. Она соблюдала дистанцию. Так же я постоянно чувствовала ненавязчивое, но неусыпное слежение. Монахини не сводили с меня глаз. В большинстве взглядах я видела равнодушие и страх, но были взгляды наполненные страхом и враждебностью.
   Отдохнув немного и обдумав ситуацию, я предложила сестре Полине отправляться в монастырь. Корзины с яблоками мы оставляли прямо в саду, их должен был забрать Кривой Жан - деревенский безобидный дурачок, иногда приходивший помогать сестрам на кухне.
  Мы медленно пошли по тропинке. Идти в монастырь не хотелось. Гнила атмосфера женской общины не способствует тому, чтоб чувствовать себя в ней гармонично. Но вернуться было нужно. По крайней мере, до тех пор, пока не выполню поручения Дени.
   Мы вошли под готические своды. Сестра Полина пошла на кухню, сообщить сестрам, что корзины ожидают Жана. А я пошла по направлению к часовне.
   Выйдя в коридор, в конце которого было разветвление: одна ветвь коридора вела в часовню , другая -в столовую, я услыхала странный невразумительный гул множества голосов из столовой. Я повернула к столовой.
   Община в полном составе находилась там. Но среди монахинь царил хаос. В воздухе витали обрывки фраз наполненных ужасом. Слышались отдельные выкрики: "одержимость", "дьявол", "происки", "грехи"... Монахини метались по столовой, напоминая черных нелепых птиц. Они перебегали с места на место, подходили друг к другу, что-то выкрикивали, разбегались снова, составлялись кучки и кружки, в которых велось обсуждение какого-то события, голоса звенели от возбуждения, слышались взаимные оскорбления и обвинения. Затем кружки распадались, и все начиналось сначала. Понять ничего было нельзя. Вдруг одна из сестер увидела меня. В какой-то миг глаза ее округлились, наполнились диким ужасом, а потом вопль разрезал этот хаос. Все обернулись и уставились на меня. На миг зависла тишина.
  
   Замерев, толпа смотрела мне в глаза... И это было именно ощущение толпы, а не отдельных взглядов, потому что женщины были сейчас охвачены одним порывом ненависти и страха. Толпа была похожа на зверя, изготовившегося к прыжку...А я стояла и смотрела ему в глаза...Холодный пот стекал по моей спине...Стоило сделать хоть одно неверное движения, и этот зверь бросился бы на меня и растерзал в клочья...Шли секунды...И каждая могла оказаться последней...
   За своей спиной я услышала шорох, затем почувствовала присутствие человека. Раздался тонкий голосок сестры Полины:
  - Звонят к обедне, идемте сестры...
   Каким наитием это дитя в один момент осознало всю опасность моего положения? На душе у меня потеплело: "Она пытается мне помочь... Это уже невозможно..." Толпа метнулась, по ней прошла волна немого возмущения... Но то, что взрыва не будет, я поняла...
  - Она ведьма!!! Она одержима!!!
   Этот дикий выкрик снова завел женщин...Они пружинили в едином порыве и двинулись ко мне. Взгляды наполнились угрозой, протянулись руки со сведенными судорогой пальцами... Зверь наступал, но теперь осторожно и непреклонно...
   Я стала продумывать дорогу к бегству. Тогда вперед выступил тщедушный призрак Полины..
  - Опомнитесь, сестры! Что вы собираетесь делать?!
  Снова разнесся дикий вопль:
  - Она ведьма!!! Она одержима дьяволом!!!
  - Я видела, как она танцевала под луной в саду!!!
  - Я видела у нее хвост и рога во время мессы!!!
  Толпа колыхалась из стороны в сторону...
  - Если она одержима, пусть ее судят... Пусть суд ищет истину...
   Маленькая худенькая девочка стояла один на один с озверевшими монахинями, и усилия ее воли хватило на то, чтоб они остановились.
  В этот момент позади себя я услышала приближающиеся шаги. Это была госпожа Мони. Ее взгляд был непреклонен:
  - Все на молитву, сестры! На молитву!
   Этот голос вывел толпу женщин из транса. Они опустили взгляды и суетливо засобирались... А мы с сестрой Полиной вышли вслед за настоятельницей и направились к часовне...
   Шорох черных ряс за спиной был злобным, как шипение змеи. Я обдумывала возможность побега. Амнезия не прошла, но оставаться в монастыре было бы глупо. Вдруг я почувствовала прикосновение прохладной нежной ручки. Это была Полина. Она сжала мою горячую руку в своей и шепнула на ухо:
  - Я пойду с вами...
   Ее взгляд ускользнул от меня, но что-то в нем было, что заставило меня спросить:
  - О чем вы, дитя мое?
  - Я знаю: вы уйдете... Я уйду с вами. Монастырь - гибель для меня.
  - Но, дитя мое, у вас есть родные, вы можете хотя бы обратиться к ним.
  - Уже не могу. Госпожа Мони получила письмо от деда... Я его читала. Семья настаивает на моем постриге. Обряд уже назначен.
  - Что же, милое дитя, отговаривать тебя не стану. Но я не смогу взять тебя с собой. Ты многого не поймешь, но я из другого мира...
  - Я знаю, сестра Марта. Я почувствовала это сразу. Я хочу уйти с вами. Ведь в этом мире мне места нет...
  - Ну что же... Мне нужно подумать, Полина...Да и тебе тоже...Ведь обратного пути не будет.
  - Я уже приняла решение, сестра...
   От ее полупрозрачного личика веяло спокойствием и нежностью. Я не стала отговаривать эту девочку, ибо прекрасно поняла душой ее жажду свободы и любви. И то, что она была готова презреть благополучие и стабильность этого мира на неустроенность скиталицы по другим мирам, наполнило меня уверенностью, что Полина пойдет до конца и не пожалеет.
   Служба тянулась долго и скучно. Монотонное песнопение укачивало мои мысли и чувства. Бессонная ночь дала свои результаты: слабость охватила тело, пальцы начали мелко дрожать, ноги подкашивались, голова отяжелела...Нестерпимо захотелось спать...
  
  
  13.
  
   Голову повело, мое сознание медленно выплыло из вязкой гущи сна. Госпожа Мони теребила меня за рукав:
  - Сестра Марта, настоятельно рекомендую вам удалиться в келью и не выходить больше. Иначе я не ручаюсь за сохранность вашей жизни. Будет лучше, если вы не станете провоцировать сестер. И на публичных мессах вам лучше тоже не появляться. Пусть утихнут страсти.
  - Госпожа Мони, мне воспринимать эту вынужденную изоляцию как арест?
  - В целях вашей же безопасности, сестра. Только так.
  - Я ведь говорила вам, матушка, что не понимаю, что со мной происходит. В моих поступках не было злого умысла!
  - Я не обвиняю вас, сестра. В монастыре происходят странные вещи. Сначала вы парите под потолком часовни, потом бес вселяется в нашу самую кроткую и добрую сестру Жанну. Вы видели эту несчастную, я знаю. За одну ночь эта милая сильная духом девушка сошла с ума. Мы вынуждены были запереть ее.
   Мы шли по длинному каменному коридору, и голос госпожи Мони раздавался звонко и отражался эхом от стен.
   - Сестры и деревенские люди в основном не грамотны, они испытывают страх. Каким-то образом слухи о том, что происходит в нашем монастыре вышли за эти стены. В деревне начинаются возмущения и ропот. Это дошло до Парижа. Помощник викария человек непримиримый, хотя и умный. Но то, что он видел, он не может себе объяснить. Я знаю, что он хлопочет о ритуале изгнания дьявола. Он жестокий человек. Фанатик. Послушайте моего совета. Вам лучше пока не выходить из кельи. Молитесь, сестра. Я верю, что Господь не оставит нас. Я буду хлопотать, чтоб ритуал провел кто-то другой. Это все, что я могу вам обещать.
   Мы быстро шли по коридору в направлении келий. И наконец, оказались перед знакомой дверью. Госпожа Мони пожелала мне удачи и ушла. А я сжала в руках холодную медь дверной ручки.
  
  14.
  
   Прикосновение к металлу успокоило нервы. Из-за двери доносились странные звуки. Я повернула ручку, но дверь не подалась. Мой стук звонко разнесся по пустому коридору. Затем раздался легкий щелчок замка. Я снова нажала на ручку, дверь медленно двинулась внутрь. Я вошла в келью и обомлела. Меня ослепило мягким золотым светом, льющимся, казалось, отовсюду. Присмотревшись, я увидела, что келья полностью преобразилась. Вернее то, что раньше было монашеской кельей, теперь напоминало скорее роскошный будуар светской львицы. Шелк струился со стен и мебели, золотые канделябры с ароматическими свечами стояли на полках и тумбочках. Свет этих многочисленных свечей отражался от золота и шелка и стократ усиливался, приобретая тот самый неповторимый оттенок золота. Пунцовые покрывала лежали на великолепных диванах. Изящная мебель была достойна салона самой изощренной столичной модницы. И среди всего этого великолепия выделялся небольшой изящный столик, покрытый кружевной скатертью с пятнами разлитого красного вина. На столике красовались бутылки разнообразных форм и цветов, о содержимом которых можно было не спрашивать. На одном диване, раскинув руки и ноги в грязных, хотя довольно изысканного фасона сапогах, лежал Азазель. На столь же великолепной кушетке по другую сторону от пиршественного стола, в обнимку с обнаженной девицей, лицо которой было прикрыто длинными густыми космами, спал Гавриил.
   Я почувствовала, как медленно, но уверенно закипаю от гнева, а потом словно со стороны до меня донесся собственный вопль:
  - Выыы чтооо здееесь устрооооиили?!!!! Воо-оон! Всее-ее! Оотсююдаа-а!
   Первой вскочила девица. Я успела выхватить ее испуганные зеленые глаза и два лиловых трупных пятна, красовавшихся на обеих щеках. Гавриил сел и уставился перед собой осоловевшим взглядом, приходя в себя. Азазель приоткрыл глаза, и лукаво улыбаясь, обозревал происходящее. По всему было видно, что Азазель не так уж и пьян. Гавриил поднял на меня взгляд, затем перевел его на девицу, которая сидела в углу кушетки, нахохлившись и подтянув колени к подбородку.
  Я смогла только произнести:
  - Какая гадость...
  Азазель от души расхохотался и , встав с кушетки, подошел ко мне.
  - Признайся, крошка, ты просто завидуешь... Да, мы славно повеселились. Ну, не будь ханжой и не дуйся.
   К последним словам Азазель попытался присовокупить ласковое похлопывание меня по щеке, впрочем, я воздержалась от этой сомнительной ласки, легко парировав движение его руки. Демон улыбнулся еще шире.
   Гавриил начал икать, и пытаясь найти оправдание собственному поведению, бормотал себе под нос:
  - И не думай ты себе ничего такого... Эта милая леди просто скрасила нашу э-э-э ...трапезу... Да..И не надо на меня так смотреть...
   Милая леди сидела тихо, как мышь, и сопела. Ангел дрожащими руками натягивал на тощие ноги стоптанные потертые сапоги. Азазель занимался тем, что привычно изящными движениями расправлял детали костюма.
   Мой голос был ровен и спокоен:
  - Сейчас я уйду, а вы, паразиты, наведете здесь порядок!!! До моего прихода здесь все должно быть так, как было раньше.
   Затем я быстро выскочила из кельи, громко хлопнув дверью. Минута промедления в обществе этих существ была чревата взрывом.
  
