Коледин Василий Александрович : другие произведения.

Но я люблю сейчас, а в прошлом- не хочу, а в будущем - не знаю

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Но я люблю сейчас, а в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.
  
   ПРОЛОГ
  
   Наверное, странно читать книгу, написанную мужчиной, в которой рассказ идет от лица женщины. В наше глупое, грязное бездуховное время сразу может возникнуть вопрос о сексуальной ориентации этого мужчины, о его склонностях, наклонностях и прочая ерунда. Те, кто родился примерно в мое время, я бы даже сказал в мою эпоху, помнят, что тогда, в те времена, если дружили два человека одного пола, то это означало только то, что они друзья! И ничего более! Сегодня это уже не просто дружба, это дружба с кривой и противной улыбкой, когда люди будто говорят: "ну-ну, знаем какая у них дружба!" Вот уж времена настали! Разве я мог раньше представить себе такое?!
   Однако в данном случае нет ничего странного или скрытого. Все довольно просто и прозаично. Я не являюсь полноценным автором этой книги. В ее основу положен рассказ моей хорошей знакомой. Она является полноправным автором этой истории. Девушка, фигурирующая в книге тоже не абсолютная копия моей знакомой. Кое-что моя знакомая изменила в своем рассказе, кое-что изменил я. Убрав лишние, с моей точки зрения, "женские сопли", на мой взгляд, книга стала лучше. Но! Тем не менее, все, что вы прочтете в книге, почти, правда. Не чистая, не стопроцентная, не абсолютная, но, правда. А разве может быть чистой правдой любой рассказ человека? Нет! Любой индивид обязательно где-то приукрасит, где-то не договорит или скажет лишнее, вот и нет уже стопроцентной правды! Но уверяю вас здесь таких моментов не много. Лично я старался не приукрашивать мысли и поступки, не изменять события. Изменяла ли ход событий, их окраску и поступки героев моя знакомая, я не знаю. Но думаю, что если это и произошло, то в малых количествах и не затронуло общей картины. Прочитав ее рассказ, я узнал и мою знакомую и некоторых других людей. А значит и правда остается правдой. В общем, мне понравилось. Понравиться ли вам? Не знаю.
   Попробуйте почитать. Понравиться - мне и моей подруге будет приятно. Нет - ну, как говорится, на нет и суда нет. Нельзя понравиться всем. Но, если честно, я завидую тем, кто только начинает читать эту книгу: у них все еще впереди! Это как начало лета, оно все еще впереди. А потом еще будет осень. Зима совсем не скоро. А вот когда прочитаешь - все уже свершилось, и нет ни тайн, ни секретов, все в книге становится ясным и понятным! У вас сейчас весна, - все впереди! Итак, приятно провести время.
  
   ГЛАВА 1.
   Знакомство.
  
   Вот уже битых два часа я пробиралась сквозь плотный поток автомобилей. Час "пик" давно миновал, но отчего-то машин меньше не становилось. Я чертыхалась, ежеминутно смотрела на часы, зло сигналила заснувшим впереди водителям, и несколько раз хваталась за мобильный телефон. Но набрать нужный номер никак не решалась. Я боялась, что если сообщу о своем опоздании, то встречу, назначенную на одиннадцать, и которая должна вот уже как сорок минут назад начаться, обязательно перенесут на какой-нибудь другой день, потом договоренности опять изменят, и в итоге я так и не увижусь с легендарным синьором Корецки. Вы, конечно, знаете, о ком идет речь! Да! Именно о нем, о везунчике миллиардере, которому посчастливилось в одночасье стать известным и превратиться из простого человека в одного из богатейших людей планеты. Правда, газеты больше писали о его причудах, о его огромных миллиардах, но никогда не проскакивала информация о нем, как о человеке. Известно, что он пожертвовал несколько миллионов на приют для детей беженцев. Проходила информация о строительстве на его деньги ряда больниц. Но это все! Не нашла я историю его жизни. Все, что о нем известно сводится к его сказочному богатству. Все! Люди говорят о нем, завидуют ему, мечтают, что бы они делали на его месте, но никто даже представить себе не может, кто же он на самом деле! Есть несколько фотографий, немного репортажей, но ни один журналист не проник в его святая святых. И вот мне, кажется, хочет улыбнуться удача.
   Черт побери! Я ведь знала, что возможны пробки, но пока решала, что одеть, пока быстро красилась, пока бежала до машины, которую заперли с двух сторон какие-то "горе-водители", пока сигналила им, пока проходивший мимо симпатичный молодой человек не помог мне выехать, время прошло, и я катастрофически стала опаздывать.
   Позавчера мне выпала несказанная удача. Как это всегда бывает, она пришла оттуда, откуда ее совсем не ждешь. Я встретила на улице свою старую знакомую. Конечно, удача не в этом! Хотя, возможно, именно в этом. Мы с подругой не виделись несколько лет и вот случайно столкнулись с ней прямо на улице лоб в лоб! Она сразу меня узнала. Мы обнялись как старые подруги, хотя, конечно таковыми не являлись. Она была девушкой моего закадычного друга. Два года назад они поженились и уехали куда-то наслаждаться медовым месяцем. Но вернулись они врозь. Через два дня после своего возращения молодожены развелись. Что у них произошло, я так и не узнала. Мой друг стойко избегал разговоров на эту тему, и даже если его спрашивали об этом в лоб, он все равно молчал. Я изощрялась, как могла, поила его, флиртовала, пробивала на слезу: - все напрасно! Она же после своего возвращения растворилась в толпе знакомых и незнакомых мне людей, и мы больше не встречались.
   - Ты совсем не изменилась! Я так рада тебя видеть! Что ты делаешь в Риме?! Ты же собиралась уезжать куда-то насовсем! - радостно стала расспрашивать она меня. Я рассказала, что вот уже год работаю на одно информационное агентство. Собираю различный материал, оцениваю его и после согласия руководства, обработав соответствующим образом, выдаю его как аналитическую статью. Я не стала объяснять, что занимаюсь в основном жаренными фактами, теми, что интересуют только бульварную прессу и ее вульгарных читателей с их неизменными потребностями, скрытыми порочными страстями. Так же я не стала ей изливать душу и не сказала, что вот уже год, как я одинока и брошена всеми друзьями и подругами, а последний мужчина, с которым мне случалось изредка спать, растворился два месяца назад, не сказав мне даже простого "чао".
   - О! Значит ты почти достигла того о чем мечтала! - похвалила меня коварная подруга, чем вызвала на моем лице кривую улыбку.
   - Ага, почти...А ты как здесь оказалась? Ты пропала после... - я осеклась, поняв, что затрагиваю не очень приятную ни для нее, ни для меня тему.
   - Ничего! Все в прошлом! - поняла она мою неловкость и, дотронувшись до моей руки, весело засмеялась. - Все нормально! Я уже не вспоминаю о той глупости! Я живу сегодняшним днем. Ты не поверишь, что со мной произошло! Это такое приключение! Я сейчас работаю на Корецки! - он замолчала, ожидая моей бурной реакции.
   - Правда?! Ну, и как он? - я действительно была поражена ее словами. Но моя работа научила меня сдерживать свои эмоции, поэтому я произнесла это почти безразличным тоном.
   - Ты так вот просто отреагировала на мои слова?! - удивилась она. Как и все женщины, моя знакомая считала, что все касаемо ее жизни должно приводить окружающих в восторг.
   - А как ты хотела? Ты думала, что я должна прыгать от восторга? Нет, я, правда, очень рада за тебя! Как он? На фото он красавчик! Тебе нравиться у него работать?
   - Да! Ты не представляешь, что он за человек! Я таких людей никогда не встречала! У него все богатства мира, а он очень простой и душевный человек. Он ведет себя так, будто это не с ним случилось.
   - А как ты попала к нему? Ты, что его раньше знала?
   - Нет. Я же тебе говорю: это целое приключение!
   - Ну, поведай вкратце свою историю, - попросила я, хотя меня это мало интересовало. Мы так и стояли на улице. Осмотревшись вокруг, я заметила рядом кафе, и мы прошли в него.
   - Слушай, - начала Эльза, так звали мою знакомую. - У меня есть кузина. Она женщина видная, не бедная и постоянно вращается в высших кругах. В ее знакомых ходят и мэр, и судьи, и крупные дельцы.
   Я не буду пересказывать все то, что услышала от Эльзы. Ее рассказ был очень долгим эмоциональным, и поэтому путанным. Короче, волею судьбы, благодаря стечению обстоятельств и спасибо кузине, моя старая знакомая стала юридическим консультантом у Корецки. Вот уже полгода, как она исправно консультирует его по вопросам, связанным с приобретением недвижимости на территории Италии. Он уже прикупил немного землицы и пару старинных домиков.
   Выслушав ее, у меня в голове мелькнула сумасшедшая мысль - встретиться с Корецки, побеседовать с ним в неформальной обстановке и потом написать об этом большую статью, а может даже и книгу.
   - Послушай, Эльза! А не могла бы ты попросить своего босса дать мне интервью? Я обещаю не забыть про тебя потом, и отплатить с троицей. Ведь Корецки ни с кем еще из журналистов не встречался! Это будет сенсация! Ты же знаешь, как я пишу! А если он еще и расскажет свою историю, то это будет бестселлер!
   Эльза задумалась. Я чувствовала, что она рада мне помочь, но что-то ее удерживает сразу сказать мне "да". Она немного помолчала, рассуждая про себя, и потом произнесла:
   - Наверное, нет, Роберта. Я не смогу тебе помочь. Та сама знаешь, что Корецки не встречается с журналистами, и ты не будешь исключением. Он принципиально не дает никаких интервью. Ведет довольно уединенный образ жизни. Круг его знакомых очень узкий. Нет. Ничего не получиться. Я и рада бы. Мне самой интересна его жизнь, но я уверена он мне откажет, - она с сожалением погладила меня по плечу. Но что-то в голове у нее еще роилось, и какую-то мысль она вынашивала. Я это почувствовала, и стала ее упрашивать.
   - Эльза, милая! Ну, придумай что-нибудь!
   - Ладно! Я постараюсь! - внезапно у нее в голове что-то сложилось. - Но ты должна будешь прикинуться знатоком древней истории. Сейчас Корецки рассматривает одно предложение по покупке старинной усадьбы. Она расположена недалеко от Остии. Рядом с археологическим парком. Так вот ему нужен специалист по истории Рима. Желательно узкой направленности. Ты должна знать историю на отлично. От времен Ромула до времени правления Дучи. Сможешь сыграть такую роль - будешь некоторое время приближена к Корецки. Не сможешь - подведешь меня, да и самой себе не поможешь. Ну, согласна на такой вариант?
   Я безоговорочно, быстро и, не задумываясь, согласилась. Вечером того же дня я обложилась кучей книг по истории древнего Рима. Я читала, делала выписки в тетрадь, зубрила даты, имена, события. Изучала древние карты. Несмотря на желание уснуть, я легла спать только под утро. За время сотрудничества с издательством, я научилась работать, настойчиво до самозабвения, кропотливо и упорно выискивая в имеющихся документах основное зерно. Но в данном случае я не знала, что мне может понадобиться. После полудня следующего дня я продолжила свое образование. Эльза позвонила мне вечером, то есть вчера.
   - Ну, что, везунчик! Завтра Корецки ждет тебя к одиннадцати часам. Не забудь кто ты! Я буду рядом, на подстраховке, но смотри! Не подведи меня! Я сказала, что ты моя подруга детства и известный в исторических кругах знаток истории Рима.
   - Спасибо, подруга! - я была счастлива. Во-первых, потому что мое учение не пропадет зря, а во-вторых - возможно мне повезет, и я выведу на откровенный разговор самого Корецки!
   Итак, я ехала по адресу, записанному под диктовку Эльзы. Как встретит меня Корецки? Найдем ли мы с ним общий язык? Я волновалась будто школьница, едущая на экзамен. Впрочем, наверное, так оно и было. Я действительно ехала сдавать экзамен! Экзамен по истории и экзамен на профпригодность. Смогу ли я сыграть роль тайного журналиста?! С одной стороны я проклинала пробки, а с другой стороны, втайне от самой себя радовалась, что могу свалить всю вину на них и, что час икс откладывается по независящим от меня причинам. Наконец, мой "фиат-пунто" выехал из центра и стал двигаться по виа Лаурентино. Здесь движение было сносным. Автомобили скапливались только у светофоров. Иногда я даже успевала проехать перекрестки на один сигнал светофора. На одном из перекрестков меня подрезала какая-то "коза" в дурацкой шляпке из какого-то странного материала. Поравнявшись со мной, она смерила меня испепеляющим взглядом, фыркнула что-то себе под нос и опасно перестроилась в мой ряд, подрезав мой автомобиль. Я показала ей комбинацию со средним пальцем, надеясь, что она увидит его в зеркале заднего вида, и от этого мне стало немного лучше.
   Прошло еще минут двадцать, прежде чем я, наконец, остановилась у красивых чугунных ворот небольшого особняка. Сквозь невысокий заборчик можно было увидеть хорошо ухоженный двор. Клумбы изобиловали цветущими розами. Высокие пальмы бросали тень над коваными скамейками. Посреди дворика бил фонтан в римском стиле. Вода, прозрачно стекая в несколько чаш, расположенных друг под другом, тихонько и приятно журчала. Дорожки были выложены черной вулканической плиткой, изрядно отшлифованной ногами многочисленных хозяев и самим временем. Дом не казался очень большим и был построен, вероятно, в конце девятнадцатого века. Уже потом, в наше время он аккуратно врос в черту города, и вокруг него выросли современные кирпичные пятиэтажки.
   Выйдя из машины, я нажала на кнопку домофона, расположенную на кирпичном столбе, на уровне рта, и буквально через секунду я услышала женский голос.
   - Пронто?!
   - Чао! Это Роберта Мадзони. Мне назначена встреча с синьором Корецки, - сказала я в микрофон, немного волнуясь. Я решила назваться своим именем, так как в статьях подписывалась своим псевдонимом.
   - О! Да, да. Проезжайте. Сейчас я открою ворота, - засуетилась женщина в динамике.
   Не успела я сесть в авто, как ворота медленно открылись, пропуская меня на территорию особняка. "Вот и начался мой экзамен" - подумала я, паркуя свой "фиат" на небольшой стоянке возле дома, рядом с новеньким, блестящим от чистоты красным "феррари".
   У стеклянных дверей особняка меня встретила Эльза. Она услышала и увидела, как я позвонила и заехала.
   - Чао, дорогая! Мы уже заждались тебя! Пробки? - нетерпеливо заговорила она.
   - Да! Не хотела звонить, потому что думала, приеду быстрее, - соврала я. - Как настроение у босса? Примет?
   - Да, несколько раз спрашивал, приедешь ли ты или нет. Я ему обещала, что обязательно будешь вовремя. Пойдем, он ждет тебя в другом садике. Помнишь, о чем мы договаривались? - протараторила девушка.
   - Угу, - кивнула я, торопливо следуя за Эльзой сквозь комнаты и коридоры дома. Мимоходом я рассматривала обстановку, мебель, картины, висевшие на стенах. У меня создалось впечатление, что я иду по музею. Мебель была восемнадцатого века, картины принадлежали кистям Боттичелли, Боччони, Борромини, Корреджо, Мазаччо. Я узнавала их, поскольку в моей жизни был период, когда я особенно интересовалась живописью. Тогда я опубликовала отчет о кражах из музеев Рима. Моя статья наделала много шума, и многие высокопоставленные чиновники даже были вынуждены уйти в отставку. Меня несколько раз показывали по телеку, на RАI-uno. Правда, всегда только мои фотографии. Черт! А если Корецки видел мои фото?! Я совсем забыла об этом! Ладно! Как-нибудь выкручусь.
   Миновав все помещения, мы вышли в сад, разбитый по другую сторону дома. Там в тени апельсиновых деревьев я заметила белый плетеный стол, на котором стояли фрукты в корзине, темная бутылка вина, видимо, красного, несколько бокалов и графин с соком оранжевого цвета. За столом вполоборота ко мне сидел смуглый мужчина лет сорока. Услышав шаги, он обернулся и посмотрел в нашу сторону, легко встав, мужчина направился к нам навстречу. Пока он приближался, я успела его разглядеть. Корецки оказался красивым человеком мужского пола, этакий ухоженный самец, но в нем отсутствовал хоть какой-нибудь намек на брутальность. На тех его фото, что я видела в газетах, мне показалось, был совершенно другой человек. Мне навстречу шел мужчина среднего роста, очень стройный для своих лет. Живота он не имел. Темные короткие волосы были слегка размыты сединой. Открытое лицо, совсем не итальянский нос, но темные, карие глаза. Он был довольно широк в плечах, чувствовалось, что под широкой белой рубашкой скрываются квадратики пресса и бицепсы с трицепсами. На нем были светло голубые изрядно потертые джинсы и на голых загорелых ногах кожаные шлепанцы, пальцы ног были длинными и ровными. Педикюрный салон он, скорее всего, посещал регулярно.
   Кроецки протянул мне руку и крепко пожал мою. Его рука была сильной и довольно большой. Это была рука скорее труженика, чем миллиардера по рождению.
   - Добрый день, синьора Мадзони! - поздоровался он. Странно, что он знал и запомнил мою фамилию.
   - Добрый день, синьор Корецки! Зовите меня, пожалуйста, Роберта, - попросила я его.
   - Тогда уж меня - Виктор! Согласны? - улыбнулся Корецки. - Проходите к столу. Вина? Сок?
   - Спасибо, от вина не откажусь, - облегченно выдохнула я. Оказалось, что мне было довольно комфортно в его обществе.
   Хозяин особняка налил нам с Эльзой вина и не забыл про себя. Мы удобно устроились в плетеных креслах и сделали по глотку вина. Оно действительно было красным и оказалось очень и очень приличным. Глянцевые листья апельсиновых деревьев закрывали нас от палящих солнечных лучей. Легкий ветерок, проникая под кроны деревьев, шумел листьями, теребил белую скатерть. Эта обстановка, вино, может еще что-то, создавали странное ощущение умиротворения и спокойствия. Я даже расслабилась и забыла о своем недавнем волнении. Мой новый знакомый оказался очень обаятельным и симпатичным мужчиной. На минуту мне даже показалось, что я давно знаю и Корецки, и с Эльзой мы не расставались. Возникло ощущение будто происходит встреча старых друзей. Первым заговорил Корецки. Он поставил свой бокал на стол, промокнул губы белой тонкой салфеткой и обратился ко мне.
   - Синьора Мадзони...
   - Пожалуйста, Роберта... - перебила я его.
   - ...ммм Роберта, - сделал он над собой некоторое усилие, - откуда Вы родом? Я знаю, что Вы дружите с Эльзой с детства, но к своему стыду я не спросил ее об этом.
   - Я родилась в Риме, мои родители родились и жили в Риме. Можно сказать я коренная Римлянка.
   - Везет Вам! А я вот родился далеко от Рима и всегда мечтал в него попасть и жить!
   - Да? - удивилась я. - А откуда Вы?
   - Гм... Я родился далеко от Рима и даже далеко от Италии.
   - Вы не итальянец? - в свою очередь удивилась Эльза.
   - Нет. Я русский. Родился в Москве.
   Мы были поражены таким признанием. Ни я, ни Эльза не могли поверить, что русский мог так хорошо выучить иностранный язык, что русский мог жить и чувствовать себя в Италии, как у себя дома, что ни у кого даже не возникло подозрения в неитальянской национальности Корецки, что русские могут быть такими симпатягами.
   - О! А где же Вы так хорошо выучили язык? - спросила Эльза.
   - Я самоучка. Сначала самостоятельно учил по учебникам, а потом практика, жил несколько лет в Италии до своего э...
   - У Вас даже нет акцента! - восхитилась моя подруга.
   - Спасибо, - Корецки принял ее слова за комплимент.
   Затем мы поболтали об Италии, о ее климате, вине, экономике и только потом плавно перешли к ее истории.
   - Роберта, - обратился ко мне Виктор - мне представили Вас, как хорошего специалиста по истории древнего Рима. Это соответствует действительности?
   - О! Даже так?! Видимо, подруга постаралась? Гм...Скажем, я кое-что знаю из истории Рима, - сходу начала играть я скромного историка. Хотя я ведь не соврала ни слова!
   - Приятно, что Вы скромны. Я не люблю самохвалов, которые выпячивают свои знания и кичатся ими, словно другие люди не в состоянии при желании узнать столько же, а то и больше. Но давайте перейдем к делу. Мне необходимы консультации по историческим вопросам. Я, видите ли, хочу приобрести немного земли и надеюсь, что в ее недрах хранятся артефакты времен правления Калигулы.
   - Извините, Виктор, когда Вы говорите о Калигуле, имеете ли Вы ввиду  Гая Цезаря Августа Германика, Великого понтифика, четырежды консула, императора, наделенного властью трибуна четыре раза, отца отечества?
   - Да, именно этого императора я имел ввиду, - кивнул головой Корецки. Взяв бокал, он сделал очередной глоток вина. - Но суть дела не совсем в нем. Покупая участок земли, я хочу быть уверен, что именно в том месте находится объект, построенный во время правления Калигулы, примерно в 32 году новой эры. Соответственно Ваша задача осмотреть местность и дать заключение, стоит ли мне приобрести эту землю или же покупать другую.
   - Я постараюсь помочь Вам, - искренне пообещала я, внутренне напрягаясь от осознания сложности задачи.
  
   ГЛАВА 2.
   Прогулка по Остии
  
   Вечером, когда я уже лежала в кровати и листала справочник по археологии, раздался звонок на мой мобильный телефон. Номер мне был незнаком. Странно, мне давно никто не звонил так поздно!
   - Пронто?
   - Але, это синьора Мадзони? - раздался в трубке приятный мужской голос. Я сразу его узнала, это был голос Виктора.
   - Да...
   - Это Виктор! - он говорил спокойно, но немного извиняющимся тоном. - Простите меня Роберта за поздний звонок...
   - Не стоит извиняться, я еще не сплю, - поторопилась я его успокоить.
   - Ну, все равно прошу прощения. Обстоятельства складываются так, что мне завтра не нужно никуда улетать, как я планировал. Встречу отменили. Я узнал об этом только час назад. Вот я и подумал, что может, мы завтра тогда съездим в Остию? У Вас нет никаких дел на завтра? Если вы заняты, то может тогда послезавтра? - поспешил он предложить другой вариант.
   - Это очень неожиданно... - начала я.
   - Еще раз извините, Роберта! Я думал, что вдруг вы будете свободны! Эльза - завтра свободна. Вернее она у меня на работе, поэтому сразу согласилась. Впрочем, она не могла не согласиться. А с Вами у нас пока нет финансовых взаимоотношений... Но я готов оплатить первый рабочий день завтра же, в сумме, которую Вы скажите... - он стал сбиваться, чувствовалось, что он волнуется.
   - Да я вообще-то завтра свободна... и поеду куда Вы скажите.
   - Спасибо! - Виктор облегченно выдохнул. - Большое спасибо, Роберта! Тогда завтра в девять за Вами заедет мой водитель. Какой у Вас адрес?
   Я продиктовала свой адрес и объяснила, как лучше ко мне доехать. Он внимательно выслушал.
   - Я понял, завтра увидимся! - бросил ночной собеседник и отключился. Я осталась одна со своими чувствами и мыслями. Что значил этот звонок? Просто работа или не просто? Почему он так волновался? А волновался ли он? Да, я почувствовала это. В его тоне, словах, в паузах было нечто такое, что говорило о его волнении.
   Уснула я довольно поздно. В голову лезли всякие мысли, воспоминания. Я думала о Викторе, о его жизни, которая мне пока неизвестна. Но я была уверена, что узнаю ее! Узнаю все о нем, о его тайнах, женщинах, о его несказанном везенье, о его планах и мечтах. Потом я с закрытыми глазами прокручивала эпизоды встречи в его особняке. Все же он симпатичный. И довольно умный. Галантный. Гм..., и стройный. Наверное, сильный. Интересно у него есть жена или была? А дети? В сорок лет они должны быть. Потом я думала о том, как я уже хочу иметь своих детей. Какая я буду заботливая и любящая мать. Как я буду находить с ними общий язык. Я буду строгой, когда нужно и всегда ласковой. Ведь они же мои дети! Вскоре мои мысли стали неясными и размазанными. Сквозь сон, мой мутнеющий рассудок понял, что засыпает.
   После бессонной ночи утро кажется пиком блаженства. Темное, хмурое и страшное ночное небо окрашивается сначала в серый цвет, потом оно начинает светлеть, а всего через час оно уже и голубое. Появляется солнце и жизнь возвращается в мир. И вот в это самое время глаза, как по приказу тяжелеют и смыкаются веки, а сон, который бродил где-то всю ночь, прятался, когда ты его звала, подкрадывается сзади и, словно в детской игре "угадай кто" закрывает тебе глаза. Но самое странное, что ты ни как не хочешь их открывать. Ты не убираешь его руки с глаз, а только обнимаешь их, мило улыбаешься и забываешь обо всем, словно теряешь сознание.
   Я спала, и никто не мог меня вывести из оцепенения утреннего сна. Из этого беспамятства меня с трудом вывел будильник, который я предусмотрительно поставила после звонка Виктора, перед тем как окончательно лечь в кровать, уже с целью только уснуть. Он нудно и зло трезвонил мне в ухо, пока я не встала.
   - О! Мадонна! - вырвалось у меня, когда я посмотрела на часы. Неужели я успею собраться за это время?! И почему я не поставила будильник хотя бы на час раньше?!
   Молнией я бросилась в душ, потом, вытерев почти насухо волосы и свое прекрасное тело, схватила косметичку и стала подкрашиваться. Я это делаю не часто, но в этот день такая процедура была необходима. Я все-таки шла на встречу к своему новому боссу, а он очень интересный мужчина. А я женщина и тоже интересная! Закончив с наведением красоты, я выпила чашку горячего кофе и приступила к выбору одежды. Джинсы для лазанья по историческим камням - то, что нужно. Сверху подойдет эта майка, она эффектно подчеркнет мой бюст, руки открыты - тоже хорошо. Они красивые и загорелые. Оглядев себя с ног до головы, я осталась довольна собой.
   Было уже десять минут десятого, когда я бегом спустилась по ступенькам, не дожидаясь, лифта. Длинный лимузин белого цвета стоял у дома. Дверь отворилась, когда я стала аккуратно подходить к машине. Поняв, что эта "колбаса" явно за мной, я смело села в салон.
   - Чао, Роберта! - оказалось, что напротив меня уже сидела Эльза.
   - Чао, подруга! - постаралась я поздороваться, как можно более приветливо. Хотя, признаться, я надеялась не увидеть Эльзу. Нет, конечно, Виктор говорил, что она будет с нами, но я не думала, что она будет в машине, которая послана за мной.
   Эльза вырядилась в светло-серый костюм. Юбка туго обтягивала ее бедра, готовая расползтись по швам от довольно сильной нагрузки. Черные в крупную сеточку чулки. Белая блузка. Пиджак, застегнутый на верхнюю пуговицу, сдавливал ее грудь так, что ее большие шары почти вываливались наружу. Черт! А прическа! Что за чудо дивное?! Она ночью тоже не спала? Волосы были уложены в высокую башню. Неужели она успела утром сбегать к парикмахеру!? Дааа... Чего только не сделаешь ради миллиардера! Ну, я тоже не против подмять его, но я не буду это выставлять напоказ, ну, не так явно! Я вообще не показываю этого! Я грустно бросила взгляд на свои потертые джинсы. Ха! Зато, какие у меня стройные ножки!
   - Как дела, Роберта? Ты хорошо вживаешься в роль, которую мы выбрали для тебя! - язвительно сказала Эльза.
   - Стараюсь! Ты тоже, я смотрю, хорошо справляешься со своей работой, - ответила я ударом на ее выпад.
   Лимузин плавно плыл по улицам вечного города. В салоне почти не ощущалось его движение. В затемненные окна я видела, как мимо нас проползают, то тихо, то быстро пробегают кварталы давно не реставрированных домов семнадцатого, восемнадцатого, девятнадцатого веков. Самый центр города водитель умело объехал, но Рим остается Римом. Мы проехали остатки древних стен, окружавших город в начале эры. Мы миновали акведук, выложенный из такого же кирпича, как и стены. В окне проплывали базилики, старинные и современные. Мост через Тибр. И везде деревья, платаны, сказочные сосны-зонтики. Рим утопает в их зелени.
   Я смотрела на все это и успокаивалась. На то он и Вечный город! Таких, как я и Эльза у него было много. Мы букашки в его истории. Может триста, четыреста лет назад похожие на нас римлянки ехали в карете на встречу с каким-нибудь принчипе, и тайно строили планы об его охмурении. Жизнь одинакова и сегодня, и вчера, и сто лет назад. А человеческие ценности всегда одинаковы. И богатство всегда стоит во главе угла.
   - Ты подготовилась к своей роли? - опять ехидно спросила Эльза, прервав мои философские рассуждения.
   - Да. Вызубрила и учебник, и справочники по археологии.
   - Молодец! Я думаю, это ведь все равно тебе не повредит? Даже если у тебя не получится сыграть хорошо роль. Напишешь какую-нибудь статейку. Да? Как тебе Виктор? Понравился?
   - Ну, он очень интересный мужчина. А ты, я смотрю, строишь коварные планы?!
   - Ну, что ты! Какие планы! Просто у нас с ним возникло взаимопонимание, - улыбаясь, продолжила размазывать меня Эльза.
   Наконец мы выехали из города и помчались по окружной дороге. Здесь машин было мало, и наш лимузин смог разогнаться до приличной скорости. Я облегченно вздохнула - осталось совсем немного наслаждаться обществом Эльзы. Вернее быть с ней наедине. В окно я увидела все те же поля, фермы, одинокие деревья и стайки птиц, перелетающих с места на место. Дорога была знакомо скучной и однообразной, но именно это однообразие навевало на меня спокойствие и безразличие. Эльза пару раз бросала нейтральные реплики, касающиеся видов и машин. Я преимущественно молчала, уставившись в окно и делая вид, что мне очень нравятся пейзажи, которые мы проезжаем.
   Странно,- думала я, почему Эльза сначала согласилась мне помочь, а потом пожалела? Ведь она пожалела. Я в этом была уверена. Кроме как ревностью я не могла объяснить странности в ее поведении. Что ж, значит, она чувствует, что я понравилась Виктору. И это хорошо. Он мне тоже понравился. Не до такой степени, чтобы влюбиться, но мне хотелось с ним общаться, его общество было мне приятно.
   Минут через двадцать мы свернули с автострады и поехали по узкой дороге. Кое-где она была разбита, и водителю приходилось притормаживать перед ямками. От этого постоянного скоростного маневра меня стало немного тошнить. Эльза заметила это.
   - Пересядь на мое место! Смотри вперед, в лобовое стекло и постарайся не думать о тошноте.
   - Легко сказать! - но я все-таки послушалась ее и пересела со своего места к Эльзе. Потом я уставилась вперед по ходу движения автомобиля.
   - Леонардо! Можно поаккуратнее! Нас уже тошнит! - крикнула моя подруга шоферу.
   - Здесь небольшой участок плохой дороги, но дальше дорога будет лучше! Мы приедем минут через десять! - отозвался Леонардо, не поворачивая головы.
   Мне стало полегче, и я сосредоточилась на подготовке к экзамену. Я стала вспоминать даты и события так трудно мне запоминавшиеся прошлым вечером.
   И вправду, минут через десять автомобиль остановился у стоящего на обочине красного "феррари". Это был тот же автомобиль, что я видела в доме Корецки. Видимо, он принадлежал Виктору. Что ж, такие автомобили должны служить богатым людям. Нам же, простым смертным доступны только "фиаты". Увы, это закон жизни!
   Первой из лимузина выскочила Эльза. Она юркнула в открытую мной дверь, опередив меня на какую-то долю секунды. Мне пришлось последовать за ней. Водитель остался сидеть на своем рабочем месте. Выйдя на воздух, мы немного вернулись назад по дороге и встали возле красного "феррари", ища глазами Корецки.
   Местность, в которой мы оказались, была довольно живописной. Дорога привела нас к небольшой площадке перед полуразрушенным особняком. Забор из грязного известняка, такой же разрушенный, как и дом, протянулся метров на сто в одну и на сто пятьдесят в другую сторону от площадки, на которой возвышались открытые ворота. Мне показалось, что им уж не меньше пятисот лет. Они были кованными и сильно ржавыми. Вот уж лет сто, как за ними никто не ухаживал - подумалось мне. Особняк представлял собой двухэтажное здание на вид семнадцатого века. Рука современного строителя никогда не притрагивалась к нему. Под обвалившейся в некоторых местах штукатуркой виднелись тонкие и длинные кирпичи. Такие кирпичи можно увидеть на всех постройках древнего города. Этот кирпич, скорее всего, был взят из здания древнеримской эпохи. Окна зияли черной пустотой. Рамы отсутствовали, правда, на некоторых окнах сохранились ставни, когда-то выкрашенные в зеленый цвет. Крыша особняка была также полуразрушенной. Некоторые деревянные перекрытия провалились, и рыжая черепица там отсутствовала. Меня удивило, что трубы, сложенные из того же кирпича, что и дом, довольно хорошо сохранились. Вокруг дома, за забором раскинулся старый и такой же заброшенный парк. Вековые деревья все еще зеленели и, несмотря ни на что, радовали глаз путника. Особняк одиноко стоял посреди поля, заросшего высокой травой и какими-то кустарниками. Куда ни глянь, везде было запустение, будто никто и никогда здесь не обрабатывал землю. Единственным признаком того, что мы все еще жили в двадцать первом веке, была асфальтированная дорога, электрические столбы, с провисшими проводами и небольшая площадка перед воротами.
   - Ты была раньше здесь? - спросила я Эльзу.
   - Нет. Странно, но я даже представить себе не могла, что всего в нескольких километрах от Рима может существовать такое запустение, - моя подруга так же, как и я глядела вокруг, не понимая, куда она попала.
   - А где Корецки? Это же его "феррари"?
   - Да. Значит он где-то здесь. Может, пошел осматривать дом? - рассудила Эльза.
   Мы постояли еще минут пять, пока не решили пройти на территорию, огороженную забором. Пройдя через высокие старинные ворота, я и Эльза оказались на мощеной камнем дорожке, ведущей к дверям особняка. Пару секунд постояв в нерешительности, мы все-таки медленно пошли к особняку.
   - Синьор Корецки! - крикнула Эльза, осторожно ступая на камни высокими каблуками. Он не отозвался.
   - Виктор! - позвала и я, посчитав, что подруга крикнула недостаточно громко. В ответ тишина.
   - Может, вернемся и позовем Леонардо? - предложила Эльза. - Мне что-то не по себе от этого места.
   Я отлично понимала свою подругу. Это место и на меня стало нагонять тоску и какое-то легкое чувство беспокойства, что ли. Не знаю почему, но особняк не нравился мне. Знаете, бывает так, что увидев какой-нибудь дом или квартиру, сразу хочешь там остаться и жить. Какая-то аура притягивает и располагает тебя к этому месту. А бывает наоборот. Ты чувствуешь беспокойство и желание поскорее уйти и забыть о месте, в которое попала. Кошки обычно избегают дурных мест, а там где энергетические потоки положительные они любят спать. Так вот я, как кошка почувствовала, что особняк и прилегающая к нему территория гонят меня прочь, заставляют быстрее ретироваться, ни в коем случае не задерживаться здесь. Странно, но это чувство усилилось после того, как мы прошли через ворота, и попали на территорию владения. Там, возле машины я этого совсем не ощущала, я ждала Корецки и смотрела вокруг, не беспокоясь ни о чем.
   - Ты права, Эльза, пойдем к лимузину и там подождем, - сказала я. Мы повернулись и зашагали обратно к машинам. Вдруг сзади послышался какой-то шум. Он исходил из дома. Будто что-то обрушилось, потом что-то посыпалось. А потом раздался мужской голос, проклинающий ступени. Мы невольно остановились и оглянулись. Дверь дома в ту же минуту отворилась, и на пороге показался Корецки, весь в пыли и паутине. Он осматривал себя, свою одежду и рукой стряхивал с себя налипшую паутину.
   - Чао, девушки! - воскликнул Виктор, подняв глаза и увидев нас. - Куда это вы собрались? Уж не захотели ли вы возвратиться домой?! Не исполнив, ни своего обещания, ни своей работы.
   Его голос был веселым. Сам он широко улыбался и всем своим видом показывал, что ничего страшного не произошло. Что дом прекрасен, место чудесное, а все наши женские ощущения - полная чушь.
   - Чертовы старинные лестницы! Хорошо еще провалилась только третья ступенька снизу! Я представляю, что бы было, если бы я упал со второго этажа! - беззаботно рассмеялся Виктор, над тем, что произошло с ним.
   Слава богу! Весь мой страх куда-то улетучился. Этот мужчина обладал силой, которая заставляла окружающих его людей довериться ему и ничего не бояться. Краем глаза я заметила, что и Эльза успокоилась и заулыбалась.
   - Мы ждали, потом стали искать, но не нашли Вас. Поэтому решили вернуться к лимузину и ждать там, - доложила моя подруга.
   - А я вот тоже, ждал вас и, не дождавшись, решил разведать дом. Слушайте! Он и впрямь старинный! Мне показалось, что в нем никто не живет вот уже лет сто. Мебели, правда, в нем нет, но по архитектуре похоже, что последний ремонт был сделан в начале двадцатого века! Второй этаж сохранился как ни странно намного лучше, чем первый. Там в некоторых комнатах есть даже фрески! А лепнина! Это просто чудо! - он уже стоял возле нас. Его джинсы все еще кое-где были в белой пыли, на плече я заметила паутинку. Лицо довольное и улыбающееся смотрело то на меня, то на Эльзу. - Здравствуйте Роберта! Я очень рад, что Вы приехали! С Эльзой мы уже виделись утром. Это она уговорила меня ехать сюда одному, потому что хотела заехать за Вами.
   - Ну, конечно! Мы же с ней старинные подружки! Ей хотелось по дороге поболтать со мной о всякой всячине! - сказал я, невольно улыбаясь, глядя на этого обаятельного человека.
   - Да, да! Она именно так и сказала!
   - Ну, еще бы! Мы же лучшие подружки и думаем одинаково! - я посмотрела на Эльзу. Та по-змеиному мне улыбалась, готовая внезапно выстрелить свое гибкое тело и укусить.
   - Может, тогда пойдем, прогуляемся по саду и осмотрим все округ. Риэлтора пока что-то нет, - Виктор посмотрел на часы и хмыкнул. - Но он нам пока и не нужен. Без него нам проще будет оценить объект.
   Мы согласились и, ведомые нашим знакомым мужчиной двинулись вглубь территории. Обойдя здание, я увидела прекрасный парк. Заросли старинных деревьев - платанов, сосен, пальм были разрезаны аккуратными дорожками, посыпанными красной кирпичной крошкой, на ровные геометрические фигуры. Трава, росшая на треугольниках, эллипсах и квадратах, казалось, была совсем недавно подстрижена. Несмотря на засушливое лето, она зеленела, и я не увидела ни одного погибшего участка. Да и сами вековые деревья не упали, и не превратились в бревна для топки каминов. Ни одной сухой ветки на них не было.
   - Однако за садом присматривают! - восторженно произнес Корецки.
   - Хозяева? - спросила я.
   - Хм... даже и не знаю. Хозяевам не до этого. Они не в состоянии это делать. У них нет денег ни на что.
   - А тогда кто?
   - Скорее всего, риэлтерская контора. Им же надо хоть чем-то приманить покупателей. Дом полуразрушен. Ремонт в нем делать - себе дороже. А вот за парком уследить проще. Я так думаю.
   Мы не спеша шли по дорожке. Особняк уже остался позади и скрылся за высокими деревьями. Высокие каблуки Эльзы оставляли в кирпичной крошке глубокие следы, и ей было довольно тяжело идти. Поэтому она немного отстала. Корецки взял меня под руку.
   - Ну, что Вы скажете? Как Вам это место?
   - В каком смысле? - не поняла я.
   - Стоит ли покупать дом или нет?
   - Но ведь это Вы покупаете! Я не могу за Вас решать! Если он Вам нравиться, то покупайте.
   - Я спрашиваю Вас, как историка. Мне важно знать перед совершением сделки, что именно здесь имеется некий исторический объект, относящийся к временам правителя Калигулы. Это мое основное условие для покупки дома.
   - Но Виктор! Просто посмотрев на сад и дом, погуляв по парку, я не смогу Вам сказать есть ли на этой земле исторические артефакты, да еще и датировать их определенным годом! Для этого я должна изучить и сопоставить множество факторов!
   - Но могло ли здесь находиться какое-нибудь поселение в первом веке до нашей эры?
   - Могло. Мы же в Италии! В нескольких десятках километров от Рима! Да здесь каждый кусочек земли имеет свою историю! Я не удивлюсь, если, взяв лопату и углубившись всего на полметра, можно найти от пули гарибальдийца до наконечника копья легионера. Здесь повсюду культурный слой!
   Корецки помолчал. Он о чем-то думал, что-то взвешивал. Я поняла, что он решает, говорить ли мне о какой-то тайне или нет. Наконец он что-то для себя решил и облегченно вздохнул.
   - Роберта, могу ли я быть уверенным. Что все, о чем Вы узнаете, останется между нами?
   - Да, вполне. Я не из болтушек.
   - В таком случае сегодня вечером я приглашаю вас поужинать со мной. Вы согласны?
   - Хорошо, - я поняла, что он не хочет говорить о чем-то важном при Эльзе.
   Эльза в этот момент отстала от нас на несколько шагов и отвлеклась, рассматривая свой правый каблук, который пострадал от того, что нога подвернулась, и девушка чуть не упала. Виктор как-то таинственно посмотрел на меня. Я почувствовала, что рука, державшая меня под локоть, напряглась. Его чувственные губы изогнулись в едва заметной улыбке. А в его глазах я прочитала то, что он не сказал вслух.
   Вскоре подъехал риэлтор. Им оказалась пожилая женщина. Возраст ее было трудно определить. Одета она была довольно безвкусно. Из ее губ все время торчала сигарета. И, как только она уменьшалась до размеров фильтра, женщина в свое отверстие вставляла новую. Звали женщину Андреа. Мы прошлись еще немного по парку и узнали, что за ним действительно следит их контора, нанимая местного крестьянина. А уж тот и стрижет траву, и ухаживает за деревьями. История сада ведет свое начало из глубин семнадцатого века, когда и был построен особняк. Вначале он принадлежал семье Фальконе. Они и построили его. Но потом земля и дом перешли к семье Карначи. Единственная дочь Фальконе вышла замуж за юного Карначе, и этот дом она получила в качестве приданного. Но вот уже почти сто лет в нем никто не живет. Карначе обеднели и в начале двадцатого века уехали в Америку. И вот совсем недавно их потомок решил распорядиться наследственным имуществом. Поскольку возвращаться в Италию он не пожелал, то решил продать семейное гнездо.
   - Скажите, Андреа! А что здесь было до того, как Фальконе построили этот дом? - спросил Виктор.
   - А! Вы, видимо, слышали эту старинную легенду!?
   - Какую легенду? - теперь уже заинтересовалась и я.
   - Легенда о том, - Андреа улыбнулась и посмотрела на меня, - что раньше на этом месте находилась усадьба Кассия Херея.
   - Да?! А кто это? - ни чего не понимая, спросила Эльза.
   - А Вы, Роберта знаете? - не дав открыть рот Андреа, обратился ко мне Виктор.
   -  Эльза! - начала я отвечать на первый вопрос своего экзамена. Я специально обратилась к своей подруге, но, конечно, мои слова были обращены к Корецки. - Ты же слышала об императоре Калигуле?!
   - Что-то слышала. А! Я смотрела фильм! - обрадовалась Эльза.
   - Гай Цезарь Август Германик, известный в истории под прозвищем "Калигула". Это существо правило Римской империей с 37 г. н.э. до 41 г.н.э., всего три года и девять месяцев, пока не сгинул, как собака убитый в результате военного переворота осуществленного преторианцами - личной гвардией римских императоров.  Никто не смел перечить ему. Вот только, пожалуй, однажды один человек не испугался этого зверя. Это был пожилой Кассий Херея, центурион из легиона феникс. Калигуле просто не понравился смелый взгляд центуриона. В то время, как все остальные смотрели в землю и падали перед императором ниц, называя это ничтожество своим "богом" и творцом, только пожилой центурион посмотрел прямо в глаза Калигулы. Когда их взгляды встретились, Херея не отвернул взгляд, и продолжал смотреть на императора. Калигула был удивлен, но, чувствуя свое превосходство, усмехаясь, повелел Кассию поцеловать свою туфлю. Однако гордый воин отказался. Тогда Калигула приказал схватить его и вырвать клок из его побелевшей бороды. Клок с куском кожи был вырван телохранителями. Кровь потекла по лицу Херея, на котором посреди белой бороды, зазияла ужасная рана. Но центурион не издал ни звука, лишь только крепче сжал зубы. Побывавший во многих войнах, преданно служивший всю свою жизнь империи воин был низвержен в рабы. Вскоре зимой 41 года н.э. Калигула был убит группой заговорщиков. Они разорвали его в клочья. Первый удар по лицу нанес бывший центурион, 70-ти летний Кассий Хэрея. Так о том времени рассказывают легенды.
   Виктор смотрел на меня, и на его губах засияла улыбка. Он оценил мою подготовку. На первый вопрос я ответила правильно. Слава богу! Что будет дальше?!
   - И вот его усадьба могла здесь находиться? - выслушав мой коротенький рассказ, вновь спросила Эльза.
   - Да. Такая легенда ходит, - кивнула головой женщина, - но я думаю это всего лишь легенда! Археологи, конечно, здесь не рылись. А поэтому доказательств и нет!
   Закончив с осмотром парка, мы подошли к дому и осмотрели его сначала снаружи, а потом и изнутри. Правда, по лестнице подниматься наверх никто из нас не решился. Дом находился в крайней степени запущенности и требовал основательного ремонта. Куски отпавшей штукатурки валялись там, куда они упали, прямо под домом. Ставни и рамы рассохлись и не закрывались, цвет краски угадывался очень тяжело. Стекол в рамах не было уже много лет. Андреа показала нам план особняка, вытащив сложенный в несколько раз лист тонкой бумаги. На втором этаже я насчитала пять комнат, довольно просторных, если смотреть на них современным взглядом. Площадь каждой из них была не менее тридцати метров. На первом этаже располагались кухня, столовая с камином, три комнаты для прислуги, меньшие размером своих сестер со второго этажа, кабинет-библиотека и несколько кладовых размером с комнаты в современных квартирах.
   Изучив план-схему и пройдясь по первому этажу, мы вскоре вышли из дома на свежий воздух. В доме все-таки стоял устойчивый запах одновременно и пыли, и сырости.
   - Спасибо, Андреа, - поблагодарил риэлтора Виктор, - мне нужно подумать.
   - Конечно! Я все понимаю, - отозвалась она.
   - Надо посчитать, во сколько станет ремонт!
   - Конечно, конечно!
   - Я позвоню Вам в конце недели. Договорились?
   - Да. Буду ждать, - она села в свой "альфа-ромео" голубого цвета и, надавив на газ, помчалась в сторону Рима.
   - Ну, нам тоже надо возвращаться, - сказал Корецки, проводив взглядом Андреа. - Эльза, вы поедите со мной - у нас есть еще одно дело. А лимузин отвезет Вас, Роберта, домой. Я позвоню Вам. И спасибо за участие! Об условиях работы поговорим позже. Договорились?
   Я кивнула. Виктор проводил меня до автомобиля. Усадив и закрыв за мной дверцу, он подошел к водителю и тихонько что-то ему объяснил. Леонардо сказал "ва бене" и завел двигатель. Через секунду машина тронулась.
  
   ГЛАВА 3.
   Ужин с видом на Рим.
  
   Всю обратную дорогу я пыталась понять, что так настойчиво ищет Корецки. За последние несколько дней я далеко продвинулась в изучении истории древнего Рима. В ней были интересные моменты, странные факты и загадочные события. Но почему Калигула? А если сузить поиски, то почему именно Кассий Херея?! Что тогда произошло? Какие события развернулись? Почему, спустя две тысячи лет, даже больше, кого-то интересует земля, на которой якобы находилась усадьба мало чем прославившегося римлянина? Что в действительности тогда произошло? Кто такой этот Кассий Херея?!
   Я знала ровно столько, сколько прочитала. Центурион, возглавивший покушение на Калигулу и первым вонзивший свой клинок в тирана. Это практически все! Но этого явно мало! Виктор, я была в этом уверена, знал больше. Но что он знал?! Ладно! Надо набраться терпения. Пусть он сам мне все расскажет. Все или хотя бы столько, сколько сможет.
   Водитель высадил меня у самого дома и уехал. Я поднялась к себе в квартиру. Первым делом мне хотелось смыть с себя пыль и грязь. Я набрала ванную, включила приятную музыку так громко, чтобы услышать ее из ванной, взяла бутылку красного вина, простенький стеклянный бокал и забралась в горячую воду. Антоначчи легонько хрипел свои песни, а я пила бокал за бокалом.
   Корецки позвонил ровно в семь часов. К тому времени я уже искупалась, выпила полбутылки вина, прослушала помимо Антоначчи еще и Анну Татанджело. Настроение было несмотря ни на что хорошим, и я с нетерпением ждала этого звонка.
   - Добрый вечер, Роберта! - поздоровался Виктор. - Как Вы?
   - Спасибо, все хорошо! - весело ответила я.
   - Вы помните о нашем уговоре?
   - Помню, Виктор. Но ведь это не было уговором! Скорее простым приглашением поужинать. Не так ли?
   - Да, да, конечно! Просто я таким образом подчеркивал, что Вы согласились поужинать со мной! - улыбнулся в трубку он.
   - Виктор, я не отказываюсь!
   - Роберта, минут через тридцать я заеду за Вами. Вам достаточно этого времени, чтобы собраться?
   - Вполне!
   - Хорошо, большое спасибо! До встречи! - и он отключился.
   Виктор все же казался мне немного странным. Он, обладая огромным состоянием, был очень скромным, вежливым, обходительным и даже стеснительным. Хотя, может, все эти качества проявлялись у него только со мной?! Может их виной была только я? Мне стало очень приятно и губы расползлись в глупой улыбке.
   Я надолго задумалась, открыв платяной шкаф. Что мне одеть? Вопрос из вопросов! Первый, извечный, важный, жизненный вопрос для женщин. Конечно не джинсы! Исключено! Я ведь в ресторан иду, а не в клуб. Платье? Какое? Снимая одну за другой вешалки, я рассматривала и оценивала предполагаемые наряды. Увы! У меня их так мало! После продолжительных раздумий мне приглянулся легкий сарафан, купленный на прошлой неделе в OVS. К нему у меня имелись чудесные босоножки.
   Ровно через тридцать минут опять зазвонил мой телефон. Это, конечно, звонил Виктор.
   - Роберта, я жду Вас внизу. Я бы поднялся за Вами, но, к сожалению, не знаю номер квартиры.
   - Хорошо! Я готова! Сейчас спущусь, - докрашиваясь на бегу сообщила я, и, сбросив косметику в сумочку, побежала в коридор одевать босоножки.
   Виктор ждал меня у машины. На этот раз мне предстояло прокатиться на красном "феррари". Мой кавалер был одет в светло-голубой легкий костюм. Белая рубашка, расстегнутая на три верхние пуговички. Светлые мокасины из тончайшей кожи, одетые на босу ногу. Весь наряд эффектно оттенял его темный загар. В общем, он выглядел очень даже здорово.
   - Роберта, Вы не против поужинать в центре, возле Треви, или еще где-нибудь недалеко от исторического центра?
   - Хорошо. Но как мы проедем туда на машине?
   - О! Мы доедем до Колизея, там оставим транспорт и пройдемся пешком. Такой вариант устроит?
   - Да, вполне.
   Он открыл передо мной дверцу "феррари" и закрыл ее, когда я села. Затем сам плюхнулся в кожаное кресло водителя. Мотор взревел, и мы почти вылетели на проезжую часть.
   Дорога до центра города заняла у нас всего минут двадцать- двадцать пять. Не доезжая до самого Колизея, Корецки свернул на маленькую улочку, потом еще на другую, немного проехал и заехал через открытые ворота во двор одного из домов, плотно прижатого соседями. Там он припарковал свой авто почти возле входной двери, оставив совсем немного места для прохода в дом.
   - Вы не опасаетесь, что хозяева будут против Вашей стоянки в их дворе? - спросила я немного озадаченная его поведением.
   - Нет! - он спокойно улыбнулся. - Хозяин будет только рад. Он мой старый знакомый и я всегда оставляю машину у него во дворе. У него своего авто нет и он пользуется моим, когда я оставляю его здесь.
   - Так значит у Вас много знакомых в Риме?
   - Нет. Он один из немногих. Я виду довольно замкнутый образ жизни. Друзья остались далеко отсюда. А здесь есть немного знакомых, даже можно сказать приятелей. Вот этот, - он махнул головой в сторону двери дома, - и есть один из тех немногих.
   Видимо услышав шум многосильного мотора "феррари" и наши голоса, упомянутый хозяин появился на пороге дома. Он, широко улыбаясь и раскрыв руки для объятия, направился к Виктору.
   - Чао, Виктор! Давно не заглядывал! - они обнялись и потом пожали руки. Виктор представил ему меня.
   - Это Роберта! Моя новая знакомая. А это Тони, - мы тоже пожали с Тони друг другу руки. Слава богу, Тони не стал меня обнимать. Он был довольно толстый и некрасивый мужчина. Щеки его лоснились от съеденной совсем недавно пиццы. Так мне подумалось. Кроме того, взгляд его был таким же жирным и противным.
   - Виктор, когда планируешь обратно? К какому времени я должен быть готовым? - спросил Тони, пряча ключи от "феррари" в своей огромной руке.
   - Роберта, на сколько мы отпустим этого толстяка? К какому времени Вам нужно быть дома? - обратился Корецки ко мне.
   - Даже и не знаю, - пожала я плечами, - вообще, я не спешу домой. В конце концов, я могу добраться и на метро.
   - Знаешь, Тони, не ограничивай себя во времени. Мы можем и на метро и на такси добраться. А машину я или Леонардо заберем завтра в обед.
   - Понял, - обрадовался толстяк.
   Они еще раз обменялись рукопожатием, и, попрощавшись, мы с Виктором вышли на улицу. Пройдя по ней, мы дошли до перекрестка повернули налево, затем прошли еще немного и свернули направо. Виктор шел уверенно, и, казалось, что он всю жизнь провел в Риме. Минут через пятнадцать мы внезапно оказались на Пьяцца Навона. Как так получилась, я не поняла.
   - Роберта, может, здесь расположимся? - спросил Виктор, когда подвел меня к столикам какого-то ресторанчика.
   - Я не против, - мы заняли столик с видом на фонтан. Сумерки уже давно опустились на город. Зажглись уличные фонари и подсветка фонтана.
   - Мне нравятся фонтаны Рима. Я люблю сидеть возле них и днем, и вечером. Днем от них веет прохладой. Вечером в простой подсветке они создают ощущение того, что время на миг остановилось, а, иногда даже, крутится в обратном направлении. Я понимаю, почему Рим зовут вечным городом! Здесь история на истории, драма на комедии и наоборот. Вы знаете, Роберта, что этот фонтан был придуман так, чтобы украсить очередной обелиск, привезенный теперь уже императором Каракаллой. У его подножия скульпторы расположили богов главных рек четырех частей света. Смотрите, вон Ганг, там Нил, а это Дунай. Только вот ту реку я не помню.
   - Ла-плата, - вставила я, думая, что он опять меня проверяет. - Это река в Аргентине. Фонтан был сооружен в семнадцатом веке одним из Римских Пап. Тогда Америка уже была открыта.
   Его взгляд сообщил мне, что он все больше и больше доверяет мне. Мы заказали пасту с морепродуктами, бутылку красного вина, на второе Корецки предложил свинину, приготовленную каким-то особым способом. Это блюдо было секретом местного шефа. Я поняла, что он бывал уже в этом ресторанчике. Официанты с ним любезничали, как со старым знакомым, скорее всего ожидая хороших чаевых.
   Паста была чудесной. Мясо оказалось не хуже. Мы с удовольствием ели, пили хорошее вино, наслаждались шумом толпы и шумом струящейся воды, любовались игрой света, отраженного водой фонтанов. Разговор был ни о чем. Мы делились своими впечатлениями от еды и вина, от прекрасных видов, теплого вечера и хорошего настроения. Я не торопила события и не вела беседу к важным для меня темам. Мне показалось, что если я не стану давить на Корецки, то он сам мне со временем расскажет и о своей жизни, и о Кассии Хереи и о том, что он ищет.
   Было уже двенадцать часов, или даже первый час ночи, когда мы медленно, прогулочным шагом шли из ресторана к метро. Корецки предложил поймать такси, но я отказалась. Мне не хотелось идти домой. Прогулка по ночному городу мне нравилась больше. Таксист быстро довез бы меня до дому, и мы расстались бы с Виктором, а я не спешила с этим. Стояла теплая ночь. Рим жил своей ночной жизнью. Туристы сновали по закоулкам и переулкам. Из еще открытых ресторанчиков, кафешек и пиццерий слышалась музыка и разговоры на всех языках мира.
   - Я завидую тебе Роберта, - мы еще в ресторане перешли на "ты", - ты жила с рождения в этом великолепии! Каждый камень под ногой может рассказать столько историй, свидетелем которых он был, сколько не расскажет ни один его собрат, уложенный в любом другом городе мира. Здесь даже воздух пахнет историей! Нет! Он не затхлый, не пахнет старьем, не ветхостью, а именно историей. Кажется, что им дышали и Цезарь, и Нерон, и тот же Калигула, а теперь им дышишь и ты.
   - А вот я всю жизнь провела в Риме и никогда особенно не задумывалась о том, что это какой-то исключительный город. В детстве не важно, где место твоих игр, потом, во время учебы в школе, так же не осмысливаешь, где живешь. Только став взрослой, я по-настоящему полюбила этот город. Я никогда не была в Париже. А о нем говорят, что он - город влюбленных. Но чем хуже Рим? Нет! Он лучше! Помните фильм "Каникулы в Риме" с Одри? Разве там Рим не предстает городом любви?!
   - О! Да! Я совершенно с Вами согласен! - воскликнул Виктор.
   - Виктор! Ты забываешь! - напомнила я ему о том, что мы перешли на "ты".
   - Черт! Пока еще не привык! Извини, Роберта!
   Мы уже давно вышли на виа дель Корсо, и впереди совсем близко показалась площадь Венеции. Большая "печатная машинка" подсвечивалась, и огромные статуи в этом желтоватом свете оживали. Казалось, они просто на какую-то долю секунды замерли, но вот-вот ты моргнешь, и кони, запряженные в колесницы, понесутся вперед по воздуху. Виктор, которого я до этого держала под руку, обнял меня за талию. Я невольно прижалась к нему. Его тело было упругим, мускулистым и теплым. Это тепло человека, который тебе нравится, согрело меня, хотя ночь и без него была теплой. Мне стало интересно, поцелует ли он меня? И когда это произойдет? Алкоголь не являлся причиной такого поведения. Мы выпили всего чуть больше полбутылки. Мне все больше и больше нравился этот мужчина. Культурный, сильный, умный, ну, и конечно, богатый! Несмотря ни на что он оставался мальчишкой! И я рядом с ним чувствовала себя девчонкой. Но в то же время он был мужчиной, надежным и крепким, готовым защитить и приласкать, так мне казалось. Рядом с ним возникало ощущение надежности, капитальности, что ли, или даже дерзости к окружающему миру.
   Дворец Витториано, эта "вставная челюсть" остался позади справа. Останки форума, как кости музейного скелета, торчали в полутьме справа. А впереди уже светился Колизей. Рука, обнимающего меня Корецки, вспотела, и он опустил ее. Сразу же мне стало одиноко. Когда он обнимал меня, казалось, что мы единое целое и так будет всегда. Но стоило только убрать руку, и мир, который только что был таким сказочным и прекрасным, приобрел свое обыкновение.
   Виктор проводил меня до самого дома. Вместе мы ехали в пустом метро. Опять он обнимал меня, ведя от метро до дома. А у подъезда мы расстались.
   - Виктор, зайдете? - спросила я.
   - Увы, Роберта, я не могу так быстро сходиться с людьми, - ответил он, глубоко вздохнув.
   Что ж, я и не рассчитывала на стремительные действия с его стороны. Мое предложение было скорее необходимой вежливостью и благодарностью за приятно проведенный вечер.
  
   ГЛАВА 4.
   Кассий Херея.
  
   Мы сидели в том же садике, что и в первый раз, когда я его увидела. Все так же легонько шелестели листья. Едва уловимые дуновения воздуха теребили салфетки, лежащие на столе. Бутылка вина, почти пустые бокалы. И только я и он.
   - Представь, Роберта, - увлеченно рассказывал мне Виктор, - теплое, но зимнее утро в Риме. Светит солнце, на небе нет ни облачка. Ветерок прохладный, но не холодный. Двадцать четвертое января. Еще немного и вернется весна. Великий император со свитой, состоящей из превращенных в пугливых и забитых скотов патрициев, вечно следующей за ним толпы плебеев и отряда жестоких, преданных телохранителей-германцев на Палатине. Вся это толпа на спектакле, в котором участвуют мальчики из знатных семей Азии. Они чудесно поют, одеты нарядно, улыбаются своему богу в плоти. Калигула очень доволен.
   Первое отделение закончено. Император спускается с высоты своего величия и подходит к исполнителям. Похлопав по щеке какого-то мальчика, он отправляется принять ванну и позавтракать. Его путь лежит по бесконечному дворцу через темный коридор, ведущий к ванной комнате. По пути ему встречаются другие мальчишки, которые готовятся к своему выступлению во второй части представления, они такие же красивые и талантливые. Калигула останавливается, чтобы похвалить и их. И тут происходит что-то непонятное, из ряда вон выходящее. Откуда ни возьмись, словно из-под земли вырастают с десяток преторианцев. Эти вооруженные люди оттесняют свиту самодержца. Калигула остается один, он все еще не понимает, что происходит, где телохранители-германцы? Он строго смотрит на воина, стоящего прямо перед ним. Это Корнелий Сабин - трибун, которого он хорошо знает. "Пароль?" - спрашивает воин отца нации. "Юпитер" - автоматически восклицает Калигула. Он хочет верить, что все это только ему снится. Вдруг чья-то рука ложится ему на плечо и разворачивает. Перед ним Кассий Херея. Этот центурион всегда был мягок и обходителен. Он даже издевался над ним, называя его "бабой". Но сегодня он не похож на прежнего Херею. Его седые кудри оттеняют бронзовый загар и придают лицу зловещий вид. "Как ты смеешь, раб!?" - кричит рассерженный император. Тогда Кассий в одно мгновение вытаскивает свой меч и со словами "Тиран, получай свое!" рассекает Калигуле подбородок. Удар приходится в шею, но его останавливает ключица императора. Император падает на колени. Ощутив острую боль, все еще не веря своим глазам и ушам, Калигула слышит приказ, отданный Корнелию Сабину "Делай свое дело, центурион!" и тогда трибун Корнелий Сабин спереди пронзает грудь Гая Цезаря Августа Германика, Великого понтифика, четырежды консула, императора.
   Император упал, в судорогах крича "Я жив еще, мерзавцы!"-- и тогда остальные центурионы и некоторые сенаторы добивают его тридцатью ударам. И у всех у них один клич: "Бей еще!" Некоторые в ярости и злобе даже бьют тирана клинком в пах, некоторые пинают его судорожное тело ногами. Стоит шум, крики, звон мечей. "Юлий! - командует Кассий Херея. - бери двух гастатов, и бегите в покои императора! Убейте оставшихся выродков!"
   По первому шуму на помощь к уже убитому императору прибежали носильщики с шестами, потом -- германцы-телохранители. Происходит запоздалая схватка. Некоторые из заговорщиков убиты верными телохранителями, а с ними и несколько неповинных сенаторов, оказавшихся случайно в рядах античных революционеров. Сам Херея и Сабин бегут с места преступления. Они бегут по улицам Рима. Их догоняют два гастата и триарий Юлий Плиний, он рапортует "Цезонию пронзили мечом, а маленькой Друзилле ударом о стену размозжили голову"!
   - О, боже! - невольно воскликнула я. Рассказ Виктора был настолько интересным, а он хорошим рассказчиком, что я почти оказалась на улицах Рима 41 года нашей эры. - Какая жестокость! О, античные времена!
   - О, нет! Роберта, времена всегда одинаково жестоки! И античность здесь не причем. Вспомните сколько жестокостей совершено после падения Рима и до вчерашнего дня! Не меньше, а то и намного больше!
   - Да, наверное, - согласилась я, но от этого убийство женщины и ребенка не становятся оправданными. Но мы отвлеклись! Что же было потом?
   - Оставшиеся преданными Калигуле германцы кинулись искать убийц их повелителя. Они непременно желали казнить Херею и Сабина, как основных заговорщиков. Германские воины в ярости и не останавливаются ни перед чем. Они бегут по дворцу, и убивают всех, кто попадается им на пути. Но самое неприятное это то, что их ярость не от любви к тирану. Они огорчены только тем, что преступники убили их щедрого господина! Кто теперь по достоинству оценит их службу?!
   Тем временем бездыханное тело императора положили на носилки. Рабы принесли его в бывший храм Кастора и Поллукса, который был соединен с Палатинским дворцом и превращен при жизни Калигулой в прихожую своего дворца. Именно сюда стали приходить сенаторы для опознания тела бывшего императора. Среди пришедших оказался и бывший консул Валерий Азиатик. Ходили слухи, что он тоже принимал участие в заговоре и помогал последним известной только ему информацией. Но солдаты уважали консула за мужество, проявленное в многочисленных боях. В это тяжелое для империи время Валерий взял командование преторианцами на себя и быстро их успокоил. А вот толпа черни, которая всегда боготворит своих тиранов, росла и вскоре тысячи оборванных и голодных людей ринулись на форум. Плебеи требовали казнить убийц. Валерий Азиатик и здесь воспользовался своим авторитетом, но теперь уже авторитет подкреплялся силой преторианцев. Говорят, что он даже осмелился ответить толпе вопрошающей имя убийц: "О! Если бы им был я!"
   Представляешь, Роберта, народ Рима не сразу поверил в смерть тирана. Все думали, что эта одна из шуток Калигулы. Люди считали, что таким образом коварный правитель хочет проверить преданность своего народа! И только спустя несколько дней убийство Калигулы стало достоянием всего римского народа.
   Тем временем Херея и Сабин, скрывавшиеся от глаз в первое время после своего акта, встретились с несколькими сенаторами и заявили, что они хотят вернуть власть в Риме его народу. Вот почему я назвал их античными революционерами. Первое после смерти тирана заседание сената состоялось не в Юлиевой курии, а на Капитолийском холме. Особенно горячие головы призывали своих коллег истребить память обо всех Цезарях и разрушить храмы Юлия Цезаря и Августа. Кстати тогда же кто-то из сенаторов обратил внимание, что все цезари, носившие имя Гай, погибли от меча, начиная с того, который был убит еще во времена Цинны! Вскоре в курию прибыли Херея и Сабин. Они были встречены как герои. Сенаторы, стоя рукоплескали им. "Мы вернули народу великого Рима свободу!" - начал такими словами свою речь Кассий. Присутствовавший в сенате консул Гней Сатурнин в ответной речи предложил явившимся заговорщикам почести и сравнил Херею с Брутом и Кассием. Затем он издал эдикт, призывая сенат и народ к порядку и обещая снижение некоторых налогов. Затем стали выступать сенаторы. Все они одобряли сделанное Хереей и Сабином, они признавали, что тиран совершил неслыханные преступления и зверства. Некоторые сенаторы предложили не избирать нового принцепса и, таким образом, восстановить республику. Но при голосовании этого принципиального для истории Рима вопроса большинство сенаторов посчитали, что принципат все-таки необходим.
   Новая серия дебатов касалась уже только вопроса о конкретном кандидате, среди которых были Анний Винициан, Валерий Азиатик, командующий легионами в Германии Сервий Гальба и Камилл Скрибониан. В итоге сенат не пришел к определенному решению, а за это время все решили совсем другие силы, - Виктор замолчал. Он налил в бокалы еще вина и взял свой, посмотрев на меня, предлагая молчаливым взглядом выпить с ним.
   - Спасибо, - я взяла свой бокал, после чего он легонько чокнулся со мной. - За освободителей?!
   - О! Да! За них! За тех, кто ценой своей жизни несет свободу Родине!
   - За них! - согласилась я.
   Мы выпили и поставили бокалы. Виктор почему-то продолжал молчать. Видимо, он был под впечатлением того, что произошло две тысячи лет назад.
   - Виктор, так ты не ответил на мой вопрос, прервала я его молчание.
   - Какой? - искренне удивился он.
   - Почему ты хочешь приобрести место, где стоял дом Кассия Хереи? Неужели только из исторического интереса? Что может хранить этот дом?!
   - Хм...что может хранить дом? Ну, во-первых, там должна быть гробница Хереи. Этого мало?
   - А что в гробнице?
   - Останки.
   - И все?! - не унималась я.
   - Ну, может, что-то из личных вещей...
   - Интересно. А что же может быть ценного в вещах Хереи? Вообще кто он, Кассий Херея?! Во всех источниках о нем совершенно ничего не сказано. Только то, что он был убийцей Калигулы! Виктор, сейчас же расскажи мне о нем! - рассуждая, я пришла к выводу, что тайна, которая скрывается Корецки, кроется именно в личности Хереи.
   - Хорошо. Ты права, о Кассии совсем мало информации в открытых источниках. О нем упоминают совсем немного только Флавий и Светоний. Но это молчание неспроста. Ты поймешь это немного позже! Судя по общеизвестным источникам, Херея был человек отважный и благородный. Даже его смерть, описанная Флавием, говорит о его бесконечной храбрости и благородстве. О том, где и когда родился Кассий неизвестно. Можно предположить, что он родился в Риме приблизительно между двадцатым и тридцатым годом до нашей эры в состоятельной и славной семье патрициев. Учился, воспитывался. Потом армия, как и у всех юношей-римлян.
   14 г. н.э., очень скоро после смерти императора Августа. 
Известный бунт римских (или как их называли, германских) легионов, расквартированных на Рейне. Римские солдаты взбунтовались, порезали массу командного состава, убиты были практически все центурионы. 
   После Германик, брат будущего императора Клавдия, во власти которого была вся германская компания, навел порядок. 
Но тогда легат Германика, Авел Цецина, ничего не смог сделать. 
Он полностью утратил власть. Пятый и двадцать первый германские легионы взбунтовались, они же стали подстрекать на бунт первый и двадцатый германские легионы, стоящие в Нижнем лагере. Так назывался римский лагерь на одном берегу Рейна, которым командовал Авел Цецина. Верхним лагерем, стоящим на другом берегу Рейна, командовал Гай Силий. Верховное командование принадлежало Германику, но он был в этот момент в Галлии, где занимался сбором налогов. Взбунтовавшиеся римские легионеры бросились резать всех центурионов, ведь именно центурионы, были ненавистны солдатам. Кассий Херея в то время уже давно был центурионом. И вот Херею окружила толпа вооруженных солдат, но не тут-то было. Отважный боец, Херея был еще и искусным фехтовальщиком. Он прорвался через кольцо окруживших бунтовщиков, и многие из них очень пожалели, что связались с этим центурионом. Он был практически единственным офицером, кто сохранил свою жизнь, и кто попытался что-то сделать до прихода Германика. Об этом говорит Публий Корнелий Тацит.
   События еще чуть более ранние. 9 г. н.э., известная гибель легионов Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу. Оказывается, Кассий Херея был и в легионах Квинтилия Вара центурионом. Он свершил в некотором роде подвиг. Под его началом одна когорта из трех легионов римлян вырвалась из германского окружения. Он провел когорту по большой территории германских земель, пока не дошел до римской крепости на германской территории, где и осел. После гибели легионов Вара германцы принялись громить все римские крепости на германских землях.
   Но когда дошло дело до крепости, которой командовал Кассий Херея, германцам пришлось отступить. Взять эту крепость им не удалось, что бы они ни делали. Кассию Херее удалось отстоять крепость и дождаться прихода войск Тиберия. Это действительно был подвиг. Что такое вырваться из ловушки Тевтобургского леса?! Это воинский подвиг, да и то, что было потом, - такое свершить мог лишь незаурядный человек.
   Совершив кучу славных побед Херея предположительно в 30 году вернулся в Рим и стал центурионом преторианцев. Здесь, в Риме, в 37 году нашей эры он встречается с бывшим префектом Иудеи...
   - О боже! - вырвалось у меня.
   - Да, да. С Понтием Пилатом, - продолжал Корецки, довольный произведенным на меня эффектом. - Как известно последнего отозвали из Иудеи в 36 году. На протяжении нескольких лет они были довольно близкими друзьями. О чем они говорили, что рассказывал Херее Пилат, можно только догадываться.
   Но вот еще кое-что я тебе процитирую. А ты потом подумай, - сказал Корецки, раскрыв свой еженедельник. При этом я заметила, что тот почти весь исписан мелким почерком. - Итак,... вот что пишет Иосиф Флавий о том, что предшествовало убийству императора: "И вот, когда эти три человека сошлись вместе, они поздоровались, причем по обыкновению, как и раньше, предоставили Минуциану первенство за его высокий сан, за то, что он был одним из выдающихся граждан и пользовался общей популярностью; так они поступали и раньше, особенно когда Минуциану приходилось говорить. Теперь Минуциан ласково спросил Херею, какой пароль назначил ему император на этот день. Тот отвечал: благодарен тебе, что ты окончательно и всецело разбудил меня от сна, в который я был погружен. Я не нуждаюсь в длинных речах, которые возбудили бы мое мужество, раз ты того же взгляда на вещи, что и я; если мы были сообщниками раньше, то с тем сошлись сюда и сейчас. Смотри, я опоясан лишь одним мечом, но этот меч многого стоит, он будет достаточен для двоих; поэтому примемся за дело; будь ты руководителем, приказывай - и я пойду, куда ты захочешь; или же я сам при твоей помощи и твоем содействии возьмусь за дело. Люди, которые вносят в дело душу, не нуждаются в железе, даже в таком могущественном; благодаря этой душе их и железо становится страшнее, а этот меч воистину страшен; я готов действовать, и меня не пугает представление о возможных моих страданиях; мне нет времени думать о своей личной опасности, когда приходится оплакивать рабство моего столь свободного некогда отечества, когда нужно плакать о попираемых законах и когда приходится оплакивать всех людей, падающих от руки Гая. О, если бы я удостоился в настоящую минуту найти в тебе верного судью, который смотрит на дело моими глазами и который меня не осудит!" Между прочим, знаешь ли ты, что тот же Флавий родился в 37 году, во время вступления Калигулы на престол?! - я кивнула головой, хотя этот факт был мне не известен. Посмотрев на меня с сомнением, Виктор продолжил. - Понятно. Ну, вот еще небольшой отрывок из того же Флавия. Он о казни Хереи.
   "Когда Клавдий прибыл во дворец, он собрал приближенных и предложил им решить участь Хереи. Хотя те и признали в поступке последнего много благородства, однако вместе с этим они обвиняли его также в известном вероломстве по отношению к Калигуле, поэтому решили подвергнуть его смертной казни, как пример на будущее время. Таким образом, Херея был поведен на казнь и вместе с ним Луп и еще целый ряд римлян. Говорят, что Херея мужественно отнесся к постигшему его несчастью и не только не изменился при этом в лице, но и осыпал упреками разрыдавшегося Лупа. Когда же последний снял одежду и стал жаловаться на холод, Херея заметил ему, что холод ведь привычен волку. Масса народа шла за осужденными, чтобы присутствовать при казни. Когда они пришли к месту казни, Херея спросил солдата, который должен был исполнить обязанность палача, ловко ли он делает свое дело или же ему впервые приходится действовать мечом. Затем он попросил принести меч, которым он сам убил Гая. Его друзья исполнили просьбу". Ну, и не удержусь прочитать дальше. Так, для полноты сказанного.
   "Херея умер, не дрогнув, под первым же ударом меча. Луп, вследствие своего отчаяния, не так счастливо окончил жизнь свою; ему пришлось нанести повторный удар, так как он недостаточно спокойно подставил свою голову.
   Несколько дней спустя наступил праздник поминовения усопших, когда римский народ приносит жертвы в память своих покойников. Тогда же римляне почтили и память Херея, бросив в честь него лепешки в огонь и умоляя его быть милостивым к ним и не воздавать злом на народную неблагодарность.
   Таков был конец Хереи. Сабин же, которому Клавдий не только простил его вину, но которого он даже утвердил в его прежней должности, счел бесчестным отречься таким образом от прежних своих товарищей по заговору и сам покончил с собой, бросившись на меч, который вонзился в его тело вплоть до самой рукоятки".
   - Очень интересно! То есть ты намекаешь, что меч Хереи был каким-то особенным? - предположила я.
   - Ого! Роберта, мне нравиться иметь с тобой дело! Ты чертовски догадлива! - воскликнул Виктор.
   - Значит все-таки меч?!
   - ...почти... - покивал головой Корецки, но при этом я поняла, что всего он мне пока не скажет. Что-то существовало еще такое, о чем мне было знать рано. Но тот факт, что Корецки постепенно стал приоткрывать передо мной свою тайну, радовал меня несказанно.
  
