Мороз крепчал. Дул пронизывающий северный ветер, гоня на юг огромные серые тучи. Но такая погода была только на руку наступающим частям Красной Армии. Мороз делал крепче лед Выборгского залива, а низко висящие над землей тучи делали невозможным применение финнами авиации. В последние дни финские летчики забыли всякую осторожность, атакую наступающие советские части с бреющего полета, в тщетной попытке остановить недавно начавшееся наступление. Но сегодня недавно полученные от французов 'Мораны' были прикованы к земле. Ничто не могло остановить бросок советских частей по льду.
Ничто? Но что это? Впереди идущие бойцы и командиры удивленно завертели головами- сквозь вой ветра и шелест поземки, до них стал отчетливо доносится стрекот авиационных моторов. Гул нарастал и становился отчетливей. Казалось, что множество самолетов быстро приближается к остановившимся в растерянности войскам. Бойцы подняли головы, ища самолеты, столь безрассудно вылетевшие в такую плохую погоду. Но опасность пришла не с неба, она пришла с земли!
Из снежного марева вдруг стали выскакивать странные аппараты, непохожие ни на что из того что доводилось видеть советским бойцам. Аппараты были похожи на широкие сани, состоявшие из двух, то ли полозьев, то ли корпусов. Эти корпуса были соединены двумя короткими, но широкими перемычками. Передняя перемычка (или это было крыло? ) была приподнята над землей довольно высоко, и на ней стоял мотор с пропеллером. Задняя находилась почти у самой земли и вместо мотора несла на себе люльку с пилотом ( или водителем?). На концах каждого полоза имелось по полноценному самолетному оперенью.
Но долго рассматривать эти странные аппараты не пришлось. В их носу застрекотали пулеметы и они понеслись прямо на красноармейцев! Пулемет не мог напугать советских бойцов, воевавших уже не первый месяц, из напугало совсем другое : Финские аппараты ( а в том что это были финны - не было никакого сомнения, так как на них была нарисована голубая свастика) бросились на таран! Носки перемычек между полозьями оказались сделаны из стали, отточенной до остроты бритвенного лезвия, пропеллеры так же оказались металлическими... Врезавшиеся в плотный строй советских войск аппараты срубали головы, перерубали тела напополам, и превращали бойцов в кровавое месиво своими винтами! На еще недавно белоснежных корпусах - появились кровавые разводы. Лед огласился криками и стонами раненых и умирающих. Срубленные головы в красноармейских буденовках весело подпрыгивали на окровавленном льду, подбрасываемые тугими вихрями воздуха, срывающимися со стальных пропеллеров...
Финские аппараты выписывали круги и восьмерки, делая заход за заходом. Стрекот пулеметов давно прекратился, да он и не был нужен: на кровавом льду остались только бездыханные тела... Сделав еще пару заходов, аппараты перестроились в несколько клиньев и взяли курс на юг... Пурга еще не успела набросить белый саван на остатки порубленных красноармейцев, а с севера вновь донеслось гудение. Из белой мглы вновь вынырнули финские аппараты, но теперь некому было наблюдать их полет. Эти конструкции казались родными братьями тех аппаратов, что устроили на льду кровавую баню частям Тимошенко - но братьями старшими. Имея ту же форму, они были намного больше. В движение их приводило сразу несколько могучих моторов.
Миг - и промчавшись над останками бойцов Красной армии, они скрылись в южном направлении...
Опасности зимней рыбалки.
Густав Карлович Маннергейм очень уважал зимнюю подледную рыбалку. Посидеть у реки летом он тоже любил, но зимняя рыбалка с мормышкой - была его манией. Это увлечение даже привело к краху его брак ( в который он вступил еще находясь на службе у императора Николая) : когда мадам Маннергейм обнаружила что часть ее фамильных драгоценностей использована мужем для изготовления мормышек - она собрала вещички, забрала детей и укатила в Париж. Густав в свою очередь понял, что женщины и подледная рыбалка - вещи несовместимые и решил более не связывать себя узами брака. Собственно, отъезд Густава после революции в Финляндию также объяснялся его страстью. Зима в Финляндии была долгой, а рыбалка - отличной. Тем более что и местное население с пониманьем относилась к его увлечению, довольно распространенному в тех суровых краях. Прощали Кустаа и мелкое воровство столового серебра (самостоятельно изготовлять мормышки Густав не бросил и в Финляндии) - в конце концов, человек обеспечил обретение Финляндией независимости, и что его после этого - из-за ложки позорить?
В то погожее зимнее утро 1935 года Карл Густав Эмиль придавался своей страсти. На прошлой неделе он закончил изготавливать новую мормышку на которую возлагал большие надежды. Перед рыбалкой он не преминул похвастаться ею перед коллегами по увлечению, и теперь увлеченно подергивал леску, не забывая впрочем периодически прикладываться к фляжке (подаренной еще самим императором Николаем) - ибо без этого: зимняя рыбалка - и не рыбалка вовсе. К зависти всех сидящих на льду рыбаков - мормышка действительно оказалась очень хорошей. Горка рыбы перед лункой росла, радуя сердце фельдмаршала. Но торжество Густава было недолгим: во время очередной поклевки вдруг что-то сильно ударило его по спине. Не ожидавший этого удара Маннергейм потерял равновесие и от неожиданности выпустил удочку. Удочка, воспользовавшись моментом, скрылась в лунке, унося драгоценную мормышку. Однако всю горечь потери Густав Карлович ощутил позднее, а в тот момент ему было не до этого: от удара он упал на лед и угодил своей головой в лунку, где чуть не захлебнулся. Его спасла только своевременно подоспевшая помощь рыбаков промышлявших неподалеку. Голову Маннергейма извлекли из лунки, сделали ему искусственное дыхание и поднесли стопочку водки.
Когда Густав понял, что его любимая мормышка пропала - горе его было неописуемым. Он был готов собственными руками задушить того, кто посмел подло ударить его в спину. Однако это было сделать не так-то легко: ударил его не человек, что-то непонятное. Это что то - представляло и себя некое подобие санок, состоявших их двух полозьев. На концах полозьев имелись рули, как у аэропланов. А сами полозья были соединены двумя широкими крыльями. К переднему крылу было приделано колечко, в которое продет обрывок веревки. Эту штуку явно тащили на буксире и ... Но вот кто и зачем?
Установить владельца этого аппарата было нелегко и Маннергейм решил было махнуть рукой на потерю мормышки ( благо что позаимствованная им у президента Финляндии ложка позволяла изготовить новую), но непрекращающиеся шуточки и подтрунивания друзей-рыболовов, совсем измучили бедного Густава. В конце концов, подключив в дело финскую разведку, он сумел установить, что человека который изготовил аппарат ударивший его в спину звали Тойво Каарио...
Густав Маннергейм стоял на лестничной площадке и вертел головой выискивая нужную табличку. 'Тойво Каарио, инженер-изобретатель' увидел он медную пластинку, прикрученную к одной из дверей.
'Здесь значит голубчик обитает...'. Густав сжал и разжал ладони в кулаки - кожа новых перчаток радостно скрипнула. 'Как только откроет дверь - сразу в морду. А потом ... Эх..' - тут Густав вспомнил, что проживает не в Российской Империи, а в демократической Финляндии, где за 'в морду' - можно и в тюрьму угодить. 'Ну тогда - сниму перчатки и отхлестаю ими по мордам' - решил маршал и начал стаскивать с руки эти самые перчатки. Но не успел - дверь стремительно распахнулась и на пороге появился субъект с растрепанной шевелюрой.
Густав хотел произнести официальным тоном - 'Не имею ли я чести говорить с Тойво Каарио?' и воспользовавшись этим временем все таки снять проклятые перчатки, а потом отхлестать ими субъекта по мордам. Однако ему не дали не только снять перчатки, но и открыть рот.
Субъект увидев прижатый к груди Густава аппарат, радостно всплеснул руками и чуть ли не заорал - 'Так вы ее нашли! Какое счастье! Ну что же вы стоите! Проходите, проходите!'.
Это действительно был Тойво Каарио, инженер-изобретатель, как и сообщала табличка на двери. Казалось что этот человек соткан из одних противоречий. Он имел светлые волосы, ясные голубые глаза и слегка коренастую фигуру - то есть по внешнему виду представлял из себя практически хрестоматийное изображение типичного северянина. Человека спокойного, надежного и обстоятельного. Однако в этом теле гнездился взрывной темперамент, более подходящий итальянцу. Тойво говорил без умолку, постоянно махал руками, совершал резкие движения - вообщем он совершенно сбил Маннергейма с толку. Немного придя в себя, Густав обнаружил что сидит в комнате, за круглым столом , а перед ним стоит чашка с чаем и вазочка с конфетами. Вместо скатерти на столе лежали какие-то чертежи. На чертежах имелись следы от чашек и стаканов, а так же масляные пятна - но это явно не смущало Тойво. Он периодически выбегал и комнаты на кухню, принося то чашку, то чайник - при этом, не переставая махать руками и орать ( как вскоре понял Густав - это была его обычная манера разговора). Ставя чашку перед маршалом Тойво на секунду замер, достал из кармана огрызок карандаша, что то подрисовал на чертеже, а потом вновь убежал на кухню так и забыв поставить чашку на стол.
Воспоминания о этой первой встрече с Тойво Каарио у маршала Финляндии остались довольно отрывочными и несвязными.
'Так где вы нашли мою модель экраноплана?'
' Позвольте, ваша мо...'
'На льду я полагаю ? Конечно на льду, высота ее полета всего несколько сантиметров.'
'Ваш экраноплан...'
'Так может на карте покажете?'
Перед опешившим Густавом возникла карта. Чисто машинально он ткнул пальцем.
'О! 20 километров! Вы представляете - 20 километров! Я не сразу заметил, что винт перерубил веревку. Это значит по инерции мой аппарат сумел пролететь надо льдом 20 километров без всякого мотора! Моя идея экранного эффекта оказалась верна! Вы знаете о чем это говорит?'
'Она не только пролетела, она порядком хватила меня...'
'А ! Значит 20 километров не предел! Да, да - за этими аппаратами будущее!'.
Далее последовало подробное объяснение что такое экранный эффект, как его можно применять в новом виде летальных аппаратов. Во время объяснений Тойво пользовался моделью которую принес Густав, другими моделями что стояли возле стенок, а также чертежами разложенными на столе.
'Да, да! Вот видите - переднее крыло рассоложено выше заднего. И на нем можно поставить мотор! А при взлете этот закрылок опускается, перекрывая доступ воздуху и направляя его под заднее крыло. Образуется воздушная подушка!' - и далее в том же духе.
Через какое-то время Карл Густав пришел в себя. Он обнаружил, что вновь стоит на лестничной площадке, но теперь спиной к двери с табличкой. Его руки все так же прижимали к груди модель. Он смутно помнил, что Тойво подарил ему этот аппарат на добрую память ('Берите, берите! У меня уже есть усовершенствованные образцы!' ). Кроме этого он вспомнил, что изобретатель что-то говорил ему о возможных гражданских и военных применениях своего аппарата, о желании построить полноразмерный экраноплан, о недостатке средств для покупки мотора и о чем-то еще...
'Сумасшедший какой-то. - такая мысль возникла в голове у маршала - Убогий. Такого по морде хлестать - только самому позорится.'. Эта формулировка понравилась Густаву и он выбросил из головы всякие мысли о мести инженеру-изобретателю. Тем более, что у него в квартире Маннергейм обзавелся отличной чайной ложкой - он и сам не помнил как это произошло, но, как говорится мастерство не пропьешь. Не стал он выкидывать и подаренную ему модель - а почему, он и сам не знал - мормышки из нее точно не сделаешь. Тем не менее он поставил ее на шкаф в своем кабинете. Через неделю маршал совершенно забыл о встреченном им чудаке, и на подтрунивания друзей рыболовов беззлобно отвечал, что ничего не попишешь - под руку сумасшедшему может попасться каждый... Но вот Тойво не забыл ту встречу и человека который принес ему пропавшую модель...
Через непродолжительный период времени, маршал вновь выгадал денек и отправился на подледную рыбалку. Сидя на льду и время от времени выуживая очередную рыбку, Густав забывал обо всех заботах и просто радовался жизни. Тишина и свежий морозный воздух , как это прекрасно! Было прекрасно... Маршал услышал приближающийся рев мотоциклетного мотора и резко обернулся ( после того оскорбительного происшествия, когда он упустил мормышку, Карл Густав стал очень осторожен). Ну вот! Не было печали... К Маннергейму на всех парах неслась увеличенная копия того аппарата, что столкнул его в лунку. Схватив рыболовный ящик, маршал решил подороже продать свою жизнь. Однако увеличенный аппарат ( теперь оснащенный мотором с пропеллером в передней части), не стал таранить героя Финляндии, а заложив крутой вираж и окатив Густава ледяной крошкой из под полозьев и выхлопными газами из глушителя, остановился.
Из аппарата, как чертик из табакерки, выскочил неунывающий Тойво. Просто удивительно как он сумел в него упаковаться ( потом Густав разглядел, что пилот в этом аппарате практически лежит).
Тойво поприветствовал маршала радостным криком, и принялся бегать вокруг него, а так же вокруг своего аппарата, давая всяческие пояснения, за сутью которых Густав не успевал следить. Увидя такое интересное событие, к лунке Густава стали подходить и другие рыбаки. Тойво был вдохновлен увеличением своей аудитории, и усилив жестикуляцию, продолжил объяснения. Однако сам аппарат не слишком заинтересовал рыбаков, хотя они продолжали вежливо слушать, и даже задавать вопросы. Поняв, что Тойво - это тот самый человек, что уронил их Густова в лунку, рыбаки принялись отпускать незлобивые шуточки про маршала и его рыбацкие способности, особо напирая на упущенную мормышку. Маннергейм лениво отбрехивался, но судя по его краснеющему лицу - был весьма недалек от взрыва, жертвой которого был бы незадачливый изобретатель. Тойво однако, не только быстро и громко говорил. В отличие от большинства людей, он мог говорить, слушать и думать одновременно. Он вдруг подскочил к Маннергейму и заорал - 'Так я стал причиной вашей потери? Мне больно это слышать! Вы нашли мою модель, но потеряли свое творение? Вы помогли мне - а я помогу вам! Где произошла эта чудовищная утрата?' Маршал не успел ничего сказать, а словоохотливые рыбаки уже показывали изобретателю месторасположение той самой лунки. Пометив это место отверткой, Каарио упаковался в свой аппарат, запустил мотор и умчался, оставив потрясенного Маннергейма, окруженного рыбаками.
Рыбаки еще немного поговорили, отпустили еще пару шуточек, и стали расходиться по своим лункам. Раздосадованный Густав решил прекратить рыбалку и вернуться в город. Он твердо решил вновь посетить горе-изобретателя и набить ему морду, пусть даже после этого и придется отсидеть срок в каталажке. Однако не успел он уложить снасти в рюкзак, как вновь услышал треск мотора. Теперь к нему неслись аэросани! Маннергейм стоял и матерился сквозь зубы. Потом он с решительным видом засучил рукава и направился к остановившемся саням. Из саней выскочил все тот же неунывающий Тойво. Не обращая на приближающегося маршала внимания, он достал из аэросаней странное приспособление в виде мотора от мотоциклетки, к которому было прикручено, что-то типа винта от мясорубки, только увеличенного размера. Схватившись за рукоятки на моторе, Тойво дернул за какой-то рычаг. Мотор затарахтел, а мясорубный винт стал быстро вращаться. Густав вдруг передумал походить близко к изобретателю и остановился в почтительном отдалении. Постепенно вокруг него собрались все окрестные рыбаки. Рыболовная компания наблюдала за манипуляциями Тойво.
Тот, схватив свое рычащее приспособление, стал сверлить лед. Момент - и лунка была высверлена. Однако на этом он не остановился, а стал сверлить следующую лунку, потом еще одну... Прошло совсем мало времени, а он уже высверлил множество лунок по окружности, образовав широкую полынью (круглую льдинку в центре, он ловко загнал под лед). Отложив свое приспособление , Тойво сбросил тулуп и оказалось что под ним он одет в резиновый комбинезон. Порывшись во внутренностях аэросаней, изобретатель извлек цинковое ведро, в которое было вделано три стеклянных окошка, а сверху присобачен - резиновый шланг, другой конец которого скрывался в аэросанях.. Приладив ведро на голову, Тойво подошел к полынье и сиганул в воду. Потрясенные рыболовы смотрели на столь изощренный способ свести счеты с жизнью. Наконец, кто-то кинулся к полынье в надежде зацепить самоубийцу багром и достать со дна. Но Тойво его опередил, показавшись на краю лунки. В руках он держал пропавшую удочку Маннергейма, и - чудо - на конце лески качалась пропавшая мормышка!
