Аннотация: Герой повести пишет ее в виде личного дневника для своего сына. Японско-Корейская война. Корейские семьи беженцы. Жизнь и трудности жизни на русской земле. Трудности героя повести. Смерть родителей от рук людей. Самоубиство. Помощь людей. Ненависть. Унижение на национальной почве. Первая любовь. Возвращение на родину
Родина предков
Мультфильм-комикс
2013
Часть 1
Четкую картину воспоминаний своей жизни я начал помнить где-то с пяти лет. Волею судьбы, а точнее из-за войны мы окаказались и обосновались в поселке Мурино, что находиться в Иркутской области совсем не далеко от озера Байкал. Помню отец в одиночку строил дом, а моя мама и я по мере своих сил ему помогали. Мать звучит для меня грубо поэтому буду говорить мама. Ведь так я ее называл, когда был маленьким. Помню, я пытался притащить самую большую доску. Когда мне это удавалось, отец хвалил меня и я старался еще больше. Мама моя была миниатюрной, стройной, носила длинные волосы, аккуратно заплетенные в косы ее свисали до самых колен. Моя мама была благородным души человек. У отца были грубые большие работящие руки и такое же грубое, загорелое с морщинами вокруг глаз лицо. Помню наш дом был последним на нашем дворе. Стоял он чуть в стороне от остальных. Из нашего дома справа в далеке виднелась маленькая церквушка. Слева через один стояли бесцветные старые деревянные домики, окруженные низкими заборами. С задней части нашего двора распростералось большое красивое озеро Байкал. Помню мы часто за чашкой чая, что бесконечно лился из бальшого самовара соседки у которой мы ночвали на время пока строили дом учили русский язык. Марья Ивановна, доброй души человек. Глубоко верующий в Бога человек, была местной окушеркой в нашем поселке. У нее был не сговорчивый супруг с недовольным взглядом, поэтому когда я ее видел, то немного побаивался. Также был сын, который почти всегда ходил с зажатой в руке бытылкой, а под подмышкой зажав носил книгу. Когда наши взгляды с Иваном пересекались он мне всегда добро улыбаясь подмигивал глазом. Иван был высок и здоров телом. Его светло золотистые волосы были либо взъерошенны, либо гладко зализаны назад. Время от времени у Ивана появлялись под глазами синяки, фингалы. Когда у Ивана под обоими глазами появлялись синяки, то он мне просто улыбался, а если под одним глазом, то он подмигивал мне здоровым. И почему-то это меня забавляло. Сын нашей соседки излучал добрую и сильную энергетику, он мне нравился. Благодаря доброй соседке мы могли хоть что-то есть и спать под крышей. Целое лето ушло на постройку дома. Муж Марьи Ивановны с утра до глубокого вечера трудился на железнодорожной станции, а сын лодырничал и лишь только беспрабудно пил самогон. Позже я узнал, что сельчяне нашей деревни называли Ивана философом.
В то осеннее утро мы я с родителями сидели на маленькой веранде, которую смастерил отец. На веранде вмещался маленький столик и три табурета. Деревянная навесная крыша скрывала нас от ярких лучшей солнца, прохлыдный осенний ветерок, кружил переодевшиеся в осенний наряд красно-желтую листву. Мама с отцом обсуждали планы на будущее, где, что, посеять, как прокормиться. Сейчас вспоминая я понимаю, тогда, в те времена, только спустя десятки лет окончилась вторая мировая война. Россия одержала победу над фашистами и люди вновь пытались наладить прежнюю жизнь, возрождали сельское хозяйство, занимались рыбным промыслом. В то время царили голодные времена. Половину выращенного зерна, народ был обязан отдавать госсударству. Тогда, когда мы сидели на веранде и завтракали, мои родители пили черный причерные чай, пиохожий на смолу. Его всегда снова и снова можно было разводить водой и тогда он потихоньку светлел. Мы пили чай из старых алюминиевых кружок. В тот чай, родители макали зачерствелый как камень черный хлеб. Я же пил теплое молоко с белым мягким хлебом. Родители отдавали мне самое лучшее, вкусное, но тогда я этого не замечал. В голубом не объятном небе птицы стаей летели в теплые края, а озеро было на сталько кристально чистым, безмолвным и прекрасным, что невозможно передать всю крастоту увиденного лишь одними словами. Я осматривал всю окружающую тогда меня красоту природы наполняя легкие звежим прозрачным утренним воздухом. Смотрел на добрых, красивых родителей и мне было хорошо на душе. Настолько в тот момент все было умиротваренным вокруг меня. Достаточно насладившись вкусным завтраком, красивым пейзажем, я решил пойти в дом, разобрать тюки в которых были сложены наши скромные пожитки.
Наш дом стоял по центру нашего участка имел два входа и выхода. Спереди огород и задней части распологался огород и веранда.
Большие тугие узлы неохотно поддавались моим маленьким рукам, но упорство взяло свое. Я аккуратно раскладывал вещи в шкаф, которые мы соорудили вместе с отцом. Моих размеров привлек не больших размеров узелок, в который я захотел заглянуть. Он был увесистым и имел форму квадратной шкатулки. Усевшись поудобнее на полу, убедившись что за мной никто не следит развернул ткань. И правда это оказалась потрепанная временем деревянная шкатулся на которой проглядывались цветные узоры. Аккуратно открыв защелку я начал изучать ее содержимое. Бумаги, видимо документы, несколько украшений, и на самом дне я нашел бережно обернутую в бумагу старую, чуть потертую черно-белую фотокартинку. На ней были мои родители, а между между ними маленькая красивая девочка, лет около семи или больще. Все они были одеты в незнакомую мне тогда одежу ханбок. Некоторое время я тщательно и досканально изучал снимок, и потом поспешил на веранду с вопросом.
Когда я распахнул входную дверь, мое лицо обдул свежий, приятный ветерок. Я взобрался на табурет, выждал момента когда в разговоре родителей возникнет пауза, выложил снимок на стол, поинтересовавшись кто та девочка. Вдруг лица родителей резко изменились. Вдруг мама трепетно, с нежностью, обеими руками взяла ту фотографию, прижала к груди и не удержав слез зарыдала. Вдруг меня окутало внезапное волнение. Сердце забилось учащенней, а все вокруг как то фото, приобрело черно-белые тона. Деревья, трава, небо, все вокруг стало мрачным, а ветер показался злым пришельцем пришедшим из другого мира. Я ощутил в душе стыд, горечь. Я что-то сделал не так. Отец подозвал меня усадив к себе на колени. Отец покачивал меня на коленях и слегка успокаиващю постукивал своей ладонью по моей спине. Я боялся что-то еще спросить. Я не мог смотреть как плачет моя мама, поэтому подойдя к маме начал нежно гладить ее по упавшим на плечи . Тогда мама с заплаканными, но по-прежнему также красивыми восточными глазами взглянула на меня, крепко заточив меня в всвои объятия. Я чувствовал как мамины теплые струйки слез стекали по моей шее. Потом подошел отец и обнял нас. Чуть позже когда мама успокоилась, мы переместились в наш не большой, но уютный дом. Посовещавшись родители решили мне рассказать про девочку на фотографии. Помню все как сейчас, ясно и четко, отец выступил в роли рассказчика.
Ты тогда еще был у мамы в животике, начал он. Твоя мама тогда сидя на полу с твоей сестрой играючи изучали алфавит и твоя мама спросили у твоей сестры, если родиться братик, какое имя ты хотела бы ему придумать? И в тот самый момент к нам в дом ворвались японские солдаты. Мы неожидали подобного, поэтому не были подготовленны. Мама снова заплакала, и отец хотел преостановить свое слово, но мама попросили не обращать на нее внимания. Среди ворвавшихся к нам в дом был один на соотечественник. Люди в нашей округе считали ее образованным, умнейшим, человеком. Он был самым уважаемым человеком, педагогом с большой буквы., а оказался предателем. Отец сделал небольшую паузу, опустив свои глаза на ладони, словно что-то в них выискивая. Потом чуть погодя снова продолжил. Профессор перевел слова японского акупанта: Отдайти им свою дочь и они уйдут. Тогда отец приблизился к человеку, которого некогда уважал и почитал, спросив его смотря в его бестыжие глаза. А ты, уже отдал им своих детей!? Профессор отведя взгляд, ни вымолвил и звука. И тогда гнев возабладал над разумом отца и он ударрил предателя по лицу, тот пошатнувшись, упал ничком на пол. Японский акупант что-то выкрикнул выкрикнул на своем диалекте и солдаты скучковались. Под их пресом отец попятился назад, разведя руки, прикрывая собой маму с ссестрой, которые крепко обнявшись друг с другом, забились в угол от страха. Старший из солдат, что стоял впереди всех, не отглядываясь назад, подал сигнал рукой. И тогда из-за его спины вышли шестеро других солдат. Отец молниеносно поднял перед собой столик на низких не подпуская их ближе. Тогда солдаты насильно предприняли попытно забрать мое сестру. Отец был разъярен словно взбешенный бык на арене, он пытался защищать свою семью от неприятелей. Однако их было слишком много и все с оружием. Один из них прокрался за спину отца, оглушив его прикладом винтовки по затылку. Мама крчала, завал на помощь, умоляля солдат не трогать мою сестренку, но ее также обездвижели ударом по голове. В конце истории, отец тихо прошептал себе под нос: я до сих пор не пойму, почему они нас не убили. В комнате воцарилась тишина, и только скрип калитки, которую толкал ветел, доносился со двора, наружая тишину. Немного погодя, я спросил, как звали мою сестру? Так же как и тебя, с печалью в голосе ответила мама, Юджин. В тот момент мне показалось, что я намного повзрослел. Мне вдруг захотелось найти тихое, безопасное, укромное место, где мне нужно было раставить на свои места. Навести, порядок в душе и мыслях. В доме, такого места не нашлось, поэтому я вспомнил о большом, одиноко стоящем между озером и нашим жилищем, дереве. Спросив у родителей разрешения прогуляться. Отец взял с меня обещание далеко не ходить, отпустил. Для маминого спокойствия я сказал куда намереваюсь идти и она тоже дала добро.