   ГЛАВА 5.
   Первые откровения.
  
   - Хочешь вина? - его голос был усталый и сонный.
   - Не знаю. Наверное,... да, немного, - прошептала я. Виктор встал и подошел к маленькому круглому столику, на котором с вечера стояла початая бутылка и бокалы. Он налил вина в мой бокал и поставил бутылку обратно. В свой бокал он ничего не налил. Потом он посмотрел на меня и улыбнулся.
   - А ты все-таки очень красивая.
   - Правда? - мне были приятны эти простые слова. - Мне об этом редко говорили.
   - Почему?! - удивился Корецки.
   - Ну, во-первых, потому что у меня мало было мужчин. Во-вторых, я не хотела это слышать, и они молчали.
   - Ерунда какая-то! Если ты общаешься с красивой женщиной, то почему ты не говоришь ей об этом?!
   - Они боялись меня. Я же всегда считалась гордой и неприступной, - мне захотелось потянуться, и я потянулась, при этом тонкое одеяло стянулось и Виктору представилось мое тело. Оно не имело лишнего веса, и было спортивно упругим. Я не стеснялась того, как выгляжу. Где-то в душе я даже понимала, что потягиваюсь специально для того, чтобы он мог лучше рассмотреть меня.
   Он вернулся ко мне и протянул бокал с вином. Я отпила глоток и поставила его на прикроватную тумбочку. Потом притянула к себе сидящего рядом мужчину и поцеловала его в губы.
   - Твои губы имеют вкус запретной любви, они сводят меня с ума, - он поддался моим ласкам, положив голову мне на колени.
   Я стала гладить его волосы, иногда целовать в лоб и шею. Он от наслаждения закрыл глаза и расслабился. Вот в такие моменты мужчины и становятся слабыми и уязвимыми. И если бы я хотела с ним расправиться, то лучшего момента и не придумаешь. Но я не хотела ему ничего плохого. Я просто испытывала к нему очень нежные чувства. Постепенно он становился близким мне человеком. Странно, но прошло всего несколько дней, а он уже был "моим". Моим... моим ли? И что значит моим? Разве человек может быть чьим-то? А вещь, она может быть чьей-то? Ну, вот, к примеру, туфли, те, что стоят возле кресла, они чьи? Мои? Да. Я их ношу. Я их покупала. Да, они мои. А человек? Он же не вещь, его не покупают! Э, нет! Его тоже иногда покупают! Пусть не всегда за деньги. Иногда за должность, иногда за перспективу безбедной жизни. А впрочем, в конечном итоге все равно за деньги! Пусть не наличными, но за деньги. В таком случае человек может быть чьим-то?! Когда его покупают, то он продается! И делает он это сознательно! Тогда он становится вещью и может быть чьим-то! Хм... Какие рассуждения и в какой момент! Но вот Виктор, он мне не продавался, я его не покупала. Но почему он может быть моим? Только по любви человек, не купленный становится чьим-то. Наверное. А если любовь проходит, то он освобождается от бремени собственности? Да. И он уходит. Оставляет ту, что его еще любит и уходит. Но теперь она становиться, а вернее остается его собственностью. И она призывает его не бросать свои вещи. Фу ты черт! Куда меня понесло...
   - Ты о чем задумалась? - Виктор посмотрел на меня вниательно.
   - Да, так. В общем, не о чем...
   - И все-таки ты о чем-то задумалась. У тебя отрешенный взгляд.
   - Думаю о наших отношениях. Мы совсем не знаем друг друга, но уже оказались в одной кровати.
   - Если ты о скоротечности, то я с тобой согласен. Со мной такое впервые. Я очень долго схожусь с людьми. А с тобой это произошло молниеносно. Как только я увидел тебя тогда, в первый раз, мне сразу же очень захотелось быть ближе к тебе. И поверь дело не только в твоей красоте. В тебе есть еще и внутренняя красота! Она притягивает меня. Знаешь, всякие экстрасенсы, маги и тому подобные субъекты сказали бы, что ты светлый человек. У тебя аура светлая и добрая. Это как белая и черная магия. Одна добрая и поэтому белая, а другая злая - черная. А ты белая и светлая! И это так! Ты излучаешь чистоту и любовь. С тобой хочется быть рядом, потому что перестаешь бороться с миром. Расслабляешься и умиротворяешься. Ты как ангел-хранитель!
   - Хм... Спасибо. Но не знаю можно ли считать твои слова комплиментом. Хотела ли я быть такой, как ты меня видишь? Пока не знаю. Скорее я просто не такая. Я обычная!
   - Обычная!? О, нет, только не обычная! - он приподнял голову и его глаза сверкнули. Потом, вернувшись в прежнее положение, после минутного молчания сказал. - У тебя много было поклонников?
   - Увы, нет. Наверное, меня всегда считали гордячкой и поэтому не хотели связываться.
   - Дураки!
   - Наверное... Но я не жалею об этом. Физической близости мне было достаточно. Вернее, обычного секса. Физическая близость - это что-то из области любви. А любви у меня, увы, не случалось.
   - Неужели не было счастливчика?!
   - Нет.
   - О!
   - Ну, а у тебя как обстоят дела? Сколько было покорено женщин тобой?
   Он поднялся с моих коленей и сел возле меня, подложив под спину пару подушек.
   - Ты будешь еще вино? - спросил Виктор.
   - Нет.
   - Тогда дай свой бокал, - я протянула руку, взяла вино и передала его Виктору.
   - Я тоже не могу похвастаться большим количеством влюбленных в меня, - разделяя каждое слово в предложении, медленно и задумчиво сказал он, сделав до этого большой глоток вина. - Хотя надо признаться, что сейчас я жалею об этом. Лет двадцать назад казалось, что все еще впереди, вся жизнь впереди. И не надо размениваться на пустяки. Обычные заблуждения молодости! Кажется, что времени много и в жизни ты все успеешь. Но вот пролетели годы, и как стремительно пролетели, а "крупного", чего-то стоящего так и не увидел. Я иногда задумываюсь о прошлом и настоящем. Видимо годы берут свое. И сегодня я уже понимаю, что впереди будет уже не так много, а вот позади остались большая часть и все самое хорошее! Думаешь, кусаешь локти. Иногда у меня возникает такое сравнение. Моя жизнь похожа на труд садовода, который выращивает, скажем, клубнику. Весной он ее пропалывает, поливает, накрывает от холода, заморозков. Но вот появляются первые плоды. Ягодки небольшие и еще не совсем зрелые. Он думает, что надо подождать. Пусть дозреют эти и появятся новые. Более крупные и сладкие. Ждет день, другой. За это время вырастают новые и крупнее первых и красивее, а он все ждет и надеется на что-то намного грандиознее, чем видит. Наконец он примечает три ягодки, которые готов съесть, но решает прийти за ними на следующий день. И вот как-то утром он приходит на грядку и видит, что клубники той, что он ждал, и нет! Одну надкусали птицы, другая перезрела и загнила, третья вообще куда-то исчезла! А потом и вовсе случилась какая-то напасть и вся клубника погибла. Стоит он перед своей грядкой и думает. Дурак, я дурак! Зачем ждал, почему не сорвал эти ягодки сразу?! И остается ему только вспоминать, какие они все-таки были красивыми, да гадать какими бы они были сладкими.
   - То есть ты жалеешь, что в молодости не воспользовался всеми предоставленными тебе шансами?
   Он опять не сразу ответил на мой вопрос. Сначала выпил все вино, что оставалось в бокале. Потом поставил стеклянный сосуд на свою тумбочку. Все это он делал молча. Он думал и пытался ответить, прежде всего, самому себе. Наконец он произнес:
   - Не знаю...Наверное о чем-то жалею. Но вот встретил тебя и уже начинаю думать, что ягодка самая вкусная и красивая спряталась во время ненастья под листочком и я спустя некоторое время все-таки ее нашел.
   Я прижалась к его груди, потом подняла голову и поцеловала в губы. Он в ответ крепко обнял меня. Его глаза были закрыты, и я не смогла ничего в них прочесть.
   - Но ведь ты сейчас можешь позволить себе любую "ягодку"! - прошептала я.
   - За деньги?
   - Ну, не совсем напрямую...
   - Это не то.
   - Я не про проституток. Любая женщина может пойти за тобой. Ты красив и телом, и душой. Ты несказанно богат...
   - Я не хочу продажного счастья. Поверь, деньги не приносят счастья. С ними только обман и иллюзия. Богатство, деньги - точно не от Бога! Они лишь средство к осуществлению низменных чувств. Настоящая любовь не зависит от количества драгоценного металла. Я ведь всю жизнь был не богатым человеком. И только последние годы я стал по версии окружающих таковым. Но я не стал от этого счастливым. Да, я могу позволить себе все, что захочу. Но теперь я утерял способность радоваться жизни. Все, что я захочу, у меня появляется! Но теперь я перестал чего-то хотеть! По-моему у Авиценны есть такое философское измышление о том, что мечты о чем-то намного приятнее, чем сбывшееся обладание им. Иначе говоря, когда ты получаешь желанную вещь, она перестает быть желанной.
   - Расскажешь мне, как ты стал таким богатым? Пусть не сейчас, потом когда-нибудь?
   - Конечно, расскажу...
   - Мне все интересно! Все, что касается тебя.
   - Поверь, не все в моей жизни было интересно. Ради того, чтобы сейчас лежать рядом с тобой, мне пришлось пройти через огонь, воду и медные трубы. Мой друг при этом погиб. Он отдал свою жизнь ради меня. Я живу только благодаря его смерти! Уверяю тебя, это невыносимая мука осознавать такое!
   Он был искренен. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Его рука, лежащая на моей ноге, немного дрожала. Он испытывал прилив адреналина. Видимо, воспоминания о прошлом были очень сильны.
   - Давай спать, - предложила я.
   - Давай, - согласился Виктор.
   Мы легли, удобно устроившись. Моя голова легла на его грудь. Вскоре он задышал глубоко и ровно. Я поняла, что он уснул, и убрала голову на подушку, чтобы не мешать, ему спать. А ко мне сон не приходил долго. С закрытыми глазами я лежала и ждала, когда усталость возьмет вверх надо мной. Но я побеждала в этой схватке. Перед глазами проносились картины дня. А день, надо сказать, был насыщенным. Днем я приехала к Виктору, и мы провели время в саду за разговорами о Херее. Вечером я не поехала домой. Виктор уговорил меня остаться. Утром мы договорились отправиться в Остию. Чтоб не терять время, как он сказал. Мой новый патрон предложил мне отдельную комнату в своем особняке. Благо их было достаточно. Мы поужинали, заказав еду из ресторана. Ужин был чудесный. Изысканные антипасти. Вкуснейшая рыба. Фрукты. Ну, и конечно вино. Правда, вино было не из ресторана. У Корецки оказалась огромная коллекция красных вин, которые хранились в подвале особняка по всем правилам виноделия. Я спустилась за ним в его домашнюю винарню, и увидела там несколько стеллажей, на которых пылились бутылки с благородным напитком. Там, при тусклом свете одинокой, совсем не энергосберегающей электрической лампочки он поцеловал меня. Все произошло внезапно и неожиданно. Взяв со стеллажа бутылку вина, он обернулся. Мы оказались напротив друг друга, я слишком близко подошла к нему, чтобы лучше разглядеть его запасы. В полутьме его глаза сверкнули на меня. Правая рука обняла мои плечи и притянула к себе. Наши губы слились в поцелуе. Я не сопротивлялась, не отстранилась и ответила ему.
   - Извини, Роберта, - тихо прошептал он, когда все закончилось. - Я не должен был...
   - Нет. Мне было приятно, - проронила я.
   Он долго и нежно смотрел на меня. Потом мы поднялись на поверхность. Виктор вел себя очень предупредительно, но повторных попыток не предпринимал.
   Мы поужинали. Прогулялись по саду. Стрекотали цикады. Небо, усыпанное звездами, висело над нашими головами, и равнодушно взирало на земные чувства.
   - Роберта, оставайся сегодня у меня, - неожиданно предложил Виктор. - Завтра нам утром ехать в Остию. Пока ты доедешь до дома, уже нужно будет вставать. У меня есть комната для гостей, в ней есть все, что нужно гостю в чужом доме. Мешать я тебе не буду и никаким образом не нарушу твой покой. Если ты, вдруг, боишься повторения того, что было в подвале, то обещаю тебе этого больше не будет.
   Дурачок, - хотела сказать я ему. Этого я совсем не боюсь. Я как раз боюсь, что этого больше, может, не случиться.
   - Хорошо, - пробормотала я, не сказав того, о чем думала.
   Гостевая комната оказалась очень даже приличной. Ламинированный пол покрывал большой ковер с толстым ворсом. Большая двуспальная кровать стояла посреди двадцати метрового помещения. Плоский телевизор висел на стене так, что его удобно было смотреть лежа на кровати. За кроватью имелась дверь, ведущая в небольшую ванную комнату с душем, унитазом и беде.
   Показав мне все это, Виктор пожелал спокойной ночи и собрался уходить.
   - Виктор, - окликнула я его, когда он взялся за ручку двери, - не уходи!
   Он опустил руку, повернулся ко мне и, подойдя, крепко поцеловал меня в губы.
  
   ГЛАВА 6.
   Рекогносцировка.
  
   - Ох-хо-хо! - грустно вздохнул Виктор, окинув взглядом беспорядок, царивший здесь много лет.
   Мы вдвоем поднялись по ветхой лестнице на второй этаж. Через ту часть ступенек, которая отсутствовала, Виктор положил несколько досок, так, что по ним можно было легко преодолеть образовавшийся ранее провал.
   Эльза тем временем осталась на первом этаже вместе с Андреа. Риэлтор приехала минут на десять раньше нас. Ее машину мы увидели издалека, еще только подъезжая к особняку.
   - Доброе утро, синьор Корецки! Доброе утро дамы! - приветствовала нас Андреа. - Я рада, что Вы все-таки сделали свой выбор и остановились на этом особняке.
   - Извините, Андреа, но я пока еще точно не решил. Мы приехали осмотреть дом и хотя бы приблизительно оценить, во сколько нам выльется ремонт.
   - И, тем не менее, Вы не отказались еще от его покупки, раз хотите оценить стоимость его ремонта!
   - Пока не отказался, Вы правы. Мы можем же полазить по дому? - спросил Виктор, согласившись с ней.
   - О! Конечно, конечно! Только я не буду вас сопровождать. Договорились?
   - Прекрасно, справимся одни.
   Виктор взял из машины фотоаппарат, блокнот с ручкой и компас. Последний он незаметно засунул в карман джинсов. Он увидел, что я смотрю на его загадочные действия, поэтому тихонько шепнул мне на ухо, что компас нужен ему для определения сторон света и правильной ориентации предметов в доме.
   - Эльза, Вы остаетесь внизу, - приказал он моей подруге.
   - Хорошо, - ответила она боссу и прошипела тихонько мне, когда Виктор отошел, - ну, что я смотрю, ты далеко продвинулась.
   - Увы! Пока нет. Он мало рассказывает о своей жизни, - наигранно вздохнула я, притворяясь, что не поняла ее слов.
   Виктор, поднявшись на второй этаж, прошелся по коридору, заглядывая буквально в каждый уголок, в каждую щель. Я стояла возле лестницы и наблюдала за ним. Потом он подошел к окну, достал блокнот и стал что-то чертить. Достав компас и определив стороны света, он хмыкнул, положил компас обратно в карман и продолжил рисовать.
   - Роберта, Вы не могли бы измерить длину коридора, - обратился он ко мне довольно громко и на "вы" словно вчерашнего дня и ночи вовсе не было. Меня сначала это озадачило, но потом я поняла его намерение не показывать всем наши отношения и мысленно поблагодарила его за это.
   - Но у меня нет того, чем можно измерить метраж.
   - Смотрите! Сделайте шаг! Немного шире, еще чуть-чуть. Стоп! Вот это приблизительно метр. Постарайтесь измерить длину коридора шагами, приблизительно равными одному метру.
   - Хорошо, - поняла я и стала шагать по коридору. - Двадцать один!
   - Так... - Виктор продолжил рисовать и помечать какие-то детали. - А теперь ширину, пожалуйста.
   - Раз, два, три, четыре. Четыре.
   - Очень, очень хо-ро-шо, - растягивая слоги в слове, проговорил себе под нас Виктор, и опять что-то пометил в блокноте.
   Потом мы стали по очереди заглядывать в комнаты, измерять их метраж и зарисовывать все это в блокноте. Вернее я шагала по кучам строительного мусора, а Виктор записывал мои результаты в своем блокноте. Когда со всеми помещениями второго этажа было закончено, мы спустились на первый.
   - Ну, как? Все осмотрели? - спросила Андреа, которая караулила нас внизу и, как мне показалось, прислушивалась к нашим разговорам.
   - Все просто замечательно! - ответил ей Корецки. - Теперь посмотрим все здесь.
   Мы повторили наши действия и на первом этаже. Андреа смотрела на нас, не понимая смысла в наших действиях. Она считала Виктора чудаком. Ведь все измерения есть в плане дома. Но, тем не менее, она терпеливо ждала и молчала. Клиенты ей попадались сплошь одни идиоты и чудаки, но чудаки с деньгами. А поэтому пусть делают все, что угодно, только пусть покупают.
   - Андреа, извините, а есть ли в доме подвал? - отряхиваясь от пыли и извести, спросил женщину потенциальный покупатель.
   - Минуту... - риэлтор достала из сумки свернутый в несколько раз лист тонкой бумаги. Это был прежний план дома. Она внимательно рассмотрела его. - Так... так... да. Вот он. Смотрите.
   Виктор подошел поближе и посмотрел туда, куда показывала женщина. Затем он поднял глаза и осмотрелся.
   - Ага! Значит подвал там, - он махнул рукой в противоположную сторону от лестницы, где мы стояли.
   - Странно, но я там не видела никакой другой лестницы, ведущей вниз. Там только комнаты, - сказала я.
   - Да. Это интересно, - почесав затылок, проронил Корецки. - Ну-ка, дайте-ка еще внимательнее посмотреть, Андреа.
   Посмотрев и что-то для себя решив, он быстрым шагом отправился к тому месту, где должен был находиться спуск в подвал. При этом он махнул мне рукой, давая понять, чтобы мы оставались на месте.
   - Да! Все довольно странно! - крикнул он, возвращаясь к нам. - Там тоже нет никакой лестницы!
   - Может подвал был раньше, но хозяева его засыпали или убрали, а на схеме он остался?! - предположила Андреа.
   - Иного объяснения я придумать не могу, - согласился с ней Виктор. - Ну, что ж! С домом все более-менее ясно! Давайте, пойдем, посмотрим еще раз сад!
   Мы вышли на свежий воздух. После пыльного помещения хотелось дышать полной грудью. Жара еще не вступила в свои права. На часах у меня значилось половина одиннадцатого. Эльзы возле дома я не увидела. Странно, куда она могла деться?
   - А где наша третья красавица? - спросил Андреа Виктор.
   - Она пошла в сад.
   - А! Ну, пойдемте и мы туда!
   Втроем мы обогнули здание. Эльза сидела на лавочке под тенью старого оливкового дерева. Ее глаза были закрыты, она раскинула руки в разные стороны и наслаждалась шелестом листвы. Услышав посторонние звуки, девушка открыла глаза и посмотрела на нас.
   - Ну, что? Осмотрели дом?
   - Да. Теперь будем осматривать сад, - бодро сказал Корецки.
   - Но ведь мы его осматривали раньше! - удивилась Эльза.
   - Да. И осмотрим его еще раз, - успокоил ее патрон. - Впрочем, Эльза, Вы можете не прерывать свои занятия. Мне поможет Роберта.
   Помощник Корецки зыркнула на меня, но быстро взяла себя в руки. Андреа присела рядом к ней, а мы пошли по дорожке, удаляясь от дома. Андреа о чем-то заговорила с Эльзой, и у них завязалась непринужденная беседа.
   Мы шли, молча, пока скамейка с женщинами не скрылась из виду. Виктор остановился и достал компас. Сориентировавшись на местности, он стал опять помечать что-то в блокноте. Закончив рисовать, мой спутник, убрал блокнот и ручку в задний карман джинсов.
   - Вот с планом и закончили! Теперь остается осмотреть то, что лежит под ногами! - Он подошел к оливковому дереву и стал носком мокасин рыть землю. Вскоре он нагнулся и что-то поднял. Отряхнув это что-то от земли и внимательно осмотрев, мужчина положил его в карман.
   Потом Виктор вернулся ко мне, и мы продолжили прогулку. Вскоре он повторил все свои предыдущие действия, и в карман легло еще что-то.
   Так мы дошли до забора, которым заканчивался приусадебный участок. Виктор, оказывается, пока мы шли, считал шаги. Результат он снова записал в блокнот. Затем мы прошлись вдоль забора, измерив и его протяженность. Полученное значение тоже было занесено на бумагу.
   - Все! - радостно воскликнул мой спутник. - Можем возвращаться домой. Пойдем к машине.
   Он взял меня под руку и, не спеша, повел к дому. По пути он извинился.
   - Роберта, ты не обижаешься, что я при всех обращаюсь к тебе официально?
   - Нет, я даже благодарна тебе за это. Незачем кому-то знать о наших отношениях!
   - Вот и хорошо! А то я подумал, ты обидишься. Поедем сначала ко мне, - попросил он, - а потом, если захочешь, домой тебя отвезет Леонардо. Мне нужно с тобой посоветоваться. Ладно?
   - Договорились, - кивнула я.
   Вернувшись к скамейке, он сообщил Андреа, что он закончил с осмотром. Теперь ему необходимо встретиться со знакомыми строителями, предварительно рассказать о состоянии дома, а уж потом он сможет принять решение.
   Риэлтор согласилась подождать пару деньков, благо больше претендентов на дом пока не было. Мы попрощались и втроем уехали. По пути Леонардо завес Эльзу домой. Выйдя из машины, она любезно с нами попрощалась, при этом ошпарив меня своим взглядом. Хотя, ее слова были вежливыми, а тон ласковым.
   - Чао, Виктор! Чао, Робарта! Хорошей и плодотворной вам работы! Когда мне приезжать?
   - Эльза, я жду Вас завтра с утра! Чао! - попрощался с ней патрон. И когда закрыл дверцу, сказал мне: - А мы поедем дальше.
  
   ГЛАВА 7.
   Археологи-любители.
  
   Виктор извлек содержимое своих карманов и выложил его на стол. Как всегда мы расположились в тени апельсинового дерева в саду. Этими таинственными предметами оказались фрагменты керамики, и два довольно странных артефакта, напоминающих небольшие диски один из которых был в диаметре около одного, а второй около двух сантиметров. На столе уже стояла большая пластмассовая миска с водой, зубная щетка, полотенца и лупа. Все эти предметы принесла девушка, работающая в доме Корецки. Как только мы зашли в дом, он позвал ее и сказал, чтобы она принесла все это в сад и поставила на стол. Его приказание было исполнено молниеносно. И вот, как только девушка ушла, хозяин дома достал из карманов выкопанные артефакты.
   - Черт! Совсем забыл! Надо еще взять ноутбук. Хотя здесь Wi-Fi ловит плохо. Ладно, потом посмотрим, - он внимательно осмотрел свои находки и затем стал отмывать керамику от засохшей земли или глины. Проделав эту операцию, Виктор положил отмытые черепки на стол и принялся мыть кругляшки. Я с интересом наблюдала за его действиями.
   Закончив с водными процедурами, Виктор разложил все предметы на столе в ряд, предварительно протерев их полотенцем.
   - Ну, что ты думаешь обо всем этом? - спросил он меня, указывая кивком головы на стол. Я подошла ближе к сохнувшим артефактам.
   - Я могу их брать?
   - Конечно! Смотри! И скажи мне что это?
   Я немного волновалась. Опять экзамен! Ну, когда все это закончится?! Признаться, я впервые с таким трепетом брала в руки артефакты. Хотя, возможно, в детстве мы ими играли, кидались, строили из них маленькие домики для самодельных куколок. Но я никогда не задумывалась, откуда они берутся в земле. Раньше мне это было не интересно. Мало ли что валялось у меня под ногами! Я жила в стране, где все дышит историей. Здесь где ни капни, везде наткнешься на черепки! И вот сегодня я взяла в руки этих пришельцев из прошлого с особым почтением! Сколько вам лет? Чем вы были раньше? Кувшином? Тарелкой? Стаканом? Когда вас слепили? Кому вы служили? Ох! Если бы вы умели говорить!
   Черепки были покрыты черным лаком, с какими-то рисунками. Определить, что изображено на них было не возможно. Я покрутила все осколки прошлого и положила их на стол. Затем дело дошло до кругляков.
   Мое сердце екнуло. Боже, как же здорово, что я год назад писала о найденном древнем кладе и о том, что его пытались расхитить. Клад нашли недалеко от Неаполя. В глиняном кувшине строители новой автодороги обнаружили кучу монет. Там были золотые, серебряные и медные деньги "разных времен и народов". Точнее монеты римской империи. Все они датировались концом первого века до нашей эры - началом второго века нашей эры. Клад поместили в музейный запасник и там от него остались крохи. Работники музея тихонько выносили монеты и продавали их. Тема мне была интересна и я досконально ее изучила. Я тогда общалась с историками и археологами, с нумизматами и антикварами. Затем, заинтересованная этой темой, я увлеклась и сама нумизматикой! Моя работа над темой, углубленное изучение материала вот мне и пригодились. Кругляки оказались монетами. Взвесив их на руке, я взяла лупу и стала тщательно рассматривать их поверхности. На все про все у меня ушло около пяти минут. Виктор терпеливо ждал моего экспертного заключения.
   - Итак, - наконец изрекла я, - керамика, скорее всего, римского производства, хотя я не могу полностью исключить того, что ее могли произвести и в Греции. Лак очень схож. Но состав глины, степень обжига и прочие признаки говорят именно о римском производстве. Похоже, произведена она в период с первого века до нашей эры по первый век нашей эры. Визуально точнее определить невозможно. Точную дату можно установить техническими способами. Теперь вот об этом! Это монета. Но! Ты счастливчик, Виктор! Это "DIVVS AVGVSTVS"
консекрационная монета Калигулы в честь Божественного Августа. Золото, дата чеканки, могу с уверенностью сказать, 37 год. Место чеканки - Лугдунум. Вот на аверсе написано C. CAESAR AVG. GERM. P. M. TR. POT. COS. и изображена обнаженная голова Калигулы вправо. На ревересе отсутствует какая-либо легенда, но изображена голова Августа, в лучевой короне, вправо, между двумя звездами. Этот ауреус принадлежит к гораздо более загадочному типу чеканки, чем другие известные в настоящее время. Их найдено всего несколько штук. Их приписывают Лугдунуму, где Калигула в первый год своего правления мог чеканить только золотые и серебряные монеты и где портреты императора в лучевой короне были двух видов. Первый - без надписи и с двумя звездами по бокам. Это наш случай. Второй - без звезд и с надписью "DIVVS AVG PATER PATRIAE". Эта двойственность позволяет предположить, что представленный на этой монете без надписи портрет в лучевой короне в действительности принадлежит Тиберию, а две звезды -- это Август и Юлий Цезарь, единственные, кто был обожествлен.
   - Да... - только и проговорил, пораженный моими словами, Виктор.
   - Но это еще не все! - я положила первую и взяла вторую монету. - Это бронзовая монета Понтия Пилата! Могу предположительно датировать ее 30 или 31 годом нашей эры. На аверсе изображены жезл и надпись, на реверсе - венок и дата.
   Я положила вторую монету на стол, к первой и посмотрела на Виктора. Он сидел, задумавшись и, казалось, больше не слушал меня.
   - Виктор, - тихонько позвала я его. Он вздрогнул и вышел из оцепенения.
   - Прости, я задумался... Хм... Я даже в самых нескромных мечтах не мог ожидать такого результата... - он замолчал, потом внезапно продолжил. - В машине, когда мы возвращались, мои карманы горели от этих находок, руки чесались, в одном месте свербело. Мне страшно хотелось достать их и рассмотреть, но я сдержался. Так значит, не зря я испытывал такое нетерпение! Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Понимаю. Моя работа закончена. Дом можно покупать, и мои консультации теперь уже не нужны.
   - Да, нет же! Нет! Как раз наоборот! Только сейчас мне и нужны будут твои консультации! - воскликнул Корецки. Он взял меня за руку и посмотрел мне в глаза. - Кроме того, я хочу, чтобы ты оставалась рядом со мной. Мне кажется я уже не смогу без тебя. Так ты останешься? У нас впереди еще столько работы!
   - Хорошо. Что ты так разгорячился? Я остаюсь, ведь наш контракт предусматривает большее, чем мы сделали, - произнесла я так, будто не очень хотела продолжать с ним работать. Хотя я очень испугалась, что он больше не будет нуждаться во мне. Признаться, я уже не представляла, как я обойдусь без общения с ним.
   - Вот и славно! Пойдем в мой кабинет. Нам нужен компьютер и интернет, - он улыбнулся, успокоенный моими словами.
   Мы оставили черепки лежать на столе, а монеты Виктор забрал с собой. Я раньше не была в его кабинете. Он представлял собой почти квадратную комнату. Определить точно ее площадь было трудно. Вы сами наверняка замечали, что квадратные комнаты кажутся всегда меньше чем они на самом деле. На глаз площадь кабинета была порядка двадцати пяти метров. Из мебели в нем был довольно большой письменный стол у окна, на котором горой лежали какие-то книги. В центре стола стоял большой ноутбук, он был выключен. Одна стена была полностью заполнена стеллажами с книгами. Напротив них, у противоположной стены я увидела кожаный диван. Мои босые ноги почувствовали теплоту настоящего шерстяного ковра.
   Хозяин дома подошел к столу и включил компьютер. Когда тот загрузился, Виктор пододвинул к столу еще один стул, стоящий возле стола, который, видимо, предназначался мне, а сам сел на крутящееся кресло. Потом он открыл файл, и я увидела схему особняка, в котором мы были утром.
   - Так! - пробурчал мужчина. Потом он достал из кармана блокнот и стал вносить в схему изменения. - Я не имел возможности уточнить метраж плана и расположение дома относительно сторон света. Сейчас мы это исправим.
   Я тихонько наблюдала, как схема дома менялась. Комнаты либо вытягивались, либо уменьшались, сам дом повернулся немного вправо по часовой стрелке. Умная программа сама меняла чертеж, как только получала новую информацию. Вскоре на меня смотрел план дома и земельного участка, измеренный моими шагами и зафиксированный рукой Виктора.
   - Ну, а теперь давай его сравним с планом, предоставленным мне риэлтором, - он открыл другой файл со схемой похожей на нашу, но что-то в ней отличалось. Я пока не уловила, что именно было не так. Корецки наложил один рисунок на другой и посмотрел на меня.- Что ты на это скажешь? Чья схема не верна?
   Посмотрев на экран еще внимательнее, я заметила, что красная схема отличается от синей. Во-первых, согласно синей схемы дом был четко сориентирован на север, в то время, как красный рисунок повернул его градусов на тридцать вправо. Во-вторых, мне показалось, что площади коридора первого этажа в двух схемах также разнятся. Кроме того, в синей схеме не хватало одной комнаты. Все мои наблюдения я озвучила вслух.
   - Да, Роберта, ты права! А почему так? Случайно не можешь сказать?
   - Ну, может быть риэлтерская схема старая и после того, как ее составили, дом подвергся перестройке. Такое ведь возможно?!
   - Да, твоя гипотеза вполне убедительна, - согласился Виктор. - А давай посмотрим наш объект на Гугл-планета! Там спутниковые фото. Следовательно, они запечатлели дом совсем недавно, думаю даже после составления риэлтерской схемы.
   Он открыл программу и пододвинул землю к себе, пока мы не увидели Рим.
   - А теперь давай пойдем в том направлении и по дороге, по которой мы ехали, - он приблизил землю настолько, что видна была автострада, выводящая нас из города.
   Я следила за его действиями. Вот это место мы проезжали, я его очень хорошо запомнила. Так здесь мы свернули. Так, вот здесь повернули налево. Так, бензозаправка. Перекресток, мы поворачиваем направо и прямая дорога до самого особняка. А где же дом? Виктор виртуально поднялся над землей и осмотрел местность с высоты птичьего полета. Нет, особняка нигде не было видно!
   - Что-то я ничего не понимаю! - воскликнул Виктор. - Роберта, где особняк?! Ты его видишь?
   - О, Мадонна! Нет, я тоже его не вижу! - не меньше удивилась я.
   - Сказать, что его до того, как появилась фотография, не существовало нельзя! Мы были там. Дом там был и находится в том месте очень продолжительное время. Подделка? Инсталляция? Вряд ли! Это очень старая постройка. Действительно очень старая! Кирпичи, кладка, строительный материал, - все свидетельствует о почтительном возрасте дома! А потом, зачем кому-то фальсифицировать возраст строения, выдавать его за старинный, при этом терять кучу денег?! Нет! Это исключено! Тогда, как объяснить его отсутствие на фото из космоса?!
   - Понятия не имею! Может мы просто его не заметили?
   - Ты думаешь? - Виктор вновь повторил свое путешествие, теперь оно было дольше, по времени, дальше по расстоянию и кропотливее по количеству изучаемых деталей. Но результат оказался таким же. Дома нигде не было!
  
   ГЛАВА 8.
   Загадочное деловое предложение.
  
   Я ехала в пустом вагоне метро. Последние пассажиры вышли на предыдущей станции. До моего пункта назначения оставалось еще миновать семь станций. Мне очень хотелось спать. Прошлой ночью я спала всего пару часов. Мы заснули около пяти, уже светало, а встали в семь. Быстро позавтракав, мы сели в лимузин и поехали за Эльзой. Потом лазанье по дому, возвращение в особняк Корецки, изучение находок, странности с определением местоположения дома и тому подобные занятия.
   Вагон раскачивало, и мои глаза периодически невольно закрывались. Стук колес и ритмичные покачивания в двух направлениях действовали лучше всякого снотворного. Я с трудом раскрыла свои очи и посмотрела на часы. Одиннадцать пятьдесят. Да поздненько! Может, надо было остаться у Виктора? Он же предложил мне такой вариант, но я отказалась. Или все-таки мне лучше было остаться у него? Нет! Я все правильно сделала, что отказалась. Ведь мы опять долго не спали бы. И когда бы мы уснули известно только Богу! Разве с таким красавчиком уснешь?! А потом, что Корецки мог подумать обо мне?! Ведь мы не стали еще близкими друзьями. Два дня подряд - это уже система! Надо и мне честь знать и ему не надоедать. "Разлука увеличивает желание"! - вспомнила я давно прочитанное где-то выражение. Мои губы растянулись в улыбке. Хорошо, что в вагоне кроме меня никого нет. А то подумают, что у девушки не все дома. Мне было смешно, потому что я назвала мой отъезд разлукой. Это же просто желание выспаться. И если бы я не хотела так спать, то вероятно осталась бы у Корецки, несмотря на все доводы о порядочности и скромности хорошей девочки.
   Глаза вновь закрылись и я начала проваливаться в глубокую дрему. Где-то далеко-далеко я услышала, как поезд остановился на очередной станции. Двери сначала открылись, а потом закрылись. Странно - подумала я во сне, а зачем двери открывались, ведь никого нет. Прошло еще какое-то время. Скорее всего, несколько секунд или минута. Но для меня это время показалось половиной вечности. За эту минуту я успела глубоко уснуть.
   - Синьора! - внезапно услышала я голос справа от меня. Он разбудил меня, но не напугал. Открыв глаза я увидела, что справа и слева от меня сидят здоровенные детины, а напротив, наклонившись ко мне, присел мужчина. На вид ему можно было дать около пятидесяти лет. Одет он был в джинсы, какую-то разноцветную рубашку с длинными рукавами, закатанными до локтя. Меня удивило его лицо. Знаете, есть такие лица, которые, увидев, никогда не забудешь. Его лицо было полной противоположностью. Закрыв глаза, я уже не смогла бы вспомнить его лицо, хотя смотрела на него секунду назад.
   - Я слушаю Вас, - настороженно ответила я.
   - Вы Роберта Мадзони? Вы работаете в журнале "Эта Италия"? Не так ли? - спокойно продолжил мужчина.
   - Да...
   - Мне нравятся ваши аналитические статьи. Я всегда их с большим удовольствием читаю.
   - Спасибо, - я не могла понять, к чему он ведет.
   - А над чем Вы сейчас работаете? Мне очень интересно.
   - Я нахожусь в творческом отпуске и пока не имею определенной темы, - соврала я.
   - Вот как! Это очень хорошо! Вы не представляете, как я рад этому! - он помолчал, давая мне время осмыслить его слова. - А я вот хочу вам заказать большую статью о синьоре Корецки. Вы слышали о нем?
   - Да, слышала...
   - Опять здорово! Смотрите, что ни фраза, то удача! Для моего еженедельника нужно написать большую аналитическую статью об этом господине. О нем все говорят, но толком никто не знает о нем ничего! И вот нашей читательской аудитории было бы интересно узнать о нем больше, чем знают другие. О гонораре даже и не думайте! Мы заплатим столько, сколько вы назначите. Никаких торгов!
   - А о чем хочет узнать ваша аудитория? Какие моменты его жизни нужно осветить? - я отвечала, автоматически, не задумываясь. Внутри меня все кипело. Сон мгновенно пропал. Голова стала ясной и в ней зашевелились мозги. Значит, кто-то пронюхал, что я стала общаться с Корецки. Кого-то это напрягает, и он непременно хочет об этом знать. Зачем? Почему? На эти вопросы я пока ответить не могла.
   - Ну, мы хотели бы знать о его жизни, как он стал известным и богатым, о его семейном положении и прочее, прочее. Вы же сами знаете! Наверное, не в первый раз будете работать над подобной темой.
   - Хм... очень интересное предложение, но Вы же, наверное, знаете, что Корецки ни с кем из журналистов не общается!? Как мне к нему подобраться?!
   - О! Вы же талантливый журналист и очень красивая девушка! Я думаю, найдете способ?! А?! - он мне подмигнул.
   - Я должна подумать. Ваше предложение весьма интересно!
   - Конечно! Пожалуйста! Завтра дадите ответ?
   - А почему такая спешка?
   - Ха-ха, - он натужно засмеялся, - материал сам по себе очень интересен, поэтому мы испытываем некое чувство нетерпения. Во-вторых, у нас пустует место на первой полосе.
   - Извините, а какая газета? Я забыла!
   - А я Вам и не называл, - противно улыбаясь, сказал мой собеседник. - Вы узнаете ее название только после своего положительного ответа! Итак, до завтра! Ваша остановка!
   Поезд остановился, я вскочила и бросилась к двери. Нажав кнопку, я вышла и скорым шагом направилась к выходу. Оглянувшись, я не увидела ни моего собеседника, ни его огромных друзей. Поезд умчался, и унес их на конечную станцию. Вестибюль моей станции звенел тишиной, и только мои шаги гулко отзывались эхом. Быстрым шагом, переходящим на бег, я поспешила домой. У выхода из метро, справа и слева копошились выходцы из Африки. В темноте их черные тела пугали своей невидимостью. Белые зрачки и такие же белоснежные зубы словно повисали в воздухе. Это жуткое зрелище. Меня всегда пугали ночью темнокожие африканцы. Это почти, как у Конфуция - темная кошка в темной комнате. Мало того, что они терялись в ночной темноте, словно кошка в комнате, они еще поклонялись черт знает, кому или чему, совершали обряды вуду, и конфликтовали с законом. Я немного успокоилась, только когда из толпы услышала знакомый голос.
   - Чао, Роберта! Как дела?! - это был голос моего знакомого африканца Самюэля. Я покупала у него газеты по утрам. Конечно, можно было их покупать в киосках, но отчего-то я это делала у него. Он всегда был вежлив, обходителен и всегда старался дать мне сдачу, а я ему ее возвращала.
   - Привет, Самюэль! Извини, спешу домой! Очень устала! - выдохнула я с облегчением.
   - А! Ну, спокойной ночи, Роберта! Пока! - попрощался со мной негр и вернулся в свою компанию. Они продолжили курить травку и говорить о своей Родине.
   Дома я достала из холодильника початую бутылку красного вина. Плеснув жидкость в бокал, я уселась на кухне и стала размышлять. При воспоминании о сегодняшней встрече сердце начинало сильно колотиться. Ого, это неспроста! Обычно оно так не ведет себя! Значит сердце, а вернее мозг обеспокоены! Что-то в этой сегодняшней встрече настораживало меня. Стоп! Надо все разложить по полочкам. Я устроилась поудобнее, налила в пустой бокал еще вина и стала анализировать произошедшее со мной сегодня. Я всегда так делаю, когда кто-то или что-то ставит меня в тупик, когда необъяснимая тревога или страх парализуют мою волю.
   Итак, случайность или нет?! Нет, нет и нет! Не верю я в такие случайности. Именно тогда, когда я стала общаться с Корецки, ко мне обратились с предложением подготовить материал о нем. Но самое главное, как обратились! Меня не пригласили на встречу, мне не позвонили по телефону, который известен редакции, мне не пришло письмо на электронный ящик. Меня нашли в метро, в вагоне! Насколько нужно быть проинформированным о моих делах, чтобы вычислить такую встречу! Или нужно банально следить за мной. Второе предположение наиболее вероятно. Ведь никто не мог предугадать мое поведение, никто не мог заранее знать, что я не останусь у Виктора.
   Дальше. Для чего или для кого необходим такой материал? Какой-то газете? Хм... Возможно. Но что-то я сомневаюсь. Отчего газете следить за мной? Точно! Редактор просто позвонил бы мне и сделал предложение. К чему такие шпионские игры! Так. Шпионские. А может это и есть шпионские игры? Ну, может не шпионские, а происки спецслужб? Кажется, теплее. Либо если не службы, то какой-нибудь мафиозный клан интересуется деньгами Корецки. И это возможно. Так в чем дело?! Кто и зачем?!
   Ответить я не смогла. Мало данных для точного заключения. Что ж, только дав свое согласие, я смогу ответить на эти вопросы. В таком случае, мне не нужно строить из себя принципиальную дурочку. Надо согласиться и все станет на свои места. Вот только выполнять задание или нет, я буду решать после!
   О! А как они собрались со мной связываться? Ха! Ну, это ясно, как божий день! Они позвонят и назначат встречу. Вычислить мой телефон не составляет никакого труда. Итак, я соглашаюсь, но выведываю, кто и по какой причине интересуется Корецки. Потом если решу, что за этим предложением не кроется какая-нибудь опасность, соглашусь поработать за хороший гонорар. В конце концов, я познакомилась с Корецки именно по этой причине. И, конечно, опубликую все только с согласия Виктора!
   Приняв решение, я немного успокоилась. Допив остатки вина, и помыв посуду, стоявшую в раковине со вчерашнего утра, так как весь вчерашний день провела не дома, я умылась и легла спать. Было уже глубоко за полночь. Странно, несмотря на мое недавнее возбуждение, сон мгновенно меня сморил.
   Утром, проснувшись довольно поздно, настенные часы показывали десять, я почувствовала себя бодрой и готовой к любому бою. Правда, я не знала к какому бою и с кем, но у меня возникло желание свернуть горы, встретиться с самим чертом и обмануть его, защитить всех обиженных и наказать само зло.
   Из ванной, уже приняв душ, я услышала звонок на мобильный телефон.
   - Пронто?! - прокричала я, правой рукой держа телефон, а левой вытирая полотенцем волосы.
   - Але! Роберта! Это Виктор. Как у тебя дела? - в его голосе я не услышала ни нотки беспокойства.
   - Все хорошо.
   - Я рад. Какие у тебя планы на сегодня?
   - Пока не знаю. А что?
   - Хотел предложить тебе поехать со мной в Остию. Сегодня должны подвести кое-какую аппаратуру. Думаю начать процесс углубленного изучения дома. Тебе это интересно?
   - Да, конечно! А когда ты хочешь ехать?
   - Ну, собирался выезжать. Вот позвонил узнать заехать за тобой или нет.
   - Заезжай! Жду! - я отключила вызов и бросилась одеваться, а потом завтракать. У меня в запасе, было, может сорок минут, может, час, если в городе будут большие пробки. За это время я все могла успеть. Мне просто не терпелось встретиться с Виктором.
   О вчерашней встрече я не вспоминала. Вчера мной было принято решение согласиться с предложением незнакомца, но только для выяснения истинных причин заказа. Поэтому я особо не ждала новой встречи. Позвонят, дам согласие, не позвонят, ну, тогда и голову не буду ломать. Я не заинтересована в том предложении. Если они хотят, пусть сами думают, как со мной связаться. Я сидеть и ждать от них весточек не буду!
  
   ГЛАВА 9.
   Начало ремонта или что-то другое?
  
   Я не узнала то место, в которое приезжала еще вчера. Всегда тихое, пустынное, даже какое-то печальное, оно превратилось в международный центр суеты, шума и строительного беспорядка. Уже при подъезде я услышала какой-то грохот, крики людей, шум работающих механизмов. Возле дома, на площадке, стояли два строительных домика. Еще не распакованные они выглядели странно и несуразно. Тут же несколько мужчин в синих комбинезонах, на спинах которых я прочитала: "ремонт, строительство, современные технологии", занимались разгрузкой небольшого фургона. Из его внутренностей то и дело появлялись все новые и новые предметы. Их аккуратно складывали возле забора. В образовавшейся куче я различила рулоны грубой строительной бумаги, толстого армированного полиэтилена, огромные банки с краской, валики, кисти, шпатели разных размеров. Там было явно что-то еще, но оно было завалено всей этой строительной ерундой, поэтому я не смогла больше ничего рассмотреть. Из-за забора слышались крики, команды, крепкие выражения, их иногда заглушал звук включающегося механизма, работающего двигателя внутреннего сгорания.
   - Я смотрю, ты все-таки решил начать ремонт дома, еще не купив таковой? - удивилась я.
   - Отнюдь! Дом мой. Практически мой! Эльза просмотрела договор, и я его утром подписал. В данный момент все формальности уже соблюдены! Деньги перечислены! Дом наш! - сказал Виктор, посмотрев на часы.
   - Ого! Оперативно!
   - Знаешь, после наших находок, я побоялся рисковать. А вдруг кто-то появится и купит дом сразу, опередив нас?! Тогда все мои изыскания буду напрасны! Поэтому, после твоего вчерашнего отъезда, я позвонил Эльзе и попросил ее связаться с Андреа. Та сбросила договор, Эльза его изучила, дала мне отмашку и я его подписал. Утром риэлторы получили мой экземпляр и подписали свой, после чего я перечислил деньги. Так что дом мой! Что хочу, то и делаю!
   - Так ты решил начать с ремонта?
   - Ты так считаешь? - загадочно улыбнулся Корецки. - В таком случае я все правильно сделал.
   - Извини, не поняла? - спросила я, и в самом деле ничего не понимая.
   - Роберта, зачем кому-то знать или даже просто подозревать, что дом куплен не для проживания! Если бы я его срочно купил и не стал бы срочно ремонтировать, что бы подумали люди? - он смотрел на меня, ожидая ответа.
   - Хм... Ну, наверное, это было бы не логично, по меньшей мере, - рассуждая вслух, согласилась я с ним. Потом могли бы возникнуть вопросы, а для чего так срочно покупается дом, но работ в нем никаких не ведется, и...
   - Правильно. А если бы мы еще и начали раскопки, то от любопытных и назойливых людей нам не было бы покоя. Поверь, есть масса журналистов, да и не только их, кто постоянно следит за моей персоной. И, не подумай, что у меня мания преследования, они глаз с меня не спускают, даже если ты их не видишь рядом!
   Я совершенно была с ним согласна! Еще бы! Я сама поначалу принадлежала к той категории людей, о которой он говорил.
   - Значит этот строительный бум только для отвода глаз?
   - Почти. Они, конечно, будут делать ремонт, но немного погодя. Вот этот фургон, - Виктор махнул головой в сторону автомобиля, из которого продолжали доставать всякую всячину, - уже второй за сегодня. Первый уехал. Он привез кое-какую аппаратуру, не предназначенную для строительства. Я тебе ее покажу. Ее разгрузили внутри дома. Пойдем!
   Он взял меня под руку и повел в дом. На внутренней территории усадьбы нам повстречались другие мужчины все в тех же синих костюмах-комбинезонах. Одни из них суетились возле двух бензогенераторов. Заливали в бак бензин, крутили какие-то гайки, смотрели на приборы, то запускали двигатель, то его глушили. Другие работники протягивали кабели, которые как змеи, извиваясь, ползли в дом и куда-то за него.
   - Пойдем внутрь! - сказал Виктор, увлекая меня за собой.
   В коридоре я увидела ящики с какой-то аппаратурой. Один из них был приблизительно полтора метра в длину, чуть меньше в ширину и около метра в высоту. Деревянная коробка еще не открывалась, тонкие жестяные полоски охватывали ее крест-накрест. Рядом с ней лежала другая длинная, но не широкая и не высокая картонная коробка, тоже пока не вскрытая. На картоне я прочла "GARRETT GTI 2500 PRO".
   - А вот и наши помощники приехали, - весело сказал Корецки, остановившись возле этих ящиков.
   - А, что это? - спросила я.
   - "GARRETT GTI 2500 PRO" - это металлоискатель, лучшая модель фирмы Garrett! Прибор профессионального уровня. Простой в управлении и настройках. GTI 2500 способен определять приблизительный размер объекта и глубину его залегания. Функция отключения  сигналов от  приповерхностного слоя позволяет производить поиск на сильно замусоренных участках. Имеется статический режим поиска всех металлов с увеличенной глубиной обнаружения и отображением типа объекта. Также есть функции исключения поверхности, независимая настройка сегментов дискриминации, речевой синтезатор, ручная и автоматическая отстройка от грунта, индикация ценных находок специальными звуковыми сигналами, отстройка от соленого грунта. И прочее, прочее, прочее. А вот этот большой ящик - продукция компании IDS S.p.A. Это - георадар. Он позволяет заглянуть вглубь земли на двенадцать метров! Правда, он довольно громоздкий, поэтому предназначен мной для работы вне дома. Хотя я еще не решил. Возможно, он и пригодится в доме, если возникнут затруднения с поиском подвала.
   - То есть с их помощью мы будем производить предварительные работы? Поисковые?
   - Ага.
   - Виктор, а ты умеешь ими пользоваться? - у меня закралось сомнение.
   - Разберусь! Не беспокойся! - уверил он.
   Потом мы вышли из дома и направились в парк. Змеи-кабели тянулись именно туда. Они заканчивались метрах в десяти от дома. Там стояла небольшая будочка размером с собачью конуру. Подойдя поближе, я увидела в ней несколько розеток. Это был распределительный щит, спрятанный под крышей. А со стороны он мне показался конурой. Для чего эта конструкция предназначалась, я не поняла, но лишний раз спрашивать Корецки не стала. Зачем? Ему видней, а мне забивать голову нет необходимости. В парке людей не было, и мы могли спокойно разговаривать, не опасаясь, что кто-нибудь нас подслушает или случайно услышит наш разговор.
   - Что у тебя в голове, Виктор? - спросила я. Он, улыбаясь, посмотрел на меня.
   - Все то же. Мы должны найти подвал в доме и нечто под землей. Я не знаю, что это будет. Может могила, может склеп, может подвал, может первый этаж античного особняка. Короче, что-то, что прольет свет на тайну, сокрытую двумя тысячами лет. Я иду к ней все последнее время. И еще не был так близок к разгадке!
   - Что? О чем ты все-таки говоришь? - я никак не могла понять, о какой тайне он говорит. Если о могиле Хереи, то в чем тайна?! Или все-таки есть еще, что я не знаю?
   - Роберта, наберись терпения! Скоро ты все поймешь!
   Виктор замолчал, когда из-за угла дома появился рабочий и направился к нам.
   - Синьор Ричеркаторе, мы все разгрузили и подготовили для начала. Можно приступать? Вы будете присутствовать или нам начинать без Вас? - спросил он Виктора, назвав его другим именем.
   - Да, спасибо! Мы сейчас подойдем, - рабочий кивнул головой, и удалился.
   - Синьор Ричеркаторе? - удивилась я, когда тот скрылся из виду.
   - Да. Исследователь. А как мне вести себя, если мое имя на слуху? Как скрыть свои тайны, какие-то действия, как замаскироваться? Как заниматься поисками, оставаясь незаметным для прессы, для посторонних людей?
   - Ну, это понятно! Но почему Исследователь?! Что за странная фамилия?! - мне стало немного смешно. - Прям шпионские игры малолеток! Надо же придумать такую фамилию!
   - Наверное, это смешно, - согласился он со мной. На его лице появилась совсем детская улыбка. - А мне нравиться моя придуманная фамилия! Ладно! Пойдем в дом. Не будем задерживать рабочих. У них все готово для просмотра скрытых ниш и пустот. Я хочу найти, по меньшей мере, вход в подвал.
   Когда мы с ним вошли в дом, там уже молодой человек подготовил металлоискатель и водил им по различным предметам, проверяя настройки. Корецки махнул ему рукой и тот стал сканировать стены и пол, медленно продвигаясь по коридору и удаляясь от нас. Два других работника стояли возле ящика с георадором. Последний пока оставался нераспечатанным. Время его работы еще не наступило.
   Стоя в углу, я скучала. Смотреть на медленно удаляющегося человека с палкой в руке и с наушниками на голове мне уже не хотелось. Взглянув на Виктора, я поняла, что в отличие от меня это занятие ему прошлось по душе. Он очень внимательно следил за всеми действиями рабочего и что-то отмечал в своем блокноте, когда тот останавливался и долго водил прибором по определенному месту. Вскоре мне надоело изображать из себя верную спутницу и увлеченного исследователя. Я подумала, что неплохо будет дождаться окончания этого увлекательного действия где-нибудь на свежем воздухе.
   - Виктор, - шепнула я Корецки на ухо, - я выйду, и буду ждать тебя за домом на скамейке.
   - Хорошо, - откликнулся он, продолжая внимательно следить за действиями рабочего. Я дотронулась до его руки и тихонько выскользнула из дома.
   Усевшись на скамейке, я закрыла глаза и постаралась ни о чем больше не думать. Естественный шум загорода всегда успокаивал меня. Но в этот раз у меня не получалось полностью расслабиться. Что-то в последнее время я стала много нервничать. Сказать, что раньше такого не было, значит соврать. Конечно. Было всякое, и бессонные ночи, и переживания по поводу последствий от моего труда, и страх перед разоблаченными негодяями. Но в последнее время все происходит совсем не так, как было раньше. Я нервничаю по другим причинам. Мне стало страшно от того, что я, вдруг, представила, как Эльза все рассказывает Виктору. В каком свете я буду выглядеть?! Тогда он точно больше никогда со мной не заговорит! И черт с материалом! Я испугалась совсем другого! Виктор стал для меня очень важен. Я не представляла уже, как мне жить без него. Сказать, что я влюбилась в него? Хм...Наверное рано было говорить о сильном чувстве. Оно не проверялось ни мной, ни временем, ни обстоятельствами. Хотя к этому все и шло! Я потихоньку, хотя какого черта, я быстро, стремительно быстро влюблялась в Корецки! Потом, мне ужасно не хотелось связываться с моими ночными собеседниками. То были неприятные и, скорее всего, страшные люди. Они тоже могли навредить моим отношениям с Корецки. Но забыть о них я не могла. Забыть, - значит навредить себе! Эти люди могут возникнуть в любое время и уж точно придумают, как погубить, меня и мои новые отношения! Значит, мне предстояла встреча с ними, и я обязана было их обыграть.
   Как ни странно вокруг стояла тишина. То, что происходило внутри дома, здесь почти не было слышно. Машины, привозившие строительные материалы уже давно уехали, а сними и все рабочие. Почти все. Трое остались и помогали Корецки найти пустоты в доме. Странно, что он им доверял. Он, который скрывал от работников свое настоящее имя, позволил совсем чужим людям участвовать в таинственных поисках подземелья.
   Я вновь закрыла глаза, которые невольно открывались, когда думала и опять заставила себя не думать о происходящем со мной в последние дни. Солнце светило ярко, но скамейка в это время суток стояла еще в тени, лишь изредка сквозь листья, шуршащие на ветру, оно пробивалось, и тогда я ощущала его тепло закрытыми веками, лбом и щеками. Теплая и совсем не жаркая погода, усталость последних дней сделали свое дело. Я расслабилась и почувствовала, что важные мысли уходят на второй план, а меня все больше занимает шелест листвы, крик чайки, муха, жужжащая справа от меня. Я задремала. Мысли уже не роились в моей черепной коробке, они словно пчелы вылетели на свободу и кружили везде, где были цветы. Сколько я просидела в таком состоянии сказать трудно. Из приятного оцепенения дремы меня вывел Корецки, внезапно появившийся на скамейке рядом.
   - Мы закончили, - шепнул он мне на ухо и поцеловал в щеку.
   - Как?! Так скоро?! - удивилась я спросонья. Он это заметил и обнял меня нежно за плечи.
   - О! Да ты славно здесь провела время! - засмеялся Виктор.
   - А сколько прошло времени?
   - Да уж полтора часа, как ты кинула меня!
   - Да?! Гм...Ну, каковы результаты? - я уселась прямо, не облокачиваясь на спинку, и посмотрела на него очень серьезно. Но, видимо, мой вид был очень забавным, потому что Корецки весело и по-доброму рассмеялся.
  
   ГЛАВА 10.
   Еще одна тайна.
  
   - Виктор, это правда, что о тебе говорят?
   - Что ты имеешь в виду? - не понял меня Корецки. Он удивленно посмотрел на меня.
   - Ну, все эти рассказы о твоем сказочном богатстве. Слухи, что у тебя имеется что-то, что превращает любую вещь в золото? Некий современный философский камень.
   - А ты веришь в это? - он еще внимательнее посмотрел мне в глаза.
   - Нет... Это было бы через чур.
   - Знаешь, есть такая поговорка "нет дыма без огня"...
   - То есть это все правда? - я искренне удивилась.
   - Ну, не все. Кое-что...
   Где-то вдалеке завыла сирена то ли скорой помощи, то ли полиции. Звук долго нарастал, а потом вдруг, как по команде, все стало тихо. В это ночной тиши мне показалось, что машина остановилась совсем рядом, буквально в квартале от нас. Я напряглась, прислушиваясь к происходящему далеко от меня. Потом меня озарило, что я все равно ничего не услышу. Я переключила свое внимание на, лежащего рядом красивого мужчину. Он не молод, но, как ни странно, это не минус, а его плюс. Неужели я становлюсь старой девой? Мне теперь нравятся пожилые мужчины. Хотя нет. Не все. Только этот. Впрочем, как раз наоборот, старые девы любят молоденьких! С ними они чувствуют и себя молодыми! Да и с чего я решила, что он пожилой? Его тело мускулистое, сильное, без особых излишков жира. Так, кое-где. Но они его совсем не портят. Его мужская сила тоже еще ничего. Мне нравится и хватает. Так с чего я решила, что он пожилой? Возраст? Но разве общаясь с ним, я почувствовала его возраст? Нет. Он и сам говорит, что ему по ощущениям двадцать девять. Тогда какого черта? Только потому, что он умен, галантен и сдержан? Но это, возможно не заслуга возраста. Это характер, воспитание и что-то там еще.
   Мне приятно лежать с ним после любви и разговаривать. Его интересно слушать, он говорит умные вещи, его голос приятен и сексуален. Но самое важное, наверное, в нем есть загадка, да еще какая! Его жизнь покрыта простаки завесой тайн. Да какой там! Она одна сплошная тайна! Говорят, что в женщине должна быть загадка, но в мужчине ее должно быть во стократ больше!
   - А, что - правда? - неужели он мне расскажет, подумала я.
   - Деньги, материальное благо - это у меня в избытке.
   - А "философский камень"?
   - Увы, нет. Причем, "увы" не в смысле, что мне не хватает золота. Нет. По преданию этот камень еще и давал своему обладателю здоровье, долголетие и само бессмертие.
   - Ты как-то говорил, что стал богатеньким только недавно.
   - Да.
   - А как это произошло?
   В комнате повисла долгая пауза. Я не стала его торопить и дожимать. Пусть сам решит, рассказывать или нет. Виктор молчал несколько минут. Я ждала, затаив дыхание, но старалась при этом не показывать виду, что жду с нетерпением.
   - Я получил вечный двигатель и продал его правительствам мира, - тихо произнес Корецки, будто то, о чем он говорил было пустяковым делом.
   - Что?! - вырвалось у меня изнутри. - Вечный двигатель?!
   - Да.
   - Это тот из сказок или обычный "перпетуум мобили"?
   - Нет. Не тот и не другой. Я продал тот, что основан на физике Теслы.
   - Постой! Я же помню со школьной скамьи, что вечного двигателя не может быть в природе!
   - У меня он был. Кроме того, я могу для себя сделать еще.
   - ... Ого! Подожди! Дай мне осмыслить твои слова! - в голове моей творилось что-то невероятное. Его слова были похожи либо на сказку, либо на бред больного человека, либо он, таким образом, хотел отделаться от моих вопросов. Я села и потерла голову пальцами рук, словно пытаясь активизировать работу своего отсталого мозга. Он молчал и спокойно лежал, ожидая моих дальнейших вопросов. Весь его вид говорил, что ему неважно, как я отнесусь к его словам. - Извини, это женские эмоции.
   - Ничего, бывает и с мужчинами. Если бы ты знала, как я воспринял существование вечного двигателя! Я посчитал человека, который мне его предложил, сначала мошенником, а потом просто сумасшедшим. Так что твоя реакция вполне закономерна и оправдана.
   - Так к тебе пришел какой-то человек и вот так просто предложил вечный двигатель?
   - Почти так.
   - И какой он из себя этот вечный двигатель? Маленький, большой, сложный?
   - Ты не совсем понимаешь, о чем идет речь. Конечно, тот человек не принес мне двигатель в обычном понимании этого слова. Это был не механический объект. Он принес теоретические выкладки, математические расчеты и прочую документацию. На основе его чертежей и идей мы совместно создали экспериментальный объект, который производил работу, не затрачивая при этом никакие видимые энергоносители. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Стараюсь. У меня не было отличных оценок по физике, поэтому я напрягаюсь, пытаясь понять, о чем ты говоришь. Постарайся опуститься на мой уровень.
   - Хорошо. Что ты знаешь о Николе Тесле и его теории? И вообще, ты слышала эту фамилию?
   - Кажется слышала... Но кто он и чем известен не помню, не знаю.
   - Ладно, пойдем другим путем, - Виктор был спокоен, его не раздражали мои вопросы. - Был такой ученый Никола Тесла. Его открытия в свое время произвели фурор во всем мире. Но его теория мира, скажем, несколько отличалась от общепринятой теории. Он был не согласен не только с такими учеными, как Эйнштейн, но даже с фундаментальной наукой. Тесла был глубоко уверен в существовании эфира, некоего вещества или субстанции, которая заполняет весь мир, все сущее. Тебе известно, что чем плотнее вещество, тем выше скорость распространения в нем волн? Сравнивая скорость звука в воздухе, со скоростью света, Тесла пришел к выводу, что плотность эфира в несколько тысяч раз больше плотности воздуха. Но, эфир электрически нейтрален, и поэтому он очень слабо взаимодействует с нашим материальным миром, к тому же, плотность вещества, материального мира, ничтожна, по сравнению с плотностью эфира. Это не эфир бесплотен - это наш материальный мир, является бесплотным для эфира. Несмотря на слабое взаимодействие, мы все же ощущаем присутствие эфира. Пример такого взаимодействия, проявляется в гравитации, а также, при резком ускорении или торможении. Я думаю, что звезды, планеты и весь наш мир возникли из эфира, когда по каким-то причинам, часть его стала менее плотной. Это явление можно сравнить с образованием пузырьков воздуха в воде. Хотя такое сравнение очень-очень приближенное. Сжимая наш мир, со всех сторон, эфир пытается вернуться в первоначальное состояние, а внутренний электрический заряд, в веществе материального мира, препятствует этому. Со временем, потеряв внутренний электрический заряд, наш мир будет сжат эфиром и сам превратится в эфир. Из эфира вышел - в эфир и уйдет - можно перефразировать известное выражение. Каждое материальное тело, будь то Солнце или самая маленькая частица, это область пониженного давления в эфире. Поэтому, вокруг материальных тел, эфир не может оставаться в неподвижном состоянии. Ты понимаешь, о чем я говорю? - прервал свое объяснение Корецки.
   - Ну, в общем да. Пока поняла, - я напрягалась из всех сил, но слушала его ночную лекцию. Черт! Я же сама была инициатором этого разговора! Вот теперь приходилось терпеть!
   - Итак, чтобы понять это, - Виктор кивнул головой и продолжил, -давай перенесемся мысленно в водную среду. Представь, что нашу лодку крутит в огромном водовороте. Попробуй, обнаружить движения воды относительно лодки. Ты не обнаружишь никакого движения, так как скорость движения лодки, будет равна скорости движения воды. Заменив в своем воображении лодку Землей, а водоворот - эфирным смерчем, который вращается вокруг Солнца, ты поймешь, почему традиционные физики не верят в существование эфира. Есть такой принцип, что все явления в природе, в какой бы физической среде они не происходили, проявляются всегда одинаково. Волны есть в воде, в воздухе..., а радиоволны и свет - это волны в эфире. Трудно представить себе, что радиоволны есть, а эфира - физической среды, которая переносит эти волны, нет.
   Тесла стал изучать физические процессы, происходящие в эфире, и вскоре создал некий генератор. Работая со своим генератором, он заметил одно странное явление. При его включении явно ощущался ветерок, дующий в сторону генератора. Сначала, Тесла подумал, что это связанно с электростатикой. Потом он решил проверить это. Свернув вместе несколько газет, он зажег и сразу потушил их. От газет повалил густой дым. С этими дымящими газетами Тесла обошел вокруг генератора. Из любой точки лаборатории дым шел к генератору и, поднимаясь над ним, уходил вверх, как в вытяжную трубу. Когда генератор был выключен - это явление не наблюдалось. Обдумав это явление, ученый пришел к выводу, что генератор, воздействуя на эфир, уменьшает силу тяжести! Чтобы удостовериться в этом, он построил большие весы. Одна сторона весов была расположена над генератором. Для исключения электромагнитного влияния генератора весы были изготовлены из хорошо просушенного дерева. Тщательно уравновесив весы, Тесла, включил генератор. Сторона весов, которая располагалась над генератором, быстро пошла вверх. Он выключил генератор. Весы пошли вниз и стали колебаться, пока не пришли в равновесие. Это было похоже на фокус. Тогда Тесла стал нагружать весы балластом, изменяя мощность и режим работы генератора, он добивался их равновесия. Вот после такого открытия он первый задумал построить летательную машину, которая могла бы летать не только в воздухе, но и в космосе...
   - Очень интересно. Так. Это тоже понятно. И? Как работает ваш двигатель?
   - Принцип работы нашего двигателя был основан на открытии Теслы. В сущности это модернизированный и усложненный генератор Теслы. Те чертежи и выкладки, что имеются в свободном доступе, изобилуют грубыми ошибками, допущенными, возможно, умышленно. Мы устранили кое-что из известного, что-то добавили и в итоге получили мощный двигатель. Увеличив параметры Х можно увеличить мощность движка. Мощность его теоретически неограниченна.
   - То есть ты не будешь объяснять детально его работу?
   - Нет. Во-первых, я не имею права, так как продал его. Во-вторых, это очень сложно и без чертежей и вычислений не объяснить. И, в-третьих, зачем тебе этим забивать голову?
   - Ну, хорошо. Не объясняй. Но тогда скажи, где в настоящее время используется этот чудесный двигатель?
   - Нигде!
   - ...о! Это еще интересней... - произнесла я с сарказмом.
   - Мы его поэтому-то и продали, чтоб он нигде не использовался и никто о нем никогда бы не узнал, - объяснил Виктор. Вернее посчитал, что объяснил.
   - Опять не поняла! - воскликнула я теперь уже с раздражением.
   - Как ты думаешь, что будет с миром, когда появится бесплатная энергия? Машины не нужно будет заправлять бензином, самолеты керосином. Не нужен будет ни газ, ни нефть, ни атомная энергия, ни паровая, ни какая другая, за которую надо сегодня платить. Что будут делать те, в чьих руках находятся все эти блага?!
   - О! Это проблема для них, да еще какая!
   - Да! Мир станет неуправляемым! Вот поэтому у нас и купили двигатель, который умрет вместе с нами.
   - Я поняла...А почему не наладить выпуск самим этих двигателей? - не унималась я.
   - Да все потому же! Роберта! Нам не дали бы это сделать!
   - Да, конечно, ты прав! - наконец до меня все дошло, и я согласилась с ним. Конечно, он был прав. Не в его возрасте добиваться вселенской справедливости и бороться с ветряными мельницами. Он уже не молод, чтобы быть наивным подростком, верящим в торжество равенства и братства, готовым отдать свою жизнь за идею. Но он и не настолько стар, чтобы уже не бояться за свою жизнь. Виктор жил в том возрасте, когда прежде чем что-то делаешь, десять раз подумаешь о последствиях. Когда каждый шаг дается тяжело, после преодоления огромного сопротивления инстинкта самосохранения.
   Конечно, когда обладаешь совершенно фантастической технологией, позволяющей фактически вступить всему человечеству в новую эру, эру неудержимого прогресса, когда люди, возможно, смогут забыть, что такое деньги и безграничное богатство отдельных индивидуумов, ты невероятно уязвим и подвержен банальному уничтожению со стороны "хозяев" этого грязного мира. У них, этих хозяев нашей жизни возникает огромный соблазн решить возникшую для них проблему самым простым способом. Способом, который существует на протяжении всей истории человечества, лучше и проще которого ничего не придумано. Он легок, универсален и дешев. "Нет человека, нет проблемы"!
   - Виктор, но ведь ты еще жив! Разве не проще тебя кх... - я провела рукой по горлу.
   - Нет. Я подстраховался. Если, вдруг, меня постигнет смертельная болезнь или даже простой несчастный случай, то двигатель одновременно появится у десятков компаний, которые смогут воспользоваться им. Список их неизвестен, так что просчитать и предупредить последствия невозможно.
   Я прижалась к его груди и поцеловала это сильное и умное тело. Как же меня возбуждают эти мозгляки. Они знают все, все просчитывают, все угадывают. Их тяжело обмануть. Они не поведутся на морковку. Они не безрассудно храбрые, они смелые, потому что знают последствия. Этот, лежащий рядом со мной, такой же, как они, но он еще и чертовски красив.
  
   ГЛАВА 11.
   Полная неожиданность.
  