Тойво подошел к потрясенному Маннергейму, снял с головы ведро, и отдавая мормышку проорал : ' Патриот Финляндии не может допустить, чтобы ее герой понес хоть какой-то ущерб!'. Густав смахнул рукавом непрошенную слезу, а потом извлек из под тулупа парабеллум ( с которым никогда не расставался) и протянул его Тойво со словами : ' Пока у Финляндии есть такие смелые и находчивые бойцы - она непобедима!'. Изобретатель принял подаренное оружие двумя руками, поцеловал, и спрятал в аэросанях. А затем подарил Маннергейму свое моторное приспособление с мясорубным винтом, позволявшее легко и просто провертывать лунки во льду. Густав тут же его опробовал, вызвав вздох зависти у окруживших его рыбаках. Чудесное возвращение его мормышки и обзаведение моторным ледобуром подняли его акции в обществе любителей зимней рыбалки на недосягаемую высоту!
Стальные линии.
Как известно - профессиональными военными становятся люди, чье психофизиологическое развитие останавливается на уровне подростков. Это придает особое очарование и шарм касте воинов, а также накладывает неизгладимое своеобразие на развитие военной науки и принципы формирования вооруженных сил. Подростковый гормональный фон заставляет господ офицеров не пропускать ни одной юбки, а также мерятся с другими военными всем чем только можно: фасонами военных мундиров, новыми образцами вооружения, ну и тому подобное. Военные, как и подростки очень подвержены массовым психозам, о чем надо помнить взрослым людям. У подростков эти психозы обычно протекают в довольно спокойной форме - то вдруг все начинают носить штаны одного фасону, то слушают одних и тех же музыкантов. Причем частенько бывает, что покрой у штанишек не очень, да и музыканты играют так себе - но все это не важно. В оценке штанов и музыкантов подростки вовсе не ориентируются на свойства этих предметов, а только на мнение своих сверстников - и часто какой-нибудь глуповатый, но говорливый мальчишка убеждает своих друзей слушать или носить такое - о чем становится стыдно вспоминать в пору зрелости.
У военных - все тоже самое, только усугубленное тем, что процесс полового созревания у них не завершается до самой смерти (которая наступает или от естественных причин, или приходит на поле боя), а потому взрослым людям стоит повнимательнее контролировать их поведение, чем они к сожалению занимаются не всегда... Поэтому чему удивляться, что достаточно часто с началом войны обнаруживается, что в армии полно оружия, которое совершенно не нужно, а того которое надо - не имеется в наличии. А произошло это потому, что армия какого либо государства приняла на вооружение новую штукенцию (частенько совершенно бесполезную), но ее военные хотя и глупы ( а иначе они бы эту штукенцию не купили), но очень говорливы и убедительны. Штукенция рекламируется в военной и цивильной прессе, кинозвезды фотографируются на ее фоне и ... готово, по миру пошла новая мания. Во всех странах военные начинают убеждать свои правительства, что им очень нужна такая же штукенция, но больше, шире и чтобы много и сразу, а иначе злой враг придет и сделает что-то нехорошее... Частенько правительства сдаются, и начинается какая-нибудь очередная гонка - дредноутная или там химическая...
В те благословенные времена, когда происходили действия данного повествования, у военных манией было строительство всяческих линий. Как нетрудно догадаться - законодателями этой моды были французы, вообще очень способные ребята в плане создания каких либо мод, а также навязывания их всем окружающим. Возникла эта мода так - французский военный министр изучал расходы армии во время прошедшей Великой войны. Денег на те забавы было потрачено много, и часто - приходилось переплачивать за срочность работ. В результате министр пришел к выводу, что деньги на будущую войну надо тратить до начала военных действий, планово закупая разные виды вооружений и складируя их. Эта метода была применена и к военной фортификации. Действительно - зачем рыть окопы, строить блиндажи и другие укрепления во время войны? Это же неудобно: на фронте стреляют, подвоз материалов затруднен, да и предполье толком не оборудуешь. Надо построить линию фронта с соответствующими укреплениями еще до войны. Это встанет гораздо дешевле, да качество строительства будет лучше. Так как толком неизвестно, откуда нападет подлый враг, линию укреплений нужно построить вдоль всей границы. Сказано - сделано. Мажино (так звали французского министра обороны) сказал - строители построили. Ну, или по крайней мере, начали строить.
И тут же началась создаваться мода линию Мажино. Военные написали несколько популярных книжек о новых укреплениях. Романисты, тоже не подкачали - выпустив множество авантюрных произведений, вроде известной 'Стальной крепости', где строящаяся линия представлялась циклопическим сооружением из стали и бетона, с многоэтажными подземными казармами, аэродромами и метрополитенами спрятанными на тридцатиметровой глубине. Не подвели и другие деятели французского искусства. Коко Шанель выпустила новые духи - Форт ?5, отличавшиеся терпким и чувственным ароматом. Эти духи имели необычную упаковку в виде квадратной коробочки, на верхней части которой имелся кружочек из вороненого металла. Стоило нажать на кнопочку сбоку коробки - как кружочек приподнимался, образуя маленькое подобие башенки этого самого форта, который действительно был знаменит наличием скрывающихся орудийных башен. При легком нажатии на этот колпачок - из орудийной амбразуры вылетала струя духов. Была выпущена линия женской одежды, в элементах отделки которой имелась стилизация под форму гарнизонов линии Мажино. Кроме этого был разработан новый дизайн женского белья, вскоре ставший популярным по всему миру. Мадам и мадмуазель одетые в это белье не оставляли равнодушными никого из штатских, а военных - валили просто наповал. Да и кто бы мог устоять перед таким зрелищем - когда мадемуазель скидывала платье и оставалась в одном бюстгальтере, имевшем прорези не концах чашечек, напоминавшие амбразуры, из которых как стволы орудий из дотов, торчали розовые соски!
Такие аргументы били наповал, в самое сердце (ну, или немного пониже) - в результате строительство всяких укрепрайонов или линий - стало массовым увлечением. В ответ на линию Мажино, немцы стали строить линию Зигфрида. Линии Вотана и Погнера - в спешном порядке проектировались. Русские решили поразить всех, протянув свою линию Сталина от Черного до Балтийского морей. Правда, ее завершению мешали независимые прибалтийские государства, но Сталин планировал решить эту проблему в ближайшее время. Кроме линии Сталина в СССР велось строительство Великого Тихоокеанского вала, а также планировалось построить линию Молотова. В последнем случае возникали некоторые проблемы с поляками, но товарищ Сталин надеялся решить и здесь разрешить возникшие трудности.
Не повезло англичанам - они очень хотели построить хоть укрепрайон - но этому мешало отсутствие сухопутной границы хоть с каким-нибудь государством. Идея строительства укреплений, на случай отделения Шотландии, не нашла понимания в парламенте. В Северо-Американских Соединенных Штатах горячим сторонником строительства оборонительных линий стал генерал Паттон. Он предложил прикрыть американо-канадскую границу сплошной линией укреплений, мотивируя это возможной агрессией Великобритании. К сожалению его инициатива не нашла понимания в правительстве и у президента. Тогда он обратил свой взор на юг, и выдвинул идею стальной обороны на мексиканской границе - в Мексике по обыкновению было неспокойно, и всякие сапаты шастали вблизи территории бастиона свободы. И в этот раз генералу не удалось добиться выделения средств, и он с горя записался в танковые войска. Правда и служба в них не принесла ему радости - в армии США имелось всего 20 танков, и поступления новых не ожидалось. Чтобы привлечь внимание к механизированным частям, генерал решил лично разработать для них форму. Она состояла из кожаной косухи и шлема как у супергероя. Где бы генерал не появлялся в новой форме - он становился всеобщим посмешищем и мишенью для острот. Новая форма понравилась только байкерам и садомазохистам. Эти две группы активно покупали косухи и портреты генерала Паттона...
Маршал Маннергейм не остался в стороне от всеобщего увлечения. Мысль о строительстве укрепленной линии на государственной границе Финляндии захватила и увлекла его. По правде сказать, не Карельском перешейке что-то подобное уже было. Эту линию финны построили еще в двадцатые годы, используя дерево, землю и камни, валявшиеся в округе. Но к тому времени эти угкрепления давно заросли, а частично и обвалились, так как скуповатое правительство совершенно не выделяло денег на обслуживание данной полосы укреплений. Густав прекрасно осознавал, что получить деньги на строительство новой линии укреплений ему не удастся, но будучи романтиком - решил попробовать.
Поразмыслив на досуге Маннергейм решил обратиться прямо к народу, а для этой цели написать книжку, где в простых и четких словах расписать новую линию ( он надеялся что ее назовут 'Линией Маннергейма'). Вдохновленный этой книгой народ начнет жертвовать деньги на строительство укреплений, а также надавит на правительство, с целью выделения кредитов.
Книга Густава называлась 'Оборона Финляндии'. В ней маршал дал волю своему богатому воображению и не стал сдерживаться. Линия, состоящая из бетонных и стальных укреплений тянулась от Баренцева, до Балтийского морей полностью прикрывая всю сухопутную границу Финляндии. Стволы многочисленных орудий и пулеметов грозно выглядывали из бойниц многочисленных бункеров. Все укрепления были связаны густой сетью бетонированных окопов и подземных переходов. На недосягаемой для любых снарядов и авиабомб глубине, располагались склады боеприпасов и казармы для личного состава. Эти помещения соединяла между собой сеть подземных узкоколейных линий. Все местность перед ДОТами также была подготовлена к обороне : ее пересекали противотанковые рвы глубиной в 10 метров. Их дно было усеяно шипами из вольфрамово - молибденового сплава, которые были способны насквозь пронзить танк свалившийся вниз. Кроме того - специальные насосы могли заполнить эти рвы нефтью из подземных хранилищ. С помощью электроподжигателей эту нефть можно было запалить , и тогда сплошная стена огня вставала бы непроходимой преградой перед любым агрессором.
Но Густав задумывался и о обороне морских рубежей. От большевиков можно было ждать чего угодно, в том числе и подводных танков, или наоборот - сухопутных подводных лодок. Поэтому его линия вовсе не прерывалась на морском берегу, а уходила под воду, где опоясывала и морские границы страны Суоми, проходя на глубине от 20 до 150 метров. Особых отличий в конструкции сухопутных и подводных бункеров не наблюдалось - все они были герметичны (сухопутные - на случай химической войны, а подводные - потому как их гарнизонам надо было дышать). Но подводные доты были снабжены вместо орудий торпедными аппаратами, а также шлюзами для выпуска в воду диверсантов и дрессированных тюленей - подрывников. Через каждый километр, в линии подводных укреплений имелась башня, доходящая почти до поверхности воды. В случае необходимости из верхушки этой башни выдвигался герметичный каземат с 18 дюймовым орудием, и оказывался выше уровня моря. Цепь этих выдвинувшихся казематов могла остановить вторжение сразу нескольких эскадр линкоров. На крайний случай, и подводные укрепления были снабжены системой выпуска и пожога нефти, образующей горящую пленку на поверхности моря. Книга была снабжена богатым иллюстративным материалом, состоящим как из карт, на которых была отмечена линия укреплений, так и из картинок показывающих разные типы укреплений в бою.
Вопреки ожиданиям Густава - выход книги не вызвал сенсации. Ни правительство Финляндии, ни ее жители не возжелали строить оборонительную линию и тратить на это свои (и чужие) деньги. При самом плохом стечении обстоятельств - маршал рассчитывал построить хотя бы цепь и укреплений на Карельском перешейке, но пришлось отказаться и от этой, совсем маленькой, буквально аварийной мечты.
Но, было бы неверно сказать, что книгу Маннергейма совершенно не заметили. Как не странно - в среде художественной интеллигенции Финляндии она произвела буквально сенсацию и породила движение художников - мажинистов. Потрясенные батальными сценками, изображенными на иллюстрациях книги маршала, мажинисты ( от линии Мажино - если кто не понял) строили инсталляции воспроизводящие и улучшающие эти изображения. В теплый период года, целые таборы художников выезжали в южные районы Финляндии, где прямо на скалах рисовали доты (весьма правдоподобно), а также и иные укрепления. Не останавливаясь только на рисовании, мажинисты лепили из подручных материалов разные 'Зубы Дракона' и другие противотанковые препятствия. Иногда среди этого реквизита проходили мажинисткие игрища, которые, как это заведено у художников, завершались пьянством и свальным грехом.
Один из художников-мажинистов как-то получил письмо от своего друга, английского профессора филологии. Профессор не был чужд искусству, и на досуге баловался графоманией, выдумывая всяческие старинные легенды. Профессор писал, что хочет овладеть финским языком, и просил прислать какую-нибудь современную литературу на этом языке, так как в университетской библиотеке имелись только древние тексты. В числе других книг, художник послал профессору и 'Оборону Финляндии'. Эта книга буквально перевернула все представления профессора о финском языке, и подвигла его заняться выдумыванием различных древних языков , чем в Англии почти не занимались.
Это было не мудрено - дело в том, что спаситель Финляндии как-то в заботах о ее спасении не сподобился выучить финский язык, в процессе командования войсками вполне обходясь родным шведским и русским командным (матерным). Однако к началу 30-х годов незнание суомской мовы стало выглядеть довольно неприлично, и Маннергейм засел за ее изучение. 'Оборона Финляндии' была первой попыткой Густава применить полученные знания. По совести говоря маршал, обошелся с финским языком, как гусары обходятся с девкой, заброшенной злой судьбой к ним в полк - просто и по-военному, обильно перенося в него словесные конструкции и обороты из знакомых ему языков (шведского и матерного). Это то смешение финского с нижегородским и подвигло профессора на его выдумки.
Но собственно содержание книги произвело на англичанина не меньшее впечатление. Описание холодных казематов задуваемых снегами, порождало в его мозгу страшные картины из прошлых времен. В одной главе своей книге Густав предлагал применить хитроумное устройство из фотоэлементов подключенных к пулеметам - благодаря ему доты могли бы вести огонь и при полной гибели расчетов (например, от удушливых газов). Профессор не сумел полностью понять это описание, но сама картина крепости охраняемой мертвецами, которые не спят и всегда готовы к убийству - его потрясла. Впрочем, как и картинка с горящей на дне противотанкового рва нефтью. Веселый и жизнерадостный профессор сделался угрюмым. Он забросил писать детские сказки. Теперь из под его пера выходили мрачные истории о живых мертвецах, стерегущих давно заброшенные крепости, о лжи и обмане , о великих битвах и клятвопреступлениях... В этих историях он даже вывел ничего не подозревавшего Маннергейма по именем Моргот. Как ни странно подобная литература имела успех и профессору удалось срубить немало бабла. Вероятно ошибкой Густава было написание книги на финском ( как он думал) языке - написанная на английском она бы имела куда больший успех... А так - единственными военными прочитавшими ее были несколько командиров Красной Армии. Советская разведка не преминула приобрести это издание, после чего был сделан его перевод на русский. В предисловии утверждалось, что это секретные планы строительства финских оборонительных сооружений. Книжка ( с гифом совершенно секретно) стала потихоньку распространяться в среде высших командиров РККА, но тут подоспела очередная сталинская чистка, и, и командиры и сами разведчики были посажены, а кто и расстрелян. А весь тираж попал в спецхран, под грифом - 'Дело рук Врагов народа'.
Но Маннергейм ничего не знал о приключениях его книги в Англии и СССР. Ее издание не позволило достичь задуманных им целей - собрать денег для строительства оборонительной линии на границе с СССР. Эта неудача привела к тому, что Густав совершенно охладел к долговременной фортификации, вплоть до полного отрицания ее значения. Как раз в этот период его жизни капризная фортуна и свела его с неугомонным Тойво...
Планы, планы....
Густав излечился от французской болезни ( увлечения линиями, а не то что вы подумали..), и перед ним встал вопрос - как оборонять Финляндию без долговременных укреплений? В том, что Сталин попытается оккупировать его новую родину - он не сомневался. Собственно в этом не сомневался никто в Финляндии, даже правительство. Но оно ( правительство) считало что может и пронесет. Отвлечется Сталин на что иное, удар какой или другая лихоманка... И деньги на оборону выделяло крайне скупо. А временами - не выделяло вовсе. Понятно что составление оборонных планов в таких условиях было делом трудным - но Густав не боялся трудностей!
