посв. великолепному Гоше


  
не спеши. я продумаю каждый свой шаг
и тебя сохраню, чтобы как-нибудь выжить,
потому что одной - не курить, не дышать,
не сорваться обветренной капелькой с крыши
в жар ладони твоей, в распростертый чертеж
между линией жизни и линией сердца..
     
моя первая оттепель. слезы хрустят 
на зубах, словно лед под винтом мясорубки,
в ребрах стук, и глаза по-другому блестят,
их стальные защитные линзы так хрупки,
ты сквозь них мою душу в два счета прочтешь,
сжав запястье и меряя пульс - в килогерцах..
     
я не против, читай. я почти даже за...
уезжаешь. разлука не терпит отсрочки.
а меня выдают, как обычно, глаза,
по зрачкам, как по рельсам, - бегущая строчка
с вопросительным знаком. езжай, не тяни.
я по пикселям в сердце твой взгляд сохранила.
     
ртутный столбик на черточку ниже нуля,
в моих венах термометры насмерть замерзли.
кто бы выписал, что ли, чем их разбавлять -
коньяку внутривенно, бензину ли, слез ли..
окна дышат хамсином. плюс тридцать в тени.
не поможет коньяк - домешаю чернила...
     
без тебя все по-прежнему минус один, 
пью коньяк и спасаюсь от холода в дУше,
ненадолго... вдыхаю в себя никотин,
зарываюсь в гору одеял и подушек,
в моих венах по-прежнему мерзлая ртуть
и отсутствие пульса на сжатом запястье.
     
приезжай! я прочувствую каждый пролет
стосковавшихся лестниц, дверей и порогов,
рассчитаю дыхание на год вперед,
чтоб на вдохе - увидеть, услышать, потрогать,
а на выдохе сразу же снова вдохнуть
и, растаяв в тебе, задохнуться от счастья...