   Я вышла из метро. Стоял прекрасный вечер. Солнце скрылось за домами и пальмами, теснившимися вокруг моей станции метро. Тени вытянулись и накрыли огромными серыми пятнами почти всю площадь перед станцией. Жара, которая еще два часа назад нещадно выгоняла пот из моего тела, стала униматься. Подул ветерок, воздух, прогретый за день, стал медленно остывать. Правда, он еще напоминал воздух Сахары гонимый вентилятором, но в нем уже чувствовалась легкая прохлада. Я вздохнула полной грудью воздух своего пригорода. Здесь все казалось обычным и вечным. Редкие пассажиры, спешащие, кто домой, кто на работу. Газетно-журнальный развал, возле которого всегда тасуются продавцы и горстка покупателей.
   - Чао, Роберта! - приветствовал меня Самюэль.
   - Привет, приятель! Хорошая погодка!
   - Да, сегодня было не очень жарко. Как твои дела? Что-то стала редко бывать дома, - улыбаясь во весь рот, сказал негр.
   - Ага. Работы много...
   - Ну, так это же хорошо, когда есть работа, да еще и много! Не правда ли?
   - Да, хорошо. Я не жалуюсь. Просто объяснила, почему редко стала приходить домой. Как ты?
   - Нормально. Торгую...
   - Ладно, Самюэль, пока! - я махнула рукой и, повернувшись, зашагала к супермаркету.
   - Роберта! - опять окликнул меня знакомый мигрант-гигант. Я остановилась и вопросительно посмотрела на него. - У тебя все в порядке?
   - Да..., а что? - невольно насторожилась я. Что-то много вопросов в последнее время.
   - Да... тут... - замялся он.
   - Самюэль! - нетерпеливо прикрикнула я на него.
   - Видишь ли, тут кто-то очень тобой интересовался...
   Что за черт?! Кто это у метро мог мной интересоваться? Даже в дни работы над своими разоблачительными статьями никто мной не интересовался.
   - Так... Давай-ка отойдем в сторонку, дружок! - я взяла его за крепкую накаченную руку и отвела за киоск. - Рассказывай! Что произошло, что тебе известно!
   - Гм... Ты же знаешь Тома? - я кивнула головой. Это был напарник Самюэля, он подменял его, когда тому надо было отлучиться. - Вчера к нему подошли здоровенные белые парни, не итальянцы, и стали расспрашивать о людях, которые живут возле метро. Всех ли он знает. Многих ли видит. И прочую лабуду. Том сказал, что местных знает всех, тех, что ездят на метро. Тогда они показали твое фото и спросили, знает ли он тебя. Том сказал, что видел, но не знаком. Тогда они предложили ему деньги за то, что он будет следить за тобой. Пообещали ему сто евро, если он будет смотреть, когда и с кем ты возвращаешься, когда уходишь, короче докладывать им все, что происходит с тобой.
   - Ого! - я немного растерялась. Значит, кто-то очень заинтересовался мной!? Странно. А кто это мог быть?
   - Да! Том говорит, что они очень нехорошие люди. Он в Анголе знал таких. Эти люди ни перед чем не остановятся, Том сталкивался с подобными людьми. Он говорит, что если бы он отказался, то они убили бы его. Так Том говорит.
   - Ну, и что он им ответил? - сердце у меня сильно заколотилось.
   - Он пообещал следить за тобой. Роберта, мы мало зарабатываем и сто евро для нас большие деньги!
   - Я понимаю, Самюэль!
   - Но Том сразу же все рассказал мне и попросил рассказать тебе. Чтоб ты знала.
   - Спасибо, друг! - я обняла верзилу. Его большое мускулистое тело было сухим и прохладным. Как негры не потеют?- почему-то подумала я в тот момент.
   - Роберта, если тебе нужен "горилла", только скажи! Я буду тебя охранять за совсем маленькие деньги!
   Его слова растрогали меня. Я понимала, что Самюэль готов стать моим телохранителем не из-за денег. Просто он был здравомыслящим негром, и думал о последствиях. Он же должен на что-то жить, пока будет меня защищать.
   - Спасибо, Самюэль! Я подумаю. Если такая необходимость возникнет, то не сомневайся, я обращусь только к тебе! А сейчас я тороплюсь, извини. Пока!
   - Чао, Роберта! Я всегда здесь!
   Мой черный друг остался позади, он вернулся к прилавку с газетами, у которого уже скопилось несколько человек, держащих в руках газеты. Я еще раз оглянулась, растроганно посмотрела на доброго черного друга и быстро направилась к супермаркету. Дома холодильник пустовал уже второй день. Надо было обязательно купить пасты и сыра, да и вино тоже уже закончилось.
   Пока шла, мысль в голове, не переставая, работала. Так-так-так, вот это новость. Ну, и кто это мог быть? Мои старые друзья из метро? Или кто-то из новых? Чем больше я общаюсь с Корецки, тем больше загадочного происходит вокруг меня. Что ж, буду на чеку. Спасибо, Самюэль!
   В супермаркете я прошлась по коридорам между прилавков. Людей в это время суток было еще не много, и я могла спокойно рассматривать приобретаемый товар, не беспокоясь о растущей очереди у касс. Вскоре в коляске лежали две пачки пасты, кусок пармезана, упаковка мягкого сыра, сырокопченая колбаса, хлеб, оливки в вакуумном мешочке. В винном отделе, я выбрала две бутылки красного и положила их тоже в коляску. Однако, смерив взглядом все покупки, одну бутылку я все-таки выложила. Мне очень не хотелось в тот день тащить на себе такие тяжести. Конечно, надо бы приехать на машине, но тратить время на то, чтобы прийти домой, подняться в квартиру, взять ключи, спуститься, завести автомобиль, приехать, загрузить в него покупки, вернуться и искать место для парковки?! Оно стоит ли того? Боже это очень сложно все! Проще притащить все на себе.
   На кассе передо мной оказалось два человека: довольно пожилая женщина и мужчина арабского происхождения. Синьора очень долго расплачивалась за свои покупки, хотя их было не много. Она медленно доставала из кошелька монетку за монеткой и складывала их аккуратно на руку кассирше. Та в свою очередь очень терпеливо считала деньги. Араб держал в руке бутылку холодного чая и от нетерпения переминался с ноги на ногу. Он, по всей видимости, куда-то спешил, потому что каждые тридцать секунд смотрел на часы. Не дождавшись своей очереди, он повернулся ко мне.
   - Синьора, Вы будете стоять, дождетесь?
   - Да.
   - Я пропущу вас и отойду на минутку. Скажите тогда, что я за вами, - попросил он.
   - Конечно, скажу.
   Мужчина поставил бутылку возле кассы на пол и отошел, вынимая мобильный телефон из кармана брюк. Потом он набрал какой-то номер и, еще не отойдя от меня далеко так, что я могла услышать его разговор, начал говорить сначала на итальянском, а потом, посмотрев на меня, и, догадавшись, что я все понимаю, перешел на арабский.
   - Салам! Это я... она здесь, в магазине... - услышала я до того, как он заговорил на арабском.
   Наконец, пожилая синьора расплатилась, и очередь дошла до меня. Араба я нигде не увидела. За мной тоже никто не встал. Я расплатилась карточкой. Сложила свои покупки в большой бумажный пакет и пошла домой.
   Мой дом находится всего в пяти минутах ходьбы от супермаркета. Пакет был довольно тяжелый, поэтому мне пришлось взять его под дно, чтоб не оторвались ручки или не прорвалось само дно. Весь путь я старалась ни о чем не думать. На меня внезапно свалилась страшная усталость. Причем усталость не физическая, а какая-то моральная, умственная, что ли. Мне не хотелось ни переживать, ни волноваться. Просто сработали защитные механизмы мозга, и я превратилась сама в какую-то машину или робота-киборга, так, по-моему, в фантастических книгах и фильмах называют человекообразных роботов. Для меня больше не существовали опасности и страх. Я спокойно шла, и несла свои покупки. Мне хотелось поесть, принять душ и лечь спать.
   Я открыла ключом входную дверь и, не разуваясь, прошла на кухню. Потом, поставив пакет на стол, и не разбирая его, вернулась в прихожую. Разувшись и, получая удовольствие от того, что босиком прошла по прохладному полу, я направилась в спальню. И вот в тот момент, когда я проходила по большой центральной комнате, случилось то, отчего моему сердцу пришлось опуститься сначала в живот, а затем и в пятки. Правда, я не побежала, а наоборот замерла посреди комнаты.
   На кожаном диване сидела женщина. Она откинулась на спинку дивана, одна нога лежала на стуле, а вторая свешивалась с нее. Женщине было на вид лет тридцать пять - тридцать восемь. У нее были светлые, не очень длинные волосы, видимо, крашенные. Одета она была в легкий сарафан нежно голубого цвета. Я видела такой в "ALCOTT"е и хотела купить, но в тот момент не нашла своего размера, поэтому собиралась зайти еще и непременно купить его. На пальцах ног красовался качественный педикюр. Рядом с ней лежал открытый журнал с моей последней статьей.
   - Добрый вечер, - произнесла она тихо и вкрадчиво. Ее голос был приятным, но от таинственности, неожиданности происходящего у меня по коже побежали мурашки.
   - Кто Вы такая и, что делаете в моей квартире? - в отличие от нее мой голос задрожал.
   - Во-первых, синьора Мадзони, я с Вами поздоровалась, и с Вашей стороны невежливо не поздороваться со мной! - сказала она каким-то учительским тоном.
   - Добрый вечер... не знаю, с кем все-таки разговариваю, - я невольно подчинилась ее тону.
   - Мое имя Татьяна. Оно Вам ничего не скажет.
   - Понятно, Татьяна. А что Вы делаете в моем доме?
   - Жду Вас. Что ж еще?!
   - Зачем?
   - Ну, это очевидно! Хочу поговорить, - все так же невозмутимо отвечала женщина, при этом она даже не сменила своей вольготной позы.
   - Как, черт возьми, вы проникли в мою квартиру?! - ко мне постепенно стало возвращаться самообладание и меня начало выводить из себя ее поведение, ее голос, мой дурацкий испуг, вся эта идиотская ситуация.
   - Это не было столь уж сложным. Вы итальянцы надеетесь на старинные двери и замки. А они уже настолько устарели, что в наше время компьютеров и нано технологий их открыть сможет даже младенец! Скажем, у меня есть друг, для которого открытие запертых дверей является работой. Такой ответ Вас, Роберта, устроит? - она явно издевалась надо мной.
   - Хорошо. Давайте поговорим, и потом убирайтесь отсюда, иначе я вызову полицию!
   - Я не спешу, - Татьяна явно хотела вывести меня из себя окончательно, и ей это превосходно удавалось. - Но, коль Вы спешите, извольте. Я хочу выяснить для себя одну маленькую деталь Вашей жизни. Одну очень простую. Я, конечно, могу узнать все и без Вашего участия, но для начала решила спросить Вас лично. Итак, что у Вас с Корецким?
   - С кем?! - удивилась я.
   - Да-да, с Корецким. Это он здесь стал Корецки, а еще пару лет назад этот человек был Виктором Петровичем Корецким!
   -... Я поняла..., но какое дело Вам до того, какие у меня отношения с Виктором?! - возмутилась я.
   - Здрасте! Я его жена! - она замолчала, и посмотрела на меня, желая увидеть результат своих слов.
   Результат был подобен впервые увиденному американцами ядерному взрыву. Я на время потеряла дар речи. Неужели Корецки женат?! Ого-го-го! А что ж он ничего мне не сказал? Ну, все они такие, красавчики! Добиваются своего любыми средствами. Хотя я же сама не спрашивала о его семейном положении, поэтому он и не говорил. Значит, сама дура!
   Прошло несколько минут в полном молчании. Я переваривала слова Татьяны, она любовалась произведенным эффектом. Наконец мои мысли потекли плавно и в нужном русле.
   - Хм, - произнесла я, - не думала, что Корецки женат. Но в любом случае Вас не должны касаться мои отношения с ним. Если Вы хотите знать о его жизни, обращайтесь непосредственно к нему. А теперь уходите прочь из моей квартиры!
   Татьяна встала с моего дивана, взяла сумочку, лежащую рядом и, улыбаясь, пошла к входной двери.
   - Чао, синьора Мадзони! - ехидно попрощалась женщина, перед тем, как громко хлопнуть дверью.
   Я осталась одна стоять в комнате. Через минуту, мои ноги подкосились, и тело плюхнулось на стул. Еще через минуту, я машинально встала и пошла открывать окна во всей квартире. Отчего-то мне хотелось непременно проветрить квартиру. Меня преследовал запах духов Татьяны. Потом я пошла на кухню и в таком же состоянии вытащила покупки из пакета и сложила их в холодильник. Мне захотелось закурить, хотя я уже не курила два года. За постером, на котором красовались кучки всевозможных специй, в рамке из Икеа, лежали две тонкие сигареты. Я вдруг вспомнила о них. Они лежали все эти два года пока я не курила. Раньше это была заначка, на случай внезапного отсутствия сигарет. Потом, когда я бросила эту привычку, я не стала их выбрасывать. Даже не знаю почему. Выбросить их не поднялась рука, что ли. Или я оставила их на "черный день"? Не знаю. Но вот они и пригодились. Вот он и настал, этот "черный день". Я достала спички, зажгла одну и смотрела на нее, пока та не обожгла мне пальцы. Потом зажгла вторую и теперь уже прикурила сигарету. Давно забытый вкус, уже совсем забытые ощущения. Дым проник мне в легкие и заставил закашляться. После первых же затяжек в голове зашумело. Я пожалела, что после долгого воздержания вновь закурила, но гасить сигарету мне показалось глупым, и я ее докурила почти до фильтра.
  
   ГЛАВА 12.
   На пороге неизвестности.
  
   -У тебя что-то случилось? - Корецки внимательно посмотрел мне в глаза.
   - Нет.
   - Ты сегодня не похожа сама на себя, - объяснил он, продолжая смотреть на меня.
   - У меня все нормально, - подчеркнуто официально сказала я, и немного помолчала, решая говорить ли ему о своей встрече с Татьяной или перенести разговор на потом, на более подходящее время и более удобный момент. Секунду подумав, я решила говорить с ним, но с недомолвками. Пусть понервничает. - А у тебя, как дела?
   - У меня?! - он удивился. - У меня все здорово! Рабочие сломали часть стены, и нашли лестницу, ведущую в подвал. Пойдем, сама все увидишь!
   Он взял меня под руку и повел от лимузина в дом. Я, не сопротивляясь, подчинилась ему. Почему? Я так и не смогла ответить на это. Странно, но я все-таки же приехала по его зову, несмотря на свои недавние терзания.
   Вчерашние события выбили меня из седла. Вся ночь прошла в рассуждениях. Передо мной стоял непростой выбор. Либо порвать с Корецки и больше с ним никогда не видеться, либо продолжать встречаться, как ни в чем не бывало, а там что будет, то будет. Лежа на кровати с открытыми глазами и уперев взгляд в темный потолок, я думала, думала, думала. Мои мысли иногда путались, но вновь и вновь возвращались к решению этого сложного морального вопроса. Он женат. Но с женой не живет. Это о чем-то да говорит! Они не встречались около года, наверное. Она приехала в Рим, скорее всего к нему, значит, у них сохранились какие-то отношения или даже чувства. Он мне о ней ничего не говорил. Почему? Не хотел? Потому что все позади? Или потому что я для него женщина на время, а жена - навсегда? О! Завтра надо поговорить с Эльзой! Она должна знать о Татьяне! Скорее всего! Ведь я заметила, она тоже строила планы и имела виды на Виктора. Значит либо она тоже ничего не знала о семейном положении Корецки, либо знала и все равно стремилась его охмурить. Тогда выходит, что с женой у Корецки все кончено. А если нет? Как быть мне?! Ведь у меня уже зашло все очень далеко! Я злилась на Виктора и тут же прощала ему все. В минуты злости, нахлынувшей на меня после воспоминания и встрече с Татьяной, я, наконец, решила продолжать общение с Виктором, но выполнить свои первоначальные планы - опубликовать статью о нем. Вот тут мне на руку и люди из метро и даже Татьяна! К черту любовь! Заработаю на нем!
   И вот, когда он мне позвонил сегодня утром, я с тщательно скрываемой даже от самой себя радостью согласилась приехать в Остию. И у меня не было в мыслях ему мстить.
   - И все-таки я чувствую, что у тебя что-то произошло! - шепнул он мне на ухо, когда мы шли к дому.
   - Нет! - резко отрезала я.
   - Ладно! Не хочешь, не говори. Но если решишься, то я буду рад тебе помочь, правда, если это будет в моих силах.
   - Хорошо, - все также сухо проронила я.
   Мы замолчали и проделали дальнейший путь в полной тишине. Рабочих в доме не было. Ни единой живой души. Мне показалось, что даже птицы молчали. Строительные материалы были аккуратно складированы, не так, как в прошлый раз. Никакого бесхозного инструмента. Идеальный порядок. Даже строительный мусор: обломки кирпичей, штукатурки, деревянные доски, - все было не просто свалено в кучу, а, казалось, аккуратно сложено и накрыто полиэтиленом.
   - Вот, смотри! - мы остановились перед дырой в стене, завешенной куском армированного полиэтилена. Виктор приподнял один его край, и перед нами открылся проход, когда-то очень давно заложенный и заштукатуренный. Там, в темноте, мне показалось, я разглядела ступеньки, ведущие куда-то вниз.
   - Ты туда спускался? - немного взволнованно спросила я, совсем забыв о своем решении разговаривать с ним только по необходимости и очень даже сухо.
   - Нет. Я ждал тебя. Хотя очень подмывало спуститься, - его глаза горели огоньком первооткрывателя, на щеках заиграл легкий румянец. Видно было, что он взволнован. - Мне рабочие позвонили вчера вечером, около шести. Сказали, что проломили стену и нашли подвал. Так как я запретил им спускаться вниз, то они и не спускались. Я, было, стал набирать тебя, но вовремя остановился. Ведь уже был вечер, у тебя, скорее всего, были свои планы. И тут я такой, "поехали быстрее в подвал"! Поэтому я не стал тебе звонить, а решил дождаться утра. Вот, а сегодня уж спозаранок я на ногах и жду тебя!
   - У меня не было планов на вчерашний вечер. И уж точно было бы лучше, если бы ты позвонил и забрал меня! - у меня перед глазами пронеслась сцена с развалившейся на моем диване Татьяной.
   - О! Черт! Если б я знал! А почему ты не позвонила мне? Я ждал, если честно.
   - Зачем? Я про звонок. Зачем я должна была тебе звонить? Разве у тебя нашлось бы время для меня? - мне показалось, что прозрачнее намека на то, что я знаю все о его семейном положении, быть не могло. Однако он, видимо, не понял моего намека. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
   - У меня всегда есть время для тебя, - сказал он довольно спокойно. - Мне казалось, что наши отношения намного серьезнее, чем простое знакомство. Разве мои поступки не говорят сами за себя?
   - Говорят... очень даже... - мне что-то расхотелось с ним ссориться, поэтому я не стала развивать эту тему и ничего не сказала о Татьяне. - Ну, что? Спускаться будем?
   - Ты готова? Хочешь?
   - А как ты думаешь? Для чего, по-твоему, я тогда приехала сюда? Конечно!
   Виктор достал из ящика, стоящего рядом с проломленной стеной два фонарика. Это были такие фонари, которые бывают на вооружении охранников. Такие, с длинными ручками. Один фонарь он передал мне, показав, как им пользоваться. Другой взял себе. Из того же ящика он вытащил маленькую кирку, видимо, ледоруб и небольшой лом, повесил на плечо моток тонкой веревки, какую используют альпинисты.
   - Это на случай вскрытии дверей. Ну, и на всякий пожарный, - объяснил он.
   Мы на минуту замерли перед проломом. Потом Корецки решительно откинул завесу тайны и, перешагнув остатки стены, зашел первым в темноту. Через секунду я увидела свет фонаря и высунувшуюся руку Виктора, которая отодвинула полиэтилен, пропуская меня.
   - Давай, пролезай! Осторожно! Не торопись! - произнес он из-за стены. Я последовала его приказу.
   Очутившись за стеной, я тоже включила фонарь и обвела его светом место, в котором оказалась. Моему взгляду открылось небольшое помещение, лестничный пролет. Немного правее свет фонаря выхватил лестницу, у которой отсутствовали перила. Ступени вели вниз и терялись за поворотом. Из увиденного мне стало понятно, что лестница винтовая. Я глубоко вздохнула. Воздух был сырым и, мне показалось, он отдавал какой-то болотной гнилью. Хотя странно, ни рек, ни болот в округе не было. На стенах лестничной площадки отсутствовала штукатурка и поэтому мы могли рассмотреть каждый кирпичик. Я направила свет фонаря и рассмотрела тонкие бурые кирпичи. Сводчатые потолки помещения были также выложены из того же кирпича. Ступеньки при детальном рассмотрении оказались мраморными. Пыль веков или, возможно, строительная пыль лежала под нашими ногами. Сделав шаг в сторону, я увидела свои следы, оставленные мгновением ранее.
   - Страшно? - спросил Виктор, взяв меня за руку, словно школьницу, идущую на прогулку.
   - Нет, не очень, - почему-то прошептала я от кого-то еще не знакомого мне чувства волнения. Волнения перед неизвестностью. Я не отдернула руку и только ответила ему крепким пожатием.
   - Тогда, давай, я пойду первым, а ты иди за мной.
   - Хорошо... только осторожно...
   Виктор сделал два маленьких шага к первой ступени и начал тихонько спускаться, опуская всегда правую ногу. Спустившись на три ступени, он подал мне руку и мы уже вместе продолжили движение вниз. Его фонарь выхватывал из темноты стену подвала и уходящие вниз ступени. Мой фонарь светил ему в спину и в потолок, от чего тень мужчины плясала на ступенях, потолке и стенах, пугая меня флером таинственности.
   - Ты считаешь ступени? - спросил меня через мгновение Виктор.
   - Нет. А надо? - испугано спросила я. Почему-то мне подумалось, что он будет меня ругать.
   - Не надо! Все нормально. Я сам считаю. И знаешь, сколько уже насчитал?
   - Сколько?
   - Сорок три! И пока не вижу конца!
   - Ого! Это ж на сколько метров мы уже спустились?! - искренне удивилась я.
   - Гм... - Виктор не остановился, - ну, если каждая ступень приблизительно сантиметров двадцать высотой, то выходит метров восемь.
   - Ни чего себе... А ты видишь им конец?
   - Нет...
   Что-то внутри меня сжалось. Я начала нервничать и уже пожалела о том, что полезла вниз за этим чокнутым мужчиной.
   - Семьдесят три, семьдесят четыре, - через несколько минут начал считать ступени вслух Корецки, - семьдесят пять! Подсчет окончил!
   Он остановился, а я спустилась к нему. Мы оказались в небольшой комнатке, размером приблизительно три на три метра. Потолок в ней словно нависал над нами, казалось, что если поднять руку вверх, то можно до него дотронуться. Я невольно так и сделала, но до потолка не дотянулась, однако поняла, что мне не хватило совсем чуть-чуть. Корецки обвел светом своего фонаря по периметру помещения. Справа от нас фонарь высветил такую же кирпичную стену, как и наверху. Потом мы увидели старинную деревянную дверь. Она была плотно закрыта. Виктор оставил меня и подошел к двери. Затем я увидела, как он внимательно стал изучать ту часть комнаты. Он светил на стену, потолок, каменный пол. Потом все-таки остановился непосредственно на двери.
   - Однако, - прошептал мой спутник. - Дверь, несмотря на годы и даже столетия, прочна. Да и замок в ней хорош. Надежная защита от непрошенных гостей!
   - А ты надеялся, что мы беспрепятственно проникнем в тайну, тщательно скрываемую от посторонних уже пару тысяч лет?!
   - О! Как раз я готовился к обратному! И то, как мы просто дошли до нее мне кажется странным. Я готовился к сложному и опасному пути, но пока мои ожидания не оправдываются.
   - А может, это не та тайна, которую ты ищешь?
   - В смысле?!
   - Ну, это не совсем то, что ты искал! Может, это просто какой-нибудь подвал в старом доме и кроме какого-нибудь старинного хлама в нем ничего нет?! Возможно, там, за дверью вообще ничего нет!?
   - Хм...возможно... все возможно..., - задумчиво пробормотал Корецки, почесывая затылок. - Но зачем в доме нужен такой глубокий подвал? Я насчитал семьдесят пять ступеней. Умножаем их приблизительно на двадцать и получаем пятнадцать метров! Это разве не странно?! Пятнадцать метров! Роберта, это почти пять этажей вниз! Если считать, что этаж обычного дома около трех метров. Ты встречала такие глубокие подвалы в средневековых домах?!
   - Постой! Дай-ка подумать! - у меня крутилась мысль, и я хотела ее поймать. Вот! Меня осенило. - А как насчет глубоких подвалов - хранилищ воды? Своего рода колодцы?! В некоторых домах в Риме есть такие хранилища. Потом такая система присутствовала в Александрии, в Египте.
   - Вполне здравая мысль... - вначале согласился со мной Виктор, но уже через мгновение он отмел ее. - В старинном особняке, расположенном не в городе нет необходимости строить хранилище воды! Проще вырыть обычный колодец! Или пруд! Это проще и дешевле.
   - Согласна, - его контраргумент был убедителен.
   Он молчал, видимо, что-то обдумывая. В комнате вдруг стало темнее. Я осмотрелась и поняла, что Виктор выключил свой фонарь.
   - Тебе мешает свет? - спросила я его.
   - Нет, просто экономлю энергию. Да и так соображать лучше.
   - Хочешь, для еще более высокой эффективности твоей мыслительной деятельности я выключу и свой фонарь?
   - Как хочешь. Впрочем, он мне не мешает.
   Опять воцарилась тишина. Я выключила фонарь, но потом вновь его включила. Уж очень жутко стало в темноте. Минуты тянулись очень долго. Было такое ощущение, что прошло около часа. Поскольку я не носила летом наручные часы, то достала из кармана джинсов мобильный телефон. Оказалось, что с момента, когда я приехала в особняк и до настоящего времени, прошло около часа. Кроме того, я обратила внимание, что в подвале телефон сеть не нашел. Мы были отрезаны от внешнего мира.
   - Ну, что ты надумал? - не выдержала я и прервала молчание.
   - Ты торопишься?
   - Нет, но мне надоело здесь торчать. Либо давай возвращаться, либо...
   - Что либо? Ты хочешь идти дальше? - спросил меня Виктор.
   - Если мы сможем открыть эту дверь.
   - Нет, дальше в любом случае мы идти не готовы, но давай попробуем ее открыть, или хотя бы разобраться с замком, что бы потом взять все необходимое для ее открытия.
   - А разве того, что ты взял не хватит тебе? - я имела ввиду ледоруб и ломик.
   - Не знаю, не знаю... - Корецки направил луч фонаря на дверь и стал внимательно ее изучать. Сантиметр за сантиметром двери и косяка подвергался его пристальному рассмотрению. Иногда он трогал что-то пальцем, проводил по каким-то местам ладонью.
   Прошло несколько минут. Я продолжала следить за действиями Корецки, но ничего в его манипуляциях не понимала. Он отложил грубые инструменты в сторону, они явно ему были не нужны. Его руки трогали полотно двери, словно руки врача прощупывали тело больного. Вдруг он что-то нажал и послышался скрежет открывающихся тайных запоров. Потом все стихло. Виктор встал, отряхнул колени от пыли и нажал плечом на дверь. Та нехотя поддалась и стала медленно открываться. Я была поражена.
   - Как ты это сделал?! - мое восхищение смешалось с недоверием. Обычный человек не смог бы такое сделать. Для этого необходимо обладать глубокими познаниями в замках и большой практикой их открывания. А кто в современном мире может этим похвастаться?! Я не знала другой профессии кроме...
   - Ловкость рук и никакого мошенничества! - улыбнулся в полумраке мужчина.
   - Но как?!
   - Все очень просто! Если ты внимательно посмотришь на дверь, то обязательно увидишь, что в ней нет скважины для ключа. А что это значит?
   - А что это значит?
   - А это значит, что дверь открывается не ключом!
   - Так, и...
   - Смотри, на ней нет и никаких других механизмов в виде колесиков с цифрами или буквами.
   - ...так... и...
   - Но дверь закрыта на замок, - он опять сделал паузу для того чтобы эффект от его слов был более впечатлителен, потом продолжил, - и она закрыта не на засов с другой стороны, так как закрыть ее с другой стороны никто не смог бы.
   - Да...
   - Значит, она должна открываться простым способом - нажатием на некую тайную кнопку. Я внимательно осмотрел все и... опля... дверь открыта!
   - Как все просто! - воскликнула я с сарказмом.
   Он не обратил внимания на мой тон. Собрав разложенный на полу возле двери грубый инструмент, Корецки еще раз толкнул дверь так, чтобы можно было легко протиснуться в образовавшуюся щель. Потом он посмотрел на меня, при этом направив свет своего фонаря мне не в лицо, а на грудь.
   - Ну, что? Идем дальше или возвращаемся?
   - Идем дальше! - воскликнула я.
   - Хорошо, - он на мгновение замер, а потом решительно продолжил, - но мы войдем скорее на разведку, чем продолжать исследование. Мы не готовы к серьезному изучению открывшейся перед нами тайны. Поэтому давай, конечно, заглянем туда, - он кивнул в сторону двери, - и сразу вернемся. Договорились?!
   - Да! Ты прав! Мы только войдем, посмотрим и вернемся!
   Мое сердце заколотилось от волнения. Еще бы! Через минуту я войду в помещение, в котором не было ни единой живой души две тысячи лет! Разве от осознания этого чье-либо сердце не выпрыгнет из груди?!
   Наконец мы решились. Корецки протиснулся первым, я за ним. За дверью оказалась почти такая же комнатка, что и перед дверью. Лучики наших фонарей выхватывали из темноты кирпичные стены, сводчатый потолок, пыльный каменный пол. Единственным отличием предыдущего помещения, так сказать "преддверья", от этого, "задверья", были длинные коридоры, уводящие взгляд в три разных направления. Эти коридоры были довольно узкие, около метра шириной. Они не перекрывались дверями, а просто уходили в темноту.
   - Виктор, давай немножко пройдем по правому коридору и быстро вернемся, - попросила я Корецки.
   - Мне самому этого ужасно хочется! - ответил он.
   - Тогда вперед?!
   - Вперед!
  
   ГЛАВА 13.
   В плену тьмы.
  
   Кромешная тьма и тишина. Слышно как дышит сидящий рядом Виктор, не говоря уже о том, как громко стучит мое сердце. Я даже слышу удары своего пульса. Мне кажется, что я слышу, как где-то вдалеке падают капли воды, с грохотом ударяясь об каменный пол нашей темницы. Эти капли такие же размеренные, как и удары сердца. Становится холодно. Еще бы! Почти пятнадцать метров под землей! Я устала. Ноги гудят от долгой ходьбы по коридорам этого чертового античного лабиринта.
   Полчаса назад мы окончательно заблудились и к своему ужасу признались себе в случившемся. Все начиналось так легко и безобидно. Мы вошли в коридор и осторожно стали продвигаться по нему вперед. Через метров пятьдесят коридор раздвоился. Мы пошли по правому рукаву. Вскоре он опять раздвоился, и мы вновь выбрали правое направление. Через пятьдесят метров все в точности повторилось. Когда появилось очередное раздвоение, Виктор предложил возвратиться, так как дальнейшее продвижение становилось опасным. У нас не было ничего для прохождения лабиринта. Я с ним согласилась, и мы повернули назад. Логика подсказала нам, что поскольку наше движение всегда было вправо, то при возвращении мы должны были выбирать левые рукава. Однако что-то пошло не так. Когда по расчетам должна была появиться комната "задверья", она не появилась. Через десять минут ее тоже не было. Мы вновь и вновь сворачивали влево, продвигаясь по коридору, но ничего знакомого так и не увидели. Сначала меня охватило легкое волнение, потом я не в шутку испугалась. Виктор крепился, но и он, я почувствовала, стал беспокоиться. И вот, окончательно выбившись из сил, мы устало уселись на пол коридора и выключили фонари. Боясь правды, но признавая, что уже нельзя прятать голову в песок, мы осознали мысль, что все-таки заблудились.
   - Прости, я не понимаю, как так получилось! Мы возвращались тем же путем! - сказал Виктор, тяжело и обреченно вздохнув.
   - Да ты здесь не причем! Я понимаю, что ты делал все правильно! Но почему мы не попали к выходу?! Мы, что, где-то ошиблись?
   - Да не должны были! Ведь когда мы шли вперед, то появлялось два коридора. Так?
   - Так, - согласилась я.
   - И их всегда было только два! Поэтому когда мы возвращались, то должны были выбирать левые коридоры! Так?
   - Так!
   - Мы делали все правильно! Но почему мы не попали к двери?! Чертовщина какая-то!
   - Чертовщина даже не в этом! Чертовщина в том, откуда здесь взялись такие лабиринты! Вот тебе и домик в деревне! Да и зачем их строили?! Тебе на ум что-нибудь приходит?
   - Нет! Я даже не знал, что римляне строили лабиринты! Эта забава была у греков. Они любили ходить по ниткам! Но чтоб уважающие себя патриции так проводили время?! Странно! - Виктор откинул голову назад и ударился о стену. - Черт!
   - Осторожнее! Не бейся головой о стену! Что-нибудь придумаем?!
   - Придумаем...
   Мы опять надолго замолчали. Надо действительно было что-то придумывать, иначе нас ждали очень большие неприятности! Идти и тупо искать выход? Нет! Так еще больше можно заплутать и окончательно потеряться в пространстве. В данный момент мы знали, сколько раз мы поворачивали направо, когда шли от двери и сколько раз поворачивали налево, когда шли к двери. Это было кое-что. Не много, но мы пока знали наш путь. Если бы мы бросились бездумно бегать по коридорам, то окончательно потерялись бы. Что нам делать дальше? Мне ничего не приходило в голову. А Виктор молчал. От его молчания мне становилось не по себе. Неужели он растерялся, запаниковал, испугался? Нет ничего страшнее испуганного мужчины! Женщине паниковать и биться в истерике можно, мужчине - нельзя. Он - плечо, на которое опираются все, кто им приручен. Он несет ответственность за всех, с кем он находится в отношениях. Плачущие дети, рыдающие жены, все они виснут на мужчинах и требуют от них спасения. Так было всегда! О, бедные, бедные мужчины! Как же вам тяжело идти по жизни с таким грузом! Я как бы невзначай дотронулась до его руки. Нет. Она не дрожала.
   - Виктор, - тихонько прошептала я.
   - Что? - его голос был спокойным.
   - Что нам дальше делать?
   - Я как раз об этом думаю.
   - Я тебе мешаю?
   - Нет, но пока я не могу тебе точно сказать, как мы будем выпутываться из этой ситуации.
   - Хорошо, я не буду тебя отвлекать.
   Мы вновь замолчали. Странно, но от его слов мне стало чуть спокойнее. Они ободрили меня, и я даже начала верить в счастливый конец нашего злоключения. Я закрыла глаза и прижалась к Виктору. Он поднял руку и обнял меня. Так мы просидели еще какое-то время.
   - Ты встретился с женой? - мне вдруг захотелось поставить все точки над "и". Я не чувствовала ни злобы ни обиды. Скорее даже ко мне вернулось теплое и доброе чувство к нему. Однако с какой целью я начала этот разговор для меня было загадкой. Возможно, на меня подействовала обстановка. Мрак, холод и теплое тело сидящего рядом мужчины, с которым я несколько раз спала. Я порой не могу объяснить те или иные свои поступки. Вот и тогда, задав вопрос, я сразу пожалела, что стала его расспрашивать о вещах, которые были не к месту.
   - Что?! С какой женой?! - он искренне удивился.
   - С Татьяной...
   - С Татьяной?!
   - Извини, фамилию не спросила, наверное, Корецкая.
   - Роберта! Я не женат! Никогда не состоял в браке! Я не знаю никакой Татьяны!
   - Чтооо!? Тогда кто это был?! - я наигранно удивилась, но внутри себя не удивилась уж очень сильно. А что он мог ответить мне еще? Признаться? Мог, а зачем? Однако мои прежние сомнения в правдивости слов той женщины еще больше укрепились.
   - Ты о чем?! Я не понимаю! - вроде голос Виктора был искренен. Жаль я не могла смотреть ему в глаза. Ведь не направишь фонарь ему в лицо. Это было бы уж совсем по-немецки.
   - Вчера ко мне в квартиру проникла женщина. Она представилась твоей женой. Сказала, что вы год не живете вместе, но решили опять сойтись. Сказала, что я вам мешаю, и попросила покинуть тебя, иначе я могу пожалеть.
   - Роберта! Я не знаю никакой Татьяны, я не знаю кто она такая! Хотя, конечно, я знал нескольких Татьян, но ни одна из них не становилась мой женой. Скорее всего, эта какая-нибудь журналистка! Узнала, что ты познакомилась со мной и решила взять тебя "на пушку". Подумала, что сможет разнюхать обо мне через тебя.
   - Возможно, - нехотя согласилась я, но, еще не веря ему на все сто процентов, - ...знаешь, последнее время со мной стали происходить непонятные вещи. И эта Татьяна только один эпизод.
   - К сожалению, я не удивлен, - вздохнул Корецки.
   - Нет?!
   - Нет! Сейчас объясню, - он на секунду смолк, но тут же продолжил. - Мы многое в жизни воспринимаем неправильно. Неправильно даем оценку событиям, не правильные делаем выводы из происходящего с нами. Мы порой даже поступки своих близких людей оцениваем неверно. А, казалось, чего проще! Подойди и спроси, но мы надеемся на себя. Порой нам кажется, что близкий человек что-то делает неправильно, его действия направлены на то, чтобы обидеть нас. А на самом деле, он просто сделал что-то, не задумываясь о последствиях, и в его действиях не было умысла нас обидеть. Порой простое стечение обстоятельств, случайности мы можем принять за какие-то знаки судьбы. И вот мы начинаем строить какую-нибудь теорию, городим огород. Но даже допустить не можем, что это - случайность и никакого отношения к нам она не имеет!
   - То есть ты хочешь сказать, что со мной ничего странного не происходит?! Мне все кажется?! Я просто шизофреничка с манией преследования?!
   - Прости! Я не хотел тебя обидеть! Давай разберемся с тем, что происходит вокруг тебя вместе! Об одном ты мне рассказала. Что еще?
   Я прикусила язык. Черт! Не хватало еще, чтобы он узнал о том, что послужило причиной для нашего знакомства! Нет, уж лучше я пока сама постараюсь во всем разобраться!
   - Пока не хочу...может позже, если запутаюсь...
   - Ладно! Как хочешь.
   Мы опять замолчали. Минут через пять Виктор заерзал, и я поняла, что он о чем-то поговорить.
   - Ты что-то хочешь сказать? - спросила я.
   - Я все о том же. Надеюсь, ты не поняла мои слова, как утверждение, что в жизни простое нагромождение случайностей? Наверное, нельзя категорично утверждать, что все в жизни случайность. Я не совсем это имел в виду. Скорее надо понимать, что происходит, анализировать и правильно делать выводы...
   - О чем ты? - не поняла я.
   - О событиях, которые происходят вокруг нас.
   - А...
   - Я хочу сказать, что необходимо правильно оценивать такие события. У меня был знакомый, который говорил мне, что все в жизни происходит с тайным смыслом, который мы поймем спустя какое-то время. Допустим, меня познакомили с Эльзой. Мне было совершенно безразлично, кто меня будет консультировать, будь то мужчина или женщина, или какая-нибудь другая женщина, не Эльза. Но спустя некоторое время она знакомит меня с тобой. И я считаю, что это знакомство одно из главных событий моей жизни. Так вот, я и думаю, что все события, происходящие с нами, несут какой-то смысл, о котором мы поймем позже... А, может, и вовсе не поймем... - он в задумчивости замолчал.
   Я поняла, о чем он говорил. Ведь действительно моя встреча с Эльзой повлекла за собой целую цепочку событий. Они как звенья цепочки, нанизываются одно на другое. Некоторые из этих событий мне приятны, а некоторые нет. Скажем знакомство с Виктором мне приятно, я рада ему. Но не повлечет ли и оно за собой какие-то другие события, менее приятные и более опасные? Все идет своим чередом! И это называется жизнью! Но что произойдет дальше?!
   - Да, - произнесла я вслух, - поймем ли? Возможно, некоторые поймут, он основная масса людей так и умрет в неведении.
   - Это называется Жизнь! - он, мне показалось, читал мои мысли. - Какое же многогранное понятие! Жизнь. Функционирование биологических клеток. Всякие процессы поглощения, выделения, размножения. Какие-то биотоки, взаимодействия с другими клетками. Очень сложный процесс! Но он только основа жизни, ее фундамент! Это простая физическая жизнь. Она составная часть, кирпичик общего понятия Жизнь. А Жизнь еще сложнее. Когда клетки соединяются в единый организм, сначала простой, но со временем все сложней и сложней, тогда появляется человек. Биологическая жизнь сливается с психологией, философией, религией, любовью, искусством. Эти понятия - проявления Жизни, ее грани. Все это объединяется и вот тут Жизнь становиться беспредельно сложной штукой! Только когда начинаешь осмысливать всю сложность Жизни, начинаешь понимать всю несостоятельность материалистов! Боже! Разве можно не верить в Бога?! Разве могли простые стечения обстоятельств создать Жизнь?! Химические элементы "варились в бульоне, и возникла жизнь"! Разве это не бред?! Только дурак может в это поверить! Нет! Есть и Бог, есть и Жизнь, есть и смерть физическая, но и есть что-то там, после того, как клетки организма перестанут суетиться и превратятся в неживой предмет. Мое первое знакомство с жизнью и смертью состоялось в семь лет. Мой попугайчик, еще вечером теплый пушистый комочек, прыгавший по клетке, разбрасывающий овес, какающий и громко орущий, утром превратился в холодный неодушевленный предмет. Что привело к таким переменам?! Куда делась жизнь из клеток его тела? Это был первый раз, когда я задумался над тем, что такое жизнь...
   Я слушала его и ощущала, что все, о чем он говорил, мне было знакомо. Я раньше думала над этим. Возможно, я не облекала свои мысли в слова, но они, мои догадки, некоторым образом оказались очень схожими с тем, о чем говорил Виктор. От осознания этого факта, я почувствовала неописуемую близость с мужчиной, которого знала всего несколько дней, который в данный момент сидел рядом со мной на каменном полу и одной рукой обнимал меня. Эта ощущение близости впервые стала не только физической и сексуальной, она стала намного сильнее и значимее, она превратилась в сильнейшее слияние двух разных людей. Мне стало казаться, что достичь оргазма можно не только половым путем. И я его почти достигла, получая удовольствие через духовное слияние двух полов.
   Я не знаю, что чувствовал в тот момент Виктор. Ощутил ли он тоже, что и я. Или он в тот момент думал совершенно о другом? А ведь было о чем думать. Мы находились в тяжелом положении заблудившихся в лабиринте людей. Но на минуту мне показалось, что поскольку мы одно целое, то и чувствуем одинаково. Мне хотелось верить, что в те минуты мы настроились на одну и ту же волну. Хотя потом я вспомнила, что мужчины чувствуют все по-другому. У них толстая кожа и стальные нервы. И вряд ли Виктор смог бы меня понять. Он сидел, молчал и прижимал меня к себе. Что творилось у него внутри, в его голове, я знать не могла.
   Я взглянула на часы в телефоне. Прошло пять часов. Пять долгих часов заточения, пять часов страха и надежды на желаемое избавление. Мне хотелось пить, есть и ужасно хотелось в туалет.
   - Сколько мы здесь? - спросил мой родной человек, мой любимый мужчина.
   - Почти пять часов... я хочу пи-пи... - мне было неловко ему об этом говорить, но терпеть я больше не могла.
   - Я тоже хочу. Давай разойдемся в разные стороны и включим фонари. Так мы не потеряем друг друга. Встречаемся здесь после..., ну ты понимаешь, после чего. Договорились?
   - Договорились!
   Я встала, и он последовал моему примеру. Отряхнувшись от пыли, мы включили фонари и разошлись в разные стороны, но недалеко друг от друга, метров на двадцать. Присев на корточки, я положила включенный фонарь возле себя, направив луч в противоположную стену, так чтобы не освещать себя за столь пикантным занятием. Я видела, что Виктор, справляя нужду стоя, направил луч своего фонаря в потолок. Прям, как джедай со своим мечом - подумала я. Странно, но на моих губах заиграла незаметная в темноте улыбка. Мне показались наши действия довольно комичными. Да и вся ситуация с отправлением естественной нужды смешной. Хотя, что тут было смешным? Ведь нужда то естественная!
   - Все нормально? - спросил он меня, когда мы вновь встретились на прежнем месте.
   - Очень хорошо все! - с облегчением ответила я.
   Мы опять уселись на пол, который, конечно уже остыл и обдал нас холодком каменных плит. У меня вдруг возникло такое ощущение, что Виктор чего-то ждет. Не могу объяснить почему, но я была в этом уверена.
   - Который час уже? - вновь спросил меня Корецки через несколько минут.
   - Прошло десять минут после предыдущего вопроса.
   - То есть еще не прошло шести часов, как мы спустились в подвал?
   - Нет. Но осталось минут двадцать пять. Точно сказать не могу, так как не засекала.
   - Я понял. Скажи мне, пожалуйста, когда пройдут эти двадцать пять минут.
   - Ладно. Буду следить, - пообещала я. - А зачем?
   - Потерпи, попозже скажу!
   Эти двадцать с небольшим минут отчего-то тянулись дольше, чем до них целых пять часов. Я периодически доставала из кармана мобильник и смотрела на часы, но время упорно никуда не спешило. После третьего раза я не стала его убирать, а оставила в руках. После каждого своего просмотра я докладывала Виктору, сколько осталось времени.
   - Все! По моим подсчетам прошло шесть часов! - наконец заявила я.
   - Отлично, - прошептал Корецки, поднимаясь с пола. - Вставай! Пойдем!
   - Куда?! - не поняла я.
   - Попытаемся найти обратный путь.
   - Но мы уже пробовали! И ты тогда сказал, что больше рисковать нельзя! А что сейчас изменилось?
   - Многое! - он включил фонарь и, взяв меня за руку, двинулся в темноту, освещенную его лучом.
   Виктор шел, широко шагая, очень уверенно, будто знал, куда он идет. Я почти бежала за ним. Прошлые наши попытки найти выход были очень осторожными, теперь же мы словно бежали стометровку на время.
   - Виктор, почему мы так бежим?! Куда ты торопишься?! - причитала я, еле поспевая за ним.
   - Нам нужно спешить, а то опять застрянем здесь на шесть часов!
   Я обратила внимание, что он опять выбирает правые коридоры и считает их количество. Сколько раз мы свернули направо, я не знаю, потому что поздно заметила его тактику. Но вдруг мы оказались в комнате "задверья", в той, из которой пошли по коридорам лабиринта.
   - Как! Как мы здесь оказались?! - вырвалось у меня.
   - Прошлый раз мы немного ошиблись, - спокойно ответил Корецки.
   - И мы сидели битых шесть часов вместо того, чтобы исправить ошибку?!
   - Увы, да.
   - Но почему ты сразу не пошел нужным коридором, если знал верный путь?!
   - Мы все равно бы не попали сюда.
   - Виктор! Виктор! Я ничего не понимаю! Но, мне кажется, начинаю догадываться, что это как-то связано с шестью часами? Причем здесь время?!
   - Давай я все тебе объясню позже! Ты права в своих догадках, но нам нужно торопиться! - он подбежал к двери, направив луч фонаря на то место, где должны была находиться кнопка открывания. Найдя ее, Корецки нажал на нее и толкнул дверь. Та нехотя заскрипев, стала открываться. - Слава Богу! Успели!
   Я, зараженная его поспешностью, бросилась к нему. Виктор пропустил меня первой и вышел за мной. Мы оказались все в той же комнате "преддверья", но теперь она уже показалась мне родной и безопасной. Здесь мы выдохнули с облегчением. Потом, не отдышавшись и не отдохнув после спринтерской дистанции, мы стали подниматься наверх. Пятнадцать метров дались мне довольно легко. Виктор шел сзади и легонько подталкивал меня. Я шла и освещала ступени, в то время как другой фонарь перестал подавать признаки жизни уже в "задверье".
   Запыхавшиеся, усталые, грязные и голодные мы выбрались из подвала. В доме стояли сумерки. Хотя по моим подсчетам еще должно было светить солнце. Полиэтиленовый занавес опустился за Виктором так, словно окончился первый акт какой-то странной, необычной пьесы.
   В доме ничего не изменилось. Все также стояли ящики с аппаратурой и инструментами, тянулись электрические кабеля вверх на второй этаж. Неподалеку в углу стояла коробка с банками, на которых виднелись следы от красок. Корецки взял меня крепко под руку и вывел из дома на свежий воздух.
   Солнце уже скрылось за горизонтом, и вечерние сумерки быстро превращались в ночную тьму. Воздух был теплым и сухим. Я на минутку остановилась и вдохнула его полной грудью. Подумать только! Как мы привыкаем к хорошему и не обращаем в обыденной жизни на него никакого внимания. Но стоит только лишить нас чего-то, даже на короткое время, как мы начинаем ценить все, воздух, воду, солнце! Все, что бывает у нас всегда и постоянно.
   Мы вышли к красному "феррари". Он одиноко стоял на площадке перед домом. Внезапно я почувствовала, что в моей правой руке зажат фонарь. Я забыла оставить его в доме и от радости случившегося освобождения продолжала держать в руке. Я включила его, свет выхватил из сумерек автомобиль и отчего-то очень ярко большой слой пыли на красной полировке.
   - Тут, что, была пыльная буря? У тебя же машина была совсем чистой?! - удивилась я.
   - Наверное, был сильный ветер, - пробурчал Виктор, усаживая меня в машину и закрывая за мной дверцу.
   - А почему так темно? Нас не было всего шесть часов! Сейчас на часах пятнадцать минут шестого! Но темень, словно десять вечера! - удивлялась я.
   - Твои часы, видимо отстают, - устало и даже нехотя опять буркнул Корецки. Потом он тяжело плюхнулся на водительское кресло. Хлопнула дверь, завелся двигатель, заиграла музыка какой-то FM-радиостанции. "Феррари" громко взревел, плавно развернулся на площадке и резко рванул в Рим.
  
   ГЛАВА 14.
   Ни дня без приключений.
  
   Я не поехала к Корецки, хотя он мне и предлагал. Почему-то мне хотелось побыть одной, в одиночестве. После подвального приключения у меня еще подрагивали коленки, периодически пересыхало во рту, когда я нет-нет, а представляла, чем все могло бы закончиться. Закрывая глаза, я видела темноту подвала, и меня охватывал ужас смерти в подземелье, без пищи и воды, в полном забвении. Поэтому даже подумать о сексе с Виктором было нереально. Я просто не смогла бы в таком состоянии спать с мужчиной, пусть даже красивым и немного уже родным. Мы не приходились друг другу супругами, мы не стали еще близкими друзьями, поэтому я не имела права спать на его плече.
   Виктор довез меня до дома и поднялся со мной до квартиры. Подождав несколько минут пока я войду и осмотрюсь, на случай не прошеных гостей, он поцеловал меня в губы и ушел. Я посмотрела на часы, висящие в кухне. Они исправно тикали и всегда довольно точно показывали время. Было половина первого. Как все странно! Мой мобильный утверждал, что было половина девятого. Я вопреки своему желанию раз за разом мысленно вспоминала произошедшее. Неужели все это было явью? Неужели это был не сон, кошмарный, но реалистичный, как это иногда бывает?
   Я разделась и пошла в душ. Там долго смывала пыль и усталость тяжелого дня. Капли теплой воды стекали по лицу, попадали в рот и я, отплевываясь, представляла себя под водопадом Виктория. Вот вода, ее сколько угодно и я не умру ни от жажды, ни от обезвоживания. Я дома! В безопасности и привычном мире людей. Нет никаких лабиринтов и загадок, опасных для моей жизни. Есть только струи теплой воды, их шум и смертельная усталость, от которой глаза закрывались, а руки с трудом держали легкую пластмассовую лейку. Наконец, силы окончательно стали меня покидать. Я выключила воду, не вытираясь, набросила на себя халат и вышла из ванной. Шатаясь от усталости, я добрела до кровати и рухнула на нее в том, в чем была. Глаза мгновенно сомкнулись и я моментально уснула.
   Я проспала крепким, беспробудным сном целых пятнадцать часов. Солнце вовсю заливало радостным светом комнату. Окна моей спальни выходят на запад, поэтому после обеда мне всегда приходится закрывать ставни, чтобы хоть как-то уберечься от жары. В тот раз я уснула и заранее не закрыла их. Я опустила руку с кровати и нащупала пульт. Теперь мне пришлось включить кондиционер и наслаждаться его шумом. Благодаря крепкому и долгому сну я почувствовала себя вполне отдохнувшей и восстановившей силы. Несколько раз, с наслаждением потянувшись, я заставила себя встать.
   После неторопливых водных процедур, мне ужасно захотелось есть. Обтираясь насухо махровым полотенцем, я с достоинством проследовала на кухню к холодильнику, который оказался, как обычно пустым. Я включила плиту, и пока она нагревалась, насыпала в турку кофе, налила холодной воды из крана. Потом поставила вариться кофе. Все действия я выполняла автоматически, не задумываясь над тем, как и когда их выполнять, они были отработаны годами моей жизни.
   Пока руки делали, голова была занята другим. Я вновь и вновь мысленно возвращалась в подвал. Мне не давали покоя непонятные коридоры и их связь со временем, а конкретно с пресловутыми шестью часами. Но сколько бы я ни билась над этим, ничего объяснить так и не смогла. Порой мне казалось, что Виктор разыграл меня. Что все его слова и поступки были не что иное, как розыгрыш. Он знал лабиринт и если бы захотел, то мы вышли бы из него сразу же, не оставаясь на долгие часы в кромешной тьме на холодном полу. Но в таком случае, какие цели он преследовал, объясняя все этими странными шестью часами? Впрочем, он так и не объяснил мне ничего! Он пообещал объяснить, но пока я не услышала от него ровным счетом ничего!
   Кофе сварился. Я налила его в большую чашку, добавила сахар и села за стол. Только что сваренный напиток приятно обжигал рот. Однако быстро выпив его, я поняла, что захотела есть еще больше. Что ж, видимо, без похода в супермаркет не обойтись, - решила я и поплелась одеваться. Идти в кафе мне не хотелось. Общественное питание мне не нравилось и, кроме того, я подумала, что люди будут меня раздражать, и я не смогу сосредоточиться над решением своей проблемы.
   На улице меня обдало жарким воздухом. Это ощущение было усиленно контрастом температур, так как все время после пробуждения кондиционер я не выключала. Закинув рюкзак за одно плечо, я потащилась к супермаркету. Улицы были еще немноголюдными. Рабочее время еще не закончилось, и народ не спешил домой, а сидел в своих офисах, на рабочих местах. Туристов в моем районе отродясь не бывало, отчего с десяти утра до шести вечера район вымирал, словно его скашивал неведомый вирус, который сейчас стал так моден в кинематографии Голливуда, а за ним и всех других стран. Я живо представила пустые улицы, по которым гуляет ветер и клубки "перекати поле", а потом вылезающих из подворотни зомби и вампиров, протягивающих руки к случайному прохожему. Ужас! Бррр! Я передернулась от такой картины.
   - Чао, Роберта! - окликнул меня кто-то. Я обернулась и увидела приближающегося знакомого негра.
   - А! Самюэль! - я остановилась, чтобы тот мог меня быстрее догнать.
   - Где ты пропадала? - запыхавшись, спросил он, когда поравнялся со мной.
   - Самюэль! Ай-ай-ай! Ты тоже следишь за мной, как твой друг?
   - Нет! Я не слежу за тобой... - он смолк, встретившись со мной взглядом.
   - Самюэль! - строго произнесла я.
   - ...ну, я же только для твоей же безопасности! - начал он мяться.
   - Мы же договорились, что если мне будет что-то угрожать, то я обязательно к тебе обращусь! Но сейчас я не нуждаюсь в твоей чрезмерной опеке!
   - Но Роберта! Мой друг уже не следит за тобой!
   - Что ему перестали платить? - усмехнулась я.
   - Нет! Ты разве ничего не знаешь?! - воскликнул Самюэль.
   - Чего я не знаю?!
   - Тома убили! Его тело нашли два дня назад возле Тибра! Это ужасно! Я не думал, что над человеком можно так издеваться! - негр чуть не заплакал, его голос дрожал от страха и волнения, а может и от слез.
   - Он был твоим другом? - спросила я, не зная, как его успокоить и выразить ему свое сочувствие.
   - Да... мы вместе приплыли на Лампедузу... Потом вместе пробирались в Рим. Потом вместе работали... Он был мне, как брат... - Самюэль чуть не плакал.
   - А что произошло? Как его нашли? Что говорят в полиции?
   - Я ничего не знаю. Все было хорошо до того, как появились эти люди, ну, те, что приказали ему следить за тобой. Он говорил, что встречался с ними пару раз и рассказывал о тебе, но это было после того, как я все рассказал! Потом ты не появлялась несколько дней. Он им сказал, что не видел тебя. Я понял, что они ему угрожали, если он не найдет тебя. Вот! А два дня назад к метро приехали карабинеры и стали меня расспрашивать о Томе. А потом сказали, что нашли его мертвым на набережной Тибра и показали фотографии. О! Это ужасные фотографии! Я даже вспоминаю о них с ужасом!
   - Я тебе очень сочувствую, Самюэль! - я погладила его по здоровенному плечу, словно он все еще был маленький мальчик.
   - Спасибо, милая... - всхлипнул черный верзила. - Но теперь я стал опасаться за тебя! Мне кажется, что Тома убили, потому что он не стал им говорить о тебе. А значит, они сами будут искать тебя! Я боюсь, что и тебе угрожает опасность! Вот поэтому я стал следить за тобой! Прости меня за это!
   - Ну, что ты, Самюэль! Я благодарна тебе за твою заботу! - я была искренне растрогана словами негра.
   Он повернул меня очень аккуратно лицом к себе и внимательно, даже пронзительно посмотрел мне в глаза. Я не думала, что негры настолько умеют пронзать своим взглядом.
   - Роберта! Куда ты влезла?! Что или кто тебе угрожает?!
   - Нет, Самюэль, все нормально. Мне никто не угрожает! Это какое-то недоразумение! - я попыталась вырваться из его крепких рук, но мои попытки были тщетны.
   - Роберта! Скажи мне правду!
   - Самюэль, ты делаешь мне больно! - вскрикнула я, когда он крепче сжал свои пальцы.
   - Извини... - он расслабил свою хватку и я, наконец, вырвалась.
   - Самюэль! Ты не должен требовать от меня ничего! Это не твое дело, и это не мой секрет! - я поправила задравшуюся майку. - Поэтому иди и не беспокойся. У меня все хорошо!
   Я резко развернулась и, не оглядываясь, пошла дальше. Спиной я чувствовала, что негр остался стоять, и долго смотрел в мою сторону, пока я не свернула за угол дома. Мне не хотелось признаваться самой себе, но я понимала, что вокруг меня действительно происходят какие-то странные события и причиной им я или то, во что я вслед за Корецки постепенно погружалась. Интересно, а с Корецки не происходили такие необъяснимые вещи? Я решила спросить его об этом при встрече. Конечно, у меня были сомнения в том, что он ответит мне правдиво, но я должна была попробовать.
   В магазине я взяла все, в чем нуждался мой холодильник. Людей, как всегда, было немного, и я быстро управилась. Погрузив продукты в бумажный пакет, я пошла той же дорогой домой.
   Я не могу сейчас точно описать, что произошло потом, когда я шла дворами, между припаркованными старенькими автомобилями. Это произошло так внезапно и так скоротечно, что вспоминая, я каждый раз сомневаюсь в последовательности происходящих действий и в их реальности. Как я сказала, внезапно из-за фургона, стоящего возле подъезда, а может и из самого автомобиля, выскочили двое мужчин и бросились ко мне. Один из них оказался сзади меня, а другой спереди так, что путь к бегству мне был отрезан. От неожиданности я громко вскрикнула и мой крик, видимо, был сильным и, признаться довольно мерзким. Мне самой он показался противным бабским криком. Нападающий, тот, что стоял сзади меня, закрыл мне рукой рот и стал заламывать назад мои руки. А тот, что стоял передо мной тихо прошипел:
   - Тише, сучка! Будешь орать, и тебе не поздоровится! Живо садись в машину!
   Потом он поспешил на помощь к своему собрату. Я была в полуобморочном состоянии и не отдавала отчет в происходящем вокруг меня. Но вдруг, каким-то шестым, седьмым или восьмым чувством, я поняла, что сзади меня что-то происходит не так, как хотели эти двое. Рука держащего меня мужчины сорвалась с моего рта, его хватка сначала ослабла, а потом и вовсе ее не стало. Когда я обернулась назад, то увидела, что он лежит на асфальте с проломленной головой и вокруг него уже образовалась большая красная лужа. Тем временем второй нападающий катается на дорожке, крепко сцепившись с каким-то здоровяком. Приглядевшись, я поняла, что это был Самюэль. Рядом с ними валялся черный пистолет. Недолго думая, я подбежала к нему и, нагнувшись, схватила. Потом, как показывают в боевиках, я направила ствол пистолета на катающихся по асфальту людей.
   - А ну прекратить! Встать! - рявкнула я, как можно злее и громче, но к моему разочарованию вышло далеко не так, как я хотела.
   Поэтому никто не обратил на меня никакого внимания. Борцы продолжали мериться силами и, как ни странно, Самюэль стал проигрывать. Он все чаще оказывался на спине и его все чаще противник бил головой об асфальт.
   Мне нужно было срочно что-то предпринять, - нервно думала я, - иначе после того, как негр будет повержен, этот негодяй возьмется за меня. Когда передо мной появлялась спина напавшего на меня мужчины, я прицелилась в него и стала заставлять себя нажать на курок пистолета, но пальцы не слушались меня. Я не смогла заставить себя убить человека. Оказывается это так сложно! Убить человека! Я ведь понимала, что, выстрелив, я непременно его убью. И вот в тот самый момент, когда нужно было сделать небольшое усилие над собой и нажать на спусковой крючок, на меня находил ступор. Палец, словно превращался в сторонний организм и не слушался меня. Он становился сам по себе. Хотя и голова моя вдруг стала сама по себе. Она внезапно нарисовала передо мной картины смерти человека: размазанные по асфальту мозги, бездыханное тело, море крови. Конечно, после таких ведений мало кто сможет совершить убийство. Тем более женщина!
   Тем временем борьба продолжалась с переменным успехом. Сколько прошло времени, сказать трудно. Секунды превратились в минуты, и даже часы. Я с надеждой то и дело смотрела по сторонам, вдруг появятся полиция или карабинеры, вызванные, возможно, наблюдавшими за дракой жителями близлежащих домов. Я была уверена, что кто-то обязательно смотрел в окно. Но ни полиции, ни карабинеров так и не появилось. Даже прохожих, всегда появляющихся в ненужное время, в тот раз не было видно.
   - Роберта...Роберта... - хрипел Самюэль, сражаясь с противником. Я видела, как ему приходится туго. Его оппонент казался меньше ростом и гораздо менее мускулистым. Но, тем не менее, их силы, видимо, были равны. Скорее всего, тот обладал не только физической подготовкой, но и специфическими навыками борьбы и рукопашного боя. Он умело переворачивал здоровяка Самюэля на лопатки и с силой колотил его головой по асфальту. Находясь с ними рядом, я прекрасно слышала их тяжелое дыхание, шум возни, какие-то возгласы, похожие на отрывочные нецензурные ругательства.
   Мой блуждающий взгляд остановился на большом камне, который торчал из земли на газоне. Буквально долю секунды я размышляла и потом, подскочив к булыжнику, я с удивительной легкостью вытащила его из земли. Камень весил около пяти килограмм, не меньше. Затем я решительно подбежала к дерущимся мужчинам и, когда в очередной раз наверху оказался не Самюэль, я с размаху опустила камень на голову противника негра. Совершив таким образом впервые насилие, я поняла отчего я решилась на него. Мне показалось, что это будет меньшим злом, чем выстрел в человека. Удар камнем по голове оставлял шанс остаться в живых всем: нападающему, Самюэлю и мне.
   Мужчина мгновенно потерял сознание и свалился на Самюэля.
   - Спасибо, Роберта... - почти прошептал уставший и запыхавшийся негр. Он с трудом поднялся на ноги и машинально стал отряхиваться от пыли.
   А я так и осталась стоять, держа в руках свое новое оружие. Пистолет я бросила на газон, когда выковыривала камень.
   - Пойдем скорее отсюда, - сказал негр, быстро приходя в себя. - Нам не нужно здесь находиться!
   - Да, конечно! Ты прав! Бежим! - я схватила его за руку и потащила прочь. - Стоп! А где мой пакет?!
   - Вот он! - Самюэль протянул мне пакет с моими покупками. Он оказался не тронутым и аккуратно стоял на том же месте, где на меня напали эти двое.
   - Спасибо! Пойдем скорее ко мне. Тебе надо помыться и оказать некоторую помощь! - я заметила, что по затылку и шее Самюэля текла темная густая кровь, кое-где она уже подсохла.
   - Ладно... Пойдем!
   - Тебе больно? - спросила я, когда мы довольно быстрым шагом покинули место побоища, на котором тела поверженных врагов остались лежать, и направились к моему дому.
   - Нет, не очень... Так немного... голова болит и чуть-чуть правая рука. - Нехотя пожаловался мой защитник. Он потрогал руку, что-то буркнул себе под нос, а потом спросил меня: - Как ты? Ты испугалась?
   - Еще бы! - воскликнула я, чувствуя, что, несмотря на то, что с момента происшествия прошло уже минут десять, но адреналин все еще поступает ко мне в кровь. - Не то слово! Кто они, Самюэль?! Ты их видел раньше?
   - Нет! Я их не знаю!
   - Так, значит, ты все равно следил за мной?! - улыбнулась я, чувствуя огромную благодарность к нему.
   - Да, прости, перестраховался!
   - Что ты, Самюэль! За что?! Ведь только благодаря тебе все закончилось, я бы сказала, так неплохо!
   Мы подошли к моему дому. По пути нам не встретились ни наши враги, ни наши друзья, ни полиция, никто. Мой друг понял, что мы пришли и остановился.
   - Что ты остановился?! Идем! Я должна обработать твои раны! - я подтолкнула его в подъезд.
   - Нет, нет! Неудобно! Зачем?! - начал он, но почти сразу поддался моим толчкам и вошел в подъезд.
   Мы поднялись на мой этаж, и я открыла дверь ключом. Негр вновь остановился в нерешительности и посмотрел на меня, как маленький мальчик, которого знакомая девочка впервые приглашает к себе в гости, а там ее родители, родственники и все хотят на него посмотреть.
   - Ну! - я решительно зашла в квартиру, поставила на пол пакет и притянула его за руку внутрь. - Не бойся! Я не кусаюсь!
   Наконец, эта гора мускулов протиснулась, как оказалось, в довольно узкий дверной проем, и я захлопнула за ним дверь.
   - Проходи на кухню и снимай майку! - приказала я, а сама пошла в ванную, мыть руки.
  
   ГЛАВА 15.
   На новом месте приснись жених невесте.
  
   - Добрый день, меня зовут Виктор, - Крецки протянул негру руку и тот ее осторожно пожал. Мне показалось, что довольно сильная и не маленькая рука Виктора утонула в огромной черной ручище.
   - Здравствуйте, синьор, Корецки! Я очень много слышал о Вас! - Самюэль не выпускал ладонь Виктора и легонько тряс ее.
   - Да? Это удивительно. А я старался не очень светиться, - хмыкнул Виктор. Потом он подошел ко мне и, немного приобняв, поцеловал в щечку. - Здравствуй Роберта. Так это значит твой друг и спаситель?
   - Да. Он спас меня от тех двух негодяев, что пытались меня похитить. Но, мне кажется, теперь и ему угрожает опасность. Извини, что я обратилась именно к тебе за помощью. Но мне больше не к кому обратиться. Оставлять его у себя дома тоже опасно. Моя квартира в последнее время превратилась в проходной двор! Тем более я уверена, что всем моим скрытым врагам известно, где я живу! Оставаться Самюэлю на улице - это сверх безрассудно, да и совсем не по-дружески!
   - Хм... И ты посчитала, что лучше всего привезти его ко мне? - мы отошли с Виктором к фонтану, а Самюэль остался стоять возле мой машины, припаркованной на стоянке у особняка. Поэтому мы могли тихонько говорить, не опасаясь, что нас кто-нибудь услышит, в том числе и негр.
   - Прости меня, но я больше ничего лучше не придумала! - я посмотрела на него извиняющимся взглядом.
   - Ладно! Что-нибудь придумаем! - похлопал меня по руке Корецки. Потом он обернулся к негру. - Самюэль, Вы не будете возражать против того, чтобы пожить некоторое время у меня? Пока мы не подыщем Вам подходящее жилище.
   - О! Синьор Корецки! - воодушевленно воскликнул негр. - Конечно! Для меня это огромная честь! Я готов спать прям здесь, на травке или вон на той скамейке, хотя признаться она маловата для меня!
   - Ну, эти жертвы излишни, Самюэль. У меня в доме хватит комнат, при необходимости мы сможем разместить в нем целый взвод.
   - Спасибо, синьор, Корецки! - видно было, что благодарности негра нет границ. Он то и дело прикладывал руки к груди, сердцу, закатывал глаза. Мне показалось, что он даже готов целовать руки Корецки.
   Виктору это было явно неприятно и надоело. Он пожал плечами, что-то прошептал себе под нос и, отвернувшись от негра, обратился ко мне.
   - Ну, Роберта, а что скажешь ты? Ведь тебе тоже не безопасно оставаться в твоей квартире! Ты подвержена не меньшей опасности, если не большей!
   - Да, наверное, - согласилась со вздохом я.
   - Так не лучше ли и тебе на какое-то время остаться у меня?
   - А ты приютишь меня?
   - Надеюсь, найдем и тебе коморку! Скажем в комнатке под лестницей? - засмеялся он. - Ладно, пойдемте в дом.
   Виктор обнял меня за талию и повел в дом, за нами по пятам следовал Самюэль. Он держался на почтительном расстоянии. Чувствовалось, что негр знал свое место. Мы прошлись по коридорам и в самом конце дома, далеко от спальни для гостей и его собственной, Виктор открыл дверь небольшой и скромно обставленной комнатки. Скорее всего, она предназначалась для прислуги. Но сейчас в ней никто не жил. Корецки был скромен в потребностях и одной обслуживающей его домохозяйки вполне хватало. Правда у него работал еще повар, но тот редко оставался ночевать и поэтому в отдельной комнате не нуждался. Повар предпочитал приехать пораньше и уехать попозже, но жить у себя дома, вместе с семьей.
   Я окинула помещение быстрым взглядом. Белые стены, старинная кованая кровать с множеством подушек. Крест с распятьем на стене. Небольшой, но, видимо, дорогой ковер, покрывал пространство возле кровати. Пара стульев, один возле кровати, второй у стола, приткнувшегося под окном, которое завешено тюлем ручной работы.
   - Ну, дружище Самюэль, тебя устраивает такое временное жилье? - спросил Корецки, пропуская негра в комнату.
   - О! Синьор Крецки! Лучшего я бы и представить не мог!
   - Вот и славно! Располагайся! А где твои вещи?
   - К сожалению, они остались на той квартире! Роберта сказала, что возвращаться туда опасно! - объяснил негр.
   - Наверное, это правильно. Хм...надо будет позаботиться о новых вещах...Ну, что ж, Самюэль, осваивайся, а я покажу комнату второй гостье. Ужин будет в восемь.
   Мы вышли из комнаты и Корецки закрыл за нами дверь. Затем он взял меня за руку и повел в комнату, хорошо мне известную, ту, в которой я уже ночевала. Когда мы пришли, он спросил меня, хочу ли я пожить в ней или предпочту другую комнату.
   - А есть и другая?
   - О, да! Конечно! Моя! - улыбнулся он.
   - Я подумаю. А пока могу ли я остаться здесь?
   - Безусловно. Сейчас Клауди принесет твои вещи из машины и располагайся. На ужин я зайду за тобой. Это будет... - он взглянул на часы, - это будет через час! Хватит тебе времени?
   - Да!
   - Ты машину закрыла? Клауди сможет взять твои вещи?
   - Да, там открыто. Сумки в багажнике.
   - Ва бене! Ухожу! - он повернулся, чтоб оставить меня одну.
   - Виктор! - окликнула я его.
   - Да?
   - Спасибо тебе!
   - Не за что! Мне приятно думать, что ты будешь жить у меня! И я могу видеть тебя в любую минуту, когда захочу, а хочу я тебя видеть любую минуту. Вот такой каламбурчик!
   - Я и за Самюэля!
   Он вернулся ко мне и сел на кровать. Видно было по нему, что он хочет поговорить на эту тему.
   - Скажи, Роберта, ты точно можешь положиться на него? Что он за человек?
   Прежде чем ответить на его вопрос, я задумалась. А действительно, могу ли я положиться на Самюэля? Я знала его года два, может чуть больше. Как знала, видела, разговаривала, поздравляла его с рождеством, пасхой, другими праздниками. Он поздравлял меня, иногда в жару запихивал мне в сумку бутылку холодной воды. Иногда рассказывал о своей жизни в Африке. Как-то разогнал приставучих мигрантов, окруживших меня с просьбой подать им. Что еще было до событий, произошедших в последние дни? Да, видимо и все! Я не могла ничего вспомнить, чтобы характеризовало негра, как моего надежного друга! Да его сегодняшнее поведение было смелым и решительным. Но это все! Все, что говорило о его настоящей дружбе ко мне!
   - Виктор... я не знаю... я не смогу с уверенностью сказать, что доверяю этому человеку. Он спас меня сегодня от незнакомых мне людей. Но это, пожалуй, все.
   - Ясно. Буду иметь это в виду, - Виктор громко и звонко хлопнул ладонями по своим коленкам и встал. - Ладно, отдыхай! Я зайду за тобой через час!
   Вскоре я услышала, как он, находясь в коридоре, завет домработницу и потом что-то ей говорит, видимо, отдает какие-то распоряжения. Через минут пять в дверь постучались, а потом вошла Клауди с двумя моими сумками.
   - Куда их поставить, синьора Роберта? - спросила она меня с почтением.
   - Сюда, пожалуйста, Клауди, - я указала на место возле кровати. Домработница, исполнив распоряжение хозяина, спросила, нуждаюсь ли я еще в чем-нибудь и, услышав отрицательный ответ, вышла.
   Я распаковала свои сумки, развесила и разложила шмотки, собранные впопыхах и очень быстро. Выложила на столик возле зеркала свою косметику, расчески, пару флаконов с духами. Потом положила пустые сумки на дно шкафа и уселась на кровати. Что-то устала я за последнее время. Много, очень много событий происходит со мной. Я не успеваю их осмыслить, как появляются новые. У меня нет времени толком разобраться ни в себе, ни в окружающих меня людях. События, как в детской игрушке под названием калейдоскоп, сменяют одно за другим и никогда они не похожи. Голова кружилась от все новых и новых событий. Я откинулась на спину и, раскинув руки в разные стороны, закрыла глаза. Буквально через десять минут мне стало отчего-то легко и свободно, словно ничего и не было, ни сегодня, ни вчера, ни раньше. Поразмыслив чуть-чуть над этой аномалией, я решила, что дом Виктора тому виной. Он словно успокаивал душу, его уют и какая-то спокойная атмосфера расслабляла меня. Кроме того, в нем я чувствовала, что "мой дом - моя крепость", как говорят англичане. Он словно старинный рыцарский замок стоял на высокой скале и возвышался над равнинной местностью, с ее заботами, трудами, нищетой и борьбой за жизнь.
   Не знаю, заснула ли я, просто задремала или просто сильно погрузилась в нирвану, но стук в дверь показался мне неожиданным. Я посмотрела на часы. Ого! А ведь час прошел!
   - Войдите! - крикнула я, поднимаясь с кровати.
   - Ужин ждет! - сказал, вошедший Виктор.
   - О! Так быстро! Я не успела даже переодеться! - посетовала я.
   - А чем же ты занималась? Смотрю, душ ты не принимала - волосы сухие, полотенец нигде не видно.
   - Да что-то задумалась и не заметила, как время пролетело.
   - Ну, хочешь, я подожду, пока ты переоденешься? Хотя, на мой взгляд, тебе это не обязательно! Ты и так выглядишь великолепно!
   - Спасибо. Тогда пойдем!
   Ужин прошел спокойно. Вкусную пасту мы запивали прекрасным вином из подвала хозяина. Одна бутылка сменяла другую. В конце ужина оказалось, что выпито почти четыре бутылки. Но невероятно! Я свершено не опьянела!
   Говорили о всякой ерунде. Виктор расспрашивал Самюэля о его семье, родных и близких, которые, как оказалось, остались на родине. О его детстве, учебе, друзьях. Негр рассказал о кулинарных вкусах его страны. Потом разговор зашел о магии Вуду. В деревне, родом из которой Самюэль культ Вуду был очень силен. Колдун лечил больных, насылал проклятья, снимал сглазы, предсказывал будущее, делал заговоры на богатство. Его все боялись и уважали. Сам Самюэль не очень верил колдуну, но после того, как колдун наслал проклятье на него и его семью, заболела мать Самюэля, погиб старший брат, попав под машину. Отец, узнав, что эти несчастья лежат на совести сына, проклял его и выгнал из дома. Поэтому мой черный друг и решил податься в Европу. Он пересек пустыню и на утлом суденышке, переполненном такими же искателями лучшей жизни, переплыл море и высадился на маленьком итальянском островке.
   Потом были месяцы надежд, бесправия, унижений и рабского труда на плантациях неорабовладельцев Калабрии. Он вскапывал землю, ухаживал за апельсиновыми садами, собирал урожай красного лука, которым так гордится Калабрия. Его били, не платили зарплату, морили голодом за своенравие. Не вытерпев, Самюэль сбежал в Рим. Здесь он встретил добрых людей, его соплеменников, которые приютили его и дали ему работу.
   - Да, печальная история, - проронил Виктор, когда негр закончил свой рассказ.
   - Это ужасно, Самюэль! Как ты все вытерпел? - пожалела я негра.
   - О! Роберта! Поверь, так живут все мигранты во всей Европе!
   - Тогда зачем вы едите в эту Европу?! - удивился Виктор.
   - Синьор Корецки! Не от хорошей жизни! Здесь мы приобретаем надежду. Здесь появляется будущее у наших детей! Там же, на родине мы живем еще хуже! Там господствуют колдуны и племенные царьки, которые могут сделать с тобой все, что угодно. Они убивают и милуют. Там нет законов кроме прихоти современных людоедов. Там мы еще больше бесправны! Там нет для нас будущего!
   - А где же ты научился читать и писать по-итальянски? - вдруг спросил негра Корецки.
   - О! Это целая история! Меня научила одна маленькая девочка - дочка хозяина лукового поля. Она приходила вечером посмотреть на то, как мы ухаживаем за полем, и как растет ее лук, лук посаженный ею лично. Мы познакомились. Я ей рассказывал о том, как растет ее лук, рассказывал, как мы в Африке выращивали лук. Ей нравились мои байки и она предложила мне написать об этом книжку. Я сказал ей, что не умею ни читать, ни писать. Тогда она и предложила меня научить. Я быстро схватывал или она была толковым учителем. Но через два месяца я сносно читал газеты и мог написать то, о чем я думаю. Кроме того, в школе мы учили французский, а он довольно похож на ваш итальянский.
   - Самюэль, Вы курите? - спросил Корецки.
   - Да.
   - Может, хотите сигару?
   - С большим удовольствием!
   - Роберта, ты не возражаешь? - спросил моего разрешения Корецки.
   - Нет, конечно!
   Виктор встал и подошел к столику, на котором стояла коробка кубинских сигар. Я видела ее раньше. Она была изготовлена из тонкой фанеры и вся сплошь в красивых наклейках. Наш хозяин взял из нее две сигары и, вернувшись на свое место, протянул одну сигару негру. Тот почтительно взял ее. Виктор чиркнул длинной спичкой о коробок и поднес огонь к сигаре Самюэля, а потом и к своей. Над столом поднялось облако дыма. В комнате почувствовался приятный запах сигарного табака. Я уже говорила, что не курю, бросила и теперь запах сигарет мне довольно неприятен, но вот от дыма сигар меня не мутит, он мне даже нравится. Поэтому я не возражала, когда Виктор иногда закуривал сигару. Он это делал довольно редко, и у меня сложилось впечатление, что делал он это только ради забавы.
   - Как Вам сигары? - обратился Виктор к негру.
   - О! Они превосходны! Спасибо! - выпуская дым из ноздрей, ответил Самюэль.
   - А теперь, уважаемый, ответьте мне, почему Вы приняли столь активное участие в жизни Роберты? - внезапно задал вопрос в лоб Корецки.
   - ...эээ... - видно было, что Самюэль растерялся и не был готов к столь откровенному разговору, - эээ... синьор Корецки, видите ли, я несколько очень хорошо отношусь к Роберте...
   - Так хорошо, что готовы были даже рискнуть своей жизнью? - Виктор был прямолинеен.
   - Я постараюсь объяснить. Я вам рассказал о своей жизни. Согласитесь, она не стоит особенно дорого! Я видел в своей жизни все! Правда, только все плохое! Да и что такое, эта жизнь?! Разве ее цель тихо и незаметно просуществовать отведенное Господом время?! Разве не в том ее смысл, чтоб жить по-полной, так сказать? Дышать полной грудью! Рисковать! Бороться! Мне кажется именно в этом и заключается смысл жизни! И вот здесь я встретил человека, красивую девушку, которая отнеслась ко мне, как к человеку, тем более равному ей. Поверьте, это много стоит! Кроме того, я испытал к ней еще и чувство, которое толкает меня на безрассудные поступки! Я уверен и Вам это чувство знакомо!
   - Да, - кивнул Виктор.
   - Я ответил на Ваш вопрос?
   - Вполне.
   - А могу ли я задать Вам вопрос? Извините меня за наглость! - очень вежливо и аккуратно спросил в свою очередь Самюэль.
   - Я слушаю!
   - Почему Вы пустили в дом совсем незнакомого Вам человека? Я имею в виду себя. Неужели только из-за Роберты?
   - Ну, в общем, да.
   Самюэль посмотрел на меня. Виктор тоже уже несколько секунд смотрел мне в глаза. От их взглядов мне стало как-то неуютно. В конце концов, это уже неприлично обсуждать человека в его присутствии!
   - Так! Господа хорошие! Хватит! Мне это неприятно, - воскликнула я, возмущенно. - Да и поздно уже! Я иду спать! А вы можете сидеть здесь хоть до утра!
   Я встала и, пожелав всем спокойной ночи, вышла из столовой. Уже в коридоре я услышала, что Виктор тоже стал собираться спать. Он пожелал приятной ночи негру, который, однако, вышел первым. Корецки почему-то задержался. Я немного постояла в темноте и понаблюдала за Самюэлем. Тот, выйдя в коридор, сразу же отправился в свою комнату, она как раз находилась совсем рядом со столовой. Он шел по коридору медленно, будто над чем-то рассуждая. Перед закрытой дверью в свою комнату он хмыкнул и покачал головой. Потом решительно открыл ее и, войдя, аккуратно прикрыл за собой. Постояв еще несколько минут, я, так и не дождавшись, когда выйдет Виктор, ушла к себе.
   Я расправила большую кровать. Постельное белье было шелковым, как и в прошлый раз, но его цвет и рисунок отличались. В шкафу на полочке нашлась ночная рубашка. Я быстро скинула с себя дневную одежду и, оставшись только в трусиках, примерила ее. Рубашка была чуть-чуть великовата, но не на столько, чтобы я не смогла в ней спать. Подойдя к зеркалу, я посмотрела на себя со стороны. Мне понравилась та молодая женщина, что смотрела на меня.
   Я выключила свет и оставила только прикроватную лампу, отчего комната погрузилась в приятный и очень уютный полумрак. Раскинувшись на роскошном ложе, подложив по голову две подушки, я включила телевизор и стала листать каналы в поиске подходящего под мое настроение.
   День выдался на редкость тяжелым. Хотя, что значит на редкость? В последнее время у меня, что ни день, то на редкость тяжелый! Но этот был полон опасности, причем настолько реальной, что, даже вспоминая произошедшее, меня передернуло от страха. Но, как же было приятно лежать на этой кровати и ощущать каждой частичкой своего тела спокойствие и умиротворение. Я чувствовала незримую защиту, словно неведомые силы накрыли меня покрывалом безопасности, словно ангелы-хранители слетелись в комнату и кружили вокруг, готовые по первому шороху броситься на мою защиту.
   Из полудремы меня вывел тихий стук в дверь. Я приоткрыла закрытые глаза и выключила звук у телевизора.
   - Кто там? Войдите!
   - Это я, Роберта, - в комнату заглянул Виктор. - Как ты? Все нормально?
   - Да, все хорошо, только задремала что-то.
   - Я помешал?
   - О, нет, не помешал! Заходи, посиди немного со мной.
   Он вошел и, тихонько ступая, подошел к кровати. Я немного отодвинулась, давая ему место присесть, хотя там и без того было предостаточно пространства.
   - Я очень рад, что ты осталась у меня. Я очень соскучился, - сказал Виктор, присев рядом со мной.
   - И я рада, - улыбнулась я и повернулась так, чтобы положить голову ему на колени. - Мне очень спокойно у тебя, словно у Христа за пазухой.
   - Милая, я буду охранять и беречь тебя, как зеницу ока, коль мы стали употреблять такие выражения, - на его губах заиграла улыбка Джоконды.
   - Милый Виктор, - я обняла его за шею и поцеловала в губы. Мы откинулись на кровать и продолжили лишь на мгновение прерванный поцелуй. А потом было все, что происходит после долгого поцелуя любовников.
   Тогда он опять остался у меня на всю ночь. После бурного, но в этот раз недолгого проявления нашей любви, мы лежали, прижавшись, друг к другу. Жары я не чувствовала, так как кондиционер нагнетал довольно холодный воздух. Мы даже укрылись легким одеялом. Виктор лежал рядом со мной с закрытыми глазами, но мне показалось, что он не спал.
   - Ты не спишь? - тихонько спросила я.
   - Нет, что-то сон никак не приходит, - вздохнул мой любовник.
   - Я люблю тебя...
   - А я полюбил тебя, - признался он.
   - Но кто мы друг другу? Простые любовники?
   - Нет. Хотя мы сами решаем кто мы другому человеку. Ты для меня любовь, которую я ждал. Кто я для тебя, известно только тебе и ты решаешь и устанавливаешь мой статус.
   - Ты, правда, не женат?
   - Правда. И некогда не был.
   - И готов это подтвердить перед Богом?
   - Да! Хоть перед чертом!
   Я выдохнула с облегчением. Мне показалось, нет, я была уверена, что он не врет. Повернувшись к нему лицом, я стала целовать его плечо и руку.
   - Ой, щекотно! - Виктор немного отстранился, но, видимо, поняв, что мог обидеть меня, он повернулся ко мне и долго поцеловал в губы.
   - Ты для меня тоже не любовник! Но я все никак не могу заставить себя расслабиться! Я боюсь, что ты можешь думать, будто я с тобой только из-за денег!
   - Расслабься! Я так не думаю и никогда не думал! С возрастом я стал кое-что понимать в людях. Ты не из тех, что легко продаются.
   Я нащупала под одеялом его руку и просунула свои пальцы между его пальцев. Он легонько сжал мою руку, так, что мне не стало больно, а только в какой-то мере даже приятно. Не физически, нет, скорее в душе, я поняла, что он испытывал ко мне. Отчего-то мои глаз намокли, и капли соленой влаги стекли по щекам. Я постаралась скрыть свои чувства, отвернувшись и незаметно промокнув лицо одеялом.
   Так мы лежали пока мои глаза не стали слипаться. Виктор каким-то образом почувствовал это. Он просунул руку мне под голову, притянул меня еще ближе к себе, поцеловал в мочку уха и потом в шею.
   - Спи, дорогая. У тебя был сегодня не самый легкий день. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, любимый, - прошептала я в ответ. - Я на самом деле очень устала.
   Я с чистой совестью закрыла, наконец, глаза и мгновенно заснула, будто провалилась в глубокую бездну. Виктор и все события дня остались во вчера. Помню, что во сне я видела Корецки и Эльзу, они почему-то звали меня к себе. Эльза хохотала и манила меня рукой. Корецкий посылал воздушные поцелуи. Потом откуда-то появился огромный негр. Он был похож на Кинг Конга. Но, вглядевшись, я поняла, что-то был только Самюэль. С его рук капала кровь, он достал влажную салфетку и вытирал ею грязные руки. Я видела что-то еще, причем мне казалось, что что-то очень важное, но утром все забылось. Я ничего не могла вспомнить. Но на утро я чувствовала себя вполне отдохнувшей.
  