Используя свой опыт службы в Российской армии, и справедливо полагая, что этот опыт можно применить и к армии Красной, Маннергейм считал, что русские нанесут главный удар через Карельский перешеек, по направлению на Хельсинки. По карте это самый короткий путь, а потому можно и не сомневаться, что русские его и выберут. Первоначальный удар русских, учитывая из превосходство в живой силе и технике, отбить явно не удастся, а потому Маннергейм планировал оставить приграничные территории без боя, используя эту местность в качестве предполья, где будут действовать только пешие ( или лыжные, в зависимости от времени года) диверсионные отряды. Их действия должны были задержать наступление Красной армии на несколько дней. За эти дни Густав хотел мобилизовать все военнообязанное население Финляндии, и быстренько отстроить полевую линию обороны на подступах к Выборгу (Густав предпочитал использовать русские наименования финских городов - это сильно сокращало время на обдумывание). После этого основная часть мобилизованных вновь демобилизовывалась, дабы не подорвать экономику страны Суоми и не создать революционную ситуацию, подобную той, что привела к краху Российскую Империю.
На Выборгском рубеже Маннергейм планировал остановить наступление большевиков, и нанести им такие потери, которые заставили бы их начать мирные переговоры. Учитывая соотношение сил армии Финляндии и Красной армии - любой военный посчитал бы, что эти надежды излишне оптимистичны. Но Маннергейм служил и в русской армии, и сам создал финскую. Это позволило ему близко познакомится с национальными характерами как русского, так и финского народа - а потому он не считал свою затею с обороной обреченной на поражение.
Как известно - чтобы выжить северным народам приходиться много пить 'огненной воды'. Это спасает от обморожений и дает необходимые калории для противостояния лютым морозам. Одного это употребление алкоголя имеет и побочные эффекты - ухудшение умственной деятельности, тягу к беспорядочно половой жизни и другим нехорошим излишествам. На этом Маннергейм и хотел сыграть. Живущие на севере русские и финны - пьют практически одинаково. То бишь - средняя месячная нома приведенного алкоголя русского и финна - почти одинакова. Но дьявол таится в деталях и этого то дьявола Густав и планировал поставить себе на службу.
Русский, имея возможность выпить - пьет не переставая. А потому его месячная норма равномерно размазывается по всем дням недели. Это объясняет почему в русской армии имеются отличные солдаты, но все их чудеса героизма пропадают втуне из-за отвратительного командования. Русский солдат, не имея возможности раздобыть водки более чем положено по уставу - пьет средственно, что придает ему лихость и бесстрашие. С русским офицерством - совсем другая история...
Попадая на фронт - русский военноначальник быстро обнаруживает, что его возможности в плане добывания спиртного - сильно возросли. А вот контроль вышестоящих начальников - наоборот ослаб. А потому примерно через неделю после начала боевых действий в русских штабах начинается беспрерывный гудеж. Адъютанты шастают между тылом и фронтом, выменивая водку у местного населения, простые гулянки быстро надоедают, в штабах появляются санитарки и другие лица женского полу... В результате, из штаба части или соединения доносятся не слова приказов, а женский визг и тосты. На картах имеются отметины от донышек стаканов, стрелки проведены неаккуратно, а часто и вообще от балды... Итог - русская часть, даже имея превосходство над противником в живой силе и оружии - терпит сокрушительное поражение. При таком способе командования, только четырехкратный перевес может принести победу - а его достичь не всегда представляется возможным.
Проигрыш Российской Империей Русско-Японской и Мировой войн - объясняется именно этим. Великая Октябрьская революция попыталась покончить с этим пороком прежнего строя, введя в армии должность комиссаров, в чью задачу входило наблюдение за моральным обликом командиров и недопущение пьянки. Первоначально эта система работала, что и предопределило победу большевиков в гражданской войне. Боеспособность Красной Армии настолько превосходила боеспособность прежней Русской, что отстоять независимость Финляндии удалось только из-за наличия у молодой республики советов множества других врагов. Если бы та Красная армия повела наступление на Финляндию не имея других врагов - ее победа была бы неотвратимой и быстрой. Однако со времени Гражданской войны в СССР и ее армии произошло множество изменений, и теперешнюю РККА Маннергейм оценивал весьма низко.
Дело в том, что во время гражданской войны комиссарами у большевиков были практически исключительно евреи. По меркам русских - этот народ южного происхождения практически не пил. Это позволяло им препятствовать пьянке в штабах, что приводило 'непобедимую и легендарную' к многочисленным успехам. Но как докладывала финская разведка, сейчас у русских все было не так. После победы Сталина над Троцким число комиссаров еврейского происхождения в армии значительно сократилось, а большая часть из тех кто остались - спились, лишившись своего идейного вождя и поддавшись давлению среды. По агентурным сведениям - из еврейских комиссаров только Мехлис строго придерживался сухого закона, а потому части, к которым он был прикомандирован - могли зажигать не хуже чем в Гражданскую. Но на всю РККА одного Мехлиса было явно мало... А поэтому Густав весьма резонно считал, что за ту неделю, которая понадобиться Красной армии для выхода на финскую линию обороны - пьянка в штабах настолько понизит боеспособность РККА, что отбить удар большевиков будет возможно и более слабыми финскими силами.
Проницательный читатель может спросить - но если финны пьют не меньше русских, то и у них в штабах наверно творится бардак? А вот и нет! Выпивая в месяц не менее русских - финны пьют по-другому. Издавна живя в малонаселенной стране и будучи малочисленным народом - финны в зимние месяцы теряли множество мужчин трудоспособного возраста, погибших от обморожения вследствие нетрезвого образа жизни. Но финским мудрецам удалось защитить свой народ от этой напасти. Алкоголиков запирали в бане ( сауне по-фински) и вливали в них недельную норму алкоголя. Слабые мерли сразу и не засоряли генофонд своими дефективными генами. Сильные - впадали в отключку на один день. После чего другой день им требовался на протрезвление. Затем их выпускали их бани и пять дней алкаши-финны вели трезвый образ жизни , усердно работая. Потом их вновь запирали в бане и все повторялось. Таким образом выработался финский подход к винопитию - не уступающий русскому по объемам, но занимающий куда меньше времени. Благодаря таким здоровым традициям, финская армия могла иметь гораздо более высокую боеспособность. Периодически командиры подменяли друг друга, отлучаясь в тыл, где и предавались скверне алкоголизма - но в штабах порядок стоял образцовый: без пьянства и разврата.
Разглядывая карту будущих боевых действий, Маннергейм часто сожалел о малом количестве войск, имевшихся в его распоряжении. Если бы у него имелись свободные части и какой-либо транспорт для доставки их в советский тыл - можно было бы устроить русским Канны, отрезав и разгромив всю их группировку на Карельском перешейке... Но снять хоть какие либо войска с Выборгской линии полевых укреплений не представлялось возможным. Некоторый оптимизм в маршала вселили тайные военные переговоры с тремя прибалтийскими республиками. Были заключены договора о совместной обороне, но Густав считал, что при удачном стечении обстоятельств - можно будет перейти и в наступление. Ежели СССР нападет только на Финляндию, то прибалтам стоит дождаться момента когда части РККА увязнут на Карельском перешейке, а затем нанести мощный удар на восток! Обойдя с фланга Ленинград, армии трех республик могли бы взять штурмом Архангельск, враз окружив всю северную группировку советских войск. После неизбежной капитуляции частей РККА, на завоеванных территориях были бы образованна Великая Финляндия (но конечно и остальные участники военного конфликта получили бы территориальные приращения).
Идея создания Великой Финляндии получила горячее одобрение в правительстве, и военное ведомство даже получило в свое распоряжение некоторые денежные средства, что позволило провести несколько учений и начать серийный выпуск пистолетов-пулеметов. Из этих же сумм Маннергейм оплатил создание первого полноценного экраноплана.
Но имелись и отрицательные моменты. Как только на повестке дня появились планы создания Великой Финляндии - это тут же привело к возникновению и активизации в стране флотской фракции. Эта фракция заявляла, что настоящего величия не достичь без создания мощного флота, который нужен для обороны морских коммуникаций между Финляндией и Прибалтикой, а в перспективе - финский флот должен был бросить вызов флоту 'Владычицы морей', и способствовать созданию колониальной империи. Планы строительства линкоров были отвергнуты в парламенте сразу, но вот выбивание денег на финансирование постройки броненосцев береговой обороны шло довольно успешно, несмотря на активное сопротивление Густава, резонно полагавшего, что скупые законодатели выделят средства на флот, сократив финансирование сухопутных сил.
Пока в Финляндии происходили эти интересные события, оплот мира и труда - СССР, то же не хлебал щи лаптем, а проводил сталинскую индустриализацию. И провел! В результате это проведения рабочие и колхозники получили большую и жирную дулю (а надо сказать, что они надеялись получить жилье или там автомобили), зато было наделано много военного снаряжения. Некоторые образцы этого самого снаряжения даже работали ( правда далеко не так как мечталось их создателям, но все же работали). Чтобы этот военный припас не гнил на складах - его надо было передавать в войска. Но имевшихся войск не хватало - красноармейцы конечно были лучшими в мире солдатами, но носить сразу по 10 касок и пять винтовок они не могли. В связи с этим пришлось спешно увеличивать армию и даже создавать всякие мехкорпуса, чтобы пристроить в хорошие руки изготовленные танки. Просто так держать большую армию было довольно накладно - срочно требовалась маленькая оборонительная война ( а может и не одна). Не желая пускать это дело на самотек - в советском генштабе начали разрабатывать планы сразу нескольких возможных войнушек. Один из планов предусматривал отражение агрессии финских капиталистов и оказание братской помощи финским трудящимся. Как и предполагал Маннергейм, этот план предусматривал атаку через Карельский перешеек. Но не только. Дело в том что все части РККА которые предполагалось использовать для отражения финской агрессии, просто не помещались на этом самом перешейке. В результате чего план был доработан. Основной удар на перешейке должны были поддерживать два вспомогательных удара. Заполярная группировка РККА, наступая из района Мурманска, должна была захватить город Петсамо, тем самым лишив финских капиталистов незамерзающего порта на севере. Вторая вспомогательная группировка войск должна была ударить южнее, стремительным ударом рассечь Финляндию на две части и выйти к Ботническому заливу.
Но даже при одновременном ударе этих трех группировок не удавалось задействовать все войска. А потому две дивизии выделялись для флангового удара. Пока основная группа войск прорывала линию укреплений на Карельском перешейки - эти дивизии должны были совершить стремительный фланговый обход , и захватить город Выборг, окружив карельскую группировку финнов, и не дав им отвести свои войска вглубь Финляндии.
Как видим - и маршал Ворошилов и маршал Маннергейм планировали устроить своим противникам Канны, несмотря на то, что у одного маршала был явный переизбыток войск, а у другого - недостаток. Это имеет свое объяснение. И тот и другой - проходили службу в русской армии. А в ней очень уважали немецкую военную науку, а точнее - вообще все немецкое. В гвардейских частях русской армии ( а потом и во всех остальных частях и соединениях) немцев зауважали с легкой руки императрицы Екатерины Великой, ознакомившей гвардейцев с немецкой порнографией. В благодарность за это гвардия и сделала Екатерину императоршей. С тех славных времен и пошла на Руси мода на все немецкое, надо сказать - не всегда оправданная. Мода на Канны - из этого числа.
Надо сказать что немцы - народ неглупый и работящий, но имеющий и недостатки. Немецкий ум - ум ограниченный. Он не в силах охватить сразу всю цепь событий и поневоле стремящийся к упрощению. Был у немцев такой военный теоретик - Шлиффен. И вот, этот самый Шлиффен решил написать труд о том как выигрывать войны. Сей труд должен был быть написан на богатом материале войн, которые вела Римская республика, а затем и империя. Но скудоумный Альфред не мог охватить своим мысленным взором сразу все войны римлян, а потому решил выбрать наиболее блестящие из них. Таковыми он посчитал войны Пунические. Этих войн было три штуки. Три - это опять таки слишком много и потому он решил рассмотреть только одну - вторую. Однако, эта война шла много лет и за это время произошло не одно сражение. Шлифффен решил выбрать одно сражение, но самое блестящее. Но как таковое найти? Этот теоретик здраво рассудил, что таковым следует считать то, где выигравшая сторона понесла наименьшие потери, в то время как ущерб проигравшей был максимальным. Довольно быстро такая битва нашлась - это была битва при Каннах, где Ганнибалу удалось окружить и уничтожить превосходящие силы римлян. Вопрос был решен - книга о том, как победить в войне была написана на основе разбора Каннской битвы. И надо сказать написана довольно увлекательно (если не в читываться в содержание) , и снискала широкий успех у военных (не только немецких). Это конечно удивительно, а с другой стороны подтверждает факт, что у профессиональных военных - мозги не самое сильное место. Никто из них и не задумался о том, что хотя Ганнибал с блеском выиграл это сражение, но войну то он - проиграл!
Под горячую руку Шлиффена объявили гением, и его труды стали настольными книгами всех немецких офицеров. С треском продутая Первая мировая война (планы которой оный Шлиффен и разрабатывал) не смогла их отрезвить, и в тот момент когда происходили события описываемые в данном повествовании немцы успели развязать Вторую мировую войну, снова надеясь что Канны их не подведут.
В России военная наука никогда не думала о таких глупостях как всяческие окружения. Русский стиль боя - 'стенка на стенку' и 'семеро одного не боятся'. Этот стиль всегда приводил русскую армию к заслуженным победам. Но увлечение немецкой порнографией в среде русских военных привело к тому, что и немецкий пунктик насчет Канн проник на русскую почву. Проник, укоренился и дал всходы. И вот тебе и инда - и Маннергейм, и Ворошилов планировали окружения. Справедливости ради нужно сказать, что не все в России поддались на немецкие придумки - маршал Тухачевский остался сторонником русского стиля боя - собрать поболее народу, да и ломануться в одном месте... Безусловно такая тактика войны с Финляндией имела бы успех, но нет пророка в своем отечестве и к тому времени Тухачевский уже был расстрелян...
Экранопланы.
Тойво Каарио строил первый настоящий экраноплан! Модели и аппараты с двигателями от газонокосилок (на одном из которых он посетил маршала Маннергейма во время рыбалки) - за полноценные машины он не считал. Но теперь... Теперь все по иному! Прошли времена когда он переделывал моторы от бензопил, рылся по автомобильным свалкам в поиске запчастей, отказывал себе во всем - лишь бы скопить денег на позарез нужную деталь... Теперь у него есть мотор. Нет - МОТОР! Марки 'Райт-Циклон' воздушного охлаждения двухрядная звезда имела мощность почти полторы тысячи лошадиных сил! Почти полторы! И все эти силы - в его распоряжении. Его - Тойвином ! А ведь совсем недавно он мог только мечтать о моторе в 150 лошадей. Есть , есть на свете справедливость!
Периодически Тойво бросал влюбленные взгляды 'Райт-Циклон' стоящий в глубине ангара, как бы не в силах поверить своему счастью. Стоило выдаться хоть одной свободной минутке - Тойво посвящал ее предмету своего обожания. Он выкручивал и протирал и так до блеска отполированные свечи. Снимал какие-то детали и поправлял прокладки. Проверял масло и электропроводку - в общем получал максимум удовольствия от обладания мотором. И, справедливости ради надо заметить, что он бы угрохал дорогую американскую вещь, причем задолго до установки на экраноплан, если бы его не отвлекали работы по сборке этого самого экраноплана. Эта работа также требовала повышенного внимания Тойво, а потому американский мотор был спасен.
Первоначально Тойво собирался сделать быстроходный одноместный аппарат, но получение мощного мотора позволило заняться проектированием более грузоподъемной машины. На кульмане стали вырисовываться очертания двадцатиместного аппарата, но тут в процесс проектирования вмешался Густав. Надеясь все же победить флотскую фракцию и избежать траты денег на броненосцы, Маннергейм попросил Тойво оснастить экраноплан торпедным аппаратом. Он надеялся что демонстрация перед скуповатыми парламентариями дешевого и эффективного экраноплана, позволит избежать трат на разорительные флотские забавы. Тойво вздохнул и вновь встал за кульман. Окончательный вариант экраплана был двухместным (пилот и штурман-стрелок), но обладал повышенной грузоподъемностью ( позволявшей взять сразу две торпеды) и дальностью хода ( позволяющей наносить удары по всей акватории Балтийского моря).
Теперь следует разобраться что такое экраноплан и как он летает. Так вот - он не летает. Вообще. Экраноплан - это вовсе не самолет. Не суждено ему взмыть в голубое небо, купаться в облаках, понизанных яркими лучами солнца. Не пристроится ему к журавлиному клину и не улететь на юг. Не отпускает его от себя Мать-Земля более чем на несколько метров, но зато в замен - держит его своим экранным эффектом. Держит, да не дает упасть, и позволяет нести такой груз, который самолет с одинаковым мотором и поднять бы не смог. А смог бы - отломились бы у него крылышки и все одно упал бы он на землю.