Я несся по полю что есть сил, чтобы укрыться на дереве, погрузившись в свои мысли на едине с самим собой. Вскорабкавшись на дерево и устроившись по удобнее, сквозь ветви и неопавшие, но постепенно меняющие цвет пока еще зеленные листья. Для меня открывался наипрекраснейший пейзаж. Тихое безмятежное озеро в котором где-то в вдалеке на лодках рыбачили рыбаки. Пока еще зеленое поле, ярко-голубое небо по которому плыли белоснежные облака. Лучи солнца проникающие сквозь густые ветви и касаясь моей кожи обдавали ее приятным теплом. Я назвал то место убежищем. Я думал, откуда взялась, вся эта окружающая меня красота. Смотря на проплывающие облака, я размышлял. Откуда это большое светило, что дает на тепло и свет? Откуда берется вода которую мы пьем? Съедобные плоды, что произрастают из земли? Как я оказался у мамы в животе? Почему другие люди живущие здесь, странно на нас смотрят? Когда закончиться война, вернемся мы ли на на нашу родину, домой? Иногда перед сном, я просил рассказать маму о нашей стране. И она охотно, окунувшись в воспоминания, рассказаывала. О горах, о море, чего не было здесь, куда мы вынужденны были бежать из-за японских солдатов. Чем дольше я смотрел на проплывающие воздушные белоснежные облака, ем чаще видел в них разные символы. Проплывая по голубому небу, облака трансформировались, принимая разные формы, животных, предметов. Вот, проплыл жираф, которого я видел когда-то на картинке, а за ним лодка, которая постепенно превратилась в образ напоминающий рыбку. Следующее в облаках я разглядел большую рамку, а в ней мои родителей и сестру. Узнать бы, что с ней, где она сейчас, жива ли? А может Юджин как я и сейчас, смотрит на облака, думая о нас? Вдруг я почувствовал щекотонание на своей левой руке. Посмотрев, я увидел маленького муравья, он полз куда-то. Я хотел прихлопнуть его, но остановился, подумав, вдруг у него тоже есть родители. Сорвав лист я пересадил малыша на него и положив лист на ветку, взглянул вдаль вдаль. Побагровевшее солнце уходило за горизонт, и было восхитительно красиво. По-видимому я слишком задержался. До меня донесся голос отца, раздающийся эхом, по русским безкрайним просторам. Он звал меня.
Часть 2
Вечером того же дня, где-то после восьми вечера, нарушив наш покой, явились не званные гости. Мама заштопывала наши изношенные до дыр вещи, а я с папой из оставшихся дощечек, мастерили полочки для вещей. Хоть с тех пор прошло много времени, и я уже совсем старик, но тот голос, что раздался в тот вечер, до сих пор иногда приходит ко мне во снах. Грубый, басистый, мужской голос и выстрел из ружья.
Эй, на выход, ускоглазые япошки, и следом громычащий выстрел из ружья, от которого, мы все вздрогнули. Или китаезы, сказал тот же голос. Продолжая, один хрен, все на одно лицо.И смех остальных людей, что пришли с ним. Хоть мои родители и я, в совершенстве не успели овладеть языком местных жителей, но хорошо поняли, что те люди не с добрыми намерениями. Отец велел нам спрятаться. И тогда снова донесся голос с улицы. Выходите, или мы сами войдем сказал человек с ружьема. И снова последовал грохочющий выстрел. Отец еще раз сказал нам с мамой спрятаться, а сам поспешно вышел за дверь. И мама испугалась, как поступить. Не будь меня, я думаю она вышла с отцом. Мы сидели с ней на полу, мама крепко меня обнимала и я чувствовал дрожь ее тела и участившийся стук сердца. Она боялась и поэтому мне тоже стало ужасно страшно. Все тот же грубый, неприятный голос мы слышали из дома. Человек с ружьем, говорил с моим отцом. О, объявился наконец! Я впервые вижу ускоглазого, а вы, друзья мои? Обратился он к тем с кем пришел. Да они на столько узкие, что он наверное нас не видит. Кто-то выкрикнул из толпы. И толпа громко захохотала. От чего по моему телу пробежал неприятный холодок. А вы посмотрите на его кожу, желторотый. Кто-то другой, выкрикнул из толпы. И снова мерзкий смех, проник в мои уши. Почему те люди, так поступали, я тогда не понимал. Хотя только сейчас припоминаю, когда мы строили дом, люди с поселка, на нас ненавистно поглядывали. Правда я тогда этого не замечал. И человек с ружьем, пришел впервые. В тот момент, я поинтересовался у мамы. ,Разве у папы желтый рот? Но мама ничего не ответила, она лишь пристально смотрела на дверь. Незнакомец снова заговорил. Ускоглазый, сказал он, ты почему вышел один? Отец ответил: оставьте нас пожалуйста в покое, мы переживем сдесь только лишь зиму, и уйдем. И незнакомец с ружьем искуственно громко рассмеялся. Повернувшись к тем с кем пришел, сказал. Вы это слышали!? И другие люди тоже в ответ рассхохотались и потом дружно скандируя, то поднимая, то опуская вилы, топоры, другие острые предметы, кричали: Убирайтесь с наших земель! Я чувствовал, как мама прижала меня к себе еще крепче, да так, что у меня сперло дыхание. В тот момент я вспомнил недавнюю историю, что рассказывал отец. Про японцев которые забрали мою сестру. Помню я тогда подумал, что это снова пришли они, японцы. И снова бассистый голос, громче прежнего, велел нам выходить из дома, иначе он убьет отца. Тот человек, взведя курок, навел на отца охотничье ружье. Мама велела оставаться мне в доме, а сама выбежала на улицу, встав перед отцом. Я не желал прятаться и выбежал вслед, встав перед мамой, закрыв ее руками. Человек было около тридцати, а может больше, я не считал. Сердце мое бешено колотилось, а дыхание участилось. Во главе толпы стоял высокий, могучий мужчина, с густой короткой бородой, и чуть выпирающим из под тельняшки волосатым животом. Он был одет подобаючи охотнику. По правую его руку стояли его трое сыновей. У всех у них, были ружья. У старшего сына, что стоял рядом со своим отцом, были короткие светлые волосы, и мерзкий, отвратительный взгляд. Он дымил папиросой и пристально, ненавистно изучал нас. Меня воспитывали хорошим манерам, поэтому, я поздоровался с теми людьми, поклонившись им, добавив: не убивайте нас пожалуйста. Большой человек, был не совсем трезв, так как пошатывался, а лицо его было красным как у краба. Он спустил курок, положив ружье себе на плечо. Одна женщина из толпы робким голосом обратилась к человеку с ружьем. У них ребенок, может пуская переживут здесь одну зиму? Полных глаз ярости, человек с ружьем обернулся назад. Найдя взглядом ту женщину сказал ей: Да если бы не я, ты бы сейчас ноги под немцами раздвигала! Обиженная женщина не знала, что ей ответить, поэтому -
(примечание: и по сей день в поселке Мурино, проживают потомки немецких солдат) - незаметно толкнула локтем в бок своего рядом стоящего мужа, чтобы тот защитил ее, но мужчина, видимо боялся перечить большому человеку, поэтому велел жене идти домой. Правильно, сказал человек с ружьем. Место женщины на кухне и снова громко рассмеялся. Женщина рассердилась, плюнула на своего мужа, обозвав его тряпкой. И со словами, я свои руки морать в крови не собираюсь, поспешила домой. Человек с ружьем, пренебрежительно, брезгливо взглянул на мужчину, чья жена ушла. Действительно, не будь тряпкой, не давай женщине тобой руководить. Ты мужик, или что? Я мужик, неуверенно, робко последовал ответ. Тогда, докажи что ты мужик. Он дал ему свое ружье, и велел убить нас. Плохой человек выдвинул мужчину впереди себя. Остальные женщины заохали и последовали примеру своей подруги, разбежавшись по домам. Мужчина поднял ружье, нацелив его на нас. Все молча стояли в ожидании. Однако мужчина долго не решался спустить курок. Ты же сказал, что мужик? Так чего медлишь? Подстегивал его большой человек, которому надоело ждать и он помог взвести курок. Мой отец встал передо мною на колени, и наш рост сроавнялся. Он попросил у меня прощения, сказав: прости нас сын, что ты родился в такое тяжелое для нас время время. Обняв меня и маму, я впервые видел как у отца по щеке скользнула слеза. Странно, но в том самый момент, мой страх умереть испарился, а душа наполниласьь спокойствием. Сердце снова стало ровно биться и утерев своей детской ладонью слезы родителей, сказал: Я рад, что смог увидеть небо, оно такое прекрасное, услышать пение птиц, ощутить запах цветов, увидеть вас. И вдруг мама с папой снова заплакали, стоя передо мной на коленях, закрывая меня собой. Помню в тот момент я перевел свой взор на человека, что целил на нас ружье. Я смотрел ему прямо в глаза. В них я прочел, то что, он не по своей воле хочет убивать, его заставили. Его указательный палец нервно подрагивал на курке ружья, и в любую секунду мог дернуться. Я прищурил глаза и закрыл уши ладонями, но все равно слышал тот грубый, злой голос. Он говорил державшему нас на мушке мужчине:: представь, что они, это медведь, лиса и заяц, а ты на охоте. Так он говорил про нас. Вдруг, к нам пришел голос откуда с левой стороны. Это была наша соседка, Мария Ивановна, бежа запыхаясь она