   ГЛАВА 16.
   Математика и ее загадки.
  
   - Скажи, почему со мной стали происходить непонятные вещи? Ведь раньше этого не было, - спросила я через несколько минут обоюдного молчания. Мы с Виктором сидели на лавке в парке Боргезе. Мимо нас толпами проходили туристы, поднявшиеся на такую высоту для того, чтобы посмотреть на прекрасный вид, открывающийся с этого холма. Сюда меня завел сам Корецки. Он очень любил это место.
   - Смотри, - говорил он, - какой чудесный план города открывается отсюда! Разве можно, находясь здесь и увидев купол святого Петра, сразу же не влюбиться в этот город!
   Я тоже часто бывала на вилле Боргезе и до Корецки, но я не испытывала такого благоговейного трепета, какой испытывал Виктор. Впрочем, он был настоящим, верным и пылким il innamorato (влюбленным) Рима.
   Мы побродили по аллеям. Посмотрели на водяные часы. Посмеялись над веселой собачонкой, гоняющейся за теннисным мячиком, который бросал ее хозяин. Потом уселись на скамейку.
   - С нами всегда происходят какие-нибудь события, - немного помедлив, ответил мне Виктор. Он был расслаблен и, я чувствовала, что начал с неохотой. - Только от нас зависит, обращаем ли мы на них внимание или нет. Возможно, раньше ты жила другой жизнью. Все, что с тобой происходило, ты расценивала, как обычность, не задумываясь над происходящим. Мы часто видим только то, что нам показывают. Мы не задумываемся над причиной и последствиями. Вот когда ты смотришь на падающие капли воды, задумываешься ли ты о законе тяготения? Ведь и в мыслях никогда не было? Правда?!
   - Возможно..., но если бы со мной произошли такие события, как сейчас, я точно обратила бы на них внимание. Разве можно пропустить мимо сознания лабиринт?
   - Так ты и обратила и задумалась. Вот и меня теперь пытаешь!
   - Кстати, ты так и не объяснил мне, что же было там!
   - А разве ты не была там и не сможешь дать объяснение тому, чему была свидетельницей?
   - Не увиливай! Я говорю не о том, что лежит на поверхности, я спрашиваю о том, что скрыто от глаз! О времени, этих шести часах!
   - Хорошо! Если ты так настойчиво хочешь вникнуть в суть происходящего, - пожалуйста. Но я не уверен, что ты уже готова к этому, - он замолчал. Я ждала пару минут, затем он внимательно посмотрел на меня и продолжил. - Ты никогда не обращала внимания на закономерности, существующие вокруг нас, в обыденной жизни? Я говорю сейчас именно об обычных вещах, таких, как восход солнца, его закат, смена времен года! Так вот, ты видишь в них какую-нибудь закономерность?
   - Ну, утром солнце встает, вечером - садится. Приходит зима, за ним весна и так далее, - я пока не понимала, к чему он клонит.
   - Сколько времен года? Четыре? Так. Сколько месяцев в году? Двенадцать! Так? То есть количество месяцев кратно четырем, или иными словами на каждый сезон приходится по три месяца. Теперь скажи, сколько часов в сутках? Двадцать четыре, правильно. Двадцать четыре кратно четырем? Да, кратно. Ну, потом, в часах шестьдесят минут, которые делятся на четыре, то есть по пятнадцать минут. Потом секунды и так далее! А на сколько периодов условно делят сутки? А?
   - Утро, день, вечер и ночь...
   - Правильно, четыре. На каждый период приходится по...
   - ...шесть часов.
   - Правильно. Посмотри на циферблат часов! Там четыре основных деления: двенадцать, три, шесть и девять. Начинаешь улавливать некоторую закономерность?
   - Да, но пока все равно не совсем еще понимаю. Ну, мне в голову засела цифра четыре.
   - О! Число четыре! С ним очень много связано! Четыре стихии: воздух, земля, огонь и вода. Четыре символа - свойства взаимодействия сил Инь и Янь в китайской философии. В христианстве это число служит указанием на четырех евангелистов: Матфей в образе ангела, Марк в образе льва, Лука в образе тельца, Иоанн в образе орла. Четыре всадника Апокалипсиса: Конь белый, Конь рыжий, Конь вороной и Конь бледный. Четыре благородные истины - одно из базовых учений в буддизме. Четыре стадии просветления, четыре небесных царя. Это все в буддизме! У евреев четыре каббалистических мира, или уровня, вышедшие из высшего света после мира Некудим: Ацилут, мир прототипов; Бриа, мир сотворения (трон); Иецира, мир формирования (свод), и Асия, материальный мир действия. И все это цифра четыре!
   - О, да! Подумать только! Я никогда не задумывалась над этим! Очень странно! - я действительно поразилась.
   - Хм...Ладно, пойдем дальше... Жизнь неподвластна нам. Часы, минуты и секунды выдуманы нами, смертными. Есть только четыре времени суток! Это утро, день и так далее! Разве ты видела часы в природе? Нет? Их в природе отдельно от времени суток нет! Некоторые философы утверждают, что лабиринт - "аллегорическое изображение жизни человека и трудностей, которые должна преодолеть душа в этом мире и в мире ином перед тем, как достичь благословенного состояния бессмертия".  Для некоторых религиозных людей лабиринт представляет собой дорогу, ведущую к раскаянию; чтобы получить прощение грехов, по ней нужно проползти на коленях, а ритуальное шествие по этой дороге заменяет паломничество в Святую землю. Лабиринт, который является символом вечности, не признает часов. У него тоже только четыре периода: вход, выход, центр и непосредственно путь или коридоры. Итак, везде четыре. Мы зашли в лабиринт днем, а выйти могли только в следующий период - вечером! Мы ждали шесть часов для того, чтобы лабиринт выпустил нас!
   - Боже! Ты говоришь о таких вещах, от которых у меня мурашки по телу бегут. Я привыкла жить в техногенной действительности современного мира. Мы не верим ни в Бога, ни в черта! Наше поколение верит только деньгам. То, о чем ты мне говоришь, возможно только в книжках и фильмах! Я так думала! Но ты пытаешься убедить меня в том, что существуют различные реальности! И мы все живем в них, не осознавая эти реальности! Мы зашоренны!
   - Увы, да! И раз ты вошла в эту новую для тебя жизнь, то готовься к другим открытиям, они последуют! Если же ты не хочешь этого, то только скажи! Я постараюсь вернуть тебя в исходную точку.
   - Ты говоришь так, словно мы живем разными жизнями, я говорю не о нас с тобой, а о людях. Да к тому же из того, что ты сказал, следует будто жизнь - это какая-то дорога.
   - Так и есть. Путь. А люди разные, одни зрячие, другие слепые, одни хотят учиться, другие - нет. Одни обладают математическими способностями, другие - гуманитарными. Мы все разные. То, что дано одному, может быть недоступно другому, - он вновь замолчал, потом горячо продолжил. - Я понимаю, что говорю странные вещи, но ты вскоре все начнешь понимать. А пока, я думаю, достаточно информации для ее осмысления. Будет еще и еще, но потом, попозже, обдумай эту порцию! Вопросы о времени в лабиринте получили свои ответы?
   - Не уверена, хотя, наверное, да. Ответы не полные, на троечку!
   - Знаешь, мне что-то не хочется сегодня говорить ни о лабиринте, ни о странностях жизни, ни о каких-либо еще загадках, которые существуют сплошь и рядом, надо только внимательно посмотреть. Я хочу сегодня наслаждаться общением с тобой, с Римом, с прекрасной погодой, смотреть на прогуливающихся людей, улыбаться вон тому ребенку, смеяться над игривой собачкой, что приносит мячик хозяину. Я хочу сегодня жить той низменной, простой жизнью, которой живут сотни миллионов людей каждый день, каждую неделю, каждый год! Мне очень хорошо от того, что рядом со мной ты, что ты не исчезнешь и не убежишь, сославшись на дела или, что тебе очень надо домой! Я знаю, что когда нам надоест, мы вместе пойдем домой и будем вместе как минимум до утра. Такие дни бывают очень редки! Поверь! И когда они случаются их нельзя спугнуть! Они словно птицы, напуганные даже просто неосторожным движением, могут вспорхнуть и никогда больше не вернуться! - он обнял меня и, не обращая ни на кого внимания, стал целовать меня в губы. Мы были словно желторотые любовники, сбежавшие с уроков.
   Посидев еще немного, мы медленно побрели из садов Пинчо по виа делле Маньоли через мост над автодорогой непосредственно в парк Вилла Боргезе. Там мы дошли до водоема с храмом в древнегреческом стиле посвященному Эскулапу. В пруду плавали стаями огромные разноцветные карпы. Они дрались с толпами черепах за кусочки хлеба, которые им бросали гуляющие туристы.
   - А ты, кстати, не проголодалась? - спросил меня Виктор.
   - Так, совсем немного!
   - О! Извини! Я совсем забыл о времени! Пойдем где-нибудь покушаем!
   Рядом продавали пиццу. Корецки купил две порции с колбасой, одну с тремя сырами и одну с морепродуктами. С колбасой и морепродуктами он протянул мне, а другие стал есть сам. Я и правда не очень хотела есть, но глядя на своего мужчину, я заразилась его аппетитом. Виктор настолько смачно ел, что невольно хотелось ему вторить. Мы довольно быстро приговорили большие куски и потом расслаблено сидели на скамеечке, допивая холодный чай, которого оказалось нам много.
   - Бутылки не выбрасываем? - спросила я Корецки.
   - Конечно, нет! Наберем воды из поилок. Она прелесть, как вкусна! - я знала эту его слабость.
   - Согласна, мне тоже нравиться ее пить!
   Посидев еще с полчаса, мы решили возвращаться домой. Домой к Виктору. Солнце клонилось к закату. Тени вытянулись. Жара стала спадать.
   - Как пойдем? На метро или возьмем такси? - поинтересовался моим мнением Виктор.
   - Может, давай сначала пройдемся пешком, а сядем в метро где-нибудь возле Колизея? Ты не очень устал?
   - Да что ты! Нет, конечно! Мы больше сидели, чем ходили! Я с большим удовольствием! Если хочешь, мы можем даже сегодня поужинать в городе! Как тебе такое предложение?
   - А дома у тебя найдется, чем отужинать? - мне что-то не очень хотелось бродить в тот вечер по улицам. Возможно, я вспомнила вчерашние приключения.
   - Повара я, к сожалению, отпустил. Но думаю, что-нибудь найдем! Ветчина, сыр и вино всегда наличествуют в моем доме!
   - Вот и прекрасно! Тогда пойдем домой!
   Мы спустились по лестнице на пьяцца-дель-Пополо и потом, побродив там немного, вышли на виа дель Корсо. Солнце стало скрываться за домами и их тени накрыли противоположную сторону улицы, так что можно было не выбирать по какой стороне идти. Несмотря на вечер, туристов не уменьшилось. Их всегда в Риме столько, что порой, кажется, будто весь мир съехался в вечный город.
   Обнявшись, словно любовная пара, впрочем, мы и были таковой, я и Виктор шли по улице, пропуская спешащих домой римлян и торопящихся все увидеть японских туристов. Дойдя до площади Венеции, я поняла, что устала.
   - Солнышко, может, возьмем такси? Я что-то устала.
   - Обязательно! - Виктор подошел к первому же таксисту и, переговорив с ним, открыл передо мной заднюю дверь "Мерседеса". - Прэго, любимая.
   Я села, а он, обойдя вокруг, сел рядом со мной только с другой стороны. Таксист завел двигатель, и мы тронулись. Я положила голову на плечо своего любимого мужчины и так всю дорогу смотрела в окно, наблюдая, как пробегают мимо нас с детства знакомые улицы, дома, площади и люди, вечно идущие к своей известной только им цели.
   - Я тебя очень люблю, - тихонько, лишь одними губами, произнесла я.
   - А я тебя, - отозвался Виктор, непонятно как услышавший движение моих губ.
   До самого дома мы больше не произнесли ни одного слова. Нам не нужны были слова, мы понимали все без слов. Я слышала, как бьется его сердце. Он чувствовал, как сильно сжимают мои руки его ладонь, как становится прерывистым мое дыхание, когда он касается губами моего уха, склоняясь надо мной. Мы чувствовали одно и то же, понимали, что происходит, смотрели вокруг одинаково. На короткое время мы стали одним целым.
   Но всему приходит конец. Через минуту, которая на самом деле длилась около часа, таксист остановил автомобиль возле ворот знакомого особняка, ставшего уже и мне родным домом. Виктор первым вышел, а потом помог выйти мне, подав руку, как рыцарь в былые времена. Когда я оказалась вне салона "Мерседеса", он обнял меня и поцеловал в губы, но уже, как современный мужчина.
   Расплатившись с таксистом, который терпеливо ждал окончания нашего поцелуя, Виктор взял меня под руку и повел в дом. Я услышала, как быстро уехало такси. На улице мы остались одни. Стемнело, зажглись фонари. Долгожданная прохлада окутала нас с ног до головы.
   - Ты не замерзла? - спросил он, когда мы уже стояли возле дверей в особняк. Видимо он заметил, как я слегка поежилась. На самом деле на улице было тепло, просто после такси мне показалось, что воздух прохладнее, чем обычным летним вечером.
   - Так, самую малость, но мы же теперь дома!
   - Да, но может тебя нужно и дома согреть? - с улыбкой сказал Виктор.
   - Даже если мне будет жарко, ты все равно грей меня! - прильнув в очередной раз к его груди, сказала я.
   Дома нас ждал сюрприз. В последнее время все, что касалось сюрпризов, связывалось, как правило, с неприятностями. Однако я все еще не могла к этому привыкнуть.
   В коридоре нас встретил взволнованный Самюэль. Видимо он долго и с нетерпением ждал нашего возвращения, потому что, как только услышал шум в коридоре, сразу же выскочил к нам.
   - Добрый вечер, синьор Корецки! Добрый вечер Роберта! Как погуляли? - начал он издалека.
   - Спасибо, Самюэль, хорошо. Как у тебя дела? - спросил его Виктор, заметивший его взволнованное состояние. - У тебя что-то случилось?
   - Ох! Синьор Корецки! Если б только у меня!
   - Не понял! Рассказывай! - потребовал Виктор.
   - Пойдемте лучше со мной! Я все покажу!
   Он повернулся и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним. Мы последовали. Самюэль привел нас к своей комнате. На секунду он замешкался перед закрытой дверью, но потом решительно ее рванул.
   Нашему взору предстала такая картина. Посреди комнаты стоял стул, на котором сидел человек, связанный по рукам и ногам скотчем. Он был плотно обмотан прозрачной клейкой лентой так, чтобы не смог освободиться самостоятельно. Его рот был также тщательно заклеен скотчем, видимо, чтобы он не смог кричать и звать на помощь. Это был мужчина лет тридцати, крепкого телосложения. На его лице я заметила кровоподтеки. Волосы были взъерошены. Рукав его рубашки висел на тоненьком лоскуте. Скорее всего, между ним и Самюэлем произошла драка, в результате которой победу одержал крепкий негр. Раньше плененного человека я не встречала, я была уверена в этом.
   - Вот! - выдохнул Самюэль.
   - Ну, и что это?! - Виктор перевел взгляд на моего черного друга.
   - Кто это?! - в свою очередь спросила я.
  
  
   ГЛАВА 17.
   Пленных не брать?
  
   Мы втроем зашли в комнату и Виктор, который оказался последним, плотно закрыл за нами дверь. Самюэль первым подошел к связанному человеку и остановился, поджидая, когда к нему подойдет Корецки.
   - Итак, Самюэль, рассказывай! - потребовал хозяин дома, в котором произошло пленение незнакомца.
   Самюэль пожал плечами в недоумении, что именно ему рассказать:
   - Синьор Корецки! Я поймал вора, который залез к Вам в дом! Что тут еще добавить?!
   - Самюэль! Меня интересуют все! Все подробности! Не исключай никакой мелочи! Это очень важно!
   - Хорошо, - кивнул негр и начал рассказ. Когда вы с Робертой ушли, я решил сесть в саду и почитать новую книгу. Я сейчас стараюсь больше читать книг, чтобы совершенствовать свой итальянский. Взяв плетеное кресло, я отнес его под пальму, что в конце сада. Знаете, там еще розовый куст растет. Так вот, удобно устроившись, я так зачитался, что не заметил, как пролетело три часа. Закрыв книгу приблизительно на середине, я пошел к себе в комнату. И вот, проходя мимо вашего кабинета, я услышал какой-то шорох. Странно - подумал я, Вы ушли, Клаудиа в то время тоже ушла, домой. Она подходила ко мне, когда я читал, и сказала, что собирается уйти на пару часов. В доме больше никого не должно было быть. Я тихонько подкрался к двери и приоткрыл ее. Сначала я ничего не увидел, но вскоре по полу пробежала чья-то тень. Потом раздался шорох, похожий на шум перелистываемых страниц или книги, или дневника, или еженедельника, в общем, чего-то, что переплетено. Постояв еще немного, чуть дыша, я аж вспотел от напряжения, я услышал, как кто-то выдвигает ящики вашего письменного стола. Через несколько минут я вновь увидел тень, которая стала приближаться ко мне. Когда человек по моим подсчетам подошел совсем близко к двери, я рванул ее и увидел вот этого мужчину. Он не ожидал, что перед ним появится негр и застыл, словно окаменел. Я же, не растерявшись, набросился на него. К моему разочарованию, этот человек быстро пришел в себя и стал оказывать мне серьезное сопротивление. С трудом мне удалось повалить его на пол, и мы стали кататься по полу и ковру, пока, наконец, мне под руку не подвернулся тяжелый предмет. Этим спасительным предметом оказался торшер, что стоит у вас в кабинете рядом с диваном. Мы уронили его, когда катались по полу. Кто-то из нас задел его ногой. Я схватил торшер за ножку, чуть выше основания и в тот момент, когда противник оказался прямо подо мной, я ударил его торшером по голове. Мужчина потерял сознание, его тело обмякло. Я, отдуваясь от усталости, дыхание было сбито, вытирая ручьями текущий пот, усадил это тело на стул. Потом я нашел на Вашем столе скотч, и так как другого материала для связывания не нашлось, то связал им вора. Сделав все, как рассказал, я перетащил стул с мужчиной к себе в комнату. Вот, и стал ждать вашего возвращения. Приблизительно через час вы с Робертой вернулись, и я вышел к вам. Вот и все! Мне больше нечего сказать. Да! Еще прошу прощения, но я не стал убирать у Вас в кабинете. На всякий случай. Так говорят надо поступать, чтобы сохранить следы. Об этом в детективах пишут. Но там, у Вас в комнате, ужасный беспорядок! Я, честное слово, убрал бы и сам, но подумал, что Вы не одобрите этого!
   - Правильно сделал, - спокойно произнес Виктор. Но он о чем-то задумался. А мы все стояли и ждали его реакции на сказанное Самюэлем.
   Спустя несколько минут, Корецки хмыкнул, буркнул что-то себе под нос и подошел вплотную к связанному не прошеному гостю. Он внимательно стал того разглядывать. В это время сидящий на стуле человек пришел в чувства и открыл глаза. Он с удивлением посмотрел на Корецки, потом насколько смог обвел глазами комнату, заметил меня и с испугом остановил взгляд на негре.
   - Здравствуйте, товарищ, - обратился к нему Виктор. - Если мы освободим вам рот, вы поведете себя прилично?
   Мужчина вернул взгляд на Корецки, а дослушав вопрос, опустил и сразу поднял глаза, в знак того, что он будет вести себя разумно. Тогда Виктор обратился к негру:
   - Самюэль, освободи ему рот.
   Мой черный друг подошел к связанному и осторожно отодрал кусок скотча, закрывающий рот мужчины. Тот поморщился и почесал лицо, освобожденное от клейкой ленты о свое плечо. Потом он вновь посмотрел на Корецки.
   - Кто вы такие? - спросил он, изображая недоумение.
   - О! Здрасьте пожалуйста! Вы забрались ко мне в дом и спрашиваете, кто я такой?! Знаете, я давно не встречался с такой наглостью! - опешил Корецки.
   - В какой дом?! - мужчина опять сделал вид, что ничего не понимает.
   - Так! Мне надоело! Самюэль, друг мой, идите и вызовите полицию! Этот умник стал меня раздражать! - воскликнул Корецки. Его неподдельное негодование каким-то образом подействовало на мужчину.
   - Стойте, Самюэль! Не надо торопиться! Полицию вы всегда успеете вызвать. Давайте поговорим спокойно, - поспешно прекратил играть связанный разбойник.
   - Ну, вот это уже хорошо! Я рад, что к вам вернулся разум, - сказал Виктор, останавливая рукой уже собравшегося уходить негра. - Подождите Самюэль, давайте послушаем!
   - Первым делом, я хочу попросить прощения у Вас, синьор Корецки, за мое проникновение в дом! - начал мужчина.
   - Так... и?
   - Постарайтесь мне поверить, синьор Корецки! Я не по собственной воле совершил этот дерзкий поступок!
   Я немного напряглась. Признаться мне стало не по себе, я вдруг подумала, что этот негодяй может сдать меня, сказав, к примеру, что знает нечто касаемо меня. Хотя я уже давно не помышляла о том предложении, что поступило мне в метро. Мне никто не звонил и со мной никто не встречался.
   - Честно! Поверьте! Меня заставили это сделать! - казалось, искренне воскликнул мужчина.
   - Так, допустим. И кто же этот нехороший человек? - продолжал допрос Корецки.
   - Я не знаю его!
   - О как!
   - Да! На улице ко мне подошли двое крепких ребят и отвели меня к машине, в которую и усадили. Там уже находился тот человек. Он знал обо мне нечто такое, что не знают другие. Он пригрозил мне, он шантажировал меня! Я был вынужден сделать все, что он мне приказал!
   Признаться, я сразу же поверила этому человеку. И не потому, что он как-то убедительно говорил. Скорее мне была очень знакома эта ситуация.
   - И что же вам приказали? - спросил Виктор.
   - Он сказал, что я должен забраться к Вам в дом, пробраться в кабинет и сфотографировать ваши бумаги.
   - Какие?
   - Извините, но я понял, что они сами толком не знают, что искать! Он приказал фотографировать все, что я найду: дневники, любые записи, различные материалы, которые будут лежать у вас на столе, вообще все, что я увижу в кабинете.
   - Так, хотел бы сказать, что все понятно, но не могу! - Виктор почесал затылок. - Если вдуматься во весь этот бред, то можно и самому тронуться умом. Представить только! Идет человек по улице. К нему подходят двое, ведут его к машине, сажают, там его ждет другой человек, который приказывает: иди к незнакомому гражданину, заберись в его дом и сфотографируй беспорядок на его столе! С ума сойти! Вот бред, так бред!
   - Возможно! Если не знать других, маленьких деталей...
   - Каких?
   - Человек, у которого "надо сфотографировать беспорядок на столе" - один из самых богатых людей мира, превратившийся в миллиардера за один год, о котором мало, что известно и все хотят знать о нем больше. Человек же, которого посылают это сделать - совершил нечто такое, что узнав об этом, полиция может его спокойно упрятать за решетку на долгое, долгое, долгое, очень долгое время.
   - Возможно, в ваших словах есть смысл... - медленно произнес Корецки. - Кстати, как вас зовут?
   - Меня зовут Фабио Марцелло.
   - Хм... мне ни о чем не говорит ваше имя... - все так же задумчиво сказал хозяин дома.
   - Значит, Вы далеки от полицейских сводок. И еще дальше от неприятностей, связанных с ограблениями! - пожал связанными плечами Фабио.
   - Ну, тогда скажите о каком преступлении, совершенном вами, идет речь?
   - О! Я не скажу! Зачем мне еще люди, которые смогут при желании меня шантажировать?! - покачал головой Фабио. Чувствовалось, что при разговоре он очень любит жестикулировать, потому что даже со связанными руками мужчина пытался дополнить слова действием: подключал мимику, пожимал плечами, качал головой. Видимо, в обычном состоянии его руки никогда не находятся в покое.
   - Фабио, или, как Вас там на самом деле, Вы сейчас не в том положении, когда можете позволить себе молчать! Вам лучше не раздражать меня! Стоит только мне разочароваться в Вас, как я выберу два варианта дальнейших действий. Знаете какие?!
   - Я на самом деле Фабио... Догадываюсь...
   - Я даже озвучу их! Во-первых, мы можем свернуть Вам шею и спрятать труп! Это не сложно! Во-вторых, я могу позвонить в полицию и заявить о проникновении в мой дом грабителя или того хуже террориста. Свидетелей достаточно! Трое против одного! Ну, а дальше, как говориться, дело техники. Вы согласны, что эти варианты вполне жизнеспособны?
   - Да.
   - Что предпочитаете?
   - Хорошо, что Вы хотите знать? - понурил голову Фабио, приняв условия Виктора.
   - Итак, о каком преступлении узнали те нехорошие люди?
   - Моя специальность - вскрывать закрытые помещения. Любой замок, где бы он ни стоял, не устоит передо мной. Соответственно я могу вскрыть любой сейф, любой замок, будь то старинный или современный электронный. Один такой я открыл две недели назад. Он запирал некое секретное помещение в Banco di Sicilia.
   - Постой! Я читал об этом ограблении! - воскликнул Самюэль, но вовремя спохватившись, замолчал, а потом обратился к Корецки. - Синьор Корецки, об этом писали почти все газеты! Группа воров проникла в хранилище банка, о котором ранее никто и не догадывался. Как они туда проникли, до сих пор гадают, и полиция, и владельцы банка, и его охрана. Но суть даже не в этом! Там произошла целая криминальная драма! Двое бандитов что-то не поделили между собой и в перестрелке застрелили друг друга, а остальным, после вскрытия сейфа удалось уйти, несмотря на то, что их по пятам преследовали карабинеры. Нигде не сказано, что было похищено, но газеты писали о нескольких сотнях миллионов евро! Кроме того, писали, что в сейфе было еще нечто такое, что стоит даже дороже суммы, похищенной ворами.
   - Странно, я не читал об этом! - сказал Виктор. - Хотя нет, наверное, все-таки я что-то слышал об этом. Не помню что и где, скорее всего по телевизору в новостях говорили об этом.
   - Да, я тоже слышала, - вставила и я.
   - Ладно, допустим, что вы не врете! Что дальше? Кто и почему Вас стал шантажировать?
   - Ну, во-первых, мы ничего не украли!
   - Взяли свое?! - засмеялся Корецки, ему вторил Самюэль.
   - Нет! Там было пусто! Когда мы вскрыли бронированный сейф и зашли в помещение, там не оказалось ни цента! Все пусто! Все о чем говорят и пишут - полнейшая чушь! Или...
   - Или?
   - ...или нас подставили и решили списать на нас двести миллионов евро, которые кто-то похитил до нас!
   - Расскажите вкратце об этом, - смягчившись, попросил Корецки.
   - Да, в сущности, и рассказывать-то нечего! Мой осведомитель сообщил, что в банке имеется некий тайный сейф, в котором хранятся банкноты и золотые слитки на общую сумму около двухсот тысяч евро. Я об этом рассказал своим знакомым, которые решили взять его. Мы подготовились, а когда оказались внутри, то денег не обнаружили. Все, что говорится о перестрелке между собой - это вранье! Никакой перестрелки не было! Втроем мы вошли, втроем и вышли. У нас с собой не было никакого оружия! Да и зачем высококвалифицированным взломщикам при себе иметь оружие?! Друг другу мы доверяли, а стрелять в охрану - последнее дело, которое свидетельствует о полном провале операции. В нашей работе залог успеха - это тишина.
   - Так неужели вы ни цента не взяли?! - удивились я и мои друзья.
   - Совершенная правда! Ушли, так сказать, несолоно хлебавши! Но вот проблем отхватили по полной! Теперь вряд ли нас оставят в живых! Тайна пустого сейфа умрет вместе с нами!
   - Да, грустная история, - посочувствовал Корецки.
   - И не говорите! - тяжело вздохнув, согласился Фабио. - Так что мне выбирать не из чего! Что Вы меня прикончите, что банкиры - конец один!
   - Хм... ну, а если я отпущу Вас?
   - А зачем?! Тогда меня полиции сдаст тот человек и итог все тот же!
   - Ну, это если Вы не предоставите ему результат работы... - задумчиво произнес Виктор. Он, видимо, что-то обдумывал.
   - Неужели... - опешил Фабио.
   - Я пока ничего не решил! - оборвал его Виктор. Он стал прохаживаться по комнате, что-то обдумывая и мысленно взвешивая. Я, Самюэль и Фабио следили за ним, сопровождая его взглядами. Минут через пять молчаливого марша Корецки, наконец, остановился. Он что-то решил.
   - Самюэль, дружище! Размотай этого человека, - приказал он негру. Тот бросился выполнять вежливый приказ своего нового хозяина. Вскоре на полу комнаты валялась гора скрученных обрывков скотча, а пойманный вор стоял перед Корецки.
   Виктор повернулся к нам спиной и решительно направился вон из комнаты. У самой двери он остановился и оглянулся. Увидев, что мы стоим и смотрим на него, он бросил:
   - Идемте!
   Первым поспешил Фабио, за ним Самюэль. Я заключала вереницу. Мы прошли по коридору и вошли в кабинет Корецки. Здесь на самом деле творилось что-то невообразимое. На полу валялись книжки, ручки, стакан. Ковер с загнутым концом отчего-то лежал не посредине комнаты, а у стены со шкафом. Возле дивана действительно лежал торшер. Два мягких стула валились опрокинутыми. Виктор поставил их на место, а потом подошел к письменному столу. Усевшись в кресло, он стал внимательно изучать предметы, валявшиеся на столе. Мне показалось, что он по памяти восстанавливает порядок, в котором он их оставил. Затем он включил свой ноутбук и застыл, будто его что-то осенило.
   - Самюэль! Обыщите этого! - он махнул в сторону Фабио. - Ищите карты памяти, флешки, - все, на что можно записать информацию!
   - Поверьте! У меня ничего нет! Я не переписывал никакую информацию с вашего ноутбука! Тем более у Вас на нем сложный пароль!
   - А! Все-таки вы пытались!
   - Да, - признался Фабио, - пытался, но я ничего не записал!
   Самюэль, получивший приказ обыскать пленного, старательно облазил все карманы и всю одежду Фабио.
   - Нет! Ничего у него нет, синьор Корецки! - развел он руками.
   - Хорошо! Всех прошу присесть! Роберта! Тебя это не касается. Если ты хочешь уйти, то уходи. Если желаешь остаться, оставайся. У меня секретов от тебя нет, но и напрягать лишними проблемами я тебя не хочу.
   - Хорошо, тогда я пойду. Я что-то устала и хочу прилечь, - сказала я. Признаться, мне не хотелось присутствовать при дальнейшем развитии событий. Не могу сказать, что мне было безразлично, но я испугалась возможности стать свидетелем исполнения угроз, произнесенных Виктором в адрес Фабио.
   - Спокойной ночи, синьоры!
   - Спокойной ночи, синьора! - отозвались мужчины на мое прощание.
   Пройдя в свою комнату, я плюхнулась на заправленную кровать и отчего-то заплакала. Вскоре подушка была мокрой, хоть выжимай ее. Я не знаю, что произошло, но слезы текли ручьями и без остановки. Вытирая их тыльной частью ладони, я невольно размазывала тушь, нанесенную мной утром для прогулки с Виктором. Отчего, наверное, я стала похожей на какого-нибудь американского рейнджера. Хотя, конечно, в зеркало я не смотрела. Мне было жаль себя, жаль Виктора, жаль Фабио, вот только Самюэль не вызывал жалости. Мне казалось, что он мог бы и простить бедного вора, отпустив того восвояси, не связывая и не выдавая его Корецки. Хотя потом я стала думать, что и Корецки повел себя чересчур грубо и жестоко. Мне раньше казалось, что он очень мягкий и добрый человек. Видимо, я ошибалась.
   Плача, я, странное дело, стала получать какое-то успокоение. Я выплакивала из себя все переживания, все страхи, все то, что беспокоило мой мозг и тревожило сердце. Отчего-то мне становилось легко и слезы уже не были горькими, скорее, я бы сказала, они становились сладкими. Уже минут через десять их поток иссяк. Я перевернулась на спину и подложила под голову сухую подушку, заменив ею промокшую насквозь. Вот оказывается, как здорово иногда поплакать - подумала я.
   Приблизительно минут через двадцать, может двадцать пять, в комнату постучались и, не дожидаясь ответа, дверь приоткрылась. В щель просунулся Виктор.
   - Мне можно войти? - спросил он.
   - Конечно, - тихонько сказала я, пытаясь устранить последствия моей слабости, отодвигая подушку подальше и пытаясь стереть размазанную по щекам тушь.
   Виктор быстро вошел и плотно прикрыл за собой дверь. Потом он подошел к кровати и внимательно стал разглядывать мое лицо.
   - Ты что, плакала? - с тревогой в голосе спросил он.
   - Да. Что-то захотелось полить слезы, - пришлось мне признаться.
   - А почему? Что случилось? - удивился Виктор.
   - Так... ничего особенного...
   - И все же?
   - Знаешь, бывает...иногда у женщин, взбалмошных и истеричных, слезы текут сами по себе.
   - И ты причисляешь себя к их числу?
   - Увы! Раз мне захотелось просто поплакать. Или может дело в том, что я обычная простая женщина и мне тяжело равняться на сильных мужчин.
   - Странно, но мне показалось, что ты очень сильная женщина! Но с другой стороны, я очень люблю слабых женщин, которые скрывают свою слабость, но у них это не получается и изредка их слабость выплескивается на подушку! - Виктор улыбнулся, потрогав мокрую подушку, которую я попыталась отодвинуть от него.
   - Увы! И я такая! Хотя может быть это к лучшему...
   - Солнце мое, ты очень дорога мне. Это не зависит ни от силы твоего характера, ни от слабостей женских, ни от других причин или твоих поступков.
   - Спасибо...
   - Не за что меня благодарить! Я тебя благодарю за то, что ты появилась в моей жизни! - он пододвинулся ко мне ближе и, притянув к себе, как он это делал часто, поцеловал в обе щеки, потом в нос и уж затем в губы.
   Я закрыла глаза от удовольствия. Но это блаженство отчего-то быстро закончилось. Виктор перестал меня целовать. Он встал и в раздумье начал прохаживаться по комнате, видимо, опять что-то обдумывая. Я, открыв глаза, стала, молча, за ним наблюдать.
   - Что опять стряслось? - спросила я.
   - Не сейчас!
   - Что не сейчас? Мне не беспокоить тебя? Или произошло не сейчас? - не поняла я.
   - Произошло не сейчас...
   - А задавать вопросу я могу тебе? - неуверенно спросила я.
   - Да...
   - Что вы сделали с Фабио?
   - Я его отпустил.
   - Это правда? - я немного засомневалась.
   - Конечно! Во-первых, я никогда тебя не обманываю - считаю это последним дедом. Во-вторых, разве я управился бы так быстро?!
   - Ну, у тебя теперь есть помощник...
   - Солнышко! Разве можно доверять незнакомым людям?! Я знаю Самюэля чуть больше и чуть дольше Фабио! Так, как я могу ему поручить такое важное дело?!
   - Ммм... да, согласна. А что ты с ним сделал?
   - Я же сказал, что отпустил его!
   - Просто так?!
   - Нет! - он остановился и вернулся ко мне, сев на край кровати. - Я его отпустил, снарядил всеми необходимыми материалами, которые потребовались его заказчикам. Правда, эти материалы я выбрал сам. Кое-что придумал, кое-что уничтожил, кое-что оставил из правдивых. В общем, я отдал Фабио то, что посчитал безопасным и нужным для себя. Более того, я пустил тех людей по ложному следу. Пусть думают обо мне то, что я посчитаю нужным.
   - Так Фабио уже ушел?
   - Да. Самюэль пока остался.
   - А. что ты думаешь о негре?
   - Хм...это сложный вопрос... пока ничего конкретного о нем я сказать не могу. Он еще не проявил себя. Сегодняшний случай можно расценивать по-разному. Можно представить его, как бдительность и преданность. А можно, как хитрость и продуманность. Я говорю сейчас о том, что случай с Фабио мне не понятен. Быть таким неосторожным, это на него не похоже. Правда, я его не знал раньше. Несколько статей в газетах о хитрых ворах и грабителях сейфов, - это все, что мне известно о нем. Но раз они всегда удачно грабили, то люди явно не глупые и осторожные. А у нас произошел сбой?! Может быть, может быть. Конечно, в жизни бывает все! И на старуху бывает проруха - как говорят русские. Тогда Самюэль оказался очень осторожным, искушенным и грамотным в таких делах человеком! Почему? Я задаю себе этот вопрос и не могу на него однозначно ответить. Кем был этот негр? Кем он был до приезда в Европу? Ответив на это, можно будет судить о нем более верно, что ли.
   - То есть ты стал подозревать Самюэля?
   - Нет. Пока нет. Я просто пока в замешательстве. Поэтому я и не могу сказать тебе, как я отношусь к твоему негру.
   Виктор повернулся ко мне. До этого он сидел ко мне вполоборота. Я подлезла к нему ближе и обняла его.
   - Ты не устал?
   - Отчего? - не понял он.
   - От всего этого, - развела я руками, будто бы "все это" находилось вокруг нас.
   - Как тебе сказать?... Последнее время "это" преследует меня каждый день и, даже, каждый час. Я привык!... Привык к странностям, привык к риску, привык к новым открытиям, привык к тайнам. Мне порой даже кажется, что я не смогу уже вернуться в обычную и спокойную жизнь, в жизнь, которую проживают миллиарды людей.
  
   ГЛАВА 18.
   Небольшая передышка.
  
   Последующую неделю мы, на удивление прожили спокойно. Не было ни новых вылазок в Остию, ни новых открытий, ни новых лазутчиков, ни драк, ни пленений, - ничего, что происходило раньше. Правда не было и никаких прогулок по Риму. Корецки запретил все выходы за пределы особняка. Хотя, конечно, какие-то события на неделе все-таки происходили.
   Так, я заметила, что через день в доме появились незнакомые люди в спецодежде с надписью на спине и правой половине груди: "SPQR security". Мужчины приехали на одноименном фургоне. Сначала они прошлись вдоль забора, внимательно изучив все вокруг и, помечая какие-то моменты, известные только им. Потом они побродили по дому, продолжая делать пометки и записи в свои блокноты. И, в конце концов, они вместе с Корецки закрылись в его кабинете. Что там происходило, никто не знал. Ни я, ни Самюэль не стали спрашивать об этом у Корецки.
   На следующий день в доме началось грандиозное переустройство. Потянулись тонкие кабели, в углах, не моргая, стали смотреть на нас электронные глаза. В дверь кабинета был вмонтирован новый замок, который не требовал ключ, а открывался только перед хозяином дома. Ворота также изменились, обычный домофон, стоявший до этого, заменили на суперсовременную систему с видео- и аудио- связью, и еще какими-то современными системами, о которых раньше я не слышала. Виктор не стал мне всего объяснять. Он отделался лишь пояснением общего принципа их работы. Я поняла лишь, что хозяин дома может контролировать все, что происходит за воротами, а также видит насквозь пришедшего, - с чем тот пришел и, что у него на уме.
   - Ты хочешь превратить свой особняк в неприступную крепость? - спросила я, когда Виктор попытался мне объяснить новое из области охранных технологий.
   - Ну, это вряд ли! Несмотря на все новинки, появившиеся в последнее время, ни одна система не гарантирует стопроцентной безопасности. Я всего лишь пытаюсь защититься от явных и прямых угроз.
   Самюэль, с разрешения Корецки, каждый день садился в дальнем углу сада и читал книги. Он проглатывал их, одну за другой. Я удивлялась, как быстро он читал. Порой мне казалось, что он просто перелистывает страницы. Но оказалось, что он читал и довольно внимательно, кроме того, он еще обладал хорошей памятью. В этом я смогла убедиться. В один из тех дней, за обедом я заметила название книги. Которую читал Самюэль. Он положил ее рядом с собой на стол. Я прочитала на обложке Умберто Эко "Имя розы". Хороший выбор - подумала я. Эту книгу мне довелось прочесть, я знала ее хорошо. Поговорив с Самюэлем о содержании романа, моему удивлению не было предела! Негр мог почти наизусть цитировать целые страницы из этой книги! Мало того, он сходу мог назвать даже номер страницы, которую озвучивал!
   У меня дни тоже проходили спокойно. Спокойно - это не значит скучно! Я отдыхала. Отдыхала от всех страхов, которые случились в последнее время. Мой распорядок дня был приблизительно таков. Утром, часов в девять, полдесятого, я просыпалась. Умывшись, мы вместе с Виктором, который на неделю перебрался в гостевую спальню, отправлялись в сад завтракать. Там уже с открытой книгой сидел негр. Он приветствовал нас вставанием, но так, что его глаза не отрывались от текста книги. На столе уже присутствовали все необходимые блюда для вкусного и плотного завтрака. Мы, практически молча, поглощали нарезанную колбасу, ветчину, сыры, мазали круасаны маслом, либо повидлом. Потом Клаудиа приносила чайнички с горячим, только что сваренным кофе и на весь сад разносился аромат чудного напитка. Выпивали мы обычно по две, а то и по три чашечки и расходись по разным углам особняка. Хозяин удалялся в свой кабинет и проводил там все время до обеда. Я возвращалась в свою комнату и, либо еще валялась на кровати, либо брала все необходимое для загара: полотенце, крема, солнцезащитные очки и шла в сад. Там, удобно устроившись в мягком шезлонге, я читала прессу, любезно подготовленную для меня заботливой Клаудиой. Я просматривала почти все более-менее значительные газеты. Изредка я читала два-три журнала, но это были серьезные издания, совсем не такие, которые любят читать девушки, не Grazia и ему подобные. Больше всего мне нравились статьи в "Espresso". В них присутствовали, и факты, и анализ, и интрига.
   Полулежа в шезлонге, я видела, как мимо меня проходил Самюэль. Мы перекидывались парой слов, и он удалялся в свой угол, предвкушая очередную встречу с новой книгой, благо библиотека Виктора позволяла любителю книг читать хоть по одной в день.
   Часа в два после полудня мы возвращались в свои комнаты и готовились к обеденному приему пищи. За столом опять собирались все трое проживающих в особняке. Обед состоял из трех блюд, как любят русские. В основном это были салат, суп и какое-нибудь мясо с гарниром. Пасту подавали редко и только по моей просьбе. В конце трапезы мы выпивали по стакану какого-нибудь сока. После сытного обеда мы все оставались надолго в саду. Самюэль курил, слушая наши разговоры об истории Рима или других античных стран. Но, кроме того, Виктор просил меня рассказывать ему о газетных новостях, прочитанных мной накануне.
   Часов в пять мы вновь расходились, но теперь уже в пропорции два к одному. То есть мы с Виктором, а Самюэль один. До ужина иногда мы смотрели какой-нибудь фильм на большом плоском экране телевизора. У Корецки была огромная фильмотека. Некоторые фильмы я смотрела впервые. Были у него и русские культовые комедии, и известные драматические картины. Правда, они были на русском языке, поэтому Виктору приходилось мне синхронно переводить. Я даже вошла во вкус и некоторым образом полюбила русский язык. Вслушиваясь в его произношение, хорошее соотношение гласных и согласных звуков, я даже услышала благозвучность этого языка. Он был ничуть не хуже итальянского!
   Вечерами за ужином мы выпивали две бутылки вина из подвалов хозяина и в сумерках расходились уже до утра. Виктор больше не спрашивал моего разрешения остаться у меня. Впрочем, я, несомненно, разрешала бы всегда ему это делать.
   - Я не надоел тебе еще? - спросил он у меня день на третий или четвертый.
   - Нет! Я только вхожу во вкус! - ответила я, скидывая с себя тонкий сарафан, под которым были только трусики.
   - Я тоже все больше и больше вхожу во вкус! - засмеялся он, подойдя ко мне.
   Мы повалились на кровать, и все вновь завертелось, закружилось, заплясало солнечными зайчиками на стене и потолке. Запах волос моих, аромат его тела, ласки его и ответные мои, поцелуи скорее общие, чем чьи-то в отдельности, нежные прикосновения. И потом долгий, несказанно проникновенный пик любви, когда голова напрочь перестает быть вместилищем мыслей, а превращается лишь в одну чувственную эротическую зону. Нет мыслей! Есть только чувства! О! Как же это волшебно!
   Потом мы долго лежали без сна. Бессилие физического тела компенсировала сила восхищенной души. Рядом со мной лежало не тело. Рядом со мной была родственная душа!
   - Спасибо тебе, любовь моя! - прошептала я одними губами.
   - За что? - спросил он.
   - За то, что ты есть...
   - Ты моя вторая половина души...поэтому нам так хорошо... - с придыханием прошептал Виктор.
   - ...да...у нас одна душа на двоих... - вторила я.
   Потом мы опять долго лежали и молчали. Нам не нужны были слова, мы чувствовали все, что думал другой сантиметрами кожи. Слова были ни к чему. Но через некоторое время этот экстаз стал потихоньку угасать. Увы, верны слова философа: ничто не вечно под луной!
   - Ты хочешь спать? - спросила я.
   - Нет. Мне хорошо, но сон пока не пришел.
   - Можешь поговорить со мной?
   - Могу. О чем?
   - Я много читала про таинственную русскую душу. На западе это излюбленная тема. Мы смотрим фильмы, всемирно известные фильмы, снятые русскими режиссерами, впрочем, не только русскими, мы читаем книги, написанные великими русскими писателями и переведенные на все языки мира. "Анна Каренина", "Война и мир", "Преступление и наказание", "Идиот", другие, все не перечислишь. Нам говорят, что русские люди дикие и ужасные. Что в России очень страшно жить. Что русские жестокие, вороватые, не культурные. Но я живу с тобой уже много времени, а пока не произошло ничего страшного, ты опровергаешь все штампы! Ты такой же, как и многие другие, живущие здесь, в Италии... Скажи, есть ли на самом деле эта таинственная русская душа? Или это выдумки?
   - Не знаю...если честно, то я никогда не задумывался над этим...
   Мы вновь замолчали. Я от того, что дала ему время на раздумье, а он, видимо, стал обдумывать ответ на мой вопрос.
   - Ты права! о "загадочной русской душе" говорят те, кто, на самом деле, даже и не знают, о чем они говорят. Просто очень приятно ощущать свою избранность. Вот евреи, ведь они уверены в совей избранности, а на самом деле ничего особенного из себя не представляют! Лично я считаю, что это выдумки, никакой "русской души" нет! - Виктор немного помолчал, а потом продолжил. - Насколько я знаю, впервые о ней заговорили во Франции где-то в конце 19-го века после открытия русского так называемого "психологического" романа. Достоевский, Толстой и другие постарались. Их популярность тогда в Европе была огромной. После пугающих образов дикого казака с нагайкой, карикатурного изображения   медведя, бродящего по улицам русских городов, читающей публике в Европе предстал новый герой. Он был - весь такой мягкий, чувствительный или, напротив, как сейчас любят говорить, брутальный, мятущийся между разными безднами человек, не способный к решительному действию или однозначному выбору. Но европейцы читали не все книги, написанные в России, а лишь те, что им предлагали. Потом уже в двадцатом веке, Европа открыла для себя образ "советского человека". Оказалось, что он очень похож на европейца. Оказывается "русские", в сущности, такие же люди как "мы"! О, они не едят детей, любят, мучаются, надеются, живут и, кажется, мало думают о победе коммунизма во всем мире! "Русская душа" - конечно, это и излюбленная тема социологов, это образец интерпретации целого ряда явлений, структуры коллективной идентичности, своего рода зеркало для ищущих шаблонов самоопределения. Они, социологи и политики всех мастей, говорят: мы - простые и открытые, мы добрые и гостеприимные, мы терпеливые и непрактичные, миролюбивые и  всегда готовые придти на помощь, русская душа - широка и щедра, ее нельзя втиснуть  в жесткие рамки логических определений и тому подобная ерунда. Но, мне кажется, как у всякой медали, здесь тоже существует оборотная сторона этих определений - вытеснение  из сознания возможности любых негативных оценок "себя". Что примечательно, такие рассуждения служат для того, чтобы человек перестал задумываться о себе. Так сказать, чтобы мысли о коллективе поглотили мысли о себе.  Чтобы мы не осознавали явно свою ущербность: бедность, агрессию, грубость жизни  и взаимных отношений. Задача этих товарищей, а теперь господ, превратить в позитивную ценность то, что "мы бедные", "плохо  живем", страдаем от произвола власти, зато мы - совсем особые, духовные. Материальные ценности, достаток, удобства нам противны. Мы чужды узости западного формализма и погони  за наживой, больше всего мы ценим теплоту взаимности, человеческую близость, взаимопонимание, красоту веры. И все это служит оболваниванию прежде всего своего же народа. Пока он влюбляется в свой такой красивый и замечательный нарисованный образ, они могут грабить страну и жить далеко не "русской душой". Знаешь, можно сколько угодно предаваться этим упоительным занятиям, мыслям о "загадочной русской душе", и не брать в голову те факты, о которых говорят экономисты, социологи, врачи и прочие специалисты, имеющие дело с "грязной" реальностью. Так  я читал, что уровень агрессии в стране зашкаливает, по числу самоубийств, убийств, большинство из которых совершается близкими друг другу людьми, преступлений связанных с любого рода воровством, циничным и наглым, алкоголизму - мы, обладающие той самой "загадочной русской душой" не знаем равных среди развитых стран. Однажды мне попалась пол руку статистика. Оказывается, сегодня около 75 процентов населения крещены и считают себя "православными", но верят в бога,  в бессмертие души, в жизнь после смерти -  менее 40 процентов. Постоянно участвуют в жизни своего прихода - 2-3 процента! Наше общество, как говорят, социологи, - аномичное общество, отличающееся  высоким уровнем аутоагрессии, социальной дезорганизации и патологии! Вот так! Вот тебе "русская душа"! У Пушкина, был такой Великий поэт, есть сказка, в которой девушка постоянно смотрится в зеркальце, и восхищается собой. А зеркальце всегда ей твердит: "...ты прекрасна спору нет!" Так и мы все твердим, что наша душа особая! И еще... о русской душе я слышал такую шутку: "В сумерках,  прыгая с ветки на ветку, я часто думаю: до чего ты загадочна, русская душа..." Смешно, не правда ли?
   Виктор как-то грустно засмеялся. Не знаю отчего, но и мне передалась его печаль. Хотя я не поняла почему. Грустить вроде поводов не было. Да и говорил он с ноткой сарказма.
   - Да...чуть не умерла со смеху...
   - Давай спать? - спросил он.
   - Спокойной ночи, любимый... - я поцеловала его в щеку.
   - Спокойной ночи, дорогой мой человек, - ответил он и закрыл глаза.
   Я, закрыв глаза на минуточку, открыла их только утром. Сон мгновенно овладел мной.
   На следующий день солнце, как всегда светило мне в глаза. Как всегда, ложась спать, я забыла опустить жалюзи. Сколько раз я зарекалась и приказывала себе, что прежде чем лягу в кровать, мне нужно подойти к окну и потянуть за веревочку, чтобы опустить пластмассовые рейки. Но, увы! Каждый раз я вспоминаю об этом только утром.
   Виктор еще спал. Светло-серое шелковое пастельное белье эффектно преподносило мне его красивое, стройное и загорелое тело. Он тихонько посапывал, уткнувшись в подушку. Я смотрела на него и мои мысли уносились в далекое прошлое, когда я, тогда маленькая девочка, так же смотрела на своего отца. И он когда-то также крепко спал после тяжелого рабочего дня. Среди недели он меня будил в школу, но вот по воскресеньям мы менялись ролями. Я, привыкшая вставать рано, просыпалась чуть позже обычного и приходила в спальню родителей. Мать, спавшая всегда очень чутко, поднимала голову, заслышав мои шаги. Она прикладывала палец к губам, показывая мне, чтобы я вела себя тихо. А я, устроившись в уютной родительской постели, во все глаза смотрела на своего любимого, самого надежного и самого любящего мужчину.
   - Ты уже не спишь? - медленно проговорил Виктор, не открывая глаз.
   - Проснулась, а как ты это понял? - удивилась я.
   - Ты смотришь на меня...
   - Да. Но как ты это узнал?
   - Ты читала Конан Дойла о Шерлоке Холмсе?
   - Да, в детстве...
   - Так вот там, в одной из повестей Холмс рассказывает о том, что у некоторых людей на мочках ушей имеются рецепторы, которые заменяют им глаза на затылке.
   - Ничего себе! Я не помню этого! Выходит, это правда?!
   - Выходит!
   - Расскажи, что ты чувствуешь, когда смотришь этими рецепторами?
   - Ну, вижу все, только очень расплывчато...
   - Как интересно! Дай я посмотрю на них!
   Он улыбнулся. Потом перевернулся на живот и указательным пальцем руки показал на зеркало, в котором отражались кровать и мы.
   - Обманщик! - я шуточно надула губы и шлепнула его по плечу. Мы оба весело захохотали.
   Это был последний день нашего короткого "привала" на пути к неизвестности. После него все события опять помчались вскачь и кувырком. Эти несколько дней были, как краткосрочный отпуск, как маленькая передышка, как глоток воздуха для ловца жемчуга.
   Уже после обеда того же дня, возвращаясь к себе в комнату, я заметила, что к Виктору прошмыгнул какой-то человек. Я не успела его толком рассмотреть, но мне показалось, что я его уже видела раньше. Дверь кабинета очень быстро захлопнулась за ним, скрывая его личность от посторонних глаз, в том числе и от моих. Постояв немного в коридоре, надеясь, что человек вскоре выйдет, я, в конце концов, ушла к себе в комнату. Видимо, у Корецки вновь появились дела. Все оставшееся до ужина время я провела в тревоге и раздумье. Мне казалось, нет! Я была уверена, что знаю того человека, что приходил к Виктору. Но как я голову не ломала, так и не смогла его идентифицировать.
   - Кто к тебе сегодня приходил? - спросила я Виктора только вечером. Мы сидели в саду. Уже стемнело. Легкий ветерок, поднявшийся еще днем, шелестел пальмовыми порезанными лопухами. Корецки сидел рядом со мной на плетеном диванчике. Его рука обнимала меня за талию.
   - Ты о ком? - деланно удивился он.
   - Я о том, кто к тебе приходил после обеда. Я его видела.
   - Тогда почему спрашиваешь, если видела?
   - Хочу проверить права я или ошибаюсь.
   - Ну, и, по-твоему, кто это был?
   - Я не уверена...
   - Фабио...
   О! Черт! Точно! Как я сразу не поняла это?! Именно его спина мне показалась очень знакомой!
   - А зачем он приходил? Не секрет?
   - Для тебя нет. Он выполнял кое-какую работу...
   - Так значит, ты правда его отпустил!
   - Конечно! Я же тебе говорил, что не обманываю тебя и никогда не обману!
   Я задумалась. Он тоже молчал, ожидая моих последующих вопросов.
   - Можно ли мне знать, о какой работе идет речь? - наконец решилась я задать вопрос в лоб.
   - Фабио выполнял мое поручение. Он дезинформировал своих заказчиков. Передал им информацию, которую я собрал для них. Выполнил он все это очень успешно и доказал свою лояльность по отношению ко мне.
   - Понятно...что дальше?
   - А сейчас ты о чем? - опять не понял Виктор.
   - Что у нас дальше по плану? Отдых закончен?
   - Думаю, что да!
   - Теперь мы в безопасности?
   - Думаю, что нет...
   - Значит, едем в Остию?
   - Да! Но, возможно, не завтра...
   Ветер, который совсем недавно, буквально пять минут назад, казался мне ласковым и нежным, подул как-то зловеще. Ветки пальмы засуетились, шепча "опять, опять, опять". Им стали отвечать листья фикуса: "да, да, да". Где-то далеко завыла сирена скорой помощи. Испуганно защебетали уже уснувшие, но вдруг чем-то встревоженные воробьи. Мне показалось, что я услышала, как недалеко, в соседнем особняке, заплакал ребенок. Вот только звезды продолжали смотреть на нас устало и обреченно. Им было безразлично, что мы чувствовали и, что творилось у нас на душе. Может быть, намного позже, когда наши души вырвутся из плена бренных тел и понесутся в темноте, в безграничном космическом пространстве, туда, откуда, возможно, они прилетели на землю, эти яркие светящиеся точки засияют еще ярче от радости, приветствуя новых соседей.
   Рука Виктора продолжала обнимать меня. Он откинулся на спинку дивана и стал смотреть на небо, будто читал мои мысли.
   - Смотри, как мерцают звезды...говорят, что если смотреть на них из космоса, то они там совсем не мигают.
   - Да, я знаю... - я повернулась к нему и, обняв за шею, долго поцеловала в губы. Он, сначала просто не сопротивлялся, а потом стал отвечать на мои проявления страсти.
   - Пойдем домой? - спросила я, на секунду оторвавшись от своего занятия.
   - Пойдем...
   Я открыла глаза. Очень темно. Странно я спала без ночной рубашки и одеялом не накрывалась. Хотя да, я перед сном приняла душ и, вытершись, легла без ничего. Но руки мокрые, особенно ладони, ноги тоже вспотели, волосы мокрые, словно я недавно помыла голову, подушка сырая от моего пота, но в комнате совсем не жарко. Кондиционер тихо гудит и поддерживает ранее заданную температуру. Нет, в комнате очень даже прохладно. Виктор лежит рядом, спит крепко, дыхание ровное и глубокое. Видимо я кричала, но мой крик отчего-то его не разбудил. Наверное, мне показалось, что кричу громко, как это обычно бывает во сне, а на самом деле из груди вырвался только приглушенный стон.
   Опять этот чертов сон. Он преследует меня уже третью ночь. Я вижу его, но пока не просыпалась посреди ночи. Обычно он мне снится уже под утро. Но утром все по-другому. Утром не страшно. Лежа на спине и чувствуя, как мокрое тело высыхает, как оно начинает мерзнуть, я укрываюсь тонким одеялом. Но меня отчего-то продирает озноб. Я стучу зубами, но не от холода, а от жуткого страха. Я вновь и вновь, теперь уже наяву, пытаюсь осмыслить сон. К чему он? Просто повторение яви? Но с каждым разом концовка ужасней и ужасней. Что означает этот сон?!
   Я иду по городу. Улицы тихие и безлюдные. Сначала я не знаю, что этот город - Рим. Но постепенно во мне крепнет уверенность, и я осознаю, что иду домой. Вдруг навстречу мне откуда-то из-за угла выходят двое мужчин. Они смотрят на меня с вожделением. Я вижу, как у одного изо рта бежит слюна, он мне напоминает собаку породы боксер. Другой подходит ко мне, он что-то говорит. Мои руки и ноги становятся ватными. Они не слушаются меня. Я хочу бежать, но не могу, поэтому стою и смотрю на мужчин. Тогда тот, что подошел ко мне, берет меня под руку и куда-то ведет. Я слушаюсь его беспрекословно. Но в тот самый момент, когда, казалось, все пропало и меня готовы убить, появляется Самюэль. Я толком его не вижу, но чувствую, как он разрывает в клочья одного мужчину и бежит мне на помощь. Всюду кровь, куски человеческого тела, окровавленное мясо. Меня начинает тошнить. Тот, что вел меня, разворачивается и бросается на негра. Начинается схватка. Удары, удары, удары. Я вижу, как соперники в ходе сражения начинают расти. Вскоре они превращаются в гигантов. И вот уже вместо обычных людей высоко над землей сражаются гиганты. Они - титаны. Их битва - битва титанов. Один из них, вдруг понимаю я, это Кронос. Второй же - Иапет. Я же, смотрю на себя со стороны, и меня осеняет ощущение того, что я Лето. Титаны бьются с переменным успехом. Рушатся города, льет дождь, сверкают молнии, они светящимися зигзагами пронзают земную твердь. Океаны бушуют, волны высотой с небоскребы обрушиваются на побережья континентов. Вулканы взрываются, выбрасывая вокруг себя расплавленную лаву, облака пепла и огромные глыбы. Один из таких камней, размером со скалу, падает возле меня. Я хватаю его и, не целясь, бросаю в Кроноса. Камень попадает ему прямо в голову, и она разлетается на куски. Землю пронзает ужасный вопль титана, идущий из глубины его тела, откуда-то из шеи и груди. От пронзительного звука, я закрываю руками уши и тоже кричу. От своего крика я просыпаюсь.
   Я слышу, что Виктор начинает просыпаться. Его дыхание становится прерывистым и едва слышным. Он поворачивается на бок, ко мне лицом. Его глаза приоткрыты.
   - Ты почему не спишь? - шепчет он.
   - Так... сон страшный увидела...
   - Испугалась?
   - Да...
   - Хочешь, я тебя обниму? - спрашивает он, окончательно, просыпаясь.
   - Очень хочу, - шепчу я и залазаю под его одеяло и прижимаюсь к его голому телу, теплому после сна. Он пропускает руку мне под голову, притягивает к себе и кладет вторую руку мне на талию. Я сразу перестаю думать о своем сне. Страхи мгновенно улетучиваются. Сон уже не кажется леденящим безумием. Он превращается в обычный страшный сон. Страшный сон и только.
   - Спи. Я буду охранять тебя, - обещает Виктор, и я чувствую, как он закрывает глаза.
   - Спокойной ночи, мой рыцарь, - говорю я и тоже закрываю в умиротворении глаза.
   - Спокойной ночи, любовь моя, - сквозь сон говорит Виктор. Он уже спит. Через минуту и я догоняю его.
   Утром мы проснулись, как обычно. Солнце уже несколько часов, как светило в окно, и его лучи лежали рядом с нами на кровати. От ночного кошмара не осталось и следа. Настроение было прекрасным и пока ничто его не испортило. Я встала первой и ушла в душ, оставив Виктора валяться в постели и переключать каналы телевизора в поисках чего-нибудь подходящего его утреннему настроению.
   Вода теплыми струями, сбегая по моему телу, приятно массировала шею и плечи, щекотала низ живота. На моих губах играла глупая улыбка. Я никак не могла понять причину хорошего настроения. Скорее всего, так обычно бывает, когда плохой сон обязательно должен смениться хорошим днем. Я верила, что предстоящий день непременно принесет что-нибудь хорошее.
   - Ну, ты пойдешь в душ? - спросила я лежебоку, вытираясь полотенцем.
   - Роберта, я хочу узнать твое мнение...
   - О чем?
   - Как ты думаешь, можно ли взять в Остию Самюэля?
   - В подвал, в лабиринт?
   - Да. Нам пригодятся люди. Тем более, такие крепкие и выносливые.
   Я серьезно задумалась. Полностью доверяться Самюэлю я бы не стала, но если выдавать ему информацию нормированными дозами и ждать его реакции, то возможно..., почему бы и нет. Я озвучила Виктору свои мысли.
   - Я рад, что твое мнение совпадает с моим. Что ж, так и сделаем! Так сказать, проверим лакмусовой бумажкой!
   Он ушел в душ и что-то там напевал. Я с трудом различала мелодию из-за сильного напора воды. Потом он выключил воду и долго, то ли вытирался, то ли брился, видимо и то, и другое. Выйдя из ванной, он сиял как новый медяк. Я к тому времени уже оделась и ждала его, сидя на заправленной мной же кровати. Корецки быстро натянул на себя джинсы и майку, впрыгнул в кожаные сандалии.
   - Я готов! Долго? - спросил он, оглядывая себя.
   - Нет, в самый раз, - сказала я, и мы пошли завтракать в сад.
  
   ГЛАВА 19.
   Опять лабиринт, опять ничего не понятно.
  