Еще братья Райт, забавляясь на пляжу со своим первым самолетом, заметили, что когда он снижается почти до самой земли, то как бы замирает и не хочет далее опускаться. Заметили, да не придали значения. Немцы построив гигантский гидроплан - определили что на небольшой высоте полета моторы могут работать не в полную силу, да и топлива расход уменьшается. Заметили, но выводов далеко идущих не сделали.
Тойво тоже открыл эффект экрана совершенно случайно. После того как он изготовил самодельные аэросани, ему захотелось сделать аэроплан. Особых проблем постройка самолета не представляла - дерево и полотно были дешевы в стране Суоми, так как производились на месте. С моторами было сложнее. Моторостроительных производств в Финляндии не было, а иностранные моторы стояли достаточно дорого. Для своих аэросаней Тойво сумел изготовить мотор самостоятельно, из разных подходящих деталей, но по расчетам - его мощности не хватало для того чтобы оторвать одноместный самолет от земли. Однако, Тойво все же начал постройку своего аэроплана, надеясь что к моменту окончания строительства - проблема с мотором как-нибудь решиться. Однако его упования на счастливый случай были тщетными. Постройка самолета уже была завершена, а моторная проблема оставалась нерешенной. В конце концов Каарио решил все же поставить на свой летательный аппарат мотор снятый с аэросаней. С ним самолет взлететь не сможет, но у него появиться возможность попрактиковаться в управлении, совершая пробежки по взлетному полю.
Сказано - сделано! В один из погожих летних дней Тойво выкатил свой аппарат из сарая, в котором он был построен. Он с гордостью оглядел свое творение. По правде говоря его самолетик был довольно неказист. Построенный по схеме низкоплана, он имел короткие, но широкие крылышки ( Тойво прекрасно понимал значение индуктивного сопротивления, но размер ворот сарая накладывал ограничения на размах крыла). Шасси казалось слишком высоким для такого маленького пропеллера, но ведь самолет был рассчитан на более мощный мотор имевший винт куда большего размера. Из-за того что мотор аэросаней был гораздо легче и нарушал центровку, Тойво пришлось приладить перед кабиной пудовую гирю. Тем не менее это был первый самолет конструкции инженера-изобретателя Тойво Каарио!
Убедившись что поле перед сараем чисто ( не считая нескольких хрюшек, что то выкапывающих из земли у другого его конца), Тойво занял место в кабине пилота и включил зажигание. Чихнув пару раз, мотор завелся, и аэроплан покатился по земле. Немного разогнавшись, он оторвал хвост от земли и резво побежал по полю. Тойво подвигал педалями и его самолет послушно изменил наплавление бега. Это был настоящий триумф, жалко что его было некому наблюдать, кроме трех свиней, которые прекратили выкапывать корешки и с интересом наблюдали за маневрами самолета. Отважный пилот прибавил газу, надеясь увеличить скорость движения, и возможно совершить подскок в воздух. Но тут Тойво столкнулся с непонятным явлением. Скорость его самолета возросла, крылья явно взяли на себя часть веса, так как ход стал гораздо плавнее. Однако самолетик явно стал пытаться задрать хвост, и уткнутся носом в землю. Тойво взял ручку на себя до упора, но площади рулей явно не хватало, чтобы перебороть эту тенденцию. В конце концов он сбросил газ, боясь разбить свой самолет. Удивительно - после уменьшения скорости, хвост опустился хотя Тойво почти не работал рулем высоты. Выключив мотор и остановив бег своего аэроплана, финский изобретатель призадумался. Возможно, он просчитался с центровкой? Но почему тогда на небольшой скорости самолет ведет себя вполне нормально? Подумав и так и не прядя к определенному мнению, Тойво решил снять с самолета гирю. Это должно сдвинуть центровку назад. Не откладывая дела в долгий ящик, он снова закатил самолет в сарай и избавил его от дополнительного груза. Прошло немного времени, и самолет снова был готов к полету.
Взревев мотором творение Тойво вновь побежало по полю. Теперь при прибавлении газа самолет не стремился уткнуться носом в землю, а послушно набирал скорость. Тойво аккуратно взял ручку на себя, самолет послушно подпрыгнул, пролетев небольшое расстояние по воздуху, совершенно не касаясь земли. Пилот ликовал! Пусть это только небольшой подскок, но он был в воздухе! Осмелев, Тойво взял ручку на себя поэнергичнее, и самолет пролетел большее расстояние. Через некоторое время и эти прыжки перестали удовлетворять пилота. Подкатив к сараю, он развернул аэроплан, решив разбежаться до середины поля, а затем подпрыгнуть как можно выше. Мотор ревел, самолет потряхивало, но он быстро набирал скорость. Хотя до пасущихся свинюшек было довольно далеко, они благоразумно ретировались с линии разгона. Тойво решил что пора и двумя руками взял ручку на себя. Самолет оторвался от земли и начал энергично набирать высоту. Однако подлетев метра на три он стал задирать нос, как будто на хвосте появился дополнительный груз. Тойво до отказа отдал ручку от себя, но нос не спешил опускаться. 'Долетался!' - подумал Тойво и по его спине побежали струйки холодного пота. Самолет стал покачивать крыльями ... 'Точно - долетался' - еще раз констатировал Тойво, продолжая изо всех сил давить на ручку. Аэроплан нехотя опустил нос, и парашютируя устремился к земле. Тойво зажмурил глаза в ожидании удара, и чисто машинально, поставил ручку в нейтральное положение. Раздался треск.... 'Все!' - сделал заключение смелый аэронавт - 'Крышка!'.
Крышки однако не случилось. Мотор продолжать работать и удара о землю не последовало. Тйво приоткрыл один глаз и увидел, что его полет продолжается! Однако летит очень низко, даже удивительно, что винт не задевает землю. Но ведь это невозможно! Шасси не дало бы самолету опустится так низко. Это было верно, шасси честно не давало, но при ударе о землю они отвалились, и болтались на растяжках позади самолета! А самолет летел! На высоте не более метра, но летел! И с этим надо было что-то делать - забор на краю поля надвигался с невероятной быстротой. Чисто инстинктивно Тойво дал педаль, и наклонил ручку, отправляя самолет в вираж. Ему даже не пришло в голову, что на такой малой высоте, он неизбежно зацепит крылом землю. Это впрочем вполне понятно - опыта пилотирования у Тойво не было совершенно, да он и не собирался сегодня летать. Самолет однако продолжал демонстрировать презрение к законам аэродинамики (вообще-то по этим законам он вообще летать не мог, тем более с такой задней центровкой), несмотря на энергичное действие элеронов, он не стал опускать крылья к земле и развернулся 'блинчиком'.
Некоторое время Тойво продолжал летать по полю гоняя свиней. Высота его полета не позволяла перелететь забор и вылететь на волю. С другой стороны - отсутствие шасси ( а они окончательно оторвались) не позволяло ему совершить нормальную посадку. Положение было безвыходным. В конце концов Тойво решил разогнаться и все же перескочить забор, а потом долететь до ближайшей реки и совершить вынужденную посадку на воду. Но его полет закончился гораздо быстрее. Винт все же умудрился зацепиться за что то на земле и оторваться. Так что теперь посадка была неизбежной. Тойво ожидал, что его творение, лишенное силы тяги, с разгона врежется в землю и опрокинется, погребая его под своими обломками. Но ничего подобного. Самолет продолжал плавно скользить над землей, постепенно снижая скорость. Без пропеллера ему удалось совершить почти полный круг, пока наконец фюзеляж коснулся земли и, заскользив по ней, плавно остановил аэроплан. Прошло довольно много времени, а Тойво все продолжал сидеть в своем самолете, смотря в одну точку и обеими руками держась за ручку управления. Как не странно в чувство его привело негромкое похрюкивание. Вокруг его самолета стояло три хрюшки, которые внимательно смотрели на пилота, негромко перехрюкиваясь между собой. Почему то это оказалось наиболее ярким воспоминанием из всего дня. Он сидит в кабине, держит ручку управления и переводит взгляд с одной свиньи на другую. Свиньи тоже смотрят на него и ободряюще похрюкивают. Вероятно, в человеческом мозгу есть какие-то предохранители, которые блокируют излишне сильные переживания, оставляя в памяти вот такие умиротворяющие картины...
Постройка аэроплана оказалась не таким сложным делом, а вот его пилотирование... То что вытворял Тойво и его самолет при попытке взлета, не было описано ни в одной книге по аэродинамике ( по крайней мере из тех, что удалось прочитать Тойво). Этот вопрос требовал более тщательного изучения и неугомонный изобретатель приступил к постройке небольшой аэродинамической трубы. К слову сказать - это была первая аэродинамическая труба построенная в Финляндии. Выглядело это сооружение довольно неказисто, но обеспечивало достаточно мощный поток воздуха, достаточный для проведения аэродинамических исследований. Изготовив маленькую модель своего самолета, Тойво установил ее на аэродинамические весы и начал продувки. К его удивлению - самолетик вел себя в точности так, как и следовало себя вести по учебникам. Он требовал нормальной центровки и отказывался летать когда она становилась очень задней. Не был он и способен на полет с таким маломощным мотором, который смонтировал на него начинающий пилот. Так бы эта загадка и осталась бы нерешенной, но вдруг на Тойво снизошло озарение: в трубе его модель находилась точно в центре, а реальный аэроплан выделывал свои пируэты вблизи земли. Может это сыграло свою роль ? Недолго думая, он вырезал кусочек фанерки подходящей величины, и закрепил ее на масштабном расстоянии от дна модели, после чего вновь включил электромотор, приводящий в действие вентилятор и тут началось... Моделька начала выделывать в точности такие же пируэты, как и реальный самолет. Во-первых - подъемная сила ее крыльев стала возрастать гораздо быстрее, чем следовало. Во-вторых - она стала пытаться клюнуть носом, настойчиво требуя более задней центровки. Тойво убрал фанерку. Все вернулось в норму. Он опять подвинул ее к днищу - начались те же чудеса с изменением центровки и резким ростом подъемной силы. Повинуясь вдохновению, Тойво приделал к модельке нормальные крылья (то есть не такие широкие как были на его самолете и с большим размахом) - эффект практически пропал. Сделал крылья шире - эффект возрос. В конце концов, он оставил только кусок крыла и фанерку и продолжил эксперименты. Полученные результаты его удивили и заставили призадуматься. Судя по всему - он столкнулся с практически неисследованным режимом полета. Впрочем, это было неудивительно - этот режим проявлялся только при очень малой высоте полета, когда крыло двигалось над землей на высоте, не превышавшем его ширину. Забросив всю остальную работу, Тойво начал изучать этот режим полета.
Многие считают, что подъемная сила на крыльях самолета создается за счет того, что при полете передняя часть крыла задрана вверх, в результате чего набегающий поток воздуха давит на его нижнюю часть, чем и создает подъемную силу. На самом деле это не так. Крылья самолета имеют хитрый профиль, более выпуклый вверху, чем внизу. При полете из-за этого над верхней частью крыла создается разрежение воздуха, которое и создает основную подъемную силу. Причем эта самая сила действует не равномерно на все крыло, а смещена к его передней части. Обычно такой способ создания подъемной силы называют французским. Тойво ухитрился открыть другой способ - финский или экранный. Когда крыло расположено близко от земли ( или любого другого экрана) забегающий спереди воздух, не успевает выходить сзади и скапливается под крылом, создавая повышенное давление снизу, значительно превышающее давление от разряжения воздуха сверху. При этом сила давления снизу - смещена к задней кромке крыла.
В результате всего этого - самолет с одной и той же центровкой не может совершать устойчивый полет вблизи экрана и при удалении от него. Это Тойво испытал на собственной шкуре - при самолетной центровке его аппарат норовил клюнуть носом, а при экранопланной - завалится на хвост, как только пилот пытался поднять его в небо...
Учитывая то, что мощного мотора, подходящего для полноценного полета у него все одно не имелось - Тойво решил заняться проектированием аппарата использующего для полета ( или правильнее сказать - скольжения над землей) экранный эффект. В таком случае не надо было ломать голову над изменением центровки при смене режимов полета. Испытания первых моделей он проводил в своей аэродинамической трубе, а потом перешел к их буксировке за аэросанями. Во время одного из таких испытаний, расположенный сзади винт перерубил буксирную веревку и модель отправилась в свободный полет, который закончился ударом с тыла по маршалу Маннергейму...
Не будем утомлять читателя описанием всех аэродинамических конфигураций, испытанных Тойво в его исследованиях. После многочисленных опытов он решил, что его аппарат должен иметь два крыла, расположенные одно за другим. Первое крыло находилось в носовой части и было поднято достаточно высоко над землей. Из-за этого его вклад в создание подъемной силы был невелик, но на нем можно было установить мотор с пропеллером, который не задевал землю. Второе крыло находилось сразу за первым, но было опущено почти до самой земли. Именно на нем в полной мере проявлялся экранный эффект, и именно оно несло основной вес аппарата. Сзади размещалось обычное хвостовое оперение, служившее для управления экранопланом. Вследствие того что для изготовления первых моделей Тойво использовал детские санки - все его аппараты имели двухкорпусную компоновку. Предметом особой гордости финского изобретателя служила система взлета. Первоначально он думал поставить на своем аппарате обычное шасси, и взлетать с разбега. Но смелое техническое решение позволило отказаться от колес и использовать полозья и зимой и летом. Оба крыла экраноплана были оснащены специальными щитками. Передний щиток закрывал щель между крыльями, а задний - между крылом и землей. При взлете воздух от воздушного винта загонялся под корпус и приподнимал экраноплан, который начинал разгон. При достижении определенной скорости щитки убирались, и машина продолжала полет уже за счет экранного эффекта.
И вот - первый полноразмерный финский экраноплан был готов. Это была изящная алюминиевая конструкция. Два длинных плоскодонных поплавка были соединены двумя широкими крыльями. На передние крыле был установлен мотор, а заднее несло изящную гондолу. В носовой части гондолы располагалась застекленная кабина пилота, а в корме находилась экранированная турель штурмана-бомбардира. Под гондолой находились бомбодержатели, позволявшие подвесить под аппарат две торпеды, или несколько авиабомб особой конструкции. Тойво разработал два типа экранопланных бомб. Первый тип был оснащен крючьями и замедленным взрывателем. При сбросе такая бомба цеплялась за землю и взрывалась не сразу, давая аппарату время чтобы уйти. Второй тип бомб, представлял собой цилиндры, без всяких крючьев. При сбросе они катились по направлению полета, и взрывались при ударе о препятствие (после их сброса экраноплан сразу отворачивал с курса). Таким образом экраплан мог атаковать как цели над которыми он пролетал, так и те, что находились прямо по курсу.
Началась пора испытаний. Финские военные тестировали новую машину, стремясь полностью изучить все ее возможности. Сразу выяснилось что аппарат Тойво практически неуязвим для зенитной артиллерии - скользя низко над землей, он прятался от обстрела за неровностями рельефа. А когда экраноплан появлялся вблизи позиций противоаэропланных пушек - его угловое перемещение было столь стремительным, что ствол орудия не успевал развернуться вслед за ним. Во время тестов решили проверить и возможности перехвата экраноплана с помощью истребителя. Для этого в Швеции был арендован истребитель вместе с пилотом (Финляндия, страдая от скупости парламентариев своих ВВС не имела). Шведский самолет был оснащен фотокинопулеметом. Такой же фотокинопулемет был смонтирован и на турели экраноплана. Итоги учебных боев поразили даже Тойво. Истребитель не смог добиться ни одного 'попадания' в финский аппарат, в то время как камера экраноплана делала один хороший снимок самолета, за другим. Швед подтвердил результаты полученные на пленке. Дело в том, что у истребителя пулеметы установлены в носовой части и стреляют вперед. Для атаки нос истребителя должен смотреть прямо на цель. Этого довольно просто добиться в воздухе - истребитель или пристраивается в хвост атакуемого самолета, или пикирует на него сверху. С экранопланом данный номер не проходит. Пристроиться ему в хвост самолет не может, так как полет на такой низкой высоте представляет для него серьезную опасность. С пикированием также имеются проблемы. В воздушном бою при пикировании истребитель проскакивает мимо цели, а потом вновь набирает высоту. Однако попытка проскочить мимо экраноплана в пикировании чревата утыканием в землю, из-за чего приходиться открывать огонь издалека и отворачивать на большой высоте, с практически нулевым шансом попадания. В тоже время раздвоенный хвост экраноплана и его низкие кили не ограничивают угол обстрела из турели - что весьма печально для атакующего самолета.