выкрикивала, Стойте, Стойте, ради Бога! Я открыл глаза, убрав руки от головы, посмотрев в ее сторону. Женщине удалось привлечь к себе внимание всех присутстствующих. Женщина встала прямо перед дулом ружья, закрыв нас собой. За ней следом подоспел супруг, Василий, который судя по его выражению лица, не хотел принимать в конфликте никакого участия. Дядя Вася был своеобразным по своей сути человеком. Он ни с кем особо не общался, не выражал никаких эмоции, только ходил на железнодорожную станцию работать, а в свободное время, починял дом, слушал радио и читал газету. Но жену он кажеться сильно любил, поэтому как прийти сюда ничего не оставалось. Сын нашей ссоесдки тоже пришел, он облакотился о косяк нашего забора, и занял позицию позади расбушевавшейся толпы, под руководством большого человека с бородой, который резко вырвал из рук так и не выстрелившего мужчины свое ружье обратно. Приставив его дуло к виску щупловатого мужчины, который должен был выполнить приказ. И сказал ему, что сейчас вышибит из него мозги, от которых русскому обществу пользы нет. С женщины, взгляд пресутствующих обратился в сторону двух мужчин. Мужчина видимо сильно напугался, так как его штаны стали мокрыми, он дрожал, умоляя не убивать его. Батя, сказал старший сын, да он портки свои обмочил от страха и рассмеялся. Все посмотрели на бедолагу, а громкий хохот человека с ружьем разнесся эхом по округе. Остальные подыгрывая ему тоже громко засмеялись. Мне стало жаль того мужчину, хоть он и пришел к нам со злым намерением и только что собирался нас убить. Тогда наша соседка, перебила смех. Совсем озверели! Друг друга переубивать решили! Вы люди, или кто!? Во имя Христа, остановитесь! Призывала она, но человек с ружьем, велел ей заткнуться, дав ей сильную пощечину и она припала на землю. Ее супруг приник к ней на колены, а сын Иван стоял не пошевелившись. Мне тогда показалось странным реакция ее сына. Мой отец и мама хотели подойти к женщине помочь, но оглушающий выстрел старшегог сына, в ноги остановил их. Мама от испуга вскрикнула и схватила меня на руки. Я тоже прищурился на мгновение, чуть ссутулившись, прижав плечи к шее и закрыв голову руками, вздрогнул от страха. Голод, радость, страх, волнение, любовь, это наверное самые первые чувства которые, я испытал в свои детские годы. Ко лбу моего отца пристало двухствольное дуло. Лицо большого человека было полно ненависти, вот вот и он выстрелит. Вдруг изнутри моей души вырвался голос, Нет!!! И вдруг из-за толпы, раздался громкий, искуственный хохот Ивана. Он так же мирно и безмятежно, стоял облакотившись о забор. Ивану было на вид лет около сорока. Помню я тогда в нем сильно разочаровался, он просто стоял и смотрел как ударили его мать. На его лице не дрогнул и мускул. Я тогда подумал, что он и вправду ненормальный. Ему удалось привлечь внимание окружающих, никто не думал что он был здесь. Докурив папиросу, он затушил ее о свою ладонь. В то время я обсолютно ничего не знал о кино, но его действие было похоже на фрагмент из старого кинофильма. Казалось ему ни чуточке не больно. И после он заговорил. Только человек с оружием, может называться трусом. Когда все повернулись назад, моя мама тихонько подошла к дорой женщине, чтобы хоть чем-то помочь ей. С тех пор как наша соседка упала на землю, она сложив руки перед собой произносила вслух одни и теже слова, повторяя их вновь и вновь. Тогда я не знал, что и для чего она это говорит, но теперь знаю. Она молилась, То был Псалом 90 из Библии. Батя, разреши мне заткнуть это болвана, спросил разрешения старший сын у своего отца. Вдруг в тот же самый момент раздался выстрел, от которого наш забор рухнул, и Иван повалился вместе с ним. Стрелял средний сын. Большой человек расмеялся, похвалил своего среднего сына, сказав старшему: надо самостоятельно приниимать решения, а не батю спрашивать, учись у своего младшего братца. Слова отца и поступок младшего брата, разгневали старшего. Иван же не вставая, подперев рукой свою голову, еще пуще расхохотался и снова заговорил. Моя мать, принимала роды твоих отпрысков, а ты вот так с ней поступил. Ударил без защитную старую женщину. Вот ты, обращался он к человеку с ружьем и его сыновьям. Охотился в лесу на диких зверей, привез с собой не мало трофеев, а без своего ружья, ты можешь завалить дикого зверя? Кто ты есть, без ружья и ножа? На мгновение вокруг воцарилась тишина. Только пение сверчков и кваканье лягушек, доносилось из далека. Хочешь прославиться как убийца детей? И тогда заговорил человек с ружьем, который немного протрезвел. Сегодня я вернулся с долгой охоты, нам надо отдохнуть. Разделать добычу. Мы придем вновь, и чтобы ваших рож ускоглазых здесь не было. Все понятно? Обратился он к нам, смотря своим грозным, бешенным взглядом. Потом он остановил взгляд на моей маме. Которая успокаивала женщину. Этот гигант, наклонился к ней и своей рукой провел по лицу моей мамы, которая брезгливо отпрянула от его прикосновения. Мой отец выдался вперед, чтобы убрать его руку от маминого лица. И тогда старший и средний сыновья направили на отца свои ружья. Какая бархатная, гладкая кожа, сказал человек с ружьем моей маме, которая брезгливо отводила свой взгляд. Потом он сказал, по домам, И все послушно начали разбредаться. Проходя мимо лежащего на земле Ивана, большой человек сказал. Филосов, с тобой разберемся позже.. Я смотрел на уходящую толпу людей держащих в руках вилы, лопаты, косы. И только один из них часто оборачивался назад, то был старший сын. Его злые, но красивые зеленые глаза подобно кошке, светились в темноте, а от ухмылки по телу пробегал адский холодок, вызывая дрожь в теле. Когда толпа разбрелась в гущей темноте, остались только только мы с нашими добрыми соседями. Мои родители благодарили их, часто по-восточному кланясь этим наипрекраснейшим души людям. Говорили, что не знают как могут их отблагодарить. А та добрая женщина, сказала, мы должны благодарить не ее, а Господа. Бог в помощь, добавила она. Тогда я впервые услышал о Боге. Было поздно, мы распрощались, провожая взглядом их фигуры. Мы зашли в дом, стало намного темнее и отец зажег старую киросиновую лампу и она осветила наше скромное жилище. Помню я поинтересовался у родителей о Боге. Однако оказалось страна откуда мы родом, верили в Будду, поэтому Боге мне тогда подробно узнать не удалось. Правда сказали, что в следующий раз когда пойдем к соседям на урок русского языка, узнаем о Богу вместе. Помню в ту ночь, до самого рассвета, родители обсуждали происшедшее сегодня. Я тогда спрятался за угол, сидя на полу разглядывал себя в маленькое зеркальце, одновременно слушая о чем говорят папа с мамой. И правда мы сильно отличались от тех людей что жили здесь. И внешне и физически. Женщины были намного крупнее и выше моей мамы, волосы их были светлыми, большие, глубоко посаженны в череп. Да, мы были не похожи на них, и бежали на их земли, но почему тогда нас ненавидели только за это, я тогда не понимал. В ту ночь, мнения, о том как поступить противополджно разделились. Отец хотел покинуть то место, отправясь на поиски нового. Мама же, говорила что наступают холода, и мы умрем в дороге, от холода и голода. Возможно мы и здесь, не сможем пережить зиму, говорила она. У нас до сих пор почти нет назиму никаких заготовок, кимчи на той земле не ели, и капусты для ее приготовления не было. Дрова надо было заготовить на зиму, чтобы топить печь, а зимы в России лютые, говорила она. Дом не утеплили, лекарств нет, врача в поселке не было, только только школа с одним учителем. Мама верила в переговоры с приходившими людьми. Она хотела по пробовать с ними договориться. Отец говорил, что лучше умереть в дороге, чем от рук рук тех людей. И на какое-то мгновение никто больше не говорил, стало тихо. Убрав зеркало в карман я посмотрел в окно из которого мне открывался вид звездного неба и луны, было красиво. Звуки которые издавали сверчки, успокаивали, и меня поклонило в сон, но вдруг я услышал плачь мамы, и сон ушел так же внезапно как и пришел. Я подошел к маме и нежно обнял ее, просив не плакать. Мамочка не плачь пажалуйста, умолял я ее, и она сквозь слезы улыбалась мне. Обняв меня к себе крепче. Никогда не забуду ту искреннюю, чистую улыбку. Только сейчас я полностью осознаю как тогда было тяжело моим родителям. Душевная боль, безвыходность, отчаяние, все это сделало меня взрослее своих лет. Вдруг отец сказал, Юджин, а ты как думаешь? Помню это было первое мое серьезное решение, которое я должен был принять. Я не знал чью сторону выбрать, поэтому дал неоднозначный ответ. Сказал, что не хочу чтобы мы погибли в дороге, и не хочу чтобы мы погибли здесь. Сначала я подумал, отец хотел перевалить на меня ответственность за наши жизни, но потом я понял, он просто спросил.