   Выйдя из метро, Виктор стал оглядываться по сторонам. Он явно что-то или кого-то искал. Мы с Самюэлем остановились чуть поодаль и стали ждать, когда Корецки увидит нужный ему объект. В это время суток людей возле станции было много. Одни вереницами спешили внутрь, другие, поднявшись на поверхность, пробегали мимо нас и устремлялись к автобусам.
   - Как ты думаешь, кого он ищет? - спросил меня негр. В ответ я лишь пожала плечами. Мне это было неизвестно.
   - Подождите меня здесь! Я скоро вернусь! - бросил нам Виктор и куда-то убежал. Он быстро смешался с толпой, и я даже не заметила, в какой стороне он растворился.
   - Куда мы? - спросил Самюэль.
   - Думаю, что мы едем в Остию. Там у Корецки новый особняк. Вернее особняк старый. Его Корецки недавно купил. Там сейчас ремонт.
   - А я ему зачем? Что-то здесь не так...
   - Вспомни сегодняшний разговор за завтраком!
   - Погоди! Так это была не шутка?! Мы что, действительно собираемся обследовать подземные туннели?!
   - Вроде того...
   - А я подумал, что, то была шутка!
   - Нет, Самюэдь! Не шутка! - мне не хотелось говорить с негром на эту тему без Виктора. А его, как назло все не было.
   Прошло около пяти минут после того, как Корецки убежал. И вдруг, он вырос перед нами словно по волшебству. Вид у него был довольный.
   - Идемте! - скомандовал он.
   - Куда?! - в один голос спросили мы.
   - Меньше вопросов! Все увидите! Идите за мной!
   И мы пошли, широко шагая, пытаясь успеть за Корецки и не упустить его из виду. Оказалось, что за автобусными остановками, у тротуара, была припаркована белая "ауди-6". Стекла автомобиля чернели жесткой тонировкой. Виктор подвел нас именно к этой машине, хотя рядом стояло несколько автомобилей. Правда, надо сказать, что таких шикарных машин не было. Пару "фиатов", одна старенькая "альфа-ромео". Конечно, они предназначались не для миллиардера.
   - Прошу! - пригласил он всех но, открывая заднюю правую дверь именно передо мной. Я села, а он, обойдя машину, сел с другой стороны, но на переднее сиденье. Водительское место пустовало до него. Самюэлю Корецки позволил самостоятельно сесть на переднее сиденье.
   Через минуту автомобиль вырулил на проезжую часть и тихонько стал пробираться сквозь заторы, пытаясь выбраться за городскую черту. Ехали мы молча. Никто из нас не решался заговорить с Корецки, а он не изъявлял желания общаться с нами. Из встроенных динамиков шептала музыка какой-то радиостанции. Попросив Виктора сделать звук погромче, я погрузилась в созерцание вечного города и свои мысли, которые текли плавно, сменяя одну за другой и ни на одной долго не задерживаясь.
   Негр на переднем сиденье тоже молчал. Не знаю, думал ли он о чем или просто молчал из приличия или уважения к Корецки. Но на него было довольно забавно смотреть. Знаете, такая детина и сидит в кресле, сжавшись, скукожившись, будто большой перепуганный ребенок, который не знает, можно ли ему говорить или его за разговоры будут ругать.
   Нам потребовалось около часа, чтобы добраться до Остии. Уже подъезжая, я заметила огромную разницу в облике места и самого здания. Часть площадки, которая ранее была перед забором, теперь уже оказалась внутри забора, правда теперь бетонного и не очень красивого. Въезд на открытую часть преграждал автоматический шлагбаум, открывающийся при нажатии на кнопку маленького пульта, лежащего в кармане Корецки. Ворот в заборе пока не было. Видиом, поэтому вместо них стоял шлагбаум. Старый потрескавшийся асфальт был заменен на совершенно новый, еще темный от своей новизны. Новый, мощный, словно крепостная стена, забор, ограждавший территорию особняка, покрасили, теперь от тех мест, что развалились от ветхости, не осталось иследа. Рабочих на территории не было. Видимо, Виктор устроил им выходной. Но повсюду бросались в глаза красноречивые предметы их незримого присутствия: пустые банки из-под краски, емкости для замешивания цементного раствора, лопаты, всякий строительный мусор, правда, сложенный аккуратно в кучки, а не разбросанный по всей стройке.
   Хлопнув дверцей, Корецки вышел из автомобиля. Я тоже быстро вышла, не дав ему помочь мне. Иногда меня раздражали его сладенькие манеры, вежливость и предусмотрительность. Я привыкла, когда мужчины относились ко мне, как к равной им.
   - Самюэль, дружище, помоги мне! - позвал Виктор негра. Увидев, что я самостоятельно вышла из машины, он подошел к багажнику и открыл его.
   Самюэль выскочил из автомобиля и быстро подошел к Корецки. Почему он такой услужливый? - подумала я. Что это? Столетиями воспитанная у этой расы привычка? Либо черта характера именно этого индивида? Или все-таки у негра были другие причины вести себя так услужливо?
   - Да, синьор Корецки! Чем Вам помочь? - спросил негр, заглядывая в открытое пространство багажника.
   - Возьми, пожалуйста, вот эту коробку. Осторожно! - воскликнул он, когда Самюэль легко подкинул ее в воздухе чтобы удобнее перехватить. - Там очень хрупкие предметы! Будь осторожнее.
   - Извините, я понял! - сказал громила и стал держать коробку так, словно в ней тонкое стекло.
   - Мне чем-нибудь надо тебе помочь? - спросила я.
   - Спасибо, Роберта, но мы справимся вдвоем.
   Он наклонился в багажник и достал довольно большой рюкзак. Не такой, с которыми ходят по городу туристы, а раза в два больше, такой, с которым туристы ходят на дальние расстояния. По виду он казался тяжелым, но не наполненным доверху.
   - Пойдемте в дом! - проронил Корецки, надевая рюкзак на плечи, и захлопывая багажник. Прозвучали два щелчка центрального замка, закрывающего автомобиль.
   Внешний вид дома почти не изменился. Хотя нет. Остатки стекол и старые рамы исчезли. Провалившаяся крыша была демонтирована, а ее заменяла временная конструкция, покрытая толстым полиэтиленом или другим похожим на него материалом, но на вид очень прочным. Внутри я столкнулась с лестницами, стремянками, поставленными как леса. Всюду была строительная грязь и беспорядок. Хотя на полу и лежали растянутые полосы подстилок, оберегающих старинные доски от коварства современных строительных материалов. Здесь почему-то рабочие не навели порядок, словно приказ покинуть дом прозвучал очень неожиданно, как воздушная тревога.
   Мы, следуя за хозяином дома, проследовали к месту, где был раньше пролом. И здесь меня поджидал сюрприз. Вместо пролома в стене красовалась прочная металлическая дверь. Вокруг нее стена была уже отштукатурена, но еще не покрашена. Ничто не выдавало смотрящему на нее гостю тайну, скрываемую ею.
   - Поставьте коробку пока на пол, - попросил негра Виктор. Сам он рюкзак не снял, а из кармана джинсов достал связку ключей.
   Дверь оказалось закрытой на два замка. Оба открылись довольно легко. Корецки дернул за ручку и отворил проход в лабиринт. Перед тем, как войти, он красноречиво посмотрел на Самюэля и, когда тот так же ответил ему, глазами указал на коробку. Негр наклонился и осторожно ее поднял.
   - Черт! Совсем забыл! - он шлепнул себя по лбу. - Роберта, будь добра, достань из внешнего кармана рюкзака фонари.
   Я подошла и сделала то, о чем он просил. Потом один из них я оставила себе, а два других протянула мужчинам. Пройдя через дверь и оказавшись на площадке перед ступеньками, мы двинулись в прошлое. Первым спускался Виктор, за ним я и замыкал шествие самый сильный член группы, Самюэль.
   - Роберта, - тихонько окликнул меня негр, когда мы прошли около половины пути вниз. - Долго еще?
   - Примерно столько же, - отозвалась я.
   - Ого! Это что ж за такие подвалы?! - удивился он.
   - Старинные.
   - Они хоть не обвалились? - не унимался взволнованный негр.
   - Нет. Успокойся, Самюэль, с ними все в порядке. Они надежные. Мы уже были в них с Виктором, - попыталась я успокоить огромного парня. Он, видимо, страдал боязнью замкнутых пространств, так называемой клаустрофобией.
   Как и в прошлый раз, фонарь Виктора бегал по сводчатым потолкам и каменным ступеням винтовой лестницы. Мой фонарь освещал кроме того и спину впереди идущего мужчины, а фонарь Самюэля - еще и мою, наверное.
   Наконец долгий спуск закончился. Мы остановились у знакомой двери.
   - Самюэль, ставь коробку! - скомандовал руководитель похода. Он посмотрел на свои наручные часы. - У нас еще есть время. Минут пять. Давайте передохнем и подготовимся!
   Он снял с плеч рюкзак и, открыв его, достал несколько предметов. В тусклом свете фонаря я постаралась разглядеть то, что он выудил. Это были странные предметы. Во-первых, что-то напоминающее компас, но не компас, это точно. На его циферблате отсутствовали какие-либо деления, кроме того стрелка была не обоюдная, показывающая направление на север и юг, а однонаправленная, словно у часов. Во-вторых, он достал три пары солнцезащитных очков. Они были вроде обычные, но что-то в них меня удивило. Одев их, я поняла что. Они были приборами ночного виденья. Одну пару он оставил себе, а остальные протянул нам. Свои очки он водрузил на голову, на лоб, мы последовали его примеру. В-третьих, я увидела кусок мела. Сначала мне он показался вполне обычным, но Виктор провел им по стене и на ней остался светящийся след. Был еще какой-то предмет, но я не успела его разглядеть, Виктор моментально засунул его в свой карман. Из обычных предметов оказался только моток бечевки, который Корецки повесил на руку. Потом он будто что-то вспомнил, полез опять в рюкзак и достал обычные часы. Это был будильник, дошедший до нас из прошлого века. Виктор покрутил сзади него, выставляя стрелку будильника, потом завел механизм и поставил часы возле двери на пол.
   - Пока пусть так, - пробормотал он себе под нос.
   - Все? - спросили мы с негром.
   - Все! - твердо решительным тоном произнес Корецки, посмотрев на свои часы. - Вперед!
   Подойдя вплотную к двери, он перехватил фонарь в левую руку, а правой нажал на нужную комбинацию, необходимую для ее открытия. Дверь щелкнула и под его напором отворилась. Случайно я посмотрела на Самюэля. Может быть в потемках, может быть от того, что свет фонаря изменял цвета, а может быть и от того, что страх сковал негра, мне показалось, что он побледнел. Хотя, конечно, как я могла увидеть бледность чернокожего мужчины?!
   Виктор вошел в коридор, отделенный от внешнего мира старинной дверью, я последовала за ним, а через секунду к нам протиснулся Самюэль.
   - Идем направо, - почти прошептал Виктор, посмотрев на свой странный компас. Я не успела увидеть, что тот показал, так как Корецки посмотрев на него, сразу опустил руку. - Самюэль, вот тебе мел. Когда будем подходить к перекресткам, рисуй стрелкой, в какой коридор мы свернули, и пиши время, которое я буду называть! Понял?
   - Да, синьор, - тоже прошептал тот.
   Мы медленно двинулись по правому коридору. Я оглянулась. Стрелка светилась голубоватым мерцающим светом. Рядом с ней тускло сияли цифры. Через метров пятьдесят появился первый перекресток. Корецки поднял компас и посмотрел. Я успела заметить, что стрелка указывала прямо. Значит, компас указывал нам путь в лабиринте!
   - Самюэль! Рисуй стрелку прямо и пиши время, - Виктор назвал точное время. Негр все исполнил.
   Мы двинулись дальше. Фонари выхватывали из тьмы сводчатые потолки, стены, выложенные тонким кирпичом, каменный пол. Очками мы не пользовались, потому что Виктор их не одевал, а мы с негром последовали его примеру.
   Вновь путь нам преградил перекресток. Остановившись на секунду, мы двинулись туда, куда приказал ведущий.
   - Налево! Стрелку рисуй сначала прямо и изгиб влево! Запиши время.
   - Понял, - негр все сделал, как ему было велено.
   Следующий знак, нарисованный нашим художником, была стрелка с изгибом вправо. Потом он нарисовал прямую стрелку, затем - два раза указатель влево. Потом были еще стрелки, еще и еще. Я сбилась со счета. Много раз мы пересекали перекрестки. Вскоре мне показалось, что путь к неизвестной цели будет бесконечным. Самюэль уже автоматически рисовал знак и писал названные цифры. Трудно сказать точно, так как я не стала засекать время и не брала часы, но мне казалось, что мы бродили никак не меньше часа.
   - Роберта, ты устала? - наконец, спросил меня Виктор.
   - Признаться, я бы передохнула. Да и пить хочется.
   - Хорошо! Давайте отдохнем, - решил пойти мне на встречу Корецки.
   Мы опустились на холодный пол. Виктор снял рюкзак и достал из него две бутылки минеральной воды и протянул нам с негром. Самюэль помотал головой и отказался. Тогда Корецки сразу же убрал его долю.
   - Вода нам еще может пригодиться, - пояснил он.
   - Виктор, как ты думаешь, еще долго идти? - поинтересовалась я, удобно устроившись на полу и вытянув ноги.
   - Хм...не знаю...я думал, что мы скоро дойдем, но пока что-то не получается...
   Я не стала его больше расспрашивать о том, что он знает, почему не получается и когда, наконец, пред нами появится могила или склеп Кассия Херея. Мне не хотелось опять получить уклончивый ответ, из которого ничего не станет ясно. Самюэль, внимательно слушавший нас, не стал задавать вопросы, потому что знал свое место и понимал, что уж если мне Корецки ничего не говорит, то ему и подавно не скажет.
   Мы сидели и молчали. Негр зашевелился и с корточек пересел в более удобную позу, такую же, как у меня. Я включила фонарь, который ранее выключила, попив воды, и обвела им место, в котором мы устроились. Ничего нового. Все те же кирпичные стены, уходящие в свод потолка, каменные плиты, ровно уложенные на полу и вечная темнота. Вечная темнота. Да. Сколько столетий здесь никого не было? Сколько же столетий назад были построены эти коридоры? Прошло время, а они не изменились, словно для них время не существовало. А может, так оно и было?! Может здесь время останавливалось? Или вовсе оно исчезало, исчезало, как физическая величина? Может мы сидели в "коридорах времени"? Тогда весь лабиринт это что? Подвал, в котором вместо банок с консервами хранится время?!
   Я опять выключила фонарь, и темнота опустилась на нас мгновенно. Именно в темноте начинаешь ощущать, что времени вовсе нет. Что оно существует только тогда и только там, где есть свет. А может время и свет как-то взаимосвязаны друг с другом? И они не существуют в отдельности. Тогда если хочешь жить вечно, то надо жить в темноте?
   - Ну, отдохнули? - раздался во мраке голос Корецки.
   - Да, - вздохнул Самюэль.
   - Да! - бодро отозвалась я.
   - Вперед?! - воскликнул Виктор, поднимаясь на ноги.
   - Или назад, - пробурчал Самюэль. Я поняла, что и он стал задумываться над нашим путешествием.
   Мы поднялись с пола вслед за Корецки, включили фонари и отряхнулись от вековой пыли. Виктор закинул за плечи рюкзак, а негр осторожно поднял коробку. Затем, как по команде, я и Самюэль поспешили дальше туда, куда нам указывал компас Корецки.
   И вновь мы шли по подземным коридорам в направлении, указываемом глупой, бездушной стрелкой. Время и пространство соединились в один рукотворный канал, вырытый кем-то под землей центральной Италии и стены которого были выложены кирпичом. Они, эти извечные понятия, эти физические величины, ежеминутно влияющие на нас, будто растворились, превратились в невидимый поток энергии, такой виртуальной жидкости, которая течет, но не мешает ни дышать, ни двигаться, ни разговаривать. Мы шли, шли и шли в этом потоке, не ощущая их по отдельности, ни время, ни пространство.
   Внезапно, на очередном перекрестке Виктор остановился, как вкопанный. Он уставился в компас и что-то прошептал. Я сначала не расслышала, но потом он повторил громче.
   - Не может быть! Почему?!
   - Виктор, что случилось? - спросила я, подойдя к нему вплотную и пытаясь заглянуть через плечо в его компас.
   - Здесь что-то не так! Смотри... - он протянул мне компас. Я увидела, как стрелка, всегда показывающая определенное направление, не переставая, крутится слева направо, как говориться "по часовой стрелке", не останавливаясь ни на каком направлении.
   - Что это значит, Виктор? - поразилась я.
   - Пока не могу понять..., но здесь что-то не так!
   - Куда идем дальше? - спросил Самюэль.
   - Пока стоим на месте! - немного резко ответил Корецки. Он был явно раздражен и раздосадован создавшимся положением.
   - Неужели нам нужно возвращаться?! - воскликнула с горечью я, осознавая, что все трудности путешествия были напрасны.
   - Стойте здесь! Я на минуту! - вдруг вскричал Корецки. Он скинул с плеч рюкзак и быстрым шагом направился к правому рукаву. Потом я увидела свет его фонаря уже в коридоре, который находился прямо по пути нашего движения, а затем и в левом коридоре. В каждом из них он пробыл совсем немного. Через несколько минут Виктор вернулся.
   - Так! Вот оно в чем дело! Ну, давайте посмотрим! - он надел очки на глаза и огляделся. - О Боже!
   Я мгновенно сняла со лба свои очки и нацепила их на нос. То, что я увидела в них, меня потрясло так, что я на время потеряла дар речи. Во-первых, все пространство сильно изменилось. Коридоры увеличились в размерах, они вытянулись, потолки поднялись и стали остроконечными. Они стали напоминать своды в готических соборах Европы. Во-вторых, фонари можно было выключать, так как все подземелье осветилось зеленоватым светом. Но! Свет я увидела в виде потоков энергии льющихся по пространству коридоров. Он, как потоки реки с множеством рукавов, стремился к центру перекрестка из всех коридоров, затем эти потоки соединялись в центре и плавно уходили вверх, где терялись за плоскостью потолка.
   - Я вижу то же, что и все? - наконец вырвалось у меня.
   - ...думаю да... - ответил Виктор. - Самюэль!?
   - Я вижу...зеленый свет...
   - Ну, значит, мы все видим одно и то же! - резюмировал Корецки.
   Мне стало как-то не по себе. Нет, я не испугалась. Страшного в том, что я увидела через очки, ничего не было. Но отчего-то я представила, как эти зеленые потоки текут сквозь меня, пронзая мои внутренности, мозг, сердце и легкие. Скорее меня стали беспокоить последствия такого проникновения. Я сняла очки. Свет пропал и потоки исчезли. Все оказалось таким же, как и было до одевания очков. Потом, я подумала, что вся земля окутана магнитными полями мобильных телефонов, радиоволны всех частот пронзают нас круглыми сутками. Мы смотрим телевизор, слушаем радио, говорим по телефону, и все это время мы подвержены воздействию этих невидимых волн. Так может и то, что я увидела не такое страшное и с этими "зелеными потоками", как назвал их негр, можно смериться?
   - Самюэль! - услышала я в темноте голос Корецки. - Ставь ящик вот сюда, где поток поднимается вверх. Так! А теперь отойди!
   Я не сразу включила фонарь, поэтому не все видела. Вновь надеть очки, мне не пришло в голову. Но когда луч моего фонаря вырвал из тьмы центр перекрестка, я увидела Виктора, который присел на корточки перед коробкой и что-то там настраивает. Самюэль стоит в нескольких шагах от него и внимательно наблюдает за происходящим. Он так же, как и я ничего не понимает. Вытаращив глаза, негр иногда отрывает свой взгляд от Виктора и обводит головой вокруг себя.
   - Ну, вроде все так, как надо, - проговорил Корецки, вставая. Потом он обернулся ко мне. - Роберта, а почему ты сняла очки? В них же удобней!
   - Мне не очень в них приятно...
   - Если ты о временных потоках, то не беспокойся! Они были всегда и везде. Просто сейчас и здесь они стали для нас видимыми. Но от того смотришь ли ты на них или не видишь, реальность не меняется. Они существуют вне зависимости от нашего желания. Они проходят через нас везде, где бы мы ни были. Вся наша жизнь может существовать только в этих потоках! Смотри!
   Он немного отошел от коробки, которую негр поставил посреди перекрестка и в которой он что-то настраивал. Потом Виктор протянул руку, в которой я заметила что-то напоминающее пульт от электронного прибора, и нажал, видимо, на кнопку.
   - Надень очки! - приказал он.
   Я послушалась его и надвинула очки на глаза. Опять появились зеленые потоки. Но теперь они огибали место, где стояла коробка, а самой коробки я не увидела. Она исчезла. Я подняла очки и включила фонарь, луч которого направила в центр перекрестка. Коробки не было!
   - Что ты видишь?! - крикнул Корецки.
   - Коробка исчезла! - удивленно воскликнула я.
   - Правильно, - уже более спокойно произнес Виктор. - Она исчезла из временного потока. Она осталась в прошлом. В настоящем ее не существует!
   - Но потоки до сих пор обтекают ее! Почему, если она осталась в прошлом? - не понимала я.
   - Да, она осталась в прошлом, но в ней находилось устройство, отталкивающее временные потоки и по инерции потоки продолжают отклоняться.
   - То есть, ее уже нет, а она работает? И как долго она будет работать?
   - Вечно! Она существует вне времени. Для нее не существуют законы нашего мира. Она не стареет, не изнашивается, не тратит энергию.
   - Так вот, что ты искал?! - вырвалось у меня.
   - ...не совсем...
   - Что-то еще?!
   - Возможно...
   Негр стоял в нескольких шагах от Виктора и переводил очумелый взгляд с него на меня. Он молчал, и не смел задавать вопросы. Но по нему было видно, что его мозг закипает. Наконец Самюэль решился на самый животрепещущий вопрос.
   - Синьор Корецки, когда мы пойдем обратно?
   - Обратно?! А, обратно! Скоро, дружище! Скоро! - он посмотрел на свои часы. Потом достал блокнот и сверился со своими записями. - Мы начнем возвращаться ровно через девять минут.
   Вдруг я почувствовала, что устала. Устала и физически, и морально. Все тело заныло от усталости, мне очень захотелось домой. Домой на поверхность, домой в привычный с детства мир, где все просто и понятно. Но вот опять эти временные отрезки. Опять надо что-то высчитывать, что-то решать, не дай Бог, ждать, если пропустим нужную минуту! У меня опустились руки. Опять то же самое! Ну, когда все это кончится?! Я сочувственно посмотрела на Самюэля, хотя он же не знал всех этих тонкостей. Он впервые в подвалах времени, и ему не понятно, о чем говорит Корецки, почему такая точность. Об этом знаем только я и Виктор.
   Виктор тем временем снял с плеча моток веревки, потом снял с руки часы, привязал один конец веревки к браслету часов.
   - Пока есть время, хочу провести еще один эксперимент, - объяснил он, посмотрев на меня и заметив мой недоуменный взгляд. - Посмотрим, остановится ли время на моих часах.
   - Постой, а если они вообще исчезнут?! Мы сможем вернуться назад без них? - остановила я его, когда он уже почти забросил часы в безвременной омут.
   - О! - воскликнул Виктор. - Во время! Дай подумать! Ведь такая вероятность существует! Хм...что делать?
   - Может, не будем рисковать?
   - Да, наверное, не стоит. Ведь мы можем не успеть вернуться, и придется ждать, а я, так понимаю, ни у кого больше часов нет?!
   - У меня нет, - подтвердила я.
   - У меня их никогда и не было, - буркнул Самюэль.
   - Что ж, решено! В следующий раз, - разочарованно вздохнул Корецки.
   Несколько минут прошло в полном молчании. Виктор периодически поглядывал на свои часы, который благодаря моим усилиям остались на его руке. За это время мы последовали примеру нашего естествоиспытателя и задвинули волшебные очки на лоб, в то же положение, в котором они находились до прихода к перекрестку. Он же включил свой фонарь, порекомендовав нам пока свои не включать.
   - Все! Пора! Идемте! - наконец скомандовал Виктор. Рюкзак уже давно был за его плечами.
   Он уверенно зашагал к коридору, из которого мы вышли. Надпись на стене светящимся мелом это подтвердила. Предводитель на пару секунд остановился, взглянул на часы, на надпись и что-то записал в свой блокнот.
   - Отлично! Минута в минуту. Так держать! - довольно воскликнул он и, не убирая блокнот в карман, пошел дальше.
   На следующем перекрестке он опять правильно выбрал коридор. Вновь сверил время светящееся со временем фактическим, записал цифры на бумажку. Так продолжалось довольно долго. Когда Виктор сомневался в правильности своего выбора, он подходил поочередно к каждому коридору и смотрел на стены, мы тем временем ждали его в центре перекрестка. Хотя в основном надписи, сделанные Самюэлем, были видны сразу же, как только мы выходили в центр перекрестка.
   Потом настало время привала. Его высчитал Виктор. Мне показалось, что даже пол, на котором мы сидели, не остыл. Я уселась первой после того, как Корецки снял с плеч рюкзак и поставил его на пол. За мной уселся Самюэль. Виктор последовал нашему примеру.
   - Роберта, хочешь перекусить? - спросил он меня.
   Еще бы! Конечно, я проголодалась! Сколько времени прошло? Только тогда я почувствовала, какая голодная.
   - Да! А разве у нас есть с собой что-то? - с надеждой спросила я.
   - Угу. Я взял немного бутербродов, кроме воды, - он полез в рюкзак и достал пакет с бутербродами и три бутылки воды.
   - А я и пить тоже хочу! Кстати, сколько времени мы уже провели в подвале?
   - Шесть с лишним часов!
   - О! Тогда понятно, почему у меня зверский аппетит разыгрался.
   Я, Виктор, только потом Самюэль взяли по бутерброду с колбасой и сыром и стали смачно их уплетать, запивая вкусной минеральной водой. Ничего вкуснее за последнее время я не ела. Фонари мы не выключали и кто, как мог, освещали ими свою еду. От этого зрелища я невольно рассмеялась, уж очень забавными были наши лица. Все же Корецки - молодец! Догадался взять с собой провиант, воду - самые важные вещи в походе. Всегда приятнее путешествовать на сытый желудок. Он это знал, а я не подумала даже. На него можно положиться.
   Когда прошло ровно столько же минут, сколько мы отдыхали в первый раз, Корецки нас поднял, и мы двинулись дальше считывать надписи на стене. Еще около часа мы шли, пока не вошли в комнату, которую я прозвала "задверьем". Виктор посмотрел на часы.
   - Прекрасно! Успели! Я даже сказал бы, опередили график! - удовлетворенно крякнул он.
   Когда мы вошли в "преддверье", он захлопнул за нами дверь, отошел от нее на шаг и опустился на корточки. Я догадалась, что он решил посмотреть время, которое мы отсутствовали. Так сказать местное время. Подняв будильник, он сначала посмотрел сам, а потом показал циферблат мне. Часы показывали пятнадцать минут по полудню. Нас не было в "этом" мире пять минут...
  
   ГЛАВА 20.
   Невезучие воришки.
  
   - Рим - это мой самый любимый и чудесный город. Мало того, что я в нем родилась и выросла, я в нем живу всю жизнь и мыслей переехать в другое место у меня ни разу не возникало. Исторических достопримечательностей здесь столько, что туристу можно смотреть на них беспрерывно, как минимум, в течение полугода, выходя на их осмотр каждое утро, как на работу и возвращаясь вечером, словно после продолжительного и тяжелого рабочего дня. Я очень люблю этот "вечный город". Я даже представить не могу себя, живущей в другом месте. Меня родили и вырастили истинной римлянкой. Иногда мне кажется, что любой итальянец завидует нам, римлянам. И это было всегда. Любой гражданин античного мира стремился в Рим. Жить в нем было привилегией, дарованной императором или судьбой, дарованной родителями.
   В одной книжке я прочла, как мужчина говорил о нас, римлянках: "...Он не мог, однако же, отказаться от мысли искать ее. В воображении его порхал этот сияющий смех и открытые уста с чудными рядами зубов. "Это блеск молнии, а не женщина", повторял он в себе, и в то же время с гордостью прибавлял: "Она римлянка. Такая женщина могла только родиться в Риме. Я должен непременно ее увидеть. Я хочу ее видеть, не с тем, чтобы любить ее, нет, я хотел бы только смотреть на нее, смотреть на всю ее, смотреть на ее очи, смотреть на ее руки, на ее пальцы, на блистающие волосы"...". Наверное, это очень романтично для людей, которые, возможно, бывали в Риме, или читали о нем, или смотрели фильмы. Но это еще романтичнее звучит для нас, коренных римлянок. Еще бы! Мы же такие прекрасные!
   Рим невозможно познать до конца, он не раскрывает своих тайн и красот ни тем, кто приезжает на несколько дней, ни тем, кто живет здесь многие годы.
   Он прекрасен днем, но еще красивее ночью. Вечером места, которые ты видела при свете дня, которые тебе хорошо знакомы при дневном свете, полностью преображаются. Возможно, отчасти это происходит потому, что меньше заметна городская грязь, которой в Риме, увы, немало. Но мне кажется, главное, именно вечером я чувствовала это всегда, ты понимаешь каждой клеточкой своего тела, что время словно пропадает. Нет ощущения времени, нет ни минут, ни часов, ни дней, ни сотен лет. Порой я остро понимаю, почему мой город получил название "вечного".
   Ночью загадочнее становятся развалины Форума и терм императора Каракаллы, величественнее церкви и фонтаны эпохи Возрождения. Днем замок святого Ангела, прежде служивший мавзолеем императора Адриана, кажется мрачным и тяжелым, но вечером приобретает какую-то неописуемую легкость. Купол собора святого Петра, изящный днем, несмотря на свои колоссальные размеры, ночью становится призрачным. Он словно огромный гриб вырастает, на фоне иссини черного неба.
   В детстве я всегда боялась рассказов о призраках и приведениях. Со временем мой страх немного притупился, но все равно даже сейчас мне неприятно думать об этих выходцах из потустороннего мира. А призраков в Риме всегда было предостаточно. Самыми зловещими местами мы, девчонки, считали Колизей, где обязательно должны были бродить души замученных рабов. Полным-полно, я думала, приведений у городской стены недалеко от Пьяцца дель Пополо - Муро Торто. Здесь раньше хоронили тех, кто был недостоин лежать на кладбище, ведьм, преступников и проституток, чьи души до сих пор не могут найти успокоения. Именитые призраки, наверное, облюбовали "престижные" места. Согласно народному поверью, на площади Навона, ночью появляется донна Олимпия Памфилия - любовница папы Иннокентия XII, проклятая римлянами за свою алчность. На этом месте стоит дворец донны Олимпии и фонтан "Четырех рек", построенный, кстати, благодаря стараниям Олимпии.
   Я представляла, как каким-нибудь холодным и промозглым осенним вечером проходит через весь город из квартала Трастевере к площади Испании Лоренца Феличиани - красавица римлянка, жена графа Калиостро. Именно здесь она публично обвинила мужа в колдовстве, и он был арестован. Что заставило ее это сделать? Ревность? Месть? Любовь? Никто уже точно не ответит на этот вопрос. А сколько таких вопросов в истории моего города!
   Виктор молчал и слушал мой монолог, посвященный Риму. Он иногда кивал в знак согласия, а иногда смотрел на меня и просто улыбался. Но его поведение всегда было настолько тактичным, что ли, что я никогда не испытывала неловкости высказывая свои ощущения.
   - Поедем на море?! - предложила я Виктору окончив свой рассказ. Мы полулежали в шезлонгах в тени его прекрасного сада. Стояла ужасная жара. Столбик термометра, висевший на входе во внутренний сад, неуклонно час от часа лез вверх. К одиннадцати часам он уже извещал, что температура воздуха в тени тридцать пять градусов. Бутылки холодной воды и пива, приносимые нам Клаудией в ведерке со льдом, мгновенно нагревались. Трудно было найти место, где бы мы могли спастись от такой жары. Конечно, можно было сидеть в кондиционированном помещении, но это вредно и воздух там какой-то больной.
   - А куда ты хочешь? На Мальдивы или Кубу, в Египет или Таиланд? Что больше тебе хочется увидеть? - лениво спросил Виктор. Он тоже изнывал от жары и, казалось, что его мозги, как и мои, плавятся.
   - Нет, милый, я говорю о нашем море, близком и столь же теплом. Чем еще хорош Рим, так это тем, что здесь помимо всех прелестей имеется и свое море всего в получасе езды на метро! Зачем нам куда-то лететь, когда мы можем скромно сесть в метро и выйти у моря! Это так здорово! Если б ты знал, как мы с девчонками и парнями прогуливали школу! Уже в мае мы могли купаться. Бывало жара, в классах душно, учиться не хочется, а мы после первого урока сбегаем и едем купаться. Чудные были те времена!
   - Завидую! У нас под боком не было моря. Так, в лучшем случае, пруд, река, озеро. И в мае у нас редко стояла жара. А о том, чтобы купаться, нельзя было даже и мечтать. Есть такая примета или даже не примета, а скорее народная рекомендация - купаться можно только после дня Ивана Купалы. А этот праздник приходится на ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое июня. Якобы только после его прихода вода нагревается так, что искупавшись в водоеме нельзя заболеть. Правда народ еще говорил, что именно после этого дня из воды выходила всяческая нечисть. Но мало того, купаться можно было только до Ильина дня, который в свою очередь приходиться на второе августа. По народным поверьям после этого дня в воду возвращается нечисть, которая ране уходила. Якобы с этого дня приходили всяческие ненастья. Купаться становилось небезопасным. Говорили, что на теле появятся всякие фурункулы, нарывы и вообще иногда купание может закончиться утоплением купающегося той самой нечистью.
   - И что вы во все это верили?
   - Ну, - Виктор как-то лениво засмеялся, - кто-то может и верил, и верит. А на самом деле есть простое и житейское объяснение такому короткому периоду капания - только в этот короткий период вода могла так прогреться, что у пловца не сводило от холода челюсти.
   - А! Понятное объяснение, - засмеялась и я. - Ну, так что? Поедем освежиться?
   - Хорошо! Ты хочешь поехать на машине?
   - Нет! Только на метро! Так быстрее! До станции Маркони нам можно даже пешком дойти! А это прямая ветка до Остии.
   - О! А я не знал.
   - Ты, противный толстосум многое не знаешь! Ты даже не представляешь, как живет народ и простой труженик! Все же Карл Маркс был прав! Надо вас уничтожать, как класс!
   - Я смотрю, ты прямо на митингах готова выступать, - развеселился Виктор.
   - Могу, если потребуется. Мои родители состояли в коммунистической партии Италии, и я верна заветом отцов и матерей! Ты знаешь, что в Италии очень сильны позиции коммунистов?
   - Да, слышал... по-моему "красные бригады", так их называли?! Они чистили Италию? - пошутил он.
   Меня его шутка не рассмешила. Она больно резанула по моему сердцу. Хотя он ничего плохого и не сказал, но его тон и плохо скрытое пренебрежение к политическим убеждениям людей меня раздосадовало. Признаться, дело было еще и в том, что мои родители состояли в семидесятые годы в движении коммунистической молодежи, а потом и в самих Brigate Rosse. Они не входили в руководство, но были довольно активными участниками движения.
   В начале своего существования "Красные бригады" были наиболее активны в Реджо-Эмилии, а также на крупнейших заводах в Милане и Турине, таких как Sit-Siemens, Pirelli, Magnetti Marelli. Члены группировки занимались саботажем, повреждая заводское оборудование, а также помещения аппарата управления и официальных профсоюзов. В 1972 году они совершили первое похищение человека -- прораба на одном из заводов, который был отпущен после недолгого удержания.
   Тогда, на заре своей деятельности, тактика и цели "Красных бригад" существенно отличались от других леворадикальных политических группировок, таких как Lotta Continua и Potere Operaio. "Красные бригады" были более жестоки и организованы, чем их современники. В прессе даже появилось утверждение, что "Красные бригады" стали получать финансовую помощь со стороны службы государственной безопасности Чехословакии и Советского союза. Но эта была провокация. Родители говорили мне, что все деньги поступали только в качестве взносов и от деятельности самих бригад. Я знаю, что первые жертвы  -- были убиты два члена итальянской неофашистской партии, появились в июне 1974 года. С этого момента прекратилась открытая политическая деятельность группировки среди рабочих. Члены бригад ушли в подполье, а вместе с ними и мои родители.
   На красные бригады вешали все преступления, которые полиция не могла раскрыть. Так взрыв в 1972 году заложенной в автомобиль бомбы в Петеано, в течение долгих лет приписывавшийся "Красным бригадам", не имел к ней никакого отношения. Реальным организатором этого преступления был неофашист Винченцо Винчигерра, который после этого бежал во франкистскую Испанию, где продолжал участвовать в организации террористических акций.
   В сентябре 1974 года основатели "Красных бригад" Ренато Курчо и Альберто Франческини были арестованы и осуждены на 18 лет лишения свободы. Арест стал возможен благодаря "брату Митра" -- под этой кличкой скрывался Сильвано Джиротто, бывший монах, внедренный в "Красные бригады" итальянскими спецслужбами. Курчо был освобожден в результате налета группы "Красных бригад" во главе с его женой Марой Кагол. В этом налете принимали участи и мои родители. Правда, Курчо вскоре вновь арестовали.
   17 декабря 1981 года четыре члена Красных бригад под видом водопроводчиков, одним из них был мой отец, проникли в квартиру американского бригадного генерала  в Вероне. Генерал был схвачен нападавшими, а его жена была оставлена связанной на месте преступления. Красные бригады удерживали заложника в течение 42 дней, до 28 января 1982 года, когда он был освобожден в результате спецоперации итальянских антитеррористических подразделений, проведенной на одной из квартир в Падуе. Этот человек оказался первым американским генералом, когда-либо взятым в заложники гражданскими людьми, а также первым иностранцем, который был похищен Красными бригадами.
   В 1984 году произошел раскол Brigate Rosse на две фракции: большинство стало именоваться Сражающейся коммунистической партией, в нее и вошли мои родители, меньшинство же стало именоваться Союзом сражающихся коммунистов. В том же году четверо находящихся в заключении лидеров -- Курчо, Моретти, Ианнелли и Бертолацци -- объявили о необходимости прекращения вооруженной борьбы в силу ее бесполезности, но их уже никто не слушал. Бойцы вошли в раж.
   В середине восьмидесятых участились аресты активистов по всей Италии. В феврале 1986 года члены Сражающейся коммунистической партии убили бывшего мэра Флоренции Ландо Конти. А в марте следующего года активистами Союза сражающихся коммунистов в Риме был приговорен к смерти генерал Личио Джиорджери. После его убийства последовали аресты. Сначала карабинеры арестовали отца, а через неделю пришли за матерью. Я осталась на воспитании у дяди и бабушки по отцовской линии.
   Родителей приговорили к двадцати годам тюремного заключения. Но они так и не вышли на свободу. Отец умер в восемьдесят девятом году, а мать - в девяностом, пережив мужа, всего на пять месяцев.
   - Не говори так больше о том, чего ты не знаешь! - довольно зло прошептала я, не сказав ему того, что знала и чувствовала.
   - Извини, если это тебя задело! Но я же ничего не сказал плохого!
   - И, тем не менее, в таком тоне не надо говорить...
   - Ладно. Еще раз прости, - Виктор был искренен и я его сразу простила.
   Я взяла из ведерка уже наполненного не льдом, а водой, бутылку пива. Виктор открыл ее и вернул мне. Пиво было еще прохладным. Я не люблю этот напиток, но в жару он все-таки незаменим. Его способность утолять жажду не превзойдены никаким другим питьем. Разве что, говорят, в Средней Азии в жару люди пьют горячий чай. Вы пробовали пить горячий чай в сорокоградусную жару? Мне не понравилось. Как можно получить от этого удовольствие?!
   - Ну, так мы поедем на море? - спросил меня Виктор, когда я почти осушила свою бутылку.
   - Едем! - решительно ответила я, поднимаясь со своего места.
   Собираться долго не потребовалось. Мы взяли два полотенца, которые принесла Клаудиа и купальные принадлежности - купальник и плавки. Все это легко уместилось в небольшом рюкзаке, который лежал у меня в комнате. Я взяла еще бутылку воды, на случай если срочно захочется пить, а рядом не найдется где купить. Виктор взял у меня рюкзак и положил в него еще какой-то непрозрачный пакет, что в нем лежало, я не знаю. Через двадцать минут мы вышли из дома.
   Улицы плавились от жары. Люди нам почти не встречались. Все они, видимо, попрятались по домам, офисам, магазинам. На дорогу до метро нами было потрачено минут пятнадцать, не больше. Я никогда раньше не ходила от дома Виктора до метро пешком. Меня всегда отвозили домой на автомобиле. Даже когда вначале нашего знакомства, я возвращалась домой на метро, все равно до станции меня подвозил Леонардо, водитель Корецки. Мы всегда ездили на машине. Но оказалось, что особняк располагался совсем недалеко от станции Маркони, и дойти своими ногами было совсем не сложно.
   Мы спустились на перрон, и вскоре подошла электричка до Остии. Конечно же, народу в нее набилось, как килек в банку. Нас прижали друг к другу так, что мое лицо оказалось напротив лица Виктора. Он каким-то удивительным образом ухватился правой рукой за поручень и при остановках поезда удерживал меня от падения.
   Всю недолгую дорогу мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Оказалось это очень романтично просто смотреть в глаза любимому человеку, читать в них ответные чувства, нежную улыбку, трогательную заботу и желание уберечь от опасности, пусть даже пока незначительной. Рядом с ним я забыла обо всех опасностях и невзгодах. Всего только неделя жизни с этим человеком расслабила меня, улетучила страх и беспокойство. Я поняла выражение: "как у Христа за пазухой". Когда поезд тормозил, меня по инерции прижимало к Виктору. Он держался за перила одной рукой, а другой обнимал меня.
   - Ты не пожалела, что мы поехали на метро? - спросил он.
   - Нет. Сейчас мы близки так, как бываем близки только ночью. Разве можно об этом пожалеть?
   - И тебе не мешают все эти потные люди? - прошептал он мне на ухо при очередной остановке электрички.
   - Нет, я им только благодарна. Их пот - это побочный эффект, от которого вряд ли можно избавиться, он присутствует при применении любого лекарства. Можно и потерпеть ради основного лечебного действия, - шепнула я ему в ответ.
   За окном появился археологический парк. Через минуту объявили остановку "Остия Аттика". Оставалось совсем немного. Еще через минут десять мы вышли на воздух. После духоты вагона мне показалось, что жара немного спала. А может, и на самом деле возле моря было прохладнее.
   Мы вслед за толпой пошли к морю. Даже если ты никогда не приезжал из Рима на море, то все равно не смог бы заблудиться. Народ с огромными пляжными сумками, зонтиками, надувными матрацам, кругами, гогочущими детьми плотным потоком шел в сторону моря. Нужно просто не отделяться от толпы, и она выведет тебя к дороге перед пляжем, который протянулся на многие километры. Здесь, платные комфортабельные территории, на которых есть все: шезлонги, зонты, переодевалки, маленькие домики, в которых можно хоть неделю жить, бары и бассейны, чередуются с бесплатными участками, на которых ничего нет, кроме бесплатного песка и толпы отдыхающих на нем. Но именно эти участки и привлекают всех купальщиков, прибывающих из Рима.
   - Могу ли я предложить тебе расположиться не на свободной зоне? Или мы должны потолкаться и принимать солнечные ванны, стоя? - аккуратно спросил меня Виктор, обведя взором первый бесплатный участок и не видя на нем ни одного свободного места. Он, видимо вспомнил мою реакцию на свою шутку о коммунистах. Но все равно какая-то издевка сквозила в его вопросе.
   - А тебе будет это по средствам? - попыталась и я его немного уколоть.
   - Думаю денег должно хватить! В крайнем случае, обойдемся сегодня без ужина, - улыбнулся он, довольный, что я согласилась с ним.
   Мы прошли на территорию, которая располагалась рядом. Корецки заплатил за пользование всеми предоставляемыми услугами, в том числе и за фанерный домик.
   - А домик-то нам зачем? Мы же жить здесь не остаемся?!
   - Я подумал, что с ним будет удобнее. Мы можем спокойно оставить в нем вещи, переодеться, перекусить, отдохнуть и при этом не ждать пока кто-то что-то освободит.
   - Солнце мое! Оглянись! Здесь столько людей, что даже если они все захотят одновременно переодеваться, нам не нужно будет никого ждать!
   - Наверное..., но что сделано, то сделано. Пойдем к нашим апартаментам!
   Все-таки у моря жара не так чувствовалась. Легкий морской ветерок разгонял раскаленный воздух над водными просторами, и он поневоле остывал. Мы нашли свой домик, переоделись, взяли свои полотенца, Виктор закрыл дверь на все обороты ключа, который повесил на руку, и пошли к первому ряду шезлонгов. На море стоял штиль. Маленькие волны как-то совсем по-игрушечному накатывали на песчаный брег. Участок пляжа перед нами, огражденный на песке справа и слева пустовал. Никто не купался на обозримом пространстве. За тем, чтобы никто из бесплатной зоны не позволял себе заплывать на нашу территорию, пристально следили двое охранников в красных плавках-шортах.
   Виктор постелил на шезлонге свое полотенце и лег. Я последовала его примеру. Соседей вокруг нас не было. Так что никто нам не мешал и не подслушал бы наш разговор. Правда, говорить пока не хотелось. Я лежала и наслаждалась нежным прикосновением прохладного по сравнению с Римом воздуха. Тихим, едва слышным шумом волн и веселыми криками отдыхающих на соседнем бесплатном участке.
   - А Самюэль, наверное, сидит в комнате и читает... - ни с того, ни сего произнесла я, отчего-то вспомнив о своем друге.
   - Ты соскучилась по нему? - слегка раздраженно спросил Корецки.
   - Нет, милый, мне вполне достаточно твоего общества. Я просто всегда думаю о других, когда мне хорошо. Знаешь, у меня прямо какая-то патологическая потребность поделиться хорошим.
   - Бывает... - мгновенно успокоился Виктор.
   - Милый...
   - Да?
   - Знай, что только ты и никто кроме тебя не дорог мне! Ты мой единственный на всю жизнь! - сказала я, гладя его по руке.
   - Я тебя люблю... - только и ответил он.
   Потом мы ненадолго замолчали.
   - Солнце мое, ведь после того, как мы вернулись из подвала, мы так и не говорили о том, что там произошло.
   - Да. Не говорили. Что ты хочешь узнать?
   - Я хочу узнать многое, но подозреваю, что не смогу всего понять. У меня гуманитарный склад ума. Вот если ты попробуешь в доступной форме мне объяснить...
   - Что конкретно тебя волнует?
   - Ну, например, почему мы бродили по подвалу около шести часов, а вернулись через пять минут после ухода?
   - О! Ты начинаешь с самых трудных для объяснения вопросов! Гм... это преломление пространства и времени. Об этом говорил еще Эйнштейн, я говорю о громко известных физиках. Время и пространство не могут существовать раздельно друг от друга. При преломлении пространства и время меняется. Мы бродили по искривленным пространствам, и время текло не совсем обычно. Почему вышло именно пять минут? Не знаю! Вернее не смогу точно объяснить. Так одни догадки.
   - Постой! А в первый раз? Значит, мне не показалось, что мы опоздали и вернулись несколько позже?
   - Нет, не показалось, - Виктор покачал головой.
   - Ладно. С этим чуть-чуть стало яснее. Тогда скажи, как и почему я видела зеленые потоки времени? Мне же они не привиделись?!
   - Нет! Мы все их видели..., я думал, что предыдущий вопрос самый сложный..., но я ошибался... - он долго молчал. - Гм, если совсем упростить ответ, то он будет звучать так: все дело в очках. Они, как приборы ночного видения, позволяют видеть невидимое обычному глазу. Я не буду вдаваться в их конструкцию, так как ты сама просила упростить ответы. А если рассказывать о строении очков, то нужно пройти курс лекций по физике и "теории эфира". Хотя помнится мне, что я уже вкратце рассказывал тебе об этой пока только теории.
   - Да, я тоже помню. Но, если честно, то мало, что поняла тогда.
   - Ну, тогда и не забивай себе голову, теоретической физикой! Оставайся хорошим историком.
   И все-таки жара и здесь, возле моря, давала о себе знать. Мое тело покрылось испариной. Мне очень сильно захотелось окунуться в прохладу Тирренского моря. Я села и посмотрела на Виктора.
   - Хочешь искупаться?
   - Пожалуй, да.
   - Тогда пойдем?! - вскочила я и бросилась к морю. Через пару секунд я с разбегу нырнула в воду. Вынырнув, я отбросила назад волосы и повернулась туда, где еще минуту назад сидел Виктор. Но его там не оказалось. Через мгновение его голова появилась справа от меня. Он отплевывался от соленых ручейков, бежавших по его лицу.
   - Здорово! Вода - чудо! - воскликнул он, почувствовав под ногами твердое дно. - Что, поплыли дальше?!
   - А поплыли! - поддержала я его.
   Вода и в самом деле была то, что надо. Она охлаждала и в то же время не обжигала холодом. Но она и не была парным молоком, когда не чувствуешь разницы между воздухом и морем. Виктор плыл чуть впереди, я немного позади.
   - Ты уверенно плывешь, - похвалил он меня.
   - Спасибо. Но ты не поверишь, что я научилась плавать только в шестнадцать лет.
   - А ведь и не поверю. Ты не боишься воды, смело и красиво ныряешь, почти, как пловчиха. Уверено гребешь. Все же признайся, ты занималась в какой-нибудь спортивной секции?
   - Нет. Я самоучка.
   - Тогда ты самая толковая самоучка, из всех, которых я знаю.
   - Пусть будет так.
   Проплыв метров пятьдесят, мы повернули назад и минут через пять вышли на берег. Плюхнувшись на свои места, я и Виктор закрыли глаза. Мне было лень ворочать языком, думаю, что Виктор чувствовал то же, что и я. Но ни я, ни он не чувствовали в своем молчании никакого неудобства. Видимо, мы достигли той точки в наших взаимоотношениях, когда молчание, если оно случается, уже не тягостное, когда оно возникает не из-за отсутствия темы для разговора, когда, не произнося никаких слов, можно общаться и чувствовать, что думает другой человек.
   Виктор перевернулся и лег на спину, подложив под голову руку. Приоткрыв тихонько глаза, я посмотрела на него. Он разглядывал меня.
   - Ты очень красивая, Роберта, - произнес он, видимо, заметив, что я подглядываю за ним.
   - Мне очень приятно слышать это...
   - Это не лесть. Ты на самом деле очень и очень красивая, и стройная. Но не это меня в тебя влюбило. Вернее не только это. Ты человек. Человек с большой буквы "Ч", как любили говорить одно время в России. То есть настоящий человек. Порядочный, честный, добрый и так далее. Я не могу перечислить все эпитеты, которые обязательно относятся к тебе.
   - И это мне приятно слышать... - улыбаясь, произнесла я.
   - А я вот не удостоился такой чести! Ни разу не слышал от тебя никакого признания, даже самого маленького!
   - Бедненький! - воскликнула я и, соскочив со своего шезлонга, легла на Виктора сверху. Потом я долго поцеловала его в соленые губы. - Я тебя очень, очень, очень люблю! Ты моя жизнь! Ты мое счастье! Ты моя судьба!
   Через пару минут я почувствовала, что Виктор больше не хочет спокойно лежать подо мной.
   - Пойдем в домик, - прошептал он мне на ухо, - и ты тогда поймешь, зачем мы его взяли.
   - Я уже не жалею о твоей расточительности! Пойдем! - я встала с него и, посмотрев на плавки, протянула полотенце. - Может, лучше прикрыться?!
   - На всякий случай сделаю из себя гладиатора, - он обмотал полотенце вокруг талии, как это могли делать рабы в древнем Риме. Свое полотенце он предложил мне, но я отказалась, тогда Виктор повесил его на руку. - Пойдем в номера!
   Мы оставили свои лежаки и стали пробираться между стройными рядами зонтиков и сложенных шезлонгов. Кое-где, конечно присутствовали загорающие, но, тем не менее, их было чересчур мало. Миновав шезлонги, мы вышли на деревянные мостки, по которым и дошли до нашего временного пристанища.
   Уже издалека Виктор заметил, что дверь в наш домик была отворена.
   - Черт! - ругнулся он и ускорил шаг. Я поспешила за ним.
   - Что случилось? - спросила я, едва успевая за ним.
   - Какой-то гад залез к нам в карман!
   - Ты имеешь в виду наш домик?!
   - Да!
   - Ты думаешь та открытая дверь от нашего дома?
   - Уверен!
   Наконец, мы почти добежали до двери. Виктор оказался прав, это дверь вела внутрь нашего домика. Он быстро вошел и осмотрелся. Казалось, все вещи лежали на своих местах. Ничего лишнего тоже не появилось. Виктор перебрал все, что мы оставили перед своим уходом.
   - Да, все на месте, - облегченно выдохнул он.
   - Может, ты просто плохо закрыл дверь? - сказала я, хотя помнила, как он поворачивал несколько раз ключ в замке и вешал его себе на руку. Я это произнесла скорее, чтобы успокоить его. Сама я была убеждена, что в дом проникали неизвестные.
   - Исключено! - опроверг мои слова Корецки. - Я все закрывал.
   - Да, я помню...
   Виктор сел на стул и достал содержимое карманов своих льняных штанов. На столе появились три купюры достоинством по сто евро, две купюры - пятьдесят евро и мелкие купюры: одна десять евро, три по пять евро. Потом он выложил свой смартфон, небольшой блокнот, маленький карандаш. Посмотрев на все это, он в задумчивости произнес:
   - Значит, залезли не с целью воровства... все деньги на месте...
   - А, тогда, зачем? Зачем лезть в чужой домик, если не за деньгами?! - не понимала я.
   Виктор посмотрел на свои наручные часы, потом на меня, что-то прикинул в уме и потом решился.
   - Через четыре минуты узнаешь...
   - А почему не сейчас?!
   - Через четыре минуты будет нагляднее!
   Мы оделись и расселись на стулья. Виктор уселся на прежний стул, убрал все со стола обратно в карманы и стал ждать, посматривая на свои часы.
   - Сейчас, приготовься, - заговорчески прошептал он.
   - Что?! - не поняла я.
   - Смотр на стол.
   Я во все глаза уставилась туда, куда мне указал взглядом Виктор. Со стороны если бы кто-то увидел нас, то, скорее всего, подумал, что парочка сошла с ума. Но вдруг ни с того, ни с его на столе возник некий предмет. Он словно появился из воздуха и оказался лежащим на столе. На первый взгляд он напоминал нечто похожее на телефон. Черный корпус, такой же потухший экран и ряд кнопок с цифрами и буквами на них.
   - Ай! - вскрикнула я от неожиданности.
   - Не бойся! Все нормально! - попытался успокоить меня Корецки.
   - Виктор! Что это?! Как это оказалось тут?!
   - На, возьми это в руки и почувствуй, что он реален и обладает всеми характеристиками реального предмета, - Виктор взял этот предмет и протянул его мне. Я с опаской сначала дотронулась до него, и только потом положила его на ладонь.
   Он действительно напоминал современный гаджет, что-то вроде смартфона или мини планшета. Его размеры были таковы, что он свободно помещался у меня в руке. Вес его был приблизительно такой же, как у обычного смартфона, грамм сто, может, сто пятьдесят. Экран явно был на ЖК. Клавиатура точь-в-точь, как у кнопочной Nоkia. Кнопочки довольно маленькие, поэтому их нужно было нажимать стилусом, который, по всей видимости, входил в комплект.
   Я повертела гаджет в руках, и вернул его Крецки. Он аккуратно у меня его принял.
   - Ну, и что это? - спросила я.
   - Его название - "ускоритель", - сказал спокойно Виктор.
   - А что он ускоряет? Из всех ускорителей я слышала только один - "ускоритель ядерных частиц", - так, по-моему, он звучит.
   - Этот ускоритель меньше синхрофазотрона, если ты его имела ввиду, и он не разгоняет элементарные частицы. Хотя он тоже разгоняет, но только время!
   - Что?! Как это?! - я была ошарашена.
   - Ну, он может разогнать вокруг себя время, и оно будет отличным от времени за пределами его действия.
   - Это что-то из фантастики?
   - Гх-гх, - кашлянул Корецки, - а разве все, что ты видела в последнее время не из области фантастики?! Разве ты не видела коридоры времени, по которым струилось само время? Разве ты сама не путешествовала по нему не привычным способом: из прошлого в настоящее и потом в будущее?!
   - Да... было такое...
   - Так вот он помогает пройти тот же путь, только чуть быстрее обычного.
   - Да... - я уже с большим интересом посмотрела на прибор, - а как он работает? Я имею ввиду не его принцип, а скорее управление им.
   - Вот смотри! Я его включил, вывел из спящего режима, - экран загорелся. Там была заставка, как и у обычного смартфона. - Кнопками я могу вводить любые команды. Например, я хочу ускорить период времени с такого-то часа, таких-то минут и стольких-то секунд по такое-то время. Я выставляю этот период. Потом я задаю скорость или цифру ускорения. Например, два, три, пять. Это означает, что заданный отрезок времени прибор ускорит обычное течение времени во столько-то раз. Понятно? Нет?! Ну, допустим, заданные полчаса пролетят в три раза быстрее. Или иными словами три секунды обычного времени пролетят за одну.
   - Так... я начала понимать, о чем он говорит, - и ты когда мы выходили из домика включил ускоритель. Поэтому он сначала исчез, а потом, пройдя заданный промежуток времени с заданной скоростью, появился вновь! Так?! - воскликнула я радостно. Меня переполняло чувство гордости от того, что я поняла принцип действия этого прибора.
   - Ты совершенно права! Умничка! Все, как видишь, довольно не сложно! - похвалил меня Корецки.
   - Подожди! - продолжала я осмысливать работу ускорителя. - Но если он просто лежит на столе, то ему все равно с какой скоростью он лежит на столе! Он не должен исчезать из виду! Так?
   - Нет. Помнишь, я тебе говорил, что пространство и время взаимосвязаны? Так вот, изменить одно только время, без пространства невозможно, так же, как не изменить пространство без времени. Время меняется только при изменении пространства. Когда я включил ускорение времени, прибор начал менять и пространство. Он исчез из нашего времени и из нашего пространства. Скажем образно: вошел в иной коридор, который ученые называют "пространственно-временной континуум". Поэтому прибор исчез из виду. Его никто не видел заданный период. Как только он проделал свой путь, он появился в заданное время в заданном месте. Поэтому мы иногда называем его еще и "перемещатель". От того, что он способен перемещаться в пространстве и времени.
   - Ух! - воскликнула я пораженная такими способностями техники.
   Виктор смотрел на меня и улыбался, видя, как я прозреваю и радуюсь этому факту словно ребенок.
   - Так ты думаешь, что кто-то искал ускоритель?! - вдруг осенило меня.
   - Ммм... не знаю... вряд ли они знают о его существовании...
   - Тогда что?!
   - Скорее всего, они искали нечто, сами не зная что. Что-то не конкретное, а то, что является в моих карманах не обычным...
   - ...но ничего не нашли и удалились, - закончила я мысль Виктора.
   - Совершенно верно, - согласился он.
   Всю дорогу до дома я думала о своем необычайном то ли везении, то ли наоборот, не везении. Рада ли была я тому, чему свидетелем стала? Однозначно ответить на этот вопрос было трудно. Единственное, в чем я была уверена так это в том, что встретила Корецки, а он стал моей судьбой. Он все глубже проникал в мою жизнь, прорастая в почве высохшей и требующей дождя. Его корни упорно дробили камни и разрывали глину. Но благодаря именно их усилиям моя земля преображалась и постепенно становилась плодородной. На ее поверхности уже колосились разнообразные травы.
   Меня пугало только возможность столкнуться с еще более непонятными результатами странной, непривычной, совсем уж фантастической теории. Как и все обыватели, я страшилась всего нового. А то, с чем я столкнулась даже простым словом "новое" нельзя было назвать. Такие уточнения, как совершенно новое, кардинально новое и прочие, также не подходили для его понимания и осмысления. Скорее можно было сказать, что я попала то ли в странный сон, то ли в сказку, то ли в жизнь, описанную научной фантастикой.
  
   ГЛАВА 21.
   Кое-что проясняется, но только не для меня.
  
   Пламя свечи, которая стояла ближе всего ко мне дрогнуло. Потом оно наклонилось и задрожало. Воск с одной стороны, наконец, прорвав плотину, долго удерживающую его натиск, потек сильнее. Вязкая жидкость устремилась в образовавшееся горло. Светлые, почти прозрачные капельки побежали вниз наперегонки по тонкой фигуре свечи. Я, вдруг, поняла, почему говорят, что свечи плачут. У меня возникло жутко сильное желание заткнуть прорванную плотину. Не сдержав порыв исполнить свое желание, я притронулась указательным пальцем к полузастывшей бугристой дорожке. Палец мгновенно почувствовал боль от ожога. Его подушечка покрылась тонким слоем воска. Я отдернула руку от свечи и, поднеся палец к губам, подула на него, потом подняла его ближе к глазам. Подковырнув застывший восковой слепок указательного пальца, я положила его перед собой на стол.
   Краем глаза я видела, что Виктор хочет что-то сказать, но ждет, когда я оторвусь от своего занятия.
   - Что ты делаешь? - наконец, спросил Виктор, внимательно следивший за моими действиями.
   - Так... ничего...
   - Я не поверил ни одному ее слову! Честное слово!
   - Понятно...
   - Я с первого дня нашего знакомства догадался, что она тайно тебя ненавидит. Мне оставалось только ждать, когда Эльза сделает первый шаг для осуществления своего замысла. Я видел, как она смотрит на тебя, слышал ее колкие замечания в твой адрес. Потом, спустя неделю, она начала потихоньку тебя порочить. Это не первое ее выступление.
   - Но в чем-то она все же права...
   - В чем? - мгновенно прервал меня он. - В том, что ты злодейка, посланная следить за мной? Или в том, что ты журналистка, которая спишь и видишь, как бы тиснуть обо мне статейку? Или в том, что ты воровка, поджидающая случая украсть у меня ценные вещи? Или в том, что ты любой ценой пытаешься женить меня на себе?! В чем она права?!
   - Нет! Конечно не во всем! Только в одном! - мои глаза затянула влажная пелена слез.
   - В одном?! И в чем же?! - Виктор поставил чашку, только что поднятую и поднесенную к губам.
   - Я давно хотела тебе рассказать, но не могла дождаться подходящего момента...
   - Вот он. Куда более подходящий!
   - Я на самом деле хотела познакомиться с тобой для того, чтобы написать о тебе. Но уже после первой встречи мои планы изменились. Я безумно в тебя влюбилась! А разве можно предать свою любовь?! Я забыла обо всех своих планах!
   - А откуда ты знаешь историю древнего Рима так хорошо, как знает только профессионал?
   - А разве не ты говорил, что изучить историю может любой интересующийся этим предметом?
   - Да... согласен...
   - И второе, о чем ты должен знать теперь! То о чем не знает Эльза! Как-то возвращаясь от тебя, ко мне в метро подошли незнакомые люди и предложили написать о тебе статью в журнал. Кто они такие и какое представляли издание, я не знаю. Я пообещала подумать, но сказала это только для того, что бы понять кто они такие. У меня ни на секунду не возникло желания с ними сотрудничать! Это чистая правда!
   Я замолчала и сквозь слезы посмотрела на своего собеседника. Виктор молчал, рисуя чайной ложечкой на скатерти какие-то узоры. О чем он думал, я не смогла догадаться. Его выражение лица было непроницаемым.
   Боже мой! Какой же идиотский выдался вечерок, - подумала я, сглатывая соленые капли, наполняющие дополнительной влагой мой рот. Такой славный был день и такой тяжелый вечер. Я напряглась уже сразу, как только мы вернулись с моря. Обычный состав нашего повседневного общества разбавила неизвестно откуда взявшаяся помощница Корецки по юридическим вопросам. Я не видела Эльзу вот уже почти две недели. Она не приходила к Виктору и при мне они не созванивались. Я даже стала забывать о ее существовании. Мне подумалось, что та закончила работать на Корецки. Но, увы, это оказалось не так.
   Эльза, видимо, решила взять пример с меня и оделась в рваные джинсы, яркую, ядовито розового цвета футболку. Прежде она не позволяла себе так одеваться на службу. Виктор встретил ее довольно ласково, но я почувствовала, что он удивлен не меньше моего.
   Уже стемнело, сумерки окутали сад. Самюэль нас ждал и не садился ужинать, хотя, скорее всего, был голоден, но ему не позволяло сесть за стол одному, его африканское воспитание. Клаудиа накрыла стол, как всегда в саду. Она поставила свечи и зажгла их. Однако их света не хватило, и тогда мастерица на все руки зажгла еще и декоративные факелы, которые служили для создания романтического настроения и зажигались Виктором по особым случаям. По саду гулял легкий ветерок, который весело играл пламенем керосиновых горелок. Отчего-то мне стало совсем не уютно, хотя, признаться, романтизма этот первобытный свет прибавлял не мало. Сад стал казаться каким-то островком из прошлой жизни, вырванный и принесенный в современность.
   - Кладиа, милая, поставьте еще один прибор для нашей гостьи, - попросил прислугу Корецки.
   - Она будет ужинать с нами? - как мне показалось, тихонько шепнула я Виктору. Но, видимо, мне так только показалось, потому что Эльза, вдруг посмотрела на меня.
   - А ты, подруга, уже можешь управлять людьми?
   - Почему ты так решила? - постаралась я сделать вид, что ей только послышался мой настойчивый вопрос.
   - Ну, ты так себя ведешь, словно уже стала хозяйкой дома! Решаешь, кому ужинать с вами, а кому лучше уйти домой.
   - Тебе показалось, Эльза. Я просто спросила, есть ли у вас дела или ты просто пришла, с нами посидеть, - сдалась я, поняв, что моя подруга обладала тонким слухом.
   - Ладно вам, девочки! - примирительно вмешался Корецки в наш разговор. - Пойдемте лучше поужинаем, я так проголодался сегодня!
   Он обнял нас и легонько стал подталкивать по направлению к саду. Виктор улыбался, был обходительным и доброжелательным, словно ничего не произошло. Усадив всех за стол, он сам налил каждому в бокал вина и, подняв свой, произнес тост:
   - Друзья мои, я предлагаю выпить за хорошие отношения! Давайте стремиться сохранять крепкие отношения с друзьями, добрые отношения со всеми знакомыми и стабильные - со всеми остальными. И только со своими врагами давайте не иметь никаких отношений.
   Мы выпили. Но напряжение между мной и Эльзой не прошло. Самюэль тоже чувствовал неловкость и постоянно поглядывал на нас. Молча, мы приступили к ужину. Разговор не клеился. Виктор, мне показалось, и вправду был голоден, так как усердно накладывал мясо и салаты на вилку, а потом тщательно все пережевывал, поэтому времени на поддержание разговора у него совсем не оставалось.
   Меня так и подмывало съязвить по поводу присутствия за столом юрисконсульта, но усилием воли я останавливала себя. Эльза ела с завидным аппетитом и так же как мой черный друг посматривала на меня.
   - Вкусно? - не выдержав, обратилась я к гостье.
   - Очень... Клаудиа всегда прекрасно готовила, - парировала Эльза.
   - Да?! А я не знала. Нам всегда готовил Джузеппе, повар, работающий у Виктора, - спокойно продолжила я, понимая, что моя подруга промахнулась и пока счет один - ноль в мою пользу.
   - А! так это приготовил Джузеппе! Не плохо, не плохо. Но Клаудиа тоже готовит хорошо. Не правда ли Виктор? А ты, Роберта не пробовала ее печенье? - выкрутилась Эльза.
   - Не могу тебе сказать, я ела, конечно, многое, но не спрашивала, кто готовил.
   Мужчины продолжали молчать и с прилежностью послушных детей жевать мясо. Однако чувствовалось, что они готовы в любую минуту встать из-за стола и уйти, не дожидаясь массированных атак враждующих сторон.
   Корецки часто подливал в бокалы вина, надеясь, что мы напьемся и прекратим ссору. Но вино только распаляло наш воинственный дух.
   - Самюэль, - обратилась Эльза к молчаливому негру, - а Вы как себя чувствуете у синьора Корецки?
   - Что Вы имеете в виду, синьора?
   - Ну, Вам уютно здесь жить?
   - Эльза! - возмутился Корецки.
   - Простите... - она замолчала.
   Опять над столом нависло тягостное молчание. Ветер играл языками пламени факелов. Листья шумели под его натиском. Но над этими природными звуками господствовали звуки вилок и ножей, размельчающих пищу.
   Я немного успокоилась и расслабилась. Но именно в этом и была моя ошибка. Мой партнер по спаррингу только этого и ждал. Ее вопрос застигнул меня врасплох, когда я меньше всего его ожидала.
   - Как твоя работа? - внезапно спросила меня Эльза.
   - Не плохо... - у меня внутри все опустилось. Я поняла, куда хочет нанести свой удар моя приятельница.
   - Появились какие-нибудь новые статьи? - продолжила целенаправленно бить в одну точку Эльза.
   - О! - Виктор опустил руки, в которых держал вилку и нож. - Роберта, у тебя есть статьи? И в каких научных изданиях?! Интересно будет почитать!
   - Вы правы, Виктор! Статьи чудесны! А Вы разве ничего не читали?
   - Нет! Роберта у нас скромница.
   - Ну, что Вы! Обязательно почитайте! Она публиковалась в "Эспресо", "Иль соле венти дуе оре" и даже в "Корьера дела Сера"! - нанесла сокрушительный удар Эльза.
   - А разве в этих изданиях публикуют научные статьи по истории? - удивился Корецки, все еще не догадавшийся, куда клонит его юрист.
   - Нет, конечно! Но разве Роберта Вам не говорила, что она прекрасный журналист?!
   - А! Вы об этом Эльза! - весело воскликнул Корецки. - Да! Я читал ее статью о музейных хищениях. Не правда ли, какой замечательный стиль и, как глубоко автор изучил тему?!
   Я внимательно посмотрела на Виктора. Что это? То ли он играет, то ли он на самом деле знал обо мне больше, чем я думала? Потом мой взгляд остановился на Эльзе, она тоже была ошеломлена. Она не ожидала, что ее удар окажется столь слабым. Полная растерянность была написана на ее лице.
   - Да... прекрасная статья... - пробормотала она.
   - Спасибо... мне приятно... - сказала я и многозначительно посмотрела на Виктора. Я действительно почувствовала странное облегчение и благодарность к этому деликатному человеку.
   Клаудиа тем временем убрала стол и принесла поднос с чашками и блюдцами. Нам предстояло чаепитие. Я уже привыкла к этой странной привычке Виктора вечером пить чай после плотного приема пищи. Расставив перед каждым сидящим за столом чайный прибор, она удалилась за самоваром. Виктор говорил, что хотел купить настоящий русский самовар, а не его электрическое подобие, но не нашел такого в Риме. Поэтому собирался привезти самовар из Москвы, когда будет там с оказией.
   Тем временем на столе появились сахар, печенья, ваза с конфетами, пирожные, - все, что полагается в России подавать к чаю. Корецки наполнил свою чашку заваркой из чайничка, а потом долил в нее кипятка из самовара. Я и Самюэль повторили действия хозяина. Мы уже привыкли к чаепитию и даже находили в нем некое развлечение.
   Виктор посмотрел на сидящую без движения Эльзу. Покачав неодобрительно головой, он обратился к ней:
   - Выпейте чаю, Эльза. Он у нас настоящий "цейлонский". А вот и печеньки, которые так прекрасно печет Клаудиа. Попробуйте! Они все такие же прелестные?!
   - Спасибо, Виктор.
   - Давайте применим совет Киплинга!
   - Это какой? - удивились мы все.
   - Из "Маугли"! "Водяное перемирие"! Когда наступала засуха и все животные приходили на водопой. В тот период запрещалось охотиться. Вот и я предлагаю соблюдать чайное перемирие. Никто ни на кого не охотится! Договорились?!
   - Да... - кивнула Эльза
   - Да... - прошептала и я.
   - А я вообще травоядное животное! - вежливо вставил Самюэль.
   Чай и в самом деле у Виктора был прекрасный. Иногда Клаудиа заваривала его с какими-то травами, иногда с цветками жасмина или розы. Может именно поэтому и я пристрастилась к вечерним чаепитиям. Кажется, у Чехова, в каком-то из его произведений, герои вечерами пьют чай на террасе дома.
   Однако перемирие не продолжилось долго. Первой нервы сдали у Эльзы. Она переводила свой взгляд с Виктора на меня и ее что-то явно взбесило.
   - Да хватит уже строить из себя влюбленную! - вдруг вскричала она, ставя чашку на стол так, что ее содержимое выплеснулось на скатерть, оставив на ней мокрое пятно.
   - Эльза! Что с Вами?! - не на шутку удивился Виктор.
   - Синьор Корецки! Как Вы можете терпеть эту маленькую дрянь?! Она же играет Вами! В ней нет ни капли настоящего чувства! Это все показное, она научилась этим своим ужимкам, работая в бульварной прессе. Ведь ее цель только в том, чтобы окрутить Вас и завладеть Вашими деньгами! Это же понятно! Она и меня просила познакомить с Вами, преследуя именно эту цель!
   Корецкий молча, поставил свою чашку на стол и внимательно посмотрел на Эльзу, которая была на грани истерики. Самюэль тоже поставил чашку и встал.
   - Извините меня, синьор Корецки, но я не хочу сидеть за одним столом с человеком, который оскорбляет моего друга! Разрешите, я пойду к себе, - и он, не дожидаясь разрешения, вышел из-за стола. Положив аккуратно салфетку на стол, негр вежливо поклонился всем присутствующим, потом гордо удалился. Мы остались втроем. Один мужчина и две женщины.
   Я не стала оправдываться, рассудив, что это бесполезное занятие. Если Виктор поверил Эльзе, то мои оправдания ни к чему хорошему не приведут. А если не поверил, то мое молчание может объясниться негодованием, тщательно скрываемым мной, впрочем, так, как оно и было.
   - Эльза, можно Вас на минуту пригласить в мой кабинет? - вежливо и спокойно спросил девушку хозяин дома и ее босс.
   - Да, - довольно кротко ответила Эльза. Я удивилась, как быстро она смогла овладеть собой.
   Они почти одновременно встали, и он первый покинул застолье, а Эльза последовала за ним. Я осталась одна, ожидать своей участи. Чего я только не передумала в те секунды и минуты! Хотя это потом я поняла, что прошли только минуты, а тогда мне казалось, что время ужасно тянется или вообще стоит на месте. Мне казалось, что прошел не один час.
   Виктор вернулся один. Он спокойно сел на свое прежнее место и налил в чашку почти остывший чай. Все это он проделывал молча. А я тем временем смотрела на плачущую свечу...
  
   ГЛАВА 22.
   Прошлое обычно предшествует будущему.
  