Испытания бомбового и торпедного вооружения прошли без особых проблем и доказали высокую эффективность его применения с экраноплана. Но ЧП избежать все же не удалось. Как-то раз экраноплан на полном ходу врезался в стадо коров, которых местный фермер перегонял с поля. Решивший срезать угол поселянин погнал своих коровок через неогороженный полигон, что привело к мгновенной гибели большей части стада. Внезапный забой скота случился вследствие столкновения коров с экранопланом идущим на полном ходу. Бедные животные не успели сказать последнее 'Му-у', как в стадо врезалась ужасная машина, сбивая коровенок с ног ударами поплавков, ломая эти самые ноги крыльями. В довершение всего - винт срубал головы и наносил огромные рваные раны на туловищах. Сам поселянин сумел избежать безвременной кончины только потому, что вовремя юркнул в канаву. Столкновение не прошло даром и для экраноплана: на передних частях его поплавков и крыльев имелись многочисленные помятости, лопасти винта были погнуты, в лобовом бронестекле кабины застряла коровья голова... Серебристо-серый аппарат стал красным от крови и болтающихся на нем внутренностей бедных животных... Это происшествие изрядно потрепало нервы Густаву (пришлось выплачивать компенсацию за стадо, и отчитываться за неогражденный полигон), но с другой стороны - потешило его кавалерийскую душу: это тойвино изобретение могло рубить врагов не хуже уланской лавы. По настоятельной просьбе маршала на передних частях экраноплана были смонтированы специальные резаки, а кроме того на мотор установлен более прочный винт.
Густав понял, что все готово и настал момент для решающего боя с флотской фракцией: экраноплан готов для демонстрации парламентской комиссии. Перед изумленными парламентариями разыгралось целое представление: экраноплан выписывал различные маневры, разогнавшись перепрыгивал через препятствия, поражал цели бомбовым вооружением. Апофеозом этого представления стала атака плота с закрепленным на нем макетом корабля ( по чистому совпадению это был макет усилено лоббируемого моряками броненосца береговой обороны). После двухторпедного залпа вверх поднялся огромный столб воды и куски бревен. В последующем разговоре маршал заявил что вместо одного броненосца можно сделать не менее сотни боевых экранопланов, способных действовать на всей акватории Балтийского моря.
Нет ничего удивительного, что последовавший вскоре запрос на выделение денег от моряков не нашел понимания в среде народных избранников, а вот просьба о предоставление кредита, для строительства новых экранопланов была встречена весьма благожелательно. Экранопланостроение стало развиваться в Финляндии небывалым темпами, благо, что эти аппараты с успехом могли применяться не только в войсках, но и в народном хозяйстве. Грузовые и пассажирские экранопланные маршруты связали финские города, привлекая обывателей скоростью и низкой ценой билета. Могучие машины Каарио одинаково легко скользили надо льдом, водой и тундрой перевозя пассажиров и срочные грузы. Боевые экранопланы, родные братья того самого двухместного аппарата, поступали в финские войска.
Надо сказать что во всем мире известия о изобретении нового средства передвижения были встречены весьма прохладно. В некоторых газетах и журналах были напечатаны статьи с фотографиями, но они не вызвали никакого интереса. Было опубликовано несколько вялых комментариев, в которых финские аппараты были названы гибридами аэросаней и самолетов и на этом все заглохло.
А между тем события, которые навсегда изменили лицо мира, приближались...
Война.
Времена менялись, и маршал Маннергейм отдавал себе отчет, что эти изменения неблагоприятны для его планов создания Великой Финляндии. Все мы (и Густав был не исключением) думаем, что являемся центром мира. Но рано или поздно с этой (весьма лестной для самомнения) иллюзией приходится расставаться. Обычно - это идет на пользу.
Так вот - до 1939 года маршал Маннергейм думал, что он сам, а вместе с ним и Финляндия, занимают центрально место в геополитических планах Сталина. А потому - первый удар СССР нанесет именно по его маленькой, но гордой стране. Каково же было его разочарование, когда рябой грузин договорился с Гитлером, и они вместе напали на Польшу. Это было настоящее крушение иллюзий, горькое и обидное... Оно напомнило Густаву молодость и то потрясение, которое он испытал увидев, что его первая и единственная любовь (так он тогда думал), благосклонно принимает ухаживания другого кавалера... А теперь вот оказалось что политики - они ничем не лучше женщин, и совсем не уступают слабому полу в коварстве.
Но все к лучшему. В те далекие времена Густав, избавившись от иллюзий в отношении женского полу, перестал мямлить и смущаться, и в соответствии с заветами известного дамского угодника, стал гораздо легче нравиться дамам. Теперь, лишившись иллюзий о том, что Финляндия занимает центральное место во внешней политике Сталина, Густав и сам перестал рассматривать войну с СССР как один из главных моментов в своих планах. Теперь его планы шли гораздо дальше. В потаенных мечтах он видел Балтийское море внутренним финским водоемом. 'Наше море' - произнес Маннергейм. Эта фраза ему понравилась. Он повторил ее снова, как бы смакуя, и на его лице заиграла мечтательная улыбка.
А мир продолжал жить своей жизнью, совершенно не подозревая о планах честолюбивого финского фельдмаршала. Оскорбленные нападением на Польшу, Англия и Франция объявили войну Германии. Но - почему то не объявили ее СССР. Впрочем и активных военных действий в отношении Дойчланда пока никто не вел. Английских и французских политиков не покидала надежда, что Гитлер сцепится со Сталиным и в этой драке они самоуничтожаться. Но ко всеобщему огорчению, диктаторы не спешили воевать друг с другом. Наоборот, они по-братски разделили сферы влияния и принялись наводить в них порядок, так как они себе это представляли.
Иосиф Виссарионович ввел войска в три прибалтийские республики, как бы для взаимной обороны, а потом просто присоединил их к СССР. Присоединение прошло просто и элегантно. После чего он, не откладывая, сделал подобное же предложение Финляндии. Предложение сопровождалось стягиванием войск к Финской границе, и недвусмысленными угрозами по дипломатическим каналам. К удивлению Вождя Народов, его предложения были встречены довольно холодно. Сталин решил усилить нажим...
В это время в Финляндии проходила скрытая мобилизация. Эшелоны с войсками шли к Выборгу, где в лихорадочной поспешности началось возведение оборонительного рубежа. Работа кипела и днем и ночью. Финны рыли окопы и противотанковые рвы. Оставшиеся еще от царской армии орудия закатывались в земляные капониры. В блиндажах спешно оборудовали пулеметные гнезда. Когда наконец рубеж был вчерне закончен, Маннергейм смог перевести дух. Теперь он чувствовал, что его доблестные войска смогут остановить, а может быть и отбросить красные полчища.
Тем временем дипломаты продолжали обмениваться нотами. Напряжение нарастало. В финских и советских газетах публиковались взаимные обвинения и угрозы. На советско-финской границе пограничники обменивались неприличными жестами и вывеивали карикатуры на Сталина и Маннергейма. В конце концов у кого то не выдержали нервы, и раздался холодный треск винтовочного выстрела. Кто произвел этот выстрел и с какой стороны границы он раздался - это так и осталось неизвестным. Обе страны обвиняли в этом друг друга. Но это было уже не важно - огонь уже велся и финнами и русскими. Война началась.
И как это обычно и бывает - все пошло не так как планировали обе стороны. Период взаимных обвинений и угроз позволил Маннергейму провести скрытую мобилизацию и оборудовать выборгскую линию обороны еще до начала боевых действий. И собственно говоря, заложенная в предвоенные планы недельная пауза теперь была ему не нужна. Но что либо менять было уже поздно, и финские части заняли вновь построенные укрепления в ожидании подхода Красной Армии. Русские войска перешли границу и двинулись вглубь территории Финляндии, почти не встречая сопротивления, только отдельные диверсионные отряды действовали в тылу рвущейся к Хельсинки армии.
Прошла заложенная в предвоенные планы неделя, затем миновало еще две - но русские так и не появились перед финскими укреплениями. В финских войсках стало нарастать недоумение - где же большевики? Может быть они ведут наступление в каких то других районах? Это предположение подтверждалось и опубликованным в газетах сообщении о захвате русскими Петсамо. Среди солдат пошли разговоры о том, что скоро их перебросят в заполярье. Однако этого не случилось - с выборгской линии не было снято ни одной части. Тем временем ударили морозы и на землю Суоми стали падать многочисленные снежинки. Ближе к Рождеству появились и первые признаки приближения русских войск. С юга стала доноситься ожесточенная канонада. Краснозвездные самолеты ожесточенно бомбили какие-то цели далеко впереди перед позициями финских частей. По ночам на севере стали сверкать полярные сияния, а на юге - видны вспышки выстрелов. Красная Армия явно вела ожесточенные бои - но с кем? Прошел слух, что многие части РККА отказались воевать с финскими рабочими, и верные Сталину части теперь воюют с ними. Это подтверждалось и рассказами диверсантов - возвращаясь для отдыха и пополнения боеприпасов, они рассказывали, что русские воюют друг с другом.
Тем временем звуки сражения несколько приблизились к финским позициям. Теперь можно было различать отдельные выстрелы из орудий и даже треск пулеметов. Временами на этом невидимом фронте наступало затишье, но ненадолго. После него воздух обычно оглашался дикими криками - 'За Родину! За Сталина!', после чего отчаянная стрельба возобновлялась. Поле жаркой канонады все опять замолкало на некоторое время, только отдельные матерные выкрики нарушали тишину.
Хотя защитникам Выборгской линии пока не удавалось вступить в бой, но у них появились первые пленные и трофеи. Иногда с юга на их позиции стали забредать отдельные красноармейцы и даже небольшие русские подразделения. Продрогшие до костей большевики в буденовках обычно не проявляли желания сражаться и быстро сдавались в плен. Расспрос пленных не прояснил обстановку - красноармейцы и командиры, все как одни, отрицали существование каких либо восставших частей в Красной Армии. А на вопрос - 'С кем же они тогда воюют?' - без колебаний отвечали, что с финнами. По словам русских - перед выборгской позицией есть какая-то сверхмощная линия укреплений (красноармейцы называли ее 'Линия Маннергейма'), которая успешно отражает все атаки русской пехоты, поддерживаемые многочисленными танками и авиацией. Самолеты финны видели, а скоро узнали, что русские не врут и насчет танков.
Вскоре кроме пехотных частей, до финнов стали доезжать и отдельные танки русских. Это не было целенаправленным движением или попытками атаки - заблудившиеся в лесу бронированные самоходы просто двигались в различных направлениях и иногда выезжали на финские позиции. Обычно к этому моменту у танков заканчивался бензин и они останавливались, после чего их дальнейший захват не представлял особых проблем, так как при заглохшем моторе экипаж рисковал быстро замерзнуть. Довольно быстро у финнов скопилась порядочная коллекция советской бронетехники. Трофейные танки стали вывозить в тыл, где началось формирование первых финских танковых частей.
Большинство трофейных танков были марок ТММ-1 и ТММ-2. Эти машины представляли собой лицензионные копии английских легких танков 'Викеерс'. От английского прототипа они отличались только тем, что место водителя у них было перенесено на левую сторону корпуса. ТММ-1 имел две башни и два пулемета, а в одной башне ТММ-2 была расположена 45 мм пушка. Несколько танков 'Виккерс' у финнов уже было (их передало английское правительство после начала войны), а потому особых трудностей с освоением этих машин не возникло.
Но попадались финнам и более редкие машины. Например, секретный танк ТММ-СЗ (сталинское задание). Этот танк был зеленым (не все машины успели перекрасить перед войной) и плоским - по высоте он был ниже ТММ-2 раза в два, если не больше. Понятно, что изготовление такого низкого танка потребовало определенной смекалки. Например, водитель этого танка в боевом положении лежал на животе, а башенный стрелок и заряжающий принимали такие живописные позы, что им могли бы позавидовать индийские йоги. Иосиф Виссарионович возлагал большие надежды на эти танки, но у финнов они встретили довольно прохладный прием и были переоборудованы в тягачи артиллерийских орудий.
Но не следует думать, что у русских имелись только легкие машины. Финнам досталось и несколько ТКУ-1 и ТКУ-2 - машин предназначенных прорыва укрепленных полос. Эти танки имели одинаковые моторы, броню и вооружение, состоявшее из двух пушек калибров 45 и 76 мм. Разнился только способ установки орудий: первоначально 76 мм пушка была расположена в корпусе, а 45 мм - в башне (решение, позаимствованное у французского танка В). Однако через несколько лет такая компоновка была осуждена партийными инстанциями, как недостаточно пролетарская. Конструктор танка Симорянц был репрессирован с формулировкой - 'За низкопоклонство перед загнивающим западом'. А танк переделали, установив 76 мм орудие в башне, а 45 мм пушку - наоборот поставив в корпус. За создание ТКУ-2 группа конструкторов возглавляемая военинженером 1 ранга Котиным получила Сталинскую премию. Врочем финны ничего этого не знали, и использовали оба танка ('пролетарский' и 'низкопоклоннический') - в одних и тех же частях.
Но, как и было указано выше, все эти танки не произвели большого впечатления на финских солдат, сидевших в окопах на Выборгской линии. Гораздо больший эффект был произведен появление танка 'Ленинградский комсомолец' или ЛК-1.
Как потом выяснилось - это был первый советский танк оснащенный дизельным мотором, а потому имевшим большой запас хода. Как то он выскочил на финские укрепления из снежной мглы, образовавшейся вследствие вечернего времени суток, сопряженного с сильной метелью. Мотор ЛК-1 ревел аки тигр, и судя по всему - горючее в его баках и не думало кончаться. Расслабленные предыдушщими легкими захватами танков, финны выскочили из окопов и замахали руками, предлагая русским танкистам сдаваться. Однако в ответ грянул залп из орудий и пулеметов. Русская машина раздавила ближайший блиндаж, и начала методично утюжить окопы. Ошалевшие финны только успевали укорачиваться от стальных гусениц, и прятаться от града снарядов, сыплющихся им на головы. Попытки подбит русского мастодонта из 25 мм французских противотанковых орудий оказались тщетными. Несколько горячих финских парней выкатили на прямую наводку 76 мм орудие и даже успели сделать несколько выстрелов, прежде чем большевицкий танк переехал их вместе с пушкой. К счастью у русских скоро кончились снаряды, сам танк застрял, продавив накат землянки. Но экипаж танка, состоящий из фанатичных КИМовцев, отверг все предложения о сдаче, отстреливаясь от финнов из личного оружия. Когда стали заканчиваться и патроны в пистолетах, экипаж решил уничтожить танк, чтобы он не достался врагу. Пятеро танкистов усилили огонь, расположившись между гусениц, или в открытых люках, а шестой схватил факел, и взобрался на крышу моторного отделения. Открыв бронекрышку топливного бака, он всунул горящий факел внутрь емкости. Раздался 'Пшшш...' и факел погас! Танкист снова запалил факел, и вновь сунул его внутрь. Все повторилось - пожаробезопасное дизельное топливо упорно отказывалось гореть само, и гасило опущенный в него факел. Танкист однако твердо решил уничтожить свой танк - он открыл еще одну крышку и всунул факел туда. Вероятно, этот бак был уже пуст и в нем скопились взрывоопасные пары. Внутри танка бумкнуло, из заправочной горловины ударил сноп огня, убив поджигателя на месте. Те русские танкисты, что находились в люках, были выброшены из танка ударной волной, а прятавшиеся под днищем - контужены.
Таким образом финнам наконец то удалось захватить новый советский танк, правда слегка поврежденный внутренним взрывом. При помощи 10 тракторов, танк был эвакуирован в тыл, туда же были отправлены уцелевшие танкисты.
Шел уже второй месяц войны, а эпизод с 'Ленинградским комсомольцем' оставался единственным боем, который удалось провести защитникам выборгской линии. А так - финны оставались пассивными наблюдателями (точнее слушателями) боев, которые происходили на непонятной 'Линии Маннергейма'.
Вскоре однако произошли некоторые перемены. Над финскими позициями появилось несколько советских СБ-4. Огромные шестимоторные машины кружились низко в небе, как бы выискивая на земле некую цель. Финны затаились, чтобы не обнаружить свои позиции, и не стали открывать огня по самолетам. Наконец бомбовозы что-то обнаружили, бомболюки распахнулись и вниз полетели ... Бомбы? Не успели сброшенные с самолетов предметы пролететь половину расстояния до земли, как над ними стали раскрываться белоснежные купола парашютов. Скоро все небо над финскими позициями белело от парашютного шелка. Десант? На всякий случай финские солдаты примкнули штыки.