  
   Я понимала, что госпожа Мони, желая сохранить видимость благополучия вверенной ей обители, была права, посоветовав мне не провоцировать сестер. И то, что мне не стоило попадать на глаза монахиням, тоже было верно и кстати.
   Я стояла посреди пустого коридора и размышляла о том, куда бы податься. Наконец мне пришла в голову мысль о библиотеке. Последняя была не самым популярным местом монастыря. Сестры редко посещали храм науки и знаний, предпочитая теплую кухню, где собирались все сплетни, касающиеся как монастыря, так и деревни. Я смело направилась в монастырскую библиотеку.
   В помещении было не топлено, сыро и пронизывающе холодно, но меня это не пугало. Я люблю книги, люблю их запах, люблю переворачивать страницы, это всегда пробуждало во мне нежные и умиротворяющие чувства. Я вошла в комнату и сразу окунулась в родной и уютный мир.
   Я взяла с полки какой-то тяжеленький плотный томик в кожаном переплете и погрузилась в одно из мягких кресел. Хотя выбрала наугад, но я не ошиблась: это был сборник старинных французских сказок. Открыв книгу, я сразу же отключилась от происходящего вокруг.
   Из волшебного мира грез меня вывели голоса. Я крутила головой. В полумраке библиотеки я не сразу увидела двух сестер, вооруженных тряпками и тазами с водой. Они медленно, боясь расплескать воду, вошли в библиотеку.
  "Так, по-видимому, уборка. Как не кстати."
   Лиц я рассмотреть не могла, но голоса принадлежали пожилой сестре Берте и сестре Марии, миловидной женщине годов сорока. Последнюю, по слухам, уйти в монастырь заставила личная трагедия: муж и дети ее умерли во время эпидемии холеры. Она выжила. Я симпатизировала этой сестре Марии. Сестру Берту я не любила. Это была старая вредная сплетница, к тому же завистница. Они громко разговаривали. Я вжалась поглубже в кресло, прижав к груди остро пахнущий томик.
  - Но она же так юна...
  Голос сестры Марии был полон сочувствия и сожаления.
  - Она носит в себе грех, ведь она была зачата в грехе. Она дитя порока, значит, сама порочна.
  Сестра Берта была непреклонна.
  - Но разве она виновна в том, что ее мать родила ее от соблазнителя? Должна ли она расплачиваться за ее грех?
  - Стыдно вам, сестра, стыдно сомневаться в очевидном. Она - носит порок и грех в своем сердце, раз рождена от порочной связи!
  - Сестра Полина слишком юна для греха и порока... Разве вы не находите?
  - Нет, сестра, не нахожу. Вы сами были матерью четверых детей, вы должны знать, что дети, рожденные в грехе, носят его в себе. Монастырь- лучшее место для сестры Полины. Здесь она искупит свой грех.
  - Ах, сестра, зачем вы напоминаете мне о моих детях...
   В словах сестры Марии были слышны слезы, а во мне закипал гнев. "Эта старая корова не замечает того, что своими словами делает больно другому человеку. Зачем напоминать бедной женщине об умерших детях??? Да и как она может судить о том, чего совсем не понимает??? Любила ли она сама когда- нибудь?"
   Первая книга вылетела с полки, словно какая-то неведомая сила вышвырнула ее вон. За ней полетела следующая, потом следующая... Книги вылетали, яростно хлопая тяжелыми кожаными обложками, шелестя страницами, и с глухим стуком ударялись о противоположную стену. Сестры замерли в немом изумлении. А я уже не могла это остановить. Книги вылетали одна за другой, и скоро в библиотеке царил полный хаос. В воздухе носились тяжелые огромные и поменьше тома, затем в этот сумасшедший круговорот были втянуты стулья и тяжелые кресла. Наконец в грохоте этого хаоса раздался душераздирающий вопль. Я видела на полу два растянутых в нелепых позах силуэта. Потом услышала свой собственный дикий хохот.
  
  "А теперь самое время смыться, детка, пока они не очнулись и не увидели, кто это все устроил..." В грохоте хаоса кружащих по комнате книг и стульев я едва расслышала нежный лукавый шепот Азазеля. Но его совет был дельным. Я выбралась из кресла, и, проскользнув мимо вжавшихся в пол женщин, увернувшись от пары тяжелых фолиантов, выскочила в коридор. Вдали был слышен шум множества бегущих ног и возбужденные голоса. "Вовремя мы убрались... " - услыхала я над ухом. Затем мы понеслись к кельям.
   Закрыв за собой дверь, я почувствовала себя в безопасности, но знала, что раньше или позже за мной придут. Келья снова соответствовала своему названию, все было на месте, даже деревянное распятие над кроватью. Ангел сидел на полу, скрестив ноги по-турецки. При нашем появлении он вскочил, но говорить ничего не стал, видимо, чувствуя себя виноватым.
  - Не нужно было этого делать, котенок. За тобой и так следят.
  - Я знаю... Ничего не могла с собой поделать. Эта старая выдра вывела меня.
  Азазель по хозяйски развалился на моей кровати.
  - Впрочем, хуже не будет. Хуже некуда...
  - Ты умеешь поддержать... Демон...
  - Ну, милая, я же с тобой...
  - Вот это и внушает опасение...
  - Научись же мне доверять, Фрида. Я не желаю тебе вреда.
  - Кто-то мне объяснит?- робко заговорил Гавриил.
  - Знаешь, с тобой я не стану даже говорить. Ты...ты... Ты где был? Толпа этих озверелых баб чуть не разорвала меня в трапезной в то время, как ты валялся в обнимку с этой утопленницей.
   Мое возмущение не могло найти себе выход в словах, поэтому в ангела полетел тот самый томик старинных сказок, от которого он ловко увернулся.
  - Сбежал, обормот, правильно сделал.
  - Как же все это некстати...
  Я села на широкий подоконник и задумалась. "Время идет, события приобретают нежелательную остроту. А амнезия не прошла... И что делать дальше я не знаю..."
  - Перестань тревожиться, Фрида. Что будет, то будет, прорвемся.
  - Прорвемся конечно... Но когда и куда?
  - Амнезия скоро пройдет. Не сегодня, завтра... Мы быстренько заберем то, что нужно этому прохвосту Дени, и вернемся на поля асфоделей... И...скажи мне: неужели ты с легким сердцем зачерпнешь воды из Леты? Неужели действительно готова все забыть?
   В голосе демона я услышала ноты неподдельной грусти. Я знала, что стоило мне повернуться и посмотреть в его глаза, произошло бы нечто непоправимое... Но я удержалась...
  
  15.
  
  Грустный голос Азазеля вывел меня из задумчивого состояния.
  - Знаешь, детка, я пожалуй пойду пошумлю там, чтоб отвести от тебя подозрение...
  - Невиданный альтруизм, демон... Ты меня удивил. Не знала, что мы заключили перемирие.
  - Не ерничай, малыш. У меня на тебя еще планы...
  - Утешительно, спасибо...
   Демон медленно растворился в воздухе. А потом раздался стук в двери. Я напряглась, но затем услышала голосок сестры Полины.
  - Откройте, сестра...
   Она не вошла, а невесомо вплыла в келью и обратила на меня свой встревоженный взгляд. Голос у нее был возбужденный:
  - Слава Богу, сестра, что вы в своей келье. В монастыре сейчас настоящий переполох...
  - А что случилось, милое дитя? Я слышала шум, но мне нельзя выходить, я ничего не могу понять, и очень волнуюсь.
   Я постаралась придать своему лицу выражение недоумения.
  - О, сестра, нечто ужасное происходит. Нечистый дух разорил библиотеку, на смерть перепугав двух наших сестер, посланных настоятельницей мыть окна. Сестра Мария в лазарете. И еще умерла сестра Жанна.
   Последняя новость была грустная. В смерти сестры Жанны полностью был виноват Азазель. И я намерена была с него за это спросить. Над ухом раздалось робкое покашливание Гавриила: "Бедные женщины, зачем нужно было их так пугать..?" Я обрадовалась старому ворчуну: "Вернулся - не запылился... Убить тебя мало..."
  - Знаете, сестра, это не все новости...
  Выражение лица Полины стало сочувственным:
  - Я кое-что узнала: госпожа Мони получила письмо от помощника епископа.. Он доложил в Ватикан о происходящем в монастыре. А еще он хлопочет перед епископом о процедуре изгнания дьявола. Обычно решение подобных вопросов надолго не задерживают. А помощник очень жестокий и непреклонный человек, карьерист и ханжа. Он сам проводит изгнание дьявола. От него нельзя ждать снисхождения! Нам нужно срочно бежать!!!
   Сестра Полина продолжала настоятельно твердить о побеге, но я не слышала ее слов. В голове щелкнуло, а затем раздалось странное характерное жужжание, в возникшей пустоте вдруг отчетливо возникла картинка произошедшего на берегу Стикса. "Свиток." "Что?" Голос Гавриила был напряжен: "Что? Какой свиток, Фрида? Ты что не слышишь? Речь идет об изгнании дьявола... "Ангел, я вспомнила, нужно найти свиток...Дени просил принести ему свиток....Он не сказал, что это. Сегодня ночью все будет кончено. Мы вернемся на поля асфоделей"
   Затем обернувшись к Полине, удивленно уставившейся на меня, я продолжала:
  - Спасибо вам, милое дитя, но откуда вы узнали эти подробности? Вряд ли госпожа Мони посвятила бы вас...
  - О, нет,- Полина покраснела,- мне пришлось тайком проникнуть в ее кабинет и заглянуть в ее бумаги. Письмо лежало поверх других документов, так что я только прочитала и убежала...
  - Милая Полина, из-за меня вы подвергались опасности, если бы кто-то увидел вас, вас бы наказали..
   Я была благодарна этой самоотверженной девочке за ее искреннее чувство ко мне... Что же, следовало обдумать все, чтоб не ошибиться в самый важный момент.
  
   Когда за сестрой Полиной закрылась тяжелая дубовая дверь, из пустоты вышел Гавриил. Выглядел он бодро.
  - А, ангел... Падший...
  - Да ладно, не сердись...
  Он опустил виноватый взгляд, но потом вновь заглянул в мои глаза.
  - Ладно, сейчас не до этого.
  - Ты... э....сказала, что вспомнила...
   Лукавое лицо Гавриила выразило в этот момент весьма широкий спектр чувств от радости до надежды и неверия в собственное счастье.
  - В том то и дело. Я все вспомнила.
  - Ну, наконец-то!!! Радость то какая!!! А то мне уж этот монастырь, как кость поперек горла. что ни говори, а нам ангелам здесь не место... Кстати, об ангелах... А Азазель где?
  - Понятия не имею....у него сегодня какой-то приступ альтруизма: пошел пошуметь по монастырю, чтобы отвести подозрение от меня.
  - А, ну да, натворила ты дел там в библиотеке. А он, видишь, правильно придумал. И вообще, кажется мне, ты напрасно ему не доверяешь, он тебя любит...
  - Знаю я такую любовь... Его задача просто соблазнить и заполучить душу... Впрочем, моя то все равно в залоге... Может быть, потому у него и не получается...
   В глазах ангела мелькнула грусть и понимание.
  - Он соблазняет, отчаянно надеясь, что ты не поддашься... Демоны, они ведь такие, с ними всегда все не просто...
  - Ладно, ангел, хватит лирики. Давай о деле... А дело предстоит вот такое: нам нужно найти свиток. Он в какой-то шкатулке. Шкатулка в тайнике. А тайник в стене. На этом все. В какой стене, Дени не сказал. Вернее, он сам не знает, ведь здесь два раза велись работы: сначала в часовне, потом в хозяйственных помещения, была перепланировка. Где тайник, он не сказал. Но сказал, что раньше это была колокольня. А сейчас, как ты сам видел, старой колокольни нет... Нам нужно достать чертежи старых помещений, и посмотреть, что сейчас находится там, где была раньше колокольня...
   Я громко рассуждала, вышагивая из одного угла в другой, не обращая внимания на Гавриила. Он сидел на полу, и на лице его было написано тягостное чувство. И по мере того, как перед ним вставала задача во всей своей сложности, лицо его становилось все мрачнее. И наконец, он язвительно изрек:
  - Что? Я не ослышался? Мы будем искать сначала чертежи?!.. Потом старые стены несуществующей колокольни?!...Потом тайник?!..Потом шкатулку?!...Ты в себе, детка?!!! Не сегодня- завтра, -ты слышишь ?!,- здесь будут представители папского легата!!! А помощник епископа станет изгонять из тебя дьявола!!! Ты слышишь??!!!
   На последних словах Гавриил перешел на противный фальцет. Прыгая на одной ноге, обеими руками он старался подвязать свои вечно болтающиеся рваные штаны длинной веревкой.
  - Не кричи! Ладно, слушаю твои предложения!!!
  
  
  16.
  
  
  - К черту!!!
  - Не поняла...
  - Давай пошлем Дени к черту!!! Мне на-до-е-ло!!! Я хочу домой!!!
   Напоминание о доме затронуло некую струну в моем сердце, она зазвучала грустно и нежно...
  - Эх, ангел, знать бы, где он - дом... Я помню лишь череду скитаний по мирам... Нам даны лишь бесконечные поиски...А дом...Где то он есть...
  За окном пролетел лист. Начиналась осень. По лицу ангела было видно, что раздражение сменяется смирением.
  - Ладно, Фрида, нам действительно нужно найти этот свиток... Раз уж мы все равно здесь... Но с этого момента будь осторожна, женщина. Никаких сеансов левитации и полтергейста. Сиди тихонько в келье. Я все сам!
   Гавриил решительно ступил сквозь стену. Келья опустела. А мне ничего не оставалась, как заняться размышлениями.
  