   - Так что ты хотела бы узнать обо мне, как журналист? - спросил Виктор. В его вопросе я не услышала ни обиды, ни злости, ни издевки. Мы лежали на кровати в его спальне. Я ночевала там впервые. Обычно мы спали в гостевой комнате, в которой я расположилась после моего переезда к Корецки. Но в этот раз получилось все иначе.
   После неудавшегося ужина я все в слезах, встав из-за стола, направилась в свою комнату с твердым намерением собрать вещи и уехать домой. Но меня вдруг окликнул Корецки.
   - Я ее уволил, и она больше здесь не покажется! - я остановилась и, повернувшись, посмотрела на него. Он грустно смотрел на меня, ожидая от меня хоть какой-нибудь реакции.
   - Почему? - тихо спросила я.
   - Она мне не понравилась...
   - И только...
   - И потому, что когда любишь человека, то веришь ему безгранично! Никто и ничто не сможет его опорочить!
   - Виктор... - благодарно прошептала я, и слезы ручьями побежали по моему лицу. Он быстро встал, подошел ко мне и крепко обнял. А я, плаксивая дура, уткнулась в его плечо и теперь уже всласть разрыдалась.
   Он не успокаивал меня, а дал мне насладиться уже не горькими, а даже сладкими слезами. Когда они иссякли, Виктор это почувствовал. Он немного отстранил меня от своего мокрого плеча и заглянул мне в глаза.
   - Ну, ты как? Все?!
   - Угу... - всхлипнула я и криво улыбнулась.
   - Пойдем сегодня ко мне! А то мы все у тебя, да у тебя!
   - Конечно! Пойдем!
   Обнявшись, мы оставили сад, с его мерцающим светом факелов, почти истлевшими свечами, тихим и успокоившимся ветерком.
   - Так что ты хотела обо мне написать? - повторил Виктор свой вопрос, на который не получил ответа.
   - Не знаю... сейчас уже не знаю. Мне кажется, что я уже узнала тебя... ты, как прочитанный лист...или открытая книга, не обижайся! Я так выразилась в хорошем смысле. Не то, что мне стало не интересно с тобой, а наоборот! Чем больше мы живем вместе, тем интереснее моя жизнь. Я сейчас говорила о том, что ты для меня ясен и понятен, предсказуем и ответственен. Ты, - словно книга, хорошая, добрая, интересная, которую, когда прочитаешь, хочется вновь открыть и читать, читать, читать. Хочется ее перечитывать, повторять особо замечательные моменты, порой даже выучить что-то наизусть. Но тогда я толком не знала, что я хочу о тебе узнать. Скорее всего, то, что получиться. Не было какого-то конкретного плана.
   - А сблизившись, ты расхотела писать обо мне? - как мне показалось, немного обиделся Виктор.
   - Хм... Легко сказать "да", но это будет не правда... в тоже время и сказать "нет" нельзя... - я замолчала, подбирая нужные слова. - Понимаешь, женщины, какие б они не были, я имею в виду характеры, внешность, национальность, - все они собственницы. И я не исключение. А собственницы не делятся своим богатством с другими. Во мне иногда борются два человека. Один из них посредственный журналист, который хотел бы прославиться, а второй - женщина, самка, влюбленная дура, которая боится показать чужим свое самое дорогое имущество, которое досталось ей, возможно, даже, не по праву, не говоря уже о том, чтобы делиться этим богатством с кем-либо из окружающих.
   - То есть ты все-таки в глубине души хотела бы написать обо мне?
   - Честно?!
   - Только правду!
   - Да! Очень!
   Виктор помолчал. Потом он прижал меня к себе и нежно стал целовать в шею и щеку. Я опять стала таять в его руках. Мое тело уже принадлежало ему, а теперь и душа готова была слиться с его душой и стать одним целым.
   Но ласки вдруг прекратились. Корецки отпустил меня и приподнялся, внимательно посмотрев мне в глаза своим чарующим взглядом.
   - Хорошо! Ты можешь написать обо мне..., но только тогда, когда мы...
   расстанемся...
   - Что?! - воскликнула я от неожиданности. - Так ты уже решил, что мы расстанемся?!
   Он грустно улыбнулся, продолжая смотреть мне в глаза. Мне даже показалось, что его зрачки покрылись слезной пеленой.
   - Это не я решил. Это жизнь решила.
   - Как это? - не поняла я, однако несколько успокоившись.
   - А ты разве думаешь, что мы будем жить вечно?
   - Нет, я так не думаю! Так ты об этом!?
   - И не только...
   - А что еще?
   - Ох, солнышко! Да мало ли причин для расставания?! Возьмешь и разлюбишь меня... встретишь другого... я наскучу тебе... сильно обижу... - начал перечислять он, задумываясь над каждым поводом для разлуки.
   - Но это все причины, которые могут случиться по моей вине!
   - О, нет! Это точно взаимные причины. У одного русского поэта есть такие строчки: "не обещайте деве юной любови вечной на земле..."
   Я совсем успокоилась и задумалась теперь уже над тем что он подразумевал, когда говорил о моем праве написать о нем. Что это означало?
   - А что ты имел в виду, когда разрешил мне написать о тебе после нашего расставания?
   - Только то, что сказал! Ты можешь написать обо мне, что хочешь, хоть статью, хоть книгу, но только после нашего расставания.
   Он опять замолчал. В темноте я посмотрела на него и увидела, что глаза у него закрыты. Прислушавшись к его дыханию, я сделала вывод, что он пытается заснуть. Но я сама спать пока не хотела. В моей голове созрел вопрос, который стал меня терзать. Я поняла, что если не задам его Виктору сейчас, то, наверное, не смогу уснуть всю ночь.
   - Ты очень сильно хочешь спать? - наконец я решилась задать тот самый мучавший вопрос, но не в лоб.
   - А ты, что не хочешь? - ответил он вопросом на вопрос.
   - Нет, пока... я думаю...
   - О чем? - спросил он полушепотом.
   - Но ты не ответил мне, сильно ли ты хочешь спать. Мой вопрос потребует от тебя долгого ответа.
   - Давай... - обреченно вздохнул Виктор.
   - Как-то ты мне говорил о своем друге, благодаря которому ты имеешь все и даже саму жизнь. Это правда?
   - Самая, что ни на есть правда.
   - Расскажи мне о нем... пожалуйста...
   - Твой вопрос на самом деле не даст ни мне, ни тебе уснуть в ближайшие часы. Это будет не очень короткий рассказ. Ты готова к нему?
   - Да! Мне очень интересно!
   Он сел, подложил под спину пару подушек и потер рукой шею, разминая ее и настраиваясь на долгий разговор. Я тоже устроилась поудобнее, предвкушая интересный рассказ. Мне нравилось слушать этого человека. И вот он через буквально минутку начал.
   - Родился я в стране, которой в настоящее время нет ни на карте, ни в доброй памяти большинства ее бывших жителей. Хотя, может быть, я и не прав. Все больше людей начинают вспоминать о ней, причем чаще с легкой грустью и ностальгией. Возможно, это чувство вызвано "ностальгией" по молодости, возможно. Но я уверен, что не только этим чувством полны сердца людей. Да, не все в той стране было идеальным. Но истина познается в сравнении. Столкнувшись сегодня с проблемами, о которых нам раньше только рассказывали, как о страшных обыденностях капитализма, люди начинают сравнивать. И, что не удивительно, чаша весов склоняется не в пользу реалий современного мира, а к той стране, что осталась в прошлом. Плюсов того мира, а то был действительно целый мир, оказывается больше, чем минусов. Я мог бы сейчас долго рассказывать о том, как мы жили, сравнивать нынешнюю бездуховную жизнь с той, идеологической, но это будет долго и скучно. Как-нибудь потом, если ты захочешь. Итак, я родился и вырос в Союзе Советских Социалистических республик - СССР. Между прочим, мы почти единодушно гордились своей страной. Это правда. Нет, конечно, были и диссиденты, но их можно было пересчитать по пальцам. Как сейчас помню, еще когда я учился в школе, у нас трое парней, восьмиклассников на каникулах поехали в Москву. Там они пришли к американскому посольству и попросили "политического убежища". - Виктор грустно улыбнулся, вспоминая тот факт. - Их, конечно, задержал милиционер. Потом препроводили в "детскую комнату милиции". А в завершении приключения отправили домой. В школе все были в шоке. Собрали комсомольское собрание, на котором обсуждали страшный поступок советских школьников. Но самое главное! Как ты думаешь, почему они надумали бежать в Америку?!
   - Не знаю... - пожала я плечами.
   - Они хотели серьезно заниматься музыкой, а им не разрешали это делать родители, которые хотели дать им высшее образование! Вот такие "беглецы" были в то время. Вот такое расслоение общества! И все равно мы были одним народом - советским народом, который победил в войне, восстановил разрушенное народное хозяйство и пытался обогнать самую сильную экономику мира. Тот народ не делился по национальностям. Нет, конечно, существовала такая графа, как "национальность", но поверь, никто не делил тогда людей на "наших" и "не наших". Мы все были одним народом! Все граждане были одинаковы. И не только в национальном отношении. Мы и в доходах были почти одинаковы. Ты можешь поверить, что высококвалифицированный научный сотрудник, врач, юрист получал почти столько же, сколько хороший рабочий?! Если и была разница то в десять, двадцать, наконец, тридцать рублей! Кстати, доллар тогда стоил шестьдесят копеек. Вот и считай! Но я, наверное, много уделяю твоего внимания той стране! Видимо, и я отношусь к той категории людей, которые с грустью вспоминают прошлое. Итак, я родился, учился в школе, по окончании которой поступил в военное училище. Почему именно в военное? Хм... Может, мне форма шла, может, романтика защитника отечества меня привлекала, но скорее, все-таки деньги и в том мире были важны. Военные получали намного больше гражданских специалистов. Либо я уже тогда был меркантильным. А жалование офицера являлось достойным. Я помню, что в первый офицерский отпуск мы поехали на Кавказ и там, на курорте за один вечер могли обойти три ресторана, а закончить тяжелый день в кабаре, где оставить только гардеробщику "на чай" пять рублей. Кроме того, как мне казалось, что военная служба ни в какое сравнение не шла с работой на "гражданке". Это было благородно и даже несколько возвышенно. Говорить о призвании, конечно, не правильно. Не было никакого призвания. Я не из семьи военнослужащих. Впрочем, таких, как я хватало. Почти все мои друзья по училищу пришли в армию моим путем. Из сугубо мирных семей медиков, учителей, инженеров. Вот там, в училище, я и познал настоящую дружбу. Все, что было до того, не являлось настоящей дружбой! Дружба становиться дружбой только в тяжелых условиях жизни, когда есть элемент выбора между собой и человеком, который считается другом, когда возникает необходимость рискнуть чем-то своим ради другого человека. Когда чувство симпатии к человеку толкает тебя сделать то, что ему нужно и не ждать от него ни слов благодарности, ни ответных действий.
   Разве можно проверить это чувство в обычной обстановке, при отсутствии экстремальных обстоятельств? Нет! Я в этом уверен. Когда все хорошо, то и нет надобности в самопожертвовании, о нем не стоит вопрос. И проверить готовность к самоотдаче не представляется возможным.
   В училище мы видели друг друга двадцать четыре часа в сутки. Все были у каждого на ладони. Все и каждый видел человека в любых ситуациях на протяжении нескольких лет. А экстремальности в жизни хватало! Зимой холод, летом нестерпимая жара, постоянное чувство голода, тяжелые условия несения службы. Ночные дежурства, когда в сутки можно закрыть глаза в лучшем случае на четыре часа, а в худшем и минуты не поспать. Вашим военным не понять меня...
   Вот с того времени мы несли чувство дружбы, как самое дорогое в жизни на протяжении последующих долгих лет, пока сама жизнь не разлучила нас навсегда. Мы дружили втроем. Почти, как у Ремарка "три товарища" или "на западном фронте без перемен". Именно тогда я начал читать взахлеб Ремарка. Он был близок нам по духу. Мы понимали все, о чем он писал. Нам близки были все ситуации, описанные им в его книгах. В них дружба была настоящей, поступки сильными, люди честными. Мы тайно от всех стремились быть похожими на них. Заступиться за слабого, вмешаться в драку и отхватить самому, но не оставить друга в беде, поделиться последним куском хлеба, оставить покурить, накрыть друга свей шинелью, - все это было в порядке вещей.
   Потом служба разбросала нас по разным уголкам Родины, но и, находясь в сотнях, а то и тысячах километров друг от друга, мы поддерживали связь. Да. Так вот! Нас было трое. Стас, Вадька и я. Годы в училище, годы службы, годы запаса. А потом девяностые. Голодные, страшные годы. Страна, которой мы присягали, исчезла. Идеология, в которую мы верили, оказалась несостоятельной. Государство, за которое мы готовы были умереть, пнуло нас грязным ботинком. Спустя несколько лет мы встретились на выпускном юбилее. Сколько было рассказов! Сколько было скупых слез! Стас и я уволились и стали заниматься бизнесом. Вадька ушел позже. Он на себе испытал заботу государства. Он служил на Дальнем Востоке в маленькой части посреди сопок. Сто километров вправо, двести километров влево - ни души. В самый разгар строительства нового государства о них забыли. Забыли в прямом смысле слова! Продукты, регулярно завозимые при советской власти, в одночасье перестали привозить. В воинской части остался из офицеров он один и трое солдат срочной службы. Зима. Холод. Связи с командованием нет. Отопления нет. Есть маленький вагончик на колесах, палатки, щитовые домики... Они прожили всю зиму, около четырех месяцев. Питались всем, что получалось отбить у природы. Кедровые шишки, мелкие грызуны, сосновые иголки. Солдаты обессилили. К концу зимовки они с трудом могли передвигаться. Вадька, как офицер, собрал последние свои силы, встал на лыжи и пошел в ближайший населенный пункт, находившийся в ста двадцати километрах к северу. Это был маленький поселок, в котором селились ранее осужденные и те, кому приговором суда назначалось наказание в виде исправительных работ..., он дошел на десятый день. Вернее еле дополз. Потом он рассказывал, что вспомнил Джека Лондона, его "любовь к жизни" и только это помогло ему дойти.
   Его откормили, направили спасательную группу за солдатами, оставшимися в части, а его отправили в пункт дислокации вышестоящего командования...Каково же было удивление командира корпуса, когда он узнал о случившемся! Он не поверил своим глазам! Оказывается, их давно уже похоронили и сообщили о смерти родным! После своего возвращения из "потустороннего мира" Вадька тоже уволился из армии.
   Мы встретились на выпускном юбилее, и словно не было стольких лет разлуки! Настоящая дружба неподвластна времени. Наконец, и третий друг влился в наш маленький и сплоченный коллектив. Чем мы занимались? Торговля нас никогда не привлекала. Что-то производить мы также не могли - не было хорошего начального капитала, не было возможности и приватизировать какой-нибудь завод. Зато в то время наметилась государственная программа конверсии. В светлую голову Стаса пришла идея добывать старые военные разработки и воплощать их в жизнь, приспосабливая для мирных целей. Вот с того времени мы и стали заниматься разработками, которые заполучали в военных конструкторских бюро, дышавших на ладан, при Ельцине и Гайдаре. Каким образом к нам попадали чертежи? Ну, скажем, по тем временам вполне законным путем.
   Как-то, на третий год нашей вполне безуспешной работы, когда мы уже собирались расходиться по домам, в офис зашел невзрачный очкарик в потертом временем и сидячей работой костюмчике.
   - Добрый вечер, - тихонько поздоровался он. Его голос показался мне глухим и каким-то шершавым. Мы выжидательно-вопросительно уставились на гостя.
   - Что Вам угодно? - первым не выдержал молчания, спешащий к девушке Вадька.
   - Я слышал, что вы покупаете некоторые разработки...
   - К сожалению пока у нас достаточно этого хлама, - сказал Вадька и подойдя к человечку, аккуратно стал подталкивать того к выходу. - Спасибо, за Ваше предложение, но в следующий раз. Приходите через месяцок, другой.
   - Извините, но я не смогу потом. Только сегодня, - вежливо отстранился гость от Вадьки и робко прошел к столу Стаса. - Вы Стас?
   - Да, - Стас кивнул головой.
   - Мне порекомендовали обратиться именно к Вам.
   - Кто?
   - Хорошие люди. Но давайте перейдем к делу, у меня очень мало времени...
   - О! У нас тоже его мало! Может, тогда не будем его тратить и попрощаемся? - воскликнул раздосадованный Вадька. Но человечек даже не обратил внимания на него. Он сел на стул, предложенный Стасом. И вновь обратился к нему и только к нему.
   - Стас, у меня есть очень секретный материал. Но, прошу, не отвергать его сразу же! Пообещайте мне сказать свое решение только после тщательных расчетов!
   - Мы еще не знаем, о чем идет речь, но уже должны Вам что-то обещать? - удивился Стас.
   - Именно так! - гость кивнул головой.
   - Хм... это довольно странно... - задумался мой друг, - ну, а сколько Вы хотите за этот проект?
   - Всего пятьдесят процентов от прибыли...
   - Сколько?! - поразился Стас.
   - Пятьдесят, - твердо повторил посетитель.
   - О! А на меньше Вы не согласны! - рассмеялся Вадька, внимательно слушавший беседу.
   - А сколько можете предложить вы? - спросил человечек.
   - Гм... - Стас задумался. Я был несколько удивлен. Мы никому никогда не обещали проценты. Впрочем, их никто и не хотел получить. Все жаждали живых денег и сразу.
   - Вам нужно время на обдумывание? - спросил гость.
   - Тридцать! - наконец, решительно произнес Стас и вопросительно посмотрел на нас. - Вы не возражаете други мои?
   Мы не возражали. Мы даже посмеивались тихонько, отвернувшись от Стаса и человечка. Как ловко все получилось, - думали мы. Никаких затрат на приобретение очередного мусора.
   Но все оказалось впоследствии совсем не так, как мы полагали. Именно тот гость принес нам разработки "генератора Теслы", основанного на принципе эфира.
   Виктор надолго замолчал. Я боялась прервать его молчание и тихонько лежала рядом. Он явно что-то вспомнил и, скорее всего, успокаивал чувства, нахлынувшие на него. Пауза сильно затянулась и я уже готова была вывести его из оцепененного состояния, но он меня опередил:
   - Да... Я порой задумываюсь над поступками и последствиями, наступившими в результате их совершения. Неужели в жизни человека все предрешено? Неужели от него, в общем-то, ничего не зависит?! Неужели есть некая книга, в которой все и про каждого уже написано?! И он, человек просто букашка, выполняющая предписанное ему свыше? Или наоборот снизу? Можем ли мы влиять на свою судьбу? Возможно ли, изменить ее, сделав то, что не предусмотрено этой "злодейкой"?!
   Что случилось потом, если бы в тот вечер Стас повел себя по-другому? Взял и отказал бы принесшему чертежи человеку. Как тогда бы все обернулось?! Может, не лежали бы мы сейчас с тобой в этой кровати, и не разговаривали. Я не был бы столь безумно богат. А Вадька бы остался бы жить... Очень много "бы", к сожалению...
   Мы разбирали чертежи в течение месяца. Уж очень мудреные они были. Наших знаний не хватало, поэтому пришлось подключить еще одного специалиста. Но сама понимаешь, что чем больше людей знают о чем-то, тем больше шансов, что секрет всплывет где-нибудь и тайна перестанет быть тайной. Того специалиста нам порекомендовал еще один наш знакомый, который также узнал чем мы занимаемся. Но и потом что-то не срасталось и пришлось обратиться к Кузьме, тому, кто принес нам разработку.
   - Эх! Неужели все так сложно? - стал сокрушаться Кузьма, прежде чем начать давать пояснения. Но спасибо ему, мы разобрались во всем, и еще через месяц наш первый пробный аппарат, размером с блюдце, был готов.
   Испытания прошли успешно. Мы все были в таком восторге, что последующую неделю провели в состоянии беспробудного пьянства. Благо деньги у нас появились от продажи одного усовершенствованного прибора, собранного незадолго до получения чертежей "генератора". Кузьма был раздосадован, тем, что связался именно с нами. Он не ожидал, что интеллигентные люди могут так пить. Он нас подгонял с продажей, но мы отмахивались от него, как от надоедливой мухи. А ведь он был прав. Если бы мы вместо глупого празднования успеха, сосредоточились на продаже готовой модели и связанных с ней разработок, то возможно не наступили бы те события, о которых я так часто с сожалением вспоминаю.
   Дело в том, что наш привлеченный специалист быстро просек выгоду от сделанного при его участии открытия и выставил последнее на продажу за нашими спинами. Он использовал все свои знакомства и уже через три дня от желающих ознакомиться с прибором, а потом его приобрести не было отбоя. А мы тем временем почивали на лаврах. Это у нас в крови! Что-то сделать, пусть даже нечто незначительное или же то, что мы обязаны сделать в силу своих должностных инструкций, а потом широко отмечать это событие. Это характерная черта нашего народа. Отчего в России и такие масштабы приобрела коррупция. У нас каждый чиновник, от мала до велика забывает, что должен выполнять свою работу за зарплату, которую выплачивает государство. Он считает, что люди, приходящие к нему, как к государеву служащему, не имеют права требовать от него выполнить что-то просто так, потому что он обязан это делать. Он считает, что они должны платить ему за его работу! И это чувство рождается у него сразу же после вступления в должность, так сказать с рождения!
   Итак, пока мы праздновали, наши враги, и наши "друзья" не спали. Мы вообще могли потерять все, если бы не простая случайность. Вадька забыл в офисе ключи и вернулся на рабочее место. Там он застал нескольких покупателей, которые проверяли работу "генератора". Наш специалист все им показывал и рассказывал, при этом расхваливая аппарат на все лады. Вадька вначале опешил от увиденного, но потом в ярости разогнал всех, в том числе и самого продавца. Закрыв на все замки помещение, Вадька забрал с собой "генератор" и все чертежи.
   На следующий день он все нам рассказал. Специалиста больше мы не увидели, поэтому задать законные вопросы было не кому.
   - Ну, друзья, что будем делать? - спросил Вадька.
   - Знаете, ведь мы все равно собирались продавать "генератор"! Так что нам мешает продолжить начатое этим предателем?! - ответил вопросом на вопрос Стас.
   - Я согласен с тобой, - вставил я, - но я уверен, что телефон для продажи был указан личный этого подонка. И ему будут звонить покупатели. Нам нужно самим выходить на рынок. Искать покупателей, либо ждать предложений от тех, кому уже стало известно о "генераторе".
   - Да, ты прав! - согласились со мной друзья.
   Поразмыслив немного, поспорив и прейдя к рожденной в таком процессе истине, мы решили выходить с предложением о покупке "генератора" в правительство, ведь изобретение являлось грандиозным, и продать его какому-нибудь частному лицу означало открыть "ящик Пандоры"! Неизвестно, как тот может использовать наше открытие и, как, и для каких целей доработает его. Не буду рассказывать, как мы добрались до правительства, скольких усилий и нервов на это стоило. В конечном итоге мы через многочисленных посредников смогли предложить изобретение чиновникам высшего уровня. Но именно с того момента и начались наши беды. Нет, сказать просто беды, не сказать ничего! У нас начались такие проблемы, от которых голова не просто болела, ее сносило! Зубная боль по сравнению с тем, что началось, называлась наивысшим блаженством. Нас давили всеми возможными методами: чувство долга, честь офицеров, Патриотизм, спасение Родины, стоящей на коленях, - все эти слова и понятия назывались теми людьми, что управляли страной. Когда с той стороны зайти не удалось, стали применяться другие истины: шантаж и угрозы, - верные помощники в таком деле. Было все! Поджог офиса, после его тщательного обыска, взрыв старенького автомобиля, которым мы пользовались все вместе. Ночные звонки, с предостережениями, долгие беседы в милиции, когда отчего-то появлялись сфабрикованные дела. Только после всего того, о чем я тебе сказал, не добившись положительного результата, они перешли к физическим методам. Сначала возле дома трое хулиганов поздним вечером зверски избили Стаса. Скорая помощь увезла его в "Склиф", где он провел два месяца. Потом мы узнали, что в своей квартире найден мертвым Кузьма. Он якобы сам покончил счеты с жизнью, привязав ремешок к отопительной батарее. Записка, найденная рядом с ним, гласила, что он в своей смерти никого не винит. Но просит своих друзей "любить Родину и жертвовать ради нее всем, что у них есть"! Все было ясно! Нам предстояло пожертвовать "Родине" свое изобретение или же мы повторим судьбу инженера.
   - Ну, что будем делать? - озвучил Стас вопрос, который мы и без него задавали себе. С одной стороны никто не хотел так просто сдаваться, но и рисковать своими жизнями ради призрачного богатства мы тоже не были готовы. Нет! Конечно, мы не испугались! Наша прежняя Родина постаралась воспитать в своих воинах чувства, которые не совмещались с чувством страха. Но разумное чувство самосохранения в нас все-таки присутствовало, несмотря на молодость и горячность.
   Поразмыслив и немного поспорив, не без того, мы пришли к общему решению пока не капитулировать перед скрытой угрозой. Наше решение явилось отголоском из детства, когда драки были не просто битьем морд, они являлись дуэлями, рыцарскими поединками, честными и благородными действиями маленьких мужчин, они всегда длились до "первой крови".
   Мы продолжили поиски покупателей. Вадька подключил все свои связи и связи отца, Стас обратился к польским родственникам, с которыми его родители поддерживали отношения даже во времена "железного занавеса". Дни проходили спокойно без эксцессов. Нам показалось, что угроза миновала. Но, к сожалению, только показалось. Ах, если бы мы поступили сразу так, как поступили потом! Но, увы! Только спустя время понимаешь, как нужно было поступить!
   Приблизительно через недели две после совещания случилось то, о чем я вспоминаю с болью в сердце. Наша старенькая "тачка" всегда парковалась возле офиса. Мы, если честно редко ею пользовались. Так, иногда по случаю поездки за город на "week end", иногда съездить за продуктами, иногда покатать знакомых девчонок, но самое основное ее предназначение было играть роль представительской автомашины, на которой передвигаются служащие фирмы. Мы ездили на ней на встречи с покупателями. Она, конечно, была старой и ломалась чуть ли не каждый день, но внешний вид у нее был еще совсем даже ничего. Мы и купили то ее только из-за ее вида и после того, как сгорела прежняя.
   Итак, прошло время, мы почти расслабились и тут, словно по какому-то волшебству появился богатый и солидный покупатель, который очень заинтересовался "генератором". В телефонном разговоре он предложил нам такие условия, о которых мы даже не смели мечтать! Он назначил день и время встречи. Мы согласились. В назначенный день утром весь коллектив встретился возле офиса. До встречи оставалось несколько часов. Мы вошли в комнату, представляющую скромный офис.
   - Хорошо, что встреча состоится у покупателя, а не у нас, - сказал Вадька, оглядывая унылое совсем не презентабельное помещение.
   - Не согласен с тобой, - возразил Стас, - дома и стены помогают. Лично я здесь чувствую себя более уверенно.
   - И я! - поддержал Стаса я.
   Почему я так хорошо помню подробности?! Знаешь, тот день врезался в мою память, словно выжег на теле клеймо, как у коров на фермах. Я помню буквально незначительные действия, произведенные каждым из нас, и слова, сказанные в тот день...
   Потом позвонил телефон. Женский голос спросил меня, работаем ли мы. Я ответил, что пока находимся в офисе, но собираемся уезжать. Тогда женщина попросила подождать ее, так как она постарается приехать в течение десяти минут. Я ответил, что подождем ее.
   - Кто там еще? - спросил Вадька.
   - Видимо новый клиент. Не знаю, что хочет. Не сказала. Попросила пока не уезжать и подождать ее.
   - Вот и жди ее! А если не успеет, то мы со Стасом поедем вдвоем, а ты оставайся на хозяйстве! - проворчал Вадька. Нам уже минут через двадцать надо выдвигаться.
   - Успеем, - с сомнением ответил я.
   Она приехала через пятнадцать минут. Женский голос, услышанный мной в трубке, принадлежал красивой девушке лет двадцати пяти. Она была стройна, походка статна, меня сразу удивило ее умение держать гордо свою голову. Девушка словно сошла со страниц рыцарских романов. Чувствовалось, что она знает себе цену.
   - Спасибо, что подождали меня, - проронила она таким тоном, словно не сомневалась, что именно так и будет.
   Но, как ни странно, она мне понравилась. Вадька, внимательно смотревший на меня, словно почувствовал мое скрытое даже от меня чувство.
   - К сожалению, мы должны отъехать, у нас назначена встреча. А вот наш любезный сотрудник к Вашим услугам! - сухо обратился к посетительнице Вадька, потом посмотрев на Стаса, сказал: - Пойдем, Стас!
   - Да, оставайся, дружище! Мы потом все тебе расскажем, - Стас тайком подмигнул, пожал мне руку и пошел за Вадькой.
   Я же остался наедине с девушкой. Она представилась. Ее звали, кажется, Наталья. Она работала на одну известную фирму, представительство которой недавно открылось в Москве. Все это она начала рассказывать сразу же после ухода моих друзей...
   Взрыв прогремел через пару минут после ухода моих друзей. Он был мощным, однако стекла из оконных рам не вылетели. Только пол содрогнулся, и зазвенели чашки, стоявшие на столе и оставшиеся не мытыми со вчерашнего вечера. Наталья со страхом посмотрела на меня. Она ничего не произнесла, но в ее широко раскрытых глазах я прочел ужас. Моментально поняв, что случилось самое страшное, я, очертя голову, бросился на улицу. Помню, что моя посетительница не побежала за мной, а спряталась в углу. Краем глаза я увидел, что она опустилась на пол и закрылась от невидимой опасности своими тонкими руками...
   То, что я увидел, заставило меня на мгновение оцепенеть. От нашей "антилопы Гну" ничего не осталось. Только металлический каркас еще пылал огнем. Ни стекол, ни внутренностей салона уже не было. Что там говорить о пассажирах! Я стоял, как вкопанный и никак не мог прийти в себя. Вокруг меня никого не оказалось. Все прохожие и зеваки попрятались. Я мысленно попрощался с Вадькой и Стасом...
   Но оказалось, что я поспешил. Через минуту, когда все органы чувств у меня заработали в нормальном режиме, я услышал стоны. Кинувшись в сторону кустов, растущих неподалеку от парковки, я обнаружил там окровавленного Стаса. Он тихонько стонал. Ощупав и внимательно осмотрев тело, я пришел к выводу, что у него нет ни переломов, ни серьезных ранений. Однако я не стал его переносить, побоявшись навредить. Мне непонятно было, откуда у него текла кровь.
   - Стас, подожди минутку! Я вызову "скорую"! - оставив своего друга под кустами, я побежал в офис, откуда позвонил в "скорую помощь". Минут через десять они приехали. Стаса увезли в больницу. Потом была милиция, долгие допросы, осмотры места преступления... Вадьку, вернее то, что от него осталось, мы похоронили только спустя два месяца. Стаса к тому времени выписали. У него оказалась легкая контузия, черепно-мозговая травма, несколько царапин, из которых и сочилась кровь, которую я видел. Ему повезло. Когда они собрались уезжать на встречу, оказалось, что Стас не взял свои права. Он отдал Вадьке ключи от машины и тот пошел ее "прогревать". Стас же замешкался и отстал от нашего третьего друга. Когда тот был уже в машине и заводил ее, Стас находился в метрах двадцати от автомобиля. Это его и спасло. Как только Вадька повернул ключ в замке зажигания, произошел взрыв. Взрывной волной Стаса отбросило в кусты, где я его и нашел...
   Мы решили, что после убийства нашего друга не сдадимся, не имеем на то право. Скорее сами умрем, но начатое дело доведем до конца, пусть даже из принципа. Кроме того, мы поклялись, что все, кто виновен в его гибели, будут жестко наказаны...
   Прежде всего, нас интересовала причастность к взрыву потенциального покупателя. Мы вычислили его местонахождение, установили адрес проживания, с кем и когда тот встречался. Выяснив, что его квартира не охраняется, мы нагрянули к нему в гости. Стояла глубокая ночь, тишину которой потревожил звонок в дверь.
   - Кто? - спросил нас сонный голос.
   - Откройте, прокуратура! - суровым голосом, не допускающим никаких сомнений, произнес Стас.
   Наша первая жертва, не задумываясь, открыла дверь... С его помощью мы узнали многое. Во-первых, нам стали известны почти все фигуранты нашего дела. О! В том убийстве принимали участие многие высокопоставленные негодяи, которые стояли во главе нового государства. Их план был прост. Нас приглашали на переговоры с покупателем. Мы все садились в автомобиль и взлетали на воздух. Нет людей, нет проблем. А они потом обыщут офис и найдут чертежи "генератора". Но они допустили ошибку, не учли, что мы перестраховались. Все чертежи и экспериментальный образец не хранились в офисе. Они были надежно спрятаны! Кроме того, всегда в простых и гениальных планах существует маленькая неувязочка, о которой люди даже и представить себе не могут. Всегда происходит что-то, что вносит коррективы в любые планы. Так случилось и с нами. В результате стечения простых житейских случайностей погиб только один из нас. А двое остались жить и только окрепли морально и физически. Все, что нас не убивает, делает нас сильней, - так говорят умные люди. Во-вторых, узнав имена и фамилии всех участников, их должности и места жительства, остальное разузнать, не составило труда. Всегда есть люди, собирающие сведения различного рода на других людей.
   Когда стала известна вся картина боевых действий противника, мы приступили к разработке плана контратаки. Хочу пояснить тебе, что мы продавали только "генератор", но у нас были и чертежи других изобретений, основанных на теории эфира. Прежде всего, Стас из тайников фирмы вытащил чертеж одной "адской машинки", как он сам называл это изобретение одного секретного советского военного КБ. Не хочу тебе все объяснять. Скажу вкратце, оно представляло собой новое сверхоружие, поражающим фактором которого был мощный электромагнитный разряд. В нем использовалась энергия Земли. Разрушительная мощность регулировалась от моментального поражения одного человека, до уничтожения целого города.
   - Так, дружище! Приступим к созданию "оружия возмездия"? - сказал Стас, склонившись над чертежами.
   - Ты готов к тому, что нужно будет его применить?! - спросил я.
   - Да! Его применение необходимо и решит сразу несколько проблем! Во-первых, месть. Во-вторых, применив его, мы покажем этим скотам, что с нами опасно говорить языком силы. В-третьих, мы с легкостью продадим "генератор" и не одной стране, а нескольким. Это будет почти, как с ядерной бомбой. Получив сверхмощное, фантастическое изобретение, каждая страна получает средство сдерживания противоположной стороны.
   - Погоди! Ты сейчас говоришь о чем? Об "электромагнитной машинке" или еще о чем-то? - не совсем понял я.
   - Только о "генераторе"! Оружие мы оставим себе! С ним нам будет спокойнее жить в будущем!
   - Согласен! Итак, приступим!
   В целях безопасности мы сменили место дислокации. Забрав из офиса все необходимое, Стас и я переехали в Подмосковье. Там, в меленькой деревушке, иногда при отсутствии электричества, поэтому буквально при лучине, закипела работа над оружием, которое, возможно, появиться очень и очень не скоро. Хотя, вспоминая те дни, мне становится не по себе от того, что все детали, послужившие для "адской машинки" будущего, мы буквально брали на улице, из сломанных мобильных телефонов, телевизоров, только появившихся компьютеров. Ничего нового нам тогда не потребовалось. Это сейчас оружие имеет современный вид обычного гаджета. Впрочем, ты видела ускоритель или "перемещатель", поэтому можешь представить себе наши современные аналоги...
   Через две недели первый пробный вариант стоял на столе. Он представлял собой несколько деталей из компьютера и мобильного телефона, экран монитора и небольшую антенну, кроме того рядом лежали три внушительные аккумуляторные батареи, все детали соединялись между собой множеством проводов. Конечно, внешний вид не вызывал никакого уважения, но мы надеялись, что все эстетические недостатки с лихвой компенсируются великолепной работой прибора. Теперь требовалось только пройти испытание.
   - Как будем испытывать? - спросил Стас.
   - Помнишь, по пути из Москвы, когда мы сворачивали с дорожки в лес, ну, в пяти километрах от станции, стоит заброшенный полуразваленный дом? - Стас кивнул. - Давай направим первый удар туда. И не очень близко и проверить сможем.
   - Давай! Но нужно установить его точные координаты, - согласился мой друг. Утром мы пешком сходили к дому и вычислили его широту и долготу, в точности до секунд. День, как сейчас помню, очень тянулся. Мне не терпелось опробовать странную штуковину, что мы собрали за последнюю неделю. Я видел, что и Стас сгорал от нетерпения...
   Как только сумерки опустились на среднерусскую равнину, мы включили аппарат и настроили его на поражение объекта ближней дальности. Стас ввел координаты выбранного нами заброшенного дома. На экране сначала загорелись цифры, обозначающие долготу и широту цели, а потом появилась надпись: "Цель введена и готова к уничтожению". Немного помедлив в нерешительности, мы одновременно вдвоем нажали на "спусковой крючок"...
   Собственно ничего не произошло. Мы не услышали шума вырывающихся ракет или снарядов. Не содрогнулась земля, не зазвенели стекла. Ничего ощутимого не произошло. Только экран компьютера высветил надпись: "цель поражена". И все! Это было, словно кто-то из нас сыграл в компьютерную игру. Никаких ощущений реальности.
   - Как думаешь, - спросил меня разочарованный Стас, - у нас получилось?
   - Ой! Не знаю! Что-то не вериться! Может, сходим, посмотрим?
   - А не поздно?! Темень такая! - с некоторым сомнением возразил Стас.
   - У меня везде свербит! - признался я.
   - Тогда идем! - решился Стас через десять минут.
   Темнота окутала нас сразу, как только мы вышли из дома. В наших деревнях редко светят уличные фонари. Одна хилая улица обычно освещается несколькими окнами десятка покосившихся хижин. И то, пока хозяева не легли спать. Благо Стас захватил фонарь. Освещая грязь под ногами, мы пошли в сторону железнодорожной станции...
   То, что мы увидели уже издалека, лично меня поразило настолько, что я на время потерял дар речи. Стас остановился, я следом за ним. Мы увидели, что над лесом, как раз там, где должен был стоять дом, полыхает огненное зарево. Я, молча, указал рукой в направлении огня. Стас кивнул головой, а через пару секунд произнес:
   - Работает...
   Мы не стали в тот вечер подходить близко к пожарищу. Мало ли! Вдруг кто-то там находился и мог нас заметить. Повернув метров за сто назад, мы вернулись в свою избу и удовлетворенные легли спать.
   Ранним утром следующего дня я со Стасом уже стояли на месте вчерашнего пожара. Никого из людей ни по дороге, ни на месте удара мы не встретили. На том месте, где раньше стоял дом, зияла воронка, ее диаметр был немного больше фундамента дома. Глубина ямы казалась около двух метров. По ее краям дымились полусгоревшие бревна. Я пощупал рукой землю на краю воронки, она оказалась еще теплой, мне даже показалось, что от земли поднимаются облачка пара.
   - Черт побери! - Стас остановился в изумлении.
   - Да... - промямлил я, у меня просто не нашлось слов.
   Мы осмотрели и изучили все последствия электромагнитного удара. Некоторые параметры взрыва нас не устроили, в связи с чем аппарат требовал корректировки, нужно было кое-что подправить. Так мощность удара на тот момент мы не контролировали, а хотелось управлять ударом в полной мере...
   На устранение выявленных недостатков потребовалось около недели. В течение этого времени мы произвели еще несколько ударов по целям, весьма уступавшим в размерах. Мы хотели добиться результата, когда целью удара становился отдельно взятый индивидуум. Чтобы уничтожить одну особь не нужно разрушать все вокруг. С гордостью скажу, что мы справились с поставленной задачей. "Адская машинка" теперь могла поразить и небольшого размера объект, но все равно для точности требовались точные координаты цели, кроме того цель могла быть только статической. По движущемуся объекту удар нанести было невозможно. Признаюсь, даже сегодня это сделать практически невозможно...
   Оставалось теперь установить цели и вычислить их координаты. Стас предложил уничтожить всех, причастных к убийству Вадьки, всех до одного. Я возразил. Ведь тогда мы не смогли бы продать "генератор", а именно к этому мы стремились втроем. Отказ от этой цели, был бы равносилен предательству по отношению к нашему другу. У меня имелся альтернативный план.
   - Мне кажется всех уничтожить не разумно. Нам нужны компетентные представители власти, те, кто от лица государства, а возможно и нескольких государств купит у нас "генератор". Кроме того, мы должны быть уверены, что они не предпримут попыток нас уничтожить, так, как они это сделали с Вадькой. То есть мы должны иметь рычаги, с помощью которых сможем контролировать этих людей. Я думаю, самым надежным таким рычагом является страх, страх за свою жизнь. Они, эти люди, должны постоянно чувствовать опасность, угрожающую их жизням. Они должны осознавать, что малейшая угроза в наш адрес и тогда неминуемая смерть!
   - Согласен, - кивнул Стас, - как ты предлагаешь это осуществить?
   - Мы уничтожим непосредственных виновников убийства, а остальных причастных к преступлению лишим кое-какой недвижимости, причем не только на территории России.
   Мой план был одобрен. Еще неделя ушла на уточнение распорядка дня и привычек непосредственных участников того преступления. Для чего были привлечены частные детективы одного агентства, которым руководил наш сокурсник. Следующую неделю мы посвятили установлению объектов недвижимости всех лиц, прикоснувшихся, пусть даже косвенно, к убийству нашего друга...
   Акт возмездия начался на рассвете. Мы сидели все в той же избе, в глухой Подмосковной деревушке. Возвращаться в город еще не настал черед. Стас по очереди вводил координаты целей, и затем отправлял неведомую, но страшную силу исполнять нашу волю...
   Почти одновременно в течение получаса все цели были поражены. Двое слепых исполнителей воли начальства мгновенно сгорели, один у себя в квартире, другой - на даче. Исчезли с лица земли элитные коттеджи, построенные в престижных поселках Подмосковья, и оцениваемые по нескольку миллионов долларов каждый. Но и это еще не все, сгорели виллы на Лазурном побережье Франции, аккурат пять штук. А их цена явно была намного выше Подмосковных "домиков". Мы не нашли никакой оценки того имущества...
   - О! Я, кажется, слышала об этом! - перебила я Виктора. - Это случилось лет семь назад. Об этом таинственном случае писали итальянские газеты. Никто не мог понять, как это произошло. Пожары повлекли множество слухов. Говорили о тайной войне мафиозных структур, о тайном проникновении инопланетян и последующем их уничтожении, о падении одновременно нескольких метеоритов или даже катастрофе инопланетных кораблей. Но наиболее правдоподобной версией все-таки была версия падения метеоритов. На рассвете почти одновременно огромные шаровые молнии, или метеоры, ученые так и не смогли прийти к единому мнению, ударили по нескольким дорогим виллам. Причем спустя несколько дней журналисты раскопали еще одну загадку. Оказалось, что вся дорогая, но уничтоженная недвижимость принадлежала русским чиновникам, напрямую или опосредованно оформленную на них! Я тоже ломала голову. Конечно, я склонялась к мафиозным разборкам... Так вот в чем крылась тайна!
   - Ты разочарована? - грустно улыбнулся Корецки.
   - Нет... Хотя мне было бы приятнее думать, что к тому случаю все-таки причастны небесные силы.
   - Ну, так и считай, что небесные! Просто ими руководили простые люди.
   - От этого то мне и не приятно...
   - Отчего ж? - не понял Виктор.
   - ...хм, понимаешь, думая, что виллы уничтожены сверхъестественной силой и таким же неземным, высшим разумом, начинаешь верить в божью справедливость, которую, увы, не часто встретишь в нашем мире. То, что случилось, словно небесная кара постигла коррупционеров всех мастей. Хочется опуститься на колени в какой-нибудь базилике и вознести молитву небесам, восхвалять господнюю справедливость. Но когда, в конце концов, узнаешь, что все это было последствием обычной человеческой мести, пусть даже, не спорю, благородной, чувствуешь, что себя где-то обманутой. Ощущаешь, понимаешь, что господь, оказывается, не всегда поступает справедливо и допускает мерзость преступлений, даже больше, он с ними смирился..., может даже, чувствуешь себя чуть-чуть испачканной, словно прикоснулась к грязной стене.
   - Может быть, может быть... Но, тем не менее, что есть, то есть. Передо мной не стояла задача приукрасить действительность. Я рассказываю тебе всю правду.
   - А за это тебе спасибо! - я поцеловала его в губы. - А что же было дальше!?
   - Дальше? Дальше мы позвонили тому покупателю, что был вовлечен во все эти дела. Оказалось, что его терзали чиновники, пытаясь через него выйти на нас. Но у него не оказалось ни наших телефонов, ни адресов. Правильно! Мы же выбросили все прежние телефоны, не проживали в Москве, не появлялись в офисе. Фактически для спецслужб нас не существовало! Изложив ему наши требования, мы стали ждать. Пауза была не долгой. Уже через две недели "враг" подписал акт о своей капитуляции. В результате мы со Стасом стали обладателями огромного состояния. Спустя некоторое время, обладая почти всеми богатствами мира, я уехал познавать мир, - Виктор замолчал. Мне показалось, что он хочет еще что-то добавить, поэтому тоже молчала, ожидая продолжения. Но оно не наступило.
   - А где сейчас Стас? - спросила я тогда через несколько минут обоюдного молчания. - Что с ним? Чем он занимается? Вы с ним связываетесь или встречаетесь?
   - Стас?! Где он? Точно не знаю... он меняет места дислокации. Сегодня он здесь, завтра в другом месте. Нигде не задерживается надолго. Хотя может и это не так, может, он сидит где-нибудь в горах, в маленьком уютном домике, возле камина и смотрит на огонь, качаясь в кресле, укрытый теплым пледом. Он всегда мечтал об этом. Мы иногда связываемся с ним, у него все хорошо...
  
   ГЛАВА 23.
   Солнце, ветер и вода - наши лучшие друзья.
  
   Следующие два дня стали, пожалуй, последними спокойными и счастливыми днями за все время моей совместной жизни с Корецки. Утром я проснулась позже обычного, впрочем, это не удивительно, ведь уснула я только под утро, когда первые еще робкие лучи дремлющего солнца слегка подсветили небо, еще сплошь усыпанное звездами. Виктора рядом уже не оказалось. Я посмотрела на часы и поняла, что завтрак проспала, а скоро уже обед. Повалявшись и понежившись еще минут десять, я все-таки заставила себя встать.
   Приняв прохладный душ, после чего открыв дверь в спальню, я столкнулась с Виктором. Он был свеж и благоухал каким-то новым ароматом.
   - Чао, дорогая!
   - Чао, - смущенно кинула я, протискиваясь между ним и дверью, по привычке стыдливо прикрываясь мокрым полотенцем.
   - Выспалась? - спросил он.
   - Да..., а что? - мне показалось, что он хочет что-то мне сказать.
   - Тогда быстро завтракай, а потом быстро одевайся! Мы уезжаем!
   - Куда? - напряглась я.
   - Спокойно! Туда, где тебе понравится. И не задавай мне больше никаких вопросов. Наберись терпения.
   Он проводил меня к столу, но сам не сел за него, видимо, уже завтракал, а молча, ушел к себе. Я постаралась, как меня просили, не затягивать с едой, выпила чашку крепкого, как всегда ароматного кофе и съела пару круасанов. Вернувшись к себе в комнату, я задумалась над тем, куда мы едем. Что нужно брать для поездки? Надолго ли мы едем?
   Не ответив на главный вопрос, мне пришлось собрать минимум вещей. Все необходимое, как посчитала, я бросила в небольшую спортивную сумку. Потом я быстро подкрасила глаза, надела свои любимые джинсы и свежую майку, обула легкие мокасины. Оглядев себя в зеркало и оставшись довольной, я пошла к Виктору.
   - Ты готова? - спросил он меня, не оборачиваясь и продолжая что-то читать в компьютере, видимо просматривал почту.
   - Да. Только я так и не знаю, куда мы едем. Поэтому, возможно, не все вещи собрала.
   - Не беспокойся. То, что не взяла, но потребуется, всегда можно купить. Мы же ни где-нибудь, а в Италии, - Виктор дочитал все письма и выключил компьютер. Потом он встал, обнял меня за талию и повел к выходу из кабинета. - Мои вещи уже собраны и лежат в машине.
   - Мы Самюэля оставляем здесь? Я что-то его не видела сегодня, - спросила я, вспомнив о том, что в действительности не встречалась с ним уже два дня.
   - Нет. Он не едет с нами. У него другое задание.
   - Так он остается здесь?
   - Говорю же, нет. Он еще вчера уехал в Остию. Там он контролирует процессы ремонта дома.
   - Ясно.
   Во дворе никого не было, только фонтан грустно лил воду из чаши в чашу, не заботясь о том, смотрят на него люди или нет. Красный "феррари", как всегда, стоял возле моего "фиатика". Но в отличие от него, автомобиль Виктора блестел на солнце, в то время как моя машина была покрыта толстым слоем желтоватой пыли. Виктор взял у меня из руки сумку и положил ее в багажник красного автомобиля. Я успела заметить, что в нем уже разместились две внушительных сумки. Захлопнув багажник, он провел меня к моему пассажирскому месту, прикрыл за мной дверцу, а потом сел за руль. Мощный двигатель взревел, машина отъехала назад, развернулась и почти подкралась к воротам. Клаудиа словно ждала, когда мы выедем. Как только автомобиль остановился, ворота сразу же открылись. Виктор нажал на газ и спортивная машина, предназначенная для скоростной езды, рванула вперед, выехав на проезжую часть.
   - Даже сейчас не скажешь, куда мы едем? - вновь спросила я его.
   - В Неаполь. Этого ответа достаточно?
   - Достаточно для того, чтобы появилось десять новых.
   - В таком случае ответ прежний - наберись терпения.
   Я по совету Виктора закрыла рот и постаралась не думать о конечной цели поездки. До Неаполя чуть больше двухсот километров. Взглянув на часы, я ориентировочно высчитала время прибытия в конечную точку. Согласно моим расчетам в Неаполь мы въедем около семи вечера. Что ж, можно расслабиться.
   - Тебя музыка не будет раздражать? - спросила я Виктора. Он отрицательно покачал головой. Тогда я включила встроенную медиа систему и нашла радиостанцию, которая пускала в эфир одну лишь музыку. Откинув руки назад, я отдалась мелодии движения.
   Как только "феррари" выехал из города на трассу, я поняла, что мои расчеты были не совсем верны. Корецки утопил педаль акселератора почти в пол. "Желтый на красном конь" взвился на дыбы, и машина устремилась вперед, легко набирая скорость. Вскоре стрелка спидометра приблизилась к отметке двести.
   - Ты не боишься скорости? - спросил меня водитель.
   - Нет. Я ее даже люблю.
   - А ты не боишься полицейских штрафов?
   - Нет.
   - А, ну, да. Глупо экономить, когда деньги девать некуда.
   - Угу...а потом для чего тогда создана эта машина и эти дороги, как не для скоростной езды?! Вам итальянцам не понять любви русских к хорошим дорогам. У нас их не было отродясь. Мы не знали о них ничего до тех пор, пока не свалился "железный занавес". Что писал русский классик, когда вспоминал Россию? "В России две беды: дураки и дороги"! Естественно, когда "наш" человек выезжает на автомобиле на хорошую дорогу, его единственное желание - надавить на газ и разогнаться до "скорости ветра в ушах", - почти прокричал мне Виктор.
   Я слушала Корецки, музыку, шум скорости и смотрела по сторонам. Давно я никуда не выезжала за пределы Рима. Мимо нас проносились маленькие городки с высокими колокольнями базилик. Домики ютились в долинах и, цепляясь за скалистые выступы, лезли вверх в горы. Стройные ряды виноградников тянулись, словно прилежно расчесанные волосы красавиц. Их сменяли фруктовые деревья, высаженные в шахматном порядке так, что, казалось, с какой стороны не посмотришь на них, все равно увидишь ровные ряды. Нас никто не обгонял. Разве существовала в мире другая такая быстрая и мощная машина? Внезапно, меня переполнило чувство гордости за свою страну, за свой народ, его историю и культуру. Разве не мы принесли в этот мир высокую цивилизацию?! Разве не Рим правил миром, улучшая его?! Вот рядом со мной сидит один из самых богатых людей мира. Но он не итальянец, он едет по моей стране, на машине созданной нашими инженерами, он носит одежду, сшитую и придуманную нашими модельерами, душится ароматами, наших парфюмеров. Но у него куча денег, хотя его страна ничего не производит, а у моих сограждан их мало! Где справедливость?!
   Потом красота природы меня примирила с мировой несправедливостью. Разве не счастлив тот народ, что живет в такой красоте?! Нет! Это самый счастливый народ!
   В Неаполь мы въехали еще до шести вечера. Я ошиблась в своих расчетах почти на час. Уже приблизительно за пятнадцать - десять километров до городской черты движение стало плотным, скорость упала до минимума, порой автомобиль обгоняли даже пешеходы. Если я раньше думала, что в Риме водители не соблюдают правила дорожного движения, то попав в Неаполь, мое мнение полностью изменилось. В Неаполе вовсе не существовало никаких правил! Маленькие автомобильчики сновали взад и вперед, не обращая внимания ни на дорожные знаки, ни на светофоры. Подрезая и обгоняя попутные машины, они выскакивали на перекрестках прямо перед носом у автобусов, водители которых едва успевали при этом тормозить. Нас спасало только то, что красный "феррари" пользовался глубоким уважением у местных водителей. Еще бы! Не каждый местный имел столько денег, чтобы купить "феррари".
   Вообще, мы римляне, да, наверное, все северяне недолюбливаем южан. О них ходят различные истории, выставляющие жителей юга в неприглядном виде. Один мой знакомый из Болоньи так боялся неаполитанцев, что приехав в этот город, не выходил из автомобиля почти все то время, пока не кончилась его командировка. И даже в отель, где остановился, он подъезжал вплотную, так чтобы не встретить по пути местного жителя. Многие считают неаполитанцев ворами и грабителями, хотя таких итальянцев и в Риме хватает.
   Преодолев, наконец, плотный поток, неизбежно возникающий в любом мегаполисе в часы пик, "феррари" плавно въехал на стоянку морского порта Неаполя.
   - Мы приехали в порт? - спросила я, хотя видела это воочию.
   - Как видишь.
   - Значит, мы собрались куда-то плыть?
   - Логично, - улыбнулся Виктор. - Делай следующие выводы.
   - Хорошо! - я включилась в игру, предложенную им. Осмотрев внимательно причалы, я заметила на одном из них средних размеров двухмачтовую яхту. Она выглядела сказочно красивой. Правильные, стремительные обводы бортов, высокие мачты, запутанные бегущим такелажем, вся белая на лазурном фоне. Казалось, что ее просто нарисовали на огромном холсте. Вглядевшись, я заметила, что на ее борту идет подготовка к отплытию. Немногочисленный экипаж суетился, что-то грузилось на борт, а что-то наоборот выгружалось. Я даже заметила капитана, он стоял на мостике, как полагается в белой фуражке. Махнув головой в сторону яхты, я повернулась к Корецки - Это она?
   - Прекрасная наблюдательность! И, пожалуй, прекрасное владение приемами причинно-следственной связи, - похвалил меня Виктор.
   - Так что, идем туда?
   - Подожди! - Виктор достал мобильный и позвонил. Через пару секунд ему ответили. - Пауль, мы на стоянке. Пришли, пожалуйста, кого-нибудь за нашими вещами. Спасибо.
   Через пять минут мы торопливо шагали за матросом, который навесил на себя наши сумки, и шел, словно привыкший к таким тяжестям навьюченный ослик.
   На борту нас приветствовал капитан. Это был мужчина лет пятидесяти с небольшим. Густая с проседью борода скрывала его добрую улыбку, но глаза молодые и игривые все равно выдавали его, по всей видимости, добрый нрав.
   - Добрый вечер, синьора...
   - Роберта, - подсказала я капитану свое имя.
   - Синьора Роберта! Добрый вечер синьор Корецки! - поприветствовал нас капитан яхты. - Синьора Роберта, меня зовут Пауль. Пауль Кригер. Я капитан этого превосходного судна с названием Laufende. Это немецкое название. Оно означает "бегущая". Знаете, есть такой русский писатель по фамилии Грин. В одном из его романов есть корабль с названием "бегущая по волнам".
   - Синьор Кригер, откуда такие знания русской литературы? - удивилась я.
   - О! Синьора! Я ведь из восточных немцев. А мы долгое время находились под "гнетом" этих русских, - странно, но я не услышала в его словах ни малейшей злобы за это на русских.
   - Так я поняла, что вы не в обиде на них?
   - Конечно, нет! - рассмеялся Пауль. - Возможно, даже благодарен.
   - А как же "берлинская стена"?
   - Знаете, синьора, время все расставит на свои места... - уклонился он от ответа. - Пойдемте, я покажу вашу каюту. Яхта наша, как видите не большая, поэтому и кают не много. Но ваша наиболее удобная и большая. В ней есть все, что необходимо путешественнику в дороге.
   Мы спустились вслед за капитаном в трюм и оказались в довольно узком коридоре. Справа находилось две двери, а слева три. Наша каюта оказалась второй справа. Она представляла собой как ни странно просторную комнату. Три круглых иллюминатора освещали ее очень даже сносно. Под ними приютился небольшой рабочий столик с выдвижными ящиками. Справа стояла широкая кровать, возле которой имелась узенькая дверь, ведущая в душевую и туалет. Пол покрывал большой и дорогой ковер. На противоположенной от кровати стене висел плоский телевизор.
   Наши сумки аккуратно лежали возле входной двери. Воздух в каюте был свежим и полным аромата моря.
   - Как вам ваш номер? - все также улыбаясь одними глазами, спросил меня капитан.
   - Превосходно!
   - Тогда располагайтесь и потом поднимайтесь на палубу. Я проведу экскурсию по Laufende, - он о чем-то тихонько переговорил с Виктором и ушел, оставив нас одних.
   - Какой приятный человек, - сказала я, приступив к развешиванию своих вещей в шкаф. - Немного узнав тебя, предполагаю, что Пауль появился не с улицы.
   - Ты права. Он друг моих хороших приятелей. Бывший офицер армии ГДР.
   - Понятно откуда у него ностальгия по прошлым порядкам...
   - А здесь ты не права. Сейчас многие восточные немцы с благодарностью вспоминают те годы. Многие из них не находят себя в современном мире, мире стяжательства и "золотого тельца".
   - Ой! Кто б говорил! - я не хотела его разозлить, но у меня эти слова вырвались самопроизвольно.
   - Что ты хотела этим сказать? - нахмурился Виктор, прекратив разбирать свои вещи.
   - Прости... я ничего плохого не имела в виду. Понимаешь, мы простые и небогатые люди всегда стараемся подколоть богачей. Но поверь, это не со злости, - я подошла к нему и поцеловала его в губы.
   Виктор крепко меня обнял, приподнял и аккуратно отнес на кровать. Здесь наши ласки приобрели бурный характер, квинтэссенцией которых был страстный секс.
   Лежа разгоряченными на кровати и наслаждаясь дуновениями едва заметного морского ветерка, проникающего в открытые иллюминаторы и развивающего тюлевые занавесочки, я почувствовала, как внутри яхтенного брюха завелся мощный дизельный мотор. Появилась легкая дрожь. Потом послышался какой-то скрежет и скрип.
   - Отчаливаем... - почему-то прошептал Виктор.
   - Мы спешим?
   - Нет, но сейчас нам лучше двигаться...
   Я приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на лежащего рядом со мной голого мужчину. Его руки были раскинуты в разные стороны, глаза прикрыты. Он был спокоен, и, казалось, ничто его не трогает и не волнует.
   Приняв по очереди душ, так как места для двоих не хватило, мы оделись в соответствующие одежды, которые, между прочим, нашли в шкафу. Виктор надел широкие парусиновые штаны, тельняшку из тонкого хлопка и на ноги натянул специальную обувь яхтсменов. Для меня предназначалась длинная, парусиновая юбка до пола, такая же тонкая хлопковая тельняшка с воротником и, что опять меня удивило, такие же спортивные тапочки точно моего размера.
   - Твоя забота? - спросила я, зашнуровав тапочки.
   - Нет, я только сказал размеры. Это все Пауль. Он любит строгие порядки на своем судне. Одним словом - немец!
   Гостеприимный хозяин судна встретил нас на палубе за штурвалом. Он сам крутил рулевое колесо, ловко маневрируя между сновавшими рядом с яхтой рыбачьими баркасами. Заметив нас, Пауль поднял одну руку, приветствуя своих пассажиров.
   - Пять минут, господа! Сейчас выйдем из акватории, и я буду к вашим услугам!
   - Не беспокойтесь, капитан! Мы с удовольствием посмотрим на эти чудесные виды! - крикнула я, завороженная отдаляющимся берегом. Увидев на палубе два шезлонга, мы удобно в них устроились.
   Боже! Как все-таки красив Неаполь! В лучах заходящего солнца темнел старик Везувий. Окрашенные в оранжевый цвет облачка нависли над его двумя головами, создавая впечатление, будто они только что вырвались из его жерла. Яркие электрические огни стали загораться то там, то тут, превращая ранее незаметные улицы в шумные светящиеся артерии крупного мегаполиса. Город переходил в ночное состояние, не сонное, а именно ночное, когда жизнь бурлит в десять раз сильнее, чем днем. Машины, освящая дорогу перед собой, сновали по городу, и мне даже показалось, что я слышала их веселые гудки.
   - Как же красив этот город! - воскликнул Виктор, восхищенный открывшимся перед ним видом.
   Отойдя от порта на приличное расстояние, капитан передал штурвал своему помощнику и подошел к нам.
   - Я к вашим услугам, господа!
   - Пауль! Как красиво! - обратился Виктор за поддержкой к капитану.
   - Да! - согласился капитан. - Сколько лет уже хожу под парусами, сколько раз выходил и входил в Неаполь, а все не могу привыкнуть к такой красоте!
   Яхта оказалась двадцать пяти метров в длину и восьми метров в ширину, в самой широкой ее части. Она была построена на немецких верфях десять лет назад, что считалось совсем недавно. Помимо нашей каюты на ней имелась каюта капитана, кают-компания, где накрывались завтраки, обеды и ужины. Корме того, в ней всегда можно было выпить кофе и чай, запивая ими всегда имевшиеся сладости. Для матросов тоже было две каюты. Экипаж яхты состоял из восьми членов и самого капитана. Яхта имела две спасательные шлюпки, не считая множества спасательных кругов с названием яхты и ящика со спасательными жилетами. При полном парусном вооружении судно развивало скорость порядка двадцати узлов. Конечно, имелся и дизельный мотор, которым пользовались при заходе в порт и выходе из него, а также в случае полного штиля.
   - Капитан, а куда мы направляемся сейчас? - спросила я Пауля после того, как он провел нас по яхте и мы вновь вернулись на палубу к своим шезлонгам.
   - Мне даны указания, держать курс на Липарские острова. А разве синьор Корецки держит это от вас в тайне? - несколько удивился Пауль.
   - О, милый капитан, мой друг любит играть со мной в "угадай тайну", у нас такая забава. Я постоянно должна до всего доходить сама.
   - И, между прочим, у нее это прекрасно получается! - вмешался в наш разговор Виктор. - Представляете, Пауль, она моментально указала на вашу яхту, когда я попросил ее выбрать судно, на котором мы поплывем!
   - О, синьора Роберта, это очень приятно! - смутился капитан.
   Солнце, наконец, окончательно скрылось за горизонтом. Его лучи словно утонули в темноте воды. И над морскими просторами засверкал млечный путь. Ветер, надувавший паруса, при солнце казавшийся теплым, вдруг моментально превратился в холодный. Стало просто холодно, и мы покинули палубу, укрывшись в своей теплой каюте. Виктор закрыл иллюминаторы, и каюта погрузилась в уютную тишину, даже шум разрезаемой волны куда-то исчез.
   Я никогда раньше не спала на кораблях, тем более на таких маленьких и идущих ночью под парусом. Мне казалось, что легкое качание яхты не даст мне уснуть и что еще более вероятно, я заболею "морской болезнью". Но все мои опасения были напрасны. Укрывшись одеялом и прижавшись к Виктору, я мгновенно уснула.
   Спала я крепко и ничто не могло меня разбудить. Я не слышала, как глубокой ночью, около четырех утра, яхта, достигнув намеченной цели, остановилась, бросив якорь у острова Липари, самого большого из всех семи островов. Я не слышала, как капитан тихонько постучался к нам и разбудил Виктора. Как тот встал и, поцеловав меня нежно в шею, оделся и вышел на палубу. Как они, любуясь очередным извержением на Стромболи, разговаривали о причинах столь неожиданного путешествия. Все это я не слышала, но обо всем этом или почти обо всем, мне утром рассказал сам Виктор.
   - Да..., а ты спала крепко и не слышала, ничего не видела, - заключил Виктор, наливая мне и себе крепкого кофе из серебряного кофейника.
   - Ошибаешься, дорогой! Я видела чудесные сны, уверяю тебя не менее интересные, чем явь, о которой ты только что мне поведал, - я наклонилась к нему и поцеловала его в щеку.
   - Тебя не укачивает на яхте? - спросил он.
   - Нет. Видимо пока не было сильного шторма. А может у меня в крови морские путешествия.
   - Ну, тогда ты не расстроишься, узнав, что мы скоро снимаемся с якоря и плывем дальше?
   - А куда?
   - Пока проплывем мимо всех островов, потом, возможно, обогнем Сицилию. Что будет затем, я не знаю, посмотрим. Может, пойдем в Грецию, а возможно на Канары. Решим позже!
   Пока мы завтракали, капитан отдал команду сниматься с якоря. В кают-компании слышались его четкие отрывочные фразы на немецком языке. Затем я почувствовала вибрацию дизеля, и судно плавно дало задний ход, буквально через мгновение оно приостановилось, чтобы вновь начать движение, но теперь уже вперед. Миновав все преграды в виде с десятка стоящих на якорях маленьких суденышек, "бегущая" подняла паруса. Поймав попутный ветер, она немного накренилась на правый борт, и побежала к следующему острову.
   Мы вышли на палубу. Солнце заливало своим светом этот прекрасный мир суровых скал, поросших деревьями и кустарниками, черного песка и лазурного моря, переходящего на глубине в чернильные цвета. Свежий ветер, наполненный миллионами маленьких морских капель, обдувал наши еще нежные сухопутные лица. Легкие с наслаждением вдыхали воздух морской стихии.
   - Спасибо! - сказала я, прижавшись к Виктору.
   - За что? - не понял он.
   - За все! За то, что ты есть...
   Он, стоя сзади, обнял меня и прижал к своей груди. К восторгу от стремительного бега по волнам прибавилось счастье любви. Я услышала, как к нам подошел Пауль. Он передал управление своему помощнику и тот превосходно вел корабль мимо острова, огибая его и скал, возникающих то там, то тут.
   - Жаль, что вы вчера не встали посмотреть на Стромболи! - сказал он, и мне опять показалось, что он улыбается.
   - Это все Виктор! Он меня не разбудил!
   - Ему было жалко вас будить.
   - Но мы ведь еще увидим этот "маяк"?
   - Конечно! Но сегодня только днем. А при извержении Стромболи красив ночью. Именно из-за ночного вида его прозвали "маяком"!
   - О! Тогда я не прощу Виктора!
   - Простите его, пожалуйста! Я обещаю, что мы обязательно пройдем мимо Стромболи ночью!
   - Ловлю вас на слове, капитан!
   - Слово!
   День превосходно начался и так же хорошо прошел. Мы проплыли мимо всех островов Эолова архипелага. Стромболи не извергался, а только дымил. Все равно это было впечатляющее зрелище. Большую часть дня мы провели на палубе. Матросы принесли ведерко с шампанским и, распивая его, мы любовались красотами моей страны. Я никогда за всю свою жизнь не была здесь. В детстве родители возили меня на Сардинию. Я помню, что мне понравилось, но вот сказать, что там я наблюдала такие же живописные виды, не могу. Может потому, что я была тогда совсем девочкой? Трудно сказать почему.
   В три часа по полудню мы пообедали, правда, в кают-компании. С нами обедал и капитан. Он всю трапезу рассказывал об истории Липарских островов. Оказывается, большинство из них не так давно стали обитаемыми. Еще совсем недавно на них останавливались только пираты. Именно к этим берегам пристал корабль гомеровского Одиссея. Греческий герой встретил здесь бога ветров Эола и целый год провел за бесконечными трапезами и неспешными беседами с Эолом и его многочисленным семейством. Бог ветров, желая облегчить путешественникам дорогу к родным берегам, подарил большой мешок со штормовыми ветрами, с условием - не открывать его. Но Одиссей уступил настойчивым требованиям спутников. Мешок развязали. Бури и ураганы, вырвавшись на волю, унесли героя далеко от дома...
   После обеда, часов в пять "бегущая" остановила свой бег. Капитан бросил якорь у острова Аликуди. Он представляет собой потухший вулкан, выросший из недр моря. Ни бухт, ни живописных скал рядом с ним нет. Стояла сильная жара и Виктор попросил капитана сделать остановку для купания. Мы сбросили с себя парусиновые одежды, надели купальники и стали прыгать в море прямо с яхты. Матросы с завистью смотрели на нас, но Пауль был строгим капитаном.
   Накупавшись и обсохнув, мы облачились в уже привычную форму. Судно снялось с якоря, и продолжило свой бег. Мы стали огибать Сицилию против часовой стрелки. Пауль сказал, что не хочет идти через Мессинский пролив. Там узко и много судов.
   Вечером после ужина мы наблюдали, как багровое солнце ныряло в море. Чудесный финал, для сказочного дня.
  
   ГЛАВА 24.
   Нам нельзя оставаться на одном месте.
  
   - О, Мадонна! - воскликнула я, прочитав небольшую статью в "Il Fatto Quotidiano". Я отложила газету в сторону и посмотрела на Виктора. Казалось, он пил кофе и был невозмутим. Мы продолжали плыть по бескрайнему водному простору. Сицилия осталась позади. Рано утром она скрылась за кормой, а по левому борту в утренней дымке едва виднелся берег Калабрии.
   - Чем ты так обеспокоена? - спокойно спросил он, поставив чашку на стол.
   - Ты читал эту статью? - я развернула газету на странице, где только что прочитала небольшую заметку и протянула ему, показывая пальцем на заметку.
   - Какую именно? - он спокойно посмотрел на газету, но в руки ее не взял, поэтому я сам стала читать.
   - Вот эту... так... "сегодня опять повторилось необъявленное метеоритное нападение на Италию. Три дня назад мы уже сообщали, что упавшим метеоритом полностью разрушен особняк семнадцатого века. Небесный странник необъяснимым образом выбрал из всех находившихся рядом строений именно историческое здание. На месте падения осталась только воронка диаметром около двадцати метров и глубиной почти три метра. Увы, от памятника архитектуры семнадцатого столетия ничего не осталось. По чистой случайности в то время в доме никого из жильцов не было. Многие жители уверяют, что произошедшее дело проведения, поскольку всего в десяти метрах от уничтоженного особняка стоит базилика сан. Антонио, которая ни чуть не пострадала. И вот сегодня в пять часов утра почти одновременно два болида вновь атаковали территорию нашего государства. И опять эти космические агрессоры выбрали объектами своего вероломного нападения исторические здания. Один из болидов буквально взорвал здание девятнадцатого века, расположенное в трех километрах от Генуи. Второй полностью разрушил дорогой особняк в столице..."
   - Там случайно не сказано, кому принадлежали эти особняки? - спокойно спросил Корецки.
   - Нет... неужели...это...
   - Да, это моя недвижимость...
   - Так...
   - Да, мне объявлена война. Теперь и у "них" появилась "адская машинка".
   - Так вот почему мы не сидим на месте! - осенило меня.
   - Именно!
   - То есть ты знал об этом заранее? Ведь мы выехали до первого нападения?
   - Да, меня предупредили...
   Я растерялась. Не понимая, что же будет дальше, я сидела неподвижно и смотрела на отложенную газету. Нет. Я не испугалась, скорее мной овладело чувство близкое к злобе. Значит, человек, который с каждым днем становился все ближе и ближе находится в опасности. Ему угрожают. Как мне помочь ему? Чем я могу помочь? Что нужно делать? Кто его враги? Я буду бороться с ними!
   - Виктор, что ты решил делать? Ведь нельзя же вечно куда-то ехать, лететь и плыть!
   - Нельзя... - он пожал плечами. Встал со своего стула и, подойдя к иллюминатору, открыл его. - Я пока не решил. Надо связаться со Стасом, но он пока не отвечает.
   - А пока будем двигаться?! Да здравствует Perpetuum Mobile!
   - Пока нам ничего другого не показано. Это единственное средство защитить себя. Конечно, остается вероятность, что они применят космическое оружие, но это вряд ли. Я не террорист, объяснить необходимость его применения они не смогут, а скрыть его применение невозможно. Да и они могли им воспользоваться раньше, однако не делали этого. Следовательно, и сейчас не применят. Им нужно меня уничтожить втихую, тайно, без последствий. Либо они хотят пересмотреть условия соглашения и таким образом извещают меня об этом.
   - Я помню, ты говорил о том, что в случае твоей гибели всем заинтересованным лицам будут высланы данные по созданию "генератора". Так что ж они забыли об этом? - спросила я.
   - Возможно, они решили проверить блефуем ли мы или нет... может быть считают, что в силах противостоять этому...
   - А ты думаешь, для них это представляет угрозу?
   - Раньше думал, что представляет. Сейчас уже не уверен...
   Я встала и подошла к нему. Обняв его сзади и положив голову ему на спину, я почувствовала, что он на самом деле очень обеспокоен всем происходящим. Его показное спокойствие это маска, предназначенная успокоить меня. Виктор повернулся и, взяв меня за плечи, посмотрел в глаза.
   - Я становлюсь опасным спутником. Ты должна покинуть яхту и вернуться в Рим.
   - Нет.
   - Я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случиться!
   - Со мной скорее что-нибудь случится, если я останусь одна. Я никуда от тебя не уеду! Я не оставлю тебя! Тем более ты говоришь, что нам не угрожает опасность, если мы будем находиться в движении. А потом я уже не смогу без тебя...
   - И все же я хочу настоять на твоем отъезде...
   - Нет! - я отрицательно покачала головой. - Это мое осознанное решение!
   Он притянул меня к себе, и наши губы слились в долгом поцелуе. Я слышала, как в кают-компанию кто-то вошел, но увидев нас за столь интимным занятием, тихонько вышел. Скорее всего, это был Пауль, потому что когда мы поднялись на палубу, то никого кроме него там не было, а он стоял на капитанском мостике и, не отрываясь, смотрел в морской бинокль на унылое, однообразное и пустынное побережье, тянувшееся по левому борту.
   Солнце быстро поднималось и вскоре оно зависло над головами. Полдень. Ветерок чуть-чуть наполняет паруса "бегущей" отчего она не бежит, а медленно крадется. Хотя форштевень успешно режет море на две половинки. Я подошла к правому борту судна, и мое сердце чуть не выскочило от восторга.
   - Смотрите, дельфины! - крикнула я, увидев плывущих рядом с яхтой трех морских млекопитающих. Их мордочки меня всегда умиляли, кажется, что они постоянно улыбаются.
   - Да, ох уж эти проказники! - я оглянулась, рядом со мной стоял капитан и улыбался. - Они мне напоминают мальчишек-сорванцов, знаете, таких добрых и веселых. Ну, до чего умные животные и такие доверчивые. Как ни старается человек их обидеть, а они все ему прощают. Мне как-то один старик рассказывал такую историю: был, значит, он, этот старик рыбаком в молодости. Жил он на маленьком острове в Эгейском море. В войну это было. И вот случилось у них так, что закончились все запасы еды, а корабля с большой земли все нет и нет. На остров раз в недели приплывал корабль с едой разной. Голод у них начался. И, как назло, разбушевался шторм. День бушует море, другой, третий. Никак нельзя выйти, чтоб рыбы наловить. На пятый день только успокоилось море. Но свалилась другая беда-напасть. Штормом все лодки унесло далеко от острова. И не на чем выйти в море на рыбалку. Сели тогда все жители той маленькой деревеньки на берегу и стали политься, призывать Господа либо помочь им, либо даровать им легкую смерть. А во главе с ними монах их, отшельник. Молится в первых рядах. Старик говорит долго они сидели, как вдруг он заметил, что вдалеке появились рыбацкие баркасы. И чем ближе они подплывали, тем страннее становилась картина. Оказалось, что стая дельфинов пригнала их баркасы обратно к острову! Мало того, так рассказывал старик, я нисколько не прибавляю, когда баркасы причалили, то в них оказалось полно свежей рыбы! Вот так!... Много я слышал хорошего о дельфинах, да-с...
   Пауль стоял, улыбался в свою бороду и смотрел, как ныряют и выныривают дельфины. Потом, когда они нырнули в последний раз и уплыли, капитан ушел, оставив меня одну на палубе. Виктора рядом не оказалось. За штурвалом стоял помощник капитана, я для него не существовала.
   Постояв еще некоторое время на палубе, я в поисках Виктора вернулась в нашу каюту. Он сидел за рабочим столиком и что-то читал. Подойдя к нему, я увидела, что это была довольно толстая книга на русском языке. Я не знаю русского, но различаю латиницу и кириллицу. Книга была напечатана на кириллице.
   - Что читаешь? - спросила я, наклонившись и обняв его плечи.
   - "Идиот" Достоевского.
   - А я не читала. Стыдно, хотя в институте мы его изучали. Мне тогда хватило хрестоматии. А сейчас жалею. Надо будет прочитать.
   - Прочти, стоящее произведение.
   - Хорошо, на земле зайду в первый книжный и куплю, - пообещала я.
   Я оставила его читающим, а сама легла на кровать, раскинула руки и ноги, а потом глаза закрылись сами. Яхта плыла так плавно, что совсем не чувствовалось качки. Я лежала, наслаждаясь физическим спокойствием, что нельзя было сказать о душевном состоянии. Постепенно мое тело зажило своей жизнью, а голова - своей. Мои мысли проносились в голове с быстротой молнии. То я вспоминала детство, то институтские годы, то первые дни нашего с Виктором знакомства. Вдруг одна мысль, проносясь в голове, резко остановилась, словно лошадь несущаяся галопом решила внезапно оглянуться. У меня совсем вылетела из головы начальная просьба Виктора, так сказать повод и причина для нашего знакомства. Корецки тогда искал дом Херея! Кассий Херея! Этот забытый людьми и историками, а теперь и мной герой. Что-то давно мы о нем не вспоминали!
   - Виктор...
   - Слушаю... - он оторвался от книги и посмотрел на меня, ожидая мой вопрос.
   - Так ты нашел, что искал в особняке Херея?
   Виктор не ответил мне и продолжал, молча смотреть на меня. Я поняла, что он не знает, что ответить.
   - Виктор, ты слышишь меня?
   - Слышу... да. Я нашел то, что искал.
   - И что это было? Коридоры времени?
   - Нет. Они - это побочный эффект. Основная цель состояла не в них...
   - А в чем?! Расскажи мне, пожалуйста! Мне очень, очень интересно, - стала я уговаривать Виктора. - Почему именно это место тебя интересовало? Какое отношение к этому имеет Херея?! Откуда ты узнал о подвале?
   Корецки молчал. Чем дольше он молчал, тем нетерпеливее становилась я. От этого чувства я присела на кровати и готова была сорваться с места. Мне казалось, что тысячи маленьких иголочек вонзились в мой зад. Наконец, спустя целую вечность, Виктор заговорил.
   - Существует такая легенда, что когда человек начинает интересоваться очень глубоко каким-нибудь вопросом, то ему нужно только немного потерпеть и вскоре информация хлынет на него из всех щелей. Заинтересованному и ищущему ответы человеку нужно только правильно осмыслить ее и сделать необходимые выводы.
   - А это причем сейчас? - не поняла я.
   - А притом, что, когда мы начали изучать теорию эфира, у нас стали возникать вопросы, на которые не сразу находились ответы. Но стоило немного потерпеть и поискать информацию, как она приходила к нам отовсюду, даже из тех источников, о которых мы и не думали. Оказывалось, что на эти вопросы уже давно даны ответы. Пусть не прямо, пусть косвенно, но в мире на все имеются ответы. Кто-то когда-то уже отвечал на вопросы! Просто не все их поняли, не все дождались ответы, кто-то, возможно, и не желал их получить.
   - Виктор! Не путай меня, пожалуйста! У меня сейчас треснет голова! Я задала тебе простые вопросы и хочу получить такие же простые ответы!
   - Простые вопросы?! Это тебе так кажется! Нет простых вопросов! Ну, да я постараюсь ответить, как тебе кажется, просто. Итак, у меня есть друг детства, который посвятил свою жизнь Богу. Он монах в одном очень старинном монастыре. Стены обители, пожалуй, могут сравниться по древности с самой историей киевской Руси. Будучи человеком с высшим образованием и имеющим пытливый ум, он никогда не сидел без цели, бездумно и бездуховно. Он вечно к чему-то стремился, о чем-то думал, что-то решал. Когда начался бум возврата советских людей к Богу, строители, начали возводить новое здание на территории его монастыря для проживания новоиспеченных монахов. В ходе строительства они наткнулись на старинные подвалы, заваленные "временем" и мусором, мой друг оказался в первых рядах монахов, кинувшихся осматривать находки. Именно он обнаружил помещения, в которых притаились древние книги и рукописи, спрятанные, видимо еще во времена нашествия Батыя. Настоятель, зная способности моего друга, поручил именно ему разобраться с архивами, найденными случайно в том монастыре. Со слов моего друга, отца Федора, как его звали в монастыре, находка имела огромное историческое значение. Несколько книг были посвящены жизни славян, их быту, религии, культуре. Они были написаны кириллицей. Читая их, отец Федор, поражался тому, как многое было скрыто от нас, потомков великого народа. Но ему стало ясно, почему это произошло. Но это тема отдельного разговора. Вернусь к ответу на твой вопрос. Некоторые рукописи датировались девятым веком нашей эры и, по всей видимости, были переписаны монахами с древнегреческих манускриптов. Мало того, их содержание порой противоречило церковным канонам. В одном рукописном тексте мой друг прочитал историю жизни Пилата. Эта история, как и сам факт увековечивания ее в истории поразили его, так, что он не спал несколько ночей. Находясь в размышлении о жизни. Именно он мне и поведал о знакомстве Пилата с Хереей и о тайне, сокрытой в доме Кассия Херея. В рукописи говорилось, что Пилат был очень странным человеком, который мог появляться внезапно в разных местах. Он мог предсказывать события, которые должны были произойти в скором времени и которые происходили именно так, как он предсказывал. Автор утверждал, что Прокуратор заранее знал о Христе и был готов к встречи с ним. Пилат нисколько не сомневался в том, что произойдет с Иисусом. Корме того, в ночь перед казнью Пилат провел с ним всю ночь и сын божий открыл ему много тайн. Так Иисус, как утверждал автор рукописи, поведал Пилату о том, что в мире всегда одновременно существуют две силы: сила добра и сила зла. Они постоянно должны находиться в равновесии. Ни одна из них не может победить другую. Победа одной из них означает гибель всей жизни. Христос также поведал Пилату, что противоположной силой ему приходился император Рима, еще не взошедший на престол, но готовый это сделать, как только Пилат его убьет. С его приходом реки наполняться кровью, казни будут обыденным делом. Человеческая жизнь станет цениться не больше чем квадранс. Похоть и разврат укореняться, и приобретут государственный размах. И если люди не остановят Антихриста, то наступит конец Света. Иисус объяснил прокуратору, что нужно сделать и где взять оружие, способное уничтожить Князя тьмы.
   Обо всем этом мне рассказал мой друг монах, когда мы встретились. Мне оставалось только провести параллели. Из курса истории древнего мира я знал, что Калигула вступил на престол после смерти Христа в тридцать седьмом году. Его имя у многих ассоциируется с именем Антихриста. История знает, как он расправлялся с первыми христианами. И каковы были нравы во время его правления. Мне было известно, что убийцей императора стал именно Кассий Херея, он возглавил заговор и нанес первый удар своим мечом. И я узнал о связи его с Понтием Пилатом. О загадочном оружии, которым был умерщвлен Князь тьмы, я тебе тоже рассказал.
   - Это я поняла. Но что ты искал и что нашел в особняке Хереи?! Я так и не узнала!
   - Я нашел там величайшую тайну, сокрытую от людей. Она открывается только единицам, подготовленным или ищущим.
   - Ты хочешь сказать, что я не достойна ее узнать?
   - Пока нет... Иначе ты не спрашивала бы... Я итак очень многое тебе открыл.
   - Но когда-нибудь я узнаю это?
   - Возможно,...когда будешь готова...
   Он замолчал, и я больше не спрашивала его ни о Хереи, ни о Пилате, ни о том, что он искал и что в конечном итоге нашел. Я вновь откинулась на спину и закрыла глаза. Виктор же продолжил читать толстенную книгу, то от чего я его оторвала своими глупыми вопросами. "Бегущая" плавно, но стремительно продвигалась навстречу новым неожиданностям, к которым, впрочем, я привыкла и ожидала их уже без страха.
   Ужин прошел спокойно. Капитан ужинал вместе с нами и был, как всегда обаятелен и предусмотрителен. Уже наливая себе чашечку кофе и закуривая трубку, он, находясь в лирическом настроении, рассказал мне случай, произошедший с ним несколько лет назад.
   - Мы моряки, Роберта, любим травить байки, произошедшие с нами в море. Порой они настолько невероятны, что многие слушатели принимают их за выдумки. Но поверьте, не все они придуманы! Просто порой жизнь ставит нас в такие условия, о которых простым людям, всю жизнь прожившим на берегу, даже подумать не придет в голову. Вот скажите, вы верите в русалок? Вижу, улыбаетесь, это означает, что не верите во всякие сказки! А, тем не менее, это не сказки! Я сам видел и даже больше, я разговаривал с одной представительницей этого народа!
   Я действительно улыбалась и не верила в то, о чем он, сам улыбаясь, говорил.
   - Капитан! Я, конечно, не верю в русалок, но с удовольствием послушаю вашу историю! - воскликнула я. - А вот спросите, верит ли в них Виктор!
   Виктор, сидевший и о чем-то думавший, встрепенулся, посмотрел на нас озадаченно и спросил, о чем его спрашивают.
   - Дорогой, наш замечательный капитан спрашивает, веришь ли ты в существование русалок?
   - Хм..., судя по всему, Пауль хочет что-то рассказать. Его рассказ и будет ответом на вопрос, я воздержусь пока от прямого ответа. Послушаю и скажу, верю или нет.
   - Хорошо, - согласился капитан. Он раскурил свою трубку, которая наполнила кают-компанию приятным запахом крепкого табака. Посмотрел на нас, как всегда тихонько улыбаясь в свою бороду и начал. - Тогда слушайте. Лет двадцать назад я служил на небольшом корабле, который бороздил Средиземное море, перевозя из Египта в Италию свежие фрукты, а из Испании мы везли оливковое масло в Саудовскую Аравию. Особого дохода с таких торговых операций капитан не имел, поэтому подрабатывал нелегальной перевозкой черного товара в Европу: Испанию, Италию, Грецию. Вы понимаете,
   о каком черном товаре я говорю?
   - Да, Пауль, - кивнули мы одновременно с Виктором, - негры.
   - Да! Этот бизнес и тогда был прибыльнее легальных перевозок продуктов. Разгрузив ящики с маслом, мы для виду в Египте брали ящики с финиками, бананами и прочими не очень скоропортящимися фруктами, отплывали и потом под покровом ночи вновь приставали к берегу где-нибудь в условленном месте. Там на борт поднимались нелегальные пассажиры, которые прятались в трюме, после чего мы везли их в Европу. Сколько капитан имел денег с такого бизнеса, нам было неизвестно, но платили нам неплохо. Правда и меры предосторожности приходилось соблюдать всей команде. Ночью капитан выставлял помимо несших вахту членов команды еще и вперед смотрящих. В обязанности таких матросов входило обнаружение судов береговой охраны. Заметив вдалеке такие суда, наши пассажиры должны были сесть в лодки и отплыть от нашего корабля, как можно дальше, чтобы никто не заподозрил бы нас в их перевозке. Не знаю, помогло бы это, но во время моей службы на том судне, нас ни разу не останавливали в море и не досматривали. Видимо капитан был везучим человеком. И вот в один из рейсов мы проделали то, о чем я вам рассказал, и направились к берегам Греции, такая задача была нам поставлена. В тот рейс мне выпало ответственное задание дежурить в ночь уже у берегов одного греческого острова. Капитан планировал подвести наше судно под покровом ночи к тому маленькому островку, сбросить трюмный десант и тихонько отойти от острова, продолжив свой путь в Италию. Ночь была теплой, тихой и звездной. Стоял штиль, какой редко бывает. Благо наш корабль не ходил под парусами. Я сидел на палубе и вглядывался в горизонт, слегка подсвеченный млечным путем. Вся команда, кроме вахты спала мирным сном, а я один сидел, смотрел и зевал, слушая негромкий шум двигателя, вращавшего два наших винта. Вдруг до моего слуха донесся тихий женский смех. Я прислушался. Тишина. Сначала я подумал, что мне показалось. Но через несколько секунд вновь послышался тот же смешок. Я напрягся, встал и подошел к тому борту, откуда донесся смех. Никого. Постояв с минуту, я вернулся на свое место. Несколько минут прошли в тишине. Вдруг я четко услышал женский голос:
   - Ты слышишь меня? - спросила меня девушка. Признаться у меня все внутри опустилось. Каким-то дрожащим от страха голосом я почти прошептал:
   - Кто это?
   - Подойди и увидишь! - ответил голосок.
   А я словно одеревенел. Мои ноги и руки меня не слушались. Но это был не страх, какое-то другое чувство. Поверьте, я знаю, что такое страх!
   - Ну, что ж ты! Подойди, поговорим! - настаивал голос. Наконец, я справился с оцепенением и на ногах-ходулях подошел к тому борту, откуда доносился ангельский голосок.
   - Где ты? - спросил я, ничего и никого не видя.
   - Посмотри на форштевень...
   Я присмотрелся. Боже мой! Вы вправе мне не верить! Я сам не верил своим глазам! Там на якорной цепи сидела девушка с длинными, мне показалось светлыми волосами. Вместо ног у нее был рыбий хвост! Точь-в-точь как рисуют, изображая русалок. Это существо помахало мне рукой.
   - Как тебя зовут? - спросило оно.
   - Пппауль, - заикаясь, ответил я, - а...ты кто?
   - А разве ты не знаешь?! - удивилась она.
   - Ты русалка?
   - Да, люди так нас называют...
   - А ты знаешь немецкий язык? - спросил я, поняв, что говорю с ней по-немецки. Она опять рассмеялась.
   - Мы говорим на разных языках и на одном, на том, что понимают все люди. Я хочу предупредить тебя! Там впереди вас ждет береговая охрана! Так что вам лучше разгрузить трюм сейчас! - сказала она, спрыгнула вводу и мгновенно исчезла в темной воде.
   Я постоял несколько минут, вглядываясь в бездонную темноту вод, а потом побежал к капитану. Я не стал рассказывать о том, кто меня предупредил. Я просто сказал, что видел впереди какие-то корабли. Капитан, не будь дураком, приказал пассажирам садиться в лодки и грести подальше от корабля. Когда они отплыли, он дал полный вперед, и судно поспешило к берегу. Хотите, верьте, хотите -нет, но через десять миль мы поравнялись с двумя греческими катерами береговой охраны. Они остановили наше судно и осмотрели. Не обнаружив ничего запрещенного, нас отпустили... - Пауль замолчал и раскурил вновь погасшую трубку.
   - А зачем же русалка вам помогла? - спросила я.
   - Так ведь говорят, они питаются человеческими душами.
   - И что?
   - На следующий день, когда мы стояли в маленьком островном порту, до нас дошли слухи о том, что ночью недалеко от острова береговая охрана наткнулась на две пустые шлюпки. Людей в них не было. Ни живых, ни мертвых. Я тогда понял, что эти шлюпки были нашими.
   Он замолчал, окутавшись сизым облаком табачного дыма. Мы с Виктором тоже молчали, переваривая услышанный рассказ. Я действительно не знала, как мне отнестись к услышанному. Пауль мне казался правдивым и прямолинейным человеком, настоящим моряком. Но именно такие моряки и рассказывали на протяжении сотен лет в тавернах и кабаках вот именно такие случаи, якобы произошедшие с ними во время их долгих плаваний.
  