Красная Армия давно не делала секрета из того что в ее составе есть специальные парашютные подразделения. Еще на бобруйских маневрах 1935 года на глазах потрясенных военных атташе был сброшен на парашютах целый кавалерийский эскадрон, с приданными ему танчанками. Кавалеристы десантировались верхом на своих боевых конях, что стало возможным благодаря применению парашютно-реактивной системы 'Кентавр' - совместной разработке 'Цирка' Гроховского и Ленинградской газодинамической лаборатории. Авиакавалерийское седло надежно фиксировала лошадь и ее всадника, и было соединено ремнями с парашютной системой. При прыжке сначала открывался парашют, обеспечивающий стабилизацию и предварительное торможение. Перед самой посадкой, кавалерист включал тормозные реактивные двигатели, которые окончательно гасили скорость до безопасного уровня. Такая же, но более мощная система, обеспечивала посадку пулеметной тачанки с тройкой лошадей. Сброс первого кавалерского десанта прошел относительно успешно, хотя и не без эксцессов. У нескольких лошадей не сработали тормозные ракеты, и они поломали себе ноги. В двух случаях ракеты сработали слишком хорошо: они не просто затормозили падение, но и придали всадникам с лошадями обратное ускорение, вновь подняв их в воздух, правда на весьма непродолжительное время, но к сожалению на достаточно большую высоту... Небольшая накладка случилась и с тачанкой, на которой совершал десантирование лично маршал Буденный. Ракетный двигатель при посадке не отцепился, и потащил повозку с маршалом и упирающимися лошадями по земле. Не растерявшийся Буденный выхватил шашку и перерубил стропы. Освобожденный от груза ракетный двигатель тут же улетел. К несчастью на своем пути он встретился с головой английского военного атташе, что привело к летальному исходу...
Штыки финнам не понадобились. Русские сбросили на парашютах не бомбы и не людей, а контейнеры с грузом. В каждом контейнере имелось три отделения - с сухарями, патронами и флягами с водкой. Такой подарочек заставил призадуматься финских командиров, и так уже больше месяца ломающих головы в попытке понять, что происходит перед их позициями. Может быть большевики сбросили отравленную водку и сухари, а так же патроны от которых оружие приходит в негодность ? Это надо было проверить. Русскими патронами был заряжен пулемет. После чего пулемет закрепили на специальных козлах и привели в действие посредством веревки, привязанной к спусковому крючку. Пулемет вполне нормально стрелял, не обнаруживая тенденции к выходу из строя. Оставалось проверить сухари и водку. Для этой цели финские солдаты решили привлечь лосей.
Небольшой табунок этих жителей северных лесов, прибился к финским позициям после начала боев на 'Линии Маннергейма'. Вероятно, эти чуткие и ранимые животные не смогли выдержать грохота и постоянной матерщины в местах их постоянного обитания, и ушли на север. Финские солдаты подкармливали лишенных дома зверюшек, и через пару недель лосики стали совсем ручными. Верховодил лосинным табуном большой, но слегка нескладный лось, которого финны назвали Кустаа, в честь Маннергейма. Высыпав из мешка русские сухари и смочив некоторые из них водкой, финны при помощи рожка стали подзывать лосей. Вскоре из леса вышло все стадо во главе со своим вожаком. Увидев рассыпанное угощение, лоси затрусили к финским позициям. Кустаа шел впереди и шевелил ноздрями, принюхиваясь к незнакомым запахам. Подойдя к угощению, он склонил свою большую голову, и стал разглядывать сухари, не переставая принюхиваться. Наконец он взял один сухарь своими большими губами, и стал медленно разжевывать. Видно новый вкус пришелся ему по душе, и он стал отбирать и есть только сухари пропитанные водкой, хотя другие лоси их сторонились. Лоси быстро умяли русские гостинцы, и двинулись обратно к лесу. Кустаа шел позади, шатаясь из стороны в сторону. Периодически он ухитрялся запутываться в собственных ногах и падал в снег. Его впрочем эти падения ничуть не расстраивали, он бодро вскакивал на все четыре ноги, и возобновлял свой путь к лесу.
На следующий день все лоси вновь явились за угощением, и финны поняли, что еда не отравлена. Кустаа, страдавший жутким похмельем, смотрел на солдат жалобными глазами и дышал перегаром. Сердобольные финны вновь угостили его сухарем пропитанным водкой и вожак лосиного стада повеселел.
С тех пор русские самолет стали прилетать с завидной периодичностью, сбрасывая финнам еду и боеприпасы. Это порождало у финнов новые вопросы: зачем большевики это делают? В чем смысл снабжения противника едой и боеприпасами? Кто-то высказал предположение, что русские чувствуют вину за нападение на маленькую и беззащитную страну, а потому и переодели часть своих войск финнами, построили для них линию укреплений, а также снабжают настоящих финнов патронами - и все это для того чтобы уравнять силы, и сделать свою победу более трудной, но и более почетной. Идея была довольно диковатой, но лучшего объяснения у солдат не имелось.
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин...
Отказ Финляндии разместить на своей территории советские гарнизоны вызвал у товарища Сталина целую гамму чувств. С одной стороны - гнев и удивление: в Прибалтике все прошло так гладко и сладко, что хотелось повторять и повторять этот волнующий эксперимент. И вдруг - такой наглый отказ. С другой - Сталин обрадовался: можно устроить показательную порку слабой страны, чем вызвать страх у соседей и рост патриотизма собственных граждан. Тем более что планы были давно заготовлены, а промышленность произвела множество всякого военного припасу. Сталин любил подходить к карте, и разглядывая крохотную стану Суоми, примостившуюся с краюшку могучей Страны Советов, представлять как его могучие войска войдут в Хельсинки, который вновь станет Гельсингфорсом. А там можно будет и провести давно задуманное возвращение в армию погон, новых обращений, а потом, потом... Император Иосиф1 - правда ведь, звучит очень неплохо?
И невдомек было рябому осетину, что 40 лет назад один император так же стоял около карты, глядя на крошечную Японию , и тешил себя мыслями о маленькой и победоносной войне - а в результате запустил цепь событий, которая вскорости привела его подвал ипатьевского дома... Да, плохо, плохо в России обстоит дело с изучением собственной истории, ну да и ладно - речь то не об этом.
Итак - вождь решил: 'Быть войне!'. Войска выучены, снаряжены всем необходимым ( в том числе - единственно верным марксистско-ленинским учением) и имеют подавляющий численный перевес. Телеграфные провода понесли частям и соединениям, сосредоточенным у финских рубежей приказ - 'Перейти границу!'. И означенные части и соединения эту границу перешли, в полном соответствии с имеющимися планами. А далее все пошло по извечной русской традиции - любые планы превращаются в черт знает что, стоит только начать их исполнение. Начавшаяся компания вновь подтвердила эту старую истину.
Наиболее удачно дела шли у заполярной группировки РККА, сосредоточенной в районе Мурманска. Эта группировка имела приказ, двигаясь вдоль побережья Баренцева моря, выйти к норвежской границе, отрезав таким образом Финляндию от незамерзающих портов. Наступление шло не так быстро, как было намечено в планах, но тем не менее все задачи были выполнены, хотя и не совсем гладко. Советское правительство получило ноты протеста от Норвегии и Канады. Не имея хороших карт, советские части довольно сильно углубились на территорию Норвегии, захватив несколько населенных пунктов, и даже успели организовать там мирный приход к власти финских коммунистов, при всеобщем одобрении мирного населения. Пришлось извиниться и отвести войска. Канадцы были недовольны захватом их концессии по добыче никеля. Никель возвращать не хотелось, и Сталин решил отложить решение этого вопроса до смены правительства в Хельсинки. Он почему-то был уверен, что новое правительство демократической Финляндии расторгнет договор с канадцами, и передаст концессию братскому советскому государству. А поэтому канадская нота была оставлена без ответа...
Дела у центральной группировки РККА шли гораздо хуже. Это соединение должно было наступать на запад, и перерезать Финляндию на две части, выйдя к Ботническому заливу в районе горда Оулу. Местность в этом районе была довольно дикая и болотистая. Дорог практически не было, что затрудняло наступление советских механизированных колон. Но не это было главным препятствием, а то что у командиров РККА не было компасов... Ну, вообще-то они конечно были, но не работали.
Дело в том, что для оснащения РККА был выбран американский компас новейшей конструкции. Несколько таких компасов были приобретены в США, и перед советской промышленностью был поставлен вопрос об освоении их производства. Дело это было новое и во многом непонятное, но советские инженеры с энтузиазмом принялись за работу. Американский компас был выполнен из органического стекла, а внутри заполнен спиртом. К сожалению производимое в СССР органическое стекло не обладало должной прозрачностью, из-за чего компасную стрелку было практически не видно. Со спиртом в стране в период социалистической реконструкции народного хозяйства, было напряженно. Всяческие вредители и замаскированные троцкисты стремились использовать его для спаивания рабочих, а потому директивные органы очень неохотно давали спиртовые квоты для производства. Но это не могло остановить молодую поросль технических специалистов - молодых сталинских инженеров. Американская конструкция была творчески переработана - органическое стекло заменили обычным, вделанным в стальную круглую раму (первоначально рама была из немагнитного металла, но таких металлов в Стране Советов тоже не хватало). Вместо спирта компас заполнили менее дефицитной водой. Таким образом Красная армия получила компас отечественной разработки, ничуть не уступающий по своим параметрам лучшим зарубежным образцам, к тому же советская конструкция позволяла экономить дефицитное сырье, в котором столь нуждалась молодая промышленность Советского Союза. Но конечно новая конструкция имела и свои недостатки - например советский компас не указывал направление на страны света, но такой маленький недостаток вполне простителен, учитывая рекордные скорости разработки и постановки в производство столь нужного РККА изделия.
До начала освободительного похода в Финляндию, этот недостаток советского компаса как то не замечался. Нужное направление на учениях можно было спросить у местных жителей, или сориентироваться по солнцу. Однако в суровых условиях Заполярья эти методы дали сбой. Местных жителей в тех местах практически не имелось, а солнце не было видно из-за постоянной облачности. Впрочем, в тех местах зимой оно практически и не поднималось над горизонтом.
Однако - раз приказ получен, его надо выполнять. Сталинские командиры начали вспоминать методы ориентирования на местности, без использования компаса. Кто-то вспомнил, что кресты на православных церквях точно сориентированы по сторонам света - но вот по каким? Впрочем, это было не важно - все кресты с храмов давно посрывали. Подсолнухи поворачивают свои головки вслед за солнцем , даже когда солнца не видно. Но в данной местности подсолнухи не росли и летом, что уж говорить про зиму...
Наконец, кто-то вспомнил, что годовые кольца на спиле ствола дерева, более тонкие с северной стороны, так как с северов дуют более холодные ветра, и чего то там выдувают (чего именно выдувают - никто не помнил). Это уже было кое-что. Пилы в РККА имелись, пилить бойцы умели.
Сказано - сделано. Спилив ближайшую елку, Красная Армия начала наступление на запад. Болота и буераки сбивали красноармейцев с пути. Части расходились в стороны и снова встречались. Периодически спиливали очередные деревья и уточняли курс. Впрочем деревья пилили и для того чтобы развести костры, так как было холодно. Дорога оказалась более длинной, чем планировалось в штабах. Финские войска не оказывали никакого сопротивления (по правде сказать их и вообще не было), но выйти к берегу Ботнического залива все никак не удавалось. Вс. Технику и тяжелое вооружение пришлось бросить, так как кончился бензин, а новых поступлений не было. Но войска упорно шли вперед, несмотря на все препятствия. 'Даешь Оулу !' такой девиз бился в каждом сердце! На втором месяце наступления стала кончаться еда, а охота не могла полностью обеспечить пропитания бойцов и командиров. Был дан приказ рассредоточить части и пробиваться к Оулу самостоятельно. Это увеличивало площадь охвата - соответственно охота стала подобычлевей. Недостающую еду выменивали у кочующих в этой местности диких народов - то ли самоедов, то ли лапландцев, а может даже и онкилонов. Все может быть, так как их языка никто не знал. В мену шло личное оружие, а также стволы спиленных деревьев...
Дальнейшая судьба этих войск покрыта мраком неизвестности - куда они делись, где нашили свою гибель ( или не нашли) - осталось тайной как для финского, так и для советского командования. А вскорости начались такие события, что судьба отдельной армии перестала кого либо волновать.
Через много лет после тех событий, экспедиция изучавшая нравы и обычаи финских туземцев собрала неплохой материал. Оказалось, что эти дикие племена довольно неплохо знают географию. Их обычаи и верования очень сложны и запутанны, и что удивительно - часто имеют параллели с верованиями более южных народов. Некоторые из племен объясняют свои кочевки поиском волшебной страны Ау, в которой всегда светит солнце, и не бывает ни войн, ни болезней, ни смерти. Хотя туземцы и ищут эту страну всю жизнь, но найти не надеются, так как считают что попасть туда можно только после смерти... Но хватит этнографии - вернемся к событиям финской компании.
Бои на перешейке.
Самая мощная советская группировка была сосредоточена в районе Карельского перешейка. Предполагалось, что советские части быстро собьют финские заслоны и через пару дней овладеют Хельсинки. И как не удивительно - вначале события развивались строго по плану, что было крайне необычно для первой в мире страны с плановой экономикой, потому как до сей поры ни один план в СССР выполнить не удалось. Это может показаться удивительным, ибо к началу финской компании успело случиться уже целых две сталинские пятилетки, которые в официальной пропаганде служили символом плановой социалистической экономики. Но тем не менее это было так. Если бы какой внимательный читатель сравнил то что было написано в планах принятых перед началом пятилетки, а потом прочитал бы победные рапорты после ее выполнения - у него бы возникло легкое недоумение от расхождения запланированных и достигнутых цифр. Но с этим делом поступали просто - легкое недоумение быстро забывалось на свежем воздухе где-нибудь на Колыме и его замещало желание более не интересоваться планами и их выполнением. Ежели и не сразу замещало, то после закапывания пары другой тел, владельцы которых (тел) проявляли еще более активный интерес к громадью планов - покидало точно. А потом и советское правительство пошло навстречу пожеланиям трудящихся, и начало изымать из библиотек опубликованные планы практически сразу как они туда поступали. А с течением времени поступили и еще проще - планы теперь формулировались не в цифрах , а как то так : '...расширить и улубить... еще более поднять благосостояние... неуклонно поднимать...' - и тому подобное. Это позволяло любой достигнутый результат без помех объявлять запланированным и избавило доблестные органы от многих забот.
Так что пересечение финской границы и движение советских войск на север в приказе по армии было названо просто походом в помощь восставшему финскому пролетариату, и все дела. И как и было замечено выше, поход поначалу протекал вполне благополучно. Ну почти - финская армия почти не оказывала сопротивления (главным образом по причине своего отсутствия). Но вот имелась небольшая заминка с финским пролетариатом - его тоже не наблюдалось, впрочем как и всего остального населения. Проклятые капиталисты успевали вывести всех рабочих и крестьян, чтобы они не сумели вступить в братскую семью советских народов.
Но быстрое и беззаботное продвижение советских войск довольно быстро закончилось, с выходом к главной оборонительной полосе линии Маннергейма. Которой вообще-то не было, но в тоже время она и имелась. Многолетние 'мажинисткие' игрища оставили неизгладимый след на природе Карельского перешейка. Практически каждый выступающий из земли камень или скала были разрисованы под доты. Кое-где имелись макеты 'Зубов дракона', а также траншеи и деревянные блиндажи, построенные конечно для того чтобы пьянствовать и заниматься свальным грехом, но снаружи вполне себе напоминающие настоящие укрепления. Эти самые блиндажи зимой к стати тоже не пустовали - карельские медведи облюбовали их как вполне подходящие места для зимней спячки. Во всех этих укреплениях имелся один маленький изъян (конечно не считая того что это вообще были не укрепления) - все же их строили (или правильнее сказать - творили) художники. Натуры страстные и увлекающиеся, но не шибко подготовленные в плане военной науки. А потому все построенные сооружения были размещены совершенно беспорядочно. Которые фронтом на юг, а которые и на север. Некоторые на восток - а другие и вообще на все четыре стороны... И вот это и привело к одному инциденту, который и послужил началом боев за 'Линию Маннергейма'.
Краснознаменный механизированный корпус под командованием товарища Лелюшенко осуществлял наступление с целью выйти к Выборгу, как вдруг у себя на фланге обнаружил финские укрепления. Такого коварства от финнов никто не ожидал: их укрепрайон был так замечательно вписан в окружающую местность, что был почти совершенно незаметен. С юга - так и вообще. Это было новое слово в военной науке - разместить укрепления не поперек, а вдоль предполагаемого направления наступления вражеских войск, чтобы мощным фланговым огнем сначала деморализовать а потом и разгромить наступавших! И этот дьявольский план Маннергейма почти удался, если бы не внимательность рядовых красноармейцев. Те заметили выступающий из под снега бревенчатый дзот: его выдал легкий дымок поднимавшийся над скатом.