Часть 3
Вечером следующего дня, вновь приходили озлобленные люди. И наши переговоры не увенчались успехом. Даже слова нашей соседки, не повлияли на людей с вилами. Те люди сказали, дашь этим ускоглазым здесь остаться и завтра придут другие, а когда их станет больше нас. Тогда они выгонят нас с родной матушки земли. Нам не давали пережить зиму в Мурино. Они хотели чтобы мы убрались к себе домой, где шла ожесточенная война. В конце концов люди ушли, но угроза исходящая от них нас напугала.
Еще одну безсонную ночь провели мои родители в переживаниях и раздумьях. Наверное только покидавший дом навсегда, без гроша в кармане в одной только одежде, либо оставшийся по вдруг без крыши над головой челоек. Поймет, что такое бродить по дорогам, не имея возможности поесть и укрыться в тепле. Одиноко искать пристанище, заглядывая в окна чужих домов, где мерцает свет и исходит от киросиновых ламп. Где люди в тепле, любимые близкими, поптвая чай, со сладостями, сидят за общим столом. Тогда ты чувствуешь себя никому не нужным, жизнь твоя бесмысленна. Все же отец послушал слово мамы и мы начали усердно готовиться к холодам.
Помню еще не прокукарекал петух, а отец ушел в лес по дрова. Его долгое время не было, я ждал его на крыльце, пристально вглядываясь в густую лесную чащу. Мама пыталась практически из ничего заготовить на зиму съедобные салаты. Хотя, соседка нам дала одну бочку квашенной капусты, сказала на зиму нам хватит. Я называл ту закуску, русское кимчи. Хотя, я тогда вкус кимчи и не помнил, только слышал. И вот, из леса показался силует, напоминающий человека. Я сообщил маме и побежал ему навстречу. Я бежал сломя голову по просторному полю, устремив взгляд только на крошечную фигуру вдалеке. Силует все увеличивался и начал напоминать человека. Когда мне помахали рукой, я узнал в ней отца и прибавил скорости, что есть сил. По мере приближения я разгледел странное, остановившись в испуге. Еще пристальнее вглядываясь. Отец взвалил на плечи тушу кабана, тяжело шагая.
В тот вечер, на заднем дворе мы устроили пир, приглася наших добрых соседей. Было безумно весело слушать рассказы Ивана. Еще было очень вкусно. Когда все разошлись по домам, день сменила ночь, а солнце, луна. Я спал между родителями на теплой печи. У нас не хватило досок чтобы построить кровать и много другое, да и лучше места чем спать на печи не найти. На ней тепло, уютно. Сейчас, с возрастом, я спю мало и чутко, но тогда в детстве все было наоборот. Тогда мне снился плохой сон, драка, крики, я хотел открыть глаза, а не мог. Хотел перевернуться и тоже не мог. Мое тело будто параллизованно, но в конце концов глаа открываются. Я лежу на животе, во рту у меня кляп, а тело связанно по рукам и ногам. Мне неудобно, веревки сильно сжимали, не давая шевельнуться. Тогда меня охватило чувство паники, страха, безвыходности. Я подобно червю подполз к краю печи взглянув вниз. Отец сидел связаный на стуле с кляпом во рту. В левом его колене торчал топор, много крови. Правое плече раненно острым предметом. Он весь истекал кровью. И к сожалению, то был не кошмарный сон. Вдруг я онемел на мгновение. Позади отца, держа его голову, стоял средний брат человека с ружьем. Он заставлял смотреть его на мою маму, которой также был связан рот, и руки за спиной. Она грудью лежала на столе, а сзади нее стоял спустив брюки и ехидно, издевательски ухмыляясь старший из братьев. Я тогда не понимал что он собирался делать. Я закричал, но из-за кляпа во рту вырвалось только глухое мычание. На меня обратили внимание и мы встретились взглядом, с тем старшим из братьев. Его взгляд, внешность, буквально все, наводили страх, какой я испытал тогда впервые. Даже у разъяренного животного взгляд был добрее. Это был не человек, точнее в нем сидела не человеческая душа, а кто-то другой, пришедший из ада. Отец увидел меня, и изо всех сил, снова и снова пытался вырваться из оков. Я никогда прежде не видел его таким беспомощным и разъяренным. Отец рычал подобно медведю, защищающий свой дом. Ему удалось сломать стул, но его моментально усмирили ударом ножа прямо в живот, провернув лезвие вниз. И тогда силы, покинули отца, он больше не мог сопротивляться. Я рыдал как никогда в жизни. Я даже представить себе не могу, каково отцу было больно. Потому как сам подобной физической боли не испытывал. Отец медленно умирал, а я только лишь беспомощно барахтался, плакал и не мог ничем им помочь. Это жалкое чувство, униженности и безысходности я пронес через все свою жизнь. Не было ни дня, чтобы я не чувствовал себя виноватым. Надо было уходить, а не оставаться. Я пытался сползти с печи, но кто-то удерживал меня за ноги. Потом Дьявол в образе человека, сорвал одежду с моей мамы и надругался на дней. Отца и меня заставили на это смотреть. Своей большой лапой он удерживал голову моей мамы. Силой открывая ей глаза, чтобы он смотрела на нас. Потом, тоже самое сделал средний из братьев.
Как больно вспоминать. Сердце щемит. Бумага стала мокрой от слез. Та кошмарная ночь, часто приходит ко мне во снах, поэтому с того момента я не люблю ночь и часто борюсь со сном. Единственное, о чем я молю Господа, каждый день, это о том, что если он и вправду существует, то после своей смерти я хотел бы снова встретиться со своими родителями, сестрой на небесах и жить счастливо, вечно.