   ГЛАВА 25.
   Нас загоняют в угол.
  
   Я оторвалась от книжки и прислушалась. Нет, мне не показалось. Действительно на палубе разговаривали двое мужчин. Как ни старалась, я никак не могла понять, о чем они говорят. Язык мне был незнаком. Вернее, скорее всего, я слышала его, но не могла уяснить для себя, какому народу он принадлежит. Я окончательно закрыла книжку, заложив страницу, и стала внимательно вслушиваться в разговор. Двое мужчин, один из которых, несомненно, был Виктор, о чем-то живо спорили. Виктор, мне показалось, старался убедить второго человека, но тот приводил какие-то контраргументы, на которые мой друг не мог найти возражений, поэтому после длинных фраз своего собеседника, он замолкал, видимо, взвешивая сказанное им. Нет. Вторым человеком был не Пауль. Голос капитана я уже могла узнать из тысячи других голосов. Тогда кто мог быть тем вторым? Какой-нибудь матрос? О, точно нет! Вряд ли синьор Корецки опуститься до того, чтобы спорить с матросами. Тогда кто?
   Потерпев еще минут пять, я не выдержала и поднялась на палубу. Погода так и не исправилась. Так же, как и утром дул прохладный ветерок. Серые, свинцовые тучи висели над таким же серым и совсем не красивым морем. Мелкий противный дождик то начинался, то внезапно заканчивался. Я поежилась и сильнее уткнулась в воротник своего свитера. На палубе в шезлонгах спиной ко мне сидели двое мужчин. Одного из них я узнала, а второго видела впервые. Я была в этом уверена. Странно, как он мог появиться на судне? Ведь мы никуда не заходили, ни в какой порт, и нигде не бросали якорь. Вряд ли к нам приставали шлюпки с других кораблей. Тогда откуда он взялся на "бегущей"? Кто он, этот таинственный незнакомец?
   Я тихонько подошла к мужчинам и дотронулась до плеча Виктора. Он вздрогнул от неожиданности и повернулся ко мне.
   - Привет, дорогая! Что начиталась? Смотри, здесь довольно холодно, не замерзни!
   - Да... Вот решила подняться и немного подышать воздухом... На мне теплый свитер, не переживай, - я перешла на шепот и показывая глазами на второго человека, почти одними губами спросила, - кто это?
   - А! Прости, это Стас! Я рассказывал тебе о нем! - потом Виктор перешел на русский язык и представил своему собеседнику меня. Так вот на каком языке они разговаривали!
   Стас встал и поклонился мне. Это был человек приблизительно тех же лет, что и Виктор, правда, выглядел он немного старше. Его голова была полностью свободна от волос и являлась образцом правильного блестящего шара. Большие серые глаза смотрели на меня внимательно и даже пронзительно. Пухлые, но симпатичные губы раздвинулись в легкой улыбке. Из-под его рубашки, расстегнутой на три пуговицы, выглядывало крепкое мускулистое тело. Оно не было загорелым, как у Виктора, но и белым оно не выглядело. Скорее всего, загар сошел совсем недавно, оставив на теле воспоминания о себе.
   - Стас говорит, что завидует мне. Он считает тебя очень красивой и чрезвычайно обаятельной девушкой, - перевел мне Виктор слова Стаса.
   - Спасибо, мне тоже очень приятно познакомиться с другом Виктора! Он, правда, мне много о Вас рассказывал, - смотря Стасу в глаза, обратилась я за переводом в Корецки. Тот перевел.
   Помощник капитана, стоявший на мостике, заметил мое появление и вскоре один из матросов поднял на палубу третий шезлонг, раскрыв его рядом с другими. Мужчины, стоявшие до этого, предложили мне присоединиться к их компании. Мы уселись. Я обратила внимание, что гость и Виктор пили коньяк, бутылка которого стояла на столике, там же, где и бокалы. Тот же матрос через минуту поставил на столик еще один бокал для меня. Я посмотрела на капитанский мостик и помахала помощнику капитана рукой, благодаря его за такую предусмотрительность. Тот улыбнулся, приложил руку к фуражке и вежливо поклонился, продолжив заниматься своей непосредственной работой.
   Виктор налил всем коньку и поднял свой бокал. Мы все последовали его примеру.
   - Ну, за знакомство! - провозгласил он по-итальянски, а потом и по-русски.
   Мы выпили. Коньяк приятно согрел мне горло, а потом и все тело. Стало немного теплее. Стас, опустошив свой бокал, потянулся и обвел взглядом вокруг себя.
   - Завидую я вам, друзья мои! Как же приятно плыть на прекрасной яхте вместе с любимым человеком! - перевел его слова Виктор.
   - А разве Вы не можете себе позволить такое? - удивилась я.
   - Теоретически, конечно, могу. Но вот практически это неосуществимо! Увы, я одинок и не имею такого счастья, какое есть у Виктора.
   - А что ж вам мешает?
   - О! не каждому везет в жизни...
   - Ну, ну не прибедняйся! У тебя тоже все в жизни хорошо! - сказал на двух языках Виктор.
   - Я никогда не был знаком с такой красавицей! - смеясь, возразил Стас.
   Мы еще выпили и поговорили о нашем путешествии. Стас поинтересовался, не надоедает ли мне долгое плавание, не страдала ли я морской болезнью. Я сказала, что мне все пока нравится. После чего Виктор нахмурился.
   - Роберта, наш друг говорит, что мне опасно сходить на берег в любой стране, где есть интерпол и местная полиция.
   - А есть такие страны, где их нет?
   - Есть...
   - Подожди! А почему? Что случилось?! - внезапно испугалась я.
   - Российские правоохранительные органы разыскивают меня и моего друга по обвинению в совершении ряда преступлений, в том числе и убийстве сотрудников службы государственной безопасности. Они подали нас в международный розыск. Поэтому меня и Стаса будут усиленно искать. Я все больше и больше становлюсь опасным спутником!
   - То есть нам опасно появляться в любой европейской стране? В том числе и в Греции? Да?
   - Да.
   - А что в таком случае нам делать?
   - Вот мы сидим и думаем. Ведь Стас в таком же положении, что и я.
   - Не придумали?
   - Пока нет...
   Я выпила еще коньку и, откинув волосы, посмотрела прямо в глаза сначала Виктору, а потом его другу.
   - А теперь скажите мне, как Стас оказался на борту?
   Русский гость посмотрел на Виктора. В его взгляде я прочитала неуверенность и вопрос. Корецки ответил ему, закрыв на долю секунды глаза, мол, я все ей рассказал, она знает. Потом он сказал мне только одно слово.
   - Перемещатель.
   - Так их у вас много?!
   - Нет, всего два.
   - Тогда и ты можешь воспользоваться им и оказаться в любой точке мира,... надеюсь, вместе со мной!
   - Увы, это не так просто. Его мощность невелика. Тем более если им пользуется одновременно двое, то и расстояние, дальность перемещения уменьшится вдвое, - вздохнул Виктор.
   - На какое расстояние мы можем переместиться? - не унималась я.
   - Точно не знаю... думаю... километров на двести, может, триста... нужны лабораторные исследования.
   - Так... это тоже результат... в случае опасности им можно воспользоваться!
   - Да, скорее всего, можно, - подтвердил Корецки.
   - Как долго мы можем безопасно плавать?
   - Пока у Пауля не закончатся припасы. Потом ему нужно будет заходить в порт для их пополнения. А это: вода, продукты, солярка для дизелей. Ну, и потом деньги. Я ведь оплатил аренду яхты на две недели. Через несколько дней он вправе выкинуть нас в море, - грустно улыбнулся Виктор.
   - А разве ты не можешь перечислить ему деньги с какого-нибудь счета по интернету?
   - В том то и дело! Все мои счета заблокированы! Даже те, что находятся в оффшорах! Они проследили почти все движения по счетам. Есть, конечно, и наличные, но они на суше. Чтобы их взять, нужно сойти на берег, хотя бы в Италии...
   - А это чревато осложнениями, - продолжила я за Корецки. Он утвердительно махнул головой.
   Все дружно замолчали. Стас грустно смотрел на серый горизонт, Виктор уткнулся взглядом в дно своего пустого бокала, а я переводила свой взгляд с гостя, на Корецки и обратно. Через несколько минут Стас что-то предложил Виктору, который почесав затылок, пожал плечами и перевел мне.
   - Стас предлагает для проверки бдительности полиции и береговых служб высадиться на каком-нибудь маленьком греческом островке и заодно пополнить запасы воды и пищи. Мне кажется это разумное предложение. Мы сможем проверить, насколько нас тщательно ищут и если что, сможем быстро уйти. Но надо поговорить с Паулем. Я думаю, его не стоит вводить в тонкости наших взаимоотношений с властями. Но не сказать ничего нельзя. Посидите, я приглашу капитана, - Виктор встал и, оставив нас со Стасом, спустился вниз с палубы.
   Мы остались одни. Русский сидел тихо и лишь изредка поглядывал в мою сторону, тайком изучая мои реакции. Я делала вид, что не замечаю его взглядов. Подняв свой пустой бокал и намекнула ему, что не против выпить. Он понял меня и налил мне и себе густой жидкости. Мы чокнулись. Через пару минут вернулся Виктор. За ним шел капитан.
   - Здравствуйте, Роберта! Мы сегодня даже не виделись, - приветствовал он меня. На Стаса он не обратил особого внимания, из чего я поняла, что они сегодня виделись и капитан в курсе присутствия своего нового пассажира.
   - Пауль, - начал Виктор, - на сколько дней нам хватит запасов воды, пищи и топлива?
   - Хм...ну, думаю, дня на два еще хватит. А мы что не собираемся заходить в порт?
   - Видишь ли, дорогой Пауль, у нас внезапно возникли некоторые разногласия с властями, причем со всеми, поэтому мы не очень хотим с ними встречаться, ни с кем из них. А в порту, сам понимаешь, это не исключено. Таможня, пограничники, полиция. Мы не хотим, чтобы они знали о нашем появлении... Что ты скажешь? Готов ли ты укрыть нас временно на своем судне?
   Капитан нахмурился. Его вечная улыбка, плохо скрываемая бородой, исчезла. Видно было, что он озадачен. Но не испуган. Скорее в его реакции я заметила какую-то обиду.
   - Господа, я являюсь капитаном "Бегущей" и, следовательно, первым и главным человеком в море. Я отвечаю за жизнь каждого из вас и за жизнь каждого матроса, находящегося на судне. Спрашивая меня о том, готов ли я предоставить вам убежище, я, надеюсь, вы не хотели меня обидеть. Я считаю, что ваш вопрос был только лишь формой приличия! - он обвел нас взглядом. - Отвечаю вам, что вы находитесь под моей защитой, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы уберечь вас от каких-либо неприятностей, будь то простые опасности, связанные с плаванием в открытом море или же другие опасности, угрожающие жизни членов экипажа. В любом случае, как только вы ступили на борт моего корабля, я стал нести ответственность за вашу жизнь и безопасность. Кроме того, я и сам не люблю никакие государственные органы - этот аппарат насилия над личностью. Я в душе анархист... Теперь о том, что нам делать... Греция хороша тем, что имеет огромное количество островов, больших и малых. Есть такие острова, население которых один, два, три человека. И это гарантированно исключает наличие на таком острове каких-либо карательных органов. Плюс греки по своей натуре люди свободолюбивые и не привыкли подчиняться властям так, как это делаем мы, немцы. Мне кажется, мы можем рискнуть, и этот риск вполне будет оправданным. Мы зайдем на остров под названием Гавдопула. Он находится совсем рядом с Критом. Но не настолько, чтобы он мог быть охвачен полицейскими патрулями. Скорее всего, там нам не угрожает встреча ни с пограничниками, ни с полицией. По крайней мере, я на это надеюсь. Там постоянно проживают три человека. Там мы спокойно можем пополнить наши запасы и разузнать все, что известно греческим правоохранителям. Как вам такой план?
   Мы переглянулись. Значит, предложение Стаса было не столь уж плохим. Конечно, решали мужчины, но мне слова капитана показались разумными, я была с ними полностью согласна. Виктор и наш нежданный гость о чем-то заговорили на своем языке. Мы с Паулем смотрели на них и не понимали, о чем те так долго спорят. А они спорили, я в том не сомневалась. Виктор, скорее всего, убеждал Стаса не заходить ни в какие порты, а воспользоваться тому перемещателем и не рисковать вместе с нами. Его друг напротив, желал остаться и разделить с нами все опасности.
   - Как думаете, Роберта, о чем они спорят? - тихонько спросил меня капитан.
   - Вы тоже подумали, что это спор? - шепнула я ему. - Мне кажется, что ваш новый гость жаждет риска и желает остаться на судне.
   - Хм... Мне тоже так показалось... Что ж это благородно! - буркнул себе в бороду капитан.
   Наконец, они о чем-то договорились. Виктор посмотрел на Пауля, затем на меня.
   - Да, вы правы, Стас убеждал меня, что ему необходимо остаться с нами.
   - Но ведь ему ничего не грозит! Почему бы и нет! - сказала я.
   - Да потому, что нам нельзя находиться вместе. Мы должны быть всегда разделены. Если нас захотят уничтожить, то справятся одним ударом и уже никто им не отомстит! А когда мы разделены, то им, во-первых, трудно отследить сразу двоих, а во-вторых, оставшийся нанесет ответный удар. Это как принцип "мертвой руки".
   - Что за принцип такой? - спросила я, услышав его впервые.
   - В Советском Союзе всей ядерной мощью управляли, прежде всего, люди, но их подстраховывала электроника. Она сканировала состояние всех командных пунктов. И если после нанесения ядерного удара ни один из КП не подавал признаков жизни, то электроника сама должна была отдать команду на запуск оставшихся ракет. Знаешь, как в кино, хозяин уже мертв, но возмездие неминуемо, рука мертвого нажимает на кнопку пуска.
   - И что, это не сказки?! - не поверила я.
   - Нет.
   - О, боже! Так вы тоже были готовы совершить такое?
   - Да, "они" должны знать, что убийство одного из нас не означает исчезновение угрозы в целом.
   - Понятно... Понятна твоя позиция! А что говорит твой друг? Почему он остается?
   - Он считает, что сейчас мы находимся в безопасности. Нас ищут, но пока не знают где мы. Мы находимся в движении, и они не смогут нанести удар по движущейся цели. И, в конце концов, он всегда сможет воспользоваться перемещателем.
   - Я думаю, он просто хочет остаться с нами? Ему приятно твое общество и он соскучился по тебе, - высказала я свое предположение.
   - Возможно, ты права... - пожал плечами Виктор. И все-таки не стоит ему оставаться...
   Получив одобрение, капитан немного изменил курс и "бегущая" помчалась правее прежнего курса, на маленький островок, находящийся приблизительно в одном дне перехода от нас. Так сказал капитан. Нового пассажира разместили в свободной каюте. Ему так же, как и нам выдали форму, и он стал походить на настоящего члена экипажа. К вечеру тучи растянуло и появилось солнце. Оно повисло справа и немного сзади от нас. Ветерок окреп и подул по курсу, отчего Пауль повеселел.
   - Сам бог нам помогает! При таком ветре на острове мы будем завтра к полудню.
   "Бегущая" резала волны, которые равными кусками ложились справа и слева от форштевня. Паруса надулись, словно туго набитые подушки в доме моей бабушки. А канаты, натянутые контрабасными струнами, издавали такие же грубые звуки. Капитан стоял на мостике и курил трубку. Я украдкой смотрела на него и восхищалась его мужественным видом. Мне казалось, что пираты южных морей непременно были похожи на Пауля. Ему не хватало только перевязанного глаза, треуголки на голове, подзорной трубы и огромной золотой серьги в ухе.
   Ужин прошел скучно. Капитан быстро перекусил и убежал на мостик. Стас молчал, явно о чем-то размышляя. Виктор тоже погрузился в себя.
   - Вы не поссорились? - спросила я.
   - Нет. Мы обдумываем создавшееся положение.
   - И что надумали?
   - Пока толком ничего, но все вводные поступающие в мозг, не радуют. Положение наше остается очень тяжелым.
   - Ну, будем надеяться, что не все так мрачно и плохо! - подбодрила я его. Он из вежливости согласился.
   Ночь прошла спокойно. Легли мы рано. Уже через час после ужина все разошлись по каютам. Капитан оставил на вахте своего помощника, Стас закрылся в своей каюте, а мы с Виктором - в своей. Яхта неслась на всех парусах, отчего чувствовался небольшой крен на левый борт. Но он не помешал нам быстро уснуть. Я прижалась к любимому человеку, он обнял меня и, закрыв глаза, моментально уснула. Мне ничего не снилось, не тревожили никакие мысли. Я была уверена, что все в этом мире прекрасно и ничего нам не угрожает.
   Остров показался на следующий день, как и прогнозировал капитан, часов в одиннадцать. Позавтракав втроем, мы вышли на палубу. На мостике стоял сам капитан, он поприветствовал нас и, больше не обращая внимания, уставился в горизонт. Мы уселись в шезлонги, выставляемые на палубе дежурным матросом каждое утро. Я укрылась теплым пледом, воздух был прохладен, дул крепкий ветер, а солнце еще не успело нагреть воздух, остывший после пасмурного дня и ночи. Стас грыз яблоко, взятое им из кают-компании, и смотрел на остров. Виктор, усевшийся в кресло, через минуту встал и подошел к своему другу.
   - Так, мы договорились, Стас? - спросил его Виктор на двух языках.
   - Си! - сказал тот на моем родном языке, видимо для того, чтобы я поняла без перевода.
   - А о чем вы договорились? - поинтересовалась я.
   - После того, как мы покинем остров, Стас вернется к себе.
   - А! Понятно.
   - Ты его уговорил-таки!?
   - Да, но он не очень возражал. Утро вечера мудренее, - так говорят русские.
   Остров стремительно увеличивался в размере, приближаясь со скоростью почти двадцать узлов. Такую скорость определил Виктор. Мы все немного нервничали, хотя внешне это ни в чем не выражалось. Посмотрев на мужчин, я, если бы не знала Виктора, сказала, что он и его друг просто любуются красотами средиземного моря и греческими островами, что они спокойны и ленивы. Но это было обманчивое впечатление. Я чувствовала, что все нервы мужчин натянуты, словно струны рояля. Малейшее усилие, и они рванут все разом.
   По мере приближения к острову суровел и капитан. Я не видела на его лице и тени былой улыбки. Глаза внимательно вглядывались в горизонт, пытаясь увидеть малейшие детали обстановки. Судов в единственной оборудованной бухте острова я не заметила. Лишь пара лодок, привязанных к причалу, подпрыгивала на небольшой волне. "Бегущая" сбросила с себя все паруса и плавно стала входить в пространство бухты. Капитан, четко отдававший приказы матросом, как только яхта коснулась причала, облегченно выдохнул.
   Мы встали со своих мест, подошли к правому борту, и каждый из нас обвел взглядом остров. Он представлял собой выжженный клочок суши, малопригодный для жизни. Скорее всего, на нем не было никаких источников пресной воды. Сухая трава, какие-то непонятные кусты, голые камни и ни одного зеленого деревца. На небольшом выступе скалы, свисавшей над бухтой, белел маленький домик с синими ставнями и крышей, покрытой рыжей черепицей. От него к причалу извивалась тропинка, по которой к нам на встречу торопливо спускался сухенький старичок. Его голова, как и его дом, была белой, а тело, выглядывающее из-под одежды, чернело вечным загаром. Он радостно махал нам рукой, приветствуя редких гостей.
   "Бегущая" окончательно причалив к берегу, замерла. Капитан оставил мостик и по трапу, опущенному двумя матросами, сошел на берег. Через пару минут он и старичок поравнялись метрах в пятидесяти от яхты. Мы все из любопытства поспешили к ним.
   - Здравствуй, Яннис, - поздоровался со стариком Капитан, пожимая его руку.
   - Здравствуй, Павлос! - ответил старик. Его глаза покрылись пеленой слез. Руки немного дрожали, то ли от старости, то ли от радости.
   Пауль оглянулся и посмотрел на нас. В его взгляде я заметила тоже что-то необычное, что-то совсем сентиментальное, словно он перестал быть суровым капитаном и превратился в любящего внучка, встретившегося после долгой разлуки со своим любимым дедом.
   - Янис - мой старый друг. Он завет меня так на греческий манер. Я не поправляю его, привык, - пояснил нам капитан.
   - Павлос, по-гречески значит "маленький", - на ломанном английском сказал Яннис. - Мы познакомились с ним, когда он был, в самом деле, еще совсем мальчиком. Представь мне своих друзей, Павлос!
   Виктор и Стас представились сами, называя себя и сжимая по очереди сухонькую руку старичка. Потом Яннис посмотрел на меня, и я увидела в его тусклых старческих глазках огонь южного мужчины, который, невзирая на возраст, всегда остается эдаким Казановой.
   - А вы сеньорита, видимо, итальянка? - спросил меня грек, довольно крепко держа меня за руку.
   - Да, Вы правы, Яннис, я итальянка. Меня зовут Роберта, - представилась я на таком же плохом английском, и отчего-то невольно смутилась.
   - О, я когда-то, очень давно знал итальянский! - мечтательно сказал Яннис. - А сейчас уже ничего не помню. Наверное, стар стал.
   - Янннис, друг мой, нам нужна вода и некоторые продукты. Ты сможешь нам помочь? - после процедуры знакомства взял инициативу в свои руки капитан.
   Старик удивленно посмотрел на своего старинного друга. День явно состоял из одних удивлений.
   - Ты же знаешь, что наши запасы невелики! Отчего обращаешься ко мне с такой просьбой? Иди на Крит! Там ты возьмешь всего и в любом количестве!
   - Понимаешь, в чем дело, нам, как бы это правильно сказать, не очень удобно показываться в людных местах, - очень аккуратно стал объяснять Пауль.
   - А! Ха-ха-ха! Ты взялся за старое?! - рассмеялся старик.
   - Ну, можно и так сказать. Что, кстати ты слышал о розыске опасных преступников? Поступала ли тебе какая-нибудь свежая информация?
   Старик перестал смеяться и пристально посмотрел на Виктора. Потом он перевел взгляд на Стаса.
   - Его разыскивают... - махнул он головой в сторону Корецки. Потом посмотрел на других. - Остальных, вроде, не ищут. Велено сообщать обо всех лицах, посещающих остров. Но у вас есть время. Катерам до нас часа два ходу. Успеете уйти!
   - Черт! - ругнулся капитан. - Значит, везде обложили!
   - Павлос, разве это было когда-нибудь для тебя помехой?! - удивился Яннис. - Я дам вам немного воды и еды на пару дней. А ты веди свою "ласточку" к Африке. Там ты найдешь все, в чем нуждаешься! Мне ли тебя учить! Как только вы уйдете, я позвоню на Крит и скажу, что остров посещала яхта, но не скажу, что видел вас.
   - Спасибо, дорогой мой друг! - капитан крепко пожал старику руку.
   - Э! Разве впервой я тебя выручаю!? На том свете сочтемся! А сейчас идемте в дом, я напою вас чаем и накормлю своим сыром. Ты не забыл его вкус?! - Яннис повернулся, махнул нам рукой, приглашая идти за ним, и зашагал вверх по тропинке к своей хижине.
   Так значит, Пауль не выдумывал, когда рассказывал нам истории из своей жизни. Видимо, в молодости он часто посещал этот остров и с тех пор знаком с Яннисом. Вот это да! Прямо получается настоящая пиратская история, - подумала я. Может где-нибудь на острове и сокровища спрятаны? Недаром я сравнивала Пауля с пиратом!
   В хижине Яннис рассадил нас возле грубого деревянного стола, а сам стал суетиться, доставая хлеб, сыр, молоко, ставя на огонь большой чайник, литра на три. Все это он делал, что-то бубня себе под нос. Разобрать, что он говорил, было невозможно, так как никто из нас не знал греческого языка.
   Уже минут через десять вода вскипела, и хозяин разлил чай по металлическим кружкам. Это был даже не чай, а скорее отвар из местных трав. Но на вкус напиток мне понравился. Я попробовала и сыр, нарезанный большими и неровными кусками, и сырокопченую колбасу, и домашний хлеб. Все было изумительно вкусным. Мужчины тоже уплетали угощение за обе щеки. Разговаривать никто не мог, рты у всех были заняты пережевыванием пищи. Только Яннис не ел. Он по-доброму, почти по-отечески смотрел на нас и его глаза опять или все еще покрывала пелена слез.
   Прошло около пятнадцати минут. Все бы сложилось хорошо, если бы не странный гул, вдруг донесшийся с противоположной стороны острова. Все замерли и прекратили жевать.
   - Вертолеты береговой охраны, - высказал вслух свою догадку Пауль.
   - Так быстро? - удивился Виктор.
   - Хорошо сработали! Видимо заметили нас раньше!
   - Что будем делать? - спросил капитана Корецки.
   - Что?! Пополнять запасы некогда! Снимаемся с якоря и идем в Ливию, - произнес капитан, заканчивая пережевывать хлеб и вставая со своего места. - У нас есть пара часов. Надеюсь, успеем уйти в нейтральные воды. Все! Идем! Спасибо тебе, старик, за все! - он подошел к Яннису и обнял его. - Не знаю, увидимся ли еще в этой жизни! Очень хотелось бы! Живи, старик, долго!
   Все встали и поспешили к стоящему в бухте кораблю. Первым спускался, как и положено, капитан. За ним - Стас, потом я, а Корецки замыкал нашу компанию. Яннис остался в своей хижине. Я, выходя из его дома последней, оглянулась. Сухонький человечек вытирал рукавом своей рубашки мокрые от слез глаза. Мне самой захотелось разреветься. Отчего-то этот совсем незнакомый мне человек стал в ту минуту самым дорогим.
   Вступив только одной нагой на свой корабль, капитан стал отдавать быстрые приказы, которые команда бросилась молниеносно выполнять. Смотря на слаженность команды и капитана, на то, как они понимают друг друга с полуслова, я вдруг подумала, что, наверное, в свободное от катания пассажиров время, Пауль, явно занимался чем-то нелегальным. Может даже продолжал свою деятельность по поставке нелегалов в Европу. Но отчего-то я его не осуждала за это.
   Вскоре в небе показались и сами вертолеты. Две песочного цвета небольшие каракатицы застрекотали винтами, ввинчиваясь в небо. Они пролетели над нами, развернулись и вновь пролетели, но уже ниже, на высоте, позволяющей хорошо рассмотреть людей на борту яхты. Прятаться в трюме мы не стали. Никакого смысла в том уже не было. Покружив еще немного над нами, вертолеты скрылись за островом. "Бегущая" поймала ветер и, разрезая волну, стала стремительно удаляться от острова. Я посмотрела назад и, мне показалось, что я увидела Янниса, который стоял возле своего домика и махал нам рукой.
  
   ГЛАВА 26.
   Мы возвращаемся домой, но странным образом.
  
   - Дорогой, а почему вы не ответите тем правительственным негодяям, которые начали войну с вами, нанеся свои, ответные удары? - спросила я Виктора.
   Мы лежали в своей каюте, укрывшись тонким одеялом. Взглянув на часы, я отметила про себя, что прошло уже два часа после полуночи. Иногда я задумывалась, надолго ли хватит нашей пылкой любви. Ведь всем можно пресытиться, и любовью тоже. Но пока мы все еще оставались пылкими любовниками, несмотря на все возможные странные обстоятельства постоянно тревожившие нас. Через десять минут после жаркой любви тела остыли, и я с удовольствием залезла под одеяло. Виктор последовал моему примеру. Его сильное тело все еще вздымалось от глубокого, но уже ровного дыхания.
   - Как?! Мы утеряли все их координаты. Они сменили с десяток домов. Да и люди могли смениться. Скорее всего, к управлению страной пришли новые группировки. И, мне кажется, что это они новые, дерзкие, жесткие люди и начали войну. Мы даже не знаем, кто они! Кроме того, раньше мы имели дело только с российскими чиновниками, а теперь мы оказались перед целой коалицией. Мировое правительство! Они все против нас! Нет! В этой ситуации сопротивление бессмысленно. Надо признать, что мы, начиная наше предприятие, сильно просчитались.
   - Так что, мы вот так и будем бегать и прятаться?
   - Нам ничего другого не остается...
   - Да... перспектива не радужная... - прошептала я, задумавшись. Мне почему-то захотелось найти самой выход из такого положения. Странные эти мужчины. Они словно маленькие мальчики растерялись и не знали, что им делать.
   "Бегущая" плавно скользила в черных нейтральных водах, постепенно приближаясь к ливийским берегам. Капитан отлично знал, куда ему надо идти. Там он надеялся пополнить жизненно важные запасы. А что потом? Куда потом нам плыть? Никто из нас об этом пока не догадывался. Стас нарушил свое обещание, данное Корецки, и плыл вместе с нами, так и не покинув яхты. Отчего он так поступил, я не знала, а Виктор мне не сказал. Скорее всего, у него не возникло подходящего момента.
   Мысли мои крутились вокруг одного вопроса - как быть дальше. Я не хочу сказать, что не доверяла мужчинам, но они вели себя очень странно. Мне казалось, что они растерялись и не могут собраться с мыслями. В таком случае им могла помочь только я. У меня голова не отягощена ненужными фактами и сантиментами. Она холодна и обладает способностью мыслить логически, словно она совсем не женская. А в тот момент этой способностью была наделена только я и капитан. Но Пауль не знал того, что знала я, поэтому не мог сделать правильные и далеко идущие выводы. Итак, мы не можем пристать ни к одному берегу, поскольку все пограничные службы охотятся за нами. Это подтвердили греки, которые прочесывают все острова с воздуха. Италия для нас тоже закрыта, впрочем, как и Испания, и Франция, и Португалия. Капитан сделал ставку на Африку. Что ж возможно там нам не угрожают силы Евросоюза и НАТО. Но интуиция подсказывала мне, что и там мы останемся не в безопасности. Идти в Атлантику? Но все запасы на исходе. Вода, продукты, топливо, - все заканчивается. Без пополнения этих запасов куда-то идти - безумие.
   Поразмышляв еще некоторое время, я услышала, как Виктор, лежавший тихо и молчавший, засопел, его дыхание стало глубоким и ровным. Прислушиваясь к нему, я пару раз сладко зевнула, а потом и сама не заметила, как тоже уснула.
   Меня разбудил стук в дверь. Очнувшись ото сна, я поняла, что в дверь каюты стучит капитан.
   - Синьор Крецки! Синьор Корецки! Синьора Роберта! Проснитесь! - громко будил нас Пауль своим зычным голосом вперемешку со стуком в дверь.
   Виктор, наконец, тоже проснулся и непонимающим взглядом посмотрел на меня.
   - Это капитан! - прошептала я ему в ухо.
   - А! - наконец его взгляд стал осмысленным. - Да, Капитан! Что случилось?
   - Чертовы копы! За нами гонятся два катера! Вставайте! Надо что-то срочно предпринимать! Вашего друга я уже разбудил. Он в кают-компании пьет кофе.
   - А который час?
   - Пять утра, только рассветает.
   - Хорошо, Пауль! Сейчас придем!
   Капитан прекратил стучать в дверь и ушел. Мы стали быстро одеваться. Известия были прямо сказать не из приятных. Действительно, ситуация требовала совместного решения. Через пять минут мы все, включая и капитана, сидели в кают-компании. Стас, пил уже третью чашку крепкого кофе. Мы с Виктором начали только первую. Капитан расхаживал из угла в угол, размышляя про себя над нависшей угрозой.
   - Что будем делать? Как, по-вашему, Пауль, мы сможем уйти от погони? - спросил озадаченный Виктор. - Далеко катера?
   - Катера-то пока далеко, но они довольно быстро приближаются. Думаю, что при той скорости сближения, которая существует сейчас, они окончательно нас догонят часа через три. Но дело еще в том, что когда они приблизятся на расстояние прямой видимости, то дадут сигнал остановиться. И если мы не выполним их указание, то последствия будут непредсказуемы. В полть до применения ими оружия.
   - То есть Вы будете вынуждены остановиться?
   - Да, синьор, я же не самоубийца! Мы не сможем от них оторваться. А потом, когда они нас нагонят, я буду соучастником того, о чем даже не знаю! Простите меня, но даже у моего лояльного отношения к вам имеются свои границы. Пока риск не велик, я готов был вам помогать, но сейчас это опасно и грозит мне так же, как и вам.
   - Да, капитан, мы прекрасно это понимаем и нисколько не виним Вас! Вы делаете все, чтобы помочь нам, - тяжело вздохнул Корецки.
   Все молчали. Вдруг Стас что-то сказал Корецки. Его речь была не столь краткой, как ее перевел Виктор.
   - Капитан, сколько миль до ближайшего берега и сколько до Италии?
   - Сейчас мы, конечно, находимся ближе всего к берегам Ливии. Приблизительно в ста километрах. Берега там безлюдные, но укрыться от преследователей там не получиться. До ближайшего итальянского берега - около шестисот пятидесяти километров. Перевести в мили?
   - Нет, спасибо, - Виктор передал информацию Стасу. Который, выслушав его, кивнул головой и вновь что-то сказал.
   - Капитан, мы не успеем доплыть до ливийских берегов, прежде чем нас остановят катера?
   - Сложно сказать... Я пока не могу вычислить точную скорость сближения. Если предположить, что мы будем двигаться со скоростью около двадцати узлов, то берега мы достигнем часа через два с половиной. Не могу утверждать, что за это время нас не догонят...
   Виктор перевел. Все опять замолчали. Но я заметила, что друг Виктора что-то высчитывает в уме, в то время как все мы угрюмо смотрели каждый в свою точку. Я понимала, что на уме у моих мужчин, вернее догадывалась. Они решали, хватит ли мощности у "перемещателя" чтобы перебросить нас на какой-нибудь берег. И, конечно же, предпочтительней итальянский. Мне и самой не хотелось попасть в Ливию. Насколько я была наслышана из новостей по телевизору, там до сих пор не существовало никакой власти. После убийства Каддафи страна превратилась в бурлящий улей всяческих военных группировок, вооруженных бандитов, военизированных племен берберов и туарегов. Попасть европейцу к ним в лапы означало либо смерть, либо мучительное ожидание выкупа за свою жизнь. Мог ли нас спасти Пауль - вопрос из вопросов. Я сомневалась в его всесильности. Нелегальная перевозка людей, - да. Контрабанда - да. Но больше?! Скорее всего, нет. Поэтому я бы тоже с большим удовольствием переправилась на итальянский берег.
   Наконец, Стас посмотрел на Виктора. Тот ответил ему взглядом. Мне не потребовалось перевода их молчаливой беседы, я все поняла из их взглядов. Стас предложил рискнуть, по его расчетам, мощности может хватить до Италии. Виктор, после непродолжительного сомнения согласился.
   - Пауль, - вновь обратился к капитану мой друг, - Вы можете дать нам лодку?
   - Думаю, да. На троих?
   - Да. Немного запасов еды и флягу воды?
   - Ну, это мы найдем! Что вы задумали, синьор Корецки? Это огромный риск! Может все-таки лучше сдаться?!
   - Нет, дорогой Пауль! У нас будет шанс на спасение! Все будет хорошо! Вы спустите лодку на воду и резко уходите от прежнего курса вправо на девяносто градусов. Мы справимся!
   - Хорошо, господа! Воля ваша!
   Капитан вздохнул и ушел готовить лодку и немного жизненно важных припасов, а мы остались в кают-компании.
   - Виктор, а зачем нам лодка? - спросила я.
   - Понимаешь, дорогая, мы не хотим, чтобы кто-нибудь из посторонних знал о "перемещателях". Сама понимаешь, как отнесется Пауль и его команда к внезапному исчезновению всех пассажиров. Мне итак пришлось поработать, объясняя внезапное появление Стаса. А так мы погрузимся на шлюпку. Пока наши преследователи идут довольно далеко, им будет трудно рассмотреть нашу маленькую лодку. "Бегущая" отвернет от нас и поведет за собой катера. А мы тем временем постараемся переместиться в Италию. Куда-нибудь в безлюдное место, откуда тихонечко переберемся в Остию.
   - Поняла, - кивнула я, но мне немного стало страшно. Еще бы! Переместиться необычным образом! Для меня такой способ путешествия являлся не просто непривычным, сказать фантастическим, тоже ничего не сказать. В детстве я читала научную фантастику, не скажу, что она мне нравилась, но я, тем не менее, знакомилась с ней. В тех книжках были, и звездолеты, и "флайеры", и машины времени, и прочие штучки. И вот мне предстояло опробовать на себе один из способов передвижения в пространстве и времени! Как вы думаете, от такого не станет страшно?
   Через полчаса мы сидели в небольшой четырехместной шлюпке. На дне лежал бочонок с пресной водой на десять литров. Кое-что из еды, - сухари, сыр, сухая сырокопченая колбаса, шоколад. Последнему обрадовалась особенно я.
   "Бегущая" плавно развернулась с большим радиусом и быстро стала удаляться от нас. Невольно я загляделась на такую романтичную картину. Если бы я была художницей, то непременно излила бы краски на холст, изобразив то, что увидела. Ранее утро. Солнце еще не встало, но вот-вот его диск покажется над горизонтом. Посреди океана маленькое утлое суденышко и три человека в нем. Они печально и с тревогой смотрят вдаль. Большая двухмачтовая яхта с наполненными ветром парусами, накреняясь на правый борт, разбрасывая еще серые утренние воды в разные стороны, несется по спокойной, широкой водной глади, удаляясь от четверки обреченных людей.
   Присмотревшись, я увидела и два катера, ранее преследовавшие нас, а теперь погнавшиеся за "обманкой" и постепенно нагоняющие свою ложную цель. Они словно гончие псы загоняли свою охотничью жертву, не предполагая, что хозяин ждет от них совсем другого зверя.
   - Ну, вроде нам повезло! - осторожно прошептал Виктор. И словно в подтверждении его слов через несколько минут мы заметили, как маленькие силуэты катеров стали удаляться от нас в направлении убегающей от них с другим, новым и обманным курсом яхты Пауля.
   - Да... - облегченно вздохнули и мы со Стасом.
   Море стало спокойным, будто спящий человек, повернувшись во сне на другой бок, снова уснул крепким сном. После нескольких высоких волн, оставленных "Бегущей", наша маленькая лодчонка почти перестала качаться. Стало очень тихо. Только вода терлась о борта шлюпки и издавала при этом чмокающие звуки. Ни криков чаек, ни шума цивилизации. Я невольно поежилась от охватившего меня чувства оторванности от привычного человеческого мира. Успокаивало только то, что рядом со мной сидели двое крепких мужчин. Именно мужчин, мужчин о которых всегда мечтают слабые женщины. Таких мужчин, которые кажутся нам всесильными, все умеющими, которые могут и прикрыть тебя во время опасности и придумать выход из любой сложной ситуации. Я знала, что эти двое когда-то служили в русской армии, и почему-то меня это радовало больше чем, если бы они служили в итальянской армии. Я не могу объяснить свое чувство. Возможно, оно уходило своими корнями в детство, когда нас пугали русскими танками. Нам внушали, что русские сильные и беспощадные. Нам говорили, что с ними справиться трудно, поэтому мы должны усиленно готовиться к встрече с ними. И вот, узнав, что они не такие страшные и с ними можно дружить, и даже любить, осталась уверенность, что они все еще сильные и непобедимые. Такие гиганты, которым море по колено.
   - Почему ты так странно смотришь на нас? - спросил меня Виктор, заметив, что я перевожу свой взгляд с него не Стаса.
   - Смотрю и оцениваю вас. Вы на самом деле непобедимые?
   - Я тебе скажу даже больше! Мы бессмертные! - рассмеялся Корецки.
   - Это хорошо! Если так, то я перестала бояться.
   - Вот это правильно!
   Солнце как-то внезапно выпрыгнуло из-за горизонта и окрасило воды в кровавый цвет. Утро окончательно наступило. Наше судно, которое давало нам убежище в последние дни скрылось, превратившись в едва заметную точку. Гонящиеся за ней катера вовсе исчезли. Мы остались одни посреди первобытной стихии. Как хорошо, что она, эта стихия спала.
   - Ну, что? Приступим? - утвердительно спросил Виктор Стаса.
   - Да, давай.
   Они достали из карманов свои портативные устройства, прозванные ими же "перемещателями". У Стаса прибор оказался точно таким же, как и тот, что я раньше видела у Корецки, и который тот тоже достал.
   - Какие координаты? - видимо спросил Стас.
   - Забивай... так... - Виктор достал маленький листочек бумаги, на котором карандашом были написаны цифры. - 38*24' 37.60'' северной широты и 16*33'17.28'' восточной долготы. Ввел?
   - Да!
   - Подожди, я тоже введу, - Виктор стал нажимать на кнопки своего устройства.
   - Какое время выставляем? - спросил Стас, когда Корецки перестал нажимать кнопки.
   - Хм... давай сегодняшний год, но спустя пару месяцев? Так хоть службы немного успокоятся.
   - Да, это разумно, - согласился Стас. - А часы выставим на ночь, скажем час ночи. Как думаешь?
   - Согласен!
   Они опять что-то начали вводить в свои портативные приборы. Я с интересом и неминуемым страхом наблюдала за ними. Мои внутренности сжимались от страха в ожидании чего-то нового, ранее никогда мне неизвестного. Виктор заметил мое волнение.
   - Не бойся, дорогая, все будет хорошо. Это не больно, поверь!
   - Я верю, но все равно боюсь! - прошептала я.
   Он придвинулся ко мне и обнял. Я словно маленькая девочка прижалась к нему, ожидая защиты от неведомых страхов. Странно, но я немного успокоилась. В конце концов, я не первая! Они уже это делали, и думаю ни раз. Вот Стас, ведь на яхту он переместился именно таким способом. И с ним ничего не произошло. Он жив и здоров. Значит и со мной ничего плохого не случится! Я поверила своему любимому человеку, он не допустит ничего, что может мне навредить!
   - Ты закроешь глаза, а потом откроешь их, словно ты проснулась. И все! Я буду рядом с тобой, будто мы вместе легли спать и потом проснулись.
   - Хорошо, я постараюсь успокоиться.
   Мужчины переглянулись. Стас взял за руку Виктора и меня, за другую руку взял меня Виктор, таким образом, получился замкнутый круг.
   - Закрой глаза и дыши глубоко, но спокойно, - посоветовал мне Виктор.
   Глаза я закрыла, но никак не могла успокоить свое дыхание, которое сбилось и мне не хватало воздуха. Сердце колотилось с такой скоростью, что вот-вот могло выскочить из груди. Вдруг я почувствовала, как Стас легонько сжал мою руку своей теплой широкой ладонью, пытаясь хоть как-то меня приободрить. Странно, но мне было приятно это простое проявление симпатии. Я услышала как Виктор начал отчет.
   - На три жмем! Раз, два, три...
  
   ГЛАВА 27.
   Плен.
  
   Как только я открыла глаза, меня сразу же вывернуло наизнанку. Все, что было съедено за ужином осталось на песке. Но рвотные позывы никак не прекращались. Меня рвало и рвало. Я чувствовала, что Виктор и Стас стоят рядом, не в силах мне ничем помочь.
   - Это скоро пройдет! - прошептал Виктор. - Так всегда бывает, когда ты впервые перемещаешься. Так было и со мной, и со Стасом. Не бойся, сейчас все успокоится!
   И, правда, через минуту приступы прекратились. Я поднялась с колен и осмотрелась вокруг. Стояла глубокая ночь. Небо искрилось миллиардами звезд. Сзади меня шумел морской прибой. Под ногами чувствовался песок. Мы стояли на пустынном пляже. Ни одного строения я не увидела. Странно, но оказывается и в Италии есть такие пустыри. Было холодно. Возможно, я продрогла от того, что меня вырвало, но, скорее всего, просто температура воздуха не превышала десяти градусов. Мои мужчины тоже замерзли и стояли, греясь, обнимая себя руками. Их футболки не годились для такой температуры. Мы не подумали одеться соответственно погоде. И вот поэтому замерзли.
   - Ну, что? Куда идем? - спросил Стас.
   - Нам нужно пробраться в Остию, ко мне в особняк. Там мы будем в безопасности, - сказал Виктор.
   - Это почему ты так уверен? - засомневался его друг.
   - О, это отдельная история!
   - Но если в двух словах?
   - У него отсутствуют земные координаты!
   - Нет! Ты шутишь?!
   - Нисколько! Роберта может подтвердить! Правда, дорогая?
   Я подтвердила, вспомнив, что мы не смогли найти особняк ни в одном открытом источнике.
   - Хм...это действительно очень странно! - пробормотал Стас.
   Читая эти строки, может показаться, что я стала понимать по-русски, или Стас стал говорить по-итальянски. Это не так! Просто Виктор служил нам переводчиком и все дословно, я надеюсь, переводил. Поэтому я упускаю моменты перевода с одного языка - на другой.
   Мы побрели по зыбкому песку в сторону от моря. Там были населенные пункты, дороги, тепло и еда, все то, что нам тогда было необходимо. Пляжная полоса оказалась довольно широкой, миновав ее, мы вышли на асфальтированную дорогу. Автомобилей мы не увидели, дорога была такой же безлюдной, как и вся местность.
   - Куда нам идти? В каком направлении? - спросил Стас.
   - Нам нужно идти на север. Вон в ту сторону, перпендикулярно трассе. Но, конечно, мы в таком виде и состоянии не доберемся до Остии. Как ни как около пятисот километров!
   - Тогда может, опять переместимся? - скрепя сердцем предложила я.
   - Увы, нет, не получится, - сказал Виктор.
   - Почему? Вы жалеете меня?
   - Нет. Дело в том, что нельзя сразу перемещаться несколько раз подряд. Нужно время для следующего перемещения. Я потом тебе все объясню. Но поэтому несколько дней мы будем перемещаться естественным путем. Может быть, это и к лучшему.
   - Так поэтому Стас не вернулся сразу же в тот же день, домой? - поняла я.
   - Да, и поэтому тоже...
   За трассой начинались апельсиновые сады. Виктор повел нас между деревьев, увешанных оранжевыми плодами. Стас сорвал несколько апельсинов и на ходу стал очищать их от кожуры. Вскоре он протянул каждому по очищенному апельсину.
   - Мы все проголодались. Ведь два месяца ничего не ели, - улыбаясь, сказал он при этом.
   Только тогда я поняла, что больше всего на свете мне хочется есть. Все что у меня оставалось в желудке после вчерашнего ужина на яхте, я успешно выблевала на песок. Поэтому-то мне жутко хотелось заполнить образовавшуюся в животе пустоту. Спасибо Стасу, он будто почувствовал то, в чем я остро нуждалась. Разрывая спелый фрукт на дольки, я с наслаждением высасывала из них сладкий сок. Жить становилось веселей.
   Идти мешала трава, росшая между деревьями. Ее отчего-то не косили, и она вымахала, чуть ли не до пояса. Пройдя метров двести, в почти кромешной темноте мы наткнулись на заброшенный дом. Рамы в окнах отсутствовали, крыша тоже прикрывала внутренности дома не везде. Остановившись перед развалинами, Виктор предложил в нем заночевать. Мы остро нуждались в передышке. Кроме того, Стас предложил развести костер и погреться возле него. Конечно, такое решение не являлось безопасным, но холод и усталость заставили его принять. Все согласились, после чего Виктор стал рвать траву на подстилку, а его друг собирать сухие ветки, поломанные старые ящики, всяческие обрывки газет, картона, - все то, что должно было хорошо гореть и попадалось в потемках под руку. В итоге он собрал целую гору горючего материала, по его мнению, достаточную для сжигания в течение всей ночи.
   В доме, вернее в том, что от него осталось, мои друзья оборудовали место возле стены под участками крыши с наличием черепицы, разложив там траву. Виктор попробовал балки и убедился, что они держаться крепко. По центру от лежачих мест они разложили костер и снесли кучу веток поближе, так чтобы лишний раз не возникало необходимость вставать и не ходить далеко за ветками. Потом, наконец, Стас поджег костер, который быстро разгорелся и стал постепенно отдавать нам свое тепло.
   - Знаете, а мы в детстве часто жгли костры... долго сидели возле них, пекли в углях картошку... - сказал Стас, грустно глядя на языки пламени и слушая треск горящих дров.
   - И я любил сидеть у костра... - поддержал своего друга Виктор.
   Я промолчала. Мы не жгли костры. У меня было цивилизованное детство. Где в городе, да еще в таком городе, как Рим, можно разжечь костер?! В Риме мы не могли себе этого позволить. Мои знакомые мальчишки выезжали за город, там они проводили лето, кто у дедушек с бабушками, кто у теток. В маленьких провинциальных городках они могли себе позволить такое. Я всегда завидовала им, ведь моя жизнь с дедушкой и бабушкой не отличалась разнообразием.
   Вот и тогда, слушая русских, я смотрела на искры, высоко поднимающиеся над костром, слушала треск веток, тихие разговоры мужчин, а сама, молча, радовалась всему, что со мной происходило. Несмотря на опасность всего происходящего, я чувствовала, что живу. Живу, не существую, а именно живу. Даже если со мной в последующем не случится ничего примечательного, то всего того, что я пережила в последние недели, мне хватит на последующие годы.
   Мы согрелись. Костер выполнил свое основное предназначение. Теперь уже Виктор сходил за апельсинами и раздал каждому по два. Все сидели, удобно устроившись на траве, чистили апельсины, ели их, и никто не хотел ни о чем говорить.
   Я доела свои фрукты и легла. Тепло приятно расслабляло меня. Мои глаза закрывались, но я сопротивлялась и не без труда их вновь открывала. Однако, моя борьба закончилась моим поражением, потому что когда в дом вошли люди, я спала. Когда и как произошло вторжение незнакомцев, я сказать не могу. Меня разбудили голоса незнакомых мне людей.
   - Кто вы такие и что тут делаете?! - спросил грубый мужской голос.
   - Отдыхаем... - довольно спокойно и с достоинством ответил ему Виктор.
   Я с трудом приоткрыла глаза. Вокруг нас стояло пятеро мужчин, скорее всего южных итальянцев. Они были плотного телосложения в черных кожаных куртках. У двоих из них я увидела пистолеты. Трое других держали в руках резиновые дубинки.
   - Здесь отдыхать нельзя! Это частные сады синьора Воретти! Откуда вы взялись? - опять спросил тот же мужчина.
   - Мы путешествуем и решили заночевать здесь. Если синьор Воретти считает, что мы нанесли ему какой-нибудь ущерб, то я готов ему возместить его.
   - Синьор Воретти не занимается такими пустяками. Этим занимаюсь я! И я хочу знать кто вы такие?!
   Я поняла, что мужчины не договорятся. Поэтому встряла в разговор, хотя потом пожалела об этом.
   - Простите, синьор...?
   - Я Винченцо Марко! Слышали обо мне? - перевел взгляд на меня говорящий. - Если не слышали, то сочувствую вам! Потому что люди считают последним делом связываться со мной.
   Я сразу все поняла. Мы оказались в руках Ндрангеты - калабрийской мафии! О, Мадонна! Нам только этого не хватало! Вырваться из таких цепких рук нам, скорее всего, не удастся. Среди преступных организаций Италии Ндрангета занимает особое место. В последние десятилетия именно эта организация выходит на первое место по преступной активности и доходам, потеснив сицилийскую мафию, неаполитанскую Каморру и преступную организацию Апулии - "Сакра Корона Унита". Я читала, что по оценкам итальянского агентства по борьбе с организованной преступностью, ежегодный доход Ндрангеты составляет 35 - 40 миллиардов евро, или 3,5% ВВП Италии! При этом "крестные отцы" Калабрии стараются не идти на открытое противостояние с властями и держатся в тени. Это их и спасает от открытой войны.
   У Винченцо зазвонил телефон. Он ответил и, дав знак одному из боевиков с резиновой дубинкой следить за нами, вышел из развалин дома. За ним последовали другие боевики, кроме нашего охранника.
   - Что это за люди? - шепнул Стас Виктору.
   - Ндрангета...
   - А что это? - не понял русский.
   Виктор, живший продолжительное время в Италии и знавший тонкости быта и нравов моей страны, объяснил Стасу, о чем идет речь.
   - Попали, - присвистнул Стас. - Но я уверен, прорвемся!
   Но, как бы не храбрился Стас, русские, конечно, отдавали отчет случившемуся, потому что я увидела, как они вдруг что-то бросили в угли костра. Присмотревшись, я поняла, что это были "перемещатели", которые мгновенно вспыхнув, расплавились! Значит ситуация действительно была очень серьезной, раз они не стали рисковать своими гаджетами. Конечно! Нас обыщут и обязательно найдут приборы перемещения и тогда... Нет! Они все правильно сделали!
   Я полулежала возле догорающего костра и вспоминала, что я знала о Ндрангете. Первые упоминания о Ндрангете относятся к временам объединения Италии, оно принесло обогащение богатым землевладельцам и обеднение батракам. Центральное правительство не предпринимало никаких мер для стимулирования экономического роста в беднейших регионах юга Италии. В этих условиях криминальные подпольные организации имели социальную опору среди основной массы населения, то есть среди тех, кому нечего было терять. Само слово Ндрангета в переводе с древнегреческого означает "честь, верность". Греческие корни этого названия связаны с тем, что на юге Италии жители пользуются особым диалектом итальянского языка, в который входят многие греческие словечки, оставшиеся со времен эллинской колонизации.
   С самого начала своего существования Ндрангета имела жесткую иерархическую структуру. Крестные отцы выработали писаный кодекс чести, обязательный для всех членов организации. Кодекс чести требовал соблюдение таких понятий как "омерта", бандитская честь, строгая субординация и взаимовыручка.
   Наш назначенный соглядатай подошел к изрядно уменьшившейся куче дров и, достав из нее разломанный деревянный ящик, бросил его в огонь. Через минуту дремавшие языки пламени проснулись и стали жрать новую жертву. Всмотревшись в кострище, я не увидела и намека на "перемещатели". Охранник протянул руки к огню и стал греться. А я продолжила ворошить свои знания о родной мафии.
   Основные силы Ндрангеты сосредоточены в провинции Реджо-ди-Калабрия, хотя какие-то ответвления этой организации есть в провинциях Катандзаро и Казерта. Основными источниками дохода до девяностых годов были вымогательство, шантаж и грабеж. Самым громким делом, в котором были замешаны члены Ндрангеты, считается похищение в 1973 году внука одного нефтяного магната. Сначала миллиардер не поверил в то, что его внука похитили, и решил, что дерзкий мальчишка сам себя похитил и вымогает деньги у деда. Тогда похитители прислали по почте ухо и прядь волос, отрезанные у подростка. Чертов капиталист начал торговаться, в итоге уменьшил первоначальную сумму выкупа. После выплаты денег похитители отпустили подростка живым и невредимым, если не считать отрезанного уха. Несмотря на все усилия полиции, похитители так и не были найдены. В середине семидесятых прошлого века разразилась война между крестными отцами Ндрангеты. Считается, что за этот год в ходе внутренних разборок было убито около 300 бандитов. Вторая внутренняя война длилась с конца восьмидесятых до начала девяностых. Противостояние между кланами Конделло, Имерти, Серрайно и Росмини с одной стороны, и Стефано, Тегано, Либри и Лателло с другой, оставило за собой более 600 трупов. В девяностые годы преступная организация перепрофилировала свою деятельность, сосредоточившись на трафике кокаина из Колумбии в европейские страны.
   Я вспомнила, как в 2005 году в городе Локри, это провинция Реджо-ди-Калабрия, бандиты застрелили средь бела дня популярного левоцентристского политика Франческо Фортуньо. Это дерзкое преступление вызвало бурю возмущения среди местного населения. Люди вышли на манифестацию, требуя тщательного расследования убийства. Правительство предприняло экстренные меры, дело было расследовано и доведено до суда. В итоге за решеткой оказалось четверо, два заказчика, убийца и сообщник. Тем не менее, по сведениям агентства по борьбе с организованной преступностью, криминальные структуры Калабрии не сдают своих позиций, более того, их инфраструктура расширяется и выходит на международный уровень.
   Мне было известно и то, что огромные фруктовые плантации юга обслуживают не местные крестьяне. Эти в недавнем прошлом труженики земли сегодня живут за счет материальной помощи, поступающей от Евросоюза. На человека приходится около пятисот евро. Соответственно на семью порядка трех тысяч. Этих денег вполне хватает жить не работая. Поэтому калабрийские крестьяне разучились трудиться. Основная рабочая сила привозится из-за моря. Это негры, арабы, другой человеческий "сброд", переплывающий Средиземное море в поисках лучшей жизни. Это они с утра до ночи ухаживают за садами, собирают урожай, получая при этом иногда только еду. Это современный аналог рабства. Эти люди не имеют документов, живут нелегально и им некуда обратиться за защитой. Вот мафия и использует их словно рабов в древнем Риме. Для Ндрангеты это вовсе не люди. Их можно и убить, и помиловать, по своему усмотрению. Такой путь прошел Самюэль, рассказавший мне о своей нелегкой жизни. Этим косвенно занимался и Пауль, поведавший нам о бизнесе своей молодости.
   Через несколько минут вернулся Винченцо, вместе с ним остальные бандиты.
   - Собирайтесь! - приказал он нам. - Поедите с нами!
   - Куда это? - возмущенно спросил Виктор, за что получил удар ногой в живот, от которого невольно согнулся, превозмогая боль.
   - Меня не спрашивают, мне подчиняются молча! - сказал Винченцо.
   Молодчики грубо подняли нас с належанных мест и вытолкнули из развалин дома. Бежать оказалось невозможно. Нам связали скотчем руки, правда, ноги оставили свободными. Буквально за углом дома я увидела три автомобиля. Два БМВ и один старенький "Форд" минивэн. Автофургон стоял почти у самого дома, а БМВ чуть поодаль. Оказалось, что к развалинам вела заброшенная, но еще асфальтированная дорога. Как мы ее не заметили, для меня осталось загадкой. Возле машин курили еще два человека, одетых также в кожаные куртки. Нас грубо затолкали в фургон и закрыли дверь. Внутри не было сидений, поэтому нам пришлось сесть прямо на пол. Более унизительной ситуации я и представить себе не могла. Я итальянка, журналистка оказалась в положении нелегала, которого захватили в рабство. У меня также как и у африканских рабов не оказалось при себе никаких документов. Мне не доказать, что я гражданка Италии. Полиция мне не поможет. Никто меня не станет искать!
   - Добро пожаловать домой! - усмехнулся Корецки, словно прочитал мои мысли.
   - Что дальше? - спросил Стас.
   - Немного подождем, посмотрим, - прошептал Виктор.
   Водитель сел на свое место и завел двигатель. Тоже самое сделали остальные боевики, рассевшись по двум другим автомобилям. Наш "фордик", кряхтя и кашляя, пристроившись за двумя легковушками, заскакал по кочкам и ямам.
   Мужчины угрюмо молчали, уставившись каменными взглядами в грязный пол автомобиля. На поворотах мы валились и потом с трудом принимали прежнее положение. Дорога была ужасной. Через полчаса машины выехали на хорошую дорогу, и я почувствовала, как водитель прибавил скорость. Мы проехали еще минут двадцать, после чего свернули опять на проселочную дорогу, по которой проехали метров сто и остановились. Видимо это была база местного отделения Ндрангеты. Дверь отворилась.
   - Вылезайте! - скомандовал один из охранников. Остальные стояли рядом и курили.
   Поочередно мы выбрались из машины. Светало. Машины стояли внутри огражденной территории. Высокий забор, сверху которого протянута колючая проволока. Крепкие ворота. Нас привезли к двум баракам. Окна этих строений были заколочены. За одним из них выглядывал небольшой домик с черепичной крышей и телевизионной тарелкой. Людей кроме наших ночных знакомых я не увидела.
   Винченцо докурил сигарету, бросил ее и, не затушив, ушел в дом с черепичной крышей. Нас же разделили. Виктора и Стаса повели в один барак, меня в другой. Волочась за охранником, я заметила, как Виктор оглянулся и подмигнул мне. Не знаю почему, но меня это подбодрило. В меня совсем ненадолго вселилась надежда. Не все так печально, как кажется! Мои друзья смогут решить возникшую проблему. Они смогут все!
   Меня препроводили к бараку, дверь которого была закрыта на висячий замок. Открыв ее, мой охранник толкнул меня внутрь и закрыл за мной. Тишина, мрак, страх и отчаяние мгновенно охватили меня, от прежней надежды не осталось и следа. Около минуты мои глаза привыкали к темноте.
   Наконец, я постепенно стала различать предметы, окружавшие меня. Вдоль стен стояли железные кровати, на которых кто-то спал. Я насчитала по десять спальных мест с каждой стороны. Я прошла в пустое пространство между кроватями. Здесь я села на одну из табуреток. Руки у меня опустились и слезы хлынули из глаз бурным водопадом Виктория. Я не сдерживалась и вскоре зарыдала в голос. О, Мадонна! Что же происходит?! Неужели все это не сон?!
   - Синьора... синьора... - Услышала я тихий шепот. Подняв глаза, я увидела, что надо мной нагнулась молодая негритянка и трясет меня за плечо. Увидев, что я отреагировала, она стала быстро и очень тихо шептать. - Не надо так плакать, синьора... Вы разбудите всех..., а им скоро идти на работу.
   Я ошарашено смотрела на нее, слыша ее слова, но, никак не понимая, о чем она говорит. Но мои рыдания прекратились. Девушка поняла мое состояние, она пододвинула ко мне другую табуретку и села на нее. Потом негритянка стала гладить меня по спине, таким образом, пытаясь успокоить мое безутешное горе. Странно, но ее простое проявление сострадания подействовало. Я совсем прекратила рыдать, стала вытирать слезы кулаками и только продолжала тихонько всхлипывать.
   - Откуда вы, синьора? - все также тихо прошептала негритянка.
   - Я итальянка...
   - А почему вы здесь?
   - Я сама не знаю...
   - Если вы итальянка, то вам не стоит беспокоиться. Вы сможете сбежать отсюда, когда нас поведут на работы. Вот только...
   - Что?!
   - ...вы красивая! А это в нашем положении плохо... очень плохо... они животные... они не люди! - зло прошептала девушка.
   - Почему? - не поняла я.
   - Вы же женщина! А они самцы!
   - А.... - до меня дошло зловещий смысл слов негритянки.
   Я перестала даже всхлипывать. Слезы моментально высохли. Злость, охватившая меня в ту минуту, подействовала на меня, заставив собраться, сконцентрироваться и подготовиться к отпору возможных притязаний.
   - Как тебя зовут? - спросила я девушку.
   - Абени..., а вас?
   - А меня Роберта, - впервые за последнее время улыбнулась я. Мне понравилась эта добрая и отзывчивая негритянка.
   - Ты давно здесь, Абени?
   - Да. Уже два месяца. Мы попали в Италию и центральной Африки. Сначала пробрались в Ливию, а оттуда на лодке приплыли сюда. Хотели устроиться на работу и потом получить гражданство. Я специально учила язык. Но нас обманули. На берегу нас ждали не власти, а эти люди. Они привезли всех сюда, отобрали документы, заставляют работать в садах и ничего при этом не платят. Кормят плохо. Воды дают мало. Утром нас будят в шесть часов и везут в сады. А привозят обратно, как стемнеет. Запирают всех в этом браке. И с утра опять все повторяется. Сбежать невозможно, да и бессмысленно. Документов никаких нет. Если мы попадем в руки к полиции, то нас просто отправят обратно в Африку, но сначала продержат в лагере, где условия еще хуже, чем здесь!
   - Неужели это правда?! - поразилась я.
   - Конечно, а зачем мне врать?!
   - Так лучше же обратно, чем так!
   - Э, синьора! Дома еще хуже! Здесь хоть они нам обещают, что потом отпустят и документы сделают. Дома же только голод, нищета и постоянное ожидание смерти от местного господина.
   Абени больше уже не ложилась. Она оставила меня сидеть возле кровати, а сама пошла в дальний угол барака, туда, где находился туалет. Меня опять охватила паника. Что же будет дальше? Как нам выбраться из этого плена?
   Вскоре открылась дверь, и в помещение проник утренний свет. Один из боевиков скомандовал подъем, а сам сел на стул возле открытой двери. Спящие стали просыпаться и по очереди уходить в туалет, где там же и умывались, черпая воду из огромного бака. Барак, видимо служил тюрьмой только для женщин. Ни одного мужчины я не увидела. Следовательно, другое похожее здание предназначалось для пленников мужского пола и именно туда отвели Виктора и Стаса.
   Минут через двадцать, когда все жительницы барака справили нужду и умылись, охранник крикнул всем выходить во двор. Женщины-рабыни медленно, зевая и поеживаясь от утреннего холода, поволочились во двор. Я последовала за общей массой. Между двумя бараками стояли длинные столы, за которыми уже сидели пленники мужчины и что-то ели из металлических мисок. Я обратила внимание, что на столах еще стояли миски и кружки с каким-то напитком, ожидая оставшихся пленниц. Женщины, выйдя во двор, брели к столам, садились на скамейку и приступали к приему пищи. Их вид не говорил ни о качестве пищи, ни о степени голода пленниц. Скорее это было похоже на необходимую процедуру.
   Я осмотрела всех сидящих за столами. Ни Стаса, ни Виктора среди них я не увидела. Где они? Что с ними случилось? С тревогой в сердце, я прошла к столам и села с краю одного из них. Передо мной оказалась миска с непонятной массой. Есть мне совершенно не хотелось, но ради интереса я взяла ложку и попробовала содержимое тарелки. На завтрак давали овсяную кашу на воде и без сахара! Большей дряни, чем эта я никогда в жизни своей не пробовала. Тем не менее, пленницы и пленники ели ее и запивали кофе, вернее чем-то напоминающим этот благородный напиток. Да, как долго я смогу прожить здесь? - невольно подумала я.
   - Здравствуйте, синьора! Приятного аппетита! - услышала я знакомый голос.
   Конечно! Это был мой любимый. Обернувшись, я застыла в ужасе. Виктора можно было узнать с трудом. Все его лицо представляло собой одну большую рану. Кровь уже запеклась и на лбу и на щеках. Вместо губ мне улыбались какие-то распухшие и окровавленные обрывки. Кряхтя и охая, он присел рядом со мной.
   - Что сегодня дают на завтрак? - спросил он весело, превозмогая боль.
   - Виктор...
   - Что? Красив? Не смотри так на меня...
   - Что они с тобой сделали?! - ошарашено пробормотала я.
   - Ничего... так... проходим карантин...
   - А где Стас?
   - Он не голоден... решил полежать немного... Как у тебя?
   - У меня все нормально. Боже мой! И мы дома в Италии! Это Евросоюз с его правами человека!?
   - Успокойся! Слава богу, мы не попали в руки полиции... было бы намного хуже... - он попытался просунуть ложку с кашей в рот, но у него ничего не получилось. Тогда он просто стал тихонько глотать кофе из кружки.
   Завтрак закончился быстро. Во двор въехали два микроавтобуса и сопровождающие их легковушки. Из одной вышел Винченцо. Он, не обращая внимания на пленников, прошел в дом администрации, тот, что был покрыт черепицей. К нам же подошли громилы с дубинками, их было около десяти человек. Женщины и мужчины стали вставать со своих мест. Того кто замешкался охранники либо хватали за шиворот, поднимая из-за стола, либо били резиновыми палками. Достаточно было одного-двух ударов, и нерасторопный работник подскакивал со своего места и не просто быстро шел, а бежал к автобусам.
   К Виктору подошли двое и, взяв его под руки, увели обратно в барак. Ко мне тоже подошел охранник.
   - Синьора прошу вас вернуться в свой барак, - странно вежливо попросил он меня.
   - А их куда? - спросила я, кивая в сторону остальных.
   - Они едут на работы.
   Он проводил меня до женского барака и закрыл за мной дверь. Я осталась одна наедине со своими мыслями, чувством страха, потерянности и беспокойства за судьбу своих русских друзей. Прислонив ухо к двери, я слушала, в узенькую щель, приложив глаз, пыталась увидеть, что происходит во дворе. Но я так толком ничего не увидела. Перед моим глазом стояла стена мужского барака и кусочек забора. Анализ услышанного дал мне уверенность, что автобусы и легковушки уехали, увезя с собой всех рабов. Во дворе, видимо осталось всего пару человек. Я это поняла из тихого разговора, едва доносившегося до меня. Оставшиеся охранники говорили о какой-то вечеринке, на которой они присутствовали и обсуждали ее качество. Потом, мне показалось, они стали говорить обо мне и русских. Я не уверена, но один из них спросил другого, что Винченцо собирается с нами делать. Второй что-то тихо стал говорить. До меня долетали только обрывки фраз и слов.
   - ...надо научить... очень смелые... хорошо Маурицио отделал того... с ней пока не встретится... Винченцо сам...
   Ничего толком я не поняла. Мне пришлось домысливать то, о чем они говорили и сопоставлять факты. Действительно Виктора отделали. Нас не отправили на работы. Меня закрыли одну в ожидании чего-то, возможно встречи с кем-то. Скорее всего, с негодяем Винченцо.
   Разговор затих, видимо, охранники отошли подальше от меня. Я тоже отошла от двери и села на грязный матрас, лежавший на ближайшей кровати. Что мне ждать дальше? Скорее всего, они попытаются взять с меня выкуп. Но они не знают, что за меня некому платить. У меня нет ни родственников, ни друзей. Мое дело гиблое! Мне уготована участь рабыни на плантациях синьора Воретти. И это в лучшем случае! А то и в каком-нибудь подпольном борделе. Где я проработаю пару лет и умру либо от венерического заболевания, либо от истощения физического и морального. А что будет с Виктором и Стасом? Их превратят в животных, избивая каждый день до полусмерти, сломив их волю и выбив последние человеческие качества. А потом они станут беспрекословно работать на тех же плантациях того же синьора Воретти.
  
   ГЛАВА 28.
   Невероятный побег.
  