Прозвучал приказ - и несколько орудий было осторожно выдвинуты на прямую наводку и прозвучала команда 'Огонь'! Финский дзот оказался в кольце разрывов от советских снарядов. Не ожидавшие внезапного нападения финны заревели и бросились наутек. Тут к делу подключились и другие орудия, а также простые красноармейцы. Застрочил пулемет.
Финны довольно быстро оправились и стали отвечать. Мехкорпус был срочно развернут фронтом на восток и вскоре вступил в полномасштабный бой. В штаб полетели просьбы о подкреплениях, а также донесения о том, что наступление на выборгском направлении пришлось временно приостановить, в связи с внезапно возникшей угрозой на правом фланге. От ведущих бой подразделений поступали все новые и новые доклады об обнаружении долговременных укреплений, и не только деревянных, но также бетонных и вырубленных из цельных кусков гранита...
Немножко погодя и от других механизированных и не очень соединений Красной армии стали поступать донесения о том, что они атакованы противником засевшем в долговременных укреплениях и вступили в бой. Вскоре весь Карельский перешеек пылал огнем: орудийный огонь сотрясал небо и землю, пулеметные очереди летели над землей сбивая ветви, а в тылу бомбардировщики прогревали моторы перед тем как подняться в небо, для того чтобы обрушить дождь из бомб на противника!
Тяготы медвежьей жизни.
Реальность ,как обычно и бывает, правда не так сильно - отличается от представления о ней во всяческих армейских штабах. Так было и на этот раз. Красная Армия вступила в очередной последний и решительный бой, не подозревая, что воюет сама с собой.
Никакой линии Манергейма не было. Не было и долговременных и не очень укреплений. А были только творения 'мажинистов', наиболее реальными из которых были бревенчатые землянки. И были необычайно обленившиеся в последнее время карельские медведи, которые почти перестали самостоятельно устраивать себе берлоги, а использовали для этого строения финских художников. Но за все приходиться платить. И за бесплатные берлоги тоже.
Ничего не подозревавшее медвежье семейство мирно дремало в землянке. Пар от их дыхания уходил через вентиляционное отверстие в потолке. Амбразуры прорубленные в стенах были заботливо заткнуты охапками веток. Тишина и покой. Также как и несколько лет до того. Хотя и имелось небольшое отличие - в эту зиму мимо землянки, направляясь к Хельсинки, двигался мехкорпус РККА...
И острый взгляд какого то ворошиловского стрелка заметил парок от дыхания над снегом. А под снегом - край бревенчатой стены. А в стене - амбразуры. А в амбразурах - торчащие ветки, который этот взгляд принял за пулеметные стволы...
И спокойно проспать до весны медведям не довелось :артиллерийский обстрел - вот какая побудка была устроена им Красной Армией. И оставалось только благодарить медвежьих богов, ежели тебя не сняли из пулемета в момент покидания предательской берлоги... И ежели тебе все же свезло и удавалось унести лапы - трудности то только начинались, как и зима, которую теперь предстояло провести на свежем воздухе и нежрамши...
В общем - той суровой зимой популяции финских медведей был нанесен огромный урон, и только небольшой доле из прежде многочисленного косолапого населения Карелии, удалось дотянуть до весны...
Но проблемы медведей мало кого волновали - у РККА хватало и своих проблем. Вот вроде кажется - обстреляли блиндаж с медведями. Потратили немного снарядов. Тут и сказке конец? Ан нет. Как мы уже говорили - художники не знали основ тактики и строили свои сооружения как им подсказывало вдохновение. Наткнулся бы доблестный мехкорпус товарища Лелюшенки на дот перед фронтом своего наступления, да и обстрелял его - тут бы сказки и конец. И пули и снаряды улетели бы на север и ежели кого и убили - так все одно только подвернувшихся финнов. А вот на востоке имелась пехотная дивизия той же РККА... Конечно из-за сильно пересеченной местности прямой связи с ней не имелось, но тем не менее она была там. И понятно что ее командирам не понравилось что кто то устроил ее обстрел с фланга. И они приказали открыть ответный огонь. И в этой дивизии особо зоркие бойцы стали обнаруживать хорошо замаскированные финские укрепления... И вот - не прошло и получаса как два советских подразделения вели ожесточенный бой друг с другом! Всякие залетные снаряды и нездоровая бдительность приводила к тому, что в этот бой вступали все новые и новые соединения и части. И вскоре весь перешеек стал ареной ожесточенного боя! Части РККА ожесточенно избивали друг друга.
Конечно имейся у частей надежная связь, да хорошие карты - тогда командиры рано или поздно разобрались бы в остановке. Но ничего этакого в РККА не имелось. Связь работала традиционно - то есть не как. Карты были засекречены и штабы их не получили, да и сами командиры - тут как раз случилась очередная чистка, ну и... Новые командующие конечно были безмерно преданы делу Ленина-Сталина, но вот собственно процесс командования вызывал у них большие проблемы. Но и тут еще бы не все было потеряно - случись война с каким иноземным противником, то со временем ко да и обратил бы внимание, что к нам прилетают пули да снаряды нашенских, а не чужеземных калибров. Но и тут незадача - Финлндия до всяких революций с переворотами была составной частью Российской империи, а потому и оружие имела русской выделки. Конечно военные поднимали вопрос ( и не раз) чтобы приобрести какое новомодное оружие у США или Германии, да скуповатый парламент такие траты не допускал. А потом все деньги ушли на затеи Тойво...
Так что бои на Карельском перешейке шли и не собирались прекращаться. По докладам краскомов финны стояли насмерть и сдаваться или отступать не собирались. А финны - они и вправду стояли, недоумевая - с кем это ведет бой их противник?
Хлопок одной ладонью.
Шел второй месяц войны - а на финском фронте все оставалось по-прежнему. Без перемен. 'Линия Манегейма' постоянно штурмовалась, но белофины оболваненные капиталистической пропагандой стояли насмерть. К сожалению насмерть для штурмующих частей РККА, а сами то они умирать не собирались... Нужно было что то делать. Большевистское чутье подсказывало товарищу Сталину, что массовые расстрелы могут повысить боеспособность его армии. Но с другой стороны, будучи прагматиком он понимал, что они же (расстрелы) могут поспособствовать троцкистской агитации и массовой сдаче его бойцов в финский плен.
'Может военных спросить, что делать дальше?' - подумал Сталин. Это было ново. Даже как то революционно для Сталина - спрашивать совета по предмету у того, кто хоть что-то в нем понимает. Потому как официально считалось, что товарищ Сталин по умолчанию разбирается во всем и лучше всех. Что конечно довольно странно - откуда бы такие глубокие познания обо всем у недоучки-семинариста с окраин российской империи - но, вера есть вера. Это было нелепо, но в это верили.
Тем не менее товарищ Сталин наступил на голо собственной песне и решил обратиться в Генштаб, который из-за режима секретности не был осведомлен о предстоящей финской компании и узнал о ней из газет.
Генштаб - это хранитель воинских знаний и традиций. Революции случаются, государства переименовываются и меняют свои границы - но Генштаб остается хранителем сакрального воинского знания! Так что вопрос вождя не застал штабистов врасплох - Канны и только Канны - вот что может помочь РККА. Если линию Маннергейма невозможно прорвать в лоб - ее надо обойтить! Желательно с двух сторон. Быстренько был составлен план, который предусматривал взятие проклятой линии в клещи. Две дивизии должны были обойти линию с правого фланга, где оборона у финнов была послабже. А две - тут военные проявили несвойственный им прежде полет мысли - зайти слева, двигаясь по льду Финского залива! Встретившись в тылу у врага, дивизии должны были развернуться и двигаться на столицу белофинов, город Хельсинки.
План показался Сталину логичным и он дал на него свое добро. Но сразу же возникло несколько затруднений. Во-первых: проклятый лед Финского залива не спешил намерзать до нужной толщины. Во-вторых: вызывал некоторые сомнения вопрос о возможности прорыва обороны финнов на правом фланге...
Но нет таких крепостей, которые не брали бы большевики и ответы на вопросы были найдены. Операцию было решено разбить на два этапа. На первом - должен был осуществится прорыв на правом фланге и две дивизии уходили в глубокий рейд по финским тылам. На втором - как только намерзал лед - две левофланговые дивизии сразу же выступали на соединение с правофланговыми. Это позволяло не откладывать операцию, что было чревато, так как у товарища Сталина могли бы возникнуть неудобные вопросы.
С прорывом финкой обороны вопрос тоже разрешился. Генерал Тимошенко предложил сократить фронт наступления, доведя тем самым количество орудийных стволов на участке прорыва до 200 на километр фронта ( а при этой мистической цифре - 200 на 1 километр, уже не надо целиться или просто даже разведывать цели, нет - при такой плотности наступала полная аннигиляция врага), посадить пехоту на танки и прицепленные к танкам сани-розвальни - и ломануться со всей дури на прорыв!
'Хороший у Вас план товарищ Тимошенко!'- похвалил генерала Сталин. А потом присвоил ему звание маршала, что очень понравилось товарищу Тимошенко. А вот далее - маршал Тимошенко был назначен командовать войсками прорыва, что ему почему то не очень понравилось, и он попытался отказаться от этой чести, аргументируя это тем, что не имея волос на голове он не перенесет северной стужи. Сталин однако-ж отказа не принял, а просто подарил маршалу теплую вязанную шапочку. Так что делать нечего - пришлось маршалу Тимошенко возглавить войска.
К его удивлению - сам процесс прорыва прошел довольно гладко. В назначенный час загрохотала артиллерия, а через некоторое время, прикрываясь 'огненным валом' пошли на прорыв подчиненные ему войска. Финны были буквально сметены артогнем, а немногие уцелевшие были раздавлены гусеницами танков. Дивизии ушли в прорыв...
Далеко от Москвы.
По иронии судьбы, уничтоженные войсками Тимошенко финны - действительно являлись финнами. Ну может и не совсем финнами - но дивизия точно была финской. Хотя и воевала на стороне СССР. Странно? Но это вообще была 'Странная война'.
Дело в том, что Иосиф Виссарионович Сталин - был очень скромным и застенчивым диктатором и злодеем. А потому никогда не признавался что вот просто так хочет кого-нибудь убить, или присвоить чужое имущество и территории. Не очень полезное качество для диктатора - но вот таким он уродился. А потому приходилось выкручиваться - для расстрелов неугодных: самому изобретать заговоры, которые не удосужились организовать неугодные подданные или обвинять их в гомосексуализме...
Так же и произошло и с Финляндией. Сталин стеснялся и не мог заставить себя сказать, что де мы вот большие и сильные, а финны - слабые и убогие, а потому мы их возьмём и завоюем. А потому он изобрел такой предлог, что де финские пролетарии стенают под пятой финских и шведских фашистов и призывают на помощь братский СССР. И не просто призывают - а массово переходят на советскую сторону с целью воевать против Маннергейма. И вождь у финского пролетариату имеется - товарищ Куусинен, под патронажем которого была организованна целая финская пролетарская дивизия имени 'Калевалы'.
Конечно за отсутствием не просто массового, но вообще какого-нибудь перехода финнов (кроме самого товарища Куусинена) на советскую сторону, пришлось временно направить в это формирование русских призывников, что вроде бы дискредитировало идею. Но не совсем: многие считают что русские - это плод смешения угро-финнов с татаро-монголами, так что по большему счету - дивизия имела право считаться финской.
Принарядили 'Калевальцев' в одеженку захваченную у поляков, да оружия польского им подкинули - так что финские хлопцы смотрелись вполне импозантно. Попервоначалу эту часть берегли для будущего параду в Хельсинки, но в связи с отсутствием успехов на карельских фронтах, дата этого парада все сдвигалась и сдвигалась - а потому 'Калевала' так же очутилась на фронте, где и попала под удар войск Тимошенко. Тут им их форма вышла боком - будь они одеты как обычные красноармейцы, возможно тимошенковцы бы и разобрались, что прорываются через советскую воинскую часть. Но видя незнакомую форму, дорвавшиеся наконец до врага красноармейцы пощады не давали. 'Калевала' полегла почти полностью - но не сдалась врагу. В 'Красной Звезде' даже появилось описание боя последних уцелевших 28 финских бойцов, во главе с финским же комиссаром. (На вопрос 'Откуда известны подробности боя, если все 28 'Калеваловцев' погибли?' редакция ответа не давала. Ну или можно сказать, что вместо ответа по обратному адресу приезжали люди с горячим сердцем - и вопрос становился неактуальным).
Но как бы то ни было - прорыв удался и... А вот тут дивизии Тимошенко столкнулись с теми же проблемами ориентировки. Компасы показывали цену на дрова на острове Диксон, местного населения вокруг не имелось и... Части брели куда-то в белую даль. На привалах Тимошенко пытался сориентироваться и даже рисовал на карте маршрут - но вопрос соответствует ли он реальному? - оставался открытым.
Шли дни. Хельсинки все не было и не было. Кончилось горючее и пришлось бросить все танки и тягачи. Подходила к концу еда, так что части перешли на охоту и собирательство. Но скуден северный край... Пока е сели аккумуляторы - Тимошенко посылал регулярные донесения в Москву. В них он докладывал об успешном наступлении и просил сбросить с самолетов еду и боеприпасы.
Советское правительство и лично товарищ Сталин не оставались глуши к просьбам красного маршала и самолеты регулярно вылетали к точкам указанным Тимошенко и сбрасывали свой груз. Однако тимошенковские войска ничего не получали - так как находились в совершенно других местах. Не в тех, что указывал их командир. А финны в свою очередь удивлялись, почему большевики сбрасывают на их позиции харчи и патроны...
Аккумуляторы садились и сообщения Тимошенко становились все более слабыми, но и все более отчаянными. Кушать маршалу хотелось очень сильно, а обещанное снабжение так и не поступило. Надежда иссякла, когда батареи в рациях полностью разрядились. Теперь уже не было никакой возможности сообщить о своем местоположении. Маршал тайком стал подумывать о сдаче в плен - однако сдаваться было некому. Вокруг лежала бескрайняя и безлюдная тундра.
За неимением какой-либо другой альтернативы войска продолжали свое движение. Без надежды и веры в благополучный исход...
Но не зря говорят : как бы не уклонялась и петляла линия партии - она все равно неуклонно приведет к коммунизму! Так и тут: как бы ни петляли войска - но если их ведет командир бесконечно преданный делу партии Ленина-Сталина, то они все одно придут куда надо.
Так и случилось. Поднявшись на очередную сопку и обозрев горизонт, Тимошенко вдруг увидел город. Не веря своим глазам, он поднес к ним бинокль. Точно город! Он ничуть не сомневался что это Хельсинки, но на всякий случай рассмотрел его поподробнее. Сомнений не было - то явно был белофинский город. Пустынные улицы, мрачные дома. На каждом углу стоят фашистские жандармы. Понурые финские рабочие под конвоем бредут на работу, а после рабского труда - обратно в свои бараки...
Но самое главное - из труб домов и бараков поднимался дымок, который ветер нес в стору красноармейских дивизий. И этот дымок пах едой! Бойцы повеселели и стали непроизвольно облизываться... Тимошенко понял, что промедление смерти подобно и времени на разработку подробного плана штурма нет! К черту планы - все решить могучий порыв!
-
Хлопцы - в Хельсинки ЕДА! - проорал маршал - За мной хлопцы! УРА!'.
Тундра содрогнулась от тысячеголосого рева, и бойцы, на ходу примыкая штыки к винтовкам, бросились на приступ! Коварного врага удалось застать врасплох. Фашисты ошарашено смотрели с вышек и земли на приближающиеся красноармейские цепи, над которыми реяли красные знамена! И не успевая сделать ни одного выстрела - гибли под метким огнем ворошиловских стрелков.
И, как и говорил товарищ Сталин, финский пролетариат тут же восстал и перешел на сторону Красной армии. Финны бросили работу и напали на своих угнетателей с тылу! Скоро от жандармов остались только кровавые ошметки, лежащие на снегу, а красноармейцы уже врывались в дома и бежали на кухню. Еда! Как много в этом звуке! А на кухнях хватало и спирта, которые ошалевшие бойцы пили прямо так - не разбавляя. Повсеместно происходило братание красноармейцев и угнетенных финских пролетариев. Это был настоящий праздник весны и труда! Хотя конечно вокруг стояла зима - но это теперь, на сытый желудок, совершенно не мешало.
Держа в одной руке шмат мяса, а в другой - пистолет, Тимошенко лично ворвался в кабинет какого-то высокопоставленного фашиста. Увидев на стене портрет Маннергейма - он разрядил в него полную обойму, а затем в изнеможении плюхнулся на стол и захрапел.