Только их младший брат, не былпохож на свою уродливую семью. Видно его заставляли. Он не притронулся к моим родителям и пальцем. Когда те сволочи убегали, то оглушили мою маму тяжелым предметом по голове. Младший их брат немного помедлив, обрезал мои путы и выбежал вслед за ними. Весь в слезах, беспомощный, я спрыгнул вниз, с трудом распутав узлы на теле отца, снял кляп. Я пытался остановить кровь, затыкая раны своими руками, заправляя братно кишки, которые выходили из его живота. Измазавшись весь в крови отца, который еще хрипло дышал, я впал в полное замешательство. Ужасная ситуация которую никто уже не мог исправить. Я мечился между отцом и мамой. Распутал ее веревки и кляп, прикрыв ее тело одеялом. Снова припал к отцу, который чт-то хотел мне сказать. Держа его голову, плакал, видел как из его рта вышла кровь. Последнее слово которое он мне сказал, было, Прости. Деревенные полы стали багрово красными. Вдруг из под двери в дом начал проникать дым. Огонь очень быстро распространялся по дому. Языки пламени словно лизали наш дом снизу вверх. Мне все же удалось подтащить тело мамы к отцу и вложить ее руку в его, обняв их обоих. Мама была без сознании, но у меня не хватало сил ее вытащить. Я молил ее очнуться, открывал ей глаза, но тщетно. Помню от едкого сильного дыма, сильно защипали глаза, а дым начал душить, я беспрерывно кашлял. Я не мог их бросить, Поэтомурешил умереть вместе с ними в том проклятом месте. Я возненавидел тех людей, свои узкие глаза, темную кожу. Из-за огня сверху падали горящие доски, было невыносимо жарко и душно, я чувствовал как кружиться голова и я теряю сознание. Последнее что я увидел в задней двери, ведущей на веранду, это высокий, крупный силует человека, с головой обмотанный в мокрое длинное одеяло.
Часть 4
Очнулся я в кровати, голова жутко раскалывалась от боли. На улице шел сильный дождь, я слышал как его капли бьют по крыше. Потом я вскочил с кровати, громко звал мама с папой. Не успел я выбежать за дверь, как очутился в объятиях нашей соседки. Странно, но в ее объятиях мне было уютно и спокойно. От нее исходила добрая энергетика и запах парного молока. И снова появились слезы, вернулись воспоминания происшедшего.
Тело мамы лежало вряд выстроенных табуретках. Она была накрыта белой простыней. Я подошел, открыв ее лицо. Ее длинные черные волосы свисая растилались по полу. Даже сзадины на лице от побоев не портили ее красоту. Мне тогда показалось, мама спит, поэтому я начал трясти ее, что бы она проснулась. Мама, мамочка, проснись, я буду тебя слушаться, молил я ее, но голос за моей спиной сказал. К сожалению, Юджин, она уже никогда не проснется. Я обернулся, наполненных глаз слез, отчаяния, посмотрел на Ивана. Подбежав к нему со всех сил, начал колотить по нему кулаками и ногами. Зачем ты вытащил нас из дома? Кричал я в истерии на весь дом. Зачем дал мне жить? Иван же спокойно терпел меня. Позже я увидел, его левая рука от пальцев и почти до плеч была перебинтованна. Я бил его по ранам, а он терпел. Тогда я почувствовал себя виноватым, жалким, никчемным существом. Закрыв лицо ладонями я упал им на пол, без остановочно рыдая.
Позже, когда я мало мальски успокоился, и сидел возле мамы, поглаживая ее длинные волосы. Я понял, что поступил не правильно по отношению к приютившим меня людям. Соседка помыла тело моей мамы, с самого начала нам помогала, не побоялась выстпуть против озверевшей толпы. Ее сын рисковал жизнью ради нас, а отец специально после работы поехал в город, чтобы доложить о случившемся в правоохранительные органы. Мне сказали, до того пока ситуация не разрешиться, преступники не будут наказаны, меня никто не должен видеть. Поэтому мы ранним утром пока еще все спали и на улице не светало. Аккуратно погрузили тело мамы в телегу и похоронили ее подле моего дерева, в заранее вырытой Иваном яме. Я только до сих пор не понимаю, как он ее вырыл одной рукой. Когда мы возвращались с похорон, я видел наш до тла сгоревший дом. Я вспоммнил все, до мельчайших подробностей. Как все начиналось. Как было тяжело, но счастливо жить вместе с родителями. Слезы снова дали о себе знать, я не хотел плакать, но они постоянно лились под чувством горьких эмоций. Чувство мести, заставило мои ноги бежать, чтобы скорее найти тех ублюдков и голыми руками выдавить их глаза. Догнав, меня остановил Иван, непонятным для меня образом прочитав мои мысли. Он сказал мне, что как только я ступлю за дверь их калитки. Их собаки загрызут меня до смерти. Но я его не слушал, мне было все равно. Я вырывался из его ручищь. Тогда он добавил: что собакам убийцам наказание не предусмотрено, и что скоро из города должен вернуться их отец с участковым милиционером и во всем разобраться. В этот момент запыхавшись подбежала Мария Ивановна и обняв меня она начала молиться в слух. В конце концов они были правы, и мы ждали приезда инспектора. Я ни с кем не хотел говорить, и есть. Позже мне удалось незаметно сбежать к своему убежищу, под которым были похоронены мои родители. Я сидел на их могиле, выцарапывая ржавым гвоздем, на деревенном кресте слова "Я Люблю Вас, мама и папа" И снова эти ненавистные слезы, тяжесть в душе, чувство несправедливости, одолели меня. И я побежал к озеру. Деревянный старый причал, заскрипел под моими ногами и я прыгнул что было сил подальше. Вода оказалась ледяной, и в том момент когда я начал тонуть, мне стало страшно умирать. Я не умел плавать, вода вливалась мне в рот, нос, попадала в глаза, из-за чего их больно было держать открытыми. Я барахтался что есть сил, и мне удалось развернуться лицом к причалу. На нем стояла большая фигура Ивана. Когда я снова уходил с головой под воду, я видел из под нее силует Ивана в искаженном виде. И когда мне снова удавалось всплыть, чтобы глотнуть капельку воздуха, я видел спокойно стоящего, покуривающего папиросу Ивана. Он просто смотрел. Когда все мои попытки самостоятельно выбраться стали безрезультатны, легкие наполнились водой и грудь ужасно болела, мое тело начало медленно опускаться ко дну. Последнее что видели мои глаза, это Ивана, не шелохнувшись стоящего на причале. Помню, уже лежа на причале, выкашливая из легких воду и голодно хватая воздух. Я видел уходящюю фигуру вновь спавшего меня человека. Я смотрел на оставшиеся от его больших ступней, мокрые следы, которые он оставлял после себя на причале. Думая, почему он медлил. И я понял, он дал осознать цену своей жизни. Я сидел на верхушке своего убежища. Мне было холодно, живот скручивало от голода, и жутко пересохло в горле, но мне стыдно было идти в дом соседей. Прошло два дня со смерти моих родителей, с тех пор я ничего не желал так сильно, как смерти убийц. Однако к вечеру, усталость, голод и жажда, привели меня в дом. Помню я снова оказался в объятиях доброй женщины и мне снова стало спокойно на душе. Все эти дни она переживала что я отказывался от еды. Поэтому когда она поняла что я наконец хочу есть, то обрадовалась. Иван сидел на лавочке, поигрывая на немецкой губной гармошке, которую он некогда нашел в земле. Когда я сел за стол, то насытился до отвала. То было самое вкусное блюдо на свете. Его вкус я никогда не забуду. Перловый суп и на второе, жареная картошка с грибами и луком, сверху политая собственного приготовления сметаной и стакан холодного парного молока с душистым белым хлебом. В новом доме, котором я теперь жил, над дверьми, в углах висело множество Икон, Святых мученников. А на окнах в верхней часте огнем свечки были вызженны черные крестики. Женщина часто стоя на коленях молилась им. Вечером перед сном, она позвала меня вместе помолиться за души мои их родителей. Она рассказала мне о Боге, о аде, о том что он создал нас и мир в котором мы живем. Рассказала куда попали души моих родителей. И исли я хочу увидеться с родителями в Раю, я должен честно, достойно прожить жизнь. Также сказала, что Бог дал мне жизнь, и если человек кончает самоубийством то в Рай не попадает. Помню я тогда, подумал, что она сумасшедшая. Потому как ее откровения о Боге, показались мне чистой фантастикой ее воображения.