  
   Наши дни потекли однообразно и монотонно. Монастырь жил своей жизнью. Мистические события прекратились. Службы проходили спокойно и вяло. После смерти сестры Жанны прекратилось шушуканье по углам, кухонные сплетни. Отстояв мессу, монахини спешили разойтись по своим кельям. Никто не говорил о недавних событиях, словно боясь накликать беду. Обо мне старались не вспоминать. В деревне роптали и не верили, что все завершилось благополучно. Сестру Жанну любили, она помогала женщинам при родах, лечила детишек. Теперь деревенские люди обвиняли в смерти своей любимицы некую одержимую, которая еще жила в монастыре, они требовали суда и расправы. Эти новости мне время от времени приносила сестра Полина. Эта добрая девочка продолжала умолять меня о побеге. Но я не могла уйти без свитка.
   Свиток был очень нужен этому Дидро. Он был неверующим циником, он смеялся над идеей вечной жизни. Он не верил в душу. Это был вызов всему Первому миру. А Сами этого не прощают. Когда Дени посадили в Венсен, к нему был подослан Абигор под личиной старого каторжанина. Познакомившись с Дени на прогулке, он сумел чем-то зацепить писателя, предложил ему сыграть в карты. Дени проиграл в тот момент, когда согласился. Единственное, во что не стоит играть с демонами - это в карты, потому что они - их инструмент. Но Дени был слишком самоуверен. В последней игре он смеясь сделал ту ставку, к которой его вел Абигор- собственную душу. Куражась, подмахнул он долговую расписку. А после проигрыша Дени хохотал над своим партнером по игре и говорил, что ему понравилось ставить то, что не существует. Он сказал, что это была самая веселая игра в его жизни. Он не понял, что это была самая главная игра в его жизни.
   Теперь Дени во что бы то ни стало хочет получить долговую расписку. Именно за этим свитком он прислал меня в Человеческий мир. Вот в такую игру я влипла. Но если мне удастся обвести вокруг пальца самого Абигора, многие в Первом мире будут весьма обескуражены.
  
  
   Абигор опасен. Это великий демон- воин. Умнее и хитрее его в Первом мире разве что Сам. Но даже Сам не стал бы делать многое из того, чем не погнушается Абигор. Возможно, именно поэтому Сам и держит его при себе. Это самый безжалостный и беспощадный из всех демонов Первого мира. Но если другие придерживаются своеобразного кодекса чести, используя против человека его же несовершенную природу, то Абигор легко и просто мог использовать самые циничные из запрещенных приемов. Он никогда не проигрывал.
   Я сознательно утаила от Гавриила всю сложность дела. Если бы ангел узнал, что мы пошли против самого сильного демона Первого мира, мне пришлось бы услышать много нелестных слов в свой адрес. А главное, я бы рисковала остаться без помощи этого ловкача. Но вот вопрос: знает ли всю правду Азазель?
  - Знаю, детка...
   Лукавая змеиная мысль последнего медленно вползла в мое сознание. Затем воздух перед дверью уплотнился в бесформенную массу, принявшую затем форму Азазеля. На его лице играла всегдашняя ироничная ухмылочка.
  - Ты знаешь?
  - Да, Фрида, я знаю... Ты как всегда влипла в самую невероятную и опасную историю.
  - Раз ты знаешь, почему сам вмешался в это?
  - Я то??? Крошка, да мне- то что терять? А вот тебе это зачем? Стало жаль Дени?
  Демон от души расхохотался...
  - Не-ет... Это на тебя не похоже... Знаешь, я считаю Дени заслужил свою участь, тем более, что он сам ее выбрал. Не-е-т....Азарт- вот та сила, что толкнула тебя вернуться в Человеческий мир. Ведь Первый мир прост. Слишком прост. В нем все разделено на "да" и "нет", на черное и белое... А здесь, в Человеческом мире, можно поиграть в игру под названием Жизнь. Здесь очень интересно, не так ли, Фрида? Здесь нет простых вещей... Здесь все смешано: любовь, ненависть, добродетель и бесчестье, разврат и целомудрие, война и мир....Я тебя так понимаю, малыш... Мы все приходим сюда, чтоб немного поиграть... Но вся соль в том, что кое-кто проигрывает собственную душу...
   Глаза Азазеля становились все мрачнее и мрачнее, и последние слова вырвались у него гневно и резко...
  - Азарт?! О, нет! Ты ошибаешься, демон. Нет уже никакого азарта. Я хочу отыграться... А потом я уйду, слышишь? Я снова стану человеком, я смогу начать все сначала...
  - Фрида, ты вроде не склонна самообманываться...Ты знаешь, что. Сам никого не отпускает. Ты думаешь, тебе удастся? Ставка слишком высока, малыш. Ты хочешь свою душу? Но она принадлежит Самому, а ты скиталица Четырех миров. Смирись...
  - Я отыграюсь, демон. Я сказала, а я слов на ветер не бросаю. Я очень удачлива, Азазель, и проиграла я пока только один раз.
   Гнев в голосе демона сменился нежной грустью... Я читала в его взгляде печаль.
  - Странные вы существа, демоны: вы соблазняете людей играть в ваши дьявольские игры, а когда выигрываете, ненавидите сами себя....
  - Ненавидим? Нет... Но бывает немного горько, особенно если противник симпатичен..
  Его лицо снова расцвело лукавой ухмылкой.
  - Еще один вопрос: зачем ты убил сестру Жанну?
  Лицо демона погрустнело.
  - Я не рассчитал сил, Фрида. И только. Для заселения я выбираю только очень сильных людей, которые могут выдержать ментальный груз зла в себе. Выдержать, и справится с ним. И победить, возможно. Я думал, что сестра Жанна выдержит. Были все предпосылки так думать. Но в ее душе оказалась брешь - страсть. Она не выдержала. Не переживай за нее. Она не сожалела о своем уходе. И она сейчас в раю.
  
  
  
  17.
  
   В это время дверь распахнулась и впустила Гавриила. Выглядел он странно: всегда спутанные космы теперь были взъерошены и торчали в разные стороны, обрывки лохмотьев чуть ли не волочились за ангелом по каменному полу, а глаза его были совершенно круглыми и выражали изумление. И сразу же раздались ругательства:
  - Ты...ты!!! ты!!! Да у меня слов нет!!! Я сам тебя убью!!! Как ты могла?!?! Подвергнуть меня!!! нас!!! всех!!! такой опасности!!! Да знаешь, что Сам с нами сделает??? Да Он нас в порошок сотрет!!!
   Мы с демоном озадаченно смотрели, как Гавриил бегает из угла в угол. Затем непонимающе переглянулись: что его могло так возмутить?
  - Что??? Что меня так возмутило??? Да я вас...тебя,- Гавриил злобно уставился на Азазеля,- нет...тебя,- со зловещим придыханием повернулся он в мою сторону, - я вас обоих Самому сдам! Поделом вам... Хотя, что вам будет?
   Обессилев, Гавриил плюхнулся на узкую монастырскую кровать и уныло понурился.
  - Ну, ангел...Брось, ну что ты?
  - Что случилось?
  - Я сейчас расскажу, что случилось... А потом.
  
   Гавриил постепенно успокаивался. Дыхание его становилось ровным. Два ярких возбужденных пятна на щеках меняли цвет на более ровный и спокойный. Мы с Азазелем продолжали недоуменно разглядывать ангела.
  - Мне нужно выпить. Вина.
   Азазель подал ему материализовавшуюся запыленную темную бутылку. Гавриил надолго припал губами прямо к горлышку. Потом оторвавшись, удовлетворенно крякнул, вытер губы и снова начал пить.
  - Он напьется и ничего не сможет рассказать.
  Азазель снисходительно улыбнулся.
  - Дорогая, чтоб ему напиться, ему нужно дюжину таких бутылок. Я его знаю.
  - Интересно, из-за чего такое смятение? Гавриила трудно смутить, он сам кому угодно фору даст в коварстве и хитрости.
  Азазель пожал плечами.
  - Я могу лишь догадываться...
  - И каковы же твои догадки?
  - Пусть он сам расскажет. Не будем опережать события. Может его возмутило что-то в монастырском укладе?
   Азазель весело расхохотался, я же фыркнула. Наконец Гавриил успокоился, лицо его разгладилось и на нем восстановилось всегдашнее вдумчивое выражение. Мы вопросительно уставились на ангела.
  - Я нашел,- для начала изрек он.
  - Что нашел?- в один голос спросили мы.
  - Все нашел. Тайник. Шкатулку тоже нашел. О, Фрида, не спеши радоваться. Шкатулка была пуста.
  - Ты уверен? Ты хорошо посмотрел?
  Мои мысли были мрачны. Если шкатулка была пуста, то нить была утеряна. Мне придется вернуться в Первый мир не солоно хлебавши. Я не любила проигрывать.
  - Не просто уверен. Ко мне вышел Скабор. А вы знаете, что это значит?
  Последние слова Гавриил снова выкрикнул и его подбородок затрясся от возмущения.
  - Значит мы вмешались в дела Абигора!!! Вот что это значит!!!
  
  18.
  
   Теперь все стало более- менее понятно. Мы с Азазелем переглянулись. Он тут же изобразил лицом: "я умываю руки", закатил глаза, в его тонких изящных пальцах сверкнула тонкая металлическая пилка для ногтей,и он усевшись на кровать, с философским видом углубился в интеллектуальное занятие. Я осталась наедине с очень рассерженным ангелом. Глаза Гавриила сверкали и вращались, так что весьма трудно было уловить его взгляд. Но мне это в конце концов удалось.
  - Гавриил, расскажи все с самого начала. Где ты видел Скабора? И почему ты сказал, что шкатулка пуста?
  - Потому, что она пуста, моя крошка..И если честно, я этому рад. Ты знаешь, кто ведет Дени? Абигор, Фрида...Ну его...Брось ты это...Ты знаешь, что это за демон...
   Уговаривая меня, Гавриил уловил в моем лице тень чувства вины. Я действительно была виновата, что не сказала ему сразу. Я подставила его под удар.
  - Ты знала? Ты знала, что это Абигор и не сказала мне?
   Лучше бы он кричал. Этого пронзительного горького выражения я не могла спокойно вынести. На сердце стало тяжело.
  - Послушай, ангел, ты прости, но если бы ты знал с самого начала, то ни за что не стал бы мне помогать.
  - Помогать? Фрида, ты с ума сошла!!! Да я бы и тебя не подпустил к этому делу!!! Эх, где была моя голова??? Все дело в этом прохвосте Дени...Я мог бы догадаться...Дело о его душе давно висит в Суде Первого мира...Теперь это точно проигранное дело, малыш, поверь...
  - Теперь точно, я знаю...Раз шкатулка пуста и договора нет, то...
  - Договора нет. Я видел шкатулку. Я нашел тайник в погребе, в стене, которая осталась от разрушенной колокольни. Все как ты сказала. Я нашел шкатулку. Но открыть ее не успел. Ко мне вышел Скабор....
  - Советник Абигора...Если сам советник охранял договор, то дело Дени действительно скверно.
   Скабор был хватким малым, и соревноваться в ловкости было просто невозможно. Если Гавриил говорил, что дело проиграно, можно было в этом не сомневаться. Ангел не был ни трусом . ни простаком, он привык идти до конца и не останавливался перед трудностями. Но здесь были затронуты непосредственно очень важные персоны Первого мира. Перед ними все останавливались. Нам это было не по зубам.
   - Но, Гавриил, подумай, может, что-то можно сделать...
   Лицо Гавриила стало непроницаемым и непреклонным.
   - Забудь об этом. Это уже не может быть нашим делом, сама знаешь. И дело не в том, что мы испугались или проиграли, но есть нечто большее чем страх или проигрыш. Не думай больше о Дени. Отныне это его путь. И только.
   Гавриил сел на кровать, чего раньше в отличии от демона, он себе не позволял. Не потому, чтоб был скромником, скорее из-за своих застарелых привычек аскета и пустынника.
  