   - Итак, как тебя зовут? - спросил Винченцо. Он сидел в плетеном кресле, которое специально принесли для него в женский барак два охранника.
   - Я уже сказала, Роберта Мадзони...
   - Ах, да... но я не услышал к кому мне обращаться за помощью?
   - Какой еще помощью?
   - Помощью в сопровождении тебя домой. Мы, к сожалению, не сможем отвезти тебя прямо к дому, поэтому хотим, чтобы тебя встретили.
   - У меня нет родственников...
   - А друзья есть?
   - Есть, но они у вас!
   - Ну, другие?
   - Других нет!
   - Плохо! Очень плохо! - поцокал языком негодяй Винченцо. - Ты даже не представляешь, как это плохо! Но я надеюсь, ты вспомнишь еще о ком-нибудь.
   Конечно, я понимала, что он хочет получить выкуп. Это часть их преступного бизнеса. Но я также знала, что таких денег, которые он запросит за мою жизнь и жизнь моих друзей, у меня нет и мне не найти их. Но я решила сыграть с ним в игру, предложив сначала отпустить нас, а потом получить выкуп.
   - Но я обещаю, что если вы нас отпустите, то мы заплатим столько, сколько вы скажите! - произнесла в наигранной задумчивости я.
   - Э, детка! Если бы я верил всему, что мне говорят, то остался бы нищим! Я не верю людям, - он противно рассмеялся. - Тем более я же сразу вижу, когда люди хотят меня обмануть!
   Но он, тем не менее, задумался. Я не стала ему мешать, боясь спугнуть появившуюся совсем маленькую надежду. В бараке на несколько минут повисла тишина. Наконец, Винченцо, коварно улыбнулся.
   - Ты, видимо, подумала, что я все-таки поверил тебе и решаю, отпустить вас или нет? - я промолчала. - Конечно же, нет! Я просто дал тебе поверить в чудо. А на самом деле чудес не бывает, дорогая. Нет! Я не отпущу вас... Но вот, что я сделаю. Сейчас к тебе придет мой сотрудник и поможет тебе понять, что я не шучу. То, что он сделает, будут делать с тобой ежедневно, и не один человек, а несколько, поодиночке и все разом! Прочувствуй, подумай, а потом реши, кто привезет мне деньги! Чао! Я зайду завтра.
   Он встал и вышел из барака, оставив меня одну. Признаться, я затряслась от страха. Мои руки и ноги мгновенно похолодели, когда я поняла, что неминуемо произойдет вскоре. Разум стал метаться в поисках нужного решения, которое предотвратит неизбежно надвигающееся на меня ужасное событие. Ничего на ум не приходило. Глупо, но я бросилась прятаться. Мечась по всему, как оказалось, небольшому помещению, я пыталась найти хоть какую-нибудь щель, куда можно было бы забиться и потеряться. Все напрасно! После нескольких минут безумия страха я села на грязный матрац и стала покорно ждать своей участи.
   Она пришла ко мне совсем скоро. Дверь открылась, и на пороге показался огромный верзила. Он подождал, пока его глаза привыкли к полумраку, и обвел взглядом барак. Увидев меня, сидящую на кровати, верзила ухмыльнулся. Потом он медленно стал подходить ко мне. Я сжалась, и внутри, и снаружи.
   - Не бойся, детка! Расслабься и получи удовольствие! - говорил он, медленно приближаясь к кровати.
   Когда он подошел на расстояние вытянутой руки, я соскочила с кровати и бросилась в другой дальний угол своей тюрьмы. Верзила растерялся, он не ожидал от меня такой прыти, поэтому остановился и с удивлением посмотрел на меня, стоящую в углу и трясущуюся от страха. Но он быстро опомнился.
   - Это тебе не поможет... - он решительно двинулся ко мне в угол. Его фигура приближаясь, закрывала от меня свет в проеме двери, превращаясь лишь в ужасный силуэт.
   - Я умоляю вас, не надо... - заикаясь, стала я твердить, напрягаясь с каждым его шагом ко мне.
   Когда расстояние между нами стало опять критическим, я вновь прыгнула в сторону и бросилась в другой угол. Почему я бегала из угла в углы, мне трудно сказать. Сейчас я понимаю, что это было неразумно, но тогда мне казалось, что именно там безопаснее всего. Через минут пять страшной игры "поймай меня" верзила устал и то, что он сделал, я никак не могла предугадать. Он просто вышел из барака, закрыв за собой дверь, а вернулся через пять минут с двумя подельниками. Моя беготня стала бесполезной. Они загнали меня в очередной угол и схватили там.
   Конечно, я со всех сил сопротивлялась, но что могла сделать слабая девушка против трех сильных мужчин! Они скрутили меня и, внезапно, я получила удар в лицо, от которого в глазах потемнело, и я куда-то провалилась. Мое сознание просто отключилось, как отключается свет, нажатием на кнопку выключателя.
   Что они делали со мной, я в точности не знаю. Очнулась я от укола в руку. Вскоре по всему телу разлилось незнакомое мне ощущение легкости и безразличия ко всему, что происходит вокруг меня и со мной. Я словно отделилась от своего тела.
   - Ну, вот, теперь можно и получить удовольствие, - услышала я голос верзилы, но услышала я его не ушами, а всем телом, словно оно и было одним большим ухом.
   - Ладно, Эмилио, мы пойдем! - сказал другой охранник. - Я не люблю заниматься сексом с бесчувственным телом. Я не извращенец!
   - Да ему без разницы кому вдувать! Он и мертвого изнасилует! - сказал второй.
   Я услышала, как их шаги стали удаляться. Потом я поняла, не почувствовала, а именно поняла, что Эмилио влез на меня и стал стягивать с моего тела джинсы, в которые я переоделась перед тем, как мы сели в лодку. Затем произошло самое мерзкое соитие, которое было в моей жизни. Я не ощущала, ни тяжести его грузного тела, которое навалилось на меня, ни боли, ни наслаждения, ни злости, ни желания сопротивляться, - ничего.
   Все, что произошло, длилось не больше пяти минут. Эмилио слез с меня, застегнул штаны и, бросив мне мои джинсы, ушел, оставив мое тело в покое. Оно лежало на скрипучей металлической кровати, на грязном, изорванном матраце. Я не могла пошевелить ни одним своим членом, они словно отнялись. В результате чего мое тело онемело, я не знаю. Скорее всего, это был результат воздействия того укола. Что за средство мне ввели, я тоже не поняла. Если то был наркотик, то я, наверное, погрузилась бы в мир иллюзий и галлюцинаций. Но этого не случилось. Мною овладели апатия, безразличие к происходящему и какое-то всеобщее онемение тела и разума. Я не в состоянии была ни пошевелиться, ни крикнуть, ни даже думать.
   Сколько я существовала в таком состоянии, сказать трудно. Когда работницы вернулись с трудовой повинности, я все еще лежала, не двигаясь, но сознание и сила воли потихоньку возвращались ко мне. Я поняла, что ко мне подсела Абени. Она гладила меня по руке и что-то говорила. Я не могла разобрать ее слов, но понимала их смысл. Девушка очень сочувствовала мне, одновременно проклиная зверей, сотворивших такое со мной. Скорее всего, она меня одела, умыла и удобно уложила на кровати.
   Я не спала все ночь. Душа медленно возвращалась в мое оскверненное тело. Возможно, сон и приходил ко мне, но он больше походил на тяжелое забытье. Абени провела со мной, не смыкая глаз, почти всю ночь. Она сначала сидела возле меня, а под утро не в силах больше превозмогать усталость, уснула у меня на плече.
   Утром моя голова болела, словно вчера я до беспамятства напилась. Когда охранники подняли всех на работы, Абени с какой-то женщиной отнесли меня в туалет, кое-как умыли и повели во двор к столу. Я даже утром не пришла в себя. Мои движения еще не стали обычными. Я двигалась словно в замедленном фильме, с трудом превозмогая отчужденность рук и ног. Самостоятельно мне не удалось бы сделать ни шага. Что давали на завтрак, я не поняла. Мои вкусовые рецепторы временно вышли из строя. Негритянка кормила меня с ложечки, словно маленькую девочку.
   - Кушай, Роби! Это тебе сейчас надо больше всего! - говорила она, поднося ложку к моему рту.
   Я была самой послушной девочкой. Съела всю кашу и выпила весь напиток. До того, как приехали автобусы, Абени и та же ее подружка отвели меня в барак и оставили в нем лежать на грязной кровати. Я услышала, как приехали машины, как люди грузились, подгоняемые криками охранников, как потом двигатели почти одновременно завелись и весь автопарк местного отделения Ндрангеты уехал. Меня вновь оставили одну. Лежа на рваном матраце, я не думала и ничего не чувствовала, словно была каким-нибудь недозревшим овощем.
   Сколько прошло времени, я не знаю. В тот день я находилась вне его, будто спустилась в подземные коридоры Остии. Мне показалось, что кто-то открыл дверь, потому что глаза невольно зажмурились, почувствовав яркий свет. Меня подняли и посадили, облокотив на спинку кровати и подложив под спину что-то похожее на подушку.
   Передо мной, как и вчера сидел Винченцо. Он курил сигару, сбрасывая пепел прямо на пол. Хозяин махнул головой по направлению к двери и, стоявший возле меня охранник, вышел, оставив нас одних.
   - Ну, тебе понравилось? - спросил, ухмыляясь этот мерзавец. Я промолчала. - Хочешь, сегодня все повторится?
   Мне было лень и противно вести с ним беседу. Кроме того, глаза никак не могли привыкнуть к солнечному свету, заливающему мое мрачное помещение. Я закрыла глаза и просто стала слушать его.
   - Тебе не хочется на меня смотреть? Ха-ха-ха...ну, ну, возможно, ты скоро изменишь свое поведение.
   Я отрицательно покачала головой.
   - Посмотрим! Ладно, тогда слушай! Итак, ты нашла своих друзей, которые помогут тебе?
   - Она нашла их! - я вздрогнула от неожиданности. Голос, произнесший эти слова, был мне знаком и мил.
   Я отрыла глаза. То, что я увидела, отпечаталось у меня в памяти навсегда. Когда я раньше видела подобные сцены в кино, у меня всегда наворачивались слезы. В тот день я просто заревела. Заревела от счастья! Слезы ручьями, реками и водопадами стремительно понеслись по лицу.
   Возле маленького толстенького сидящего и застывшего в изумлении Винченцо стояли два самых дорогих мне человека. Вид у них был ужасный и одновременно ужасающий. Избитые, окровавленные лица и руки, изодранная почти в клочья одежда, босые, с грязными от запекшейся крови ногами, но все равно, сильные, смелые, непримиримые, могучие, безумно дорогие и очень любимые. В руках Стаса я увидела пистолет, направленный на Винченцо. Виктор держал резиновую дубинку. Все в их виде говорило, да нет, кричало, что им терять нечего. Посторонись негодяи!
   - Они сами нашлись, синьор! - спокойно, но зловеще проговорил Виктор. - Не дергайтесь! Бесполезно! Охрана сейчас занята. Пистолет, сами знаете, заряжен.
   - Что...как...почему...,что вы хотите?! - почти выкрикнул не на шутку испугавшийся Винченцо. - Кто вас выпустил?!
   Какой же он мерзкий звереныш, - подумала я. Только сила покоряет таких вот ублюдков!
   - Мы не спрашивали их имен. Вы потом их сами спросите...,когда они очнутся...если очнутся.
   - ... о, Мадонна, что вы хотите?
   - Мне кажется, это вы чего-то добивались от нас? Вы хотите выкуп?
   Винченцо отрицательно потряс головой. У меня появилось такое ощущение, что он наложил в штаны.
   - Вы, мне кажется, разумный человек. Мы сможем договориться. Поймите не все так просто. Вы освободились, но это не означает, что на этом все закончилось. Есть полиция, которая на моей стороне. И давайте разумно рассуждать.
   - Хм...вы так считаете? Что ж, я слушаю вас, - довольно терпеливо, но очень властно сказал Виктор.
   - Если вы не причините мне вреда, то я отпущу вас. О выкупе не идет речи.
   - Это все ваши предложения? - улыбнулся Корецки.
   - А, что вы хотите?!
   Освободители присели, расположившись напротив нашего поработителя. Стас, не выпустил из рук оружия, а Виктор положил дубинку рядом.
   - Во-первых, мы хотим привести себя в порядок, умыться, как-то успокоить наши раны. Во-вторых, мы желаем покинуть эти места, вдоволь насладившись вашим гостеприимством. В-третьих, нам не нужны проблемы в дальнейшем, ни с вами, ни с полицией.
   Винченцо кивнул головой. Он совсем забыл о сигаре, торчащей у него изо рта. Она потухла, и он стал усердно ее раскуривать. У него ничего не получалось. Его усердие, видимо, очень раздражало Стаса, потому что он вынул сигару изо рта и бросил ее на пол.
   - Это разумные требования, - дрожащим голосом произнес итальянец. - Это я и сам знаю. Что вы на это ответите? - теперь уже очень зло прошипел Виктор.
   - Я все выполню! Вы можете покинуть мой дом и отправляться куда угодно. Я не буду больше вас держать!
   - Винченцо! Вы принимаете нас за идиотов?! - вскричал Корецки.
   - Нет! Нет! Что вы! - испугавшись тона русского, залепетал его собеседник.
   - Мы хотим гарантий! Я должен быть уверен, что ты не пошлешь за нами своих головорезов, как только мы выйдем за забор! Кроме того, я не хочу прятаться от полиции и карабинеров, которые продались тебе и будут землю рыть в поисках твоих "обидчиков"!
   - Я даю вам слово, что не предприму никаких действий против вас!
   - О, комрад! Разве можно верить твоему слову?! Вот, что мы сделаем! Сейчас мы тебя свяжем, чтобы быть уверенными в твоем слове! - улыбнулся Виктор. - Сами приведем себя в порядок. А потом, оставив тебя здесь скучать, уедем. Кстати, где твоя машина?! Во дворе нет ни одного автомобиля!
   - Он... уехал... приедет к двум часам после полудня.
   Стас и Виктор переглянулись. Я поняла, что отсутствие автомобиля их огорчило. Потом они стали осматривать помещение в поисках веревок. Увы, в бараке ничего не нашлось.
   - В том доме! - проронил Виктор. Потом он сказал Стасу что-то на русском. Стас кивнул.
   - Тот сарай с рыжей черепичной крышей открыт? - спросил Корецки у Винченцо.
   - Да, там постоянно дежурят охранники.
   - Ага, - Виктор кивнул головой и вышел из женского барака.
   Я наблюдала за своими друзьями, полулежа на кровати. Мои руки так и не слушались меня. За действиями русских следили только глаза и уши. Стас сидел напротив Винченцо, а дуло его пистолета постоянно было направлено в голову итальянца.
   Через недолгий промежуток времени вернулся мой любимый освободитель. Он нес моток довольно толстой бечевки и серебристый скотч.
   Первым делом русские заклеили Венченцо скотчем рот. Этот слизняк беспрекословно подчинялся победителям. Он дрожал от страха и старался никак не раздражать русских. Я смотрела на него, и меня мучило чувство брезгливости к такому существу. Потом Стас стволом пистолета приказал мафиози встать. Тот быстро и даже поспешно встал. Русские ловко стали связывать ему сзади за спиной руки, потом связали ноги и в завершение процедуры обмотали все его жирное тело остатком веревки. Винченцо уложили, довольно бесцеремонно, на пол.
   - Все! Уходим! Времени осталось не так много, - скомандовал Корецки. А потом очень нежно посмотрел на меня. - Роберта, солнышко, ты можешь идти?
   Я отрицательно повела глазами и чуть-чуть помотала головой.
   - Почти нет... - лишь смогла прошептать я. Но и это свидетельствовало о прогрессе.
   Виктор взял меня на руки, словно я была ребенком. Его израненные руки все равно оставались сильными. Настоящими мужскими руками. Со мной на руках он вышел из барака. Стас последовал за ним. Пистолет он засунул за пояс, а дубинку повесил на руку. Потом он достал из кармана связку ключей и нашел нужный, которым закрыл за нами дверь барака. Хозяин рабовладельческой плантации так и остался лежать на полу в женском бараке и трястись от страха и бессильной ярости.
   Мои родные, любимые мужчины, мои бесстрашные рыцари, израненные, но не побежденные со мной на руках прошли к воротам огражденной территории. По пути я увидела двух валявшихся на асфальте охранников. Их тела не подавали никаких признаков жизни. Странно, но мне нисколечко жалко их не стало. Больше того! Я разочарованно вздохнула, когда не распознала в этих телах своего обидчика Эмилио. Стас, подойдя к полуоткрытым воротам нашей тюрьмы, что-то сказал. По певучести его речи я поняла, что он продекламировал какие-то стихи. Я просительно посмотрела на Виктора.
   - "Темницы рухнут, и свобода вас примет радостно у входа, и братья меч вам отдадут!" Это стихи Пушкина, - объяснил мне Виктор.
   Когда мы миновали створки ворот, Стас оглянулся и зло плюнул на землю. Виктор тоже оглянулся и произнес несколько слов по-русски. Мне он не стал переводить их смысл. Я и не просила, испытываемые нами чувства не требовали никакого перевода.
   Солнце ярко светило. На небе я не увидела ни одного облачка. Воздух прогрелся, и ничего не говорило о том, что наступила глубокая осень. Тюрьма, видимо, находилась далеко от населенных пунктов. Потому что за час пути мы не встретили ни одного даже маленького городка, ни одной деревеньки. Плантаций и садов тоже не было видно. Мы шли по довольно безлюдной местности. Небольшие лесочки сменялись обширными пустошами, густо поросшими кустарниками. Вскоре перед нами появились и еще совеем зеленые горы. Хотя почему еще зеленые? Они вечнозеленые, так как скалы заросли соснами и кустарниками.
   Я чувствовала себя маленькой девочкой, которую отец несет на руках. Иногда наши с Виктором взгляды встречались, тогда он мне ободряюще улыбался и подмигивал. Находясь у него на руках, я периодически пыталась двигать своими руками и ногами, чтобы понять, готова ли я идти самостоятельно. Но к моему глубокому разочарованию, мое тело меня слушалось все еще очень плохо, и самостоятельно идти я не смогла бы.
   Виктор запыхался. Чувствовалось, что силы у него на исходе. Тогда свою ношу, свой крест он, словно эстафету, передал своему другу. И теперь уже Стас подхватил меня и понес, карабкаясь в гору. Когда и Стас уставал, я перебиралась опять к Виктору.
   Мы прошли еще некоторое время. Солнце стало клониться к закату. Мужчины окончательно выбились из сил. Тогда они решили немного отдохнуть. Обнаружив прекрасное уединенное местечко между высокими и густыми кустами можжевельника, они решили сделать там остановку и немного передохнуть. Кусты, окружившие небольшое пространство со всех сторон, оставляя лишь узкий и незаметный проход, служили, и маскировкой, и защищали нас от порывов прохладного ветерка.
   - Мы идем уже около четырех часов. Я думаю, что полчаса у нас есть для отдыха, - сказал Корецки. - С каждым часом мы все больше и больше будем терять силы. Скорость замедлится. А так, отдохнув и восстановив силы, мы сохраним нашу первоначальную скорость.
   Мы все лежали на густой траве. Мужчины закрыли глаза и молчали. Я чувствовала себя страшной обузой, мне хотелось идти самой, не создавая трудностей своим друзьям, но пока я даже говорила с трудом.
   - Сейчас отдохнем, и я попробую идти сама, - все еще с трудом выговорила я.
   Виктор, не меняя положения, сказал:
   - Конечно, но нам нужно идти очень быстро, а у тебя так не получится...
   - Я постараюсь.
   - Хорошо, попробуем...
   - А почему мы не взяли машину у Винченцо? - спросила я.
   - Он сказал, что машина приедет к двум часам. Нам бы пришлось ждать ее долго и неизвестно, что бы произошло потом. Мы не знаем, приехал ли только водитель или с ним приехали бы еще люди Винченцо. Тогда бы нам не осилить их было бы. Возможно, вернулись бы автобусы...короче, это был огромный риск! А так мы выиграли все-таки время. Скорее всего, мы удалились от них километров на пятнадцать и еще пройдем километров пять-десять, а то и все пятнадцать. Это уже приличное расстояние. Кроме того, пока они будут нас искать, пока определяться с направлением поисков, со своими людьми...это все время, которое мы будем тратить на увеличение расстояния между нами и погоней.
   - А почему мы не выйдем на трассу и не поймаем попутку? - спросила я, и обрадовалась. - Способность мыслить стала возвращаться и говорила я уже намного легче.
   - Ты посмотри на наши рожи! Кто нам остановит?! Мы спугнем всех автомобилистов. Представь у дороги двух окровавленных мужчин с телом девушки на руках! Ужас! Неминуемо вызовут полицию! Это - во-первых. А во-вторых, это тоже пока опасно! Не исключено, что дорожная полиция уже извещена и будет проверять автомобили. Наша задача скорее покинуть Калабрию и попасть хотя бы в Кампанию. Там другие боссы-мафиози, которым мы не нужны. И вряд ли они послушают какого-то там Винченцо из Калабрии.
   - Надо было убрать тела охранников и спрятать их, - сказал Стас. Я вспомнила безжизненные тела, лежавшие на асфальте.
   - Хм... может быть, может быть...Возможно, ты прав. Хотя это ничего бы не изменило. Так, выиграли бы пару минут, может, десять...Они кинуться искать патрона. Вряд ли сразу поймут, где он. Он тихонько лежит на полу и мычит в бараке, связанный, с заклеенным ртом. Кто там мычит? Наверное, Роберта, так они должны будут подумать. Вот на этом мы какое-то время выигрываем. А с телами...Ну, убрали бы мы их... Все равно их насторожило бы полное безлюдье. Ни одной живой души! А потом очнутся эти подонки и сами забьют тревогу. Мы ведь не знаем, когда они придут в себя. Тогда надо было их связывать, как и их босса. А веревок мы больше не нашли, скотча мала, не хватило бы. Нет! Ничего страшного!
   Стас устало потянулся всем телом и согласился с доводами Корецки. Виктор лежал на спине и смотрел на небо. Я меньше всех устала, поэтому решила проверить состояние своего организма. Мне удалось сначала сесть, а потом я, хотя и с трудом, но встала. Мужчины повернулись ко мне, внимательно наблюдая за моими действиями, готовые в любую минуту прийти мне на помощь. Первые шаги мне дались очень тяжело. Ноги были пока еще ватными, и я очень медленно их переставляла.
   - Нет, - покачал головой Стас, - пока рано идти самой.
   - Да, если ты пойдешь самостоятельно, то мы очень медленно будем двигаться, - согласился с ним Виктор.
   Я расстроенная села на траву и слезы навернулись мне на глаза. Мужчины увидели мою реакцию и решили меня подбодрить.
   - Ладно, милая, попробуем! Мы возьмем тебя с обеих сторон и будем помогать идти. А когда ты устанешь, то будем брать тебя на руки, как делали раньше. Согласна?
   Я кивнула головой, улыбнулась и вытерла набухшие слезами глаза. Через двадцать минут мы продолжили свой "виа Долороса". Как и обещали, мальчики подхватили меня по бокам и втроем, словно в танце мы двинулись дальше в горы.
   Дорога становилась все труднее. Огромные камни постоянно преграждали путь, и нам все чаще приходилось делать большие крюки, что бы обогнуть их. Преодолев очередную горку, я разочарованно видела перед глазами новую. Казалось, этому не будет конца. Я выбилась из сил, но старалась скрывать свою усталость. Моим мужчинам было не слаще. Им приходилось еще тащить меня.
   Радовало одно. Я все лучше и лучше чувствовала себя. По крайней мере, необходимости брать меня на руки уже не возникало. Погони за нами не было. Зоркие взгляды, бросаемые назад и по сторонам, не улавливали никаких признаков опасности. По расчетам Корецки мы после привала прошли уже километров десять. Итого нами пройдено за день порядка тридцати пяти-сорока километров! Это что-то да значит! Вечерело. Солнце висело почти у самой кромки земли. Еще чуть-чуть и оно упадет за горку. Стало прохладно, если не сказать даже холодно.
   Мы вышли на узкую плохо асфальтированную дорогу. Она петляла и куда-то уходила, скрываясь между горами. Тут я уже шла совсем самостоятельно, лишь изредка опираясь на руку Виктора.
   - Ну, идем по ней? - остановившись на обочине, спросил нас Корецки.
   - Пойдем по ней! Была, ни была! - согласился Стас. - Может, найдем, где переночевать. Мы уже далеко от владений Винченцо.
   Маленький мотель встретился нам через час пути. Он почти нависал над неглубоким ущельем, отвоевав у скал и густо поросшего леса скромное местечко. Хотя надо отдать ему должное, вид у него был довольно живописный. Внизу протекала бурная речушка, а над ним торчали скалистые зубы калабрийских гор. Скорее даже это был не отель, а автозаправка, хозяин которой пускал автомобилистов, заблудившихся в горах, переночевать в нескольких комнатках своего небольшого двухэтажного дома. На площадке размером пять на пять уместилось две автоматические колонки, ящик с песком, скамейка, старенький "фиатик" и сам двухэтажный домик с отвалившейся в некоторых местах штукатуркой. Окна, которых насчиталось мной восемь, по четыре на этаже, естественно, закрывались зелеными ставнями, его крышу покрывала старая, потемневшая от времени и многих тысяч дождей, глиняная черепица, из которой торчала широкая кирпичная труба. Дым над трубой, тусклый свет в окнах первого этажа, едва слышная фольклорная мелодия, - все это звало нас внутрь.
   Мы прошли через автозаправку и, открыв старую облупленную дверь, вошли в дом. Внутри оказалась небольшая комнатка, в которой хозяин заправки принимал деньги за бензин, приторговывал различными мелочами: свечами, маслами, омывателями стекол, различной автокосметикой, брелоками, календариками. Кроме того, здесь же стояло два столика с венскими стульями, за которыми путники могли выпить чашечку кофе и съесть круасан.
   - Добрый день, синьоры! - поздоровался с нами седой мужчина, вышедший к нам на встречу. - Чего желаете?
   - Здравствуйте, у вас есть пару номеров на ночь? Мы заблудились, - взял всю ответственность на себя Корецки.
   - О, синьор! Конечно! У нас не часто бывают постояльцы! - обрадовался хозяин, внимательно оглядывая нас с ног до головы. - Сейчас! Лючия! Лючия! - крикнул он очень громко, вызывая то ли жену, то ли дочь.
   Мы же тем временем прошли к столам и сели в ожидании Лючии. Я вытянула ноги, которые ужасно гудели. Но, знаете, я никогда в жизни так не радовалась этому ощущению усталости. Такое гудение означало самое главное - я возвращалась к обычной жизни! Мои конечности оживали, и вместе с жизненными силами они несли боль. Стас что-то шепнул Виктору, на что тот отмахнулся. Стас опять стал что-то говорить и довольно долго, убеждая Корецки в чем-то. Виктор слушал его, а потом кивнул головой, соглашаясь.
   - Что сказал твой друг? - тихонько спросила я.
   - Хочет, чтобы я сразу сказал хозяину о деньгах, что у нас их в данный момент нет, - также очень тихонько на ухо шепнул мне Виктор.
   - А ты?
   - Я скажу, но не сразу...
   В комнату вошла Лючия. Это была пожилая женщина, лет пятидесяти, возможно, с небольшим. Когда-то, лет тридцать назад, Лючия смогла бы покорить любого мужчину. Об этом свидетельствовали правильные черты лица, правда, которые уже неумело прятались на припухшем лице. Как и все южные итальянки, она к своим годам уже потеряла былую форму, перестала краситься и следить за собой и за модой. Но волосы у нее все еще оставались черными, как смоль и густыми. Она убирала их в тугой узел на затылке.
   - Дорогая, приготовь нашим гостям... - хозяин посмотрел внимательно на нас и определил количество номеров, - две комнаты, одну с двуспальной кроватью. И еще! Они, наверное, проголодались, так что и поужинают.
   - Ладно. А ты принеси им пока вина, хлеба, сыра. Ужин будет не скоро! - уходя, приказала Лючия своему мужу.
   - Вам, наверное, еще нужны будут вата, бинты, антисептики, какие-нибудь лекарства?! - прежде чем уйти, сказал почти утвердительно хозяин, остановившись на минутку и обернувшись в нашу сторону.
   - Да если они у вас есть... - как можно милее согласилась я.
   - Вы что, со скал упали? - подозрительно спросил он.
   - Да, синьор... мы альпинисты..., а как вас зовут синьор? Неудобно обращаться к человеку, не зная его имени.
   - Антонио... - бросил мужчина, покачав неодобрительно головой. Потом он, бурча что-то себе под нос, удалился.
   Когда мы остались одни, Стас опять начал требовать от Виктора, что бы тот признался Антонио. Корецки твердо пообещал.
   - Скажу! И даже больше! Я ему заплачу втройне. А сейчас не время ему признаваться! Мы в безвыходном положении. А что, как он выгонит нас?! Что будем делать? Где заночуем? Опять на природе и рискнем встретиться с другим каким-нибудь Винчецо?!
   Через десять минут вернулся Антонио. Он принес бутылку красного вина, деревенский хлеб, недавно испеченный, полголовки твердого сыра и приличный кусок ветчины. Все эти яства он равномерно распределил между подмышками и руками. Выложив свое богатство на стол, хозяин подошел к стойке в углу комнаты и стал выставлять на поднос бокалы, тарелки, вилки, ножи. Мы терпеливо ждали, но, признаться, слюни у меня потекли. Только в тот момент я поняла, насколько голодна. Еще бы! Ведь я не ела почти несколько суток. Тот завтрак, который утром влила в меня Абени, назвать едой не поворачивался язык.
   - Вот, кушайте пока это! Лючия приготовит ужин, но она у меня никогда не спешит. Я, надеюсь, комнаты она уже приготовила, так что когда поедите, можете подняться и отдохнуть. Горячая вода есть. Вино мое. Урожая прошлого года, - приговаривал Антонио, раскладывая столовые приборы и потом разливая вина по бокалам. - Я вижу, вы не ели целую вечность!
   - Угу... - только и смогли мы выдавить из себя. Наши рты не успевали пережевывать вкуснейшую деревенскую еду и одновременно разговаривать.
   - Да...ну, и вид у вас! Пойду, посмотрю что-нибудь из лекарств, буркнул Антонио и оставил нас наедине с едой.
   Мы ели и, улыбаясь, посматривали друг на друга. Настроение улучшалось с каждым новым куском ветчины и с каждым новым глотком прекрасного вина. Мне не было стыдно от того, что я ела наравне с мужчинами. С этими двумя мужчинами у меня вообще не наблюдалось никаких комплексов.
   Вернулся Антонио. Он принес вату, бинты, йод, еще какие-то лекарства. Подозвав меня к себе, он сказал:
   - Вот, девушка, это все, что вам потребуется. Займись лечением ран своих кавалеров. Наверху, в вашей комнате есть душ. Промойте раны и обработайте их хорошенько. Эти разбитые лица очень опасны. Справишься?
   - Справлюсь, синьор Антонио! Спасибо вам...
   - Да, ладно... мы деревенские живем тихо и считаем, что людям надо помогать, пусть даже незнакомым...или малознакомым...
   Я стала подниматься по лестнице на второй этаж. Стас, а за ним Виктор последовали за мной. Но потом Корецки остановился и вернулся к Антонио. Поняв, что в тот момент решается наша, возможно, судьба, я замерла, превратившись в слух. Стас тоже напрягся. Мы вдвоем с ним стояли на лестничном пролете и смотрели вниз.
   - Антонио, - услышали мы спокойный и уверенный голос нашего друга, - я должен вам кое в чем признаться...Дело в том, что у нас сейчас нет денег, чтобы заплатить вам за гостеприимство...,но обещаю вам, что я не останусь в долгу...Как только мы доберемся до дома вы получите сполна...Прошу, поверьте...
   - Синьор Корецки! Я знаю, что вы честный человек и к тому же не бедный. Я верю вам, не беспокойтесь!
   - Как?! - воскликнул Виктор от удивления. - Вы узнали меня?!
   - Да, это не трудно. Вот уже два месяца ваши фотографии не сходят с экранов телевизоров и полос газет. Вас разыскивают по всему миру. И то, что у вас сейчас непорядок с лицом, нисколько не меняет вашей внешности.
   - И вы сразу меня опознали?
   - И да, и нет. Лючия вас сразу узнала. Я сомневался. Она сказала мне, кто вы есть, подтвердив мои сомнения.
   - А она не боится принимать у себя таких опасных гостей?
   - Синьор Корецки, мы пожилые люди. Прожили здесь всю жизнь. Мы никогда не получали ни от кого незаработанных денег. Правительство никогда нам ничем не помогало. Никогда мы не брали деньги в долг. И, слава богу! Мы не хотим никакой помощи. Человек должен рассчитывать только на свои силы. Для этого он и живет на земле. Да, я знаю, что за вас обещана крупная сумма денег. Но мы с женой уверены, что нечестные деньги не могут принести человеку счастья! Мы уже в том возрасте, когда не хочется мучительно больно вспоминать о своих некрасивых делах и поступках. Всегда приятнее чувствовать себя честным человеком! Когда объявления о вас появились в прессе, я сказал Лючии "этот Корецки, видимо, честный человек, раз на него объявлена такая охота"! Раньше о вас говорили много и всегда хорошо, а потом, вдруг вы превратились в ужасного преступника. Такого не бывает в жизни, когда хороший человек в одночасье становится плохим. Значит, они вас боятся. Мой отец в войну не был ни на чьей стороне. Он, как и я, жил своей жизнью. Но когда к нему в дом пришли раненые партизаны, он спрятал их и вылечил. Почему он так поступил? Потом он мне как-то сказал: "надо помогать слабым, тогда ты становишься сильным". Я очень хорошо запомнил его слова, но не понимал их смысла. И только сейчас до меня доходит вся их глубина.
   - Спасибо... - пробормотал растроганный Виктор.
   - Идите, приведите себя в порядок и немного отдохните, - напутствовал нас хозяин.
   В комнате, которая предназначалась, видимо, для меня и Виктора, действительно оказалась ванная комнатка с душевой кабиной. У Стаса такой комнатки не нашлось. Мы по очереди приняли душ, и я приступила к лечению ран. Бедные мои друзья! Их повреждения были страшными. У Виктора я обнаружила выбитый зуб. Его губы были разбиты так, что я посчитала в ближайшее время необходимым обратиться в больницу, чтобы наложить в некоторых местах швы. Правый глаз заплыл, словно его укусила пчела. У Стаса диагноз оказался не лучше. Его лицо пострадало не столько, сколько у его друга, но сильная боль в боку вызвала у меня подозрение на перелом ребра или даже нескольких. Про сбитые руки, кровавые костяшки кулаков, синяки на спине и ногах просто говорить было нечего. Боже, - думала я, промывая раны и смазывая их йодом, как же они шли и мало того, как они еще и меня несли?! Милые мои! Слезы навернулись у меня на глаза. Я опустила голову и постаралась скрыть свои чувства.
   Когда я закончила со Стасом, он поблагодарил меня и ушел в свою комнату. Оставшись наедине со своим любимым человеком, я разделась, оставшись в одних трусиках, скинула свою грязную одежду в ванной комнатке и пустила на нее горячую воду. Мне хотелось хотя бы просто смыть всю грязь, которой я испачкалась у Винченцо. Пока вода журчала, я приступила к лечению Виктора.
   - Виктор, расскажи, что было с вами, после того как нас разделили по баракам? - попросила я своего милого, осторожно прижигая его раны.
   - Если помнишь, мы приехали в одной машине, - я кивнула головой, - тебя куда-то отвели, и мы не знали, где тебя содержат. Нас же закрыли в мужском бараке. Мужчин было немного, они спали крепким сном, и ничто их не могло разбудить в тот момент. До подъема мы просидели на пустой кровати. Обсуждая тихонько план дальнейших действий. Ясно было, что нас не будут использовать в качестве простой рабской силы. С нас лучше получить выкуп. Так как паспорта у нас отсутствовали, то им сначала следовало выбить из нас всю информацию: кто мы, откуда, есть ли деньги, кто может внести выкуп и так далее. Утром так и произошло, псы Винченцо приступили к работе с нами. Больше досталось Стасу. Мне тоже кажется, что у него перелом ребер. Однако самое страшное произошло позже. Мы сидели на полу, вытирая лица от крови, в барак вошел Винчецо. Каким-то образом он узнал меня. Оказывается, уже несколько месяцев вся Италия ищет убийцу и похитителя, крупного мошенника, негодяя Корецки. За его поимку обещано огромное вознаграждение - миллион евро. И вот этот рабовладелец решил сдать нас властям, получив за нашу поимку денежки. Сама понимаешь, что попасть в руки властей означает для меня верную гибель, впрочем, и для Стаса тоже... Это и подвигло нас на совершение решительных действий. Мы предполагали, что и тебе не грозит простое рабство. Но мы не могли даже предположить, на что может пойти этот мерзавец. Пока рабы батрачили на плантациях, снами занимались психологи Винченцо. Вечером они закончили и оставили нас в покое. Вернулись рабы. Знакомые твоей подружки нам шепнули о том, что с тобой случилось. Утром следующего дня, то есть сегодня, добрые рабы помогли нам освободиться от пут, но мы тщательно скрыли сей факт от охранников. Когда все уехали на работы, к нам опять пришли охранники. Их подвела самонадеянность, ложная уверенность в своих силах и наша замечательная игра в бессильных и сломленных людей. Кроме того, они даже и подумать не могли, что негры настолько их ненавидят, что не испугаются последствий и развяжут нас. Ввести здоровых итальянских мафиози в состояние комы у нас получилось, конечно, не без труда, но довольно быстро. Ну, а потом мы устремились за тобой. Дверь в ваш барак была открыта, и мы поняли, что подоспели вовремя. Ну, а дальше все происходило уже на твоих глазах и с твоим участием...
  
  
   ГЛАВА 29.
   Дорога в никуда.
  
   Ужин случился действительно очень поздно. Мы даже чуть было не уснули. Лежа на широкой кровати, положив под голову удобные подушки, было так прекрасно осознавать, что тебе пока никуда не надо идти. Над головой у тебя не звездное небо, а белый потолок. Высокие чугунные отопительные батареи прекрасно обогревают комнату, так, что нет особой необходимости укрываться теплым одеялом. Темнота за окном не пугает, а расслабляет. Ты ощущаешь уют всеми клеточками своего организма. Но эту идиллию прервал настойчивый зов Лючии, он нас поднял и буквально неведомой силой заставил спуститься вниз. Эта женщина смогла бы с легкостью командовать любой воинской частью!
   Хотя, признаться, ужин стоил того, чтобы ради него подняться с удобной кровати и спуститься вниз. Хозяйка постаралась на славу. На первое она подала пасту с неописуемым томатным соусом, приправленным такими травами, о которых даже я итальянка не знала, и это было только началом. Потом ее сменили овощи с мясом, запеченные в настоящей печи. На столе стояли тарелки с нарезанными сырами, трех видов, колбасами, ветчиной. Недавно испеченный хлеб прибавлял ко всему этому изобилию непередаваемый аромат южно итальянской провинции. Антонио принес две бутылки своего вина. Толстый слой пыли на них говорил об их качестве. Они как минимум несколько лет пролежали в его погребе.
   - Сейчас вы все выглядите намного лучше, - сказала Лючия, ставя на стол поднос с нарезанными овощами. - А то на вас было страшно смотреть! Прям мертвецы, восставшие из могил!
   - Вы правы, вообще так оно и было, синьора Лючия, - сказал Виктор. - Спасибо вам, вы и ваш муж воскресили нас.
   - Э, синьор Корецки! Не люблю я эти похвалы! Бросьте вы! Как может человек не помочь человеку? Разве этому нас учил Христос?!
   - Он учил нас всему хорошему, вот только мало кого научил, - вздохнул мой друг.
   - Нет, тут я с вами не согласна. Просто в каждом человеке одновременно могут уживаться и добро, и зло. И если человек сильный, то доброго в нем больше. А слабые люди, увы, они несчастны, потому что зло съедает их изнутри. А на старости лет они мучаются и не могут найти себе покоя.
   - Ладно тебе, дорогая! - прервал жену Антонио. - Вы уверены, что завтра хотите идти дальше, что не останетесь у нас на несколько деньков?
   - Да, синьор Антонио! Мы не хотим, чтобы из-за нас у вас возникли какие-нибудь проблемы. Сегодня мы опасные гости.
   - Да кто же узнает о вас? Мы живем, сами видите, в каком уединении. Бандитам до нас нет дела. Властям, впрочем, тоже. Кто же станет искать вас здесь? А вы тем временем подлечитесь, наберетесь сил.
   - Спасибо, но мы решили. Завтра выйдем и двинемся на север.
   - Ну, хорошо, - Антонио переглянулся с Лючией. - Вы видели, у нас на стоянке припаркован "фиат"?
   - Да...
   - Он в хорошем состоянии. Иногда мы на нем ездим в город по разным делам. Берите его и езжайте!
   - О, нет! Не надо! - запротестовали мы.
   - Послушайте, это наше твердое решение! Потом вы нам возместите его! - прекратил наши протесты Антонио.
   Мы все выпили вина. Лючия отчего-то расчувствовалась и, украдкой вытирая слезы концом фартука, ушла к себе. Антонио с нами за столом не сидел, но всегда поддерживал компанию - осушал наливаемый для него бокал, который специально был поставлен Виктором для хозяина.
   Когда большая часть яств, стоявших на столе, постепенно исчезла, а мы так наелись, что только и могли, откинутся на спинки стульев и устало смотреть на остатки ужина, Антонио, спросив, закончили ли мы, стал убирать со стола. Я встала и помогла ему. Вдвоем мы быстро убрали со стола, вытерли его и накрыли свежей скатертью.
   - Спасибо, Роберта, я и сам, конечно, мог бы убрать, но с вами намного приятнее это делать - сказал благодарно хозяин, вытирая руки о свой фартук.
   - Синьор Антонио, мне не трудно, - улыбнулась я. Антонио все больше и больше нравился мне. Возможно от того, что он чем-то напоминал мне отца. Такой же невозмутимый, уравновешенный и несказанно добрый. А может и просто от того, что он был очень хорошим человеком.
   После ужина все поднялись наверх и разошлись по своим комнатам. Виктор лег в кровать, и уже через секунду я услышала его тихое сопение. Он спал крепким сном, не думая о завтрашнем дне, не перебирая события дня вчерашнего.
   Я подошла к темному окну. Оно выходило на автозаправку. Отдернув только чуть-чуть занавеску, я стала смотреть на тишину почти заброшенной дороги, на тихий шелест побуревших листьев, на фонарь, раскачивающийся от легких порывов ветра. В комнате я свет погасила и поэтому отражения на стекле, которые бывают при зажженном свете, мне не мешали. Я видела только то, что происходило за стеклом.
   Сон ко мне не приходил. Возможно от того, что я, наконец, восстановила все функции организма, утраченные при воздействии укола, и в тот момент наслаждалась способностью управлять телом и ощущать его. Может быть от того, что я нервничала и боялась следующего дня. А может и от того, что во мне крепло чувство ярости и мщения за поруганную честь. Не знаю.
   Вдруг я увидела, как на заправку въехал черный внедорожник. Мое тело напряглось, словно тетива у лука. Невольно я отскочила от окна, испугавшись, что меня могут увидеть снаружи. Но через мгновение я вновь тихонько приблизилась к занавеске и стала через нее смотреть на происходящее внизу.
   Джип, не выключил ни двигатель, ни фары. Он остановился в нескольких метрах от входа в дом. Но мне было очень хорошо его видно. Через минуту из дома вышел Антонио и подошел к водительской двери. На нем сверху был накинут плащ с капюшоном, а на ногах резиновые сапоги. Всем своим видом, и это было видно даже мне, он показывал, что только проснулся. Стекло опустилось. Водитель стал расспрашивать хозяина о чем-то. У меня все внутри похолодело. Я готова была сорваться с места, растолкать Виктора и бежать с ним, куда глаза глядят. Но это чувство мгновенно исчезло, а вместо него на меня накатила волна теплоты и нежности, благодарности и радости. Я увидела, как наш хозяин стал отрицательно трясти головой. Мне показалось, что я даже услышала его голос, говорящий "нет, нет, синьор, у нас никого нет"!
   Стекло поднялось. Машина сдала назад и, газанув, умчалась дальше по темной дороге, выхватывая светом фар обрывки потрескавшегося асфальта, мрачные деревья и загадочные скалы. Антонио немного постоял, зажег сигарету и выкурил ее буквально в три затяжки. Потом, бросив ее себе по ноги и потушив носком сапога, ушел в дом. Я отошла от окна и села на кровать. Виктор спал, не просыпаясь, и не знал, что произошло и как мы в тот момент были близки к своей гибели.
   Я тихонько легла рядом, облокотившись на руку, и долго смотрела на свое счастье. Оно казалось мне таким же избитым, как и моя жизнь. Он глубоко дышал, иногда сопя, иногда похрапывая. Наверное, дышать мешал разбитый нос. Крепкие мужские руки лежали поверх одеяла. Наклонившись к нему, я поцеловала его в лоб, единственное место, где не было ни синяков, ни кровоточащих ран. Потом я легла на подушку, положив ее между головой и плечом, закрыла глаза и мгновенно уснула.
   Утром я проснулась не первой. Виктор уже принимал душ. Я услышала, как льется вода в душевой кабине и его голос в ней, напевающий какую-то мелодию. Бросив взгляд за окно, я увидела пасмурный день. Небо хмурилось, и тучи быстро бежали по нему под напором сильного ветра. Деревья гнулись в разные стороны. Но дождя я не увидела. Посмотрев на часы, стоявшие на старинном комодике, я встрепенулась. Двенадцать! Боже! Оказывается, мы так долго спали.
   Через минуту вышел Виктор. Опухоль на лице немного спала, и он стал чуточку больше походить на прежнего Виктора. Вытираясь полотенцем, он старался аккуратно промокать места, где запеклась кровь. Когда он повернулся ко мне спиной, вытирая грудь, я увидела, что там практически нет живого места. Синие и темно-красные пятна от ног охранников покрывали почти всю ее.
   - Ты пойдешь в душ? - спросил он меня довольно бодрым тоном, из чего я поняла, что настроение у него хорошее.
   - Да. Мы разве не спешим?
   - Нет. Ну, не настолько, чтобы пожертвовать гигиеническими процедурами. Машина у нас есть, поэтому можем выехать в любое время! Все равно будет быстрее, чем пешком, - улыбнулся он. - Можешь не спешить и тщательно помыться. На будущее.
   - Ты уверен?
   - Конечно!
   - А ты знаешь, что вчера ночью приезжал джип? - он замер и вопросительно посмотрел на меня.
   - ...И?
   - Антонио, по всей видимости, сказал, что у него никого посторонних нет, и никто не ночует, и он никого не видел...
   - Откуда ты это узнала?
   - Я сама видела в окно.
   - Так... - он задумался, анализируя новую информацию. - Я обдумаю и посоветуюсь со Стасом. Но я хорошо помню принцип: "предупрежден - вооружен".
   Я пожала плечами и ушла в ванную комнату, оставив своего мужчину думать. Принимая душ, я поняла, что от остатков укола, еще вчера довольно сильно воздействующих на меня, сегодня уже не осталось и следа. Я полностью восстановилась. Единственное, что меня мучило это ощущение недавней грязи, в которой меня измазали, так и не смытой еще. Я имею в виду грязь, в которой меня испачкал Маурицио. У меня не осталось никаких внешних следов насилия, наверное, потому что я не сопротивлялась. Укол подействовал быстро и эффективно, превратив меня в бревно, не сопротивляющееся и не чувствующее ничего. Но вот память о мерзости, которая со мной приключилась, стала меня мучить все больше и больше. Во мне выросло чувство брезгливости, которого еще вчера я не ощущала. Я стала с остервенением тереться мочалкой, пытаясь физически побороть это чувство. Вода текла на мою голову, смывая мыльную пену, но никак не смывала воображаемую грязь. Вместе с ней, смешиваясь с ней, по лицу текли соленые слезы. Это были слезы бессилия.
   В конце концов, я взяла себя в руки, выключила душ, вытерлась и вышла из ванной комнаты. Виктора я не увидела. Наверное, он пошел к Стасу - подумала я. Я оделась в мятую, но относительно чистую и высохшую одежду. Джинсы быстро приняли форму моей фигуры, а вот майка выглядела изрядно мятой. Посмотрев на себя в зеркало, я мысленно махнула рукой. Черт с этим внешним видом! Не до него! Все равно едем в машине.
   - Ты ходил к Стасу? - спросила я Виктора, когда он вошел в комнату.
   - Да.
   - Как он себя чувствует?
   - Не очень. Я думаю, перелом имеется.
   - Плохо! Может обратиться к врачу?
   - Нет. Это опасно. Едем в Остию. Там у меня есть один знакомый врач, которому можно смело довериться.
   - Ясно! - вздохнула я. У меня сжалось сердце при мысли о Стасе. Но я ничем не могла ему помочь.
   Хозяева отеля ждали нас внизу. По всей видимости, они встали намного раньше нас. Стол был накрыт, и на нем я увидела разнообразную выпечку, домашнего производства. Когда мы с Виктором спустились, Антонио поздоровался и пошел ставить на огонь чайник.
   - Третий раз кипячу, - буркнул он, но в его интонации не чувствовалось никакой злобы.
   - Доброе утро, Антонио! Доброе утро, Лючия! - поздоровалась я.
   - Да, какое уж утро?! - воскликнула женщина. Но потом она сразу смягчила свой тон. - Уж день на дворе! Ну, да вы, конечно, устали! Могли бы еще поспать. А раз встали, садитесь, позавтракайте.
   - Спасибо, - поблагодарили мы и сели за стол.
   Минуты через две спустился и Стас. Вид у него был болезненный. Он держался за бок. При каждом шаге его лицо искажала гримаса боли, но он старался ее скрывать. Стас подсел к нам и стал говорить Виктору что-то на русском.
   - За руль надо посадить Роберту. Ее не разыскивают, она может легко изменить внешность. Мы же попадемся на первом посту, - перевел его слова Корецки.
   - Я согласна. Так мы меньше будем рисковать.
   - Что ж так и сделаем, - кивнул головой Виктор.
   После завтрака к нам подошел Антонио и протянул ключи от своего автомобиля.
   - Вот, синьор Крецки. Бак полный. Машина исправна. В багажнике немного еды. Лючия положила.
   - Синьор Антонио, мы очень вам благодарны! За все, что вы сделали для нас!
   - Не стоит! Мы уже говорили об этом. При случае помолитесь за Лючию, она меня тормошила. Хотя, признаться, я и сам бы все сделал.
   - Как мне передать вам деньги, синьор Антонио? - спросил Виктор. - У вас есть счет в банке?
   - Есть, наверное..., но мы считаем, что вы нам ничего не должны. Вы были нашими гостями, а с гостей денег не берут!
   - Так... ну, а хотя бы какой адрес вашего мотеля? Возможно мы еще к вам веремся.
   - Вот... - мужчина протянул свернутый листочек.
   - Я найду способ отблагодарить вас! - сказал Виктор, пробежав глазами адрес на полученной бумажке. Потом он свернул ее и положил аккуратно в карман.
   Мы вышли из дома, и подошли к машине. Мужчины пожали друг другу руки. Я тоже протянула свою руку Антонио. Он посмотрел на меня и улыбнулся.
   - Дай я тебя обниму, дочка! - его объятия были сильными, но нежными. - Храни вас Бог!
   Я села за руль, а мои друзья - сзади на пассажирские места. Так мы решили заранее. Нам показалось, что мужчина на переднем сиденье не сможет спрятаться от глаз проезжающих полицейских. Сзади же они лягут и даже накроются одеялом, которое, как нельзя, кстати, оказалось в машине. "Фиатик" легко завелся и, махая Антонио, мы выехали на дорогу. Лючия не вышла нас провожать. Но ни я, ни мои мужчины не обиделись на нее. Я была уверена, что та тихонько стояла возле занавешенного окна и вытирала слезы, подглядывая за нами.
   Я повела машину по старой дороге, через горы, на север. Первейшей нашей задачей на тот день мы посчитали пересечение границы Калабрии. Рассчитывать, что за один день можно добраться до Остии было не правильно, хотя не исключали этого. Если, конечно, ехать по современной скоростной трассе, то можно, но мы не стали рисковать. Шансов, что нас не остановят представители властей, практически не существовало. Пробираясь же по старым дорогам, петляющим в горах и проходящих по старинным средневековым городкам, мы будем находиться в большей безопасности. Мужчины, логически поразмыслив, пришли к выводу, что на такой дороге нам не угрожают мафиози, уж слишком много сил бы они потратили, подключая каждое маленькое отделение во всем регионе. А, мы надеялись, что все-таки не стоили таких огромных издержек. Кроме того, двигаясь по почти проселочным дорогам мы сводили к минимуму и риск встречи с полицией, так как, зная "деревенских" служителей закона, можно было предположить, что они лучше будут сидеть дома, смотреть спортивный канал, чем торчать бес толку на дороге. До Остии по самым скромным подсчетам было около четырехсот километров. Нам явно не хватит бензина. Значит, в скором времени предстоит решить задачу с тремя неизвестными: топливом, пищей и ночлегом. Хотя с пищей вопрос уже решили за нас, спасибо Лючии.
   Дорога в целом не представляла особых трудностей. Встречных автомобилей практически мы не встречали. Попутные были, но в основном сельскохозяйственный транспорт - трактора, повозки, запряженные усталыми лошадками, иногда самосвалы. Я с легкостью их обгоняла, но, тем не менее, скорость моя не превышала в среднем пятидесяти километров. Извилистая, узкая, в некоторых местах сильно разбитая, дорога огибала выступы гор, то поднимаясь почти к их вершине, та стремительно спускаясь вниз. Мне приходилось постоянно дергать ручку коробки передач и неустанно переставлять правую ногу с педали газа на педаль тормоза. При таких маневрах машина никак не могла развить приличную скорость.
   Виктор в задумчивости смотрел в окно. Стас полулежал с закрытыми глазами. Я их видела в зеркальце заднего вида, в которое периодически посматривала.
   Только часам к семи мы въехали в регион Компания. Уже темнело. Включив фары, я крутила рулем по извилистой дороге. Радио в машине не оказалось, поэтому всю дорогу в салоне стояла скучная, почти гробовая тишина, а я привыкла всегда включать радио и слушать музыку.
   - Может, после Неаполя выедем на скоростную трассу? - спросила я Виктора.
   - Не знаю... Вообще-то мне надоело трястись по серпантину. Мы столько теряем времени... - Виктор задумался.
   - Скоро совсем стемнеет. Вряд ли полиция будет ночью бодрствовать. Прошло уже столько времени после того, как был объявлен твой розыск, что все уже расслабились. За рулем старенькой машины женщина. Зачем останавливать ее?! - стала приводить я свои доводы. - Возможно, ты и права...А, черт! Давай попробуем! Кто не рискует, тот не пьет шампанское! Давай! Будет указатель - сворачивай!
   - Есть, капитан!
   Оставив Неаполь позади, мы согласно указателям выехали на трассу А1. Через тридцать километров у нас осталось меньше десяти литров бензина. Причем намного меньше. Стрелка бензодатчика вошла в красный диапазон.
   - Бензин практически на нуле! - известила я мужчин.
   - Притормози где-нибудь на стоянке или на обочине, - попросил Виктор. - Перекусим и подумаем, что делать дальше.
   Увидев что-то вроде кармана на трассе, я взяла вправо, и мы съехали на техническую стоянку. Выключив двигатель, я погасила и фары. Теперь нас освещал только редкий свет пробегавших автомобилей. Он на несколько секунд вырывал местность из объятий тьмы и потом вновь погружал ее обратно. В темноте плохо ориентируясь, мы все вышли из "фиата" и, как слепые котята стали искать туалет.
   Когда я вернулась к машине, то мужчины уже открыли багажник и доставали из него плетеную корзину с провиантом, заботливо уложенную Лючией. Виктор, достав провиант, закрыл багажник и расстелил на нем полотенце, которое взял из корзины. Он аккуратно продолжил доставать из нее хлеб, сур, колбасу и...
   - О, святая Лючия! - воскликнул он. - Мы должны молиться на эту женщину, да на всю пару этих святых людей!
   - Что там?! - спросила я.
   Виктор развернул белую салфетку и показал нам пять зеленых бумажек достоинством по сто евро.
   - Ура! Проблема с бензином тоже решена! - обрадовались все присутствующие.
   - Боже, ну, что за замечательные люди! Они готовы поделиться последним с людьми, которые им совсем незнакомы! Вот пример истинного христианства...
   Мы поели, выпили воды из бутылки, и остатки сложили обратно в корзину. Стоя возле машины и глубоко вдыхая холодный воздух, я думала о человеческих характерах. Почему одни люди готовы на все ради других, а другие могут убить из-за мелочи?!
   - Ты не устала? - спросил Виктор. - Сможешь дальше вести машину?
   - Да, все нормально. Осталось около двух-трех часов езды. Это совсем немного. Сил хватит.
   - Смотри! Если устала, я могу тебя сменить.
   - Нет, это рискованно. Куда мы едем? Сразу к особняку?
   - Да.
   - Это не опасно?
   - Думаю, что нет. Ведь он оформлен не на меня. И вряд ли полиция там оставила посты. Возможно, они вообще не знают о его существовании.
   - Ладно. Едем?!
   - С богом! - все расселись на свои места, и я осторожно выехала на трассу.
   Дорога от Неаполя до Рима мне показалась сказкой. Ровное полотно стремительно уносило нас в неизвестность. Акведуки, туннели, и снова акведуки. Одностороннее движение. Три полосы. Я заняла среднюю и неслась по ней. Правда я свернула через пару километров на автозаправку, на которой залила полный бак, мысленно еще раз поблагодарив Лючию и Антонио.
   В одном месте приблизительно за двести метров, я заметила полицейский патруль. Их машина мигала проблесковыми огнями. Виктор и Стас легли и накрылись одеялом. И, слава богу, этот маневр пригодился. При моем приближении один полицейский подошел к кромке дороги и помахал мне жезлом, приказывая подъехать к ним. Я окаменела и, перестраиваясь в правый ряд, стала сбрасывать скорость. Блюститель дорожного закона издалека посмотрел на одинокую женщину за рулем и метров за десять до того места, где он стоял, махнул мне рукой, чтобы я не останавливаясь ехала дальше. Я помахала ему ручкой, а он отдал мне небрежно честь. Опасность миновала.
   Больше никаких неожиданностей с нами не произошло. Около двух часов ночи я съехала с трассы и уже второстепенными дорогами направилась к Остии. Здесь теперь Виктор стал мне подсказывать дорогу, так как я была не уверена, правильно ли еду. Еще через двадцать минут мы остановились. Особняк стоял в ста метрах от нас. Я заглушила двигатель и выключила фары. Все молчали. Напряжение чувствовалось даже в воздухе. Мы все чего-то ждали. Но чего? Минут через пять, прервав тишину, ожил Виктор.
   - Я думаю, если бы за домом установили контроль, то нас бы уже окружили.
   - Да, наверное, - согласился Стас.
   - Что, едем к воротам? - спросила я.
   - Давай, только потихоньку...
   - А как мы войдем в дом? У тебя есть ключи? - спросил Стас.
   - У меня там человек, который обязан нас впустить, - я поняла, о ком говорил Виктор. Я вспомнила, что Корецки отправил жить в особняк Самюэля. Какой же он предусмотрительный, мой любимый!
   Я на первой передаче тихонько подкатила к закрытым воротам. Фары осветили прекрасно отреставрированный особняк. Его было не узнать. После того, как я видела его в полуразрушенном состоянии, сейчас он изменился и, видимо, приобрел свой изначальный вид. Мне показалось, что в одном окне второго этажа промелькнуло лицо негра. Но, конечно, этого я не могла заметить. Мне просто показалось.
   - Посигналить? - спросила я.
   - Нет. Он сам должен выйти нам на встречу, как только увидит.
   Так оно и случилось. Вскоре ворота приоткрылись, и мы увидели негра, он щурился от света слепивших его фар и прикрывал глаза рукой. На нем были спортивные штаны и куртка с капюшоном, который тот натянул на голову. Подойдя к машине слева, он заглянул в салон.
   - О! Синьора Роберта! Вы живы! - потом его взгляд встретился со взглядом Виктора. - О! Синьор Корецки! Слава богу! Сейчас я открою ворота!
   Негр бросился отворять ворота. Странно, но они не открывались автоматически. Ему пришлось их открывать вручную. Виктор словно прочел мои мысли:
   - Мне так больше нравиться. Так я считаю надежней. Не доверяю я автоматике. Мало ли, что... А человек взял, и надежно закрыл, взял и открыл...
   Я заехала на территорию особняка. Раньше мы всегда оставляли автомобили перед домом, так как стоянка существовала только перед домом, за воротами. Виктор же дал указание рабочим сделать несколько парковочных мест и внутри территории, расширив ее. Что было удобней и надежней, как для машин, так и для хозяев особняка и их гостей.
   Мы все вышли из машины. Самюэль стал суетиться вокруг нас. Он бегал, словно обрадованный верный пес, соскучившийся по своему хозяину.
   - Пойдемте в дом... - бросил Корецки и уверенно зашагал к крыльцу, подсвечиваемому фонарем в старинном стиле.
   Самюэль обогнал хозяина и почти побежал перед ним, услужливо открывая перед ним, а после и перед нами двери. Корецки уверенно вошел в дом и двинулся по коридору в свой кабинет. Мы шли за ним.
   Дверь оказалась закрытой на электронный замок. Виктор приложил большой палец правой руки, набрал комбинацию цифр, а потом дернул за ручку. Комната открылась.
   - Самюэль, ты пока свободен! - приказала твердым тоном Виктор. А потом смягчил его и спросил. - Будь добр, накорми нас чем-нибудь! Есть в доме какая-нибудь еда?
   - Немного, синьор... - извиняясь, произнес негр.
   - Ничего, возьми у Роберты ключи. Там в багажнике "фиата" кое-что осталось. Принеси. Спасибо.
   Виктор вновь стал строгим и требовательным, таким, каким я его видела однажды. Самюэль, взяв у меня ключи, ушел, закрыв за собой дверь. Мы остались втроем. Стас, держась за больной бок, охнув, сел на кожаный диван. Я осторожно присела рядом. Виктор стал ходить по комнате взад и вперед, о чем-то рассуждая.
   - Что ты нервничаешь? - спросил его Стас. - Мы добрались благополучно!
   - Это - да! Но что-то меня все равно беспокоит! Что-то не так! Не могу понять что!
   - Ты уверен, что у дома нет координат?
   - Точно! Мы проверяли...
   - Значит, "Он" не сможет добраться. Так. Дом не на тебе? - продолжал пытать и анализировать Стас.
   - Нет. На Роберте... - услышав эти слова, я удивленно посмотрела на Виктора. - Прости, я не сказал тебе раньше, хотел сделать сюрприз.
   - Получилось, - примирительно сказала я.
   - Нет, все равно что-то есть, что-то не так, не логично.
   В дверь постучались. Это был Самюэль, он сообщил, что все приготовил и заварил нам кофе. Виктор поблагодарил его и сказал, что мы скоро придем. Негр ушел, закрыв за собой дверь.
   - Слишком просто мы добрались! Вот что меня беспокоит! - сказал Виктор. - Они словно специально нас загоняют. Они думают, что здесь мы в ловушке.
   - А разве это нет так? - равнодушно произнес Стас.
   - Нет! Это совсем не так!
   Стас посмотрел на Виктора так, словно тот сошел с ума. Виктор молчал, мучая своего друга.
   - Стас, я нашел "коридоры времени"! - наконец прервал свое молчание мой любимый.
   - Что?! - опешил Стас. - Так, значит это не выдумки?! Они существуют на самом деле?! Ты их нашел?! И они действительно существуют!
   - Даааа! - почти заорал Корецки. - Они здесь, под нами!
   - О, боже всемогущий! - только и смог выдохнуть его друг.
   Мне очень захотелось пить. Я встала и направилась к двери. Виктор спросил, куда я иду. Услышав ответ, он попросил захватить и ему бутылочку воды.
   Только я вышла в коридор, как ко мне подскочил Самюэль. Он будто караулил в коридоре. На нем не было лица. Он весь дрожал, и стал мне шептать что-то не связное.
   - Что? Что ты говоришь, Самюэль, я ничего не понимаю!
   - Синьора Роберта! Вам лучше срочно уехать!
   - Почему?!
   - Сейчас здесь появятся карабинеры! Они придут за синьором Корецки и его другом!
   - Постой! Как они узнают, что мы здесь?! - мое сердце дико заколотилось.
   - ...Я им дал сигнал... - он протянул мне предмет, напоминающий пульт управления сигнализацией на автомобиле. - Мне приказали...
   - Постой! - уже закричала я - Кто приказал, как, почему?!
   В коридор вышли Виктор и Стас. Они вопросительно смотрели на нас с негром. По лицу Виктора нельзя было понять, что твориться у него внутри.
   - Говори, Самюэль, пока я не убил тебя! - ледяным голосом приказал Корецки.
   - Синьоры! Я не хотел... они заставили меня... - начал запинаясь бормотать негр.
   - Самюэль! Все по порядку и живо!
   - Через неделю после того, как я по вашему приказу поселился здесь, приехали какие-то люди. Они представились сотрудниками интерпола. Сказали, что вы и ваш друг, страшные преступники, держите синьору Роберту в заложницах. Сказали, что на вас огромное количество убийств. Они знали и все обо мне. Мне дали этот пульт и сказали, что как только вы появитесь, я должен нажать на вон ту кнопку. Они обещали, что если я не выполню их приказ, то все равно им будет известно о вашем возвращении. Они придут и всех уничтожат... я нажал...
   - Черт! - воскликнул Виктор. - Пошел прочь!
   Он оттолкнул негра и бросился в кабинет. Там он быстро стал что-то собирать, бегать по комнате в поисках каких-то бумаг, предметов. Негр остался стоять в коридоре с опущенной головой.
   - Эй, ты! - крикнул из комнаты Виктор. - Самюэль!
   - Да, синьор! - голосом с надеждой на прощение в ту же секунду ответил негр.
   - Иди во двор и сообщи нам, когда появятся карабинеры!
   - Слушаюсь! - Самюэль бросился по коридору к входной двери и мгновенно исчез за ней.
   Я стояла в растерянности, не зная, что мне делать. Мой любимый человек опять оказался в опасности, которую, между прочим, создал мой, как мне казалось, верный друг. Я не понимала, что в этой ситуации делал Виктор и, что нужно было делать мне. Стас тоже стоял со мной в коридоре и смотрел на меня. Его взгляд выражал кучу различных эмоций и мыслей. Встретившись с ним взглядами, я поняла, что мужчина грустит, предчувствуя необходимость расставания, испытывает боль от полученных ран, с нетерпением ожидает встречи с загадочными "коридорами времени", негодует на Самюэля за его низкий поступок и масса других чувств теснилось в его взгляде.
   - Роберта! - позвал меня Виктор, и я побежала к нему. Он стоял возле сейфа. - Вот ключи и код от сейфа. Откроешь его позже, когда все успокоится. Иди, пожалуйста, сюда.
   Он подвел меня к письменному столу и протянул папку, в которой были какие-то документы.
   - Это документы на дом, на твое имя. Когда придут карабинеры, не допускай их обыскивать дом. Вот телефон адвоката. Сразу ему перезвони. Они не имеют права обыскивать твой дом. Скажешь, что я к дому не имею никакого отношения. В сейфе найдешь наличные. Они все твои, трать их по своему усмотрению. Отблагодари, пожалуйста, Антонио и Лючию.
   Он замолчал, думая, что еще мне сказать, какие дать указания и распоряжения.
   - А как же ты, любимый? - я подошла к нему и обняла его.
   - Мне нет сейчас места в этом мире...
   - Тогда возьми и меня с собой из этого мира, где для тебя нет места!
   - Нет... не сейчас... я не знаю даже куда сам иду...Что там, ни мне, ни Стасу неизвестно. Я не имею права рисковать твоей жизнью! Возможно, там ничего нет. Нет ни времени, ни пространства, ни жизни. Но если это не смерть, то я найду способ вернуться!
   В кабинет буквально ворвался Самюэль. Он весь трясся от волнения и заикался. Указывая в неопределенную сторону, он говорил:
   - Они...они...здесь...машины подъехали...много...
   - Ну, вот и все! Конец! Fine di commedia! - грустно произнес Виктор и присел на кресло возле стола.
   - Виктор! - к нам подошел Стас. Он был взволнован не меньше нашего. - Нам нужно спешить! Куда надо идти? Где они? Далеко?
   - Нет, не далеко, здесь совсем рядом...успеем...
   Он остановился в нерешительности и посмотрел на меня. Я, осознавая, что он думает, кинулась к нему.
   - Жизнь моя! Что я буду делать без тебя?! Пойдем вместе в ту неизвестность! - вскричала я.
   Виктор отрицательно завертел головой, отстраняя меня. Его жест словно заколдовал меня. Я замерла в ожидании чего-то, что должно, по моему мнению, случиться. Но секунды стремительно неслись вперед, а ничего хорошего не происходило.
   Внезапно все замерли, прислушиваясь к шуму снаружи особняка. Мы поняли, что начинается штурм. Ждать больше было нечего. Промедление могло стоить всем нам жизни. Буквально в доли секунды я поняла, что нужно делать.
   - Виктор! Бегите! Я задержу их! - крикнула я, толкая своего любимого и его друга по направлению к двери, ведущей в подвал.
   - Прощай, любовь моя! - быстро заговорил Виктор, обняв меня и осыпая поцелуями. - Если там есть жизнь, значит, я вернусь или к тебе, или за тобой! Ты самое дорогое, что у меня случилось в жизни! Помни, пожалуйста, это и жди меня! Прощай! Стас! Уходим!
   Они бросились по коридору к закрытой двери. Все стало происходить настолько молниеносно, что мои органы чувств не успевали за последующими событиями.
   Самюэль, стоявший рядом со мной и трясущийся то ли от страха, то ли от нервного возбуждения, которое испытывали мы все в тот момент, подлетел ко мне. Его глаза горели огнем.
   - Роберта! Прости меня и доверься! Я все испортил, и я постараюсь все исправить! Не бойся! Я не причиню тебе вреда!
   Затем он резко развернул меня и оказался за моей спиной. Его рука обхватила мою шею так, что мне стало трудно дышать. Он прижал меня к себе, держа левой рукой. Потом я почувствовала у своего правого виска холод металла. Пистолет - пронеслось у меня в голове. Оставаясь в его железных объятиях, я увидела, как Виктор и Стас подбежали к двери в подвал, и открыли ее. Затем Виктор обернулся и посмотрел на меня.
   - Беги! - крикнула я ему, - Не бойся за меня! У нас план!
   Он кивнул и толкнул первым за дверь Стаса, который тоже смотрел в нашу сторону. Затем он еще раз оглянулся, буквально на секунду застыл в нерешительности и потом сделал шаг в неизвестность.
   Как только дверь за ними закрылась, почти сразу окна на первом этаже влетели внутрь коридора с треском и звоном. То же произошло и на втором этаже, это мы услышали через секунду. Внутрь особняка влетели люди в черных комбинезонах и масках на лицах.
   Самюэль усилил хватку, которая сначала ослабла, в последние секунды моего прощания с Виктором. Негр задрожал всем телом от неописуемого волнения и закричал:
   - Ни с места иначе я убью ее!
   Спецназовцы остановились и замерли. Один из них осторожно поднял руку и тихонько сделал шаг по направлению к нам.
   - Спокойно! Если ты ее отпустишь, мы не сделаем тебе ничего плохого! Положи пистолет и отпусти девушку, - вкрадчивым голосом стал говорить тот человек.
   - Стоять на месте! Иначе я за себя не отвечаю! - опять крикнул негр. Положите оружие! Положите оружие! - стал кричать он в неистовстве.
   Признаться, я вдруг поверила в то, что он может меня убить. Мое сердце заколотилось, лицо исказила гримаса ужаса. Видимо, нападающие увидели мое состояние и безоговорочно поверили Самюэлю и мне, положив перед собой свои короткоствольные автоматы.
   Но те, кто еще был вне дома, не могли знать, что происходит внутри него, так как в тот момент, когда вошедшие внутрь замерли, входная дверь под напором современного стенобитного орудия разлетелась в щепки. В дом вбежали еще несколько человек в таких же черных костюмах.
   - Все замерли! - заорал спецназовец, который начал переговоры с негром. - У него заложница! У меня все под контролем!
   Вошедшие через дверь застыли, словно подключились к веселой игре "замри".
   Секунды тикали, минуты бежали. Я в глубине души радовалась каждой прошедшей минуте, понимая, что каждая из них дает больше шансов Виктору и Стасу уйти от погони. Только тогда я догадалась и оценила план негра.
   - Что ты хочешь?! - спросил террориста старший из группы захвата.
   - Мне нужен миллион и свободный выход! - выкрикнул Самюэль
   - У меня с собой таких денег нет! Подожди! Я должен связаться с начальством!
   - У меня тоже нет времени! Быстро решай! Иначе я убью ее! - продолжал орать негр.
   - Успокойся. Мы все решим. Дай мне пять минут.
   - Время пошло! У тебя пять минут! Положи на пол пушку!
   - У меня нет другой! Вот он лежит!
   - Пихни его ногой ко мне!
   - Хорошо, хорошо! - спецназовец пнул пистолет ногой в сторону негра и тот проскоьзнул по полу, остановившись в метре от моих ног. - А теперь, я могу переговорить с начальством?
   - Иди! - скомандовал Самюэль.
   Переговорщик отошел вглубь коридора и стал шепотом разговаривать с руководством по портативной рации. Разговор был тихим и до нас долетали только отдельные слова, из которых мы не могли понять, о чем они говорят.
   Прошло еще несколько минут. У меня было такое чувство, будто в моем мозгу работали часы. С момента проникновения спецназа в дом прошло уже десять минут. Виктор уже должно быть вошел в коридоры. Еще, еще немного дать ему времени! Тяни, Самюэль, тяни! - мысленно просила я негра.
   Переговорщик вернулся на свое прежнее место. Все его движения были плавными, такими, чтобы не заставлять нервничать террориста, удерживающего заложницу.
   - Через пять минут деньги принесут, - огласил он результат своего разговора с руководством. - Только спокойно, не причини вреда девушке!
   В коридоре вновь воцарилась тишина и покой. Только снаружи мы слышали шум толпы, крики карабинеров, приглушенные завывания сирен.
   Прошло еще семь минут. У спецназовца заработала рация. Он приложил руку к уху и послушал. Потом он сделал успокоительный жест Самюэлю.
   - Спокойно, сейчас деньги принесут. Аккуратнее! Не бойся, человек входит...
   Что произошло потом, я не очень поняла. Прозвучал хлопок, и хватка Самюэля мгновенно ослабла. Рука, удерживающая мою шею, соскользнула вниз. Металл, прижатый к виску и нагретый моим телом, куда-то исчез, а огромный мужчина, стоявший сзади меня, рухнул на пол. Я же так и осталась стоять посреди коридора, ничего не понимая.
   Ко мне бросились люди, прикрывая своими телами, они окружили меня и повели вон из дома. Я попыталась оглянуться и краем глаза увидела, как другие люди с оружием в руках стали по очереди открывать двери в комнаты и осматривать пустые помещения. Я остановилась, пытаясь дождаться, когда кто-нибудь из них откроет дверь в подвал. Но мне не дали задержаться надолго и насильно вывели из дома. Но, тем не менее, я успела увидеть, что дверь в подвал открыли и через секунду закрыли, не обнаружив там ничего криминального.
  
   ЭПИЛОГ.
  
   Прошло больше месяца с того дня, как закончились мои полные драматизма приключения. Я ехала на красном "феррари" по трассе А1 в направлении Неаполя. Стрелка спидометра не отклонялась вправо от деления, обозначающего цифру 180. Я не задумывалась над тем, что это означает. Нога неуклонно жала на педаль акселератора, но как только скорость переваливала за установленное мной деление, я ослабляла давление ноги. Выбранная мной скорость, конечно, не была пределом "феррари", но я считала, что мне спешить некуда. Тем не менее, попутные машины уступали мне дорогу, принимая вправо на параллельную полосу движения. Играла музыка и Джи-Джи выводил своим приятным голосом написанные им же мелодии. Миновав Казерту, я свернула на трассу А3 и продолжила движение в том же скоростном режиме.
   Громко включенные динамики не мешали мне думать. Вообще всю дорогу мой мозг словно отстранился от управления автомобилем. Руки и ноги выполняли необходимые действия автоматически, без сигналов центральной нервной системы. Она же была занята совсем иным.
   Да. Прошло много времени, но ни одно событие не изгладилось из моей памяти. Я помнила все и в мельчайших подробностях.
   Самюэля, вернее его тело похоронили далеко от Рима, на кладбище, где хоронят преступников, не имеющих родственников, неопознанные трупы, внезапно умерших эмигрантов и других несчастных, за которых некому вступиться даже после их смерти. Я никогда там раньше не была. Кладбище оказалось очень большим. Тело моего чернокожего друга хотели захоронить без указания имени, но я не позволила этого и через две недели после погребения установила на его могиле памятную плиту только с его именем, так как не знала о нем ничего больше. Я наняла его соплеменницу ухаживать за могилой и заплатила той на год вперед.
   Адвокат, телефон которого мне дал Корецки, прилетел к особняку через полчаса после моего звонка. Он живо навел порядок, заявив, что его клиентка не желает больше видеть ни одного спецназовца и карабинера. И хотя у них на руках были все необходимые судебные документы, каким-то образом он убедил их покинуть особняк. Обыск всех помещений особняка, произведенный до приезда моего юридического защитника, никаких результатов не дал. Разыскиваемые интерполом лица, отсутствовали. Шустрый адвокат постарался все свалить на неуравновешенного негра. Который, якобы, имея умысел на незаконное обогащение, сфальсифицировал нахождение преступников в доме, вызвал полицию и при их появлении взял в заложницы хозяйку дома, таким образом рассчитывая на получение одного миллиона евро.
   Кроме того, на следующий день после операции адвокат подал иск к правоохранительным органам Рима о возмещении ущерба, причиненного их неправомерными действиями. Не дожидаясь судебного рассмотрения, муниципалитет отремонтировал все, что пострадало при операции.
   Дом, автомобиль "феррари" и счет на кругленькую сумму в одном из римских отделений банка "Юникредит" оказались оформлены на мое имя. Все документы составлены без нарушений и никем не оспаривались.
   В сейфе я нашла миллион евро и пятьсот тысяч долларов США наличными. Новенькие, упакованные в пачки, купюры аккуратно лежали стопками на полке. Кроме них я нашла в сейфе еще запечатанное в конверте письмо, адресованное мне. Содержание одного лишь листочка белой бумаги, исписанного мелким убористым почерком, я не хочу излагать здесь. Оно предназначалось только для меня и в настоящее время я не готова делиться им с другими. Скажу только, что выучила его наизусть. Когда мне становится особенно тоскливо, я шепчу его себе под нос. Оно служит мне своего рода мантрой любви и нежности, "уравновешивает противоположности, вносит гармонию в мою одинокую жизнь, успокаивает все еще воспаленный мой ум".
   Как и разрешил мне Виктор, я написала эту книгу, после того, как мы с ним расстались. Публикуя ее, я не нарушаю наших с ним договоренностей. Согласна, что изначально эта книга была задумана несколько иначе, чем получилась в итоге. Но что получилось, то получилось. Я отдаю себе отчет в том, что вред ли история, описанная мной на этих страницах, может заинтересовать бульварную прессу. Но менять что-либо здесь в угоду различного рода редакторов, я не собираюсь.
   Одно остается для меня тайной. После того, как дом опустел и уехал даже адвокат, оставив меня совершенно одну, я подошла к двери, ведущей в подвал. Мое сердце выпрыгивало из груди. У меня возникла дикая мысль, плюнуть на все и последовать за мои дорогим человеком. Но открыв ее, я зашла в маленькую комнатку, которая была пуста. Ни лестницы, ни еще чего-либо там не оказалось. Обычная коморка для складирования в ней уборочного инвентаря.
   Потом, на протяжении нескольких дней, проходя мимо той двери, я постоянно ее открывала и заглядывала внутрь коморки в надежде увидеть лестницу. Но, увы, ее там не было.
   Я протянула правую руку и взяла свою сумочку, лежащую рядом на пассажирском сидении. Достав из нее пачку сигарет и зажигалку, я вытащила длинную сигарету, зажгла огонь и закурила. Выпустив клуб дыма, я положила сумочку обратно, отодвинув черный полиэтиленовый пакет, в котором лежало пятьдесят тысяч евро.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"