Часть 5
Раним утром нас разбудил звук мотора автомобиля. Приехал муж Марии Ивановны. Люди в форме вместе с хозяином дома проделали длинный путь. Поэтому первым делом хозяйка дома усадила их за стол. Один из мужчин, был такой же крупный, кремпкий телом как и человек с ружьем, только с усами вместо бороды. Другой совсем молодой юноша. Оба они с интересом поглядывали на меня. Гости попивали чай из самовара, и человек с усами сказал, что в дороге ее муж им рассказал о случившемся, но им неплохо было бы узнать рассказ других свидетелей. А мальчику наверное будет лучше прогуляться, сказал мне человек с усами. И все посмотрели на меня. Я молча вышел, сев под окном, чья форточка была распахнута. Слышимость была не очень хорошей, но кое-что подслушать я мог. Сначала они выслушали показания Марии Ивановны и Ивана. Потом говорили, беженцы должны уведомлять городскую муниципальную администрацию, (которая находиться далеко от нашего поселка) о своем переселении. Еще я узнал, что инспектор с усами хорошо знает человека с ружьем. Когда-то они служили вместе и были хорошими друзьями. После окончания разговора, люди в форме хотели пойти в свой автомобиль, чтобы отдохнуть немного. Хозяйка дома им не позволила отдыхать в неудобствах, поэтому они разместились в гостинной. Главный разместился на диване, молодой в кресле. Натянув фуражки на глаза они моментально провалились в глубокий сон. Храп от них стоял неистовый. Я тогда подумал, раз онип были хорошими друзьями, то ничего от их приезда хорошего ждать не стоит. И снова я скрылся в своем убежище. С дерева я глядел на могилу родителей. Хоть тело отца и сгорело в доме, но часть его вещей мы положили в могилу. Это были часы которые он носил не снимая и подарил мне их на последний мой день рождения. В тот ясный, прохладный день, меня одолевали некоторые мысли. Я не знал для чего мне жить. Я не видел смысла своего существания. Поэтому вновь, под давлением дипрессии, забрался на самую верхушку дерева. В последний раз, оглядев пейзаж вокруг себя. Решительно собирался скинуть свое тело вниз, но вдруг в голове всплыли слова Марии Ивановны о Рае. Вдруг он и вправду есть, то покончив с собой я не смогу воссоединиться с родителями. Но ведь я не знал ни одного человека который видел Бога. Я верил той женщина, она не сумашедшая, она хороший человек, убеждал я себя. Поэтому постарался забыть о мысле покончить собой. Что будет когда проснуться те двое?
Часть 6
Когда я вернулся в дом, те двое до сих пор спали, и от их храпа дрожала крыша дома. Често сказать, должного впечатления служители правопорядка не производили. Правда став старше, я понял, что судить человека по первому впечатлению не стоит. Я решил пойти посмотреть автомобиль на котором из большого города приехали милицинеры. Незаметно украдкой забравшись на место водителя я думал, что могу уехать на нем на свою родину. Однаком в каком направлении ехать и как управлять тем агрегатом не имел представления. Внезапно, пока я мечтал, резко распахнулась водительская дверь. И усатый милиционер, улыбаючи спросил: Чего задумал, малыш? От неожиданности у меня сердце екнуло и тело вздрогнуло. Мне улыбалась покрасневшая от солнца, большая, лысая, голова с усами. Это был старший капитан. Я его опасался, по причине того что я его совсем не знал, и по второй, то что, он дружил с угражавшим нам тогда ружьем, человеком. Почему-то во мне засел страх, что он назовет меня ускоглазым, или еще каким оскорбительным словом. Не молчал. Потом он спросил меня, не хочу ли я научиться водить тут штуковину? Так он кажеться сказал. Штуковину. Но я не моргая, как вкопанный смотрел на него. Тогда он сказал перебраться на соседнее сидение, что я и сделал. Он поступенчато показал мне принципы вождения и потом предложил порулить. Я хотел конечно, но отказался, кивая в стороны. Потом инспектор спросил, помню ли я лица пришедших к нам в дом? И тут я не смог больше молчать и все ему рассказал. Я просил его наказать тех людей по справедливости, опять не удержав слез. Испектор ушел в свои мысли, он молча смотрел в одну точку. Я заметил у него не доставало двух пальцев на руки и вдоль шеи тянулся большой, толстый шрам.
Несколькими часами позже все собрались у автомобиля, чтобы отправиться на доброс к убийцам. Я уже глубокий старик, но так и не смогг забыть лица убийц, поэтому не хочу упоминать их имен в моем дневнике. Люди в форме сказали мне лезть в машину, на что Мария ивановна возразила. Люди форме сказали я нужен для опознания. Потому как только я один видел их лица. Женщина не хотела чтобы те люди узнали, что я остался в живых. После долгого спора в итоге поехали все, мужа Марии Ивановны. Я думаю, дяде Васе не нравилось, что все зашло слишком далеко и он оказался участником неприятных событий. И что я теперь живу в их доме. Больше всех аботал дядя Вася, и его жена, а их сын Иван, был хорошим человеком, но много пил. И кроме как филосовствовать и читать, другим ничем неинтересовался. Родители его конечно любили, но за тунеядство ненавидели.
Когда мы подъехали, наш авто дал о себе знать хозяевам дома громким гудком. Мое сердце вновь заколотилось в бешенном ритме, помню я сильно тогда разволновался. С улицы доносился лай псов и звон их цепей. Мне велелели пока спрятаться и выйти когда меня позовут. Иван дал мне русское имя, теперь я был не Юджин, а Женя. Капитан и его помошник попросили человека с ружьем усмирить своих псов. Он послушал их, велев собакам сесть, и они выполнили его команду, замолчав и поджав хвосты. Какие гости к нам пожаловали, с издевательской насмешкой обратился он к капитану. Добавив, и какие такие дела вас привели в наши забытые Богом края? Служебный долг отечеству, ответил капитан. Человек с ружьем, и его сыновья, собирали в коляски мотоцикла товар. Который завтра собирались везти на продажу в город. Они не хотели, как многие с утра до вечера тру4диться на поле. Поэтому промышляли охотой, продавали сшитые из шкур животных одежду , рога оленей, мясо убитых животных, также полезные снадобья, изготовленные из внутренностей животных. Такие как медвежий жир, медвежий желчь, бобровая струя, гриб чага и прочее другое. В нашей деревне люди жили по бартовой системе. Обменивались друг с другом нужными вещами. Дом их был намного зажиточнее остальных в нашей округе. Я не мог просто слушать, поэтому потихоньку нашел щель для подглядывания. По какому такому делу? Спросил плохой человек. Капитан сказал, что ему нужно задать пару вопросов его детям. Человек с ружьем сделал непонимающий вид, а его дети чуть в далеке разместясь на немецком мотоцикле, слушали разговор. Поселок не большой, поэтому слухи о сгоревшем доме давно разнеслись по дреревне. Люди погибли, и никому не было до того дела. Кроме одной семьи. Хоть мы и разные внешне, но ведь у всех нас по жилам течет красная кровь. То как два крупных мужчины смотрели друг на друга. Не сложно было догадаться, их связывала какая-то тонкая нить прошлого. Плохой человек был на пол головы выше капитана, но не такой подтянутый как он. Я тогда еще помню подумал, что между шрамом на шее инспектора и человеком с ружьем есть некая связь. Конечно, мои догадки не подверждались фактами и доказательствами но мне казалось это есть так. Потом выкрикнули мое имя. Я взял себя в руки, вспомнил картину убийства и волнение отступило, перейдя в ярость и гнев. Я выбежал из машина и видел х удивленные лица, они думали я мертв. Я кинулся на старшего, бив его кулаками, ногами, что было сил. Пытался выцарапать ему глаза. Но я был мал и легок по сравнению с ним. Поэтому он отбросил меня в сторону словно стряхнул с себя надоедливую мошку. Рухнув на землю, я почувствовал боль, поднялось облако пыли и собачьи челестю щелкали перед моим лицо. Издавая неистовый лай. Напугавшись от страха я попятился от них. Бешенные, вновь залающие псы, казалось вот вот сорвуть цепи. Я снова поднялся и бросился с кулаками на среднего брата. Нас пытались растащить, но я успел получить от него сильный удар в солнечное спллетение. От которого скрючился на земле. Мне помогли встать. Потом меня спросили кого я видел той ночью. И я указал на двоих из братьев. Потом появилась жена убийцы и мать убийц. Не красивая лицом, упитанная телом и болтливая. Обтирая полотенцем свою голову, она громко, недовольно интересовалась, что происходит. Ее муж велел ей зайти в дом, но она упорно хотела знать в чем дело. Тогда ее муж сильно сжал ее руку и еще раз грубо велел зайти в дом. Вы плохо воспитали своих отроков, мадам. Сказал капитан. Простите, что вы сказали? Ваши дети жестоко убили людей, поэтому должно понести наказание. Что вы такое несете? Возмутилась женщина. Так, никакого допроса не будет. Сказал человек с ружьем. Убирайтесь ка в свой занюханый город. Потом велел старшему достать ружья. И тут капитан мгновенно вынув пистолет из кабуры навел его на своего собеседника. Младший испектор последовал примеру старшего. Приказав мужчинам лечь на землю. И на время возникла пауза, которую нарушал лай псов, звон их цепей, и ворчание жены. Она заладила одно и тоже, я не понимаю, я не понимаю. Мария Ивановна обняв меня сзади, читала молитву. Иван как и всегда спокойно, наблюдал. Капитан снова сказал. На этот раз, тебе и твоим отпрыскам с рук все так просто не сойдет. Ответите по закону. ,Он снова приказал лечь им на землю. Неожиданно человек с ружьем, попытался выхватить пистолет у капитана. Завязалась драка. Крик женщины, лай собак, пыль, все разом перемешалось, было очень страшно. Я взял тяжелый камень, но Мария Ивановна отобрала его у меня, уведя в сторону. Мы встретились взглядом с младшим их братом, который не помогал своим отцу и братьям. Ему также было страшно как и мне. Все произошло очень быстро. На на человека с ружьем и его сыновей были одеты наручники, а сами они провожены в машину. Жена чловека с ружьем, в истерике била капитана кулаками по груди. приказывая отпусть ее кормильцев. С побитыми лицами и грязной от пыли форме. Инспектора сели в авто, оставив за собой облако песчанной пыли. И тогда я почувствовал облегчение на душе.