  19.
   Несколько последующих дней мы сидели взаперти втроем. Вернее ангел и демон, пользуясь своим преимуществом духов, иногда покидали келью, отправлялись по своим, порой таинственным делам. Я часами просиживала на широком подоконнике, неотрывно глядя в глубь монастырского сада. Трудно было упорядочить мои мысли, да я и не пыталась, просто отдавшись воле этого хаоса.
   В один из тоскливых пустых вечеров, которые в последнее время были похожи один на другой, в рассеянных сумерках материализовался Азазель. Его лицо выражало озабоченность.
  - Милая, ты не забыла, что близится бал?- огорошил он меня с порога.
  - Бал?
   Вероятно взгляд у меня стал очень рассеян в эту минуту, потому что Азазель досадливо поморщился:
  - Фрида, любовь моя, бал! Тот самый, который ты обожаешь...
   В последнем, видимо он и сам сомневался, потому что бросил сочувственный взгляд на мое лицо, с которого- я это чувствовала- схлынула краска. Материализовавшийся минутой позже Гавриил изобразил лицом нечто, что можно было бы выразить междометием "ай-ай-ай", если бы вообще можно было выразить.
   Тоска тугим комом перекрыла выход дыханию, и, сделав судорожный вдох, я сползла с подоконника.
  Как я могла забыть? Проклятый бал Ста Королей. Бал, который раз в год давал Сам, чтоб увидеть всех своих избранных слуг.
   Я подошла к кровати и безвольно опустилась на нее, Азазель предусмотрительно отодвинулся.
  - Фрида, я понимаю, что тебе не хочется, но ты же знаешь, что Сам спросит про тебя, ты знаешь, что не можешь не пойти.
   В голосе демона сквозила нежность и что-то, что можно было бы принять за боль, если не знать, что демоны не умеют чувствовать боли. Тем более Азазель. Он вероятно прочитал мои мысли, потому что тут же обиженно поджал губы и отошел к дальней стене. В комнате воцарилось молчание. Я продолжала сидеть без мыслей, без чувств, без надежды.
   Что же, Азазель был прав, я не могла не пойти: Сам весьма ревниво относился к тому, насколько его слуги чтили установленные им традиции. Как-то ты Азазель сказал, что я возвращаюсь в Человеческий мир, чтоб развлечься. Это не совсем правда. Я возвращалась, чтоб забыться. Здесь на земле я теряла память о прошлом, для меня имел значение только настоящий момент, я не помнила кто я и откуда, я жила одним днем и хлебом насущным. Но возвращение в Первый мир вскрывал заблокированную память, заставляя снова пережить те мгновения, которые стали решающими когда-то и обрекли душу на вечное служение Самому- беспощадному, но справедливому Хранителю Закона.
   В этот же вечер госпожа Мони нанесла официальный визит в мою келью.
   Дверь открылась, она вошла величественно и немного отчужденно. Оглядела комнату и , не заметив ничего подозрительного или неположенного, заметно успокоилась. И только потом ее взгляд, несколько смягченный моей покорностью, так как я конечно почтительно пала ниц перед ней, обратился к моему лицу.
   - Дорогое дитя, я знаю, что вы не были виноваты в тех событиях, невольной причиной которых вы стали. Может, вы вообще не имеете к этому отношения. Видит Бог, я не знаю, что думать. Но то, что призошло с вами или великая благодать или великое искушение от Господа.
   Я молчала. Мои чувства были в смятении после сообщения о предстоящем бале. Она продолжала:
   - Я получила письмо от приора. Помощник выхлопотал разрешение на ритуал. Он будет сам его осуществлять. Я пыталась просить епископа о том, чтоб был назначен другой священник. Мне было отказано. Их превосходительство не увидели в этом никакой необходимости. Его помощник может прибыть в любой день. Заранее об этом предупреждать не будут. Это все новости, сестра. Молитесь.
   После этих слов госпожа Мони встала и быстро вышла из кельи. Я успела увидеть, что глаза ее увлажнились от слез. Все же она была славная и добрая женщина.
  
  20.
  
  
   По распоряжению Абигора портал был закрыт, так что нечего было даже искать способа пробраться в Первый мир. По монастырю мне передвигаться не разрешали. Ожидали приезда представителя папского легата, который должен был присутствовать при проведении ритуала- слишком много шума наделало мое явление в монастыре. Я же больше переживала из-за приближения бала Ста Королей.
   Азазель с Гавриилом дни напролет спорили о всякой всячине, а я снова сидела на широком подоконнике, поджав под себя ноги. Время от времени демон с ангелом пытались вывести меня из меланхолической задумчивости, обращаясь ко мне с какими-то вопросами, которых я порой даже не слышала, но каждый раз встречая мой взгляд, они, многозначительно вскинув брови, оставляли меня в покое.
   Я перебирала в памяти события прошлых дней, пытаясь проанализировать ситуацию. Я проиграла...Ничего не поделаешь...Придется теперь Дени выпутываться самому. Тем более, что выпутываться ему теперь не придется. Теперь он полностью заплатит по счетам. А мне предстоит несколько неприятных часов в обществе святых отцов, а потом...При воспоминании о бале я снова поежилась.
   В это время раздался осторожный стук в двери. Азазель с Гавриилом, как по команде стали прозрачны, а затем и вовсе исчезли. Я направилась к двери. На пороге стояла сестра Полина. За те несколько дней, что мы не виделись, она стала еще бледнее и тоньше. Девочка бесшумной черной тенью скользнула в келью и затворила двери.
  - Ах, милая сестра, наконец мне удалось к вам пробраться.
  Ее нежный голосок звенел от напряжения, а взгляд был полон сочувствия.
  Я вздохнула. Сестра Полина повела взглядом по комнате и сказала:
  - Сестра Белла отлучилась, поэтому у меня появилась возможность проскользнуть к вам. Но, боюсь, что не могу задержаться надолго, она вероятно скоро вернется.
  - Сестра Белла? Она следит за моей дверью?
  Этого я не знала.
  - Да, сестре Белле поручили сторожить вашу дверь, чтоб вы не вышли без разрешения.
  - Значит мне совсем не доверяют. Это скверно.
   Я рассчитывала найти способ пробраться к тайнику и еще раз все там осмотреть, надеясь, что Гавриил пропустил что-то важное. Теперь приходилось отказаться от этой идеи; раз за дверью следят, то конечно узнают, что я отлучилась из кельи, и поднимут тревогу. На лояльность же сестры Беллы рассчитывать вообще не стоило- это была очень строгая и непреклонная особа. Я была близка к унынию.
  Над ухом прошелестело: "Я знал, что так все и закончится. Я тебе говорил, а ты меня никогда не слушаешь..." "Умеешь ты, ангел, ободрить в трудную минуту...Если больше сказать нечего, то молчи..." В голове отозвалось многозначительное: "гмм..." А сестра Полина зашептала, волнуясь:
  - Сестра, нам нужно бежать. Я слышала разговор настоятельницы с капелланом- на днях ожидают прибытие святых отцов. Я пришла предупредить вас.
  - Бежать? Милое дитя, мне никуда нельзя бежать. Я заперта.
  Как я могла объяснить этой милой доброй девочке, что прибыла из Первого мира, что портал закрыт и мне остается только ожидать, пока Абигор сам заберет меня отсюда. А он вряд ли придет за мной до начала бала Ста Королей.
  - Сестра, я все продумала. К сожалению, вы не можете выйти во время вечерни. После вечерни сестра Мария принесет вам ужин, и если вас не обнаружат, то поднимут тревогу. Значит нужно выйти ночью, я достала ключ от боковой двери, ведущей в сад. Мы сможем выйти через нее, а из сада уже совсем просто выбраться: кладка в заборе в некоторых местах совсем осыпалась, и через него очень легко будет перебраться. Вопрос в том, как вам выйти ночью из комнаты. Сегодня возле вашей двери будет дежурить сестра Агнеса.
  - Нечего об этом и думать, милое дитя. Спасибо вам за вашу доброту.
  - Сестра Марта, послушайте, нам нужно бежать во что бы то ни стало. Я пойду с вами. Мне нельзя здесь оставаться. Настоятельница назначила день моего пострига. Мой дед щедро заплатил монастырю и получил твердые гарантии, что больше никогда мир не услышит обо мне.
   Ее голос звенел от напряжения, а в глазах застыла какая-то мрачная отчаянная решимость.
  - Я вас понимаю, сестра. Что же, побег может быть выходом из вашего положения, но не из моего.
  Я ничего не могла ей объяснить.
   Она сжала мои руки в своих холодных узеньких ладошках, посмотрела мне в глаза и застыла с невысказанным вопросом, читающимся по выражению ее лица.
  - Милое дитя, мы не можем бежать сегодня ночью. Послушайте, доверьтесь мне. Я обещаю, что не оставлю вас в монастыре. Вы уйдете со мною. В другой мир, туда, откуда я пришла. Но нам нужно ждать полнолуния.
  Сестра Полина отпустила мои руки и немного успокоилась.
  - Я верю вам, сестра. Полнолуние наступит завтра . Что же, я доверю свою судьбу вам.
  Она робко улыбнулась, и на ее щечках заиграл румянец.
  - А теперь мне пора идти, а то сестра Белла будет недовольна, застав меня здесь.
  
   Так же бесшумно как вошла, сестра Полина выскользнула в коридор.
  
  21.
   Я осталась одна. Снова села на подоконник, задумалась. Забрать эту девочку с собой, значит обречь ее на смерть в Человеческом мире и на вечные скитания по Четырем мирам. Но если оставить ее здесь, то будет то же самое, только агония затянется. Но я была в нерешительности.
  - Я думаю, что не стоит решать за нее. Если хочешь взять ее в Первый мир, то стоит рассказать ей об этом, или показать...
   Гавриил с Азазелем снова сидели на своих местах. Демон был поглощен костюмом, а вот ангел решил вмешаться в ход моих мыслей.
  - Я еще ничего не решила. Но кое- что все же придумала.
  Я вскочила с подоконника.
  - Э, Фрида, мне совсем не нравится огни, загоревшиеся в твоих глазах. Даже не думай ни о чем, мы и так в нелегком положении.
  - Не ворчи, ангел. Я не могу сидеть, сложа руки, ты же знаешь: смирение это не моя добродетель.
  Лицо Гавриила в этот момент выразило растерянность и муку.
  - Ты слышишь, Азазель, она опять что-то надумала.
  Демон философски пожал плечами, даже не поднимая глаз.
  - Скажи ей что- нибудь, - опять запричитал Гавриил, - она тебя послушает.
   Демон вскинул брови, взгляд направленный на меня выражал сомнение, насмешку, и еще что-то, похожее на...Впрочем раздумывать над чем-то дольше десяти секунд было мне не свойственно.
  - Что надумала, Фрида?
  Голос Азазеля был теплым и нежным.
  "Хмм...Странно, почему это он перестал провоцировать меня?"
  В ответ на мою мысль, демон улыбнулся, но ничего не сказал.
  - Сегодня ночью я еще раз схожу к тайнику.
  - Ты с ума сошла!!! Я тебя не выпущу отсюда, так и знай!!!
  Гавриил был непреклонен.
   Демон очень внимательно посмотрел на меня и сказал:
  - Действительно, малыш, не стоит туда ходить. Тайник пуст.
  - Вот я и хочу убедиться в этом.
  