Два хлопка одной ладонью.
Где точно носило дивизии Тимошенко - никто точно не знал. Однако морозы крепчали, и вскоре лед Финского залива уже вполне выдерживал не только людей, а и легкую технику. И советское командование решило начать вторую фазу операции по охвату линии Маннергейма, расчете на то, что если группировка Тимошенко и не подойдет вовремя - угроза охвата заставит Маннергейма отвести свои войска.
Так что у Сталина был план. Но был план и у Маннергейма. Отсутствие боевых действий на Выборгской линии предоставило в его распоряжение такое количество свободных войск, на которое он и не рассчитывал. Финское правительство считало, что эти войска надо использовать для боев на севере. Очистка северного побережья от советских войск позволило бы резко упростить экспорт военного снаряжения, и улучшить стратегическое положение Финляндии. Но маршал был с этим не согласен, так как он разработал и даже начал осуществлять более глобальную операцию, при удачном развитии которой очистка севера стала бы одним из побочных последствий.
Канны, канны владели и его разумом - но Канны нового времени, Канны экранопланные. С началом боевых действий все построенные экранопланы поступили в распоряжение военных, но пока не вступали в бой. Небольшое финское экранопланное предприятие ( под руководством неугомонного Тойво) перешло на трехсменную работу и исправно выпускало все новые и новые машины. И Густав понял, что час настал!
Зачем тратить силы и средства на множество частных операций? Он нанесет удар и захватит Петроград, столь опрометчиво переименованный большевиками в честь плешивого гада! Одним махом это лишит снабжения карельскую группировку большевиков, и поставить под удар их северную группу! С перерезанием мурманской ЖД - весь Кольский полуостров, как перезрелый плод, сам упадет в его руки.
На втором этапе можно будет резко увеличить снабжение прибалтийских 'Лесных Братьев' или 'Клаусов' ( получивших свое название в честь Санта Клауса, потому как они приурочили свое первое выступление к Рождеству) оружием и советниками, чтобы в перспективе отторгнуть и этот регион от Совдепии. А потом... На потом тоже имелись планы - но их время пока не пришло.
К сожалению Густава - природные условия не позволяли дарить по Питеру с двух сторон. Так что Канны получались однорукими - только по льду Финского залива. Но тут уж он ничего не мог поделать. В Хельсинки вначале обалдели от маршальской идеи, но авторитет Маннергейма все же позволил выбить у парламентариев добро. Операция 'Северный Песец' началась!
Так получилось, что две операции - финская и советская, начались практически одновременно. Что и привело к столкновению, описанному в самом начале. Победила не число - победило будущее. Экранные аппараты Тойво рассеяли и уничтожили наступающие красные части и взяли курс на Петроград!
' А поутру они проснулись...'
Товарищ Сталин был готом. Не в том плане что он не был рябым осетином - он им был конечно. Готом он был в том смысле, что своими повадками очень походил на это неформальное молодежное объединение, возникшее в далеком будущем. Черной косметикой он правда не пользовался - но во всем остальном был типичным готом - спал до обеда, а собственно обедал еще позже, чтобы потом всю ночь колобродничать. По ночам как то приятнее строить зловещие планы, подписывать приказы на арест и расстрел - в общем устраивать всякие гадости.
Ну так - кому радость, а кому и страдания. Страдания перепадали всей остальной стране, в том числе пакостникам калибру поменьше, которые состояли у Сталин в подручных. Не всем нравился такой режим работы. Не все могли к нему привыкнуть - а что делать то? Позвонит Хозяин, а ты дрыхнешь. Ну на кол конечно не посадят, как в стародавние времена, но в остальном - никаких отличий.
Но уж зато ежели Отец Народов спал, то он спал. Все могло подождать, и не было таких известий которые бы заставили Поскребышева разбудить своего патрона в священные часы его сна. Правильнее будет сказать - не было до сего дня. Ибо сегодня Иосиф проснулся от непривычного ощущения - его трясли за плечо и бормотали: 'Вставайте товарищ Сталин! Беда стряслась, да какая беда!'.
'На кол посажу ирода!' - подумал Сталин спросонья - 'Ну или еще чего учужу!'. 'Если конечно дом не горит.' - подумал о чуть погодя.
Дом однако не горел. Хотя лучше бы наверно и горел. Фиг бы с ним с домом - еще построят.
'Товарищ Сталин - финны Ленинград взяли!' - лязгая зубами, сообщил невероятную новость верный секретарь.
'Ты что - опух?' - рявкнул было Иосиф Виссарионович, но глядя на белого и трясущегося как осиновый лист Поскребышева, подумал, что тот конечно дурак, но не до такой же степени.
'Как взяли? Кто сказал?' - только и сумел произнести он спросонья.
'Жданов, Жданов из Ленинграда звонил! Все точно!'- пролепетал секретарь.
'А ну Смольный мне на провод!'
'Нет, нет связи со Смольным! Жданов как говорил, а потом как закричит, а потом та-та-та... И гудки. И потом трубку никто не берет'.
Сталин быстро оделся. 'А еще куда звонили?' - спросил он.
'Только в Смольный! - и сразу к Вам!' - пролепетал секретарь.
'Все надо делать самому.' - привычно подумал ИВС и сел к телефону. Смольный дествительно не отвечал. Не отвечал и Горком. В НКВД трубку взяли, но оттуда донеслось что то типа 'лайкуле вайкуле', а потом трубку повесили. Наконец, по какому-то городскому телефону трубку все же подняли. Сталин представился и попросил уточнить информацию о финнах в Ленинграде. Из трубки Сталин обложили трехэтажным матом, а потом информацию подтвердили. Неизвестный горожанин хотел добавить еще пару ласковых про сталинскую матушку - но потрясённый вождь положил трубку.
'Ленин сделал революцию, а мы ее просрали!' - горестно думал рябой осетин, по привычке же прикидывая как переложить свой очередной провал на кого-то еще. Он еще немножко посидел, а потом встал.
'С потерей Ленинграда не потерян СССР!' решил он оправился в свой кремлевский кабинет.
Стратегическая пауза.
С захватом Санкт-Петербурга финское наступление слегка приостановилось. Некоторые локальные операции проходили на западном фланге - с целью поддержки 'Санта-Клаусов' , но в целом СССР получил небольшую мирную передышку. Финские экранопланы совершали не очень глубокие разведывательно- диверсионные рейды вдоль водных артерий, но серьезных операций пока не проводилось.
Это затишье слегка волновало маршала Маннергейма, так как он опасался, что большевики успеют опомниться, и мобилизовать ресурсы - но выхода не было. Слишком малые силы имелись в его распоряжении, и слишком большая территория теперь находилась под его контролем. Хотя не все было так печально, имелись и положительные моменты. Множество добровольцев из Норвегии и Швеции желали служить под командованием финского гения военной науки, но подготовка новых частей требовала времени. Этих проблем не имелось с воинами-интернационалистами, оставшимися без работы после прекращения гражданской войны в Испании, и теперь желавшими послужить в более северных местах, но как все профессионалы - за идею они служить не соглашались. К счастью после захвата старой столицы Российской Империи у Кустаа с появился личный золотой запас, так что определенный воинский резерв у него имелся, но маршал держал его про запас, на случай всяческих непредвиденных осложнений.
Густав не исключал, что большевикам рано или поздно удастся разгадать секрет экранопланостроения, и тогда мощный промышленный потенциал СССР позволит быстро ликвидировать финское превосходство. Или не позволит?
Древние римляне любили говорить - Времена меняются и мы меняемся вместе с ними! Ну так то - римляне, которые доменялись до того, что из гордых воинов которые питались пшенкой без масла, превратились в макаронников которых никто не уважал. Маннергейм знал русский народ , а потому был уверен в некоторых вещах. Например в том, что русские никогда не меняют своих привычек. К числу таких привычек например относится основывание городов на самых неудобных для этого дела дела местах, например на болоте - вот тот же Питер не даст соврать. Но это было бы еще полбеды, основная проблема была в том, что хотя территория которую занимала Россия ( а теперь СССР) была очень обширной, и мест откуда год скачи, ни до каких заграниц не доберешся было навалом, всякие важные и оборонные производства как-то само собой оказывались размещенными почти у самой границы. Вот Великую Войну взять - изрядная доля всей промышленности империи как то сама-собой образовалась в Питере, и для ее охраны пришлось держать изрядное количество войск, которые страдая от безделья и учинили революцию.
Густав думал что большевики учтут эту проблему и за годы пятилеток переместят большую часть промпотенциала куда нибудь в Сибирь, но революции приходят и уходят - а кое что, что видимо и составляет глубинную суть народа, не меняется. А потому захват бывшего Ленинграда преподнес ему несколько приятных сюрпризов. Например из трех танковых заводов большевиков - два теперь находились на финской территории. Танки конечно являлись устаревшим оружием, но все же потеряли окончательно своей боевой мощи, а потому эти заводы были приятным дополнением к промышленности будущей Великой Финляндии, или Северной Зоны Сопроцветания, как более дипломатично называл ее Густав во время официальных выступлений. Но вот самолетов в Питере почти не делали, что было не очень хорошо, так как мощности авиапредприятий было бы можно легко переключить на экранопланостроение. Зато вот Сталин оказывается успел заложить целых три линкора, которые были уже почти готовы к спуску. Эти титанические корабли носили имена 'Иосиф Сталин', 'Клим Ворошилов', и еще имя какого то неизвестного Маннергейму Константина Циолковского. При случае маршал хотел выяснить, кто такой этот Константин и чем он знаменит, но пока это могло и подождать. Судостроение можно было приспособить для более насущных нужд, а корпуса трех недостроенных и уже никому ненужных гигантов послужили бы как источники стратегического сырья.
Все захваченное в Ленинграде так или иначе пойдет на благо Финляндии - это плюс. А вот минус... Имелся и минус. Точнее даже и не минус, но вот одно донесение от экранопланного патруля слегка тревожило маршала.
Два экраноплана совершая разведывательный полет над Волгой, достаточно глубоко углубились на территорию контролируемую красными, где им довелось встреть какой то непонятный аппарат. По описанию эта штука была совсем не похожа на экраноплан или самолет, а больше напоминала какие то огромные сани, или может быть катер-катамаран. Самолетных винтов у нее замечено не было, однако ревела она явно авиационными моторами , а сзади имелось два авиационных руля. Сначала этот странный аппарат стоял на берегу, но когда финские экранопланы пролетали рядом, вдруг взревел и выбрасывая из под себя клубы поднятого воздухом снега, приподнялся над землей, а потом бросился в погоню стреляя из пулемета! Правда эта погоня продолжалась очень недолго, и странный аппарат быстро спустился на обратно на лед и прекратил погоню.
Но все равно эта странная машина вызывала у маршала некоторую тревогу, тем более что и Тойво не смог понять, что это такое придумали большевики...
'Надо усилить агентурно-разведывательную работу' - Решил Густав - Чтобы быть наготове!'.
Решив так, он немного успокоился....
Империя наносит ответный удар! Часть 1.
Маршал не зря беспокоился, хотя с другой стороны- может быть и зря. Но встреча с тем странным аппаратом действительно была сигналом о том, что Сталин не собирался сдаваться и готовил ответный удар. Главным лозунгом в СССР теперь был слоган - 'Вырвем новое оружие из рук белофинов!', что подразумевало преодоление очередного отставания от стран Запада - теперь экранопланного. Беда была в том, что на этом самом западе никто собственно и не знал, что такое вообще представляет из себя экраноплан. Про это знали только финны, да и то не все - а они понятное дело не спешили делиться этим своим знанием. Приходилось изыскивать внутренние резервы.
Самая простая идея: постройка сверхскоростных аэросаней - провалилась. Сани оснащенные мощными авиационными моторами быстро разгонялись, но при попадании на малейшую неровность норовили взлететь. А взлетев и не имея крыльев - заканчивали свой полет в виде груды обломков, так что их незадачливых изобретателей не надо было и расстреливать , от них тоже оставались только обломки. Идея приладить к аэросаням перевернутые крылья которые бы не давали им влететь принесла некоторый успех, но в целом это совсем не походило на верткие финские аппараты.
Была выдвинута идея обучить группу летчиков полетам на сверхмалой высоте, но идея эта умерла вместе с ее инициатором , известным воздушным хулиганом Чкаловым. Новый истребитель Поликарпова встретился на малой высоте с сугробом - сугроб победил.
Тогда на сцену вышел авиаконструктор Москалев. Известный в узких кругах своим сверхскоростным истребителем 'Сигма' , который должен был преодолеть скорость звука, но у него это как о не сложилось, в чем сам Москалев винил некачественный бензин, он и сейчас выдвинул смелое предложение. Если у летчика не хватает реакции для управления самолетом на сверхмалой высоте - то эту задачу надо переложить на плечи автоматики. Автоматика Москалеву виделась в виде шеста с маленьким колесиком. Шест опускался с самолета и колесико катилось по земле. Жестко связанное с рулем высоты оно автоматически удерживало самолет в бреющем полете. Несколько москалевских аппаратов были построены, но их испытания пошли не по плану. При попытке перелететь через скажем траншею - колесо падало вниз, а за ним падал и самолет. От немедленного расстрела Москалева спасло только то, что он выдвинул идею что и финские аппараты можно остановить выкапывая перед ними специальные противоэкранопланные траншеи. Мобилизованное партией население вкопало довольно много таких траншей, но потом обнаружилось, что экранопланы перелетают их без труда. В результате Москалев отбыл на перевоспитание в город Воркуту, а на кремлевском небосклоне взошла звезда профессора Левкова....
А поутру они проснулись... Часть 2
Семен Константинович медленно приходил в себя. Тело затекло от сна в неудобной позе, а голова болела после вчерашней пьянки. Но все это было ерундой, ведь самое главное: впервые за много месяцев он был по настоящему сыт. Набитый доверху желудок довольно побулькивал, а по телу разливалось приятное тепло... Тепло... От тепла он успел отвыкнуть, и даже забыть что это такое. Нет сквозняка и то хорошо, а тут сразу столько радостей.
А потому маршал Тимошенко не торопил события.
Ну вот сейчас он попробует открыть правый глаз... Отлично!
Теперь левый... Замечательно!
Пущай глаза никак не могут сфокусироваться - полдела уже сделано!
Так - теперь надо поднять голову. Маршал слегка застонал, а потом с некоторым усилием приподнял голову. 'Чпок!' - и левая щека отлепилась от стекла которым был покрыт стол. Семен Константинович сделал еще одно усилие и откинулся на спинку стула на котором он провел всю ночь. 'Неплохо' - похвалил он сам себя мысленно - 'Теперь надо сфокусировать взгляд'. Предметы вокруг него стали приобретать четкость и объем, и постепенно выступали из разноцветного марева, которое окружало маршала. Еще немного усилий - и марево пропало совсем. Он находился в кабинете какого-то высокопоставленного финского фашиста, которого он сам и застрелил ворвавшись вчера в кабинет. Точно - фот же этот фашист! Лежит уткнувшись мордой в свой стол, а на столе - лужа крови натекшей из дырок в его башке. А над ним висит перекошенный портрет маршала Маннергейма, стрельбой по которому маршал Тимошенко забавлялся, до того момента как уснуть.
' Ба! Да я ж вчера Хельсинки взял!'- вспомнил вдруг Семен Константинович - 'Мне-ж не по портрету Маннергейма стрелять надо, мне самого вождя финских фашистов требуется поймать!'. Сталинский маршал попытался вскочить со стула, но с первой попытки у него ничего не получилось. Он просто слегка привскочил и снова рухнул на стул. Попытки позвать на помощь своих бойцов, которые видимо находились в сосдених комнатах, тоже не удались. Вместо команд из рта вылетали какие то сдавленные хрипы.
'Водички надо хлебнуть!'- сообразил Тимошеко. К частью на столе в пределах досягаемости он обнаружил графин с живительной влагой. Глоток, еще глоток... ' Жизнь то налаживается!' - подумал герой Гражданской войны. Самочувствие резко улучшилось, сушняк отступил, а глаза наконец стали выдавать совершенно четкую картинку. Можно сказать что окружающая действительность сбросила вуаль и предстала перед маршалом во всей своей сверкающей наготе!
'Господи!' - подумал Тимошенко. А потом - 'Маомочка!'. А затем в его голове некоторое время теснились только нецензурные мысли. Он вдруг четко увидел что сидит за столом в кабинете какого-то высокопоставленного работника НКГБ. Сам этот работник бездыханным лежит напротив, а портрет, стрельбой по которому он развлекался вчера - является портретом отца, да не его а всех народов СССР - Иосифа Виссарионовича Сталина!