Часть 7
В тот же день сидя под окном во дворе, я слышал разговор Марии Ивановны с мужем. Они говорили обо мне. Единственный человек в их доме кто был против моего присутствия в их доме, это был он. Поэтому, каждый раз когда он был рядом я испытывал неудобства и вину. Я не хотел быть абузой для них, поэтому принял решение уйти. Мне терять было нечего, меня никто и ничто здесь не держало.
Через пару дней, ранним утром, собрав тюк с необходимыми вещами и оставив записку на столе, со словом "спасибо" я ушел. Куда идти я не имел представления, поэтому пошел к могиле родителей. Я просил у них совета и просто беседовал с их душами. После я отправился к озеру сев на причал и свесив ноги, думал куда идти. Неожиданно мои думы развеял шум позади. Я не успел обернуться, на мою голову накинули мешок, ударив по голове. И я отключился. Очнувшись я ощутил боль в затылке и неприятную вонь. Глаза мои были завязаны. Руки были связаны вместе с ногами, поэтому я не мог встать и сесть. Я мог только лежать на боку.. Было скользко и грязно. Некоторое время я молча прислушивался, и понял что я нахожусь в свинарнике. Чем больше я двигался тем сильнее затягивались узлы, поэтому я больше не пытался высвободиться. Свиньи ходили туда сюда, убаюкивающе похрюкивая. Чем дольше я находился в свинарнике, тем меньше стал ощущать запах. Я понял, что свиньи не хуже людей, возможно даже лучше. Они наивные как дети, им много не требуется, к тому же они вегетарианцы. Иногда я чувствовал как прохладный пятачок свиньи, обнюхивает меня. А еще я чувствовал как поросята, толи спутали меня с мамой, толи нет, легли ко мне под бок и мы вместе уснули.
Я понял, умереть не так страшно, как быть униженным. С чувством униженности, ты живешь всю жизнь. И она не дает тебе покоя, а умираешь мгновенно. И после смерти тебе уже все равно. Тот кто похитил меня, наверное знал это, поэтому меня не убил. Я не знаю сколько времени там пролежал, но тело затекло, было холодно и мокро. Потом кто-то пришел, я слышал кляцканье резиновых сапогов по грязи. Он пнул меня в живот, и я закашлял от боли. Я услышал знакомый голос. Ну, что ускоглазая свинья, тебе здесь нравиться я посмотрю? С поросятами спишь. И он засмеялся. Моя голова была измазана в грязи, поэтому повязка созкальзнула с головы и я узнал среднего из братьев. Он испугался что я его увидел, но было поздно. Ты сволочь, обратился он ко мне. Из-за тебя мою семью сослали на каторжные работы. Он снова меня сильно пнул. Он трепал свою голову ерзал туда сюда, не зная что со мной делать. Но позже придумал. Избив меня до полусмерти. Он перетащил мое тело в деревянный туалет на улице. Запер дверь на крючек. Развязал меня полностью, оставив только кляп во рту. И спустил меня через отверстие в полу. Я немного застрял и тогда он пихал мення ногой в голову, проталкивая вниз. Я хотел умереть, чем испытывать такие унижения. В этоге, через боль, я плюхнулся в сортир. Ощутив тепло и вонь человеческих фикалий. В той яме было глубоко и скользко. Я весь с головой был пропитан их дерьмом. Стоя на цыпочках и цепляясь за поверхность земли. Я проклинал все на свете, и Бога в первую очередь. Параша была у меня на губах, в ноздрях, ушах, она окутала меня с ног до головы. Много зеленных больших мух жужали и садились на меня. И я не мог их стряхнуть. Они ползалаи по мне, трогая своим языком и лапами. Тот парень, что вонзил нож в живот моему отцу и надругался над моей мамой. Стоял тогда вверху и смеялся надо мной через дыру в унитазе. Потом он спустив брюки сходил на меня по-большому. Меня рвало, от запаха фекалий, но из-за того что я ничего не ел, нечему было выходить. Это постоянное чувство рвоты, меня мучило. Я начал молиться.
Я отдаю себе отчет, в том что люди о таком предпочитают молчать. Скрывая свой позор от других. Но я решил написать этот дневник, для своего сына. Он обвинял нас с матерью в его тяжелой жизни, в своей неустроиности. И когда мы стали старыми, не разу не приезжал к нам хотя бы навестить нас, хотя мы ждали его. Может быть, сын, прочтешь этот дневник, и поймешь как тяжело было нам. И поймешь, что не мы виноваты в твоей неустроинности, а твоя лень и не стремлении к знаниям. Ты только мечтал красиво жить, но не прилагал должных усилий, а ведь все в твоих руках. У тебя всегда было что поесть, одеть и крыша над головой.
В той яме я пробыл около суток, пока на следующий день в туалет не зашла их мать. Я увидел ее зад и замычал что есть сил. Она увидела меня внизу, измазанного в параше, и безумно громко завизжала. Потом меня под руководством их матери вытащили из туалета, выгнав на улицу. Мне было стыдно идти к соседям. От голода и побоев мой организм ослаб, но я на шел в себе сили и дополти до озера. По дороге к озеру меня видели, недоумеваючи косясь на меня люди. Омывши тело водой, срывая листья кустов, я растирал их между ладонями, и натирал кожу. Пытаясь таким образом избавиться от запаха, который пропитал меня на сквозь. Я хотел умереть, но мысль о встрече с родителями на небесах меня не отпускала. Я вернулся в наш дом, который превратился в пепел. Сел в том месте где умер отец и заплакал. Внезапно начался пролевной дождь.
Оказалось средний брат был несовршенно летним, поэтому его отпустили.
Когда выпивший Иван возвращался домой он заметил меня. Я тогда, только Ивану рассказал что со мной было на самом деле, но я не знаю, помнит ли он. Он тогда был пьян.
Часть 8
С тех пор я жил у них. После того инцидента я сильно заболел воспалением легких. Поэтому около трех месяцев провел дома в кровати. Помню когда полегчало, я выбрался к окну, за ним шел первый снег. Я открыл окно просунув ладонь. Холодные снежинки падали мне на ладонь, мгновенно тая. Было красиво. Когда Марья Ивановна увидела меня, то снова уложила меня в теплую постель закрыв окно. Снова заболеть хочешь?
К вечеру снега высыпало так много, что засыпало окна дома. Люди расчищали подходы к своим домам. Пришла зима. Мария Ивановна, говорила мне, что со следующего года я должен идти в школу. И поэтому готовила меня к ней. Учила читать, писать. Я никуда ходить не хотел, вообще мне страшно было выходить на улицу. Я ведь был не такой как все. Поэтому боялся новых насмешек. Зимой я часто ходил на могилу рдителей, разгребать снег. Еще в новый год был мой шестой день рождения.
Также зимой случилось происшествие, в которое я не мог поверить. Средний брат, провалился в прорубь и утонул. Неужели это Господь наказал его? Или кто-то подстроил случайный случай? Вместе с Марией Ивановной я ходил на отпевание в церкви, но я не понимаю зачем. Он ведь убил моих родитлей. Он был убийца. Его тело не смогли вытащить из подо льда, поэтому гроб быыл пуст. Так мне сказали.
Зима прошла, пришла весна. Снег таял и дороги превратили в гущи грязи. Мария Ивановна хотела чтобы я шел в школу, получать образование. Однако я категорически не желал того. У меня развился комплекс неполноценности, я боялся встречаться с новыми людьми. Правда однажды Иван переубедил меня. Иногда, когда чтиво заканчивалось. Иван выбирался в городскую библиотеку. Там он объменивал прочитанные книги на новые. В то время зарубежная литература была под строгим запретом, но библиотекарше нравился Иван, и она через свои каналы иогда, доставала запрещенную литературу.
Иван сказал, чтобы надо мной никто больше не смеялся и начал уважать, я должен быть лучше всех. В учебе, на работе, в любом деле. Тогда все наладиться. Мне понравились его мудрые слова и с тех пор я старался во всем быть лучше.