   Время двигалось медленно, так часто бывает, когда чего-то ждешь. Ангел и демон перестали громко, перебивая друг друга, спорить. Сначала они перешептывались, а затем и вовсе замолчали. Каждый погрузился в собственные мысли.
   Я наблюдала за засыпающей за окном природой и думала, что, в сущности, мне действительно немного жаль Дени, который был слишком самоуверен скорее вследствии невежества, а не потому, что у него было злое сердце. Мне было немного жаль Гавриила- он был веселым пройдохой, сопровождавшм меня уже больше трёхсот лет в самых невероятных приключения. Азазель тоже сопровождал меня. Он сам никогда не признался бы в этом, но я знала, что он такой-же мой страж, как и ангел. Мы были странной и нетипичной даже для Первого мира компанией маргиналов .
   Я не боялась ритуала изгнания беса, хотя это была неприятная процедура. Но бал вызывал во мне непреодолимое отвращение. Избежать его было нельзя. Но можно было поиграть на нервах Абигора. Хотя не знаю, зачем мне это нужно.
   Темнота опускалась нежно и ласково. Мы услышали, как прозвенел колокол, созывая сестер на вечернюю службу. Затем я выждала несколько часов, чтоб убедится, что все разошлись по кельям. Гавриил ускользнул сквозь плотную темноту, а вернувшись, сообщил, что монастырь погрузился в сон. Он не одобрял моего намерения, но уже не спорил. Азазель подозрительно затих, только взгляд его выражал напряжение нервов, но я не обращала на это внимания. Наконец, мы были готовы осуществить нашу вылазку. Я с наслаждением стянула ненавистную черную одежду и оказалась совершенно обнаженной. Холода я не чувствовала, наоборот, потянулась и вдохнула с облегчением, я рада была ощутить, что ничто не сковывает моих движений. Гавриил не обратил на меня внимания, он привык к моему обнаженному телу, Но Азазель заметно напрягся и отвел взгляд, даже не став шутить. Ангел с демоном легко просочились сквозь густую мглу и кирпичную стену, а мне нужно было сделать усилие, чтоб последовать за ними. Когда я оказалась по другую сторону стены, в темном саду, наступила уже ночь. Я ничего не видела, рядом что-то прошуршало, я поняла, что это Азазель. Ангел передвигался по воздуху безшумо. Когда прошли тошнота и легкое головокружение, мои глаза уже немного привыкли к темноте и различали контуры ближних деревьев. Затем тускло вспыхнул фонарь , осветив лицо Гавриила. Ангел потрудился где-то его отыскать. Я легко взлетела в воздух. Радость и ликование охватило мое тело, давно желавшее свободы и полета. Гавриил с демоном что-то мне говорили, но я уже не хотела слышать их предостережений. Долгое сидение взаперти, длинное черное одеяние слишком долго сковывали мою волю и парализовали порывы. Я хотела ликовать и радоваться свободе. Я рванулась еще выше. Я накопила достаточно энергии для полета. Рядом прошелестел Азазель. Он смеялся. Ментальный шум, что мешал мне вполне получить удовольствие, устроил Гавриил, пытаясь меня образумить. "Ты что это вытворяешь?" - наконец раздалось в голове. "Ангел, я хочу насладиться полетом. Я так соскучилась"
  "Ты сошла с ума, сегодня полная луна, тебя может кто-то увидеть" "Да ну и пусть"- были мои слова. Я поднималась все выше, пока не смогла увидеть весь монастырь с высоты. Он покоился внизу, скупо освещенный лунным светом. Я поднималась выше, одновременно забирая на запад. Вскоре я увидела серебристую в лунном свете ленту воды, это была река. Я резко сменила траекторию, так что Гавриил крякнул он неожиданности. Мы с Азазелем спикировали на берег.
  
  22.
   На берегу было сыро и темно. Мерцала поверхность реки. Азазель продолжал лукаво смеяться. Я просто наслаждалась тишиной и покоем. Мое тело вибрировало от радости. Я хотела окунуться в этот медленный речной поток, почувствовать обволакивающие водяные струи. Азазель вошел в воду первый, я - за ним.
   Я оттолкнулась ногами от чистого песчаного дна и поплыла в манящую темноту. С берега доносилось ворчание приземлившегося ангела. Где-то совсем рядом я ощущала дыхание плывущего Азазеля. Я плыла легко и свободно. Это чувство освобождения я собиралась продлить как можно дольше, поэтому не обращала внимания на зовущие вопли Гавриила. Вдруг я почувствовала знакомую истому во всем теле, в следующий момент мое тело оказалось вовлеченным в нежные объятия демона. А его губы крепко прижались к моим. Это было похоже на стихийное бедствие, которое уже не можешь остановить. В моей голове словно взорвалась сверхновая, осветив сознание ярким убийственно прекрасным светом. Теперь я была абсолютно беспомощна, не осталось ни благоразумия, ни желания сопротивляться, только сумасшедшее желание этих обжигающих ощущений. На миг мне показалось, что небо и земля поменялись местами, и стоит открыть глаза, я увижу конец этого хрупкого человеческого мира...Я услышала нежный смех Азазеля. Я открыла глаза и с удивлением почувствовала, что человеческий мир остался таким- же , как был. Он не рухнул, не исчез... Демон смотрел на меня, сквозь ночную мглу, окутывавшую нас, я видела как сверкают его глаза, которые были чернее ночи. Это я уж знала. Он улыбался и снова потянулся к моим губам. На этот раз я нашла в себе силы выскользнуть из его объятий.
   Я старалась плыть быстро, чтоб демон не догнал меня, хотя понимала, что это напрасные усилия. Плавал Азазель ловчее, чем рыбы, а летал быстрее птиц. Но демон не стал меня преследовать.
   Со стороны берега я услышала несколько голосов. Один из них принадлежал Гавриилу, а вот другой...."Только бы не она..."- успела подумать я, но мои мысли прервал голос Азазеля.
  - Успокойся. Возьми себя в руки. Не надо ссориться, малышка. Скоро бал, а она все-таки одна из Его королев.
  - Она мертвая развратная проститутка, ей место в аду. Не понимаю, зачем Он ей позволяет оттуда выходить, да еще и бродить по Четырем мирам.
  - Это не твое дело, Фрида. Это его дела.
   Мы медленно, но уверено приближались к берегу. С каждым дюймом во мне росло желание избежать встречи с королевой Марго, а то, что именно ее голос я услышала, я не сомневалась.
  - Послушай. Азазель, может, ты спрячешь меня? Скажешь, что меня здесь нет. А я спрячусь где- нибудь на берегу.
  - Не глупи, Фрида, она уже поняла, что ты здесь. Наверняка она хочет поговорить с тобой, раз травит байки с Гавриилом на берегу. Ты знаешь, что ангелов она ненавидит, но послушай, она очень мила с твоим. Что бы это значило?
  - Не знаю, но и знать не хочу. Встречи с ней никогда ничем хорошим не заканчиваются.
  - Может, на этот раз обойдется?
   Я коснулась ногами чистого песка и вдруг услышала звонкий голос Марго.
  - Фрида, милочка, выходи из воды. Я жду тебя уже полчаса.
  - Как ты здесь оказалась, Марго? Не скажу, что рада тебя видеть.
  - Фрида, детка, я тоже тебя очень люблю. Мы с Асгаротом летели по одному важному делу, как вдруг слышим знакомые голоса. Как я могла пропустить такую встречу?
   Я вышла на берег, с моего тела струйками сбегала чистая прохладная вода, ветер облизывал мое разгоряченное резкими движениями при плавании тело. И это было бы ни с чем несравнимое наслаждение, если бы из темноты прямо к моему лицу не приблизилось уродливое лицо Асгарота. Его неизменная спутница- гадюка Селена- распахнула свою смрадную пасть и зашипела прямо перед моим носом. Мне пришлось собрать волю в кулак, чтоб не отшатнуться в ужасе от этих двух уродливых существ.
   Асгарот был демоном самого ада. А Селена его всегда сопровождала. И видать их дело было действительно важным, если ради него демон выполз из самого ада.
   Я мысленно перебирала поводы, по которым могла заинтересовать Асгарота и Марго, но ничего не приходило на ум. Гавриил вышел из темноты и подал мне кусок ароматического белого полотна. Демон ада злобно зашипел, но все же отодвинулся. Селена вообще убралась куда-то в складки его обвисшей кожи.
   Я обернулась приятным на ощупь покрывалам и наконец обратилась к Марго, которая нетерпеливо потопывала ножкой. Она была прекрасна. Хоть и мертвая, вышедшая из самого ада. Она была прекрасна. Она внимательно смотрела своими черными глазами, сопровождая взглядом каждое мое движение. Ее черные, как, ночь волосы немного развивал речной ветерок.. Азазель невольно засмотрелся на эту демоническую королеву, пока не услышал мой голос.
  - Так что тебе нужно от меня. Королева?
  - Информация, Фрида. Только информация. Я знаю, что ты искала закладную глупца Дени Дидро. Она нам нужна.
   Я вздохнула с облегчением, в то время, как во взгляде Гавриила появилось напряженное выражение, словно перед опасностью.
  - Этот вопрос не по адресу, Марго. Я занималась этим делом, правда, но не успела добраться до закладной. Первый ее нашел Абигор..
  После этого имени Марго поморщилась, а уродливая собачья морда Асгарота со струпьями и клочками облезшей кожи ушла снова бесшумно в темноту.
  - Ты точно в этом уверена?
  - Да. Гавриил его видел. А меня не пускают назад в Первый мир. Заперли в монастыре, а портал закрыли.
  - О, бедняжка, это так некстати. Скоро бал и ты совсем не успеешь подготовиться.
  Деланное сочувствие королевы Марго только разозлило меня.
  - Я не знаю, где теперь закладная, если тебя больше ничего не интересует, то можете отправляться по своим делам дальше. И меньше всего меня интересует проклятый бал Ста Королей. Я бы даже не пошла на него, если бы можно было. Я его ненавижу.
  На этот раз эмоции зашкаливали в моих словах, и Марго смотрела на меня с удивлением.
  - А помнишь мой бал в Париже? Это было великолепное зрелище!
  - Это когда наверху резали твоих соотечественников- гугенотов? Нашла что вспомнить...
  - Фрида, кто старое помянет- тому глаз вон...Дорогая, нельзя же быть такой злючкой. Тем более, что моей вины не было, это ведь не я придумала.
  - Но ты и не остановила. В это время ты развлекалась на проклятом балу.
   Последние слова я сказала негромко, но Асгарот, услышав, снова выполз из темноты.
  - Что ж, раз с закладной Дени дело кончено, то нам тут нечего делать.
  Марго обернулась к Асгароту.
  - Подожди, скажи, а что тебе до этого дела? Оно заинтересовало тебя настолько, что вы мчитесь куда-то сквозь ночь сломя головы.
  Я была сама любезность. Марго с удивлением обернулась на мой голос.
  - Да, ты ведь не знаешь, для чего Дени его закладная? Конечно, ему и в голову не могла прийти идея вырваться от Самого. Нет, он не так наивен. Его еще не приняли ни в Первый мир, ни в ад. Речь пойдет о том, кто на следующие тысячу столетий станет на место Харона. Ты знаешь, что работа эта никому не по душе. Дени думал, что имея на руках такой козырь, как закладная, он сможет торговаться. Хотел выхлопотать себе что-то менее пыльное.
  Марго улыбнулась.
  - Ладно. Это я понять могу, но вам то с Асгаротом что за дело?
  - Да никакого дела, собственно.
   На этот раз Марго отвернулась. Я понимала, что чего-то королева так и не сказала. Но мне было уже все равно. Темнота начала редеть. Проступал рельеф прибрежных густых зарослей, начинал накрапывать противный мелкий дождь.
   Я услышала шелест огромных перепончатых крыльев, а затем увидела силуэт демона ада. Он был огромен, как дракон, но с собачьей облезшей головой. Королева Марго взобралась на мощную спину Асгарота, он неуклюже и тяжело развернувшись, спружинил и в следующий момент легко поднялся в воздух, тут же растворившись в предрассветной мгле.
  Я вздохнула с облегчением. Послышался голос Гавриила:
  - Не к добру эта встреча. Что-то не договорила королева.
  - Она хитра, как змея.
  Это уже был голос Азазеля.
  - А ты где был?
  - Я ненавижу Асгарота. Наши встречи всегда плохо заканчиваются. И вот что удивительно, он почуял меня, в этом я уверен, но почему- то промолчал. Значит, они действительно торопились по важному делу. Обычно этот урод не пренебрегает случаем потягаться силой с другими демонами.
  Азазель был задумчив и рассеян.
  - Знаешь, детка, возможно, стоит проследить за этой парочкой. Ты как думаешь?
  - Хочешь оставить меня, когда я в таком положении? Из меня хотят изгонять беса, я заперта, а Абигор придет за мной только чтоб забрать на бал. И ты хочешь лететь за Марго?
  - Фрида, неужели ты ревнуешь?
  - Нет! Но мог бы остаться и помочь мне как-то!
  - Гавриил останется с тобой. Этот ловкач на многое способен.
  Ангел поморщился, но видно было, что доволен похвалой.
  Азазель легко поднялся в воздух.
  - Я поспешу, чтоб не потерять их.
  В следующий момент его уже не стало.
  Мы с Гавриилом остались на берегу.
   Становилось все светлее. Над черной полоской леса на противоположном берегу небо приобретало цвета неизбежного рассвета. Нам нужно было возвращаться в монастырь.
   Мы стояли в свете быстро нарождающегося утра. Надвигалось что-то тревожное, то, что внушало мне непонятные опасения. Кошки скребли на душе. Ангел пожал плечами.
  - Фрида, тебе нужно вернуться в келью. Могут ведь хватиться. Зачем их злить?
  
  23.
   Конечно. Я была согласна с Гавриилом, он был мудрым и старым ангелом. А главное, за многие столетия я научилась ему полностью доверять, ведь он никогда не подводил. Нужно было возвращаться. Я легко оторвалась от земли и взлетела в воздух. Небо посветлело. Это было опасно. К сожалению, я не умела становиться невидимой, как ангел или демон, меня могли увидеть жители деревеньки или монахини, которые с восходом солнца уже на ногах. Я старалась лететь низко, чтоб в любой момент можно было нырнуть в заросли или юркнуть в какое-то укрытие. Но оказавшись перед монастырской стеной, которая не была слишком высокой, но все же довольно открытое, не защищенной ветвями деревьев, я поняла, что мне придется рискнуть. Гавриил что - то заворчал над ухом, но умолк. Я взлетела над стеной и зависла на одном месте. В некоторых окнах брезжили одинокие свечи - сестры начинали собираться к заутренней, со стороны кухни, которую мне с этой точки было видно, слышался шум и голоса. Я быстро опустилась на влажную от утренней росы землю. Я прекрасно понимала, что мое обнаженное тело, я уже умалчиваю о факте самого моего присутствия в саду, вызовет целую бурю негодования. Я медленно и осторожно заскользила между деревьями. Оказавшись перед окном своей кельи, я уже вздохнула с облегчением и приготовилась к прохождению, как вдруг услышала пронзительный женский крик.
   Обернувшись, я увидела картину, которая заставила меня поморщиться от досады: деревенский дурачек - Жан- стоял недалеко от меня; у его ног лежала старая деревянная лестница, которая, видимо, выпала из его рук при виде обнаженной женщины под окнами келий. Нижняя губа его отвисла и дрожала, дрожали кончики пальцев, а взгляд был беспомощен, но напряжен. Но это было не самое худшее - еще дальше за его спиной виднелось искаженное судорогой и страхом лицо карги Агнессы, а это уже не сулило ничего утешительного. Тут же со стороны хозяйственных помещений послышался топот многих ног. Я пыталась прикрыться волосами, но понимала, что само мое появление здесь в такое время в таком виде, несмотря на запрет, говорит красноречивей всех слов и не в мою пользу. Вскоре тут же появилось несколько монахинь, а к продолжающемуся пронзительному крику Агнессы присовокупилось множество испуганных воплей. Затем ко мне приблизилось несколько озлобленных черных ряс, несколько пар сильных рук схватили меня за руки и ноги куда-то потащили. Я пыталась сопротивляться, но вырваться от этой озлобленной своры было невозможно. Привыкшие к повседневной монастырской работе женщины были довольно сильны, а теперь их сила была увеличена из-за страха и злобы. Гавриил ничего не мог сделать в этой ситуации, это я понимала. Лишь изредка между склоненными дикими лицами мелькало его озабоченное встревоженное лицо. Я выкручивалась и вырывалась, но все, чего добилась, так это того, что время от времени падала на сырую от утренней росы холодную землю, а затем снова меня подхватывали неумолимые руки и тащили дальше.
   Я оказалась в том самом сыром и темном карцере, в котором когда-то навещала злополучную сестру Жанну, я почувствовала это, очнувшись и даже еще не открыв глаза по затхлому спертому воздуху, который приходилось вдыхать вместо утренней свежести. Открыв же глаза, я обнаружила Гавриила сидящего напротив, прислонившись спиной к облупленной покрытой плесенью стене. Его голова покоилась на сомкнутых, лежащих локтями на коленях, руках. Седые растрепанные волосы небрежно свисали давно нечесаными космами, он, по- видимому, спал. Но, почувствовав на себе мой взгляд, сразу поднял голову. На грязном пыльном полу стояла замутненная, но все же керосиновая лампа, этого скупого света хватало для освещения небольшого пространства.
  - Они оставили лампу, надо же, как любезно.
  -Ага, жди. Нет, это я сам принес, не можем же мы в темноте сидеть,- Гавриил потянулся руками вверх к потолку и шумно зевнул. - Есть будешь?
  - Неплохо было бы.
   В следующий момент на полу уже стоял глиняный кувшин с холодным свежим молоком и белый ароматный хлеб. А еще спустя минуту мы уже оба с наслаждением жевали хлебную мякоть.
  - Что мы имеем, Гавриил? Я в карцере, это я вижу. А что там наверху?
   Гавриил так долго пережевывал следующий кусок, что я начала терять терпение, глядя на него. С шумом вдыхая и выдыхая воздух, я ждала, пока ангел соизволит ответить на мой вопрос. Но он не спешил.
  - Неужели новости так плохи?
  Наконец, он, сделав большой глоток из кувшина, произнес:
  - Плохи, Фрида. Сегодня ночью приехали служители с разрешением процедуры от самого папы. Ты понимаешь, что это значит для тебя. Старший из них - жестокий фанатик, почти умалишенный, я видел его глаза, в них нет ничего человеческого. Но изгнание беса - это прикрытие. У него тайный приказ - ликвидировать тебя в целях избегания беспорядков, ибо они уже начались. Париж гудит о каких-то чудесах, происходящих здесь, люди в панике, говорят о проклятии, о всевозможных бедствиях. А ты знаешь, что есть такие сумасшедшие, что им только дай повод, они прольют кровавые реки. Рим тоже встревожен .
  - А что Первый мир? Они собираются выпустить меня отсюда?
  - А вот этого я не знаю, я ведь тоже теперь не могу туда попасть. Вот и думай.
  - Они не могут меня убить, ты же знаешь.
  - Да, но они- то не знают.
  Ангел посмотрел на меня серьезно, в его взгляде была тревога:
  - Как думаешь, что будет, когда они это увидят?
  Я начинала дрожать той мелкой противной дрожью, которая мешала думать. В тот же миг откуда-то из темноты возникло мягкое нежное покрывало и легло на мои озябшие плечи. Я благодарно взглянула в глаза Гавриилу.
  - Ангел, они не смогут меня убить, но это их не остановит. Что они со мной могут сделать?
  - Этого я не знаю, - в его голосе прозвучали печальные ноты, - но я надеюсь, что за тобой придут из Первого мира, ведь сегодня ночью бал.
  
  
  24.
   День тянулся своим чередом. Мы услышали, как звонили к обедне. Потом к вечерне. А за мной никто не пришел.
   Сестра Агнеса, которая обычно кормила наказанных узников, если таковые бывали, сегодня, видимо, пренебрегла своими обязанностями либо по чьему -то приказу, либо по собственному разумению. И если бы не ангел, пришлось бы мне сидеть весь день без крошки во рту. Воды, естественно, тоже никто не догадался принести.
   Время текло в тревожном ожидании. Гавриил сидел в углу, скрестив ноги, и бросал на меня серьезные озабоченные взгляды. Азазель так и не появился.
   Ситуация была неприятна, а исход ее непредсказуем. Сегодня ночью всем избранным слугам Самого надлежало явиться на бал Ста Королей. А я принадлежала к числу этих избранных слуг. Да и в этом реальном мире нам предстояло иметь дело с людьми не менее опасными и непреклонными, чем Сам.
   Если из этой ситуации и был выход, он был тонок, как лезвие бритвы, и я его пока не видела.
   Наконец по истечении еще нескольких часов, мы услышали наверху шаги. К нам явно кто-то спускался. Несколько мгновений, пока дверь не распахнулась, я надеялась, что ситуация вдруг чудесным образом разрешиться, но надежды были напрасны.
   Тяжелая дубовая дверь подалась нехотя и бесшумно. Так как Гавриилу пришлось убрать свет и саму лампу, я не увидала вошедших, но то, что их было несколько, я не сомневалась. В темноте меня со всех сторон подхватило несколько пар рук, подняло и повлекло из карцера навстречу неизвестности.
   На лестнице и в коридорах было довольно темно, значит было часов девять или десять. Дорогу шедшие себе не освещали, поэтому я не видела лиц участников экзекуции. Но то, что двое из них были мужчины, это я чувствовала.
   Я не сопротивлялась в их руках, надеясь, что не почувствовав сопротивления, эти люди опомнятся и поймут, что я вовсе не одержима дьяволом, а вполне в трезвом уме и ясной памяти. Меня влекли все дальше по коридорам молча и исступленно.
   Наконец в конце какого-то длинного коридора наше странное мрачное шествие остановилось, распахнулась дверь , видимо, одной из нежилых запертых келий, которую приспособили к сегодняшней процедуре. Ангел что-то невразумительно шелестел над моим ухом, но шума было много, я могла отчетливо понять, что он мне шепчет. Гавриил не мог помочь явно, приходилось рассчитывать только на себя.
   Меня внесли в комнату, слабо освещенную светом нескольких свечей, и бросили на стоящую посередине деревянную кровать. Матрац был жесткий и больно оцарапал кожу. Затем быстрые старческие женские руки облачили меня в длинную белую сорочку грубого полотна. А потом, не успела я опомниться, те же руки ловко прикрутили мои руки и ноги веревками кровати. Я оказалась распятой на твердом треугольнике. Та, что привязала мои руки и ноги, не была особо деликатна: грубые веревки сразу же больно врезались в кожу на запястьях и щиколотках.
  - Господа, давайте все обсудим. Это, наверное, не законно. У меня есть семья, которой следовало сообщить об обряде. Я уверена, что они не дали бы своего согласия. Это жестоко и бесчеловечно, ведь я вовсе не одержима. Перестаньте и взгляните на меня. Нет никаких признаков!
   С таким же успехом я могла бы обращаться каменных статуям святых во дворе монастыря. Они действовали так, словно обращались с неодушевленным предметом. Гавриил замолчал, и по его молчанию я поняла, что он расстроен и бессилен.
   Я смогла немного оглядеться. Госпожи Мони в келье не было. Была старуха Агнеса, которая, привязав меня к кровати, вышла. Было двое строгих священников в полном облачении. Один из них готовил что-то похожее на инструменты для пыток. Второй стоял, скрестив на груди руки и сверлил меня внимательным взглядом. Помощника среди них не оказалось. Викария тоже. О последнем я вдруг очень пожалела, поняв вдруг , что в глубине души надеялась на его присуствие.
   Вдруг в келью порывисто вошел помощник. Его лицо напоминало бессмысленный круг луны, а глаза с расширенными зрачками были безумны и страшны. Двое священников уставились на него. Отдав несколько коротких распоряжений, он вдруг уставился прямо мне в глаза своим странным немигающим взглядом. Я тоже смотрела внимательно, не отрывая своего взгляда. Следовало показать этому безумцу, что я его не боюсь. Не увидев того, что он ожидал: страха, он досадливо скривился. Потом повернулся к столу, на котором были разложены кресты различной формы, книги и стояли горящие свечи.
   В тишине раздался его звонкий от напряжения голос, он читал молитву, время от времени восклицая :
  - Изыди! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Изыди!
   При этом помощник так бешено вращал воспаленными глазами, что я от души посмеялась бы с этой комедии, если бы это не грозило вот-вот превратиться в драму со мной в главной роли.
   Потом помощник схватил со стола крест какой-то затейливой работы и с увлечением стал прикладывать его к моим рукам, ногам, лбу. Ничего не происходила! Он не верил своим глазам и прикладывал снова и снова. Двое священников, читающих молитвы, остановились и удивленно уставились на происходящее.
  - Не дайте себя одурачить, братья! - раздался окрик помощника.- Конечно, она одержима, но разве мы не знаем, на какие ухищрения способен лукавый? Она , несомненно, притворяется невинной овечкой! Это старый трюк! Но я тебя изобличу!
   Помощник схватил со стола склянку с каким-то смрадным вязким веществом. Как через секунду я поняла, это было масло. Он дотронулся сначала до моего лба, нарисовав маслом крест, затем проделал тоже самое с моими запястьями и щиколотками.
   И снова абсолютно ничего не произошло! Священники вовсе замолчали. Помощник почти обезумел. Он снова завопил что есть мочи свои : "Изыди, Люцифер!!!" Я готова была расхохотаться. В проеме двери мелькало удивленное лицо карги Агнессы. Видимо, у ребят что-то пошло не так.
   Помощник рявкнул на служителей, и те испуганно затянули латинские псалмы. Лицо Агнессы исчезло. А сам он схватил чашу со святой водой. Зачерпнув рукой более, чем достаточно, помощник яростно плеснул воду мне в лицо и уставился своим безумным взглядом. Ничего!
   Я лежала распятая и мокрая, вымазанная маслом, сама готовая извергать проклятия и ругательства. Но я сдержала свой порыв. Просто внимательно смотрела на происходящее. Помощник повторил все снова, но уже молча, внимательно присматриваясь к моим реакциям. И после того, как третий круг процедур не дал результатов, наконец, посмотрел мне в глаза. Встретившись с моим вполне разумным насмешливым взглядом, он оторопело молчал какое-то время. Видимо, его не обескуражила неудача, потому, что он зашептал себе под нос:
  -О, ты умен, Люцифер! Но я смогу победить тебя! С помощью силы Божией! Изыди!!!
   Последнее он вдруг взревел так яростно почти у самого моего носа, что я чуть обомлела от неожиданности. Помощник стал метаться по келье. Его глаза почти вылезли из орбит,сосуды полопались от перенапряжения, белки стали кроваво красными он вращал ими был страшен.
   В следующий момент от распорядился оставить нас наедине. Священники покинули келью, закрыв за собой дверь. Помощник пока недвижимо стоял у окна. Я могла перевести дух и собраться с мыслями.
   Прошло уже около часа. И могло продолжаться хоть всю ночь. По- видимому, помощник был одержим сам, но не дьяволом, а безумной навязчивой мыслью. Он не мог найти то, чего во мне было. Но он не мог и успокоиться. Мне оставалось надеяться на то, что к началу бала меня должны были вытащить отсюда и вернуть в Первый мир. Впервые в жизни я ждала начала бала с таким нетерпением, потому что желала избавиться от власти этого безумца.
   Помощник резко отвернулся от окна и подошел к кровати. Наклонившись ко мне лицом, он снова внимательно всматривался в мой взгляд.
  - Да бросьте, вы уже поняли, что я вовсе не одержима дьяволом, отец.
   Отшатнулся он так же резко, подошел к столу и взял с него другой крест.
  - Снова? Да перестаньте же. Это детские игры, отец. Я не одержима дьяволом.
   С лицом, перекошенным от бешенства. помощник подошел к изножью кровати и приложил к моей левой ноге острие тонкого креста. Резкий вопль потряс комнату, он все звенел в густой тишине на самой неимоверной ноте, пока я вдруг поняла, что этот вопль вырвался из моего горла, а причиной его стала невообразимая боль от вонзившейся в ногу скрытой внутри креста заточки.
   Мое тело выгнулось, как лук, а волосы разметались по подушке.
   - Ах ты ж...! Это запрещенный прием!- раздался над ухом шепот Гавриила.- Полночь приближается, Фрида. Им приходится спешить. Маргариту уже готовят.
  