Школа была маленькой и преподавал в ней только два учителя. В моем классе было всего девять детей. Пятеро мальчиков и четыре девочки. Учитель женщина, представляла всех новеньких перед всем классом. Когда я увидел лицо учителя, оно показалось мне до боли знакомым. И я узнал ее. Она была среди тех, кто однажды приходил к нам в дом с вилами. Я занял место на задней парте, и не был совсем уверен она ли это была тогда, или нет. Сегодня все впервые пришли в первый класс. Надо было представиться перед всеми. Я ощущал на себе любопытные взгляды. Другие огдывались и откровенно смотрела на меня. От чего я чувстввоввал себя не совсем ловко. Среди всех была одна девочка, звали ее Любава. Сказали что она недавно с рдителями приехала в нашу деревню. Та девочка смотрела на меня не как все остальные, странно, а наоборот с симпатией. Она была милая, светлые длинные волосы, синие как океан глаза. Я впервые испытал тогда чувство влюбленности. Когда подошла моя очередь, я не хотел выходить, но учитель настояла. Тебя зовут Женя? Так написано, правильно? Я еле выдававил слово, да. Но это же русское имя, не так ли? Да, снова ответил я. Но ты же не русский? Я сказал, нет. А кто? Спросила она. Кореец, ответил я. И кто-то из мальчиков выкрикнул: "Корейка. и дети засмеялись, кроме Любавы. Тихо дети, сказала учитель. И спросила, может тебе сесть на первую парту, а то ты наверное плохо видишь из-за узких глаз? И дети снова смеялись, но не та девочка. Я встал, и ушел с урока, услышав вслед от ребят вали китаец в свой китай. Не оборачиваясь я вышел. Неожиданно на улице меня догнала та девочка, молча идя рядом. Я остановился и спросил почему она ушла? А она сказала, что с тупицами учиться, тупицей станешь. И мне понравилось это выражение. Любава предложила прогулять школу. И тогда я ей показал свое секретное место. Мы сидели на ветке дерева, болтали ногами и смотрели на другой берег озера. Вдруг она сказала, ей нравяться мои глаза. Я тогда сильно засмущался, потом разозлился. Не зная правду она сказала или нет. Я сказал что мне нравяться ее волосы и синие .глаза. Так мы подружились. Потом я познакомил ее со своими родителями. И она ничего лишнего не спросила. Когда последний урок кончился я предложил проводить ее до дома. Я взял ее портфель, и мы весело шли вместе. Пока не встретили ребят с нашего класса. Ты чего, гуляешь с этим ускоглазым? Крикнул один из них Любаве. Я ненавидел это слово. Любава промолчала. Мы хотели пройти, а они нам не давали прохода. Потом начали толкать меня на друг друга. И мне стало стыдно. Потом девочка сказала, прекратите немедленно, но ребята еще задорнее продолжали. Толкнув меня в грязь. Я испачкал одежду и снова был унижен. Я не мог смотреть в глаза той девочке, когда она подала мне руку. Я встал и убежал в свое секретное место. Туда же пришел Иван, он сказал чтобы я сегодня после ужина пришел на задний двор, но не сказал зачем.
Я пришел во двор в оговоренное время. На гамаке читая книгу и выпивая лежал Иван. Ты слишком нежен, сказал он мне. С сегодняшнего дня, будем тренироваться давать сдачу противнику. Иван соорудил боксерскую грушу, из мешка, который набил песком. Он учил меня кулачному русскому бою, подтягиваться на турнике, отжиматься. Мы тренировались каждый день по несколько часов. Мария Ивановна не знала что я прогуливал школу, так как с утра ходила на работу.
Однажды я спросил Ивана о Боге, верит ли он в него или нет. Он сказал, что его Бог, бутылка самогона и он ей верит. Но меня просил тего примеру не следовать. Вдруг к нам в гости пришла Любава. Она спросила почему я не хожу вшколу. После того инцедента мне стыдно было смотреть ей в глаза, поэтому я промолчал. И тогда она ушла. Благодаря Ивану, мое тело окрепло, я чувствовал уверенность. Поэтому в следующий раз, когда ребята хотели толкнуть меня в коровью лепешку, я смог дать им отпор. И с того времени меня боялись. Я учился лучше всех, и поэтому многие росили у меня списать. Мы часто с Любавой из моего убежища смотрели на звезды и мечтали.
Часть 9
Я повзрослел, стал юношей. Работал в колхозе и был лучшим. Каждый год мои поля приносили урожай. Даже из города ко мне отправляли людей на обучение. Однажды когда я вечером пахал поле н атракторе. Ко мне пришел младший сын человека с ружьем. Его мать давно как спилась, став алкоголичкой. Он пришел ко мне поговорить. Я слез с трактора и тот человек, что участвовал тогда много лет назад в убийстве. Он сказал собирается уехать от семьи, но ему нужно мое прощение. Он встал передо мной на колени . Я сказал, что давно его простил. Еще сказал чтобы он просил прощение у Господа в церкви. Тот человек поблагодарил меня, отправившись на железнодорожную станцию. Когда я закончил, и вернулся домой, меня ждала записка от Любавы.
Привет Юджин отец поменял место службы
Родители спешно собрали вещи и увезли меня
С собой. Прости, что не успела попрощаться.
Твоя Любавушка
Родители Любавы меня не любили, даже не смотря на то мои дела шли в гору. Я это знал. Они не раз говорили дочери чтобы она не путалась со мной. И тепеперь незаметно забрали ее с собой. Я даже адресса не знал. Мое сердце было разбито, я думал мы когда-то поженимся. Потом я снова побежал в поле, завел трактор, и поехал на железнодорожную станцию. Но опоздал, поезд отправился несколько часов назад. Где ее искать я не знал. Смысл жизни снова был потерян.
Иван бросил пить и год назад женился на библиотекарше и жил в большом городе. Иногда приезжая нас навестить.
Одним прекрасным летним днем я работал на тракторе. Думая о Любаве и о том, что прошло уже достаточно много лет, и может быть пробовать вернуться на родину. Но я не мог бросить Марию Ивановну и дядю Василия. Они совсем стали старыми и столько лет отдавали себя, на мое воспитание. Как я их брошу. К тому я совсем забыл язык родной страны., кому я там нужен.
Вечером этого же дня, когда я собирался возвращаться домой. На моей поле появились два мужчины. В которых я распознал человека с ружьем и его старшего сына. Они вернулись с ссылки, чтобы отомстить. Оба исхудавшие и уже не те крепыши что были раньше. Сдохни ускоглызый сказали они вынув из-за спины старые ружья. Я прикрыл глаза читая про себя Псалом 90, раздались два выстрела, а я стоял на месте. Открыв веки, на против меня лежали два трупа. За их спинами стоял постаревший капитан с немецким маузером. Ничего не сказав, он развернулся идя своей дорогой. И в тот момент я понял, Бог меня бережет. Я похоронил те два тела в лесу, поздно вернувшись домой я думал всю ночь. Оставить ли мне эти края. Однаком работа и забота о стариках поглотила меня целиком, пока однажды, я не получал конверт без обратного адреса. Устроившись удобнее в кресле я открыл его. В нем была вложена одна лишь вырезка из газеты. Некая организация, помогала репатриироваться живущим на русской земле корейцам на родину. На клочке газеты был и адресс. Я показал ту вырезку Марии Ивановне и ее мужу. После тщательного изучения текста в лупу они дали добро. И благословили в дорогу. Найдя себе замену и обещание товарища ежемесячно отдавать 30% от заработанных денег старикам. Я со спокойной душой, отправился в мое первое путешествие.
Часть 10
Я ехал в поезде, за окном проплывали великолепные пейзажи, ехал несколько суток до Владивостока. Думая, о том кто отправил мне то письмо. Любава или ее родители. А может кто-то другой. А может это ловушка? Волнение переполняло меня. Большой город, высотные здания, из-за чего сложно было найти адресс. Но в конце концов я прибыл по указанному месту в вырезке. Меня встретил седой кореец. И тогда я впервые за многие года увидел корееца, такого же как я. Я оплатил не большой аванс. Он предупредил, что иногда можно быть пойманым и тогда высылают обратно, деньги не возвращаются. Но мне терять было нечего. С Владивостока в китай, из китая на родину в Южную Корею. нас переправляли кораблем. Мы прятались в контейнерах среди груза, иногда в коробках, под видом груза. Со возвращалась на родину одинокая как я женщина, одинакового со мной возраста. Мы часто оказывались рядом друг с другом. Волнение, испуг что на границе пограничники нас обнаружать, невозможно было передать словами. Возвращение на родину спустя десятки лет, было чень волнительным для нас, которые стали русскими корейцами. Когда наконец мы высадились на родине предков, я упал на колени и целовал землю. Одинокая женщина также поступила. Мы псомотрели друг другу в глаза и я прочел ее историю жизни по глазам, а она наверное мою. Мы обнялись с ней и по нашим щекам прокатилась слеза.
Часть 11
Отец, кто написал дневние что ты дал мне сегодня утром?