  25.
   Абигор ворвался внезапно и ниоткуда. Словно видение из ада.
  - Да, но я не видение,- отчетливо произнес он. Вдруг со всех сторон ворвались снопы золотого света, хлынули волны тепла. Помощник отлетел и, больно ударившись о каменный свод кельи, со стоном упал под ноги демона. Тот был великолепен в черном плаще с кровавым подбоем, с золотыми шпорами на изящных сапогах, иссиня черные волосы уложены по моде и ни одного волоска не отбилось в сторону. Он был воплощением совершенства. Настоящий джентельмен. Я лежала вымазанная маслом, мокрая с разметавшимися волосами, по ноге стекала струйка крови.
  - Почему так долго?
  - Просто скажи спасибо, Фрида. Времени почти нет, а ты в ужасном состоянии. Что он сделал с тобой?
  - Пытался изгнать дьявола!
  -О, ясно.
   Абигор брезгливо скривился, его тонкие пальцы начертили в воздухе какие-то загадочные знаки. Веревки с моих ног и рук спали, кровь перестала идти.
  - Что же, нам пора спешить. Маргарита почти готова. Она будет встречать гостей. Нельзя опаздывать.
  - Я пойду в этом? Мне, конечно, все равно, но , боюсь, что Ему это не понравится.
  -Да, это определенно. Ничего, что-нибудь придумаем.
   Абигор был мил. Это было на него не похоже, но сейчас не время было раздумывать. У стены появился Гавриил. Демон медленно обернулся к нему. Но ангел выдержал взгляд спокойно и уверенно. Абигор улыбнулся и вновь повернулся в мою сторону:
  - Лететь будем быстро. Боюсь, твоего ..э...друга придется оставить. Ангелам вход воспрещен.
  -Я знаю, демон. Я отпускаю ее с тобой. Но знай, что я все равно буду где-то рядом.
  - Идем, Фрида.
   Последнее слово застало нас уже в завихрениях турбулентных потоков. Абигор несся на бешенной даже для него скорости. Я вынужденная была сидеть тихо, как мышь, под плащом, иначе воздушные потоки просто раздавили бы меня.
   Через двадцать минут мы приземлились. Земля сразу раздалась под нашими ногами, и мы провалились в теплый сырой туннель. Мы снова летели, но уже гораздо медленнее, на свет, который брезжил в конце. Скоро начали доноситься негромкие голоса. Мы попали наконец в небольшую уютно обставленную комнату. Встали на ноги и огляделись.
  - Моя миссия пока завершена, Фрида. Тебе осталось привести себя в порядок. И поспеши, детка.
   Демон стремительно вышел из комнаты, а я осталась. В комнате находились две девушки. Одна была Гелла, она всегда помогала Королеве перед балом. Вторая же...И тут с удивленной радостью во второй совсем юной великолепной красавице я узнала Полину.
  - Милое дитя, как вы- то здесь оказались?
   Полина рассмеялась звонким и счастливым смехом, так, как, наверное, никогда не смеялась в монастыре:
  - Я ведь просила вас забрать меня с собой. Вы, верно, забыли.
  - Я все время помнила об этом, но не знала, согласитесь ли вы на такую жизнь.
  - Но теперь я здесь и жалеть ни о чем не собираюсь.
   В это время Гелла взяла инициативу в свои умелые руки:
  - Знаешь, Фрида, если хочешь все же успеть, то нужно очень поторопиться.
   В то же мгновение Гелла засунула меня в ванну, взяла в руки золотое ведерочко и стала ворча смывать с меня масло, святую воду и дорожную пыль. Затем она растерла мое тело какой-то очаровательно пахнущей золотой мазью. Усталость как рукой сняло. Ее руки молниеносно соорудили из моих волос нечто настолько великолепное, украшенное перьями и жемчугом, что я даже глаза закрыла от изумления.
   - Скажи, а как новая Королева?
  - Великолепна! Великолепна! Фрида! Сам скоро спросит о тебе! Гости уже пошли! Что ты себе думаешь? - это был Бегемот.
   Кот ворвался в комнату, громко восклицая и взмахивая лапами, словно дирижер. Только вместо дирижерской палочки у него в лапе был примус.
  - Королева прекрасна, как всегда! Идем !
   Бегемот потянул меня за руку вон из комнаты. Полина исчезла за мгновение до этого. Но в этот момент сзади отчетливо раздался ледяной голос Геллы:
  - Фрида, ты забыла...
   Бегемот сочувственно крякнул рядом. Мое горло стянуло раскаленным обручем. Медленно поворачивая голову, я знала, что это будет. В руке Гелла и вправду держала небольшую старую тарелку, а на ней аккуратно свернутый лежал белый платок. Слезы сами потекли по моим щекам и горький ком перекрыл путь кислороду. Я стояла и беззвучно открывала и закрывала рот. Бегемот сочувственно держал мою холодную руку своими мягкими лапками и тихо горестно приговаривал: все пройдет, все скоро пройдет. Потом , когда начало немного отпускать, я почувствовала, что кот настойчиво влечет меня за собой, непрестанно причитая:
  - Фрида, я понимаю, травма...Это серьезно. Да. Травмы есть у всех. Милая, с этим надо работать. Да. Знаешь. Я тут на досуге в Первом мире познакомился с господином Фрейдом. Очень интересный господин, должен сказать. Он при жизни занимался психоанализом и всякими травмами, потом сам сошел с ума, а потом попал к нам. Сама понимаешь. Бог не прощает тех, кто вмешивается в Его дела. Если тело это Храм Божий, то душа- Его алтарь. Нельзя без спросу грубо и неграмотно бесчинствовать в Его алтаре. А тех, кто все -таки считает себя умниками и совершает столь опрометчивые ошибки, мы жестоко наказываем. Да... - при этом Бегемот сокрушенно развел лапами, продолжая влечь меня за собой.- Так вот...Милая, он придумал замечательный метод, . Ты должна попробовать. Еще есть много других способов: арт-терапия, групповая терапия, гештальт , наконец. Есть нетрадиционные методы.
   Понемногу я успокаивалась под волшебное неусыпное причитание Бегемота. Перестала плакать и наконец улыбнулась:
  - Послушай, Бегемотик, все это, наверное, очень интересно. Я обязательно попробую, когда будет свободное время. Только , знаешь что..Я так долго живу с этим, что скоро смогу запатентовать собственный метод преодоления.
   Глаза кота округлились от удивления:
  - О, Фрида, это чрезвычайно интересно. Я обязательно должен услышать эту историю. Меня весьма занимает эта тема. Но...Чшш...Тебе нужно спешить. Королева не должна ждать.
   Внезапно он взмахнул лапами и бал упал на меня всем своим великолепием.
  
  
  26.
   Бал гремел и светился , словно я попала внутрь золотой радуги.
   Я оказалась в потоке гостей: мертвецы, висельники, фальшивомонетчики, убийцы поднимались по широкой лестнице, на верхней ступеньке которой стояла очередная наша Королева. Все в ней было безупречно, хоть она была земной женщиной. Туфли из бледных лепестков роз, прекрасное тело светилось изнутри золотым мерцанием, алмазная диадема в копне рыжих волос сверкала и переливалась так, что невозможно было смотреть. На ее груди покоился старинный подвес : голова черного пуделя в овальной раме. Пудель механически открывал и закрывал рот. Из открывающейся пасти доносилось шипение: "Следуй за белым кроликом!" Я встряхнула головой, пытаясь избавиться от глюка, но когда открыла глаза,то увидела, что на этот раз рот пуделя растянулся в широкой беззлобной ухмылке.
   Я пошла дальше. Все вокруг кружилось, мчалось, стремилось, смеялось и танцевало. Но мне было немного одиноко, ведь рядом не было ни Гавриила , ни лукавого Азазеля, который бесил меня нестерпимо. Но оказалось, что нас связывает много воспоминаний и совместных пыльных дорог. И вдруг я поняла, что среди кружащейся веселой толпы очень скучаю по своим таким разным бесшабашным необычным друзьями. Я предпочла бы оказаться сейчас где-нибудь далеко от шума и бала, слушать их бесконечный философский спор, вдыхать аромат табака, устраивать веселые беззлобные перепалки, отправиться в захватывающее полное опасностей приключение.
   Медленно шла я по залам, наблюдая праздник со стороны.
   Фонтаны, греческие и римские статуи, зимние сады в экзотическими животными и птицами, анфилады комнат, наполненных прекрасной мебелью, столами, уставленными угощением, кружащиеся, смеющиеся, болтающие гости мелькали перед моим взглядом, словно в калейдоскопе. Наконец, я порядком устав, нашла спокойное местечко в какой-то небольшой нише с круглым диванчиком. Опустившись на него, я откинулась в мягкие подушки и вздохнула в облегчением. Здесь можно было просто тихонечко посидеть.
   В этот момент поняла, что почти скучаю за своей кельей в монастыре, из которого так хотела вырваться в свое время.
   Вдруг рядом оказался мужчина. Он подошел к моемй диванчику, внимательно заглянул в мои глаза и причел рядом. Конечно, он был безупречно одет: черный фрак, бабочка, лицо гладко выбрито, укладка и маникюр выдавали в нем истинного аристократа. Взгляд был властный, но уставший и немного разочарованный.
  - Милое дитя, можно ли присесть рядом с вами? - спросил он.
  - Конечно, присаживайтесь, Михаил Афанасьевич.
   Я слегка отодвинулась, он невесомо опустился рядом на диван. Закинув ногу на ногу, он погрузился в размышления. И вдруг я увидела, как по его бледной щеке скатилась большая крупная слеза, потом еще и еще. Михаил Афанасьевич плакал. Но девочки и гости вокруг нас только смеялись.
  - Михаил Афанасьевич, простите меня за то, что я натворила. С вашим балом. Но мне было скучно. Я просто не из тех персонажей, которые могут бесконечно играть одну и ту же роль. Мне пришлось вырваться из книги и отправиться в собственное путешествие. Ведь не могла же навечно остаться дурой. В конце концов, это обидно как-то для умной и красивой женщины.
  - Та не виновата, дитя. Просто ты любишь свободу, ты стремишься найти свое счастье. Я тебя понимаю. Литература - волшебное искусство. У героев может быть собственная жизнь, характеры, желания и мечты. Ты самое настоящее подтверждение. У тебя неуемный и непокорный характер, Фрида. Ты вырвалась и получила другое развитие. Мне самому теперь интересно, что будет дальше.
  - Спасибо, что не сердитесь.
  - Сердиться на тебя? Нет. Зачем? Я надеюсь, что ничего не бывает просто так. Ни одна мысль, ни одно свершение не дается без идеи, замысла. Значит в твоем развитии тоже есть замысел. Но уже не мой. Это вмешалась Судьба.
  - Чья судьба?
  - Твоя, вероятно. А , может, и другие судьбы.
  - А если я не верю в судьбу?
  - Но куда же тогда тебя несет, милая? Ты отдаешь себе отчет?
  - Кажется, не очень. Иногда я полностью утрачиваю контроль за собственной жизнью, и тогда в нее врывается чужая не всегда мне понятная воля. Происходит то, чего я не хотела. И я не знаю, к худу или к добру.
  - К добру, милая, все к добру. Все дается нам на благо. А как ты используешь то, что тебе дано, зависит от тебя. В судьбу же ты можешь и не верить, но она все равное свершиться. Разве ты не знаешь, что у нас даже волосы на голове все сочтены. Ничто не происходит просто так.
  - Что мне делать?
  - Просто идти своим Путем. Искать свое предназначение. Найдешь, и это сделает тебя свободной и счастливой. Я отпускаю тебя, дитя мое.
   Я почувствовала, как слезы выкатились теперь из моих глаз. Но Михаил Афанасьевич теперь улыбался. Затем он встал и сделал шаг, потом еще и еще. Он растворился в сверкающем смеющемся бале. И больше я его никогда не видела. Но поняла, что это была одна из тех судьбоносных встреч, которые оставляют глубокий след в душе навсегда.
   Я еще какое-то время сидела в своей нише, наблюдая за калейдоскопом лиц и нарядов.
   Вдруг почувствовала, как кто-то снова настойчиво тянет меня за руку. Это снова был Бегемот. Но он приоделся. На его шее красовалась бабочка от Армани, а на голове белые пушистые ушки кролика, такие, как надевают дети на маскарады. У меня невольно растянулся рот в улыбке до ушей.
  - Бегемотик, тебе идет.
  -Да, Фрида, а теперь ты идешь. Со мной.
  - Куда? Ведь бал в самом разгаре.
  - Дело не терпит отлагательства. Идем.
   Он повлек меня через анфиладу залов с фонтанами и вереницами гостей. Последнее, что я увидела: королева Маргарита в сопровождении свиты проплывала по комнатам, приветствуя шумные компании. В одной из залов бесновался обезьяний джаз. Какофония звуков обрушилась на нас так неожиданно, что пришлось зажать уши руками.
  Бал хотя еще шумел и сверкал, но постепенно замедлялся, затухал. Многие гости потянулись к выходу. Откуда-то вылетали первые гробы.
   Мы с Бегемотом куда-то пробирались между гостей. Наконец, после множества коридоров , мы оказались в огромной пустой зале. Здесь было темно и , на удивление, тихо. Бал сюда не достал. Мы приближались к Самому, одиноко сидящему на троне посреди зала.
   Он был одет во все черное, в руках держал трость с головой пуделя. В общем, был эффектен и спокоен. "Вот теперь предстоит самое сложное",- промелькнуло в моей голове.
  
  27.
   Сам был не молод, у него часто болели суставы, была одышка. Вот и сейчас он тяжело опирался на свою черную трость. Но смотрел он остро и проницательно. Прямо в сердце.
  - Здравствуй, Фрида. Как тебе бал? Понравился?
  - Очень, мессир.
   Самому лучше было не грубить. С ним вообще шутки были плохи, можно было и поплатиться.
  - Расскажи мне, зачем тебе понадобилась закладная Дени?
  -Мне она была не нужна. Это он попросил ее достать. Он не может покинуть Первый мир. А я могу. Лучше спросите самого Дени, зачем она ему здалась?
  - Спрошу, Фрида. Тебе не нужно говорить, что мне делать.
  -Извините, мессир.
  - Ты своенравная девчонка, Фрида. Самоуверенная, своенравная и непокорная. Ты никого не уважаешь и не любишь. Для тебя не существует авторитетов.
  -Где-то я это уже слышала, мессир. Но это не правда. Я признаю авторитеты и умею уважать тех, кто уважает меня, тех кто доказал, что он достоин уважения, а не требует его просто потому, что добился власти. Я уважаю профессионализм, доброту, милосердие и искренность. А еще я уважаю, если чувствую в человеке что-то настоящее. Не важно, что это : любовь к своему делу, или увлечения, или просто любовь.
  - Да-да, все это и так ясно. На тебя все жалуются. Ты недисциплинированна, не сдержанная на язык, ты игнорируешь попытки найти с тобой общий язык.
  - Так происходит тогда, когда ситуации имеют двойное дно. Когда в глаза говорят одно, а за спиной творят другое.
  - Да, это неприятно, согласен. Я разберусь с этим. А теперь поговорим с Дени.
   Именно в этот момент Дени появился рядом со мной.
   Он был растрепан, в руках у него была колода карт.
  - Ну что, голубчик, скажи мне, говорил ли ты, что ты материалист, что души нет и меня нет?
  - Говорил, мессир. Но с тех пор, как я оказался здесь, я переменил свои взгляды, теперь я знаю, что заблуждался. Я прошу прощения.
   Дени упал ниц и опустил голову.
   Сам откинулся на спинку трона.
  -Да, все так говорят потом. Я верю в твое раскаяние. Но что делать с закладной? Твоя душа теперь принадлежит мне. Кстати, где твоя закладная? Мне должны были ее принести лично. Но ее не нашли.
   "А вот это странно,"- промелькнуло в моей голове.
  - А ничего странного,- произнес Сам.- Это все же постарался твой друг Азазель.
   Мои брови поползли вверх.
  -Не может быть! Мы не нашли закладную, а Азазель полетел вслед за Марго и Асгаротом, но это было несколько дней назад еще во Франции.
  - Да, именно. Этот негодяй украл у Марго закладную!
   По моей спине поползли струйки холодного пота. А Сам вдруг ни с того ни с сего так оглушительно расхохотался, что отраженные от стен, зеркал звуки его смеха еще долго раздавались над нашими с Дени головами. Дени поежился. Я стояла, напряженно размышляя о том, что теперь нас ждет.
  - Ловко, ловко, нечего сказать. Ловкая вы компания. Жаль, что вы одиночки и не хотите работать на меня.
   Сам внимательно посмотрел мне в глаза. Потом вдруг оглушительно проревел:
  - Азазель!
   Демон появился рядом со мной, встал плечом к плечу.
  - Если хотите наказать Фриду, наказывайте меня, мессир. Закладную я выкрал из чистого упрямства, вы же знаете, что у меня за отношения с Асгаротом. Просто хотел похулиганить.
  - Дружба! Вот это я понимаю. Настоящая дружба- это один из самых ценных подарков, которые мы можем получить. И тот, кто его имеет, счастливый человек. - потом он добавил- Давай сюда закладную!
   Азазель подал Самому потертый видавший виды свиток. Дени поднял голову и уставился на происходящее. Больше оно ему не принадлежало.
   Сам посмотрел на Дени:
  - Твой приговор таков, Дени. Ты встанешь на место Харона. Отныне ты будешь перевозчиком душ.
  
   Приговор был окончательным и обжалованью не подлежал. И он был незавиден. Должность Харона менялась раз в тысячу лет, а труд был каторжный. Стикс широк и глубок. Лодка огромна, да еще и набитая стенающими и жалующимися душами. Никто не хотел такую работу, а доставалась она только тому, кто проштрафился наиглупейшим образом. И теперь это был Дени. Ну, с ним было все ясно.
   - Исчезни теперь!
   Дени тут же не стало. Мы с Азазелем остались
  - Ну, теперь с вами, бродяги. Мне порядком надоела ваша озорная троица. Еще этот, как его? Гавриил! Да, ребята. Что же с вами делать?
  - Отпустите нас, мессир, - просто сказал Азазель.
  - Ха-ха-ха!- Раздался вновь раскатистый смех Самого,- вопрос: куда? Куда отпустить то?
  - На все четыре стороны,- лихо улыбнулся Азазель,- вернее на все Четыре мира.
  - Что, ж...Идите...
  
  28.
   Мы стояли втроем на берегу Стикса. Река маслянисто блестела в багровом свете заката Первого мира. К берегу медленно подошла лодка Харона. Души одна за другой начали подниматься на борт. Сам Харон с веслом наперевес стоял на носу и грубым голосом командовал, кому куда рассаживаться. Души испуганно присаживались на лавки , а потом старались вжаться в борта лодки, чтобы не попасться на глаза грозному перевозчику. Постепенно лодка наполнялась.
   Я ступила шаг к лодке. Гавриил и Азазель остались стоять. Обернувшись, чтобы заглянуть в лица своих друзей, я увидела слезы на небритых щеках Гавриила. А в глубине непроницаемо черного взгляда демона таилась грусть.
  - Ты уверена? - раздался за спиной голос ангела.
  - Да, крошка, может не будешь спешить? -вторил ему демон.
   Я неуверенно остановилась.
  - Но ведь так было задумано. Разве нет? Нужно сесть в эту лодку. Мое место уже где-то там, по другую сторону.
  - Я спрошу у тебя еще раз, Фрида: ты уверена?
  - Нет! Но ведь миссия выполнена. Путешествие подошло к концу.
  - Только не наше!- улыбнулся Азазель, - наконец, мы не нашли ответ нашего спора о любви. Как мы узнаем истину, если расстанемся прямо сейчас? И что такое путешествие, если не Путь к истине? Что мы такое? В чем смысл? Для чего вообще все это было нужно?
   Гавриил медленно закручивал на себе какой-то лоскут. Это был его старый трюк, который он проделывал, когда хотел скрыть смущение.
  - Мы не узнали ответы. Да, мы обыграли Абигора, чем развеселили Самого. Кстати, у него теперь на нас зуб. Боюсь, что он попробует тебя даже там достать,- Азазель раскатисто расхохотался,- да и с Королевой Марго тебе лучше повременить встречаться.
   Демон расхохотался еще громче.
   Харон медленно ворочал веслом. Лодка готова была отойти от берега. Личность Дени уже растворилась в Хароне, уже не видно было человеческого облика: кожа почти истлела и висела клочьями, глаза ввалились внутрь оголившегося черепа и мерцали мрачным огнем. Скоро лицо провалится внутрь капюшона, скоро совсем погаснет огонь в пустых глазницах и Харон станет тем, кем должен - призраком без плоти и души. Таков был приговор, и отныне такова была его участь.
   Я долго смотрела на мрачную черную фигуру, пока Харон не усмотрел меня в сумерках на берегу.
  -Эй, ты! У тебя другой путь! Ты не едешь!
   Я вздрогнула от неожиданности.
  -Как? Почему?
  - Какая тебе разница, крошка? Идем отсюда. Раз Харон сказал, значит так и есть.
  Гавриил теребил меня руку и тянул куда-то в сторону.
  -Почему ? - мой выкрик долетел до Харона в тот момент, когда он медленно оттолкнулся веслом от берега, и лодка тяжело скользнула по маслянистой вязкой поверхности реки.
  - Потому, что тебе туда!
  Жестом Харон показал куда -то то ли вверх, то ли куда-то на западо-восток.
  - Куда? - переспросила я ангела.
  Гавриил недоуменно пожал тощими плечами, как делал всегда, когда не знал, что делать.
  Демон обернулся в сторону, которую указал Харон.
  До меня донесся его голос:
  -Посмотри, Фрида.
   Я обернулась. Под моими ногами начиналась странная дорога и вела вперед. Дорога была освещена ярким лунным лучом, который серебрился и переливался так ярко, что слепил глаза, не привыкшие к такому чистому свету. А там немного поодаль на дороге, прямо в серебристой пыли сидел маленький мальчик лет пяти или шести. Он сидел спиной к нам, перебирая камешки на дороге, и напевал себе под нос песенку.
   Какая -то сила подхватила меня и понесла прямо к ребенку. Я подхватила его на руки, прижала к груди. Слезы радости ручьями стекали по моим щекам, а дыхание перехватило. Я не могла ни говорить, ни дышать. Но я услышала, как тихонько и удивленно он произнес:
  -Мама?
  -Да! Мама! - выкрикнула я.- Конечно, мама! Теперь мы всегда будем вместе!
  А потом мы взялись за руки и вместе пошли по серебристой дороге, освещенной лунным лучом. И с одной стороны семенил Гавриил в своих незатейливых лохмотьях, а с другой вышагивал демон в своем изящном камзоле и сапогах со шпорами. Все вчетвером мы улыбались теми улыбками, какими могут улыбаться только свободные и счастливые люди. Ну, или не совсем люди).
  
  Конец
  
  2009-2016
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"